Глава 8. В библиотеке Дома

- Спишь, спишь, по-чи-ваешь… - пела Чаирья, раскачиваясь на спинке кровати, довольная, как никогда, она лучилась изнутри, и улыбка суживала ее темные глаза.
А вот Рэннис ничуть не был рад: он завернулся с головой в одеяло, прячась от слабого, дневного света, и отвернулся лицом в стену: глаза б его мир не видели… Но прикинуться спящим при настойчивости девочки-шпиона было просто невозможно, и ему все-таки пришлось проснуться и сесть, пялясь подслеповато ото сна, как совища.
- Чего тебе неймется с самого утра? – проворчал он сердито, и голос, непослушный, заскрипел отвратительно.
- Ты мне яблоки в карамели принес? И колечко в коробочке? – хитро щурясь, спросила Инури: она прибывала в своем привычно приподнятом настроении в отличие от выродка.
- И ты за этим меня разбудила? – возмутился тот, с трудом сдерживая выползшее из глубин темной души раздражение.
Эрон отказался принимать деньги, которые Рэннис честно попытался вернуть, и очень расстроился, что его подарок не пригодился, вот и пришлось вернуться обратно на базар и накупить всяких безделушек, вроде сладостей и украшений. Псих, в жизни подобного не делавший, промучался пол ночи и к моменту прихода Инури спал буквально пару часов. Что, естественно, не прибавляло ему доброжелательности.
Девушка засмеялась и повторила бы свой подвиг с переворотом, если бы выродок не спас ее, как и в первый день, сдернув на себя. Она снова села в конце кровати и, внезапно посерьезнев, сказала:
- Не совсем, хотя поблагодарить я тоже хотела. Дело в том, что Аукори вдруг проснулся.
Выродок вопросительно скривился: более глупой белиберды он в жизни не слыхивал – всем известно, что гэльфорды не спят. Но Чаирья продолжила рассказывать, и постепенно все встало на свои места:
- Он неожиданно нашел меня сегодня, стал спрашивать о вчерашнем празднике и о том, есть ли у меня задание сейчас, а потом внезапно попросил о помощи.
Рэннис подскочил, подавившись воздухом: вот это было уже интереснее. Чтобы Аукори попросил помощи… у Чаирьи?
- Чего он хочет?
- Он сказал, что в Доме есть одна книга, которая ему очень нужна, но так как он описать ее толком не может, он попросил отвести его в библиотеку.
На мгновение повисла тишина: Рэннис, выпучившись, глядел на Инури, спешно пытаясь сообразить, спит он еще или же этот бред происходит в реальности. Придя, наконец, к выводу, что из сна его все-таки вырвали, он выдавил с трудом:
- Он что, с дуба рухнул и головой приложился?
- Нет, почему? – спокойно возразила Инури, но по искоркам в ее глазах было видно, что она тоже посмеивается над гэльфордом. – Он всегда таким был.
И расплылась в довольной улыбке. Потом снова стала сосредоточенной и проговорила:
- Чисто технически это возможно: я часто хожу в Крепость, да и духа провести смогу, другой вопрос, что я ему не верю ни на грош. Вполне может быть, что он перекинулся на сторону Дома и это ловушка. Я боюсь идти одна, и хотела попросить, чтобы ты пошел с нами, тем более что ты должен там ориентироваться.
- В самой Крепости-то да, я ориентируюсь немножко, насколько это вообще возможно - там ведь Пространство постоянно расширяется, - задумчиво проговорил Рэннис, - но в библиотеке я ни разу не был. Я не умею ни читать, ни писать, зато свободно изъясняюсь на трех языках. Не уверен, что буду полезен, но, если ты считаешь по-другому, я готов помочь.
- Спасибо, - умилилась Чаирья и снова заулыбалась. – Ты физическим телом останешься тут, я проведу твой дух. Не то, чтобы ты сможешь что-то там сделать, твоя сила останется здесь, но ты нужен мне, как связующий. Внутри Крепости нет сигнала, я всегда ухожу в мертвую зону, и Урунье не может меня вытащить, но, если что-то случится, я разбужу тебя, а ты все расскажешь Сезанне и вы меня спасете, понимаешь?
- Разбудишь? – удивился Рэннис.
Он еще не совсем понимал, каким образом Инури собирается разделить его душу и тело, но, кажется, это было связано со сном, следовательно, с Луной.
