Повязанная

СВЯЗАННАЯ

    -"Так ты наконец пришёл?"- Барбаре с трудом удавалось удержать в голосе негодование, когда она смотрела на Джона Хейдона, потому что в ней бушевали другие эмоции: радость оттого, что Хейдон пришел, хотя и с опозданием; укорила себя, потому что увидела в глазах Хейдона пылающую тревогу и сочувствие, которые выглядели так, как будто они родились недавно.

В поведении Хейдона было скрытое возбуждение; точно он
только что узнал о болезни девушки и с трудом прискакал к ней.

Она была уверена в искренности его голоса, когда он
крепко сжал ее руки и сказал: «Наконец-то, Варвара! Я слышал это только сегодня утром и чуть не убилмой конь едет сюда! Взгляните на него!»

Серый конь действительно выглядел так, как будто его
сильно оседлали. Он стоял, подтянув ноги, опустив голову, его морда и грудь
были покрыты пеной. Барбара жалобно бормотала, гладя зверя по
шее; Когда она снова взглянула на Хейдона, в ее глазах промелькнуло прощение .

Хейдон был рослый, такой же высокий, как Харлан, и шире его обвивал пояс с патронами, провисший на правом бедре от веса тяжелого пистолета,

на шее у него был простой серый шелковый платок, провисший спереди, обнажая развитую мускулатуру, возбуждавшую завистливое восхищение мужчин. Волосы у него были угольно-черные, волнистые и густые, хотя он
носил их коротко, видимо, с намерением, потому что он должен был знать, что они придавали ему бодрый, мужественный вид, мелкие морщинки, принесенные солнцем и ветром, имели ясный, здоровый цвет, а глаза, черные, как волосы,
имели острый блеск, за которым таился юмор, не определяемый
с первого взгляда, -- он был изменчив, мимолетен. , загадочный.

Варвара молчала. Неизменное мужество, которое поддерживало ее до этого
момента, грозило ей рухнуть в присутствии этого крупного, симпатичного
мужчины, который казался ей воплощением той романтики, которой она всегда
жаждала. Она смотрела на него, ее губы дрожали от волнения.

До сих пор у нее не было доверенного лица — никого, в ком она могла бы быть уверена. И вот, когда Хейдон стоял рядом с ней, хотя и не слишком близко, - ибо он никогда не был в состоянии добиться той близости, к которой стремился, - она ;;рассказала ему о том, что произошло, включая подробности смерти ее отца, связанные с ее Харланом; заканчивая описанием инцидента с Девени в Ламо
(на что Хейдон пробормотал угрозу) и последующего приезда Харлана
на ранчо Секо вместе с историей его прихода к власти.
Когда она закончила, Хейдон сочувственно положил руку ей на плечо.

«Это очень плохо, Барбара. И в довершение всего, Лоусон
тоже должен был изображать из себя зверя, а? Почему ты не послала кого-нибудь ко мне?»

«Посылать было некого». Ее голос грозил сорваться, несмотря на
храбрый блеск, мелькнувший сквозь влагу в ее глазах. - Лоусон
отослал этих людей, и когда они вошли, Харлан взял их на себя.
И... кроме того, - призналась она, опустив взгляд, - я... я думала, что вы должны
... я думала, что вы... --

Он укоризненно встряхнул ее, громко рассмеявшись, и повел ее через ворота
во дворик, где они долго сидели на скамейке и
разговаривали, а вид дворика начал меняться, снова становясь
местом веселья. залитый мягким лучистым светом возвратившегося
счастья, отразившегося в ее глазах; в то время как солнечный свет, струящийся в
ограду, приобретал такую ;;яркость, что глаза девушки блестели;
в то время как серые и пустые дни после смерти ее отца начали ускользать обратно
в неопределенность памяти - жало и печаль от них исчезли. Так
сердце юности откликается на близость романтики.

Они разговаривали уже полчаса, когда Барбара вспомнила, что
Хейдон не выражал желания встречаться с Харланом.

Лицо Хейдона немного побледнело, когда он ответил на ее предложение
найти этого человека.

Но он рассмеялся, довольно безрадостно, подумала она.

"Я намерен увидеть его, Барбара - но в одиночестве. Есть несколько важных вещей
, которые я хочу сказать ему - главным образом относительно его поведения
по отношению к вам."

Он встал. Барбара тоже встала и пошла с ним за ворота,
где он сел на лошадь, улыбаясь ей сверху вниз.

— Харлан был прав насчет того, что ты уехал один. Я бы остался как
можно ближе к ранчо. Трудно сказать, что Девени может попытаться сделать.
Но не волнуйся. случалось... я
бы... -- Он улыбнулся, и Барбара поняла, что он имел в виду то, что говорил ей
много раз -- о пасторе в Лазетте, милях в сотне к
северо-востоку, -- и о его рвении присутствовать при этом. с ней, в то время как пастор «связал себя узами брака». Его манеры всегда были шутливыми, и все же она знала, что за этим стоит серьезность.

И все же она не уступила его назойливости, потому что не
совершенно уверен, что она хотела его. Она и сейчас не была в этом уверена, хотя в этот момент он нравился ей больше, чем когда-либо раньше.

Она отрицательно покачала головой, отвечая на его улыбку; и смотрел, как он
объезжает угол ранчо к загону, где, без сомнения,
найдет Харлана.

                * * * * *

Харлан подъехал прямо к двери ночлежки и спешился. Рыжий
Линтон ничего не сказал, пока Харлан не сел на скамейку сразу за
дверью ночлежки. Затем Линтон ухмыльнулся ему.
«Пришёл какой-то чудак, — сказал он.
Харлан уставился на рыжеволосого мужчину — свирепый, свирепый взгляд, который заставил Линтона вытянуть губы так, что уголки угрожали опуститься к ушам. Затем Линтон принял пренебрежительный тон.

- Я думаю, для него это не шанс. Он уже больше года мотается между этим местом и Звездой, а она даже не поцеловала его, клянусь!"
Харлан не ответил.
 Ты его видел? — спросил Линтон. =«Закрой свой грязный рот».

Линтон усмехнулся. - Я не знал, что тебя так сильно ударили. Как бы то ни было, если
ты был, почему, нет никакого смысла тратить время на то, чтобы
травить тебя газом.
улыбки, которые очень опасны и ненадежны. Я
когда-то знал человека ----

Харлан встал и пошел к ночлежке. А Линтон, ухмыляясь,
громко позвал его вдогонку, изображая изумление.

— Да ведь он ушел. Исчез совсем. А я пытаюсь вбить
ему в голову хоть какой-то смысл.

Ухмыляясь, Линтон побрел прочь, исчезнув в кузнице.

Едва он исчез, как Хейдон появился из-за угла ранчо
, примерно в тот же момент Харлан, почувствовав уход
Линтона, подошел к двери, хмурясь.

Хмурый взгляд все еще сужал глаза Харлана, когда они остановились на всаднике
; и его брови были нахмурены с безошибочной свирепостью,
когда Хейдон спешился возле ограждения загона.

Поведение Хейдона изменилось. В присутствии Барбары
он был уверенным, небрежным. Когда он слез с лошади и
направился к Харлану, вокруг него царила атмосфера
осторожности. Не успел Хейдон сделать и полдюжины шагов, как Харлан понял
, что этот человек знает его — знает о его репутации — и боится его.

Уважение было в глазах Хейдона, в его поникших плечах, в его
нерешительной походке. И в глазах Харлана мелькнуло то презрение
, которое всегда овладевало им в присутствии людей, которые его боялись.

И все же, если бы Харлан не обладал способностью читать характеры с первого
взгляда; если бы у него не было этого сверхъестественного инстинкта угадывать мысли
людей, которые обдумывали насилие, он не мог бы знать, что Хейдон боится
его.

Ибо страх Хейдона не был отвратительным. Это было то чувство, которое советует быть
осторожным, предостерегает от достойного противника, уважает стихийную
и разрушительную силу. Хейдон улыбнулся, остановился в нескольких шагах от Харлана и развернул ладони наружу. «Вы Драг Харлан из Пардо, — сказал он.
Харлан кивнул. — Меня зовут Хейдон. Я владею отелем «Стар» — примерно в пятнадцати милях к западу — на Сансет- Трейл. Я дружу с мисс Морган и хотел бы поговорить с вами о ранчо Секо. "Иди". Улыбка Хейдона стала менее широкой.

- Это довольно трудная тема для обсуждения. Кажется, это не
мое дело. Но вы поймете, интересуясь будущим Барбары и благополучием ранчо, почему я осмеливаюсь задавать вам вопросы. Что вы намерены делать? что делать с ранчо?» "Запустить его."

— Конечно, — улыбнулся Хейдон. — Я имею в виду, конечно, финансовую
сторону дела. Полагаю, мисс Морган займется деньгами.
— Вы получили приказ от мисс Барбары сообщить мне о ранчо?

«Ну, нет, я не могу сказать, что знаю. Но у меня есть естественное желание знать». "Я скажу ей, что я собираюсь сделать."
Хейдон слабо улыбнулся. Дважды, во время молчания, последовавшего
за ответом Харлана, Хейдон переводил взгляд с лица Харлана на землю между
собой и другим, а затем обратно. Хейдону было ясно, что он не может двигаться дальше в этом направлении, не навлекая на себя гнев, дремлющий в сердце Харлана, выявляемый его прищуренными глазами.
В сердце Харлана была горькая, дикая страсть. Ненависть к этому человеку,
пробужденная упоминанием о нем Барбары и усиленная его визитом к девушке, стала злобной из-за его появления теперь в роли инквизитора.

Ревность, Харлан не признал бы; однако уверенность в том, что Хейдон
красив и что он понравится женщинам - что, без сомнения,
он уже нравился Барбаре, - вызвала в Харлане холодную ярость. Он стоял во время минутной тишины, его губы скривились от презрения, а глаза блестели от
страсти, которую Хейдон безошибочно уловил.

Он вышел из дверного проема и медленно пошел к Хейдону, остановившись в
ярде от него. Руки его свисали по бокам, подбородок
немного выдвинулся вперед; и в его поведении была угроза, которая привела в
паралич страха более чем одного человека.

Тем не менее, за исключением того, что его мускулы медленно напряглись, Хейдон не выказал никакого страха. На его губах была легкая улыбка;
его глаза не мигая встретились с глазами Харлана . В них был отблеск того таинственного юмора, который видели в них другие люди.

«Я знаю, что ты молниеносно тянешь, Харлан», — сказал он, и его слабая улыбка
чуть померкла. -- У меня с вами не было бы шансов; я не стрелок. Поэтому я не хочу ссориться с вами. И я достаточно о вас слышал, чтобы знать, что вы не стреляете, если только другой парень хочет «достать» вас.

«У нас не будет никаких проблем. Будь честен. Как человек, который в конечном итоге возьмет на себя ответственность за ранчо Секо — поскольку мисс Барбара была достаточно любезна, чтобы подбодрить меня, — я хотел бы знать некоторые вещи. Я слышал, что Лейн Морган был убит в Сторожевой скале, и что вы были с ним, когда он умер, и незадолго до этого. Он дал вам полномочия взять на себя ответственность за ранчо Секо? — Он сказал мне взять на себя ответственность. — Письменный приказ? — Его слово. — Больше он ничего не сказал; при нем не было никаких документов — ничего ценного?»

Ни один из мужчин не позволял своим глазам отводить взгляд от другого с тех пор, как Харлан приблизился, и теперь они стояли, разделяя всего несколько футов, и пристально смотрели друг на друга.

Харлан увидел в глазах Хейдона украдкой, украдкой блеск алчности,
затушеванный притворным искренним любопытством. Он уловил жадность во
взгляде Хейдона и таинственное знание. Хейдон что-то знал о поручении Лейна Моргана к Пардо, он знал, почему человек отправился за Пардо, и то, что было на нем в момент его смерти. Харлан был убежден в этом, и свет в его глазах, когда он смотрел в глаза Хейдона, отражал недоверие и презрение, которые он испытывал к этому человеку» . Как вы думаете, что было у Моргана в одежде? - внезапно спросил он. Румянец медленно залил щеки Хейдона, затем отступил, оставив его немного бледным. Он рассмеялся с притворной насмешкой. — сказал он с рычанием в голосе.— Вы, должно быть, обыскивали его.—
Харлан усмехнулся с кошачьей безрадостностью. И он немного отступил назад,
в его глазах было знание и удовлетворение.
Потому что он «осмотрел Хейдона», следуя инструкциям Моргана. Он
намеренно позволил Хейдону задавать ему вопросы, ожидая, что во время
разговора этот человек скажет что-то, что подтвердит мгновенно сложившееся у Харлана мнение о том, что Хейдону нельзя доверять.
И рычание Хейдона; жадность в его глазах и его плохо завуалированное
рвение убедили Харлана. Харлана не возмущали манеры Хейдона; он был слишком доволен своим открытием, что Хейдон обладал чертами характера, которые не подходили ему для союза с Барбарой. И его задачей будет выявить эти
черты, чтобы Барбара могла безошибочно их увидеть.

Он тихо рассмеялся, опустив взгляд на ремень Хейдона; на его правую руку,
безвольно висевшую возле пистолетной кобуры; и к шерстяной рубахе, с
живописно свисающим шелковым платком у горла.
Его взгляд блуждал по Хейдону - нагло, презрительно; его губы
дернулись от мрачного юмора, охватившего его. А Хейдон стоял, не
шевельнув ни одним мускулом, подвергаясь внимательному осмотру с застывшим телом, с широко распахнутыми глазами от странного ощущения страха и удивления, подкрадывавшегося к нему; и с бледностью, которая медленно становилась ужасной. Ибо он не сомневался, что, наконец, невольно пробудил демона в
Харлане и что насилие, которого он хотел избежать, было неминуемо.
Но блуждающий взгляд Харлана, когда он слегка попятился от Хейдона, остановился на нагрудном кармане его рубашки. Его взгляд определенно сосредоточился там, его глаза сузились, его мускулы немного подпрыгнули.

Ибо из кармана торчала золотая цепочка, сломанная, ее верхний конец — там, где он входил в петлю рубашки — был пристегнут к петле сыромятным ремешком, как будто золотое звено было недостаточно длинным.
А золотая часть цепи была того же образца, что и
часть, которую Харлан подобрал в пустыне возле Сторожевой скалы.
ГЛАВА 16.ГЛУБОКАЯ ВОДА


Несмотря на его убежденность в том, что он находится в присутствии таинственного
«вождя», о котором он много слышал, выражение лица Харлана не изменилось.
К этому прибавился новый интерес и более глубокий блеск в его глазах. Но
никаких внешних признаков удивления он не выдал.
"Я считаю, что я обыскивал его," сказал он, отвечая на обвинение Хейдона. — Если я что-нибудь на него найду, я передам это Барбаре Морган — или приберегу
 Это мое дело. Хейдон рассмеялся, потому что голос Харлана снял напряженность, возникшую во время угрожающей тишины.

Поскольку он не мог заставить Харлана раскрыть что-либо интересное, ему
ничего не оставалось делать, как удалиться как можно грациознее. И он
попятился, улыбаясь и умиротворяюще сказав:

«Без обид, Харлан. Мне просто было любопытно насчет Барбары».
Он сел на лошадь, погнал ее вдоль забора загона и ответил с
улыбкой:«Пока». Неподвижный, все еще стоя на том же месте, где он стоял, когда Хейдон взобрался на лошадь, Харлан наблюдал, как мужчина проехал небольшое расстояние до дома. На углу, из-за которого он появился несколько минут назад, Хейдон остановил свою лошадь, помахал рукой — Харлан
предположил, что это Барбара, — и поскакал дальше, направляясь на запад к Сансет Трейл. Харлан наблюдал за ним, пока он не ушел далеко в большую долину; затем он медленно повернулся и стал искать Рыжего Линтона, найдя его в
кузнице. Позже в тот же день — после долгого разговора Харлана и Линтона, стоя в дверях кузницы, — Линтон сел на лошадь и поскакал туда,
где стоял Харлан. Линтон был готов к долгой поездке. В плаще, привязанном
к дуге его седла, была свернута еда; винтовку он носил в седельных ножнах, а над холкой лошади торчал мешок с водой. «Вы не найдете всех парней из Т-Дауна, жаждущих влезть в этот шум», — сказал Харлан, стоя рядом с лошадью Линтона, когда Линтон ухмыльнулся ему ; "но будут некоторые. Прямо скажите им, что это не будет не работа для киски, и что, вероятно, некоторые из них никогда больше не увидят Ти-Дауна. Но чтобы компенсировать что, вы можете сказать им, что, если мы исправим ситуацию, ранчо Секо будет им в долгу, и они получат то, что
им причитается. Он наблюдал, как Линтон ехал на восток по большому уровню; затем он усмехнулся и пошел к ранчо, обойдя фасад и остановившись в
широких воротах, где он увидел Барбару, сидящую на скамейке во дворе, глядя прямо перед собой, задумчиво, не подозревая, что он стоит в воротах, наблюдая за ней.
Харлан долго смотрел на девушку, пока она не повернулась и не увидела его.
Затем она покраснела и встала, глядя на него с легким удивлением, когда он
подошел к ней и остановился в нескольких футах от нее.
На лице Харлана была медленная добродушная улыбка.
— Загораешь, а? он сказал. "Ну, это очень хороший день - не слишком
жарко. Вы знаете его давно?"
Поразительная неуместность вопроса заставила Барбару пристально взглянуть
на Харлана, и когда их глаза встретились, она заметила, что его глаза мерцали
светом, который она не могла понять. Она ненавидела его, когда не могла
его понять. — Мистер Хейдон, вы имеете в виду? — спросила она с внезапной холодностью в голосе. Харлан кивнул. — Думаю, чуть больше года. Это было сразу после того, как я вернулся из школы в Денвере.
Он смотрел на нее, тихо говоря: "Значит, это был Денвер. Я все думал. Я знал, что это должно быть какое-то место. Учеба - это то, с чем у меня никогда не было времени возиться - я полагаю, что мои родители не Не верю в них».
— Вы всю жизнь прожили на Западе — вы, я полагаю, родились на Западе?
Он внимательно посмотрел на нее. «Я полагаю, вы знали об этом, не спрашивая. Мне было интересно, если бы это имело какое-то значение». "Как?"
— Во мне. Как вы думаете, образование заставляет мужчину вести себя по-другому — дает ему другое представление о своих поступках — например, в отношениях с женщинами? — Думаю, да. Образование должно сделать мужчину более внимательным к женщинам — оно очищает. -- Значит, вы считаете необразованного мужчину грубым и не умеющим обращаться с женщиной?

«Я этого не говорил, я сказал, что образование должно заставить мужчину так обращаться с женщинами
».

"Но это не всегда?"

— Думаю, что нет. Я знал мужчин — хорошо образованных мужчин, — которые не обращались с
женщинами так, как с ними следует обращаться.

-- Тогда это не то, что можно было бы назвать жестким правилом -- оно не
всегда работает. И есть надежда для любого человека, который не учился в школе -- если
он хочет стать мужчина."

"Конечно."

«Но образованный мужчина не может заявлять о своем невежестве, когда он стремится плохо обращаться с женщиной
. Вот как это выглядит, не так ли?»

Она смеялась. «Казалось бы, указывает на этот вывод».

— Значит, вы знакомы с Хейдоном около года? Я полагаю, он образован?

"Да." Она внимательно наблюдала за ним, недоумевая, что он имеет в виду, почему он
упомянул имя Хейдона в разговоре. Она восхищалась
тонким светом в его глазах.

«Вашему отцу нравился Хейдон — он сказал мне, что Хейдон был единственным честным человеком в
стране — кроме него самого и шерифа Гейджа».

«Отцу нравился Хейдон. Я начинаю верить, что ты действительно говорил
с отцом перед его смертью!»

Он улыбнулся. — Возвращаюсь к Хейдону. Недавно я с ним разговаривал
. Он мне как бы понравился. Он вынул из кармана отрезок
золотой цепочки, который нашел в пустыне, и протянул ей.

«Вот кусок цепочки от часов Хейдона», — медленно сказал он, глядя ей
в лицо. — В следующий раз, когда Хейдон приедет к вам, отдайте его ему и скажите, что
я его нашел. Вероятно, он спросит вас, где я его нашел. Но вы можете сказать, что я
не упоминал.

Он повернулся, глядя на нее через плечо, пока шел к воротам
.

Она стояла, держа сверкающие звенья на ладони, с сомнением
и подозрением в глазах.

"Почему," крикнула она ему вслед; — Он только что был здесь, а вы говорите, что разговаривали
с ним! Почему вы не отдали ему?

— Забыл, мэм. И я думаю, вы увидите его раньше, чем я.

Затем он вышел через ворота, предоставив ей размышлять о тайне
его слов и странного поступка, когда
он оставил ей цепочку, хотя мог лично вернуть ее Хейдону.

