Пушкин. О кокетстве женки и ее селедке

или  Пушкин. Нытье, скулеж, упреки и прогноз последствий кокетства женки с царем
(по письмам к жене)

Выписки из писем по теме "cocu et cocuage"^

18. Около (не позднее) 16 декабря 1831 г. Москва
Пожалуйста не стягивайся, не сиди поджавши ноги, и не дружись с графинями, с которыми нельзя кланяться в публике.
Я не шучу, а говорю тебе серьёзно и с беспокойством.
Стихов твоих не читаю. Чорт ли в <них>; и свои надоели.
Пиши мне лучше о себе — о своём здоровьи. На хоры не езди — это место не для тебя.

19. 16 декабря 1831 г. Москва
Жизнь моя однообразная, выезжаю редко. Зван был всюду, но был у одной Солдан, да у Вяземской, у которой увидел я твоего Давыдова — не женатого (утешься).
Ах, жёнка душа! что с тобою будет?
21. 25 сентября 1832 г. Москва
Кстати: смотри, не брюхата ли ты, а в таком случае береги себя на первых порах. Верьхом не езди, а

                КОКЕТНИЧАЙ

как-нибудь иначе.

(прим. тема кокетства обозначен в первый раз !)

23. 30 сентября 1832 г. Москва
Вот видишь, что я прав: нечего было тебе принимать Пушкина. Просидела бы ты у Идалии и не сердилась на меня. Теперь спасибо за твоё милое, милое письмо. Я ждал от тебя грозы, ибо по моему расчёту прежде воскресения ты письма от меня не получила; а ты так тиха, так снисходительна, так забавна, что чудо. Что это значит?
                Уж не КОКЮ ли я?
Смотри!
А до жён нам и дела нет. Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к жёнам друзей моих. Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадоны etc. etc. Знаешь русскую песню —
Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут.
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своём тошнит.

24. Около (не позднее) 3 октября 1832 г. Москва
Видишь ли, что я прав, а что ты кругом виновата? Виновата: 

                КОКЕТНИЧАЕШЬ

со всем дипломатическим корпусом, да ещё жалуешься на своё положение, будто бы подобное Нащокинскому! жёнка, жёнка!... Ай да хват баба!

25. 20 августа 1833 г. Торжок
Пиши мне о своей груднице и о прочем. Машу не балуй, а сама береги своё здоровье,

                НЕ КОКЕТНИЧАЙ

26-го. Да бишь! не с кем. Однако всё-таки
               
                НЕ КОКЕТНИЧАЙ


26. 21 августа 1833 г. Павловское

а в Малинниках вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш etc. живёт управитель Парасковии Александровны, Рейхман, который поподчивал меня шнапсом. Вельяшева, мною некогда воспетая, живёт здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу. Я веду себя хорошо, и тебе не за что на меня дуться.

34. 19 сентября 1833 г. Оренбург
Как я хорошо веду себя! как ты была бы мной довольна! за барышнями не ухаживаю, смотрительшей не щиплю, с калмычками не
               
                КОКЕТНИЧАЮ

— и на днях отказался от башкирки, несмотря на любопытство, очень простительное путешественнику. Знаешь ли ты, что есть пословица: На чужой сторонке и старушка божий дар. То-то, жёнка. Бери с меня пример.

35. 2 октября 1833 г. Болдино
Въехав в границы Болдинские, встретил я попов, и так же озлился на них, как на симбирского зайца. Недаром все эти встречи. Смотри, жёнка. Того и гляди избалуешься без меня, забудешь меня —

                ИСКОКЕТНИЧАЕШЬСЯ

Одна надежда на бога да на тётку. Авось сохранят тебя от искушений рассеянности. Честь имею донести тебе, что с моей стороны я перед тобою чист, как новорождённый младенец. Дорогою волочился я за одними 70 и 80-летними старухами — а на молоденьких <------> шестидесятилетних и не глядел.

37. 11 октября 1833 г. Болдино
Что твои обстоятельства? что твоё брюхо? Не жди меня в нынешний месяц, жди меня в конце ноября. Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми,

                НЕ КОКЕТНИЧАЙ  с ц.  <арём>,

ни с женихом княжны Любы

38. 21 октября 1833 г. Болдино
Радуюсь, что ты не брюхата, и что ничто не помешает тебе отличаться на нынешних балах. Охота тебе, жёнка, соперничать с гр.<афиней> Сал.<логуб>. Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у ней поклонников?
а каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? не ожидал я этого от него.