- Я уже со всеми договорилась, - лучезарно улыбнулась Чаирья. – Луна погрузит тебя в сон при бодрствующей душе, это совсем не сложно. Сезанна будет здесь же на подстраховке. Могу позвать их, если уж ты согласился помочь?
- Они что, за дверью ждут? – ужаснулся выродок.
Чтобы Сезанна да ждала за дверью… в это сложно верилось.
- Ну, не совсем за дверью, но ждут, - хихикнула Инури, и в то же мгновение обе женщины появились в комнатушке.
- Ну и беспорядки пошли, - проворчала ведьма, ногой двинула стул к кровати и с размаху плюхнулась на него, - я была вынуждена Дрэга с Князем отправить, а все почему? Правильно, потому что некоторым духам не сидится на месте, а некоторые глупые девочки им помогают, - она укоризненно покосилась на шпиона, но сегодня в ней не было злобы, только азарт и неподдельный интерес к задуманному.
Шпион скрючила рожу, надув щеки: ведьма была права. Луна улыбнулась беспечно и уселась рядом с выродком на кровать:
- Поехали? – спросила она и, получив утвердительный кивок, дунула Рэннису в лицо.
Тот зажмурился, ему показалось, что кровать провалилась под ним, он ухнул в пустоту, но в то же мгновение был выдернут обратно.
«Вставай,» - сказал в голове голос Луны, и что-то оторвалось, оставшись там, внизу, а он сам поднялся, став неимоверно легким, сел, с недоверием глядя на полупрозрачные руки. Затем оглянулся – тело все также лежало на кровати и это было жутковато. В Доме был парень, переживший гибель и возвращенный в Мир Живых колдовством врачей Крепости, он описал свою смерть, и именно так и сказал: я был жив, но мое тело лежало отдельно мертвым. На ум сразу полезли мысли, давно бытовавшие в народе о том, что Сон и Смерть являются процессами одной сущности и что на самом деле, засыпая, душа временно переносится в Мир Мертвых, где может встретить своих родных. Рэннис слабо в эту чушь верил до того, как его тело осталось делать отдельно от него самого. По спине побежал холодок, но выродок не привык так просто отступать. Ощущения в новой форме существования тоже были на редкость странными: чувствовалась явная нехватка чего-то, ледяное чувство, как будто бы он сильно замерз, пришло не снаружи, а изнутри, пальцы онемели, стали как будто чужими. Мир слегка покачивался и расплывался, совсем не так, как бывает по пьяни, а в прямом смысле - линии, отделяющие предмет от предмета, смазались, стали расплывчатыми и нечёткими, вместо прямых черт все стало зыбким и подвижным. Привычный мир не стоял на месте, а плыл, мерцая и меняя цвет.
"Это в порядке вещей, - тихо сказала Луна. - Все, что мы считаем осязаемым, на самом деле сгусток энергии, нет ничего материального, ты сейчас в пограничном состоянии, поэтому можешь видеть мир, каков он есть. Физическое зрение не позволяет этого сделать, зрение души - совсем другой вопрос. Дух и тело, что главнее? Извечный спор… ни у кого нет на него ответа, я для себя выбрала душу, я всегда так вижу мир, ты тоже привыкнешь."
Рэннис поёжился: холод души никак не давал ему привыкнуть к новой форме бытия.
- Получилось? – спросила Сезанна, ерзая на стуле: в отличие от Чаирьи и Луны, она не видела души, отделенной от тела.
- Вполне, - Аукори вынырнул из тени под окном, и в то же мгновение все трое были перемещены из Логова.
Рэннис едва не упал, но вовремя успел выставить ноги: он сидел на кровати, теперь же все поменялось. Они стояли на полянке, покрытой пожухшей, прошлогодней травой, вокруг вверх вздымались высокие скальные хребты, покрытые вечными тенями и тусклым снегом, небо уже посветлело, но свет не пришел: ему мешали скальные спины гор. Долина лежала во мраке, но вход в подземелье был еще чернее.
От Крепости под Мертвыми пустошами во все стороны разбегался лабиринт, прозванный Корнем, им-то и собиралась воспользоваться шпион. Собственно, это был единственный путь в дом. По-другому в защищённую Крепость было не проникнуть: больно могущественными барьерами отгородил Владыка свою резиденцию не только от монстров, приходящих за душами солдат, но и от живых существ, не принимавших политики колдовской школы.
