Полет кондора

Полет кондора

Случилось мене к товарищу заехать. Небольшой разговор и положительный гешефт по итогу должен случиться. Да и не виделись давно, хоть и жили в одном городе.
Я уже знал этот дом, на окраине Минска. Когда грохнул Чернобыль и с опозданием началось отселение, мудрые правители  решили , не  лукавя, мудро, подвинуть очередников в городах , пока будет строиться жилье для чернобыльцев.  Так, в славном городе Минске, в стандартные панельки заехали из трёх деревень и райцентра.  И понеслось. Первым делом хозяйственные деревенские ободрали лифты и подъезды. До голых стен. И пожарные краны с рукавами. И лампы с дросселями. Все пошло в дело. И двери на пожарном стояке. Все пошло в дело. За 30 лет пять. Пять ремонтов. И все в пустую. Все вырывалось с корнями.
Запах стоял в подъездах. Это что-то звериное, животное.
И люди. Люди не поняли городского уклада. Веселились. По полной.  Они ж вытянули счасливый билет. Хоть такою ценою.  В столицу. Дети теперь городские. Об этом только мечтать!

Мой старший товарищ, по работе. Уже пенсионер , в 90х . Получив в этом доме квартиру. Сказал словами классика, пропал дом. Болеслав, говорил мне бывший начальник участка энергостроительста, волк, который в бараний рог гнул подчинённых в 50х-60х. А там народ был ого-го какой. Болек, я боюсь. Я боюсь выйти в магазин. Они же полные беспредельщики.

Прошло много лет. Я запарковался у одно из подъездов знаменитых домов.

Я ждал товарища. Человек он был жёсткий, бывалый. Я как-то спросил его, как ты живешь в этом обиталище зла и порока?
- не спрашиваю. Не отвечаю. Сразу бью в лобэшник.
- а проблемы, участковый?
- проблем нет. Даже здороваются. А участковый сказал, грамоту дадут за образцовый порядок в подъезде.

Я ждал. Товарищ задерживался. Просил подождать.

На скамейке у подъезда сидели два кота. Рыжий и бесцветный. Не худые не толстые. Но видно, под скамейкой стояли миски с едой и водой. Возможно не так все тут плохо.
Кодовая металлическая дверь с страшным грохотом отварилась, едва не сорвавшись с петель.
Коты со ускорением Теслы растворились в вечности.
По ступенькам спускались трое. Он. Он. И оно.
Возраст определить тяжело в таких случаях.
Но я знаю. Видел таких с молодости. И в своем городе и катаясь по великой стране. 

Три худых воробья. Ножки как спички. Бесцветные глаза. И волосы соломенного, выгоревшего, убранного августовского поля пшеницы.
На минуту они присели на лавку. В открытое окно ко мне потянулся дымок дешёвых сигарет.
Оно отделилось от компании и направилась ко мне. Я всегда готов к встрече.
- здарова. Хорошая тачка. Живёшь тут?
- привет. Товарища жду. Я назвал погоняло.

На лице , которое оно , проявились искорки ума. И ужаса.
- ******, твой товарищ?
- как-то да.
- уважжжаем! Слушай, дай нам на пиво. Вторую неделю не выходим на улицу.

Я знаю. Надо дать. Не то что много, но дать.
Пусть возьмут. Это хоть на время погасит их агрессию. А там. Там, как их карта ляжет.
Я протянул пару купюр.
- идите, поправьте здоровье.
Не веря своему счастью оно вернулось в компанию.
После бурного совещания, он#2  и оно отправились в ближайший маркет.

Он#1 минут десять сидел , всматриваясь в точку в небе. Затем встал и начал медленно раздеваться. Одежду выворачивал и складывал на скамейку. Сверху поставил старые замызганные кроссовки Адидас.
Сделал пару гимнастических упражнений. Тело его было высушено, как астраханская вобла.
Ни капли жира. Сухие мышцы и жилы. Анатомически совершенное тело.
Затем он так же медленно оделся. Не нарушая последовательности.
И снова смотрел в небо. В одну точку.
Я посмотрел на часы. Десять утра. Прохладно ещё. Товарищ мой по прежнему запаздывал.

Он#1  повторил процесс раздевания.
В моей машине радио начало транслировать трек El Condor Pasa.
Он#1 повернул голову в моем направлени. В его глазах что-то зажглось.
И я увидел древний танец южноамериканских индейцев. Он кружился на месте. Он вот вот взлетал. И камнем падал вниз. Это был Барышников, натурально. Я смотрел на  этот танец раскрыв рот.
Прозвучала последняя нота. Кондор дико закричал в небо непонятные слова.  И через минуту Кондор, сложился,  присел, спрятав голову в коленях и обхватив ее руками.

Из подъезда вышла старушка, в хусточке, какие носят на Полесье.

Сыночку, родны, пойдзем, пойдзем да хаты, я вжэ і снеданне пастроіла, пойдзем, мой хлопчык.

Я рассказал про Кондора товарищу через час.
Так это Витюня.
Балерун. В прошлом.
Номинант. Лауреат. И прочее.
Его в Ленинграде, на конкурсе, на вещества кто-то подсадил, что бы опять первое место не занял.