39. 30 октября 1833 г. Болдино
я хочу немножко тебя пожурить. Ты, кажется, не путём

                ИСКОКЕТНИЧАЛАСЬ
Смотри: не даром
                КОКЕТСТВО

не в моде и почитается признаком дурного тона. В нём толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе <------->; есть чему радоваться! Не только тебе, но и Парасковьи Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников; стоит разгласить, что-де я большая охотница. Вот вся тайна

                КОКЕТСТВА

Было бы корыто, а свиньи будут. К чему тебе принимать мужчин, которые за тобою ухаживают? не знаешь, на кого нападёшь. Прочти басню А. Измайлова о Фоме и Кузьме. Фома накормил Кузьму икрой и селёдкой. [Фо<ма>] Кузьма стал просить пить, а Фома не дал. Кузьма и прибил Фому как каналью. Из этого поэт выводит следующее нравоучение: Красавицы! не кормите селёдкой, если не хотите пить давать; не то можете наскочить на Кузьму. Видишь ли? Прошу, чтоб у меня не было этих академических завтраков…
Теперь, мой ангел, цалую тебя как ни в чём не бывало; и благодарю за то, что ты подробно и откровенно описываешь мне свою беспутную жизнь. Гуляй, жёнка; только не загуливайся, и меня не забывай.
да, ангел мой, пожалуйста,
                НЕ КОКЕТНИЧАЙ

Я не ревнив, да и знаю, что ты во всё тяжкое не пустишься; но ты знаешь, как я не люблю всё, что пахнет московской барышнею, всё, что не comme il faut, всё, что vulgar…  Если при моём возвращении я найду, что твой милый, простой, аристократический тон изменился, разведусь, вот те Христос, и пойду в солдаты с горя.

40. 6 ноября 1833 г. Болдино
Повторю тебе помягче, что

                КОКЕТСТВО

ни к чему доброму не ведёт; и хоть оно имеет свои приятности, но ничто так скоро не лишает молодой женщины того, без чего нет ни семейственного благополучия, ни спокойствия в отношениях к свету: уважения.  Радоваться своими победами тебе нечего. После этого, изволь гордиться похищением мужских сердец. Подумай об этом хорошенько, и не беспокой меня напрасно. Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc., etc. — не говоря об

                cocuage,

о коем прочёл я на днях целую диссертацию в Брантоме.

43. 20 и 22 апреля 1834 г. Петербург
Теперь полно врать; поговорим о деле; пожалуй-ста, побереги себя, особенно сначала; не люблю я святой недели в Москве; не слушайся сестёр, не таскайся по гуляниям с утра до ночи, не пляши на бале до заутренни. Гуляй умеренно, ложись рано.
                КОКЕТНИЧАТЬ
позволяю, сколько душе угодно.

46. 30 апреля 1834 г. Петербург
Московские дамы мне не пример. Они пускай таскаются по передним, к тем, которые на них и не смотрят! Туда им и дорога. Жёнка, жёнка! если ты и в эдакой безделице меня не слушаешь, так как мне не думать… ну, уж бог с тобой. Ты говоришь: я к ней не ездила, она сама ко мне подошла. Это-то и худо. Ты могла и должна была сделать ей визит, потому что она штатс-дама, а ты камер-пажиха; это дело службы. Но на бал к ней нечего было тебе являться.

48. Около 5 мая 1834 г. Петербург
За Салог.<уб> я не ухаживаю, вот-те Христос; и за Смирновой тоже.

49. 12 мая 1834 г. Петербург
Какая ты дура, мой ангел! конечно я не стану беспокоиться оттого, что ты три дня пропустишь без письма, так точно как я не стану ревновать, если ты

                три раза сряду провальсируешь с КАВАЛЕР-ГАРДОМ

Из этого ещё не следует, что я равнодушен и не ревнив. Волочиться, я ни за кем не волочусь

51. 18 мая 1834 г. Петербург
Смотри, жёнка: надеюсь, что ты моих писем списывать никому не дашь; если почта распечатала письмо мужа к жене, так это её дело, и тут одно неприятно: тайна семейственных сношений, проникнутая скверным и бесчестным образом; но если ты виновата, так это мне было бы больно. Никто не должен знать, чт; может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны нет семейственной жизни. Я пишу тебе, не для печати; а тебе нечего публику принимать в наперсники. Но знаю, что этого быть не может; а свинство уже давно меня ни в ком не удивляет.