Харлан, однако, ухмылялся, возвращаясь в ночлежку. Потому что он хотел, чтобы Барбара увидела лицо Хейдона, когда ему вернут
кусок цепи , чтобы извлечь из этого инцидента все, что только можно. Ему не хотелось говорить ей — пока — что Хейдон убил ее отца; но он действительно хотел вызвать у нее подозрения насчет Хейдона, чтобы она не решилась доверить ему все, что произошло на ранчо Секо. Что касается самого себя, то он хотел деликатно сообщить Хейдону, что знает о том, что на самом деле произошло в Сторожевой скале; это было сообщение для человека, передающее значение, в котором Хейдон не мог ошибиться. Это означало, что по какой-то причине, известной только ему самому, Харлан не собирался рассказывать то, что знал . ГЛАВА XVII. ПОДДЕЛКА ПИСЬМА Побуждение , побудившее Харлана послать Рыжего Линтона на ранчо Ти-Даун, чтобы заручиться услугами некоторых из его старых друзей, проистекало из убеждения , что он не может полагаться на тех людей из ранчо-Секо, которые казалось ему, был недружелюбен к Страуду, соломенному боссу. Он ничего о них не знал, и их верность Барбаре Морган могла быть такого качества, что не выдержала бы неприятностей, которые казались неминуемыми. Люди из Т-Дауна — те, кто придет, — будут с ним, что бы ни случилось, — они беспрекословно исполнят его волю. У Харлана не было никаких сомнений в том, что Джон Хейдон был таинственным «шефом» — человеком, который вонзил в грудь Лейна Моргана пулю, которая в конце концов убила его; и не было сомнения, что в стране действовала какая-то мощная тайная сила, и что эта сила обращала свое внимание на ранчо Секо и на беззащитную девушку, которая была номинальным ее главой. По какой-то причине тайная сила убила ее отца, изолировала ранчо, окружила его врагами и медленно и верно работала над тем, чтобы опутать саму девушку. Харлан был убежден, что одним из мотивов скрытой агрессии мужчин была тоска по золоту, оставленному Морганом , — на самом деле, присутствие Долвера и Ласкара в Сторожевой скале — и слово Моргана ему о золоте — представил на этот счет достаточные доказательства. Они наблюдали за Морганом; они подозревали, что он вез золото в Пардо для анализа, и убили его в надежде найти при нем что-то, что раскрыло бы им, где он спрятал остальное . Еще одним мотивом была вечная, вековая страсть мужчины к женщине. Доказательства этой страсти открылись Харлану в Ламо в результате нападения на Барбару наемника Девени — Хиггинса; благодаря тонким заигрываниям Джона Хейдона. Харлану казалось, что все эти мужчины были — и были — в равной степени настроены завладеть девушкой. И все же за всем этим — за тем, что стало видимым благодаря действиям этого человека и собственным выводам Харлана — было что-то еще — что-то тайное и скрытое; тайная угроза грядущих ужасов - затянувшееся обещание обмана. Стоя у одних из ворот кораля на третье утро после отъезда Линтона, Харлан обдумывал эту фазу ситуации . Он чувствовал скрытую угрозу чего-то зловещего, таящегося в атмосфере. Это было вокруг него. Казалось, оно спрятано в зияющем пространстве , охватившем ранчо Секо — на юге, севере и востоке. Казалось, что из тумана, простиравшегося в бесконечную даль на запад, оно пришло, неся свое шепотом обещание. Торжественные холмы, окаймлявшие широкие просторы Сансет-Вэлли, казалось, намекали на это — мрачно. Тайна была в безмятежном спокойствии, которое, казалось, окружало большой бассейн; из дальних пределов на запад, в туманной завесе, которая, казалось, свисала с дальних лучей солнечного света, проникавших сквозь ворсистые облака, шла зловещая угроза - весь район, казалось, пульсировал вместе с ней. И все же Харлан знал, что не может быть никаких тайн, кроме человеческих тайн . Природа была здесь такой же, как и в любой другой части мира, и ее секреты были не более глубокими, чем обычно. Он безрадостно ухмыльнулся чудесному бассейну, отметив, что здания ранчо Секо как будто лежат на одной прямой с его центром; что слабая тропинка, пролегавшая через бассейн — тропа, по которой шли люди — волнами шла прямо к ранчо Секо, казалось, несла с собой тайну большого бассейна; Казалось, что это связующее звено, связывающее Ранчо Секо с обещанием неприятностей. Это впечатление могло бы занять серьезные мысли некоторых мужчин. Улыбка на лице Харлана стала шире. Ибо он знал, что в красоте долины нет никакой угрозы ; что она не скрывала своих тайн от посторонних глаз людей. Какая бы тайна ни хранилась в долине, она была в умах людей — в умах Девени, таинственного «Вождя» и их последователей. Харлан не покидал ранчо с тех пор, как ушел Линтон. Днем он слонялся около домов , и Барбара много раз видела его из окон; и он провел ночи, наблюдая за ранчо, наполовину ожидая нового нападения на Барбару. Девушка тоже видела его ночью; и она улыбнулась картине, которую он создал при свете луны, сияющем на него, или стоящем в какой-то тени, мрачном, неподвижном, несомненно, охраняющем ее. Она видела его и сегодня утром, когда он стоял у ворот загона, и в ее глазах был огонек, который, увидь он его, мог бы взволновать его своей благодарностью. Через некоторое время она вышла через заднюю дверь, а Харлан все еще стоял у ворот. Он наблюдал за ней, когда она подошла к нему - это был первый раз, когда она отважилась пойти в этом направлении с тех пор, как вернулась с ним из Ламо, - отметив, что она, кажется, была в лучшем расположении духа, - что она улыбалась. "Ты выглядел одиноким," сказала она, когда она остановилась рядом с ним. — Линтон присоединился к отряду? "Вероятно, он ушел три дня назад." — Я знала, что он ушел; я видела вас несколько раз, и вы всегда были одни. И, — прибавила она, пристально глядя на него, — — Я видел тебя несколько раз по ночам. Ты никогда не спишь? "Я считаю, что я своего рода беспокойный ругаться." Ее лицо приняло серьезные черты. -- Послушайте, Харлан, -- сказала она укоризненно, -- вы что-то умалчиваете . Вы охраняли ранчо ночью -- и днем. Вы охраняете меня. Почему? убегать?" "От меня?" — спросил он. — Я надеялся, что ты не будешь. Она напряглась от раздражения, потому что почувствовала неискренность в его манере - уловила юмористическую нотку в его голосе. "Вы обращаетесь со мной, как вы обращались бы с ребенком," заявила она; "и я не хочу его. Вы наблюдаете за мной, потому что вы боитесь, что может быть другой - Лоусон?" "Там может быть." "Чепуха! В отделе нет другого человека, который осмелился бы на то, на что осмелился Лоусон!" "Джентльмены, а?" — сказал он насмешливо. «Ну, я довольно много обнюхивал , и я не помню, чтобы когда-либо натыкался на место, где было меньше _людей_, чем в этой глуши леса». «Есть много джентльменов. Как вы думаете, Джон Хейдон…» Харлан слабо ухмыльнулся. — Он обмахивался уже полчаса , — сказал он с кажущейся неуместностью. "ВОЗ?" — спросила она, бросив на него быстрый непонимающий взгляд. — Ваш джентльмен, — медленно сказал он. Она проследила за направлением его взгляда и увидела на тропе, ведущей вниз от небольшого плато к равнине, которая тянулась к ранчо, к ним быстро приближался всадник. "Это мистер Хейдон!" — воскликнула она, ее голос дрожал. — Так оно и есть, — сухо сказал Харлан. Он внимательно посмотрел на нее, отметив румянец на ее лице, блеск ее глаз. — Не забудь дать ему этот кусок цепи. "Почему," сказала она, доставая блестящие звенья из кармана юбки; «Он у меня здесь. Вы можете вернуть его ему». «Мы с Хейдоном не разговариваем», — улыбнулся он. — Он не оценит, если я ему отдам. "Почему..." начала она, но остановилась и посмотрела на него с внезапным пониманием в глазах. Ибо на лице Харлана появилось выражение , которое, как она думала, она могла проанализировать. Это была зависть. Вот почему он не хотел возвращать цепь Хейдону. Ситуация была настолько ребяческой, подумала она, что ей почти захотелось рассмеяться. Она бы рассмеялась, если бы не знала о неизменной бдительности Харлана и что теперь она относилась к нему иначе, чем в первые дни их знакомства. Она решила, что его непоколебимая бдительность, должно быть, была ответственна за изменение, вместе с постоянным вниманием, которое он проявлял к ней. Во всяком случае, что-то в нем подействовало на нее. Она чувствовала себя более нежной по отношению к нему; более склонен верить в него; и были времена в течение последних нескольких дней, когда она была поражена тонким, теплое ощущение, которое охватило ее всякий раз, когда она видела его или когда она думала о нем. Что-то от этой теплоты по отношению к нему было теперь в ее глазах, когда она смотрела на него, и она решила, что должна потакать его прихоти; что она должна выполнить действие, которое он не хотел выполнять. Она улыбнулась с мудростью женщины, которой невольно открылась тайна. — Тебе не нравится Хейдон? «Он и я не собираемся быть закадычными друзьями». — Почему он тебе не нравится? — шутливо спросила она. Она думала, что его ухмылка была наглой. "Почему я тебе не нравлюсь?" — Не знаю, — холодно сказала она. Но ее лицо немного покраснело. "Ну," он рассмеялся; «Вот почему я не люблю Хейдона». Хейдон пересек большой уровень и оказался рядом с ранчо. Девушка решила остаться на месте, вернуть кусок цепи Хейдону в присутствии Харлана, чтобы узнать, насколько это возможно, о глубине неприязни Харлана к Хейдону в присутствии последнего . Так что между ними воцарилась тишина, пока они смотрели, как Хейдон едет к ним. Когда Хейдон подъехал к ним, он остановил лошадь и сел в седло с выражением холодного вопрошания на лице. Его улыбка мисс Барбаре была































































































































































































































мелочь вынужденная; в его взгляде на Харлана была изрядная доля откровенной неприязни
и подозрения.

Харлан намеренно повернулся спиной к Барбаре и Хейдону, когда последний
спешился; прошел немного и притворился, что интересуется
пренебрежительным постом в загоне.

Тем не менее, он бросил украдкой взгляды на этих двоих, и когда он увидел, что девушка
полезла в карман за куском цепи, который он ей дал, он
медленно пошел вперед и был на расстоянии слышимости, когда Барбара
заговорила с Хейдоном.

«Я должна была отдать тебе это», — сказала она и протянула руку Хейдону
, цепочка свисала с ее пальцев.

Харлан увидел, как мускулы Хейдона подпрыгнули и напряглись. Он видел, как побледнел мужчина
, как побелели его щеки; заметил, что его глаза расширились и заблестели
от удивления и тревоги.

Однако он мгновенно восстановил контроль над собой, но Харлан увидел
достаточно, чтобы укрепить свои убеждения, и усмехнулся, когда Хейдон бросил
на него острый взгляд.

Барбара тоже заметила странный блеск в глазах Хейдона; она видела
, что Хейдон, казалось, готов был отшатнуться от цепи, когда она протянула
ему ее. Она вопросительно переводила взгляд с Хейдона на Харлана, и когда ее
взгляд снова вернулся к Хейдону, он улыбался.

Однако он не снял цепочку с ее руки.

"Это твое?" она спросила.

"Да - мой," ответил он, нерешительно. "Где вы его нашли?"

— Мистер Харлан нашел его. Барбара отметила быстрое начало Хейдона, испытующий
взгляд, который он бросил на Харлана, который теперь стоял, прислонившись к перилам ограждения загона,
по-видимому, без всякого интереса.

Хейдон рассмеялся, немного хрипло, как показалось Барбаре, и громче,
чем того требовал случай. Однако она подумала, что смех
мог быть насмешкой над действиями Харлана, который передал ей цепочку
вместо того, чтобы вернуть ее непосредственно владельцу.

Она не уловила испытующего взгляда Хейдона на Харлана, не
заметила и странной улыбки Харлана, обращенной к Хейдону, и
сопровождавшего ее медленного подмигивания.

Но подмигивание и улыбка дали Хейдону понять, что
Харлан знал историю, связанную с потерей цепочки, и что он
не сообщал ее девушке. Они также передали Хейдону
сообщение о том, что Харлан и Хейдон были родственными душами - улыбка и подмигивание
сказали Хейдону, что этот человек, который знал его секрет, тайно аплодировал
ему, даже внутренне смеясь над ним из-за его страха, что секрет
будет раскрыт. .

Голос Харлана нарушил короткую тишину.

— Нашел его тут же — на днях. Он, должно быть, пролежал там долго
, потому что потребовалось много полировки, чтобы сделать его ярче. Он снова закрыл
глаза на Хейдона, и тот широко ухмыльнулся.

Варвара молча перенесла укол разочарования. Она поймала
подмигивание Харлана. Всего несколько минут назад мужчина проявил ревность и
отказался лично вернуть цепочку Хейдону. А между тем он стоял
и теперь, улыбаясь и подмигивая другому, видимо, с желанием заискивать
. Подхалим, слабак или дурак - кем он был? Она
содрогнулась от отвращения, намеренно повернулась спиной к Харлану и направилась
к ранчо, Хейдон последовал за ней.

А Харлан, стоя у забора, оперся локтем на перила
и смотрел на двоих с загадочной улыбкой на лице.

Ибо ему удалось открыть врата, открывшие тропу, ведущую
прямо к тайне, дуновение которой донеслось до него
в то утро легким ветерком, донесшимся до него из
могучей долины, из которой Хейдон ездил.

Между ним и Хейдоном установилась связь, состоящая из
звеньев цепи.




ГЛАВА XVIII

ХАРЛАН ЕДЕТ В ОДИНОЧКЕ


Утром четвертого дня после визита Хейдона на ранчо
Секо на северо-западном горизонте образовалось облако пыли. Харлан наблюдал
за облаком; он ждал его с рассвета, когда вышел
из дверей конюшни, где охранял Чистилище.

Из ранчо Барбара тоже увидела облако и побежала наверх к
одному из северных окон. Там, прижавшись лицом к стеклу,
она наблюдала, как растет облако, заметила, что оно усеяно фигурами
всадников; наконец увидел, что всадники направляются прямо к
ранчо Секо. Затем, задаваясь вопросом, встревоженная, нетерпеливая, она спустилась по
лестнице и выбежала туда, где стоял Харлан, говоря задыхаясь:

"Что это значит? Кто они?"

«Это будет Ред Линтон и несколько парней из Ти-Дауна».

«Т вниз»?

«Люди Пардо. Там, где я работал. Я послал за ними Линтона. Если я собираюсь
управлять ранчо, я постараюсь управлять им с людьми, на которых я могу положиться».

Она почти не разговаривала с ним за четыре дня, прошедшие с момента
последнего визита Хейдона, потому что отвращение, которое она испытала в тот день, не исчезло.
Но было в его манерах теперь что-то новое - бойкость, деловитость
, заставившие ее зорко взглянуть на него.

Он улыбнулся ей, и в этой улыбке сквозило остроумие, которое ее озадачило.

Она постояла, наблюдая некоторое время — пока группа всадников не стала
ясно очерченной — а затем, внезапно испугавшись, что эти люди могут быть
преступниками того же типа, что и Харлан, — возможно, он послал за ними, потому что
они были… – она вернулась в ранчо и наблюдала за происходящим из одного из
окон.

Когда люди из Т-Дауна подъехали к воротам загона, они спешились и
окружили Харлана. Их было десять — сурового вида парни
разного возраста, с пистолями, покрытые пылью и произносившие непристойные
выражения восторга.

«Черт возьми, Рыжая говорит!» — кричал один. «Он говорит, что здесь есть старики
, которые жаждут былой крови. Отпустите меня на них — о, отпустите меня!»

Мужчины, уставшие, запыленные и голодные, набились в одну из ночлежок
сразу же после того, как загнали лошадей в загон и позаботились
о седлах.

Мужчины были в хорошем настроении, несмотря на долгую поездку; и в течение получаса
после того, как они спустились на ночлежку, воздух пульсировал от их
разговоров и смеха, пока они мыли свои запыленные лица из
жестяного умывальника на скамье за ;;дверью и расчесывали волосы гребнем,
прикрепленным к ремешок из сыромятной кожи, свисавший со стены над
раковиной.

Они были проинформированы Редом Линтоном о ситуации, которая
сложилась на ранчо Секо, и полностью проинформированы до того, как они начали свое
путешествие на запад, - Линтон скрупулезно и честно изложил им опасности
, с которыми они столкнулись. И хотя некоторым из них все еще было любопытно,
и они искали подтверждения у Харлана, они, казалось, были
удовлетворены, доверившись мнению Харлана. Их вера была такого рода, что
требовалось лишь небольшое словесное заверение.

В том, что они восхищались человеком, который послал за ними, можно было не сомневаться;
ибо они смотрели на него горящими глазами, пока он разговаривал с ними, демонстрируя
свою гордость тем, что они были избраны. Выносливые, с ясным взглядом, безмятежно
бесстрашные, они моментально приспособились к новой «работе» и, не успев
закончить свой первый обед, уже были как дома.

Вскоре после этого, пока мужчины бездельничали внутри, Харлан вытащил
Линтона наружу.

«Вот кого бы я выбрал, если бы поехал сам», — похвалил
Харлан. "Я благодарю вас кучу."

Он шепнул Линтону историю о последнем посещении Хейдона, и
Линтон впервые услышал об участке цепи, на котором Хейдон был признан виновным в
убийстве Лейна Моргана. Глаза Линтона заблестели.

"Я всегда подозревал сукин сын!" он заявил. — И он
занимается любовью с Барбарой! Подлый койот! И, значит, ты собираешься
его увидеть? Я был бы очень осторожен.

Улыбка Харлана была серьезной. Я бы ушел раньше,
но я ждал вас, ребята. Никто никому ничего не говорит
. Вы держитесь близко к ранчо Секо, не выпускаете
Барбару Это то, для чего я хотел тебя и других парней.
В остальном я играю в одиночку.

Оставив Линтона стоять возле ночлежки, он отправился в конюшню, где
бросил седло и уздечку на Чистилище. Затем он сел верхом, помахал рукой
Линтону, наблюдавшему за ним, и поехал к ранчо. На
северо-западном углу, вокруг которого Хейдон проехал по случаю своего
последнего визита, он остановил Чистилище, потому что увидел Барбару, только что
вышедшую из ворот патио.

Она остановилась в отверстии, когда она заметила его; Она создала картину, которая
осталась в его памяти на много дней позже, потому что ее глаза сияли
от удивления, ее щеки раскраснелись, и она часто дышала.

Потому что она наблюдала из окна за приходом людей из Т-Дауна; она
отметила встречу между Харланом и Линтоном; и она видела, как Харлан
махнул рукой рыжеволосому мужчине, по-видимому, на прощание. Теперь она стояла
, охваченная странным сожалением, вдруг почувствовав, что почувствует
отсутствие человека, который сидел перед ней на лошади, — она догадывалась,
что он уходит.

"Я говорю так долго к вам, мэм," улыбнулся Харлан.

"Ой!" — сказала она, понимая, что ее тон ровный. — Ты уходишь?

Я не привык долго торчать на одном месте.
Но когда-нибудь я вернусь. Рыжий Линтон и мальчики увидят, что
с тобой все идет гладко. Вы можете положиться на Рэда и на всех мальчиков.
Они чистокровные, как Саймон, загорелые мужчины весом в восемнадцать каратов». И теперь он
ухмыльнулся, серьезно. «Запомни это, Барбара: мужчина будет делать вещи, когда он
держит в руках золотую цепочку, вещи, которые он не сделал бы, если бы не было
цепочки».

Он снял шляпу и резко хлопнул Чистилища, направляя животное
на запад, к зияющему устью большого бассейна, простирающегося своей
могучей длиной в тайну дали.

Но его слова вселили в нее убеждение, что она снова недооценила
его и что, когда он, казалось, подлизывался к Хейдону, он просто играл
, просто притворялся. Она смотрела на него с сожалением, с тоской,
охваченная эмоциями, которых она не могла понять, - пока он и
Чистилище не стали маленькими в бездне расстояния; пока лошадь и всадник не были
поглощены пылающей дымкой.