«Удачи, - как-то мрачновато пожелал Урунье, - я мониторю вас, но помните, что сквозь стены Дома мне не пробиться.»
«Спасибо, - собрано кивнула Чаирья, - как и всегда.»
Контакт оборвался, и они остались втроем: два духа и девочка-шпион против самой могущественной организации во всём свете. Чаирья вынула из мешочка на поясе две проколотые монеты, сквозь которые были продеты золотые цепочки, и протянула их напарникам:
- Вас не видно физически, это скроет вас ментально. Что бы ни случилось – не снимайте, иначе не миновать Беды, - строго велела она, и первой направилась к черному входу в Корень.
-Почему монеты? - недоверчиво спросил выродок, держа на полупрозрачной ладони помутневший бронзовый кругляш. Сложно было поверить в то, что Тааронский грошик имел силу скрыть душу от пристального ока Владыки.
Девушка обернулась и ухмыльнулась странно:
-Запах денег скрывает любую душу, даже самую чистую и бескорыстную. Всё в мире можно купить с помощью этих маленьких, ломких пластинок: всё, кроме преданности магов из Дома, - затем посмотрела серьёзно и добавила:  - Это заколдованные монеты, верь мне, их сила практически безгранична. Твой Владыка не найдёт тебя, пока ты не снимешь её с шеи.
Колокольчики на полах ее шляпы раскачивались, но не звенели – у них были вырваны языки. Рэннис нацепил амулет на шею, мимоходом отметив, что тот не свалился, и поспешил вслед за Инури: ему ничего не оставалось, как полностью довериться её опыту. Маленькая, не прожившая и двух десятков лет, теперь она казалась очень старой, война, которую она вела, заставила её вырасти из ребёнка в опытного, безжалостного бойца. Выродку было странно видеть, как эта девочка, которая несколько минут назад так радовалась карамельным яблокам, теперь готовилась вступить в тёмный лабиринт, выходов из которых было всего два: либо в Крепость, либо на тот свет. И ещё неизвестно, что было лучше.  Смутные опасения поднялись в его душе, когда он увидел родные месте, и он неясно чувствовал, что встретит кого-то в Доме, а от этого становилось страшновато: лучше всех в Крепости он знал Синвирина, а встречи с Ним хотелось бы избежать. Кто знает, сможет ли заколдованный грошик скрыть слишком родную душу? Не учует ли чего Владыка? А коли учует, сможет ли что-то понять? Всё в колдовском мире было странным, зыбким, как сон, ничего нельзя было сказать определённо, оставалось только надеяться, что Чаирья не ошиблась.
- Дайте мне руки, - велела та, протягивая товарищам маленькие ладошки, - в Корне темно, и магический взгляд не берег этот мрак. Отобьетесь – мы вас не найдем.
Рэннис усмехнулся: это было не обязательно, они были скрыты от чужих глаз, но друг друга-то чувствовали, просто… просто Чаирья хотела походить с кем-то за руку. И этим кем-то был не выродок. Печальная догадка о влюбленности Инури в Аукори подтвердилась даже тем, как она бросилась помогать ему, а теперь сомнений окончательно не осталось. Но Рэннис не стал делиться своими мыслями, лишь сжал ладошку шпиона, позволяя ей играть по тем правилам, по которым ей хотелось, с другой стороны пристроился гэльфорд, и они шагнули во мрак. Темнота сомкнулась за их спинами, отрезав путь назад. Серый мир Пограничных гор с вечными тенями и тусклым снегом остался сзади, теперь путь лежал только вперёд, в самое сердце Дома, в его библиотеку.
Конкретно этот проход не был знаком выродку, но он знал общее правило, по которому строились входы в Корень: семь поворотов налево – и ты попадал в место, где была открыта постоянная Щель напрямую в холл Дома, поэтому, когда Чаирья повернула направо, он остановился, заставив и товарищей встать:
- Ты чего, не веришь мне? – как-то суховато заметила Инури. – Я зна;ю ход до Темной Крепости.
- Я знаю, как быстрее, - оборвал Рэннис и потащил их за собой.
Теперь было понятно, почему Инури уходила так надолго: она шла пешком от самого входа подо всеми Мертвыми пустошами, что могло занять пару дней, если не заплутать. Видать, карта Корня у неё тоже была, если она существовала в принципе. На удивление, с ним не стали спорить, и уже через десять минут они выбрались в холле.
