Темные ночи

           Идея написать эту историю принадлежит режиссеру и сценаристу Ольге Ланд. Задумывалось создание такого фильма. Она выбрала время и место действий – последние годы социализма в курортном Сочи. С ней мы обсуждали героев, их поведение, и она сделала много полезных замечаний и предложений. Без Ольги Ланд этой истории просто бы не было. К реальным людям, описанные в романе события и факты, не имеют  отношения, всё это от начала до конца вымысел и лишь отражение некоторых сторон жизни того времени.

               
       
Поговорка «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» применима далеко не всегда. Нередко за внешним антуражем скрыты совсем другие вещи. Лишь очень проницательные люди способны уловить эту фальшь. Она таится в мелких деталях, нюансах несоответствия формы содержанию вещей. Тогда вступает в силу другая поговорка о том, что по одежке лишь встречают. Бывает, по ней и провожают. И все-же, первое впечатление – «одежка», оно, как любовь с первого взгляда, самое сильное и порой обманчивое.

        Глава 1. За нарядным фасадом
В просторную, хорошо обставленную гостиную вошел мужчина средних лет. Стильный галстук, идеально отглаженные брюки и кожаный ремень без малейших потертостей выдавали в нем педанта. Отсутствие пиджака и домашние тапочки вместо туфель подсказывали, что он хозяин квартиры.
Леонид Семенович, так звали мужчину, занимал руководящую должность. Но он не управлял производством чего-то осязаемого, гвоздей или ботинок – партийная деятельность этого не предполагает. Он высказывал мнение, и, как правило, не свое. Секретарь сочинского райкома доносил в массы мнение вышестоящего руководства. Во всех сферах жизни – личной, общественной, забугорной. И, упаси бог, к этому мнению не прислушаться.
А еще он следил за организацией и проведением разного рода мероприятий ко дню Революции, или Победы, или еще чего. На прошедшей неделе, например, отмечали День Советской Армии. Все провели достойно. Теперь идет подготовка к Женскому дню Восьмое марта.
Сегодня у него тоже намечалось мероприятие, но исключительно семейное, домашнее – День рождения младшего сына.
Леонид Семенович подошел к празднично сервированному столу, приподнял установленную по его центру бутылку коньяка, прочел этикетку и поставил бутылку на место. Затем он взял из большого блюда полоску сыра, положил в рот. В сырной нарезке на поверхности тарелки образовалась прогалина. Партийный функционер аккуратно распределил ломтики по краю тарелки, прогалина исчезла, и сырное кружево восстановилось. Из кухни, она примыкала к гостиной, доносились женские голоса. Леонид Семенович прожевал сыр, поправил галстук и направился на кухню.
Когда он вошел, симпатичная девушка и сухонькая женщина в летах вынули из духовки противень с поджаренной до золотистой корочки индейкой. На первый взгляд могло показаться, что бабушка и внучка обсуждают, как им подать приготовленное блюдо. На самом деле девушка была здесь домработницей, а бодрая старушка тещей Леонида Семеновича.
Старушка держала в руке кухонный нож, примеряясь разделать тушку индейки. Ее молоденькая помощница неодобрительно наблюдала за действиями хозяйки.
– Хорошо, хоть ты пришел, – обернулась старушка, – Надя предлагает индейку целиком на блюдо выложить. А по мне так лучше ее разрезать.
– Ну, нет, – прищурил зять глаза, – Конечно, целиком. Зачем такую красоту портить, весь смак пропадает, – мягко улыбнулся он домработнице.
– Вот, Леонид Семенович знает, – твердо урезонила старушку помощница Надя, – кусочками получится обычно, не празднично.
– Делайте, как хотите, – опустила нож старушка.
Получив одобрение хозяина, Надя ловко поддела индейку парой вилок, выложила на блюдо и понесла в гостиную. Шагала она твердо, каблучки ее туфель ритмично цокали  - ток-так, ток-так. И походка, и особая стать, с которой держалась девушка, выдавали напористость и силу её характера. Живость глаз не оставляла сомнений, что она не глупа и сообразительна. А еще Бог не поскупился и наградил Надю женской привлекательностью. Она нравилась мужчинам и хорошо знала об этом. На вид ей можно было дать и двадцать лет, и тридцать. Но второе представлялось вероятнее – в ее поведении прослеживался опыт молодой женщины, а не юной девушки.
– Я предложила Наде остаться и посидеть с нами, – произнесла теща, как только девушка вышла.
– Зачем? – удивился Леонид Семенович, – Это лишнее. Кире не понравится.
Зять по многим вопросам не хотел возражать теще, и подавал их как негативное мнение жены Киры. Вот и сейчас он применил этот прием.
– А Надюша и сама не захотела. Отказалась, – хмыкнула старушка, на что мужчина лишь улыбнулся.
– Правильно, что отказалась, – произнес он благодушно, но, сделав паузу, высказался более резко и назидательно:
– Клавдия Ивановна, приглашать за стол домработницу – не лучшая идея. Вам Кира это говорить не станет, а мне потом выскажет.
Резкость зятя Клавдии Ивановне не понравилась, она возбудилась и собралась ему ответить, но он повернулся и вышел из кухни. Сделал он это плавно, вальяжно, как и подобает партийному боссу. Возразить ему у нее не получилось.
Леонид Семенович вернулся в гостиную. Нади там не было: по-видимому, она сразу ушла. На диване сидел старший сын Леонида Семеновича – Виталий. Он включил телевизор и без интереса таращился в экран, постукивая ладонями по коленям. Лишь на секунду он оторвался от этого занятия на шум открывшейся двери гостиной.
В комнату вошел молоденький паренек – младший брат Виталия.
Вслед за ним появилась его мать Кира. В противоположность плавному супругу в её движениях угадывался южный темперамент, живость ума отражались в глазах и улыбке. К сорока годам она не растеряла женской привлекательности. Неяркий макияж в точности подходил её каштановым волосам, уложенным в аккуратную прическу «паж». Одета она была со вкусом не броско. Светлый приталенный пиджак и узкая юбка выдавали в ней деловую женщину.
В дверях они появились одновременно, но мама пропустила сына вперед. На первый взгляд эта деталь поведения представлялась незначительной, в действительности так Кира подчеркнула всем значимость её младшего сына Юры.
– Во! Получили, – воскликнул Юра, вынув из кармана паспорт, – Мама устроила все в момент.
– Ну, а кто бы сомневался! Поздравляю! У нашей мамы по-другому не бывает, – обнял сына Леонид Семенович.
– Покажь, – протянул руку за паспортом Виталий. Но брат не стал отдавать ему паспорт, а только открыл первую страницу.
– Ю-рий Ле-о-ни-до-вич, – прочел по слогам Виталий, – Звучит так себе, – проронил он небрежно, – Тебе сойдет.
– Что значит, «сойдет»? Нормально звучит, – обиделся на старшего брата Юра, на что тот хмыкнул:
– Не, я имел в виду, теперь, если чё, с паспортом можешь сбежать...
– Не мели ерунду, – одернула сына Кира.
– Я пошутил, – безразлично обронил Виталий и перевел взгляд на экран телевизора. Там как раз начались новости. Диктор пафосно рассказывал о новых достижениях народного хозяйства. Его бодрую речь сопровождали кадры строек социализма.
Кира хотела пояснить сыну, что есть шутки, а есть идиотские высказывания и пора бы ему научиться различать, что и когда говорить, но в гостиную вошла Клавдия Ивановна. В одной руке она неумело держала за гриф сверкающую лаком гитару.
Леонид Семенович при появлении тещи скривился, но смог скрыть недовольство и вежливо ей улыбнулся. Клавдия Ивановна не заметила ни его ухмылки, ни улыбки.
– Дорогой Юрочка, это подарок от Вадима Дмитриевича, – передала она гитару внуку, – А это от меня, – вынула Клавдия Ивановна из кармана халата небольшой пакетик.
– «Золотая лиса»! Серебряные струны, – восхищенно произнес Юра, принимая пакетик, – Бабуля, ты где их достала?
Юра по-детски нежно обнял бабушку, от чего наблюдавший за ними вполглаза Виталий уныло улыбнулся.
– Их тоже Вадим принес, но я оплатила, – просто объяснила Клавдия Ивановна происхождение дефицитных струн.
Как бы ничего необычного она не сказала, но от упоминания тещей некоего Вадима Дмитриевича, а она назвала его еще и просто Вадимом, Леонид Семенович нахмурился и скрыть раздражения не смог. Кира подняла на мужа глаза, и он тут же сменил маску недовольства на простодушную улыбку.
Диктор телевидения как раз перешел к докладу о том, как партия и правительство заботятся о здоровье и отдыхе трудящихся. На экране появились красочные виды курортного Сочи и интерьеры гостиницы «Жемчужина». Особо диктор отметил высокий уровень культуры обслуживания отдыхающих. За столиками ресторана гостиницы сидели благообразного вида постояльцы, официант наливал в фужеры знаменитую минералку «Боржоми».
– Кира, в вашей «Жемчужине» лучший ресторан курорта. Хвалят твое заведение, – шутливо выдал жене Леонид Семенович.
Сказал он хорошо поставленным голосом, но, получилось, что произнес он это куда-то в пустоту. Кира на слова мужа не ответила, словно и не слышала их.
– Садимся за стол, – просто распорядилась она и выключила телевизор, прервав диктора на фразе о здоровом досуге постояльцев «Жемчужины».
– Во, а я хотел досмотреть! Может, мне интересно? – обиделся Виталий.
Леонид Семенович пожал плечами, выдвинул стул и устроился за столом. Сыновья последовали его примеру.
Начиналось праздничное застолье по случаю дня рождения младшего сына начальницы сочинского общепита.
А в ресторане гостиницы «Жемчужина» веселье уже набрало нужные обороты.
За столиком ресторана сидели мужчина и ярко одетая девушка.
– Ну что? Пойдем? – пьяно произнес мужичок и потянул через стол руки к сидящей напротив девушке, пытаясь ее схватить.
– Приглашаешь? – игриво отстранилась девушка.
Мужчина расплылся в улыбке, кивнул головой и встал из-за стола. Девушка оценивающе метнула на него быстрый взгляд. Перед ней стоял сбитый грозный мужик. Ворот рубашки плотно обтягивал его бычью шею. Глаза же выдавали в нем добродушного простака.
Девушка задорно щелкнула пальцами, подбадривая скорее себя, чем партнера, и быстро поднялась. Мужчина накинул пиджак, подал ей руку, и они направились к выходу из ресторана.
Через пару минут они брели по коридору гостиницы. Мужчина придерживал девушку за талию.
– Так не пойдет, – остановилась девушка, – Давай строевой, – по-армейски шагнула она вперед, увлекая за собой мужчину.
Он с удовольствием последовал ее примеру, и они зашагали, изображая строй.
Девушка запела: «Я так хочу, чтобы лето не кончалось...»
– Знаешь, чем отличается вахтовый метод от обычного? – оборвал девушку мужчина.
– Нет, и чем? – мотнула головой девушка, продолжая напевать «ла–ла–ла».
– Вот, не знаешь. Будет тебе сюрприз, – остановил её мужчина.
– Какой? – повела плечами красотка в такт своему напеву.
– У вахтовика из Сибири, – мужчина гордо приложил руку к груди, что это он и есть героический вахтовик, – любовь бывает редко, но интенсивно, – рассмеялся он и крепко притянул к себе красотку, так что она буквально вжалась в него.
 Вахтовик понизил голос и как бы по секрету произнес:
– У меня двадцать семь.
– Ого. Правда? – девушка дурашливо изобразила удивление.
– Абсолютно, – ответил мужчина, пошарил в кармане и достал ключ с брелоком от номера 227.
Указав на дверь с этим же номером, вахтовик улыбнулся своей шутке, хотя сказанная им двусмысленность тянула, в лучшем случае, на пошлую скабрезность.
 Девушка, тем не менее, рассмеялась.
Вахтовик вставил ключ в замок, сделал пару оборотов и распахнул настежь дверь номера.
– Прошу, пани, – галантно пропустил он свою спутницу вперед.
Они вошли в обычный номер советских времен, обставленный такой же обычной мебелью. Стол, пара стульев, тумбочка, кровать. Мужчина запер дверь изнутри.
В узком проходе, напротив двери в ванную, располагалась вешалка для верхней одежды.
Девушка замешкалась, не зная, оставить ли тут сумочку. Разгоряченный мужчина тут же попытался прижать девушку к стене, но она увернулась и проскользнула в комнату. Озорница явно дразнила неуклюжего силача.
Упустив «добычу», он скинул пиджак, будто в этом была главная помеха, прошел в комнату и обомлел.
Болтая стройными ножками, девушка подпрыгивала сидя на кровати.
– Кроватка что надо, – зазывно похлопала она по матрацу.
Сибиряк расплылся в улыбке, но она тут же встала, и требовательно произнесла:
– У тебя есть шампанское?
– Шампанское? – загудел вахтовик, – Н-е-е-т..., Шампанское будет в процессе, шшшш, – распластав руки, изобразил он бурную пену.
На этот раз увернуться девушке не удалось. Мужчина обхватил ее в объятия и сходу расстегнул пару пуговиц на ее кофточке.
– Я сама, – твердо объявила девушка, высвободилась из крепких рук мужчины, сняла кофточку и осталась в кружевном лифчике.
Её красота ошеломила мужчину, но она требовательно скомандовала:
– Не торопи кролика. И сначала в душ!
– Я кролик? Да я лев, – улыбнулся мужчина, намереваясь повалить девушку на кровать, но та выставила перед ними ладони.
– Душ, и только так.
Сибиряк сдался, снял брюки, бросил их на стул. Оставшись в рубашке и трусах, он отправился в душ.
Как только за ним закрылась дверь ванной комнаты, девушка прислушалась. Дождавшись журчания душа, она сняла туфли, юбку, лифчик. Оставшись лишь в трусиках, она пробежала к входной двери номера, отомкнула ее, и выглянула в коридор. Затем   вернулась  в номер и села на кровать в ожидании развития какого-то хитроумного плана.
Прошла пара секунд, дверь номера открылась и в него вошли двое парней – верзила в форме милиционера и среднего роста кавказец с повязкой дружинника. На груди у кавказца висел расчехленный фотоаппарат.
Парни прошли в номер. Милиционер вопросительно кивнул девушке – где мужик? Она показала пальцем на дверь ванной комнаты.
Общение между девушкой и милиционером происходило без слов – мимикой и жестами, но они вполне понимали друг друга. Движением головы милиционер велел девушке идти к ванной. Она исполнила его указание, прошла и стала там возле двери
Мент оценил ракурс, показал девушке отойти чуть в сторону, и расплывшись в похабной улыбке, толкнул в бок своего напарника – смотри, мол, какая красота.  Движением ладони вниз от пояса он велел ей снять трусики.
Это указание девушка сочла унизительным, выполнять его не стала, высунула язык и скрутила менту дулю. В ответ он показал ей средний палец.
Пока девушка и мент вели бессловесную перебранку, журчание воды в ванной прекратилось.
Для мошенников все складывалось удачно. Они ждали появления вахтовика. Если сделать фото женатого партийца рядом с голой девушкой, то можно будет развести его на серьезные деньги в обмен на пленку из фотоаппарата. Но вахтовик на несколько секунд задержался, и законы физики изменили ситуацию.
Мент и дружинник не заперли за собой дверь номера, а лишь прикрыли её. От возникшего сквозняка она распахнулась. Раздетая девушка оказалась у всех на виду перед распахнутой в коридор дверью.
Она бросилась ее замкнуть, момент был упущен, задуманная композиция развалилась. Выйдя из душа, мужчина не увидел девушку. Она в это время закрывала дверь у него за спиной, а он двинулся в комнату. До пояса вахтовик обернулся полотенцем, другой одежды на нем не было.
Мент и дружинник едва успели отпрянуть к стене номера, чтобы он их не заметил.
За пару шагов сибиряк преодолел предбанник и остановился посреди комнаты. Красотки в номере не было.
Он повел глазами. Возле торцевой стены стояли два странных типа. То, что один из них был в милицейской форме, крепкого сибиряка не смутило.
– Вы кто?! – взревел он.
Не ожидавшие такого напора мент и дружинник стушевались. Бицепсы мужчины внушали уважение. «Служители правопорядка» молчали.
Выручила их девушка. Она вбежала в комнату и встала рядом с обернутым в полотенце мужчиной. Её появление придало подельникам уверенности.
– У нас рейд. Ловим проституток, – промямлил армянин-дружинник, Милиционер кивнул в подтверждение его слов.
Спокойный тон дружинника остудил пыл сибиряка. Он сник и в испуге перевел взгляд на девушку.
– А я жена. Мы женаты, – нашлась девушка, взяв мужчину под руку.
– Ну, да..., – неуверенно протянул сибиряк, ощущая скрытый подвох.
Нужная композиция – «голая девушка под руку с раздетым мужиком», снова сложилась, и мошенникам можно было продолжить отработанный спектакль.
В роль вступил милиционер.
– Документик, гражданин предъявите, – строго обратился он к мужчине, – и Вы, гражданочка, – кивнул он девушке.
– Да, сейчас, – повел глазами вахтовик, стащив со стула брюки.
 Прыгая с ноги на ногу, он начал их натягивать. Мент толкнул дружинника в бок. Ракурс фото мог ухудшиться в любую секунду, а напарник медлил. Мужчина в брюках, это совсем не то, что без оных.
Девушка, а теперь она вела весь спектакль, метнула на дружинника гневный взгляд – мол, что тянешь, фотографируй.
Для улучшения композиции, она вплотную прижилась к вахтовику, нежно улыбнулась.
Но, то ли это был с ее стороны перебор, то ли, натягивая брюки, мужичок заметил на милиционере вместо туфель кеды. Он на секунду замер и понял, что происходит – дружинник поднял фотоаппарат и сейчас сделает  фото.
– Что за херня?! – распрямившись, взревел сибиряк и оттолкнул от себя голую натурщицу.
Силища в нем была такая, что девушка отлетела в дальний угол комнаты.
– Вон! Пошли вон! – рассвирепел бугай, нервно переводя взгляд в поисках подходящего орудия для изгнания непрошеных гостей.
Однако первым такое орудие нашел дылда-мент. Грозный сибиряк разъярил его своим криком. Мент схватил со стола графин с водой, замахнулся им на вахтовика и едва не размозжил ему голову.
От чудовищного удара мужчину спас стул. Он успел защитится им, подняв перед собой. Графин разлетелся вдребезги, и в руках у мента оказалось еще более грозное оружие – обрубок толстого стекла с острыми краями.
Вахтовик мгновенно оценил опасность. Безбашенность озверевшего противника не оставляла сомнений в его решимости.
Мужчина выбежал на балкон, перемахнул через перила, на мгновение завис снаружи балкона и разжал ладони.
Мент с дружинником выбежали за ним, но мужчины уже не было. Они выглянули за перила. Этажом ниже, на крыше ресторана лежал сбежавший вахтовик. По счастью ресторан выходил за фасад гостиницы, и расстояние от его крыши до балкона не превышало пяти метров.
Вахтовик попытался встать и тут же припал на колено. По-видимому, он сломал ногу.
– Улетел парашютист, – язвительно проронил мент, отбросив в сторону обрубок графина.
– Что? Получил быстрее? – замахнулся он кулаком на напарника, но ударить не решился.
Лжеправоохранители вернулись в номер. Их напарница поспешно одевалась. Застегнув блузку, она обшарила карманы пиджака мужчины и нашла там кошелек. Улов оказался небольшой, всего несколько купюр. Девушка сунула их себе в сумочку, и продолжила одеваться.
– Жан, ну чо там? Есть лавэ? – заинтересованно спросил ее верзила-мент.
– Дебилы, вы чё так рано приперлись? – помедлив, выдала вместо ответа девушка.
– Его спроси, – мент снова замахнулся на напарника, – Боялся, мужик тебя чпокнет.
– А ты на что? Мозги не включаешь? – одевая туфли, хлестко упрекнула мента девушка, – или ты только кулаками мастак?
– Не... Ну я.., – промямлил верзила, – А, может, сами тут поищем? Где-то же спрятал этот жлоб свои бабки.
– Ты, Гена, совсем дурак или наполовину, – распрямилась девушка, – Валить от- сюда надо. Срочно. Или ты настоящих ментов будешь дожидаться?
– Жанна права, надо уходить, – поддержал девушку паренек-дружинник.
Он нервничал, говорил отрывисто, и его армянский акцент проявлялся особенно явно.
Гена на удачу открыл прикроватную тумбочку, заглянул под матрац кровати. Денег нигде не было.
Паренек-дружинник открыл входную дверь и остановился, ожидая товарищей. Гена прихватил со стола бутылку коньяка, и гоп-компания покинула номер.
По служебной лестнице они спустились этажом ниже к кабинетам сотрудников гостиницы. Рабочий день давно окончился, паренек-армянин огляделся по сторонам, и, убедившись, что их никто не видит, отомкнул дверь кладовой.
Компания проскользнула внутрь служебного помещения. Согласно дверной табличке это была кладовая, но там имелся и стол, и диван, и даже холодильник.
– Жан, ну так что насчет лавэ? Надо бы поделить, – с порога предложил девушке «мент».
– Поделим. Обмундирование сдавай, – оборвала его напарница, – Или ты так пойдешь? – кивнула она дылде на его ментовский наряд, – Одно слово: баклан. Не мог даже правильные шузы одеть, в кедах приперся. Из-за тебя спалились, – ткнула Гену в грудь Жанна.
– Это не я. Циркач мелкие туфЕли притаранил, пришлось свои кеды оставить, – оправдывался Гена, списав прокол на некоего Циркача.
Жанну такое объяснение не устроило, он хмыкнула и, пока Гена переодевался в обычную одежду, пересчитала украденные у вахтовика деньги.
Решение, как их разделить, она приняла единолично.
– Мне полтинник, Циркачу стольник,  а вам с Арой по тридцатке, – вручила она 60 рублей Гене.
От такого распределения добычи Гена аж присвистнул:
– С фига это? Мы работаем, Циркач где-то отсиживается. И тебе почему это больше?
– А потому, – не вдаваясь в объяснения, отрезала Жанна, – Или ты вахтовиков снимать пойдешь? А...?
Гена спорить не стал, сунул скомканные купюры в карман брюк и туда же попытался втиснуть прихваченную им бутылку коньяка, но Жанна вырвала трофей у него из рук.
– Это Циркачу, – водрузила она коньяк в центр стола.
Гена снял со стеллажа коробку и сложил в нее ментовскую форму. Жанна добавила в нее свою часть антуража – туфли на высоченных шпильках, красную кофточку, и браслетик под золото.
Теперь она надела берет, на ноги полусапожки, а поверх бежевой водолазки – неброский плащ. В таком наряде она походила уже не на секси из ресторана, а на скромную студентку.
Гена тоже перевоплотился кардинально: в заношенном свитере и вытянутых на коленях штанах он вернулся в свой привычный образ уличного хулигана.
Парнишка-дружинник снял повязку и свернул её пополам.
– А я что, совсем без денег? – напомнил он о себе.
Сказал он это негромко и не требовательно, как бы напомнил товарищам о допущенной ошибке.
Жанна подняла на Гену глаза. Тот пожал плечами.
– Так он же операцию сорвал! Какие деньги? Все «почеснаку», – Гена дружески похлопал напарника по плечу.
– Ты фотку себе сделай, – улыбнувшись, предложил ему Гена, – Это, Ара, тебе лучше всяких денег будет. Над кроватью повесишь, будешь на голую Жанку любоваться.
Парнишка-армянин на ехидство Гены не отреагировал и ответил ему, как и принято у кавказцев, со спокойным достоинством:
– Я не Ара, я Арам. И фото я не успел, – тихо и без обиды произнес он так же, как и задал перед этим вопрос о своих деньгах.
Жанна же от пошлого предложения Гены взорвалась. Она, выхватив у Арама фотоаппарат, вскрыла его, засветив пленку.
– Фиг вам, а не мою фотку! Давай, Крокодил Гена – быстро Аре десятку!
– Ну идет-идет, – ретировался Гена, достал из кармана скомканные десять рублей и вручил Араму.
Компания покинула кладовую. Первой ушла Жанна, за ней Гена, потом Арам. Он запер дверь, тихо спустился в холл отеля и вышел на улицу.
Пока в гостинице «Жемчужина» развивались бурные события, в доме начальницы общепита Киры поднимали бокалы за её младшего сына.
Первой покинула день рождения Клавдия Ивановна. Она устала и отправилась в свою квартиру. Последней ушла спать Кира. Она до полуночи беседовала с Юрой. На работе Кира предупредила секретаршу, что придет попозже. Хорошо отлаженный механизм общественного питания не требовал постоянного присутствия начальницы. Все, что надо, могли решить ее заместители.
Утром следующего дня один из её помощников – Ашот проводил сверку продуктов на складе пищекомбината. Здесь формировали заказы городских точек питания. Имелась на пищекомбинате и собственная столовая.
В межсезонье она работала в ослабленном режиме. Но, тем не менее, работала. Пара кухонных работниц производили раскладку закусок. Одна из них нарезала лук, вторая вскрыла жестяную банку сельди Иваси. Ее содержимое немало удивило работницу.
– Валюха, смотри, – позвала она напарницу.
Та подошла. Пару секунд работницы в недоумении смотрели на банку. Вместо сельди она была заполнена черной икрой. Валюха взяла икру на кончик ножа, попробовала на вкус.
– Настоящая, – размышляя, произнесла Валюха, зачерпнула из банки вторую порцию икры, передала напарнице.
Та отведала деликатес. Работницы вопросительно посмотрели друг на друга.
– А ну, открой другую, – предложила Валюха.
Напарница вскрыла следующую банку. Там тоже  вместо сельди оказалась икра. Валюха прочла на банке этикетку: «Сельдь Астраханская».
– Так... Эти себе возьмем, а я со склада другие принесу, – приняла она решение.
– Спрячь, и никому ни слова, – передала она банки напарнице, поправила чепец и отправилась на склад.
Когда она вошла, Ашот и кладовщик, которого уважительно именовали Степаныч, сидели за письменным столом. Ашот изучал какую-то бумагу, а кладовщик давал ему пояснения.
Валя несмело подошла и остановилась в ожидании паузы для своей просьбы. Наконец кладовщик поднял на нее глаза.
– Ты что, не видишь, я с начальником разговариваю? – укорил он бестолковую работницу.
Умудренный годами работы Степаныч знал правила общения с начальством. Главные из которых: «не лезь поперек батьки в пекло» и «не встревай в разговоры старших». Валя же этих правил не знала, и это сыграло с ней злую шутку.
– Мне только взять сельди, – поспешно выдала она, зачем пришла.
Кладовщик кивнул на полку с банками – бери и уходи, но, что-то сообразив, он изменил свое решение.
– Ты же брала. Если тухлые, будем всю партию менять.
Валя замялась. Присутствие на складе Ашота лишило её уверенности.
– Они не совсем..., – ответила она уклончиво.
Проницательный Ашот сходу заметил странную робость кухонной рабочей.
– Говори прямо, что случилось? – по-свойски спросил он её, как бы желая помочь в проблеме.
– Ничего не случилось, – попыталась уйти от ответа Валя, – Если больше взять нельзя, я пойду.
Ашот ее остановил.
– Не юли. Я все равно узнаю, – с нажимом произнес он, – Домой селедки ты бы и так взяла, без разрешений.
– Там не селедка, – замялась Валя.
– А что там? – начал допрос Ашот.
Не ответить ему или пытаться что-то скрыть стало невозможно.
– Там икра. Черная, – обреченно выдала Валя.
– В банках с сельдью? – заинтересованно уточнил Ашот.
– Вместо нее.
– Во как! – удивился Ашот и встал из-за стола.
– Пойдем, покажешь, – по-хозяйски распорядился он, – Молодец, что сразу пришла.
Ашот и Валя направились на кухню. Степаныч тоже поднялся, но Ашот его остановил:
– Занимайся своими делами.
Ашот с работницей вошли на кухню. Увидев начальника, напарница Вали тут же выставила на столешницу вскрытые банки. Поникший вид Вали без слов объяснял, что произошло.
Ашот отогнул крышку банки, пальцем зачерпнул из нее икры, попробовал на вкус.
– Будем возвращать..., – смакуя икру, объявил он, составил банки одну на другую и вышел с ними из кухни.
– Как же! Возвращать они будут, – в сердцах обронила Валюхе напарница.
Работникам, непосвященным в сложные дела  руководителей, представляется, что начальство получает все легко и просто. На самом деле, свои барыши те, как правило, добывают хитроумными способами.
Ашот принес банки на склад, выставил на стол. Степаныч с интересом поджидал босса.
– Икра, – ткнул в банку пальцем Ашот, – надо посмотреть, что в остальных. У тебя их сколько?
– Двадцать банок. Вчера получили, – оглянувшись по сторонам, пояснил кладовщик, встал из-за стола, и они с Ашотом прошли вглубь склада, где поштучно пересчитали упаковки астраханской сельди.
Возле одного из стеллажей Степаныч заметил праздно сидящего рабочего. Нагруженную картофелем тележку он поставил у стеллажей, а сам уселся на пустой ящик.
В обычной ситуации Степаныч не придал бы этому значения, но в присутствии Ашота он проявил служебное рвение.
– Ты чё расселся, – окликнул он рабочего.
– Так «Требование» надо подписать, – встрепенулся работник, быстро поднялся и принес кладовщику стандартный листок.
– Неделю работаешь, а не выучил. «Требования» я подписываю все разом, а не каждую по отдельности. Забыл что ли? – быстро черкнул подпись Степаныч, – Давай, живо вези на кухню.
Работник сунул бумагу в карман халата и удалился. Ашот и кладовщик продолжили стоять у банок с сельдью. Ашот достал складной нож и прорезал крышку банки. В ней была черная икра.
Не говоря ни слова, они с кладовщиком вернулись к столу. Ашот поднял трубку телефона.
– Кире будешь звонить? – залебезил кладовщик.
– Э-э-э .., зачем? Тигран в баре продаст, – беспечно объяснил кладовщику Ашот, подразумевая и его интерес в этом деле.
Умудренный Степаныч кивнул в знак согласия, но решил подстраховать свое участие. Мягко, в виде совета, он повторил свое предложение.
– Кире бы все-таки надо сообщить. Нехорошо может получиться... Начальство!
Ашот понял намек и, уже набирая телефон Тиграна, подтвердил кладовщику его участие в доходе от махинации.
– Степаныч-джан, а я что, тебе не начальство? Сказал, не обижу, – произнес он твердо.
Такой ответ кладовщика не устроил. Он красноречиво кашлянул и, почёсывая затылок, продолжил раздумывать.
– Ладно. Эти возьми, – ткнул в открытые банки Ашот, – У тебя женщина молодой есть, будете кушать. Икра для тонуса хорошо. Поднимает, – подмигнул он Степанычу.
Тот кивнул, что согласен получить свою долю банками, и вопрос разрешился.
Ашот умело решал дела. И не только в системе общепита. За эти способности Кира и держала при себе проворного помощника Ашота.
Должность он занимал неприметную, отвечал за сбыт продукции. Но все знали, что именно он правая рука всесильной начальницы.
А вот Тиграна, своего младшего брата, Ашот устроил на весьма доходное место – директором валютного бара-ресторана. Кира не допускала семейственности в системе управления ее ведомства, но для Ашота сделала такое исключение.
Теперь Ашот вполне обоснованно полагался на Тиграна. В валютном баре несложно провернуть комбинацию по продаже «левой» икры. Денег это сулило немало, могло хватить на подержанный Жигуль.
Ашот рассчитывал, что это будет нехитрая операция, но те, кто как бы по ошибке поставили на склад Пищекомбината банки с икрой вместо сельди, задумали весьма сложную игру.
Пока Ашот и кладовщик обсуждали как им поступить с «левой» икрой, скучавший до этого рабочий склада выкатил тележку за двери, но прикрыл их не до конца, стоял и наблюдал за ними. Намерения Ашота понять было не сложно по его жестикуляции.
Рабочий снял трубку с висевшего на стене телефона, набрал номер и произнес:
– Он клюнул... Помощник начальницы Ашот. У него черная Волга 27-720, выезжать будет с грузового двора.
Не дожидаясь ответа, рабочий повесил трубку и покатил тележку с картошкой в направлении кухни.
Ашот беседовал с братом более обстоятельно. Как только тот ответил, он сразу перешел к делу:
– Слышь, Тигран, купи в магазине двадцать банок селедки по два кг и привези на Пищекомбинат, – выдал он брату указание.
Тигран удивился такому заданию, начал расспрашивать, зачем это надо, но Ашот его остановил. Все объяснения он сделает потом, а сейчас он ждет его с банками.
Тигран снова запротивился, стал канючить, что у него нет пропуска и он не сможет занести на комбинат банки из магазина.
Ашот начал злиться, перешел на армянский, обозвал Тиграна тугодумом.
– Какой пропуск? Я сам к тебе выйду! Давай, одна нога там, другая здесь, – скомандовал он строго и повесил трубку.
– Скоро будет, – перевел он кладовщику с армянского на русский свой разговор с братом, – Давай грузи, – показал он на стеллаж с банками «премиальной сельди», – отвезем банки на проходную, там с Тиграном обменяемся.
Ашот проводил свою шкурную операцию, а сочинский отдел КГБ проводил свою в интересах ведомства. Руководили этой операцией из Москвы.
Звонок работника склада – осведомителя КГБ- запустил её очередной этап.
Неискушенным обывателям представляется, что операции спецслужб сложны и хитроумны. Так бывает. Но чаще они весьма незатейливы. Исполняют их не супергерои, а рядовые сотрудники отделов. А еще в любой громоздкой структуре, коей и являлась госбезопасность, существует длинная цепь подчинения, и проявлять личную инициативу никто не решается. В случае неудачи инициатива наказуема, а в случае успеха награду получит начальник.
Приняв звонок от осведомителя, майор сочинского отдела КГБ отправился с докладом к начальнику. Тот созвонился с кем-то вышестоящим, получил инструкции, и выдал их сотрудникам. Время шло, гебешники совещались, а Ашот свою операцию практически завершил. Степаныч загрузил в тележку банки с икрой, и они с Ашотом привезли их на проходную комбината. Там их дожидался Тигран.
Уложив руки на вертушку турникета, он постукивал по ней ладонями.
– Привез? – спросил его Ашот.
– Ты сказал - я сделал. В машине лежат, – распрямился Тигран.
– Молодец, – похвалил брата Ашот, – Щас обменяем твои банки на наши, – толкнул он вертушку проходной.
Она оказалась закрытой, Ашот заглянул в окошко вахтера.
– А он ушел. Попросил меня тут побыть, – пояснил отсутствие вахтера Тигран.
– Как ушел? Куда? – проявил начальственный гнев Ашот.
– Через дорогу пошел, в магазин. Пивом затариться. Закуска у вас тут есть, а пива нет, – рассмеялся Тигран.
Ашот по-армянски выругался. Не злобно, а так – для придания живости.
– Может и лучше, что его нет, – просунул он пару банок из тележки под турникет.
Степаныч последовал примеру начальника. На стороне Тиграна быстро выросла горка из банок.
– Ашот, чё за цирк ты устроил? Я такие же привез, – сдвинулся в сторону Тигран, освобождая для банок место.
– Нет брат, не такие. Забирай, – продолжил двигать банки по полу Ашот.
Тигран составил из банок стопу и понес её перед собой, как носят на стройке кирпичи. Обратно он принес такую же стопку банок из машины.
Обмен произвели всего за несколько минут, еще до прихода вахтера. Банки с икрой Тигран повез в бар, а купленная им в магазине сельдь заняла место на складе Пищекомбината.
Спустя час Ашот выехал из ворот комбината, проехал метров сто, и его остановил гаишник. Сразу за милицейским авто стоял белая «Волга». Ашот покривился, съехал на обочину и вышел навстречу милиционеру.
– Как-то это неправильно, – промелькнуло у него в голове.
– Капитан Касатонов, – откозырял Ашоту гаишник, – Ваше водительское и техпаспорт.
– Что-то не так? Я лишь выехал, – прощупывая ситуацию, дружелюбно начал Ашот, неспешно вынул и передал гаишнику документы.
Тот взял их и направился к впереди стоящей Волге. Из нее как раз вышли двое в штатском.
Гаишник показал им документы, и штатские подошли к машине Ашота. Один из них, бравой военной выправки, заглянул в салон, второй, постарше, обошел машину.
– Багажник откройте, – подозвал он Ашота.
– Э..., – поднял ладонь Ашот, – Там ничего. Пусто. А вы кто? ОБХСС?
Вопрос Ашота вызвал у того, что постарше, кривую ухмылку.
– Госбезопасность, – предъявил он Ашоту красные корочки и повторил свое требование.
Ашот пожал плечами, отомкнул замок и поднял крышку багажника.
Там ничего кроме запаски не было. Гебешники переглянулись.
– Вы же здесь работаете? – в упор глядя на Ашота, спросил его старший.
– Здесь. А где еще? – простецки отреагировал Ашот, – Есть проблема?
– Проблема? – задумчиво задал самому себе вопрос гебист, пытаясь уловить реакцию Ашота, и, чуть помедлив, продолжил:
– Экскурсию нам проведете? На ваш склад, – с прищуром посмотрел он в глаза Ашоту, но умудренный жизнью армянин лишь улыбнулся, не проявив и йоты волнения.
– А всё. Склад до часу, – постучал пальцем по циферблату часов Ашот, – Никого нет.
– Но мы то с вами есть... Заведующую пригласим, – с долей ненависти произнес старший гебист, документы Ашоту не вернул и кивнул напарнику идти в их машину.
Сотрудники КГБ сели в служебную Волгу. Старший кашлянул, расслабился и снял трубку радиотелефона. Его бравый напарник в ожидании звонка, напротив, напрягся.
– Прокол. Гарантированно выдадут тюлей. Доложим обстановку, получим новые указания, – пояснил ему старший.
Бравый напарник кивнул, что готов к новому указанию, раз предыдущее выполнить им не удалось. Старший усмехнулся.
– Сначала тюлей получим, – поднял он палец.
Гебист созвонился с начальником, кратко объяснил ситуацию и получил новые указания. Временами он отвечал: «так точно», «понял», «обязательно выясним и проверим».
Завершив беседу, он объявил:
– Двигаем с армянином на их склад, хотя, уверен, что там уже пусто. Видишь, как он держится. Главное – найти банки с икрой. Результат нужен сегодня, иначе кердык. Такие дела, – развел он руками, – Враги не дремлют.
Гэбисты вышли из машины и направились к Ашоту.
Изображая безразличие, он расслабленно сидел в своей Волге, и только глаза выдавали напряженную работу мыслей в его голове.
***
Виталий в этот день появился на работе ближе к обеду. Строгого режима работы у него не было, особой ответственности тоже. И хотя должность завхоза не престижна, получить ее в лучшей сочинской гостинице «Жемчужина» совсем не просто. Виталия же взяли и без опыта работы, и без минимального обучения. Приложила к этому руку мать Виталия – Кира. Для нее это не стоило ничего. Достаточно было лишь ее звонка директору гостиницы, и все тут же решилось.
Должность завхоза для сына начальницы Общепита просто придумали. Раньше ее не было. Кладовщица и кастелянша вполне справлялись с этими делами, но Виталию выделили кабинет, и он «маневрировал» между различными службами гостиницы.
То, чем занимался Виталий, было скорее досугом, чем работой. Кира устроила сына на работу вынужденно, при весьма неприятных обстоятельствах.
Виталий относился к детям, о которых говорят – ребенок обоих родителей. Черты лица он получил от отца, такие же мягкие и приятные. Конституцией же пошел в мать – стройный, спортивный. От нее же Виталию передались скрытность и умение манипулировать людьми. Еще он мог проявить жесткость, если не сказать жестокость, как по отношению к другим, так и к самому себе. Окружающие ее не замечали. По крайней мере, сразу. Она маскировалась за присущим Виталию мягким обращением. Это качество он унаследовал тоже от отца.
Еще школьником Виталий сбежал из турпохода, поехал в Ростов и поступил в цирковое училище. Стать цирковым клоуном он мечтал с детства. Когда все это выяснилось, Кира поехала в Ростов и разрушила, как она считала, глупые планы сына. Виталий вернулся домой, окончил десятый класс и поступил в московский вуз.
Замечание младшему брату о возможностях пуститься в бега с паспортом, Виталий сказал неспроста. У него опыт такого побега был.
Поначалу учеба в московском универе у Виталия шла успешно. Он сдал сессию, вернулся домой и решил поработать во время каникул. Многие студенты поступали так: подзаработать собственных денег считалось престижным. Виталию приглянулась работа бармена, и Кира устроила его в ресторан «Жемчужины».
В Москву Виталий уехал лишь в начале октября, а уже в первых числах января вернулся.
– С учебой полный порядок, – объяснил он домочадцам, – экзамены сдал досрочно.
Клавдия Ивановна порадовалась за внука, Леонид Семенович вникать в дела с обучением не стал. Он и в школу-то, где обучались дети, ни разу не заходил. Только Кира с недоверием отнеслась к заверениям Виталия. Она позвонила в университет, и вскрылось истинное положение. Занятия он не посещал, зачетную сессию пропустил, и его не допустили к экзаменам. Теперь исправить что-либо было поздно, дальше отчисление.
Кира не делала упреков в «пустой след», она предпочитала рациональность, и Виталий попросил мать устроить его на работу, снова в «Жемчужину». Теперь он, правда, хотел получить именно должность, а не место в баре. Со своей стороны он обещал взять академ и продолжить учебу в Москве через год.
***
Виталий вошел в холл гостиницы и направился к стойке регистрации. В замшевой куртке, джинсах и светлых туфлях он скорее походил на отдыхающего, чем на сотрудника «Жемчужины».
– Всем привет, – положил он ладони на стойку регистрации.
Хмурая девушка в деловом костюме кивнула Виталию вместо приветствия, и он переключился на её напарницу.
– Как поживает мой Светик–Семицветик? – улыбнулся Виталик юной блондиночке.
– Хорошо. Работаем, – смутилась девушка, и на её щеках проступил легкий румянец – верный признак влюбленности.
Она сняла с крючка ключ и положила перед Виталием.
– Это от кабинета, а от кладовой ты не сдавал.
Виталий похлопал по карманам куртки, на секунду задумался.
– Дома оставил, – произнес он беспечно и повернулся уходить.
Напарница Светы, следившая за их переговорами, незаметно толкнула её в бок – мол, действуй. Света встрепенулась, и, собравшись с духом, окликнула Виталия.
– Я принесу ключ. Ну, забыл, – повернулся он к девушке.
Она замялась, и потом высказала заученную фразу:
– В Юбилейном «Москва слезам не верит» идет. Мне два билета достали...
– Ты что, меня в кино приглашаешь? – мило улыбнулся юной девушке Виталий.
– Да..., Если ты не против… На восемь вечера, – выдала сразу все, что заготовила Света предмету воздыхания и для уверенности вынула из кармана два билета.
– Тогда с меня кофе с шоколадкой. Любишь сладкое? – бросил щеголь на девушку заинтересованный взгляд.
Света кивнула головой, и Виталий улыбнулся ей в ответ.
– Пойдем, у меня есть, – предложил он мягко.
– А работа..? – засомневалась Света, идти ей с Виталиком или нет.
– Я одна справлюсь, – незаметно тронула Свету локтем напарница, что та должна действовать решительнее.
– Ну так что? Идем? – более настойчиво спросил Виталий.
Света вышла из-за стойки.
Они спустились этажом ниже, прошли к двери с табличкой «Кладовая». К той самой, где вчера переодевались Жанна с подельниками после неудачного развода вахтовика.
Виталий отомкнул дверь, пропустил Свету вперед.
– Настоящий кабинет, – осмотрелась по сторонам Света, – только ведь кофе здесь нет.
– А я же шоколадку обещал. Как в кино, – весело произнес Виталик, рассматривая оставленную ему Жанной бутылку коньяка.
Света неуверенно села на краешек дивана и сложила руки на коленях, в ожидании предложений от кавалера. Он откупорил бутылку.
– Коньяк будешь? – взял он со стеллажа стакан.
– Нет. Ты что?! Я на работе, – повела плечами девушка.
– Я тоже не на прогулке, – улыбнулся Виталик, наливая в него до половины коньяк.
– Ну, давай, – вручил он стакан девушке.
Она приняла стакан из его рук, не решаясь как ей поступить дальше.
Виталий оставил её, пошел и запер на ключ входную дверь.
– Чтобы нам не никто не помешал, – пояснил он, вернувшись к Свете. Она так и сидела со стаканом в руке.
– Помочь? – взял он ее руку, направляя стакан ко рту.
– Не надо. Я сама, – высвободила ладонь Света и сделала пару глотков коньяка.
С непривычки она закашлялась.
– А закусить нечем..., – Виталик забрал у девушки стакан с остатками коньяка, поставил на стол и тут же начал ее целовать.
Света сжалась. Хаотичные поцелуи Виталия не вызывали у нее взаимности. Но его это не интересовало, он завалил девушку на диван, запустил руку ей под юбку.
– Не надо, пожалуйста, – без усилия попыталась остановить его девушка. Но превратившийся в мужлана парень потерял над собой контроль, грубо придавил ее к дивану и в момент, с силой порвал на ней колготки и нижнее белье.
– Щас... Будет сладко-сладко.., – Виталий спешно расстегнул джинсы.
Света попыталась вырваться, но он навалился на нее всем телом.
– Ты же хотела, – сделал он резкое движение, девушка вскрикнула.
Спустя четверть часа они молча сидели на диване. Виталий придвинулся к Свете вплотную, но нежности не проявлял. Он положил ладонь на её колено, и по сути удерживал её. Она же едва сдерживала слезы, перебирала пальцами порванные колготки и вздрагивала.
– Свет, ну ты же сама... Я, правда, не знал, что у тебя «кино» в первый раз, – улыбнулся расстроенной девушке наглец, будто речь шла о забавном недоразумении.
Свету его слова не успокоили и не ободрили.
– Я думала... Мы... У нас..., – начала она всхлипывать.
– Ладно, ну все уже, – с нажимом произнес Виталий, подводя итог случившемуся.
– Мне пора, – встав с дивана, вынул он из кошелька 10 рублей, – Это на колготки. Как-то они порвались, – положил он деньги на стол.
– А можно я здесь еще посижу, – подняла на Виталия несчастные глаза Света.
– Посиди. Только недолго. И причешись, – подбадривая девушку, пошевелил он волосы у нее на голове, отстранился и посмотрел на часы.
У Виталика была назначена встреча. На нее он уже опоздал и потому быстро спустился в холл гостиницы.
Напарница Светы подняла на него глаза.
– Светик скоро будет, – упредил её вопрос Виталий и собрался уже уйти, но его заинтересовала необычная картина.
В холле за журнальным столиком расположились милиционер и крепкий мужчина средних лет. Нога у мужчины была в гипсе, рядом с креслом стояли костыли. Крепыш что-то объяснял милиционеру, а тот записывал.
– Эт чё такое? – кивнул девушке на мужчину в гипсе Виталий.
– Это? – поморщилась девушка, – Инцидент вчерашний. Мужик напился, устроил в номере разгром. Стул сломал, графин с водой вдребезги, а потом с балкона сиганул.
– Ну, бывает. А мента зачем вызвали? – как из любопытства продолжил расспросы Виталий.
– А чувак платить не хочет. Он видите ли заслуженный работник, вахтовик.
– За стул что ли вахтовик не может заплатить? – не поверил Виталий.
– Стул – ерунда. От воды из графина паркет в номере поднялся. А это уже не хило получилось. Мы ему счет за ремонт выставили, а он ментов вызвал. Говорит, на него бандиты напали. Такое несет: какая–то девушка из ресторана, а с ней мент. Глюки, короче.
– Ну-ну, бандиты... Пусть платит. Аферист, – Виталий бросил быстрый взгляд на вахтовика и вышел из гостиницы.
Там он пересек площадь и ускорил шаг по дорожке сквера. Навстречу ему шла Жанна, они встретились и остановились напротив друг друга.
– Ты зачем тут? Я же сказал, лишний раз возле «Жемчужины» не светиться, – мягко произнес Виталий, но от этого его хамский упрек только усилился.
– А ты на часы смотришь? – нервно отреагировала на укор в свой адрес Жанна, – Я полчаса тебя прождала. Мы идем в ресторан?
– Да ну? Прождала? Рассказать мне ничего не хочешь? – Виталик пристально посмотрел в глаза Жанне, – Это не твой клиент в гипсе у нас в холле сидит, заяву на тебя пишет?
– Да ты чё? – перепугано отстранилась Жанна, – Я ваще ни при чем. Это Крокодил с Арой упороли.
Жанна хотела объяснить, как все произошло, но Виталий ее оборвал.
– Эта тема закрыта. Приехали. И скажи Араму, пусть ваш ментовский маскарад из кладовки уберет и ключик мне сдаст.
Виталий развернулся и, не попрощавшись, зашагал в обратную сторону. Жанна присела на скамейку сквера.
– Тварь, – глядя под ноги, раздраженно произнесла она.
Открыв сумочку, она бросила туда стольник. Свернутую в трубочку купюру она сжимала в ладони и хотела вручить Виталику его долю в качестве сюрприза.
Жанна и до этого сталкивалась с прохладным отношением к ней Виталия, а теперь это перешло в открытое хамство.
Но в данный момент не это обеспокоило ее.
– Что, если милиция прямо сейчас начнет меня разыскивать? – пронеслось в голове у Жанны, – А в кладовой гостиницы остались мои вещи. Надо их оттуда забрать. В особенности этот дурацкий браслет.
Ценности в нем не было никакой, дешевая подделка под золото. Но он мог стать важной уликой. Этот браслет ей подарил Виталий в начале их знакомства и сделал на нем гравировку: «Лучшей на свете Жанне от Циркача».
Действовать она решила немедленно. Ключ от кладовой лежал у неё в сумочке. Арам уехал на два дня к тетке в Туапсе и оставил его ей.
Жанна планировала вернуть этот ключ Виталию, но тот не дал сказать ей и слова.
Она встала со скамейки и пошла в гостиницу. Попасть туда можно было минуя холл, через служебный вход.
Спустя несколько минут Жанна вставила ключ в дверь кладовой, но он не повернулся. С тем же результатом она сделала повторную попытку и слегка потянула за ручку. Дверь оказалась не заперта. Жанна вошла внутрь.
Там на диване сидела белокурая девушка, а на столе стояла початая бутылка коньяка.
– Вы к завхозу? – встрепенулась девушка.
– Да..., – разглядывая девушку, протяжно ответила Жанна.
Юную блондинку она узнала сразу. Жанна видела ее несколько раз в гостинице за стойкой регистрации. Необычным был только ее вид. Перепуганная девушка сидела без чулок и без обуви. В руках она держала губку и банку с водой, и при появлении Жанны поспешно убрала их за спинку дивана.
Жанна бросила взгляд на диван. Девушка губкой пыталась удалить с него пятно крови, но от воды оно размылось еще больше.
Все было очевидно. Жанна сочувственно посмотрела на белокурую девчушку. Ни ревности, ни злости у Жанны не возникло. Только жалось к этой юной глупышке, и где-то к самой себе.
– Виталий Леонидович будет позже, – вытерла руки о платье блондинка, ожидая, что посетительница уйдет.
– А он нам не нужен, – спонтанно произнесла Жанна, не вкладывая двойного смысла в свои слова, но второй, главный смысл, она не только высказала, но и приняла для себя окончательно.
– Тебя как зовут? – по-свойски спросила она девушку.
– Светлана, – застенчиво представилась блондинка.
– Вот и хорошо. Ты не против, если я посмотрю настольную лампу себе в номер? – пояснила Жанна зачем пришла.
Света возражать не стала. Жанна осмотрела на стеллаже пару настольных ламп, и одновременно успела вытащить из нужной коробки спрятанный там браслет.
Из гостиницы Жанна вышла, как и заходила, через служебный вход. Настроение у нее испортилось окончательно. Она спустилась к морю, вынула из сумочки браслетик, прочла на нем гравировку, и что есть сил забросила в море.
– Козлина, – произнесла она вслед улетевшему подарку.
Браслет, а с ним и все прошлые отношения с Виталием «пошли на дно».
***
В отличие от милиции, где никто не собирался всерьез заниматься заявлением вахтовика – таких «пьяных» дел на курорте случаются сотни, – в сочинском отделе КГБ развернули активную деятельность по поиску черной икры в банках для сельди.
Знай Ашот, куда ведут нити от этих банок, он не подошел бы к ним на пушечный выстрел. Но Ашот этого не знал. Поговорка «знал бы прикуп, жил бы в Сочи» не сработала. Ашот жил в Сочи и знал здесь всё и всех, но в этом деле прокололся. Жадность пересилила интуицию.
Обнаружив в банках из-под сельди икру, Ашот просчитал естественный вариант ее происхождения. Некоторое время назад КГБ разоблачил группу мошенников, промышлявших вывозом черной икры за границу в банках из-под рыбных консервов. Фигуранты этого дела – директор сочинского магазина «Океан» и его подельники – уже сидели. Уголовные дела закрыли.
Ашот решил, что к ним на комбинат попали «заблудившиеся» банки из партии тех давних поставок. Ну, как было не срубить по-легкому денег?
На первом шаге Ашот обошел гебистов и увел икру у них из-под носа. Но госбезопасность устроена так, что в случае ошибки она мобилизует мощнейшие ресурсы. Шансов у Ашота противостоят системе КГБ просто не было .
Он еще ходил с сотрудниками КГБ по складу пищекомбината, а другая группа гебистов уже опрашивала Тиграна.
Они приехали в его бар, попросили показать им складские помещения. Банки тут же нашлись.
Теперь Тигран сидел с одной стороны стола, а гебисты расположились с другой. Двери промышленного холодильника были распахнуты, и на столе стояла вскрытая банка с черной икрой. На полках холодильника лежали такие же.
Один из сотрудников писал текст опроса, зачитывая его Тиграну.
– … данное действие классифицируется как контрабанда.
– Э-э-э, какая контрабанда, – возмутился Тигран, – Я же вам говорю, в магазине купил. Я не рентген, через банку смотреть. Вы открыли, – показал он на вскрытую банку, – теперь вижу.
– И в каком магазине вы их купили? – напористо спросил Тиграна гебист.
– В «Океане». В каком еще? Чек есть. Можете у продавца спросить, – отбил «атаку» Тигран.
– А на Комбинат питания зачем приезжали, – вступил в допрос второй особист, стараясь показать, что им все известно. Но Тигран и на этот вопрос лишь покривился.
– Приезжал, да, – легко согласился он с гебистом, – Просто. К брату. Я весь день туда-сюда. Клянусь. У нас все честно. Замков нет... Надо – можно взять, – обвёл он руками ящики с дефицитным алкоголем, намекая, что для сотрудников КГБ это все доступно и бесплатно.
Гебисты переглянулись, но не для того – брать или нет у Тиграна взятку. Они поняли, что умного армянина просто так не расколоть.
– Придется поехать с нами, – вынес вердикт старший госбезопасник.
– Зачем ехать? Куда? У меня работа, – запротестовал Тигран.
– У нас тоже, – пожал плечами гебист, подразумевая что работа у каждого своя, и она разная.

       Глава 2. Многосвязные люди
Кира проводила совещание. По вторникам она собирала расширенный состав сотрудников общепита.
Такие совещания проводят не ради управления. Эффективнее давать указания лично. Главное в общих совещаниях – их публичность. Кира искусно владела этим механизмом. Кого-то из сотрудников она хвалила, и тогда остальные тоже старались проявить себя ради этой «награды». Кого-то ругала. А что может быть хуже публичной «порки»? Этого опасались и старались избежать. Механизм общих совещаний у Киры работал безупречно. Она умела их проводить.
Пока начальница выдавала сотрудникам указания, секретарша Раечка болтала с её водителем Славиком. Улыбчивый парень умел не только водить машину, но был еще и прекрасным собеседником. Тактичный, с чувством юмора, всегда в хорошем настроении, он заражал своим позитивом.
В приемной тихо мурлыкало радио, диктор вещал о встрече Генсека Брежнева с очередной африканской делегацией.
Звякнул телефон, Рая сняла трубку. Абонент хотел поговорить с начальницей. Рая вежливо предложила ему подождать на линии:
– Кира Юрьевна закончила совещание, и скоро сможет ответить.
О том, что совещание завершилось, Рая поняла по шуму двигающихся стульев в кабинете начальницы. Абонент предпочел перезвонить позже. Рая аккуратно уложила трубку на аппарат.
– А у нас зазвонил телефон. Кто говорит? Слон? – шуточно продекламировал Славик детский стишок и по-свойски спросил:
– Эт кто звонил? Из Москвы? Ты прям вытянулась, как сержант по команде смирно, – подмигнул Славик секретарше.
– Много будешь знать – скоро состаришься, – не стала отвечать Рая, встала из-за стола и направилась в кабинет начальницы. Оттуда как раз стали выходить сотрудники.
В кабинете у Киры оставался директор приморского кафе. Рая вошла и остановилась у двери. Так она поступала, если для начальницы была срочная информация.
Кира подписала директору кафе какой-то документ, и он сразу ушел.
– Начальник УВД звонил. Просил с ним связаться, – коротко доложила Рая, – Набрать его?
– Не надо. Я сама, – подняла ладонь Кира.
Рая кивнула и вышла.
Час спустя Кира подъехала ко входу в парк. Славик остался в машине, а она направилась вглубь парка. Здесь царило умиротворение. Зимние парки очень хороши, безлюдны и молчаливы. Кира замедлила шаг. Не хотелось торопить время покоя и уединения. Предложение начальника УВД встретиться в неформальной обстановке ничего хорошего не сулило. Беседа не будет приятной.
Кира прошла мимо шахматного павильона. Пара пенсионеров играли там в шахматы.
– Просто сидят и убивают время, – бросила она взгляд на статичные фигуры игроков. – А, может, они им как раз наслаждаются?, – переиначила она свою мысль с негатива на позитив.
На этом философские рассуждения у начальницы Общепита закончились, впереди она увидела Николая Сергеевича Ткаченко – начальника УВД. Он сидел на парковой скамейке и поднялся ей навстречу.
Кира подошла, и они поздоровались.
– Прогуляемся, – предложил начальник УВД, – Не хотел приглашать вас в наше заведение. С нами встречаться не любят.
Кира улыбнулась словам Ткаченко, и они неспешно двинулись по аллее.
– Ну, почему же не любят? Я Вам всегда рада, – искренне выразила Кира свое отношение к милицейскому начальнику.
– Да нет, – скрестил руки Николай Сергеевич, – У других в бочке мёда попадается ложка дёгтя, а у нас всё наоборот. Сплошной дёготь, и так..., – показал он пальцами как берут что-то мелкое, – когда-никогда, ложечка мёда.
– Не пугайте, – настороженно произнесла Кира, ожидая услышать плохие известия.
– Я бы рад, но, увы, – вздохнул Ткаченко, – Вам, наверное, еще не доложили о проверке вашего бара?
– Нет, – удивилась Кира, – А когда это было?
– Вот, – показал рукой Ткаченко, что все произошло прямо перед их встречей, – Час назад. Директор бара задержан. Только это не мы, госбезопасность сработала. Нам уже постфактум сообщили.
Начальник УВД рассказал Кире о найденных в баре у Тиграна банках с черной икрой.
– КГБ серьезную статью будет предъявлять. У Вас, Кира Юрьевна, насчет этой икры есть какие-то мысли? – остановился он у парковой скамейки, предлагая поговорить сидя.
– У нас? Икра? – в сомнении произнесла Кира, присаживаясь на скамейку, – Думаю, случайно попала. Перепутали. Помните нашумевшее дело – в «Океан» икру поставляли под видом бычков в томате.
Кира ответила сходу. Она понимала, Ткаченко пригласил ее не для расспросов. Он решил ей помочь, потому и пригласил.
Дружбы, в полном понимании этого слова, между ними не было. Скорее, у них сложились добрые отношения. Начались они, правда, как в поговорке, что добрыми намерениями услана дорога в ад. Не приносят такие дела пользы.
Кира же осуществила по отношению к начальнику УВД обычное злодейство. Но сделала она его умело, и вышло так, что в итоге Ткаченко оказался благодарен Кире «по гроб жизни».
Он тогда занял кресло начальника УВД, а она заведовала сочинским рестораном. Должность заведующей весьма доходная и уважаемая, но Кира хотела двигаться наверх, а для этого нужны были связи. Обрасти ими не просто. Кире же подходили любые средства, и, когда дочь начальника УВД пришла устроиться в ее ресторан официанткой, то она с радостью ее приняла. Девочка, в тайне от отца, хотела подработать во время студенческих каникул.
Спустя пару недель Кира поставила дочь Ткаченко обслужить армянскую свадьбу на четыреста персон. И так вышло, что у неопытной девчушки образовалась недостача на гигантскую сумму в 600 рублей.
Недостачу Кира организовала искусственно, манипулируя позициями основного и дополнительного заказов. По факту растраты принципиальный Ткаченко обязан был возбудить уголовное дело против собственной дочери. Но на помощь пришла спасительница Кира. Она умело покрыла недостачу за счет устроителей свадьбы. Договорилась с ними о дополнительных чаевых по два рубля с персоны.
С тех пор и сложились добрые отношения у Киры с начальником УВД. Сработали эти отношения и сейчас. Николай Сергеевич решил помочь Кире выйти из опасной ситуации или по крайней мере предупредить её.
– Увы, Кира Юрьевна, в случайность с появлением икры в вашем баре я не верю, – постукивая пальцами, высказал ей свое мнение начальник УВД, – Очень уж молниеносно её там нашли. Гебисты по следу двигались, что-то упустили, или кого-то упустили, а вашего Тиграна уже накрыли.
– Вы сможете этот вопрос урегулировать? – прямо спросила Кира.
– Нет. Однозначно нет, – также прямо ответил ей Ткаченко, – Это уровень Первого секретаря Края, но лучше, если вы поговорите с вашими московскими кураторами.
Кира задумалась. Она привыкла решать разного рода проблемы, в том числе и сложные. Главное, правильно в них разобраться.
– Я точно ни при чем. Бред какой-то с этой икрой, – обронила она, глядя перед собой, – А за совет спасибо.
– Благодарить пока не за что. Назревают большие неприятности, – Ткаченко сложил ладони в замок.
Так он поступал, если добавить по делу нечего, все достаточно плохо, а что-то переменить он не берется.
Кира поднялась, Николай Сергеевич за ней.
– Вот и повидались. Так-то с нами встречаться, – впервые улыбнулся милиционер и на прощание добавил, – Со своей стороны я, конечно, сделаю, что смогу. Но  Вы все поняли.
Ткаченко направился вглубь парка, а Кира в обратную сторону, к выходу, где ее дожидался водитель Славик.
Опасения начальника УВД были не напрасными. История с икрой в банках из-под сельди имела далеко идущие корни.
Если бы Кира умела видеть на расстоянии, она бы их разглядела в далекой Москве. Но такой возможности у нее не было. А там в кабинет генерала КГБ вошел сотрудник.
– Присаживайся, – указал ему генерал на ближний стул за общим столом.
Сотрудник бесшумно присел в ожидании разноса. Опытный подчиненный всегда знает, чего ожидать от начальства.
– Провалили твои сочинские подопечные задание. Не справились, – в упор посмотрел на него генерал.
– Там хорошие кадры, – попытался оправдаться сотрудник, – Сходу вопрос не решили, но они продвигаются. Предлагают сделать общую проверку всего Общепита. Ворованных денег там море. Наполняют его, правда, «ручейки» червонцев от официантов и поваров. Проблема только время – перелопатить такой материал.
– Времени как раз и нет. Я потому и разрешил операцию с икрой. Название еще такое дали – «Приманка». Умная рыба приманку съест, а наживку заглатывать не станет. Так-то, – недовольно постучал пальцами по столу генерал.
Сотрудник согласно кивнул головой, и генерал продолжил.
– Времени даю месяц. Но, это на всё. Начальницу Общепита под следствие – воровка ведь по всем статьям. Пусть сидит, дает показания. А главное – составить компромат на Секретаря Крайкома – допустил хищения народных денег. Еще лучше – лично способствовал и покрывал начальницу Общепита. По факту, оно так и есть.
Генерал поднял голову на висевший в кабинете портрет Генсека Брежнева.
– Старик сильно сдает, а Секретарь Краснодарского Крайкома у него в фаворе и своего не упустит. Нельзя в такой момент допустить краснодарского делягу в кресло Генсека. Наш человек должен занять главный пост в государстве, – показал рукой наверх генерал, – Такая поставлена задача.
– Так точно. Мы сейчас наших спецов будем подключать, – бодро доложил сотрудник.
– Это с самого начала было понятно. А ты на сочинских понадеялся, – уложив ладони на стол, поучительно обронил генерал.
Этим жестом он выражал, что далее последует наказание.
Так развивалась в Москве большая игра за кресло Генсека. Кира об этом знать не могла. Она допускала разные варианты откуда появились в ее хозяйстве банки с черной икрой, кроме варианта, что это не местное дело, а операция московского КГБ.
Сейчас ее разбирала злость на Тиграна и Ашота. Как они посмели вести дела у нее за спиной? А в том, что Ашот приложил к этому руку, Кира не сомневалась. Тигран на такое бы не решился.
Кира могла немедленно вызвать Ашота и учинить разнос, но это было не продуктивно. Она не действовала на эмоциях, она загоняла их внутрь себя. Что толку, Ашот запросто объяснит, почему так поступил, да еще и в ее интересах. Он знает, что она ему не поверит, и она это знает. Зачем же тратить на все это время? Сейчас ей надо закрыть проблему не внутреннюю, а внешнюю. С Ашотом она решит все потом и в нужный момент. Сейчас важно другое. Пойманный на «горячем» Тигран будет держаться и сумеет объяснить свою непричастность к «левой» икре. Вопрос только, сколько времени он выдержит давление дознавателей? Рассказывая о грядущих неприятностях, Ткаченко имел в виду неприятности не для Тиграна, а для неё – начальницы Общепита.
                ***
Утром следующего дня Ашот сам явился к Кире. Он приехал заранее и поджидал ее в приемной. Икорное происшествие он объяснил весьма просто: работницы открыли пару банок, а там вместо сельди оказалась икра. Ментов вызывать он не стал. Мало ли как повернется. Дело гнилое. Хотел избавиться от ненужной проблемы. Попросил Тиграна купить таких же банок, а эти, непонятные, от греха подальше, увезти с общепитовского склада.
– Вас, Кира Юрьевна, утром не было. Думал, придете, я все расскажу и решим, что делать. А какой-то чушь получился, – развел руками Ашот, – Тиграна надо только выручить.
– Я уже этим занимаюсь, Тиграном твоим, а ты адвоката подключай. Знаешь кого? – Кира в упор посмотрела на Ашота, но тот легко выдержал её взгляд.
Он ведь сказал начальнице правду, события изложил правильно и слукавил лишь о мотивах. О них он высказался фразой «от греха подальше», без уточнения, чей был грех и в чем он состоял.
– Я Белкину позвонил, – назвал Ашот фамилию адвоката, посетовав, что жена Тиграна второй день плачет.
– Белкин хороший адвокат. Но оформишь его частным образом. Пусть жена Тиграна не ревет, а сделает заявку от себя лично. Общепит в это не впутывай, – строго объяснила Кира.
– Зачем впутывать? Я понимаю, объяснять не надо, – пожал плечами Ашот, – Производство причем? Здесь личный поступок. Хорошо бы как-то с партийной стороны за человека заступиться, – заискивающе посмотрел он на начальницу.
– Это ты потом Тиграну расскажешь, что хорошо, а что плохо, – подвела Кира итог обсуждению дел.
– Конечно, обязательно расскажу. Молодой еще, опыта нет, – удовлетворенно согласился Ашот, вставая из-за стола.
Ответ начальницы его вполне устроил – она подключит нужные связи для спасения Тиграна.
Ашот вышел из кабинета. Адвокат Белкин поджидал его возле входа в Общепит. Сидя на пассажирском сидении Жигулей, он читал газету.
– Всё для тебя договорился, – втиснулся Ашот за руль Жигулей, – Какой надо будет оплата, я сделаю.
– У меня стандартно. Сейчас штуку, – весело отреагировал Белкин, и, заметив удивление Ашота, растягивая слова, уточнил, – Это еще не мне. На текущие расходы. КГБ – не ментовка.
– Штука с собой нет. Ехать надо. Есть половина, а время дорого, – посмотрел на адвоката Ашот.
– Пусть будет половина, – благодушно согласился Белкин.
Ашот выдал ему заготовленную пачку денег. Белкин положил ее в кейс.
 – Сейчас главное, Тиграна правильно настроить. Моя работа в чем? – пояснил свою мысль Белкин, – Мы, адвокаты, клиенту говорим: поймали тебя на трупе с ножом в руках, а ты им: шел, споткнулся, схватился за что-то рукой. Встал – труп под ногами, в руке чей-то нож.
Ашот эту шутку слышал от Белкина раз в десятый. Он лишь хмыкнул, завел машину и отъехал от здания.
– Признаваться ни в чем нельзя. Пусть менты все сами доказывают, – пояснил позицию Белкин.
Ашот подвез его к зданию СИЗО, тот поправил галстук и вышел из машины.
Кира же начала действовать еще вчера, сразу после встречи с Ткаченко. Партийная поддержка высокого уровня вполне могла сработать. Сила партийных боссов состояла именно в их поддержке или отсутствия оной. Себе они оставили этот важнейший рычаг управления. Получить даже самую незначительную должность без рекомендации парторганизации было невозможно. Партия или выражала доверие, или нет. К мнению партийного начальства прислушивались все.
Сама Кира не общалась с партийной элитой напрямую, хотя ее там знали. Она действовала через мужа. По долгу службы Леонид Семенович вращался в этих кругах ежедневно, и как раз этим утром он поехал в Краснодар. Там проходило заседание партхозактива – своего рода посиделки краевого начальства. Проводил их Секретарь Крайкома.
Кира попросила мужа обсудить в кулуарах её проблему: мол, КГБ вмешивается в хозяйственные дела сочинского Общепита, а сейчас идет подготовка к курортному сезону. Может пострадать качество обслуживания трудящихся. Да и каким боком кормежка людей относится к госбезопасности?
– Пусть ваши надавят со своей стороны. Подозрениями по факту хищений должна заниматься милиция, а не госбезопасность, – пояснила задание мужу Кира.
– Это понятно, не объясняй, они сами сообразят, что и как, – вопросительно поднял глаза на жену Леонид Семенович, давая понять, что он должен знать сколько она заплатит старшим боссам за помощь?
– Мы хорошо отблагодарим, – коротко объявила Кира, но конкретную сумму взятки называть не стала.
Она никогда не делала это первой, предпочитала услышать  цифру от второй стороны. Логика в этом была простой: Если она назовет слишком маленькую сумму – ей откажут. Если чрезмерно большую, то потратит лишние деньги. А еще, когда ей назовут сумму, то это будет уже не её просьба, а тех, кто её озвучил.
Адвокат Белкин в отличие от Киры во всем придерживался «правильных» с его точки зрения расценок. Он за годы работы в гос-структурах приобрел неформальные отношения на разных уровнях. У него были знакомства и в судах, и в прокуратуре, и в милиции. Стоимость таких отношений зависела от должности нужного человека. Как он сам говорил: «к высокой должности на низкой стопке купюр не дотянешься».
Белкин зашел в нужный кабинет Следственного изолятора, подал милиционеру адвокатское удостоверение. Предварительно он «начинил» его сторублевкой.
Милиционер «изучил» удостоверение, выслушал просьбу адвоката и вызвал сопровождающего. Тот проводил посетителя в камеру к Тиграну.
– Привет, мой друг Тигранчик, – Белкин на полсекунды приобнял заспанного Тиграна, и тут же отпустил.
– Да..., вот..., – вместо приветствия поднял плечи Тигран и с надеждой посмотрел на адвоката покрасневшими глазами.
– Знаю. Говори, – перешел на деловой тон защитник.
– Я банки купил. Больше ничего не было. А они: откуда банки, и про Комбинат... А я там не был. Я мимо ехал, хотел зайти, а вертушка вахтер запер. Я что, козел через вертушка прыгать? Постоял, ушел.
Тигран скрестил руки, опустил глаза в пол. Видимо, именно так он вел себя и с дознавателем.
Белкин на несколько секунд задумался, критически осмотрел Тиграна, и выдал ему свою рекомендацию:
– Всё правильно. По существу ты ответил. Ты не воровал, не убивал. У нас твердая позиция. От нее ни влево, ни вправо, ни вперед. Потерпи... Отпустят.
Тигран неестественно сжался. Он ожидал лучшего ответа, более конкретного.
– Я понял... Семья дома... Я здесь, – понуро объяснил он свое состояние.
– Ну..., – подбодрил Тиграна защитник, – от семьи бывает и неплохо отдохнуть. Ты не волнуйся, бить тебя здесь не будут, пытать – тем более. Я договорюсь о передачах, голодать не будешь. Жди и больше ничего. Понял? – добавил строгости в голосе адвокат.
– Понял, – без интереса ответил Тигран, подкрепив свой ответ кивком головы.
– Вот и складно. На сегодня всё, вижу ты в порядке, –– взял в ладони его руку Белкин, потом встал, постучал в дверь.
Охранник её открыл, адвокат улыбнулся ему и покинул камеру.
Если Белкин решал проблемы по различным каналам, то Леонид Семенович действовал проторенной дорогой. Он предпочитал не обращаться с просьбами к боссам более высокого ранга напрямую. Он наладил доверительные отношения с клерками партийной номенклатуры. Именовалась должность этих клерков странным названием – инструктор крайкома по вопросам..., и далее указывалось, каким.
На заседание партхозактива Леонид Семенович приехал заранее и сразу направился в буфет. Там всегда собирались за чашкой чая нужные ему люди.
Осмотревшись, он заметил подходящую кандидатуру. За столиком только что расположился пухлый мужчина. Леонид Семенович дружески помахал ему рукой, мужчина жестом пригласил сочинского товарища присоединяться и съесть по бесплатному бутерброду.
Леонид Семенович взял из общей тарелки канапе с сыром, налил чашку чая, и подсел за столик однопартийца. Тот занимал должность инструктора крайкома по правовым вопросам. Именно с ним и следовало поговорить о возникшей проблеме.
– Сочинским товарищам привет! – прожевывая бутерброд, по-свойски обратился розовощекий толстяк к коллеге по партийной работе, – Какие у вас там погоды? У нас здесь просто мерзопакость. Ветер, утром моросило.
– С погодой нормально. Да и все остальное как бы положительно, – размеренно произнес Леонид Семенович, как в виде вступительного слова перед докладом.
– А почему «как бы»? – вытер салфеткой рот собеседник и продолжил в деловом тоне, – Знаю. Читал в утренней сводке. Задержан директор сочинского ресторана, подопечный вашей супруги.
– Я как раз и хотел с Вами об этом  поговорить. А то раздуют бурю на пустом месте, – мягко высказал свою просьбу Леонид Семенович.
– Насчет бури Вы правы. Сейчас особенно, – задумался инструктор крайкома.
Возникла пауза, но Леонид Семенович не стал уточнять свою просьбу. Он ждал. Собеседник уже ищет вариант решения и сейчас даст ответ.
– Мы же с вами работаем лет так дцать, – инструктор пригубил чай, – Поэтому скажу сразу. В данный момент никто ничего предпринимать не станет. Готовимся к приему Генсека. На март запланирован. А после его визита, думаю, всё само по себе разрешится. А если нет, то мы подключимся. Так вашей супруге и передайте.
Леонид Семенович не удовлетворился ответом партийного коллеги, но не высказал это словами. Он продолжил сидеть, не притронувшись ни к канапе, ни к чаю. Толстяк заметил разочарование Леонида Семеновича и выдал ободряющий итог:
– Мы всё отслеживаем и подключимся после визита Главного, – улыбнулся он коллеге.
Деловая часть разговора окончилась, и Леонид Семенович приступил к чаю и канапе. Что сказать Кире, он тоже решил.
В аппарате Первого Секретаря Крайкома не знали о деталях операций КГБ по дискредитации их руководителя, но то, что такая работа ведется, им стало известно с её зарождения. Вступаться в такой ситуации за кого-то из своих означало лишний раз подставить Крайком. Все ожидали приезда Генсека на лечение в Мацесту. А там в доверительной беседе крайкомовский босс выскажет Первому лицу государства о перегибах КГБ в отношении хозяйственников края. Сейчас не 37-й год – «закручивать гайки». Если сможет повлиять на Генсека, то гебешные дела либо «посыпятся», либо их передадут милиции.
Инструктор крайкома не объяснял этих перипетий, но Леонид Семенович их вполне понял. Обращаться к кому-то еще из сотрудников крайкома не имело смысла. Из возникшей ситуации оставалось лишь извлечь выгоду лично для себя.
Пока Леонид Семенович распивал чай в крайкомовском буфете, Белкин успел побывать не только у Тиграна, но еще и в городской прокуратуре, и сейчас беседовал с Кирой в её кабинете.
– Если оценить в целом, то при определенной работе можно всё урегулировать, – туманно начал ей объяснять Белкин положение дел.
От Киры он ожидал вопросов, и сам говорить ей лишнее не планировал. За каждое слова клиент должен оплатить, а любой вопрос потенциально мог повлечь отдельное задание.
Кира такие игры не любила и сразу расставила все по местам. Она выдала Белкину нужный ей результат, перечислив его по пунктам.
– Я не знаю, что у тебя в целом, я хочу знать всё конкретно. Мое задание тебе состоит из двух вещей. Первая – это быстро вытащить Тиграна, пока он не скис. Вторая, что еще важнее – вся эта история с икрой не коснется Общепита. Банки к нам попали случайно.
– Вытащить Тиграна, думаю, мы сможем. Ну, если что-то новое не выплывает за пару недель. А вот со вторым..., – задумался Белкин, – с этим пока не могу сказать. Если в одном из ваших заведений нашли контрабандную икру, могут перевернуть всё и всех. Это месяцами может тянуться. Бухгалтерия, накладные...
Белкин начал перечислять возможные проверки, но Кира его остановила.
– Я поняла. Вытащи мне Тиграна. А будут нас кошмарить, не будут – это бабушка надвое сказала.
– Вот, – согласился Белкин, – за этим я к Вам и пришел. Так сказать, очертить круг задач. Теперь по делу. Ведут его в спешке, как для отчета наверх. Для нас это хорошо. Начни Тигран реализовывать икру, и попал бы с поличным. А так, мячик на нашем поле – предъявить им нечего.
– Для отчета наверх? – отгоняя неприятное ощущение тревоги, проронила Кира.
– Думаю так. Хотели быстро отчитаться о поимке преступников, а отловили только банки, да и те закрытые. Если за десять дней не смогут возбудить Дело, буду подавать жалобу. Прокуратура поддержит. Там я этот момент оговорил, – поднял глаза Белкин.
– Хорошо. Оплата через Ашота, – привычно подвела итог разговору Кира.
Спокойный и рассудительный Белкин придал Кире уверенности, что дело с задержанием Тиграна будет улажено. Настораживал только момент о каком-то давлении сверху. Начальник УВД тоже отметил такую проблему. С чем еще вернется муж из краевой администрации? До завтра он будет в Краснодаре, обещал позвонить и назвать ей просто цифру, но пока не звонит.
Рабочий день закончился, секретарь ушла. В приемной Киру поджидал водитель Славик. Этот улыбчивый парень сопровождал Киру повсеместно, причем делал это с удовольствием.
Такой профессии – личный водитель – не существует. Одного умения хорошо управлять автомобилем здесь недостаточно. Личным водителем может стать только тот, кто готов оказать боссу любую услугу, не считаясь со временем и усилиями. А еще он нередко становится участником или свидетелем интимных дел начальника и потому хранителем его тайн. Если сказать коротко, водитель должен своего босса почитать.
Славик же Киру боготворил. Она была ему и мать, и отец, и старший брат. Одним словом – добрая волшебница Кира. Она могла всё. Благодаря Кире одет водитель Слава был в модный заграничный прикид и не тратил денег на еду. А разве это не волшебство?
Еще, Славик смог прикоснуться к богатой жизни начальницы. Если она обедала со своими знакомыми в ресторане, ему тоже накрывали столик в отдалении. Он носил её сумки с дорогими покупками и на короткое время владел ими. Взять в руки настоящий магнитофон «Сони» стоило дорогого.
Кира вышла в приемную. Славик тут же встал из своего кресла, где всегда поджидал начальницу.
– А ты почему здесь? Я же сказала, меня отвезет Вадим Дмитриевич, – удивленно спросила Кира.
– Пока нет его, – пожал плечами Славик и, как всегда, приветливо улыбнулся.
Вадим Дмитриевич тоже работал водителем в общепите. Но обычным, не персональным. На продуктовой будке Вадим курсировал между городскими точками питания. Кире он приходился дальним родственником по линии ее греческой родни. В запутанных греческих родословных понять степень их родства было непросто.
Родственника жены Леонид Семенович, мягко говоря, недолюбливал. Это от него передала Клавдия Ивановна в подарок Юре гитару на день рождения.
Простодушный грек был прямая противоположность мужу Киры. Вадим располагал к себе. От него исходило ощущение легкости простой жизни. Кира любила греческого простака, но не страстно или нежно, как женщина может полюбить мужчину, хотя и проводила с ним время. Иногда, по настроению, она ужинала с ним в ресторане, потом наслаждалась его силой в постели гостиничного номера. С мужем этого давно не получалось.
Сегодня Кира тоже запланировала для себя такой вечер. Хотелось внести светлых красок в серый негатив рабочего дня. Муж на ночь остался в Краснодаре, и даже не придется смотреть на часы.
Но Вадим отсутствовал. На работе остался персональный водитель.
– Я не знаю, почему он не приехал. Рита всех обзвонила, попросила передать, чтобы он меня подменил, – попытался оправдать недоработку секретарши Славик.
– Теперь-то зачем тебя подменять? Ты здесь, – легко отреагировала Кира на отсутствие сменного водителя Вадима, – Отвезешь меня домой и свободен.
Кира уже подъезжала к дому, а её распоряжение подменить в конце дня Славика, только сейчас дошло к Вадиму. Он сидел в служебной комнате валютного бара и играл в карты с Ашотом. Вадим проиграл ему приличную сумму, и играл под запись в долг. К ним вошел официант бара.
– Ты два часа назад у Киры в кабинете должен быть, – с улыбкой сообщил он Вадиму, наблюдая как тот делает очередную запись долга.
Вадим встрепенулся, отложил карты, и они с официантом отправились к телефону. После безуспешной попытки дозвониться в приемную общепита Вадим положил трубку и выразительно посмотрел официанту в глаза – мол, подтвердишь: я звонил.
Дома Кира никого не застала. Она переоделась, налила себе чашку кофе, включила телевизор. Позвонил муж, едко прошелся по участникам партхозактива, поругал краснодарских поваров гостиничного ресторана и завуалированно назвал сумму взятки для решения вопроса в сочинского КГБ. Кире он произнес цифру без нулей, как оплату за его ужин. Кира ответила, что подумает, супруги обменялись парой фраз и попрощались.
«Совсем они там обалдели. Или Лёня что-то темнит», – положила Кира трубку на рычажки аппарата.
Весь следующий день она выдавала сотрудникам различные поручения. В том числе ей оформили командировку в Москву и привезли билет на самолет. Домой она уехала раньше обычного, вечером предстояло ехать в аэропорт, надо было собраться в дорогу.
Дома  опять никого не было, Кира уложила в сумку пару кофточек и легкий свитер. Затем она подставила короткую стремянку к книжному шкафу в гостиной, поднялась на пару ступеней, вынула книгу из верхнего ряда и остановилась. В прихожей раздался шум открывающейся двери. Кира убрала книгу на место, спустилась с лесенки. В гостиной появился Леонид Семенович.
– Куда это ты? – бросил он взгляд на раскрытую сумку жены.
– В Москву. Попробую решить вопрос с учебой Виталия. Может, удастся его восстановить.
Не обращая внимания на мужа, Кира начала укладывать вещи в сумку, поглядывая на него краешком глаза.
– Ну-ну, рассказывай, – потер подбородок Леонид Семенович, – Решила сама, через голову. Имей в виду, в Крае такое не любят.
– А что в Крае любят? – с легкой издевкой произнесла Кира, и, выпрямившись, дополнила уже с раздражением, – День прошел, а никто и не пошевелился. Я за что всех там кормлю?
– Кира, ты мозги-то включи, – покривился на резкость жены Леонид, – Это госбезопасность, там только посадить могут быстро, а всё остальное медленно.
– Не верю. Ты ведь даже ни с кем не говорил. Но в Москву я по делам Виталия.
Кира в упор посмотрела на мужа. Но он легко выдержал ее взгляд. И хотя 10 тысяч рублей он задумал получить у Киры для себя, а совсем не на взятку, ни один мускул не дрогнул у него на лице.
– Виталий взрослый. Пусть сам решает нужен ему этот Патрис Лумумба или нет. Дурацкий университет. Только зря деньги тратить.
– Сам он уже нарешал. И деньги здесь ни при чем. Еще спасибо мне скажет, – Кира прикрыла сумку, давая понять, что разговор окончен.
Леонид понял, что он должен уйти, и уже на ходу добавил:
– Деньги всегда «при чем», – с усмешкой кивнул он на лесенку возле книжного шкафа, – Теперь буду знать где хранятся семейные финансы.... А сейчас прилягу. Заболел.
Леонид Семенович повернулся уходить. Но фраза про деньги Киру задела.
– Я зачетку Виталия искала, – бросила она вслед мужу, – И деньгами меня попрекать нечего. По делу я никому из вас не отказываю.
Леонид отвечать жене не стал. Он удалился молча, а Кира подошла к двери, прислушалась. Поняв, что муж зашел в спальню, она поднялась по лесенке, вынула нужную ей книгу с полки и быстро спустилась. Расстегнув сумку, Кира отогнула в книге первый десяток страниц, далее их прорезали, и там лежали пачки денег. Кира вынула пачки и уложила в сумку под свитер. Затем она сняла с полки вторую книгу-муляж. Она была на четверть заполнена золотыми кольцами, серьгами и цепочками. Ее Кира лишь открыла и сразу затолкала в боковой кармашек своего саквояжа.
Вскоре приехал Славик, и она спустилась к машине.
– В Аэропорт? – уточнил Славик, повернув ключ зажигания.
– Сначала на дачу, – коротко ответила Кира.
К разговорам она была не расположена. Славик кивнул, и они поехали молча.

