Глава седьмая. Красная Крепость

После недели морозов настала оттепель, и весь городок принялся чихать и кашлять. Снег превратился в противную слякоть, лужи оттаяли, очарование пушистой белоснежной зимы растворилось в унылой серости и тумане. Тропа через лес, по которой ходили Артём и Майя, раскисла, и теперь они топали по ней в резиновых сапогах.
— Это Мертвые Топи, — говорила Майя, шагая по глубокой луже в тетиных калошах. Резиновых сапог у неё не было. — Здесь живут души утонувших, которые не пускает на небеса вечное заклятье. А всякий, кто сюда заходит, тут же теряет дорогу, начинает плутать, а затем и пропадает без следа. Чрезвычайно опасное место!
Артём, поскользнувшись в ледяном нутре лужи, взмахнул руками и чудом не упал.
— Знаешь, где на самом деле опасное место? — недовольно спросил он, — у меня дома, потому что моя мама меня убьет, если я сейчас вернусь домой весь покрытый водами Мертвых Топей!
Теперь, когда день стал чуть длиннее, и отступили сильные морозы, ребятня пропадала на улице до самых сумерек. Антон все еще не разговаривал с друзьями, и они стали играть без него. Проигрывать те сюжетные ветки, которые не касались Короля Велариана. К ним вечно лип Руслан. Он донимал Майю по вечерам и постоянно канючил.
— Майя! Возьмите меня в игру! Я тоже хочу быть каким-нибудь эльфом, или рыцарем, ну, кем угодно!
Майя почему-то была уверена, что мальчики будут против появления Руслана в их команде, и постоянно отказывала брату. Руслан страшно обижался, грозился никогда больше не разговаривать с ней и с Артёмом, но уже к вечеру забывал об этом, и они с Майей дружно играли в шахматы или рисовали в его комнате.
В лесу была возведена Тысячелетняя Стена — подтаявшая снежная куча —  оплот северного королевства людей, захваченный гоблинами и орками. Эльф Лозриэль, Господин Гном (Костя так и не пожелал придумать для своего персонажа имя) и Великий Маг Силармонт вместе со своими войсками должны были отвоевать это стратегически важное место!
В процессе игра постоянно прерывалась на метание друг в друга снежков и валяние в снегу. В отдалении от школы и от домов, на небольшой полянке, окруженной деревьями, Майя и мальчишки могли сколько угодно орать заклинания, тыкать друг в друга «магическими посохами», метать ледяные шары во врагов и безудержно хохотать. Никому до этого не было дела, и никто не стал бы их дразнить.
Особенный восторг вызывала речка. Узкая, но довольно глубокая, если верить Артёму. С берегов все еще скованная крепкими льдами, она уверенно катила свои воды, проломив середину. Ребята катались по ледяному краю, дурачились, падали, и пытались выяснить, где начинается самый ломкий лед.
 Они пропадали после школы в лесу, на речке до тех пор, пока зубы не начинали выстукивать джазовые ритмы.
Тётя за голову хваталась, когда Майя возвращалась домой как Снегурочка, вся мокрая и холодная, с головы до ног облепленная снегом. Саша брезгливо фыркала, а Руслан обиженно отворачивался.
Брат стал для Майи самым близким человеком в новой семье. Он часто засиживался у неё в комнате по вечерам, она помогала ему с уроками. Руслан показывал ей свои незаконченные картины. В невероятном буйстве красок он скрывал лица, предметы, деревья, животных, со временем Майя действительно начала их видеть, просто нужно было посмотреть на рисунок с определённой стороны и знать, что искать.
Однажды перед сном он порывисто обнял её и проговорил:
— Как хорошо, что ты к нам приехала.
Девочка была тронута.
Дядя часто уезжал на заработки в город, но, когда был дома, тоже старался уделить детям время. Обычно он устраивал длинные беседы с семьей после ужина. Саша их ненавидела. Ей хотелось поскорее убраться в свою комнату и слушать музыку до посинения.
— Как дела в школе, Майя?
— Хорошо.
— Тебя не обижают?
— Нет.
Руслан ерзал на стуле и бросал взгляды на неё, но Майя едва заметно качала головой. Саша закатывала глаза и отворачивалась. Никто из них троих не рассказывал взрослым о том, что происходит в школе.