Тишина и пустота – такие привычные и родные, что защемило сердце, висели в Крепости, факелы с магическим, негасимым огнем ровно горели по стенам, давая достаточно света, чтобы охватить все помещение и пустить глубокие тени: идеальное место для Аукори, здесь он был силен, как никогда. Злое, темное пламя обычно вспыхивало сильнее, когда чувствовало живые души, но теперь оно даже не проснулось: названных гостей не было видно ни на одном возможном уровне, Тааронские грошики работали исправно. Рэннис огляделся по сторонам, вспоминая все больше и больше мелких, полузабытых деталей, связанных с прошлой жизнью, и в сердце поднялась глухая тоска. Он тряхнул головой, усилием воли возвращаясь в действительность, и решительно зашагал к пяти проходам в стене, выбрав центральный: другие вели в жилую часть, этот – в общественную. Столовая, тренировочные залы, резиденция Владыки – все было там, в том числе и библиотека. Выродок шел, не сильно заботясь, идут ли за ним товарищи, шел среди своих воспоминаний о жизни в это странном, но родном месте. Он бегал здесь, когда был совсем мелким, и нет, не в библиотеку, и не к Владыке, а в столовку, а за ним бегал Синвирин, боясь потерять шустрого ученика из виду и ругаясь на половину Крепости. Рэннис усмехнулся, понимая, что ему горько вспоминать.
Вот показалась дверь – невзрачная с виду, но ведущая в научное сердце Дома. Она никогда не была заперта, но выродок ни разу там не был. Да и зачем бы ему? Читать он все равно не умел, а все необходимое ему рассказывал Синвирин. Выродок скользнул сквозь дерево, проникнув внутрь, вслед за ним Аукори провел через тень Чаирью.
Библиотека представляла собой огромный колодец, дно которого терялось во мраке, как, впрочем, и потолок, а все стены были заставлены или увешаны? Он не знал, какое слово лучше подобрать, шкафами, где хранились свитки и книги, посвященные колдовскому искусству. Коллекция постоянно пополнялась новыми реликтами и трудами, и библиотека росла день ото дня, но сейчас здесь не было никого – видно, все, кто не был занят защитой Зетта, еще спали, утречко-то стояло совсем раннее.
Вдоль шкафов вилась спиралью лестница, а в пустоте колодца висели летающие платформы, позволяющие перемещаться между ярусами. Внизу, на дне, был едва виден читальный зал со столами и диванчиками – все для удобства магов.
- Обалдеть, - пробормотала Чаирья, задрав голову кверху и разглядывая уже порядочное собрание трудов: видно, она ни разу сюда не заходила.
Аукори тут же двинулся на поиски своей книжки, ведя рукой по корешкам: наверняка он щупал энергетику. Инури направилась в противоположную сторону, с нескрываемым любопытством оглядывая библиотеку, и один только Рэннис остался там, откуда они пришли, у самой двери. Он сел, свесив ноги вниз, в черноту колодца, и глубоко задумался над тем, что происходило в его душе.
Он внезапно осознал, что ему было страшно. Страшно до дрожи: что-то двигалось, какая-то Беда, но с ней под руку двигалось нечто важное, чего нельзя было упустить, и выродок не знал, бежать ли ему прочь, прихватив и товарищей, или же ждать. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и дыхание сбивалось, мрак, казалось, душил, как и родные стены, беглец мечтал вернуться сюда с того самого момента, как ушел, мечтал увидеть…
Хлопнула, закрываясь, дверь, и Чьи-то легкие, физические шаги застучали по лестнице внизу: библиотека имела несколько входов, Кто-то, Кто-то очень знакомый, пришёл откуда-то снизу, и Его не физическим запахом заполнилось всё огромное пространство библиотеки. Рэннис вскочил на ноги, кровь застучала в висках: Он пришел…
- Спокойно, Он не увидит нас, - невозмутимо сказала Чаирья откуда-то сверху. – Это забавно: ходить под самым носом самого Владыки… - она еще что-то говорила, но выродок не слушал.
