Два брата Игната. Рассказ-шутка

       Нет, вы как считаете, можно ли считать нормальными людей, кто нарождающихся  своих детей называют одним и тем же именем. Нет, я не про теперешнее время, особенно за границей, где творится черт знает что. А про нашу Россию матушку, этак всего лишь столетней давности. Думаете, не могло такого  тогда быть? Тогда слухайте.

     Народился в семье Черданцевых, Калины и Арины, первенец долгожданный. Этак лет сто назад. Пошел радостный отец к батюшке, чтобы тот определил имя новорожденному. По святцам, книжке церковной, как и положено.

     Глянул батюшка на просителя скрозь очки, что на веревочке к глазам были привязаны, промолвил по такому случаю голосом своим, церковно поставленным:

    - А как самого то, тебя как звать-величать, сын мой?

    - Так Калиной, батюшка, ты и нарёк меня двадцать два годика назад. А отца моего Арефием звали.

    - Калиной, говоришь. Помню, как же, конечно помню. Я тогда такой же молодой был, как ты сейчас. Хорошее имя я тебе дал. Редкое. Правда, горькое. Но не серчай, сын мой, Малины тогдысь не было. Да и нонче тоже нет.

   - Так я, батюшка, и не в обиде вовсе. Так как насчет имени сынку моему, первенькому?

  - Счас будем посмотреть, сын мой.

   Куда-то полез за шторку батюшка, вытащил книгу, рукавом стёр пыль невидимую. Помусолил палец свой, стал листать.

     - Когда, сын мой, народился твой первенький?

     - Так веть, как раз неделю назад. 12 числа, выходит на свет божий и появился сынок.

    Поправив свои круглые очки-стекляшки на веревочке, стал внимательно изучать нужную страницу святцев. Пошвыркал носом своим, чихнул громко. Спросил вроде как невпопад:

    - А чего ты, сын мой Калина, свет Арефьевич, в корзинке своей принес?

    - Так, батюшка, яиц десятка три, сальца солёненького, маслица опять же.

    - Хорошее дело сделал, сын мой, богоугодное. А первенький твой будет нарекаться отныне Игнатом. Можешь идти и выписывать метрики на это имя в Совете сельском.

    Так ли дело было на самом деле, а может и совсем не так, но первый сын Калины и Арины был наречен Игнатом. Прошло два года.

    - Доброго вам здоровья, батюшка! Калиной меня звать, Черданцевым. Вот пришел к вам, чтобы имя вы дали моему сыночку. Второй у меня с Ариной сынок народился.

     Батюшка за два года почти совсем не изменился. Вот только в очках-стекляшках, что на веревочке к голове были привязаны, отсутствовало стёклышко одно.

    - Ну как же, как же. Помню тебя, сын мой. Сейчас наречём и второго твоего сыночка.

    Процедура наречения точь-в-точь повторила первую. Даже вопрос и тот не забыл задать батюшка.

    - А что у тебя там, в корзиночке, сын мой?

    - Так то же самое.  Яиц десятка три, сальца солёненького шмат, маслица опять же.

   - Похвально, сын мой. Сейчас и имя сыну определим. Вот, нашел. Будет он наречен Игнатом. Можешь так и в метриках записать.

   - Помилуй, батюшка! В нас уже есть один Игнат в семье. Ты же, батюшка, так нарёк моего первенького сыночка.

   - На всё воля божья. Ничего не могу сделать. Значитца, второму Игнату в семье вашей быть. Аминь.

    Так в семье Калины и Арины стало два сыночка, два Игната. Прошло еще два года. И Калина снова у нашего батюшки. Он почти совсем не изменился, только вот единственное стёклышко в очках чудом держится в оправе. Раскололось оно, потому как, на две половинки.

    Всё пошло как и в прошлые разы. Ну как же. И про содержимое корзины тоже вопрос прозвучал. Уткнувшись в святцы, батюшка долго водил пальцем по странице, пытаясь в полстекла очёшного, разглядеть имена написанные. Калина с замиранием сердца ждал батюшкиного вердикта. Неуж опять Игнат. Наконец:

      - Тяжелый случай, скажу тебе откровенно правдиво, сын мой. Если бы ты пришел ко мне неделей раньше, или хотя бы на неделю позже, у тебя бы сын был наречен Игнатом. А так сделать ничего не могу. Не в моих это силах. Твой сын нарекается Исаком.

    - Да, слава тебе господи! Да услышал ты мои молитвы. Да, конечно же, это Исак, мой сыночек. Бегу скорей метрики выписывать, пока ты, батюшка, не нашел еще одного Игната между строчек своих.

    Вот такое шутливое и неправдоподобное начало я придумал для рассказа этого. Собственно, почему же неправдоподобное. В семье Черданцевых действительно было два Игната, вторым Игнатом как раз и был мой отец и Исак младшенький. Чуть-чуть было не ставший третьим Игнатом в семье. Старший Игнат не захотел носить это имя и во взрослом возрасте сменил его на Геннадия.

     Мой же отец нисколько не заморачивался этим именем, особенно в связке с отчеством. Игнат Калиныч! Не Игнатий Калинович, а именно Игнат и именно Калиныч! Единственный в деревне, с молодых ногтей своих, носящий такое необычное отчество. И единственный, кого этим отчеством знала и называла вся деревня. От голопузой малышни до стариков седовласых. Уже без имени. Его имя можно было прислюнить к отчеству только в особо торжественных случаях.

      А так: где Калиныч, спроси у Калиныча, пойдем к Калинычу и так далее. И так до самой его кончины. Как то даже непривычно было мне слышать, когда мать моя, Мария Анисимовна, называла его Игнатием, или совсем уж ласково, Игнашей. Да ну! Какой он Игнаша! Калиныч он!

    Вот так. Лишний раз и про отца вспомнил и рассказик-шутку написал. Куячинцы, что будут читать, конечно же, вспомнят его. Простого алтайского мужика, которого все звали в селе просто Калиныч.

   
       *** На снимке, еще два пока, Игната в детстве. Мой отец слева. ***