ГЛАВА XIX

ХАРЛАН ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К БАНДЕ


На краю большого уровня, где он сливался с дном бассейна
, Харлан остановил Чистилище. Мгновение он сидел в
седле, внимательно разглядывая участок бизоньей травы, окаймлявший заросли
ив у почти высохшего русла реки, которая слегка двоилась, выходя
из бассейна. Что-то привлекло его внимание во внешнем виде травы — она была спутана, как будто в ней
что-то лежало или валялось. Он подъехал ближе, осторожно, потому что маленькие деревья образовывали укрытие, за которым могла скрываться одна из нескольких опасностей, - и посмотрел вниз на траву. Пока он осматривал это место, его губы скривились в мрачной улыбке, а в глазах засветилось понимание. Он объехал группу деревьев, убедившись, что там никого нет; затем он спешился. Кто-то прятался в укрытии много дней — мужчина. Ибо он видел отпечатки каблуков и вмятины там, где шпоры пронзили землю. Все следы были свежими — недавно сделанными. Пока он смотрел, он увидел, как несколько стеблей высокой травы медленно поднялись, как будто, освободившись от какого-то давления, которое было на них, они стремились вернуться в вертикальное положение. Он также видел остатки еды — вяленую говядину и печенье — разбросанные тут и там. Он нахмурился, убежденный, что в течение нескольких дней кто-то занимал укрытие, наблюдая за Ранчо Секо; убежден также, что тайна, которую он ощутил несколько дней назад, была сотворена человеком, как он и чувствовал. Человек, который был там, был часовым, шпионом, посланным Девени или Хейдоном , чтобы наблюдать за его перемещениями и, конечно же, докладывать о них тому или иному из двух преступников. Харлан снова оседлал Чистилище. Его осторожность не была напрасной, и его бдительность в охране ранчо, должно быть, раздражала человека , наблюдавшего за ним. Он снова призывал Чистилище, направляя его на запад, как и прежде. И когда он достиг гребня небольшого возвышения в долине, откуда он мог видеть тропу, извивавшуюся и извивавшуюся вокруг холмов и впадин, он увидел, что далеко вверх по долине, и все же не так далеко, -- не более двух миль -- всадник, медленно едущий -- от него. Всадник, конечно же, был шпионом. Харлан не сомневался, что если он задержится поблизости от укрытия достаточно долго, то обнаружит место, где была спрятана лошадь. Но это было неважно, теперь , когда он обнаружил достаточно, чтобы удостовериться, что там был шпион, - и поэтому он ехал дальше, слабо улыбаясь, зная, что всадник направляется в долину - возможно, к месту встречи преступников, чтобы оценить Девени и другие о его приходе. Тропа была четко обозначена, и были места, где она шла по широкой траве, где он представлял собой хорошую мишень для людей, которые могли захотеть выстрелить в него. Были и другие места, где тропа вела к зарослям деревьев и зарослям кустарника, где противник мог в полной безопасности устроить засаду; и были бастионные скалы, которые возвышались над тропой через промежутки времени, предлагая восхитительные укрытия для любого человека с враждебными намерениями. Харлан, однако, ехал уверенно, внешне беззаботно; внутренне убежденный , что никто не попытается устроить ему засаду. Потому что Хейдон прошел этот путь по возвращении на Звезду, и Харлан не сомневался, что после инцидента с улыбкой и подмигиванием Хейдон дал слово, что к нему нельзя приставать. Хейдону было бы любопытно — как ему было любопытно на ранчо Секо — узнать значение улыбки и подмигивания. Хейдон хотел бы узнать, как много Харлан знал об убийстве Лейна Моргана; и он хотел бы знать, что Харлан знает о золоте, которое спрятал Морган . Итак, Харлан ехал дальше, наблюдая за местностью, по которой он проезжал, но будучи уверенным, что ни с одного из многих естественных наблюдательных пунктов, с которых он столкнулся, не будет выстрела . Он ехал целый час, не очень вовремя, потому что это была новая тропа, и, проезжая, он внимательно осматривал местность, возможно, запоминая ее для будущего удобства, - никто никогда не знал, когда именно она может начаться . быть необходимым, чтобы использовать свои знания - когда он достиг низкого хребта , который пересекал долину. Здесь он остановил Чистилище и огляделся. Перед ним простиралась зеленая травяная равнина, около двух миль длиной, тянущаяся по всей ширине долины. Он был усеян мескитом, шалфеем, кое-где поднималась колючая пластинка кактуса. Некоторый скот пасся на уровне; они были в нескольких милях к югу, и он мог видеть рядом с ними всадников. Он решил, что должен быть близко к Звезде; и он снова погнал Чистилище вниз по уровню, к какой-то древесине, которая росла на дальнем краю уровня. Как только он соскользнул со склона хребта, он увидел далеко впереди себя всадника, которого видел, когда въезжал в долину. Всадник был на гребне лысого холма — низкого и маленького, — но Харлан мельком увидел его, когда он быстро пересекал его. Харлан снова улыбнулся и поехал дальше, продолжая внимательно осматривать местность . Долина была могучая, великолепная; он заслужил все те похвалы, которыми осыпала его Барбара Морган. От низкого горного хребта на севере до более высоких гор на юге это был девственный рай, в котором царил такой глубокий покой, что он вселял благоговейный трепет в душу смотрящего . Это взволновало Харлана, несмотря на определенное пресыщенное, фактическое отношение, которое он имел ко всем явлениям природы; он поймал себя на том, что восхищается величественными холмами, окаймляющими его; в его глазах мелькнуло восхищение ее колоссальной величиной, гигантскими, широкими изгибами, которые, казалось, делали ее продолговатой чашей, космической полостью, безграничной, намекая на бесконечную мощь ее строителя. Тропа, пролегавшая через него, вытянутая до размеров нити из-за величия пространства, через которое она шла, была на большей части пути, пройденного Харланом, простой царапиной на невысоком скальном гребне. И пока он ехал, он мог смотреть вниз на дно долины, зеленое и манящее. Когда он вошел в лес на краю уровня травы, он услышал тихий звук позади себя. Он быстро повернулся в седле и увидел человека, стоящего на краю куста, окаймлявшего тропу . Мужчина был крупный, густая черная борода покрывала его подбородок и часть щек; его шляпа была надвинута на лоб, частично закрывая глаза. Винтовка в его руках была свободно сжата, и хотя казалось, что мужчина не собирался немедленно использовать оружие, Харлан мог видеть, что его правый указательный палец касается спускового крючка, а дуло оружия намекающе направлено на него. Последние несколько миль своего пути Харлан ожидал появления подобного призрака, поэтому теперь он не выказал ни малейшего удивления. Вместо этого он медленно поднял обе руки, пока они не оказались на уровне его плеч, и, все еще крутясь в седле, слабо ухмыльнулся мужчине. "Отныне у меня будет компания, а?" он сказал. Мужчина мрачно ухмыльнулся ему. "Вы попали в него," ответил он. «Ты Харлан, не так ли? Драг Харлан, человек с двумя пушками из Пардо?» Глаза мужчины светились интересом — критическим, почти циничным, и они блуждали по Харлану с испытующей интенсивностью, которая не оставляла у Харлана никаких сомнений в том, что этот человек слышал о нем и изучает его с намерением выяснить, что за характер он был. По-видимому, удовлетворенный — а также явно впечатленный увиденным, мужчина ухмыльнулся — на этот раз почти добродушно — и ответил на утвердительный кивок Харлана : «Ну, Хейдон ждет вас. старайся не шутить со своими ружьями. Я их не беру, Хейдон ничего об этом не говорил . Харлан опустил руки, положив их на луку седла, и поехал дальше, выбрав, как и советовали, узкую тропу, расходившуюся от другой на небольшом расстоянии от того места, где он встретил человека. Когда он выбрал другую тропу, он услышал, как за ним идет человек на лошади. Больше слов не было. Харлан ехал по тропе медленно; мужчина позади него следует на небольшом расстоянии. Таким образом они проехали около мили. Затем лес стал реже, и Чистилище и его всадник наконец оказались на уровне, простиравшемся примерно на сотню футов, а затем резко спускавшемся на другой уровень, по которому протекал узкий ручей воды, мелкий и чистый. Рядом с берегом ручья стояло глинобитное ранчо, а вокруг него было несколько других построек. На небольшом расстоянии от дома находился загон, в котором было несколько лошадей. Перед ночлежкой стояло несколько мужчин, которые, увидев приближающихся Харлана и другого мужчину, повернулись к ним лицом и замерли, наблюдая. Мужчины хранили молчание, когда Харлан подъехал к ранчо и сел в седло, ожидая удовольствия своего эскорта. Он видел, как тот ухмылялся другим мужчинам, проходя мимо них; и он ухмыльнулся Харлану, когда тот остановил свою лошадь возле Чистилища и спешился. "Я полагаю , что вы должны уйти 'посетить," сказал он; «Хейдон внутри». Спешившись и перекинув поводья через голову своего зверя, он бросил острый критический взгляд на Чистилище. "В этом черном куча хосса, а?" "Множество." Харлан спустился и провел рукой по шее Чистилища, перебрасывая поводья через голову. «Человек-убийца», — предупредил он. — Не трогай его. Никто, кроме меня, на нем не ездил, и он не потерпит, чтобы вокруг него никто не дурачился. Харлан повышал голос до тех пор, пока не был уверен, что люди перед ночлежкой его услышали; затем он добродушно ухмыльнулся всем и последовал за чернобородым мужчиной в ранчо. Мгновение спустя в большой комнате, похожей на кабинет, Харлан столкнулся с Хейдоном. Последний сидел в кресле за письменным столом, и когда Харлан вошел, Хейдон встал и ухмыльнулся ему поверхностно, без веселья. "Так вы получили здесь," сказал он; "Я ждал тебя." — Я этого не замечал. Тот парень, которого вы оставили на краю уровня присматривать за «Ранчо Секо», не заметал следов. -иду сюда. Думаю, никто не удивлен. Харлан широко ухмыльнулся. — Значит, вы это заметили, — сказал Хейдон, отвечая на ухмылку Харлана. «Ну, я не против признать, что мы следили за тобой. Ты заставил меня догадаться». Манеры Хейдона были манерами человека, который остерегается говорить слишком много, его сдержанность была такого качества, что намекает на желание остаться конфиденциальным - гладкая, мягкая вежливость; льстивый голос - ободряющий, предполагающий откровенность. Поведение Харлана отличалось некоторой безрассудной небрежностью. Он казался совершенно непринужденным, уверенным в себе, неторопливым и ненаблюдательным. Он знал, что Хейдон был преступником; что люди, сгруппировавшиеся перед ночлежкой, были членами банды Хейдона; он знал, что человек, сопровождавший его к «Звезде», был намеренно размещен в лесу, чтобы наблюдать за ним. И он не сомневался, что вдоль тропы прятались другие преступники , чтобы наблюдать за его передвижениями. Он также знал, что поставил себя в опасное положение, что его жизнь в опасности и что он должен быть чрезвычайно осторожен. Но внешне он был хладнокровен, собран. Не сводя глаз с Хейдона, он пододвинул стул к столу, сел на него, вытащил бумагу и табак и скрутил сигарету. Закурив, он медленно затянулся, наблюдая, как Хейдон опустился на стул, который освободил при появлении Харлана. Когда Хейдон опустился в кресло, он восхищенно улыбнулся Харлану. "Ты классный, Харлан," сказал он; "Я должен сказать это для вас. Но нет смысла промывать четыре раза. Вы пришли сюда, чтобы рассказать мне что-то о цепочке. Где вы ее нашли?" «В Сторожевой скале — недалеко от того места, где вы подключили Лейна Моргана». — Вы предполагаете, что я застрелил Моргана? обвинял Хейдона. «Морган, я думаю, тоже предполагал», — усмехнулся Харлан. -- Он сказал мне, что это ты стрелял в него -- он увидел твое лицо в свете твоего ружья. И сказал мне, где искать цепь -- он не знал, что это цепь -- но что-то еще. " Глаза Хейдона сверкнули холодной яростью, которую он скрыл, проведя рукой по лбу, отводя глаза от Харлана. Его губы расплылись в улыбке. "Почему ты не сказал мне это на днях - когда я впервые встретил тебя?" Харлан рассмеялся. - Тогда у меня были мысли... мысли, что я буду играть с ней в одиночку. "И сейчас?" Взгляд Хейдона был прикован к холодному вопросу. — У меня есть другие соображения. Я принимаю приглашение Девени присоединиться к вам. Хейдон на мгновение замолчал, и во время тишины его глаза встретились с взглядом Харлана. По забавному блеску в глазах Харлана Хейдон догадался , что этого человека нельзя ввести в заблуждение, что он кое-что знает о ситуации в долине и что он прибыл сюда с сознательным намерением присоединиться к разбойничьей банде. Как намекал Хейдон, от попыток двусмысленности или притворства мало толку. Это была ситуация, с которой должны были столкнуться и он сам, и Харлан. Репутация Харлана и его действия по сокрытию от Барбары Морган личности убийцы ее отца указывали на искренность со стороны этого человека. А поскольку Харлан знал, что он убийца Моргана, со стороны Хейдона было бы абсурдно притворяться, что он не имеет никакого отношения к банде Девени. Он не мог обмануть этого человека. И все же ревнивая ненависть к Харлану едва скрывалась за неизменной улыбкой, с которой он смотрел на своего посетителя. Он почувствовал неприязнь Харлана в тот день, когда разговаривал с ним у дверей ночлежки; Поведение Харлана в тот день убедило его, что Харлан завидует его вниманию к Барбаре Морган. Кроме того, в его сердце жила профессиональная зависть — ревность к репутации Харлана. Ибо этот человек, так спокойно сидевший в кресле, окруженный опасностью , был выше его. Хейдон знал это. Если и были у него какие-то сомнения на этот счет, то они, должно быть, рассеялись воспоминанием о том, каким образом его люди получили известие о том, что Харлан покинул ранчо Секо и направляется вверх по долине. Всадник, которого видел Харлан, приехал с этой новостью, а Хейдон стоял с группой у ночлежки, когда пришел человек. И он не преминул заметить нервные взгляды некоторых мужчин и неугомонное рвение, не лишенное примеси беспокойства, с которым они следили за тропой. И теперь, глядя на Харлана, он чувствовал величие этого человека, его особую пригодность для избранной им карьеры. Харлан был идеальным преступником. Он был хладнокровным, глубоким, тонким. Он был неукротим; он не чувствовал страха; его воля была непреклонна, непреклонна. Хейдон это чувствовал. Страх, который он испытал при первой встрече с Харланом, сохранился до этой минуты — он был силен как никогда. И все же он восхищался этим человеком; и знал, что, поскольку он пришел в долину, его следует считать важным фактором. Хейдон не мог прямо сказать ему, чтобы он убирался из долины; он не мог приказать ему покинуть Ранчо Секо. Харлан контролировал ситуацию, потому что всадник, приехавший с известием о том, что Харлан отправился в долину, также уведомил Хейдона о прибытии на ранчо Секо людей из отряда «Т-Даун». Всадник, конечно, не смог сказать Хейдону, кто были эти люди; но это мало что изменило. Они были друзьями Харлана, потому что пришли со стороны пустыни - из Пардо.Хейдону было ясно, что Харлан приехал в долину, чтобы остаться. Столь же ясно было, что его нужно либо умилостивить, либо оттолкнуть. Он чувствовал, что Харлан дает ему право выбора.

"Что вы хотите - если вы бросите с нами?" — спросил Хейдон, следуя
ходу своих мыслей.

"Это прямой разговор," сказал Харлан. - Я даю вам прямой ответ. Если я присоединюсь к вашей компании, я присоединюсь к вам и Девени
на тех же основаниях, что и вы, и ничуть не меньше. возьми наши. Я привожу своих мальчиков в соответствии с правилами, которые у тебя есть, которые регулируют другие. Я управляю ранчо Секо - никто не вмешивается. Когда я найду то золото, которое старый Морган спрятал, мы разделим его на три части. Барбара Морган идет с ранчо — никто не мешает». Краска залила лицо Хейдона. "Вы не хотите много, не так ли?" — усмехнулся он. -- Мне нужно то, что придет ко мне -- что я возьму, если войду. Это мое предложение. Вы можете принять его или оставить. Хейдон на мгновение замолчал, изучая лицо Харлана. То, что он там увидел , заставило его нахмуриться. — Харлан, — тихо сказал он, — некоторые мальчики немного обижены тем, как ты выслал Долвера и Ласкара. Там снаружи несколько друзей этих двух мужчин . злятся на тебя, а? Если Хейдон ожидал, что его угроза запугает Харлана, он ошибся. Харлан сидел неподвижно, пристально наблюдая за главой преступников. И в его глазах мелькнуло то холодное презрение, которое Хейдон увидел в них в тот день, когда он столкнулся с Харланом возле ночлежки на ранчо Секо. "Вы делаете почести, Хейдон," сказал он. — Если ты такой койот, я не хочу иметь с тобой дело. Если ты думаешь, что хочешь отказаться от доли этих сотен тысяч, начинай тявкать этим мальчикам . Вокруг, близко. Может быть, у вас есть некоторые из них, которые выглядывают из-за угла на меня сейчас. Я не убегаю от бед, которые встречаются на моем пути. Ярость по поводу угрозы теперь ясно отразилась в его глазах, ибо они горели холодным огнем, когда он поднялся со стула и встал, немного пригнувшись, его руки задержались на прикладах ружей. Хейдон не шевельнулся, но лицо его побледнело, и он нервно улыбнулся с неглубоким весельем. — Ты сегодня не в настроении шутить, Харлан? он сказал. -- Есть шутки, и еще шутки, Хейдон. Я пришел сюда с чистой совестью. Я был в подобных лагерях раньше -- в лагерях Келсо, Дейва Рэнса, Блонди Ларкина и некоторых других. Эти люди вне закона... -- как ты и я, и они сделали то, что сделало их выше нас с вами -- в нашем роду . доволен. И ни один мужчина не угрожает мне. "Ваши манеры меня раздражают - я вам так говорю. Я через! Ты ведешь меня сейчас же обратно на ранчо Секо. Ты едешь позади меня — без оружия, с закрытым ртом крепче, чем когда-либо прежде. И если будет стрельба, вы узнаете об этом - много!" Харлан довел дело до кризиса - внезапно, в мгновение ока. Время для притворства прошло. Хейдон мог принять Харлана на условиях, которые он упомянул, или же он мог принять вызов этого человека со всеми вытекающими последствиями — ожесточенной войной между двумя фракциями, которая была бы невыгодна обоим, и особенно Хейдону . Он встал , стараясь держать правую руку на приличном расстоянии от рукоятки пистолета, и, улыбаясь, протянул руку . ваши условия. Прошу прощения за то, что я сделал. Это было просто, чтобы испытать тебя. Я много слышал о вас и хотел проверить, серьезно ли вы настроены — действительно ли вы хотите войти. Я доволен . рукопожатие длилось несколько секунд, и было любопытно видеть, как глаза Хейдона, спрятавшиеся от глаз Харлана из-за опущенных век, светились злобным торжеством и хитростью . Любопытно отметить, что что-то от той же страсти отражалось в глазах Харлана, когда они смотрели на полуприкрытые веки другого — в них тоже было торжество — и понимание, и хитрость , которые могли бы обеспокоить Хейдона. если бы он это видел. Затем их руки разошлись, и Хейдон мягко и с видимой сердечностью ухмыльнулся Харлану. Он схватил Харлана за локоть и подтолкнул его к двери, через которую вошел последний . — Теперь мальчикам — тем, кто здесь, — сказал он. Через час — после того, как Хейдон и дюжина мужчин, которым он представил Харлана, наблюдали, как Харлан едет на восток через долину к ранчо Секо, — Хейдон поехал на запад. , в сопровождении нескольких мужчин. Они проехали много миль вглубь большой котловины и наконец добрались до ущелья, извивавшегося на юг через несколько скрытых холмов в меньшую котловину. В устье ущелья рос тяжелый древесный массив , скрывавший его от глаз с тропы, пролегавшей через долину . Кудрявый подлесок, окаймлявший бревна, придавал входу в ущелье вид неглубокой пещеры, а каменная стена, образующая неровную арку над входом, усиливала впечатление. На первый взгляд место казалось непроходимым. Но всадники прошли достаточно легко, и подлесок сомкнулся за ними, так что, если бы их заметили, наблюдатель мог бы испугаться их внезапного исчезновения. В центре маленькой чаши стояла огромная глинобитная хижина с плоской крышей. В небольшом загоне было много скота. На траве, покрытой ковром, паслось много лошадей; а возле хижины и на скамьях вдоль ее стен бездельничал человек с дюжину тяжеловооруженных мужчин. Несколько человек ухмыльнулись, когда пришельцы въехали и спешились, а один или двое коротко поприветствовали Хейдона, назвав его «Шеф». Однако Хейдон не стал разговаривать с мужчинами; он спешился и вошел в каюту, где через мгновение уже разговаривал с Девени. Глаза Хейдона все еще торжествовали, светясь злобным удовлетворением. «Он мудр — и ему чертовски приятно присоединиться», — сказал он Девени, имея в виду Харлана. «И я принял его на его собственных условиях. Мы будем подыгрывать ему, заставляя его поверить, что он нормальный и правильный, пока не получим то, что хотим. Тогда мы его одолеем!»                * * * * * Примерно в то время, когда Хейдон разговаривал с Девени, Харлан спешился в корале Ранчо Секо. Люди из Т-Дауна были заняты по-разному: некоторые из них в корале; другие в конюшне, а третьи в кузнечной мастерской, все заняты своими новыми обязанностями, и только Рыжий Линтон был у ворот загона, чтобы поприветствовать Харлана. Триумф был в глазах Харлана, когда он ухмыльнулся Линтону. «Теперь я преступник, как Саймон, Рыжий», — заявил он. — Хейдон не колебался ни в чем. Он подлый, коварный дьявол и ненавидит меня, как яд. Но он взял меня к себе, рассчитывая выставить меня лохом. Похоже, все может оказаться интересным. Он ухмыльнулся. «Я тоскую по еде, Рыжий». Позже, когда Харлан сидел за столом в хижине повара, он заметил тень у двери; и он повернулся, чтобы увидеть, что Барбара Морган смотрит на него, ее лицо раскраснелось, и блеск в ее глазах был полностью понятен Харлану. Она была рада, что он вернулся — это мог сказать любой человек, обладающий хотя бы половиной мудрости Харлана ! И цвет, не вызванный ветром и солнцем, залил лицо Харлана. Она увидела его из одного из окон кухни, и любопытство - и нетерпение, которое не позволяло медлить, - побудили ее искать его. «Почему, — сказала она, — я… я думала… разве ты не сказал, что уезжаешь?» "Разве я не пошел?" он ухмыльнулся. — На один день, — поддразнила она, ее голос дрожал. "День," сказал он серьезно; "Почему, это было дольше, не так ли? Кажется , я не видел вас в течение многих лет!" Он встал, забыв о голоде. Но когда он подошел к двери, то увидел, что она бежит к ранчо, даже не оглядываясь. Он стоял, наблюдая за ней, пока она не открыла дверь и не исчезла. Затем он усмехнулся и вернулся к своей заброшенной еде, громко сказав, на манер мужчин, проводящих много времени на открытом воздухе: «Я обязательно позабочусь о ней, Морган». ГЛАВА XX ЛЕВШАЯ Утверждение Харлана Хейдону о том, что он посещал лагеря Келсо, Рэнса, Ларкина и других преступников, было абсолютно точным. В то или иное время каждый из этих главарей преступников посылал за Харланом, чтобы попытаться уговорить его соединить свою судьбу с ними — настолько широко ходили слухи, что Харлан принадлежал к их типу. И он мог - как он и сказал Хейдону - ходить среди них безнаказанно - не причиняя беспокойства, уважаемый. И даже после того, как он отказался присоединиться к ним, они проявили к нему любезность и даже не поклялись хранить тайну. И он подтвердил их веру, храня молчание о них. Зная, однако, что этика людей типа Келсо, Рэнса, Ларкина и других обеспечивала безопасное поведение для любого человека их вида, оказавшегося среди них, Харлан чувствовал презрение к Хейдону за его угрозу. И все же гнев Харлана по этому поводу был в основном поверхностным; это было показано для эффекта - чтобы вынудить немедленное решение от Хейдона. Харлан знал, что его единственная надежда защитить Барбару Морган от Хейдона и Девени была в наступательной войне. Он не мог рассчитывать вести такую ;;войну, оставаясь без дела на ранчо Секо, ожидая неизбежных нападений преступников, потому что он не знал, когда они нанесут удар и как. Было очевидно, что они нанесут удар, и так же было очевидно, что они нанесут удар, когда он меньше всего этого ожидал. Поэтому он решил присоединиться к ним, в зависимости от своей репутации, чтобы рассеять любые подозрения относительно его мотивов. Хейдон взял его в группу, но Харлан был убежден, что Хейдон ему не доверяет. Он видел недоверие в глазах Хейдона; и он понял, когда Хейдон опустил взгляд в тот момент, когда они обменялись рукопожатием, что этот человек задумал двуличие. И все же Харлан был полон решимости не знать, что Хейдон задумал обман. Он намеревался пройти среди людей и намеренно не обращать внимания на грозящую опасность, более того, вести себя так, чтобы Хейдон не заподозрил, что ему известно о какой-либо опасности. Это был незначительный инцидент, который подсказал ему план — всего лишь взгляд на Строма Роджерса, в то время как последний в Ламо наблюдал за Девени. Харлан видел в лице Роджерса ненависть, презрение и ревность; и он знал, что там, где существует такая страсть, ее можно заставить расти и процветать внушением и личным примером. И он был полон решимости подать пример. Он кое-что знал о страстях людей того типа, которые составляли банду, возглавляемую Девени и Хейдоном; он знал, как можно сыграть на их страстях; он знал об их уважении и восхищении людьми с печально известной репутацией, с послужным списком злых дел и быстрой «стрельбой». Он видел, как Стром Роджерс наблюдал за ним — с благоговейным уважением; он видел одобрение в глазах Роджерса, когда они переглянулись на Ламо; и он слышал, как мужчины в группе перед офисом шерифа говорили о нем благоговейным шепотом. На него никогда не действовала подобная лесть — ни в Ламо, ни в дни, предшествовавшие его приезду в город. Но он не забыл о преимуществе, которое такое лести даст ему в его кампании по установлению контроля над лагерем преступников. И это было то, чего он решил достичь. Трижды за столько дней он ездил вверх по долине к Звезде, каждый раз разговаривая с Хейдоном, а затем оставляя последнего, чтобы он вышел и слонялся среди мужчин, слушая их разговоры, но почти не принимая в них участия. Он не говорил, пока к нему не обратились, и таким образом он бросил вызов их интересу, и они начали заигрывать с ним. Их социальная структура была непрочной и тонкой, их общение столь же спонтанным, сколь и неискренним; и в течение нескольких дней крайность странности, окружавшей Харлана, сошла на нет, и он был принят без малейшего волнения. И все же ни один мужчина среди них не достиг близости с Харланом. В его поведении была холодная скованность, которая, образно говоря, удерживала их от знакомства с ним. Некоторые из них попытались фамильярничать и с удивлением обнаружили, что каким-то образом потерпели неудачу, хотя их оттолкнули так ловко, что они не могли возмутиться. Харлан возвел барьер, и они даже не заметили, как он это сделал, барьер авторитета и уважения, за которым он стоял, обаятельная, угрюмая, интересная, внушающая благоговение фигура. В конце недели люди из отряда «Звезда» обращались к нему «босс»; слушая его с уважением, когда он говорил, добиваясь его внимания и стараясь добиться от него одной из тех редких улыбок, которыми он удостаивал тех из них, личности которых интересовали его. По прошествии двух недель половина Звездного снаряжения с готовностью подчинялась любому его приказу, в то время как остальные выдавали легкое колебание, которое, однако, исчезло, когда Харлан обратил на них свой пристальный взгляд. Однако за их принятием его — за их кажущейся готовностью допустить его в свое своеобразное общество — стояла оговорка. Харлан почувствовал это, увидел в их глазах и заметил в их обращении с ним. Они слышали о нем; они знали кое-что о его послужном списке; До них дошли слухи о его умении обращаться с оружием. И им было любопытно. Во взглядах, которые они бросали на него, было предположение; было какое-то подозрение, цинизм, скептицизм и немало сомнений. Харлану казалось, что, хотя они и приняли его, они с нетерпением ждали практической демонстрации тех качеств, которые сделали его знаменитым в стране. Они хотели, чтобы их «показали». Их дикие, неуправляемые страсти и зловещее воображение были теми побуждениями, которые двигали ими, определяли их поведение по отношению к своим собратьям. Некоторые из них были быстрыми стрелками — судя по живописным идиомам их речи, — и не было среди них человека, который бы не гордился своим умением «работать» с ружьем. Они приняли Харлана, но было очевидно, что среди них были те, кто сомневался в правдивости слухов — некоторые считали, что Харлана переоценили. Харлану не потребовалось много времени, чтобы узнать, кто были эти сомневающиеся духи. Он видел, как они наблюдают за ним — всегда с кривыми губами и свирепыми глазами; он слышал от них упоминания о своих способностях — обрывки разговоров, в которых использовались такие термины и фразы, как «ложная тревога, может быть», «он не выглядит» , «носит их для вида, я думаю», . Он выучил имена мужчин; их было трое, известных просто как «Долговязый», «Поггс» и «Латимер». Их набеги на скот в бассейне происходили ночью; и другие их грабежи происходили в то же время. Харлан не упускал возможности услышать о них, так как их успехи занимали видное место в их дневных разговорах; и он наблюдал, как стадо крупного рогатого скота в Звездных загонах росло до тех пор, пока загон не стал слишком тесным, чтобы вместить их с комфортом. Он также отметил, с какой ловкостью мужчины стирали клейма на украденном скоте или переделывали их до тех пор, пока не становилось неясным доказательство их личности. Он не принимал участия ни в одном из рейдов, хотя и провел несколько ночей в «Звезде», руководя с помощью Строма Роджерса изменением клейм и другой работой, связанной с маскировкой скота . Хейдона он видел всего несколько раз, а Девени — ни разу. Он узнал от Роджерса, что Хейдон проводил большую часть своего времени в таинственных миссиях , которые привели его в Ламо, в Лазетт и в Лас-Вегас; и что Девени действовал из места, которое Роджерс назвал «Тайником», в нескольких милях вверх по долине. Латимер, смуглый великан с длинным крючковатым носом и тонкими жестокими губами, заинтересовал Харлана. Он наблюдал за мужчиной, когда другой не замечал его взглядов, отмечая его размеры, его медленные, пантероподобные движения; горящие, свирепые свирепые глаза; жесткая , горькая складка его губ под желтыми усами, которые он носил. Он почувствовал угрозу со стороны этого человека, когда тот посмотрел на него — это было личное, напряженное — казалось, что за этим стоял какой-то мотив. Это вызвало в Харлане ответную страсть. Однажды, сидя на скамейке перед длинной ночлежкой рядом с ранчо «Стар» , Харлан наблюдал за мужчинами, игравшими рядом с ним в карты. Они бездельничали в траве, смеясь, соревнуясь друг с другом в своих умениях, в то время как другая группа перед конюшней усердно чинила седла. Помимо этих двух групп были Ланки, Поггс и Латимер. Они стояли возле ограждения загона, примерно в сотне футов от того места, где сидел Харлан. Предмет их разговора был неприятным, ибо лица их отражали ядовитые страсти, которые его возбуждали. Латимер наблюдал за Харланом — его взгляд был откровенно враждебным и полным ненависти , в которой невозможно было ошибиться. И Харлан не мог не заметить пристальный взгляд Латимера; он заметил волчий блеск в глазах другого и, поскольку ему был интересен Латимер, он украдкой наблюдал за ним. Но Харлан не подал виду, что знает, что Латимер наблюдает за ним; и когда он увидел Строма Роджерса, идущего к нему из конюшни, он ухмыльнулся и освободил ему место, когда последний направился к скамье, на которой сидел Харлан. — Ленивый день, — предложил Роджерс, опускаясь на скамейку рядом с Харланом. "не куча дел". Он не смотрел на Харлана, а наклонился вперед, взял пряжку, которая лежала на песке у его ног, и лениво вертел ее в руках снова и снова, по-видимому, занятый ее изготовлением. Опустив голову, так что даже карточные игроки не могли видеть движения его губ, он прошептал Харлану: «Не позволяйте им видеть, что вы знаете, что я говорю! Они подстраховывают вас!» Харлан ухмыльнулся, прикрывая губы рукой, которой небрежно провел по ним. — Имеешь в виду Латимера и его друзей? он сказал. "Ага. Латимер завидует тебе. Завидовал. Думает, что может сравниться с твоей перестрелкой - жаждет неприятностей - обязательно с тобой расправится . " об этом. Девени стоит у него за спиной - он недоволен тем, как ты передал ему это в " Ламо". Не спускай глаз, они довольно скоро справятся с этим. Латимер стреляет - он пытается подготовься к этому. Будь осторожен. "Я благодарю вас." Харлан откинулся назад, скрестил ноги и уставился в пространство, свет в его глазах стал пустым. Казалось , Латимер и двое других его не интересовали , но на самом деле он видел их отчетливо. Но теперь они стояли к нему спиной и медленно брели к двери конюшни. — Значит, Девени не восхищается мной? — сказал он Роджерсу. "Не редко. Не больше, чем суслик любуется боковой обмоткой." -- Латимеру, -- сказал Харлан, -- мой стиль красоты тоже не нравится. Я это заметил. Он очень интересный мужчина . ходит кругом и стреляет людям в спину, я бы сказал, что он почти соответствует тому описанию, которое я получил от человека, который помог Долверу выпустить слюну моему приятелю, Дэйви Лэнгану, в Пардо - пару месяцев назад. Косой взгляд Роджерса был полон мрачного, неулыбчивого юмора. — Значит, ты выбрал его? Я все думал, сколько времени это займет у тебя. Эмоции, охватившие Харлана, не были видны. Впрочем, по легкой дрожи в голосе это можно было заметить. — Я полагаю, вы с Латимером закадычные друзья? "Чёрт!" Взгляд Роджерса на мгновение встретился с Харланом. «Эта банда нуждается в чистке», — сказал Роджерс. Он встал и встал перед Харланом, протягивая пряжку, словно предлагая ее другому . Поскольку оба мужчины видели, что Латимер оставил своих друзей у дверей конюшни и медленно шел к ночлежке. «Вы должны быть ловкими», — предупредил Роджерс. — Он идет. Я буду убираться с дороги. Он медленно отошел от скамейки, миновал группу карточных игроков и направился к ранчо, где повесил пряжку на гвоздь, вбитый в стену здания. Затем он медленно повернулся лицом к скамье, на которой все еще сидел Харлан и к которой шел Латимер. Было очевидно, что все находившиеся поблизости мужчины знали об угрозе столкновения, поскольку их поведение при приближении Латимера указывало на это. В течение нескольких недель они стремились испытать традиционную быстроту Харлана с оружием, которое болталось у него на бедрах — это оружие постоянно раздражало некоторых из них и являлось предметом спекуляций для всех. И когда накануне вечером некоторые из них услышали шепотом, что Латимер — с санкции Девени — а точнее, с одобрения Девени — был полон решимости столкнуться с Харланом, они поняли, что момент, которого они жаждали, близок. Ибо они видели в глазах Харлана — и чувствовали в атмосфере, окружавшей этого человека, — уверенность, что он не откажется от столкновения с Латимером. Единственным вопросом, который у них возникал в отношении Харлана, были его скорость и точность. Поэтому, когда они увидели приближающегося Латимера, они перестали играть в карты и сели, с интересом наблюдая за тем, как Латимер вызовет столкновение и как Харлан ответит на него. Латимер подготовился к этому испытанию, разговаривая со своими друзьями. Желание убить Харлана давно жило в его сердце, но ему нужно было подкрепить его искусственной яростью. И, размышляя вместе со своими друзьями о раздражающем факте, что Харлан пришел к ним, чтобы узурпировать власть, на которую у него не было никаких видимых претензий, ему удалось довести свою ярость до исступления, которое мало учитывало последствия. И все же Латимер не смог бы достичь этого безумия, если бы не был убежден, что он хозяин Харлана с шестизарядным револьвером. Он действительно считал, что Харлана переоценили. Он верил в это, потому что хотел в это верить, и потому что его презрение к этому человеку породило это убеждение в его сердце. Кроме того, он думал, что знает, почему Харлан пришел на «Звезду» — почему он присоединился к лагерю преступников. А накануне вечером он сообщил об этом подозрении Девени. Это было потому, что Харлан знал, что он был с Долвером, когда Дэйви Лэнган был убит. Латимеру показалось, что он увидел легкое облегчение в глазах Девени, когда сказал ему об этом, но он не был уверен, да это и не имело значения. Важно было то, что он должен убить Харлана — и он собирался это сделать. Он убил бы его честно, если бы это было возможно, тем самым укрепив его репутацию, но он обязательно убьет его, каким бы способом он ни был. Эта убежденность сверкнула в его глазах, когда он остановился в дюжине шагов от того места, где сидел Харлан. Он довел себя до такой степени ярости, что она охватила его, как сильная лихорадка, — опухло лицо, напряглись мускулы, выпучились глаза. Харлан наблюдал за ним; и теперь его взгляд был устремлен на другого с устойчивой, непоколебимой настороженностью, которая выдавала его знание того, что надвигалось. Но он сидел, неподвижный, неподвижный, ожидая первого враждебного движения Латимера. Харлан немного повернулся, когда Латимер пошел к скамейке; его правый бок был немного обращен к мужчине, нога частично вытянута; в то время как левая нога была сложена вдвое под скамейкой — видимо, чтобы дать ему рычаг, если он решит встать. Но он не дал понять, что обдумывает такой шаг. Наблюдателям было ясно , что если он попытается это сделать, Латимер вытащит пистолет и начнет стрелять . Латимер был также убежден, что Харлан не попытается подняться. У него был Харлан в невыгодном положении, и он громко, сардонически, презрительно рассмеялся, стоя, его правая рука зависла рядом с кобурой пистолета, его глаза горели ненавистью и страстью. — Держись, стервятник! он усмехнулся; Латимер хочет тебя надуть. Ты это знаешь, а ? Пойманный на посадке. Пойманный с товаром, пробирается сюда, пытаясь застать человека врасплох . Разве я не знаю, для чего ты здесь? Это я! Ты разнес Долвера на куски за то, что он убил этого проклятого, ловкоглазого твоего приятеля — Дэйви Лэнгана. Хочешь знать, кто выслал Лангана? Говорю тебе - это был я! Меня, меня!" Он довольно выкрикнул последние слова и напрягся, держа пальцы правой руки, как когти, над прикладом пистолета в кобуре. И когда он увидел, что Харлан не двигается; что он сидел неподвижно, глаза его были немигающими и невыразительными; его правая рука безвольно свисает сбоку , у частично вытянутой ноги; его левая рука покоилась на бедре сдвоенной ноги - он подошел ближе, наблюдая за правой рукой Харлана. Некоторое время — пока можно было насчитать десять — ни один из мужчин не шевельнул мускулом. Что-то в поведении Харлана послало в взбесившийся мозг Латимера сообщение о том, что все не так, как кажется, что Харлан обдумывает какой-то поразительный поступок. Десять секунд, как всегда, немного, но в течение этого короткого промежутка напряженные нервы Латимера были задеты мучительным сомнением, которое начало подкрадываться к нему. Неужели Харлан никогда не сделает такой шаг? Этот вопрос настойчиво звучал в ушах Латимера. Он начал верить, что Харлан не собирался рисовать. А потом "Ах!Эякуляцию вдохнули легкие Латимера.