Ничего не изменилось. Её по-прежнему дразнили и старались задеть, но теперь Майе не было до этого никакого дела, потому что она больше не была одна.
Мальчишкам тоже доставалось, ведь они везде появлялись в её компании.
— Эй, свинтусы, где потеряли еще одного свиненка?
— Он не вынес вони свинарника и сбежал!
Подобные заявления звучали, когда где-то неподалёку был Антон. Его отсутствие ощущалось остро и болезненно. Артём пытался с ним поговорить, но вернулся раздраженный и заявил, что не скажет другу больше ни слова до конца жизни!
— Может, у меня получится? — спросила Майя.
— Нет. — Отрезал Артём, — ты больше не будешь перед ним унижаться! Ты протягивала руку, он её отверг, теперь его очередь.
Она не стала спорить.
Антон таскался по школе в компании ребят, посещающих спортивные кружки, и сам недавно начал играть в баскетбол. В школьном дворе он проносился мимо бывших друзей, низко наклонив голову. В столовой в подобной же манере мимо него проносились уже они сами. И так по кругу, в порядке дурной бесконечности.
Ребята же проводили вместе почти все время, и расставались только на ночь, неохотно расходившись по домам. Погода на улице была ветреная и сырая. Было утро воскресенья, тетя с детьми пошла на рынок, а Майя упросила её позвать мальчишек в гости.
Они побросали на пол одеяла и подушки, притащили с кухни булочки и валялись в её комнате. Костя принес карту Межмирья. Склонив головы, ребята внимательно изучали игровые тексты и то, что еще нужно было добавить в карту.
— Майя, завтра сочинение надо сдавать по литературе, поможешь?
— Ну еще бы, — усмехнулась девочка, — я написала три разных, чтобы не повторяться.
— Ты — герой! — сердечно поблагодарил Стёпа, а потом, обмотавшись одеялом, галантно поклонился ей на эльфийский манер.
— Завтра мы должны взять Тысячелетнюю Стену, и продвинуться дальше на восток, к Горному городу Чародеев, — Майя водила пальцем по нарисованной карте Межмирья.
— А что в городе Чародеев? — с интересом спросил Стёпа.
— Это секрет, — Майя хитро улыбнулась, — я приготовила для вас отличное приключение. Скоро узнаете.
— Может сыграем его сейчас? — взмолились мальчишки, — представим, что Стена уже пала?
— Ну уж нет! — возмутилась девочка, — я что зря придумывала несколько вариантов падения Стены? Мы отыграем их.
— Ну, пожалуйста! — но Майя была непреклонна, и потому они приняли обсуждать, как можно было бы поскорее выбросить двенадцать и закончить партию.
Майя смотрела на своих друзей.
Стёпа сидел возле её кровати, с наслаждением жевал бутерброд и прихлебывал сладким чаем. На голове у него по-прежнему был невероятный взрыв. Мелкие золотистые кудряшки торчали во все стороны и делали его похожим на пуделя. Стёпа был большим и добрым, похожим на плюшевого медведя, теплым и мягким, улыбчивым и уютным, с прекрасным чувством юмора. Стёпа умел найти слова тогда, когда всеми овладевало дурное настроение, знал всё на свете! В их маленьком Межмирье он был Мудрецом. Проницательным и всезнающим.
Костя сегодня надел новые брюки и теперь опасливо следил за Артёмом, который сидел рядом и в пылу спора размахивал булочкой с маслом. Костю она, пожалуй, могла бы назвать самым молчаливым из них. Свои мысли он выражал не словами. Он был художником, мастером, мог воплотить любую идею в предмете, сделанном своими руками. На школьных выставках его поделки занимали первые места, и он постоянно участвовал в художественных конкурсах на более высоком уровне. Майя всерьез полагала, что Костя мог бы вполне стать вторым Растрелли. Мастер — вот кем был он в Межмирье.
Майя обдумала и то, кем был для неё Антон, хоть сейчас его и не было с ними. Из-за его неуёмной энергии и упрямства она могла бы назвать его Искателем. Почему-то девочка была уверена, что Антон всю жизнь будет искать себя, своё место в мире, перепробует множество профессий. Он со своей красотой и голубыми, льдистыми глазами не растеряет удачливости, которая будет всегда сопровождать его по жизни.