С Синвирином… было плохо: у Него шел приступ. Он бежал по ступенькам, сжав голову руками и то и дело рискуя навернуться вниз: перил не было, узкие ступени при неосторожном движении становились скользкими. Рэннис прыгнул прямо в читальный зал, не думая, что может убиться: он спал в конце концов, а духи должны летать, да его не сильно волновал этот вопрос. С Синвирином было плохо, и только это имело значение сейчас. Выродок опустился на пол как раз в тот момент, как Синвирин слетел вниз и опрометью бросился к столу, на котором была брошена толстая, рукописная книга. Он облокотился руками о пожелтевшие листы, затем резким движением сжал голову, зашипев будто от боли и скрючившись всем телом. Рэннис замер чуть поодаль, с нескрываемой жалостью глядя на Владыку, но не зная, чем помочь. Чаирья вместе с Аукори тоже спустились, построились за его спиной, но несколько в стороне, будто бы боясь своего же товарища.
- Что это с Ним? – в голосе шпиона сквозило презрение, она кривилась, глядя в согнутую спину. – Что за истерика? Тоже мне, Владыка Крепости!
Выродок повернулся к ней, смерив уничтожающим взглядом, и от ненависти, исходящей от психа, стало ощутимо темнее. Ничего-то она не знала, эта маленькая, глупая девочка, которая лишь хотела казаться взрослой. Ничего не знала о темноте души, с которой подчас невозможно было бороться, которая уничтожала изнутри даже сильнейших солдат, каким являлся Синвирин.
Инури поежилась и отступила на шаг, думая скрыться около Аукори, но и тот попятился, готовый удрать в любую минуту. Гэльфорду ничего не грозило: он мог уйти так далеко, что его бы никто не поймал, и девушке стало страшно. Рэннис, которого она выбрала своим защитником, внезапно подлетел к согнутому Синвирину и, подпрыгнув, повис у Него на шее, прижавшись лбом к Его плечу, а Тот внезапно забормотал совсем уж странные вещи:
- Что с ним? Что с ним, где он? Почему он не выходит на связь? Он не погиб, но молчит? Почему? Он в Беде? Он в плену? Господи… - Он резко выпрямился и Рэннис кубарем слетел с Его спины.
На лице выродка было написано едва ли не отчаяние, он никого вокруг не видел, только своего злейшего врага, но он сострадал Ему. Синвирин заметался между диванчиками, заламывая руки и разговаривая сам с собой:
- Я же просил не влезать, просто узнать место и все. Упрямый дурак! – крикнул Он, а потом снова забормотал едва слышно: - Он наверняка полез, стал втираться в доверие, чтобы убрать Аукори самостоятельно, но его вычислили и повязали. Что, что мне-то делать? Как найти его теперь? Хорошо хоть боли не чувствует… Рэннис, идиот, я же просил поосторожнее… нет, надо по-своему, мальчишка, рано я его выпустил на столь опасное задание… Я не справлюсь! – в дикой панике взвыл Синвирин, потом внезапно оборвался и прошептал одними губами: - Ирвин…
Оглянулся на книгу и куда-то подорвался. Рэннис, не объясняя ничего, бросился за Ним следом, Аукори переместился к столу, схватил раскрытый сборник, пробежал глазами по строчкам и сунул том в руки Чаирьи:
- Это он, - сухо бросил гэльфорд. – Теперь уходи, я догоню их и верну Рэнниса, скажи Сезанне, чтобы готовила блокировщик магии, он предатель, он заслан Синвирином.
- Если он снимет амулет – то все пропало, - судорожно всхлипнула Инури. Она не могла осознать того, что произошло, и ее душа не верила, что родное чудище, как она прозвала выродка, предало Не Таори. – Он расскажет Синвирину, где мы, Дом придет в течении пары часов.
- Снимет амулет – я его убью, - обещал Аукори и тенью бросился в погоню.
Он нагнал их в глубоких недрах Крепости, Синвирин бежал на удивление тяжело, Рэннис гнался за Ним, не отставая ни на шаг, хоть у них была приличная разница в росте. Семь запертых дверей встали на пути, одна из них выглядела как стена, сквозь которую Владыка просто прошел, но запоры остались за спиной, и все трое – хозяин и двое нежданых гостей – оказались в небольшой комнатушке с низеньким потолком, где не было ничего, кроме каменного стола, подключенного к каким-то приборам. Тихонько гудел механизм, лампочки попискивали, трещали и перемигивались, хрустальный, льдисто-световой купол в морозных узорах стоял над телом невысокого сероволосого юноши, безжизненно лежавшего на каменном столе. Вернее, как сказать телом: у духов нет тел, и у Старшего Ирвина его тоже никогда не было, была лишь видимая оболочка. Синвирин рухнул на колени, уцепившись за край, прижался лбом к ледяному куполу: Его трясло, как в лихорадке, Он слабо понимал, что происходит вокруг, тьма душила его изнутри, и только невидимый свет, исходящий от спящего брата, слегка разгонял мрак уставшей души.