       Глава 3. Семейные тайны
Дача была единственным приобретением семейства начальницы общепита. Роскошную пятикомнатную квартиру Леонид Семенович получил от государства. Должность секретаря крайкома позволяла иметь такую площадь. А дачу они с женой построили за свои деньги. В благоустройство участка и хорошо оборудованный дом они вложили немалые средства. Уйма сил ушла у них на обсуждение проекта и подбор мебели.
Тем не менее, Кира приезжала на дачу время от времени, а её муж – городской житель – появлялся там лишь по необходимости. В основном за дачей следила Клавдия Ивановна и нередко там ночевала.
Кира подъехала к даче. Славик остался ждать её в машине, а она забрала сумку и прошла в дом.
Клавдия Ивановна суетилась на кухне. Увидев дочь, она всплеснула руками.
– Кира, вы уже приехали? Что-то рано, я еще не собралась.
– Да нет, мам, я в аэропорт. Заехала по дороге. Славик заберет тебя на обратном пути.
– Вот и хорошо, – засуетилась Клавдия Ивановна, – я как раз кусты малины подрежу, пока они в рост не пошли.
Из ящика стола она взяла секатор и поспешно ушла, а Кира осмотрела кухонные полки. Не найдя там то, что искала, она взяла ключи от подвала. Вход в него был с улицы. Кира обошла дом и спустилась в подвал. Там хранились плоды труда Клавдии Ивановны – банки солений, компотов и варенья. На каждой из них имелась наклейка с указанием даты приготовления.
Кира взяла попавшуюся её под руку банку соленых огурцов, стянула с нее резиновую крышку, и высыпала огурцы в стоявшее на полу ржавое ведро. Она хотела протереть банку тряпкой, но в подвал спустилась Клавдия Ивановна.
– Может, поешь? Дорогая дальняя. Давай разогрею, – остановилась она перед Кирой.
– Не надо. Я из дому, – вернув банку на полку, произнесла Кира, ожидая, что мама уйдет.
– Ну как «не надо»? – подняла на дочь глаза Клавдия Ивановна и, кивнув в сторону полки, с интересом спросила, – А банка тебе зачем?
Кира на секунду замешкалась, и тут мама увидела огурцы в ржавом ведре.
– Ты что наделала?! Огурцы – в ведро! – вскрикнула Клавдия Ивановна.
– Мам, они скисли. У тебя с твоими «наклейками», черт ногу сломит.
Кира взяла банку из-под огурцов и, пытаясь оправдаться за содеянное, начала отдирать с нее бумажку. Но Клавдия Ивановна уже не слушала её. Она подхватила ведро с огурцами и понесла их из подвала. На ходу она лишь повторяла:
– Я их помою...Сумасшедшая. Кто же еду выбрасывает?..
Мама ушла, и Кира довела начатое до конца. Она вынула из сумки книжку-муляж с золотыми украшениями и пересыпала их в пустую банку. Та заполнилась до половины. Затем Кира вытащила из деревянной облицовки стены пару вставленных в неё гвоздей и сняла одну из досок. Там в потайной нише стояла трехлитровая банка, заполненная золотыми украшениями до самого верха. Кира поставила в тайник очередную банку с золотом, закрыла тайник и поднялась наверх.
Когда она вошла в кухню, Клавдия Ивановна мыла в кастрюле огурцы. Не обращая внимания на дочь, она взяла пупырчатый огурчик, откусила и стала его есть. Кира подошла и обняла её за плечи. Мама погрузилась в работу и уже не сердилась.
– Ничего они не кислые. Все тебе не так, – беззлобно обронила она дочери.
– Мам, ну прости, – поцеловала маму в висок Кира, – Конечно, хорошие огурцы. Это мы плохие... Я перепутала. Надписи в подвале отсырели, взяла из одной, а высыпала другую.
В подтверждение, что мамины огурцы хорошие, Кира тоже взяла из кастрюли огурец и начала его есть. Тихое единение с матерью продолжалось несколько секунд, и оборвалось в момент: Кира глянула на часы.
– Всё, мне пора, – заторопилась она, чмокнула маму в щеку, поправила на плече сумку и быстро ушла.
***
В Москве Киру встретил водитель её московской коллеги и отвез в гостиницу, где для Киры был зарезервирован номер.
За день она устала. Дорожная суматоха всегда выматывает. Она бросила сумку на кресло и упала на кровать – хотелось расслабиться в покое и тишине. Но не прошло и минуты, как из соседнего номера раздался громоподобный голос мужчины. Он разговаривал с кем-то по телефону.
– Нет, нет и нет! – орал он в трубку, – Это госзаказ! Не буду я входить в ваше положение, под суд пойдете! Прокурору будете объяснять ваши трудности!
Кира постучала мужчине в стену. Но результат оказался нулевой, телефонная перепалка продолжилась с удвоенной силой, и ей пришлось встать с кровати. Она вышла в коридор и раздраженно стукнула в дверь соседнего номера.
Открыл ей коротко стриженный подтянутый мужчина. Его вид и в особенности выражение глаз выдавали в нем начальника. Людей такого типа Кира хорошо отличала – они окружали ее на работе.
Ожидая услышать, зачем к нему пришла разъяренная женщина, мужчина поправил галстук.
– Вы не могли бы не шуметь, – смерила Кира взглядом мужчину, – Не знаю, кого Вы там под суд отдаете, но делайте это без крика. От Вас вся гостиница содрогается.
От властного тона красивой женщины мужчина смутился.
– Калининград. У них там снег с дождем, а они мое оборудование хотят без контейнера отгрузить, – спокойно объяснил он ей причину своего гнева.
Киру такой способ извинения не устроил.
– Надеюсь, Вы им докричались. Хотелось бы побыть в тишине, – осадила она мужчину и, уже уходя, добавила, – Дикость какая, кричать в телефон.
Мужчина к такому обращению тоже не привык и на секунду замешкался. Ответ норовистой даме он выдал, когда она уже заходила в свой номер.
– Во-первых, я извинился. А грубить, знаете ли…, тоже не признак культуры.
Кира сделала вид, что не услышала замечаний в свой адрес. Не оборачиваясь, она вошла в свой номер. Своего она добилась – стало тихо.
Утром следующего дня Кира вошла в помпезное здание министерства Пищевой промышленности СССР, поднялась в приемную министра. Секретарь подняла на неё удивленные глаза.
– Кира Юрьевна! Вы же не звонили, – растерянно произнесла секретарь и тут же предложила свою помощь, – Сейчас узнаю примет ли Вас министр.
Помощница министра взялась за телефон, но Кира остановила её:
– Я, собственно, даже не к нему. Я к Вере Васильевне. Она у себя? – Кира кивнула на дверь референта министра.
– Да, конечно. Проходите, – приятно улыбнулась секретарь. Она непременно хотела оказать сочинской начальнице услугу, и это ей удалось.
Кира прошла в кабинет Веры Васильевны. Та делала правки в каких-то бумагах. Увидев Киру, она отложила работу, встала из-за стола, подошла и дружески обняла её за плечи.
– Кира Юрьевна, какими судьбами? Мы же Вас в конце квартала ждем, – освободила руки Вера Васильевна, – Но Вы ничего такого не подумайте! Всегда рады.
– А что тут думать? Как там говорят? «Не было бы счастья, да несчастье помогло.» Выбралась к вам, в благословенную столицу.
– Ну, что Вы! Бросьте. Это у Вас море, солнце. А у нас, – махнула рукой референт, – рутина, холод, снег. И что за несчастье, Вы говорите? – пригласила она гостью за стол.
Кира и референт министра Вера Васильевна сели друг напротив друга. Референт поняла, что Кира пришла с просьбой к министру, но весьма необычной, и теперь хочет узнать, как ей лучше эту просьбу передать.
Вера Васильевна приготовилась выслушать Киру, и она начала объяснять:
– Помните громкое Дело было по сочинскому магазину «Океан»? Осетровая икра.
– Да..., это по Минрыбхозу проходило, – напряглась Вера Васильевна.
Упоминание Кирой «расстрельного» Дела ничего хорошего не предвещало.
– Вот именно, – подтвердила Кира, – У нас из рыбы только котлеты, и то по четвергам. А тут чёрт знает откуда в нашем Общепите тоже обнаружились банки с этой икрой. КГБ занимается.
– КГБ? – то ли удивилась, то ли задумалась референт.
– Я не уверена, но вроде так, – заметив настороженность Веры Васильевны, смягчила проблему Кира, – Только, где мы и где госбезопасность? Очень бы не хотелось, если парализуют нам работу. Сезон на носу, пять миллионов отдыхающих.
Кира достала из сумки коробку конфет «Грильяж в шоколаде» и положила на стол.
– Это за беспокойство, – пояснила она Вере Васильевне.
Референт министра благодарно улыбнулась.
– Как ни есть, а ваш грильяж, Кира Юрьевна, лучший. Спасибо. Министру я всё объясню. Отдых трудящихся сейчас в приоритете, – убрала она коробку в стол.
В стандартной упаковке грильяжа не было, там лежали деньги. Раз в три месяца Кира привозила такие «конфеты» в министерство. Это не была взятка за что-то конкретное. Скорее, авансовый платеж за оказание содействия в выделении фондов на продукты и оборудование.
А сейчас Кира привезла дополнительную оплату за конкретную просьбу, и этот момент подчеркнула.
– Мне когда подойти? – поинтересовалась она у Веры Васильевны о времени ответа на её просьбу.
– Давайте в обед. И знаете..., – задумалась референт, – лучше не здесь, а в нашем любимом кафе. Через дорогу. Там и по пироженке съедим.
Кире настрой Веры Васильевны понравился – вопрос начал решаться. Она встала из-за стола и благодарно кивнула помощнице министра.
Встретились они, как и договаривались, в кафе. Подошли к стойке, сделали заказы. Пирожные брать не стали, а только по чашечке кофе. Сразу получили их и направились к свободному столику.
– Я изложила министру Вашу просьбу, – на ходу начала объяснять Вера Васильевна.
Дальше она могла и не говорить. По тому, как референт начала беседу, Кира поняла итог: решения её вопроса нет, и Вера Васильевна расскажет сейчас ей причину отказа.
Они присели за столик. Вера Васильевна продолжила.
– Время нынче не подходящее. Сами понимаете, Генсек не молод... Там, – показала она наверх, – уже начались перестановки. Но такие кадры, как Вы, на вес золота. Вас мы отстоим.
– Спасибо, – вежливо произнесла Кира дежурную благодарность, и так, скорее для проформы, уточнила, – Я могу быть уверена?
– Конечно, – отпила глоточек кофе Вера Васильевна, вынула из сумочки коробку «Грильяж в шоколаде» и подвинула её Кире.
– Это сейчас лишнее, – пояснила она.
– Что, всё так сложно? – обеспокоенно подняла глаза Кира
– Нет, но пока нужна пауза, – простодушно отреагировала на её беспокойство референт, – Ваш вопрос у министра на личном контроле. Он человек опытный, волноваться не стоит.
Далее Вера Васильевна поинтересовалась личными делами Киры, немного рассказала о своих. Они допили кофе и расстались.
После неудачи в министерстве Кира поехала в университет «Дружбы народов им. Патриса Лумумбы». Она решила поговорить с ректором о восстановлении Виталия после отчисления. В этот приезд она не собиралась этого делать. Такая возможность будет через полгода, и все с этим смирились. Но теперь ей хотелось решить хоть какой-то вопрос положительно.
В университете она провела полдня и без результата. Ректора на работе не оказалось, а в деканате Кира лишь выслушала массу негатива о сыне.
В гостиницу она вернулась голодная и раздраженная, но тем не менее привела себя в порядок и лишь потом отправилась ужинать.
Ресторан располагался в холле. Кира вызвала лифт. Ждать ей пришлось долго. Наконец лифт приехал, Кира вошла в кабинку, нажала кнопку. Двери лифта уже закрывались, когда в него вбежал шумный сосед Киры. Одет он был с иголочки, благоухал дорогим парфюмом, и его глаза излучали мажорное настроение.
– Надеюсь, не помешал? Обещаю не шуметь, – шутливо заметил он Кире.
– Мне всё равно. После большой неудачи, маленькую не замечаешь, – язвительно ответила Кира на ироничную реплику мужчины, но он не обиделся, а лишь улыбнулся.
– Вы находите меня мелкой неудачей? – бросил он на Киру острый взгляд.
– Мелким я Вас совсем не нахожу. Настроение такое, – без интереса обронила она ему в ответ.
– А, по–моему, оно у Вас боевое..., – мужчина сделал паузу и, с намеком на развитие знакомства, продолжил свою мысль, – Как и у меня.
Лифт остановился, и они вышли в холл гостиницы.
– Я ужасно голоден. Составите мне компанию? – указал мужчина на ресторан.
– У меня тоже аппетит к вечеру просыпается, – в некотором колебании ответила Кира на предложение вместе поужинать.
Мужчина заметил её сомнение и сходу уточнил:
– Ужин за мой счет.
Киру ответ мужчины позабавил, и она легонько рассмеялась.
– Вот как? За ваш счет?... Так меня давно не приглашали, – качнула она головой, и они с мужчиной направились в ресторан.
Жизнь, как известно, состоит из черных и белых полос. Знают об этом все. Но не все умеют этим воспользоваться. Многие тянут «черные» краски жизни в их «белую» часть. Там эти «колеры» смешиваются, превращая жизнь в серый цвет безнадеги.
Кира умела разделить «черное» с «белым». Ее день неудач завершился, и, спустя час, она приятно ужинала в компании нового знакомого.
– Борисов Александр Александрович, – представился он ей, уточнив, что для нее он Саша.
Она же сразу назвалась просто по имени – Кира.
Ужин не предполагал «продолжений», и это тоже ей импонировало. Связи «на бегу» были для Киры неприемлемы. Они выпили вина, потанцевали, а сразу после ужина Борисов улетал в Свердловск.
На десерт он заказал мороженое.
– Видите, какая приятная штука, – помешивая ложечкой мороженое, обратил он внимание Киры на столь простое угощение, – Недорого, и в кафе-мороженое можно пойти с детьми. Настоящий семейный праздник получится. Вы же ходите с детьми в парк или в кино?
– Мои уже взрослые, – рассмеялась Кира, – они в парк с девушками ходят.
– Да вы что? Вам же тридцать, ну, может, тридцать три, – мягко заметил Кире Борисов.
– Нет, чуточку больше, – улыбнулась комплименту Кира, понимая, что мужчина оценивает её как привлекательную женщину.
– А мне вот сорок четыре стукнуло, – плутовски вздохнул Сан Саныч, – хорошо, что не по голове. Держат еще на руководящей должности. Мы сейчас как раз над такими штуками работаем, – показал он на чашечку с мороженым.
– У вас что, кондитерская? Кафе? – удивилась Кира.
– Нет, – рассмеялся Борисов, – Мы холодильное оборудование производим. Новый набор создали. Позволяет изготавливать мороженое в обычной столовой. Представляете, какое дело? Прибыль до ста процентов, а кафе-мороженое – это еще и госпрограмма безалкогольного быта советского человека.
Борисов посмотрел на собеседницу, ожидая ее реакцию на его увлеченность идеалами советского быта, и она отреагировала, но весьма специфически.
– Здорово. Зарабатываем огромную прибыль на воспитании нового человека, – рассмеялась Кира.
– Да, зарабатываем, – поддержал её шутку Борисов, достал авторучку, сделал запись на салфетке и передал Кире, – Мой номер телефона. Надеюсь, Вы как-нибудь позвоните.
Кира вскользь глянула на запись.
– А что, если я начну Вам названивать? Телефон рабочий? – убрала она салфетку в сумочку.
– Рабочий. Названивайте, – коротко ответил Борисов, по сути объяснив и то, что он женат, и то, что не прочь продолжить знакомство с Кирой в будущем.
О том, что она занимает высокую должность начальницы Сочинского Общепита, Кира не стала говорить. Уклончиво ответила еще в начале их ужина, что трудится в системе общественного питания.
Борисов расплатился за ужин, они поднялись к номерам. Кира ушла к себе, а он уехал в аэропорт.
***
Утром Кира проснулась в хорошем настроении. Она оценила, что неудачи предыдущего дня имели и определенные плюсы. Во-первых, она сохранила «начинку» коробки грильяжа в десять тысяч рублей. В министерстве с ней поступили честно. Решили повременить с её просьбой и не взяли денег. А ведь могли. Важно было второе – в министерских делах честности нет, только личная выгода, и денег с нее не стали брать по другой, и очень существенной причине – она, Кира, нужна им на должности начальницы Общепита. На неё сделана ставка на будущее. Расслабляться, конечно, нельзя, но и биться головой о стену не стоит. Она будет держать всё на строгом контроле. Затаиться и ждать  сейчас основная стратегия.
Кира заказала телефонные звонки секретарю Рае и мужу. Их обещали исполнить в течение часа. Как раз время заняться макияжем и прической. Она расположилась у трюмо.
Пока Кира занималась женскими делом, Леонид Семенович предавался мужским. Сын Юра ушел в школу, Виталий на работу. В квартире Леонид Семенович остался с домработницей Надей.
В супружеской спальне они занимались сексом. Такая возможность выпадала не часто. Обычно для этого приходилось ехать в гостиницу в Гагры или Лазаревское.
Поначалу «отдых» в Гаграх Наде нравился, но со временем долгие поездки и потом поспешный секс «на ходу» ей надоели. Совсем другое дело провести время в хозяйской квартире.
И, если водитель Слава свою начальницу боготворил, то Надя её ненавидела. Она завидовала Кире и хотела иметь всё, что есть у женщины, чей дом она убирает. Именно зависть подвигла Надю связаться с мужем Киры. Эту «позицию» она у хозяйки забрала, и, как знать, что еще сможет взять себе из её богатств.
По отношению к Леониду Семеновичу Надя не ощущала себя проституткой. Он ей нравился. Приятный, ухоженный, жену называет старухой (Кира была на год старше мужа). Да и в постели Леонид Семенович, хоть и не был искусным любовником, но оказался вполне вынослив. Надю всё устраивало.
Вот и сейчас она предавалась с ним «любви» в положении «девочка сверху», и достаточно разгорячилась, когда на прикроватной тумбочке затрезвонил телефон. Леонид Семенович попытался остановить Надю, но она не сдалась, а телефон все трезвонил и трезвонил.
Леонид приложил больше силы и грубо сбросил «наездницу». Она завалилась рядом с ним на кровать.
– Межгород, – погрозил ей пальцем Леонид Семенович, – Это может быть Кира.
Сделав глубокий вдох-выдох, он поднял трубку. Звонила действительно жена.
– Лёня, а ты почему дома? И трубку не берешь, – вместо приветствия наехала на мужа Кира.
– Приболел, – восстанавливая дыхание, кашлянул Леонид, – Не сильно. Чуть отлежусь. А ты как? Что там с университетом?
– Помойка. Будем Виталию что-то другое подбирать. Домой еду, – продолжила укладывать в сумку вещи Кира.
– Ну, и правильно. Тебя когда ждать? – заботливо произнес Леонид Семенович. Заправив подушку под спину, сел он на кровати.
Нежная беседа любовника с женой разозлила Надю окончательно. Она метнула на него злобный взгляд, встала с кровати и прошла к окну. Слушать воркования супругов, как они обсуждают домашние дела, ей не хотелось, тем более, что Кира начала давать мужу указания.
– Я хочу успеть на час. Позвони Славе, пусть меня встретит. Дома все в порядке?
– Да. Мама на даче, Виталий на работе, Юра в школе, – перечислил Леонид Семенович дислокацию домочадцев.
Киру все устроило, она сказала мужу «целую» и повесила трубку.
Громкость телефонного динамика позволяла расслышать разговор обеих сторон. От сказанного Кирой мужу «целую» Надя ехидно покривилась, подошла к трюмо, достала из ящика сережки с бриллиантами и приложила к ушам. К Леониду она стояла спиной и, понимая, что он сейчас за ней наблюдает, сексуально изогнулась, рассматривая себя в зеркало.
Искусство обольщения – тонкая материя. Нанести «поражение» можно лишь в точно выверенный момент. Продолжи Надя лишнюю секунду примерять у зеркала сережки, и он был бы упущен. Леонид Семенович позвал бы её к себе в кровать, как это делает охотник, когда вынимает из сетей уже пойманную птицу. Надя же ему такой возможности не дала. Она резко повернулась и пришла к кровати сама. Более того, она шутливо залезла на нее по собачьи на четвереньках.
– Купишь мне такие? – приложила она бриллиантовые серьги к своим ушам, глядя любовнику в глаза.
– Зачем? – возмутился Леонид Семенович, – Кира увидит, будут подозрения.
– У-у-у..., – надула губы Надя, легла на кровати рядом с Леонидом, но не вплотную, а чуть поодаль.
Продолжалась ее обида пару секунд, и она оживилась от пришедшей идеи.
– Тогда купи мне цепочку, – мечтательно провела она пальцем по шее, рисуя воображаемую цепочку, – её никто кроме тебя не увидит.
– Цепочку куплю, – с легкостью согласился Леонид Семенович, любуясь молодой красавицей.
– А когда? – нараспев протянула Надя.
– Скоро. Иди ко мне, – с силой притянул её к себе Леонид, хотя Надя не сопротивлялась.
Он склонился её поцеловать, и замер. Из прихожей донесся грохот хлопнувшей двери, а потом голос сына:
– Па! Ты дома?
Это пришел Юра, и, увидев на вешалке плащ отца, окликнул его.
Леонид Семенович подскочил на кровати, суетно огляделся по сторонам. Надя продолжила лежать.
– Вставай! – скомандовал ей Леонид, – Юрка явился.
Надя неспешно села на край кровати. Леонид распахнул шкаф и затолкал туда любовницу. На ходу он лихорадочно сгребал её одежду с пола. Сунув ей в руки лифчик, трусики, юбку и кофточку, он прикрыл дверцы шкафа, улегся на кровати и укрылся одеялом.
В спальню вошел Юра.
– Па, привет! Ты что, заболел? – увидев отца в кровати, остановился он в дверях.
– Так, немного, – покривился Леонид Семенович, приподнявшись на подушке, – А ты почему не в школе?
– Я на минутку, урок отменили. Не знаешь, мама когда приезжает, у меня репетиция вечером, – начал пощелкивать пальцами в так какой-то мелодии Юра.
– Сегодня приезжает. Не болтайся до ночи, – придал голосу строгости Леонид Семенович.
– А я и не болтаюсь. Я так спросил, – Юра прекратил щелкать пальцами и вышел из спальни.
Минуту спустя послышался звук струн гитары – Юра укладывал её в чехол, потом шум закрывающейся двери квартиры.
Леонид Семенович прислушался. Убедившись, что стало тихо, он натянул штаны, подошел к дверцам шкафа и открыл их. Надя стояла там среди плечиков с женской одеждой. Она успела надеть юбку, а кофточку лишь накинула и нервно застегивала на ней пуговицы.
– Выходи, он ушел, – мягко посмотрел на любовницу Леонид.
Но она была на взводе и резко шагнула из шкафа, едва не оттолкнув его.
– Всё, Леонид Семенович, с меня хватит... Здесь, – указала она на кровать, – больше никогда.
– А где «когда»? – попытался остудить подругу горе-любовник.
– В моей собственной квартире! – произнесла Надя властно и, испугавшись своей дерзости, мягко добавила, – Иначе никак.
Леонид Семенович взял расстроенную девушку за руку.
– Квартира будет. Я над этим работаю. Сама знаешь, сменился предисполкома. С прежним я договорился для тебя на двушку, договорюсь как-то и с этим. У нового, правда, фамилия еще та – Бобарыка, – произнес он нараспев и рассмеялся.
– Чем ждать государственную, кооператив можно купить, – не глядя на Леонида, проронила Надя, – Или денег нет?
Упоминание о деньгах Леонида Семеновича рассердило. Он взял Надю за плечи и вместо ответа строго посмотрел ей в глаза. Она ретировалась.
– У Киры денег возьми. У нее навалом, – по-доброму посоветовала она, где легко можно раздобыть нужную сумму.
Леонид Семенович усмехнулся.
– У Киры? Навалом, говоришь? Да у нее рублик к рублику сложены, упакованы и..., – сделал он паузу, – надежно зашхерены.
Наде ответ про надежно спрятанные деньги, добыть которые не получится, не понравился, она шмыгнула носом.
– У меня свои есть, – добродушно успокоил любовницу Леонид, – будет тебе квартира.
В подтверждение своей состоятельности он взял из висевшего в шкафу пиджака портмоне, вынул 40 рублей и вручил Наде.
– Вот, купи себе что-нибудь новенькое, – потрогал он на ней кофточку, – эта как-то уже не то...
– Я джинсы хочу, – забрала деньги Надя и повеселела.
Леонид Семенович тоже взбодрился, что всё так хорошо разрешилось.
Надя надела туфли, собралась уходить. Леонид Семенович снова отметил, как она хороша.
– Подожди меня возле дома. Я выкачу машину, и гульнем в «Холодной речке», – улыбнулся он любовнице.
Сегодня он предполагал лишь пообедать с ней в тамошнем ресторанчике. Надя любила там бывать и вполне удовлетворилась бы только этим. Вечером Леониду Семеновичу предстояло благопристойно встретить жену.
***
Пока муж решал «дела» с домработницей, Кира дожидалась посадки в самолет, и её внимание привлекла необычная женщина, ожидавшая тот же рейс в Сочи. Ладненькая, невысокого роста женщина выделялась среди прочих пассажиров. Перечислять её отличия от окружающих можно было долго, главное же, что возбудило интерес Киры – это её шуба из голубой норки. В шкафу у Киры висела подобная, но значительно проще и потому дешевле. Фирменная шуба незнакомки могла стоить, как автомобиль, но и за эти деньги купить такую вещь, не имея знакомств, было не просто.

       Глава 4. Если не знать, куда приведет знакомство
Кира не упускала возможностей завести полезные знакомства. Пассажиров на зимний рейс в Сочи почти не было – рассадка свободная. Кира пропустила женщину в шубе вперед, и, когда та выбрала место в салоне самолета, села рядом.
– Не помешаю? – любезно обратилась Кира к соседке по креслу.
– Нет, ну что Вы, – улыбнулась та ей в ответ.
Теперь Кира заметила у нее на пальце колечко с бриллиантом. Интерес к незнакомке удвоился – она могла быть московской чиновницей высокого ранга.
Для развития знакомства диалог следует вести как детскую игру в пинг-понг. Легкий пас собеседнику, ответный навстречу. Упаси Бог начать монолог или, того хуже, расспросы. Нет, только тихая подача – прием, подача – прием.
Кира сделала «подачу», незнакомка ответила, и теперь можно было продолжить эту «игру». Стюардесса как раз предложила по стаканчику воды. Кира взяла стаканчик первой и передала соседке, та сказала «спасибо».
– Попробую угадать, – вместо дежурного «пожалуйста» произнесла Кира, – В Сочи зимой Вы не летали.
– Нет, – протянула женщина, – А как Вы поняли? У мужа командировка в Италию, а меня не успели оформить. Предложил съездить одной в Сочи. В виде компенсации, – улыбнулась она.
Кира улыбнулась ей в ответ. Разговор милых женщин наладился.
– Ну, и правильно. У нас лучше.... И теплее, – со значением подняла палец Кира.
– Да, у нас в Москве ужасно холодно, – поежилась москвичка, – А расскажите, Вы же из Сочи, что там зимой? – заинтересованно спросила она Киру, – Экскурсии, думаю, точно есть.
– Да, есть. Вы на сколько дней?
Москвичка ответила, что пробудет в Сочи неделю, зовут её Алла Петровна, и в поездке без мужа она впервые.
Кира тоже представилась, и разговор перешел в дружеское общения. Принесли обеды в пластиковых коробочках.
За едой и пустячной беседой время полета прошло незаметно, но для Киры результативно. Она встретила очень полезного ей человека. Знакомство следовало продолжить.
Алла Петровна занимала скромную должность в Госплане, а вот её муж стоял на высшей ступени госуправления. За подписью Зампредсовмина строились заводы, прокладывались железные дороги. Перспективу такого знакомства нельзя упускать.
В аэропорту Киру встречал Славик. Увидев, что начальница не одна, подходить к ней он не стал, а издали поднял руку – он на месте.
Женщины направились к секции выдачи багажа. Слава, соблюдая дистанцию, проследовал за ними. Кира путешествовала налегке, с небольшой сумкой, а Алла Петровна остановилась у входа получить чемодан.
– Два часа полета пролетели словно пять минут, – пропела Алла Петровна и со вздохом добавила, – Как же не хочется с Вами прощаться, Кира Юрьевна.
– Мне тоже, – улыбнулась новой знакомой Кира и тут же предложила, – А давайте мы Вас подвезем. У меня машина.
Алла Петровна предложению обрадовалась, её глаза оживились, и лишь из вежливости она замялась, выразив сомнение.
– Как-то неудобно Вас утруждать. Мне еще багаж надо получить.
– Ну, что Вы? Багаж – это одна минута, – отмахнулась Кира и позвала рукой Славика.
Он тут же появился.
– Здравствуйте, – легонько поклонился Алле Петровне улыбчивый Слава.
Она тоже ответила ему улыбкой и уважительно произнесла «добрый день».
– Слав, получи чемодан Аллы Петровны, – простецки попросила водителя Кира, будто он был её приятель.
Славик с готовностью кивнул, Алла Петровна отдала ему посадочный талон.
Пять минут спустя Слава погрузил чемодан московской гостьи в багажник Волги, женщины устроились на заднем сидении, а он обежал машину, сел за руль, и они выехали со стоянки аэропорта. День выдался солнечный, Алла Петровна прильнула к окну.
– Боже, как же тут хорошо! А ведь зима, – сладостно восхитилась она буйной зеленью субтропиков.
– Это что! Вот отъедем – увидите. У нас и пальмы есть, – похвалил гостье сочинские красоты Славик.
Дорога из Адлера в Сочи не только сама по себе красива , но еще и аттракцион для жителей средней полосы. Кира предложила ехать не быстро. Им спешить некуда, а гостье будет приятнее.
– Вы меня просто выручили. Даже не знаю, как вас благодарить, – искренне произнесла Алла Петровна, – Я побаивалась ехать, без мужа.
– Тогда возьмем над Вами шефство, – бодро предложила Кира, – можем вместе поужинать.
– Я только за. А когда?
– Так, давайте, прямо сейчас и поужинаем. По дороге есть пара ресторанов. Вы как, Алла Петровна?
– Даже не знаю... Мне надо бы в гостинице разместиться, – в сомнении задумалась столичная гостья, но Кира посмотрела на нее так открыто и так мило, что все сомнения у Аллы Петровны улетучились.
Решили начать с ужина. Выбрали ресторан «Огни Сочи». Там и кухня отличная, и вид красивый на море.
Вопрос денег при выборе ресторана ни для Киры, ни для её гостьи не стоял. Их положение в обществе позволяло не думать о таких мелочах, как обед или ужин.
Совсем иначе обстояли дела у компании друзей – Арама, Гены и Жанны. После неудачи с вахтовиком в гостинице «Жемчужина» они остались без «работы». Даже милицейскую форму пришлось выбросить, и теперь они бесцельно брели по набережной. Все проголодались. Гена щелкал семечки.
– Пломбир шоколадный хочу, – увидела Жанна впереди киоск «Мороженое».
Арам тут же среагировал на её просьбу, сбегал к киоску и принес два вафельных стаканчика мороженого.
– Только такое было. Оно еще вкуснее, – вручил он мороженое Жанне, а второе стал есть сам.
Компания побрела дальше. Гена презрительно покосился на то, как Арам и Жанна кусают вафельные стаканчики.
– Как можно хавать эту сладкую жижу? – поморщился он.
Арам промолчал, а Жанна не сдержалась.
– Сам ты жижа, – резко осадила на Гену, – На кой ляд полез с мужиком драться? Классную тему из-за тебя потеряли.
– Ерунда. Циркач что-нибудь придумает, – отмахнулся Гена.
– Точно, – согласился Арам, – Можем цветы в Москву возить. Скоро восьмое марта, как раз мимоза пойдёт.
– Это ваще, полный отстой. Мы что, барыги? – сплюнул шелуху от семечек Гена, посторонившись от проезжавшей мимо него на велосипеде девушки.
Одной рукой она управляла рулем, а во второй держала сумку с продуктами. В мозгах у Гены что-то щелкнуло, и он, без всякого на то смысла, куража ради, дернул сумку из руки девушки. Она завиляла, велосипед у нее стал падать. Девушка едва успела с него соскочить, выронила сумку, и её содержимое высыпалось на тротуар.
Первой к девушке подбежала Жанна.
– Он пошутил, – извиняясь за Гену, помогла она подняться девушке.
Подошел Арам, собрал рассыпавшиеся продукты в сумку, вернул её хозяйке. Гена остался стоять на месте. Он понимал, что сделал глупость – вот только зачем он её сделал?
Девушка села на велосипед, повесила сумку на руль и со словами «верблюд горбатый» в адрес долговязого хулигана, укатила.
Жанна подошла к Гене.
– Ты чё, спалиться хочешь? Давно в ментовке не сидел? – дернула она его за свитер.
– Ваще не страшно, – отстранился Гена.
Жанна чуть толкнула его, ярость у нее прошла, она повернулась и быстро пошла по тротуару. Гена насупился. Постояв пару секунд, он заметил в траве кошелек. Видимо, он выпал из сумки девушки. Гена поднял кошелек, открыл. Там оказалось несколько купюр среднего достоинства. Не раздумывая, хулиган сунул их в карман и догнал своих товарищей.
– Ну вы чё решили? Надо бы пожевать чего, – как ни в чем не бывало спросил их Гена.
– Можем ко мне. Я от тёти Офик пахлавы привез, – пожал плечами Арам, не особо рассчитывая на согласие товарищей отправиться в его съемную конуру.
– Мы чё, дети? Поехали в «Огнях» посидим, раз Ара угощает, – развеселился Гена, – Или лавэ нет? – шутливо приобнял он потупившегося Арама.
– Ладно. Отдыхай, салабон. Сегодня я банкую, – вынул Гена из кармана помятые купюры.
– Я не салабон, – проронил Арам, но этого уже никто не услышал. Гена свистнул проезжавшему мимо такси, машина остановилась, и компания побежала садиться.
К ресторану «Огни Сочи» они подъехала следом за Кирой и Аллой Петровной. Те только что вошли и сдавали одежду в гардероб.
Швейцар остановил шуструю компанию молодых людей в холле ресторана и попросил подождать – не стоит толпиться у гардероба. Гена недовольно хмыкнул, но возражать не стал. Потирая щеку, он наблюдал за блатными гостями, ради которых их заставили ждать у входа.
Славик подал гардеробщику пальто Киры и помогал Алле Петровне снять шубу.
– Видали, какая у тетки шуба? – шепнула товарищам Жанна.
– ФирмА. Точно москвичка, – уважительно оценил шубу и её хозяйку Арам.
Гена же покривился и выдал на этот счет свое определение.
– Муха в сапогах! Весь форс одна шуба, – презрительно обронил он.
Жанну замечание Гены рассердило. Она нервно сняла плащ и повесила на руку.
– Пойдемте, не фиг ждать, – предложила она парням пройти в ресторан, а швейцару на ходу бросила:
– Мы не будем раздеваться.
Арам взял у Жанны плащ и компания направилась мимо гардероба сразу в зал.
Кира и Славик уже стояли у его входа, а Алла Петровна задержалась у зеркала, поправить прическу.
Гена пропустил Арама и Жанну вперед, а сам вразвалочку двинулся вслед за ними. Проходя мимо Аллы Петровны, он легонько подтолкнул её. Она посторонилась.
– Пардон, – извинился Гена, улыбнулся Алле Петровне и ловко вытянул у нее из сумочки жетон на сданную в гардероб шубу.
В ресторане Жанна прошла к столику у окна. Арам выдвинул ей стул, а себе напротив. Подошел Гена, ехидно улыбаясь, уселся рядом с Жанной.
Официант принес меню в кожаном переплете, Жанна начала его листать, но Гена забрал у нее книгу-меню.
– В другом месте покушаем. Наряд тебе взял, – разжав ладонь, украдкой показал он Жанне жетон.
– Ты когда успел? – округлила она глаза.
– Наш пострел везде поспел, – усмехнулся Гена, передавая девушке номерок из гардероба, – Сообразишь, что сказать стражнику вешалок?
– Не боись, соображу. На улице встретимся, – Жанна положила номерок в сумочку и направилась к выходу из зала.
Гена вынул рубль, показал официанту, что кладет его на стол – они уходят. Арам тут же встал, но Гена его остановил.
– Не суетись. Без обиды, Ара. Всё-таки ты салабон. Ну мы что, втроем за шубой явимся? – потрепал он Араму шевелюру.
– Я Жанну хотел подстраховать, – оправдался Арам, опустившись на стул.
– Ты?! Подстраховать? – усмехнулся Гена, – Ты Жанку не знаешь, страхователь.
Арам действительно был новенький в их шайке. Он примкнул к ним всего пару месяцев назад. Гена же познакомился с Жанной больше года назад при весьма непростых обстоятельствах. Жанна тогда только приехала в Сочи и устроилась официанткой в ресторан. После одной из смен ночью на улице ей преградили дорогу двое кавказцев. В ресторане они оставили Жанне большие чаевые. Жанна сказала им «спасибо», мило улыбнулась. Но теперь кавказские парни требовали пойти с ними – девушка должна «отработать» полученный аванс, «спасибо» не достаточно.
Один из кавказцев больно схватил Жанну за руку, и неизвестно, чем бы для нее всё закончилось, не заступись за нее тогда Гена. Он оказался рядом, подбежал на шум и сходу вырубил одного из насильников, но второй выхватил нож. Доля секунды и кавказец нанес бы сзади удар Гене. Спасла «Крокодила» Жанна, так она называла друга Гену. Она хоть и испугалась, но не убежала, а врезала бандиту ногой в пах. Дальше Гена доделал всё кулаками. С тех пор они и подружились.
А сейчас Жанна подошла к гардеробу и подала жетон на получение норковой шубы Аллы Петровны. Седовласый гардеробщик принял жетон, посмотрел номер.
– Мама попросила, хочет на террасу выйти. Вид у вас там чудесный, а холодно – упредила Жанна ненужный вопрос гардеробщика. Тот кивнул и выдал «дочери» шубу.
Теперь с шубой надо было незаметно выйти из ресторана на улицу. Решили эту проблему Гена и Арам. Они подошли к гардеробу и разыграли маленький спектакль. Арам снял с себя весьма похожий на куртку кожаный пиджак.
– Жарко у вас, – положил он куртку-пиджак на стойку.
Гардеробщик понес её к вешалкам и не увидел, как Жанна одела шубу и вышла из ресторана.
– Не надо вешать, мы на улице покурим, – окликнул Гена гардеробщика, как только за Жанной закрылась дверь.
Куртка вернулась к Араму, и через несколько минут гоп-компания весело катила на такси. Жана поглаживала мех голубой норки, наслаждаясь теплом от дорогой вещицы.
В приятном настроении пребывала и предыдущая хозяйка шубы. Алла Петровна захмелела от вина и обильных закусок. Славик пару раз пригласил её на медленный танец.
Он обедал за столиком поодаль и поглядывал на начальницу – не надо ли чего. А Кира «руководила» приемом вдумчиво. В нужный момент, незаметно для гостьи, она призывала Славу развлечь москвичку танцами.
Обслуживали их сразу пара официантов в национальных грузинских одеждах, что придавало ужину особый колорит.
На жаргоне, принятом у персонала, гости проходили по рангу «четыре стекла». Они только вошли, а распорядитель зала тут же устроил обслуге встряску.
– Видели, кто пришел? – строго предупредил их метрдотель.
– Что, «три стекла»? – поинтересовался один из недавно принятых на работу официантов.
– Идиот. Четыре. Это же сама Кира! – поднял палец вверх метрдотель, – Свежую икру возьмете из НЗ. Вино, коньяк – всё коллекционное. И перчатки новые наденьте, – посмотрел на их голые ладони распорядитель.
Все прошло идеально. На десерт Кира предложила съесть два разного вида пирожных.
– Две пироженки? – улыбнулась Алла Петровна, – Даже не знаю… Обычно такого я себе не позволяю, – в сомнении покачала она головой.
– Это у вас там, в Москве запреты, а у нас в Сочи можно всё и всегда. Зимой только море холодное, а всё остальное теплое, – весело подбодрила гостью Кира, и та согласилась на удовольствие в виде добавочного пирожного.
– Да, дома у нас просто ужас. Туда не ходи, здесь не стой, ты жена зампредсовмина, – посетовала Алла Петровна.
Начальница общепита согласилась что так жить нельзя, но уж такова участь власть имущих.
Принесли десерт. Кира попросила счет, напомнив, что за обед «нашего парня» – так она назвала Славика – тоже платит она.
Ужин закончился. Славик и Алла Петровна пошли к выходу, а Кира задержалась и спросила у официанта, почему в меню нет мороженого. Он стал оправдываться: если гости хотели мороженое, они бы принесли из магазина.
Начальница сказала, что она всем довольна, а мороженое её интересует из соображений производства.
Кира рассчиталась за ужин и спустилась к гардеробу. Там стояли Славик и Алла Петровна. Захмелевшая москвичка перебирала внутренности своей сумочки.
– И куда он мог подеваться? – вынимала она то кошелек, то расческу.
– Что-то случилось? – поинтересовалась у нее Кира.
– Номерок не могу найти, – выдохнула Алла Петровна.
– Не страшно. Так получим, – отмахнулась Кира и обратилась к гардеробщику:
– Мы шубу сдавали. Не можем номерок найти.
Гардеробщик слегка напрягся.
– А я её выдал... Вашей дочери.
– Какой еще дочери? – нахмурилась Кира.
Подошла Алла Петровна. Гардеробщик испуганно посмотрел на женщин, пожал плечами.
– Она номерок дала. Они же с вами зашли. Девушка и два парня. Я думал вы вместе, – прошел он к вешалке, принес и показал жетон.
Алла Петровна вздрогнула.
– Бог мой! Моя шуба! Она стоит, как машина! – взялась она за голову.
Гардеробщик обмер, виновато вытянулся, словно деревянный солдат.
– Я звоню в милицию, – испытующе посмотрела на него Кира.
– А я что? Выдал по номерку, – сконфузился хранитель одежек.
– С тобой отдельно разберутся, – строго бросила ему Кира и сняла трубку с телефонного аппарата на стойке.
– Начальника УВД попрошу. Не переживайте, – набирая номер, подбодрила она Аллу Петровну.
Москвичка зашмыгала носом – у нее украли дорогую вещь, подарок мужа, и теперь придется ему объяснять, как это произошло, что еще хуже самой потери. А вышло так от того, что она поступила неосмотрительно, и теперь судьбу её норковой шубы решали другие «хозяева».
Воровская компания перекусила чебуреками и расположилась на скамейке у сквера, где собирались фарцовщики. Гена хотел отдать там задешево шубу фарцам. Арам мнение не высказал, и решение, как поступить, оставили Жанне.
Она рассматривала на себе дорогой наряд. Гена молча грыз семечки, а Арам наблюдал за красивой Жанной в голубой норке. Шуба была ей не по размеру, и Жанна тщетно пыталась подтянуть руки в её коротких рукавах.
– Себе оставлю, – наконец решилась Жанна, одернув в очередной раз рукава шубы.
– Чё, в этой облезлой кошке ходить?! Тебе еще ушанку и будешь Жанка-полярница, – сплевывая семечки, ухмыльнулся Гена.
– Дурак ты, Крокодил. В свитере драном ходишь, и рад. А это – вещь, – Жанна погладила шубу, – Скажи, Арам.
– Шуба красивый. Только сильно рукава короткий, – в сомнении произнес Арам, и рассудительно дополнил, – Мех редкий, дорогой. Хозяйка в милицию заявит.
– Ладно, – вздохнула Жанна, – будем продавать, – направилась она в скверик к фарцовщикам.
Подпольная торговля там кипела. Тихо, незаметно бурлила. Шустрые парни с сумками на плечах выслеживали своих покупателей, а те выслеживали своих продавцов.
Каждый уважающий себя фарцовщик предлагал свой набор товаров. Кто-то импортные диски, кто-то одежду, тоже импортную, или подделку под импорт. Особое место занимали сигареты, алкоголь и разного рода модные штуки – жвачка, цветные пакеты, авторучки со стриптизом. Особо отчаянные фарцы приторговывали валютой.
Искать перекупщика Жанне даже не пришлось. Юркий парень сам обходил покупателей, предлагая свой товар, и, увидев Жанну в шубе, тут же подошел к ней.
– Что-то из фирмЫ нужно? Есть джинсы американские, – быстро произнес он почти что скороговоркой.
– Нет. Я шубу продаю, – распахнула голубую норку Жанна.
– Э-э-э..., – покривился фарцовщик, – Вещь не ходовая.
– Она тыщу стоит, я отдам за пятьсот, – подтолкнула фарца к сделке Жанна.
– А зачем так дешево? – спекулянт бросил взгляд на дешевенькие сапожки Жанны, – Подрезала где-то?
– Носить надоело. Берешь? – коротко осадила спекулянта Жанна, ожидая сразу получить ответ, но фарцовщик затеял витиеватую торговлю.
– Пятьсот, это восемь пар джинсов... Дорого... За триста возьму, – растопырив пальцы, потер он ладони.
Жанну предложение спекулянта не устроило.
– Ну, это как-то совсем, – запахнула она шубу и отошла в сторону, размышляя, как поступить.
Фарцовщик тоже размышлял и не стал уходил далеко.
– Джинсы на меня есть? – прервала его раздумья очередная покупательница.
Это была Надя. Получив у Леонида Семеновича 40 рублей, она пришла купить себе эти модные штаны.
– На тебя есть индийские клёш, – сходу оценил габариты покупательницы фарцовщик и назвал цену, – Сороковник.
– Ни чё себе! Дорого, – озадачилась Надя, – Я думала, фирму Левис взять.
– Что значит «дорого»? Левис на стольник тянет, – усмехнулся спекулянт штанов и доброжелательно предложил, – Вранглер могу сделать за восемьдесят.
Надя озадачилась. Таких цен на американские штаны она не ожидала, а индийские брать не хотелось. Фарцовщик ждал, что она скажет.
В затянувшуюся паузу к нему подошла Жанна. Она намеревалась получить деньги прямо сейчас.
– Ладно, сколько даешь за шубу? Только реально, – твердо спросила она парня.
– Я же сказал. Триста. Подожди, я с человеком разговариваю, – осадил Жанну фарцовщик и перевел взгляд на покупательницу джинсов.
Но теперь та заинтересовалась голубой норкой.
– А шуба тоже продается? – спросила она фарцовщика.
Ответить он не успел, и в торговый процесс вступила Жанна.
– Это я продаю. Четыреста – и она твоя, – четко выдала она свои условия.
– Э-э-э..., – возмутился фарцовщик, – Ты же мне предложила?
– Ты долго думал, – отшила Жанна спекулянта штанов, сняла шубу и протянула Наде, – Тебе отлично подойдет. Примерь.
Надя надела шубу. Ей она подошла идеально. Жанна достала зеркальце, и Надя осмотрела себя со стороны.
– Мне нравится, – залюбовалась Надя, – Съездим к одному человеку. Деньги у него. За такси плачу я.
– Идет, – согласилась Жанна, – друзей моих только заберем.
Девушки направились к лавочке, где Жанну поджидали Гена и Арам.
***
Кира и Алла Петровна тоже находились в ожидании, но не денег, а милиции. Начальник УВД пообещал прислать толкового следака.
Метрдотель провел женщин в зал ресторана скоротать время за чашечкой кофе. Алла Петровна едва сдерживала слезы, хлюпала носом. Успокаивать её не имело смысла. Тягостное ожидание затягивалось.
– Поедем. Без нас разберутся, – встала из-за стола Кира, – Не сомневайтесь, найдут Вашу шубу.
Славик услужливо подвел Аллу Петровну к машине, открыл ей дверь. Кира села рядом с гостьей на заднее сиденье. Славик завел мотор.
– Меня к Интуристу, а Аллу Петровну в гостиницу. Поможешь ей устроиться и вернешься, – объяснила Кира водителю порядок действий.
Славик услужливо кивнул, и они поехали. Возле Интуриста Кира попросила остановить  у входа в валютный бар.
– Аллочка Петровна, не переживайте. Это Сочи. Здесь всё решаемо. Обещаю, – Кира взяла за руку расстроенную гостью, посмотрела ей в глаза. Алла Петровна чуть улыбнулась, они попрощались, и Кира вышла из машины.
Оставшись с москвичкой наедине Славик повел машину более лихо.
– Может зря мы милиции не дождались? – робко выразила сомнение Алла Петровна, – Вдруг они не будут расследовать без заявления от потерпевшего?
– Будут. Милиции без разницы. У них такое бывает. Труп есть, а заявления от потерпевшего нет. Расследуют же? – легонько рассмеялся Славик, – А если наша начальница позвонила, то вообще никаких проблем.
От сравнения кражи шубы с убийством Алла Петровна вздрогнула, и только веселый тон водителя Славика её успокоил. Они быстро добрались к гостинице «Жемчужина», Слава помог Алле Петровне оформить поселение и отнес её чемодан в номер.
Пока они ехали по ночному городу и Славик подбадривал расстроенную москвичку заверениями, что его начальница решит любую проблему, та вошла в бар. Дежуривший у входа швейцар распрямился, учтиво поздоровался. Это заведение также относилось к Общепиту, и именно этим баром руководил Тигран, попавшийся на «левых» банках с черной икрой.
Кира приезжала сюда редко, но постоянные работники знали её в лицо. А уж швейцар точно – он важно стоял у входа.
– Ашот здесь? – спросила его Кира.
– Да. Вас проводить? – расшаркался швейцар и требовательно поманил рукой скучавшего у входа в зал охранника.
Тот нехотя подошел.
– Проводи Киру Юрьевну к Ашоту Карапетовичу, – распорядился швейцар.
– А вы ему звонили? – засомневался охранник.
В отличие от бывалого служаки молодцеватый охранник видел свою главную начальницу впервые.
– Давай, веди, – тоном, не допускающим возражения, строго приказала Кира.
Швейцар показал глазами охраннику не перечить и вручил ключ. Парень повел Киру через бар.
Несмотря на зимнее межсезонье, свободных мест не было, и даже у барной стойки толпились посетители. Сквозь сизые струи табачного дыма разноцветные прожекторы освещали сцену, где две девушки в мини исполняли эротический танец у шеста. Гремела скандальная песня английский группы Роулинг Стоунз: «I can get you my satisfaction»
– Что у вас за музыка, крик сплошной? – поморщилась Кира.
– Нормальная. Роллинги, – пожал плечами охранник, открывая начальнице дверь в служебные помещения.
Он хотел проводить её и дальше, но Кира отказалась. Где найти Ашота, она знала и сразу прошла к двери в самом конце коридора.
Там в вычурно обставленной комнате Ашот и двое мужчин сидели за карточным столом, заваленном червонцами. На диване расположился водитель Вадим. Он сидел, потупив глаза в пол, сжимая в ладони стакан крепкого алкоголя.
Ашот и мужчины играли в карты. Вадим, по-видимому, сильно проигрался и выбыл из очередной партии.
– Кира Юривна, что ж Вы не позвонили? Я бы встретил, – встал из-за стола Ашот, изобразив радостное удивление, – Есть какое-то дело?
– Ну уж точно, не в карты поиграть, – мирно ответила ему начальница. На Вадима же она бросила презрительный взгляд, но вступать с ним в беседу не стала.
Ашот отложил карты на стол.
– Дальше без меня, – сообщил он игрокам, и они с Кирой прошли в комнату через коридор от «игровой» – в кабинет директора.
Кира расположилась в кресле за столом директора, а Ашот – на обычном стуле напротив. В таком положении их роли правильно распределились и Кира перешла на начальственный тон.
– Брат сидит, а у вас тут разврат прямо на сцене.
– Кира-джан, тут интуристы, – пожал плечами Ашот, – У них там, сами знаете, везде стриптиз. Им так красиво. А за вход у нас цена савсем чуть, – показал он пальцами щепотку, – Все ажуре.
– В ажуре, говоришь? Деньги за стриптиз кто получает? Ты? Подожди, я еще расценки узнаю, – испытующе посмотрела на подчиненного Кира.
Ашот тут же оправдался.
– У Тиграна учет. Всё по закону. Мамой клянусь, – обиженно выдал он, – И разрешение на выступление девушек топлес  есть.
– Было! Может, ты не в курсе, у нас новый предисполкома, и что это за «фрукт» неизвестно, – размышляя произнесла Кира.
Ашот тут же уловил перемену её тона.
– Э..., – протянул он, – Договоримся.
– Посмотрим... А пока я Тиграна не вытащила, прикрывай вашу лавочку со стриптизом, – уже в виде совета объяснила Ашоту начальница и перешла к вопросу, ради которого приехала.
– Я сейчас с важной москвичкой в «Огнях» ужинала, и у нее там шубу из гардероба увели. Я в милицию позвонила.
Ашот задумался, потер подбородок.
– Вы, Кира Юривна, умная женщина. Уверен, с Тиграном решите всё правильно. А в милицию Вы зря насчет шубы. Менты бандитов ищут. А шуба им зачем? – пожал он плечами, – Завтра я займусь.
– А почему не сегодня? – спокойно поинтересовалась Кира.
– Сегодня все уже спят. И шуба этот спит. День нужен. Вернем мы твоей знакомой шубу. Купим, если что. Мамой клянусь, – преданно посмотрел начальнице в глаза кавказец Ашот.
Кире витиеватый ответ Ашота не понравился. Она нахмурилась.
– Хватит уже мамой клясться! Бедная женщина... Купишь ты! Эта шуба как Жигули стоит.
– Ну...? – вытянул губы Ашот, – Тогда канешна найдем. Такую дорогую вещь как продать?
Кира встала из-за стола, подвинула на место кресло. Ашот последовал её примеру и тоже задвинул стул глубже под стол.
– Смотри, – заострила внимание кавказца Кира, – Ловлю на слове. Не найдешь шубу, будешь покупать. Я в Москву насчет Тиграна летала. И хозяйка шубы для этого может понадобиться.
Ашот проводил Киру до выхода из бара. Кира не торопилась. Она заметила чашечку с мороженым на одном из столиков и поинтересовалась у бармена откуда тот его получает. Оказалось, что из уличного киоска. Мороженое берут к белому вину, да и просто так.
После встречи в Москве с директором завода холодильного оборудования у начальницы общепита пробудился интерес к этому прибыльному продукту.
Выйдя из бара, Кира остановилась у входа – хотелось подышать воздухом. Ехать домой она не спешила, а ведь именно в её квартире в данный момент решался поставленный Ашотом вопрос – можно сходу продать дорогую шубу или нельзя.
Надя привезла воровскую компанию к дому Киры. Попросила подождать её на улице, а сама прямо в шубе поднялась в квартиру. Сумма в 400 рублей за голубую норку мизерная, и она рассчитывала без проблем получить её у любовника.
Надя нажала кнопку звонка, Леонид Семенович приосанился и бодро направился открыть дверь. С минуты на минуту он ожидал Киру и хотел встретить жену светлой улыбкой. Широко распахнув дверь, он вздрогнул. На пороге стояла Надя. Голубая норка необычайно шла прелестной брюнетке, но важно было другое. В дорогом наряде обычная девушка преобразилась в светскую леди.
– Ты?! – опешил Леонид Семенович, пропустил Надю в квартиру, и тут же запер за ней дверь.
Надя не стала проходить дальше прихожей. Она остановилась и сделала легкий оборот, демонстрируя растерявшемуся любовнику шубу.
– Классная? Скажи, мне идет? Умираю, как хочу, – чмокнула она его в щеку, – Всего 400 рэ надо.
Леонид Семенович поморщился. Денег для красавицы Нади он бы не пожалел, его испугал сам факт покупки для нее такой вещи.
– Откуда она у тебя? – строго оборвал он восторг любовницы.
– Я пошла купить джинсы, а там продавали это, – распахнула шубу Надя.
– Она же бабская. Такие только старухи носят, – попытался мирно отговорить любовницу от покупки Леонид Семенович.
Но она не приняла его слов.
– Никакие не старухи, – начала она вертеться у зеркала, поправляя то прическу, то шубу, – Девушка моложе меня продает, на улице ждет. Мы же покупаем?
– Что покупаем? Зачем ты ее сюда притащила? – не сдержался Леонид Семенович.
– Ты покупаешь мне шубу. Мужик делает любимой подарок. Что непонятно? Я не проститутка. А подарок – это нормально, – «пропела» Надя, продолжая позировать себе в зеркале.
Леонид Семенович взялся за лоб. Отговаривать девушку в состоянии такого упоения было невозможно. Да он и сам залюбовался, как она хороша.
Процесс любования прервал звук подъехавшей к подъезду дома машины.
– Кира!.., – в ужасе посмотрел на любовницу Леонид Семенович, но она не пошевелилась.
Неверный муж пробежал к окну в гостиной, выглянул на улицу. Кира выходила из машины, Славик поддерживал её под руку. Леонид Семенович тут же вернулся в прихожую.
– Снимай, – скомандовал он Наде, – скажешь Кире, для нее принесла, – схватился он стаскивать с девушки шубу.
Но она обхватила себя за плечи, не давая снять с себя полюбившуюся вещь.
– Н-е-е-т, – стала она отбиваться, – Значит, мне ты не покупаешь, а ей так сразу!
Тут уже Леонид Семенович начал трясти Надю, что есть силы.
– Кира в подъезде! Снимай, дура! Тебе же первой будет конец!
Грозный окрик отрезвил девушку. Она в момент скинула шубу, Леонид Семенович запихал норку в попавшуюся под руки сумку, оглядел вешалку. Там висел плащ Киры. Он сдернул его с крючка и утрамбовал поверх шубы.
– Всё, давай, – вручил он поклажу Наде, выталкивая её из квартиры, – Скажешь Кире, что несешь вещи в химчистку.
Надя засеменила вниз по лестнице, а Леонид Семенович через дверную щелку решил посмотреть, как всё пойдет. Жена уже поднималась.
– А ты как здесь? – удивилась Кира, встретив Надю на лестничной площадке в столь позднее время.
– Это что у тебя? – с подозрением кивнула она на сумку.
Будь Надя менее сообразительной или пугливой, прямо сейчас могли раскрыться многие вещи. Не пришлось бы искать украденную шубу, да и как бы муж смог объяснить проницательной Кире, зачем домработница приносила эту шубу ему.
Но Надя быстро нашлась, что ответить.
– Я перед вашим приездом убирала. А это, – приоткрыла она сумку, – в химчистку надо отдать.
– Мой плащ? В химчистку? – нахмурилась Кира, – Он же был чистый, – потянулась она за плащом.
Надя замешкалась. Еще секунда, и она отдала бы сумку хозяйке. Спасти ситуацию могло только чудо. В этой роли оказался Леонид Семенович. Он выглянул из квартиры и громко окликнул жену.
– Кирочка, наконец-то! Я тебя весь вечер жду, – быстро сбежал он по лестнице, поцеловал жену в щеку и взял под руку.
– Ты что, пьяный? – отстранилась от мужа Кира.
– Вовсе нет. Просто рад тебе, – обиженно отреагировал Леонид Семенович и незаметно показал рукой Наде уходить.
Супруги направились по лестнице вверх к квартире, а Надя – вниз к выходу из подъезда.
Спустя полчаса Жанна снова подошла к тому же фарцовщику, с которым вела торг. Теперь она держала шубу свернутой мехом внутрь. Фарцовщик встретил её по-приятельски дружелюбно.
– А я знал, что ты вернешься. У чувихи денег на джины нет. А тут она шубу у тебя купит.
– Ну да. Не вышло. Там её человека дома не оказалось, – потерянно пояснила Жанна.
– Ладно, – улыбнулся фарцовщик, – Могу решить твой вопрос. Найду тебе покупателя за четыреста, а что сверху мое. Идет?
– Идет, – пожала плечами Жанна.
– Тогда давай телефон. Меня Эдик зовут, – достал блокнот и авторучку фарцовщик.
– Телефона нет. Записывай адрес, – Жанна продиктовала адрес бабушки, у которой жила в Сочи.
***
Утро следующего дня в доме Киры проходило привычно. В чужие события дня вчерашнего  никто из присутствующих не мог заглянуть. Благородная семья собралась в гостиной за столом. Надя подавала завтрак – приносила тарелки с едой, убирала пустые. Не было только Клавдии Ивановны. Она не любила обстоятельные завтраки и, если оставалась ночевать у дочери, то уезжала на дачу как можно раньше. Более того, если дочь уезжала, то она оставалась в своей квартире. Клавдия Ивановна привыкла наскоро перекусывать на кухне, и сразу нестись по делам. Барство ей претило.
Кира, напротив, придавала ритуалу неспешных завтраков особое значение. Будущее своих детей она видела в верхних эшелонах власти и стремилась развить в них потребность в прислуживании им даже в таких мелочах, как еда. Желание давать указания, а не хвататься самому что-то делать, она считала важнейшим. Без этого нельзя пробиться в начальники, и такую потребность лучше развивать с детства. Приветливая домработница Надя готовила завтраки, убирала квартиру и подавала обед школьнику Юре. Остальные члены семьи возвращались домой вечером. Нади к этому времени уже не было. Домработница не должна мешать своим присутствием жизни хозяев.
Завтрак подходил к концу. На столе остались нетронутые тарелки с сервелатом, балыком и бужениной. Все вполне обошлись омлетом и салатом. Виталий неторопливо пил чай. Леонид Семенович взял из розетки конфету, развернул её, положил в рот.
Юра рассеянно жевал бутерброд. На коленях у него лежала раскрытая книга, он погрузился в чтение и находился где-то далеко с её героями.
– Поесть хоть можно без этой фантастики? Ты в школу опоздаешь, – неодобрительно посмотрела на него Кира.
– Я успею. Тут пять минут, – не отрываясь от чтения, отложил на тарелку недоеденный бутерброд Юра.
Кира хотела продолжить выдачу сыну замечаний, но в воспитательный процесс умело вмешалась толковая Надя, избавив Юру от маминых назиданий.
– Можно убирать? – учтиво обратилась она к хозяйке.
– Да, убирай, – переключилась на домработницу Кира.
Юра за это время сделал еще глоток чая, захлопнул книгу и встал из-за стола.
– Пока-пока – бросил он всем на прощание.
Леонид Семенович помахал ему в знак одобрения и переключился на старшего сына – Виталия.
– Сегодня машина твоя. Заправь только, я не успел, – положил он ключи от Жигулей на стол.
– А куда это ты сам ездил? У тебя же служебная, – насторожилась Кира.
– Представь, ездил. Клавдию Ивановну с дачи забирал. Вы же со Славиком где-то задержались. Пришлось мне, – мило посмотрел Леонид Семенович на жену.
Его бархатный голос, и в особенности нежный взгляд, успокоили Киру. Она не стала расспрашивать мужа, почему он сам, без водителя поехал за тещей на дачу. Она  понимала: он ей чего-то не договаривает, но всё это улетучивалось, как только он проявлял к ней нежность.
Кира налила себе чаю и взяла из розетки печенье. За столом все происходило тихо и чинно. У Нади же объяснение Леонида Семеновича вызвало ехидную улыбку. Она-то знала, зачем он брал машину. На Жигулях они вместе ездили в ресторан, а потом Леонид Семенович поспешил забрать тещу с дачи до приезда жены.
Улыбку Нади никто не заметил, и она понесла тарелку с бужениной на кухню. Виталий подвинул к себе ключи от Жигулей.
– Тети–мети надо бы на бензин, – сделал он пальцами характерное движение.
– Деньги – это к маме, – развел руками Леонид Семенович.
За кем в семье главная роль Кира знала и сама, но то, что муж озвучил это сыну, ей понравилось.
– Как деньги, так мама, а как университет не понравился, даже не спросил, – высказала она Виталию нравоучение, – Профессия должна кормить, и чтобы гордиться ей. А это что? Один циркач, другой музыкант. Как я людям в глаза смотреть буду?
Завершив воспитательную тираду, Кира вынула из кошелька десятку и вручила Виталию.
– На бензин, – предупредила она.
Пока Виталий решал свои меркантильные вопросы Надя на кухне занималась своими. Буженину с тарелки она завернула в салфетку и опустила себе в сумочку. Она, конечно, могла попросить из еды, что угодно, и ей бы не отказали. Дело здесь было в другом – ей хотелось взять без спроса, самой.
Виталий ушел, и Кира с мужем остались одни. Леонид Семенович не торопился. Он ожидал начать с женой доверительный разговор. На любую тему. Это не имело значения. От жены он зависел во всем, и нужно было поддерживать взаимную потребность друг в друге.
Кира добывала деньги, много денег, а он лишь получал зарплату. Кроме того, с начальницей Общепита желали «дружить» все, в том числе и начальство Леонида. Кира через свои рестораны поставляла нужным чиновникам деликатесные продукты, а это дорогого стоило при всеобщем дефиците.
Леонид же был нужен всемогущей жене как представительный мужчина при должности. Женщина без мужа ущербна. Допустить такого Кира не могла, и у них с Леонидом сложилась гармония в отношениях.
– Забыла тебе сказать, – помешивая ложечкой чай, начала разговор Кира, – жена Бобарыки приходила. Хочет к нам на работу... Я вот думаю.
При упоминании фамилии Бобарыка, Леонид Семенович встрепенулся.
– Новый предисполкома прислал к тебе свою жену, и ты думаешь?! – поднял он на Киру глаза.
– Да. Думаю, – прохладно отреагировала Кира на эмоциональный возглас мужа.
– Куры тоже думают, пока в суп не попали, – не сдержался Леонид.
В голове у него в момент сложился план, как это будет удачно, если Кира возьмет жену Бобарыки к себе на работу. Одно движение – и есть неформальные отношения с предисполкома. Первым пунктом этого плана была возможность получить  квартиру для Нади. Пара месяцев дружбы с градоначальником, и «дело в шляпе», а Кира о чем-то думает!
Жену следовало подтолкнуть немедленно принять жену Бобарыки в Общепит. Леонид Семенович знал, как это сделать, без нажима, будто решение Кира приняла полностью сама. На это ему хватило бы пяти минут, но зазвонил телефон.
Надя сняла трубку и передала Кире.
– Вас. Адвокат Белкин.
Кира выслушала адвоката, ответила «хорошо» и отключила телефон.
– Мне пора. Вечером поговорим, – упредила она вопросы мужа и направилась в спальню переодеться.
Виталий в это время вышел из дома. Жигуль стоял у подъезда. Леонид Семенович не стал утруждать себя и оставил машину на дороге. Славик уже приехал и поджидал Киру за рулем служебного авто. Сверкающую лаком Волгу он припарковал за Жигулем.
Виталий подошел и постучал ему в окошко. Слава опустил стекло.
– Привет! – дружески поприветствовал его Виталий, – Бензином не выручишь? Папа вчера весь выкатал, – показал он на Жигуля.
– Да запросто, – Славик вышел и направился к багажнику Волги. Виталий последовал за ним.
Из багажника Слава вынул канистру бензина и лейку.
– Только маме не говори, – предупредил его Виталий, принимая из рук водителя лейку.
– Спрашивать не будет – не скажу, – лукаво предупредил Виталия Славик, но тот посмотрел на него вопросительно.
– А она про бензин не спрашивает, – улыбнулся сыну хозяйки Слава.
Виталий одобрительно кивнул – мол, это другое дело, говорить ничего не надо, а дружить с ним водителю мамы полезно.
Славик залил бензин в бак Жигуля, Виталий пожал ему руку и уехал.
Вскоре вышла Кира. Славик открыл ей дверь машины, она села.
– На работу? – спросил он начальницу.
– Нет. В Туапсе. Поехали, уже опаздываем.
Славик озадаченно потер подбородок, завел машину и, тронувшись с места, развернулся на дороге.
– Что такое? – удивилась Кира.
– Заправиться надо. Топлива может не хватить, – объяснил Слава начальнице странный маневр.
– Как это «может не хватить», Слава? – возмутилась Кира, – Я же тебя предупреждала – машина с утра вымыта, заправлена. Что непонятно?
– Мы быстро. Мимо очереди. Пара минут, – залепетал Славик, добавив скорости.
Кира поморщилась. Резкие ускорения машины ей не нравились. Обогнав пару легковушек, Славик сбавил темп. Он понял, что провинился, но рассказать, куда он только что слил бензин, не решился. От этого было бы только хуже.
Заправка находилась в нескольких кварталах. Объехав очередь, Слава подогнал Волгу с противоположной стороны бензоколонки.
Машину начальницы Общепита знали все городские приблатненные. Работники АЗС входили в их число, и заправиться без очереди не составляло труда. Но в этот раз возникла техническая неувязка. На заправке стоял бензовоз. Пока он сливал топливо колонка не работала. Славик оставил Киру в машине и побежал к окошку АЗС, рассчитывая как-то договориться.
Пока он переговаривался с заправщицей, из стоявшего в очереди «Москвича» вышел здоровяк в рабочей спецовке.
– Эй, хитрожопые, дергайте в конец, щас стекла побьем, – выкрикнул он сидящей в «Волге» Кире.
Славик как раз вернулся к машине. Работяга погрозил ему кулаком.
– Бензовоз уже слился. Пять минут, и нас заправят, – не обращая внимания на угрозы работяги, доложил Слава начальнице.
Кире такое предложение не понравилось, тем более, что здоровяк в спецовке двинулся в их сторону.
– Поехали. Знаю я эти пять минут, – раздраженно отрезала она, – По дороге решим.
Славик обежал машину, сел за руль, и они уехали. Бензина вполне хватало до Лазаревской.
Очередь там оказалась небольшая, но с учетом разъездов потеряли минут сорок. Кира вела себя спокойно, хотя и сердилась. Славик залил полный бак.
– Теперь хватит в оба конца, – радостно сообщил он начальнице, выезжая на трассу.
Пока Слава суетился возле заправки, Ашот подъехал к универмагу. За рулем его Волги сидел симпатичный грузин Дато, а Ашот расположился на пассажирском сидении. Дато числился в Общепите экспедитором. В действительности же выполнял обязанности сборщика левых доходов. Он ежедневно объезжал рестораны, кафе и другие точки Общепита, где собирал дань от официантов и руководителей заведений. При необходимости Ашот поручал ему и другие дела.
Остановились они метрах в пятидесяти от будки часовщика. К ней Ашот прошел пешком, вошел внутрь. Часовщик поднял на него глаза.
– Што не заходил? – отложив работу, произнес вместо приветствия часовщик, – Большой начальник стал? У самой Киры зам. Забыл всех.
– Э-э-э, Вартан! – поморщился Ашот, – Ну, как забыл? Времени нет.
– А часы остановился, и нашел время – чинить надо, – цокнул языком Вартан.
– Да, надо. Шубу ищу хорошую, дорогую. А время нет совсем. Дома не бываю, – присел на стул Ашот.
– Дома што? Там жена. А насчет шубы могу спросить, – посмотрел в глаза Ашоту седовласый часовщик.
– Вартан-джан, мне быстро надо. Человек ждет, – уложил ладони на стол Ашот.
– Быстро, дорогая шуба стоит дорого, – пожилой армянин снова посмотрел в глаза Ашоту. Тот достал 50 рублей и положил в коробочку для оплаты работ часового мастера.
– Это много, – проводил глазами купюру Вартан, но возражать против оплаты не стал, – Фарцовщик Эдик за штуку продает. Думая подходящий тебе шуба. Знаешь, где они собираются?
– Ну, как? Вся страна знает. Спасибо, выручил. А часы тоже зайду. Посмотреть надо, чуть спешат.
Ашот встал из-за стола, пожал Вартану руку.
Спустя четверть часа они с Дато подъехали к тому скверу, где вели торговлю местные фарцовщики.
– Дальше ты сам. Мне на работу надо, – взялся за ручку дверцы Ашот, – Знаешь, что сказать? Ты жене шубу хочешь взять. Понял?
– Не волнуйся, разберусь, – прищурив глаза, улыбнулся боссу Дато, – Как все сделаю, приеду в бар.
Ашот и Дато вышли из машины. Первый зашагал по проспекту, а второй направился в скверик, и спросил там Эдика.
Тот «работал» с покупателем. Дато дождался завершения торговой сделки и после подошел.
– Привет! – дружески обратился он к Эдику, – Сказали, ты шубу продаешь? Мне для жены надо.
– Это не здесь, надо ехать. Давай после двух? – быстрым взглядом Эдик оценил покупателя. Одет тот был в потертую кожаную куртку и простецкие джинсы.
– Шуба за тыщу сто, – в сомнении объявил он Дато цену.
– Ну, так и поехали. Я на машине, деньги с собой, – грузин вынул пухлое портмоне.
Толстый кошелек покупателя заинтересовал фарца. Он готов был согласиться, поправил на плече сумку. Все складывалось удачно, но у сквера резко остановился милицейский бобик, из него вышли два милиционера и почти что бегом ринулись к продавцам заграничных товаров. Те бросились врассыпную.
Опытный Эдик знал маршрут к «убежищу». Он обежал сквер и в ближайшем дворе юркнул в подъезд жилого дома. Дато забежал следом за ним. От стремительного бега оба тяжело дышали.
– Слышь, Эдисон, я тебя знаю. Ты в нашем баре день через день бываешь, – переводя дух, посмотрел на фарцовщика Дато, – Давай телефон или адрес. Что там у тебя есть?
– Ехать туда надо вместе, – не согласился терять комиссионные фарцовщик.
– Зачем вместе? Дальше я сам, – крепыш Дато взял фарца за плечо, – Не будем ссориться. Давай.
Эдик хмыгнул носом, вынул блокнот. Полистав его, он оторвал нужную страничку
– Девушка продает, – вручил он Дато адрес Жанны.
Через час черная Волга катила к ресторану «Огни Сочи». Вел машину угловатый охранник из валютного бара. Дато и Жанна сидели на заднем сидении. На коленях у нее лежала свернутая голубая норка. Она молчала, а у Дато настроение было отличное.
– Тебя в детстве не учили, нельзя брать чужие вещи без спросу. Особенно такой дорогой, – мягко поучал он расстроенную девушку.
Жанна на заигрывание Дато не отреагировала и продолжила смотреть в окно. За нее ответил водитель:
– Зато теперь она исправится. Ночь не спала, совесть мучила, принесла назад, – вздохнул он шутливо, лихо обходя тихоходный Москвич.
– Как-то так, – Дато обернулся к Жанне, – На полу нашла номерок, хотела отдать гардеробщику, а он тебе выдал такой красивый шуба. Одела – сильно понравилась, взяла поносить. Поняла?
– Поняла, – проронила Жанна.
– Вот и молодчинка, – улыбнулся ей симпатяга Дато, – Отдаешь вещь в гардероб, извините: так и так. И быстро уходишь.
– А что потом? – настороженно спросила Жанна в ожидании подвоха.
– А ничего. Радоваться жизни будешь. Мы не ментовка. А то бы шас вместо шубки ватник в Воркуте примеряла, – коротко рассмеялся Дато и попросил водителя остановится метрах в двадцати от знаменитого ресторана «Огни Сочи».
Славик в это время тоже подъехал к ресторану, но в центре Туапсе, и прямо ко входу. Там адвокат назначил Кире встречу. Он сидел один, хотя стол был сервирован на несколько персон. Увидев Киру, адвокат всплеснул руками. Кира подошла.
– Ну где же Вы, Кира Юрьевна? Всё..,– расстроенно произнес Белкин, – Опоздали. Я же Вам звонил еще восьми не было.
– И что теперь? – устроилась за столом Кира, – Может, в аэропорт поехать?
– Вы это как себе представляете? Помощник генпрокурора прямо в аэропорту будет с нами разговаривать, как же..., – сокрушенно поднял ладонь адвокат, потом задумался на несколько секунд, но, так ничего и не придумав, поманил официанта.
– Посчитай, сколько тут вышло, – показал он официанту на заставленный деликатесами стол.
Тот уважительно кивнул и отошел от стола. Кира проводила официанта взглядом и предложила адвокату новый вариант.
– Тогда, может, Вы к нему в Москву?
– Вы не поняли, – отрицательно качнул головой Белкин, – Он сюда по делам порта приезжал. Контакт у меня только через местную судью. Два-три дня – и Тиграна бы выпустили. А так нет... Теперь что-то другое думать надо.
Принесли счет. Белкин, не глядя, передал его Кире. Сумма к оплате оказалась столь значительной, что изумила даже начальницу сочинского Общепита.
– А что Вы хотели? Высокий гость, – заметив, как изменилось выражение её лица, развел руками Белкин.
Кира отсчитала нужную сумму, положила на стол. Белкин продолжил трапезу. От предложения составить ему компанию Кира отказалась.
На обратной дороге они со Славиком заехали в пирожковую, где перекусили чебуреками с чаем. Кира их очень любила – обычные, почти без мяса, наполненные жирным соком, сложенные в виде конверта, лепешки. Славе она не высказала ни слова претензий, хотя именно по его вине не успела на важную встречу. Ругать его прямо сейчас означало признать за водителем слишком значимую роль в решении её проблем. Она сделает это потом, в нужный момент.
Неудачи Киру огорчали, но она умела «складывать их на отдельную полку», и они не мешали ей действовать. А еще она усвоила правило – плохие события непременно сменяются хорошими. Происходит и наоборот, но сейчас очередность была за хорошим.
Так и произошло. Через час она приехала на работу. В приемной её ожидал Ашот. По тому как он расслабленно пил кофе, удерживая чашку лишь кончиками пальцев, Кира поняла, что он свое задание выполнил.
Славик остался в приемной, а Кира с Ашотом прошли в кабинет.
– Нашлась шуба вашей знакомой, – с порога доложил начальнице Ашот.
– Я поняла, – усаживаясь в кресло обронила Кира, – Её там, надеюсь, не испачкали, не порвали?
– Нет, конечно. Как новый, муха не успел сидеть. Вернули на место.
Прохладная реакция начальницы Ашота озадачила. Он растерялся и, не вдаваясь в подробности, объяснил, что шубу отвезли в гардероб ресторана. Хозяйка может её оттуда забрать.
Кира пригласила Славика и попросила секретаршу связаться с гостиницей, где поселилась Алла Петровна.
Минуту спустя секретарша выполнила её просьбу.
– Аллочка Петровна, добрый день, – бодро поприветствовала московскую гостью Кира, – У меня для Вас хорошая новость. Нашлась ваша шуба.
– Ой, правда?– радостно вскрикнула Алла Петровна, – Ну, слава Богу.
– Да, всё нормально. Я сейчас пришлю Славика, поедете с ним в тот ресторан и заберете вашу шубу, – буднично объяснила Кира порядок предстоящих действий.
Москвичка же немало удивилась.
– Так что, моя шуба всё-таки в ресторане осталась? Как же так вышло? – озадачилась она.
– Нет. Её принесли, – пояснила Кира, – Девушка нашла на полу ваш номерок. Знаете, бывают такие... А сегодня вернула вашу шубу.
– Да не могла я обронить номерок... Я в сумку его положила, – в сомнении протянула Алла Петровна.
– Может как-то выпал? – подсказала ей приемлемое объяснение Кира.
– Ну да, – согласилась Алла Петровна, – Такая я Маша-растеряша. А Вы меня просто вернули к жизни. Хочу пригласить Вас на ужин... Можем в том же ресторане, – счастливо рассмеялась московская гостья.
Кира улыбнулась тому, как всё хорошо устраивается. Теперь она могла управлять эволюцией дружеских отношений с полезной знакомой.
– Нет... Не будем повторно искушать судьбу. У меня есть предложение лучше. Давайте отметим возвращение вашей шубы на озере Рица.
– На Рице?! – восхитилась москвичка, – С удовольствием!
– Ну так я присылаю Вам Славика?... А завтра увидимся и поговорим, – подвела итог приятным известиям Кира, отключила телефон и посмотрела на Славика.
Он с готовностью кивнул головой.
– Сегодня из-за тебя не успели на важную встречу. Еще такое будет, и вернешься на свой консервный завод, – назидательно напомнила Кира водителю его место.
Слава преданно посмотрел на начальницу – мол, такое не повторится.
– Прогуляешь нашу гостью, – выдала она ему несколько крупных купюр, – Пусть подышит нашим воздухом, в кафе посидите, познакомитесь поближе... Но только прогулка, экскурсия. Понял?
Славик снова кивнул, но уже в благодарность за оказанное ему доверие – он непременно выполнит все хорошо.
Кира оценила внешний вид «водителя-экскурсанта». Одет Славик был модно, с иголочки, точь-в-точь настоящий денди. Кира представила, как он будет смотреться с принцессой Аллой Петровной, и улыбнулась.
Теперь предстояло дать указания Ашоту. Тот вполне понял замысел начальницы, требовалось уточнить лишь детали.
– Завтра после Рицы пригласишь к себе в сельский дом на шашлыки. Сделаешь красиво, – объяснила она его роль.
– А у меня что, бывает некрасиво? – развел руками Ашот, – С шубой совсем не просто было. Много разных людей пришлось подключать. Сделал же!
Он как бы похвалился, но Кира отреагировала на его похвальбу неоднозначно:
– Особенно красивый у вас с Тиграном стриптиз в баре. Сами себе режиссеры сделались, – высказала она ему претензию, намекая, что речь идет не о стриптизе, а об их с братом махинации с икрой.
Ашот намек понял, возражать не стал. Здесь только Кира решала на уровне полубога – что хорошо, а что плохо. Более того, поощряла или наказывала тоже она. И закрыть уголовное дело против Тиграна могла только она. Но, не ради подчиненного, нет, Кира опасалась за себя. Тигран может выдать Ашота – тот «заварил кашу» с черной икрой, а через Ашота выйдут и на неё. Ашот приносил Кире деньги от продажи «излишков» мяса, от разбавленного Зубровкой коньяка и от прочих «тонкостей» в технологии общественного питания.
Сегодня Кира хотела через генпрокурора надавить на следствие и добиться освобождения Тиграна, как необоснованно задержанного. Но встреча сорвалась и в первый момент Кира огорчилась. Теперь же, оценив ситуацию с разных сторон, она уже не считала неудачу существенной.
Как оказалось, Белкин лично не был знаком с помощником генпрокурора. А шапочное знакомство через туапсинскую судью, могло и не сработать. Не факт, что в генпрокуратуре отнесутся хорошо к просьбе Киры и спустят резолюцию: «Устранить нарушения». Могут и наоборот – поручат провести более тщательную проверку.
А вот с Аллой Петровной вышло даже лучше, чем ожидалось. Кира спасла её от гнева всесильного мужа. Такое не забывают. И впереди Кира приготовила ей много приятных событий.
Именно так всё и складывалось. Славик заехал за Аллой Петровной, и они в момент домчались в ресторан «Огни Сочи». Администратор извинилась перед московской гостьей, выдала ей шубу и в придачу коробку конфет.
Экскурсия по городу тоже удалась. Славик прогулял Аллу Петровну вдоль моря по набережной, потом в живописном парке Дендрарий. Возле пруда они кормили птиц – белых и черных лебедей. Особый восторг у Алла Петровны вызвали пеликаны. Так близко этих огромных птиц она видела впервые.
Утомившись, они посидели в кафе с бокалами вина. Завершили прогулку ужином в ресторане, немного там потанцевали.
Славик выполнял задание начальницы, и как бы не по собственному желанию, но после знакомства с Аллой Петровной стал проявлять к ней мужской интерес. Она легко отзывалась на его шутки, шутила сама, как-то по-особенному брала его под руку. Девушки, с которыми он был знаком, этого не умели.
Милая Алла Петровна нравилась Славику. Он ей тоже. Ближе к полуночи Слава проводил её до двери номера гостиницы. В возникшую паузу прощания они едва не поцеловались. Это было естественным завершением вечера, но Славик проявил стойкость и четко выполнил указание Киры – только прогулка с Аллой Петровной, и ничего более.
День для всех завершился хорошо. Но завтра он обещал быть еще лучше – поездка на озеро Рица предполагала много приятных событий.