Она перевела взгляд на Артёма, который запихал в рот булку целиком, и теперь походил на жадного хомяка.
У него было несуразное лицо, с большими губами и острыми скулами. Копна вечно взлохмаченных черных волос закрывала уши. Он был высоким и худым, словно скелет, поразительно белокожим. Но было в нём что-то обаятельное при всей некрасивости и нескладности. И Майя знала, что это.
Его глаза. Черные, искристые! Наполненные неуёмным озорством и жаждой приключений. В них скрывалось великое множество удивительных затей. Артём весь казался светлым, сияющим. Он был надежным, как тысячелетняя скала, и добрым. Проницательным и понимающим. Твердым в решениях, обещаниях и мыслях. Готовым всегда прийти на помощь.
В Межмирье он был Волшебником, но Майя про себя называла его Читателем, потому что он — единственный, кому она показала свою тетрадь.
 Это случилось неделю назад. Они вдвоем сидели в её комнате за уроками. За столом, голова к голове. Артём вымучивал сочинение, Майя читала. На краю стола лежала её тетрадь.
— Всё, не могу больше написать ни слова!
Майя заглянула в его черновик.
— Две страницы? Серьезно? Там одна тема на три строчки, и ты смог написать лишь две страницы?
— Ну извините, — развел руками Артём, — я не писатель, как некоторые. Не умею выдавать по десять листов в день.
— Ну… вообще мой рекорд — четырнадцать…— скромно улыбнулась девочка.
— Да хоть сто, мне за тобой не угнаться.
Майя вздохнула, придвинула его писанину к себе и прочитала.
— Идея выделена верно, но написано коряво, — она взяла в руки карандаш, — здесь нужно дополнить примерами из другой литературы, а то ссылаешься лишь на один источник. Дальше, вот в этом предложении повтор, нужно заменить прилагательное. И что у тебя с пунктуацией? Запятые — не семечки, их нельзя разбрасывать, где придется.
Артём расстроено покачал головой.
— Я безнадежен.
— Зато ты хорош в математике, а я — нет, — подбодрила его Майя. — Я поправлю твоё сочинение, но ты обещай, что проанализируешь и в следующий раз будешь стараться лучше.
Артём прижал руку к сердцу.
— Торжественно клянусь!
Она принялась переписывать сочинение. Артём развалился на стуле и остановил взгляд на её тетради, лежащей на краю стола.
— Можешь посмотреть, — ровно сказала Майя. Артём удивленно взглянул на неё, — там нет ничего такого. Это не дневник, это... Нечто другое. Ты поймешь, когда откроешь.
Артём осторожно взял в руки пухлую тетрадь. На обложке изображен дельфин, но рисунок был вытерт и почти не угадывался. На первой странице красовалась разноцветная таблица.
— Термины корабельного дела. — Пояснила Майя, — я хотела писать рассказ о пиратах, изучала корабли девятнадцатого века. Ты знал, что в морском словаре свыше тысячи наименований?
Артём перелистнул страницу, скользнул взглядом по торопливым строчкам, написанным вкривь и вкось.
— Львы поворачивают головы так, будто разрешают всему миру смотреть на их гривы, — прочитал он.
— Это наблюдения за животными. Я была в зоопарке однажды, там был старый, облезлый лев, но он был таким величественным, что смотреть хотелось лишь на него. Я простояла возле его клетки целый час.
— Ты записываешь свои мысли? — улыбнулся Артём.
— Да. Мысли, впечатления, наблюдения. — Майя открыла страницу с кусочками разных тканей, наклеенных на бумагу ровными квадратиками. — Эти образцы я собирала довольно долго. Лоскутки нужны мне, чтобы трогать их.
— Трогать?
Майя кивнула.
— Вдруг мне придется описывать в рассказе тактильные ощущения, скажем, от бархата? Я открываю эту страницу и трогаю бархатный лоскуток. Попробуй.
Артём провел пальцем по кусочку синего бархата.
— Приятно и немного щекотно.
— Да, — усмехнулась Майя, — я боюсь что-то забыть, поэтому записываю, чтобы потом вспомнить и воспроизвести в словах. Для меня нет ничего важнее этой тетради.