Потому что правая рука Харлана слегка двинулась вверх, к пистолету на
правом бедре. Он прошел всего несколько дюймов; оно было еще далеко от
кобуры, когда когтистые пальцы Латимера опустились на рукоять его собственного
оружия. Мысль, что он победит Харлана в честной ничьей, была у него в
голове, что он победит его, несмотря на нерешительность,
с которой Харлан вытащил пистолет.

Однако что-то происходило, что-то странное и необъяснимое. Ибо
, хотя у Латимера, казалось, было много времени, он осознавал, что
пистолет Харлана извергает на него огонь и смерть. Он видел полосы дыма
, чувствовал, как пули поражают его, прожигают его насквозь,
душат, ослабляют колени.

Он упал, его глаза расширились от недоверия, наполнившись отвратительным
самонасмешкой, когда он увидел, что пистолет, который послал ему смерть,
был вовсе не в правой руке Харлана, а в левой.

Харлан медленно поднялся, когда Латимер растянулся в пыли у его
ног, бросив быстрый взгляд на упавшего человека, чтобы убедиться, что
для него инцидент окончен. Затем, под пристальным взглядом всех мужчин в
костюме, он направился к конюшне, где стояли Долговязый и Поггс
, ставшие свидетелями смерти своего сообщника.

Они застыли в неподвижности, наблюдая за приближением Харлана, зная,
что для них инцидент еще не исчерпан — их вина явно отражалась на их
лицах.

И когда Харлан остановился перед ними, они встали, не шевеля ни одним мускулом,
их глаза искали в лице Харлана знаки того, что они тоже должны
получить демонстрацию сверхъестественного ума этого человека.

— Вы поддерживали пьесу Латимера, — коротко сказал Харлан. «Я собираюсь
разыграть струну. Потяни — или я разнесу тебя на куски!»