52. 26 мая 1834 г. Петербург
Что ты путаешь, говоря: о себе не пишу, потому что не интересно. Лучше бы ты о себе писала, чем о S.<ollogoub>, о которой забираешь в голову всякий вздор — на смех всем честным людям и полиции, которая читает наши письма. Хлопоты по имению меня бесят; с твоего позволения, надобно будет, кажется, выдти мне в отставку и со вздохом сложить камер-юнкерский мундир, который так приятно льстил моему честолюбию и в котором, к сожалению, не успел я пощеголять. Ты молода, но ты уже мать семейства, и я уверен, что тебе не труднее будет исполнить долг доброй матери, как исполняешь ты долг честной и доброй жены. Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны в семействе; и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства. Вот тебе и мораль.

53. 3 июня 1834 г. Петербург
Я не писал тебе потому, что свинство почты так меня охолодило, что я пера в руки взять был не в силе. Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство ; la lettre. Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности (inviolabilit; de la famille) невозможно:  каторга не в пример лучше. Это писано не для тебя

54. 8 июня 1834 г. Петербург
Не сердись, жена, и не толкуй моих жалоб в худую сторону. Никогда не думал я упрекать тебя в своей зависимости. Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что ещё хуже, опутать себя денежными обязательствами. Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас. Теперь они смотрят на меня как на холопа, с которым можно им поступать как им угодно. Опала легче презрения. Я, как Ломоносов, не хочу быть шутом ниже у господа бога. Но ты во всём этом не виновата, а виноват я из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни.
Охота тебе думать о помещении сестёр во дворец. Во-первых, вероятно, откажут; а во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому П.<етер> Б.<ургу>. Ты слишком хороша, мой ангел, чтоб пускаться в просительницы. Погоди; овдовеешь, постареешь — тогда пожалуй будь салопницей и титулярной советницей. Мой совет тебе и сёстрам быть подале от двора; в нём толку мало. Вы же не богаты. Но вы, бабы, не понимаете счастия независимости и готовы закабалить себя навеки, чтобы только сказали про вас: Hier Madame une telle ;tait d;cid;ment la plus belle et la mieux mise du bal.

Прощай,
                Madame une telle

57. 26—27 июня 1834 г. Петербург
Ваше благородие всегда понапрасну лаиться изволите (Недоросль) Буду отвечать тебе по пунктам. Когда я представлялся в.<еликой> кн.<ягине>, дежурная была не С.<оллогуб>, а моя прищипленая кузинка Чичерина, до которой я не охотник, да хоть бы и С.<оллогуб> была в карауле, так уж если влюбляться… — Эх, жёнка! почта мешает, а то бы я наврал тебе с три короба. Я писал тебе, что я от фрака отвык, а ты меня ловишь во лжи как в petite mis;re ouverte, доказывая, что я видел и того и другого, следственно в свете бываю; это ничего не доказывает.
Ты пишешь мне, что думаешь выдать Кат.<ерину> Ник.<олаевну> за Хлюстина, а Алекс.<андру> Ник.<олаевну> за Убри: ничему не бывать; оба влюбятся в тебя; ты мешаешь сёстрам, потому надобно быть твоим мужем, чтоб ухаживать за другими в твоём присутствии, моя красавица.

58. Около 28 июня 1834 г. Петербург
Я перед тобой кругом виноват, в отношении денежном. Были деньги … и проиграл их. Но что делать? я так был желчен, что надобно было развлечься чем-нибудь. Всё Тот виноват; но бог с ним; отпустил бы лишь меня восвояси.

59. 30 июня 1834 г. Петербург
Твоя Шишкова ошиблась: я за её дочкой Полиной не волочился, потому что не видывал, а ездил я к Александру Семёновичу Ш.<ишкову> в Академию, и то не для свадьбы, а для жетонов
Благодарю тебя за то, что ты обещаешься не 

                КОКЕТНИЧАТЬ

хоть это я тебе и позволил, но всё-таки лучше моим позволением тебе не пользоваться.