        Глава 5. Всё могут изменить никчемные события
Утро в столовой сочинского Пищекомбината начиналось еще до рассвета, в половине седьмого. Рабочие кухни нарезали овощи, варили, жарили, раскладывали закуски. Зав производством делала обход. Из разделочной принесли огроменную кастрюлю фарша, поставили на пол.
– Здесь только мясо, – пояснила работница заведующей.
Та взяла щепочку фарша, размяла пальцами, понюхала.
– Отложи десять кило, – распорядилась она кухонной рабочей.
– Так у нас недовес большой. Повар вчера сыну день рождения готовил, – в сомнении произнесла работница, – Двадцать кило покроем, как обычно, а где еще пятнадцать взять? Может, со следующей закладки?
– Дополнительно ничего брать не будем. Что за работники, то свадьба у них, то похороны, – осерчала заведующая, – Хлеба добавишь.
– В молоке замочить? – уточнила рабочая технологию восстановления утраченного мяса.
– Обойдутся, – коротко отрезала заведующая.
Так, всего одним словом, она решила все проблемы, и процесс приготовления котлет пошел привычным образом.
***
У Славика утро начиналось не столь рано, но тоже привычно. Он припарковал машину у подъезда дома начальницы, и они поехали по делам. Сразу Кира решила заехать в питомник субтропических культур. Затем Слава отвез её на работу и поехал к Алле Петровне.
Поднявшись на нужный этаж, он постучал в её номер. Сначала тихонько, затем сильнее. Алла Петровна долго не отзывалась, потом чуть приоткрыла дверь, выглянуть, кто пришел. Она только что проснулась, была не причесана, босиком, наспех запахнувшись в халат.
– Ой! Славик! А сколько времени? – всполошилась спросонья Алла Петровна.
– Ровно десять. Мы же на Рицу едем, – широко улыбнулся Слава.
Сегодня он оделся еще элегантнее, чем накануне, и благоухал дорогим одеколоном.
– Заходи, – впустила красавца в номер Алла Петровна, – Две минутки, я оденусь, – пробежала она в ванную.
Появилась она минут через десять, при этом успела принять душ, причесаться и наложить легкий макияж. Славик ждал её за столом. В руках он держал букет роз, и при появлении Аллы Петровны встал и вручил ей цветы.
– Слава... Спасибо! – восхитилась молодая женщина, – Ну, это лишнее. Зачем? – зазвучали в её голосе нотки кокетства.
– Это Вам от Киры Юрьевны, – простодушно объяснил Славик, – Мы ездили в «Декоративные культуры» – саженцы роз для дачи покупали, а Вам она взяла уже готовые.
Алла Петровна смутилась, но сумела скрыть, что разочарована. Оглядев комнату, она воткнула букет в графин с водой, и к ней тут же вернулось счастливое настроение.
Легкими шагами она прошла к платяному шкафу и стала рассматривать висевшую там одежду.
– Слав, как думаешь, на Рицу мне надеть что-то потеплее или как вчера? – задорно спросила она у него совета.
– Можно, как вчера. Погода хорошая, – без раздумий ответил Слава.
– Тогда..., – задумалась Алла Петровна, – пожалуй возьму это, – вынула она из шкафа модную кофточку и джинсы.
Славик встал, намереваясь выйти из номера, но Алла Петровна его остановила.
– Оставайся, отвернись только.
Славик повернулся к стене, а Алла Петровна скинула халатик и осталась в ажурном белье.
В малом пространстве гостиничного номера вышло так, что он видел её отражение в зеркале и смог оценить, как хорошо она сложена.
– Всё. Я готова, – окликнула парня Алла Петровна. Славик обернулся.
– Ну, как? – сделала она перед ним оборот.
– Вы, Алла Петровна, очень красивая, – сделал ей искренний комплимент Слава.
– Ну ладно-ладно. Можно просто Алла, – улыбнулась ему молодая женщина.
Час спустя, весело болтая, они катили по живописной Абхазии к озеру Рица.
                ***
В это же время в столовую сочинского Пищекомбината вошел мужчина лет сорока. Выправка и походка выдавали в нем спортсмена или военного. И то, и другое было верно, но в прошлом. Сейчас же бывший спортсмен служил в московском КГБ.
После неудачного проведения операции «Приманка» его прислали в помощь сочинским товарищам.
Сразу из аэропорта майора КГБ поехал на Пищекомбинат – познакомиться с обстановкой на месте. Он решил инкогнито посетить предприятие, со склада которого ловкие ребята вывезли банки с черной икрой прямо из-под носа местных гебистов. Время близилось к двенадцати. В столовой Пищекомбината он намеревался заодно и пообедать.
Майор вошел в фойе. За барьером раздевалки скучал неопрятно одетый мужичок.
– У нас самообслуживание, – указал он посетителю на открытый проход к вешалкам.
Гебист прошел внутрь, повесил свою кожанку в раздевалке и поднялся в зал столовой. Людей там было немного. В межсезонье столовая обслуживала в основном рабочих строителей, а обеденный перерыв у них еще не начался.
Майор взял поднос и направился к раздаче. Там, подбоченясь, стояла дородная бабенка в белом поварском халате.
– Ты чё делаешь, козлина? Я счас полы заставлю тебя мыть, – не обращая внимания на подошедшего посетителя, выкрикнула она в обеденный зал.
Гебист вздрогнул от её окрика и обернулся посмотреть, кому это она так.
За столом, откинувшись на спинку стула, сидел изрядно выпивший парень. По виду бывший зек.
– Ага. Разбежался, – огрызнулся зек, продолжая вытряхивать остатки киселя из стакана прямо на пол.
Очистив стакан, он вынул из кармана пиджака бутылку водки, плеснул из нее в стакан и залпом выпил.
Продолжать перепалку с хулиганом раздатчица не решилась.
– Мужчина, вам что? – переключилась она на посетителя с подносом.
– Мне комплексный, – повернулся к работнице гебист.
– На первое суп лапша и борщ. Вам что? – монотонно уточнила раздатчица.
– Давай суп. Поедим вашей лапши, – ответил ей в унисон госбезопасник.
Работница выставила ему тарелку супа, котлету с пюре и кисель.
– Хлеб на кассе, – объявила она посетителю, что её обслуживание закончилось.
Майор госбезопасности прошел к кассе, оплатил и расположился за столом в некотором удалении от хамоватого зека.
Он приступил к обеду, а к проходной Пищекомбината подъехали Ашот и Вадим. Ашот на своей черной Волге, а Вадим на продуктовой будке. Босс и работник одновременно вышли из машин, направились ко входу.
Вадим нехотя плелся за Ашотом, бурчал, что тот мог бы и сам получить ключи. Ашот отшучивался. Подошли к окошку охранника.
– Василич, дай ключи от ворот, мы с Вадимом с обратной стороны будем заезжать, – потребовал у вахтера Ашот.
– Запереть только за собой не забудьте, а то было мне уже, – передал в окошко ключи вахтер.
Пару минут спустя Ашот и Вадим въехали во двор Пищекомбината. Продуктовую будку Вадим подогнал к ступенькам в помещение. Волгу Ашот поставил рядом, вынул из её багажника кастрюлю и направился ко входу. Вадим хотел ему помочь, но Ашот его остановил.
– Я сам. Подожди здесь. Получу мясо на шашлыки, потом подпишу тебе накладные.
– Мне-то чё ждать? – недовольно повел плечами Вадим, продолжая плестись за Ашотом, – Может, я загружусь и поеду? В путевке две столовки и ресторан. Это я когда дома буду?
– Я сказал жди, значит, жди, – остановился у двери Ашот, – Там особые накладные будут – двойные.
– Мне с ваших накладных не капает. Старый Жигуль купить не могу, – выдохнул Вадим.
– Вначале долг мне карточный верни, – взялся за ручку двери Ашот.
– Так а с чего я верну? – невозмутимо объяснил Вадим свое финансовое состояние заму начальницы, но тот рассмеялся ему в глаза.
– Что, Кира уже не дает?
– Ты чё, Ашот, мелешь? – оторопел Вадим, – У меня жена есть. Кто не дает? Платит мало. У Киры снега зимой не выпросишь.
– Э-э-э.., – поднял ладонь Ашот, – Ты чё не мужик? Сам крутись... Всё. Ты здесь. Жди, – открыл он дверь в здание пищекомбината, а Вадим вернулся к своему Газику и уселся на его подножку.
В помещении Пищекомбината, куда вошел Ашот, производилась разделка мяса. Оно так и называлось «Разделочная». На огромном столе рубщик нарезал куски свинины.
– Вы уже приехали? – увидев Ашота, виновато посмотрел он на часы.
– Что значит «уже»? – осерчал заместитель начальницы, – Я сказал, мясо подготовить к двенадцати.
– Быстрые вы все. Оно мороженное. Минус двадцать, – показал на двери холодильника рубщик, – Вот только разделал. Щас девочки на кусочки порежут и замаринуют, что там надо – лук, перец. Минут пятнадцать.
Рубщик взял со стола куски свинины и начал складывать на алюминиевый поднос.
– Этот не надо, – показал на филейку в пару килограмм Ашот, – он не из той части, шашлык сухой выйдет.
Рубщик выложил филейку обратно на стол, вытер руки о замызганное полотенце и понес мясо на кухню для приготовления шашлычных кусочков. Ашот присел на стул возле стены.
Пока рубщик мяса пререкался с Ашотом в обеденном зале столовой разразилась настоящая баталия. Зек заглотил очередную порцию водки, занюхал её куском хлеба, откашлялся. Алкоголь не добавил ему хорошего настроения, скорее даже наоборот, он стал еще угрюмее. Немного посидев в раздумье, он размешал ложкой суп, но не стал его есть, бросил ложку обратно в тарелку и пододвинул себе второе блюдо – котлету с пюре.
Резким движением зек нанизал вилкой котлету, откусил от нее кусок, прожевал. Вкус котлеты ему не понравился, он поморщился, осмотрел откушенную котлету.
– Э! Где мясо?! – выкрикнул он раздатчице столовой, но та не стала отвечать на окрик, а лишь бросила на хулигана презрительный взгляд.
Зек встал из-за стола, отбросил стул и направился к раздаче. Перед собой он держал вилку с огрызком котлеты.
– Это не ко мне. Это на кухне, – испуганно залепетала раздатчица.
Взбешенный зек сверлил раздатчицу глазами, она вжалась в стену.
– Кухня там, – показала испуганная женщина на вход в служебные помещения.
– Там?! – замахнулся на раздатчицу вилкой зек.
Котлета слетела с вилки, и раздатчица едва успела увернуться, иначе котлета попала бы ей в лицо.
– Жрите, суки, – снова замахнулся зек на работницу и двинулся к служебному входу.
Наблюдавший за этим сотрудник КГБ встал из-за стола и направился вслед за хулиганом. Тот размашистыми шагами шел по коридору, дергал закрытые двери. Наконец одна из дверей с табличкой «Разделочная» распахнулась. Зек шагнул внутрь комнаты.
Там, потупившись в пол, Ашот расслаблено сидел на стуле в ожидании рубщика. На ворвавшегося зека он поднял сонные глаза. Вид разъяренного парня с вилкой наперевес моментально привел Ашота в чувства, и он вскочил со стула.
Парень нервно водил глазами из стороны в сторону. Увидев на столе филейную вырезку, он взревел:
– Ах ты сука! Сам мясо жрешь, а мне хлеб! – кинулся он на Ашота.
Еще секунда и зек нанес бы Ашоту удар вилкой. Спас ситуацию вбежавший в комнату гебист.
– Стоять! – по-армейски грозно скомандовал он зеку. Тот обернулся, и гебист перехватил его руку.
Натренированным движением бывший спортсмен завалил соперника спиной на разделочный стол. Тот барахтался, пытаясь вырваться, шарил свободной ладонью по столу. Под руку ему попался нож для резки мяса.
Зек ухватил нож и ударил им майора КГБ в живот. Гебист обмяк и упал на пол. Зек тут же сбежал, оставив лежавшего на полу мужчину наедине с Ашотом. Тот стоял в оцепенении.
Ашот отличался быстрой мышления, но физически реагировал на происходящее медленно, и стоял в оцепенении.
В комнату вошел Вадим. Водителю продуктовой будки надоело «минуточку» ждать начальника, хотелось побыстрее получить товар на развозку и уехать.
– Мне еще сколько ждать? Я бы..., – запнулся на полуслове Видим при виде лежащего в луже крови мужчины.
– Ты это чё, Ашот? – испуганно произнес он.
– Эт не я, – Ашот вышел из ступора, склонился над телом на полу.
Остекленевшие глаза не оставляли сомнений, что мужчина мертв.
Ашот обследовал его карманы, нашел портмоне и служебное удостоверение.
– КГБ СССР, – прочитал он, поднявшись от трупа.
– Совсем ват (плохо арм.) Гебист. Статья расстрельная, – открыл корочки Ашот, – Из Москвы сотрудник.., – в сомнении подержал он удостоверение, не зная как поступить, и потом положил себе в карман, – Только это не я его.
– Так, а кто? – запинаясь, промямлил Вадим, подняв с пола окровавленный нож.
От вида крови он побледнел, с трудом складывал слова.
– Зек какой-то вбежал. А этот следом, – угрюмо проронил Ашот и, размышляя, что теперь делать, пристально посмотрел на Вадима. Тот испугался.
– Если мы ни при чем..., – начал он говорить, глядя Ашоту в глаза, и тут же запнулся, – Ты же сам сказал – зек.
– Я сказал. Ты сказал, – процедил Ашот, – Где зек? Кто видел? Мы тут... Убрать его надо, – кивнул он Вадиму на труп.
– Почему я?.. Не... Я не буду, – категорично отказался Вадим, – Валим отсюда и всё!
Вадим положил нож на стол и сделал шаг к двери.
– Куда? – остановил его Ашот, – Щас рубщик придет. Ты дурак, ты зачем нож брал? Пальцы…
Вадим, ничего не понимая, посмотрел на свои ладони и начал вытирать их о штаны.
– Айапуш (дурак - арм. нецензурное). Рукоятку на ноже протри. Там пальцы.
Ашот бросил Вадиму тряпку, осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на промышленном холодильнике для хранения туш.
– Давай его в холодильник, – показал он Вадиму на труп, – Рубщик уйдет, решим, что делать.
Ашот приподнял мертвеца за плечи и потянул по полу.
– Чё стоишь? Помогай, – цыкнул он на Вадима.
Тот открыл двери холодильника.
Вдвоем они затолкали труп гебешника в холодильник под висевшие там свиные туши, закрыли дверцы. Ашот снял со стены шланг, открыл воду и начал смывать с пола кровь в канализационный трапик.
Вадим сел на стул. От нервного напряжения и вида стекающей крови его стало тошнить.
– Я в машину, – зажал он рот ладонью.
– Сиди, цецох (слабак – арм.), – приказал ему Ашот, – Пусть нас вместе увидят. Штуку долга тебе спишу. Если что, подтвердишь – я ножиком никого не ширял.
Ашот взял еще стул и сел рядом с Вадимом. Оба молчали.
Вошел радостный рубщик мяса. Двумя руками он нес перед собой огромную кастрюлю.
– Кусочки отборные. Заберете так? – поставил он лохань на стол, – Пусть еще чутка настоятся в маринаде пока довезете.
– Ты мясо будешь получать? А то мне пора. Я с пяти утра здесь, – обратился рубщик к Вадиму.
– Нет. Он ничего получать не будет, – ответил за Вадима Ашот, – А ты иди, отдыхай. Мы тут сами.
Ашот начал перекладывать мясо из столовской бадьи в свою небольшую кастрюлю.
– Я тут еще прибраться хотел, – замялся рубщик, взял со стола вырезку, попробовал её на вес и хотел положить в холодильник.
– Себе возьми, – остановил его Ашот, – Зачем снова морозить.
– Мне одному многовато будет, – рубщик положил вырезку на стол и сходу разрезал её пополам окровавленным ножом, которым и был убит гебист.
– Тебе какую? Филейка, – показал он обе части Вадиму.
Вадим передернулся, его снова чуть не стошнило.
– Чё это с ним? – улыбнулся Ашоту рубщик.
– Он такое мясо не ест. А ты бери, бери, – продолжил перекладку шашлычных кусочков Ашот.
– Ну, как скажете, – пожал плечами рубщик, завернул филейки в тряпицу и положил в свою сумку. Туда же он запихал свой халат.
Потом рубщик показал, где висят ключи от «Разделочной», попросил сдать их на проходную и ушел.
Ашот запер за ним дверь.
– Так, – энергично объявил он Вадиму, – я на Рицу. Вернусь ближе к восьми, погрузим в твою будку жмурика, вывезем и с лодки в море. Мы тут с тобой, брат, подельники.
 Но «брат-подельник» энтузиазма Ашота не разделял и продолжил угрюмо смотреть в пол.
– Я трупака не повезу, – категорично отказался он от идеи утопить в море труп.
– Э-э-э... Ты Жигуль хочешь? Я тебе свой отдам. Мамой клянусь, – подбодрил Вадима Ашот, и тот согласился оказать помощь в вывозе тела.
– Хорошо. Но здесь я один не останусь. В машине буду ждать. В восемь не вернешься – уеду.
– Куда уедешь? Что ты скис, как баба? Ключ от «Разделки» – Ашот показал ключ, что передал ему рубщик, – я на проходную сдам, иначе Василич припрется. А кроме него тут никого нет. Не боись.
Вадим хмыкнул, потер лоб, и горе-подельники вышли через грузовые двери «Разделки» к своим машинам. Ашот погрузил кастрюлю с шашлыками в багажник Волги и выехал со двора. Вадим прикрыл за ним ворота и вернулся в кабину продуктовой будки.
До восьми вечера было далеко. Вадим прилег на сидении Газика, а Ашот покатил на озеро Рица, где его дожидалась странно сложенная компания.
Первыми туда приехали Кира с мужем на его персональной машине. Водитель Леонида Семеновича собрал походный стол, установил шезлонги, принес сумки с продуктами.
Сразу за ними подъехали Слава и Алла Петровна. Женщины соорудили бутерброды с черной и красной икрой. Леонид Семенович открыл бутылку коньяка, выпили по рюмочке.
Славик и Алла Петровна ушли кататься на лодке. Кира продолжила сервировать стол, нарезала балык, буженину, разложила огурцы, помидоры, кинзу и петрушку. Леонид Семенович развалился в шезлонге со стопкой коньяка.
– А твой Славик прирожденный сердцеед, – сделал он глоток коньяка, наблюдая, как Слава с силой налегает на весла.
– Он не мой, – оборвала мужа Кира.
– Ну, да. Не твой..., – медленно ответил самому себе Леонид Семенович и, как  что-то вспомнив, спросил, – И зачем она тебе нужна, эта москвичка?
– Это вам ничего не нужно. Сказала: можем обращаться, – с легким раздражением объяснила мужу Кира, не отрываясь от раскладки овощей.
– По пьяни, может, и сказала. На деле ничего не получится, – возразил Леонид.
– Что у пьяного на языке, у трезвого на уме... У меня всё, что надо, получается. Ты тоже мог стать предисполкома, и не пришлось бы сейчас Бобарыку умасливать. Я его жену на работу взяла, пригласила с нами тут посидеть. Пока, как видишь, он не спешит.
– Молодец, что приняла её на работу, – похвалил жену Леонид Семенович, – Но, согласись, это ведь я тебе посоветовал. И, между прочим, – сделал он ударение, – еще неизвестно, кому ты обязана своими успехами! Кто, как не я, тебя продвинул?
Леонид Сергеевич потянул коньяк, прикрыл глаза, и продолжил наслаждаться мягким теплом весеннего солнца.
Кира отвечать супругу не стала, а лишь метнула на него колючий взгляд. Рой воспоминаний пронесся у нее в голова, как она, выпускница торгового техникума, добивалась красавца Леонида, оттеснила конкуренток из числа его однокурсниц, старалась угодить его родителям. Потом свадьба и на всю жизнь врезавшиеся в память слова мамы: «этот волоокий козел не будет для тебя хорошим мужем». А сколько ей стоило доучить молодого супруга? Пока он просиживал штаны в аудиториях института, она пошла работать на кухню столовой, потом официанткой ресторана. Да и после института он не стал делать карьеру инженера, чурался любой реальной работы. Всю жизнь «секретарил», сначала в комитете комсомола, затем по партийной линии. Должности были не денежные, скорее престижные. Всё добывала она. Кира задумалась, почему всё это выпало ей, и поймала себя на парадоксальной мысли – не пойди она тогда на кухню столовой, так бы и стала просто заведующей магазином. Всё-таки есть польза от ленивого мужа – пробилась на самый верх системы общепита. Локтями, зубами, но пробилась.
Подъехала белая Волга. Из машины вышел предисполкома с супругой. Леонид Семенович открыл глаза.
– О! Бобарыка приехал, – обернулся он на шум машины, – А жена-то у не него белобрысенькая. Не люблю таких. Подлючие бабы.
– Не неси чушь. Её Оксана зовут, – одернула мужа Кира.
Бобарыки чинно, под руку направились вдоль берега.
– Только не напейся, прошу тебя. И не трынди, как обычно. Это тебе не с твоими подружками, – шепнул Бобарыка жене.
Они подошли к столу. Леонид Семенович встал, элегантно поцеловал жене предисполкома руку.
– Леонид – представился он ей галантно, а затем дружески обнял Бобарыку.
– По рюмочке. После дороги – это первое, – поднял палец хозяин застолья, – разлил коньяк и вручил гостям стопки.
Пришли Славик и Алла Петровна. Они раскраснелись и развеселились. Алла Петровна тоже бралась управлять лодкой и грести веслами и теперь живо рассказывала, как это здорово.
Кира всех познакомила. Славу она представила: «Мой надежный помощник».
После первой рюмки выпили по второй, закусили, развеселились. Оксана сразу захмелела.
Закусив бутербродом, она поискала глазами, чтобы еще взять со стола, выбрала огурчик.
– Вот не прав ты был, Васыль, зря мы моих пирожков не захватили, – откусила она огурец.
Бобарыка недовольно зыркнул на жену, незаметно толкнул её под столом ногой.
– Сейчас шашлыки приедут, – подбодрила гостей Кира и предложила еще выпить.
Ашот задерживался, надо было чем-то всех занять. Выручила Оксана. Она взялась рассказать анекдот.
– Знаете такой? – начала она, – Встречаются два друга, один другому: давно не виделись, ты где сейчас работаешь? Тот отвечает: в КГБ, занимаюсь недовольными советской властью. А друг ему: А что? Есть довольные? Ну, а КГБешник: Да, есть, но ими ОБХСС занимается.
Оксана рассмеялась, Кира и Леонид вежливо ей улыбнулись, а Бобарыка недовольно посмотрел на жену. Она замолкла.
Рассказывать начальнице общепита Кире анекдот о «довольных», которыми занимается милицейский отдел хищения социалистической собственности, было неуместно.
В разговор вмешалась Алла Петровна.
– А мой муж говорит, что после Брежнева генсеком будет человек как раз из КГБ.
– Ваш муж хорошо осведомлен, – с интересом посмотрел на москвичку Бобарыка.
– Ему положено. Такая должность. Госуправление, – с оттенком гордости пояснила Алла Петровна, но Оксана её разочаровала.
Не из зависти или какой-либо корысти, а по наивной простоте, она не высказала должного уважения должности её мужа.
– А вот и нет, – заметила она москвичке, – Ленин говорил, что каждая кухарка может управлять государством.
– Конечно, может, – подхватил мысль Оксаны Леонид Семенович, – Кто кормит, тот и управляет. Это же вы, – показал он на Киру и Оксану, – работники нашего доблестного общепита.
– Во! За общепит, – Бобарыка поднял рюмку.
Все рассмеялись, выпили. Оксана тут же налила себе еще стопку, сходу её опрокинула, взяла с тарелки веточку зелени.
– Мы месяц, как сюда приехали, – начала она жевать кинзу, – Муж еще не освоился, а я вполне. Всё у вас тут, как и в нашем Витебске, только петрушка с каким-то привкусом, – поморщилась она.
– Это не петрушка. Это кинза, – одернул захмелевшую жену Бобарыка и мягко для всех объявил, – Нам пора. Мы, пожалуй, поедем.
Предисполкома встал из-за стола, Оксана последовала за ним. Все тоже встали, попрощаться. Пару минут Оксана благодарила Киру, Леонида Семеновича и даже Славика и Аллу Петровну за радушный прием.
Бобарыки направились к своей машине. Алла Петровна и Славик решили пройтись. Остались только Кира и Леонид Семенович.
К озеру подъехала и остановилась рядом с машиной Бобарыки черная Волга. Из нее вышел Ашот.
– Наконец-то, приехал. Оставили гостей голодными, – увидев Ашота, упрекнул муж Киру.
Она промолчала, Леонид Семенович уселся в шезлонг.
Шашлыки Кира предполагала готовить у Ашота в его сельском доме. Он должен был привезти мясо, а она бы подала такую идею. В доме у Ашота имелось всё, что нужно и для приготовления мяса и для других дел, которые она задумала.
Сейчас же Кира наблюдала, как Бобарыка усадил жену в машину, остановил Ашота, и о чем-то с ним беседует. Её подчиненный мало того, что опоздал на час, так еще и не спешит и ведет длинные беседы с предисполкома. Если они знакомы, то почему Ашот ей об этом не сказал.
На самом деле они встретились впервые. Припарковавшего Волгу рядом с их автомобилем армянина узнала жена Бобарыки – Оксана. Утром она оформлялась на работу, а тот выходил из кабинета Киры.
– Это Ашот, зам Киры Юрьевны по каким-то там вопросам. Я могла бы на его место, – пьяно кивнула Оксана мужу.
– Не мели чушь. Место себе уже выбрала. Просил же не напиваться, – сердито попенял жене Бобарыка, усадил её в машину и сам заговорил с помощником Киры.
– Вы – Ашот? У Киры Юрьевны работаете? – остановил он проходившего мимо кавказца.
Ашот напрягся. Пухлый мужчина с двойным подбородком и рыбьими глазами смахивал на работника прокуратуры или адвоката. Ашот его не знал, а тот окликнул его по имени.
Бобарыка представился. Должность предисполкома обязывала к уважению, и Ашот его проявил.
– Да, я по работе застрял, не успел ко времени, – извиняясь, объяснил он свой поздний приезд на общественное мероприятие.
– Это у всех так, – развел руками Бобарыка. – Я вот тоже раньше восьми домой не ухожу. Такая доля управленца.
Бобарыка на секунду задумался и, как в сомнении, спросил Ашота:
– У Вас брат в тюрьме. Но он же не убийца.
– Какой убийца? – поднял ладонь Ашот, – Он мухе плохого не сделает. У него сердце больной... Мамой клянусь, ни за что посадили. Директор бара был.
– Это возле Интуриста бар, валютный? – Бобарыка уточнил название бара, где заведовал Тигран, – Там еще стриптиз.
– Да это так…, – пожал плечами Ашот, – Танец чуть... У нас разрешение есть.
– Я видел. Мой предшественник на год выдавал. Дело хорошее, валюту для государства надо, по возможности, зарабатывать. Приходите, я сделаю продление, – пожал руку Ашоту предисполкома и в виде доброй подсказки добавил, – Лучше вечером, после семи. И насчет вашего брата поговорим.
Бобарыка сел в машину, Ашот направился к Кире.
– Извини, задержался, – проронил он устало, садясь к столу.
– А это ничего, что тебя люди ждут? Ты где застрял? – высказала претензию подчиненному Кира.
– Так... Есть небольшая проблемка, – Ашот налил в стакан грамм 100 коньяка и выпил большими глотками.
– Проблемка, видимо, не малая, – криво улыбнулся Леонид Семенович, наблюдая, как малопьющий Ашот употребил коньяк.
Кира недобро глянула на мужа. Он тут же ретировался.
– Понял. Ухожу, – поднял он руки, встал с шезлонга и направился к воде.
Ашот кратко рассказал Кире о происшествии в «Разделке» пищекомбината. Она слушала его молча, а это был первый знак, что начальница в бешенстве. Лишь в конце она коротко объявила:
– Ты мне ничего этого не говорил. Сам разгребай. Вадима еще впутал. Звонить надо было в УВД Ткаченко.
Кира замолчала. Ашот потупился.
– Как звонить? У меня две судимости. Здесь сидя хорошо решать, – отвернулся он в сторону.
– Ладно... Потом поговорим. Сейчас сделаешь, как договаривались, – сухо приказала Ашоту начальница.
От озера к ним поднимались Алла Петровна и Славик. Кира приветливо помахала им рукой – подходить быстрее. Как это и бывает в горных районах, погода резко изменилась. От темных туч стало мрачно. Вот-вот мог пойти дождь. Славик и Алла Петровна ускорили шаг, подошли.
– Приехал наш спаситель. Приглашает на шашлыки к нему домой, – подмигнула им Кира в сторону сидевшего Ашота, – Голодная смерть нам теперь не грозит. Тут недалеко.
Алла Петровна в сомнении посмотрела на небо. Ехать в какое-то село на ночь глядя, в дом угрюмого армянина ей не хотелось. Но обсуждать это не пришлось. На землю упали крупные капли дождя, и Кира быстро приняла решение за всех.
– Вы, Алла Петровна, едете со Славой. А мы тут приберемся и вас догоним, – распорядилась она.
Славик и Алла Петровна пробежали к машине и поехали в сельский дом Ашота. Это оказалось не близко, на полпути от Гагры до Сочи.
Начавшийся дождь перешел в тропический ливень. Дворники едва успевали смахивать потоки воды с ветрового стекла. Алла Петровна сжималась от ужаса при каждом повороте на горной дороге.
Ливень стих лишь на подъезде к селу. Славик остановился у калитки добротного грузинского дома, и они с Аллой Петровной перебежали на его веранду под крышу крыльца. Славик знал, где хозяин оставляет ключ, отомкнул дверь, и они вошли внутрь. Здесь было уютно, чисто, приятно пахли сложенные у камина дрова.
Тут же появился Ашот. Он приехал следом, был не многословен, отнес кастрюлю с мясом на кухню, на ходу предложил Алле Петровне самой включить проигрыватель и выбрать пластинку из стоящих на полке. Она поставила диск Фаусто Папетти. Чувственно-хрипловатый звук саксофона наполнил комнату.
Ашот наскоро разжег камин. От живого огня стало сразу тепло и еще уютнее. Алла Петровна начала щелкать пальцами в такт музыке. Нервная суета хозяина её не беспокоила. Ашот вручил Славе шампуры с мясом, и показал, как установить их в камине, когда спадет пламя.
– Дальше вы сами, – поднялся он от камина, – Мне в город надо. Важная работа остался не законченной.
– А Кира Юрьевна? – удивилась Алла Петровна, – Они же сюда поехали.
– Дождь помешал. Тут дорога чуть без асфальта, муж Киры побоялся, – пожал плечами Ашот, – А вам что надо? Слава здесь всё знает. Вино, чача есть, мясо зарумянится, и готово. Отдыхайте.
Ашот уехал, как он выразился, завершить «важную работу». Алла Петровна и Слава остались в его уютном дом

         Глава 6. Все начатое непременно завершится
Рабочий день на Пищекомбинате закончился, пришла уборщица. Кира с уважением относилась к уборщикам, в студенчестве ей самой приходилось этим заниматься. От кухонных рабочих она требовала в конце смены наводить порядок на своих местах. Уборщице оставались лишь полы. Два часа и готово. Но та все равно ворчала:
– Таки площадя, а Галине Федоровне никто и копейки не добавит, – остановилась она у дверей «Разделки».
Уборка этого помещения в её обязанности не входила, дверь туда была заперта. Галина Федоровна огляделась по сторонам, вынула из кармана халата припасенный ключик, открыла комнату «Разделки» и прошмыгнула внутрь.
Прикрыв за собой дверь, она взяла нож и направилась к холодильнику. Делала она это не впервые. Действовала быстро и уверенно. В первом холодильнике стояла огромная емкость с мясным фаршем. Его приготовили на завтра. Уборщица ткнула в подмороженный фарш ножом, он ей не понравился, и она не стала его брать, ей хотелось чистого мяса без жира и жил.
Уборщица открыла второй холодильник, где висели еще неразделанные свиные туши. Она потянула одну из них, примеряясь где ей лучше рубануть мяса и увидела на полу мужские ступни в цивильных туфлях. Она раздвинула туши и в ужасе отпрянула. В морозильнике лежал закоченелый труп.
Галина Федоровна захлопнула дверцы холодильника, положила на место нож, вышла из «Разделки». Дрожащими руками она вставила ключ в замочную скважину, замкнула дверь и быстро пошла прочь.
Переодевшись в подсобке, она чуть успокоилась, взяла себя в руки и пошла на проходную. Вахтер мирно дремал в своем кресле, склонив голову на бок. Уборщица толкнула вертушку, он встрепенулся, поднял на нее глаза.
– Ты что-то раненько сегодня управилась, – потянулся спросонья вахтер.
– До дому спешу, – нетерпеливо дернула уборщица вертушку, вахтер нажал педальку, она вышла за проходную и быстро пошла по улице.
Пройдя с полквартала, Галина Федоровна замедлила шаг, потом остановилась, вернулась к телефонной будке, зашла в нее и сняла трубку. Звонок можно было сделать без монетки, она набрала короткий номер.
– Дежурный Первого отделения, лейтенант Потапов, – тут же ответил ей стальной, как у робота, голос.
Галина Федоровна встрепенулась.
– Я звоню вам з комбинату питания, там в морилке лежить труп, – коверкая слова выпалила она в трубку.
– Представьтесь, пожалуйста. Назовите вашу фамилию, – властно потребовал голос с той стороны, чем окончательно напугал уборщицу.
Отвечать милиционеру она не стала. Аккуратно, будто держала в руках гранату, уборщица повесила трубку и вышла из телефонной будки.
Вадим в это время как раз вернулся в «Разделку». В кабине Газика он замерз, хотел немного согреться. Время ожидания Ашота истекло, он посмотрел на часы, потом на двери холодильника. Сидеть в комнате, где лежит труп, не хотелось, Вадим задумался.
– Сам вывозить жмурика не стану, – рассудил он, – В будку перетащить могу. Ашот приедет и уже сразу поедем.
Он открыл морозилку, вытянул труп, положил на пол. Задеревенелое тело не вызывало у него прежней брезгливости. Вадим подхватил жмурика под мышки, протащил по полу, потом по ступенькам грузового входа к своему Газику.
Уложился он в пару минут, и труп гебиста переместился из холодильника «Разделки» в продуктовую будку. Вадим отдышался, повесил на ее двери навесной замок. Он всегда их запирал, поступил так и в этот раз.
Начал моросить дождь. Вадим поднял воротник и хотел вернуться в теплую комнату. Он сделал шаг к дверям Пищекомбината, но тут же прижался к будке Газика.
Мимо грузового двора с включенными мигалками проехал милицейский бобик, завернул к проходной и там остановился.
В тишине ночи Вадим расслышал, как хлопнули двери бобика. Милиционеры пошли на проходную. Возвращаться в такой ситуации на  Комбинат было опасно, Вадим перебежал под навес и спрятался там среди ящиков деревянной тары.
Кира к этому времени вернулась домой, приняла душ, зашла в спальню. Леонид Семенович развалился на кровати и, похабно улыбаясь, поманил ей рукой. Пьяный муж желал секса.
– Иди к черту, – отшила его Кира, – и вообще спать давай в кабинет. Терпеть не могу твои пьяные приставания. Будешь потом храпеть тут до утра.
– Ну, – обиделся Леонид Семенович, – это уже измена супружескому долгу, – встал он с кровати и побрел из спальни в салон.
Там зазвонил телефон, но он его брать не стал.
– Это тебя, – выкрикнул он жене, – мне в такое время не звонят.
Кира подошла и сняла трубку. Звонил вахтер Пищекомбината.
– Кира Юрьевна, извините, что так поздно, – начал он оправдываться, – Тут такое дело, милиция приехала. Взяли ключи от комнаты, где холодильники, и сами туда пошли. Я не мог не дать им ключей, сами понимаете, милиция.
Внутри у Киры ёкнуло, но она сдержалась.
– Вернутся, набери меня. Я с ними поговорю, – коротко ответила она вахтеру, положила трубку на рычажки аппарата и присела на стул.
Милиционеры прошли в «Разделку», открыли холодильники. Тот, что был помоложе, поднялся, где висели туши, стал их раздвигать, осматривая пространство. Старший просто сдвинул во втором морозильнике бак с фаршем, кроме него там ничего не было.
– Пусто, – выкрикнул первый милиционер, вышел из холодильника, растер замерзшие ладони.
– Я так и подозревал. Ложный вызов, – заглянув между туш процедил старший, – Шутников у нас хватает, – захлопнул он холодильник.
– Во дворе надо бы глянуть, – младший по званию тронул грузовую дверь на улицу, она оказалась не заперта и открылась просто так.
Свет из открытой двери упал на тару под навесом. Вадим вжался в стеллаж из ящиков и едва не завалил их. Милиционер передумал выходить под моросивший дождь, остановился в проёме.
– Завтра с утра, если скажут, еще раз приедем, – сообщил он напарнику и закрыл дверь.
Чертыхая шутников-доброжелателей, милиционеры направились к проходной.
– Штрафовать надо за такие дела, на десять окладов, – мрачно бурчал старший мент.
– Не, сразу расстрел. Как в тридцать седьмом. Один на другого капнул – того «иди сюда», потом первый на второго донос пишет. И все при деле, – рассмеялся милиционер помоложе.
Они подошли к вахтеру, тот передал им трубку: увидев возвращающихся ментов, он, как и обещал, набрал Киру.
– Наша начальница, Кира Юрьевна. Поговорите с ней, – попросил их вахтер.
Старший милиционер говорить не захотел. Кире ответил младший по званию.
– Лейтенант Потапов, – четко представился он и коротко объяснил причину визита на комбинат.
– Ничего не подтвердилось, никаких трупов нет... Хотя есть, конечно, пять штук, но все хрюшки, – пошутил он, придав своему ответу мягкости.
Кира повесила трубку.
– Слава Богу, успели вывезти, – проронила она, – И опять Ашот. От него больше вреда, чем реальной пользы.
Кира отправилась в спальню, размышляя как поступить со своим замом. Ашот же в это время зашел через грузовые ворота во двор Пищекомбината, аккуратно прикрыл их. Свою Волгу он оставил, не доезжая до них метров двести. На всякий случай. Светиться на машине у Комбината он не стал.
Дождик закончился, и он, мягко ступая, направился ко входу «Разделки».
– Эй, Ашот, туда нельзя, – услышал он тихий оклик из-за сложенных под навесом ящиков.
Ашот остановился.
– Давай сюда. На комбинате менты.
Теперь Ашот разглядел в темноте фигуру Вадима, тот махал ему – срочно идти под навес.
Ашот быстро прошел к Вадиму. Сделал он это вовремя. Осветив двор прожектором, мимо ворот грузового двора проехал милицейский бобик.
– Эт чё такое было? – Ашот с подозрением посмотрел на Видима, – Ты что ли ментов вызвал?
– Нет, – протянул Вадим, – Не знаю, откуда они... Я сам тут от них зашхерился. Они в «Разделку» приходили.
Между подельниками начиналась перепалка, и неизвестно, к чему бы она привела.
– В «Разделку» говоришь? Сами унюхали и приехали? – Ашот схватил Вадима за ворот рубашки.
Тот еле вырвался.
– Да отвали ты, – оттолкнул начальника Вадим, – Ты во сколько обещал приехать? Я тут чуть не сдох тебя ждать. Пришлось самому жмурика в будку тащить. Теперь забирай его и езжай, – вынул он ключи от продуктовой будки, положил на ящик.
Он вышел из укрытия и хотел уйти, но во дворе появился вахтер Василич. Вадим ретировался.
После того, как менты уехали, вахтер решил сделать обход территории. В ночное время так полагалось делать каждый час, но в реальности никто этого не исполнял. Зачем менты приезжали и что искали, Василич не понял, следовало самому всё осмотреть.
– Примчались, караул, давай ключи, – бурчал он, – Привыкли, что власть.
Василич подошел к продуктовой будке Вадима, обошел её подергал замок задних дверей.
– Этот тоже хорош, бросил машину, а мне охраняй, – заглянул он в кабину Газика.
Затем, как и полагалось по инструкции, вахтер пошел вдоль забора и обнаружил вопиющее безобразие. Ворота были прикрыты, но висевший на них замок просто болтался. Его не замкнули.
– Вот черти. Предупреждал же: замкните ворота. Выехали, ключ сдали, управились, – вахтер нашел в связке нужный ключ, запер ворота и ушел со двора.
– Всё... Василич ворота запер. Я домой, – облегченно произнес Вадим, вышел из-под навеса и направился к забору.
Перелезть его было не сложно. Ашот последовал за ним.
– Домой, говоришь. Ну-ну. Утром менты вернутся, а у тебя жмур в будке, – едко заметил он Вадиму.
Они подошли к забору, остановились.
– А ты чё предлагаешь? – Вадим обреченно обернулся к Ашоту, – Тут ночевать до их приезда?
– Зачем ночевать, замок простой, чем-то откроем. Ну вышло так, попали мы с тобой. Напарники теперь, – дружелюбно посмотрел Ашот на безвольного товарища, – В море трупа бросим, ни одна собака не найдет, и кошка тоже.
Аргументы Ашота победили. Вадим постоял пару секунд в раздумье и сдался, они пошли в «Разделку». Там могли найтись подходящие инструменты.
Особого разнообразия орудий для взлома замков в комнате разделки мяса не оказалось. Ашот перебирал ножи, большие топоры и топорики поменьше. Наконец он выбрал огромный топор, размахнулся им, примеряясь, как им можно сбить навесной замок. Вадим всё это время, понурив голову, сидел на стуле.
– Ты чё? Этим по замку всю округу разбудим, – проронил он скептически.
Ашот отложил топор на колоду для рубки туш, открыл холодильник, где стояла заполненная на четверть промышленная кастрюля с фаршем и перевел взгляд на машину для перемалывания мяса.
– Жмурика назад надо, – потер он подбородок.
– В морозилку? Зачем? – подозревая неладное, спросил начальника Вадим.
– Щас поймешь. Пойдем, – не раскрывая свой задумки, Ашот направился к выходу. Напарник поплелся за ним.
Подошли к продуктовой будке, Вадим открыл её двери.
– Ну, так что ты надумал? Оставим его снова в холодильнике, – кивнул он на труп.
– Почти угадал, – всё еще взвешивая свое решение, глянул на мертвеца Ашот, – Переработаем его и оставим.
– Не..., – в ужасе попятился Валим, – Это без меня. Я не буду, я просто водила.
Вадим сделал шаг уйти, но Ашот поймал его за руку.
– Нет, друг. Будешь, – злобно процедил он, – Просто водил у нас нет.
Ашот резко дернул Вадима за рукав, приглашая вместе вытащить тело гебиста из будки. Сопротивляться требованию начальника развозчик продуктов не посмел. Вадиму он объяснил всё точно – в мафиозном сообществе, коим и являлся Общепит, просто водил, завхозов и поваров не бывает. Все они там шестеренки криминально-воровского механизма.
                ***
Водитель Слава в данный момент тоже выполнял не свойственное ему задание. Начальница не детализировала, что именно он должен исполнить. Она попросила его о доброй услуге – позаботиться о московской гостье. Пообщаться с ней, развлечь, сделать её отдых приятным.
Именно так всё и происходило. Славик и Алла Петровна освоились в уютном доме Ашота. Вместе они вращали в камине шампуры шашлыка, смеялись. Потом ужинали, пили вино. Закончилась пластинка, Алла Петровна выбрала другую.
– Никогда не думала, что так приятно бывает зимой в Сочи, – поставила она очередной диск.
– Здесь всегда хорошо, – улыбнулся ей Славик, – и сегодня уже не зима. Второе марта.
– Точно! Весна, – обрадовалась Алла Петровна, и словно для нее на заказ, в эту же секунду, зазвучала песня «Гуд бай май лав гуд бай»
– Руссос, – объявил Славик, приглашая Аллу Петровну на танец.
Она сбросила полусапожки и осталась босиком.
На полу лежала шкура белого медведя, стоять на ней приятнее было без обуви. Слава взял Аллу Петровну за талию, и они стали чувственно двигаться в медленном танце возле камина.
Демис Руссос к словам «гуд бай май лав гуд бай» брал всё более и более верхние ноты. Алла Петровна склонила голову на плечо Славы, и он её поцеловал, и расстегнул верхнюю пуговицу её кофточки.
Аура красоты, удовольствия и счастья заполнили пространство.
Так было там, в сельском доме Ашота. А на Пищекомбинате в комнате разделки мяса развивались мрачные события.
Подельники втащили туда труп мужчины, уложили на колоду, сняли с безжизненного тела одежду. Ашот включил машину для приготовления фарша, поднял огромный топор.
– Будем начинать, – протянул он Вадиму разделочный нож, тот его взял, но тут же опустил руку и обессиленно сел на стул.
– Ладно, – Ашот с ухмылкой забрал у напарника нож, – Я сам, твое дело мясорубка. Десять минут – и у тебя Жигуль.
Ашот не был злодей, маньяк и убийца. Он был всего лишь ловкий плут. Ничего кроме пижонской бравады в нем не было. Вадим – тем более, в нем не было и этого – бесхитростный простак и сама доброта. Но теперь всё изменилось. Они совершали злодейство, и после уже не смогут вернуться к себе, к тем прежним Ашоту и Вадиму. Они совершали его из страха разоблачения. Именно он рождает в людях чудовищ, они идут на подлость, на убийства.
То, что происходило в «Разделочной» Пищекомбината, было ужасно и никаких других определений этому быть не могло.
А вот происходящее в сельском доме Ашота не имело четкой оценки по шкале зла и добра. И то, и другое там происходило одновременно. Славик и Алла Петровна, раздевая друг друга, целовались, и, обнаженные, опустились на медвежью шкуру. Славик с силой двинулся к ее разгоряченному телу. Алла Петровна сладостно вскрикнула.
В тот же момент в помещении Сочинского Пищекомбината Ашот что есть силы замахнулся топором над колодой для разделки туш – огромное лезвие устремилось к мертвому телу человека.