- Ирвин… - прошептал Владыка, - что мне делать? Я потерял его, потерял свое дитятко… - Он всхлипнул и замолчал, борясь с собой, тело продолжалась судорожно подрагивать.
Аукори, хотевший было схватить выродка и утащить его на расправу, замер, затем поспешно приблизился к столу и сквозь мутную грань глянул, всем сердцем надеясь, что это какой-то другой Ирвин, что это не брат Тёмного Владыки. Но это был Ирвин. Тот самый Ирвин, которого они убили на пепелище Счастливого города. Безмятежное, доброе лицо чуть улыбалось во сне комы: он не выправился, не справился, и стыд обжег все существо младшего духа.
Аукори помнил тот страшный день, в который семья встала друг на друга. Помнил свой гнев, и как кричал Ирвин, умоляя остановиться. Кричал, затихая, по мере того как его воспитанники уничтожали его. И Аукори был среди них, он своими руками довел Старшего до того состояния, в котором тот уже не мог ни мыслить, ни сражаться. Аукори помнил, как погибали его братья и сёстры, как он сам боялся умереть, поэтому даже не приблизился к Владыке, а трусливо напал на того, кто даже не стал сопротивляться: на того, кто вырастил его, кто спасал его, кто всегда был рядом и всегда был готов протянуть руку помощи.
- Прости… - в ужасе прошептал дух, но ему никто не ответил.
Ирвин больше не мог говорить, он лежал, не мертвый, но и не живой, он лежал в коме и улыбался, так мирно-мирно и ласково, как улыбался при жизни. Рэннис, Не Таори, Синвирин – все было забыло, остался только Ирвин, и Аукори не мог отвести взгляда от лица, слезы капали, скатываясь по выпуклым щекам. Можно было сдаться прямо сейчас, чтобы Владыка взял катану и убил беглеца на месте, тогда пожирающая тоска ушла бы в Небытие вместе с ним самим.
Рэннис опустился на колени, обнял Синвирина бесплотными руками, ткнувшись лбом в ссутуленное плечо, и забормотал тихо:
- Я вылечу тебя, вытащу, слышишь? Я помогу тебе, я доберусь до тебя, и все закончу, ты даже не поймешь, когда твоя душа отделится от тела и уйдёт в тот мир, где уже не будет бесконечной войны, я никогда не отрекусь от тебя, я уйду вслед за тобой, потерпи немножко…
Синвирин как будто слышал: Он тяжело поднялся, из-под стола вытащил пару одеял и подушку, на одно лег, вторым укрылся и закрыл воспаленные глаза. Выродок сидел рядом, пока Владыка не уснул, затем поднялся и насильно оттащил Аукори от стола.
- Идем, - он дрогнул: Луна будила его, - идем, Аукори. Сдашься сейчас – уже не поможешь, - он тряхнул духа за плечи, тот закивал судорожно, как будто не понимая, что происходит, и исчез, через тень уйдя в Логово.
А в следующее мгновение и выродок исчез из Дома, вернувшись в тело, но лишь только он открыл глаза, как почувствовал сталь на шее: его признали предателем.
Сезанна с перекошенным от гнева лицом навела на него посох, кровяной воротник поднялся вокруг ее шеи, злобная Луна хмурилась, сжимая в руках посох, Кайта, видимо, позванный на подмогу, тоже был серьезен и напряжен, а Чаирья едва не плакала. Только вот Рэннису было все равно, он даже не смотрел на товарищей, мыслями все еще находясь в Доме у гроба Ирвина, рядом с Владыкой, спящим на полу.
- И как ты все это объяснишь? – прошипела Сезанна и ударила его краем посоха по лицу, оставив кровавую вмятину.