Артём перелистнул несколько страниц. Тетрадь раскрылась там, где ей было тяжелее всего.
— Листья разных деревьев, — сказал он, — тоже чтобы описывать их?
— Да, но кроме уникального внешнего вида, листья еще имеют запах. Они достаточно долго хранят аромат, и у каждого дерева он свой.
Артём поднес тетрадь к лицу и вдохнул.
— Я не чувствую разницы между кленовым и березовым.
— Кленовый больше пахнет пылью, а березовый — корой…
Артём просматривал разрозненные записи Майи, не вчитываясь в них внимательно. Что бы там она не говорила, все же тетрадь была очень личная, и ему не хотелось быть назойливо-любопытным.
— А кто это? — спросил Артём, наткнувшись на множество портретов, вырезанных из журналов и газет.
— Это типажи. Чтобы уметь писать о внешности. Описывать разные черты лица, а через них — характеры. — Майя поёрзала на стуле. — Я странная, я знаю, — тихо сказала она.
Артём взглянул на неё задумчиво.
— Вовсе нет, просто ты видишь мир иначе, чем большинство людей, — сказал он, — замечаешь то, чего другие не замечают, рассуждаешь об этом, а потом создаёшь что-то совсем новое. Уникальное. Только твое. Это удивительно, и это делает тебя странной, но только в сравнении с другими.
На колени Артёма из тетради выпала фотография. Он взял её в руки. На ней была запечатлена красивая светловолосая женщина, с такими же как у Майи серыми глазами и схожими нежными чертами лица. Артём сразу понял, кто это. Он взглянул на девочку, на то, как дрогнули её пальцы, и как чуть заметно напряглись плечи, как цветущий на её щеках маковый румянец стремительно исчез, и молча вложил фотографию обратно между страниц тетради. Потом закрыл её и бережно положил на место.
— У тебя есть законченные рассказы? — спросил он.
— Да, — Майя откашлялась, — их довольно много, если хочешь, я дам тебе почитать.
— Хочу!..
— Майя! Ты что, уснула?
Девочка встрепенулась, вынырнув из воспоминаний.
— Мы говорим, что в качестве Горного города Чародеев можно использовать Красную Крепость. — Заявил Стёпа.
— Что за Красная Крепость? — удивилась она.
Мальчики переглянулись с хитрым видом и поднялись на ноги. Майя поняла, что пока она размышляла, друзья о чем-то договорились.
— Идем, мы тебе покажем.
Одеваясь, они застали в дверях тетю, Сашу и Руслана. Валя, пыхтя, втаскивала в дом тяжелые сумки с продуктами. Арина радостно вертелась рядом. Мальчики кинулись помогать.
— Спасибо, дорогие, поставьте на кухне, — рассеяно проговорила Валя, — куда это вы собрались? На улице ветер и мелкий дождь.
— Мы ненадолго, — заявил Стёпа, наматывая на шею шарф, — кстати, ваши булочки — объедение!
— Возьмите с собой. Майя, возьми несколько в рюкзак. Знаю я вас, сейчас пропадете опять до вечера, — ворчала тетя, — уроки выучили?
— Да!
Саша одарила свору мальчишек неприязненным взглядом и направилась к себе в комнату. Майя увидела, что Стёпа проводил её глазами, потом заметил, что на него смотрят, покраснел и поторопился выйти на улицу.
Руслан поймал её за край рукава, когда она уже переступала через порог.
— А можно мне с вами?
Она взглянула на Артёма, и он покачал головой.
— Нет, прости. Скоро будем, тетя, пока!
Руслан обиженно смотрел им вслед, пока они бегом пересекали маленький подтаявший луг и входили в лес.
Мальчишки торжественно вели её по тропинке, ведущей в школу, но потом свернули влево. Майя заметила, что иногда здесь ходили: в снегу виднелись глубокие застарелые следы, припудренные снегом.
— Мы построили Красную Крепость еще два года назад, — сказал Артём, — это наше тайное логово.
— Сначала мы называли его просто Логово, — добавил Стёпа, — но теперь это Красная Крепость. Хорошее название для академии Чародеев?
— Очень хорошее, — согласилась Майя.