60. 11 июля 1834 г. Петербург
Ты, жёнка моя, пребезалаберная (насилу слово написал). То сердишься на меня за С.<оллогуб>, то за краткость моих писем, то за холодный слог, то за то, что я к тебе не еду. Подумай обо всём, и увидишь, что я перед тобой не только прав, но чуть не свят. С С.<оллогуб> я не

                кокетничаю,

потому что и вовсе не вижу, пишу коротко и холодно по обстоятельствам тебе известным не еду к тебе по делам, ибо и печатаю П.<угачёва>, и закладываю имения, и вожусь и хлопочу — а письмо твоё меня огорчило, а между тем и порадовало; если ты поплакала, не получив от меня письма, стало быть ты меня ещё любишь, жёнка.

61. Около (не позднее) 14 июля 1834 г. Петербург
А ты, бабёнка, за неимением Того и другого, избираешь в обожатели и его: дельно. Да как балы тебе не приелись, что ты и в Калугу едешь для них. Удивительно! — Надобно тебе поговорить о моём горе. На днях хандра меня взяла; подал я в отставку. Но получил от Жуковского такой нагоняй, а от Бенкендорфа такой сухой абшид, что я вструхнул, и Христом и богом прошу, чтоб мне отставку не давали. А ты и рада, не так? Хорошо, коли проживу я лет ещё 25; а коли свернусь прежде десяти, так не знаю, что ты будешь делать, и что скажет Машка, а в особенности Сашка. Утешения мало им будет в том, что их папеньку схоронили как шута, и что их маменька ужас как мила была на

                Аничковских балах.

Ну, делать нечего. Бог велик; главное то, что я не хочу, чтоб могли меня подозревать в неблагодарности. Это хуже либерализма.

62. 14 июля 1834 г. Петербург
Все вы, дамы, на один покрой. Куда как интересны похождения дурачка Д.  и его семейственные ссоры. А ты так и радуешься. Я чай, так и

                раскокетничалась.

Что-то Калуга? Вот тут поцарствуешь! — Впрочем, жёнка, я тебя за то не браню. Всё это в порядке вещей; будь молода, потому что ты молода — и царствуй, потому что ты прекрасна.
теперь поговорим о деле. Но обеих ли ты сестёр к себе берёшь? эй, жёнка! смотри… Моё мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети покамест малы; родители, когда уже престарелы. А то хлопот не наберёшься, и семейственного спокойствия [не набер<ёшь>] не будет

63. Около (не позднее) 26 июля 1834 г. Петербург
Женщина, говорит Гальяни, est un animal naturellement faible et malade. Какие же вы помощницы или работницы? Вы работаете только ножками на балах и помогаете мужьям мотать. И за то спасибо. Пожалуй-ста не сердись на меня за то, что я медлю к тебе явиться. Право, душа просит; да мошна не велит.

64. Около (не позднее) 30 июля 1834 г. Петербург
Что это значит, жена? Вот уж более недели, как я не получаю от тебя писем. Где ты? что ты? В Калуге? в деревне? откликнись. Что так могло тебя занять и развлечь? какие балы? какие победы? уж не больна ли ты? Христос с тобою. Или просто хочешь меня заставить скорее к тебе приехать. Пожалуй-ста, жёнка — брось эти военные хитрости, которые не в шутку мучат меня за тысячи вёрст от тебя. Цалую твой портрет, который что-то кажется виноватым
65. 3 августа 1834 г. Петербург
Стыдно, жёнка. Ты на меня сердишься, не разбирая, кто виноват, я или почта, и оставляешь меня две недели без известия о себе и о детях. Что за охота таскаться в скверный уездный городишка, чтоб видеть скверных актёров, скверно играющих старую, скверную оперу? что за охота останавливаться в трахтире, ходить в гости к купеческим дочерям, смотреть с чернию губернский фейворок — когда в Петербурге ты никогда и не думаешь посмотреть на Каратыгиных и никаким фейвороком тебя в карету не заманишь. Просил я тебя по Калугам не разъезжать, да видно уж у тебя такая натура. О твоих

                кокетственных сношениях

с соседом говорить мне нечего.

                Кокетничать

я сам тебе позволил — но читать о том лист кругом подробного описания вовсе мне не нужно. Побранив тебя, беру нежно тебя за уши и цалую — благодаря тебя за то, что ты богу молишься на коленах посреди комнаты.