           Глава 7. В Сочи не только солнечные дни, но и темные ночи
Бывший рубщик мяса действовал весьма профессионально. В биографии Ашота имелась и такая графа. После судимости за драку в пансионате он около года занимался разделкой мяса на сочинском рынке. Именно там шустрого армянина приметил директор шашлычной, и Ашот перешел в Общепит жарить мясо на шампурах. Этим он занимался года три и постепенно вошел в доверие к самой Кире. Она расширяла сеть точек быстрого питания – чебуречных, пышечных, шашлычных – и поручила Ашоту возглавить данный участок работы. Торговля через мелкие, но многочисленные точки питания, позволяла сбыть любые количества украденных продуктов. Ашот преуспел в этом, как никто другой.
Теперь же он совершил сокрытие убийства гебиста. Кастрюлю с фаршем подельники вернули на её место в холодильнике. Его там добавилось весьма существенно, но в условиях двойного учета завпроизводством спишет это на ошибку работников.
Кости Ашот разрубил на мелкие куски и вынес в специальный контейнер. Раз в две недели их отправляли на переработку в желатин. Одежду гебешника Ашот решил выбросить в мусорный бак по дороге. Он действовал быстро и даже с азартом, Вадим же принимал в этой вакханалии пассивное участие. Даже машину для приготовления фарша выключил Ашот. Она продолжала гудеть еще пару минут после завершения работы.
– А ты боялся, – похлопал он по плечу Вадима, – Всё. Нет ничего. Можно домой.
Подельники прошли к воротам Пищекомбината, перелезли через них на улицу, добрались до машины Ашота.
– Отвези меня в бар. Домой сейчас не могу, – попросил начальника Вадим.
– Зачем в бар? У меня всё есть, – Ашот достал из бардачка Волги граненый стакан и дежурную бутылку Московской.
Сорвав пробку, он налил Вадиму полстакана водки.
– Давай, заглотни, – протянул он стакан Вадиму, – Завтра придешь к своему «Газику» скажешь, что он вчера не завелся, и ты оставил его во дворе.
– Может, вместе придем, и ты это скажешь? – в сомнении произнес водитель продуктовой будки, – Там еще и мясо надо будет получить.
– Ничего не надо, – зло оборвал Вадима Ашот, – у тебя машина барахлит. В гараж поедешь. А я буду ближе к обеду.
Ашот завел мотор, плавно отъехал от бордюра. После разговора с Кирой у него зародились сомнения. Как-то всё у него с начальницей начинало разлаживаться, и он решил в случае необходимости её прижать.
В свой деревенский дом Ашот приехал с первыми лучами солнца, припарковал машину на углу участка и тихо прошел во внутрь.
В гостиной на полу были разбросаны вещи Аллы Петровны и Славика. Дверь в спальню они не закрыли и мирно спали на хозяйской кровати. Алла Петровна прижалась к Славе, её рука лежала у него на груди.
Ашот улыбнулся, вынул фотоаппарат, сделал пару снимков идиллической картины «Утро влюбленных» и вернулся в гостиную.
Стоя спиной к спальне, он начал перебирать в буфете посуду и намеренно уронил кофейную турку.
Алла Петровна проснулась от шума затарахтевшего по полу медного сосуда. Открыв глаза, она прислушалась. В доме было тихо. Она вылезла из-под одеяла и на цыпочках вышла в гостиную. К ней спиной у буфета стол Ашот. От неожиданности такой встречи обнаженная женщина вскрикнула, схватила с пола кофточку, пытаясь ей прикрыться. Ашот повернулся на её окрик, и они оказались лицом друг к другу.
– Извините. Бога ради, извините, – поднял руки Ашот, разглядывая Аллу Петровну.
– Вы не заперли входную дверь. Я не знал и зашел, – отвернулся Ашот.
Алла Петровна поспешно сгребла с пола свои вещи и убежала в спальню.
Спустя четверть часа они сидели в гостиной. Ашот приготовил всем кофе. Алла Петровна, не поднимая глаз, мелкими глоточками пила горячий напиток. Славик бросал на Ашота гневные взгляды, но тот не реагировал, оставался добродушным и безмятежным.
– Я еще раз извиняюсь. Подумал, вы куда-то ушли, а дом не заперли. Хотя у нас тут все свои, – простодушно оправдался он за свою как бы мелкую оплошность.
– Мы из-за дождя вчера не уехали, – потупясь, проронила Алла Петровна.
– Да. Вода сильный шел. Водопад. А у меня тут куры во дворе. Приехал посмотреть, может какой утонул, – поднял ладонь Ашот.
Он по-прежнему рассуждал о мотиве своего бестактного появления, будто это имело какое-то значение. Но Аллу Петровну доводы циника не успокоили.
– Мы сейчас уедем, – объявила она хозяину жилища.
– Зачем? – удивился Ашот, – Мне на работу. А вы оставайтесь. Или что-то не понравилось? – сально улыбнулся он Славику, но тот не ответил, а лишь с ненавистью посмотрел в глаза наглецу. 
Допивать кофе Алла Петровна не стала, поднялась и направилась к выходу. Ей хотелось как можно скорее покинуть злополучный дом, где еще несколько часов назад ей было так хорошо.
На работу Киру привез водитель мужа. Сразу она выяснила что Вадим приезжал на Пищекомбинат и забрал свой Газик. Это было странно, но Ашота никто не видел, а рассказать, чем закончилось вчерашнее происшествие, мог только он.
Славик задерживался, но Кира и не ждала его прямо с утра. Более того, она разрешила ему приехать на работу после обеда.
Тем не менее Славик появился. Он заглянул в кабинет начальницы и хотел войти, но Кира его остановила. Его растерянный вид ей не понравился, и она решила сама выяснить, что не сложилось из её задумки.
Кира позвонила в гостиницу Алле Петровне, та сразу ответила.
– Аллочка Петровна, доброе утро, – бодро поприветствовала она москвичку, – Извини, что мы с Леонидом Семеновичем вчера не поехали к Ашоту. Лёня уперся и ни в какую. Дождя испугался.
– Да, ничего. Просто так вышло..., – виновато начала объяснять Алла Петровна, – Мы там задержались, а Ашот приехал.
– Ну, так и что? Задержались. Кому какое дело? – беззаботно отреагировала Кира на удрученный тон Аллы Петровна, но сама при этом напряглась.
Ашот не должен был возвращаться в свой сельский дом. Она поручила ему оставить там гостей одних, а он зачем-то приехал и, судя по настроению Аллы Петровны, сотворил какую-то пакость.
Кира хотела привязать к себе московскую гостью тайной измены мужу. События приятного и одновременно опасного, где гарантом секрета была бы она – Кира. А выходка Ашота это подпортила. Алла Петровна напугана и расстроена. Какая уж теперь дружба. Может даже отомстить Кире. Решит для себя, что это Кира во всем виновата, и дел с ней лучше не иметь. Любая мелочь может испортить отношения, а то, что утворил Ашот, совсем не мелочь. Это, как если в тарелку супа из осетрины с потолка упадет таракан. Есть такое уже не хочется. Вот так и Алла Петровна не захочет дружбы с Кирой.
Это она ей и озвучила:
– «Очень неловко получилось. Будут теперь всякое говорит. Я решила уехать».
Кира про себя выругалась на Ашота. Из-за него москвичку придется успокаивать. Вариант не лучший для хороших отношений.
– Да ерунда. Никто ничего говорить не будет, – попыталась переубедить её Кира, – Даже не бери в голову. Тем более из-за этого уезжать.
– Нет-нет. Я решила, – добавила твердости Алла Петровна.
Кира поняла – телефонные уговоры успеха иметь не будут, и применила другую тактику: встретиться лично.
– Ну, если решила, – согласилась она с москвичкой, – Хотя зря. Я Славу пришлю, он тебя отвезет.
– Я, пожалуй, сама доберусь, – дрогнул голос у Аллы Петровны.
Кира улыбнулась. Славик выполнил «задание» на отлично: Алле Петровне жаль с ним расставаться.
– Не выдумывай, – по-свойски урезонила она гостью, – Я тоже подъеду. Мы же не попрощались.
Алла Петровна возражать не стала. Кира повесила трубку, у нее появилась идея, и она вызвала к себе главбуха.
Спустя четверть часа она вошла в номер Аллы Петровны. Та уже собралась, сидела за столом, и у кровати стоял чемодан.
– Всё-таки решила ехать? – улыбнулась ей Кира.
– Да. Дочка звонила. Муж через два дня приезжает, – пояснила Алла Петровна, будто её отъезд вызван семейными обстоятельствами, и расстроенно добавила, – Очень вышло как-то..., – прикусила она губу.
– Ты из-за Ашота? Так он уже и забыл, – рассмеялась легонько Кира.
– Ну, как забыл? Будет теперь всем рассказывать..., – не договорив, замолкла Алла Петровна, – Боже! Что я наделала? Если муж узнает..., – едва не заплакала она.
Кира посмотрела на нее с состраданием и улыбкой одновременно. Теперь она знала, как ей вернуть дружеские отношения с москвичкой.
– Во-первых, ты ничего ужасного не сделала. А во-вторых, пока есть я, Ашот и пикнуть не посмеет. И потом, есть документ, доказательство, что вас со Славой вместе не было, – объявила она несчастной женщине, присев к ней за стол.
– Какое доказательство? – с надеждой спросила Алла Петровна.
– Настоящее. С печатями, – Кира вынула из сумочки бухгалтерский бланк и передала москвичке.
– Путевка, – начала читать Алла Петровна, – Убытие: Сочи. Прибытие: Батуми. Водитель: Вячеслав.., – не дочитав документ, в растерянности произнесла спасенная женщина.
Кира забрала у нее листик, и пояснила:
– Он в Батуми был. Туда-назад 900 километров. Вернуться мог только сегодня.
Алла Петровна не могла поверить собственным глазам. Она разбиралась в документах, водительских путевках тоже, и то, что ей сейчас показала Кира, была даже не соломинка для спасения утопающего, а железобетонное доказательство, стопроцентное для нее алиби. Сочинская подруга снова её выручила.
Лицо у Аллы Петровны посветлело. Кира ей улыбнулась, сняла трубку телефона и набрала номер.
– Я в бухгалтерию звоню, – пояснила она, – Сейчас сама всё услышишь.
Дозвонившись, Кира отвернула трубку от уха так, чтобы и Алла Петровна слышала разговор.
– Алло, Вера Павловна, что там по путевке Славика в Батуми, – подмигнула Кира московской подруге.
– Всё в порядке. Бензин я списала. Оплатила за сутки проживания два пятьдесят, – доложила начальнице бухгалтер, – Что-то не так? Вы путевой лист из отчета взяли.
– Нет, всё так. Путевка будет у секретаря, – положила трубку Кира.
– Слышала? Документ подшит в финотчет. Супер-доказательство для любого мужа, – улыбнулась она Алле Петровне и мягко спросила, – Может, не поедешь?
– Нет, я уже решила и дочери сказала. Поеду, – поднялась московская гостья.
Кира пожала плечами – мол, каждый может делать, как ему это угодно.
Алла Петровна хотела взять свой чемодан, но Кира упредила её – чемодан понесет она.
Быстро добрались в аэропорт. Алла Петровна купила билет. Тут же объявили регистрацию на рейс, и она прошла к стойке. Славик и Кира остались одни.
– Ты что-то грустный, – посмотрела на него Кира.
– Ашот скотина. На рассвете приехал, – раздраженно проронил Славик, – У Аллы Петровны будут неприятности.
– Ничего не будет, – наблюдая за московской гостьей, пояснила водителю Кира, – Ты был в командировке. Думаешь, зачем я тебе путевку в Батуми оформила?
Славик оценил благородное решение начальницы и хотел ей об этом сказать, но Алла Петровна прошла регистрацию, отошла от стойки, и с гостьей нужно было попрощаться.
– Чуть не забыла вам подарок, – Кира вручила москвичке небольшой пакет,
Алла Петровна взяла пакет, поблагодарила и робко подала руку Славе. Он на секунду растерялся, не зная, как поступить, потом пожал ей руку.
Процедура прощания окончилась. Алла Петровна пошла на посадку, а Кира и Славик – к выходу из аэропорта.
Проходя мимо продавцов цветов, начальница остановилась, посмотрела на загрустившего Славика.
– Слав! Да ты влюбился! – задорно произнесла она.
Без особого разбора Кира купила букет роз и передала его Славе.
– Догоняй. Еще успеешь.
Славик схватил букет и побежал к секции выхода на посадку. Алла Петровна уже подошла к её двери. Он окликнул её в последний момент, и она задержалась.
– Это Вам, – вручил ей розы Слава.
Алла Петровна на мгновение смутилась, но тут же огоньки радости вспыхнули у нее в глазах. Он поднялась на цыпочки, поцеловала Славика в щеку и прошла в зал отлета. Наблюдавшая за этим начальница Общепита улыбнулась.
Славик и Кира вернулись к машине.
– Сейчас поедем в МВД, я там недолго, – распорядилась Кира, – Потом где-нибудь пообедаем.
Повеселевший Славик с готовностью кивнул начальнице и открыл ей дверь Волги. Волшебница Кира, как и всегда, устроила всё наилучшим образом.
В зале ожидания Алла Петровна открыла подарочный пакет Кира. В нем лежала коробочка ей любимых духов Эсти Лаудер. Алла Петровна сладостно вздохнула.
На скамейку подсела пожилая женщина.
– Отдыхали в Сочи? – поинтересовалась она у Аллы Петровны, – Понравилось?
– Да... Сочи прекрасен! – бережно убрала в пакет духи аристократка в норковой шубе.
                ***
Кира зашла в здание МВД. Дежурный доложил начальнику, и она направилась к кабинету Ткаченко.
Повод для визита Кира выбрала самый простой: хотела лично поблагодарить Николая Сергеевича за найденную шубу. В качестве благодарности она захватила с собой бутылку дорогущего коньяка. Он почти год стоял в мини-буфете её кабинета в качестве антуража. Кто-то из блатных принес Кире в подарок этот коллекционный экземпляр сорокалетней выдержки. Стоила такая бутылка как зарплата профессора – рублей четыреста. Но дружба с начальником МВД стоила много больше. Жилиться не стоило. Кира хотела между делом, в процессе беседы, узнать у него подробности ночного вызова его сотрудников на Пищекомбинат.
Она открыла дверь в кабинет, Ткаченко любезно пригласил её проходить.
– Пришла Вас поблагодарить, – присела Кира на ближайший стул за общим столом.
– Это что-то новое в нашей практике, – легонько рассмеялся Николай Сергеевич, – Обычно ко мне с жалобами или доносы приносят.
– Нет, кляузы писать я не стану, – прищурила глаза Кира, – Вы моей москвичке шубу нашли и вернули. Сегодня улетела, – выставила она из сумочки на стол бутылку коллекционного коньяка.
– Ну, это лишнее. Шубу просто так вернули. Без нашего участия, – начал рассматривать странную бутылку Ткаченко.
– Без милиции ничего не возвращают, – со значением произнесла Кира и в виде дополнения спросила, – Ваши, кстати, вчера ночью к нам на комбинат приезжали. Чем там всё закончилось?
– А ничем, – вернул бутылку на стол Ткаченко, пояснив что у него язва, и врач запретил ему пить крепкий алкоголь.
 – По вчерашнему звонку я оперативника позову. Он Вам расскажет.
Николай Сергеевич нажал кнопку селекторной связи. С той стороны ответили.
– Володя, зайди ко мне, – коротко произнес Ткаченко в микрофон селектора, отключил связь и повернулся к Кире.
– Раз Вы уже приехали, познакомьтесь с нашим опером. Его из Краснодара перевели. Рестораны, столовые, бары теперь по его части будут. Надеюсь, вы сработаетесь. Толковый парень.
В кабинет вошел оперативник Володя, остановился у стола. На вид ему было лет двадцать пять. Три звездочки на его погонах соответствовали званию старшего лейтенанта, что вполне подходило его возрасту.
– Познакомься, – учтиво показал на именитую посетительницу Ткаченко, – Кира Юрьевна, начальница нашего Общепита. Шубу ты её московской знакомой искал. Хозяйка спасибо тебе передала.
Ткаченко взял со стола коньяк и вручил оперативнику. Тот принял бутылку и с интересом начал рассматривать на ней этикетку.
– «Спасибо» на словах достаточно. Ничего другого не положено. Коньяк дорогой. Я этикетки собираю. У этого редкая.
Володя хотел вернуть бутылку на стол, но Ткаченко его остановил.
– Вот и отлично. Значит, будет тебе этикетка. В виде поощрения от начальства. Так допускается.
Старший лейтенант на секунду замялся, азарт коллекционера пересилил другие доводы, и он оставил бутылку себе.
– А что за вызов был ночью на комбинат питания? Хозяйка интересуется, – простецки спросил оперативника Ткаченко.
– Шутница звонила. Сообщение я принимал. По голосу не молодая, и слова на украинский манер коверкала – говор такой особенный.
– Украинский говор? – уточнила у милиционера Кира.
– Да. Видимо, специально изменила голос. Сообщила про труп в холодильнике. Так их там штук пять было, но все хрюшки. Розыгрыш. Мы ложный вызов в протокол записали.
Сделав доклад, оперативник распрямился в ожидании дальнейших указаний. Но их не последовало. Ткаченко рукой показал ему, что он свободен. Володя покинул кабинет.
– Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? – открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.
Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот – особую заинтересованность.
– Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить – положительные тенденции, – простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, – Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.
– Спасибо, – коротко поблагодарила главного милиционера Кира.
– Мне-то за что? – улыбнулся Ткаченко, – Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы – спасибо.
– Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», – напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.
– Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших – обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.
– Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?
– Дня два-три и начнем, – соединил пальцы в замок Ткаченко.
Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.
Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.
Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.
Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.
– Где бы нам пообедать? – поразмыслила Кира, – А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, – иронично заметила она.
– Они не посмеют, – с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.
На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.
Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.
Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.
Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.
Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.
Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю – Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.
Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.
– Уменьшилось. Четыре триста, – положил он деньги на стол.
– Это не главное, – отодвинула пачки в сторону Кира, – Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.
– Уборщица? – удивился Ашот, – Так откуда она узнала?
– Откуда? – язвительно произнесла Кира, – Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.
– Мое дело – деньги с точек, – покривился Ашот, – Стало меньше, так это твое решение. Я понимаю.
– Наверное, не понимаешь, – спокойно резюмировала Кира, – Уборщицу на увольнение. Тем более, она воровка. Знаешь, как сделать?
– Ну, да. Организуем, – пожал плечами Ашот.
– Вот и организуй. А уменьшение денег тебя не касается. Пятьсот отсюда твои, – показала на пачки денег Кира, – и пятьсот жене Тиграна отвези. Ей нужно.
От того как, начальница распределила недельный доход, Ашот опешил.
– Что значит, «ей нужно»?! – нервно поднял он ладони, – Всем нужно. Я и свои отдам Тиграну. Дала бы ей тысячу. Муж в тюрьме.
– Вот и отдай. Ты это что? – поставила на место подчиненного Кира, – В тюрьме он из-за тебя. Вы же с ним нажиться хотели у меня за спиной. Икорку взялись продать. Так ведь?
Упрек в нечестности кавказца задел за живое. Ашот насупился, опустил глаза в пол.
– Вах-вах-вах... Кира Юрьевна, – начал он раскачиваться на стуле, – Умная женщина, а простой вещи не понимаешь. Я только икру вынес, и сразу гебешники. Я тебя спас. Тигран нас спас. И где он сейчас? Ты в Москву летала, что решила? Ничего не говоришь.
Киру спектакль обиженного кавказца не впечатлил, она убрала деньги в ящик, оставив на столе две пачки по пятьсот рублей.
– В Москве поумнее нас. А тебя с Тиграном в особенности. Там никто в «печку» лезть не будет. А ты, мало того, что икру контрабандную взял, так еще и гебешник убитый на тебя с потолка свалился. Как это? Тебе еще и спасибо?
– Ладно, согласен, – подвинул к себе пачки купюр Ашот, – А гебешника я с концами убрал.  Всё, нет его. Съели.
– Что съели? Кто съел? – нахмурилась Кира.
– Люди скушали. Мы его на фарш прокрутили. На котлеты пошел, – угрюмо отчитался Ашот.
От такого сообщения Кира побледнела. Час назад она проходила через зал столовой Пищекомбината и видела, как рабочие-строители, ничего не подозревавшие о «рецептуре» котлет от Ашота, спокойно накалывали их вилками.
Кира едва сдержала спазм тошноты. Ашот же рассказал обо всем без эмоций и в некотором смысле даже похвалился, как он всё устроил. Сейчас его интересовал лишь вопрос распределения левых доходов.
– Насчет денег – твое решение. Я понял, – начал он рассовывать в карманы пиджака пачки купюр.
– Нет, Ашот, ты не понял, – уничижительно посмотрела на подчиненного Кира, – Здесь я решаю всё. Ты работаешь у меня, а не наоборот. Или ты не работаешь?
Ашот поднял на начальницу глаза, но выдержать её взгляда не смог и опустил голову.
– Понятно, – положила ладонь на стол Кира, – Ты не работаешь. Зачем мне ждать очередную подставу? С Тиграном я решу. Он подождет. Тебя же не станет выдавать?
Зная характер начальницы, Ашот оцепенел и не смог подобрать нужных слов. Он пытался возмутиться, но голос у него дрогнул, и он произнес свое требование в виде просьбы:
– Ты... Ты меня увольняешь?
– Ты сам себя уволил, – спокойно отрезала Кира, – Второй общепит устроил. Личный.
– А с уборщицей тогда как? – Ашот попытался найти для себя зацепку не потерять работу.
– С ней мы всё обговорили. Или ты опять не понял? Это не мне – это тебе нужно.
Кира начала перекладывать деньги из ящика стола в свою сумочку и далее обсуждать ничего не желала.
Ашот понял – решение о его увольнении изменить уже не получится. Молча встал и вышел из кабинета.
                ***
В отличие от жестких правил начальницы Общепита, планы в шайке мошенников принимали и отменяли запросто.
После провала «операции» с вахтовиком Виталий сходу решил этими делами не заниматься, и даже выбросил ментовскую форму Гены. Потом друзья поостыли и решили проворачивать спектакли, не нарушая закон. Жанна – девушка вольная, ну «слаба на передок», так ей уже девятнадцать. Гена и Арам – дружинники-добровольцы, борцы за моральные ценности в молодежной среде. Действуют по собственной инициативе и для убедительности прикрепят значки комсомольцев в придачу к красным повязкам. Маскарада с переодеванием больше нет, кладовая в гостинице им тоже не нужна.
Компания сидела на лавочке и ожидала Виталия. Он задерживался, они скучали. Гена щелкал бензиновой зажигалкой – то поджигал, то тушил её пламя. Жанна курила, лениво пуская кольцами дым. Арам молча смотрел себе под ноги.
Наконец появился Виталий. Он подошел и остановился напротив скучающих на лавочке товарищей.
– Ну, что, Циркач, на работу? – закрыл зажигалку Гена.
– Нет, – присел на лавочку Виталий, – Мент снова приходил. В ресторане про Жанну спрашивал. Приметы и прочее.
– Правда? – насторожился Арам, – А нас с Крокодилом не ищут? Мужик нас тоже видел.
– Тебя точно ищут, – сплюнул под ноги Гена, – В ментовке фотографы нужны. А тебя Жанка, – поднял он глаза на Жанну, – постригать под полубокс будем, сапоги выдадим.
На идиотское предложение товарища Жанна отвечать не стала, а лишь поморщилась и щелчком отбросила сигарету. Гена улыбнулся.
– А чё. Будешь Жанна д’Арк, – подначил он девушку, – А то пойдешь в ресторан похавать, а тебя и загребут.
Гена хотел и дальше заводить Жанну, но Виталий перебил его.
– Короче... Пока отбой. А посидеть где-нибудь не мешало бы.
– Принимаем, – оживился Гена, – В порту круизник стоит. Жанка в форме, и ресторан там хороший.
– Ты, Крокодил, не понял, – начал раздражаться Виталий, – Какая форма, я же сказал, на сегодня отбой.
– Отбой в пионерлагере, – вытянул губы Гена, – А у нас как раз ужин. Покушаем с коньячком, и взлохматим туристика на стольник.
Гена хотел залихватски приобнять Жанну, но она уклонилась. Арам бросил на него гневный взгляд.
– Я заплачу в ресторане. У меня есть чуть денег, – твердо произнес кавказский паренек.
– Тода ваще не вопрос, – поднялся Гена.
Остальные последовали его примеру. Все проголодались, а к ресторану в порту можно было дойти за 10 минут пешком.
Веселая компания быстро добралась в порт. Однако у входа в ресторан их встретила табличка «МЕСТ НЕТ». Арам предложил пойти в другое место, но Гена покривился и для уверенности пару раз дернул за ручку прикрытых дверей.
Швейцар открыл их, и компания тут же проникла в предбанник ресторанного холла.
– Извините, у нас всё занято, – остановил шустрых ребят служитель дверей, – Обслуживаем заказ, – показал он на табличку об отсутствии свободных мест.
Благообразный швейцар вежливо ожидал, что гости уйдут, но они не спешили.
– Там у вас один человек, а столик на четверых, – Виталик выглянул из-за плеча швейцара в зал, – Может, мы пройдем?
В дальнем углу за столом действительно сидел один посетитель – моряк в офицерской форме.
– Нельзя, – монотонно произнес строгий охранник, – Здесь не столовая. У нас гости иностранные. Болгары.
Виталий потер подбородок, достал из кармана трешку, протянул швейцару.
– А Вы у него спросите. Болгары гостеприимные.
На предложенные ему деньги швейцар даже не глянул. Не обронив и слова, он распрямился и продолжил стоять, пресекая возможность прохода.
Оставался только вариант покинуть заведение «не солоно хлебавши», в прямом смысле этого выражения. Так бы и произошло, если бы к швейцару не подошел официант. Он что-то шепнул тому на ухо и хотел уйти, но Виталик официанта задержал и сунул ему в ладонь трешку.
– Моряк не против с нами посидеть, а нас не пускают, – показал он официанту одинокого гостя в морской форме, – Скажи ему, и мы пройдем.
Официант с готовностью выполнил просьбу Виталия, подошел к болгарскому моряку, что-то ему объяснил.
Болгарин поднял глаза на стоящую в дверях компанию. Жанна приветливо помахала моряку рукой.
Официант вернулся к швейцару.
– Пропусти. Моряк их приглашает, – распорядился официант.
Перечить желанию гостя швейцар не посмел, компания прошла в ресторан.
– Слышь, Циркач, а ты молодец, – похвалил Виталия Гена, – В Болгарии какие деньги, левы?
– Да подожди ты про деньги, – одернул его Виталий, – Видишь, какой амбал. За ужин заплатит и лады.
– Ну это мы посмотрим, – процедил Гена, – Капнем ему грамм триста Столичной – и поглядим, что он заплатит.
Компания подошла к столу. Жанна села рядом с болгарином, Виталий и Арам напротив. Пятого места не было, но Гену это не смутило, он бесцеремонно взял свободный стул от соседнего столика, уселся в торце. Подошел официант, и он заправски сделал общий заказ.
– Так. Всем по жульенчику и котлеты по-киевски. Нашему другу тоже, – улыбнулся Гена моряку.
– А салаты какие вам? – начал записывать заказ официант.
– Не, салаты не нужны. В большой тарелке крупно порезать помидоры, огурцы, и перца болгарского, – подмигнул болгарину Гена, – Ну, и бутылочку пять звездочек армянского. Остальное по ходу.
Официант уточнил насчет хлеба и повернулся уходить, но Гена снова окликнул его.
– Еще бутылочку шампанского для нашей девушки и графин водки Столичной, – дополнил он заказ.
Жанна рассердилась от того, как Гена распорядился о шампанском для девушки, не спросив её желания.
– Нет. Шампанское с водкой? – поморщилась она, – Шампанское я не хочу. Мне лучше Токайское, – пафосно высказала она свои предпочтения.
Официант поддержал выбор Жанны и, исправляя заказ, одобрительно кивнул ей перед тем, как уйти. Виталий и Арам всё это время молчали. Энергичный Гена не дал вставить им и слова.
Болгарин с недоумением смотрел на подсевшую к его столу компанию. Жанна лишь приветливо улыбнулась ему, присаживаясь за стол, а парни не сочли нужным даже поздороваться.
Теперь же, сделав заказ, Гена весьма своеобразно обратился к болгарину.
– Ты водку будешь? Любишь водку? – спросил он моряка, будто тот только и ждал такого предложения.
Болгарин кивнул головой вниз – Гена расплылся в улыбке.
– Вот. Видишь, от водки наш друг не отказывается, – наклонившись на стуле, положил он ладонь на плечо Виталия.
– Ты, Крокодил, не понял. У болгар наоборот кивают. У нас это да, у них – нет. Я там был. Знаю, – процедил Виталик, убрав его руку с плеча.
Залихватские манеры товарища начали его раздражать. Гена взял на себя роль руководителя, а главным в шайке был не он, а Виталий.
– Ерунда, – отстранился Гена, – Ты везде был, ты все знаешь. При слове «водка» ответ всегда – да. Правда, друг? – протянул он руку болгарину.
Моряк пожал Гене руку, потом поочередно Виталию, Араму и Жанне.
– Болгария друг, – завершив рукопожатие, приложил он ладонь к своей груди.
– Эт другое дело, – взял у официанта бутылку коньяка Гена, тот как раз принес и вино, и коньяк и собирался их открыть.
Гена показал официанту, что дальше он справится сам, свернул пробку с бутылки и разлил всем по рюмке.
Болгарина тоже пил коньяк и перелил его из рюмки в свой бокал. Закусывал заморский гость весьма оригинально. Точнее, он не закусывал совсем. В бокал с коньяком он опустил горький перец и, отпив из бокала, откусывал самую чуточку перца. От принесенных блюд, в том числе и на его долю, он любезно отказался. На смеси болгарских и русских слов он объяснил, что поел на корабле.
Присутствующих это не смутило. Вопросы пропитания каждый решает сам. Лишние порции перешли Гене, и они продолжили ужин.
***
Уборщица Пищекомбината вопрос пропитания в этот вечер решала самым простым способом. Она обходила кухню и собирала в свою сумку остатки продуктов. Нашлось пол пачки риса, несколько луковиц и картофелин. Не густо. А вот в нижнем шкафу оказался царский подарок. Кто-то из кухонных рабочих позабыл там говяжью вырезку. Галина Федоровна уложила и её в свою сумку.
– Эт друга справа. Чи не меньше чотырех кило, – попробовала на вес сумку уборщица.
Вопрос пропитания на ближайшие дни она решила и можно было идти домой. Она прошла на проходную, положила ключи в окошко вахтера.
Василич поднял на нее глаза и выразительно кивнул уборщице на её сумку, пытаясь таким образом предупредить, что выносить поклажу нельзя.
Галина Федоровна, увы, не отличалась сообразительностью и предупреждение вахтера не поняла.
– Видкривай, и так ног не чую стоять тут, – с удвоенной силой толкнула она закрытую вертушку.
Вахтер выпустил упертую женщину за турникет, но стоило ей сделать всего шаг, как из боковой двери вышли завскладом и бухгалтер Пищекомбината. Теперь ей стало понятно, о чем пытался сигнализировать вахтер, но было поздно. Галина Федоровна обреченно поставила увесистую сумку на пол.
– Выносим? – развел руками завскладом, – Будем составлять протокол.
Разжиться продуктами уборщице не удалось, её простейшее дельце потерпело фиаско. Такое в её трудовой биографии случилось впервые, кто бы мог подумать, что на проходной будет проверка, спустя два часа после работы.
Иначе обстояли дела у Жанны и её друзей в портовом ресторане. Болгарин от еды отказался и пил совсем мало: по глоточку, тянул из своего бокала коньяк, но важно было другое – он определенно запал на улыбчивую красотку Жанну и пару раз пригласил её потанцевать. А этот момент вполне подходил для развода моряка на деньги.
К водке никто не притронулся. Гена наседал на еду, Арам весь вечер молчал, Виталий пробовал разговорить иностранного гостя. Тот из любезности отвечал, а после очередной реплики встал из-за стола и направился через заполненный людьми зал. Компании мошенников предстояло довести задуманное до конца. На многое они не рассчитывали – болгарин должен всего лишь заплатить за стол. Они наелись и только Гена продолжал уплетать за обе щеки.
– Слышь, пора закругляться. Так, у болгара никаких левов не хватит, – попенял ему Виталий, – Аппетит у тебя проснулся.
– А он у Крокодила спать не ложится. Пусть поест, времени навалом, – шутливо поддержала другана Жанна.
– Думаю, что нет. Моряк водку не пьет, – не согласился Виталий, наблюдая, как болгарин остановился и о чем-то беседует с официантом.
– Давай так, – выдал он задание Жанне, – Придет, потанцуешь его, а мы по-тихому слиняем. Потом выходи, будем тебя ждать на улице. Арам у двери подстрахует.
– А вы прям щас идите. И Ара пусть идет, – пожала плечами Жанна, – Я с моряком сама справлюсь. Потискаюсь с ним, и в туалет мне надо.
– Не... Ара пусть у двери тебя ждет. Он один на один тебя с этим бычарой не оставит, – подмигнул Араму Виталий.
Тот замялся и предложил безопасный вариант.
– Мы можем сами заплатить. У меня есть. Водку только зря взяли, – Арам показал на нетронутый графин Столичной.
Обсуждение, как завершить ужин, прервал подошедший к столу официант. Он взял со стола бокал моряка и его тарелку.
– Бокалы убирать не надо. Мы еще посидим, – остановил официанта Виталий.
– А ваш товарищ ушел, – поднял в руке бокал моряка официант, – Он за себя отдельно рассчитался.
– Как ушел? – оторвался от еды Гена и грозно встал из-за стола.
Виталик ухватил рассерженного товарища за рукав и с трудом усадил обратно.
– По-английски ушел. Не прощаясь, – рассмеялась Жанна.
Она захмелела, движения её стали излишне резкие. Жанна потянулась через стол, поцеловала в щеку Арама и села на место.
– Доставай Арамчик твои лаве. Болгарина с левами не будет. Лаве, левы, один черт. Главное, хорошо посидели, – махнула она рукой встала из-за стола, с чувством потрепала шевелюру Арама и собралась уходить.
– Ты куда? – неодобрительно одернул Жанну Виталий.
– У меня туалет по плану. Или ты забыл? – ядовито зыркнула на «босса» девушка.
Арам достал кошелек и стал считать, сколько у него есть денег. Гена вынул и свою пятерку.
– Держи. Водку я заказывал, – протянул он купюру Араму.
Пока они подсчитывали деньги, к столу подошел высокий парень. На плече у него висела объемная сумка. Если бы Жанна не ушла, то сразу узнала его. Именно этот фарцовщик по имени Эдик брался помочь ей продать украденную шубу.
– А где болгарин? Тут сидел, – спросил у Виталия фарцовщик Эдик.
– Ушел. Только он не болгарин. Он англичанин. Ушел, не прощаясь, – криво улыбнулся Виталий.
– Договаривались, подождет. Давно ушел? – посмотрел на часы фарцовщик.
– Да вот только, – закончив подсчет денег, пояснил Арам.
Фарцовщик чуть помедлил, поправил на плече сумку и направился к выходу из ресторана. На пол пути он разминулся с Жанной. Фарцовщик прошел мимо, и она обернулась ему вслед. Жанна его узнала, и он её тоже, но сделал вид, что видит в первый раз.
– А этот чё подходил? – вернулась за стол Жанна, – Он же меня тогда с шубой сдал. Эдисон, – язвительно назвала она фарцовщика именем великого изобретателя.
– Кто? Этот чмошник тебя сдал, и ты молчишь?! – возбудился Гена.
– Ну, сдал. Теперь то что? Проехали, – налила себе вина Жанна.
– Не... А ну, пойдем, – не дал выпить Жанне рюмку Гена и встал так резко, что стул с грохотом упал на пол.
Стоявший неподалеку официант тут же подошел усмирить буйного посетителя. Ситуация становилась критической и неизвестно, чем бы она закончилась, не вмешайся Жанна. Она встала рядом с Геной и крепко взяла его за руку.
– Не рычи. Уже идем, – одернула она подвыпившего товарища, а официанту мило улыбнулась, – Всё нормально, мы уходим.
Гена чуть остепенился. Жанна взяла его под руку, иначе он порывался бежать, и они направились к выходу.
Арам попросил официанта их рассчитать – они торопятся. Но тот достал листик заказа и, сравнивая его позиции с блюдами на столе, неспешно сделал подсчеты. Арам нервничал, встал из-за стола и сходу вручил официанту деньги с учетом чаевых. Он все подсчитал еще до прихода официанта и зажал нужную сумму в ладони.
Виталий при этом был нетороплив и пассивен. Только настойчивость Арама как-то его расшевелила.
– Гена без тормозов, а с ним Жанна, – увлекая за собой Виталия, влюбленный парнишка выбежал на улицу.
Там в сотне метров от входа в ресторан стояли с одной стороны Гена и Жанна, а с другой – болгарин и фарцовщик Эдик. Гена удерживал фарцовщика за лямку сумки на его плече. Фарцовщик одной рукой прижал её к себе и, жестикулируя другой, что-то объяснял Гене. Назревал, по меньшей мере, скандал.
Арам и Виталий бросились друзьям на выручку. Но этого не потребовалось. Гена вырвал у фарцовщика сумку и со всего маха врезал ему кулаком в челюсть. Тот отлетел с тротуара на газон. Болгарин при этом схватил за руку Жанну, но, увидев бегущих Арама и Виталия, выпустил её.
Гена и Жанна бросились наутек через сквер. Болгарин тоже побежал, но в сторону ворот порта. Дежуривший на площади милиционер спугнул хулиганов громким свистком и побежал их разнимать, хотя этого уже не требовалось. Единственный участник драки, пошатываясь, поднялся с газона. Из носа у него текла кровь.
Виталий резко остановил Арама: ввязываться в разборки с ментами не стоило, и они зашли в ближайший магазин.
– Мы уже закрываемся, – попыталась остановить их продавец.
– А мы недолго, – посмотрел на часы Виталий, – а по времени вы еще двадцать минут работаете.
– Если что-то нужно, решайте сразу. Я должна кассу свести, – строго предупредила «покупателей» продавец.
– Хорошо, – благодушно согласился Виталий, – ботики вон те можно примерить? – попросил он дать ему черные ботинки.
Продавщица нехотя выдала левый ботинок, второй она согласилась дать, если подойдет предыдущий.
Парни сели на пуфик для примерки обуви. Через витринное стекло они наблюдали за происходящим на улице. Ботинок Виталий мерить не стал и просто держал в руке.
– Как думаешь, Жанну с Крокодилом менты не замели? – обеспокоенно спросил Арам.
– Не. Они в другую сторону рванули. Крокодил, похоже, фарцу зубы выбил. Или еще чё сломал. Мент к нему на помощь побёг.
По улице с включенными мигалками пронеслась машина скорой помощи.
– Ну, вот. Уже поехали «работенку» Крокодила исправлять, на три года уголовки потянет, – размышляя, переложил Виталий ботинок с руки на руку, – Уходим отсюда по-тихому.
Он встал с пуфика, вернул обувку продавщице, и они с Арамом вышли из магазина. Не оборачиваясь, свернули за угол и ускорили шаг.
Пока Арам и Виталий отсиживались в магазине, Жанна и Гена вбежали в Блинную. Отдышавшись, они спустились в обеденный зал.
Блинная располагалась в полуподвальном помещении, туда вели несколько ступенек. За столиками сидели несколько посетителей. Кассирша что-то подсчитывала на бумажке с карандашом в руках, на раздаче никого не было.
Гена открыл сумку фарцовщика. В ней лежали упакованные в полиэтилен три пары фирменных джинсов и россыпью женские кофточки и бюстгальтеры.
– Во, неплохо мы отоварились, – показал он Жанне содержимое сумки, она с интересом пощупала ткань ажурной вещицы.
– Нравится? – улыбнулся Гена, – Твои будут. Пойдем, – кивнул он Жанне на ширму в углу блинной.
За ширмой находился вход в туалет. Гена и Жанна остановились у дверей с надписями «М» и «Ж». Там упитанная бабенка наполняла водой ведро из крана умывальника.
Не обращая на нее внимания, молодые люди намерились вместе пройти в женский туалет.
– Вы куда? – строго остановила их уборщица.
– В примерочную, – ехидно улыбнулся Гена, показав толстушке содержимой сумки фарцовщика.
Та недовольно хмыкнула.
– Мы ненадолго. Девушка примерит и всё. А у вас уже никого нет, – вручил уборщице скомканный рубль Гена.
– Ладно. Я вас не видела, – опустила она рублик в карман халата.
Гена и Жанна прошли в женское отделение, зашли в кабинку и рассмеялись. Они не таились, полагали, что кроме них никого в помещении нет, хотя в это время в соседней кабинке находилась грузная женщина. Услышав мужской хохот по ту сторону перегородки, она напряглась.
– А...! – воскликнул Гена, доставая из сумки бюстгальтер, – Будем примерять обновку? – начал он тискать Жанну.
До этого Жанна не принимала приставаний со стороны Гены. Их отношения ограничивались платонической дружбой. Но сейчас алкоголь, стресс и желание отомстить Виталию сняли все ограничения. Жанна через голову сняла водолазку и сама расстегнула лифчик. Помогла она Гене справиться и с нижней частью ее белья. Он приподнял девушку ближе к себе.
Молодые люди предались бурному сексу. Страстные вскрикивания Жанны заполнили помещение туалета. Женщина в соседней кабинке в потрясении вжала плечи и зажмурилась.
Пять минут спустя, сидя за столом Блинной, она возмущенно тыкала вилкой в блин, рассказывая мужу о безобразиях в женском туалете.
– Представляешь, такой ужас! Рядом перегородка и всё, – раскраснелась благородная мещанка.
– Ну, какой ужас?. Не в твоей же, в соседней, – уныло охладил пыл жены мужчина, но она не унималась.
– Это как можно до такого дойти?! В туалете, – сделала она ударение на слове «туалет», будто это и было главной причиной её возмущения.
– Кому что приспичило. Курорт, как-никак. Люди отдыхают, – с ухмылочкой урезонил супругу мужчина.
Она хотела ему возразить, но из-за ширмы вышли Гена и Жанна.
– Вон они. Бесстыжие, – прошипела женщина, кивнув в их сторону.
Мужчина отложил вилку.
– А что? Девчонка очень даже ничего, – проводил он глазами Жанну, чем привел супружницу в ярость. Её лицо исказилось, она гневно сжала кулак и погрозила мужу. Он же свернул очередной блин и и невозмутимо откусил половину.
Гена и Жанна вышли на улицу, остановились, не зная, как теперь поступить.
– Слышь, Жаннет, может рванем денька на три в Гагру. И барахло там сдадим – похлопал Гена по сумке фарцовщика, – и чутка оттянемся.
Жанна взяла другана под руку, и они зашагали к намеченной цели.
Очередной день бурных событий для них завершился, а о том, что будет в следующие, они не задумывались. В молодом возрасте так чаще всего и бывает. Это только с годами любая проблема вызывает страх за будущее. Будто его можно предвидеть и изменить.
Утром следующего дня пойманная с поличным уборщица Пищекомбината пришла в приемную начальницы за полчаса до назначенного времени. Дальнейшее решение её судьбы принимала Кира. Встретила она Галину Федоровну вполне дружелюбно, пригласила в кабинет. Беседа оказалась недолгой, и уборщица вернулась к секретарше Рае.
– Кира Юрывна золота людина. Справедлива, никуды не сообщила, все сама, – похвалила уборщица начальницу.
– Да, это так, – подтвердила Рая, – У нашей начальницы по-другому не бывает. Вы что там решили?
– Заявление надо писать. Може Вы мени напечатаете, та я пидпишу. Не розумию, что там треба.
– Нет. Заявление, тем более об увольнении, надо от руки. Я Вам образец дам. Там всего две строчки.
Секретарша выдала уборщице чистый лист бумаги и в качестве образца – заявление на увольнение предыдущего сотрудника.
Та начала читать и остановилась.
– Так що, Ашот теж увольняется? Попал на чому? – подняла она удивленные глаза на секретаршу.
– Я не знаю. Принес заявление на увольнение по собственному желанию. Вы тоже по этой форме напишите, – строго отрезала секретарша.
– Эт так, извинитте. Це у кожного своя история, – взяла ручку уборщица и, сличая слова из заявления Ашота, начала писать свое.
Увольняться Галине Федоровне уже приходилось, и не раз. Никакой трагедии в этом не было, таких работ пруд-пруди, вот только, где еще найти такое хлебное, да еще с мясом и маслом, место. С общего стола там перепадало всем, независимо от должности.
К примеру, дежурный у входа в столовую пищекомбината в этот день разжился еще и дополнительно. У него в гардеробе висела бесхозная кожанка. Её забыл кто-то из приезжих. За курткой никто не являлся третий день, а, значит, хозяин уехал, и больше не появится.
Ашот полагал, что разделался с убитым майором КГБ окончательно и никаких следов не осталось, в действительности это было не совсем так. Московский гебист оставил в гардеробе свою куртку, и теперь её рассматривал дежуривший там работник. Он снял кожанку с вешалки, приложил к плечам. Размер подходил, и он её надел.
– Куртку приобрел? Классная, – подбодрила дежурного проходившая мимо повариха, – Сколько стоит? Сыну наподобие хочу.
– Не знаю. А как мне? – подошел к зеркалу дежурный.
– Сидит отлично. Только она теплая. Неделя – и в шкаф.
– Ну..., Еще поношу, – начал разглядывать на себе куртку дежурный, – Забыли её. Третий день никто не приходит. Отдыхающий оставил и уехал.
– Повезло. Считай, подарили. Почти что новая, карман надо только подшить. Видишь он сверху отпоролся? – указала рабочая на оттопыренный верх накладного кармана.
– Да эт ерунда. Мне и так сгодится, – отмахнулся дежурный, – Хозяин, видать, спортом увлекался, Я тоже за «Динамо» болею, – потрогал он закрепленный на кожанке значок: «Клуб Динамо».
Куртка обрела нового хозяина и продолжила свою жизнь в отличие от её предыдущего владельца.
Пока жизнь не остановилась, в ней есть много возможностей. Она переменчива, по разным причинам. Иногда её хотят начать заново, с чистого листа, и выбирают для этого подходящий день – например, с понедельника. Иногда после особенного события.
Жанна и Гена, проснувшись в гостиничном номере в Гаграх, рассуждали стоит ли им вернуться в Сочи или лучше остаться в Абхазии.
Сбыв за полцены товар фарцовщика, они с комфортом устроились в гостинице. У них даже не спросили документы. Денег, правда, на такой комфорт могло хватить денька на три, а, может, всего лишь до вечера. И тем не менее, они рассуждали о будущем, о том, как построить новую жизнь.
Ашоту и уборщице Галине Федоровне тоже предстояло начать новую жизнь, и делать это им приходилось вынужденно, не по собственной воле, хотя именно так они написали в заявлениях на увольнение.
А Кира могла в своей жизни не менять ничего. Дела в Общепите шли отлично. Денег у нее скопилось на десять жизней вперед. Она могла открыть дополнительно пару столовых, ресторан или кафе и еще больше увеличить свои доходы от недовеса, недолива и обсчетов. Но ей хотелось другого – собственного дела, настоящего капиталистического бизнеса.
В этом смысле идея начать в Общепите производство и сбыт мороженого ей представлялась идеальной. Часть продукции производилась бы по госпрограмме, а часть нелегально. Сбыт при этом мог идти параллельно. Так поступали народившиеся к этому времени цеховики. Некоторые из них открывали собственные подпольные производства, а другие производили левую продукцию на госпредприятиях.
Сразу по возвращении из Москвы Кира поручила технологу выяснить всё, что известно о производстве мороженого.
Технолог отработала задание и делала Кире доклад.
– Мы вполне осилим такое производство, – подвела она итог, – Свободные площади у нас есть. Из компонентов молоко, масло и сливки. Нужны оборудование и термо-бидоны для транспортировки и хранения. Мы же мороженое на развес будем продавать?
– Конечно, только на развес, – подтвердила предположение технолога Кира, – У нас общественное питание, а не просто производство продуктов. Думаю, открыть по этой программе сеть летних кафе-мороженое.
– Ну, это вообще оптимально. Вы, Кира Юрьевна, всегда рассчитываете на два шага вперед, – польстила начальнице технолог, – А оборудование Свердловск производит. Мне найти их адрес и телефоны?
– Нет. Не нужно, – отказалась Кира, – Это я сама. Справку мне вашу оставьте и достаточно.
Технолог подвинула начальнице стопочку листиков, встала и вышла из кабинета. Кира еще раз глянула итоговые выводы технолога и набрала телефон Борисова – директора Свердловского завода, с которым она ужинала в Москве.
– Извините, я занят. Позвоните позже, – сухо ответил ей директор Борисов.
– Вот как? Не ожидала. Вы же сказали, я могу звонить Вам в любое время? – шутливо поддела Кира занятого директора.
– А Вы кто? – насторожился голос в трубке.
– Я? – сознательно изобразила удивление Кира и, выдержав паузу, представилась обстоятельно, – Я начальница Общепита города курорта Сочи, Кира Юрьевна.
– О, Господи! – повеселел Борисов, – Не узнал Вас. Извините. Я тут совсем зарапортовался. Совещание за совещанием. Главный инженер сейчас у меня.
– Так и я Вам по делу звоню. Заразили Вы меня своим мороженым, решила запустить и у нас такое производство.
– Правда? – то ли удивился, то ли обрадовался Борисов.
– А почему нет? К пляжному сезону хочу успеть.
– Здесь, увы, помочь Вам не смогу, – вздохнул Борисов, – Да Вы и сами знаете, оборудование по фондам Госплана, а их на этот год уже распределили.
– А я попробую. У нас ведь Всесоюзная здравница, – легонько рассмеялась Кира, – Захочет знатный сталевар или директор уральского завода в Сочи у моря мороженого покушать, а его нет.
– Попробуйте. У Вас, пожалуй, получится. Я, кстати, подозревал что Вы не просто столовой в Сочи заведуете, – рассмеялся Борисов, – А перечень оборудования мы прямо сейчас пришлем на ваш телетайп.
Кира поблагодарила, сказала, что позвонит, если сможет пробить поставку ей оборудования, а, если не сможет, то скажет и об этом.
Набросав тезисы письма в Госплан, она вызвала секретаршу.
– Раечка, подготовь письмо на имя Председателя Госплана: «В целях развития качества обслуживания трудящихся просим выделить фонды на оборудование...», ну ты знаешь, как написать, – вручила она листик секретарше.
Рая взяла каракули начальницы, пробежала их глазами, кивнула, что ей всё понятно, и собралась уходить.
– И командировку в Москву подготовь мне с понедельника, – остановила её Кира, и, чуть задумавшись, дополнила, – мне и Славику. Он тоже поедет.
– Да, конечно. Только понедельник это же 8 марта, праздничный день, – напомнила начальнице Рая.
– Тогда, в следующий понедельник. Так даже лучше. Пауза в таких делах будет только на пользу, – чему-то улыбнулась Кира.
Добиться в Госплане внеплановых поставок крайне сложно. Кира рассчитывала лишь на дружескую помощь Аллы Петровны, и Славик мог ей в этом пригодиться.

        Глава 8. Начать новое по-старому не получится
Гена и Жанна скучали. Их отношения вернулись в состояние дружбы, где они и пребывали до события в Блинной. Любовное притяжение мужчин и женщин возникает либо сразу, либо уже не возникает никогда. Долгая дружба не перерастает в любовь, она консервируется, и, если происходит «вспышка страсти», то он тут же стихает. У Жанны и Гены она погасла. Первую ночь в гостинице они провели в одной кровати, а на вторую и третью Гена ушел на диван. Жанна сделала ему замечание, что он грубый и слишком поспешный. Гена не стал обижаться и, тем более, менять свое поведение. Он просто сразу охладел к подруге.
На третий день они не знали, чем себя занять. Прогуливаясь без всякой цели, они остановились у ювелирного магазина.
– Отвратный городишко, – проронил Гена, – одна улица и один магазин.
– А тебе зачем больше? – без интереса спросила другана Жанна.
 – Сильно не разживешься, – кивнул он на витрину ювелирки.
– Ты чо, Крокодил, не вздумай, – испугалась Жанна.
Она решила, что безбашенный Гена задумал грабануть ювелирку, а сесть с ним в тюрьму ей не хотелось совсем.
– Зайдем, – мягко улыбнулся подруге Гена, – У нас «бабки» остались, не повезем же их обратно. А девушка с курорта должна вернуться с подарком.
Жанне насмешливый тон Гены не понравился, она насторожилась, но в магазин с ним всё-таки зашла, и они подошли к витрине.
– Выбирай, я оплачу, – беспечно предложил развязный кавалер.
Жанну заинтересовало кольцо с красным камнем. Гена подозвал продавца. Та бросила критический взгляд на посетителя в облезлом свитере, надменно подошла и остановилась в ожидании вопроса.
– Вот это, – показала на кольцо Жанна, – Это же рубин?
– Да, искусственный. Других не бывает, и вам еще повезло, – холодно пояснила продавец, – С рубинами разбирают сразу.
– Мы его посмотрим, – Гена пальцем показал продавщице достать им кольцо.
– Так смотрите, – не стала открывать витрину продавец, – Завтра его уже не будет.
– Завтра и нас здесь не будет. А сегодня мы его покупаем, – достал из кармана деньги Гена.
Он начал нервничать. Нелюбезная продавец его раздражала.
– А вдруг кольцо мне не подойдет? – попыталась остановить нервного парня Жанна.
– Оно тебе понравилось? – посмотрел на нее Гена, – Что вдруг? Пальцы разные, на какой-то налезет.
– Девушка права, пусть примерит, – смягчилась продавец, вынимая кольцо из-под витринного стекла, но Гену уже ничто не могло остановить от покупки.
– Сколько с нас? – начал он отсчитывать купюры.
Жанна не успела надеть кольцо, а он за него уже расплатился. Кольцо подошло Жанне на безымянный палец, и она им залюбовалась. В её жизни это было первое настоящее золотое кольцо – она чмокнула другана Крокодила в щеку.
Покупка обнулила всё, что выручили от ограбления фарцовщика. Из скучной Гагры можно было возвращаться домой.
В Сочи собрались не только Гена и Жанна. Генерал Московского КГБ направлял туда одного из своих лучших оперативников. В Сочи таинственным образом пропал их сотрудник майор Золотов.
Опер КГБ пригласил жену Золотова. Возможно, она знает какую-то деталь и поможет в поисках её мужа.
– Извините, что так поздно, – пригласил её в кабинет оперативник, – Мне в Сочи надо ехать, хочу у Вас кое-что спросить.
При упоминании Сочи женщина вздрогнула. Присев на стул за общим столом, она сложила руки, как ученица при строгом учителе.
– Да Вы не нервничайте так, – попытался успокоить её опер, – У меня к вам будут самые простые вопросы, возможно, немного личные, но сейчас это важно.
– Я поняла, – чуть успокоилась жена пропавшего сотрудника КГБ, – У меня ужасные предчувствия. Просто ужасные. Он позвонил мне только один раз из аэропорта, веселый был, погода отличная. И потом все... Мы в Сочи каждый год ездили.
Женщина замолчала и начала хлюпать носом.
– Ну-ну. Ничего неизвестно, – подал ей стакан воды оперативник, – Вы говорите, бывали с мужем там много раз. Обычно на отдыхе складываются определенные традиции – зайти в любимое кафе, посидеть на лавочке в парке. Ну, разное. Он вполне мог туда пойти, кто-то его видел.
– Нет. Мы сразу шли к морю. А любимых мест у нас было несколько... Боже, что я говорю... Было, – закусила губу женщина, на глаза у нее навернулись слезы.
Вести с ней беседу стало невозможно. Опер потер подбородок.
– А Вы не согласитесь тоже поехать в Сочи? – предложил он жене майора, – В поисках близких подсказки приходят на уровне ощущений. У нас, увы, никаких зацепок пока нет.
– Да-да, я поеду, – достала платок несчастная женщина.
Оперативник позвонил в орготдел и попросил купить еще один билет на самолет для жены майора. Пару дней он взял на изучение обстоятельств провала операции «Приманка», и можно было ехать в Сочи. Пропавший майор их ведомства выезжал туда для проведения инспекции по этому делу. Возникло подозрение, что кто-то из сотрудников сочинского КГБ в последний момент предупредил работников Общепита о поставке на их склад банок с черной икрой.
Московский опер только собирался в Сочи, а Гена и Жана туда уже приехали.
Гена хотел сразу встретиться с Виталием, но Жанна его отговорила. Для себя она решила вернуться на работу официанткой в ресторан. Гене тоже стоило устроиться на работу. Его дважды вызывал участковый, угрожал возбудить против Гены дело о тунеядстве. Жанна предложила другу последовать её примеру. На курортах мужчины официанты востребованы.
Гена покривился, но согласился пройтись с Жанной по заведениям питания. По крайней мере, там можно было пообедать. У Жанны нашлась сотка – приемлемая сумма для таких дел.
Официанты в рестораны не требовались, предлагали работу на кухне. А это, по выражению Гены, похороны мозга, и он на такое убийство не пойдет.
После пары дней безуспешных поисков Жанна и Гена сидели под навесом огороженного сеткой участка пляжа. Над воротами ограды болталась выгоревшая на солнце вывеска «Прокат лодок». Здесь  и нашлась работа для Гены.
Он сидел на стуле и угрюмо рассматривал лежавшие перед ним банки краски, малярные кисти и валик. Чуть поодаль валялась деревянная лодка. Краска с её боков слезла и требовала обновления. Предстоящая работа Гену озадачила, он грыз семечки и молчал.
Жанна устроилась на стопке деревянных лежаков. Выставив перед собой ладонь, она рассматривала на пальце подаренное ей кольцо с рубином и беззаботно болтала ногами.
В «Прокат лодок» вошли Виталий и Арам. Гена обернулся в их сторону, а Жанна лишь бросила на друзей короткий взгляд и продолжила свое занятие.
– Привет. А вы как меня нашли? – не вставая со стула, мрачно произнес Гена.
– Бабка твоя сказала. Здесь что ли работать будешь? – презрительно обвел глазами сваленные лежаки Виталий.
– А чем здесь плохо? Сидим, свежий воздух. Участковый приходил, без работы низя. Вот подсуетил, иначе статья. Тунеядство.
– Лодки надо красить, – спрыгнула с лежаков Жанна, – Крокодил не знает, валиком начинать или кисточкой. А ты умеешь красить? – обратилась она к Араму.
– А чё тут уметь. Берешь красишь, – Арам взял кисточку, поводил ей в воздухе, как делают малярные мазки, и положил кисть на место.
– А лучше пятерку заплатить, и все дела. Можно даже за трешку, если пионеров подрядить, – предложил он бизнес-решение.
Гена выслушал предложение Арама, достал из кармана пятерку.
– Так подходит. Тока чутка потом. Щас возьмем чебуреков и пару Ркацители. Сгоняйте с Виталием, вы же на машине? – вручил он пятерку Араму.
Виталию такой подход не понравился.
– Почему мы? Здесь рядом. Ты, Крокодил, не борзей. Угощаешь – сам и иди.
Гена напрягся, потер на горле кадык, встал. Назревал, в лучшем случае, скандал.
Разрядила ситуацию Жанна.
– А мне Крокодил кольцо подарил. Двести рэ, – повертела она ладонью перед Виталием и Арамом.
– Зачем подарил? – Арам испуганно посмотрел на Жанну, потом на Гену.
Тот усмехнулся.
– Да не боись. За боевые заслуги, – подмигнул он Жанне, – Не жениться, – похлопал Гена по плечу Арама.
– А я и не пойду за тебя, – накрыла ладонью кольцо Жанна, – Арам вот купит мне машину, за него и пойду. Купишь мне машину? Шестерку? – кокетливо посмотрела она в глаза Араму.
– Я куплю. И кольцо дорогой куплю, – взволнованно ответил влюбленный кавказец.
Страстный порыв парня Жанну развеселил, она рассмеялась. Арам же сел на груду лежаков, потупил глаза в пол.
Жанна предложила Гене вместе пойти за чебуреками и вином. Тот забрал у расстроенного Арама пятерку, и они ушли.
– Может, у них с Крокодилом любовь? Она к нему все время. Под руку, – проронил грустный «ромео».
– Нет. Ну, какая любовь, – Виталий подсел к Араму, – Просто Крокодил борзый. Чуть что, сходу может по голове врезать. Девчонкам такие нравятся.
– По голове сходу я не могу. Меня разозлить надо, – посетовал Арам.
– Эт ты боишься. Хочешь героча попробовать? У меня с собой – похлопал по висевшей у него на плече сумке Виталий, – Немцам в войну для смелости давали. До Москвы дошли на героине.
– Не... Чё-то колоть себе, – покосился на сумку товарища Арам.
– Во... Уже забоялся. Пойдем, не менжуйся. Дозу примешь, и Жанка твоя. Прямо сегодня, – дружески положил ладонь на плечо робкого парня Виталий.
Тот еще раз посмотрел на сумку Виталия и решился попробовать наркотик. Любовь к Жанне набросилась на девственника Арама с их первой встречи. Она –  любовь доказывала ему, что она злая, слепая и сумасбродная «барышня», которой не прикажешь. Но он всё равно её не прогонял. Сопротивляться любви он не мог.
Он тогда только приехал в Сочи из Еревана и сразу  встретил свою любовь по имени Жанна. Арам направлялся к своему дяде Самвелу и спросил у нее, как найти нужную ему улицу. Жанна взялась его туда проводить. Но к дяде Арам не попал и по сей день.
Девушка очаровала юного армянина с первой минуты. По дороге они зашли в кино, потом в ресторан, где Жанна работала официанткой. Оттуда Арам проводил девушку домой, ночью заплутал в городе, спал на лавочке в парке, и местные хулиганы отняли у него привезенные дяде подарки и все наличные деньги.
Арам вернулся к Жанне на работу, идти позориться к дяде он не решился. А она помогла. Нашла ему конурку для проживания и вскоре пригласила поработать «фотографом» в их коллектив. Без смачного фото, взять клиента просто на испуг, у «милиционера» Гены выходило не всегда. Как говорила Жанна, «поданный ему мяч» Гена «пробивал в штангу».
И вот сейчас она шагала с друганом Геной в магазин, а Арам поплелся за Виталием в дальний угол «Проката лодок». Там они зашли за груду лежаков.
– Давай руку. Минутное дело, и сам всё поймешь, – достал из сумки жгут и медицинский шприц Виталий.
Арам с отвращением посмотрел на «страшные» инструменты, но всё-таки засучил рукав и протянул руку Виталию. Тот наполнил шприц героином. Арам отвернулся – смотреть, как ему будут вводить в вену иглу, он не смог.
***
Жанна и Гена купили две бутылки дешевого вина Ркацители, пакет чебуреков и брели вдоль моря прямо по гальке. Гена нес покупки. Горлышки бутылок торчали из сумки и позвякивали при каждом его шаге.
На пустынном пляже им встретились московский опер КГБ и жена пропавшего в Сочи майора. Они прилетели пару часов назад и сразу приехали на то место у моря, куда обычно и приходил майор Золотов со своей женой.
– Вот так и мы с мужем, – проводила глазами молодую пару жена майора, – Возьмем бутылочку, стаканчик и выпьем под шум моря. Но сюда он точно не приезжал. Один он бы не стал.
– Самолет тогда задержался. Мог поехать сразу по делам на комбинат питания, – предположил оперативник, – Только ни директор и никто из руководства с ним не встречались. Время было обеденное.
– Для мужа дела всегда на первом месте. Ради работы он мог не есть, не спать, – вздохнула женщина, и они с оперативником направились к поджидавшей их машине.
– А нам с вами перекусить не помешает. Сейчас спросим у местного товарища, как это лучше устроить, – опер открыл жене майора пассажирскую дверь «Волги», сам сел рядом с водителем.
Водитель служебной машины – сотрудник Сочинского отдела КГБ спросил у него, куда они поедут теперь.
– На Пищекомбинат, но сначала пообедаем, – распорядился опер, – Так, чтобы не терять время.
– Если просто поесть, то можно и на комбинате, – неуверенно предложил водитель, – У них большая столовая.
– А нам и надо просто. У нас работа, а не визит вежливости, – назидательно пояснил местному сотруднику оперативник из Москвы.
Водитель проглотил подколку, молча завел машину, и вскоре они вошли в вестибюль столовой комбината питания.
Дежурный гардероба доедал бутерброд и читал газету. Закончив перекус, он скомкал газету, выполнявшую еще и функцию салфетки, и направился выбросить её в урну.
У выхода из гардероба он столкнулся с женой пропавшего майора. Она глянула на дежурного, обмерла, и вдруг закричала:
– Куртка Андрея! На нем куртка Андрея, – схватила она дежурного за руки, – Вот! Карман надорван. Где мой муж? – начала она трясти дежурного.
– Ваша куртка, забирайте, – без возражений сдался работник, – Не знаю я никакого Андрея. А куртка здесь третий день болтается, – высвободился он от обезумевшей женщины, снял куртку и передал ей в руки.
Жена майора взяла кожанку, стала рассматривать.
– Значок «Динамо», – показала она оперу особую примету на куртке мужа.
Он предъявил дежурному свое удостоверение и попросил проводить в кабинет заведующей. Там гебист расположился за её столом, взял у опрашиваемых подписку о неразглашении.
Дежурный гардероба толком ничего не помнил. Он даже не смог подтвердить, тот ли мужчина, чьё фото ему показали, оставил в гардеробе куртку.
Дошла очередь опросить раздатчицу столовой. Она, в отличие от остальных, рассказала много интересного и в подробностях. Оперативник лишь показал ей фото пропавшего майора, и она тут же затараторила:
– Да, это он. Я его помню. Приличный мужчина. Обедал у нас, а был и другой, лопоухий, прямо зверь какой-то. Стулья швырял. И этот, – показала она на фото майора, – хотел его утихомирить.
Оперативник записал показания раздатчицы и задал ей следующий вопрос:
– А почему этот хулиган с оттопыренными ушами так разошелся? И что дальше, они поругались, подрались?
– Нет. Лопоухий был выпивший. На меня вилкой махал. А степенный мужчина, с вашей фотографии, хотел его остановить.
– Странно, – посмотрел в глаза раздатчице сотрудник КГБ, – Вы всех запомнили, а другие никто ничего не видел-не слышал.
Пронзительного взгляда следока раздатчика испугалась и сходу выпалила:
– Так он же на меня с вилкой! А кассирша деньги считала, ей не до того. Людей мало, я на раздаче одна была. У того хулигана я татуировку видела на пальцах. «Нара» он там написал.
– Вот как? Это важная деталь. Вы точно помните, может, не «нара», а «нары»? – уточнил опер, прежде чем записать это в протокол опроса.
– Нет, ну что вы. Я читать умею. «Нара», – осмелев, произнесла раздатчица, и оперативник так и записал особую примету хулигана: татуировка «Нара» на пальцах.
– И чем все закончилось? Драки, говорите, не было?
– Нет. Они как-то – раз и ушли. Лопоухий рвался искать начальницу. Может, туда, а, может, вообще на улицу, – пожала плечами раздатчица.
Опер поблагодарил работницу за содействие органам госбезопасности, она подписала показания, и гебист её отпустил. Повторно опрашивать заведующую он не стал, та четко сказала, что её в тот день на комбинате не было, и это легко проверить.
Исполнив работу, московский следак откинулся в кресле и укоризненно посмотрел на сидевшего в стороне сотрудника Сочинского КГБ.
– Вот так просто. Я уже не говорю, что задание с икрой вы провалили полностью.
– С банками да, неудачно сработали, – начал оправдываться сочинец, – А о приезде вашего сотрудника нас не предупредили. Теперь немедленно начнем расследование. Этого с наколкой «Нара» найдем в первую очередь. Похоже, бывший зек.
– Я надеюсь. Только вы не до конца понимаете работу госбезопасности. Мы не расследуем преступления, мы следим за тем – где и как они происходят. Вы должны найти и этого с наколкой и всех остальных, кто к этому причастен, – убрал бумаги в портфель московский чекист.
У гебистов появились первые зацепки в поисках пропавшего сотрудника. Но Кира об этом не узнала.
Опрошенные работники Пищекомбината дали подписку о неразглашении. Да и происшествие не имело прямого отношение к работе комбината: мало ли происходит драк и скандалов в ресторанах, не сообщать ведь о каждом начальнице. А кроме того, в общепите сложились правила не болтать лишнего даже начальству. Сексотов там изживали сразу. Сегодня он расскажет тебе о ком-то, а завтра донесет на тебя.
В тайне происходили дела повсеместно, в партийных и городских службах в особенности. Важные вопросы решались там без лишних глаз после работы.
Секретарь районного комитета партии Леонид Семенович пригласил к себе председателя горисполкома Бобарыку, и они потихоньку распивали бутылку пятизвездочного.
– Спасибо, что сами приехали. Без телефона, – разлил по очередной порции коньяка Леонид Семенович.
– Так у нас ведь личный вопрос. Они по телефону не передаются и письменно их не изложишь, – Бобарыка поднял рюмку, и они с Леонидом Семеновичем выпили.
– Да, конечно. Граждане могут обратиться в исполком или в райком. А у нас с вами такой возможности нет. Сам к себе с просьбой не обратишься и не позвонишь, – пошутил секретарь райкома.
– Ну, да. Именно так, – рассмеялся Бобарыка, – По квартире для вашей знакомой я переговорил. Реально, чтобы быстро, кооператив, – поднял он палец, – В этом году сдача – двушка, второй этаж.
Предисполкома раскрыл портфель и выложил на стол пачку бланков.
– Здесь всякие анкеты, сведения. Пусть она их заполнит, и потом ко мне. Ваша знакомая, я так понял, не замужем, ей 27 лет?
– Нет. Уже 28, но она не замужем. Для двушки она маму впишет, как члена семьи. А документы я сам привезу. Так сказать, с ответным визитом, – убрал в стол бумаги Леонид Семенович и снова разлил по рюмкам коньяк. Сделку требовалось «скрепить» алкоголем.
Застолья этим как раз и хороши, а с выпивкой в особенности. Попробуй потом откажись от своих слов – хорошие люди тебя привечали, угощали.
Леонид Семенович планировал договориться с Бобарыкой о выделении Наде бесплатной госквартиры, но так не получилось. Квартиру приходилось покупать. Это расходы, делать их не хотелось, но были и свои плюсы. Денег у Нади нет, он сделает в кооператив за нее первый взнос, а дальше привяжет к себе любовницу мелкими платежами, пока она будет ему нужна.
Эта «задняя» мысль укрепила Леонида Семеновича в правильности решения взять квартиру за деньги.
Утром следующего дня после обычного семейного завтрака Леонид Семенович задержался дома и, когда все ушли, зашел на кухню.
Надя мыла посуду. Он тихо подошел к ней и обнял за плечи.
– А у меня для тебя новость, – ласково произнес Леонид Семенович.
– Какая? Цепочку ты не купил, – отстранилась домработница.
– Лучше, чем цепочка, – удержал в руках девушку Леонид, – Вопрос с квартирой решен. Двушка на втором этаже.
– Правда?! – обрадовалась Надя, повернулась лицом к любовнику, положила руки ему на плечи.
В одной она держала губку. Пена стекала с нее на рубашку Леонида.
– А когда? – Надя нежно посмотрела в глаза Леонида.
– Пара месяцев. Кооперативный дом, под заселение. Первый взнос тысяча, а остальные шесть на двадцать лет.
– У..., – капризно возмутилась Надя, – Это до пенсии платить. Хочу сразу.
– Ну... Сразу не получится, – убрал с плеча руку девушки Леонид.
Мыльная пена промочила ему рубашку, и он почувствовал дискомфорт.
– Будет квартира, а остальное ерунда. Я же плачу за тебя сейчас, – простодушно объяснил он любовнице, как всё будет хорошо, не сообщая о своих «задних» мыслях.
А Надя и не пыталась вникать в хитрый замысел любовника. Разгадывать такие ребусы ей не требовалось. Дочь шахтера сразу видела плохие стороны вещей и старалась их избегать. Родом Надя была из Кузбасса. В шахтерском поселке прошла вся её жизнь до приезда в Сочи.
– Сейчас платишь, завтра передумаешь, – нежно попеняла она Леониду, – А у твоей жены деньги в мешках гниют. Возьми у нее всю сумму на квартиру. Вот умрет она, кому всё достанется? Кто-то же знает, где она их спрятала?
– Не... Мне она не говорит. У нее всё детям. Юрка может знать. Такой же упертый, слова не вытянешь... Только Кира не умрет, – коротко рассмеялся Леонид Семенович.
В прихожей хлопнула входная дверь.
– А вот и он. Легок на помине – будет богатым, – Леонид снял и вторую руку девушки со своего плеча.
– А ты когда будешь?, – вытерла руки о фартук домработница.
– Если сильно богатым, то после Киры. А так, – пожал плечами Леонид Семенович, – сегодня вечером. В Краснодар вызвали. Приеду, можем где-нибудь посидеть.
– Нет. Сегодня не получится. У меня свои дела есть. Деньги надо зарабатывать, – Надя сняла фартук, повесила на крючок и вышла из кухни.
Леонид Семенович хмыкнул, тон подруги ему не понравился. Но возражать ей он не решился. Домой пришел сын-десятиклассник. Оставалось только уехать на работу.
Юра из прихожей сразу прошел в свою комнату, и оттуда донеслись звуки гитары.
Надя приступила к уборке квартиры – набрала в ведерко воды и присела на край ванны. Юра самозабвенно играл сложные пассажи, она заслушалась.
– Конечно. С деньгами можно хоть на гитаре играть, хоть плясать, – рассуждала девушка, – Интересно, если он знает, где мать прячет деньги, то почему сам не берет? Помнится, просил на пластинку Роллингов, а Кира не дала, сказала, что это плохая музыка. Или он упертый, как говорит его папаша. Гордость ему не позволяет украсть?
Надя опустила тряпку в ведро и, наблюдая как она тонет, сделала вывод:
– Чушь, просто он знает, что и так всё получит. А мне так нельзя. Если просто ждать, то и жизнь пройдет, утонет как тряпка в грязном ведре.
Она собралась с мыслями, решительно встала, посмотрела на себя в зеркало.
– Чутка навести марафет и будешь огонь, – подбодрила себя Надя, поправила прическу, подвела глаза и оставила на себе из одежды домашней работницы лишь легонький халатик.
– Посмотрим, какой он скрытный и упертый, – подкрасила она губы, – Бог велел делиться, упертым тоже.
Расстегнув верхние пуговицы халатика, так что получилось соблазнительное декольте, Надя вошла в комнату Юры. В руках она держала ведерко с водой, на нем висела тряпка. Надя поставила ведро на пол.
– Привет. Ты не против, если я наведу тут шмон, – сняла она туфли, оставшись босиком.
Юра, не отрываясь от гитары, кивнул головой, сделал пару заключительных аккордов и завершил музыкальную композицию.
– А меня всё устраивает. Я не против, – положил он гитару на колени.
– Ну да. Ты классно играешь! – восхищенно произнесла Надя, подошла к Юре и провела по струнам гитары. В динамиках загудел «электрический» звук.
Юра зажал струны рукой. Надя еще пару раз провела по струнам – их «голос» стал хриплый, не звук, а скрежет. Надя отстранилась.
– Ты играй. Мне нравится. Стол только вместе подвинем к окну, я шторы сниму.
– Да, конечно. Как ты одна? – отложил гитару на кровать юный джентльмен.
Стол из массива дуба оказался тяжелым. Даже вдвоем они с трудом подвинули его к окну. Надя подставила к нему стул, быстро поднялась и потянулась снять с петель штору. Вторую руку она протянула Юре – придержать её.
Соблазнительница встала на кончики пальцев так, что её юбка поднялась. Юра обмер: на девушке не было трусиков.
Надя сбросила на пол штору и продолжила «работы». Теперь на цыпочках она пошла по столу к краю следующей шторы. Юра при этом шел рядом. Подняв голову, он поддерживал Надю, как это делает на сцене партнер примы-балерины. Отвести глаз он не мог.
– Не смотри, – кокетливо предупредила помощника «балерина».
Юра отвернулся, но вполглаза продолжил наблюдать за девушкой.
Надя сняла вторую штору с петель, Юра поддержал её за руку, и она спрыгнула со стола. Еще одна пуговица расстегнулась на её халатике.
– Ух..., – выдохнула Надя, застегивая пуговицу, – Теперь стол на место и передвинем кровать. Под ней пыль.
Юра подхватился и перетащил стол на место. Надя без усилий лишь держалась за столешницу.
Пришла очередь сдвинуть кровать.
– Тяжелая, – потрогала домработница спинку кровати, – Надо отдохнуть, – села она на пол и раздвинула ноги.
Подошел Юра. Он хотел выполнить работу сам, но Надя показала ладошкой сесть с ней рядом.
Юноша подчинился и тоже сел на пол. Так они просидели пару секунд.
– Всё, пора, – произнесла девушка, положила ладонь на плечо парня, резко поднялась, и подала ему руку, помогая подняться.
Юра встал, и они с Надей оказались лицом друг к другу, совсем близко. Надя тронула ладонью его длинные волосы.
– Тебе идет. И рок я люблю, – мягко произнесла искусительница, обняла юношу за шею и поцеловала в губы.
Он ответил ей, взял за талию. Дальше природа всё сделала сама.
Спустя час они расслабленно лежали на кровати.
– Ты сильный, – провела пальцами по груди юноши Надя, – С тобой хорошо, – положила она голову ему на плечо, – Скоро уедешь... А я останусь.
– Мы вместе уедем, – тронул локоны пассии Юра, – Я и Ты. В Краснодар или Ростов.
– Без денег не выйдет, – продолжила перебирать ноготками по груди парня Надя, – Мама нацелилась тебя в Москву отправить. Говорит, тебе надо учиться в столице.
– В Москву поеду, если сам решу. А в Краснодар меня хоть сегодня возьмут гитаристом, и деньги не проблема, – по-мужски твердо произнес Юра.
Надя чмокнула юного мужичка в щеку. Ей понравилось его приглашение уехать вместе с ним, но скорее ей понравилось, что деньги для него не проблема, а, значит, и у нее такая проблема может раствориться.
Для Нади горизонты финансового изобилия начинали как-то просматриваться, Араму же впереди не светило вообще ничего. Домашний адрес дяди Самвела он потерял, ехать к тетке в Туапсе не хотелось. В лучшем случае, она приготовит ему поесть и будет сидеть и ждать, когда племянник уберется. Ему же требовались деньги, и немалые.
Зацепкой найти дядю Самвела оставалось место его работы. Мама рассказывала, что её брат Самвел единственный деловой человек из всей семьи. У него в Сочи чуть ли ни собственная швейная фабрика. И хотя это большой секрет, но он её туда приводил. Видимо, хотел похвалиться. Это подвальное помещение в доме рядом с гостиницей Интурист. Туда есть вход со двора через бомбоубежище.
Данного описания вполне хватало, и Арам быстро нашел нужный дом со входом в бомбоубежище. Дверь в него оказалась заперта. Он подергал ручку двери, громко постучал, снова подергал ручку, но ему никто не ответил.
Арам вышел из подъезда, сел на лавочку. Пару минут спустя к нему подошел щуплый мужчина средних лет, и по-армянски спросил у Арама, зачем тот хотел попасть в бомбоубежище. Ответил ему Арам тоже по-армянски, сказав, что он из Еревана и ищет своего дядю Самвела.
– А почему ищешь в бомбоубежище? – пытливо посмотрел на странного племянника щуплый армянин.
– Адрес потерял. А дядя где-то здесь работает. Мама так сказала, – пояснил ситуацию Арам.
– Ладно. Посиди здесь. Спрошу тут у одного человека насчет твоего дяди Самвела, – армянин встал и вышел со двора на главную улицу.
Вернулся он через минуту.
– Пойдем. Вроде, это твой дядя Самвел, – пригласил он Арама пойти с ним.
Они обогнули дом и подошли ко входу в валютный бар. На втором этаже здания располагался еще и ресторан. Субтильный армянин провел Арама через помещение бара, открыл ключом дверь в служебные помещения, провел к лестнице в подвал. По ней они спустились еще на этаж в подполье. По ходу пришлось убрать несколько картонных ящиков. После прохода их возвращали на место.
Подошли к металлической двери. Армянин постучал в нее условным сигналом, и им открыли дверь. Здесь находился в буквальном смысле «подпольный» швейный цех. В два ряда стояли швейные машинки, на одном стеллаже лежали рулоны тканей, на другом готовые изделия. Закройщица укладывала стопку заготовок. Дядя Самвел ей что-то объяснял. При появлении Арама он оставил работницу и направился к племяннику.
– Ва! – раскрыл руки дядя, – Ты куда пропал? – обнял он Арама, – Мама звонит, спрашивает: приходил Арам, не приходил?
– Да так.., – пожал плечами племянник, – Пока сам.
– Что значит «сам»? Я зачем? – по-родственному дружелюбно посмотрел на плямяша Самвел, – Как всем скажу, Арам что, где? Садись, рассказывай. Говори, как есть.
Дядя усадил Арама за свой письменный стол, сам сел напротив.
– Хотел денег попросить. В долг, – сообщил цель своего визита племянник.
– Зачем в долг? Я так дам. Сколько надо? – добродушно произнес Самвел.
– Много... Машину купить. Жигули, – буднично произнес Арам.
Услышав просьбу племянника, дядя Самвел от удивления присвистнул.
– Зачем машину? Будешь жениться, мы купим.
– Я как раз решил, но мама будет против, – пояснил свою проблему Арам.
– На русской? – уточнил дядя, и вздохнув добавил, – Они тоже хорошие бывают. А денег столько нет. Летом будут. Сейчас нет. Всё в работе.
Самвел показал на полки, заваленные купальниками, плавками и панамками.
– Продавать надо. Могу дать на реализацию. Посмотри. Вдруг у тебя пойдет, – подвел к стеллажу племянника Самвел.
– Я попробую. По одной для начала, – взял в руки панамку Арам.
– Э... По одной. Возьми три, четыре. Иначе, как поймешь?
Дядя хотел рассказать племяннику свое видение способов сбыта нелегальной продукции, но не успел. В цех зашел Ашот, поприветствовал рукой Самвела, тот  взаимно ответил ему, и Ашот подошел.
– Племянник из Еревана. Второй месяц здесь, а только зашел, – Самвел приобнял Арама, представив таким образом родственника Ашоту.
– Значит, хорошо было. Теперь хуже, – похлопал Арама по плечу Ашот, – Я вот тоже пришел.
– У всех так. Поговорим, – кивнул Самвел, мол, он закончит с племянником, а потом они побеседуют.
Ашот присел за стол, а Самвел завершил дела с Арамом.
– По три штуки возьми. Цену сам прикинь, за сколько пойдут. А сюда лучше через бар заходить. Подойдешь, там у бармена телефон, скажешь, что ко мне, он позвонит и проводит.
Арам взял три ярких купальника и три панамки. Работница цеха упаковала их в полиэтилен, сложила в сумку, выдала Араму, и он ушел.
Самвел подсел к Ашоту.
– Слышал с Кирой у вас раздрай, – начал он первым беседу.
– Воч (Нет, арм). Какой раздрай, – поднял ладонь Ашот, – Невыносимая стала. Шахиня. Я ушел.
– Она не права. Все куда-то уходят, приходят. Старый предисполкома ушел. Один день, и его нет. Деньги за разрешения на продажу взял и не сделал, – посетовал Самвел.
– Как, не сделал? – выразил недоумение Ашот.
– Так. Девять точек на пляжах было, две в парке. Всё – нет. Куда это? – показал на стеллаж с купальниками Самвел, – А люди работали, ткань денег стоит.
– Плохо, – проронил Ашот, подводя итог состоянию дел цеховика Самвела, – А какая проблема получить разрешения?
– В исполкоме никто не хочет к новому председателю подойти. Боятся. Человек неизвестный, неконтактный. Фамилия странный Боборыкин. Выход на него нужен.
Самвел встал, залил кипятком по чашке растворимого кофе, поставил на стол. Ашот сделал глоток.
– Он не Бобарыкин, а Бобарыка. Я с ним чуть познакомился. Могу поговорить насчет разрешений. Если хочешь, конечно.
Ашот поставил чашку на стол, Самвел пожал плечами.
– Ну, а какой у меня вариант. Сумеешь получить бумаги, будет и тебе польза. О твоей доле договоримся, ты меня знаешь, – сделал он Ашоту деловое предложение.
Оно не выражалось в цифрах, но оба понимали о какой доле Ашота может идти речь. И, более того, Ашот понимал сколько он может предложить Бобарыке за разрешения на продажу «левых» товаров на пляжах. На взятки и услуги посредников цеховики закладывали десятую долю доходов. Больше считалось нарушением справедливости. Прежнему председателю платили весьма умеренно – по 500 рублей в год с точки продаж, и по 500 единоразово при подписании разрешений торговать с лотков в местах отдыха – на пляжах и в парках.
Ашот вполне мог получить свою долю посредника. У него появился вариант заработка, а Арам еще только осваивался с этой задачей.
Он вышел от Самвела и оказался на площади возле магазина заграничных вещей «Березка». Их там продавали за валюту.
Чуть поодаль сновали спекулянты перекупщики. Они «перехватывали» тех, кто хотел после приобретения товаров в «Березке» тут же их с выгодой продать.
Арам подошел к одному из таких спекулянтов.
– У меня купальники есть. И панамки красивые. Всё недорого, – предложил он перекупщику.
– ФирмА? – в сомнении уточнил барыга.
– Болгарские, – открыл сумку Арам.
Спекулянт заглянул в сумку, потрогал панамку и сразу вынес вердикт.
– Не, это самопал. За деньги не возьму. На реализацию можно. Почем хочешь?
– Купальник за четвертак, панамка трешка, – начинающий коммерсант в три раза завысил подходящую цену.
Барыга усмехнулся.
– Четвертак даже для фирмЫ много. Твои максимум по червонцу. А панамки? – задумался он, – Они по рублю в розницу.
– Давай так, – согласился Арам, – Но деньги сразу.
– У тебя сколько их? – кивнул на сумку перекупщик.
– По три штуки каждой.
Барыга не стал продолжать торг, молча достал из кошелька пятерку и добавил к ней рубль.
– Держи шесть рэ. Для памяти, сколько я взял. По-другому не будет. Через пару дней подходи, посмотрим. Я так понимаю, у тебя еще есть.
Арам сунул деньги в карман, переложил вещи в саквояж спекулянту и хотел уйти, но его остановили двое в штатском.
– Продаете? Что у Вас в сумке? – предъявил тот, что постарше, милицейское удостоверение.
Арам раскрыл сумку, показал, что в ней ничего нет.
– А у Вас? – строго посмотрел на перекупщика сотрудник милиции.
– Там мои вещи. У нас носить их с собой не запрещено, – без страха, нагло ответил барыга.
– Всё равно покажите, – милиционер кивнул напарнику посмотреть сумку перекупщика.
Тот открыл саквояж. Кроме вещей от Арама там ничего не было.
– Купальники импортные. За инвалюту, – доложил старшему менту напарник.
Тот поднял глаза на барыгу.
– С нами пойдете. Товар подлежит изъятию. А по валюте будет особый разговор, – сразу определил меру наказания милиционер.
– Какая валюта? Я их сам пошил. Штраф и всё, – покривился спекулянт.
Арам воспользовался перебранкой барыги с ментами и незаметно ушел.
Пару минут спустя он вернулся в цех Самвела. Тот посмотрел на племянника с удивлением.
– Во! А ты быстро вернулся. Всё, передумал?
– Нет. Менты вещи забрали, – пожал плечами Арам.
– Почему забрали? Где? – насторожился дядя Самвел.
– Здесь, рядом. Парню оставил их продать, а они подошли. Аванс получил, – положил он шесть рублей на стол, но дядя брать их не стал.
– Оставь себе. Бывает. Главное, сюда ментов не привел.
– Видишь, как? – Самвел кивнул Ашоту на рублики, – Попробуй продай. Сидим тут, как крысы на сырном складе.
Ашот понял трудности цеховика и в два раза поднял прежнюю расценку за выдачу нужных бумаг в исполкоме.
– Я у Бобарыки спрошу насчет разрешений. По тысяче за точку. А что он за человек, какая разница. Он не человек – председатель.
Ашот встал из-за стола, пожал руку Самвелу, потом Араму.
– Ты приходи. Вечером я в баре, – показал он на потолок, – Сядем, поговорим, про Ереван расскажешь, найдем, чем заняться. Все свои.
Приглашение Ашота встретиться в баре для музыканта Арама было весьма кстати. После неудачи с продажей купальников предлагать еще свои услуги дяде Самвелу не хотелось. А в баре или ресторане Арам вполне мог найти себе работу. Он вырос в интеллигентной армянской семье. Его мама и папа – профессиональные музыканты, работали в филармонии. Арама тоже направляли по этой линии. Но без особых успехов. Он посредственно окончил музыкальную школу по классу скрипичных инструментов, немного освоил фортепьяно. В приличный оркестр его бы не взяли, а вот пиликать на скрипке где-нибудь в баре вполне бы смог. Сейчас это стало входить в моду.
Вечером Арам встретился с «полезным человеком» Ашотом. Так сказал о нем дядя: «наш полезный человек», можешь обсудить с ним всё без стеснений.
Арам рассказал о своих новых друзьях, кто они и чем они занимались последние два месяца. Виталия он упоминать не стал. Тот лично ни в чем не участвовал, да и мать у Виталия большая «шишка».
Ашот с интересом выслушал паренька из Еревана, сразу понял его бедственное положение и одолжил ему тридцать рублей. Еще он оплатил совместный ужин, дал свой телефон, и предложил Араму позвонить через пару дней – он подумает, куда его пристроить.
Знакомство для Арама оказалось действительно полезным. Занять денег на покупку Жигулей для Жанны у него не вышло, но, по крайней мере, он сможет купить ей букет цветов и духи на 8 марта.
У Леонида Семеновича таких проблем не было. Наде он купил цветы и коробку конфет, а жене сделал стандартный подарок – золотое кольцо.
Кира очень уважала изделия из золота. Ей пришлось пережить голод в блокадном Ленинграде, и в памяти навсегда остались слова матери, что спасли их от голодной смерти несколько золотых колечек. Лишь золото удалось маме обменять на консервы и муку, а иначе малютки Киры не стало бы.
До командировки в Москву оставался день. Решать важные вопросы только за счет хороших отношений возможно, но лучше подкрепить их еще и деньгами. Кира усвоила это, как аксиому и всегда убеждалась в ее правильности. Она открыла ящик комода. Там она оставила 10 тысяч рублей, не пригодившихся в последней поездке. Кира взяла три тысячи – количество денежных упаковок уменьшилось вдвое. Кира пересчитала пачки. Не хватало двух тысяч из той суммы, что она оставляла.
В спальню вошел муж.
– Ты брал из комода деньги? – посмотрела ему в глаза Кира.
– Брал. Ну и что? Деньги у нас общие, я что, должен отчитываться перед тобой за каждую копейку? – благородно возмутился Леонид Семенович.
– За копейку не должен. Но тут не хватает двух тысяч.
– Так и что? Я покупал тебе подарки на 8 марта, у меня есть и свои потребности. Или ты считаешь, что их у мужчины быть не должно? – невозмутимо возразил супруге Леонид.
О том, какие у него потребности, он пояснять не стал. Около двухсот рублей были действительно потрачены на кольцо для жены, а полторы тысячи – на взнос за квартиру любовницы.
– Ладно, – не стала вступать в разбирательство Кира, – эти деньги общие.
– Конечно, общие. Те, что у тебя для работы, ты отдельно держишь, – пожал плечами добропорядочный супруг и, не желая развивать острую тему, сразу ушел.
Кира сложила в сумку оставшиеся пачки денег, быстро оделась и вышла из дому. Её не покидала мысль – муж роется в её вещах, украдкой берет деньги. А что, если он найдет заначку на даче? Из спрятанных в подвале банок с золотом можно брать, не опасаясь – она не заметит недостачу десятка колец или сережек.
Для каких дел муж взял деньги Киру особо не интересовало. Скорее всего, вернул карточный долг. Она пару раз скандалила с Ашотом, что тот вовлекает Лёню в азартные игры. Вариант, что её супруг взял деньги любовнице, она не рассматривала совсем. Ни одна женщина до последнего не верит, что её муж-скупердяй может потратиться на другую.
На улице Киру поджидал Вадим. Сегодня он выполнял обязанности водителя  вместо Славика. Тот взял выходной перед командировкой.
– Поедем в «Декоративные культуры» за саженцами роз. Мне их на прошлой неделе приготовили, пора высадить в грунт, – распорядилась Кира, усаживаясь на пассажирское сидение.
– За саженцами, а потом на дачу, – выехав на дорогу, уточнил Вадим.
– В ювелирный еще заедем, – дополнила маршрут Кира, – Можно после саженцев, или сразу, как тебе будет удобнее.
Вадим выбрал вариант – сразу в ювелирный магазин. Там Кира пробыла с полчаса, еще час заняла дорога в «Декоративные культуры».
Вадим припарковался у входа и хотел помочь начальнице принести саженцы роз, но она велела ему ждать в машине, саженцы найдется, кому принести.
Кира ушла, а сумочку оставила на сидении.
– Что она там носит? – заинтересовался Вадим, бросив взгляд на раздутую как мячик дамскую сумку, – Молния до конца не сходится.
Он потянул за хлястик замка. В среднем отделении сумочки под самый верх лежали золотые кольца и цепочки. Вадим застегнул молнию, как она и была.
Вскоре появилась Кира, рабочий питомника шел следом. На вытянутых руках он нес ящик с саженцами роз. Их поставили в багажник Волги.
– Теперь на дачу. Поможешь мне посадить розы и свободен, – распорядилась Кира, – Домой доберусь сама. За мной Лёня приедет.
Подъехали к даче. Вадим вынул из багажника саженцы, Кира повесила сумочку на плечо, и они прошли на участок.
– Розы высадим слева от входа, – Кира показала место для будущей клумбы рядом со ступеньками в дом, – Пять штук по кругу и одну по центру.
Вадим принес из сарая лопату и приступил к рытью лунок. Кира ушла в дом, потом спустилась в подвал. Краем глаза Вадим наблюдал за ней. Всё это время начальница не расставалась со своей дамской сумочкой, содержимое которой его так взбудоражило.
Из подвала она вынесла еще одну сумку, весьма тяжелую, хозяйскую. Её дамская при этом «похудела» и приобрела обычную форму. Начальница поставила матерчатую сумку у крыльца, и Вадим заметил, что в ней она принесла из подвала две трехлитровые банки. Их горлышки виднелись из сумки чуточку наружу, обнажив резиновые крышки.
– Так хорошо, только поглубже надо, – подошла к землекопу Кира, – Корни большие, могут не поместиться. Закончишь копать и езжай.
– А что так? Я и посадить могу, – предложил начальнице Вадим.
– Это я сама. У меня рука легкая, – остановила помощника Кира, еще раз оценила его работу и ушла в дом, прихватив с собой сумку с банками.
– Сама так сама. Корней пять, лунок шесть, – буркнул Вадим, взялся за лопату и продолжил копать глубже.
Начинало смеркаться, он закончил лунки – начальница отпустила его домой. Вадим сел в машину, отъехал метров сто, заглушил двигатель и тихо вернулся к даче.
Спрятавшись за деревом, он наблюдал, как сама Кира трудится. Она расширила среднюю лунку, опустила в нее трехлитровые банки из сумки и сравняла над ними землю. Потом приступила к высадке кустов роз.
Этот этап Вадима не интересовал. Он вернулся к машине. В его сознании что-то сломалось: простак и сама доброта, он не мог принять контраста в поведении Киры.
– Эта сука боится передать мне лишнюю сотню – деньги, видите ли, надо заработать. А сама зарывает их десятками тысяч в землю. Зачем? Какая и кому от этого польза? Завтра же потребую добавить мне денег, – рассуждал он, выезжая на основную дорогу.
Подъезжая к дому, он свое решение смягчил:
– Завтра она уедет в командировку, скажу ей по возвращении, пусть хоть немного добавит.
Денег у Вадима никогда не было. Кайф их собирать ему не был известен, и пользы от этого он видел ни для себя, ни для других.
Пользу в том, что у Киры где-то спрятаны большие деньги видела для себя Надя. Именно поэтому она стояла у её дома и ждала из школы Юру. Возможно, у него есть «ключик» от маминой заначке.
Юра появился точно, как они и договаривались, в половине первого.
– Привет! Я вино купил. Полусладкое, – похлопал он по портфелю, – А ты почему здесь?
– Кира Юрьевна дома, – кивнула на окна квартиры Надя, – Славик уехал, а она с Вадимом осталась.
– Чё это они? Обычно целый день на работе.
– В командировку собирается. Можем поехать на дачу, отличное место, – со знанием дела предложила Надя.
– На дачу? Запросто, – радостно отреагировал Юра на столь откровенное предложение девушки, – Там точно никого нет. Вообще, и хоть до утра.
Чувства и эмоции переполняли юношу. Первый опыт «взрослой» любви ему хотелось непременно продолжить с «божественной» Надей.
Кира в это время тоже руководствовалась чувствами. Ей хотелось восстановить прежние отношения с Вадимом. В последние дни он стал молчалив и избегал её.
Из всего окружения начальницы общепита бескорыстно с ней общался только Вадим. Она чувствовала это и нуждалась в нем. Добрый великан подкупал своей детской откровенностью. С ним она могла просто поболтать о самых незначительных вещах и о вещах архиважных. Он высказывался обо всем иронично, слова Вадима вызывали улыбку. Его наивная беспечность, как глоток свежего воздуха, требовались сердцу Киры. Работа заставляла быть жесткой, и она её проявляла. Там включался холодный мозг. А сердце у начальницы оставалось живым, не каменным, теплым.
Кира собирала вещи в командировку. Вадима она вызвала отвезти ее в аэропорт заранее, хотела с ним поговорить, но он всё это время сидел молча. Славик тоже задерживался.
– Ты бы хоть музыку включил, – подбодрила молчуна Кира.
– Музыку? – впервые улыбнулся Вадим, – Да, сейчас, не хотел мешать.
Он встал подошел к полке с дисками и вынул пластинку в белой упаковке.
– Это я Юре подарил, – показал он пластинку Кире, – Битлы.
Вадим включил проигрыватель, поставил диск. Гостиную сотрясли звуки песни «Back in USSR», Вадим начал щелкать пальцами в такт ритмичной музыке. Она его заводила, а Кире громыхающий рок не понравился.
– Что это? – поморщилась она, – Орут, как бешеные.
– Не нравится? – уменьшил звук Вадим, – Можно медленную поставить.
Он поднял иглу проигрывателя и перевел её на песню «Почему моя гитара нежно плачет».
– А эта как? – увлеченно представил он романтическую композицию Битлов.
– Эта красивая. Под такую можно танцевать, – Кира застегнула сумку, поставила на пол.
Вадим принял её слова как приглашение к танцу, подошел и подал Кире руку. Она не стала отказываться, но и не воодушевилась. Раньше весельчак Вадим делал это по-другому – не пафосно, задорно, а сейчас это получилось у него в виде одолжения.
Кира расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке Вадима, он взял её за талию, но танец не состоялся.
– Нет желания, – застегнула обратно пуговицу на рубашке кавалера Кира.
– Ну, да. Славка должен приехать, – Вадим понимающе пожал плечами, отошел и сел на диван.
– Вот какой ты мужик, – с сарказмом посмотрела на него горделивая женщина, – Замуж за тебя никогда бы не пошла. Славка-Муравка! Чуть не так – ты сразу в кусты.
– Так он вот-вот будет, – оправдался Вадим.
– Славка? – усмехнулась начальница Кира, – Да он под дверью до утра будет ждать и не пикнет. А ты, «Славка-Бабайка» придет!
Раздался дверной звонок.
– А вот и он. Открой ему, – распорядилась она Вадиму, а сама, как и положено госпоже, сложила руки.
Минуту спустя, в гостиную вошел сияющий Славик. Он остановился, и Кира оценивающе его рассмотрела. Её персональный водитель был в новом костюме, новых туфлях и белоснежной рубашке.
– Совсем другое дело. В столицу, как-никак, едем, – улыбнулась Кира.
– Да. Костюм класс. Финский, – рассматривая себя, удовлетворенно произнес Славик, – Туфли тоже. Югославия, – перевел он глаза на туфли, – И денег на базе не взяли, сказали это потом, с Вами, – вернул он деньги Кире.
Она убрала их в кошелек и еще раз посмотрела на Славика.
– В Москве пару дней будем... А зачем ты едешь? – на секунду задумалась она, и сама же ответила, – Москву посмотреть, себя показать.
Вечером Кира и Славик поселились в одной из престижных гостиниц Москвы – в Метрополе.
В командировках Кира предпочитала не встречаться ни с кем по приезду и, тем более, вечером. Посиделки до ночи в ресторане могут скомкать дела следующего дня. По этой причине она позвонила своей московской подруге Алле Петровне и сказала, что придет к ней на работу утром.
Вечер, действительно, не лучшее время для ведения дел, он хорош для другого.
Надя и Юра приехали на дачу после обеда и сразу начали целоваться, раздевая друг друга по ходу продвижения в спальню. Там им было чем заняться до вечера. Свет они не включали. Юра перенимал от Нади искусство «взрослой любви» без перерыва. Они разгорячились, и у них оставалось еще много сил, когда Надя замерла. Окна спальни осветились от фар подъехавшей машины.
Она остановилась у ворот дачи, и в ночной тишине раздался отчетливый звук открывшейся двери авто.
– Кто-то приехал? – испуганно соскочила с кровати Надя, – Это Леонид Семенович! – начала она лихорадочно одеваться.
Юра продолжил лежать. Перестроиться так быстро, как Надя, он еще не умел.
– Это Жигуль. Отец в Краснодаре, и его на Волге возят, – успокоил он партнершу.
– Может, к соседям кто? Ты дверь замкнул? – взяла в руки туфли Надя, намереваясь пойти и проверить, заперта ли входная дверь.
– Замкнул. Что ты испугалась? Никто не зайдет, – Юра сел на кровати, взял с пола свои вещи.
Его медлительность Надю успокоила, но только на пару секунд. Кто-то открывал замок входной двери. Она вздрогнула, пробежала на цыпочках к двери спальни и прикрыла её, оставив лишь маленькую щель для наблюдения. Юре она показала не шевелиться.
В гостиную вошел Виталий. Свет включать он не стал, а сразу прошел к серванту, пошарил у него наверху за карнизом, что-то взял оттуда, положил в карман и сразу ушел. Потом послышалось, как завелась машина, окна спальни снова осветили её фары, и вскоре всё затихло.
– Ух ..., – выдохнула Надя, – Виталий. Вот напугал, думала, нас уже грабят.
– А что он там делал в темноте? – поинтересовался Юра, – Приехал и уехал.
– Не знаю. Взял что-то из буфета. Пойдем, вдруг он вернется, – Надя села на кровать надела туфли.
Юра быстро собрался, и они вышли на дачную аллею.
– Мы кровать не убрали. Стой здесь, я мигом, – взяла она у Юры ключи от дачи и побежала в дом.
В спальне она лишь накинула на кровать покрывало, и тут же вернулась в гостиную. Её интересовало, зачем приезжал Виталий.
Надя подставила к буфету стул и заглянула за его карниз. Она ожидала увидеть там деньги, но за карнизом лежали какие-то пакетики. Она развязала один из них и чуть не рассыпала его содержимой – похожий на муку порошок. Надя взяла его на палец.
Чёрт! Это же морфий, – попробовала она кончиком языка порошок.
До приезда в Сочи Надя работала медсестрой в больнице и разбиралась в препаратах. Она сгребла кулечки и засунула их в свою сумочку. Они с трудом туда влезли.
– Ни фига себе, сколько. Попрыгает у меня Артурчик под эту «дудочку», – воровка застегнула молнию сумочки, спрыгнула со стула и поставила его на место. В спешке она не заметила, что один пакетик упал на пол.
***
Утро следующего дня в доме Киры проходило, как обычно, только хозяйка была в Москве, а Надя готовила завтрак на кухне её сочинской квартиры. К ней подошел Юра.
– Я в Краснодар на два дня, пока мамы нет. Можем вместе. Ребята комнату в общаге дадут, – несмело предложил он своей пассии.
Надя соображала быстро. Одного слова «общага» ей хватило, чтобы понять – сейчас получить денег от Юры у нее не получится. Но дальняя перспектива оставалась, и она отказалась мягко.
– Не... Ты что? А если домашние узнают? – опасливо отказалась она.
Юра хотел её разубедить, но в кухню вошел Леонид Семенович.
– И о чем вы тут шушукаетесь? – задорно спросил он.
– Ни о чем. Просто так. И мы не шушукаемся, – пожала плечами Надя.
– Я в Краснодар еду, – с особым достоинством сообщил Юра.
Он был уже в куртке, застегнул её на все пуговицы и повернулся уходить.
– Ну-ну... Завтракать не будешь? – бросил сыну вслед Леонид Семенович.
Юра ушел, Надя продолжила нарезать сыр. Леонид Семенович дождался хлопка входной двери, подошел и приобнял её за плечи.
– Останешься на часик. Клавдия Ивановна у себя ночует, а Виталия до вечера не будет.
– На часик не хочу. Надоело, «полчасика, часик», – холодно ответила Надя.
– А я за твою квартиру взнос сделал, и не тыщу, а полторы. Через месяц еще добавлю, – промурлыкал Леонид Семенович.
Сообщение о внесение любовником денег за её кооперативную квартиру девушку приободрило, и она радостно обернулась.
– Да, останусь, – взяла она его за талию, он ей улыбнулся.
Человека сломать можно в момент, а вот быстро исправить не получится. Как правило, сделать это не удается совсем. Возможно, от того, что в борьбе пороков с добродетелями чаще побеждают пороки, их просто больше.
Кира усвоила эти правила и умела их применить. После завтрака в Метрополе они со Славой приехали к Алле Петровне на работу. Чиновница занимала в Госплане небольшую должность, но у нее был отдельный кабинет, что позволялось только начальникам и особо привилегированным сотрудникам.
Сочинцы вошли в кабинет Аллы Петровны. Она ожидала их и сразу вышла навстречу. Женщины подали друг другу руки, приветливо улыбнулись. Славик тушевался, и стоял словно деревянный истукан. Кейс, с которым он вошел, забрала Кира, и теперь он не знал, куда деть свои руки. Наряд лондонского денди сковывал его движения.
Алла Петровна подала Славику руку. Он оживился, легонько коснулся её ладони. Вышло у него это неловко, интимно. На щеках Аллы Петровны проступил румянец, что не ускользнуло от приметливой Киры.
Женщины сели за стол, а Слава в стороне на стул возле стены. Кира вынула из кейса пару листов бумаги и передала Алле Петровне.
– Мы обязательно поможем, – пробежала глазами по тексту документов Алла Петровна, – Я попрошу начальника отдела оборудования. Вы, правда, просите поставку на апрель, а нужного комплекта экспертных заключений у вас нет, и быстро их не подготовить.
– Я как раз и хотела обсудить этот вопрос. Можно ведь как-то ускорить эти экспертизы, ну, или выполнить их параллельно? – начала зондировать почву Кира.
Алла Петровна неопределенно развела руками. Это был отказ, но ей не хотелось его произносить.
Кира уловила нюанс в ответе москвички. Она обернулась к Славику и предложила ему подождать в буфете на нижнем этаже здания, пока они с Аллой Петровной обсудят скучные дела производства.
Славик вышел. Кира вновь открыла кейс и выложила на стол коробку конфет «Грильяж в шоколаде».
– Кирочка, дорогая, спасибо, – рассыпалась в благодарностях Алла Петровна, – Только Вы забыли, я же воздерживаюсь от сладкого.
– А это не конфеты, – встречно улыбнулась ей Кира, – Там деньги.
– Какие деньги? – удивилась москвичка.
– Обычные. Три тысячи. Пока у нас нет всех документов, они своего рода залог. Знаете, как в прокате берут залог за выданную вещь, – безобидно объяснила суть взятки Кира, – Мы обязательно довезем все бумаги.
Алла Петровна замешкалась, не зная, как поступить, и Кира ей пояснила:
– Вы их себе оставьте. Помогите мне, и всё.
– Я бы и так Вам помогла, и без этого, – всё еще сомневаясь посмотрела на коробку «конфет» Алла Петровна.
– А так с «этим», – открыто улыбнулась ей Кира, – От «этого» хуже не станет.
Алла Петровна ни разу в жизни не брала взяток. Они представлялись ей чем-то позорным. Брать деньги за выполнение недозволенного преступно. Но Кира ничего такого не просила. Алла Петровна и сама хотела помочь сочинской подруге в хорошем деле. Та выручила её по дружбе, и она должна ответить ей тем же. Обескураживала и та легкость с которой Кира вручила ей «подарок». Не взять его означало попросту обидеть хорошего человека. Пороку даже не пришлось бороться с добродетелью, всё делалась из лучших побуждений – Алла Петровна убрала «грильяж» в стол.
– Я сегодня попрошу начальника рассмотреть вашу просьбу. А экспертизы вы довезете. Основное – санэпидемнадзор пройти, а вы это делали не один раз. К летнему сезону начнете производство. Дело полезное и важное.
Алла Петровна окончательно убедила себя, что поступает хорошо, и на этой мажорной ноте предложила:
– Вы же еще не уезжаете, давайте завтра сходим вместе в Большой. Там что-то интересное идет. Билеты за мной.
Женщины мило попрощались и договорились созвониться дополнительно.
Вечером следующего дня Кира и Славик поджидали Аллу Петровну у входа в Большой театр. Они пришли заранее. Москвичка же появилась точно ко времени.
Перед зданием театра остановился правительственный лимузин, из него вышел крепкий мужчина (по виду охранник), открыл заднюю дверь автомобиля и помог выйти Алле Петровне и её мужу, а потом проводил их до дверей театра. Супруги чинно поднимались по ступеням ко входу, а охранник шел сзади.
– Вот это машина! – восхитился Славик, рассматривая лимузин. Более всего его заинтересовал престижный автомобиль.
– При муже Аллы Петровны не ляпни чего, – одернула его Кира, – Улыбайся, и достаточно. Не думала, что она с мужем приедет.
Именитые москвичи подошли. Муж Аллы Петровны бегло глянул на сочинских приятелей жены, равнодушно улыбнулся.
– Здравствуйте, здравствуйте, – подал он руку Кире и потом Славику, – Алла Петровна звонит – три билета в театр. Ну один, думаю, ей, второй мне, а кому еще не говорит, – хитро кивнул он на жену.
– Неправда, – кокетливо пристыдила мужа Алла Петровна, – Я сказала: моим сочинским товарищам.
– Правда, правда, – иронично поддел её проницательный муж, – Я добавил четвертое место, и не ошибся. Меня не учитывали.
Компания прошла в театр. Билеты были в правительственную ложу, и их туда проводил служащий театра. Женщины сели рядом на стулья по центру, а мужчины по бокам от них. Алла Петровна вынула из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги и передала Кире.
– Фонды для вас выделили. В канцелярии заберете к ним спецификацию. Это уже в понедельник.
– Спасибо. Без Вас мы бы и до осени не оформили, – убрала бумагу в свою сумочку Кира.
Муж Аллы Петровны неодобрительно глянул, как та передала бумаги.
– Вот так всегда. Куда не придешь, всюду о делах, – обронил он, протирая очки.
– У Киры Юрьевны важная госпрограмма: кафе-мороженое для семейного отдыха, – оправдалась Алла Петровна, – в таких вопросах не грех и помочь.
Свет в зале погас, дирижер взмахнул палочкой – зазвучала увертюра оперы. События музыкального спектакля развивались стремительно и страстно. Наконец певица взяла высокую ноту, долго её держала, и в завершение – барабанная дробь, литавры. Зрители стали аплодировать, встали с мест.
В правительственной ложе все тоже поднялись и тоже дружно хлопали, пока не смолкли всеобщие овации и не опустился занавес.
– Мне понравилось, хоть я и не большой ценитель, – поделился своими впечатлениями муж Аллы Петровны, – Только долго. Перед второй частью надо бы пройтись, – протянул он руку жене, но она отказалась:
– Я нет. Сегодня находилась. Останусь.
– А я составлю компанию пройтись, – непринужденно приняла предложение высокопоставленного мужа Кира.
Славик хотел пойти с начальницей, но она его остановила.
– Ты можешь остаться. Составишь компанию Алле Петровне.
Кира не настаивала, произнесла свое предложение мягко, в виде пожелания, но для Славика её слова прозвучали, как приказ.
Правительственная ложа имела две зоны. Ту часть, где стояли кресла, от её приватной части отделяли бархатные шторы. За ними в комнате для отдыха стояли буфет, кресла со столиком и диваном. Из нее же был выход в общие помещения театра.
Славик и Алла Петровна остались в приватной комнате, а её муж и Кира отправились пройтись.
Алла Петровна открыла буфет.
– Посмотрим, что тут есть, – на правах хозяйки стала она выбирать из стоявших там алкогольных напитков.
– Слав, а ты правда первый раз в Москве? – вынула она из буфета бутылку ликера.
– Да. Первый. И на самолете не летал, и в метро не был. Метро очень понравилось, – воодушевился Славик, приняв из рук Аллы Петровны бутылку.
До этого он стоял молча, не зная, что предпринять, а теперь у него появилась дело. Слава открыл бутылку, а Алла Петровна взяла из буфета пару рюмочек.
Слава аккуратно налил в них ликер, поставил бутылку на столик.
– Всё когда-то бывает в первый раз, – произнесла в виде тоста Алла Петровна, и они со Славиком выпили.
Возникла приятная пауза. Нарядная женщина и деликатный юноша с особым интересом смотрели друг на друга. Алла Петровна первой поставила рюмочку на стол и сделала движение для поцелуя. Славик ей ответил и поцелуй у них вполне получился. Но, не так как этого хотела московская барышня. Она рассчитывала на легкий любовный поцелуй, а Славик прижал её к себе слишком сильно и долго не отпускал.
Поцелуй затягивался, Алла Петровна попыталась вырваться от возбудившегося юноши, чем еще больше распалила его. Славик стал задирать на ней платье, шарил пальцами по её ногам и повалил на диван. Попавшуюся ему под руку подвязку от пояса для чулков, он рванул с такой силой, что её застежка отлетела на пол.
Алла Петровна отчаянно вступила с насильником в борьбу и укусила его за ухо. Славик тут же отпустил разъяренную женщину. Алла Петровна вскочила с дивана и отвесила Славе пощечину. Платье на ней скомкалось, оборванная подвязка болталась из-под него до пола, одна туфля слетел у нее с ноги и валялся на диване.
Алла Петровна схватила её и, прыгая на одной ноге, надела. Ее трясло, она лихорадочно пыталась засунуть оторванную подвязка за пояс под платьем и порвала чулок.
Перепуганный Славик стоял в растерянности. Не зная, чем помочь взъяренной женщине, он поднял с пола застежку от пояса и протянул ей.
– Не подходи! – крикнула на него Алла Петровна, – Мужлан деревенский. Как я могла, – произнесла она уже чуть спокойнее, рассматривая себя в зеркало.
Слава виновато потупился, сунул застежку в карман.
– Пошел вон. Дикарь первобытный, – презрительно бросила ему Алла Петровна, села на диван, поправила платье.
Славик вернулся в театральную ложу, где стояли стулья, и оставался там до прихода Киры. Она появилась перед началом второго акта, одна без москвичей.
– Ты что ей ляпнул? – строго посмотрела она на Славика, – Они домой уехали, у Аллы Петровны голова разболелась.
– Да..., как-то не так получилось, – рассеянно проронил личный водитель начальницы.
– В гостинице расскажешь. Пойдем. Послушали музыку классическую.
Славик встал, и они с Кирой отправились на «разбор полетов» в Метрополь. Она осерчала и не желала что-то решать на ходу, а лишь коротко спросила Славу, что произошло. Гостиница находилась в пяти минутах через площадь, однако Кира не спешила и велела Славику прийти к ней в номер через час. Она должна принять душ и переодеться.
Требование начальницы Слава исполнил в точности, пришел минута в минуту и негромко постучал в её номер. Кира выкрикнула ему заходить. Она сидела в халате у трюмо спиной к двери и поправляла прическу.
– Ты соображать хоть чуточку умеешь? А если бы муж зашел? – повернулась она к Славику.
– Я думал Вы с ним специально ушли. Надолго. А меня для этого оставили.
Славик развернул стул и сел, поместив руки на его спинку.
– Для чего «для этого»? – усмехнулась Кира.
– Ну как тогда... У нас в Сочи, – простодушно пояснил Слава.
– У нас? – снисходительно смерила парня взглядом Кира, – А ты действительно мужлан деревенский. В Сочи что Алла из Госснаба, что Манька с комбината. А здесь она, Алла Петровна, – королева.
– Она сильно обиделась? – виновато посмотрел в глаза начальнице Славик.
– Не знаю. «До свиданья» сказала. Голова у нее заболела. Может, уже отпустило, жалеет, что обидела Славочку.
– И что теперь? Мне как...?
– Домой. Радуйся, что тебя муж не застукал. Сидели бы в кутузке, а потом лет на дцать по этапу. В аэропорт доберешься. Билет у тебя есть, а мой сдай, что-то получишь за него, – Кира вынула из сумочки билет на самолет.
– А Вы? – взял у нее билет Слава.
– Я останусь до понедельника. Документы из канцелярии заберу и заодно посмотрю, как там наша «принцесса» после твоих «нежностей».