Они углублялись в лес, деревья становились больше, ветвистее. Летом здесь, должно быть, настоящая чаща. Плохо протоптанная тропка была занесена снегом, доходившим выше колена, однако Майя заметила совсем свежий след. Кто-то прошел здесь недавно, возможно прямо перед ними.
Мальчики тоже это заметили и нахмурившись переглянулись.
— Мы почти пришли, логово уже за тем деревом.
Майя, запыхавшись, перелезла через поваленное бревно и увидела старое сухое, огромное дерево. Его ствол могли бы обхватить человек пять, взявшись за руки, а то и шесть. Дерево было наполовину мертво, с одной стороны торчали безжизненные сухие ветви, с другой — живые, спящие под слоем льда. В нижней развилке толстых ветвей на расстоянии двух метров от земли уместился небольшой деревянный домик, потемневший от дождей, с добротной крышей из толстых досок. Дверью служила старая пленка, которой укрывают теплицы, прибитая к верхнему порожку. Параллельно стволу болталась веревочная лестница. Домик был установлен идеально ровно, на дощатой платформе, поддерживался несколькими дополнительными подпорками по бокам и имел небольшое круглое окошко над дверью.
— Ничего себе! — воскликнула Майя, — всё это вы сделали сами?
Мальчишки просияли, гордясь собой.
— Да, это Костя все придумал и рассчитал. Мы строили его две недели.
— Крыша выдерживает любой дождь! Внутри всегда сухо.
— Пойдем, мы тебе всё покажем…
Но стоило им сделать шаг вперед, пленка, закрывающая вход в Крепость, отодвинулась, и на пороге появился Антон. Он оглядел друзей и девочку, помедлил, а потом спустился по лестнице вниз. Не говоря ни слова, Антон остановился перед деревом, сложил руки на груди.
Установилась неловкая тишина. Мальчики явно колебались, стоит ли снова заводить разговор. Наконец, Артём двинулся вперед, подошел к Антону ближе, остановился и запустил пятерню в волосы, откинув их назад.
Стёпа и Костя тоже приблизились. Майя подходить не стала.
— У меня один вопрос, — будничным тоном сказал Антон, нарушив угрюмое молчание, — кажется, мы клялись на крови, что никто, кроме нас не увидит это место. И что теперь?
— Мы клялись, что его не увидит никто, кроме друзей, — возразил Артём. — Майя — наш друг.
— Вот как, — сморщился Антон, обратившись к Степе и Косте, — ваш друг?
Мальчики кивнули.
— Да, поэтому она здесь, — сказал Костя. Стёпа утвердительно кивнул.
Антон посмотрел мимо их плеч на Майю, которой сделалось не по себе. Она ощущала неловкость и волнение, и вдруг поняла, что была даже больше напугана сейчас, нежели, когда её держали двое здоровых старшеклассников в глухой подворотне.
— Антон, хватит валять дурака, — досадливо проговорил Артём, — возвращайся к нам, мы же видим, что тебе без нас плохо…
— Мне без вас прекрасно! — лицо Антона залилось румянцем. — Вы не представляете, как хорошо находиться в компании нормальных людей!
— То есть мы — не нормальные люди.
— Я этого не говорил, — отрезал Антон. — Парни, нас считают посмешищами. Я устал от тычков и подколок, устал быть чудилой! А когда она появилась, всё стало только хуже!
Артём сложил руки на груди, скопировав его позу.
— Отлично, выговорись. — Прямо сказал он, — если есть, что сказать, говори. Мы слушаем.
Секунду Антон свирепо смотрел на него, потом глубоко вдохнул.
— Хорошо, я скажу. Я был с самого начала против того, чтобы она появилась в нашей компании, — он резким жестом указал на Майю, — а в её появлении в первую очередь виноват ты, Артём. Ты всюду с ней таскаешься, рассказал ей про наши фишки, раскрыл все секреты. А теперь вы и Логово ей показали!
— Это больше не Логово, — встрял Стёпа, — теперь это Красная Крепость. Академия Чародеев.
— Да плевать мне! — закричал Антон, — мы строили этот домик вместе! Только мы, а теперь вы привели её на все готовенькое!
— Не раскрывал я ей никаких секретов! — Артём тоже повысил голос.