Поггс и Ланки не «тянули». Они стояли там, жуткая краска заливала их лица, их глаза были широко раскрыты от осознания того, что наказанием за враждебное движение
будет смерть . Пистолет Харлана снова был в кобуре, но у них не было никакого желания провоцировать человека вытащить его. Хитрый блеск в глазах обоих высветил охватившую их надежду, что кто-нибудь из наблюдателей вмешается . Но ни один мужчина не шевельнулся. Большинство из них были ошеломлены быстротой действий Харлана, ловкостью, с которой он пустил в ход левую руку. Они получили практическую демонстрацию, которой все жаждали, и поведение каждого человека ясно указывало на его решение не принимать участия в происходящем. Они остались на своих местах, а Харлан, понимая, что Поггс и Ланки не примут его приглашения, хрипло сказал им: «В этом лагере нет места для скунсов, которые собираются подставить любого из мальчиков. Сегодня ты сделал это со мной - завтра ты попытаешься провернуть это на каком-нибудь другом парне. "Ты путешествуешь - быстро. Вы получаете ваши cayuses. Тогда ты уедешь отсюда и не вернешься. Это позволяет вам выйти. Моисей!» Он стоял настороже, настороже, пока люди привязывали лошадей, доставали свои «военные мешки» из ночлежки, садились на них и ускакали прочь, не оглядываясь . Затем он подошел к скамейке, на которой сидел, когда Роджерс предупредил его о плане убить его, приказал нескольким людям унести тело Латимера, а затем снова занял свое место на скамейке, где скрутил сигарету.Позже , когда люди, ушедшие с телом Латимера, вернулись Рядом с ранчо Харлан все еще сидел на скамейке. Никто не сказал ему ни слова, но он увидел новое уважение во всех их глазах - даже во взгляде Роджерса, - который не отклонялся от него. на мгновение во время беспорядков. А немного позже, когда Роджерс подошел к скамейке и сел рядом с ним, другие мужчины возобновили свои разнообразные развлечения, как будто ничего не произошло . Роджерс снова прошептал ему, смиренно, восхищенно : будет твоим, приятель, когда бы ты ни сказал!" ГЛАВА XXI ЧЕРНОБОРОДЫЙ МУЖЧИНА Именно Стром Роджерс указал разбойникам на "Звезде", что отныне Харлан должен осуществлять власть, ранее принадлежавшую Хейдону и Девени. . Загон был забит скотом до удушья, что угрожало здоровью животных; Девени не прислал из Тайника никаких известий о продаже запасов, и местонахождение Хейдона было неизвестно. Раньше Роджерс перемещал акции по собственной инициативе, поскольку он был способным помощником обоих лидеров. А Роджерс мог бы переместить товар из загона далеко на юг, где его всегда продавали преступники. Но в сердце Роджерса жила злоба по отношению к двум главарям преступников, и в нем таился извращенный дьявол. В течение многих месяцев он боготворил Барбару Морган на расстоянии, смутно осознавая, что его страсть к ней никогда не осуществится. Но в Роджерсе была искра честности и справедливости, несмотря на его профессию, и искреннее восхищение девушкой, которая не допускала ни малейшего помысла о ней зла. Он почти выдал свою обиду на Девени, когда в Ламо, в день приезда Харлана, Девени смело заявил о своих намерениях по отношению к девушке; и именно страх перед столкновением с Девени удерживал его от вмешательства. Желание защитить девушку было в уме Роджерса, но ему не хватало физического мужества, чтобы рисковать своей жизнью ради нее. Этот человек, смело вступивший в лагерь преступников, после того, как бросил вызов Девени в «Ламо», обратился к добру в «Роджерсе»; и он предвидел, что беда, в которой у Харлана будет шанс выйти победителем, неизбежна. И он решил присоединиться к боевику из Пардо. Поэтому в это утро, когда стало ясно, что скот в загоне нужно перегнать, он намеренно отказался воспользоваться своей прерогативой. Вместо этого он дождался завтрака, когда мужчины собрались у дверей ночлежки, и был уверен, что все его услышат. Харлан тоже вышел. Он не посещал ранчо Секо больше недели, опасаясь, что его отсутствие может поставить под угрозу преимущество, которое он получил над людьми, убив Латимера. Все внимание мужчин было приковано к нему, и Роджерс подошел к Харлану, громко говоря: «Этот скот должен отправиться в путь, Харлан. Это зависит от тебя — ты босс . а где?" В глазах Харлана вспыхнул всеобъемлющий свет. — Они двигаются, — коротко сказал он. «Веди их туда, куда ты их водил ». Словно он всю свою жизнь отдавал приказы разбойникам, он живо назвал имена мужчин, которые должны были составить следовое стадо. Ни один человек не возражал. Те, чьи имена были названы, быстро отделились от группы и отправились искать загон для лошадей; где они привязали своих лошадей и начали готовиться повиноваться приказу Харлана. А позже, когда скот был выгнан из загона, а следопыты тащились за ними по равнине, ведущей на юг, мужчины ухмылялись. Ведь Харлан сказал им, что их доля в добыче, полученной от продажи скота, должна быть существенно увеличена. Он также сказал им, что они могут провести дополнительный день в «городе» перед возвращением . Только один человек, кроме Харлана, остался у Звезды после того, как стадо исчезло в южной дали. Этим человеком был тот самый чернобородый парень, который сопровождал Харлана на ранчо во время его первого визита, — Лейф Вудворд. Восхищение этого человека Харланом никогда не скрывалось. Он держался как можно ближе к Харлану; и по его манере Харлан угадал , что человек стремился снискать расположение. Вудворд стоял рядом с Харланом, когда стадо и люди исчезли. Он широко ухмыльнулся, когда прямо перед уходом снаряжения услышал, как Роджерс прошептал Харлану: «Ты, конечно, подружился с компанией, предложив им кушетку побольше. Они ворчали». об этом уже давно. Они все обижены на Хейдона и Девени за то, что они жадные . Харлан ухмыльнулся с мрачной безрадостной улыбкой. Это была его первая возможность разжечь раздоры и раздоры в лагере преступников, и он тут же ею воспользовался. Он создал фракционное чувство и был готов принять последствия. А позже в тот же день, когда он увидел, как Хейдон въехал, спешился и бросил удивленный взгляд на пустой загон, он понял, что момент, который он планировал, настал. Вудворда нигде не было видно; и Харлан, который был в кузнице, сделал себя видимым для Хейдона, выйдя наружу. Хейдон резко позвал его; и Харлан медленно подошел к тому месту, где стоял вождь преступников, с угрюмой ухмылкой на лице, в глазах светилось холодное веселье, которое могло бы озарить Хейдона, если бы он потрудился заглянуть в них. Хейдон был охвачен какой-то сильной страстью. Он с усилием сдерживал ее , но это отражалось в его напряженных мышцах и покрасневшем лице. "Где скот?" — спросил он чуть хриплым голосом. — Они направляются в Уиллоу-Уэллс, где вы их продали. — По чьему приказу? Голос Хейдона был задушен страстью. — Мой, — протянул Харлан. Харлан мог бы объяснить, что поголовье страдало в переполненном загоне, тем самым смягчив гнев Хейдона. Но он не дал никаких объяснений — это было бы откровением стремления избежать вины и возможных последствий своего поступка. Вместо того, чтобы объяснять, он пристально смотрел в глаза Хейдону, в свои холодные и немигающие. Он видел, как гнев Хейдона вспыхнул вспыхнувшим пламенем, раскинувшимся над воротником его рубашки; он видел огромные усилия этого человека по самоконтролю; и взгляд его ожесточился от наглости. — Что тебя беспокоит? он сказал. "Скот - черт возьми!" — крикнул Хейдон. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду, когда отсылаешь их без приказа? -- Я скажу свое слово, Хейдон. Мы договорились разделить все на три части. С этим согласуется право отдавать приказы. Таково было соглашение. Человек должен быть либо капитаном, либо рядовым, а я играл вторым человеком. Я не начинаю сейчас. "Почему, черт бы тебя побрал!" — выдохнул Хейдон. Его глаза сверкали ужасной яростью и ненавистью; он отступил немного назад, согнув правую руку, растопырив пальцы. Харлан не пошевелился, но свет в его глазах выдавал его полную готовность к неприятностям, о которых Хейдон явно размышлял. — Да, — сказал он медленно, немного растягивая слова! "Я думаю, что дошло до этого . Вы должны сейчас же сверкнуть ружьем или взять его обратно. Ни один мужчина не ругает меня и не избегает наказания за это. Вперед!" Хейдон стоял, покачиваясь из стороны в сторону, охваченный могущественной нерешительностью. Пальцы его правой руки растопырились шире; рука опустилась ближе к кобуре пистолета. Там он застыл, сцепив пальцы, словно когти какой-то гигантской птицы, готовой схватить жертву. Если бы Хейдон столкнулся с человеком менее храбрым; если бы железному контролю Харлана недоставало того качества, которое позволяло бы ему дать врагу тот маленький шанс на жизнь, который он всегда давал им, смерть могла бы снова воцариться на Звезде. Хейдон был обязан своей жизнью той нерешительности, которая сделала Харлана знаменитым. И по мере того, как шли напряженные, напряженные секунды, пока оба мужчины удерживали позиции, которые они заняли, казалось, Хейдон постепенно начал понимать, что Харлан сопротивляется, намеренно дает ему шанс. С Хейдоном произошла перемена. Когтеобразные пальцы начали выпрямляться; сначала незаметно, а затем судорожными движениями, от которых мышцы напрягались небольшими подергиваниями. Рука обмякла; он медленно опустился на его бок - вниз за кобуру пистолета. Затем он поднялся, и мужчина провел им по глазам, как будто отмахиваясь от видения, которое его напугало. Лицо его побледнело, он вздрогнул; и, наконец, он встал, слегка покачиваясь, с открытым ртом от изумления тому феноменальному, что с ним произошло. Голос Харлана, холодный и бесстрастный, поразил его: «Ты не хотел ругать меня?» "Нет!" Отрицание было высказано. Хейдон усмехнулся, слегка, с отвратительным смущением; осознание того, что его избили и что он обязан своей жизнью Харлану, ясно отразилось в его глазах. Он неуверенно рассмеялся, пытаясь напрячь отстающие мышцы. «Я был немного взволнован, Харлан; признаюсь, я говорил довольно опрометчиво. Видишь ли , я сам привык отдавать приказы. На минуту я был в ярости». "Это идет!" — коротко сказал Харлан. Его голос изменился. Медленное растягивание исчезло, и его заменила резкая властная резкость. Хейдон посмотрел на него с новым удивлением. Он уловил в поведении Харлана сознание силы, решимость командовать. Казалось, одним ударом Харлан вырвал у него право править. Он чувствовал себя отведенным на подчиненное положение; он чувствовал в эту минуту беспощадную силу человека, который стоял перед ним; он чувствовал себя странно бессильным и беспомощным и слушал Харлана со странным чувством удивления по поводу отсутствия ярости, которая должна была охватывать его. «С этого момента я всем заправляю», — сказал Харлан. «Я не вмешиваюсь в «Звезду». Но я веду дела для мальчиков. Я сказал Роджерсу, чтобы он отогнал скот в Уиллоус-Уэллс и продал его. Я пообещал мальчикам большую долю. Они поняли. Я сказал им взять выходной в городе после того, как они передадут скот. «Должна быть новая сделка. Мальчики возмущаются, утверждая, что не получат свою долю. Я вижу, что они делают. Нельзя так управлять лагерем и не обращаться с мальчиками должным образом». Удивление, пробудившееся в Хейдоне, росло по мере того, как Харлан говорил, оно усиливалось, пока, когда голос Харлана не затих, не переросло в подозрение . Для чего Харлан прибыл на Звезду! Он хотел управлять лагерем, руководить действиями преступников в долине. Власть! Власть! Вот чего жаждал Харлан. Теперь Хейдон все это видел. Он видел, что Харлан Он хотел властвовать над всем. Он хотел управлять лагерем преступников, он хотел управлять ранчо Секо, он намеревался завладеть золотом, которое оставил Морган, и он хотел Барбару Морган. Муфта, когда он позвал Харлана к себе, оживала. Лицо Хейдона все еще было бледным, но ярость в его глазах - медленно растущая - нельзя было ошибиться. Харлан увидел это, и его губы сжались. Он ожидал, что Хейдон будет в ярости. тому, что он собирался ему сказать, и не удивился: он нарочно довел этого человека до его нынешней ярости. Он решил убить его и был разочарован, увидев, как Хейдон потерял мужество, когда наступил кризис. И вот его продуманный и заранее обдуманный план должен был принести плоды. Харлан не хотел убивать, но другого пути, похоже, не было. Хейдон был убийцей. Он убил Лейна Моргана; он был преступником, чье правление угнетало долину в течение многих месяцев. Если бы Харлан мог разработать какой-нибудь план, который позволил бы ему достичь своей цели, никого не убивая, он бы с радостью его принял. Но в этой стране с силой надо бороться силой. Это была мрачная игра, и правила были незыблемы: убей или будь убитым. Его собственная жизнь будет в безопасности в этой секции, пока он ее охраняет. Вечная бдительность и готовность лишить жизни, когда его собственной жизни угрожает опасность, были принципом, установленным традицией. Если он надеялся спасти девушку на ранчо Секо, то не мог умерить свои действия милосердием. И он знал, что если ему суждено преуспеть в своем замысле по уничтожению банды преступников, ему придется устранить человека, который стоял перед ним, доведя себя до нового безумия. Казалось, что другого выхода нет. Но теперь Хейдон, казалось, контролировал себя, несмотря на бешеный блеск его глаз. Он был внешне спокоен; его движения были обдуманными — казалось, он преодолел свой страх перед Харланом. Он резко рассмеялся. "Харлан," сказал он; "Вы заставили меня идти - говорить таким образом. Ей-богу! Вы почти убедили меня, что я _let_ вам управлять всем здесь. Я начал верить, что я потерял самообладание. Он протянул к Харлану правую руку — она была твердой, твердой, в ней не дрогнул ни один нерв. — Ты быстр со своими ружьями, но ты не можешь напасть на меня — ты не можешь меня запугать. Ты убил Латимера на днях, и с тобой мальчики. Здесь нельзя управлять делами. Все мальчики ушли? — Вудворд здесь. Харлан говорил тихо; глаза его были зорко бдительны. Эта вспышка со стороны Хейдона была просто фазой его запутанного психического состояния. Он понял , что Хейдон не собирался использовать свое оружие — что он намеревался проигнорировать его, несомненно, планируя восстановить свою власть, когда люди из отряда вернутся — когда он сможет заручиться поддержкой некоторых из них. "Вудворд здесь - а?" засмеялся Хейдон. Он повысил голос, зовя мужчину . И Харлан увидел, как Вудворд вышел из-за хозяйственной постройки, посмотрел на ранчо, а затем медленно пошел к ним. Вудворд остановился, когда они оказались в нескольких шагах от них, и с любопытством перевел взгляд с одного на другого, его глаза задумчиво сузились. «Вудворд», режиссер Хейдон; "Найди ветерок за снаряжением и скажи им, чтобы они гнали этот скот обратно!" Харлан усмехнулся. "Вудворд," сказал он, мягко; «Вы забираетесь на свой каюс и делаете, как говорит вам Хейдон. Хейдон полагает, что нажмет, когда вы это сделаете». Хейдон вспылил. "Что ты имеешь в виду?" — Я имею в виду, что если Вудворд пойдет за мальчишками, я разнесу тебя на куски. Я здесь отдаю приказы! Глядя на Хейдона, Харлан заметил, что он проявляет не ярость, а пристальный интерес. Он смотрел не на Харлана, а на Вудворда. И, быстро повернувшись, оба его ружья прыгнули ему в руки при движении - ибо у него возникло быстрое подозрение, что Вудворд может стоять с Хейдоном против него, - он увидел, что Вудворд упал на корточки; что правая рука человека зависла над кобурой пистолета, а глаза его сияли светом, который мог означать только одно — убийство. Медленно отступая от Хейдона и Вудворда, Харлан наблюдал за ними, его оружие было готово к немедленному действию, если он поймает любой признак, указывающий на обман по отношению к нему самому. Он не видел таких признаков. Ему стало ясно, что Вудворд не смотрит ни на кого, кроме Хейдона, и что внимание Хейдона приковано к Вудворду с таким вниманием, которое означало, что он догадался, что своеобразная манера поведения Вудворда имеет определенный, личный смысл. Вудворд продолжал наступать на Хейдона. Он махал левой рукой, словно отдавая Харлану безмолвный приказ убраться с дороги, в то время как его взгляд был сосредоточен на Хейдоне с невысказанным обещанием насилия, завораживающим зрелищем. Казалось, это очаровало Хейдона. Харлан увидел, как он отшатнулся, бахвальство исчезло, а лицо стало цвета пепла. Он все отступал назад, пока не уперся в заднюю стену ранчо; и вот он стоит, наблюдая за Вудвордом, его глаза выпучены от ужасного изумления. Харлан увидел, как шевельнулись его губы; услышал его голос, хриплый и хриплый: "Это подлог - подлог. Вы оба хотите меня достать!" "Фабриковать!" Это был Вудворд. Это была зловещая фигура, его черная борода, казалось, ощетинилась от страсти, а глаза пылали ею; все мускулы его напряглись и задрожали, а правая рука с когтистыми пальцами замерла над рукоятью пистолета. "Фабриковать!" — повторил он, хрипло смеясь сквозь зубы. "Адский огонь! Думаешь, нужны два человека, чтобы " достать" тебя, несчастного ты щенка? мальчики идут, так что я мог бы сказать вам кое-что. "Вы знаете, что это такое. Вы не догадываетесь, а? Послушайте, я вам кое-что расскажу. В тот день, когда "Драг" Харлан попал в Ламо, он принес новость о том, что Лейн Морган был убит в пустыне. Я слышал Мальчики говорят, что ты приложил к этому руку. Но я думал, что это просто болтовня. Я не верил, что ты такой скунс. Я ждал . Секо — там, где Харлан нашел примятую траву, когда ехал сюда. Ты сказал мне посмотреть Харлана и Барбару Морган. Вы сказали, что думали, что Харлан попытается с ней поиграть в подлость. Я видел, как Харлан охранял ее; я видел, как он преследовал этого подлеца Лоусона . Всю ночь охранял Барбару Морган. — Ты играл в тайну, Хейдон. Когда я увидел, что Харлан направляется к долине в тот день, когда он пришел сюда, я свернул перед ним. И когда он добрался до леса вон там, я привел его. «И я слышал, как вы говорили в тот день. Я слышал, как он сказал, что вы убили Лейна Моргана. Он сказал, что мой отец сказал ему, что вы произвели выстрел, который убил его». Харлан вздрогнул и в изумлении наклонился вперед. Но Хейдон покачнулся, потом с усилием взял себя в руки и недоверчиво уставился на Вудворда выпученными глазами. "Твой отец_?" он почти закричал; — Лейн Морган был вашим отцом? Ухмылка Вудворда была волчьей. Он сделал два или три шага в сторону Хейдона — шаги пантеры, выдающие охватившее его вожделение. "Я Билли Морган," сказал он, показывая зубы в безжалостной ухмылке; — Брат Барбары. Блесните ружьем, Хейдон, я вас убью! Хейдон схватился за пистолет, в своем рвении промахнулся мимо рукоятки и изо всех сил пытался вытащить его. Он зацепился за ремешок из сыромятной кожи, который поддерживал кобуру, и его пальцы ослабли в частичном захвате, когда Билли Морган выстрелил в него. На мгновение он прижался к стене ранчо, дико оглядываясь вокруг; затем его голова наклонилась вперед, и он соскользнул по стене ранчо в густую пыль, стоявшую рядом с ним. ГЛАВА XXII МЕРТВЫЙ ЧЕЛОВЕК ХОДИТ Харлан внимательно выслушал слова Лейна Моргана в Сторожевом утесе и вспомнил, что Морган сказал ему, что его сын, которого он назвал Биллом, покинул ранчо Секо с какой-то миссией для губернатора. . Очевидно, Моргану не приходило в голову, что миссия его сына привела его только в долину, где царили те разбойники, которых Морган поносил. Но Харлану было ясно, что «Билли» здесь — он сам сказал об этом и дал доказательства того, что внимательно следил за интересами Барбары. И вот теперь объяснился интерес юного Моргана к себе. Мысль о том, что в течение всех дней, проведенных на ранчо Секо, за его передвижениями наблюдал человек, только что убивший Хейдона, придала глазам Харлана иронический блеск. В течение долгого перерыва, в течение которого Билли Морган стоял над Хейдоном, наблюдая за ним с холодной свирепостью, Харлан держался на приличном расстоянии, тоже наблюдая. Он видел, что для Хейдона этот инцидент был роковым. Тело мужчины не двигалось после того, как оно соскользнуло на землю рядом со стеной ранчо. И все же Морган наблюдал, пока не удостоверился; затем он медленно повернулся и посмотрел на Харлана. "Это успокаивает его - черт его!" — сказал он с одышкой, говорившей о сильном напряжении, в котором он работал. Харлан по-прежнему молчал; и его пистолеты были в кобурах, когда Морган подошел к нему, бледно ухмыляясь. «Я должен был это сделать. Бесполезно пытаться полагаться на закон в этой стране. Вы сами это видели». "Я заметил это," усмехнулся Харлан. "Ты плохо себя чувствуешь из-за этого. Я бы не стал. Если бы он убил моего отца, я не мог бы поступить по-другому . "его отца. Если мужчины так не думают, почему они тащат убийц в суды - там, где у них есть суды - и просят закон убить их. Это просто перекладывание ответственности на кого-то другого. "Я Я вручил нескольким парням их чеки, и я не жалею ни об одном из них. Не было ни одного из них, который бы не пришел к нему. Они искали его, в основном, и должны были его получить. Я слышал о парнях , которые убили человека, испытывающего брезгливость по этому поводу, а призраки посещают их по ночам; и терпеть много душевных пыток. Я полагаю, любой человек чувствовал бы себя так, если бы он убил безобидного человека - или хорошего человека, или того, кто не пытался его убить. - Он снова усмехнулся. - Да ведь я проповедую! И теперь в его глазах, когда он смотрел на Моргана, появился холодный упрек. «Вы не собирались позволить Барбаре играть в одиночку?» — сказал он. «Адский огонь — нет!» «Я наблюдал за ранчо Секо, как и сказал Хейдону. Я видел, как Барбара отправилась в Ламо. За ней никто не следил, и я подумал, что с ней все будет в порядке. Эта путаница в Ламо ускользнула от меня. Но я видел, как вы с Барбарой вернулись, и слышал, как мальчики говорили о том, что случилось в Ламо. Я тоже слышал о вас; И когда я увидел, что ты вернулся с Барбарой, я наблюдал за тобой. И я видел, что ты был честным, поэтому я доверял тебе кучу. «И я поговорил о вас с шерифом Гейджем, и он сказал мне, что мой отец послал за вами в Пардо через Дейва Хэллоуэлла, маршала Пардо . Так что я знал, что могу положиться на тебя». -- Барбара не знает, что ты здесь торчишь, -- она ;;не знала об этом? "Черт возьми, я не думаю," усмехнулся Морган. - Я не появлялся здесь шесть месяцев после того, как покинул ранчо Секо, пока не отрастил бороду. Барбара была в дюжине футов от меня и никогда меня не знала. Я думал ей сказать, но Я видел, что Хейдон был к ней симпатичен, и не осмелился сказать ей. Женщины ненадежны. Она бы показала это каким-то образом, и тогда пришлось бы платить ад.
-- А я горжусь тем, что позабочусь о Барбаре, -- сказал Харлан. «Я
чувствую себя ужасно смущенным и бесполезным — точно так же, как меня одурачили».

"Вы сделали то, что я не мог сделать," признался Морган; "Ты разоблачил
банду Хейдона. Если бы ты не появился,
ничего бы не было сделано. Есть несколько парней, которые не преступники - парни, которые
со мной, пробравшись в банду чтобы помочь мне. Но мы не хотим
говорить о продвижении.

Харлан посмотрел на Хейдона. «Этот парень был образованным», — сказал он. - Какова была его
игра? Я все время чувствовал, что за ним стоит что-то большое, что
он здесь не для того, чтобы воровать скот и грабить людей и тому подобное.

"Вы не слышали," улыбнулся Морган. «Конечно, вы бы не стали — если бы Гейдж
не отравил вас газом».

«Во Фриско и на Востоке есть банда больших людей, которые собираются проложить железную
дорогу через бассейн.
Год или около того тому назад в столице тайно говорили об этом . Просочилось, что железнодорожники собирались проложить
дорогу через бассейн. Они собирались построить город прямо на месте
ранчо Секо; и они планировали оросить много земли
вокруг. Губернатор говорит, что он должен был быть большим — и, вероятно, он будет
большим, когда они доберутся до этого.

-- Но дела идут медленно, и шайка дешевых жуликов сообразила. Они
послали сюда Хейдона, чтобы он напугал народ в бассейне и продал его
за бесценок. Они напугали одного человека -- Полюс с западного конца. Но
остальные застряли. Похоже, они рассчитывали захватить ранчо
Секо, ничего за это не заплатив - Хейдон намеревался, я думаю, убрать
папу и меня с дороги "Женись на Барбаре. Тогда он мог бы разделить
ранчо на городские участки и сделать монетный двор".

— А Девени?

— Девени — волк. Хейдон привез его сюда из Аризоны, где он
терроризировал целый округ, несмотря ни на что. Он рассчитывал нажиться,
я думаю, но он хватал все, до чего мог дотянуться,
в пути."

— Теперь ты расскажешь Барбаре? — предложил Харлан.

"Ты кричишь!" — сказал Морган, его глаза сияли. «Я сбегаю
на ранчо Секо, честное слово». Он посмотрел на Хейдона, и его глаза приобрели
новое выражение. — Я почти забыл, зачем меня сюда послал губернатор
, — добавил он. «Губернатор хотел знать, кто стоит за Хейдоном
и Девени, и я роюсь в кабинете Хейдона, чтобы выяснить это.
Идешь?» он приглашен.

Оба посмотрели на Хейдона, когда проходили мимо него, и через мгновение уже
входили в дверь ранчо.

Едва они исчезли, как голова Хейдона слегка шевельнулась.

Его глаза были открыты; он взглянул на дверь ранчо, через
которую вошли Харлан и Морган. Затем он поднял голову, подтянулся
к локтю, на котором он на мгновение оперся, его лицо выдавало
горькую злобу и торжество, которые охватили его.

Он понял, что Морган намеревался убить его, еще до того, как Морган раскрыл
его личность, и его движение назад, которое привело его
к стене ранчо, было сделано преднамеренно. Он чувствовал
, что даже если бы ему удалось победить Моргана, Харлан подхватил бы
ссору, потому что знал, что у Харлана тоже есть планы на его жизнь. И
с алчностью, вызванной отчаянным положением, в котором он оказался
, он решил рискнуть.

Пуля Моргана попала в него, но благодаря конвульсивному движению в сторону в тот
момент, когда выстрел Моргана взревел, Хейдон избежал смертельной раны, и пуля
вошла ему в левый бок над сердцем, парализовав одну из
больших мышц плеча.

Его левая рука была безвольной и бесполезной, и ее волочила пыль, пока он извивался
и вставал на ноги.
С той стороны в стене ранчо не было окна ; и он попятился, немного пошатываясь, потому что он
потерял много крови. Он держал перед собой глухую стену, пятясь
от дома; и когда он добрался до своего коня, то долго не мог влезть
в седло. Но в конце концов ему это удалось; и медленно направил лошадь
вверх по склону и в лес, из которого Харлан выехал
с чернобородым человеком в день своего первого визита на Звезду.

Там, где тропа сходилась с главной тропой, идущей прямо вверх
по долине, Хейдон, покачиваясь в седле, погнал лошадь быстрее
, направляя ее к тайнику, где, как он был уверен, он найдет
Девени. И по мере того, как он ехал, торжество в его глазах росло. Ибо он слышал
каждое слово разговора между Харланом и Морганом и надеялся добраться
до Тайника до того, как двое мужчин обнаружат обман, который он сыграл
с ними, - прежде чем они смогут сбежать.




ГЛАВА XXIII

ДЕВЕНИ ОТСОЕДИНЯЕТСЯ


С того дня, как он услышал, что Харлан появился в «Звезде» и был
взят Хейдоном в банду преступников, Девени стал проявлять приступы
угрюмой угрюмости, из-за которой его самые близкие друзья не искали его
компании. Таких друзей было немного, поскольку отношение Девени к своим
людям всегда было отношением безжалостного тирана; он обращался с ними с
отчужденностью, в которой было презрение, которое они не могли игнорировать.
Более того, он был беспощаден и имел яростный нрав, который находил выход
в физическом насилии.

Девени был быстрым человеком с большим кольтом, болтавшимся у него на бедре, смертоносным
стрелком, и ему требовалось лишь немного провокации, чтобы продемонстрировать свое мастерство. По
этой причине его люди соблюдали дистанцию, установленную между
ними Девени, и никогда не пытались фамильярничать с ним.

Девени услышал от человека со Звезды историю о прибытии Харлана на Звезду
, и когда день спустя Хейдон въехал в Тайник, Девени пришел в
ярость.