       Глава 9. Маленькие злодеяния ведут к большому злодейству
Утренним рейсом Славик вылетел из Москвы в Сочи. Он только сел в самолет, и к нему вернулся позитив. События в правительственной ложе театра представлялись ему забавной ссорой – женщина силой выгоняет полюбовника перед приходом благородного мужа. Спасает его и себя от жестокого супруга.
– Всё-таки классная она – королева Алла Петровна, а муж у нее чмо болотное, – благостно рассуждала Славик на подлете к курортному Сочи.
В аэропорту его встречал Вадим, и Славику предоставилась приятная аттракция  – «водитель встречает с самолета босса». В дорогом костюме Слава вполне сходил за солидного начальника.
– Привет, – растерянно поздоровался с «новоиспеченным боссом» Вадим, – А где Кира?
– Она осталась до понедельника. Ей там какие-то бумаги надо забрать. А мне что там делать, в Москве на выходных? Вопросы порешали, все получилось, – начал входить в роль начальника Слава, – Сейчас меня домой отвезешь, а в понедельник она позвонит, во сколько рейс.
Вадим пожал плечами. Уточнять, кто из них – он или Славик поедет в аэропорт встречать начальницу Вадим не стал.
Они прошли на стоянку к служебной машине Киры. Вадим отомкнул дверь авто.
– Слышь, я сейчас, – не стал садиться в машину Славик, – Куплю в буфете шоколадку, у них импортные есть. Подарок типа из Москвы привезу.
Слава ушел. Вадим остался стоять у авто. Сзади подъехали Жигули, и из них вышел Ашот.
– Здорово. Волгу купил? – насмешливо поприветствовал он Вадима, – Мне столько не платили.
– Да не. Это не моя.
– Ладно, «не моя». Или тебе за особые услуги, – похабно ухмыльнулся Ашот, взялся за ручку Волги.
– Это Кирина, служебная. Я приехал встретить, – беззлобно отреагировал на насмешку бывшего начальника Вадим, и тот перешел на приятельский тон.
– Да вижу. А чё ты, а не Славка?
– Он с Кирой в Москве был.
– Э..., – рассмеялся Ашот, – Так это вы со Славкой у шахини на подмене теперь?
Обиженному начальницей кавказцу непременно хотелось унизить Киру. Ему дали прекрасную вводную, и он не унимался.
Вадим отвечать Ашоту не стал. Иначе ему пришлось бы с каждым разом нарываться на всё новые подколки, а этого простодушному греку не хотелось совсем.
Подошел Славик. Ашот переключился на него.
– Ну, как Москва? – с нескрываемым ехидством похлопал он по плечу Славика, – Костюмчик там прикупил или тебе начальница здесь подсуетила?
– Здесь. В Москве ничего хорошего, холодно. Снег лежит, – покривился Слава, – А у нас солнце, – улыбнулся он, как это бывает от встречи с чем-то хорошим.
– А Кира почему с тобой не вернулась? – Ашот попытался разговорить Славика, но Вадим прервал его дурацкие расспросы.
– Держи, – протянул он Славику ключи от Волги, – Ты вернулся. Машина твоя. До автобуса подбросишь, а там я доберусь.
– Зачем до автобуса? – покривился Ашот, – Я родственника в Ереван провожал. Улетел, – помахал он рукой, – Ты чо, Вадим? Со мной поедем, до самого дома, – радушно предложил он Вадиму поехать вместе.
Славик сел за руль Волги, а Ашот с Вадимом –  в Жигули.
Автомобиль Ашота сверкал лаком, а внутри благоухал кожей и особым запахом новой машины. Вадим потрогал обивку дверей.
– Нравится? Продаю. Муха не сидела, новый, – подбодрил товарища Ашот.
– Хорошая. Сколько? Ты же мне обещал свой Жигуль за того...
– За жмурика что ли? – слегка рассмеялся Ашот, – Ну да, обещал. Я тебе долг за него списал. И Жигуль тоже отдам. Сразу пять штук, и потом немного в рассрочку. Я его за двенадцать брал, а тебе считай бесплатно будет.
– Пять? Это же полцены, – озадачился Вадим.
– Да... Так. Считай даром. Мне щас деньги нужны, – развел руками Ашот, – Бери. Мечта жизни за пять косарей.
– Я попробую, – Вадим, мучительно раздумывая, потер голову, – Подержишь для меня пару дней?
– Тебе канешна подержу. Какой разговор, друга нельзя мечты лишить, – Ашот завел машину, взялся за ручку скоростей, – Мотор тихий такой, вообще не слышно. Будешь летать на ней.
Ашот нахваливал свою машину до самого дома, пока подвозил Вадима. А еще он всю дорогу ругал Киру.
Она же в это время ждала заказанного разговора со Свердловском. Ей хотелось пообщаться с Борисовым. Она получила фонды на оборудование для производства мороженого, а он в это не верил.
Наконец телефон в её номере протяжно зазвенел. Кира сняла трубку и почувствовала волнение, не характерное для делового разговора.
– Мне хочется просто услышать этого мужчину, – поймала себя на такой мысли Кира, – Оборудование здесь ни при чем. Это повод для звонка и не более.
Борисов ответил сразу, а Кира всё еще молчала.
– Алло, Вас не слышно, – пару раз произнес в трубку Борисов, – Перезвоните.
– Это я. Ваша сочинская знакомая, – быстро ответила Кира, – Набрала Вас на удачу в выходной день и не ошиблась – Вы трудитесь.
– Кира! – радостно отозвался Борисов, – Я узнал. Звонок напрямую, сразу о Вас подумал.
– Не сочиняйте. Но всё равно спасибо, если подумали обо мне. Я бумаги в Госснабе оформила, будем производить мороженое в нашем общепите.
– Так Вы в Москве? И сколько там пробудете?
– Не знаю. Все сделала. Пару дней до понедельника поскучаю.
– Ну, скучать лучше на пару. Вы не против, если я завтра приеду? Прямо с утра. Мне в Москву надо по делам, и так не хотелось, а раз Вы там, это меняет дело.
– Нет. Не против. Я просто позвонила, – растерялась чуточку Кира от того, сколь прямо объяснился с ней Борисов, но и сама ответила ему прямо и ясно, – Я в Метрополе остановилась.
После звонка в Свердловск телефонистка соединила Киру с домом. Леонид Семенович снял трубку, выслушал жену, отключил телефон и посмотрел на стоявшую рядом Надю.
– Кира в Москве задержалась. Может, поехать на дачу? – предложил он любовнице.
Та покривилась.
– На дачу не хочу. Лучше в гостиницу, – высказала она свои предпочтения.
– Ну да! – не согласился Леонид Семенович, – В городе меня каждая собака знает.
– А если в Гагры? Там такой ресторан! – мечтательно воскликнула Надя.
Пока нет Киры ей хотелось развлечься по полной, а не по схеме ужин – постель. Леонид Семенович сразу понял замысел любовницы. Такой расклад ему не подходил. Объяснять потом жене, где он пропадал выходные дни, дело неприятное и опасное.
– Посмотрим, – уклончиво ответил Леонид на предложение поехать в Гагры, – В Адлере есть отличный ресторан, и на даче у меня куда как лучше, чем в гостиничной комнатке.
Надя хотела возразить и настоять на своем, но в комнату вошел Виталик.
– А ты что, маму не собираешься встретить? – посмотрел он косо на отца, – Она без машины, мог бы и поехать. Славик с ней в Москве.
– Ну, у твоей мамы есть второй водитель, и возвращается она дня через три. А у меня важные дела по работе, некогда разъезжать, – укорил сына Леонид Семенович.
Замечания сына ему не понравились, тем более при Наде.
– Понятно, – протянул Виталий, – У всех дела. Ты когда будешь?
– До вечера точно не вернусь, так что не хами тут Клавдии Ивановне, – глянул на часы Леонид Семенович.
Встречаться с тещей ему не хотелось, да и новые планы появились. Леонид Семенович условленным образом попрощался с Надей – сказал ей идти домой через полчаса. Эти слова означали, что он будет ждать Надю через полчаса в сквере возле дома.
Клавдия Ивановна испекла к приезду дочери яблочный пирог и пришла к ней домой. Она задержалась и нервничала. После пары звонков в квартиру ей никто не ответил. Клавдия Ивановна открыла дверь своим ключом. Дома никого не было. Наверное, все поехали в аэропорт встречать Киру, а рейс задержался – решила пожилая женщина, поставила пирог на стол, прилегла на кровать и уснула.
Разбудил ей грохот в прихожей. В квартиру ввалилась шумная компания молодых людей и сразу прошла в гостиную. Клавдия Ивановна вышла к ним из спальни.
– Ба, мы тут посидим, музыку послушаем, – пьяно приобнял бабушку Виталий.
Она отстранилась, сердито осмотрела беспардонных друзей внука. Пожилую женщину они не замечали, без стеснения выставили на стол три бутылки вина и стали их откупоривать.
Виталик привел в квартиру компанию своих друзей – Гену, Жанну и Арама. Они же с его бабушкой даже не поздоровались. Открывая портвейн, Гена панибратски ей кивнул, Арам молча сел на диван, а Жанна лишь глянула на старушку мельком.
Клавдия Ивановна не стала делать им замечаний, развернулась и ушла.
– Предков нет. А бабуля, – махнул рукой Виталик, – она так... Славке позвоню – к себе поедет.
Виталий включил проигрыватель, поставил тяжелый рок. Гена прибавил звук, и они с Жанной принялись с энтузиазмом плясать под грохот барабанов. Арам взял со стола бутылку портвейна, сделал пару глотков из горлышка, протянул Виталию.
– Не, я свое, – похлопал тот по сумке, где держал шприц и героин, – Может, со мной? – кивнул он в сторону двери из гостиной.
– Пока нет, – отказался Арам, сел на диван и потупился в пол.
Виталий прошел в туалет, закрыл дверь на защелку, сел на крышку унитаза. Из сумки он вынул жгут, засучил рукав, перетянул руку, ввел в вену героин. Наркотик быстро подействовал, и он блаженно откинулся спиной на бачок унитаза.
Спустя час, Клавдия Ивановна вошла в гостиную. Музыка по-прежнему гремела на полную мощь. Вино выпили, пустые бутылки катались по полу. Жанна курила, Гена бесстыдно тискал её.
– Виталий где?! – строго спросила хулиганов Клавдия Ивановна.
Ответил ей только Арам. Он стоял у окна, смотрел на улицу и обернулся на оклик пожилой женщины.
– Мы не знаем, – пожал он плечами.
Клавдия Ивановна хотела возмутиться, но не успела – в гостиную вошел Виталий. Глаза у него блестели неестественно холодным светом.
– Ба, мы слушаем Блексабас!
– Так не слушают. Сворачивайтесь, – резко отреагировала на развязный тон внука Клавдия Ивановна, подошла и выключила проигрыватель.
– Это с чего? – опешил Виталий и на правах хозяина заявил, – Мои друзья у меня дома. Не нравится музыка, к себе поезжай. Щас Славке звоню, он тебя отвезет, – смягчил тон Виталий, снял трубку и набрал номер Славика.
Слава в этот момент открыл дверь своей квартиры. К нему пришла его девушка. Он вручил её шоколадку «из Москвы», чмокнул в щеку и снял трубку телефона.
Выслушав просьбу, хотя, скорее, требование сына начальницы, Славик вздохнул:
– Мне тут по работе надо отъехать ненадолго, ты располагайся, я скоро буду.
Девушка прошла в комнату, расстроенно села на диван, а Слава накинул куртку и ушел.
Клавдия Ивановна еще не успела убрать со стола хрустальные фужеры и тарелки китайского фарфора (Жанна выставила их на стол из хозяйского буфета), а Славик уже позвонил в дверь квартиры. Он жил в нескольких кварталах от дома начальницы.
Виталий открыл ему дверь.
– Слава приехал, – выкрикнул он бабушке.
Клавдия Ивановна закрыла буфет и вышла в прихожую.
– Я поеду, – надевая плащ, высказала она упрек внуку, – Отец скоро придет. Дом не спалите. Раскурились тут.
Славик проводил Клавдию Ивановну к машине. Он планировал отвезти её к ней на квартиру, но пассажирка передумала.
– Слав, на квартиру не надо. Поедем на дачу. Там и останусь.
Славик пожал плечами, сел за руль.
– А что так? Вы же не любите там ночевать, – попытался он отговорить пожилую женщину.
Поездка на дачу и обратно могла занять больше часа, а дома Славика ждала девушка. Зная это, Клавдия Ивановна и не стала бы задерживать водителя надолго, но она этого не знала, а лишь хотела не утруждать его лишний раз.
– Кира все бросила и умотала. Цветы – и те не полила. А тебя что зря гонять, завтра с утра заберешь меня с дачи.
– Как скажете. А завтра во сколько? – смирился с ситуацией Слава.
– В шесть. В полседьмого подходит. Или тебе лучше попозже? – на выбор предложила Клавдия Ивановна.
– Мне всё подходит. Могу и в полседьмого, – добродушно улыбнулся Славик. Он снова вошёл в роль исполнительного пажа.
                ***
Бабушка уехала, и в доме у Виталия продолжилось веселье. И не только оно – Жанна открывала ящики комода мебельной стенки и обшаривала их в поисках денег.
– Что, совсем нет в доме денег? Быть такого не может, – разочарованно закрыла она последний ящик.
– Может. Бабуля все подметает Юрке на учебу, – пояснил Виталий.
– Какая учеба? У твоей матери денег, как у дурака фантиков. Я в общепитовском ресторане работала, там каждый день для начальницы сбор идет, и не по рублику.
– Здесь ничего не ищи. Я точно знаю, – грубо оборвал Жанну Виталий.
Между Виталием и Жанной начиналась ссора. Ему не понравилось, как Жанна высказалась о его матери – будто та воровка.
Разрядил ситуацию Гена.
– Ладно, не кипишуй, – «обнял» он Виталика, так что у того хрустнули кости, – У меня есть на пару фуфыриков, тут магазин рядом, щас принесу.
Гена ушел за портвейном, а Жанна обиженно присела на диван к Араму. Хозяин квартиры порылся в остатках еды на столе, взял кусок колбасы, без аппетита пожевал и бросил огрызок обратно в тарелку. Потом прошел к стоявшему в углу креслу плюхнулся в него и задремал.
                ***
У Вадима в этот вечер тоже не было аппетита. Жена поставила перед ним тарелку ароматных пельменей, сама села напротив. Вадим лениво наколол вилкой пельмень, подержал и положил обратно в тарелку.
– Опять на деньги играл? – укоризненно посмотрела на него жена.
– Что ты сразу – играл, проиграл! С этим – всё, – угрюмо процедил Вадим.
– Ну, так ешь! Сама лепила, – возмутилась сердобольная хозяюшка.
Вадим взял вилку.
– Ашот Жигуля продает за пять штук. Новая в магазине семь, а с рук двенадцать, – покрутил он в руках вилку с нанизанным пельменем.
– Забудь. У тебя рубля не задерживается. Тьфу, и всё, – жена пальцами показала, как у мужа исчезают деньги, – Машину ему, размечтался.
Вадим не стал возражать жене, а спросил у нее безотносительно предыдущего:
– Вот это колечко сколько стоит? – показал он на тоненькое кольцо на её пальце.
– Вспомнил! Сам же покупал, – с упреком заметила жена забывчивому супругу, – По блату достали. Сто рублей и десятка сверху.
– Всего пятьдесят колец, – подсчитал Вадим, – В двух ладонях можно поместить, – рассмотрел он свою ладонь и встал из-за стола.
– Ты куда? – возмутилась жена.
– Дело есть, – туманно ответил громадина-муж и направился в прихожую.
                ***
Вадим только задумал свое предприятие, а Клавдия Ивановна свои дела на дачном участке закончила. Стемнело, и она вернулась в дом, приготовила себе ужин, поела и перешла к наведению порядка в гостиной. Подметая полы, она нашла у ножки буфета странного вида пакетик.
– Откуда это? – развернула она матерчатый кулечек.
Внутри был белый порошок. Клавдия Ивановна пощупала его пальцами, попробовала на язык.
«Фу, гадость! – поморщилась бывшая медсестра-фронтовичка, – Это же морфий. Неужели Виталий принес?» – пронеслось у нее в голове.
Клавдия Ивановна положила пакетик в карман халата, накинула куртку и пошла к правлению дачного товарищества. Там стояла телефонная будка.
Она набрала номер дочери. После продолжительных гудков трубку в квартире снял Виталий.
– Да, – вяло произнес он в трубку.
– Друзья твои еще там? – строго спросила внука Клавдия Ивановна.
– Скоро уходим. А что случилось? – нехотя ответил Виталий.
– Я пакетик нашла. Чей это? Только не ври. В пакетике морфий, – твердо произнесла Клавдия Ивановна.
Теперь Виталик перепугался. Глаза у него забегали.
– Где нашла? Ты же у себя в квартире.
– На даче нашла. Он лежал на полу. После трех лет на фронте еще не забыла, как выглядит морфий.
– А... Это не мой, – попробовал отвертеться Виталий, – Я потом объясню. Завтра с утра. Щас не могу. Мы в дверях стоим.
– Ладно. Я всё равно это выясню, – Клавдия Ивановна повесила трубку.
Ей не хотелось выслушивать вранье внука, а в том, что он пытается выкрутиться, она не сомневалась. Очень уж поспешно он с ней распрощался.
Виталий вернулся в гостиную, сел за стол. Гена стал неспешно наливать ему в стакан портвейн.
– Я не буду, – остановил его хозяйский сынок.
– А чё такое? – весело поднял бутылку Гена.
– Бабка с дачи звонила, – мрачно проронил наркоман.
Вид у него был жалкий. Суда по всему, он получил от бабушки взбучку.
– Во живете! Буржуазно. У вас на даче есть телефон, – презрительно покосилась на маменькиного сынка Жанна.
– Не. Там нет. Бабка, видно, со своей квартиры звонила, – потер затылок Виталий, – Её Славик туда отвез. Щас ему позвоню, пусть нас на дачу подкинет.
– Зачем? Или нас отсюда выгоняют? – поддела Жанна малодушного хозяина квартиры.
– Нет, не выгоняют. Ты же хотела найти денег, поищем на даче, – Виталик встал и пошел звонить водителю матери из прихожей.
Славик в это время расслабленно лежал со своей девушкой в кровати и потянулся к аппарату ответить на звонок телефона, но девушка остановила его.
– Не бери. Перебьются. Только приехал – отвези, привези. Тебя нет. Ты со мной, – поцеловала она Славика в щеку.
Не дождавшись ответа, Виталий положил трубку и вернулся к столу.
– Нету Славки. Зашхерился. Сами поедем, – нетерпеливо начал он постукивать пальцами по столу.
– Допьем и поедем, – рассмеялся Гена, – Ты, Циркач, со своими глазами-стекляшками – не водитель. Глаза нужны зоркие, машину я поведу. Ехать час, как раз протрезвеем, – сходу опрокинул он пол стакана портвейна.
– Никто никуда не едет, – забрала у Гены стакан Жанна, – Не хватало в кювете валяться.
– Как «не едем»? А бабло на даче искать? Где-то ж мать Кыра их прячет, – пьяно рассмеялся Гена, – Здеся нет, значит, на даче без телефона.
– А я сказала: никто отсюда не едет, – строго скомандовала Жанна и, обернувшись к Араму, мягко у него спросила, – У тебя деньги есть? На такси.
– Нет. Я могу человеку позвонить, он заплатит, – предложил Арам, ожидая, что ответит на такой вариант его «любовь».
– Звони, а чё сидеть, – живо отреагировала Жанна.
Арам пошел в прихожую к телефону. Номер Ашота он набрал по памяти, и тот ему сразу ответил.
Ашот сидел за карточным столом в служебной комнате бара. Ему «шла карта», и он пребывал в хорошем настроении.
– Ашот Карапетович, это Арам. Ничо, что я так поздно? – начал извиняться Арам.
– Да нормально. Мы тут до победы, – кивнул игроку напротив Ашот, – Ты что хотел, Арам?
– Вы за такси можете заплатить, а то у нас денег нет?
– Приезжай, заплачу. А кто эти «мы»? – сделал карточную ставку Ашот.
– Не к Вам. Мы к Виталику, сыну Киры Юрьевны, на дачу. Рублей десять таксисту надо.
– Во! – удивился Ашот, – А что туда ночью?
– Виталий решил ехать. А мы так. Крокодил хочет там денег найти, – просто объяснил цель поездки Арам.
– Денег? У Киры? – возбудился Ашот, – По щелям прячет, змея. Сыну, и то жилит. Артурка что, решил мамашу пошерстить? Он не против?
– Нет. Мы все по нулям. А мама у него щас в Москве.
– На даче есть. Найдете, – уверенно подбодрил Арама старший товарищ, – А дом гадюке лучше поджечь.
– Не. Нам только деньги, – мягко пояснил Арам.
– Это правильно, – одобрил решение армянина-интеллигента Ашот, – Такси к ней на квартиру прислать?
Ответить, куда нужно прислать такси, Арам не успел. К нему подошел Гена.
– Чё звонишь? Поехали. Циркач оклемался – Зоркий Сокол-Железная рука. На его Жигуле поедем.
Арам в двух словах сказал Ашоту, что всё решилось без такси, и повесил трубку.
                ***
Леонид Семенович тоже порывался ехать на дачу. Для этого он взял служебную машину, на ней они с Надей приехали в ресторан, а после Леонид хотел повезти любовницу к себе на дачу. Сидели в ресторане они весьма долго, Леонид Семенович пригубливал рюмку, а Надя разошлась, хорошенько подвыпила, развеселилась и ехать никуда не хотела.
На дачу Киры к этому времени добрался Вадим. Свет в доме не горел, Клавдия Ивановна уже спала и повсюду его выключила. Платить деньги за электричество впустую она считала неправильным.
Постояв у калитки, Вадим решился и открыл её. В лунном свете деревья отбрасывали причудливые тени, дорожка к дому едва просматривалась. Темные глазницы окон усиливали ощущение пустоты и враждебности. Вадим осторожно прошел к сараю, взял лопату и повернулся выходить. Ему хотелось проделать все тихо и скрытно, но дверь сарая закрылась. Он стал шарить в поисках ее ручки и опрокинул ведро. Оно предательски загремело. Вадим споткнулся о него и едва не упал.
Наконец он нашел дверь, вышел наружу и подошел к клумбе у крыльца дома. Той самой, где он готовил лунки для саженцев роз. Вадим воткнул лопату по центру клумбы. Простая физическая работа придала ему уверенности, он копал энергично и в десять секунд достиг нужного результата. Лопата звякнула о что-то твердое. Вадим разгреб землю – на поверхности показалась крышка трехлитровой банки. Азарт кладоискателя охватил Вадима.
Забыв об осторожности, он отбросил лопату, лихорадочно расшатал банку в земле и вытащил её наружу.
– Вот они какие, корешки роз? – повертел он банку в руках, стянул с нее крышку, и запустил пальцы в золотые цепочки и кольца.
– Тут на десять Жигулей хватит, – начал он вынимать золотые украшения из банки.
Грохот упавшей лопаты поднял с постели Клавдию Ивановну. Она проснулась еще раньше, от загремевшего в сарае ведра, и лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к тому, что происходит во дворе. Пока Вадим копал землю никаких странных звуков она не слышала и успокоилась. Но грохот лопаты её взбудоражил. Она накинула халат, сняла со стены охотничью двустволку и направилась ко входной двери.
Вадим рассовывал по карманам золотые кольца из банки, когда в прихожей дачного дома загорелся свет и щелкнул замок входной двери дома. Вадим на мгновение опешил, но тут же сообразил, что ему следует предпринять, и вжался в стену сбоку от двери. На крыльце с ружьем наперевес появилась Клавдия Ивановна.
– Кто здесь?!– грозно крикнула в темноту отважная старушка, сделала пару шагов вперед, постояла и обернулась зайти обратно в дом.
Вадим прижал к себе банку, поднял плечи, пытаясь как-то укрыться. Они с Клавдией Ивановной оказались лицом друг к другу. Она направила ему в грудь ружье. То, что перед ней стоит Вадим, она не разглядела в темноте. Вор у подбородка держал за горлышко банку.
Вадим пересилил страх и с силой толкнул банкой старушку. Он не ударил её банкой, а лишь толкнул, но пожилая женщина не удержалась на ногах, и уже в падении нажала на курок. Раздался выстрел, с дерева упала ветка.
Вадим бросился к калитке, но не успел выбежать. К дому подъехали Жигули и осветили ворота. Вадим развернулся и помчался к забору дачи.
На Жигулях приехала веселая компания Виталия. Они услышали выстрел на даче, Гена резко затормозил, увидел бегущего от дома человека и первым выскочил из машины. Виталий последовал за ним, и они вбежали во двор.
– Вон он! На заборе, – крикнул Гена и помчался схватить злоумышленника.
Вадим уже перелезал решетчатую ограду. Банка ему мешала, и он надел её горлышком на столбик забора. Золотые украшения посыпались на участок соседа. Перемахнув на ту сторону ограды, Вадим хотел снять с нее банку, но Гена был уже близко. Вадим успел лишь поддеть её за горлышко, и на треть заполненная золотом банка упала под забор.
Гена гнался за вором, а Виталий бросился к крыльцу дома. Там на бетонных порожках лежала Клавдия Ивановна.
– Кто это был?! – начал он трясти Клавдию Ивановну за плечи, но она лишь стонала и с трудом поднялась.
Виталий оставил бабушку и вбежал в дом. Его интересовало только одно – в целости ли его пакетики с героином.
Подбежав к ограде, Гена подтянулся на ней, но перелезать не стал. Тот, за кем он гнался, уже выбежал за ворота соседнего участка. Поймать вора среди дачных аллей не представлялось возможным.
Гена спрыгнул с забора и направился к дому. Дорогу ему преградила Клавдия Ивановна. Она увидела идущего к ней незнакомца и решила, что он и есть грабитель.
– Стой! Ни с места! Застрелю, – наставила она на Гену двустволку.
– Ты чо, бабка?! – остервенело заорал на нее Гена и в момент рванул у нее из рук ружье. Клавдия Ивановна нажала на курок, прогремел выстрел. Только чудом она не убила Гену, пуля лишь оцарапала его плечо.
Гена взревел от боли. Он схватил старушку и что есть сил бросил на бетонные ступени крыльца.
На этот раз падение для Клавдии Ивановны оказалось роковым. Она ударилась головой об угол ступеньки и без чувств завалилась на бок.
Арам и Жанна всё это время сидели на заднем сидении Жигулей. Арам проявлял осторожность, а Жанна порывалась выйти.
– Там стреляют. Нельзя, – придерживал он за руку девушку.
Это ему удавалось пока не раздался очередной выстрел и не взревел Гена.
– Крокодил! – закричала Жанна, вырвалась от Арама и бросилась на дачу.
Виталий тоже среагировал на крик Гены. Он стоял на стуле и шарил рукой поверх серванта гостиной. Там ничего не было. Кулечки с героином исчезли. Виталий спрыгнул со стула, отшвырнул его ногой и выбежал из дома.
На крыльце лежала бездыханная Клавдия Ивановна. Над ней склонился Арам. Гена и Жанна, не обращая внимания на старушку, стояли рядом. Он поднял руки, а она стягивала с него окровавленный свитер.
Увидев бабушку на ступеньках, Виталий схватился поднять её обмякшее тело.
– Её надо в больницу! Срочно!... Арам! – растерянно просил он помощи у бессловесного товарища.
– Какой больница? Бабушка мертвый, – пошевелил повисшую голову старушки разумный Арам.
Виталий вскочил, кинулся на Гену. Тот выставил ему навстречу кулак, и Виталий отлетел на дорожку.
– Ты! Она сама. Чуть не убила, – грубо бросил вслед отлетевшему Виталию Гена.
Жанна вышла из дома с обрывком простыни, презрительно глянула на Виталия, отвернулась и стала заматывать куском ткани окровавленное плечо друга-Гены.
Виталию помог подняться Арам. Он же отвел его к машине. Следом подошли Гена и Жанна. Они сели на заднее сидение. Вести машину с повязкой на плече Гена не мог. Виталий сел за руль. С минуту все молчали.
– Поехали уже, – примирительно попросил Гена поникшего Виталия, – Так вышло. Она сама.
Виталий завел Жигуль, тронулся с места и медленно поехал по дороге от дачи. Арам сделал комментарий случившемуся, сказал, что бабушка у Виталия был хороший, и попадет в рай, а Гена защищался, всё вышло нечаянно.
Когда фонари Жигуля скрылись за поворотом, калитка дачи открылась. Туда вошел мужчина. Ворот плаща он поднял так, что в темноте нельзя было разглядеть его лицо. Мужчина прошел к дому, посмотрел на мертвую женщину на крыльце, потом осмотрел разрытую клумбу, наклонился и вытащил из нее вторую банку с золотом. Мужчина всё делал неспешно и обстоятельно. Он сравнял ботинком землю на клумбе и ушел также тихо, как и появился.
                ***
Утром первым на дачу приехал Славик. Он опоздал к оговоренному времени,  нервничал и сердился. Ему совсем не хотелось ехать за матерью начальницы в выходной день, тем более, что у него дома осталась девушка.
Слава подъехал к воротам дачи, быстро вошел. Сразу он не понял, что тут произошло. На порожках дома у раскрытой двери лежала Клавдия Ивановна. Казалось, что она вот только что вышла из дому и просто упала. Слава подошел ближе и ужаснулся – дорожка возле крыльца была в пятнах крови, а старушка мертва.
Славик огляделся по сторонам и хотел тут же сбежать. Он так бы и поступил, но увидел под забором трехлитровую банку. Она лежала на боку, и из нее просыпались золотые украшения. Огранка камушков на золотых кольцах блестела в лучах солнца. Славик еще раз глянул по сторонам. Убедившись, что его никто не видит, он прошел к забору, сгреб в банку высыпавшееся золото, спрятал её под куртку, быстро вернулся к машине и сразу уехал. Уже по дороге он оценил сколь огромные деньги может стоить его находка. Даже на треть заполненная золотыми украшениями банка весила не один килограмм.
Славик остановился и спрятал банку под сидение, его не волновало, откуда ему досталось такое богатство. Он не хотел думать о том, что мать его начальницы убили грабители, а он получил то, что они обронили.
Тело Клавдии Ивановны нашли лишь ближе к обеду соседи по даче. Пара пенсионеров, бывшие строители. Они приехали на автобусе, проходили мимо и увидели, что двери дома Киры открыты, и её мать лежит на крыльце. Пенсионеры зашли, поняли, что Клавдия Ивановна мертва и вызвали милицию.
Но первый звонок они всё-таки сделали зятю Клавдии Ивановны. Бывший прораб, сосед Леонида Семеновича по даче, гордился знакомством с партийным бонзой. Тот даже дал ему свой домашний телефон. Хотелось услужить столь важному человеку.
Прораб-пенсионер, как и принято у строителей, не стал говорить большому начальнику неприятных подробностей, а просто сообщил, что Клавдия Ивановна умерла. Может, сердце схватило, может, еще что, и она упала возле дома на даче.
Леонид Семенович заказал срочный звонок в Москву для разговора с женой.
Кира сидела за столом гостиничного номера в Метрополе. Она нарядилась и ждала Борисова. Он позвонил ей из аэропорта и должен был прийти с минуты на минуту. Приход Саши, так он час назад представился Кире, совпал со звонком телефона, и она предпочла сначала впустить гостя, а потом отвечать на звонок.
Холеный мужчина – директор завода - Борисов стоял в дверях. В руках он держал букет роз.
– Проходи, – не обращая внимания на назойливый звонок телефона, Кира пригласила статного мужчину в номер.
– Вы ответьте, – улыбнулся ей Борисов, – я точно не уйду, а это у Вас межгород.
Кира быстро подошла к телефону, сняла трубку, кивнула гостю располагаться за столом.
Пока телефонистка соединяла её с абонентом, она наблюдала как Саша поставил розы в хрустальную вазу, снял плащ. Ей всё нравилось, пока она не услышала голос мужа.
Леонид Семенович лишь назвал жену по имени, и сразу произнес:
– Клавдия Ивановна умерла. Ночью, на даче.
От этих слов Кира изменилась в лице, она побледнела, глаза стали тусклыми.
– Я выезжаю, – произнесла она тихо и положила трубку.
– Что-то случилось? – участливо спросил расстроенную женщину Борисов.
– Мама умерла. Извини, мне надо ехать.
Борисов не стал ни успокаивать Киру, ни соболезновать ей. Это было неуместно. Он дождался, пока она соберется, и проводил её в аэропорт.
На дачу Леонид Семенович приехал после милиции. Расследованием занимался оперативник Володя – тот, что искал шубу Аллы Петровны, а потом приезжал ночью на Пищекомбинат по ложному вызову. Теперь Володя опрашивал дачных соседей, а криминалист собирал улики, делал фото. Он действовал методично, всё записывал. Нашел он и пакетик с белым порошком в кармане убитой старушки. Криминалист забрал его для проведения экспертизы. Ружье и лопату, валявшиеся у крыльца дома, изъяли в качестве вещдоков.
Дошла очередь опросить Леонида Семеновича.
– Похоже на ограбление, – сразу объявил ему свою версию случившегося опер Володя, – Давай пройдем в дом. Посмотрите, всё ли там на месте.
У входа Володя задержался и указал хозяину дачи на свежий отпечаток ботинка посреди клумбы.
– Размер не меньше сорок пятого. У вас в семье кто-нибудь носит такую обувь?
– Нет. У меня сорок второй, у сыновей тоже, – глянув на отпечаток ботинка пожал плечами Леонид Семенович.
Они прошли в дом, обошли и осмотрели комнаты. Леонид Семенович для порядка открывал тумбочки, дверцы шкафов. Он и так знал, что там ничего ценного не было, но оперативнику добросовестно подтвердил, что в доме ничего не пропало. Так и записали в протокол.
Завершив дела, милиционеры собрались, и Леонид Семенович проводил их до калитки. Он хотел тут же уехать и вернулся лишь замкнуть дом, когда его позвал сосед по даче. Леонид Семенович подошел к забору, где его ожидал пенсионер-строитель.
– Возьмите, – бывший прораб просунул через решетку ограды тряпичный сверток.
– Что это? – удивился Леонид Семенович.
– Берите. Это вашей супруги. Не хотел при милиции, а то им только покажи, заберут, а вы их годами покупали.
– Что покупали? – насторожился партийный босс.
– Кольца, серьги. Воры убегали и их тут обронили, – показал под столбик забора сосед и раскрыл тряпицу.
В неё он завернул найденные у себя на участке золотые украшения. Теперь Леонид Семенович понял, что здесь случилось прошлой ночью. Грабители приходили именно за этим золотом. Они знали, где его спрятала Кира, и забрали из её тайника. Теща их просто спугнула.
Он поблагодарил сознательного соседа, взял увесистый сверток и направился к калитке, но выйти с золотом не решился. К даче возвращались милиционеры.
Леонид Семенович пробежал к летнему дощатому душу, засунул сверток под шиферную крышу и вернулся к дому.
– Извините, забыл спросить, – подошел к нему оперативник Володя, – А почему Вы один приехали, без супруги?
– Она в командировке. В Москве. Я ей позвонил, думаю, она уже в дороге, – подробно объяснил Леонид Семенович.
Ответ опера вполне удовлетворил, милиционеры ушли, а Леонид Семенович выждал пару минут и направился к душу. Но на пол пути он передумал, сразу вышел с дачи, сел в машину и уехал. Забирать сейчас сверток он не решился: домой могла приехать Кира, а где еще спрятать от жены золото, он не придумал.