Чаирья разрыдалась, закрыв лицо руками, и Веллес, оказавшийся рядом, обнял ее, спрятав в огромных руках. Аукори сидел на краю стола, трясся и молчал. Выродок ничего не стал говорить, сел, стянул с шеи амулет, неведомым образом ставший материальным, и протянул его шпиону.
- Ты чего ревешь, дурочка? – мягко спросил он, печально улыбаясь чему-то внутри себя.
Она резко обернулась и вырвала грошик из его рук.
- Ты предатель! – крикнула Инури. – Зачем ты вообще пришел? Одна боль от тебя!
- Я могу рассказать, зачем я пришел, - тихо-тихо сказал Рэннис, глядя в свое сознание, - но вы вряд ли поверите.
Он сидел, как кукла, лишившаяся кукловода, обесточенный, помертвелый. Он не боялся Не Таори, нависших над ним, готовых убить его за лишний жест, ему было только грустно и все. Казалось, все уже привыкли к тому, что он ненормальный, теперь же это всплыло с новой, ужасающей силой. Он казался прокажённым, но прокажённым не физически, а духовно, у него было гнилая душа, и вылечить ее не мог даже доктор Каратос.
- Ты не в том положении, чтобы рассуждать, - рявкнула Сезанна. – Выкладывай, а мы уж решим, верить тебе или нет.
Он даже не посмотрел на ведьму, но все-таки заговорил, хоть и едва слышно:
- Меня вырастили в пробирке с одной целью: убивать. При чем убивать не всех подряд, а определенный класс существ – гэльфордов. Я первый в целом поколении таких инструментов, в Доме стоят камеры льдистых кубов, где в живительной влаге растут тела таких же, как я. Крепость пытается решить проблему с похищением детей, они хотят заменить их суперсолдатами, одушевленными машинами. Это было мое первое самостоятельное задание: найти логово Не Таори, выманить гэльфорда и убить его. Или запечатать, как получится. Но я решил уйти из Крепости и ушел, якобы на задание. У меня была тысяча возможностей сдать вас. Если я был бы на стороне Дома…
- Мы были бы уже мертвы, - резко перебила Сезанна, - ты уже сто раз так говорил, придумай что-то новенькое.
Рэннис не обратил внимания на грубые слова, ему было наплевать вообще на все.
- Чаирья, я видел у тебя блокнотик, в котором перо само писало, - проговорил он, - ты ведь зафиксировала все слова Синвирина? Если тебе не сложно, прочитай, Он еще не знает, что я встал на другую сторону.
Шпион всхлипнула, отстегнула с пояса книжечку и, найдя последние записи, стала читать. По мере чтения, лица Не Таори все больше и больше мрачнели: ситуация становилась абсурдной.
- Хорошо, - после недолгого молчания заговорила Сезанна, но в ее голосе уже не было прежнего бешенства, - если ты ушел из Дома, то почему бросился на шею к Синвирину? Ты ведь говорил нам, что хочешь убить Его.
- А одно другому не противоречит, - Рэннис упрямо пялился на свои сложенные поверх одеяла ладони, не поднимая головы: теперь они были реальными, из плоти и крови. – Скажи мне, Сезанна, что бы ты сделала, если бы Дрэг заболел неизлечимо и мучился бы, медленно умирая день за днем? В один момент ты бы сжалилась и отпустила его. Так вот Синвирин болен, болен неизлечимо. В Его теле живет один из монстров, рожденных тьмой души, и имя ему Ниверсин, темный владыка. Он поглощает сознание Синвирина, заставляя Его совершать жестокие преступления, потому я хочу убить их обоих, чтобы не мучался, но Он хитер, добраться до Него не так-то просто, отсюда это сделать удобнее, чем из Крепости. Мне жаль Его, смерть без боли станет лучшим подарком, - тут он замолчал на мгновение, а потом закричал в диком гневе, рвущемся из таких глубин, что даже у Сезанны мурашки по спине побежали: - А знаешь, Аукори, откуда взялся Ниверсин? Это ваша вина, вы убили Ирвина, вы отплатили смертью за жизнь, воспитание и защиту, вы, твари, напали на Того, кто руку на вас не поднял! И Синвирин сошел с ума, рехнулся! Крепость стала Темной из-за вас!
- Ты ничего не знаешь! – оборвал гэльфорд, - не лезь! Синвирин сошел с ума еще во время Большой Войны, ты не знаешь, что это, вы все не знаете! – он обвел безумным, горящим взглядом всех Не Таори, - а я знаю, я был там, и не вам меня судить!