Между Хейдоном и Девени были резкие слова; люди из
Тайника без труда поняли, что ярость Девени была горькой. Девени не согласился,

даже когда Хейдон сказал ему, что его принятие Харлана было
вынужденным обстоятельством и что он обманом вводил Харлана в состояние
мнимой безопасности, в котором ему было бы легче ввести его в замешательство . — Ты проклятый дурак, Хейдон! — сказал он другому с черным от страсти лицом. «Этот парень скользкий, как молния, и быстрее. И он не хочет ничего хорошего для лагеря. Он сам за себя». Девени не дал понять, что его неприязнь к Харлану была вызвана вмешательством последнего в его планы в тот день, когда он держал Барбару Морган в плену в комнате над столовой в Ламо; но Хейдон, который слышал подробности этого дела от одного из своих людей, понимающе улыбнулся. В планы Хейдона не входило сообщать Девени, что он знает об этом романе или что он заботится об этом, если бы услышал. Так и не упомянул. Но в его сердце была ярость, которая делала его мысли ядовитыми; хотя он скрывал свои эмоции за мягкой, гладкой улыбкой добродушной терпимости. "Я разберусь с ним, Девени," сказал он, прощаясь с другим. «Он получит свое, когда не ожидает». Однако Девени не верил в способность Хейдона «справиться» с Харланом. В тот день в Ламо он увидел в глазах этого человека что-то, что его обеспокоило, — неукротимость, которая, казалось, указывала на то, что этот человек сделает все, что задумал. Но Девени поехал на «Звезду» не для того, чтобы увидеть Харлана; он не хотел выходить за пределы Тайника, и в течение многих дней, пока Харлан добивался превосходства на Звезде, а Хейдон отсутствовал на загадочной миссии, Девени держался поближе к Тайнику, лелея свою обиду на Хейдона и углубляя... с воображаемыми ситуациями - его ненавистью к Харлану. Девени не удивился, когда однажды в Тайник въехал человек со Звезды и сказал ему, что Харлан убил Латимера в перестрелке и что Харлан медленно, но верно завоевывает популярность среди мужчин. Эта информация не удивила Девени; но это погрузило его разум в хаос догадок и предположений, из которых, наконец, пришло убеждение, что Харлан стремится взять под свой контроль банду преступников; что, по его мнению, дни Хейдона как лидера почти подошли к концу. Ибо если Хейдон настаивал на том, чтобы принять Харлана в тайные советы лагеря, он — Девени — собирался действовать независимо. Чем больше его мысли задерживались на этой черте лица, тем привлекательнее она казалась ему. Независимость Хейдона означала, что он мог делать все, что ему заблагорассудится, без необходимости консультироваться с кем-либо. Он мог угонять любой скот, какой хотел, и нагонять его, где мог, не следуя планам Хейдона, которые всегда казались довольно бессмысленными, учитывая, как они действовали, план строительства железных дорог и городские застройки; и он мог делать с Барбарой Морган все, что ему заблагорассудится, вообще не заботясь о Хейдоне. Именно это последнее соображение окончательно решило Девени. Он был преступником, а не политиком; он грабил ради наживы, а не ради сомнительных выгод, которые можно было бы извлечь из строительства города. И когда он с желанием смотрел на женщину, он не хотел делить ее с другим мужчиной, даже с Хейдоном. В течение двух или трех дней после того, как Девени осудил суд, он размышлял о своих шансах, и когда он принял решение, он действовал с вулканической энергией, которая характеризовала его грабежи в бассейне. Утром того дня, когда Хейдон вернулся на «Звезду» и обнаружил, что скот пропал, а Харлан управляет им, Девени явился дюжине тайников , занятых различными делами возле загона, и приказал им оседлать лошадей. Позже Девени и его люди поехали на юг через низкое плато, соединявшее холмы у входа в Тайник с невысокими холмами , окаймляющими котловину. Они двигались быстро и, достигнув окаймляющих холмов, свернули на восток по широкой песчаной равнине. Теперь на лице Девени появилась ухмылка — улыбка, которая выражала лукавство, двуличие и звериное желание. И когда он ехал во главе своих людей, он рисовал мысленные картины, которые делали его ухмылку шире, а глаза придавали бездонный блеск. ГЛАВА XXIV ПОХИТЕНИЕ Барбара Морган поддалась лихорадке нетерпения, охватившей ее в последние дни отсутствия Харлана на ранчо Секо. Она была нетерпелива с тех пор, как приказ Харлана заставил ее оставаться поближе к дому ; но до сих пор она боролась с этим, потому что интересовалась Харланом и глубоко удивлялась его возможным действиям в отношении ее будущего. Она, конечно, знала, что Девени действительно опасен, потому что инцидент в Ламо убедил ее в этом, но она чувствовала, что опасения Харлана за нее были довольно экстравагантными — маловероятно, что Девени осмелится явиться на ранчо. Секо и попытаться унести ее силой. Ясное, яркое солнце страны развеяло столь нелепую мысль; мирные холмы, казалось, улыбались их отрицанию; а широкий уровень у входа в бассейн посылал ей спокойное послание уверенности. Она давно знала Рыжего Линтона — он прожил с ее отцом почти два сезона — и уважала его за то, кем он казался : тихим, довольно веселым человеком, хорошо выполнявшим свою работу, хотя без заморочек. Однако он никогда не занимал видного места в ее мыслях, пока Харлан не назначил его начальником ранчо Секо, и тогда ее внимание было привлечено к нему, потому что он, казалось, интересовался ею. И она заметила, что интерес Линтона к ней, похоже, возрос после ухода Харлана. Он несколько раз разговаривал с ней, и она расспрашивала его о местонахождении Харлана. Но Линтон, казалось, не знал; по крайней мере, если он и знал, то держал свои знания строго при себе, даже не намекая, что знает, куда делся Харлан. Еще она заметила, что Линтон, похоже, держал ее под наблюдением. Всякий раз, когда она покидала дом - даже для короткой поездки на восток - где Харлан сказал ей, что она может ехать без опасности, - она ;;обнаруживала, что Линтон немедленно садился на лошадь, чтобы задержаться где-нибудь в поле зрения. Сознание того, что за ней наблюдают, начало ее раздражать, и сегодня утром она встала с намерением ехать без компании. С этой целью она продержала Билли всю ночь во внутреннем дворике; и когда довольно поздно утром она увидела, что Линтон скачет на восток, она поспешно накинула на лошадь седло и уздечку и поскакала на запад, к большому бассейну. Она держала дом между собой и местом, где она видела Линтона, пока поворот на север не стал неизбежным; а затем она подтолкнула Билли к более быстрому шагу, пытаясь пересечь широкую равнину, ведущую к входу в бассейн, прежде чем Линтон сможет ее увидеть. Много раз за несколько дней до прибытия Девени и Хейдона в долину она ездила туда верхом; это было место, где царила могучая тишина, которую она так любила и приводила в трепет. В те дни она имела обыкновение забираться верхом на несколько миль вверх по долине между небольшой котловиной, где сейчас стояла «Стар», и ранчо Секо. Тропа вела вверх по медленному, постепенному склону к этой точке — крутому мысу, выступавшему из плато, возвышавшегося над дном долины . Плато было окаймлено с южной стороны дубом и невзрачной кистью. Но в кромке были разрывы, которые позволяли ей ехать близко к краю плато; и оттуда она могла смотреть на много миль вверх по долине - и через нее, где величественные холмы окаймляли южный горизонт, на тропу, которую скотоводы в долине называли Южной тропой, чтобы отличить ее от главной тропы, ведущей через могучая лощина, в которой она ехала. Достигнув плато, она направилась к Билли прямо к обрыву на мысе. Спешившись, она вытянула ноги, чтобы рассеять усталость от седла; затем она нашла огромную скалу, с которой в прошлом она наблюдала за чудесным пейзажем. Благоговейный трепет, с которым она всегда смотрела на долину, был так же силен в ней сегодня, как никогда раньше, — даже сильнее, потому что она не видела этого места в течение некоторого времени, и потому что в ее сердце теперь поселилась грусть. чего не было в те дни, по крайней мере, с тех пор, как умерла ее мать. Она была высоко над дном долины; и она могла видеть основную тропу внизу, извивающуюся вокруг невысоких бугров и уходящую во впадины; исчезал в лесных рощах, снова появлялся дальше, снова исчезал и снова появлялся, пока не становился расплывчатым и неясным в ее глазах. В удивительной ясности атмосферы этим утром ей открылись все прелести долины. Утренняя дымка рассеялась, и несколько ворсистых облаков, плывших в синей чаше неба, замерли, их величественные волны сияли на солнце. Она увидела мексиканского орла, пролетевшего над облаком на медленном крыле высоко над ним и ставшего настолько далеким в ее глазах, что он превратился в простое пятнышко, двигающееся в бескрайних просторах космоса. Это был колоссальный пейзаж, и его создатель не упустил ни одной детали. И оно было гармоничным, от изумрудно-зеленого ковра, покрывающего дно долины у сверкающей реки, до гигантских плеч крутых холмов, возносивших свои огромные бастионные стены в синеву неба. Ее всегда интересовали высокие скальные шпили, устремляющиеся к небу далеко в южной части долины; они казались стражами, охранявшими это место, намекая на вековую тайну, которая, казалось, царила вокруг них. Но она чувствовала, что во всем в долине таится тайна; ибо оно лежало перед ней, расстилающееся, дремлющее, купающееся в ярком солнечном свете, - казалось, ожидая, как оно, казалось, ждало с самого рассвета первого дня, чтобы человек изумился над ним. Через некоторое время она снова увидела мексиканского орла. Оно описывало широкий круг за скалистыми шпилями, лениво паря над ними длинными, грациозными прыжками, в которых так не хватало усилий, что ей хотелось оказаться там с ним наверху, прокатиться с ним по воздуху, ощутить возбуждение, которое он должен испытать . чувствовать. Однако, когда она вгляделась, то увидела слабое пятно на южном горизонте большой картины — желтовато-черное облако, которое охватило горизонт и быстро двигалось на восток. Прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что то, что она видела, было облаком пыли, и в нем были люди - всадники. Она поднялась со скалы, ее лицо медленно белело. И в ее сердце зародилось предчувствие, что эти люди в облаке пыли бродят по злому поручению. Несомненно, это предчувствие было вызвано ужасом и страхом, в которых она жила несколько дней, сознанием того, что Девени находится в долине, и воспоминанием о предупреждениях, которые дал ей Харлан. И она знала, что всадники не могли быть людьми ранчо-Секо, потому что они ушли с ранчо на юг, а там, где ехали всадники, не было травяного поля . Кроме того, мужчины ехали на восток, к ранчо Секо. Немного дрожа от опасения, она оседлала Билли и отправила его вниз по склону на дно долины. Спуск был опасным, и Билли не успел вовремя, но когда он достиг уровня у подножия склона, он вытянул шею и перешел на устойчивый, быстрый шаг , который быстро понес его вниз по долине. По мере того как девушка ехала, предчувствие зла усиливалось, и она занервничала от убеждения, что ей не удастся добраться до ранчо Секо намного раньше мужчин. Потому что теперь она могла видеть их более ясно, потому что они были в долине, двигаясь по извилистой тропе, которая спускалась с холмов к уровню, который тянулся к ранчо. Это было в нескольких милях от того места, где она ехала, до того места, где ехали всадники , и она пересекала длинный хребет, который, должно быть, открыл бы ее мужчинам, если бы они посмотрели в ее сторону. Она думала - после того, как покинула мыс - спрятаться где-нибудь в долине, чтобы подождать, пока она не узнает, кто были эти люди и каково их поручение; но она боялась, что, если эти люди были преступниками Девени, они могли вернуться в долину и случайно наткнуться на нее. Кроме того, она поддалась инстинкту возвращения домой, который силен во всех живых существах, потому что дома была безопасность, которую нельзя было найти где-либо еще. Она знала, что Южная тропа пересекалась с тропой долины на краю уровня. Если она сможет добраться до этой точки за несколько минут до того, как туда доберутся всадники, она будет полагаться на Билли, чтобы сохранить свое лидерство. Билли придется поддерживать его! Склонившись над гривой Билли, она подбадривала его, уговаривала, льстила ему, обращалась к нему с нежностью. И верный зверек сделал все возможное, бегая так, как никогда раньше не бегал. Однако Барбара, наблюдая за всадниками глазами, в которых загорелось сомнение, начала понимать, что Билли проигрывает гонку. Кроме того, к тому времени, когда она прошла четыре или пять миль, она обнаружила, что мужчины видели ее. Ибо тропы теперь сближались — между ними тянулось не более полумили слегка пересеченной местности, и она могла видеть, как мужчины махали шляпами; Я мог слышать их голоса сквозь шум и грохот шагов Билли. Тем не менее, она была полна решимости победить, и бока Билли ощутили укол гирлянды, которая до сих пор висела на запястье Барбары. Билли показал чудесный всплеск скорости. Но это продолжалось недолго, и всадники, повиснув на мгновение рядом с Билли, начали продвигаться вперед. Мужественное маленькое животное почти достигло укрытия, которое Харлан обнаружил в тот день, когда впервые посетил Звезду, и благородно отвечало на суровый призыв гирлянды, как вдруг прямо перед девушкой на тропе появился еще один всадник, по-видимому , выскочил из тайника. Тропа была узкой, и Билли не мог объехать нового всадника. Итак, почувствовав опасность столкновения, он напряг ноги, сделав скользящую остановку, которая пронесла его на дюжину футов, оставив его на корточках, а Барбара отчаянно пыталась удержаться в седле. Затем передние копыта Билли опустились; он хмыкнул, глубоко вздохнул и встал, скрестив ноги, ожидая приказаний. Заказ не пришел. Ни одно слово не сорвалось с губ Барбары. Она сидела в седле, ее лицо было пепельным, ее сковывал ужас. Ибо всадником, который выехал из укрытия, был Страуд, соломенный босс ранчо Секо. Он ухмылялся, и в его глазах было злорадное торжество , которое она не могла не заметить. «К счастью, я решил прийти сегодня утром», — сказал он. -- Я только что пришел сюда. Я видел, как ты дул по ветру, пока ты был совсем недалеко от водоема, и я видел, как Девени и мальчики тоже махали им веером. И я говорю себе: Страуд, вот и Девени мчится к мисс Барбаре, а она ведет себя так, будто не хочет его видеть. Но я все исправлю, чтобы она захотела. бросился вперед, близко к лошади Страуда. Когда два зверя подошли близко друг к другу, Барбара ударила Страуда пледом, надеясь сбить его с толку и отправить Билли мимо него. Страуд пригнулся и выбросил руку, схватил кирт и вырвал его из ее руки. Она вскрикнула, когда петля царапнула плоть на ее запястье. А потом она услышала грохот копыт и увидела, как Девени и его люди появляются из-за укрытия и мчатся к ней. Девени не произнес ни слова. Но когда он подъехал к ней, она увидела блеск в его глазах и молча сразилась со Страудом, который схватил ее и тянул к себе. Ей казалось, что Девени, должно быть, неправильно понял действия Страуда, поскольку ей было ясно — даже в момент стресса и смятения, — что Девени думал, что Страуд напал на нее по сугубо личным мотивам. Так или иначе, прежде чем Страуд успел заговорить, пистолет Девени блеснул. И злобно, с завистливым, злым светом в глазах, он дважды выстрелил в Страуда. Он сидел в седле, его губы дернулись в усмешке, когда он смотрел, как соломенный босс сваливается с лошади и безвольно падает в траву. Затем с отвратительной улыбкой торжествующей страсти он пришпорил свою лошадь к Билли, стащил девушку с седла и отправил свою лошадь вверх по долине, жестом приказав своим людям следовать за ним.

ГЛАВА XXV ПОПАЛИ В ЗАСАДКУ Рыжий Линтон поехал на восток, чтобы осмотреть траву хребта в этом направлении, потому что прошло несколько дней с тех пор, как он посылал Страуда на южный хребет, и поскольку скот был там некоторое время назад, Линтон почувствовал, что они следует гнать на свежую траву. И все же, возможно, поиски Линтона хорошей травы не должны были уводить его так далеко от ранчо, поскольку он помнил свое обещание, данное Харлану , что не упустит Барбару из виду. Но до сих пор Барбара не возражала против его опеки над ней, и он жаждал прокатиться . Однако он немного волновался и чувствовал себя виноватым в чем-то очень похожем на измену Харлану; и, наконец, не в силах ехать дальше с мыслями, которые боролись с его желаниями, он развернул лошадь и погнал ее обратно к ранчо. Когда он добрался до ранчо, то не увидел никого из мужчин, потому что поставил их на задание внутри зданий; и он поехал на ранчо, решив поговорить с девушкой. Когда он объехал ближайший угол, то увидел, что ворота патио открыты . Его лошадь вскочила с суровым словом, которое он сказал ей, быстро доставив его к воротам, где он спешился и распахнул дверь, ведущую в дом. Он позвал Варвару и, не получив ответа, бегал из комнаты в комнату, не колеблясь, пока не обследовал их все. Выйдя из дома, он сел на лошадь и направил его на запад, в то время как он осматривал большой уровень вокруг себя в поисках девушки. Она всегда ездила в долину в прежние дни, вспомнил он, и в дни его опеки она не раз угрожала поехать туда. И он не сомневался, что она пошла туда сейчас, из порочности, только чтобы разозлить его. Он держал лошадь в быстром темпе, когда пересекал уровень, и все еще находился в миле от укрытия, где Барбара встретила Страуда, когда увидел группу всадников, быстро едущих вверх по долине. Линтон ехал дальше, его тревога была острой, его одолевало серьезное подозрение. И когда, проехав еще немного, он увидел, что лошадь Барбары медленно бежит к нему рысью, стремена качаются и бесцельно хлопают по подолам седла, он глубоко вздохнул и остановил свою лошадь, а сам сидел неподвижно в седле. седло, истерзанное горькими мыслями. Он не сомневался, что случилось то, чего боялся Харлан, — что Девени пришел за Барбарой. И Девени нашел ее, через _его_ халатность. Он ослабил бдительность лишь на короткое время, и в это время пришла Девени. Линтон оглянулся на ранчо Секо. Расстояние до ранчо казалось бесконечным. Он снова взглянул вверх по долине и увидел, что всадники становятся неясными. Через несколько минут их темп был настолько быстрым, что они исчезали бы совсем. Линтон подумал о том, чтобы вернуться на ранчо за другими мужчинами — вот почему он посмотрел в этом направлении. Но если бы он хотел держать всадников в поле зрения, у него не было бы времени, чтобы добраться до других людей. Прежде чем он смог бы собрать людей и вернуться туда, где он сейчас стоял, Девени отвел бы девушку на то таинственное и неизвестное рандеву в холмах, где всегда пряталась его банда, и Барбара была бы потеряна. Губы Линтона выпрямились. Он был виноват. Он знал, какая опасность будет сопровождать действия по преследованию людей Девени вверх по долине. Другие мужчины пытались выследить их, и их находили убитыми, часто с предупреждениями. Но Линтон колебался лишь мгновение. С мрачной улыбкой на свои шансы
выйдя невредимым из долины, он погнал свою лошадь вверх по тропе
.

Он проехал несколько миль, держа всадников в поле зрения, и уже начал
верить, что преуспеет там, где другие потерпели неудачу, когда,
проезжая через заросль, заметил движение в кустах на небольшом
расстоянии.

Догадавшись, что Девени заметил его и послал человека в лес, чтобы
устроить ему засаду, Линтон бросился плашмя на гриву лошади. Он почувствовал, как
мимо него просвистела пуля, летевшая справа, и он вытащил пистолет
и направил его дуло в ту точку, откуда вылетела пуля,
когда слева от него взревел револьвер.

Он почувствовал горячую, жгучую боль в боку и пошатнулся в седле от
удара. Мгновенно в него попала еще одна пуля, пришедшая справа.
Пистолет выпал из его ослабевших пальцев, он повалился на бок и
безвольно рухнул в пыль.

Вскоре после этого, по-видимому, находясь в состоянии комы, он услышал
стук копыт, который быстро удалялся.

Он знал, что это люди Девени, и поддался смутному удивлению, почему
они не позаботились о своей работе.

Упорно, с долгим и горьким усилием Линтон начал поворачиваться
, чтобы подняться. Боль от его ран была мучительной, так
что каждое мускульное усилие вызывало у него рвотный стон. Тем не менее, он продолжал
двигаться, извиваясь, пока не встал на колени. Из этого
положения он несколько раз пытался встать на ноги, но
каждый раз терпел неудачу.

Наконец, однако, с помощью валуна, лежавшего у тропы, он
подставил под себя ноги и на мгновение постоял, слабо пошатываясь. Затем
он начал двигаться вперед к своей лошади. Когда ему удалось, наконец, схватиться за
седельную юбку, он пошатнулся, подогнув под себя колени. Однако ему
удалось перекинуть одну ногу через седло, на что ушло много времени; и
в конце концов он был в кресле.

Еще один долгий перерыв он провел, привязывая себя к седлу веревкой
, которую нес на луке; а затем направил лошадь к
Ранчо Секо.

Он начал скакать, подгоняя лошадь к тому, что казалось ему быстрым шагом.
Но он не ушел далеко, когда безжизненно обмяк на луке
.




ГЛАВА XXVI

РОДЖЕРС ПРИНИМАЕТ РУКУ


Следующее стадо быстро продвигалось по долине, и Роджерс
с помощью звездных людей поддерживал их движение. Мужчины не боялись
вмешательства в работу, поскольку они терроризировали владельцев ранчо в долине,
пока последние не осознали тщетность ответных мер.
Тем не менее некоторая скрытая быстрота движений всегда была характерна для
действий разбойников — инстинкт действовать скрытно, если это
возможно, и быстро наносить удары, когда они наносят удар, был в
них всегда силен.

Кроме того, дорога до Уиллоус-Уэллс не была долгой, и скот
мог выдержать быстрый шаг. Так что вскоре после того, как стадо покинуло Звезду,
оно поднялось по ущелью среди холмов и вышло на тот уровень,
где люди Девени должны были ехать по южной тропе к ранчо
Секо.

Уровень простирался на юг на несколько миль до травянистой
гряды, которую Звездные люди хорошо знали, потому что были времена, когда они пасли
там скот, разбивая лагерь во время своих частых походов к Уэллсу.

Гряда низких плоских холмов обозначала северные границы пастбища
; а Роджерс и его люди гнали скот по холмам,
пока утро еще не настало.

Стадо мчалось по холмам, и Роджерс, повернувшись в седле, бросал
последний взгляд на равнину, чтобы убедиться, что никто не
следит за передвижениями его и людей, когда он увидел
далеко на западе, группа всадников только что показалась на краю равнины
, по-видимому, выехав из большой долины.

Роджерс повернул свою лошадь и наблюдал за всадниками, которые двигались
на восток, хорошо проводя время. Он позвал человека по имени Колвер, который ехал
рядом с ним.

— Это люди Девени — из Тайника. Что, черт возьми, они затевают?
Что-то дует, Колвер, — они мчатся, словно дьявол гнался за
ними, и жгут ветерок на всякий случай!

Роджерс послал свою лошадь на гребень одного из холмов, где,
спрятавшись за кустами, наблюдал за продвижением людей Девени
на восток.

Когда они миновали точку на равнине, где им пришлось бы свернуть
на север, если они намеревались посетить Звезду, он вздохнул с облегчением.
Потому что он почти поддался убеждению, что Девени направляется к
Звезде.

Но после того, как всадники миновали точку, ведущую к Звездной тропе, Роджерса охватила новая
тревога — и страсть, от которой кровь бросилась ему в лицо,
захлестнула его.

Его глаза светились от волнения, которое он не мог сдержать, когда
повернулся к Колверу.

"Что-то случилось!" — отрезал он. -- Девени чертовски угрюм уже много
дней -- с тех пор, как Харлан приехал на "Звезду
"
. шум, я буду в этом участвовать!"

Он спрыгнул с лошади с холма и помчался вниз по травянистой равнине
вслед за другими мужчинами. Когда он добежал до них, он резко закричал, и они
быстро помчались к нему, предчувствуя по его поведению
грозящую опасность.

«У меня есть предчувствие, что ад вот-вот разразится, мальчики», — сказал он
им. - И мы уходим от этого. Если возникнут какие-то проблемы, мы хотим в
этом участвовать. Девени что-то замышляет. Вы все знаете о соглашении, заключенном
между Хейдоном и Харланом, что Харлан должен был Ранчо Секо без
помех. Девени направляется в ту сторону, а Хейдона поблизости нет.
Мы, мальчики, должны держать ухо востро.

«Харлан в «Звезде». Он не узнает, что Девени направляется на
ранчо Секо. Белый Харлана, мальчики; он сделал для нас, ребята, больше,
чем когда-либо сделали для нас Хейдон или Девени. Он пообещал нам
то, чего ни Хейдон, ни Девени никогда не сделают. Он белый человек, и я
за него. И с этого момента я за то, чтобы получать от него приказы. Кто со мной? -

Ты кричишь! - заявил Колвер.

- Пришло время для новой сделки, - пробормотал

другой
. «Мы следуем твоему примеру.»