        Глава 10. У каждого свой тайный план
В своем решении не забирать золото домой Леонид Семенович не ошибся.
Кира вернулась в Сочи и садилась в такси. Ни Славику, ни Вадиму она дозвониться не смогла, а из дома ей сонным голосом ответил Виталий, что отец уехал на дачу. Соседи вызвали туда милицию.
– Куда поедем? – лениво спросил у Киры таксист.
– Я скажу. Плачу двойной счетчик, и никого не подсаживай, – распорядилась хмурая пассажирка.
– Зачем так? Полтинник, и я только с Вами до конца смены, – шутливо предложил тучный грузин.
– Сначала в Сочи, а там – на дачи. Это за городом, – Кира вручила таксисту пятьдесят рублей.
– Да хоть на Марсе! – с удовольствием взял деньги таксист, – Дорогу только покажете, и домчу, как на ракете.
Он шутил, хотел разговорить нелюдимую пассажирку, но она ему не ответила. Грузин прибавил громкость радио и действительно понесся по дороге словно на гонках.
Тем не менее к даче они подъехали после захода солнца.
Счетчик таксист отключил сразу на выезде из аэропорта. А чтобы это скрыть, он вынул из бардачка «воровской» колпачок и надел на зеленую лампочку. Она горела, если такси свободно и гасла при включении счетчика. Хитрый же колпачок скрывал свет зеленой лампочки. Это позволяло обмануть постовых и перевозить пассажиров с отключенным счетчиком. Деньги шли лично таксисту, а не в кассу таксопарка.
Так и добрались на дачу. Кира вышла из машины, постояла у калитки и не стала заходить. Она рассчитывала застать на даче милицию и мужа, но там уже никого не было, и только громадина дом смотрел на нее темными глазницами окон. Холодок пробежал у Киры по спине. Она ощутила необъяснимую тревогу – нечто страшное, потустороннее, присутствовало сразу за калиткой.
Кира вернулась в машину.
– Вы быстро. Теперь куда? – завел мотор таксист.
– В милицию. В УВД, – коротко назвала следующий пункт странная пассажирка.
– Во! А Вы случайно не следователь по особым делам? Скажите, что я угадал... Хотя нет, – легонько улыбнулся таксист, но «воровской» колпачок с зеленой лампочки снял и включил счетчик.
– Я не следователь. Не волнуйтесь, и по счетчику я тоже заплачу, – успокоила ловкача Кира.
Себя же она поймала на мысли, что «воровской» колпачок кормит не только таксиста, но и её тоже. «Нарубит» водитель денег мимо счетчика и принесет их в ресторан. Таксисты широко гуляют. Их без стеснения разводят на выпивке, на приписках к счетам – так ведь складываются её заработки. Это как круговорот воды в природе. Есть такой закон, иначе всё бы на Земле засохло. Рука руку кормит – переиначила Кира известную поговорку, где руки друг друга моют.
Подъезжая к УВД, Кира попросила остановиться возле телефонной будки – она сделает звонок и потом скажет таксисту, долго её ждать у здания УВД или не ждать совсем. Ей хотелось вызвать Вадима или Славика и дальше перемещаться на собственном авто.
Славик на звонок не ответил, а вместо Вадима трубку взяла его жена. Кира сказала ей, что она вернулась в Сочи и просит Вадима приехать за ней к УВД. Жена замялась, начала невнятно объяснять, почему это не получится, но потом сказала истинную причину.
– Кира Юрьевна, извините, Вадим второй день не просыхает. Он на ногах еле держится, не то чтобы за руль сесть. Хорошо, что Вы вернулись, при Вас он такого не позволяет.
Кира повесила трубку и пешком направилась в УВД. Проходя мимо такси, она открыла дверь. Водитель встрепенулся, завел мотор.
– Пока никуда не едем, – остановила его Кира, – Здесь меня подождете. А два счетчика я, как и обещала, заплачу.
Начальник УВД Ткаченко встретил Киру без привычных прибауток, предложил присаживаться, выразил соболезнования.
– Я только приехала. Как это случилось? – сразу спросила милиционера Кира.
– Мы открыли уголовное дело. Увы, смерть вашей мамы произошла в результате нападения. Она защищалась от грабителей, сделала два выстрела из ружья. Первый в воздух – сбила ветку с дерева, а вторым ранила бандита. Он, по-видимому, пытался ударить её, и она упала на бетонные ступени. Причину смерти уточнит экспертиза. Увы... Так, – поджал губы Ткаченко.
– Мама редко оставалась ночевать на даче. Да и ценного у нас там ничего нет, – пояснила милиционеру Кира.
– У Вас дом большой, грабители на это ориентируются. Считают, что в таком доме найдется, чем поживиться. А еще они были уверены: на даче никого не будет. Вы в командировке, мама ваша там не ночует. Это они от кого-то из ваших близких могли узнать и свободно пришли, без оружия. Дверь тоже не взламывали. Бандит схватился за лопату, когда ваша мама вышла с ружьем. Она ему, видно, под руки попалась.
– Лопата? – задумалась Кира, – Не знаю. Инструменты у нас в сарае. А о моей командировке кто угодно мог сказать.
– И всё-таки, – посмотрел на поникшую Киру начальник УВД, – Бандиты оставили много улик, повсюду «пальцы». Они рассчитывали сделать всё незаметно, без взлома взять то, за чем вы сразу не кинетесь.
– Вы хотите сказать, что это кто-то из близких? – Кира подняла на милиционера глаза.
– Нет. Как раз это я хочу исключить. Без веских оснований мы не имеем права у ваших близких снять отпечатки пальцев. Только с их согласия. Поговорите на этот предмет с вашими домочадцами. Нам надо понять, чьи «пальцы» есть на ружье, на лопате и на прочих предметах.
Кире предложение провести дактилоскопию её семьи не понравилось. Она нахмурилась, и Ткаченко изменил условия.
– Ваши муж и дети исключаются. Нас интересуют те, кто бывал у вас дома, близкий круг. Вот смотрите, – достал он из стола фото отпечатка ботинка на клумбе возле крыльца дачи, – размер не меньше 45, а ваш муж говорит, что в вашей семье такой обуви никто не носит.
Кира рассмотрела фотографию и отдала Ткаченко.
– Это ботинок Вадима, двоюродного племянника мамы. Он помогал мне высаживать розы, и у него обувь такого размера.
– Вот и хорошо. Один вопрос сняли, – положил ладони на стол Ткаченко, – Еще нас интересуют отпечатки пальцев на стволе ружья. Преступник вырывал его из рук вашей мамы. Если на стволе нет «пальцев» вашего родственника Вадима, то и слава Богу. Он будет вне подозрения.
– Я ему скажу. Он к вам придет, – согласилась Кира.
Ей и самой хотелось избавиться от лишних подозрений. Тем более в отношении Вадима.
Ткаченко понял опасения Киры и расширил свои пожелания.
– А еще есть женские «пальцы» на спинке кровати. Надо установить, кому они принадлежат. Эта женщина перевязывала бандиту рану обрывком простыни, а взяла её из вашей спальни, прямо с кровати. Не исключаю, что она была для грабителя наводчицей. Она знала расположение комнат и прямиком пробежала в спальню. Это мы сразу заметили по комьям земли от её обуви в гостиной и спальне. Судя по её действиям, в дом забегала молодая энергичная женщина.
Начальник УВД замолчал, сложил ладони. Так он поступал при завершении беседы.
Кира задумалась, потерла висок. Разговор закончился, и она ощутила жуткую усталость. Ей представился водоворот страшных событий – ночь, бандиты, молодая женщина, и все против её мамы. Откуда всё это взялось?
– Вы не поверите, но к нам на дачу никто не приходит, – тихо произнесла она, – Тем более молодые женщины. Над этим мне надо подумать, – встала она из-за стола, и, не прощаясь с милиционером, вышла из кабинета.
По дороге домой она перебирала в памяти, кто из молодых женщин бывал у нее на даче. Кроме домработницы Нади ей не вспомнился никто. Да и она приезжала туда всего один раз накрыть на стол по случаю дня Победы.
О том, что происходило на даче на самом деле, Кира и представить себе не могла. Будучи студентом, Виталий во время каникул бывал там с Жанной, а теперь еще и младший сын Юра приезжал на дачу с домработницей Надей.
Уверенность Киры в том, что она всем управляет, сыграла с ней злую шутку. Она перестала принимать интересы собственных детей, а они с ней ими делиться.
Кира приехала домой, зашла в квартиру. Её старший сын спал после дозы героина, а младший вернулся из Краснодара, сидел в своей комнате и не хотел ни с кем разговаривать. Леонид Семенович списал такое поведение сына на переживания после смерти бабушки, и это имело место, но основной причиной «затворничества» Юры стал его разговор с Надей. Она позвонила ему, и сказала, что он должен молчать об их поездке на дачу. Милиция точно будет всех опрашивать, и, если он об этом скажет, его мать, Кира, как минимум, её выгонит.
Юра же врать не хотел. Он, напротив, решил всем сообщить, что любит Надю и в обиду её не даст. Для ловкой бестии возникла опасная ситуация, и она применила простой и верный прием.
– Если скажешь, что я с тобой была на даче, между нами всё кончено, ко мне больше не подходи, – резко охладила она влюбленного паренька, и он сдался.
Он хотел от Нади секса, а она от него денег. Вещи как бы разные, но зачастую разные интересы объединяют не меньше, чем интересы общие.
***
Кира открыла дверь квартиры, и к ней навстречу сразу вышел муж. Он обнял её, но она не почувствовала в его объятии ни сочувствия, ни душевной близости. Кира отстранилась, вдохнула носом воздух, поморщилась. В квартире стоял стойкий запах табачного дыма. К прокуренным помещениям Кира испытывала отвращение. Дом должен пахнуть конфетами, кофе, горячими пирожками, а не табаком.
– Что тут происходило? – холодно спросила она.
– К Виталию друзья приходили. Я был по делам на работе, Юра в Краснодаре на прослушивании, – отчитался перед супругой Леонид Семенович и, сделав паузу, пояснил главное, – Мама к себе на квартиру собиралась и зачем-то решила поехать на дачу. Никому не сказала и поехала.
Леонид Семенович виновато замолчал, от чего стало понятно, что он врет, но Кира расспрашивать мужа не стала. Супруг, по-видимому, до ночи играл в карты и наливался коньяком, а на то, чем заняты дети, и на её маму ему было наплевать. Получалось, что пока она рядом, всё идет одним образом, а стоило ей уехать, и близкие ей люди тут же меняются.
– Я у Ткаченко была. Все должны пойти в милицию, и там у нас снимут отпечатки пальцев, – холодно объявила она.
– Мы что, подозреваемые?! – оторопел Леонид Семенович.
– Нет. Там много отпечатков пальцев, и следствию надо понять, какие их них не наши.
– Ну, хорошо. Пусть так. Ты тоже пойдешь?
– Конечно. И Наде скажи, ей тоже надо это сделать, – Кира вспомнила слова Ткаченко о молодой женщине, помогавшей бандитам.
– Хорошо, – благодушно согласился Леонид Семенович.
Он ожидал от жены неприятных расспросов, а она ограничилась простым «отчетом» с его стороны.
«Отпечатки пальцев – формальная процедура. Надя на даче не была, я тоже, и с этим проблем не возникнет», – успокоил себя Леонид Семенович.
Он решил не рассуждать о возможных проблемах, пока их нет.
Для Нади же они возникли прямо сейчас. Она пришла на свою съемную квартирку, вставила ключ в замок и не смогла его провернуть, а из-за двери раздался мужской голос:
– Заходи, дорогуша! Не заперто!
Надя открыла дверь и застыла. На кровати, не сняв даже ботинок, развалился её бывший муж Толян. Тот самый хулиган, что по пьяни ударил ножом сотрудника КГБ в «Разделке» Пищекомбината.
Надя развелась с ним год назад. Её муж – Толян сидел тогда в тюрьме, и их развели по суду заочно.
– Ты откуда взялся? Вставай и уматывай, – кивнула ему на дверь Надя.
– Да ну! Как же так? Выгоняешь мужа, – Толян соскочил с кровати и попытался схватить супругу в охапку. Он не считал их развод состоявшимся.
Надя выскользнула у него из рук и встала за стол. Массивная столешница из цельного дуба защищала её от буйного муженька.
– Ладно, – зыркнув глазами проронил Толян, выдвинул стул и сел напротив Нади, – Раз ты так хочешь, давай поговорим.
– Мне с тобой разговаривать не о чем. Проваливай, и всё. Я с тобой развелась, – настойчиво повторила бывшая супруга.
– Не..., – протянул Толян, – Это ты со мной рассталась. А я не... Щас еще и долги за три года буду с тебя буду получать, – начал он похотливо осматривать упругие формы девушки.
Надя перепугалась, опасливо посмотрела на дерганного гопника и тоже села за стол. Толян немного расслабился.
– Вот. Это правильно. Соскучилась, небось, – улыбнулся развязный хмырь.
– Ты как меня нашел? – перевела разговор в спокойное русло Надя.
– Подружайка тебя сдала. Я даже не спрашивал её. Она сама. Ты, говорит, пока чалился, твоя Надюха в Сочах пристроилась. В столовке работает.
– Какая подружайка? – заинтересовалась Надя, – У меня там нет никого.
– Неважно. Только по столовкам тебя не оказалось, но я всё равно нашел.
Толян откинулся на стуле, но тут же распрямился, бешеными глазами посмотрел на Надю.
– Фраера одного я в твоей забегаловке на пику поймал, – сделал он движение рукой, как протыкают ножом человека, – Ищут меня. У тебя отлежусь, а потом видно будет.
Намерение бывшего мужа Надю шокировало.
– Не отлежишься. Я ментам тебя сдам. Или ты сваливаешь, или я звоню 02.
– Звони... Пойдешь вместе со мной, – спокойно отреагировал на угрозы Толян, – Или забыла, как я из-за тебя витрину магазина разбил. Шампанского тебе захотелось в два часа ночи... А? Забыла? Ты тогда сдернула, а я всё на себя взял.
Надя промолчала. Такой случай имел место в самом начале их супружеской жизни, и возразить ей было нечего.
– Короче, давай, иди за водкой, – приказным тоном распорядился бывший зек, – Если меня щас возьмут, я про тот случай с магазином – раз, и вспомню, кто шампусик с витрины уволок.
– Толик, давай как-то по-хорошему договоримся, – смягчилась Надя.
– По-хорошему? – потер подбородок Толян, – Давай. Ты хату мою продала и слиняла. Бабки вернешь, и тогда попрощаемся.
– Насчет денег – это не ко мне, – не согласилась Надя, – Две тысячи за дом твоя мамаша получила. Она эту халабуду нам только на словах подарила.
– Ладно, не гони. Это ты с ней сама разбирайся. С тебя две штуки, и заканчиваем базар. Или будешь платить по-другому, – Толян расслабленно откинулся на спинку стула, вытянул ноги под стол.
Продолжать с ним спор Надя не решилась. Любое возражение могло лишь ухудшить ситуацию. С выплатой денег приходилось соглашаться, иначе Толян начнет требовать от нее и деньги и другие «услуги». А так можно было откупиться двумя тысячами рублей.
– Деньги я достану, а спать с тобой не буду, – презрительно посмотрела она на бывшего муженька.
– Еще сама попросишься. Я тебя знаю, – Толян похабно улыбнулся и, глянув в глаза бывшей жене, злобно добавил, – Или у тебя есть кто?... Узнаю – убью.
Его слова не были пустой угрозой. В любой момент Толян мог сорваться в запой, а, хватив лишку, он становился неуправляем.
Неумение пить заключается именно в том, что человек становится таким, каков и есть на самом деле. Добрые лезут целоваться. Те, кому не хватает почтения, досаждают приставаниями: «ты меня уважаешь?». Злые кидаются драться, и лучший вариант, если они напиваются в стельку, валятся с ног и не успевают это сделать.
Толян относился к последней группе – злых и жестоких. Что побудило Надю выйти за него замуж, она не могла объяснить. Возможно, ей тогда понравилась смелая развязность веселого выпивохи. В период знакомства он казался ей именно таким.
Муженек стал меняться чуть позже, с началом их совместной жизни. Непонятно, как он умудрялся при его зарплате надираться почти каждый день, но ему это удавалось. Зачастую Толян просто воровал у матери деньги, и вариант оставить его сейчас без водки мог привести к похожим последствиям. Он успел познакомиться с хозяйкой, у которой Надя снимала комнату. Показал ей свой паспорт, сказал, что приехал к жене, подарил принесенную для Нади авоську мандаринов.
Весельчак приглянулся одинокой женщине, она выдала ему ключ от комнаты супруги, пригласила заходить, если что-то понадобится. Она ведь ничего не знала о его прошлом. А Надя хозяйке нравилась – аккуратная и приятная во всех смыслах девушка.
Теперь же Надя принесла для бывшего муженька бутылку водки, выдала ему закуски и постелила кровать в пустующей комнате флигеля. Надя снимала во флигеле одну из трех комнат, две другие хозяйка сдавала в летний сезон отдыхающим.
Появление бывшего муженька, да еще и зека, Надю сильно обеспокоило. С ним следовало решить все вопросы тихо и без огласки. Если о его существовании узнает Леонид Семенович, то тут же откажется поддерживать с ней отношения, а это крах всех её планов. Купить машину, квартиру, дорогие украшения и раздобыть столько денег, чтобы ни от кого не зависеть, уже не получится.
– Ну нет. У меня всё это будет, – закрывшись в своей комнате, твердо настроила себя Надя, – Неделю муж продержится на водке, за это время я достану ему денег, и он уберется.
В данный момент у нее возникла одна, по-настоящему опасная проблема – «свалившийся на голову» бывший муж. Утро же следующего дня подбросило ей и вторую.
Надя, как обычно, приехала на квартиру Киры приготовить семейный завтрак. Та открыла ей дверь. Надя поздоровалась, улыбнулась хозяйке, но та не ответила ей, а лишь впустила в квартиру.
– День, Надюша, у нас не добрый. Мама умерла. Проходи, а завтрак готовить не надо, убирать тоже.
– Боже, какой ужас! – натурально испугалась Надя, – Я Вам сочувствую.
– Да... С этим ничего не поделаешь, – проронила Кира, – Мама на даче умерла, милиция проводит расследование. Выясняют, кто еще был там в это время. Будут нас всех опрашивать, отпечатки пальцев возьмут.
– Мои тоже? – насторожилась Надя.
– Да, тоже. Ты у нас практически член семьи, хотя я не припомню, когда ты в последний раз была на нашей даче.
Надя соображала быстро. Она тут же представила, как милиция найдет отпечатки её пальцев в спальне, на тумбочках, стульях, буфете. Оправдываться потом ей будет не просто, и она сразу объяснила это Кире.
– Мы с Клавдией Ивановной ездили на дачу как раз в день вашего отъезда. Она попросила помочь ей с уборкой дома.
– Мама просила тебя помочь ей вымыть в доме полы? – удивилась Кира.
Рассказ домработницы выглядел неправдоподобно. Клавдия Ивановна даже мысли не допускала, чтобы ей кто-то прислуживал.
Надя учла этот момент и дополнительно его разъяснила.
– Нет. Полы мы не мыли. Перестелили кровати, пыль протерли. Я с ней за компанию поехала. Ваша мама меня чаем угостила. Так и раньше бывало, – простодушно пожала плечами домработница.
Её поведение и интонация голоса производили впечатление искренности, но Кира насторожилась.
– А я почему слышу об этом только сейчас? – строго спросила она.
– Ваша мама просила про дачные поездки никому не говорить. Она мне в тот раз три рубля дала, – добавила правдоподобной лжи Надя, – Извините, я бы не стала брать у нее деньги, но Вы же знаете какая ваша мама, – открыто посмотрела она в глаза Кире.
В том, что она говорила, капля правды имела место. Кира и сама замечала, как мама сует бедной Надюше рублики. Она сердилась, выговаривала матери – проявление жалости к работникам их только портит. Премию можно выдать за хорошую работу – это правильно, а давать деньги просто так нельзя.
Кира почувствовала, что Надя подтасовывает разные события друг к другу. Но делает это из добрых побуждений, старается оправдать поступок Клавдии Ивановны. Плохого в этом не было, и составленный Надей микс правды и лжи сработал – Кира успокоилась. В условиях всеобщего плутовства по-другому не происходило, все к этому привыкли, и Кира тоже.
Запиликал дверной звонок. Надя открыла дверь, и в прихожую вошли Славик и Вадим. Оба не знали, как им поздороваться с начальницей, и с порога выразили ей соболезнования. Вадим при этом опустил глаза в пол, а Славик лишь пару раз моргнул. Он только что рассказывал Вадиму анекдот и не успел до конца придать лицу траурное выражение.
– Сейчас поедете в милицию, – обвела глазами своих работников Кира, – Там вас опросят. Это не будет долго, а потом, как решите. Похороны в два часа.
Славик кивнул, что он задачу понял, и все вышли из квартиры. Встречаться с милиционерами никто из них не хотел. У всех на то были основания. Всю дорогу до отделения милиции они молчали, и каждый обдумывал предстоящий допрос.
Приехали в отделение милиции, прошли к нужному кабинету.
Надя прокручивала в голове возможные вопросы и готовила на них ответы. Беседа с Кирой была в этом смысле хорошей репетицией. У Нади всё складывалось вполне достоверно, и, если Юра её не выдаст, то бояться нечего.
Славик беспокоился. Во-первых, ему требовалось скрыть, что он приезжал на дачу рано утром и обнаружил там мертвую Клавдию Ивановну. А во-вторых, банка с остатками золота до сих пор лежала у него дома, и в случае обыска её найдут и заберут. Об этом начинающий воришка переживал более всего.
Но особенно струсил Вадим. Он и так не отличался стойкостью, а тут и совсем сник, когда его первым позвали для опроса, лишив возможности узнать у товарищей, о чем спрашивают милиционеры. Он потянул носом воздух, и на ватных ногах вошел в кабинет.
– Проходите, присаживайтесь, – оперативник Володя указал Вадиму на стул перед столом.
Нездоровый цвет лица робкого мужчины вызывал у оперативника сочувствие, но стоило Вадиму кашлянуть, и причина его бледности стала понятна. Оперативник нахмурился – ядреный запах перегара ударил ему в нос.
Володя записал его данные и сразу перешел к основному вопросу.
– Вы на даче начальницы общепита когда были?
– Я там не был, – сходу отказался Вадим, но, поняв, что так врать нельзя, тут же поправился, – Мы с Кирой Юрьевной туда вместе приезжали. Розы высаживали, и я выкапывал для них лунки, – отрапортовал он коротко и, не зная, что еще сказать, начал нервно поглаживать колени в ожидании дальнейших расспросов.
Придави его оперативник вопросом: «Сознайтесь, это же Вы убили Клавдию Ивановну?», и Вадим не смог бы увильнуть от ответа, и рассказал всё, что произошло в ту ночь. Но Володя этого не сделал, а буднично перешел к выяснению, кем Вадим приходился умершей, уточнил у него группу крови и особо поинтересовался в какой обуви тот занимался высадкой на даче роз.
Спокойный тон милиционера успокоил Вадима. Его страх перегорел. Так бывает. Сильный страх выдержать долго нельзя, есть предел, когда он «обрывается», и наступает апатия. Она и случилась с Вадимом. Он стих, назвал группу крови, показал такую отметку в паспорте. После рассказал о родственных связях с Кирой и в конце вынул из-под стола ноги и продемонстрировал оперу свои ботинки 46 размера. При снятии отпечатков пальцев он тоже не волновался.
Дольше всех опрашивали Надю. Оперативник еще до её прихода выяснил, что бывший муж Нади недавно вышел на свободу, и она могла с ним в паре пойти на ограбление. А кроме того, у преступника была помощница, и Надя вполне подходила на эту роль.
Ей оперативник задал много разных, порой неожиданных вопросов. Но у Нади были четкие варианты ответов, и она легко с этим справилась.
Тем не менее, закончив опрос, Володя никого не отпустил. Он ждал результатов дактилоскопии.
Больше часа все ожидали решение оперативника, тот ушел к начальнику, не выписав им пропуск на выход из здания УВД. Славик нервничал, поглядывал на часы, ему представлялось что у него на квартире проводят обыск. Вадим потупился в пол и молчал. И только Надя оставалась спокойной. Она не имела отношения к убийству Клавдии Ивановны и краже золота.
– Вы чо как не свои? В ментовке быстро не бывает. У них процедура, – успокаивала товарищей Надя, – Опер доложит начальнику, и только потом подпишет нам пропуск. Следак сам ничего не решает.
Она знала, о чем говорит. С мужем уголовником она приобрела богатый опыт общения с милицейскими следователями. Всё так и происходило. Володя в данный момент заканчивал доклад Ткаченко.
– На стволе ружья «пальцев» опрашиваемых нет. И группа крови у них другая. У раненого бандита она четвертая, а у этих мужчин первая, и у девушки вторая, – Володя положил начальнику на стол заключение криминалиста.
– Ружье – это еще не всё, – начал читать справку эксперта Ткаченко, – Девушка оставила свои «пальчики» в столовой и спальне, а следы от обуви мужчины есть на клумбе. Они это как-то объясняют?
– Я не стал им говорить об этих уликах. Иначе стали бы выкручиваться. Опросил их подробно, что они делали на даче. К убийству они не причастны. За два дня до убийства девушка убирала в доме. Естественно, бралась и за тумбочки, и за кровать в спальне. Она за спинку кровати обеими руками бралась, но чистыми ладонями. А пальцы той, что оторвала лоскут от простыни, были в крови. Отпечатки разные. Эта девушка уборщица ни при чем.
– Уверен? – поднял глаза на опера Ткаченко.
– Да. Сто процентов. А мужчина занимался на даче посадкой роз. Приезжал туда с хозяйкой дачи. Это легко выяснить, врать ему не имеет смысла.
– Я знаю. Отпускай всех, – Ткаченко подписал три пропуска на выход из УВД и подвинул их Володе.
Оперативник ушел, а он, поразмыслив, набрал телефон Киры. Ему не хотелось звонить ей в такой день и говорить о делах, но, с другой стороны, держать Киру в неведении тоже неправильно. Подозревать близких – тяжелое испытание. Можно в момент разрушить с ними отношения и восстановить их уже не получится.
Ткаченко дозвонился, Кира взяла трубку, и он сообщил ей, что никто из опрошенных – ни помощница по дому, ни водители – невиновны в смерти Клавдии Ивановны.
Начальник УВД понял это не только из доклада оперативника, но так ему подсказывала и его милицейская интуиция. Клавдия Ивановна не стала бы наставлять заряженное ружье на тех, с кем была близко знакома.
Более всех покинуть УВД торопился Славик. Ему хотелось, как можно скорее добраться к себе на квартиру и надежно спрятать золото.
– Я домой заеду, – объявил он попутчикам, лихо выруливая на дорогу, – На похороны в светлом нельзя, переодену рубашку.
– А мне туда, может, не обязательно идти? – в сомнении произнес Вадим.
В отличие от начальника УВД он осознал себя полностью виновным в смерти Клавдии Ивановны, и ему было страшно увидеть её мертвой. До прихода в милицию Вадим убеждал себя, что произошел несчастный случай, и он не убивал Клавдию Ивановну. Он её лишь толкнул, а она неудачно упала на бетонное крыльцо. Теперь же, когда он не сказал об этом оперу, получалось что он совершил преступление.
– Как это ты не пойдешь на похороны? Мы со Славкой здесь никто, и то идем, а ты Клавдии Ивановне родственник, – урезонила двоюродного племянника Надя.
Вадим согласился – ему надо пойти. Желая оттянуть время, он попросил Славика заехать и к нему домой. На похороны он наденет черную куртку.
На кладбище приехали в последний момент – на могилу уже укладывали цветы. Людей собралось много, и их опоздание никто не заметил. После переехали в столовую Пищекомбината, где проходили поминки. Кира с мужем держались вместе. Слава сел за стол рядом с Леонидом Семеновичем, а Вадим и Надя – сбоку от Славика.
После первой же рюмки водки Вадим захмелел. Он раскраснелся, размяк, тупо смотрел в тарелку, натыкал из нее что-нибудь вилкой, отправлял в рот.
Странная традиция пить веселящие алкогольные напитки на похоронах сродни кулачным боям в праздник. Непонятно, зачем в день траура «подогревать» себя к радости, а в праздничные гуляния драться. Но традиции не обсуждают, им следуют.
Присутствующие несколько раз произнесли хорошие слова в адрес Клавдии Ивановны, выпили, закусили. Вадим тоже выпивал со всеми, и после очередной рюмки, когда застольные разговоры оживились, он, в отличие от остальных, захлюпал носом, у него задрожал подбородок и по щекам потекли слезы.
– Что это с ним? – Леонид Семенович недовольно толкнул в бок Славика.
– Не знаю, – пожал плечами Славик и перевел вопрос распустившему нюни Вадиму, – Ты чо это при всех? Перестань.
Вадим вздрогнул, моргнул глазами, растер по щекам слезы.
– Еще вчера я её живой видел, а теперь всё..., – сбивчиво произнес он.
– Где видел? Успокойся. Она третий день, как умерла, – цыкнул на него Славик.
Вадим согласно кивнул головой и, немного успокоившись, произнес:
– Да...Так вышло. Третий день уже.
Наблюдавшая за этой сценой Кира напряглась. Поведение Вадима никак не укладывалось в его прежние отношения с Клавдией Ивановной. Общались они мало, теплых отношений между ними она не замечала, а тут он не в меру расчувствовался, говорит о чем-то «так вышло».
– Что вышло, когда? Вадим что-то не договаривает, – возникли в голове у Киры неприятные вопросы.
Они могли перерасти в подозрения, но поминки закончились, присутствующие стали вставать из-за стола, начался шум завершившегося застолья – грохот стульев, неуместные реплики и даже смех. Те, кто близко знал Киру, стали к ней подходить и выражать соболезнования. Она пожимала им руки, кивала в знак благодарности. Её внимание переключилось на этот процесс.
Тем не менее, от нее не ускользнуло, как Надя подошла к Леониду Семеновичу, и они напряженно что-то обсуждали. Стояли они в отдалении, и Кира поняла это по нервным жестам домработницы.
Надя остановила Леонида Семеновича ближе к выходу из зала столовой.
– Дай мне денег, – потребовала она от любовника.
– Что, прямо сейчас? – попытался урезонить её Леонид Семенович.
– Да, прямо сейчас. Вопрос жизни и смерти, – настойчиво произнесла Надя, – Рублей двести – триста.
– Ух ты. А до завтра не потерпишь? Или умирать решила прямо сейчас? – Леонид Семенович попытался перевести просьбу любовницы в шутку.
– Нет. Ну, правда, мне очень надо, – умоляюще посмотрела на несговорчивого мужчину Надя, – У тебя есть, я видела, как ты на кладбище платил за автобусы.
– Вот за что тебя люблю – нет в тебе равнодушия, приглядываешь за мной, –потер лоб Леонид Семенович, вынул кошелек и дал Наде несколько крупных купюр, – Держи двести. Надеюсь завтра увидеть тебя очень живой. И расскажешь, на что пошли мои деньги.
Надя сунула купюры в сумочку и сразу ушла. Эти деньги она хотела выдать Толяну. На них он снимет себе отдельную квартиру, а за пару недель она раздобудет оставшуюся сумму и откупится от него раз и навсегда.
Кира поняла, что муж дал Наде деньги. Она не видела только, сколько он ей выдал, и решила, что Леонид Семенович, как и её покойная мама, выручил девушку несколькими рублями до получки.
– А Надюша не так уж и проста, своего не упустит, – подумала Кира, – Плохо только, что помогают ей у меня за спиной.
Кира и мысли не допускала, что у мужа с Надей могут быть любовные отношения. Мужчина столь высокого положения, советский аристократ, не станет путаться с домработницей.
Аристократ Лёня как раз вернулся к жене, взял её за руку. Проделал он это вполне трогательно – муж выражает супруге сочувствие.
– Я видела, ты дал Наде денег, – проронила Кира.
Сказала она это мягко и без упрека, но Леонид Семенович вздрогнул. Он не на шутку испугался, и уже хотел оправдаться, но Кира продолжила:
– Мама тоже так поступала. Видимо, Наде не хватает. Я добавлю ей 30 рублей.
– Она квартиру снимает, как раз за 30 рублей, – добродушно согласился Леонид Семенович.
Опасность миновала, он расслабился и улыбнулся супруге.
Не будь Лёня ей мужем, чуткая хищница Кира непременно почувствовала бы фальшь в его словах. А так нет. Добросердечный муж по-отечески отнесся к проблемам бедной девушки.
«Бедная» Надя в это время вернулась домой. Хозяйка, у которой она снимала квартиру, встретила её словами сочувствия, но по сути грубым замечанием.
– Надюша, – ласково обратилась к ней хозяйка, – вам с мужем будет неудобно здесь жить. Зачем ютиться в одной комнате, найдите себе другую квартиру. Он у тебя любитель «этого дела», – характерно щелкнула себя по горлу добродетельная женщина, – а мне незачем на это смотреть.
– А он здесь не останется. Я с ним развелась. Он приехал насчет раздела имущества, мы это обсудим, и он сразу уедет, – твердо объявила Надя, – Прямо сегодня. Не волнуйтесь.
– Хотелось бы, – угрюмо процедила хозяйка, – А то он с утра во дворе сидит, курит одну за одной, мимо пройти нельзя – спрашивает про «не пойми, что». Я боюсь.
Хозяйка вернулась в дом, а Надя прошла к своему флигелю. Толян развалился на лавочке у входа.
– Ты чо тут расселся? – презрительно посмотрела на бывшего мужа Надя, – И зачем с хозяйкой заговаривал?
– А я как бы не глухонемой, – Толян щелчком отбросил окурок Беломора, – Она спросила, чем я занимаюсь, я ответил, что пока свободен во всех смыслах. Ей мужик постоянный нужен. Дом большой, и она не мелкая, – хмыкнул он похабно.
– И ты себя в мужики ей предложил, – усмехнулась Надя.
 – А что? Мне, кстати, баба тоже нужна, – Толян попытался ухватить бывшую супругу за руку.
– Слышь, я тебе не баба, – отдернула руку Надя, – Встаешь и валишь отсюда. Дам тебе двести рэ, остальные через две недели. Но тебя здесь нет.
– Двести мало, – вытянул губы Толян, – Надо добавить.
– Ага, разогналась. Хозяйка щас ментов вызовет, они тебе и добавят.
– Двести пятьдесят. И у тебя две недели, – Толян выжидающе посмотрел на бывшую супругу.
Надя выдала ему те двести рублей, что взяла у Леонида Семеновича, и добавила пятьдесят своих.
– Ну, вот. А говорила, не можешь, – поднявшись с лавочки, Толян сунул купюры в карман куртки, – Я пока в Туапсе махну.
Надя дождалась пока бывший муженек вышел за калитку дома, зашла в свою комнату, присела на край кровати и заплакала. Ей стало обидно и больно за себя.
– Нет. Дудки им всем, – вытерла она слезы, – Посмотрим, чей верх будет.
Под всеми она понимала Киру и её семейство. Будто они и есть причина её бед. На самом же деле никто из них не сделал Наде ничего плохого. Леонид Семенович и Кира снабжали её продуктами и деньгами, а влюбленный Юра готов был сделать всё, что она скажет.
Рой беспочвенных обид пронесся у Нади в голове, и сформировались они в одну главную мысль: «мне нужны деньги».
– Лёня не даст, он, как и все, зависит от Киры, – рассуждая, у кого можно взять полторы тысячи рублей, пожалела она любовника, – Юра – вообще, не вариант: у отца полтинник выпрашивал поехать в Краснодар. А вот Виталий… Наркоман, если его прижмет, за дозу мать родную продаст. Сворует у нее её золотые цацки и отнесет скупщику.
Идея продать Виталию его же наркотики представлялась наиболее реальной, надо только порошок превратить в жидкость для шприца и сказать, что она берет морфий в больнице у своей подруги.
Надя взяла пакетик с героином и поехала в городскую больницу, где по приезду в Сочи она несколько месяцев работала санитаркой. Там она рассчитывала получить консультацию опытной медсестры Валентины Петровны. Та работала в больнице больше двадцати лет и брала разного рода халтуры – делала пациентам уколы на дому. Не гнушалась она колоть и ворованный морфий раковым больным. Наркотик не помогал справиться с болезнью, но уменьшал страдания в последние недели жизни. Рассказывала Петровна об этом открыто. Медработник считала, что помогает людям, и стесняться тут нечего.
Добродетельная болтушка любила выведать и чужие секреты, а потом по секрету их всем рассказывать. Вот и Надю сплетница встретила приветливо, усадила в в своем кабинетике, напоила чаем.
– Зря ты, Надюша, ушла из больницы. Еще бы годик, и стала медсестрой, – начала она задушевную беседу.
– Платят здесь мало. Только за квартиру отдать и на еду, – посетовала Надя, – Вы старшая медсестра. У Вас подработка есть, а мне без опыта такое не предложат.
– Предложат. Еще как предложат. Знаешь, сколько у нас отказников в больнице лежат? На дому просят то укольчики поделать, то капельницы. Лекарств нужных у нас тоже не хватает. Только по блату, через завотделением, – хитро подмигнула Валентина Петровна, – Еще бы и на этом имела. Он на тебя сразу глаз положил.
Разговор сразу вошёл в нужное русло, и Наде не пришлось искать подход к бывшей коллеге.
– Мне как раз вариант с уколами предложили, – достала она из сумочки пакетик с героином, – Попросили вот это колоть, а я не знаю, как раствор приготовить.
Петровна взяла порошок на кончик пальца, лизнула и сразу выдала заключение:
– Спрячь, от греха подальше. Это суррогатный опий. Не заводской. Приготовить не сложно, но сама понимаешь…
– Я знаю. Мне об этом родичи пациента сказали. Они только такой смогли достать, – соврала Надя, – Там у их деда рак желудка, умирает, боли жуткие, а морфий ему не назначают. Мне 60 рублей за 20 уколов вперед заплатили.
– По три за укол? И ты согласилась? – поморщилась старшая медсестра, – Такая работа минимум в два раза больше стоит, а как раствор сделать, я расскажу. Плевое дело.
Валентина Петровна в подробностях объяснила Наде технологию подготовки наркотика для заправки в шприц. Предупредила о дозировке. По её оценке, героина в пакетике должно хватить на пять доз.
Бывшие коллеги поболтали еще минут пятнадцать на разные темы, и Надя, на всякий случай, взяла у Валентины Петровны десяток пузырёчков от использованных лекарств (они валялись в мусорной корзинке). А потом она, как бы невзначай, поинтересовалась стоимостью дозы морфия на черном рынке. Досужая Петровна знала и это. Цены оказались высокими, и у Нади появилась реальная возможность «срубить» за героин достаточно денег и откупиться от бывшего мужа.
А у Жанны в данный момент не было ни денег, ни определенных возможностей их заработать. Более того, бабуля, у которой она жила, недвусмысленно намекнула ей  на это. Жанна достала из холодильника два яйца и хотела пожарить себе на ужин яичницу, но бабушка сказала ей, что так много есть не стоит. Яйца вредны для здоровья и стоят недешево.
Жанна всё-таки приготовила себе «вредную», но полноценную яичницу, и, более того, под неодобрительные взгляды бабушки съела еще и бутерброд с толстым слоем масла.
– Я рассчитаюсь за еду, и за квартиру отдам свою половину. Могу даже полностью за нее платить, – встав из-за стола, кивнула она бабуле.
Решение, где достать деньги, пришло девушке по большей части от досады и злости. Жанна надела прикид проститутки – яркую кофточку и короткую юбку, а в пакет положила туфли на высоченных шпильках. Переобуется она уже в ресторане. Там же, в дамской комнате, доведет макияж до нужной кондиции. А сейчас она лишь немного подкрасила губы, подвела черным карандашиком глаза и наложила чуточку туши на ресницы.
Большего красавице Жанне для придания очарования и не требовалось, а для демонстрации себя в качестве «девушки за деньги» она взяла с собой яркую помаду, тени для век и блёстки.
Накинув неброский плащ, Жанна вышла из дому и направилась в валютный бар по соседству с гостиницей Интурист.
Арам тоже остался без средств и в этот вечер решил попросить денег в долг у дяди Самвела. Он отправился в его швейный цех и стоял у стойки валютного бара, дожидаясь пока бармен созвонится с Самвелом. Здесь они с Жанной и встретились. Она только вошла, сдала в гардероб плащ и направилась в дамскую комнату. Увидев её, Арам отвернулся от стойки бара.
– Привет, – с подозрением посмотрел он на Жанну, – Ты это зачем тут?
– Музыку послушать, – красотка кокетливо блеснула глазами на Арама, от чего он стушевался.
– Ты как на.., на «работу» оделась, – запинаясь, сделал он ударение на слове «работа».
– Ну да. А как иначе, – насмешливо произнесла Жанна, – У нас кто не работает, не ест.
Её слова шокировали влюбленного паренька, но ответить ей он не успел, бармен закончил разговор по телефону, положил трубку и сообщил Араму итог разговора:
– Самвела сейчас нет. Будет только завтра.
– Тогда..., – задумался Арам, – Может, ты за него решишь? Мне у дяди Самвела денег надо взять. Сто рублей... А ты меня знаешь.
Бармен с прищуром посмотрел на Арама, но не отказал ему.
– Не вопрос, – открыл он сейф, отсчитал купюры, – Семьдесят. Мы только открылись. Полчасика подожди, и будут остальные. Валюты полно, она за неделю собирается, а рублей нет. Их сдаем каждый день.
– Я подожду, – Арам забрал у бармена деньги, и тут же обратился к Жанне, – Давай вместе музыка послушаем. Я за всё плачу.
Жанна усмехнулась, и они с Арамом прошли в зал, где она села за столик, а он спохватился, что не взял ничего выпить, и отправился к барной стойке за напитками.
Вернулся Арам с двумя стаканами коктейлей и шоколадкой. И пока его не было пару минут, за столик к Жанне подсел лысоватый мужчина, лет пятидесяти. Держался он по-хозяйски развязно, разложил ладони на столе и, вставляя английские слова, что-то объяснял Жанне на ломаном русском. При появлении Арама мужчина нелепо улыбнулся, сказал «сори» и удалился.
– Он зачем приходил? – поставил коктейли на стол Арам, – Чмо нерусский, – выразил Арам свое отношение к иностранцу, присаживаясь на стул.
– Ты сильно русский, – хитро улыбнулась Жанна, – А он турок, в гостиницу приглашал, тридцать рублей сходу предложил.
Кокетка явно заводила Арама, ерничала, подшучивала над ним, но гордый кавказец этого не понимал. Он обиделся.
– И что, ты бы с этим лысым турком согласилась...? – начал от возмущения моргать он глазами.
– За тридцатку точно нет, – продолжая поддевать Арама, цокнула языком Жанна, но, поняв, что уже переборщила, изменила тон и мягко произнесла, – Ну ты чо вздыбился? Я ни с кем не стану... Это ж просто. В бокал три «колеса» – показала она Араму пачку таблеток в своей сумочке, – Турок он или китаец – без разницы, пара минут и захрапел, а я с денежкой ушла.
– Правда так? – посмотрел в глаза ловкой обманщице Арам.
– Ну, а как? Мы же вместе работали. Забыл? Я что проститутка с пузанами ложиться? – Жанна брезгливо поморщилась.
– Я помню. Ты не такая. Ты ни с кем, – посветлело у Арама лицо.
– У меня сейчас просто ваще по нулям. На еду нет, – подняла пустые ладони Жанна, – Думала у Крокодила попросить, тока он дома раненый, а мамаша у него злая.
От упоминания Жанной о её другане Крокодиле Арам возбудился и, едва сдерживая нервный порыв, судорожно отпил из стакана коктейль.
После пары глотков он успокоился и вынул из кармана несколько червонцев.
– У Крокодила просить не надо. Вот, возьми, – передал он десятки Жанне, – Я и за гостиницу могу заплатить, и завтра еще будут деньги, – вопросительно посмотрел он кокетке в глаза.
– За какую гостиницу? – изобразила удивление Жанна, – У вас до свадьбы нельзя. Жигуль мне купишь – мы поженимся, и тогда... Ты обещал.
Она разыгрывала Арама, но он этого уже не понимал. Хорошая девушка Жанна соглашается выйти за него, и только это имело значение.
Пока Арам пил с предметом своей любви коктейли в валютном баре, его дядя Самвел подъехал с Ашотом к зданию Сочинского Горисполкома.
– Поговори с этим Бобарыкой-Мамарыкой, – вручил он Ашоту бутылку дорогого коньяка в картонной упаковке, – В коробку, как ты и сказал, мы чуть денег для затравки положили. Всё вместе, как подарок от нас будет.
– Я по обстановке решу, как это сказать, – Ашот взял коньяк, опустил в пакет, вышел из машины и зашагал по ступеням ко входу Горисполкома.
С Бобарыкой он созвонился еще в обед, и они договорились о встрече после работы. Секретарь ждала его прихода, и скучала без дела, рассматривая маникюр на своих ноготках.
При появлении Ашота она встрепенулась. Он вошел тихо, представился просто по имени.
– Да-да, проходите. Василий Янович примет Вас, – весело защебетала секретарь, и тут же, не обращая внимания на посетителя, стала переобуваться в полусапожки. Свои модельные туфли она при этом поочередно укладывала в ящик стола.
Наблюдая за её поспешными движениями, Ашот улыбнулся и открыл дверь кабинета. Там никого не было. Ашот постоял, огляделся и хотел присесть за общий стол, когда открылась потайная дверь и на её пороге появился Бобарыка.
– Заходи, – пригласил он кивком гостя.
Ашот подошел, они обменялись рукопожатиями, и градоначальник провел Ашота в меблированную комнату отдыха.
– Устаю за день от кабинета. А тут спокойно, – прикрыл дверь Бобарыка.
– Да..., – протянул Ашот, – в этих кабинетах сидишь, как модель на подиуме. Галстук сползла, и то надо поправить.
– Верно-верно, – легонько рассмеялся Бобарыка, снял пиджак и как раз ослабил галстук.
С Ашотом они расположились в креслах за низеньким столиком, и кавказец сразу выставил пакет с коньяком на стол.
– Это Вам от меня и наших друзей. У нас так принято. Без подарка в гости нельзя.
– И что там? – настороженно показал пальцем на пакет Бобарыка.
– Так. Напиток наш местный для хорошего настроения, – поднял ладонь Ашот.
– А... Ну, напиток можно, – предисполкома вынул из пакета фирменную коробку, стал её рассматривать, – Наири, – прочел он название коньяка.
– Да, это такой хороший имя армянский. Выдержка 20 лет, – похвалил подарок Ашот.
– Хороший будем пробовать, – Бобарыка потянул бутылку из коробки, и засунутые в нее сторублевки, провалились до самого дна.
Предисполкома мельком глянул на деньги, и сделал вид, что не заметил их.
– Упаковка у ваших коньяков тоже достойная, – убрал он «пустую» коробку в буфет, а из него выставил на стол пару небольших стаканов тонкого стекла.
Ашоту понравилось, как градоначальник поступил с коньячной упаковкой – взаимопонимание налаживалось. Он успел открыть бутылку, и Бобарыка плеснул коньяка в стаканы на три четверти.
– Вы щедро наливаете. От души, – Ашот поднял стакан посмотрел на свет.
– А как иначе? В Книге что написано: «Не оскудеет рука дающего», – взял свой стакан Бобарыка, – если отдает она не свое, – сделал он от себя шутливое уточнение слов священного писания.
Этот момент они с Ашотом закрепили легким касанием бокалов, отпили из них, и улыбнулись ироничной шутке градоначальника.
Ашоту стало понятно: Бобарыка хитер и меркантилен даже в мелочах. С ним можно решать дела, но не открыто, а подспудно. Он хорошо понимает намеки, и обсуждать с ним всё надо именно так.
Теперь Ашот настроился на такой способ общения. Бобарыка как раз перешел к деловой части.
– Мы с вами хотели поговорить о вашем брате и танцах девушек в его баре. Первое важно, а второе пока отложим. Через неделю Генсек к нам на лечение приезжает, будет не до того.
– Да, конечно, с Тиграном неправильно получилось. Главное – это исправить, – согласился Ашот, – А разрешения не только по эротическим танцам нужны, там еще и другие требуются. В летний сезон торговля только на пляжах и в парках хорошо идет. Без бумаг её нельзя делать, а иначе нет оборота.
– Я посмотрю, как это решали до меня в прошлый период. Торговля – двигатель экономики, она не должны глохнуть, – изобретательно обосновал важность торговой деятельности Бобарыка, – Генсек уедет, и займемся.
– Так мне когда подойти? – уточнил Ашот.
– Давайте, через две недели. Как раз продумаете, что там можно улучшить в плане доходов. И о людях не забывайте, премиальные и прочее. Работа на солнце, есть риски для здоровья, – Бобарыка сделал ударение на последних фразах, намекая Ашоту, что он рассчитывает на увеличение своих личных доходов.
Ашот кивнул головой – он предисполкома понял. Бобарыка тоже понял, что донес свою мысль, и они с Ашотом закрепили это, пригубив по глоточку коньяка.
– А теперь о главном, – поставил стакан на столик Бобарыка, – о вашем брате. Я немного в курсе. Делом занимает Московский КГБ, и понятно, что их уровень это много выше, – поднял он в верх указательный палец, – Сами понимаете, кто их может интересовать.
– Да, понимаю, – развел руками Ашот.
Он сообразил, что Бобарыка намекает на Киру, и этому обрадовался, но внешне свою радость не проявил.
– Вот и хорошо, что понимаете, – продолжил Бобарыка, – А то у нас многие запомнили – незаменимых нет, и при этом забывают, что кадры решают всё. Вас вот, ценного специалиста, уволили.
– Я сам ушел, – поправил градоначальника Ашот.
– Возможно. Моя жена Оксана тоже сама ушла в связи с переездом. Заведовала большим магазином. Не хотели отпускать. Хорошо, что у нас всюду свобода. А еще равенство и братство. Только равенство у нас порой делают – раз, и нет головы, – Бобарыка провел ладонью параллельно столу, как что-то отсекают.
Теперь Ашот не понял, чью голову имеет в виду градоначальник – то ли самого Ашота, то ли Киры или Тиграна. Он поднял глаза, и Бобарыка пояснил:
– Это я не просто так вам сказал. Тиграну не стоит «брать высокую планку». Не его это уровень. Есть те, кто по должности повыше. Тем более, вы говорили, у него сердце больное.
– Да, сердечко у Тиграна пошаливал. В больнице лечили, – посетовал Ашот.
– С этим шутить нельзя, – положил ладони на стол Бобарыка, – Пусть адвокат сделает о его болезни заявление, попросит смягчить режим содержания, предоставит медсправку. А я поговорю в следствии. Надеюсь, они не станут препятствовать и назначат обследование. В больницу вашего брата положат, а там уже медкомиссия определит. Могут под домашний арест перевести.
– Арест, канешна, не совсем хорошо, – вздохнул Ашот, – Но, дома и стены помогают. Вам спасибо, адвокат всё сделает, – поблагодарил он градоначальника.
– Дерзайте, – Бобарыка поднял стакан коньяка и залпом опустошил.
Из всех пороков пьянство для градоначальника не было исключением. Пожалуй, он бы давно спился, но в борьбе его пороков побеждал карьеризм.
Ашот вышел от предисполкома с убеждением «держать ухо востро». Вести с Бобарыкой дела можно, но не «зарываться». Тот почти открыто сказал о своих связях с КГБ.
– У этого лиса тонкий нюх, – рассудил Ашот, – Сразу вычислил меня как своего союзника в «бодании» с Кирой, и для этого взялся помочь с Тиграном. А зачем ему это надо, я выясню. Если хочет свою жену на место Киры, то и отлично. При этой «курице» вернусь в общепит и смогу рулить там без ограничений.
От столь хорошей перспективы Ашот взбодрился, сел в машину и поехал в бар на партию покера.
***
Приезд в Сочи Генерального Секретаря Брежнева – руководителя необъятного Союза Социалистических Республик – ставил «с головы на ноги» и «с ног на голову» (в зависимости от того, в каком положении они находились) все городские службы. За оставшуюся неделю проводились совещания руководителей всех рангов, проверки и инспекции: что-то красили, что-то убирали или наоборот добавляли.
Стареющий Генсек даже представить себе не мог, какую «волну» деятельности спровоцировал его заурядный приезд принять оздоровительные ванны в Мацесте. Ему все эти хлопоты сочинцев не требовались совсем. Ему уже мало что требовалось. Слабеющей рукой он еще держался за «штурвал корабля» под названием СССР, но повернуть его не мог. Страна несколько лет вела лишенную всякого смысла войну в Афганистане. Она то ли кого-то там защищала, то ли кого-то побеждала.
Войну следовало бы прекратить. Она приносила только несчастья и проблемы, но руководители страны о ней забыли. Возможно от того, что её не называли войной, а называли братской помощью – приятное на слух определение. Ведение войны на чужой территории – злодейство, и это плохо, а помощь – это хорошо. Такая вот подмена понятий. Обман и самообман одновременно. И кроме того, в войне ведь нельзя победить. Слабый войну проиграет потому, что он слабый, а сильный воюет до тех пор, пока не ослабеет. Это такой же закон природы, как и закон всемирного тяготения. Брошенный камень непременно упадет.
Слабые страны войн не начинают, а сильные, начав, не останавливаются. На эти «грабли» наступил и Наполеон, и русский царь Николай, и Гитлер, и многие другие. Как уж старался Чингиз Хан, а где ныне Монголия? Закон этого жанра известен – в начале успех, захват чужих городов, а после крах, разгром и распад через ужас гражданских войн и революций.
Всякий раз, затевая авантюру, надо думать не о том, как будет хорошо, если она получится, а о том, как будет плохо, когда она провалится. Безумцы половину усилий тратят на создание проблемы, в затем вторую половину на её устранение.
У Ашота в его авантюре с черной икрой этот круг почти сошелся. Адвокат Белкин умело составил жалобу, приложил к нему справку о болезни Тиграна. В следствии покривились, но, по всей видимости, сработал звонок от Бобырики, и в конце недели Тиграна перевели из следственного изолятора в больницу для обследования.
Перед этим Тигран три дня жаловался на боли в груди, почти не ел, закрывал глаза и тяжело дышал. Он реально ослабел, у него понизилось кровяное давление.
В больнице Тиграна осмотрел дежурный врач и назначил внутривенно глюкозу для поддержания сердечной мышцы.
Ашот тут же пришел в кабинет главврача Шульмана. Тот пил чай с баранками. Подстаканник Яков Давыдович держал согнутым пальцем за дужку. У бывшего фронтовика на правой ладони этот палец остался «один за всех».
Диалог с доктором у Ашота не заладился с первой секунды. Главврач поднял на него усталые глаза, недовольно кашлянул.
– Молодой человек, – остановил он Ашота, – Вас не учили не входить в служебные комнаты без приглашения?
Ашот замялся. Ответить на замечание требовалось не просто уважительно, а и с осознанием своей ошибки.
– Я насчет брата. Тигран, его вот только привезли. Сильно больной, сердце, – перечислил он трудные обстоятельства в свое оправдание.
– Который из тюрьмы? – продолжил кусать бублик главврач.
– Ну какой из тюрьмы, только следствие, – Ашот подошел к столу и сел на стул напротив доктора
– И что Вы хотели?, – вздохнул главврвч, дав возможность посетителю изложить свою просьбу.
 – Его там спрашивают разное, неприятные вопросы, а у него сердце. Ему назад нельзя, – Ашот потянул из кармана пиджака завернутую в бумагу пачку денег, но, встретив колючий взгляд фронтовика, вернул её обратно.
– У нас бесплатная медицина, – сухо пояснил прыткому посетителю главврач, – Сейчас проведем вашему брату курс поддерживающей терапии. Три дня, и сделаем углубленное кардио-обследование. Первичный осмотр ничего критичного не показал.
– Вай!.. Как не критично? – эмоционально поднял руки Ашот, – Он бледный совсем, больной. Ему питание домашний надо.
– Питание да, можно усилить. Вы ему фрукты принесите, изюм хорошо. Любые сухофрукты. У нас этого нет, – спокойно объяснил доктор, – А сейчас не смею задерживать, у меня перерыв.
Договориться с главврачом у Ашота не получилось, и ему ничего не оставалось как встать и уйти. В коридоре его поджидал адвокат Белкин. Они отошли к окну.
– Нехороший этот врач, – в сердцах проронил Ашот, – Клятву Гиппократа давал, а больному человеку помогать не хочет. Бесплатный, говорит, у нас медицина. А где он такой видел? Везде надо деньги дать, хоть сестричке, хоть профессору анатомии. У них зарплата маленький. Все берут.
– А он не взял? – усмехнулся Белкин.
– Даже разговаривать не захотел, – расстроенно перевел взгляд в оконное стекло Ашот.
– Зря ты к нему сам пошел. Все берут, да не у всех. С главврачом муж Киры накоротке. Через него можно попробовать.
– Через Лёню? – в сомнении переспросил адвоката Ашот.
– А что? Спроси. Не будет железобетонного медзаключения о плохом здоровье, Тиграна в камеру вернут.
Ашот тяжело вздохнул. Звонить Леониду Семеновичу ему не хотелось совсем. Зная замашки партийного функционера – много говорить и ничего не делать – тот вряд ли мог в чем-то помочь. Но в данный момент других вариантов не было, и Ашот решил использовать этот шанс.
Позвонил он Леониду Семеновичу прямо из больницы. Тот оказался дома и сразу ответил.
– Лёня джан, приветствую! – бодро произнес Ашот, – Поговорить с тобой хочу. Дело не сложный, только срочный. Где можно встретиться?
– Приезжай. Я дома.
– У тебя не подходит. Сам понимаешь, Кира, то, да сё. Не хотелось бы, – замялся Ашот.
– А её нет, – рассмеялся Лёня, – К нам Генсек вчера прибыл. Я встретил и, считай, «отстрелялся», а Кира на стрёме. С ним еще двадцать оглоедов прикатили, и всех надо кормить. Её до ночи не будет.
– Так подходит. Я щас приеду, – облегченно согласился Ашот.
Спустя полчаса он позвонил в квартиру Леонида Семеновича. Дверь открыла Надя. Она пришла незадолго до Ашота, и тоже с просьбой к хозяину дома. В отличие от Ашота ей срочно потребовались деньги. Предложить морфий Виталию у нее пока не получалось. Она приметила странности в его поведении и временами необычно расширенные зрачки глаз, но болезненная «ломка» у Виталия не проявилась, а значит героин у него еще оставался.
Прошлой ночью к Наде снова заявился Толян. Он грубо ругался, обвинял Надю, в обмане. Туапсинские «балерины» совсем не дешевые, он вернулся «пустой», и теперь либо Надя даст ему в три раза больше денег, либо он остается жить у нее.
Требование бывшего мужа выдать ему сразу шестьсот рублей Надя выполнять не собиралась. Сбив оскомину вольной жизни, он вполне удовлетворится половиной, и может исчезнуть до следующего раза на месяц. Но и эти триста рублей взять ей было не у кого, и она пришла к любовнику. Деньги у него она решила попросить в долг на лечение мамы, и лучшим местом изложить такую просьбу была бы постель.
Надя пришла без звонка. Она знала, что Киры не будет дома, и начала ластиться к Леониду. Главное было его «завести», потом поехать в гостиницу, и уже там всё объяснить и попросить у любовника денег до начала «главного действия». Женщине трудно отказать в такой ситуации. Добрые дела значительно легче совершают в порыве чувств и желаний.
Появление Ашота оказалось совсем некстати. Леонид Семенович послал Надю открыть ему дверь. Озадаченный вид Ашота не предвещал ничего хорошего. Он пришел с какой-то проблемой, и это могло сломать все Надины планы.
Мужчины уединились в кабинете. Разговаривали они тихо, Надя слышала лишь отдельные слова. Речь шла о больнице, Тигране, главвраче и каком-то медицинском заключении. Она подошла ближе к двери.
Леонид Семенович отказывался помочь Ашоту.
– Нет, Ашот, в этом я тебе не помощник. Договориться с Яков Давыдовичем не получится. Если он понял, что ты принес ему взятку, то жди самого пристрастного обследования. Он уже решил, что Тигран симулянт, и лично всё проверит. Старый большевик, никому не доверяет.
– Вах, и что делать? – простонал Ашот.
– Не знаю. Тигран твой брат. Или ты за себя боишься? – подтрунил Ашота Леонид Семенович.
– Я что? Мы все тут боимся, – процедил Ашот, – Ментам без разницы я или Тигран. Они на жену твою выйти хотят. Это и зайцу понятно. Иначе б Тиграна на нары, и дело закрыто.
Леонид Семенович долго не отвечал. Надя поняла – он испугался перспективы ареста жены и обдумывает, что предпринять. Это только на словах жена ему осточертела. На самом деле все обстояло иначе. Леониду Семеновичу в прошлый день рождения один из гостей пожелал всех благ, а он кивнул на Киру и выдал: «А у меня все блага есть. Бог позаботился – такую жену послал».
И хотя он сказал об этом как бы в шутку, и все рассмеялись, но его шутка отражала истинное положение дел. Источником благополучия Леонида Семеновича была исключительно его жена Кира. Потерять её означало лишиться сытой, беззаботной жизни. Вот и сейчас он напряженно размышлял, как этого не допустить, и потом предложил Ашоту весьма рискованный вариант:
– Пусть Тигран таблетки какие-то примет перед обследованием. Наверняка есть такие. ЭКГ покажет не те ритмы, что и требовалось доказать.
– «Левые» таблетки он пить не станет. Запугали его гебешники, боится всего. Поймают на этом деле, и «труба», – уныло произнес Ашот, – Я ему обещал через главврача все вопросы закрыть. А теперь что скажу?
– А зачем ему говорить? Ашот, я тебя не узнаю, – ехидно усмехнулся Леонид, – В больнице с сестричкой договорись. Доктор прописал, она принесла.
– Не уверен.., – Ашот надолго замолчал и потом продолжил, – Доктор сказал, три дня глюкозу прокапают, потом кардиограмма. Тигран тоже так знает. Спросит у него про таблетки, и «погорели».
– Значит, надо без таблеток, что-то вместо глюкозы ему покапать. Ты же готов нормально заплатить?
– Я тысячу дам. Тока в больнице у меня никого. С кем договариваться за такое дело? – уныло проронил Ащот, – Может, у тебя кто есть?
– Ну что ты опять на меня это вешаешь? Я по больницам не хожу, – вздохнул Леонид Семенович, – У Нади спроси. Она там всех «собак» знает.
Переговоры окончились. Из кабинета донесся звук передвигающихся кресел. Надя отбежала от двери, прошла через гостиную на кухню, поставила кастрюлю в мойку и открыла кран с водой.
Вошел Ашот.
– Надюша, как ни приду, а ты всё трудишься, и… при этом хорошеешь, – сделал он девушке витиеватый комплимент, – Как везде успеваешь?
– А я берусь только за то, что у меня получается, – закрыв воду, Надя отставила кастрюлю.
– Молодец. Правильно. Я тоже такой. Мне сейчас надо Тиграна подлечить. Ты в больнице знаешь кого? Я там к главврачу зашел, имя у него хороший Яша – Яков Давыдович, а он даже говорить не захотел.
– Он не Яша, и не Давыдович. Он Ящер Удавидович, – рассмеялась Надя, – Никто из наших его по-другому не называет. Еще тот сквалыга. Я там полгода проработала. Только причем здесь больница, Тигран же в тюрьме?
– Был... А сейчас у него сердце заболел, перевели в больницу. Его лечить надо, а этот Удовидович не хочет, – покривился Ашот.
– Почему не хочет?
– У него раз человек под следствием, то уже преступник. Ничего не назначил, только глюкозу, поправить кардиограмму, – развел руками Ашот, – Она, может, и станет нормальной для медкомиссии, а сердце у Тиграна больной останется. Хочу насчет этого договориться. Я хорошо заплачу.
– Если насчет медицинского заключения, то договориться не выйдет. Главврач подписывает. А если как-то кардиограмму лекарствами «сбить», могу спросить, – Надя твердо посмотрела в глаза Ашоту, ожидая от него ответа.
На самом деле она понятия не имела, какими препаратами можно «сбить» кардиограмму, но она подслушала, что Ашот готов заплатить за это тысячу рублей, и уже мысленно получила эти огромные деньги. Рублей сто из них она даст бедовой медсестре Петровне, и та всё что надо проделает, а остальные оставит себе.
Ашот с ответом медлил, очень уж все шло как «по нотам», и это настораживало.
– Ну, так мне спрашивать или нет? – подстегнула его Надя.
– Спроси, – решился он наконец, – Пусть «собьют» кардиограмму. Я пятьсот рублей заплачу, – огорошил он Надю снижением оплаты вдвое.
Торговаться в данный момент было неправильно, и Надя пообещала поговорить в больнице с надежной медсестрой.
Леониду она сказала о неотложных делах дома, быстро собралась и поехала в больницу к Валентине Петровне.
Кира в это время вышла из кабинета председателя горисполкома. Закончилось совещание с городскими службами по случаю приезда Генсека Брежнева. Перед этим Кира успела поговорить с куратором Краснодарского обкома, и тот обнадежил её. Брежнев всем доволен, Секретарь обкома снова в фаворе, и скоро весь КГБ-шный произвол закончится. Экономические преступления передадут в МВД. Этот вопрос решен окончательно.
Кира поблагодарила куратора, быстро попрощалась и направилась к выходу из фойе. Там она увидела Ткаченко. Имело смысл с ним встретиться тоже. Начальник УВД мог рассказать свои новости на этот счет.
Ткаченко заметил Киру и подождал её.
– Здравствуйте, уважаемая Кира Юрьевна, – галантно поздоровался с ней главный милиционер, – Вас-то зачем дергают? Мы, понятно, по 16 часов работаем, – вздохнул он, – Ох, рано встает охрана!
– Мы тоже не спим. А сюда приглашают со всеми повидаться, посплетничать, – Кира взяла Николая Сергеевича под руку, – Поговаривают, к вам теперь переходят экономические дела.
– Это злые языки болтают. Ничего не переводят, поденщиками нас определили – дела подчищать. Сейчас подключили к делам о продажах в Грузию новых машин через таксопарк как списанных, и ваше дело с икрой в селедочных банках. Вчера совместное совещание проводили, а сегодня Тиграна в больницу положили.
– Вот как? – ободрилась Кира, – Это уже послабление.
– Не думаю. Скорее, обычная игра. Знаете такую – «Кошки-мышки». Отпускают, потом хватают. Нервную систему расшатывают. Я слушал записи его допросов. Скажу прямо, если Тигран на Вас напишет,  как его к этому склоняют: Вы, мол, ему поручили взять эти банки с икрой в «Океане», то статья там людоедская – расстрельная... Извините, не хотел Вас пугать, но Вы первая этот разговор начали.
– А вас тогда зачем подключают? – насторожилась Кира.
– Хотят чужими руками «каштаны из костра доставать». Генсеку пять заявлений на Комитетчиков поступили – лютуют, устроили необоснованные репрессии. А так они на МВД пальцем покажут.
– Ну, вы-то разберётесь? Кто-то же должен остановить этот беспредел? – с долей возмущения и надежды произнесла Кира.
– Кира Юрьевна, дорогая, в чем разберемся? По всем делам есть состав преступления. Вопрос, на кого их повесить. Мы только материал соберем, а выводы уже сделают в Комитете. Уверен: ни директор таксопарка к списанию новых «Волг» не имеет отношения, ни Вы к этим банкам. Все сделали рядовые сотрудники. Директору таксопарка, при его то доходах, зачем в этом мараться?, – Ткаченко остановился и повернулся лицом к Кире, дав ей понять, что и её доходы не меньше, чем у директора таксопарка.
– И всё-таки. Положение стало лучше или нет? – твердо спросила милиционера Кира.
– Конечно, лучше, – уверенно произнес Ткаченко, но сразу и напомнил, – Но Вы не должны расслабляться. Пусть ваши адвокаты непременно добьются для Тиграна смягчения условий содержания. Хороший вариант – домашний арест. «Кошки-мышки» опасная вещь. Человек в постоянном напряжении может под диктовку на кого угодно написать.
Кира поблагодарила Ткаченко, как она выразилась, за интересную беседу, и они расстались. Для себя она вынесла, что «камень сдвинулся с места». Так она говорила, если ей удавалось что-то трудное.
Самвелу тоже удалось решить весьма непростую проблему. И помог ему в этом его племянник Арам. Сейчас они сидели в подпольном цеху Самвела, и тот выдал Араму пятьсот рублей честно заработанных денег.
Неделю назад Арам, после посещения с Жанной бара, пришел к дяде. Самвел сверял что-то в своих записях, и поднял на племянника усталые глаза.
– Я вечера у бармена сто рублей взял. Надо вернуть, а у меня сейчас нет. Вы мне сегодня одолжите, а я чуть позже отдам, – спокойно объяснил Арам,
В первый момент Самвел не отреагировал на просьбу племянника. Он всё еще был погружен в свои подсчеты. Но основная причина была не в этом. Арам высказал проблему так, будто это не просьба, а какой-то их с дядей взаимовыгодный договор.
– Сто рублей? – прищурил глаза Самвел, соображая, о чем идет речь.
– Да, сто. Или немного больше. Я в долг беру, – еще раз пояснил Арам, зачем ему деньги.
Теперь дядя понял, о чем идет речь. Он вздохнул, легонько постучал пальцами по столу, размышляя, как поступить.
– Сотню я тебе, конечно, дам. Но это неправильно, – развел он руками, – Надо самому зарабатывать. Мы тут все трудимся, а не из воздуха деньги берем. Сейчас совсем тяжело. Я же тебе говорил.
– Я знаю. Могу в вашей швейке в счет долга поработать, – также беззвучно, как и просил деньги, предложил Арам.
Спокойный тон племянника начал раздражать Самвела.
– Кем поработать? – в сердцах выпалил он, – У меня ткань заканчивается. Денег нет купить. Зина, закройщица, если уйдет, всё. Где такую найду? У нее отход на лоскуты пять процентов, а на фабрике – до сорока.
– Ну, значит, на фабрике можно ткань взять. У них все равно почти половина в отходы идет, – высказал малопонятное предложение Арам, – Могу поговорить. У меня друг в Армавире на швейной фабрике. Уже начальник цеха стал. Там много наших из Армении.
– Я знаю, – потер макушку Самвел, – Нашим тоже деньги надо платить. За просто так кто ткань даст?
– Почему «за так»? – начал объяснять свою идею Арам, – Мы им купальники отвезем, а они нам за них ткань в два раза больше. Ткань под наши купальники спишут, а зарплату на своих оформят, как вроде шили. Директор на фабрике армянин. Мы немного в прибыли будем, и он тоже.
На первый взгляд предложение Арама казалось абсурдным, но не лишенным смысла. Самвел согласился послать его в Армавир показать купальники и поговорить о возможности «левой» сделки.
Арам обернулся за день. Он сумел договориться с директором Армавирской фабрики на обмен двух тысяч купальников. За них ему давали ткань на изготовление трех с половиной тысяч такой же продукции. Так выходило по расчетам закройщицы Зины.
Купальники отвезли в Армавир, обратно привезли ткань. Прибыль от этого ожидалась небольшая – полторы тысячи. Но, главное, цех Самвела мог продолжить работу, и он заплатил племяшу пятьсот рублей.
Надя тоже нацелилась заработать, как минимум, такие же деньги. Она хотела взять у Ашота рублей шестьсот, сотню дать медсестре Валентине Петровне, и та проделает «черную» работу. Перед проведением кардиограммы медсестра добавит в капельницу Тиграна нужное лекарство, и кардиограмма «собьется».
Надя приехала в больницу, зашла в ординаторскую. Медсестры там отдыхали, пили чай, обменивались новостями.
– Во! Что-то случилось? – увидев Надю в столь позднее время, удивилась Валентина Петровна.
– Особо ничего. Поговорить надо, – уклончиво ответила Надя, присаживаясь на стул.
Валентина Петровна кивнула – она поняла, разговор будет приватным, и попросила напарницу сделать вечерний обход по палатам. Та вышла, и старшая медсестра начала разговор.
– Надюш, ты в прошлый раз ушла, а я сразу стала себя ругать. Откажись от уколов морфием, тем более суррогатом. Случись что, и тюрьма. Какие деньги? Откажись. Вот недавно совсем. У нас криминальный аборт девушке сделали. Всё благополучно. И что? Она от ребенка избавилась, а потом передумала. Заявила в милицию, доктор под следствием. Заслуженный врач! – Валентина Петровна сделала ударение, – И ни-ни, даже не посмотрели. Сидит.
Она продолжила бы и дальше стращать бывшую коллегу ужасными примерами из врачебной практики, но Надя её остановила.
– А я отказалась от того пациента. Взяла сердечника.
– Ну час от часу не легче. Где ты их находишь? А если он умрет внезапно? – покачала головой старшая медсестра.
– Вот я и хотела спросить, – надавила Надя, – Ему кардиограмму назначили. Перед этим лекарства можно или нет?
– Нет, конечно. Три часа есть нельзя, а ты «лекарства». Справочник медицинский посмотри, – рассердилась старшая медсестра, – На кой черт тебе сердечник? Возьми курс антибиотика. Угол в задницу – два рубля в кармане. Венерических возьми колоть. Толпами ходят.
Надя согласилась с рекомендациями старшей медсестры, но все-таки попросила у нее медсправочник, быстро нашла и вычитала в нем нужный раздел. Теперь она решила сделать всё сама – зайти в палату Тиграна и заменить ему капельницу.
– Тёть Валь, – по-свойски обратилась она к Валентине Петровне, – одолжите мне медицинский халат, а то в этом несолидно – взялась она за свою пеструю кофточку, – Прихожу укол сделать, а выгляжу, как сорока.
– Это пожалуйста, – показала на шкафчик Валентина Петровна.
Надя подобрала себе нужного размера халат и к нему шапочку. Уходя, она на прощание чмокнула в щеку Валентину Петровну, чем удивила и одновременно порадовала пожилую женщину.
В больничном туалете Надя надела халат, заправила волосы под медицинский колпак и стала неотличима от сотрудников больницы. Здесь она знала все ходы и выходы. Ей требовалось лишь убедиться, можно войти к Тиграну без специального пропуска или нет.
В приемном отделении она нашла по записи в журнале номер его палаты и поднялась на нужный этаж.
Там, еще издали, она увидела сидящего у двери милиционера. Сердечко у Нади сжалось, но она преодолела страх и решилась осуществить задуманное. Милиционер склонился над книгой, и лишь на секунду оторвался от чтения, бегло взглянул на подошедшую к двери «медсестру» и не сказал ей и слова.
Надя вошла в палату. Тигран спал, она поправила одеяло на его постели, посмотрела на часы, прикинула, сколько еще по времени будет капать физраствор, и благополучно вышла из палаты. Получалось, что если прийти в такое же время за день до кардиограммы и заменить капельницу, то задуманное может получиться.
Наиболее трудным оказалось объяснение с Ашотом. Надя позвонила ему на следующий день, и они встретились в баре.
– В больнице я ни с кем не стала договариваться, – сразу сообщила ему Надя, – я сама всё сделаю.
– Почему так? – Ашот пристально посмотрел на Надю, – Ты разговаривала и не получилось?
– Нет. Вчера поехала, конкретно ничего не говорила, спросила в общем виде. А там все боятся и ни за какие деньги такие вещи делать не станут.
– Плохо..., – задумчиво произнес Ашот, – А ты как сделаешь?
– Я там раньше работала. У меня и форма больничная есть – её медсестрам выдают. Если договариваемся, я сейчас куплю в аптеке нужное лекарство для сердца.
– Не знаю... Не уверен. Я тебя об одном просил, а ты мне другое предлагаешь, – засомневался Ашот, – Одно дело человек из больницы, их работник, а ты – это уже риск большой.
– Риск в любом случае большой, и он одинаковый. Поэтому с тебя тысяча, и вперед, – твердо произнесла Надя, – Мне деньги очень нужны, иначе вообще бы не согласилась.
– Ладно, – Ашот вынул из портмоне две купюры по 50 рублей, положил на стол, – Это на лекарство в аптеке и тебе за хлопоты, а что дальше я вечером скажу. Встретимся здесь в семь часов. Я должен подумать.
Надя забрала деньги, встала из-за стола и вышла из бара. Всё начинало разваливаться, поэтому сто рублей она решила оставить себе. Если Ашот откажется, то покупать лекарство не имело смысла, а если согласится, то на это есть еще день.
Так и вышло. При следующей встрече в баре он с предложением Нади согласился. Найти другой вариант ему не удалось.
Она пришла первой и ждала его за столиком.
– Лекарство купила? Покажи, – сходу спросил он её, сев напротив.
– Нет, – пожала плечами Надя, – Я твоего решения жду. Подвезешь меня в аптеку, и там всех делов на пять минут.
Ашот согласился поехать с Надей, чтобы вместе купить нужный препарат. Теперь она поняла, в чем он более всего сомневается – в её компетентности. Они приехали в аптеку, Ашот сам оплатил и сам получил лекарство. Там же он внимательно прочел инструкцию и все неясные моменты уточнил у аптекарши.
Лишь садясь в машину, он вручил Наде пузырек с лекарством и остаток её «гонорара» – 900 рублей.
Домой Надя предпочла добираться сама. Она опасалась нечаянной встречи Ашота с её бывшим мужем. Трудно представить, что могло произойти, узнай Ашот в нем зека, ударившего ножом КГБ-шника в «Разделке» Пищекомбината.
Но этого не случилось. Сама того не зная, Надя позаботилась о том, что такая встреча не состоялась. А это вполне могло случиться. Хозяйка сменила замок на двери комнаты, где Толян обитал по соседству с Надей, и он поджидал бывшую супругу у дома.
– Пыжится твоя «Шкварка», – встал он с бордюрного камня, – Салом заросла кубышка, а туда же, – дал он смачную характеристику хозяйке флигеля, – Без тебя в хату не пускает.
– Правильно делает. Держи и проваливай, – Надя вручила бывшему мужу свернутые в трубочку купюры, – Здесь пятьсот, я всё записываю.
– Во! Контора пишет, – обрадовался деньгам Толян, – Всё, я отступаю. До следующего раза, – хрюкнул он самодовольно и пропустил Надю к калитке.
Она прошла в дом. На завтра ей предстояла трудная и опасная работёнка. До полуночи она тупо пялилась в телевизор, потом открыла заготовленную для Толяна бутылку водки, сделала из нее большой глоток и легла спать.
Весь следующий день Надя продумывала разные варианты исполнения задуманного и нашла оптимальный вариант. Она снимет со штатива ёмкость капельницы, вынет из нее подающую трубочку, шприцем добавит в физраствор лекарство из аптеки и вернет емкость на место. На всё про всё (Надя проделала это мысленно) должно хватить двадцати секунд.
В начале одиннадцатого она пришла в больницу, там в туалетной кабинке переоделась в одежду медперсонала и поднялась на нужный этаж. Заполнить шприц лекарством из аптечного пузырька она решила в палате. Они лежали у нее в кармане халата.
Тот же, что и за день до этого, милиционер дежурил у двери. На этот раз книги у него не было, и он просто кунял носом. Надя прошла мимо, зашла в палату, плотно прикрыла дверь.
Тигран не спал, поднял на нее глаза, улыбнулся. Сердце у «лжемедсестры» бешено застучало.
– Я проверю капельницу, – через силу улыбнулась она ему в ответ, – Это не больно, вы не почувствуете.
– Хорошо. Я и не боюсь, смотреть только не хочу, – Тигран закрыл глаза.
Надя чуть успокоилась и приступила к манипуляциям с капельницей. К кровати она стала спиной, так чтобы Тигран не увидел, как она будет вводит в физраствор лекарство из шприца, и сняла емкость со штатива. Затем она, потянула трубочку, пытаясь отсоединить от емкости. Сделала она это с излишним усилием. Трубочка слетела, обрызгав халат физраствором. Надя испугалась, и, не зная куда деть трубочку, положила её на край кровати. Жидкость из нее вытекала на пол и в трубке оказался воздух. Теперь надо было после того, как она добавит лекарство в физраствор, вынуть катетер из вены Тиграна, опустить его вниз и стравить воздух.
Проделать это не сложно, и любая медсестра легко с этим справляется, но в спешке Надя не заметила, что трубка пустая. Сердце у неё колотилось, и тут за дверью послышался звук перемещения стула по полу. По-видимому, дежуривший у двери милиционер встал с него, и мог в любую секунду войти в палату. Надя схватила трубочку, вставила её обратно в емкость капельницы и повесила на штатив.
Всё вернулось на место, лекарство в физраствор она не добавила, капельница продолжилась обычной глюкозой, но в трубочке остался воздух, и под давлением жидкости он начал в виде пузыря поступать в вену.
Надя вышла из палаты. Милиционер просто стоял у двери и разминал затекшие колени. Она неслышно прошла мимо, зашла в туалет, сняла халат, шапочку, перчатки и покинула больницу.
Она садилась в автобус, когда сердце Тиграна остановилось.