— Почему ты это сделал? — нажимал Антон, — ты велел говорить открыто. Я задаю вопрос. Отвечай.
— Потому что она была совсем одна, ясно? — вне себя заорал Артём, — вы хоть можете понять, каково это: осознавать, что рядом с тобой никого нет? Что не с кем поговорить, поделиться чем-то? Нет близкого человека рядом! Друга! Никого! Никто из вас не знает, что это. У тебя, Антон, есть мать, у Кости — клёвый отец, у Степы — мы. А у неё никого нет…Совсем!
— Серьезно? — запальчиво крикнул Антон, — и что же такого с ней произошло, что ты так раскис, а, братишка?
Майя, чувствуя их взгляды, подняла голову, встретилась глазами с мальчишками. Лицо Артёма было перекошено от жалости, он смотрел на неё тем взглядом, который она ненавидела в других людях, но сейчас, почему-то ненависти не испытывала.
Артём повернулся к Степе и Косте.
— Вы тоже считаете меня предателем?
Они молча покачали головами.
— Конечно нет.
Антон сморщился, осознав, что остался в меньшинстве, свирепо взглянул на Майю, которая молча стояла позади.
— Променяли меня, значит, на нового друга! — выплюнул он, — а давно эта девчонка им стала? Мы дружим с детского сада, а сколько вы знаете её? Месяц?
— Мы тебя не променяли, это ты отказался от нас, — спокойно проговорил Костя.
— Я знаю, что происходит, — Антон будто не слышал. Он сделал шаг вперед ткнул пальцем Артёма в грудь, — всё дело в тебе. Знаешь, то, что она не смотрит на тебя с отвращением, как другие девчонки, не делает её твоим другом!
— Что ты несешь?
— Ты знаешь, что, — запальчиво продолжил Антон, — будто никто не замечает, как ты на неё смотришь!
— Иди ты к черту, ясно? — потерял терпение Артём, — ты вообще понятия не имеешь, о чем говоришь!
— Майя! Пойдем со мной, — просюсюкал Антон, театрально заломив руки, похлопав ресницами и повысив голос, — я покажу тебе дорогу в школу! Я открою тебе все свои секреты, только позволь мне и дальше пускать на тебя слюни! Тьфу! Смотреть противно.
— Замолчи, или я тебя ударю, — в панике закричал Артём.
Антон ничуть не испугался.
— Я вообще не понимаю, как вы такое позволили, — закричал он Стёпе и Косте, обвиняюще указывая пальцем на Артёма, — впустить девчонку в нашу компанию только потому что, он в неё втю…
С глухим рычанием Артём рванулся вперед и вцепился Антону в шею. Оба упали и покатились по снегу, потеряв шапки, колошматя друг друга, куда придется. Затрещала ткань курток, звуки борьбы вызвали в Майе дикий страх, будто она стала свидетелем чего-то ужасающего!
— Эй!
Костя и Стёпа кинулись их разнимать, но легче было оторвать друг от друга двух сцепившихся котов. Девочка в ужасе закричала:
— Прекратите! Перестаньте, что вы делаете?
Она рванулась в самую гущу драки и тут же, взвизгнув, упала, держась за щёку: кто-то из мальчиков случайно задел её кулаком. Потасовка мгновенно прекратилась.
— Майя! — Костя отнял её руки от лица: на щеке расцвела красная ссадина, но она не обращала внимания, только огромными сухими глазами смотрела то на Антона, то на Артёма.
Они — злые, расхристанные, вывалянные в снегу — отошли друг от друга подальше, оказавшись по разные стороны от девочки. Оба выглядели весьма потрёпанными.
— Пожалуйста, прекратите, — повторила она жалобно, — не нужно ссориться из-за меня. Я…
Она и сама не знала, что хочет сказать. При мысли, что ей придется расстаться с друзьями и забыть все, к чему она уже успела привыкнуть, ей становилось страшно и плохо. Но Майя не могла позволить, чтобы многолетняя дружба между мальчиками распалась из-за неё. Она опустила голову, сухо всхлипнула два раза. Это был даже не всхлип, звук был похож на то, как утопающий судорожно хватает ртом воздух, глядя на раскрывшуюся темную бездну под ним, или как пожарный, вне себя от страха, вдыхает перед тем, как шагнуть в адское пекло горящего дома.