68. 14 сентября 1835 г. Михайловское
Пиши мне как можно чаще; и пиши всё, что ты делаешь, чтоб я знал, с кем ты

                кокетничаешь,

где бываешь, хорошо ли себя ведёшь, каково сплетничаешь, и счастливо ли воюешь с твоей однофамилицей

70. 25 сентября 1835 г. Тригорское
Вообрази, что до сих пор не написал я ни строчки; а всё потому, что не спокоен. … иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уже не пляшу. Но делать нечего; всё кругом меня говорит, что я старею, иногда даже чистым русским языком. Наприм.<ер> вчера мне встретилась знакомая баба, которой не мог я не сказать, что она переменилась. А она мне: да и ты, мой кормилец, состарелся да и подурнел

71. 29 сентября 1835 г. Михайловское
Г.<осударь> обещал мне Газету, а там запретил; заставляет меня жить в П.<етер> Б.<урге>, а не даёт мне способов жить моими трудами. Я теряю время и силы душевные, бросаю за окошки деньги трудовые, и не вижу ничего в будущем.

72. 2 октября 1835 г. Михайловское
Получил я, ангел кротости и красоты! письмо твоё, где изволишь ты, закусив поводья, лягаться милыми и стройными копытцами, подкованными у Mde Katherine. Надеюсь, что теперь ты устала и присмирела. Жду от тебя писем порядочных, где бы я слышал тебя и твой голос — а не брань, мною вовсе не заслуженную, ибо я веду себя как красная девица

74. 6 мая 1836 г. Москва
есть у Вас некто Савельев, кавалергард, прекрасный молодой человек, влюблён он в Idalie Политику и дал за неё пощёчину Гринвальду. Савельев на днях будет расстрелян. Вообрази как жалка Idalie! И про тебя, душа моя, идут кой-какие толки, которые не вполне доходят до меня, потому что мужья всегда последние в городе узнают про жён своих, однако ж видно, что ты кого-то довела до такого отчаяния своим

                КОКЕТСТВОМ И ЖЕСТОКОСТИЮ,

 что он завёл себе в утешение гарем из театральных воспитанниц. Не хорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение Вашего пола.

78. 18 мая 1836 г. Москва
Это моё последнее письмо, более не получишь.
По мне драка Киреева гораздо простительнее, нежели славный обед

                ваших кавалергардов,

и благоразумие молодых людей, которым плюют в глаза, а они утираются батистовым платком, смекая, что если выдет история, так их в

                Аничков

не позовут.

***

Итог выписок:

1. Слово с корнем «кокет»  встречается  в письмах мужа Пушкина к женке Гончаровой  более 20 раз  в 37 письмах,  в которых он описывает свою тревогу за  будущее своих отношений с женой и  за  их будущее  вообще
2. Основная проблема = Натали кокетничает с царем…
3. Вторая проблема = Натали увлечена победами над кобелями, которых и побеждать  то не надо
4. Впервые тема кокетства женки поднята уже через полтора года после свадьбы – в сентябре 1832
5. Затем возникла и проблема «кавалергардов»
6. Кокетство женки поэта – одна из доминантных и регулярных тем его писем к жене вплоть до мая 1836
7. Судя по ответной стоне 5-летней переписки, женка упрекала мужа в волокитстве, обмане и , вероятно, изменах   
8. Метатема переписки супругов, которую сам муж  определил как кокюаж (cocuage) родилась не на пустом  месте, нарастала, обрастала, становилась серьезнее и в итоге дала основания определить причину гибели Пушкина
9. Письма Пушкина к жене содержат все ключевые реперы рока, приведшего его в сумерках дня к барьеру  дуэльного поединка на пистолетах за Черной речкой :

              Кокетство – Царь – Аничков - Кавалергард – Cocu - Cocuage

***

Кто еще будет давать женке уроки  рассказывая притчу о свиньях и грязи, о селедке красотки и сучке Кузьмы, о кобелях у подолы сучки …? 
Тот, кто понял: Судьба злодейка с нм подшутила и подсунула ему нечто

«Прочти басню А. Измайлова о Фоме и Кузьме. Фома накормил Кузьму икрой и селёдкой. [Фо<ма>] Кузьма стал просить пить, а Фома не дал. Кузьма и прибил Фому как каналью. Из этого поэт выводит следующее нравоучение: Красавицы! не кормите селёдкой, если не хотите пить давать; не то можете наскочить на Кузьму.»
(30 октября 1833 г. Болдино) 

Только нет в басне Измайлова никакой красотки ... Вся суть в селедке!