        Глава 11. Сомнительные варианты изменить всё к лучшему
Ближе к полуночи в больнице начался переполох. Медсестра зашла в палату к Тиграну убрать капельницу и нашла его мертвым. Она тут-же вызвала дежурного врача. Смерть, по его мнению, наступила по естественным причинам. Тигран умер во сне от сердечного приступа. Тем не менее, врач велел ничего не трогать, ни к чему не прикасаться. Дежуривший у входа в палату милиционер, сообщил о происшествии в отделение.
Вскоре прибыли оперативник и криминалист, и приступили к следственным действиям. Если бы стоявший у входа милиционер был более внимательным и менее трусливым, у них могла бы появиться зацепка для раскрытия истинной причины смерти Тиграна, но охранник оказался не таков. На вопрос: «не входил ли кто-нибудь из посторонних в палату Тиграна», милиционер отрапортовал, что туда заходила только медсестра. У него промелькнуло сомнение – заходила в комнату одна и та же медсестра или две разные, но, опасаясь обвинения в халатном отношении к службе, он об этом промолчал.
В итоге оперативник этих обстоятельств не узнал. Получалось обычное – пациент сердечник умер в больнице, и это случается, не будь он подозреваемым в уголовном деле. А так, палату опечатали, и криминалист отправил жидкость из капельницы на токсикологическую экспертизу.
Вернувшись домой после неудачного похода в больницу, Надя долго не могла уснуть. Тем не менее, проснулась она рано утром, в половине седьмого, и сразу приняла решение, как исправить свою промашку. Если действовать быстро, то такая возможность еще оставалась. Она, помимо всего прочего, посмотрела в больничном журнале запись назначенных Тиграну процедур. Вечернюю капельницу заканчивали в половине двенадцатого, а в семь утра медсестра ставила следующую. Через час её сменяла дневная медсестра. Если прийти в четверть восьмого, пока идет пересмена, то можно незаметно зайти в палату к Тиграну и осуществить задуманное.
Надя посмотрела на часы. Времени оставалось в обрез, и она позвонила Ашоту. Тот долго не брал трубку, но всё-таки ответил.
– Алло, Ашот, – без предисловий начала разговор Надя, – Мне срочно надо попасть в больницу. Вчера у меня там не вышло. Приезжай, отвезешь меня.
Взволнованный голос Нади не оставлял сомнений, что действовать надо быстро, но Ашот, как и привык, хотел в деталях уточнить причину спешки.
– Объясни по порядку. Что не вышло? – раздраженно спросил он, – Ты сделала, о чем мы говорили или нет? Говори ясно, так не понимаю.
Ашот не любил делать что-то в неведении, и тем более, в спешке.
– Я по дороге расскажу. У нас есть всего полчаса, иначе «пролетаем», – оборвала череду его длинных расспросов Надя, – Мне ждать тебя или нет?
– Раз надо, щас приеду. Зря с тобой связался, – положил трубку Ашот.
Надя отключила телефон, спешно собралась и минут через десять ждала Ашота у своего дома. Он вскоре подъехал.
– Привет, – быстро уселась к нему в машину Надя, – Извини, не смогла в такси дозвониться, пришлось тебя просить.
Ашот на приветствие и извинения Нади не ответил, и она сходу объяснила причину вчерашней неудачи.
История выглядела вполне правдоподобной. Приехав в больницу, она поднялась на нужный этаж к намеченному времени, но медсестра долго не выходила из палаты Тиграна. А потом еще с полчаса трепалась с милиционером у двери, пока не пришла её сменщица. Та убрала капельницу, и сделать задуманное не получилось. А сейчас есть возможность добавить лекарство в физраствор во время утренней пересмены.
Подъехали ко входу больницы. Надя сняла плащ, набросила его на сидение и вышла из машины. Ашот поехал на стоянку, а она быстро поднялась по ступенькам в вестибюль, проскользнула мимо регистратуры, прошла в туалет.
Там она надела халат медсестры, зашла в лифт и проехала на нужный этаж. Еще издали она заметила, что у дверей палаты нет милиционера. Это упрощало задачу незаметно выполнить задуманное. Надя нащупала в кармане пузырек с лекарством и уверенно зашагала по коридору. По счастью ей никто не встретился, она бодро дошла до палаты и поняла в чем дело – дверь палаты заклеили бумажной лентой и с двух сторон поставили на ней печати.
Рассматривать, что это за печати, она не стала. Лишь взглянув на них, она прошла мимо палаты к служебной лестнице, спустилась по ней в фойе и поспешила к машине Ашота.
Он дремал за рулем. Надя открыла дверь, Ашот вздрогнул, открыл глаза.
– Тиграна перевели в другую палату, – выпалила Надя, сев рядом с Ашотом, – Пойди узнай, в какую.
– Почему я? Зачем перевели? – насторожился Ашот.
– Я бы сама узнала, но не могу спрашивать. Меня в регистратуре знают. А ты родственник, пришел брата проведать. Давай, – упрямо выдала указание Надя, – Мы еще успеваем.
Ашот недовольно зыркнул на неудалую сподручницу.
– Плохо у тебя всё выходит, – бросил он Наде, выходя из машины.
В регистратуру стояла очередь, и Ашоту пришлось подождать.
– Я к брату пришел, – наклонившись к окошку, назвал он фамилию Тиграна, – не знаю, где его палата. Посмотри дорогая, – мягко посмотрел он в глаза регистраторши.
– Да, сейчас, – девушка начала просматривать записи в журнале, нашла нужную, но вместо ответа спросила, – Вы его брат? Я правильно поняла?
– Да, родной, кто еще? – Ашот достал паспорт, но регистраторша смотреть документ не стала и буднично сообщила:
– Ваш брат умер. Эпикриз сможете получить завтра в два часа.
– Какой эпикриз? – чуть не вскричал Ашот, – Тигран почти здоровый был.
– Это не ко мне. Спросите у лечащего врача, – сочувственно произнесла регистраторша, давая понять, что она свое обслуживание закончила.
Ашот отошел от окошка регистратуры и побрел к выходу из больницы.
Трагизм случившегося еще не охватил его в полной мере. Так, по-видимому, устроен человеческий мозг. Ужасную информацию он не сразу передает чувствам. В отличие от хороших известий он делает это постепенно. Если человеку сообщить что-то радостное – он моментально прыгает от счастья, а ужасные известия осознаются медленно. Но потом эмоциональный «взрыв» от них бывает много большим.
Ашот вышел из больницы и ускорил шаг. Его разбирали злоба и бешенство. Он резко открыл дверь машины, ввалился внутрь, схватил Надю за горло.
– Ты диак (падаль арм.), – заорал он, сжимая пальцы, – Ты что сделала, тварь?
– Я..., я нет, – начала задыхаться Надя, не в силах вырваться из рук обезумевшего мужчины.
– А кто? Пошла вон, порник (шлюха арм.) – выпустил в последний момент девушку Ашот.
Надя закашлялась, у нее из глаз потекли слезы. Ашот открыл дверь и вытолкнул её из машины так, что она упала. Следом он выбросил на землю её плащ.
Ашот отъехал, а она поднялась, отряхнула платье.
– Сам ты тварь, – проронила она вслед выезжающей со стоянки Волги, – Не зря тебя Кира выперла.
Ярость Ашота, а он её едва не задушил, Надя отнесла на счет взрывной дикости его натуры. Порой с ним такое случалось. Мягкий Ашот мог в какой-то момент вставить крепкое словцо, грубо схватить за руку, обозвать, а после извиниться. Да, она не смогла выполнить его просьбу, пусть пробует устроить всё как-то иначе. О том, что Тигран умер, Надя не знала и, тем более, о причине его смерти.
Истинную причину смерти не смогла выяснить и судмедэкспертиза. Воздушная эмболия не диагностируется. В отличие от ядов, воздух растворяется в крови, не оставляя никаких следов. В результате смерть пациента могут списать на болезни сердца.
Так и доложил опер Володя начальнику УВД во время своего доклада. Начальник принимал отчеты сотрудников ежедневно в четыре часа.
– По делам Общепита появился новый материал, – начал стандартное изложение Володя, – Пришло заключение по составу порошка, найденному в кармане матери начальницы. Сначала думали, что это лекарство, а оказалось – суррогатный опий. Происхождение Афганистан.
– Вот как? Любопытный поворот. Наркотики.., – поджал губы Ткаченко.
– Да. Из-за них убийства в порядке вещей. Начнем отработку и этой версии, хотя основная, по-прежнему, попытка ограбления.
– А что еще? – упредил опера Ткаченко.
Выслушивать, что и как тот собирается отрабатывать по новой версии, связанной с наркотиками, начальник на данном этапе не хотел.
– Дело в отношении директора валютного бара – черная икра в банках сельди будут закрывать. Он умер, – коротко доложил Володя и далее пояснил детали, –Внезапная остановка сердца, но ни ядов, ни каких-либо других криминальных причин смерти не выявлено. Теперь комитетчики откроют новое дело по факту без указания подозреваемых.
– Получается, и главного свидетеля тоже нет. Перевели в больницу подлечить, а он там умер, – задумался Ткаченко, – Принеси мне этот материал.
Володя кивнул и вышел за материалами дела, а Ткаченко потер подбородок, размышляя, как ему следует поступить. Ему сразу вспомнился последний разговор с Кирой. Кто еще, как не она, заинтересован в молчании Тиграна? А он еще и сам сказал ей об этом.
Ткаченко открыл блокнот и набрал номер телефона Киры. Он хотел услышать её реакцию на смерть Тиграна. За годы работы в милиции Николай Сергеевич приобрел особенный опыт общения с теми, кто преступил закон. По малейшим изменениям в интонациях собеседника он замечал их волнение, испуг или безразличие к теме разговора.
Трубку взяла секретарь Рита. Ткаченко представился, попросил соединить его с начальницей.
– А Киры Юрьевны нет. Она в командировке, в Свердловске.
– Телефончик её мне дадите? – мягко попросил секретаршу Ткаченко.
– Извините, телефон я тоже не знаю. Она срочно уехала, сегодня утром, и не заказывала гостиницу. Я обычно ей заранее заказываю, а в этот раз она не просила.
– Тогда дождусь её возвращения. У меня к ней срочного ничего и нет, – Николай Сергеевич повесил трубку, и его подозрения о причастности Киры к смерти Тиграна усилились. Большие начальники не срываются по делам. Так поступают лишь от эмоциональной встряски.
В этом Ткаченко не ошибся, он только не знал истинной причины такой встряски, она была в другом. Этим утром Кире позвонил её новый знакомый из Свердловска –директор завода. Она только вошла в кабинет, и раздался этот звонок.
Борисов поприветствовал Киру, произнес пару шуток и сообщил ей хорошую новость. Десять комплектов оборудования для изготовления мороженого готовы.
– Это ваши комплекты, сочинские, но я их вам не отдам. Я, как почтальон Печкин из мультика, помните: «я посылку принес для вашего мальчика, но я вам её не отдам, у вас докУмента нету», – шутливо сравнил себя с мультяшным персонажем Борисов.
– Правда? Не отдадите? Себе оставите? – легонько рассмеялась Кира, – Так и отлично. Мы, кавказцы, щедрые и, не в пример некоторым, – сделала она ударение, –свой план производства мороженого полностью подарим вам и без докУментов, и без прочей бюрократии.
– Я знал, что вы найдете решение. Сдаюсь. Но, если серьезно, то я действительно не могу передать вам оборудование, – перешел на деловой тон Борисов, – Вы тогда из Москвы уехали по печальному поводу. Соболезную. Я вашу просьбу выполнил – забрал приложение к вашей заявке в канцелярии Госплана, а сами фонды Вы увезли. Без них, увы, отдел сбыта не может сделать отгрузку. Срочно нужна эта бумазеля.
Кира могла отправить в Свердловск любого сотрудника отвезти документы. Но возможность встретиться с Борисовым всколыхнула её. Ей захотелось этого прямо сейчас – самой лететь в Свердловск. Негатив последних дней тяготил, а от Саши Борисова, даже во время их простой беседы, исходила столь притягательная легкость.
Кира, не раздумывая, приняла решение.
– Ну, раз я провинилась, то мне и исправлять. Ближайшим рейсом привезу Вам эту, как Вы говорите, бумазелю. Гостиницу мне закажете? Моя секретарь не успеет с этим разобраться.
– Я Вас встречу, – ответил Борисов.
Столь короткий, и от того предельно ясный ответ означал, что все заботы о гостье он берет на себя.
Кира положила трубку и вызвала секретаршу Раечку. Ей она поручила заказать билет на ближайший рейс в Свердловск и оформить командировку с открытой датой.
Знай начальник УВД истинную причину срочного отъезда Киры в Свердловск, у него бы не возникли в отношении нее подозрения, но знать такие вещи может только  Господь Бог и более никто.
Ткаченко размышлял о том, кто еще, кроме Киры, заинтересован в молчании Тиграна, а она в это время, спускалась по трапу самолета. В Свердловском аэропорту ее встречал Борисов.
Встречающие столпились у дверей, ожидая автобус с авиапассажирами из Сочи. Борисов же стоял в отдалении. Кира сразу увидела его и подошла. Вместо слов приветствия они улыбнулись друг другу, Борисов принял у Киры сумку.
– У нас есть вариант. Ресторан, а потом всё остальное, – предложил Борисов, –Что выберем?
– Пожалуй, всё остальное сначала, – взяла Борисова под руку Кира, – Обед в самолете оказался преотличный. Молодцы. Понравилось.
– Возьму у них меню, – улыбнулся Борисов, – Вдруг ничто другое Вам не понравится. Вы не стесняйтесь.
– Я скажу, если что, – улыбнулась ему в ответ Кира, и они направились к выходу из здания аэропорта.
Их поведение походило на повадки льва и львицы. Эти неспешные хищники держатся особняком. Даже находясь рядом, каждый из них сам по себе.
Сравнивая человека с представителем из мира животных, можно с легкостью одним словом сказать о нем многое.
Этим приемом успешно пользуются баснописцы. Назвал женщину змеёй или курицей, – и все о ней понятно. Мужчина-павлин – совсем не то, что, к примеру, заяц, или шакал. А Сан Саныч и Кира были чуткие, себе на уме – лев и львица. В этом они подходили друг другу. Насытившись травоядными, лев непременно отправляется в поисках львицы, а она еще и подумает, и выберет самого сильного.
Борисов приехал встретить Киру на личном авто Жигули. Ехали долго и через центр города. И природа, и красивый Уральский город Кире понравились. До этого ей не приходилось бывать в таких местах.
Выехали за город. Здесь, даже в последние дни марта, местами лежал снег. Вскоре дорога пошла через лес, и Кире стало тревожно. Но продолжалось это недолго. Как из ниоткуда, вынырнуло небольшое село. Борисов свернул в одну из улиц и подъехал к рубленному дому новой постройки. Он стоял на самой окраине. Далее виднелось озеро.
– Приехали. Здесь у меня и есть «всё остальное», кроме работы, – Борисов заглушил мотор, и они с Кирой вышли из машины.
Легкий морозец приятно пощипывал щеки. Дом располагался в глубине участка, и пока к нему шли, Кира с удовольствием вдыхала наполненный ароматом хвои воздух. Верхушки громадных сосен приобрели розовый оттенок заходящего солнца. Тишина заката очаровывала. Постояли немного у крыльца, зашли в дом.
Борисов готовился к приезду гостьи. В камине тлели поленья. На столе стояли по-мужски подобранные закуска и напитки – бутылка водки, шампанское, баночка печени трески, такая же шпротов, и разные фрукты на расписном блюде.
Сан Саныч гордился своим жилищем, и на то имелись основания. Всё в нем обустроили со вкусом и любовью.
Кира подошла к камину и начала с интересом рассматривать вырезанные на его полке фигурки.
– Я здесь всё сам спроектировал и руками тоже потрудился. Давай весь дом тебе покажу, – горделиво сообщил Борисов, поставив дорожную сумку Киры в кресло.
– Не сейчас, – отказалась Кира, – Я так понимаю, это и есть моя гостиница? Позже посмотрим.
– Тогда по бокалу шампанского? – Сан Саныч взял бутылку со стола.
– Лучше по рюмке водки. Ну, кто в Сибири пьет газировку? – обернувшись к кавалеру, легонько рассмеялась Кира.
– Никто, – улыбнулся он ей в ответ, – И мы не будем.
Борисов вернул шампанское на стол, откупорил водку, аккуратно разлил по рюмочкам, одну из которых передал Кире, а вторую поднял для тоста.
Но она его опередила.
– Красиво у тебя здесь, – обвела она рукой комнату, – и надежно. Пусть и жизнь будет такой.
– Ну, жизнь борьба. Тут союзник нужен... Боевая подруга, – с особым интересом посмотрел в глаза статной женщины Борисов, и их взгляды встретились.
Кира чуть улыбнулась, бойко стукнула своей рюмочкой о его рюмочку. Выпили они одновременно, он принял пустую рюмку из её ладони, поставил на стол. От крепкого напитка Кира задержала дыхание. Борисов обнял её за талию и поцеловал. Она ответила ему – обняла за плечи, и их поцелуй получился долгим и страстным.
Несколькими часами позже они нежились в кровати. Подшучивали друг над другом.
– Ты мне сразу тогда понравилась. Пришла такая красивая, взволнованная, в халате: «не кричите в телефон, Вас и без него за тыщу верст слышат», – Борисов крепко притянул к себе Киру.
– Ты мне тоже приглянулся. Но не сразу... Постепенно тебя разглядела, – Кира потянула одеяло с мускулистых плеч мужчины, легонько рассмеялась.
На стене спальни висели старинные часы в деревянной оправе. Секундная стрелка, отмеряя ход времени, стучала тук-тук. Кира посмотрела на циферблат.
– Пол десятого. Тебе домой пора. Жена будет беспокоиться, – привстала она на кровати.
– Да. Пожалуй, – Сан Саныч быстро поднялся, сел на кровати и стал одеваться, – Я за тобой ближе к обеду приеду. А прямо с утра поручу отгрузить вам в Сочи оборудование. Мне госплановские документы надо у тебя взять. Ты же их привезла? –поднявшись в полный рост пояснил он Кире распорядок дел на завтра, будто только в них и состоял весь смысл происходящего.
Киру такое отношение неприятно «кольнуло», но виду она не подала. У них с Борисовым не юношеские отношения беспечной влюбленности.
– Я думала, ты уже всё сделал. А бумаги в сумке. Там зеленая папка на завязочках, – спокойно произнесла она.
Но Сан Саныч уловил её разочарование.
– Хорошо. Я её заберу. Извини, но без докУмента у нас ни-ни, всё запрещается. Почти всё, – чмокнул он Киру в щеку, и заботливо напомнил, – Еда в холодильнике, она из ресторана.
Борисов уехал, а Кира оделась, прошлась по дому, с интересом рассмотрела его обустройство. Во всем, а в мелочах в особенности, чувствовалась рука хозяина. Из холодильника она вынула немного закуски, опрокинула рюмку водки и легла спать.
Проснулась она рано. В спальню тихо вошел Саша Борисов, остановился у кровати. Кира открыла глаза, он ей улыбнулся, поцеловал.
– Привет, – произнес он шепотом, в момент скинул с себя одежду и нырнул к ней под одеяло.
Завтракали они вместе. Ребячились, как и не было у каждого из них предыдущих двадцати лет супружеской жизни. Потом погуляли у озера и поехали в город.
Сан Саныч полностью реабилитировался в глазах Кира за вчерашний подход к планированию дневного распорядка, где дела занимали центральное место.
– Ты на сколько дней останешься? – спросил он её за обедом в ресторане.
– Гость дорог три дня, – уклончиво ответила Кира.
– Ты не гость, – задумался над её словами Борисов.
– А кто я? – провокационно посмотрела на него Кира.
– Ты гостья, – нашелся шутливо уйти от прямого ответа Сан Саныч, – Женщина бывает дорога или на одну ночь, или уже до конца жизни.
– Да ну? – рассмеялась Кира, – Это у богомолов. У них самец провел с «дамой сердца» ночь, и его жизни конец. Она его съедает, – иронично выдала она, и Сан Саныч улыбнулся её поддевке.
– Тогда поешь хорошо здесь, – показал он на тарелку, – Нам еще в театр идти, а там только буфет.
Шутки и легкие подколки придают жизни хорошего настроения. Так и прошли, счастливо и беззаботно их совместные три дня и три ночи. Сан Саныч уезжал лишь на несколько часов на работу и быстро возвращался. Давалось ему это непросто, и Кира оценила это.
Но, на четвертый день она всё-таки собралась домой в Сочи, сложила вещи в сумку. Борисов наблюдал за ней, потом подошел, взял за руку.
– Пока тебя в моей жизни не было, я не хотел ничего менять, а теперь решил. С женой буду разводиться. Переедешь ко мне?
– К тебе? – Кира подняла на него глаза, – Всё бросить: дом, работу, и кто я здесь буду? Нет. У меня есть планы. Сейчас запущу производство мороженого. А осенью – да, я подумаю. И у тебя дочка школу закончит, поступит учиться. Сейчас слишком много важных и неоконченных дел, – подвела она итог своего решения.
Борисов не стал её разубеждать. Да и что он мог предложить начальнице Кире? Сан Саныч задумался, вздохнул.
– Кира, это иллюзия. Нет таких дел. Всё, что тебя держит в прежней жизни, – это привычная зубная щетка. А более – ничего, – сказал он ей, хотя подумал об этом в отношении себя самого.
– Вот... Щетку я как раз позабыла, – перевела разговор в житейское русло Кира, – Выбрось её, а то жена увидит, будут вопросы.
Решение вернуться в Сочи Кира приняла одномоментно. В это утро Борисов при ней неспешно собирался на работу, и она остро ощутила перемену в их отношениях. Из обычной увлеченности они стали перерастать в любовные, безрассудные.
Любовь – порождение чувств. Управлять ими невозможно. Не ты управляешь ими, а они тобой, и этого Кира допустить не могла. Отношения с Борисовым следовало остановить, поставить на паузу.
Приехали в аэропорт, она купила билет на самолет, выпили по чашке кофе, поболтали о всякой всячине, мягко простились, и Кира улетела.
По прилету она едва не повстречалась с Ашотом. Он стоял в очереди на рейс в Ереван, а Кира в это время проходила через зал к выходу из аэропорта, но они друг друга не заметили.
Родители хотели похоронить Тиграна в родном селе, и Ашот перевозил туда тело брата. Там же он решил провести все сорок дней траура. Перед отъездом он пришел сказать об этом земляку Самвелу. Тот, как обычно, сидел за своим столом в подвале швейного цеха.
– Уезжаю, – подсел к нему Ашот, – Брат умер, к своим надо.
– Я знаю. Все под Богом. Пусть примет его, не оставит милостью своей. Тигран хороший был человек, всем помогал. Меня тоже выручил, у себя поселил, – Самвел обвел руками помещение цеха, – А теперь непонятно.
– Да. Непонятно. Хорошо, если директором бара Галку из планового поставят. Она бедовая, при ней всё сохранится. А еще лучше Дато, – вытянул губы Ашот.
– Дато не поставят. Он не партийный, – качнул головой Самвел и, размышляя, уточнил, – А плановичка что? Еще и имя у нее такой – Галина. Ты почему про неё думаешь?
– Она с завскладом накоротке, – потер друг о друга указательные пальцы Ашот.
– Со Степанычем что ли? Он, считай, «пенсия».
– Эт ты его не знаешь. Еврейчик бодрый, еще тот шарлатан. Сейчас через него «бабки» от ресторанов Кире идут, – покривился Ашот.
– Он что, тебе прям так и сказал? – не поверил Самвел. О таких делах не рассказывают, и земляк просто со злости брюзжит на бывшую начальницу.
Ашоту пришлось свой вывод пояснить.
– Зачем сказал? – поднял он ладонь, – До меня так было, а теперь эта гадюка назад отыграла. Степаныч снова у нее «кассиром». Она чужих не пустит, с ним насчет директора бара перетирать будет. Я, думаешь, Тиграна как устроил?
– Мне это зачем думать? – уныло проронил Самвел, – Свои проблемы есть. Ты ходил к предисполкома, договаривался, мы деньги собрали. Щас уезжаешь, а разрешений не сделал.
– Я не прям вот уезжаю. Еще три дня здесь. Если деньги приготовили, пойду к нему. Я не отказываюсь, – твердо посмотрел Самвелу в глаза Ашот.
Тот встал, подошел к сейфу, вынул из него пачки денег и какие-то бумаги.
– Вот, – положил он на стол деньги и кипу листов, – Здесь семь кусков и заявления продавцов на разрешения. Тысяча тебе, остальные Бобарыке.
Ашот пересчитал количество заявлений, их оказалось двенадцать. Деньги же, без счета, попытался рассовать по карманам. Они не вместились, и он попросил у Самвела коробку. Нашлась из-под обуви, в нее и положили взятку для Бобарыки.
– Имей в виду, Ашот, это не только мои деньги. Здесь еще и другие цеховики вложились. Знаешь братьев Эдика и Натана?
– Слышал, – поморщился Ашот, – Туапсинский универмаг. Их на спекуляции чешской обуви хлопнули.
– По трешке дали, – вздохнул Самвел, – Теперь они как бы сами работают – очки солнечные, расчески, вьетнамки хорошие делают. Через нас будут продавать.
– Вах! Чужие люди совсем. Ты зачем согласился? – нервно отодвинул коробку с деньгами Ашот.
– За ними на зоне непростые лица стоят. Попросили, как отказать? – развел руками Самвел, – А твое дело, что? Те же двенадцать разрешений. Не психуй. Просто ответственность есть за эти деньги, – показал он на обувную коробку.
Ашот хмыкнул, взял коробку под мышку. Воры в законе посадили его и Самвела «на поводок». Отыграть что-либо назад не получится. По воровским понятиям сделка закончена, и вернуть деньги братьям-цеховикам невозможно. Теперь, если с продажами их товаров что-то не заладится, отвечать придется перед уголовными авторитетами, и им с Самвелом выставят такие счетчики, что и дом отдашь.
Поразмыслив, Ашот созвонился с предисполкома и попросил о встрече. Бобарыка сослался на занятость, предложил отложить разговор на неделю. После внезапной смерти Тиграна ему не хотелось вступать в беседы с Ашотом. Пришлось бы выражать сочувствие или, того хуже, выслушивать обиды.
Мудрый армянин понял опасения градоначальника и сразу объявил ему, что визит будет коротким и позитивным.
– Хорошо, приезжай, – согласился Бобарыка, – После работы у меня будет минут десять, потом уеду.
Ашот посмотрел на часы – хитрый Бобарыка оставил ему времени в обрез.
– Срочно вызывает, – сгреб он со стола заявления от продавцов, – Разрешения на те же фамилии, что и в прошлый год?
– А какие еще? В промторг всех оформили, работу ждут, – неодобрительно процедил Самвел.
Более всего он не любил в делах суету. Мыслил он обстоятельно, неспешно и от этого получал много преимуществ. Пока он медлил с ответами, собеседник, полагая что такой вариант сделки Самвела не устраивает, предлагал лучшие условия.
А сейчас он не успел сказать Ашоту, что все шесть тысяч для Бобарыки дали туапсинские цеховики. Они заплатили и за себя, и за него. У Самвела просто не было денег. Братья его выручили, но теперь процент от реализации всех товаров будет отдавать только он – Самвел. Денежные суммы от продавцов вырастут раза в два, но Ашот претендовать на это увеличение не может. Братья Натан и Эдик в свои расходы его не включат.
Эти условия остались за скобками, и Ашот пришел к градоначальнику, не ведая о них. Более того он рассчитывал не платить градоначальнику денег после получения разрешений, и все проценты от продаж оставлять себе.
На этот раз Бобарыка принял Ашота у себя в кабинете, изобразил крайнюю усталость, вяло показал гостю на стул.
– Присаживайся, времени в обрез.
– Да, Вы говорили, – устроился за столом Ашот, – Время особо не потребуется. Я документы принес на торговлю в местах отдыха. Двенадцать заявлений от граждан.
Ашот поставил на стол коробку из-под обуви.
– Это что такое? – настороженно посмотрел на нее Бобарыка.
– Я же говорю, Вам заявления передали. Упаковка, правда, такой получился, извините, – Ашот подвинул коробку ближе к начальнику.
Бобарыка снял с нее крышку, заглянул внутрь. Поверх тугих пачек денег лежали несколько написанных от руки обращений в горисполком.
– Здесь их сколько? – закрыл он картонную крышку, – Мой предшественник выдавал двенадцать.
– А всё один в один. Фамилии те же. Секретарю только новую дату напечатать, и Вам подписать, – благостно объяснил простоту необходимых действий Ашот.
– Хорошо. Я подумаю, – предисполкома убрал коробку в ящик стола, давая понять, что более говорить не о чем.
– Так... Это.., – опешил Ашот, – Я уезжаю, как теперь будет?
Деньги градоначальник у него забрал, а положительного ответа не дал. Да и вообще никакого.
Кавказец выпучил глаза.
– Я же сказал: «хорошо», – улыбнулся ему Бобарыка, – Через недельку выпустим Постановление, и приходите за разрешениями. Но, – сделал он ударение, – подумаем о надлежащем контроле за исполнением Постановления.
– А.., – понимающе протянул Ашот, – Канешна, будет ежемесячный отчет, – встал он из-за стола.
Бобарыка протянул ему руку то ли на прощание, то ли в знак одобрения. Ашот проворно пожал её и направился к выходу. При этом каждый подумал о своем. Бобарыка о том, какой следует вписать в Постановление «крючок», и потом тянуть из Ашота ежемесячные платежи от спекулянтов.
Градоначальник полагал, что выносная торговля на пляжах предполагает банальную спекуляцию. О реализации там товаров цеховиков он не догадался. За оказание услуг нелегальному производству тяжелая статья, а за спекуляцию ответственность несут лишь торгаши.
Что будет происходить в реальности, знал Ашот. До трети товаров в передвижные точки продаж будут поступать от цеховиков по липовым накладным универмага, а гостовары в них продадут без нарушений. В этом состоял замысел, и Ашот размышлял лишь о своих доходах в этом деле.
– Придется этому «Бобру» (так Ашот окрестил градоначальника Бобарыку) приплачивать еще и помесячно. Хотя он трусит, как заяц, слово «деньги» произнести боится и не сможет открыто торговаться. По чутка буду давать, много не потеряю, – оценил итог своих переговоров с предисполкома Ашот.
                *** 
Три дня спустя Ашот зарегистрировался на рейс в Ереван и прошел на посадку. Кира в это время стояла у выхода из терминала. Встречал её Славик. Он едва успел в аэропорт, запыхался и не в меру суетился, принимая у начальницы дорожную сумку. Она уже высматривала его, и Славик ожидал получить взбучку. Но начальница приветливо помахала ему рукой. Короткое ожидание не испортило ей настроения.
Солнечный Сочи встретил Киру ароматом субтропиков, моря и цветов. Быстрая смена мест усиливала контраст с зябким Свердловском. Присущая курорту легкость, в Сочи ощущалось с первых секунд.
Она расстегнула плащ и полной грудью вдыхала теплый воздух. Предстоящие дела и заботы не тяготили её. Они придавали ей бодрости. План строительства летних кафе-мороженое она начала продумывать уже в самолете. Подходящее для этого помещение имелось в парке – там продавали соки, молочные коктейли и сладкие пончики. Девять других кафе предстояло соорудить из легких конструкций вблизи пляжей.
Мысленно Кира уже представила их – открытые площадки на двадцать столиков под навесными крышами, а по периметру ограждение в виде ажурных решеток из дерева или метала. Такие подобия шапито изготовить несложно. Проблема –  получить для них земельные участки и согласовать проекты с городскими службами.
В этом мог помочь Бобарыка, и, если Ашот свои дела с ним решил, то Кире подобная встреча только предстояла.
Кира прошла на стоянку, села в машину. Славик сходу завел мотор, вырулил на дорогу, резко добавил скорости.
– Слава, за нами не гонятся, – сделала ему замечание начальница.
– Извините, – сбавил темп Славик, – немного задержался, еще не перестроился.
– Я вижу. Что-то случилось? – покосилась на него Кира.
– Да не, – сконфузился Слава, – жениться решил, и поссорились.
– Ты? Жениться? – удивилась начальница, – У тебя и девушки-то не было. Или ты скрывал?
– Нет, я не скрывал. Мы вот только познакомились, – оправдался Слава, – Она в санатории Орджоникидзе работает. Парикмахерша.
– Красивая? – поинтересовалась Кира.
– Да. Симпатичная. А сегодня из-за денег поссорились. Я хотел купить..., – осекся Славик, – классную вещь, а она другое хочет.
– И ты заартачился? – усмехнулась искушенная в денежных передрягах начальница, – Парикмахерши хорошо зарабатывают, пусть она выберет. А то смотри, если симпатичная, да еще мужской мастер, уведут. В этом санатории еще те коты московские отдыхают.
Славик согласно кивнул, но отвечать не стал. Он и так едва не проговорился о каких деньгах шла речь.
Пока Кира была в Свердловске, он мотнулся в Новороссийск и там продал перекупщику золотые украшения – те, что он забрал на даче начальницы. Сумма получилась внушительная, но всё равно недостаточная для исполнения заветных пожеланий. Её хватало на покупку дорогущей «Волги», и Славик рассматривал такой вариант, а девушка-парикмахерша хотела, кроме машины, купить еще и квартиру. Это вполне получалось, но тогда вместо престижной «Волги» следовало согласиться на Жигули или Москвич.
Спор между Славиком и его невестой набирал обороты, когда ему позвонила секретарша Раечка. Она с трудом его разыскала и передала указание встретить начальницу в аэропорту.
Время поджимало, Слава едва успел подвезти свою подругу на работу и помчался в аэропорт. Чем уж взяла его парикмахерша, но жениться на ней он хотел также, как и купить новенькую «Волгу». Невеста не возражала против престижной машины, ей тоже нравилось катить в дорогом авто на зависть подругам, но собственная квартира была у нее в приоритете.
По дороге из аэропорта, за рулем Волги, Славик размышлял над решением этой проблемы. Всемогущая волшебница Кира вполне могла в этом помочь.
– Кира Юрьевна, а мне можно в этом году получить квартиру? – спросил он начальницу.
– В этом нет. А дальше посмотрим, – неопределенно ответила Кира, – Сами мы жилья не строим, побираемся, кто из своего выделит. Это строители квартиры за пару лет получают.
Начальница лукавила. При желании она вполне могла договориться с теми же строителями о выделении квартиры кому-то из своих. Одна из столовых Стройтреста принадлежала общепиту. Стоило лишь оформить туда нужного ей работника.
Водитель Слава относился к этой категории работников условно – «пригоден при определенных условиях». Одним из таковых было то, что он холост. А теперь он решил жениться, и это преимущество потерял. Персональный водитель ой как много может рассказать о своем начальнике. Он хранитель её секретов, что для женатого не исполнимо, тем паче, если супруга у него парикмахерша.
– Придется подыскивать нового водителя. Славик свое отработал, – помыслила начальница Кира, – Женится, и от Сочи до Магадана будут обсуждать какого цвета я бюстгальтеры покупаю.
Подъехали к её дому, и она сразу отпустила Славика. Для нее он потерял статус доверенного лица. Раньше он бы отнес сумку начальницы и поставил в прихожей, а теперь она от его услуги отказалась.
Дома никого не было. Кира наскоро переоделась, приготовила кофе и позвонила городскому архитектору. С ним она договорилась о встрече на завтра.
Зная присущую работникам искусства склонность к тягомотине, а архитекторы относили себя к этой касте, она сразу продумала для них стимулы. Деньги предлагать не имело смысла, утонченные представители богемы гордо откажутся и непременно разболтают, как отвергли такое предложение – их талант не продается. Ускорить процесс проектирования могли продовольственные наборы дефицитных продуктов. Кофе, сыры и вяленые колбаски она передаст руководству проектного бюро в знак признания их архитектурного таланта.
Главный архитектор города принял Киру любезно и заинтересованно. У дочери намечалась свадьба, и начальница городских ресторанов пришла, как нельзя, кстати.
Они поздоровались, и Кира сразу перешла к делу.
– Решили расширить номенклатуру своих услуг, – начала она с привычной для бюрократов фразы, – Сейчас стали популярны летние кафе-мороженое, а для нашего курорта это первое дело. Мы уже 10 комплектов оборудования приобрели и теперь дело за вами – спроектировать их в местах отдыха. Всё из легких конструкций.
– Понимаю, – потер ладони архитектор, – хотите, так сказать, обогатить палитру досуга и уже купили для этого оборудование. Кстати, – удивился он, – как Вам это удалось без согласования проекта?
– Это решение принимали на уровне Правительства. Там считают, что такие кафе следует запустить к началу летнего сезона, – по-деловому серьезно заметила Кира, но всё же не смогла сдержать улыбки, вспомнив правительственную ложу Большого театра, взбудораженную Аллу Петровну и её высокомерного мужа, озадаченного внезапным «приступом головной боли» у его супруги. Поникший горе-любовник Славик придавал этой картине пикантной остроты.
Главный архитектор не знал этих подробностей и потому с пониманием развел руками – мол, если есть решение на уровне Правительства, то исполнить его надо с особым усердием.
Процесс проектирования закрутился, а вскоре и оборудование для кафе пришло из Свердловска. Кира закрутилась среди этих дел. Апрель пролетел как один день, и не только для неё.
Море еще не прогрелось, купаться отваживались единицы, но желающих позагорать стало предостаточно. Самвел начал сбывать купальники и панамки. Занимался этим его племянник Арам.
Сообразительный паренек нашел особую изюминку в этом деле. Продукцию цеховиков на передвижных точках разбавляли гостоварами из универмага. Раньше продавцам выдавали неходовые вещи, теперь же Арам договорился с директором универмага, и к тем же неходовым попросил выделять совсем чуть дефицита. Десять пачек заграничных лезвий «Жилет», или помад «Белл», и у прилавка собиралась очередь. Импорт мгновенно заканчивался, но настрой что-то купить у разгоряченных покупателей сохранялся. Брали и купальники, и панамки, и всё остальное.
У Арама появились деньги, а кроме того Самвел разрешал ему брать для работы «Жигули». Точки продаж располагались в разных местах, и Арам объезжал их три раза в неделю. В эти дни он катал на новеньком авто Жанну, делал ей подарки.
– Скоро и тебе такой машина куплю, – торжественно произнес Арам, отъехав от ресторана, где они с Жанной только что пообедали.
– Я помню.., – кокетливо бросила взгляд на влюбленного парня Жанна, – А мама не будет против твоей женитьбы?
Этот вопрос она задала не в виде уточнения, а как провокацию, в виде поддевки. Арам возбудился.
– Пока не говорил ей конкретно. А будет или не будет против, неважно. Ты моя невеста, – произнес он твердо, но Жанна не унималась.
– А ты спроси у нее. Или боишься?
Они выехали на проспект, впереди показалось почта.
– Позвони ей. По срочному сразу соединят, – показала она на здание почтового отделения.
Арам не стал возражать, подъехал к почте, и они с Жанной вошли в холл переговорного пункта.
Пока ожидали разговор с Ереваном Жанна разглядывала подаренные ей в этот раз туфли, а потом вместе с Арамом зашла в переговорную кабинку.
С мамой Арам беседовал на армянском. С полминуты он настойчиво ей что-то рассказывал, произнес имя Жанна. Это было единственное слово, что смогла понять стоявшая рядом «невеста». После начался монолог мамы. Длился он минут десять. Арам молча слушал и, не прощаясь, отключил телефон. Жанне смысл ответа его мамы был понятен, но она всё равно спросила его:
– Ну что? Мама не против? – зазвучали нотки издевки в её голосе.
– Против. Совсем против, – проронил Арам, – Дядю в пример приводит. Говорит, он плохо женился.
– Дядю Самвела? Он тут причем? – удивилась Жанна.
Здесь что-то не вязалось. Жена у Самвела чистокровная армянка, из хорошей семьи и, со слов Арама, отличалась особой покорностью мужу.
Они вышли на улицу.
– Нет. У меня есть еще дядя, брат папы, – объяснил неувязку Арам, – Недавно появился. Во Франции живет, попал туда с родителями во время войны. Нашел нас, письма пишет.
– Ничё себе! У тебя дядя во Франции. В Париже? – невольно вырвалось восхищение Жанны.
От удивления она остановилась и придержала Арама за локоть.
– Не совсем в Париже, рядом, – обернулся к ней рассудительный кавказец, –Три раза женился на француженках, и от трех жен всего одна дочка.
– Ну и нормально. Зачем больше? – Жанна взяла Арама под руку.
– Мама говорит, если с женщиной нет детей, то и жизни не будет, – продолжили они шагать к машине, – У дяди после разводов пусто. Он музыкант, скрипач. Дом был хороший, деньги. А щас квартиру снимает, – посетовал Арам, открыв Жанне дверь Жигуля.
– Это ерунда, главное он музыкант во Франции, – плюхнулась она на сидение.
Арам неспешно обошел авто, сел за руль.
– Куда поедем? Может в парк? – тихо предложил он.
Разговор с матерью расстроил Арама. Это она еще спокойно уговаривала его не жениться на русской. Позвони он отцу, и тот устроил бы ему настоящую взбучку с криками и проклятиями.
Из досадных размышлений Арама вывел бойкий оклик Жанны.
– Слышь, ты чё насупился? Хочешь, давай в парк пойдем. Только вечером. Шас лучше на пляж, Крокодила проведаем.
– Зачем его проведывать? – рассердился Арам, но возражать не стал, завел машину и выехал на дорогу в направлении пляжа.
Гена все еще работал в пункте проката лодок и лежаков. Арам и Жанна застали его прямо на пляже. Гена тащил по гальке пару деревянных лежаков.
– Привет. Трудишься? – остановилась Жанна напротив другана, но он ей не ответил, а только выпустил из рук лежаки, и они с грохотом упали на камни.
– Начальник, гнида, заставляет еще и в обед собирать пустые. Боится, что их без денег займут, – мрачно процедил Гена.
До пункта проката оставалось метров десять. Арам поднял лежаки и втащил их за ограду. Следом зашли Жанна и Гена.
– Тяжелые, – качнул головой Арам, укладывая деревянные топчаны в стопку, – Зачем сам их таскаешь? – брезгливо вытер он ладони.
– Затем, – оборвал чистоплюя Гена.
Он хотел добавить еще пару смачных выражений, но в прокат вошел мужчина.
– Два лежака, – протянул он Гене рубль, но Арам опередил товарища и взялся сам обслужить отдыхающего.
– С Вас два сорок, – принял он у загорелого атлета деньги, – Надо еще два рубля.
– Это с каких пор? – возмутился атлет, – Они же по двадцать копеек.
– Так и есть, по двадцать, и по рублю залог. Вернёте лежаки, получите залог обратно, – невозмутимо пояснил Арам.
– Во как! – покривился мужчина, добавил денег с учетом залога.
Арам взял у Гены две квитанции, с обратной стороны каждой провел авторучкой палочку.
– Принесете лежаки, и покажете, что рубль залога вносили, – пояснил он атлету назначение палочек.
Мужчина подхватил лежаки под мышки, вышел из проката, и Арам передал деньги хозяину проката.
– Держи, больше собирать топчаны не надо.
– Ну да, не надо, – хмыкнул Гена, – А если он их на пляже бросит?
– Пусть бросает. Чем плохо? Сходишь за ними за два рубля, – пожал плечами Арам.
Гена ничего не оставалось, как дружески хлопнуть Арама по плечу. Идею с залогом он понял с первой минуты, только не мог понять, почему сам до этого не додумался.
– А вы зачем, ваще, приехали? – вопросительно кивнул он Жанне.
– Просто. Ни за чем, – покривила губы Жанна.
– Ну просто, так просто, – буркнул Гена, уселся на ящик из-под стеклотары и потупил взгляд в горы лежаков.
Столь хамский ответ Жанну обидел. Товарищи встречаются и без надобности. В этот раз её не было, если не считать, что Жанну разбирало желание поделиться с Крокодилом невероятной новостью: у Арама во Франции есть родной дядя.
Магия слов «дядя из Франция» завораживала, и это хотелось высказать.
Советские идеологи построения закрытого от остального Мира общества всеобщего равенства и братства сделали всё с точностью до наоборот. Разреши они всем желающим съездить за границу и самим увидеть западную жизнь, пропаганда преимуществ социализма им, возможно, и не понадобилась бы. Обычные люди живут повсюду одинаково – ходят на работу, экономят на еде и одежде, копят на большие покупки. На Западе жили богаче и в чем-то лучше, ну а в чем-то и труднее.
В этих «танцах» систем социализм проигрывал по очкам, а не за явным преимуществом, и тут уж – кому что нравится – кому «гопак», а кому «танго».
Но вживую этого никто не видел. Границы законопатили, и граждане страны Советов рассматривали жизнь на Западе через призму французских фильмов. Там все гоняли на дорогих авто, пили виски, веселились в люксовых ресторанах. Глядя на эту своего рода красочную этикетку, судили о сладости самой начинки, никогда не испробовав её. Вкус и аромат западной жизни дорисовывало воображение советских зрителей, десятикратно их приукрасив.
Бог не обделил Жанну воображением, и она вполне определенно представила себе французского родича Арама. Ему вполне подходил образ фривольного Пьера Ришара из фильма «Высокий блондин в черном ботинке». Дядя у Арама – тоже и скрипач, и бабник.
– Слышь, Крокодил, – дерзко произнесла она, – мы можем и уехать. У Арама, между прочим, дядя во Франции живет.
– Ну-ну. Он тебя с Арой к себе зовет? На веслах к нему рванете? – Гена пнул ногой перевернутую верх дном лодку.
– Зачем на веслах? Он приглашение пришлет, на самолете. Жууу, и там, – Жанна показала ладонью, как плавно взлетает и садится самолет.
– Ага..., Жу-жу-жу, – Гена сделал пальцами щелчок в воздух, – Если б всех пускали, щас бы очередь желающих с приглашениями до Магадана стояла.
Жанна отвечать нудьге не стала, лишь бросила на него насмешливый взгляд. Гена набычился, и в их перепалку вмешался Арам.
– Нас никто не зовет. Дядя ни разу меня не видел и не знает. Как ехать? – попытался он разрядить обстановку.
– Во.., – ехидно улыбнулся Гена, – Вы не знаете, а я знаю, как ехать, – резко встал он с ящика, схватил Жанну под горло в захват на удушение, а во второй руке у него оказался кухонный нож со стола.
Лезвие тесака он угрожающе поднес к её лицу. Жанна закашлялась, и лишь тогда Гена выпустил её.
– Так вот надо. Садимся в самолет, берем стюардессу за титьки: «ну ка, давай разворот на Турцию», – бросил он нож на стол.
Арам усадил Жанну на табурет, дал ей свой платок. Она не могла откашляться, из глаз у нее текли слезы. Гена виновато молчал.
На безумный порыв ярости у него всегда хватало сил, а на то, чтобы извиниться, их у него не было.
В прокат вошел Виталий.
– Привет, – остановился он, – Что это у вас тут происходит?
Жанна отвернулась. Арам тоже промолчал. Ответил ему Гена.
– Репетиция у нас, – мрачно процедил он, – Жанка с Арой в Париж собрались, полет на самолете отрабатываем.
– Что? Кто куда собрался? – рассмеялся Виталий.
В джинсовом костюме, цветастой рубашке и дорогих туфлях он походил на плейбоя с обложки американского журнала.
Виталий только что вернулся из Москвы. Там он приоделся и купил у студентов афганцев тридцать доз героина. Однокурсники с пониманием отнеслись к бывшему товарищу и продали ему наркотик за треть цены.
Деньги на всё это Виталий в несколько приемов стащил у матери. Кира в последние недели приносила домой крупные суммы наличности. Она заказывала, где только возможно разборные конструкции для кафе-мороженное, спешила и приплачивала за ускорение работ. В этой круговерти она не успевала подсчитывать расходы. Виталий этим воспользовался и теперь, красуясь заграничным прикидом перед товарищами, подтрунивал над ними.
– А по мне, Париж не нужен. У нас не хуже. «Левис» без проблем за 120 рэ, – потянул он за полы джинсовую куртку, взял стул, поставил по центру проката и уселся на нем, закинув нога за ногу.
Таким образом Виталий демонстрировал остальным свое превосходство – он среди них главный.
Раньше, в созданной им шайке мошенников, все так и считали. Но теперь, после неудач, отношение к боссу изменилось, и Жанна высказала ему это грубо и резко.
– Слышь, Циркач, ты чё себе вообразил? Да в таких как у тебя штанах за бугром работяги ходят. Туфли белые купил... Клоун.
Виталий не ожидал от бывшей подруги такого напора. Он хмыкнул, опустил ногу.
– Ну да, белые. Югославия, – поднял он носки туфель, глянул на них и резко поставил на пол, – Ты, Жан, в чём там, в «скороходах»?
Назревал скандал. Девушку босса ожидал поток претензий и оскорблений.
– Жанна правильно говорит, – вступился за нее Арам, – За границей всего полно, и пробиться там можно, куда хочешь.
– Это куда же? Ты вот, например, – Виталий снисходительно посмотрел на Арама.
– Я бы магазин там открыл. Вино, пиво, другой алкоголь. И сигареты хорошо, – сразу выдал для себя решение Арам.
– Вот именно, – поддержала его Жанна, – За бугром реально сделать деньги. У Крокодила вон какие кулаки, его местные мафиози с руками к себе возьмут.
– С кулаками, – ехидно уточнил Виталий, – Гена, ладно, грузчиком пойдет, а ты сама-то на что рассчитываешь?
– Я в кино буду сниматься, – Жанна шаловливо скользнула глазами и скорчила очаровательную гримасу, – Меня в цирковое не взяли на акробатику, а насчет артистичности сказали: данные отличные. Ты, кстати, как и хотел, сможешь фокусником, – мягко посоветовала она Виталию, – А насчет Крокодила ты не прав. Какой он грузчик? Он или бандитом, или в полицию пойдет.
Жанна подошла к Гене, прислонилась к его плечу. Обида на него прошла, и она проявила к нему нежность.
Арама покоробило, как легко она его простила. Дикая ревность охватила кавказского паренька. Он едва совладал с собой, глотнул воздух и выдал Гене свой вердикт о его способностях.
– У бандитов и в полиции надо мозги иметь, а не только руками махать. Самолет он с ножиком угонит. Ты, Крокодил, долго над этим думал? До трапа с ним не дойдешь.
– Я?... Не дойду? – начал закипать Гена.
Еще секунда, и он бы сорвался, не будь рядом Жанны. Он уже привстал, но она придержала его за плечо.
– Ладно..., – вернулся на место Гена, – Давай на спор. С тебя стольник, и я с этим ножиком, – взял он со стола кухонный тесак, – сажусь в самолет, лечу и возвращаюсь с ним обратно.
– Идет, – хладнокровно согласился Арам, вынул из кошелька две пятидесятки и вручил Гене.
Арам и Гена столь быстро заключили пари, что и сами не успели до конца понять его идиотизм. Гена действовал в порыве своего безрассудства, а Араму хотелось наказать соперника из ревности. Ни тот, ни другой до этого не летали самолетами и не знали, как происходит досмотр при посадке на рейс и какие будут последствия, если у пассажира найдут нож.
Жанна тоже не имела опыта перелетов, но ей стало страшно. Она представила задержание Гены, а потом суд и тюремный срок.
– Давай, забрал свои деньги, – скомандовала она Араму.
– А ты, Крокодил, дурак, и шутки у тебя дурацкие, – высказала она Гене.
– Ну да, дурацкие. Вы особо умные, – нервно скомкал он банкноты, запихал их в карман, а со стола взял кухонный тесак, – Поехали в аэропорт.
– Куда поехали? Ты на работе, – остудил разгоряченного товарища Виталий, – И билетов на сегодня нет. А завтра можно. День Победы, езжай хоть с гранатой за пазухой – бухие все будут.
Раздор в товарищах вернул Виталию роль лидера. Говорил он надменно, в его голосе зазвучали повелительные нотки.
Гена осекся. Стольник лежал у него в кармане и получалось, что он уже выиграл пари. Договорились осуществить задуманное на следующий день утром
Пока они решали, когда им следует отправиться в аэропорт, туда приехал Славик. Он встречал гостя из Свердловска.
Кира 9 мая открывала первое кафе-мороженое. Она обустроила его в летнем кафе парка, заменив там кухонное оборудование. На презентацию она пригласила городское начальство и директора завода холодильного оборудования Борисова.
Славик привез сибиряка в лучший санаторий Сочи. И, хотя тот остановился всего на одну ночь, гостя поселили в правительственный номер. Кира постаралась для своего любовника. Сама же приехала к нему час спустя, постучала в номер. Борисов ей открыл. Она вошла, прикрыла дверь, и они поцеловались.
Около полуночи Кира собралась домой. Сладостное ощущение еще не покинуло её до конца, уходить не хотелось, но она всё-же встала кровати, начала одеваться. Борисов тоже поднялся, и они стоя выпили по рюмочке коньяка. Завтра, сразу после открытия кафе, Борисов улетал обратно в Свердловск.
– В сентябре я разведусь, и, если ты будешь готова, мы поженимся, – лаконично объявил о своем решении Борисов.
– Я готова, – улыбнулась Кира, – совсем готова. А насчет должности для тебя я решу. Быть может, сразу директором завода.
– Соблазнила, – улыбнулся ей в ответ Сан Саныч, – На пальмы и солнце я бы не повелся, да и на директора завода тоже, но есть куда больший соблазн, – поцеловал он Киру.
Их поцелуй длился всего пару секунд, и от того получился особенно нежным и чувственным. Борисов выпустил Киру их рук. Она надела туфли, поправила прическу и ушла.
Презентация кафе-мороженое началась сразу по окончании парада в честь Дня Победы. В парке звучала музыка. Скопление нарядных детей с родителями создавало атмосферу праздника. Среди приглашенных были представители городских отделов культуры и детского творчества. Прибыл и предисполкома Бобарыка с супругой.
Речь «толкнул» муж Киры – секретарь райкома Леонид Семенович. Особо он отметил социальную значимость кафе-мороженое как форму безалкогольного досуга советской семьи. Сделать акцент на этом пассаже посоветовала мужу Кира.
Кафе быстро заполнилось. Для руководителей городских служб столы накрыли отдельно. Мороженое подавали в фарфоровых пиалах.
Жена Бобарыки – Оксана лениво ковыряла ложечкой молочную смесь и вдруг оживилась. За одним из столиков мужчина опустошил стакан с дюшесом и украдкой наливал в него водку.
– Смотри, Васыль, – ткнула она мужа в бок, – Нашим людям праздник пломбиром не испортить.
– Потерпи, – цыкнул на жену градоначальник, – полчасика и уходим.
Подошли Кира и Борисов. Он уезжал, и она представила его Бобарыке.
Сразу после праздников намечалось заседание градостроительного совета, и архитектор представлял на нем проекты девяти кафе-мороженое. Затем эти проекты утверждал предисполкома. Борисов умел рассказать о них эмоционально, и Кира хотела заранее настроить Бобарыку на позитивное решение.
Борисов и Кира подсели за столик градоначальника.
– Мы всего год выпускаем оборудование для производства мороженого в кафе, и, тем не менее, отмечены наградами на уровне Правительства, – пояснил Борисов, – В Приморье руководители получили Героев Соцтруда.
– Мой муж получит Героя? – воодушевилась Оксана.
– Вполне, – уверенно подтвердил Борисов, – Вон они с Кирой Юрьевной какой замах сделали. Сразу десять кафе.
Бобарыка принял пожелания Борисова благостной улыбкой. На самом же деле, узнав о проектировании новых кафе общепита, он отнесся к этому начинанию весьма настороженно, если не сказать негативно. В перспективе градоначальник задумал разделить сферы влияния – столовые оставить в Общепите, а рестораны, бары и кафе передать городской службе досуга и развлечений. Туда он поставит своего человека, и будет получать от него основной куш. А тут, с этими кафе, инициативу перехватила начальница Общепита – расширяет свою империю.
И, если Бобырыку интересовали только деньги, то Кира хотела еще и признания. Денег у нее было с избытком. Другое дело – звание Героя Соцтруда. Это уже предмет гордости и заслуг одновременно. За деньги такое не получишь. Это, как маршальский орден, украшенный россыпью бриллиантов. За большие деньги можно купить бриллиантовое колье и гордиться им, но колье не отражает заслуг, а орден отражает и то, и другое.
Еще, помимо общественного признания, Кира хотела самоутверждения. Ради этого она и создавала сеть кафе-мороженое. Она видела себя такой же бизнес-вумен, как и на Западе. Ну, или почти такой же. Эти кафе наполовину станут её частным делом. Сырье, а это в основном молоко, можно купить за наличные в любом колхозе, и уследить за его расходом в потоке производства и сбыта практически невозможно.
Деньги Кира тоже подсчитала. Её личный доход мог составить несколько тысяч рублей в месяц. Это меньше, чем приносили ей из ресторанов и кафе, но, если деньги оттуда воровские, то от «левого» производства за свои они праведно заработанные.
Желание самоутвердиться – полезное качество, но одновременно и опасное. В данный момент в таком положении оказался Гена. Как не уговаривала друга Жанна отказаться от пари с Арамом, тот уперся и настоял на его проведении.
Гоп-компания поехала в аэропорт.
Там зашли в буфет, и Гена взял для всех по 50 грамм коньяка. Как он выразился, «посошок на дорожку». Сходу махнув стопку, он направился в кассу купить билет на самолет. Жанна пошла с ним. Арам уныло посмотрел ей вслед, откусил бутерброд, а коньяк пить не стал. Сослался, что ему вести машину обратно из аэропорта, водительского опыта мало и лучше не рисковать. Свою порцию коньяка он предложил Виталию, но тот отказался – спиртное для него не вариант, и тоже взял из общей тарелки полоску сыра и хлеб.
Они с Арамом еще не успели до конца прожевать бутерброды, как вернулись запыхавшиеся Гена и Жанна.
– Всё, нас уже оформили на рейс до Ростова, пора на посадку, – выдал почему-то во множественном числе Гена, опрокинул в рот ничейную стопку коньяка, вынул из кармана брюк нож, обмотал его салфетками со стола и снова засунул в карман.
– Во, так лучше, не колется, – посильнее натянул он свитер поверх брюк, скрыв торчащий их них тесак.
Жанна осмотрела другана, и они намерились уйти.
– Ты что, вместе с ним? – запинаясь, выдавил из себя Арам.
– Да. У Крокодила смертельный номер, буду ему ассистировать. Обратный рейс в пять часов. Встречайте, – уже на ходу выпалила Жанна, и они с Геной растворились в людском потоке.
– Что значит он будет «аситировать»? – растерянно произнес Арам.
– Не он, а она, и не «аситировать», а «ассистировать», – насмешливо поправил кавказца Виталий, – Это, как в цирке: акробат исполняет опасный трюк, а ассистент ему так, – покачал он ладонь, – предметы подносит, или еще чего.
– И зачем она согласилась? – проронил Арам, – Если опасно.
– Что опасно? Мы с тобой зрители, – расплылся в улыбке несостоявшийся артист цирка, – Всё нормалек. Жанна справится.
Виталий беспечно шутил. Судьба Жанны и тем более Гены его в данный момент не волновали. Его охватил свойственный наркоманам внезапный приступ голода. Он начал интенсивно поглощать бутерброды и ничто другое его не интересовало. А в том, что у исполнителей опасного трюка всё пройдет нормально, Виталий оказался прав. Рамок металлоискателей в аэропортах не было, а по-другому пассажиров никто не проверял.
Вечером они вернулись из Ростова, и Гена предложил всем вместе прогудеть остатки призового стольника в ресторане.
Так и поступили. В ресторане Гена вынул кухонный нож (тот, что брал в полет), положил на стол и стал хвалиться, как он нарезал им яблоко прямо в самолете. Жанна, правда, сказала, что Крокодил врет. Он грозился это сделать, но она, как ассистентка, его остановила. Все посмеялись, но главный вывод сделали – оружие в самолет пронести можно.
Ближе к полуночи Арам развез всех по домам. Держался он из последних сил и, как мог, не подавал виду, что расстроен. Его не покидала мысль, почему это так – он тратит на Жанну уйму денег, а стоило Гене её поманить, да еще черти во что, и она сразу отправилась с ним.
На следующий день Арама ждала новая проблема. В Сочи вернулся Ашот. Утром Арам приехал в цех Самвела за очередной партией швейки, а Ашот сидел с дядей за столом и эмоционально ему что-то объяснял.
Арам вошел и расслышал последнюю фразу: «Ты сам пойми, Самвел, мне теперь и семью Тиграна кормить. Где столько возьму? А с тобой мы раньше договорились».
– А вот и он, – увидев Арама, поприветствовал его рукой Ашот, и стало понятно, что дядя и Ашот только что говорили о нем.
Арам подошел к столу, присел.
– Небольшие изменения сделаем, – начал объяснять племяннику Самвел, – На тебе останется шитье по точкам развозить, а деньги и остальное – это уже Ашот.
– Хорошо, – пожал плечами Арам, – Записи, кому сколько выдавали, мне сейчас передать?
Уменьшение обязанностей означало для Арама и уменьшение его заработка. Он потупился и замолчал.
– Зачем? Так сразу передавать не надо, – примирительно улыбнулся Ашот, – Я дня три своими делами займусь, потом подобьем всё суммарно.
– А у меня за каждый день учет, и общий остаток есть, – Арам вынул из бокового кармана сумки тетрадь, протянул Ашоту.
Тот пролистал её, задержался на последних записях, и вернул «гроссбух» Араму.
– Молодец, – похвалил он толкового паренька, – Выдачу только останови, иначе запутаемся.
– Твои деньги сделаем пока наполовину, – пояснил племяннику дядя Самвел, – Сто пятьдесят в месяц будешь получать. Как инженер.
– Это полтора инженера. Им где-то по стольнику платят, – насмешливо покрутил ладонью Ашот, подбодрив таким образом расстроенного парня.
Арам рассчитывал получать в месяц рублей по шестьсот. Солнце становилось всё ярче, и продажи раскручивались. А тут его срезали до ста пятидесяти. Винить в этом дядю он не мог. Тот вложился в производство, значительно увеличил объём и переоценил возможности сбыта. Сочи столько купальников «не переварит».
Арам это понял без объяснений, но исправлять что-либо было уже поздно. Дядя едва балансировал на грани убытков.
Не оправдались и намерения Киры – сходу согласовать в исполкоме выделение земельных участков для кафе-мороженое. Она рассчитывала на поддержку Бобарыки – как-никак, а его жена Оксана работала у нее в подчинении. Но градоначальник под надуманным предлогом перенес на пять дней заседание градостроительного совета. Задержка как бы несущественная, но так начальник дал понять членам совета, что он не поддерживает такое решение и голосовать за его принятие не стоит.
Кира тут же позвонила Бобарыке и попросила о встрече. Он любезно согласился, но, помычав, выдержал паузу и, изображая задумчивость, предложил встретиться не сразу, а на следующий день.
– Нет так прост наш голова «Бобрик», – повесив трубку, чертыхнулась Кира и к заготовленным для градоначальника трем тысячам добавила еще три.
На самом деле Бобарыка действительно не мог с ней встретиться немедленно. С минуты на минуту к нему должен был прийти Ашот, а от этого визита зависело как следует решить дела по кафе-мороженое. 
Бобарыка самолично прошелся по выносным точкам продаж курортных товаров и понял, что они задуманы вовсе не для спекуляции. Там шла реализация продукции цеховиков. За выдачу разрешений на продажу подпольных товаров он мог серьезно пострадать. И тогда у него родился план, как этого не только избежать, но и выгодно использовать.
Ашот вальяжно вошел в кабинет градоначальника, он принес ему деньги и чувствовал себя уверенно, как и подобает равноправному компаньону.
Бобарыка скользнул глазами на расслабленного Ашота, улыбнулся и пригласил присаживаться.
Тот поблагодарил и устроился за столом.
– Немного поработали. Вам спасибо, – выложил на стол худенький сверток Ашот, – Здесь чуть. Еще не сезон.
– Это нормально, – убрал деньги Бобарыка и тут же сменил тему беседы.
– А вот летом…, – задумчиво произнес он, – Солнце палит, не представляю, как можно целый день под зонтиком стоять в самую жару.
– Люди привычные. Оплата премиальная, – благодушно развел руками Ашот, – Лишь бы продажи хорошо шли.
– Нет... Это не наш подход, – качнул головой Бобарыка, – Я вот о чем подумал, – уложил он ладони на стол, – Мы сейчас будем десять кафе-мороженое открывать и возле пляжей в том числе. Что, если поместить у них, так сказать, под их крышей, и ваших продавцов?
– Это Вам решать, – пожал плечами Ашот, не понимая в чем состоит выгода градоначальника.
Бобарыка заметил его сомнения и пояснил:
– В кафе тень, потолочные вентиляторы. Нормальные условия работы. А кроме того, у вас от сладкого мороженого покупателей прибавится. Как там про мух, что на мёд летят. Хотя, они и на другое летят, но это не суть важно, – легонько рассмеялся мудрый управленец.
Ашоту идея с кафе не особо понравилась, но, судя по настрою градоначальника, отказаться от нее было нельзя. Бобарыка объявил, что кафе-мороженое начнут работать через месяц, а сочинский компаньон, полагаясь на местное разгильдяйство, рассчитывал, что в этот сезон их не будет вообще, и потому возражать не стоит.
Ашот просто не знал о решимости Киры осуществить свой проект. Во второй половине следующего дня она вошла в кабинет градоначальника. Бобарыка встал и направился ей навстречу.
– Здравствуйте уважаемая Кира Юрьевна, – взял он в обе ладони её ладонь, – Извините, что сразу не смог Вас принять, – выдвинул он Кире стул за общим столом, и сам сел напротив.
– Это не страшно, лишь бы дела не стопорились – с намеком произнесла Кира, – У нас ведь как в поговорке: «летний день мужика год кормит». Зимой мороженое не едят, а Вы архитектурный совет по нашим кафе на неделю перенесли.
– Ну, что Вы? Я Вам другую присказку скажу, – рассмеялся Бобарыка – Как там говорят: «не беги впереди паровоза»... А знаете почему? – посмотрел он собеседнице в глаза, – Паровоз догонит и раздавит.
Градоначальник вздохнул, выдержал паузу и перешел на деловой тон.
– Вы письмо на выделение общепиту земельных участков принесли?
– Конечно, – Кира открыла дипломат, и передала градоначальнику фирменный бланк с обращением в горисполком.
Бобарыка начал просматривать текст письма, а Кира тем временем выложила на стол пакет с деньгами и подвинула его градоначальнику. Он же при появлении пакета и глазом не повел, дочитал обращение, задумчиво потер лоб, потом заглянул в пакет. Пачки крупных купюр не оставляли сомнений в величине взятки.
– Ну..., Это лишнее, – вздохнул Бобарыка, – Дело-то у нас общее, – убрал он пакет в стол, – А градостроительный совет я не просто так перенес. Пять членов комиссии – это минимум шесть мнений. С этими товарищами надо работать, сами знаете как это. Но Вы не сомневайтесь, – упредил вопрос Киры предисполкома, – я всё отрегулирую. Считайте, что решение у Вас в кармане, вызывайте инженеров, начинайте работы.
– Спасибо, – благодарно кивнула Кира и поднялась уходить, но градоначальник остановил её.
– У меня к Вам встречная просьба, – взял он в руки общепитовское письмо, – В тех же местах, что и ваши кафе, сейчас продают курортные товары. Будет правильно, если эти точки продаж поместить внутрь ваших заведений. Место они занимают минимум – всего один стол, а польза будет очевидная. Пришел человек панамку купить, заодно и мороженое съел.
Бобарыка выжидающе посмотрел на Киру, заявляя свою просьбу уже как требование.
– Хорошо, я не против, – пожала плечами Кира, – Пусть торгуют.
– Это в ваше письмо надо вписать, – со знанием дела пояснил Бобарыка, –перепечатаете, и я сразу подпишу.
– Сюда этот пунктик добавим, – взял он авторучку, и от руки вписал в бланк письма витиеватую формулировку на размещение в кафе-мороженое еще и мест для продажи сопутствующих товаров.
Кира забрала документ на переделку, вышла в приемную. Секретарша как раз закончила что-то печатать и вынула лист бумаги из машинки.
– Вы не поможете мне?, – обратилась к ней Кира, – Тут немного. Начальник ваш внес изменения, пустой бланк у меня есть, напечатаете прямо сейчас и не придется еще раз вас беспокоить.
Кира передала секретарше письмо с исправлениями и вынула из дипломата фирменный бланк «Общепита». Та без слов все отпечатала, подписала у Бобарыки и подшила в нужную папку. Черновик с собственноручным дополнением начальника она хотела порвать, но Кира забрала его себе. В какой-то момент в голове у нее что-то щелкнуло, и она решила этот черновик сохранить.
Заручившись обещанием градоначальника, Кира погрузилась в строительные дела, и две последующие недели промчались для нее как один день. Проблемы там валились, как из рога изобилия. Слабо помогали даже деньги. Постоянно чего-то не хватало, и что-то не стыковалось. Как выразилась она мужу – нет более отъявленных мерзавцев и врунов, чем строители. Глазом не моргнув, сорвут любые сроки, и на завершение работ им постоянно не хватает денег.
Леонид Семенович отшучивался, подтрунивал над супругой.
– Да, там такой народец. Ты просто, главный секрет строителей не знала. У них материалов минимум на две сметы требуется. Половину испортят, вторую пропьют. Такая школа, – разводил он руками, – Волга-Дон кто строил? На стройках сплошь зеки – или бывшие или будущие.
И тем не менее в первых числах июня остовы летних кафе-мороженое стояли на своих местах. Начался процесс запуска оборудования, отделки и устранения мелких огрехов строителей.
Немало беспокойств возникло в эти дни и у Нади. Возвращение в Сочи Ашота не сулило ей ничего хорошего. Он мог потребовать вернуть ему тысячу, что он давал ей, или, того хуже, начать мстить, будто она повинна в смерти Тиграна. Месяц спокойной жизни для нее закончился.
Бывший муж всё это время не появлялся. Толян приехал всего один раз, но не за деньгами. Он взял у Нади свидетельство о разводе. В Туапсе ему, как бывшему зеку, требовалось непременно устроиться на работу. Помогли ему в этом местные братки. Определили Толяна грузчиком в мебельный магазин. О столь блатной работе простые смертные не могли и мечтать. Кадровые вопросы в этой сфере решали зеки.
Ежедневно в кармане Толяна оседало до тридцати рублей. Мебельный дефицит, а таковым сделали даже обычные тумбочки, пристраивали грузчики. Именно к ним подходили покупатели в поисках мебелишки, договаривались о цене, оплачивали и получали заказ с доставкой на дом.
Вращаясь в этом деле, грузчик Толян приобрел не только деньги, а и положение статусного жениха. «Спелая» блондинка – продавщица универмага – уже дожидалась такого кандидата. Она тут же рассталась с женатым любовником из таксопарка, и подруга из мебельного познакомила её с Толяном.
После двух лет бесполезных уговоров таксист с женой так и не развелся. Еще раз наступать на те же грабли времени у полнеющей блондинки не было – поджимала возрастная планка. Теперь «невеста» хотела иметь гарантию – документ с печатями. Толян приехал и взял у Нади свидетельство о разводе.
– Не одна ты такая краля, есть и посочнее, – покривил улыбку Толян, – Так что прощевай, – свернул он в трубочку документ и ушел, не спрашивая о деньгах.
Надя облегченно выдохнула. Вопрос, сколько времени Толик продержится без водки, пусть решает кто-то другой. Оставалось надеяться, что у новой пассии получится надолго взять мужика в оборот.
Но теперь появился Ашот. Опасаясь, что он может нагрянуть в любой момент, Надя избегала появляться на своей съемной квартире. До обеда подавала завтрак и убирала в доме Киры. Потом шла на пляж, а ночевать ехала в бывшее жилище Клавдии Ивановны. Ключи от квартиры бабушки ей дал Юра. Она вновь разыгрывала роль влюбленной в рок-музыканта девушки. Но, если раньше это её напрягало, то теперь развлекало.
Юра всячески угождал Наденьке, приносил разные вкусности, исполнял капризы. Она же заботливо отправляла его домой ближе к девяти вечера. Упаси Бог, у мамы Киры могут возникнут ненужные подозрения. Хотя на самом деле плутовка опасалась, что папа узнает, с кем его сын проводит время.
В один из таких дней Надя полюбовалась багровым закатом над безбрежной синевой моря, встала с шезлонга и побрела к выходу с территории пляжа.
На набережной она едва не столкнулась с Ашотом. Он стоял у торгового лотка и разговаривал с продавцом. Надя резко развернулась и пошла в другую сторону.
– Э..., Подожди, – окликнул её Ашот, – Надюша, куда убегаешь?
Девушке пришлось остановиться. Ашот оставил продавца и подошел к ней.
– Я верну Вам деньги. У меня почти вся сумма есть, – сходу выпалили Надя, стараясь защитить себя от неминуемого нападения.
– Зачем возвращать? – расстроенно проронил Ашот, – Деньги вернуть – это так… Брата мне кто вернет... Деньги не надо. Ты всё, о чем договаривались, делала.
Надя не знала, что по уголовным понятиям, а Ашот придерживался именно их, она за результат операции не отвечала. Она в ней была инструмент. Её наняли, как, если бы купили молоток для забивания гвоздей. Ну, сломался ржавый гвоздь, при чем здесь молоток? И, кроме того, Ашот не отличался отвагой, чтобы мстить кому-то открыто. Наде же он мстить вообще не собирался. Главврач больницы дал ему для этого оправдание. Яков Давыдович жестко отстаивал позицию, что медперсонал в смерти Тиграна не виновен. Внезапная остановка сердца у такого рода больных не относится к криминальной.
Другое дело Кира. Её Ашот всё равно подозревал. Эта хитрющая гадина могла что-то подстроить, а Надя – точно нет.
– Давай, всегда заходи. Я в бывшем баре Тиграна каждый вечер, – сделал Наде дружеское предложение Ашот, – Ты хорошо выглядишь. Загар тебе идет, – дополнил он свое предложение комплиментом.
Опасность миновала, Надя улыбнулась, и они с Ашотом распрощались. Она зашагала по набережной, а он вернулся к прилавку продавца. Там его дожидался Арам.
– Это кто была? – кивнул в сторону уходящей девушки Арам. Он вспомнил, что именно она хотела купить тогда у Жанны краденую шубу, но не смогла найти денег.
– Так, одна..., – проронил Ашот, не подобрав соответствующую характеристику Наде, – Понравилась, познакомлю. Только не жениться, – рассмеялся кавказец, –Мама твоя Самвелу телефон оборвала – отговори Арама, образумь. А как тебя образумить, уже большой вырос.
На этой точке продаж Арам завершал передачу дел Ашоту. За две недели он познакомил продавцов с новым человеком. К этому они отнеслись без интереса спокойно. Трудности возникли, когда Ашот объявил им размер взносов в общую кассу. Самвел не озвучивал им это заранее, надеялся, что, как и в прошлом году, он будет платить предисполкома из своих доходов. Но теперь так не получалось.
Астрологи в таких случаях говорят – звезды не сошлись. Возможно, всё и было так глобально, хотя у Самвела банально не сошлись дебет с кредитом. Добавились работники – Ашот и Арам, пришлось поднять зарплату швеям (за двойную оплату шить левые купальники никто уже не соглашался), и, самое ужасное, он производил купальников намного больше, чем получалось продать.
Ашот предложил «выставить» часть этих расходов продавцам в виде оброка в общую кассу. В общепите практиковали именно такой способ сбора денег. Но там их воровали и делили, а здесь зарабатывали. Продавцы заартачились, и Ашоту пришлось кого-то уговаривать, а кого-то и «прессовать». В результате пришли к решению по 120 рублей с точки в общую кассу.
Ашот получил у продавца деньги, выдал Араму его зарплату 150 рублей.
– Пока так. Дальше посмотрим, – ободряюще похлопал он Арама по плечу, – Твоя работа минимум – в воскресенье собрал заявки, в понедельник развез швейку. Можем отметить начинание, заодно поговорим... Я угощаю.
– У меня не получится. Кое-что важное надо сделать, – замялся Арам, – Завтра могу прийти.
– Понятно. «Женские» дела, – рассмеялся Ашот, – Их откладывать нельзя.
Они пожали руки, и Ашот направился к своей машине, а Арам спустился на пляж. Невдалеке виднелась вывеска «Прокат лодок и лежаков». Арам зашагал к ней прямо по гальке.
Когда он вошел в прокат, Гена и Жанна весело играли там в карты на щелбаны. Гена проигрался. Жанна отвесила ему по лбу три смачных щелчка и обернулась к Араму.
– Привет, пиво хочешь? – кивнула она на сваленные возле стола бутылки, – Крокодил по твоей методике заработал. Чел про залог забыл, и лежаки на пляже бросил.
– Сегодня я трешку заработал, а неделю назад меня на трешку развели, – глотнув из бутылки пива, продолжил сдавать карты Гена, – Студенты. Чужие лежаки приволокли, а я им деньги отдал.
Гена смачно выругался в адрес хитро-мудрых студентов, на что Арам рассудительно ему заметил:
– Зачем деньги отдал? К топчану должны квитанцию показать. Ты там палочку рисовал? Зачеркнул её – вышел крестик, и вернул руб.
– Мы так и делаем теперь. Не один ты умный, Жаннет сообразила. Правда, Жан, сообразила насчет палочки? – подмигнул ей Гена.
– Дурак ты, Гена, и уши у тебя холодные, – обиделась Жанна на похабный намек, – А денег у тебя никогда нет. На пиво, и то с топчанов.
– Арам, можешь дать сорок рэ? – перевела она вопрос Араму, – Сарафан югославский в комиссионке видела. Просто супер! Голубой, на широких бретельках.
Жанна встала и повела бедрами, изображая перед Геной, как славно на ней будет сидеть сарафан.
Арама её движения восхитили и одновременно покоробили.
– Пока нет. Немного позже, – отказал он в деньгах предмету своего обожания.
– Ну вот, – разочарованно села на место Жанна, – Даже у тебя нет.
Из-за стопки лежаков появился Виталий. Он спал там после дозы героина.
– Чё у кого нет? – потер он спросонья глаза, – Если денег, то у меня тоже голяк.
Виталий подсел к столу. Он хотел присоединиться к игре в карты, но Жанна сгребла их и убрала колоду в сумочку.
Арам прошел к лежакам, облокотился на них. Все молчали. Первым выдвинул идею, где взять денег, Гена.
– По-серьезному, «бабки» есть только в сберкассе. Один раз оттуда дернуть, и «гуляй Вася...», – сделал он паузу, – с Жанной в сарафане.
– Ага. Гуляй... Особенно с тобой, Крокодил, – поддела его Жанна, – Тебя в этой кассе так дернут, что мало не будет. Там мент сидит с наганом.
– Это в Сочи менты. Я про маленькую кассу где-нибудь в поселке возле Адлера. Там ваще никого нет. Берем лаве, и на самолете в Турцию, – объяснил детали своего плана Гена.
– И в поселке мент есть. А если его там нет, то и денег тоже. На почту один бабушка в час зайдет, принесет рублей тридцать, и всё, – неспешно высказал свое мнение Арам, – А что в поселке никого нет – это хорошо.
– Слышь, Ара! – вскипел Гена, – Ты говори конкретно. Что у тебя хорошо? Ты за или против?
Не обращая внимание на окрик товарища, Арам остался спокоен и также тягомотно изложил свою мысль до конца.
– Надо такое место где никого нет, а денег много. Валютный бар подходит. До часу ночи народу полно, деньги, как вода текут, а утром закрыт, тихо. Инкассаторы за выручкой только в девять утра приезжают.
– Ну да. Мусора приедут и сами тебе лаве вручат? – хмыкнул Гена.
– Они не менты. Инкассаторы, – поправил брюзгу Арам, – И они нам не надо. Деньги у бармена. Там и валюта есть. Его чуть пугнуть – он отдаст.
Арама, как никогда, разбирала злость на Гену из-за Жанны, обиды на дядю Самвела за урезание зарплаты и на родителей с их вразумлениями не жениться на русской. Именно они подвигли его к мысли вытянуть из бара валюту и перебраться с Жанной к дяде скрипачу во Францию. Туда она с ним точно поедет. Сделать это можно через турагенство. В «Спутнике» за две цены вполне реально купить путевки на круизный пароход, а с него сойти на берег в Румынии, и свобода.
Арам взял табурет, подсел к столу и растолковал свой план. Он представлялся простым и реальным.
Из бара есть проход в бомбоубежище. Там у дяди Самвела трудятся швеи. Арам знает, как открыть дверь в бар со стороны подпольного цеха, и у него есть ключ от основной двери бомбоубежища из подъезда дома. Швеи заходят в цех через подъезд в восемь утра. Он до прихода швей запустит всех в цех, и оттуда они пройдут в бар. Дождутся там прихода бармена, и, когда тот достанет из сейфа деньги и начнет их паковать для сдачи инкассаторам, выйдут к нему и заберут выручку. Потом бармена закроют в туалете, а сами с деньгами спокойно на улицу.
– Ерунда. Не пойдет, – покачал головой Виталий, – Сколько там денег? По подвалам ползать, и бармен на наши фейсы приметы потом даст.
– Надо маски надеть, – воодушевилась Жанна.
В отличие от Виталия легкий способ ограбить бар ей импонировал.
– Какие маски-фантомаски? Насмотрелись вы тут кино, – покривился Виталий, и попытался отговорить Жанну от плана Арама, – Денег в баре кот наплакал. Ты это понимаешь?
– Ничё не наплакал, – энергично возразила Жанна, – Мы с Арамом к бармену как-то подходили, попросили в долг стольник. Они только открылись, и он нам его минут через двадцать выдал. Из кассы. Набралось, – протянула она последние слова для придания им значения.
– Думаю, после выходных там две-три штуки рублей будет, и валюта за неделю хорошо наберется, – высказал свое предположение Арам, – Только бармен заявлять о пропаже ментам не будет. Свои отдаст. Если ментов вызовет, его сразу уволят. Такие дела у них не проходят.
– Как свои отдаст? Три штуки?! – не поверил Гена.
– Отдаст. Точно говорю. Всё по-тихому будет. Инкассам скажет, что ключи от сейфа забыл, поедет домой и свои деньги привезет. Он их за пару месяцев отобьет.
Последний довод Арама, что «всё будет по-тихому», впечатлил. Все замолчали. Гена продолжил пить пиво. Виталий сник.
– Сёдня что, четверг? Впереди три дня есть. Смазываем лыжи и в понедельник двигаем в бар, – подвел для всех итоговое решение Гена, – Четыре маски Жанка купит. У нее глазомер четкий.
– Мне не надо. Я в цеху останусь. Я должен дверь за вами замкнуть. И Жанне не нужно. Вы вдвоем справитесь, – распределил роли Арам, но Гена не согласился.
– Ты не идешь, я понял. А Жанка с нами. На стреме у выхода постоит.
Жанна не возражала, и потому спорить не стали. Интерес был в другом. Стали прикидывать, сколько в кассе может быть валюты. Интуристов с валютой немного, но за неделю сумма должна накопиться, как и в рублях.
В понедельник в семь утра гоп-компания подъехала к бару. Машину поставили за углом и незаметно прошли вдоль фасада во двор дома ко входу в бомбоубежище. Арам запустил всех в подпольный цех Самвела, открыл дверь, ведущую в бар, и по лестнице, намеренно заваленной ящиками, проводил прямо в зал.
– Вы тут спрячьтесь, пока бармен придет, – показал подходящее место в зале Арам, – а я в восемь получу в цеху швейку и буду ждать вас в машине. Бармен тоже армянин. Хилый такой, Жанна видела. Скажете «давай деньги», и он отдаст. Проблем не будет, – выдал он подельникам благостное напутствие, немного постоял и ушел.
Оставшись одни, они пришли в состояние нервного веселья, подбадривали друг друга, подкалывали. Жанна вместо масок принесла три чулка и все их пробовали надеть. Походило на игру, но, когда им это удалось, то стало тревожно. Гена присел на корточках у стены. Виталий, а он перед этим для смелости принял дозу героина, неестественно улыбался. Жанна постоянно выглядывала, не пришел ли бармен. Эту обязанность поручили ей.
– Слышь, не мельтеши, шею сломаешь, – шикнул на нее Гена, – Сказали же, он придет в начале девятого.
Жанна успокоилась, присела рядом с Геной и прозевала момент, как открылась дверь и вошел бармен. Она увидела его уже за стойкой. Бармен прошел туда, но занялся не деньгами, а стал заваривать себе кофе. Гоп-компания напряглась. Время для них потекло в тягостном измерении – медленно и противно.
Наконец бармен отставил пустую чашку, открыл сейф, но вынул не деньги, а две холщовые сумки, и стал заполнять какие-то бланки. Виталий и Жанна переглянулись – не зная, пора ли им действовать, и тогда решение принял Гена. Он первым вышел из укрытия, тихо подошел к стойке бара.
– Привет, – вкрадчиво произнес он.
Бармен поднял на него глаза и обмер.
– Бабки давай, – поманил рукой Гена.
Бармен медленно встал, взял мешочки. Пара секунд и он отдал бы их Гене, но Гена не выдержал заминки и достал тесак. Хилый на вид бармен замер. При виде орудия убийства у кавказца сработал инстинкт самообороны, в глазах вспыхнул огонь, и вместо того, чтобы передать деньги бандиту, он сунул их обратно в сейф, захлопнул дверцу, и встал в бойцовскую позу.
– Ты чо! Да я тебя! – взревел Гена.
Он попытался схватить бармена за одежду, но разделявшая их стойка не дала этого сделать. Бармен сдернул с витрины бутылку, и поднял её над головой, как орудие для защиты, но тут Гена опередил его. Он перемахнул через стойку и ударом в челюсть отправил хилого парня в глухой нокаут.
Стоявшие в оцепенении Жанна и Виталий очнулись и пришли в движение. Жанна подбежали к сейфу и стали дергать его ручку. Дверка не открывалась, как не пыталась она провернуть сейфовый ключ. Помог ей справиться с замком Виталий. Бармен не успел замкнуть сейф и требовалось вначале повернуть ручку дверцы, затем потянуть, и она распахнулась.
Виталий вынул «худенькие» мешочки с деньгами, озадаченно пощупал их, передал Гене. «Улов» явно не соответствовал ожиданиям грабителей. Гена сунул руку в сейф, пошарил там и, ничего не найдя, стал рыскать глазами, что бы еще прихватить в баре и сходу взял с витрины красочную бутылку рома.
– Уходим, – отобрала у него мешочки Жанна.
Она задыхалась от недостатка воздуха, стащила с головы чулок, встряхнула волосы.
Остальные последовали её примеру, сбросили маски и быстро направилась к выходу из бара. Там их ожидал следующий сюрприз. Бармен не только закрыл дверь на щеколду, а еще и замкнул её, не оставив ключ в замке.
– Гаденыш! Запер нас, – стукнул ногой по двери Гена.
– Ключ у него. Возьмем и откроем, – одернула его Жанна.
Виталий остался стоять у двери, а Гена и Жанна побежали обратно к стойке бара. Они нервничали, спешили, до приезда инкассаторов оставалось минут десять.
На полпути они увидели бармена. Он пришел в себя, поднялся с пола и снял телефонную трубку.
– Он в ментовку звонит! – закричала Жанна.
Бармен поднял глаза на её оклик, и она тут же закрыла лицо ладонями, опасаясь, что он её узнает. Но этого уже не требовалось. Гена в два прыжка оказался рядом с барменом и нанес ему удар в челюсть с той же силой, что и до этого. Бармен завалился без чувств.
Грабители начали лихорадочно выворачивать карманы его брюк, но ключа от входной двери там не оказалось. Не было их ни на столе, ни на барной стойке.
– Попали мы, – обессиленно произнесла Жанна, прислонившись к стене.
Времени уйти из бара не осталось. Гена сурово молчал, а потом со злости запустил поллитровку рома в барную витрину. Батарея бутылок посыпалась с нее на пол. Упала с ними и связка ключей. Туда положил их бармен.
Жанна в момент разгребла ногой разбитые стекла, подняла ключи, посмотрела на оторопевшего Гену, потом на подошедшего к ним Виталия. Он не дождался друзей у двери и зло двигал желваками.
– Вы чо тут застыли? Инскассы в соседний магазин пошли, щас здесь будут!
Гоп-компания сорвалась с места на выход из бара.