— Моя мама погибла.
Стало совсем тихо. Мальчишки, стоявшие вокруг неё, затаили дыхание.
— Она погибла во взрыве полгода назад. Это был террористический акт в здании кинотеатра. И я осталась совсем одна.
— Об этом по телеку говорили прошлой осенью, — тихо проговорил Стёпа.
Майя кивнула. Она слышала свой голос отдалённо, словно слова произносил кто-то другой, чужой, никак не связанный с ней. Будто кто-то захватил контроль над её сознанием и заставлял губы шевелиться.
— Мама много работала, я видела её постоянно уставшей по вечерам. Она читала мне книги, пела песни, когда я была маленькой. Она была доброй, она была лучше всех.
Глаза девочки смотрели сквозь пространство. Не было леса, деревьев, не было мальчиков. Был только удушливый, плотный туман и бетонная пыль повсюду.
— В тот день у неё был выходной. Мы пошли в кино, я была так рада, так ждала этого. Мы только вошли в здание кинотеатра, когда это случилось. Сначала я не поняла, что произошло. В один миг все исчезло в облаке белого дыма, а потом меня отбросило назад и ударило обо что-то. Я потеряла сознание, а когда очнулась, все было кончено… — неконтролируемая дрожь постепенно завладевала телом, но она, начав говорить, уже не смогла остановиться. Слова выходили дрожащие, сдавленные, они толкались и торопились, им необходимо было вырваться из неё наружу. Майя закрыла глаза, чувствуя, как рвется из груди что-то огромное и болезненное, рвется наружу, но никак не может вырваться. — Я даже не успела с ней попрощаться…
Майя открыла глаза в тот момент, когда силы оставили её, и она тяжело сгорбилась, словно к земле её пригибал чудовищный груз. Мальчики вытянулись: теперь она смотрела на них снизу вверх, но не долго. Она сразу опустила голову, чтобы не показывать им своё лицо, оно сейчас казалось ей отвратительным.
Ладонями она упёрлась в холодный снег, но по-прежнему видела и пыль, и содрогнувшиеся стены кинотеатра, и обломки кирпичей. Картинки странно накладывались друг на друга, словно она оказалась в двух временах одновременно. Её тащило куда-то вперед, мощный вихрь подхватил беспомощное, слабое тельце, как однажды подхватил Элли, чтобы унести в Изумрудный город. Только этот вихрь нёс Майю в место намного более ужасное, чем волшебная страна со злыми ведьмами, он нёс её в прошлое, затаскивал, засасывал, словно гигантская воронка.
Майя ощущала, как ломота в руках от холода становится все сильнее, как плавится под её пальцами снег, но не убирала ладони, а только глубже зарывалась ими, чтобы хоть что-то удерживало её от падения в бездну воспоминаний.
— Там были люди. Они все лежали на полу без движения.
— Там была кровь? — тихо спросил кто-то.
Она покачала головой.
— Только пыль. Мелкая бетонная крошка. Она покрывала все вокруг, и все люди казались седыми. Я помню, как ползла вперед, потому что не могла встать: у меня кружилась голова. Я помню, как искала маму, а потом… нашла её… — голос внезапно пропал, споткнувшись и оборвавшись где-то в горле.
Майя несколько раз сухо, мучительно всхлипнула, но слезы так и не появились. Она зажмурилась, сделала неимоверное усилие, чтобы продолжить говорить. Она понимала, что должна сказать это. Должна покончить с этим раз и навсегда. Должна пережить это еще раз, чтобы понять, почему так произошло, и как теперь ей с этим жить дальше!
— Я нашла её руку. Она выглядывала из кучи мусора и стекол, была такая теплая среди холодных камней. А потом взрыв повторился, и я выпустила её из пальцев. Больше не смогла её найти…
Всё, больше она не смогла говорить, как бы того не хотела. Чтобы как-то справиться с разрывающей болью, девочка нагнулась вперед, спрятала лицо в посиневшие ладони и издала сдавленный стон. Лоб ожгло снегом. Плечи тряслись. Она привычно приготовилась переждать приступ истерики и подавить его, как уже было ни раз, как часто случалось в приюте. Но тогда она была совсем одна, тогда, забившись в какой-нибудь угол, она просто ждала, пока всё не закончится, и у неё не было наблюдателей, как сейчас.