Кто, упрекая нытьем и причитаниями, сошлется  в попытке отрезвить женку-танцовщицу на «диссертацию»  аббата Пьера Брантома (Галантные дамы), на дневник королевского придворного Данжо  или на печальную судьбу супругов Безобразовых (Люба стала мишенью похотливого монарха, а муж-кокю, вздумавший из ревности возмутиться,  поехал … очень далеко)? 
Только тот, кто знает:  кокетство женки не просто кокетство …

@ К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc., etc. — не говоря об cocuage, о коем прочёл я на днях целую диссертацию в Брантоме @ 
(6 ноября 1833 г. Болдино)


***

Названия публикаций  (сетевых и издательских)  пестрят словами «тайна гибели», «загадочная смерть», «тайна дуэли»  итд итп  в отношении ухода Пушкина 

Прочтите письма к жене и обнаружите = нет никакой тайны. Пушкина «извела со свету» кокетка, которую он сам выбрал себе в жены , образумить которую и «прибрать к рукам» (его слова) он так за 5 лет брака и не смог

***

Нюансы:

А. Судя по содержанию ответных реакций в письмах жене, Натали в простоте натуры  была с мужем предельно откровенна:
- она рассказывала о полученных у Долли Фикельмон уроках великосветской жизни и  правил придворной иерархической интимности,  уроках кокетства и кокетничания
- она хвалилась стаей поклонников-кобелей у ее подола
- она извещала о своих «победах»
- она описывала  свое кокетство с Царем и его успехи  (иначе откуда сидящему в Болдино мужу знать об этом – происходящем в далеком Питере!?)

Б.  Судя по реакции мужа на получаемые письма, они полны  упреков жены в волокитстве, притворстве  и обмане. Но, в отличие от благоверной и откровенной женки, муж  Пушкин ни разу не признался в своих сторонних увлечениях  и связях  с женщинами

В. Судя по ответной реакции Пушкина, Натали пыталась навязать ему игру в шахматы по переписке и совместные занятия поэтикой .  Пушкин от предложений просто отмахнулся:

«Стихов твоих не читаю. Чорт ли в <***>; и свои надоели». (16 декабря 1831 г. Москва).

 Письмо это 18-ое. Середина декабря.  Натали наконец то беременна – третий месяц носит девочку Машу. Она скучает  на Галерной в  доме Брискорна. И она  ищет контакта с мужем, ищет общих увлечений и совместных занятий … А муж отмахнулся – он запутался в денежных делах: ведь остатки вырученного от заложенных 200 душ крепостных болдинского сельца Кистеневки они уже промотали и он пытается вернуть отданные кутиле Нащокину 10 000 рублей.

Так Пушкин  сам отмахнулся от женки … 

Вместо  шахматного клуба он пошел в аристократический  Английский клоб.  Вместо поэтических  штудий с Натали и превращения ее в питерскую Сапфо  он предпочел ей самой себя развлекать да скуку и онегинскую хандру разгонять … И Натали пошла плясать да пританцовывать.

Пушкин и  догадаться не мог к чему приведет его мадонну-женку  ее опытный   инструктор – внучка М.И. Кутузова  и жена австрийского посла  Долли (Дарья)  Фикельмон. Он еще не знал, что Судьба-злодейка  этим не насытилась и  скоро привезет в свинский Петербург  французского барона Жоржа-Шарля д-Антеса, протеже той же Д.Фикельмон (!), которого в столице будут уже поджидать готовые к интригам начальник Пушкина граф Карл Нессельроде со злобной супругой М.Д. и с напарником голландским бароном Луи ванн Геккерном  да  готовые к бою эльзасцы  = его кузен виконт Оливье д-Аршиак  и родовой земляк Костя Данзас.

***

« … благодарю за то, что ты подробно и откровенно описываешь мне свою беспутную жизнь. Гуляй, жёнка; только не загуливайся, и меня не забывай.»

«Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе <------->;
есть чему радоваться!
Не только тебе, но и Парасковьи Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников;
стоит разгласить, что-де я большая охотница.
Вот вся тайна»

ВОТ И ВСЯ, ФРА, ТАЙНА!