- Да ладно, - раздался высокомерный голос Князя, и ему отозвался неприятно сухой смешок Дрэга.
Вот теперь все Не Таори были в сборе, но из-за размеров комнатушки Рэнниса не все поместились, и разговор явно требовал общего сбора. Сезанна цыкнула и велела в своей обычной приказной манере:
- Все к Урунье, сядем поговорим.
Договорила она, правда, уже в огромном кольце, ставшим ей креслом. Остальные тоже были уже размещены, Князь уселся на воздухе, и на его бледном лице блуждала презрительная, жесткая ухмылка.
- Меня зовут Бердлус Экктирьен, я бы;л на Большой войне. Сражался плечом к плечу с храброй девочкой Доран. Видел, как умерли родители. И как впервые пришел Гарноувер – Бог Ветров. Мне было двенадцать лет тогда. Так что оставьте свои претензии, мастер Аукори, - Князь говорил отрывисто, рваными фразами, с трудом подбирая слова на малознакомом ему языке, и от него веяло такой ненавистью в сторону духа, что тот непроизвольно вжал голову в плечи.
- Я тоже там был, - коротко обронил Дрэг, - как, впрочем, и у Счастливого в день его уничтожения. Один из вас уничтожил город щелчком пальцев, потом Синвирин убил его, и вы, как озверелые, бросились на Него, наложив руки и на Ирвина, вашего Генерала. Он не сопротивлялся, а вы все равно атаковали его, уничтожили, а девочку и умирающего парня бросили в пустыне. Не мудрено, что внутри Синвирина скопилось столько злобы, что родился темный владыка. Легенды могут говорить что угодно, но до уничтожения Счастливого Синвирин был адекватным, так что прекратите тыкать в наш возраст, мастер Аукори. Да, мы живем меньше вашего, но от этого наша жизнь не становится легче.
- Какая разница, из-за чего рехнулся Синвирин? – покачал головой Веллес. – Сейчас это не имеет значения, Он ненормальный, это факт, вслед за Ним Крепость, как кто-то уже сказал, становится Темной. Надо с этим разбираться, а не выяснять, в какой момент и из-за кого у Него съехала крыша.
- И ты хочешь убить Его? – обратилась к выродку Сезанна.
Тот молча кивнул: клокотавшая в нем злоба утихла, оставив только уныние.
- Ты не убьешь Его, - покачал головой Аукори. – Нас было девятеро, девятеро гэльфордов против Него одного, и мы проиграли.
- Потому что вы, идиоты, напали в лоб, тут нужен всего лишь точный удар, способный уничтожить Его, - буркнул выродок, - и я вполне могу его нанести. У меня есть техника, сжигающая мозг. Это не больно, мгновенно и невозможно отбиться, но у Синвирина такая защита, что я пока не могу ее пробить. Мне нужно время, и я ее обойду.
- Это все супер, - встряла Сезанна, - но у Не Таори другая цель. Мы не воюем против Синвирина, мы сражаемся против Крепости. Мы выкинем ее за пределы мира, ведь если умрет Владыка, на Его место встанет другой, Ему подобный, и Дом продолжит делать то же, что и сейчас. Это не обсуждается, все, кто не согласен – на выход, - она резко махнула рукой, указывая на дверь, но никто не двинулся. – Нет желающих? Тогда прекращайте эту детскую сору и валите отсюда. И да, простите за прямоту, но вы, мастер Аукори, уже всех достали, попытайтесь взять себя в руки, иначе я не ручаюсь ни за кого, а ты, Рэннис… - она замолкла на мгновение, зрачки ее глаз бешено вращались, пытаясь выдумать гадость, но она не сумела, сердито сжала пальцы в кулак и спрыгнула на пол.
- Пусть мои сюрикены пройдут меня насквозь, если я лгу, - бездушно улыбнувшись, проговорил тот, - но я пришел к тебе, ведьма, без цели сдать Дому. Клянусь тебе на своем оружии.
- Вот и посмотрим, - резко хмыкнула Сезанна. – Я принимаю твою клятву.
И, повернувшись, быстро пошла прочь, за ней безвольной тенью последовал оборотень Большой войны. А где-то далеко-далеко, у гроба Ирвина, спал на полу Темный Владыка.