Девочка почти ожидала, что друзья поднимут её на смех, отвергнут её: кому нужен постоянно грустящий, унылый друг? Но внезапно её что-то окутало слева, и стало тепло.
Она поняла, что её обнимают, открыла глаза и увидела соломенные волосы Степы прямо у своего лица. Он неловко похлопывал её по спине большими медвежьими ладонями.
— Тише, все будет хорошо, — шептал он безостановочно. — Всё хорошо, слышишь?
Вслед за Степой с другой стороны её обнял Артём, потом к ним двоим приник Костя. Майя схватилась за переплетение их рук своими мокрыми, синюшными ладонями и постаралась впитать это утешение, которое они хотели ей дать. Она несколько раз рвано вздохнула, потом затихла, и вдруг почувствовала, как то огромное, неподъемное, слишком большое для неё одной, то, что сидело в груди, прорывается, наконец, наружу. Это было похоже на исполинскую волну, сметающую крепкую плотину, разносящую её в мелкие щепки.
Девочка горько расплакалась, резко, безудержно, навзрыд. Ощущение собственных слез на щеках было таким забытым, что Майя как будто познавала его снова. Они текли и текли, сплошным потоком. Они были заперты где-то глубоко, и теперь вылились все до капли. Мальчики ни на миг не отпускали её, пока не поутихла дрожь, пока не перестали словно в припадке трястись плечи и руки.
Майя прерывисто вздохнула и замерла, чувствуя себя в теплоте и безопасности. Боль не ушла, она сделалась чуть меньше, такой, чтобы человеческое сердце могло её вместить.
Они просидели так еще некоторое время, пока объятие не распалось. Перед глазами медленно сфокусировался Антон. Он сидел прямо перед ней на снегу, где отпечатались следы её ладоней. Голубые глаза были огромными, испуганными и виноватыми.
— Прости, — сказал он сконфуженно, — я ничего не знал об этом.
— Никто не знал, — ответила Майя, — я никому не рассказывала, кроме вас. Точнее, конечно, все знали, что я — сирота, но… как именно это случилось, я рассказала только вам.
— Что произошло потом? — спросил Костя.
Майя шмыгнула носом, обнаружив, что он напрочь забит.
— Меня увели из разрушенного здания, отправили в больницу. Было много встреч с полицией.
— Тебя допрашивали? — удивился Костя.
— Да, несколько раз спрашивали подробно, что произошло, когда велось расследование. Потом я попала в специальное учреждение для детей.
— Ты была в детдоме? — тихо спросил Стёпа.
— В приюте, прожила там полгода, пока не нашлись родственники моего отца. Я не знала о том, что они существуют, мама ничего не рассказывала об отце и его семье. Он бросил нас, когда только узнал, что я появлюсь на свет.
Артём сжал её плечо и прислонился к нему щекой. На другом плече все еще лежала теплая ладонь Стёпы.
Воцарилась тишина. Мальчишки молчали, представляя кошмары её жизни. Сама Майя чувствовала себя так, будто её перевернули вверх ногами и вытрясли всю душу вместе со всеми чувствами. Слезы все еще текли по инерции, но она не ощущала ничего, ей не хотелось двигаться и думать.
— Тебе нужно домой, — неуверенно сказал Артём после паузы.
— Да, — согласился Стёпа. — Мы тебя проводим.
Девочка немного помолчала, потом неуверенно поднялась на ноги. Артём сделал такое движение, будто хотел её поддержать, но не решился. Мальчики тоже встали.
— Нет, покажите мне лучше Красную Крепость. Не могу быть одна.
Мальчишки безмолвно согласились. Пока они по очереди взбирались по веревочной лестнице, Майя, попавшая в Крепость первой, ждала внутри. Артём, прежде чем лезть, обернулся.
Антон виновато мялся внизу, явно раздираемый сомнениями.
— Ты идешь?
Через минуту пунцовое лицо Антона показалось в дверях. Ребята подвинулись, чтобы он мог сесть вместе с ними на дощатый пол Красной Крепости.