«Тогда я прыгаю на Звезду!» заявил Роджерс, «чтобы показать Харлану,
куда направляется Девени. Мы оставляем стадо здесь, пока не выясним,
что происходит. Половина из вас, ребята, опередили его на Ранчо Секо, выслеживая
Девени и его парней, чтобы узнать, что они делают. Ты стадом гонишь на
них, если они идут баловаться с Ранчо Секо. Склон!" Едва

Роджерс умолк, как снаряжение тронулось. Их было одиннадцать
человек, включая Роджерса; сторона, по-видимому, без предварительной договоренности, на две группы: одна группа шла на северо-восток, к Южной тропе, а другая исчезала в пространстве, зиявшем между ней и точкой, где тропа к Звезде вела вниз, в большую котловину                * . * * * * Хейдон, крепко держась за луку седла, подгоняя свою лошадь по тропе, ведущей вверх по долине, оглядывался всякий раз, когда достигал возвышенности, его глаза искали пространство позади него в поисках ужасного призрака, которого он ожидал на мгновение . Он знал, что вскоре Морган и Харлан выйдут из ранчо и обнаружат, что он сбежал, и он также знал, что они заподозрят, что он отправился в Тайник. его, однако, пока его не поискали в каком-нибудь из зданий, и эта задержка, как он надеялся, даст ему время добраться до Тайника. Ему мешала бесполезная рука, из-за которой было неудобно ездить, и онемение ползло по боку, к ноге. Он мало обращал внимания на боль; на самом деле, он совершенно забыл об этом в своем бешеном стремлении добраться до тайника. В эту минуту в его мозгу сильнее других эмоций был страх перед Билли Морганом. Он поддался ужасу, когда Морган раскрыл его личность; но ужас, который он чувствовал тогда, не был настолько парализующим, как тот, который был теперь на нем. Его глаза были выпучены, когда он ехал; губы его потекли слюной, и он содрогался и съеживался, когда склонялся над гривой лошади, призывая ее к большему усилию, хотя бывали времена, когда его рывки чуть не выбрасывали его из седла. Ибо его прежний ужас несколько сдерживался сомнением в правдивости Моргана. Даже когда он увидел, что Морган потянулся за пистолетом, он почувствовал сомнение — почувствовал, что Морган вовсе не Морган, а Вудворд, разыгрывающий гротескную шутку. Конечно, когда он увидел , что Морган действительно намеревался убить его, он был убежден, что этот человек настроен смертельно серьезно. Именно тогда он отчаянно извернулся, чтобы пуля Моргана не задела жизненно важное место. Но теперь его ужас возрос; это запало ему в душу, потому что у него было время поразмыслить о том, что значила для него месть Моргана. Это означало, что Морган убьет его, если поймает; что жизнь, которой он дорожил, будет отнята у него; что великолепное тело, которым он всегда так восхищался, будет разбито и сломлено. Ментальная картина, которую он нарисовал, еще больше усилила его ужас, и он начал бормотать бессвязные богохульства, сломя голову несясь к Тайнику. Но когда он проехал несколько миль и по виду долины понял, что приближается к тайнику и доберется до него в целости и сохранности, в нем произошла перемена. Он стал спокойнее; он начал чувствовать ярость, от которой кровь снова забурлила в его венах. Он оглядывался на тропу так же часто, как прежде, но с новым выражением — злобной ненавистью. И когда он, наконец, добрался до входа в Тайник и проехал через него, направляясь к зданию, в котором, как он ожидал, он найдет Девени, злорадство в его выражении смешалось с торжеством и хитростью. ГЛАВА XXVII. ДВОЙНАЯ ТРАГЕДИЯ Харлан и Морган тщательно обыскали стол Хейдона в его кабинете на ранчо и нашли письма, адресованные Хейдону, полученные в разных близлежащих городах и доказывающие обвинения Моргана против него. И в нескольких письмах были имена, которые представляли собой компрометирующие доказательства связи влиятельных людей с замыслом незаконно завладеть большим количеством земли в бассейне. "Это затягивает!" — заявил Морган, аккуратно сложив письма в карман, когда они с Харланом вышли из ранчо. — Думаю, теперь у нас есть доказательства. И губернатор будет в восторге. Они вышли из дверного проема и повернули за угол дома. Мгновенно они заметили исчезновение тела Хейдона. Но они не стали искать Хейдона среди других зданий, как он ожидал . Ибо они увидели, что его коня тоже нет. Морган побежал к загону, не говоря ни слова, его губы сжались в мрачную, мстительную линию. Он был дураком, не убедившись, что именно он убил Хейдона, но он больше не совершит эту ошибку. Блеск в его глазах свидетельствовал об этом. Харлан тоже догадался, что произошло. Чистилище находилось в конюшне, которая была дальше от ранчо, чем загон. И хотя Харлан двигался быстро, Морган уже был на своем коне и мчался к лесу, когда Чистилище вышло из конюшни, оседланное и взнузданное. Харлан заметил, что Морган не остановился, чтобы оседлать свою лошадь, и это упущение свидетельствовало о сильном желании этого человека поторопиться. Харлан, тем не менее, направился в Чистилище в лес, но , когда вышел на главную тропу, отставал более чем на полмили от Моргана. Он увидел, как Морган едет по тропе, ведущей вверх по долине, и отправился за ним, дав повод большой вороной лошади. Он догадался, что Морган подозревает, что Хейдон ехал в этом направлении; и хотя Харлан никогда не видел Тайника, он слышал, как о нем говорили Звездные люди, и заметил, что, отправляясь к нему, они всегда шли той же тропой, по которой шел Морган. Следовательно, было очевидно, что Морган думал, что Хейдон ушел в Тайник. В этом случае он полагался на Девени, чтобы помочь ему - если Морган последует; и Харлан был полон решимости довести дело до конца. Он отправил Чистилище вперед в хорошем темпе, но вскоре заметил, что Морган увеличивает дистанцию ;;между ними. Он начал подгонять Чистилище вперед, и постепенно расстояние между двумя всадниками сокращалось. Однако оба двигались быстро, и Харлану показалось, что они проехали не более трех или четырех миль, когда, внимательно наблюдая за Морганом, он увидел, как тот врезается в какой-то лес, который, по-видимому, окаймлял переднюю часть пещера. Прошло некоторое время, прежде чем Харлан добрался до леса, и когда он это сделал, он не мог сразу обнаружить место, в которое въехал Морган. Обнаружив его, он проехал через Чистилище и очутился в узком ущелье. Он мчался в Чистилище через ущелье и выбирался из него к наклонной стороне небольшой котловины. Он увидел дом в центре бассейна и Моргана, едущего рядом с ним. Расстояние до дома было не большое, не больше четверти мили , кажется; и Харлан почувствовал некоторое удивление, что Морган, который немного опередил его, не добрался до дома раньше. Однако эта загадка ему объяснилась почти мгновенно, когда он увидел, что лошадь Моргана идет вперед, явно прихрамывая. Очевидно, Морган попал в аварию. Харлан ехал по дну маленького водоема, наблюдая за Морганом и дивясь кажущемуся отсутствию людей Девени, когда он увидел полосу дыма, вырывающуюся из одного из окон дома, увидел, как Морган пошатнулся в седле и соскользнул в седло. земля. Но прежде чем Харлан успел добраться до места, где упал Морган, мужчина вскочил на ноги и побежал к дому, покачиваясь на ходу . Харлан услышал приглушенный отчет, когда он отправил Чистилище мчаться за Морганом. Он увидел, как Морган снова пошатнулся, и понял, что кто-то в доме стреляет из винтовки. Был еще один отчет, когда Морган шатался через открытый дверной проем дома . Затем Харлан понял, что Морган стреляет из своего пистолета, потому что его ревущий грохот смешивался с хлестким треском винтовки. Стрельба прекратилась, когда Харлан выскользнул из Чистилища в открытую дверь; и оба его ружья были наготове, когда он перепрыгнул через порог. Однако он остановился, выпрямившись, его пистолеты медленно покачивались в его руках, их дула поникли. Ибо на полу комнаты — плашмя на спине около угла — лежал Хейдон. Он был мертв - в этом не было никаких сомнений. Не было никаких сомнений и в том, что пули, посланные Хейдоном, прикончили Моргана. Он лежал на правом боку, правая рука под ним, вытянутая; ладонь вверх, пальцы безвольно сжимают пистолет, которым он стрелял, дым лениво валит из дула. Харлан встал на колени рядом с Морганом, осматривая его в поисках признаков жизни. Чуть позже он встал и некоторое время стоял, глядя на мужчину и думая о Барбаре. Дважды трагедия бросала на нее свою зловещую тень. ГЛАВА XXVIII СХОДЯЩИЕСЯ ТРОПЫ Примерно через час Харлан, закончив свои труды на поляне на краю уровня возле ущелья, медленно взобрался на Чистилище и отправил его обратно по тропе долины к Звезде. С самого начала его симпатия к Барбаре была глубокой, начиная с того вечера, когда Лейн Морган упомянул ее в его присутствии, когда этот человек , казалось, видел ее в тот странный, ужасный момент перед своей смертью, когда он, казалось, выстоял. его руки к ней. Позже, в Ламо, когда Харлан держал девушку на руках, он почувствовал, что в тот момент он, должно быть, испытал почти такой же защитный импульс, какой испытал бы Морган, если бы это случилось с ним. До этой минуты Харлан был несколько циничным ; но с тех пор он знал, что его гнев против преступников был глубоко личным. Однако эта ярость больше всего сосредоточилась на Девени. Он тоже ненавидел Хейдона — с самого начала. Вначале это была ревнивая ненависть, вызванная убеждением, что Барбара любит этого человека. Но позже, когда он обнаружил, что Хейдон был таинственным «Шефом», что он был настоящим убийцей Лейна Моргана и что за его откровенной любовью к девушке скрывался обман, его ненависть превратилась в страсть, в которой Барбара не сообразил. Однако его ненависть к Хейдону не могла сравниться со страстным презрением и отвращением, которые он испытывал к Девени. Этот человек попытался в Ламо сделать то, что Харлан всегда ненавидел, и воспоминания о том времени все еще были живы в мозгу Харлана. В сердце Харлана, когда он ехал к Звезде, вспыхнула та древняя ненависть, побледневшая его лицо и придающая блеск его глазам, который часто был в них в последнее время, - жажда жизни людей, чьи злые дела и зловещее влияние удерживали его. Барбара — виртуальная узница ранчо Секо. Он медленно ехал по тропе долины, его мысли были о Барбаре, его губы распрямлялись при мысли о том, что однажды ему придется вернуться на ранчо Секо, чтобы рассказать ей о смерти ее брата. Дважды ее постигала трагедия, и снова он должен был быть посланником, чтобы принести ей мрачные новости. Добравшись до Звезды, он подъехал к ограждению загона и спешился. Он долго стоял у забора, опершись локтями на перила, думая о Варваре. Жалость к ней побелила его лицо, сжала губы в жесткую линию. Она была в опасности, но ему казалось, что она скоро закончится. Потому что Хейдон больше не будет беспокоить девушку, и как только он сможет встретиться с Девени, он устранит еще одну угрозу жизни и счастью Барбары. Он не сожалел о людях, которых убил; они заслужили то, что он им дал. Как он сказал Моргану, он считал себя всего лишь орудием закона права и справедливости, а этот закон основывался на том самом принципе, которым руководствуются люди в цивилизованных обществах. Он смотрел на юг и через несколько минут поднял голову, потому что легкий ветерок донес до него быстрый топот копыт. Подняв голову, он увидел далеко к южному краю долины облако пыли , быстро движущееся к нему. Сначала он заподозрил, что люди в этой группе принадлежат Девени, и он вытащил свои пистолеты, один за другим, и исследовал их, потому что он решил, если Девени был среди людей, навсегда решить вопрос. силы и авторитета, которые поднял Хейдон. Однако когда мужчины подошли ближе, устремляясь к ранчо, словно перья перед ураганом, он увидел, что среди них был и Роджерс. Затем, когда мужчины подошли к нему вдоль ограждения загона, Харлан увидел, что глаза Роджерса расширились от возбуждения. И он стоял, его лицо потемнело, пока Роджерс рассказывал ему о том, что видел, и озвучивал свои подозрения. "Мы с вами, Харлан," заявил Роджерс, взмахнув рукой в ;;сторону мужчин; — И другие мальчишки, которые выследили Девени, с тобой. Мы собираемся «заполучить» Девени, если ты скажешь, и этого вора, Хейдона, тоже. Харлан не ответил. Однако он ухмыльнулся мужчинам и Роджерсу , выражая признательность за их решение быть «с ним»; затем он повернулся, прыгнул на Чистилище и с грохотом послал большого зверя к бревну, ведущему к главной тропе. Их голоса смолкли, их лошади быстро бежали в темпе, заданном большим вороным, Роджерс и другие мужчины последовали за ними. Другая половина людей Роджерса во главе с Колвером находилась в нескольких милях от всадников Девени, когда они достигли Южной тропы. Однако они мало что выиграли от других мужчин, потому что Девени и его люди как раз тогда мчались с Барбарой к точке, где тропы сходились, увидев ее. Но во время остановки Девени в укрытии, где он застрелил Страуда, люди Колвера одержали победу, и они были не более чем в двух-трех милях от укрытия, когда люди Девени покинули его. По узкой тропе, все время ведущей к тропе в долине, Колвер заметил остановку в укрытии, хотя не видел ни Барбару, ни Страуда. Он, конечно, видел, что Девени не пошел на ранчо Секо, что он по той или иной причине свернул в сторону, взяв тропу вверх по долине. Колвер был озадачен, но вспомнил приказ Роджерса, и когда он и его люди достигли укрытия, они остановились. Они наткнулись на Страуда, лежащего возле кустов, и увидели его лошадь, пасущуюся неподалеку в высокой траве. Они добрались до укрытия слишком поздно, чтобы увидеть пони Барбары; и когда они снова сели, взглянув на Страуда, они мельком увидели одинокого всадника, мчащегося вверх по долине в направлении, выбранном Девени и его людьми. Одиноким всадником был Рыжий Линтон, хотя Колвер этого не знал, поскольку Южная тропа уходила в котловину за много миль до того, как выходила на уровень точки слияния с другой тропой, а Колвер не видел Линтона, когда проезжал мимо. Колвер и его люди бежали вверх по долине, следуя по следу, пройденному Девени и одиноким всадником, и, проехав две или три мили, увидели приближающегося к ним всадника. Они бросились к нему, потому что видели, что он в беде; что он привязал себя к луке седла и что он далеко склонился над ним, вялый и инертный. Линтон не был без сознания, но был очень близок к этому; так близко, что ему как будто снилось, что вокруг него люди и что голоса обращены к нему. Когда он выпрямился и посмотрел на мужчин, в его разум наконец пришло убеждение, что это был не сон; и после мгновенного напряженного усилия, во время которого он устремил свой взгляд на Колвера, он узнал другого . Он засмеялся, мрачно, насмешливо: "Спереди и сзади - а?" он сказал. "Вы меня поймали, идете и идете. Что ж, дерзайте - я заслужил это, потому что упустил Барбару из виду. Если вы не убьете меня, это сделает Харлан. Но если вы, ребята, _мужчины_, вы не позволите Девени…» «У Девени есть Барбара Морган?» Это был Колвер. Что-то в его голосе еще больше выпрямило Линтона, и он удержался в седле и пристально посмотрел на человека. «Она у Девени. И они поймали меня — преследовали их. Я возвращался на ранчо Секо, чтобы заставить парней из T Down — всех друзей Харлана — уничтожить Девени. Если вы, ребята, _мужчины_ ----- Сила воли больше не могла поддерживать ослабевшие мускулы Линтона, и он снова рухнул на луку. Всего на мгновение Колвер колебался. Затем он повернулся к худощавому всаднику , который оседлал высокую, подтянутую лошадь. Он резко обратился к всаднику: «Спеши на ранчо Секо и достань этих парней из Ти-Дауна. Раздуй их, черт тебя подери!» Всадник был в восторге от этого слова и мчался по тропе с головокружительной скоростью. Затем Колвер развязал веревку, которая удерживала Линтона в седле, и с помощью других мужчин подняли человека вниз и растянули его на клочке травы рядом с тропой, где они работали над ним, пока не увидели, что далеко на уровне к ранчо Секо, несколько всадников приближались, казалось, в ряд, как будто они мчались, каждый изо всех сил старался опередить других. ГЛАВА XXIX КОНЕЦ МИРА Барбара Морган сражалась с Девени, пока та не выдохлась. После этого она лежала тихо, учащенно дыша, поддавшись безымянному ужасу, который держал ее в своих ледяных объятиях. Появление Девени вскоре после окончания душераздирающей поездки по тропе вселило в ее сердце чувство тщетности сопротивления , и все же она сопротивлялась, невольно, инстинктивно. Однако сопротивление только усилило охватившее ее истощение. Она не знала — пока не лежала в объятиях Девени, — насколько натянуты были ее нервы и как физическое испытание истощило ее силы. Теперь она чувствовала напряжение, но внимание к своему телу было подавлено тем, что она увидела в глазах Девени, когда она лежала и смотрела на него. С Девени была дюжина мужчин — она их видела, пересчитала, когда они мчались по утоптанной тропинке на другой стороне долины . И она знала, что они преследуют Девени, потому что слышала стук копыт сзади. Большие руки Девени обнимали ее; она чувствовала пульсацию его мускулов, когда он раскачивался из стороны в сторону, балансируя в седле. Он не использовал поводья; он уделял ей внимание, позволяя лошади следовать своим собственным наклонностям. И все же она заметила, что животное шло по следу, что оно двигалось уверенно, не требуя ни слова от наездника. Однажды, после того как они проехали некоторое расстояние вверх по долине, Барбара услышала, как человек позади них привлек внимание Девени к всадникам, которые ехали по извилистой тропе, по которой Девени и его люди шли на уровень; и она услышала смех Девени. — Полагаю, кто-то из банды «Звезды». Меббе Хейдон идет на ранчо Секо повидаться с его девушкой. Он ухмыльнулся Барбаре в лицо, сам сиял от триумфа, от которого ее пробрала дрожь. Позже — казалось, всего через несколько минут — она снова услышала, как к Девени звонит мужчина и говорит, что одинокий всадник…

"Конечно," он рассмеялся; «Никто не вмешивается в то, что происходит
сейчас».

Преодолев тошноту из-за убеждения, что приказ Девени означает смерть
Рыжего Линтона, Барбара долгое время безвольно лежала в объятиях Девени.
Над долиной воцарилась предвещающая тишина ; она услышала позади себя глухой стук
копыт, размеренный и быстрый, скрип седла,
когда животное под ней галопом рванулось вперед.

Другого звука не было. Потому что мужчины позади нее были странно молчаливы,
и даже Девени, казалось, прислушивался.

После, казалось бы, долгого перерыва она услышала выстрел, а затем
почти мгновенно другой. Она вздрогнула и закрыла глаза, потому что знала, что
Линтона убили. И она винила Линтона за то, что он охранял ее
от… от того самого, что с ней случилось. А Линтон отдал
за нее жизнь!

Как долго она была с закрытыми глазами, она не знала. Однако времени не могло
быть больше нескольких минут, потому что она услышала голос позади
себя, говорящий Девени:

«Они поймали его».

Затем она подняла голову и увидела улыбающуюся ей Девени.

— Думаю, это все, — сказал он. - Мы едем в Тайник - мое
пристанище. Если бы ты был добр в Ламо, в тот день, когда
пришел проклятый Харлан, этого бы не случилось. Я послал за священником, "Я
собирался заключить с вами честную сделку. Но теперь все по-другому. Тогда я боялся
нарваться на Хейдона - я не хотел доставлять неприятностей. Но
теперь я веду свою собственную игру - мы с Хейдоном согласился расстаться. Мне
не нравится идея, что Хейдон усыновит Харлана».

Она уставилась на него, ее глаза расширились.

"Вы и Хейдон были - что вы имеете в виду?" — спросила она, и сердце ее, казалось, сжалось
мертвым грузом в груди, отягощенное подозрением по поводу ужасного
значения его голоса и слов. Она смотрела на него, затаив дыхание.

— Я имею в виду, что мы с Хейдоном управляли делами в долине — что
мы были партнерами, делили поровну. Но сейчас я играю в одиночку.

Ему, казалось, нравилось ее изумление — свет в ее глазах, который свидетельствовал
о том, что понимание, обремененное безнадежностью, подкрадывалось к ней.

Он широко ухмыльнулся, наблюдая за ее лицом.

«Хейдон — это парень, которого мы звали «Шеф», — сказал он, наслаждаясь ее дальнейшим
изумлением и отметив внезапную бледность, охватившую ее лицо. «Это
тот парень, который убил твоего отца в Сентинел-Рок. Он преследовал тебя,
намереваясь выставить тебя дураком. — усмехнулся он, увидев, что
ее глаза светятся понятной ему яростью. — Я слышал об этой
сделке с цепями, — рассказывал мне Хейдон. Когда он стрелял в твоего отца, он потерял кусок
цепи. Харлан нашел ее и вернул ему, а ты смотрел
. так хорошо поладили — Харлан
знал, что убил твоего отца, и не сказал тебе об этом».

Долгая дрожь, сотрясавшая девушку, выдавала что-то от ужасного
волнения, в котором она боролась; и когда она, наконец, открыла
глаза, чтобы снова взглянуть в глаза Девени, они были полны навязчивой
безнадежности — полной капитуляции перед зловещими обстоятельствами, которые,
казалось, окружали ее с самого начала.

"Харлан," сказала она слабо, как будто на него она возлагала свою последнюю
надежду; — Харлан все-таки присоединился к вам — он тоже против меня?

«Он и Хейдон охотятся за ранчо Секо. Харлан
все это время играл с Хейдоном».

Барбара больше ничего не сказала. Она была неспособна ни к связному мышлению, ни к
определенным действиям, ни даже к познанию своего окружения.

Ей казалось, что Девени говорил правду. Она видела
инцидент с разорванной цепью; она видела лицемерную ухмылку Харлана
по этому поводу - как он, казалось, стремился снискать расположение
Хейдона.

Все были против нее, все. Казалось, все, кроме Рыжего Линтона.
И они убили Линтона.

Казалось, она уплывает в место, населенное демонами
, которые замышляют и планируют ради ее чести и ее жизни; и ни один из тех
, кто планировал и замышлял против нее, не выказал ни малейшего признака
милосердия или мужества. Мир стал хаотичным с кружащимися объектами — затем
пустой, болезненной пустотой, в которую она дрейфовала, ничего не чувствуя,
ничего не видя.




ГЛАВА XXX

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО


Когда Барбара пришла в сознание, она лежала в высокой пыльной
траве рядом с тропой, куда ее, казалось, бросили или где она
упала. Она лежала на правом боку, согнув правую руку
под собой, и почувствовала боль в плече, которое, должно быть, было там, где
она ударилась, когда упала.

Она повернулась и села, растерянная, почти поддавшись отвратительному
ужасу, который мгновенно охватил ее, когда она вспомнила, что произошло
.

Лошадь Девени стояла рядом с ней, пощипывая кончики травы, которая росла у
ее ног. Позади животного — немного правее,
футах в пятидесяти от нее — стояли другие лошади со всадниками.

Поднявшись на ноги, она узнала мужчин, которые были с
Девени. Они были на своих лошадях - все смотрели в сторону от нее. Перед
людьми Девени стояли все мальчики из Ти-Дауна — она сразу их узнала.
Пистолеты блестели в их руках; они, казалось, были охвачены какой-то
сильной страстью, из-за которой их лица исказились в мрачные, горькие черты.

Рядом с мужчинами из Ти-Дауна, по бокам от них, стояли другие мужчины. Среди них она увидела
знакомые лица — Колвера, Строма Роджерса и других.

Всего было, должно быть, человек двадцать пять или тридцать, и
все они находились на небольшом уровне у тропы. Барбаре показалось, что
все они как будто забыли о ней; казалось, не знал, что она была
поблизости.

Она увидела Девени, стоящую на маленьком уровне. Его профиль был обращен к ней;
в его глазах был дикий, дикий блеск.

Не более чем в дюжине футов от него находился Харлан.

Она также видела лицо Харлана сбоку. На его губах была ухмылка
— горькая, невеселая, страшная.

Она стояла, как ей казалось, долго, наблюдая за всеми; ее
сердце билось от ужасной тяжести, которая грозила задушить ее; ее
тело в состоянии ледяного паралича.

Она думала, что знает, что произошло, ибо ей казалось, что
все в мире, все страсти и желания
мужчин сосредоточены на ней. Она чувствовала, что существуют две фракции — одну возглавляет
Девени, а другую — Харлан, представляющий Хейдон, — и что они вот-вот
будут сражаться за нее. Люди из «Т-Дауна», казалось, стояли рядом с
Харланом — как, конечно же, так и должно быть, поскольку он послал за ними, чтобы они пришли на
ранчо Секо.

Странно, однако, что они, по-видимому, не обращали на нее никакого внимания; ни один
из них не посмотрел на нее.

Если им предстояло сражаться, для нее не имело значения, какая фракция победит, потому что
ее судьба была бы такой же, если бы она осталась.

Она не знала, что натолкнуло ее на эту мысль, но, стоя и
наблюдая за мужчинами, она снова и снова мысленно повторяла слова: «Если
я останусь».

Почему она должна остаться? Она ответила на вопрос, подкравшись к
лошади Девени. Подойдя к животному, она остановилась,
с опаской поглядывая на мужчин, ее дыхание остановилось — надежда, страх, ее
нервы и мускулы были напряжены. Казалось, они должны увидеть ее.

Ни один мужчина не шевельнулся, когда она взобралась на спину лошади; ей казалось
, что она мягко и медленно отгоняла животное от людей, что они
ничего не слышали и не видели, кроме Харлана и Девени, и что Харлан и
Девени не видели ничего, кроме друг друга.

Она отослала лошадь, ведя ее с дюжину ярдов или больше, пока она
не пересекла небольшой уровень и не погрузилась в неглубокую лощину на тропе.
Все еще оглядываясь назад, она увидела, что ни один из мужчин не изменил
позы — что они, казалось, больше сосредоточились на Харлане и Девени. И
теперь она могла слышать голос Харлана, низкий, хриплый.

Она призвала лошадь в скаку; и когда она проехала
ярдов сто, уверенность в том, что она убежит, укрепилась в ней.
Выехав из долины, она поедет прямо к Ламо, чтобы попросить шерифа
Гейджа защитить ее.

Она ехала быстрее, увеличивая расстояние, отделявшее ее от
мужчин; и вскоре лошадь быстро побежала по тропе; и она наклонилась
вперед в седле, молясь, чтобы мужчины не могли ее видеть.

Она прошла несколько миль, когда заметила темный объект рядом с
тропой впереди нее. Она остановила лошадь и
осторожно подошла к этому месту. И когда она увидела, что это был человек, ее мысли обратились
к услышанному выстрелу и к словам Девени:

«Убедитесь в этом».

Это был Линтон, увидела она, когда остановила лошадь возле объекта, который видела
. Он лежал на правом боку, опираясь на локоть, как
бы пытаясь подняться.

В одно мгновение она была из седла и рядом с ним, подняв голову
.

Он посмотрел на нее, улыбнулся и слабо сказал:

— Ты ушла, а? Я думаю, они встретили Харлана. Я надеялся, что они это сделают
.

— Да, — быстро ответила она. Она видела, что Линтон тяжело ранен,
и знала, что должна оставить надежду добраться до Ламо, чтобы
оказать ему необходимую помощь.

Так что, не говоря больше ни слова, хотя и с усилием, потребовавшим последней
унции ее сил, она подняла Линтона, он немного помог ей, и повела
его к своей лошади. Каким-то образом, когда Линтон делал все возможное, она усадила
его в седло, взобралась сзади и направила лошадь к
ранчо Секо.

На маленьком уровне, где собрались люди, царило напряжение
, которое, казалось, наполняло атмосферу трагедией. Люди Девени
молча сидели в седлах, глядя на своего лидера и Харлана угрюмыми,
свирепыми глазами. Люди из T Down, стоящие перед ними, были столь же угрюмы. С оружием в
руках, они настороженно наблюдали за людьми, которые были с Девени, явно
решив, что они не должны вмешиваться в трагедию
, которая казалась неминуемой.

Роджерс и его люди, а также всадники, приехавшие с Колвером, также наблюдали за
группой Девени. Все они тоже были с оружием; а Роджерс,
спешившись, стоял рядом со своей лошадью, винтовка лежала на
седле, щека прижималась к прикладу, а дуло было направлено на Девени.

Харлан, Роджерс и другие, мчавшиеся вниз по долине, встретили
приближавшегося Девени и его людей. И когда Девени узнал Харлана и
остальных, он быстро спешился, неся свою бессознательную ношу. Поскольку
он чувствовал, что встреча приведет к неприятностям, Девени оттолкнул
от него Барбару.

Он сразу забыл девушку. Ибо, когда Харлан подошел, Девени увидел
блеск в его глазах, от которого его мозг запульсировал от
безошибочных импульсов страха, охвативших его в тот день, когда
Харлан встретился с ним лицом к лицу с Ламо.

Когда две группы встретились, наступила минута молчания; ригидность
мышц и тяжелое, напряженное дыхание, которые у мужчин говорят о
психологической подготовке к насилию, быстрому и смертельному.

Именно Харлан предотвратил согласованные действия — действия, которые
привели бы к битве, в которой участвовали бы все. Его ружья
выстрелили до того, как мысль о неприятностях успела окончательно сформироваться в
мозгах людей Девени; и он держал их — людей в седлах,
Девени стоял — до тех пор, пока люди из Т-Дауна, которых он видел издалека,
приближались к нему.

Затем, все еще угрожая людям Девени оружием, он спешился, чтобы встретиться
лицом к лицу с Девени, где он был, когда Барбара Морган пришла в
сознание.

И пока девушка ускользала, он разговаривал с Девени,
хотя и достаточно громко, чтобы все слышали.

В этот момент вокруг Харлана была угроза, которая вселила трепет в сердца
людей Девени, холодная, дикая настороженность, которая
безошибочно говорила им, что ярость этого человека достигла такого предела, что малейшее
движение любого из них ускорило бы его смерть. действия, которого явно
жаждал Харлан.

— Так у тебя есть Барбара Морган? — сказал он, стоя рядом с Девени. В его голосе была
насмешка и ирония, заставившая Девени корчиться от ярости.

И все же Девени упорно боролся за самообладание. Он увидел в поведении Харлана
что-то похожее на то, что он видел в тот день в Ламо, когда Харлан заманил
его. Его манеры были такими же, но в чем-то это было не то же самое.
Вот в чем разница:

в Ламо Харлан выдал угрозу насилия, которую чувствовал Девени.
Но он казался собранным, угрюмым, готовым ждать. Тогда казалось
, что он хочет неприятностей, но он не станет их форсировать.

Теперь он явно намеревался быстро вызвать столкновение. Решимость была
в его глазах, в постановке головы и в его прямых, жестких губах.

Казалось, он забыл о других мужчинах; его взгляд был устремлен на Девени со
скучной напряженностью, от которой у преступника пробежал холодок скрытого страха.

Девени встречался со многими мужчинами, в чьих сердцах таилась жажда убийства; он
убивал людей, которые смотрели на него с этой похотью в глазах, и он узнавал
эту страсть, когда видел ее.

Теперь он видел это в глазах Харлана — они были распутны — в них сосредоточилась
вся ненависть и презрение, которые Харлан испытывал к нему. Но за
всем этим стоял тот железный самоконтроль, который Девени увидел в этом человеке, когда
столкнулся с ним в Ламо.

С того дня Девени избегал Харлана. Он знал почему - и он знал
в эту минуту. Это было потому, что он боялся Харлана — он боялся его, как
трус боится смерти, которая стоит перед ним. Ощущение было
предупредительным. И это было не так. Это _had_ было предчувствием - теперь это было
убеждение. В то время, в Ламо, когда он столкнулся с Харланом, какое-то
предвидение предупредило его, что перед ним человек, избранный судьбой,
чтобы принести ему смерть.

Он чувствовал это на протяжении всех дней пребывания Харлана в секции;
он чувствовал это и избегал этого человека. Он почувствовал это сейчас, и его
дыхание стало учащенным и затрудненным, его грудь тяжело сжималась, когда он пронзительно вдыхал
воздух в легкие.

Он знал, что грядет; он знал, что вскоре страсть Харлана
достигнет точки, когда действие станет обязательным; что вскоре
последует это медленное, прерывистое движение рук Харлана к его пистолету - какому
пистолету? Он станет свидетелем, будучи одним из главных действующих лиц,
неуверенного движения, которое принесло страшную славу человеку,
стоявшему перед ним.

Сможет ли он победить Харлана в «ничью»? Мог ли он? Этот вопрос был вбит
в его уши и в его сознание его мозгом и его сердцем. Он
ничего не слышал из того, что происходило вокруг него; он не слышал голоса Харлана
, хотя и видел, как шевелились его губы. Он не видел никого из мужчин
, которые стояли рядом, и не видел своих людей, сидящих в седлах и
наблюдающих за ним.

Он не видел ничего, кроме Харлана; ничего не чувствовал, кроме пульсирующей в
висках крови; не осознавал ничего, кроме вопроса, который наполнял его
сердце, его мозг и его душу: сможет ли он опередить Харлана в «ничью»?

Вскоре, когда он с изумлением увидел, что Харлан медленно пятится
от него, немного пригнувшись, он смутно догадался, что момент настал
. И теперь, как ни странно, он услышал голос Харлана — низкий, ровный.
Каким айсбергом был этот человек!

«Хейдон мертв», — услышал он слова Харлана и уставился на Харлана, с
трудом понимая. — Лейф Вудворд убил его, — продолжал Харлан,
— убил его в Тайнике. А теперь поймите прямо — все вы. Девени показалось
странным, что Харлан, казалось, разговаривал с мужчинами,
только наблюдая за ним.

— Вудворда тоже убили. Его настоящее имя — Билл Морган. Он был сыном Лейна Моргана
. Билла Моргана послал сюда губернатор, чтобы собрать улики
против Хейдона.
-- и он идет прямо к губернатору.

-- Вы, ребята, здесь... -- снова он, казалось, обращался ко всем мужчинам.
-- Морган сказал мне, что у него есть люди из банды Тайника. Они должны выехать
и присоединиться к моим мальчикам — отряду из Т-Дауна».

Девени заметил, что несколько мужчин отделились от группы
всадников, которых он привел с собой, и поехали туда, где стояли люди из «Т-Дауна»
. Харлан снова заговорил:

«Теперь она выглядит вот так. Если кто-то из банды Стар хочет идти
прямо, они тоже могут присоединиться к ребятам из Ти Дауна. Если есть кто-то
, кто рассчитывает вытащить свой груз из долины - и остаться
в стороне - они могут пустить ветерок прямо сейчас - отогнать это Звездное стадо в
Уиллоус-Уэллс, продать его и поделить деньги. Кто бы ни принял
это предложение, он начинает прямо сейчас!»

Около половины Звездных людей начали двигаться, направляясь вверх по долине. Наступила
мгновенная пауза, а затем те, кто остался от людей Девени,
беспокойно

двинулись . и для нас, ребята? -

Все открыто, - объявил Харлан, и в его
голосе, казалось, закралась холодная шутка
.

когда люди Девени присоединились к людям со Звезды,
которые уже были в движении. Затем последовало долгое молчание,
во время которого Девени взглянул на долину и увидел, что люди уезжают.

Он снова повернулся лицом к Харлану, с сознанием что он стоял
один. Люди T Down, половина людей Star и большая часть людей
Cache стояли с Харланом. Девени видел Колвера и Роджерса
среди тех, кто присоединился к Харлану.

Никакого приглашения уйти не было сделано. Это знание
укрепило его уверенность в том, что Харлан намеревался убить его. И все же
теперь, столкнувшись с Харланом, он знал, что никогда не воспользуется тонкой
нитью случая, которая была предложена ему — вытащить пистолет, убить Харлана и
восстановить свою власть над оставшимися людьми.

Возможность, висящая на другом конце тонкой нити случая
, не прельщала его. Он знал, что не может вытащить пистолет у
бедра, когда на него смотрит Харлан, — это было бы самоубийством.

"Девени!"

Голос Харлана, звучавший с угрозой, разбудил его, выпрямил,
придал лицу пепельную бледность.

— Твоя очередь, Девени. Оставайся здесь. Включи пушку!

Вот он - страшный момент. Девени увидел, как люди вокруг него напряглись
; он слышал их медленное дыхание. Мысль о том, чтобы вытащить пистолет,
была в нем сильна, и он изо всех сил пытался заставить свои непокорные мускулы выполнять
волю своего разума. На мгновение он стоял, его правая рука замерла
над кобурой пистолета, согнутый локоть, готовый выпрямиться.

А затем, когда Харлан пристально посмотрел на него холодным пылающим взглядом,
правая рука Харлана слегка вытянулась, пальцы слегка растопырились, как
будто он собирался предложить свою руку другой. Девени понял
, что делает удивительную вещь. Он поднимал правую руку!

Оно уже было у него на плече. И пока он изумлялся, она поднималась выше,
достигнув, наконец, уровня его головы, где и остановилась. Он
публично заявил о своем отказе урегулировать свои разногласия с Харланом
с помощью пистолета.

"Желтый!"

Это был голос Харлана. - Не будешь драться и не побежишь. Что ж, мы
тебя сохраним, сохраним для губернатора. Я думаю, он будет рад
тебя видеть.

Харлан повернулся, спрятав пистолет в ножны, и пошел к своей лошади,
спиной к Девени.

Затем действовал Девени. Глаза его пылали ненавистью, он быстрым движением вытащил пистолет
, лицо его было безобразно от злобной страсти.

Он выпустил одну пулю в спину Харлана и еще две, когда Харлан рухнул
вперед, рухнув на колени от шока. Но две последние пули Девени
сошли с ума, разорвав траву на уровне, когда пистолет ослаб
в его руке.

Потому что винтовка Роджерса выплевывала огонь и дым с ядовитой скоростью, а
Девени тонул, его колени подогнулись под ним, его тело содрогалось
от попадания каждой пули.




ГЛАВА XXXI

ПОКОЙ И ЗАКАТ


Рыжий Линтон выздоровел, в этом не было никаких сомнений. Ибо Линтон, хотя и
немного бледный, был бодр. Энергия была в его взгляде, когда он стоял с
медленной улыбкой на лице рядом с Барбарой Морган у входа во
внутренний двор ранчо Секо.

Барбара сидела на скамейке у передней стены здания
. Она была одета в платье из какой-то мягкой, пушистой материи, в
которой она создала картину, которая вызвала у Линтона затаившее дыхание томление
— тоску, которая заставила его чувствовать себя странно нежным и сочувствующим.

Но Барбара не улыбалась. В ее глазах была задумчивость, которая
заставила Линтона сглотнуть от ревнивых мыслей, которые пришли к нему.

— Он этого не заслужил, проклятый негодяй!

"Заслужить что?" спросила Барбара.

— Ты, — пробормотал Линтон с смущенной ухмылкой. «Черт возьми, я не
думал, что говорю вслух.

"Кто не заслуживает меня?" — спросила Барбара.

"Харлан!" заявил Линтон, с тонким взглядом на девушку. — Он ни в коем случае не
может серьезно думать о такой девушке, как ты.

— Он думал о серьезных мыслях? Ее глаза оторвались от Линтона
, и тот широко ухмыльнулся.

Он говорил о них все время, пока мы с ним
растянулись в большой комнате, поправляя наши царапины
. Когда я сказал
ему, что губернатор посылает ему поздравления и предлагает сделать
для него что-нибудь красивое, он говорит: "Вы говорите, что она ни о чем не беспокоится
? Рыжий, ты думаешь, она бы перепихнуться с таким парнем, как я, — у него
дурная репутация?»

Линтон искоса взглянул на Барбару и увидел, как на ее
щеках выступил румянец. Он скрыл широкую ухмылку ладонью, а затем
хрипло сказал:

- Я отвечаю ему так, как следует отвечать на такой дерзкий вопрос.
Я говорю: "Харлан, ты чертов дурак!" простите, мэм. Такая девушка
, как Барбара Морган, не собирается бросаться на мерзкого
преступника. Ни на кого! Ведь, мэм, он преступник в душе, а также по
репутации. Он чист. дурной -- в нем нет ни капли хорошего. Разве он не
отправился в Хейдон нарочно? И разве он не держал вас в напряжении по поводу того, что
происходит, -- ничего не говорил вам, пока не был вынужден «Черт возьми!»

"Но был метод в этом, Линтон," сказала Барбара; «он сказал мне, что
боялся, что я бессознательно предам его, и тогда он не мог бы сделать
то, что сделал».

Линтон снова усмехнулся, снова скрывая ухмылку.

— Ты же не хочешь сказать, что, по-твоему, этот мерзавец сделал все, что мог?

— Думаю, да, Линтон.

-- Черт возьми. Женщины в этом отношении странные, не так ли? Вы же не говорите мне, что, по вашему мнению,
он на уровне, что его репутация не так плоха, как думают некоторые
, и что он _квадрат_?"

"Я считаю, что он квадратный, Линтон!" — твердо ответила девушка.

Линтон на мгновение замолчал, в это время он стоял на одной ноге,
глядя на запад, где солнце плыло низко над большой долиной.

— Сударыня, — тихо сказал он, нарушая молчание, — будь я проклят, если сам не
начинаю в это верить. Есть кое-что, что доказывает
это.

Во-первых, он берет на себя вашу роль. в Ламо. Потом он
идет сюда с тобой, зная, что ты одна, и не беспокоит тебя. Потом
он охранял тебя как следует, не позволяя Хейдону или Девени напасть на тебя.
Затем он делает меня бригадиром, что, кажется, доказывает, что у него есть здравый смысл. Потом
он идет в долину и помогает твоему брату разбить шайку преступников,
рискуя своей жизнью.

— И все время он знает, где твой отец спрятал это золото. Но он не
прикасался к нему, пока не оправился от той царапины, которую дал ему Девени, или пока он не
смог отвести тебя, где оно было спрятано, и показать тебе, что он у него был. Я не коснулся его. Да,
сударыня, -- добавил он с лицемерной ухмылкой, которую он не позволил девушке
увидеть, -- я начинаю верить, что это ругательство в порядке.

"О, он _is_, Линтон!" сказала Барбара, низким, серьезным голосом.

Снова наступило молчание. Затем ----

"Как вы думаете, он довольно хорошо выглядит, мэм?"

"Я думаю, что он красивый!" Девушка снова покраснела.

И снова Линтон усмехнулся. Он откашлялся, прежде чем снова заговорил:

«Ну, — протянул он; "Может быть, я бы не стал заходить так далеко. Во всяком случае, меня обычно не интересуют
красивые мужчины. Я бы не сказал, что он уродлив, и я не сказал бы, что
он красив. Между ними две
крайности. Я бы сказал, что он неплохо выглядит. Это было бы правильно.

"Он _is_ красивый, Линтон!"

"Ну, вероятно, он - для женщины. Я слышал, что есть _been_ женщины
, которые думали, что он очень хорошо выглядит."

— Где, Линтон? — быстро спросила она.

— Да ведь в Пардо, мэм. Там в забегаловке был стрелок,
который точно был без ума от Харлана, — она преследовала его вокруг кучи.

— Он не имел с ней ничего общего, Линтон? — спросила она,
напрягшись.

"Чёрт возьми! Только не он. Женщины никогда его не беспокоили. Он всегда стеснялся их - до сих пор. Он сильно изменился. Я его больше не понимаю. "куча тошнит от зависания вокруг него. Не так ли?» «Нет!»

«Ну, это очень странно, мэм. Я думал, он тебе ужасно не нравился. В соответствии с этим, я думаю, вы были бы очень рады видеть его - возвращающегося
домой из Пардо - где он был, чтобы проверить это золото? -

Он должен быть здесь до наступления темноты, Линтон. И буду рад его видеть."

"Надеюсь, что золото будет хорошо пробовать, я полагаю?" "

Надеюсь, что он вернется в целости и сохранности" . о нем? - Да, Линтон, - мягко сказала она. - Ну , это странно, мэм, - протянул Линтон . его, увидел пляшущий, своенравный блеск в его глазах, и бросил на него укоризненный взгляд. "Вы качали меня, Линтон," обвиняла она. "Ну," защищался он, "он мой друг, мэм; И я очень волновалась, думая, что ты не возьмешь его, если он предложит себя. Она мудро улыбнулась,после того, как доктор сказал ему, что он может. - Что он может предложить себя? -

Что он может встать. — Линтон, — сказала она сурово , — ты слишком
много хочешь знать . Линтон оставил ее стоять там, а сам направился в один из ночлежных домов, где с видом безразличия, которого он не чувствовал, наблюдал за приближающимся всадником. Всадник направил свою лошадь прямо к воротам внутреннего дворика, Линтон широко ухмыльнулся и поискал кого-то из мужчин на кухне.Солнце было между двумя огромными горами в западном конце большой долины, когда Харлан спешился во внутреннем дворике. Ворота и усталый и пыльный упал на скамейку, на которой сидела Барбара. Если бы Линтон увидел, что произошло, когда Харлан спешился, он бы перестал размышлять об определенных аспектах отношений между мужчиной и девушкой. Барбара, казалось, не возражала против пыль на рукаве Харлана, и она не чувствовала ее на его плече, где прижималась ее голова. Ибо оба смотрели в большую долину, где солнце садилось с великолепием, которое напоминало им о другом дне. — Золото не стоит добычи, — мягко сказал Харлан. «Пробирщик использовал имена, которые ничего для меня не значили, но он сказал мне достаточно откровенно , чтобы доказать, что твой отец зря потратил время». — Я довольна, — сказала девушка. — Я тоже, — улыбнулся Харлан. «Есть кое-что получше золота». "Это мир - и счастье," мягко сказала Барбара. — И девочка, — улыбнулся Харлан. "И мужчина," решительно заявила Барбара. «Ну, тогда, — признал он, — мы не будем ссориться. Мы скажем, что и то, и другое». И они сидели, мало говоря, наблюдая за красками закатного пламени над могущественной долиной, крадущейся над огромным безмолвным пространством, простирающимся между двумя горными хребтами. И большая долина улыбнулась им в ответ, смягчив грусть, обитавшую в сердце девушки, и дав им обоим обещание грядущего добра, рассказав им о тайне, которая была разгадана, и об угрозе удаленной.