       Глава 12. Друзья такие, что и врагов не надо
Жанна лучше остальных оценила возникшие проблемы – милицейская машина стоит в ста метрах от входа в бар, за рулем скучает водитель. Выбегать из дверей бара на улицу нельзя. Водитель инкассаторского авто заподозрит неладное, и тогда убегать придется долго и с сомнительным результатом.
– Остыли, – скомандовала Жанна, остановившись у дверей бара, – Выходим по очереди. Растворяемся среди прохожих.
– Открывай, дура, – Виталий попытался вырвать у нее связку ключей, но Гена перехватил его руку.
– Не мельтеши, Циркач. Или штаны мокрые? – нервно оскалился Гена, – Ты плавно двигаешь направо, а мы с Жаннет – налево.
Жанна отомкнула дверь, Виталий тут же выскользнул на улицу и зашагал в противоположную сторону от милицейской машины. Его товарищам пришлось идти ей навстречу. Они выждали приближавшуюся компанию отдыхающих и двинулись вместе с ними. Инкассаторы как раз отъехали от соседнего магазина.
Спустя несколько минут Жанна и Гена сели в машину Арама. Он был в курсе передряги в баре. Виталий пришел первым и рассказал подробности отъема денег «по-тихому». Более всего Арама беспокоило, выяснят менты или нет, как грабители проникли в бар. Если выяснят, то могут найти и цех дяди Самвела.
– С одной стороны, стоило бы предупредить об этом дядю, но будет ли от этого польза, – помыслил Арам и решил, что ничего, кроме паники, это не вызовет. За четверть часа цех не испарится, а он раньше времени выдаст себя.
Арам завел машину, выехал со двора на проспект. На ближайшем перекрестке он уступил дорогу милицейской машине с включенными мигалками.
Сразу поехали в «Прокат лодок». Там решили всё обсудить, и не терпелось посмотреть «улов». В машине Арам не разрешил доставать инкассаторские мешочки. Жанна принесла их в заготовленной для денег сумке.
Зашли в прокат. Гена выгнал сменщика, наорал, что тот явился не в свой день. Сменщик пожал плечами и ушел.
Арам остался за работника проката, а все остальные зашли за стопки лежаков и там вскрыли холщовые мешочки.
Жанна пересчитала деньги, сложила их в две стопки. В одну рубли, а во вторую валюту. Её оказалось совсем мало – 190 долларов. С рублями ситуация оказалась лучше.
– Две тысячи триста сорок рублей, – положила она сверху последние купюры.
Гена презрительно хмыкнул, перевел взгляд на подошедшего Арама, на что тот отреагировал вполне благодушно.
– Нормальные деньги. Если на них взять оптом хороший товар, в розницу в полтора раза можно поднять.
– Чё взять? Трусов у тебя оптом и за фунты стерлингов их сдать потом? – рассмеялся Гена, – Ты же обещал, марки, доллары будут.
 – Валюта не знаю, почему нет. Может, бармен её себе берет? – проронил Арам.
– Я лично только из-за валюты и согласилась на этот чертов бар. Мы же за бугор двигаем. Или нет? – Жанна начала снова пересчитывать доллары.
– Не считай. Не прибавится, – зыркнул на стопку рублевых купюр Виталий, – А бабки поднять – это правильно. Если героча в Москве взять, здесь он две цены потянет, а у французов – раз в пять. Та же валюта и даже лучше. Я узнавал, – снял он, как берут из колоды карты, две трети купюр.
– А мы что, снова на подсосе? – возмутился Гена тем, как Виталий распределил общие деньги, но тот его остудил.
– Почему? Эту часть «деревянных» делим, – невозмутимо показал на остаток рублевой стопки Виталий, – А валюту – Жаннет на сбережение.
Возражать такому подходу никто не стал. Виталию вновь удалось взять себе роль уверенного босса. Толковых предложений ни у кого не было. Арам ощущал свою вину – и денег в баре оказалось мало, и бармен повел себя агрессивно. Жанна впервые держала в руках американские доллары и еще не знала им цену. Гена рассчитывал получить много денег, а, раз их не оказалось, то далее сумма прибытка значения для него не имела.
Налётчики делили добычу, а опер Володя в это время опрашивал сотрудников бара и пытался восстановить картину ограбления. Она представлялась весьма примитивной.
Бармен рассказал, что грабители – парень и девушка. Скорее всего, они спрятались в кабинке туалета после закрытия бара, а утром от туда вышли и на него напали. Возможно, у них были соучастники, но он их не видел. Парень накинулся на него с ножом, потом нанес удар кулаком, а дальше он ничего не помнит.
Охранник бара юлил, говорил, что обошел помещения после закрытия бара, но под давлением со стороны опера всё-таки подтвердил – туалетные комнаты он не проверял, и там могли спрятаться грабители. В баре кроме десятка красивых бутылок для витрины ничего ценного на ночь не оставляли, и он даже представить не мог, что бар станут грабить.
Собранные улики подтверждали версию, что бандиты готовились к ограблению. Они выяснили время прибытия инкассаторов и то, что бармен приходит за полчаса до их приезда, и будет в это время один. Налетчики всё продумали, но странная небрежность их поведения не вязалась с образом опытных воров. На рукоятке сейфа, и на горлышке одной из разбитых бутылок они оставили четкие отпечатки пальцев.
Именно так опер Володя и изложил начальнику УВД свое мнение об утреннем ограблении бара.
Дополнение к сказанному внес криминалист. Он вошел в кабинет начальника и передал заключение специалиста дактилоскопии. Ткаченко посмотрел отчет эксперта, простучал пальцами по столу быструю дробь.
– А это уже результат, – подвинул он справку оперативнику, – Старые знакомые и парень, и девушка. Они в убийстве на даче начальницы общепита засветились. И пальцы свои оставили, и почерк тот же. В прошлый раз бандит старушку с такой силой толкнул, что убил, а здесь бармена одним ударом вырубил.
– Два ограбления, и оба связаны с работниками Общепита, – дополнил выводы начальника опер Володя.
– Ну, да... Здесь вряд ли просто совпадение, – задумался Ткаченко, – На даче ограбление им, похоже, не удалось. Или мы об этом не узнали. А в баре ребятушки управились.
– Эти дела теперь в одно объединить? – поинтересовался оперативник.
– Не стоит. Нам по Общепиту еще и чужое сплавили. Гэбешники, – раздраженно отмахнулся начальник, – У них сотрудник пропал. Зашел в столовую пищекомбината и… испарился.
Начальник вздохнул, подвинул оперу папку.
– Замшелый материал. Зека ищут. Примета – наколка «НАРА». Посмотри в нашей картотеке.
Володя забрал дело гэбешников и ушел, а Ткаченко набрал телефон Киры. На работе её не оказалось, и он позвонил ей домой.
Кира как раз вошла в квартиру. Муж и сын Юра поджидали её для поездки на кладбище. Мастера из Грузии установили на могиле Клавдии Ивановне памятник и попросили родственников приехать принять работу.
Юра бренчал на гитаре в своей комнате, а Леонид Семенович тупо пялился в телевизор.
– Кира, сколько можно тебя ждать, – с порога высказал жене претензию Леонид Семенович, – Там тоже занятые люди. Они из Сухуми, им еще домой ехать
Ответить Кира не успела, запиликал телефон.
– Вот, снова звонят. Теперь сама им ответь, – снял и передал ей трубку Леонид Семенович.
Кира приняла её, но это звонили не сухумские мастера, а начальник УВД Ткаченко. Он коротко поздоровался и сразу перешел к делу.
– Секретарь сказала, Вы уехали инспектировать кафе-мороженое, но я всё-таки рискнул позвонить Вам домой, и не ошибся. О разбойном нападении в вашем баре знаете?
– Да. Мне доложили, – настороженно произнесла Кира.
Резкий тон милиционера не сулил хороших известий. Само по себе ограбление плохое событие, но к этому он, по-видимому, сейчас сообщит еще что-то касательно лично её.
Так и случилось. Ткаченко неспешно изложил Кире свои подозрения, хотя, скорее, это было нравоучительное предупреждение.
– Грабители, Кира Юрьевна, представьте, наши старые знакомые. Те же парень-здоровяк и его напарница девушка. В прошлый раз они вашу дачу пытались ограбить, и у них это якобы не получилось. Ваш муж заявил, что ничего не пропало. Или это не так? – сделал он паузу, выразив таким образом недоверие.
– Нет, всё так, – четко ответила Кира, и милицейский начальник продолжил:
– Возможно. Но, судя по их действиям в баре, они заранее всё выясняют и работают наверняка. Боюсь, что теперь снова могут явиться к Вам в гости на дачу. Такие преступники доводят дела до конца. Пока на свободе, – едко заметил Ткаченко и завершил свой монолог едкой сентенцией и предупреждением одновременно:
– Я, собственно, почему Вам это рассказываю? Мы вот работаем-работаем, копим. Не для себя. Детям помочь. Я, правда, своей дочери ничего так и не смог накопить – ни квартиры, ни дачи, ничего. Вы, думаю, для своих лучше справитесь. Поэтому и звоню – предупредить. Бандиты на свободе, и.., – сделал он паузу, – кто-то из ваших, из общепитовских, их направляет. Подумайте над этим и перезвоните.
Ткаченко отключил телефон, Кира положила трубку.
– Кто это был? – Леонид Семенович испытующе посмотрел на жену, – Ты только слушала, а сама ничего не сказала.
– Милиция, – коротко бросила Кира, стараясь придать незначительность звонку из органов правопорядка.
– Твоими кафе интересовались? Я в них тоже заходил, – повысил голос Леонид, – Ты что творишь? Что это за «коробейники» у тебя там разложились? Знаешь, чем это пахнет?
– Ничем, – устало отмахнулась Кира, – Бобарыка попросил, я разрешила. Это не моё, он что-то с них имеет. А звонили из милиции по поводу ограбления в валютном баре.
Она хотела пройти в комнату, но Леонид остановил её.
– Я тебя не узнаю, – взял он за плечо Киру, – Предисполкома просто попросил, а ты выдала распоряжение. Письменное, так ведь? – сделал он ударение, – Да ты знаешь, что будет, когда в твоих кафе поймают на спекуляции? Бобарыка сделает круглые глаза, а ты будешь отвечать по полной. Не боишься всё потерять?
– По-моему, это ты боишься. Всегда и всего, – твердо посмотрела в глаза мужу Кира, – По телефону, и то я должна отвечать каким-то рабочим из Сухуми, – убрала она его руку с плеча, сняла туфли и направилась в гостиную.
– Ты куда? Нам ехать надо. Некогда рассиживаться, – всполошился Леонид Семенович.
– Езжайте. Я позже буду, – на ходу бросила ему Кира, – Бери Юру, и сами на Жигуле.
Леонид Семенович пожал плечами. Минут пять спустя они с Юрой уехали, а Кира переоделась в простую одежду и спустилась к служебной машине, где её поджидал Славик.
– На дачу, – распорядилась она, – Три месяца не была там. С тех пор, как мамы не стало.
Подъехали к воротам дачи, Слава хотел заглушить машину, но Кира остановила его.
– Я здесь недолго, а ты пока съезди, купи пару бутылок боржомки, и поедем на кладбище.
– Как скажете, – улыбнулся начальнице Славик, но лишь только она вышла из машины, глянул на часы, недовольно хмыкнул.
Ему хотелось домой, а начальница всё подкидывала ему новые задания.
Кира открыла калитку, вошла на дачу и сразу увидела то, что её обеспокоило после звонка Ткаченко. На цветочной клумбе возле крыльца пара кустов склонились до земли. Она подошла ближе. От весенних дождей рыхлый грунт по центру клумбы просел и потянул за собой корни роз.
– Вытащили, – саданула её желчная досада.
Кира сломала ветку, ткнула её в середину клумбы. Ветка без усилий ушла в землю, и стало понятно – банок, что она здесь спрятала, там нет.
Кира без усилий разгребла землю еще сантиметров на десять и окончательно убедилась, что золото украдено. Ткаченко оказался прав. Грабители знали, за чем пришли, и свое получили.
Решение, что ей следует теперь предпринять, пришло самой собой. Она принесла лопату, отсчитала известное ей количество кустов роз, высаженных вдоль  дорожки, и за пару минут выкопала из земли трехлитровую банку. Отряхнув комья, она отнесла её в дом. Крышка на горловине попортилась от удара лопаты. Кира сняла её. Заполнявшие банку под самый верх золотые украшения блеснули дьявольским светом. Кира немного успокоилась, заменила крышку на новую, разыскала в шкафу спортивную сумку и уложила в неё свой клад.
Вскоре появился Славик. Кира повесила сумку на плечо, и они поехали на кладбище.
Выражение: «своя ноша не тянет» в случае с банкой золота действительности не соответствовала, Кире всё время приходилось придерживать сумку рукой, иначе её ручки врезались ей в плечо. Славика она отпустила сразу по приезду. Он развернулся на аллее у могилы Клавдии Ивановны и уехал.
– Надеюсь, он вернется? – в недоумении встретил жену вопросом Леонид Семенович.
То, что она приехала с тяжеленной сумкой, он даже не заметил. Кира поставила её на скамейку.
– Нет, не вернется. А что? – беззвучно произнесла она.
– Мне по делам пора ехать. Или ты забыла? – опустил руки Леонид.
– Надо, езжай. Мы с Юрой на такси доберемся, и автобусы еще никто не отменял, – обронила Кира, подошла к мраморной стеле, приложила руку.
В такой ситуации Леонид Семенович заговаривать с женой не решился, немного постоял и ушел, а она вернулась к Юре. Потупив голову, он сидел на скамейке сбоку от памятника.
Кире предстоял доверительный разговор с сыном. Муж этому мешал, и она легко решила эту проблему. Зная, что супруг торопится, отправила его и осталась с Юрой один на один.
– Бабушка очень любила тебя, – приобняла она сына, – Виталию мама оставила квартиру, а тебе мы с ней собирали..., – раскрыла она сумку.
– Там что? Деньги? – увидев трехлитровую банку спросил Юра.
– Не совсем. Мы с мамой золотые побрякушки покупали и туда складывали. Ну, как в копилку, – Кира стащила с банки крышку.
– Ничё себе! – изумился Юра при виде груды женских украшений, – Это зачем столько?
– Тебе. Сейчас они, может, и не нужны, а школу закончишь, поедешь в Москву.
– Почему в Москву? – не глядя на мать, насупился Юра.
– Там поступишь в МГИМО – институт международных отношений и все эти деньги ой-как пригодятся, – безапелляционно заявила Кира, – В этом институте учатся только дети московских начальников, и ты не должен быть хуже других. Туда даже поступить просто так нельзя.
– Ну вот, нельзя. А мне и не надо, – пожал плечами Юра.
– Это уже мой вопрос насчет поступления, – твердо произнесла Кира.
Она начала сердиться и мягкие интонации в её голосе сменились на жесткие разъяснения.
– Сейчас времена такие, – убежденно пояснила она, – Пробиться наверх без денег не получится. А бабушка всегда видела тебя в кругу значительных людей. Да и я тоже, – Кира вновь нежно взяла сына за руку, но он отстранился.
– Я буду музыкантом. Меня прямо сейчас берут в Краснодаре гитаристом в ансамбль. Через месяц гастроли, и начнется зарплата.
– Ерунда, – покачала головой Кира, – Какая зарплата? Гитара, музыка, это так – хобби, – покривила она губы, – Ладно, скоро сам всё поймешь.
Юра отвечать не стал, отвернулся и потупил взгляд.
Кира огляделась по сторонам. Поблизости никого не было.
– Сходи вот к тому домику, – показала она на небольшое здание при въезде на кладбище, – Там у рабочих попроси на полчасика лопату, – протянула она Юре три рубля, но он замкнулся в себе и не реагировал на её просьбу.
– Ладно, я сама, – сходу передумала Кира, бодро встала и направилась к сторожке.
Юра глянул ей в след, раскрыл сумку, пошевелил в банке золотые украшения. Сверху, среди колец и сережек, ему попалось массивное ожерелье. Он потянул его за цепочку и вытащил из банки. Подержав ожерелье в ладони, Юра опустил его в карман летнего пиджака.
Кира вернулась с небольшой саперной лопаткой, воткнула её в землю у основания памятника.
– Ты что собираешься прям здесь это закопать? – кивнул на сумку Юра.
– Именно так. Приступай, – скомандовала Кира, – Мама их для тебя сберегала, пусть и теперь они будут рядом с ней. Так надежнее.
– Лично мне это не надо. Но, как скажешь, – Юра взял лопату, в момент выкопал подходящую ямку, поместил туда банку с золотом и засыпал землей.
Кира попросила утрамбовать грунт, еще раз напомнила Юре, что эти деньги нужны не ей, а ему. Он возьмет их, когда в этом будет нужда. В жизни так бывает, а помощи ни от кого не дождешься.
– Поедешь учиться в Москву, купим тебе там кооператив, машину и всё, что захочешь, – по-дружески приобняла она сына, но он не воодушевился заманчивыми перспективами, а только насупился еще больше.
– Ма, я же сказал: быть дипломатом не моё, я еду в филармонию, в Крас-но-дар, – растягивая название города, по слогам выдал он свое решение.
– Ну это мы посмотрим. Пока домой едем, – Кира взяла пустую сумку, и они с Юрой направились к выходу с территории кладбища.
По дороге она зашла в сторожку, отдать лопатку, и оттуда заказала по телефону такси.
Дома Юра лишь на минуту зашел в свою комнату, взял гитару и твердо объявил матери, что идет на репетицию. Возражений он не допускал, хлопнул дверью, и Кира расслышала, как он быстро спустился по лестнице.
– Точно сбежит в Краснодар, – мелькнуло у нее в голове.
Она зашла в комнату сына, выдвинула ящик стола и стала перебирать в нем нотные тетради и всякие листы бумаг. Среди них она искала паспорт сына. Юре осталось сдать последний экзамен на аттестат зрелости и только отсутствие паспорта могло остановить его от поездки в злополучный Краснодар.
Паспорт нашелся тут же, но к этому в глубине ящика нашлось и золотое ожерелье. Кира забрала и спрятала паспорт и ожерелье в своей книге-сейфе с вырезанными страницами. Её она по-прежнему держала среди обычных книг, но не на верхней полке, а во втором ряду пониже.
То, что сын взял из банки дорогое ожерелье, по сути, его украл, Киру не удивило и не расстроило. На его месте она и сама бы так поступила. Сын добивается своей цели, а для этого все методы хороши. И более того, банка с золотом всё-таки его.
                ***
Самвел тоже пытался добиться нужного ему результата. С одним из стародавних продавцов его товаров он обсуждал, как поправить дела.
– Цену на купальники надо припустить. В продаже польские появились. Извини, Самвел, но качество у них лучше, а цена ниже. При таком раскладе твои брать не будут, – без обиняков объяснил продавец.
– Знаю, – процедил Самвел, – У них фабрика большой, ткань дешевый. А у меня что? – поднял он ладони, – Продукции мало, да еще и всем дай.
– Ашоту не плати. Мы теперь в кафе продаем. Хочешь, я всем скажу не давать ему деньги, – предложил простое решение продавец.
Самвел задумался, потер макушку. Решение давалось ему с трудом.
– Точно говорю. Убери Ашота, и что он сделает? Проглотит, – подбодрил Самвела продавец.
– Так можно. Поговори с остальными. Только устрой так, что это не я захотел, а вы там сами..., – согласился он с предложением продавца.
– Само собой, – просиял торговец, – Достал этот пиявка. Дом он, видите ли, жене Тиграна достраивает. Только не с наших рубликов такая махина.
В том, что Ашот не нуждается в деньгах, сомнений не было. В Общепите он уже не работал, но, как и раньше, играл в карты, по вечерам сидел в баре и хвалился, сколь огромные суммы тратит на семью брата.
Самвел без зазрения совести согласился «выдавить» Ашота из своего швейного бизнеса. Он полагал, что для Ашота потеря этого заработка не будут иметь значения. Насчет заработка так и было, но в остальном Самвел ошибался. Кавказская гордость не позволяла Ашоту просто взять и смириться с потерей статуса важного человека и, тем более, с тем, что его могут так запросто кинуть.
После увольнения он продолжал управлять своими подручными из валютного бара. С вновь назначенной директрисой бара Галиной он договорился о сохранении в штате своих людей – грузина Дато и крепыша охранника. При этом оба не имели четких обязанностей. Охранник выполнял для Ашота услуги личного водителя, а Дато – самые деликатные задания.
За это Ашот заплатил Галине весьма крупную сумму, и та согласилась, что всё останется, как и прежде, и в закулисные дела бара она лезть не станет. Кабинет Дато по ночам превращался в катран – игорный притон.
Кроме того, Дато и охранник контролировали проституток. Те отдавали им часть своих заработков, иначе охранник не пускал их в бар. А так, их не только пропускали, но еще и бронировали им столики. По вечерам бар заполнялся до отказа, мест не хватало, и тогда присмотренных клиентов подсаживали к «хорошим девочкам».
Ашот денег с путан не получал, считал такой заработок для себя унизительным. Своим людям он позволял этим заниматься, а себя представлял лишь благодетелем. Совсем другое дело – привычный для него со времен работы в общепите оброк с точек продаж.
Ашот подъехал в кафе-мороженое, подошел к столику продавца. Здесь теперь проходила торговля товарами Самвела и туапсинских цеховиков.
– Привет, – положил он ладони на столик.
– Привет, – ответил продавец, не проявляя эмоций.
– Понедельник. Деньги давай, – улыбнулся истукану Ашот.
– Сказали, ты теперь не при делах, – всё также монотонно произнес продавец.
– Кто сказал? Ты чё мелешь? – начал вскипать Ашот, – Тут только я говорю, – взял он со стола панамку и зажал в кулак, – Это вещи Самвела, считай, мои.
– Не знаю. Мне по барабану, чьи. Старший сказал – работаем в кафе и никому ничего не платим... А панаму не мни, её продать надо, – продавец с силой дернул из рук Ашота чепец, но тот не стал сопротивляться и сразу выпустил её.
Рывок продавца оказалось чрезмерным, он пошатнулся и в момент снес с прилавка половину товаров на пол.
Не проронив ни слова, продавец наклонился и стал их собирать, и тогда Ашот наступил ногой на часть рассыпавшихся товаров, поставив продавца в унизительное положение – тот словно раб ползал по полу у ног хозяина.
За развитием конфликта наблюдала молодая пара. Проходя мимо они обратили внимание на нервного армянина, насевшего на продавца курортных товаров, но вмешиваться не стали, подошли к раздаче, оплатили мороженое и ожидали свой заказ у стойки. Теперь же на шум падающих товаров парень обернулся. Безобразная сцена «хозяин и раб» ему не понравилась, он оставил свою подругу и подошел к Ашоту.
– Слышь, ну-ка собрал всё с пола, – потребовал он от кавказца.
– Дорогой, проходи, мы местные, сами разберемся, – благодушно посоветовал грозному защитнику Ашот, не желая исполнять его указание.
– Я тебе не дорогой, чурка нерусская. Нагнулся, и поднял всё с пола, – повторил парень, уперев в Ашота хмурый взгляд, но тот медлил, и парень в момент заломил ему кисть, да так, что Ашот согнулся от боли и припал на колено.
Продавщица мороженым ахнула и тут же позвонила в милицию.
Правоохранители не заставили себя ждать. Дежурный бобик колесил где-то поблизости, и через пару минут молоденький сержант и милиционер постарше выслушивали объяснения Ашота.
Со слов работницы кафе армянин первым начал скандалить с продавцом курортных товаров, а парень из очереди подошел их успокоить.
К парню претензий у милиционеров не было. Ашота он уже выпустил, и тот всего лишь потирал запястье ладони.
– Я совсем не скандалил. Я просто деньги хотел назад получить, – промямлил Ашот, – Купил вот это жене, – взял он с прилавка купальник, – а посмотрел близко, и мне не понравился. Пятнадцать рублей, как-никак, – вернул он на место купальник.
Ашот хотел еще что-то объяснить, но милиционер постарше оборвал его.
– Чек есть? – отрывисто спросил он плавного Ашота.
– У нас выносная торговля от универмага. Без кассовых аппаратов, – поспешно вмешался в разбирательство продавец.
– Вот как? – перевел на него взгляд милиционер, – А что есть? Документы отчетные покажите.
– Да, конечно. Накладные есть на товар и разрешение о продажах на вынос, – уверенно произнес продавец, но милиционер насторожился.
Чрезмерная бодрость торговца неестественно контрастировала с его поникшим видом за несколько секунд до этого.
– Покажите, – мягко предложил милиционер, от чего его требование приобрело оттенок недоверия.
Продавец выдвинул ящик, куда он складывал выручку. Там же лежала папка с накладными. Из нее он взял документы на товар, передал милиционеру и сразу закрыл папку. Тот неспешно повел пальцем по строчкам и остановился на той, что его интересовала.
– Смотри, – показал он запись напарнику, – Что и требовалось доказать. Купальник женский, цена тринадцать рублей семьдесят копеек, а товарищ говорит, что ему его продали за пятнадцать.
– Это как понимать? – милиционер поднял глаза на продавца, – Двадцать купальников по рубль тридцать на каждом. Спекуляция.
– Э... Зачем спекуляция, – заступился за продавца Ашот, – Я примерно сказал пятнадцать рублей. Так, дал три пятерки, сдачу получил – не считал.
– Понятно. Подарок жене не рассмотрели, деньги не считали, – язвительно заметил сотрудник правопорядка.
Ментовкая интуиция подсказывала ему – продавец и покупатель хотят замять инцидент. В отношении продавца это было понятно, но зачем это покупателю, если он не получил то, что хотел?
Милиционер более пристально рассмотрел накладную, снова показал в ней какую-то строку напарнику, а потом спросил продавца:
– Вы же сказали, от универмага работаете, а накладная у вас от Туапсинского продторга. Нескладно получается, – вздохнул он сочувственно, – Собирайте товар и поедем в отделение.
Продавец возражать не стал и молча начал складывать вещи в коробку. Ашот же попытался уйти.
– Вы тоже с нами проедете, – остановил его милиционер, – Напишите, что покупали, сколько платили, и почему не смогли сдать покупку обратно.
                ***
Продажа «левой» продукции цеховиков по накладным Туапсинского продторга была продуманным шагом. В Сочи возможности сбыта много выше чем в Туапсе, и вполне логично, если продторг решил там поработать в летний сезон.
Проверить, отпускали ли оттуда товары сочинским продавцам, непросто. Для сверки пришлось бы ехать в Туапсе, а сумма товаров пустяковая, и заниматься такой мелочевкой милиция точно не станет.
Так всё и было, пока торговцы перемещались с места на место, и сколько таких мест и где они находятся, никто не знал. Теперь же торговля велась в стационарных кафе-мороженое, и провести разом проверку всех точек не представлялось сложным мероприятием.
Начальник ОБХСС, лишь взглянув на документы задержанного торговца, заподозрил неладное и решил прояснить вопрос с отпуском товаров из Туапсинского продторга.
Ашот и торговец, с которым он поскандалил, еще давали объяснения, а начальник ОБХСС уже послал своих сотрудников проверить накладные у продавцов всех кафе-мороженое.
Милицейская бригада действовала решительно, и Кира слишком поздно узнала о проверках в её кафе. Половину продавцов там уже задержали, и она не стала ничего предпринимать. Это могли расценить, как её заинтересованность в их делах. К ним она отношения не имела и особо не обеспокоилась.
А вот звонок от заведующей Комбината питания Киру насторожил. Туда приехал оперативник Володя и беседует с рубщиком мяса в «Разделке».
Володя начал отрабатывать задание по поиску пропавшего сотрудника КГБ, а в последний раз того видели в столовой Комбината. Он просмотрел происшествия того дня и обнаружил сообщение от анонима о трупе в холодильнике «Разделки». Более того, он и выезжал тогда по этому вызову, но трупа в холодильнике не оказалось, и вызов посчитали ложным. Теперь же анонимный звонок в тот же вечер, когда на территории комбината пропал человек, уже не представлялся случайным.
Опер Володя приехал туда, зашел в комнату разделки мяса, представился.
– Вы здесь один работаете? – открыв шкафчик с одеждой, поинтересовался он у перепуганного рубщика.
– Да... В основном сам. А вы почему спрашиваете? – насторожился работник.
– Меня интересует, кто еще бывает здесь. Одежды и обуви у Вас полный шкаф.
 – А.., – повеселел рубщик, – Халатов и ботинок много на случай запарки. Тут вода на полу, да и кровь тоже. Бывает из кухни кто-нибудь из девок приходит подсобить в белоснежном, пачкать жалко, выдаю им нашу одежку.
Володя раздвинул фартуки, осмотрел их и наклонился к сваленной в шкафу груде обуви. Среди поношенных чёботов в кучи рванья затерялся цивильный ботинок. Пары к нему не оказалось.
– А этот один. И почти новый, – проронил Володя, – Странно, – показал он ботинок рубщику мяса, но тот не смутился и сходу нашел простое объяснение «одинокому» ботинку.
– Так он потому и новый, что один. Пары нет, вот и валяется без дела.
– Это понятно. Меня интересует, как он сюда попал. Забыть новую обувь не могли. Да и ваши работницы кухни сорок третий размер не носят, – посмотрел в глаза работнику оперативник.
– Ну.., тогда не знаю, – пожал тот плечами.
О расходе мяса милиционер не спрашивал, а остальное рубщика не беспокоило и не интересовало. По причине отсутствия интереса рубщика ко всему, кроме мяса, непарный ботинок и провалялся так долго среди рабочей обуви.
Туда его положила уборщица. Он слетел с ноги убитого гэбешника и лежал у стены. Ашот и Вадим впопыхах не заметили его, а она зашла в помещение «Разделки» украсть мяса, увидела на полу ботинок и бросила в общую кучу сменной обуви.
Опер Володя объявил, что забирает странную находку. Рубщик не возражал и даже обрадовался – это всегда хорошо, если милиционер берет что-то себе. В голове у него крутилась навязчивая мысль предложить менту еще и мясную вырезку. На разделочном столе лежали крупные куски мяса, и он уже присмотрел подходящий в качестве подарка.
Рубщик поднял сочную вырезку показать милиционеру, но в комнату вошли две молодайки.
– О...! – воскликнула одна из них, – Прислали тебе в помощь, а ты уже и сам всё заготовил.
– Это говядина, – мрачно отреагировал рубщик, – К ней на фарш свинину надо, – открыл он холодильник, вынул оттуда половинку свиной тушки, бросил на колоду, поставил рядом топор.
– Извините, работа, – выжидающе посмотрел он на милиционера.
Помощницы надели фартуки, включили промышленную мясорубку, подставили к ней алюминиевый бак.
Машина завыла, и они начали загружать в нее куски говядины. Змейки фарша стали падать в пищевую емкость.
– Да, конечно, работайте, – глядя на тушу возле колоды, задумался опер Володя, и потом спросил, – Вы здесь рубите и потом в эту машину, – показал он на огромную мясорубку.
– Именно так, а где еще? Всё на месте, – пожал плечами рубщик.
– А кости куда деваете? – продолжил расспросы оперативник.
– Кости? – удивился работник, подозревая в вопросе подвох, – Они на суп идут, а те, что не годятся, в контейнер выносим. За ними машина приходит и увозит на завод. Из костей желатин делают. Так что ничего не пропадает.
– Контейнер можно посмотреть? – задал еще более странный вопрос опер.
– Можно. Он снаружи стоит.
Рубщик сказал помощницам, что скоро вернется, и они с опером вышли во двор к железному баку с костями.
По дороге Володя выяснил, что контейнер пару дней назад сменили на пустой, и так происходит каждый месяц. Остановившись у огромного бака, он не стал его открывать, а неожиданно спросил у рубщика о работнице-украинке.
– Скажите, а у кого из ваших сотрудниц говор украинский? У нее половина слов русских, а половину украинских.
Рубщик понял, что милиционер спрашивает о проворовавшейся уборщице, но, как и полагалось работнику общепита, не вспомнил о такой работнице, как и не вспомнил никаких событий в тот день, о котором его тоже спросил оперативник. Володя назвал ему дату и день недели в первых числах марта, когда гэбешник приходил в столовую Пищекомбината.
– У нас все дни одно и тоже. Особенного ничего не помню. Да и когда это было? – поморщил лоб рубщик.
– Врет. Так быстро не дают ответы, – промелькнуло в голове опера, – И работницу такую он знает, и всё, что было в тот день, помнит, но к убийству отношения не имеет. Хитрый он, и потому не мог оставить в шкафу столь важную улику как башмак убитого гебиста.
А то, что этот коричневый ботинок принадлежал гэбешнику, Володя почти не сомневался. В Деле о пропаже сотрудника КГБ, в разделе «Особые приметы одежды» фигурировали коричневые ботинки. Более того, у опера появилась четкая догадка, что именно здесь гэбиста и убили.
Три события в одном месте – пропажа гэбиста на территории Комбината, звонок в тот же день о трупе в холодильнике «Разделки», а теперь цивильный ботинок в шкафу для рабочей одежды не оставляли в этом сомнений. Случайно совпасть все эти вещи не могли. Два события еще могут совпасть случайно, а три – уже нет. О том, куда дели труп гэбиста, у Володи возникла более страшная догадка.
– Тело могли перемолоть в мясорубке на фарш, а кости бросили в общий контейнер, – рассудил он, – Вывезти труп с территории Комбината при досмотре машин на проходной опасно, а так преступники уничтожили улики на месте.
Не окажись оперативник в помещении «Разделки» во время приготовления фарша из свиной туши, и столь чудовищная версия не пришла бы ему на ум, а так она не казалась столь уж нереальной. А то, что там нашелся ботинок гэбиста, не оставляло сомнений, что сотрудник КГБ из «Разделки» не выходил – в одном ботинке не уходят.
Уточнять что-то еще у рубщика Володя не стал. Тот стал в глухую защиту – ничего не помню. Расшевелить его память могли лишь факты, от которых не отвертеться, а таковых пока не было.
Володя узнал у него предприятие, куда свозят кости для переработки в желатин и этим ограничился. Теперь имело смысл поехать на это производство. При загрузке в переработку работники могли заметить необычного вида кости и дать Володе такие показания.
                ***
Важные сведения могла сообщить одна из пришедших работниц кухни, но она стала разговорчивой лишь после того, как за милиционером закрылась дверь «Разделки».
– А я помню день, о котором спрашивал мент. И ты должен помнить, – ехидно сообщила она рубщику, – У сына был день рождения, а ты припахал меня на полную катушку. Ашот, видите ли, приехал. Сам позабыл ему мясо на шашлыки приготовить, а мы отдувались. Помнишь, какой скандал он из-за этого устроил?
– Меня не про мясо спрашивали, а про особенное. Мясо у нас каждый день, – недовольно буркнул рубщик.
– Это у тебя каждый день, а нас ограничивают. В тот раз, правда, три кило перепало отборных кусочков, – со вздохом произнесла работница.
– Вот и рассказала бы про эти кусочки, раз такая умная, – хмыкнул управитель «Разделки».
Он начал сердиться, чем только раззадорил бойкую работницу.
 – Не... Мент не за мясо интересовался, за другое. А ты забоялся говорить, – хитро улыбнувшись, поддела она рубщика, будто знает о какой-то его тайне, и он должен относиться к ней с особым уважением.
На самом деле ничего важного она не знала, а только хотела получить лишний кусок говядины.
И тем не менее, сообщи она оперу подробности выдачи Ашоту шашлычной смеси, и у того могла появиться ниточка, ведущая к распутыванию преступления. Но она этого не сказала, и опер Володя уехал, не узнав, что с полчаса в помещении «Разделки» находился Ашот, а рубщика там в это время не было.
Цех по производству желатина оказался на территории мясокомбината. Володя сразу нашел нужного ему работника. Начальник смены скучал в своей конторке, и проводил милиционера к контейнерам с сырьем от сторонних поставщиков.
– Вот эти общепитовские, – показал он на облезлые контейнеры, – А что не так у них вышло?
– Выясняем, – придав значимость проблеме, пояснил оперативник, – Тут четыре ящика. За какие это месяцы? Меня март интересует.
– Мартовский, может, и есть. Не скажу только какой из них, – процедил начальник смены.
– Тогда содержимое всех будем смотреть.
– Это как? – поднял брови работник, – Тут их тонны полторы. И опять же, что за проблема? Небось, опять местные бабки жалобу принесли – кормят их, видите ли, бродячими собаками. На нас такую писали.
Он задумался, потер затылок и, то ли вспомнив о предыдущих проблемах, то ли подумав о будущих, отказался продолжать разговор с милиционером без указания директора.
Володе ничего не оставалось, как опечатать контейнеры и пройти к директору мясокомбината.
Большой начальник, в прямом и переносном смысле этого слова, развалившись в кресле, лениво выслушал оперативника и выдал короткий вердикт.
– Постановление о проверке принесёте, тогда и будем реагировать на ваше требование, – без интереса посмотрел он на милиционера, но Володя проявил твердость и строго по форме произнес:
– Контейнеры опечатаны. Предупреждаю Вас, как руководителя предприятия, о персональной ответственности за уничтожение улик.
– Да знаю я ваши штуковины, – уныло произнес директор, – Опечатали баки – пусть стоят. А сейчас не смею задерживать.
Оперу пришлось встать и уйти. Директор явно не хотел помогать в проведении следствия на территории его предприятия.
Не нашел Володя поддержки в своем начинании и у начальника УВД Ткаченко. Постановление о проверке контейнеров общепита он принес ему на подпись сразу по прибытии на работу.
– Чушь какая-то, – отложил Постановление начальник, – Ты в своем уме – проводить такие экспертизы? Во-первых, для этого потребуется специалист по костям. Не помню, как их там кличут – антропологи или что-то в этом роде.
– Остеологи этим занимаются, – поправил начальник Володя.
– Вот... Еще лучше. Я названия такого не слышал, не говоря о том, где есть такие эксперты. А главное, найдем мы там что-то или нет – большущий вопрос. Скорее всего, не найдем, зато слухи, что у нас людей кормят человечиной, не просто поползут, а полетят так, что и нам с тобой головы снесут. Нет, нет и нет, – твердо отрезал начальник.
Володя забрал текст Постановления, а Ткаченко выдал ему начальственную рекомендацию.
– Это дело не наше. Умничать и делать сенсационные разоблачения не стоит. Нам поручили найти зека с наколкой «НАРА», вот его и ищи, а не кости гэбиста. Даже если их и найдешь, то еще год будешь доказывать, чьи они. И не докажешь. Живых надо искать, а не кости.
– Хорошо, я понял, – согласился Володя, – Займусь поиском украинки, той, что сообщила о трупе в холодильнике, и зеком «НАРА». Она – основной свидетель, зек – главный подозреваемый.
Володя собрался уходить, но начальник остановил его.
– За вчерашний день по общепиту проходит небольшой эпизод. Их бывший сотрудник Ашот поцапался в кафе с продавцом. Ничего существенного, хулиганство. А вот по экономической части – дела посерьезнее. ОБХСС занимается. Это тебе для сведения, – поднял палец Ткаченко.
То, что начальник УВД назвал «небольшим эпизодом» для Ашота обернулось большими проблемами.
Он сидел в цеху Самвела за его рабочим столом и исподлобья наблюдал за тем, как тот делает записи на листе бумаги.
– Вот. Это с тебя, – подвинул ему бумагу Самвел.
– Ты што тут нарисовал?! – чуть не вскричал Ашот, – Двадцать три тысячи?!
– Это не мне, – спокойно пояснил Самвел, – Моих здесь всего две штуки, хотя я потерял больше, а остальное братьям из Туапсе.
– Ну, нет..., – протянул Ашот, – Я на такое не подписывался. Эта совсем не ко мне вопрос.
– А к кому? – с оттенком зловещего упрека переспросил Самвел, – Я тебя что, просил? Получить людям разрешения на выносную продажу, а ты их в эти чертовы кафе загнал. Зачем так сделал? – посмотрел он Ашоту в глаза, – Раньше кто где работает, сами найти не могли. А так менты их, как сливы из банки, вынули.
– Кафе предисполкома захотел. Такому человеку неудобно отказать! – поднял ладони Ашот.
– А так ты удобно сделал. Менты, знаешь, сколько товара в один заход забрали? – цокнул языком Самвел, – Опять твой косяк. Раньше Арам понемногу продукция развозил. Ты же мельчить не стал, решил сразу на неделю выдавать, а туапсинский товар вообще на месяц вперед.
– Ну да, решил. А лучше, если б тебя с их вещами хлопнули? – раздраженно отмахнулся Ашот.
Самвел дискутировать на тему, что кому хорошо, а что плохо, не стал. Смысла это не имело, требовалось распределить убытки. Они возникли по вине Ашота, и он должен их покрыть.
– Деньги за товар верни, и всё забыли, – повторил ему свое условие Самвел, – Плохо, если туапсинские братья приедут с товарищами с зоны их получать.
– Я попробую вернуть. Только не быстро, – помедлив, проронил Ашот, встал из-за стола и, не прощаясь, ушел.
Реального плана, как это сделать, у него не было, но он надеялся потянуть время, а там, смотришь, «или падишах умрёт, или ишак сдохнет». И так вполне могло случиться. Арестуют туапсинских цеховиков Эдика и Натана, и не придется отдавать им деньги. А если и придется, то без учета их доли. Бандиты с зоны, которыми так пугает его Самвел, получают от братьев не больше трети дохода.
А еще хороший вариант снять с себя вину за провал и повесить долг на кого-то другого. Лучшим кандидатом в этой цепи был предисполкома Бобарыка. Здесь и придумывать ничего не требовалось. Это ведь он перевел торговцев в кафе-мороженое.
Ашот поехал к нему первому, бодро вошел в приемную. Секретарша поправляла пилочкой ногти и, не отрываясь от «работы», монотонно сообщила:
– Василий Янович занят и вряд ли вас примет.
– Я собственно к вам, – любезно произнес Ашот, вынул шоколадку и положил на стол, – Мне документ надо взять. Вы торговлю в кафе-мороженое переводили, бумагу такой делали.
– Делали. Общепит письмо приносил. Только Вам выдать эту бумагу я не могу. Не положено. Внутренняя переписка, – пафосно отчеканила секретарша, завершила обработку ноготков, рассмотрела их и спрятала пилочку в косметичку.
– А вы у начальника спросите. Василий Янович разрешит, – мягко попросил помощницу большого босса Ашот.
Под пишущую машинку он сунул ей купюру в пятьдесят рублей, отошел и сложил ладони в умоляющем жесте.
– Сейчас не получится. Начальник по телефону разговаривает, – убрала в стол мини-взятку секретарша и впервые улыбнулась обходительному кавказцу.
– Я подожду, – присел на стул у стены Ашот.
Бобарыка в это время беседовал по телефону со своим тестем из Бердянска. В основном он его слушал и лишь изредка выражал благодарность. А благодарить тестя было за что. Своим статусным положением он был обязан исключительно родителю жены. Васыль любовно называл его «наш папа». Тот занимал некую должность в Бердянском КГБ. Какую именно, никто не знал, очевидно, невысокую, но при этом добился для зятя быстрого продвижения по службе, а потом и перевода на должность градоначальника в престижный Сочи. Такие возможности тесть имел благодаря родственным связям в высших эшелонах московского КГБ, что скрывал от жены и дочери. Им представлялось, что мудрый папа умеет со всеми правильно поговорить, и только проницательный Бобарыка догадывался о «волосатой руке», помогавшей тестю, и потому, с одной стороны, побаивался его, а с другой, – надеялся на его поддержку в трудную минуту.
– Квартира у вас хорошая, Оксана мне уже доложила. А насчет должности для нее давай подумаем вместе, – выдал зятю очередное наставление тесть.
– Насчет должности? – взялся за голову Бобарыка, – А разве она недовольна? Работа кабинетная, за день пару бумаг подпишет, и все дела.
– Ей не нравится, – сухо отрезал тесть, – Она не мышь серая, сиднем сидеть. Пока дам тебе вводную. Сейчас подвижки будут, а её начальница – в разработке по нашему ведомству. Оксаше я не стал это говорить, но перспектива должности для нее вырисовывается. А ты держи нос по ветру, и чтоб никаких дел с руководством Общепита.
Тесть отключился. Бобарыка осторожно уложил телефонную трубку на рычажки аппарата.
– Да-с, – протяжно вздохнул он, – Оксаша нацелилась в великие начальницы. На «царицу морскую» замахнулась, а ростом не вышла, – цокнул он языком, – Хотя…, мало у нас дураков на должностях сидят?
Себя к таковым Василий Янович не относил. Тесть, конечно, «тянул» его по ступеням карьерной лестнице, но Вася и сам был не промах. По окончании курсов актерского мастерства шустрый парень стал режиссером. А после развода с первой женой, ей он изменял направо и налево, удачно женился на Оксане, и тесть тут же продвинул его на должность директора театра. Потом помог Васе стать директором автобазы. А с этого трамплина уже Василий Янович Бобарыка поднялся до высокой должности градоначальника курортного Сочи.
– Подберу жене толковых замов, плюс моя поддержка, и дела пойдут не хуже, чем раньше, – рассудил Василий Янович, – Общественное питание упускать нельзя. «Клондайк» в сравнении с ним отдыхает.
Зуммер селектора прервал его размышления. Секретарь доложила о визите Ашота.
– Пусть заходит, – распорядился градоначальник.
– А на ловца и зверь бежит, – подумал он, – Как всё удачно одно к другому складывается!
О задержании торговцев в кафе-мороженое Бобарыка знал из сводки городских происшествий и ожидал появление их посредника-армянина. Если до звонка тестя он еще сомневался, как ему поступить в этом деле, то теперь однозначно решил использовать Ашота в комбинации с отстранением Киры от должности. Задержание продавцов нелегальным товаров в её кафе открывало такую возможность.
– Добрый день, Ашот Карапетович. Какими судьбами? – уважительно обратился к нему градоначальник, предложил садиться на ближайший стул за общим столом.
– День не совсем хороший, – Ашот покривился, тихо присел, – Наших продавцов ОБХСС задержал.
– Они не наши. Не мои точно, – надул щеки Бобарыка.
– Канешна, не наши. Я так просто сказал, – ретировался Ашот, – Мы людям помочь хотели, а вышло плохо. У них товар забрали, большие деньги стоит. Просят помочь, – вопросительно посмотрел он в глаза предисполкома, но тот нахохлился, возникла неприятная пауза, и Ашот начал оправдываться.
– Вы не поняли. Парень – жулик какой-то, никто не знает, откуда он взялся, привез им товар из Туапсе, сдал по накладной, а бумага оказался не настоящий. Он, может что-то ворованное хотел продать, а на меня пальцем тычут, будто я виноват. А за что виноват? Я при чем?
– Ну да..., – изображая обеспокоенность, нахмурился Бобарыка, задумался, и, как будто поняв что-то важное, резко переменился.
Курсы актерского мастерства не прошли для него даром. Он легко принимал нужные лица и в момент менял интонации голоса. Обучение этим навыкам непременно следует включать в программу подготовки управленцев.
– И вот как она меня обвела?! Ну какой парень из Туапсе? – Бобарыка чуть не рассмеялся в глаза Ашоту, – Я еще подумал, ну зачем ей эти промтовары в кафе? А теперь всё понятно!
– Так и есть. Эта махинация она устроила, – Ашот догадался, куда клонит градоначальник и сходу подхватил его идею, – Захотела еще и тут заработать. Такой чилавек. Всё есть, а ей мало.
– Вам виднее. Вы же у нее работали, – с ударением заметил Бобарыка, – И ушли, я полагаю, не просто так. Кира Юрьевна конкуренции не допускает.
– Да, канешна. Какой выдержит. Невыносимая стала, – возмутился Ашот, – Я всю работу тянул, а у нее одни придирки.
– Ну, и правильно сделали, что не стали потакать. Вернуться всегда можно, но не при таком начальнике, – с далеко идущим намеком произнес Бобарыка.
– Без нее я бы вернулся. Работа знаю. Обо всём заботился. Ушел, как жена и дети потерял. Обидно, – посетовал кавказец.
– Согласен. Но, как говорят, всё переменчиво, и начальников тоже меняют, – предисполкома снова обнадежил Ашота, что тот может вернуться в Общепит и даже на место Киры.
Свои слова он подкрепил важными выводами:
– В кафе у Киры Юрьевны не ворованные вещи продавали. Много хуже. Там сбыт левых товаров на поток поставили. За такое по головке не погладят. Знаете, как в Московском универмаге было? На месте шили и продавали женское белье, а продавцы «ни сном, ни духом» ничего не знали.
– Я читал. Два человека расстреляли, – сипло промямлил Ашот, – Нашли убыток государству на три миллиона.
– А исполнителей оправдали…, – задумался градоначальник и рассеянно продолжил, – Кстати, ваших подопечных продавцов отпустили.
– Знаю. Все дома. Они что? Им место в кафе дали, а что за товар привозят – плавки или пальто – зачем спрашивать.
– Хорошо, – резко подвел итог разговора Бобарыка, – Жду Вас после выходных. Я еще раз посмотрю письмо от Общепита, а Вы подумайте, что там сможете со своей стороны добавить по прежней работе, и посмотрим, куда пойдет следствие.
Градоначальник хитро улыбнулся Ашоту, тот кивнул ему в ответ, подтвердив, что они теперь партнеры в борьбе с Кирой.
Какую цель преследовал каждый из них, они знали лишь отчасти.
В перспективе Ашот хотел занять должность Киры, а прямо сейчас переложить на нее вину за потерянный товар цеховиков.
Бобарыка тоже имел виды на должность начальницы общепита, но не для Ашота, а для своей жены Оксаны. А сейчас, в ходе милицейской проверки, он задумал вместо себя подставить Киру, и свалить всё на нее – это не он, а только она инициатор выносной торговли в местах отдыха. При этом его роль, как представителя городской власти, сводилась к пассивному согласию.
Ашот вышел от градоначальника. Тот ясно сказал ему подумать о компромате на бывшую начальницу. Требовались убойные факты, а таковых не набиралось. Их было множество, но всюду был замазан и сам Ашот. Кира умело связала всех круговой порукой, а сам на себя доносить ведь не станешь. Она вела дела так, что лишь контролировала исполнение, и ничего не делала лично сама.
Вот и сейчас рабочий день Киры подходил к концу. Она сложила бумаги, потянулась к кнопке селектора, хотела попросить секретаршу приготовить ей чашку чая и вздрогнула. Внутренний телефон затрезвонил, и она сняла трубку.
– К вам из милиции. Лейтенант Потапов, – доложила секретарь.
– Ко мне? Потапов? – напряглась Кира, вспоминая, кто это может быть, – Хорошо, пусть заходит.
– Фамилия знакомая. Только почему он пришел без предупреждения?, – пронеслось у нее в голове.
Опер Володя вошел в кабинет, и Кира тут же его узнала. Этот новый куратор по делам Общепита ей не понравился с самого начала. Но такой выбор сделал начальник УВД. Молодой сотрудник держался отстраненно, взвешивал каждое слово, и она не могла понять, что в конечном итоге он хочет узнать.
– Ткаченко про Вас всё Володя да Володя, а Вы еще и лейтенант, и Потапов, – простецки встретила милиционера Кира и, желая расположить его к себе, привстала и подала ему руку.
Оперативник в одно касание пожал её ладонь, сухо поздоровался, присел к столу.
Перед этим он весь день провел в поисках работницы Пищекомбината с украинским говором. Среди кухонных рабочих таковой не оказалось, однако бойкая раздатчица столовой вспомнила о уволившейся уборщице и даже сообщила оперу новое место работы украинки.
Володя застал её за мытьем полов в Доме быта. При появлении милиционера перепуганная женщина встала по стойке смирно и на его вопросы отвечала словно автомат – короткими фразами. Она всё отрицала – и свой звонок в милицию, и что заходила в «Разделку» Пищекомбината, и что видела там труп. Разговорить уборщицу не удавалось, пока Володя не спросил о причине увольнения из Общепита. Тут она всполошилась, запуталась с ответами и не смогла объяснить, почему надумала уйти по собственному желанию.
Володя решил выяснить причину столь странного беспокойства украинки из-за ординарного события и приехал к начальнице Кире. Действовал он напористо и сходу перешел к опросу.
– Мы выясняем причину увольнения уборщицы вашего Пищекомбината. Расскажите, как это происходило? Вы её в начале марта уволили, – посмотрел он начальнице в глаза.
– А сейчас июнь. В отдел кадров обратитесь, – невозмутимо предложила Кира, – Они увольнение сотрудников оформляют, а я и не вспомню уже.
– Это я сделаю, – с оттенком недоверия произнес милиционер, – Но случай с этой уборщицей особенный, я Вам напомню. Вы к нам в отделение тогда приходили. Вспомнили?
– Нет..., – протянула Кира, – А что я должна вспомнить? – стараясь не показать волнения уточнила она.
Спокойный, нагловатый тон милиционера начинал её раздражать, хотелось резко одернуть его, и она едва сдержалась.
– В тот день, ночью нам поступил вызов на ваш Комбинат питания. Женщина с украинским говором анонимно сообщила о трупе в холодильнике... Так я нашел её, – сделал иезуитскую паузу опер, не озвучив своих выводов.
Их он ожидал получить от собеседницы, полагая что фактами припер её к стенке.
Но с Кирой такие штуки не проходили.
– Я поняла. Это бывшая уборщица комбината, – без усилия произнесла она, с легкостью всё объяснив, – Знаете зачем она это сделала? – Кира насмешливо посмотрела на молоденького сыщика, – Проворовалась. Мы её пожалели, в милицию не стали сообщать, а она вот так.
– По факту воровства есть свидетели? – осекся оперативник.
– Более того, составили протокол. Ход не стали давать. Нельзя же человеку из-за куска мяса всю жизнь перепортить, – назидательно устыдила милиционера Кира, – Уволили. А она, видите, как? Решила пакостить, соврала про труп в холодильнике.
Уверенность начальницы общепита обескураживала. В её объяснении звучала явная насмешка. Не найди Володя в «Разделке» ботинок гэбиста, так и зацепиться не за что. Но об этом он говорить Кире не стал. Такой аргумент следовало приберечь в довесок к убойному доказательству.
– Словам воровки уборщицы никто не поверит, даже если она и даст показания, – рассудил Володя, и тут же поймал себя на мысли, что начальница Общепита его тоже замазала. Безобидно вручила ему бутылку коньяка за триста рублей, а это взятка в крупном размере. Он-то хотел себе лишь редкую этикетку, а вышло, что получил взятку.
О подкупах самых необычных видов честный мент рассуждал всю дорогу, пока ехал в отделение. К примеру, Кира не заявила в милицию на воровку уборщицу и таким способом подкупила её. Теперь работница боится слово против начальницы сказать.
                ***
В отличие от начинающего опера, Ашот усвоил простое правило: дают взятку – бери, а бьют – взятку давай. И в первом и во втором случае ты – нужный человек. Вот и сейчас он зачем-то понадобился бывшей начальнице. Она предложила встретиться без объяснения цели визита.
В кабинет Ашот вошел после милиционера, а пока дожидался в приемной, секретарша Рита рассказала ему любопытные новости. Славик взял отпуск перед свадьбой и потом сразу уволится. Кира ходит на работу и с работы пешком, говорит, что это полезно, но, скорее, не нашла Славику замену. Должность заведующей сети кафе-мороженое тоже вакантная. Кире никто не подходит. Ей трудно угодить, потому и место Ашота до сих пор не занято. Смышленые сотрудники нынче в дефиците.
Последние слова польстили Ашоту, он многозначительно развел руками, сделал Рите комплимент по части её женской привлекательности и направился в кабинет бывшей начальницы.
Секретарша Рита принесла им чай. Всё располагало к мирной беседе.
– Мы с тобой плохо расстались, неправильно, – придвинула ближе к себе чашку Кира.
– Если хочешь, я могу вернуться. У меня обиды нет, – пожал плечами Ашот, а в голове у него щелкнуло, – Дела у начальницы не заладились, пошла на попятную. Отказываться не стану, а войду в дела и посмотрим, кто из нас выживет.
От приятных мыслей о мести лицо кавказца посветлело, легкая улыбка скользнула по губам, но Кира в момент оборвала его благостное состояние.
– А ты разве уходил? Обиды у него нет, – язвительно бросила она, – Ты же до сих пор путаешься у меня под ногами. На кой черт влез сбывать левый товар в моих кафе?
– Какой товар, кто влез? Кто такой сплетня на меня говорит? – возмутился Ашот.
– Сплетни сороки на хвосте приносят. Не шуми, – одернула нервного мужчину Кира, – Я не за этим тебя позвала.
– А зачем? – утих Ашот.
– Ты со своей командой сворачиваете вашу лавочку и навсегда уходите из моих дел. Близко не подходи к Общепиту!
– Какой «лавочка»? Совсем не понимаю, – картинно отмахнулся Ашот, сделался обиженным, отвернулся, потупился в пол.
Киру спектакль гордого кавказца начал забавлять.
– Ты еще мамой поклянись, – ухмыльнулась она, – Не знает он. Дато своего забирай, охранника и кто там еще из твоих в валютном баре промышляет, и по-хорошему на все четыре стороны.
– Они у тебя работают. Не устраивают – увольняй. Только по закону. Нравится-не нравится тут не пройдёт, еще найди, за что, – угрюмо посмотрел на бывшую начальницу Ашот.
– Будешь учить меня законам? – рассердилась Кира, – Да я друзей твоих вышвырну на раз-два. Неделю даю. Потом с волчьими билетами вылетят, как пробки из бутылки.
За годы совместной работы столь раздраженную начальницу Ашот видел всего пару раз. Обычно она скрывала свои эмоции, замечания делала вежливо тихо, от чего они становились жестче и страшнее. Теперь же она не сдержалась.
– Не та уже стала «железная Кира, – промелькнуло в голове у Ашота, – Чуть трудный разговор, и нервы сдают.
Он хотел смягчить ситуацию и разубедить Киру увольнять Дато. В глазах подручных ему требовалось сохранить свою значимость – он был и остается гарантом решения любых проблем, и пока он с ними, беспокоиться не о чем.
Ашот сложил руки на столе, как это делает прилежный школьник в присутствии учителя, и приготовился извиниться перед Кирой за резкость своих высказываний. Она же, поняв его намерение, спокойно произнесла:
– Встал и ушел. Ты всё понял, говорить не о чем, – Кира взяла чашку и приступила к чаепитию.
Ашоту ничего не оставалось, как уйти. В том, что Кира начала сдавать он сильно ошибался. У нее просто выдался трудный день.
Утром ей домой позвонил начальник ОБХСС и попросил в течение часа приехать для опроса. Кира попыталась отказаться, предложила перенести опрос на более позднее время, но милиционер предупредил, что такой возможности у нее нет. Или она приедет сейчас сама, или он вышлет наряд для принудительного привода.
Кира тут же набрала Ткаченко, но звонок начальнику УВД результата не дал. Тот холодно поздоровался и посоветовал выполнить требование следователей ОБХСС. У них новый руководитель, очень резкий, и лучше не обострять ситуацию. Более того, Николай Сергеевич попенял Кире, что она начинает злоупотреблять их добрыми отношениями.
– Я же предупреждал Вас, Кира Юрьевна, не лезть в сомнительные дела, а Вы мало того, что кафе-мороженое в обход правил открыли, так еще и незаконную торговлю там организовали. Надеюсь, Вы это понимаете. Теперь ко мне не стоит обращаться, – повесил трубку милицейский начальник.
Муж тоже не поддержал Киру, а только подлил масло в огонь. За завтраком она попросила мужа выделить ей на часик райкомовского водителя. Пусть он сначала отвезёт её в УВД, а потом Леонида Семеновича на его службу. Славик в отпуске, и вызывать кого-то из Общепита уже поздно.
– Ты со своими делами совсем свихнулась, – нанизывая вилкой кусочек балыка проронил Леонид Семенович, – Виталия третий день дома нет, а ты даже не заметила. В ментовку тебя зачем вызывают?
– А что с Виталием? – всполошилась Кира, – Я думала он рано уходит, поэтому не видимся по утрам.
– Да ну, неужели? Думала, рано уходит, – усмехнулся Леонид, – Он, дорогуша, не приходит. В Москву снова рванул.
Спросить, зачем Виталий поехал в Москву Кира не успела. К столу подошел Юра, но садиться не стал, а только выдвинул стул, и угрюмо произнес, глядя матери в глаза:
– Паспорт ты забрала? Он у меня в столе лежал.
– Да, взяла. А что? – невозмутимо отреагировала Кира.
– Сегодня последний экзамен. Сказали с паспортом прийти, – продолжил стоять Юра, ожидая ответа, как ему получить свой документ обратно.
– Садись завтракать. Паспорт у меня в сумочке. Хотела тебе экскурсию в Ленинград купить, – Кира примирительно улыбнулась, вздохнула и продолжила пить чай.
Её умелая ложь вполне могла удовлетворить малолетку, но сын давно перерос этот возраст и не поверил ей. Не найдя паспорт, он сразу понял, кто его взял. Мама опасается, что он уедет в Краснодар, и спрятала его документы. О пропаже из ящика стола колье он говорить не стал – это вполне мог сделать Виталий. Старший брат с детства любил проделывать такие штуки.
Юра сел за стол. Надя принесла ему чистую тарелку, подвинула приборы, и Кира заметила, как он тронул её ладошку. Домработница тут же отдернула руку, но скрыть интимность их отношений ей не удалось.
– Не дом, а сборище заговорщиков. Что это за секреты у Нади с сыном? – промелькнуло в голове у Киры, – Всё никак не соберусь уволить её, а пора.
Она встала из-за стола, принесла Юре паспорт. Подъехал водитель мужа, и Кира поехала с ним в Горотдел.
Следователь ОБХСС пригласил её в кабинет, усадил за стол напротив себя, достал пару листов чистой бумаги, потом авторучку, посмотрел на свет сколько в ней осталось чернил. Он намеренно медлил. О чем-то размышлял. Затем выдохнул, как перед началом трудной работы, и положил ручку рядом с листками.
– Меня в чем-то подозревают? – поторопила его Кира.
– А Вы сами как думаете? – приподняв глаза, ответил вопросом на вопрос следователь.
– А мне думать нечего. Я точно знаю. Лично ко мне претензий быть не может. Этим вашим торговцам мы выделили место в кафе, и на этом все отношения с ними закончились. Письменных договоров аренды на первый месяц не заключали. Оказали услугу в порядке взаимопомощи. Закон этого не запрещает, и в новых условиях такие начинания приветствуются Краевым руководством, – уверенно выдала Кира.
В своей правоте она не сомневалась и держалась со следователем, будто не он опрашивал её, а она его поучала.
– Возможно, – протянул дознаватель, снова помедлил, и не стал задавать напористой начальнице отдельные вопросы, а попросил её рассказать, как с этими продавцами происходило всё с самого начала.
Кира предполагала такой подход, подготовилась к нему и кратко пересказала обсуждение проекта кафе-мороженое на градостроительном совете, а потом с председателем исполкома. Тогда и вспомнили о выносной торговле курортными товарами в летний сезон и решили в порядке эксперимента объединить эти виды торговли в одном месте.
Из объяснения Киры получалось, что решение приняли коллегиально. Хотя, на самом деле, ей предложил так поступить градоначальник, но об этом она умолчала. На данном этапе не стоило давать милиции пищу для размышлений.
Следователь ничего не записывал, не уточнял, но в конце неожиданно спросил:
– Вы знакомы с Ашотом Карапетовичем?
– Да..., – насторожилась Кира, – Работал в нашей системе, потом уволился.
– Видите ли, – потер подбородок следователь, – он как раз поцапался с одним из торговцев в вашем кафе. Требовал с него деньги. Якобы, за купальник, – мент поморщил лоб, – Купил, а потом он ему не понравился.
Кира мгновенно поняла, что за деньги требовал с продавца Ашот. Он собирает дань с торговцев, как делал это для нее в Общепите со всех кафе и ресторанов. Следователь клонит именно к этому, провоцирует и пытается понять её реакцию.
Процесс реагирования на такие ситуации весьма тонкий, и порой лучше изобразить испуг, чем качать права «не пойман – не вор». Кира умела выбрать правильный вариант. Догадку следователя она подтвердила, а разгадку дала свою.
– Эх, Ашот Карапетович, – вздохнула она, – Способный человек, масса полезных идей в сфере обслуживания, но..., зачастую, на грани закона. Мы ведь поэтому с ним расстались. Не ищите связи торговцев с Общепитом. Её нет. Ашот от нас уволился. Если он что-то и хотел там, то по собственной инициативе. Не накручивайте – бывший работник Общепита и торговля в общепитовских кафе не просто так сошлись в одном месте. Мы же с вами это додумываем.
Следователь снова произнес протяжное «возможно», потер ладони, сообщил Кире, что вопросов к ней нет, и она встала из-за стола.
Опрос завершился для нее удачно, если бы не блеснувшая в глазах следователя хитринка. Он определенно нацелился на какие-то действия против нее. Кира это поняла, и только гадала, что именно он замыслил.
Поэтому она решила вызвать Ашота и потребовала убрать из бара его протеже – Дато. Для нее стало важным оборвать любые связи Ашота с Общепитом. Появление оперативника Володи перед приходом бывшего зама кратно усилило её намерение. Сдержать эмоций она не смогла, резко выдала Ашоту свои требования и в конце выгнала его из кабинета.
Теперь она пила чай, перебирая в памяти, что еще из важного хотела сделать.
– Виталий, – вспомнила она о сыне и набрала телефон директора «Жемчужины».
Тот сразу ответил, они поприветствовали друг друга, и Кира простецки спросила:
– Не могу сообразить, когда мне ждать возвращения Виталия. Такая вот я мамаша. Он на сколько дней взял отпуск?
Директор шутливо сказал, что так бывает у всех, кому-то перезвонил и сообщил:
– Отпуск у Виталия закончился. Он звонил в районе обеда – самолет задержался, но он едет. Пока не появлялся.
– В обед прилетел и не появился? – высказала недовольство Кира, – Тут от аэропорта максимум час езды.
– Видимо, не только самолет его задержал, – рассмеялся директор, – Дело молодое, привыкайте, мама.
Кира поблагодарила директора, повесила трубку, посмотрела на часы.
– Где он едет? Пять часов. И зачем в Москву сорвался, и ничего не сказал? – озадачилась она.
Узнай Кира ответы на эти вопросы, она пришла бы в ужас, а так успокоила себя – Виталий решил возобновить обучение в университете и занимается документами.
Плохо подумать о сыне она не могла. Он же в это время сидел на ящике из-под бутылок в загородке «Прокат лодок и лежаков». Бледный, с воспаленными глазами, он не мог собраться с силами и кунял носом.
Посетители заходили изредка. Гена скучал, потягивая из бутылки пиво. Ожидали Арама и Жанну. Они отправились в комиссионку купить приличный фотоаппарат. У Жанны пробудилось давнее желание сниматься в кино, и Арам предложил ей начать с рассылки её фото в киностудии.
Причина же плохого самочувствия Виталия была не в задержке рейса и долгом ожидании в аэропорту. Она состояла в другом. Пару дней до этого Виталий провел в подмосковном наркопритоне. С полутора тысячами рублей он приехал в Москву к своим афганским друзьям-студентам. У них он планировал купить партию героина для перепродажи в Сочи. Гене и Жанне он обещал при этом в трое увеличить затраченные деньги. В реальности так не могло получиться. Виталий их обманывал. Даже двойная прибыль была сомнительной, но для наркомана с приступами абстиненции, а Виталий вошел в эту стадию, единственно ценным приобретением стал героин.
Студенты-афганцы привезенный ими из родных мест героин давно продали, и один из них взялся показать Виталию место в Москве, где шла такая торговля.
Афганец подвел Виталия к скверику.
– Садись на свободную лавочку. Продавец сам подойдет, – показал он на ряд скамеек вдоль аллеи, – Только задницей не ёрзай. Тут еще и голубые собираются, – рассмеялся студент, – Перепутают, не отвяжешься.
Виталий прошел в сквер, расположился на скамейке. Вскоре к нему подошла девушка. Конопатая, с некрасивым припухшим лицом, она походила на деревенскую простушку-переростка. Уже не девочка-школьница, но еще и не зрелая девушка.
– Что, кумарит? – присела она рядом, – Пятерка за вмазку.
Виталий покосился на девчушку: как-то не походила она на торговку наркотой. Девушка разжала ладонь, показала тряпичный кулечек и сразу его куда-то убрала.
– У тебя он один? – заинтересованно зыркнул на девушку Виталий, – Мне много надо. Я оптом на полтора косаря возьму, если по трешке.
– Ты что, не местный? – с недоверием посмотрела на взъерошенного парня торговка героином.
– Вроде того. Из Сочи, – выдавил из себя покупатель оптовик, – Можешь устроить, как мне надо?
Девушка предложила взять у нее одну дозу за пятерку, и тогда она узнает насчет опта по сниженной цене. Виталий вручил ей деньги, забрал пакетик и остался ждать на скамейке возвращения торговки.
Вскоре она появилась, но подходить не стала, а поманила Виталия рукой. Они вышли из скверика, прошли пару домой, свернули за угол. Там их поджидал сбитый парень.
– Этот что ли? – кивнул он девушке на Виталия. Та подтвердила.
– По трешке не выйдет, – оценивающе смерил крепыш покупателя, – Полторы штуки не те деньги, рубель с дозы могу скинуть.
Виталий торговаться не решился, ему хотелось скорее получить героин. Продавец это понял, и они без слов побрели к стоявшему невдалеке Жигулю. Девушка семенила сзади.
За рулем потрепанного авто дремал напарник продавца и, когда тот сел рядом с ним, со спины их было не отличить.
Виталий разместился на заднем сиденье, подвинув к окну увесистую сумку, и девушка втиснулась рядом с ним.
– А ты куда? – обернувшись, цыкнул на нее парень продавец.
– Дай вмазку, – жалобно пискнула конопушка.
– Эт с чего? – ухмыльнулся парень, – Жди. Вернусь – продолжим. Еще восемь широк сдашь, и получишь.
– Не... Сейчас, – начала канючить наркоманка, – Я отработаю. И покупателя я тебе привела.
– Слышь, рыжая, не дави на жалость, – выдохнул парень, – Твоя доза десятая. Выходи. Нам ехать надо.
Рыжая, по-видимому, работала за дозу героина. Она еще не выполнила план, а ломка у нее уже началась. В таком состоянии наркоман готов пойти на всё, и не разбирает вариантов в поиске дозы. Мозг работает только над этим, и наркоманка нашла решение.
– Купи прям щас восемь вмазок, – положила она руку на колено Виталия, – Тебе всё равно много брать. А я с тобой поделюсь, или по-другому расплачусь, – потянула она ладонь к ширинке его джинсов.
Виталий остановил руку наркоманки. Очень уж неприятно от нее пахло, а вот от желания немедленно принять дозу у него бешено застучало в висках. Он вынул пятьдесят рублей.
– На десять по пятерке, – протянул он купюру впереди сидящему парню.
Тот криво улыбнулся, открыл сумочку и через плечо передал Виталию горсть пакетиков героина, а один вручил девушке.
Она тут же достала закопченную ложку и начала готовить дозу. Машина тронулась, но она справлялась.
– Мне тоже сделай, – Виталий положил на колени девушке кулечек с белым порошком.
После дозы они расслабленно откинулись на сидении. Ехали долго. Виталий приметил только указатель «Ховрино». Там подъехали к многоэтажке. Девушка-наркоманка и Виталий зашли в квартиру на первом этаже, а парни уехали за оптовой партией героина.
В обшарпанной темной квартире находилось пять-семь человек. Посчитать их было невозможно. Они, как тени, появлялись из самых разных мест. Кто-то спал, забившись в угол, и неожиданно вставал оттуда. Кто-то уходил, и кто-то приходил. Здесь же шла торговля на вынос. Заправлял всем уголовного вида лысый мужичок с золотыми фиксами.
Девушка и Виталий прошли на кухню. Вскоре привезли пакет с заказом Виталия. Взвесили на аптечных весах, подсчитали деньги. Героин не был расфасован по дозам. Скидка не предполагала мелкую фасовку.
Виталий в сомнении взял порошок на палец, попробовал на вкус.
– Не боись. Забористый, высшая очистка, – подбодрил его продавец, – Ты же принимаешь, сам ширнись, подругу угости, – подмигнул он девушке-конопушке, – Не понравится, мы здесь.
Виталий передал деньги, убрал пакет героина в сумку, и продавец тут же исчез.
– Мне в Москву надо, – растерялся Виталий, поняв, что не знает, где находится и как отсюда выбираться.
– Здесь электричка ходит. Попозже вместе поедем, – предложила девушка, – Время есть, давай по полтычка, – ткнула она пальцем в место для укола на руке.
Виталий согласился, и потом началась вакханалия бесконечных «по полтычка». Единственное, за чем он следил, так это его сумка с драгоценным товаром. В состоянии полуобморочного кайфа он укладывал её под голову. Так продолжалось до утра, и он опоздал на самолет. Билет пришлось сдать с большой потерей и купить новый на ночной рейс.
По прилету в Сочи сил не осталось, денег тоже. Виталий позвонил на работу, сказал, что задержится, сел в автобус и поехал на пляж к Гене, где теперь дремал, приняв очередную дозу.
Пришли Арам и Жанна. Они купили зеркальный фотоаппарат «Зенит» и Жанне фирменный купальник бикини. Она надела его в пляжной кабинке, и красовалась в нем, ступая босиком по горячей гальке. Так они и вошли в пункт проката. Жанна стала в выразительную позу, Арам щелкнул фотоаппаратом.
– Пленки нет. А фотка вышла бы, что надо, – опустил он «Зенит».
– Ну да…, – ехидно улыбнулся Гена, – Дело тока за пленкой. Голливуд у ног лежать будет. Упасть и не встать.
– Зачем так говоришь? Жанне бикини хорошо идет. Такой красивый актриса еще поискать, – выразил красотке свое восхищение Арам.
Жанна сделала грациозный разворот, резко остановилась и показала Гене дулю, чем еще больше раззадорила его.
– А... Ну да, – шутливо растянул он губы, – Вы ж не в Голливуд, в Париж гоните. Там живенькое кино смастырите. «Жанна и султан Арам», серия двадцать четыре.
На дремавшего Виталия внимания никто не обращал пока он не поднял голову и не сделал пару хлопков в одобрение представления Жанны.
– Мы с Циркачом вас тут два часа ждем, – повернулся к нему Гена, – Он из Москвы вместо денег дурь привез. Говорит, её для продажи надо по маленьким кулечкам рассыпать. Там до фига получается. Я не в счет, а вы давайте.
Виталий встал с ящика, неспешной походкой босса подошел, и так же неспешно вынул из сумки пакет с белым порошком.
Все прошли к столу.
– Здесь на четыреста тюриков по полграмма. Отмерять будем этим, – Виталий достал из сумки наперсток, – Свою долю я без развеса возьму. Уже меньше работы, – А пакетики из тетрадных листов свернем.
Виталий достал из сумки, купленную в аэропорту общую тетрадь, передал Жанне.
– Ерунда какой-то. Зачем вешать, рассыпать. Мы что, все вместе продавать их будем? – не согласился с предложением босса Арам и хотел сказать, как надо организовать продажу, но Виталий прервал его.
– Ты, кстати, свою долю тоже натурой возьми. Отличный герыч. Рекомендую, – пошарив в сумке, вынул он шесть мелких пакетиков и три вручил Араму.
Тот покривился, не желая их брать, но всё-таки сунул кулечки в карман.
– Нам деньги нужны, – ответил за всех Арам, – Продавать это, – ткнул он в пакет с героином, – мы не умеем. Три десятка кулечков тебе разложим, а остальное сам будешь покупателям отмерять. Деньги взял, наперстком отсыпал.
Виталий возражать не стал, и Жанна в момент свернула из тетрадного листа два бумажных пакетика. Арам отмерил наперстком героин и засыпал в первый кулечек, а при наполнении второго просыпал не менее трети порошка на стол, и стал сметать его в кулечек бумажкой. Виталий забрал у него наперсток. Жанна дала ему следующую пару пакетиков.
Первый из них он, как и Арам, наполнил сходу, а при заполнении второго замер, взял порошок на палец, потер и лизнул.
– Лажа какая-то, – сплюнул он на пол, – Москвичи нас кинули.
Лицо Виталия исказилось от боли, он машинально еще раз черпнул пальцем порошок из большого пакета, и сразу вытер его о рубашку.
– Мел..., – простонал он, – Рыжая шалава... Хотя нет, – взялся он за голову, – Лысый мужик, или все они вместе.
Стенания наркомана могли продолжаться долго. Для него потерять наркотик хуже, чем жизнь. Весь её смысл теперь состоял только в получении дозы. Виталий сидел, потупив голову и что-то бормотал себе под нос. Вернул его к реальности разумный Арам.
– С тебя тыща двести, – озвучил он ему сумму убытка, – Ты наши деньги потерял. Должен вернуть.
– Ваши деньги?! – вскочил Виталий.
Его охватило безумие. Глаза бегали из стороны в сторону. Руки ходили ходуном.
– Ты чо, Ара, порешь? Я где их возьму? – кинулся он на Арама, но тот выставил вперед кулак, и Виталий со всего маху завалился на колено, больно ударившись им о каменный пол.
Такого поступка от тихого Арама не ожидал даже драчун Гена. Он помог Виталию подняться, усадил на стул. Потом обернулся к Араму.
– Он тебе ясно сказал – кинули его. А у вас хачиков все только деньги, – попенял он Араму, – Их уже нету. Всё.
– Как нету где взять деньги? – подавив обиду, спокойно произнес армянин, – Вон их тут сколько на солнце лежит, – показал он на устланный голыми телами пляж.
Арам подошел к Жанне, что-то ей сказал. Она пожала плечами, взяла со стола тетрадку, и они вышли на пляж. Через сетку ограждения Гена наблюдал как Арам подходил к отдыхающим, говорил с ними, шел дальше. Несколько раз после таких бесед он построил загорелые пары у моря и сделал их фото. Точнее он щелкнул пустым фотоаппаратом, а Жанна записала что-то с их слов в тетрадку.
Спустя полчаса они вернулись в загородку.
– Восемнадцать рэ, – подразнила Гену деньгами Жанна, – С девяти лошар по два рубля сняли. Арам фоткал только загорелых. Четверо через три дня сваливают, а остальные раньше. Претензии потом пусть в Горком пишут, – рассмеявшись, заглянула она в свои записи.
Она торжествовала – Арам наглядно показал сосунку Виталию, что деньги реально валяются повсюду, и отговорки, не отдавать товарищам долги, не проходят.
– Ну как, давай, Циркач, теперь ты походи по пляжу, «тюленей» пофоткай. А, если слабо, у богатой мамы возьми. Это на выбор. Она из ресторанов тянет, а ты у нее, – Жанна показала жест, как дергают за веревку.
Намеки на маму-воровку Виталия взбесили, он снова вскочил, но на этот раз его остановил Гена.
– Ладно вам. Остыли, – схватил он за руку Виталия, а, когда тот сел на место, замахнулся на Арама, – По пляжу никто ходить не будет. Я здесь работаю. Из-за вас «тюлени» меня в ментовку сдадут.
Пока Арам эксцентрично объяснял Виталию, где можно взять деньги на возврат долга, его дядя Самвел размеренно беседовал на эту тему с Ашотом. Тот пришел к нему в цех после визитов к Кире и к предисполкома Бобарыке.
– Тебе, Самвел, я даже не две, а две с половиной штуки верну. Вадиму своего Жигуля за пятихатку сдал. Твоя половина, больше не могу, – пожал плечами Ашот.
– Пачему так дешево новый Жигули отдал? – усомнился Самвел, – Он минимум двенадцать тянет.
– Так договорились. Слово ему сказал. Недостойно потом отказаться, – отмахнулся горделивый кавказец, – А евреям из Туапсе я ничего не обещал, потому и обсуждаем. Помоги. Объясни им, кто должен деньги отдавать за потерянный товар.
Ашот положил на стол общепитовское письмо в горисполком за подписью Киры, где она просит разместить в её кафе-мороженое еще и точки продаж курортными товарами.
Копию письма он взял у секретаря Бобарыки для доказательства вины Киры перед туапсинскими братками.
– Видишь, эта гнида влезла в их бизнес, – ткнул он в её подпись на письме, – Я еще и в ментовку на нее напишу. И не только за это. Я много чего могу написать.
Самвел уныло выслушал товарища, задумался, посопел носом. Идея свалить все на Киру ему не понравилась.
– Ты, Ашот, не с той стороны думай. Какая ментовка? У твоей начальницы денег как у дураков фантиков, и даже больше. Ты же их ей и приносил. Так?
– Ну... Все знают – я для нее собирал, – поник Ашот.
– Маладец. Насобирал. Она за такие деньги на раз-два откупится, – потер подбородок Самвел, – И на тебя еще и покажет. Кто видел, что ты ей отдавал? – задал он вопрос и сам же на него ответил, – Никто... А тебе сто человек деньги давали. Кто-то обязательно сдаст.
Оба замолчали.
– И што нам делать? – первым прервал затянувшуюся паузу Ашот.
– Не нам, тебе, Ашот, делать надо. Деньги братьям туапсинским верни. Хотя бы половину. Тогда попрошу их скостить долг. И не уверен, что получится, – вздохнул Самвел.
– Десять штук?! – возмущенно поднял ладони Ашот, – Я как могу? Пусть к Кире идут. Я её письмо из исполкома зачем взял?
– Не знаю, зачем, – пожал плечами Самвел, – Играть с Кирой в пинг-понг у тебя не выйдет. Бумага твой хороший, но эт пока братки её Кире не предъявят. Рука твой, Ашот, на бумаге видны. А за такое, сам знаешь, что будет. Она зекам приплатит, и они тебя грохнут. Сексотов среди них не прощают.
Самвел встал и направился вскипятить чайник. Ашоту ничего не оставалось, как уйти, не договорившись. Анонимку в ОБХСС на бывшую начальницу он уже отправил. Понадеялся, что Кира стала не та, давление с разных сторон она уже не выдержит и будет от всех тупо откупаться. Но мудрый Самвел его в этом разубедил.
Ашот поступил поспешно и неумно, но вернуть назад анонимку уже не мог и потому об этом промолчал. Товарищ всё равно отказался ему помогать.
Однако утром следующего дня Самвел позвонил Ашоту и попросил подъехать для разговора. Тот воодушевился и тут же приехал в цех. Там уже сидели Арам и Гена, угощались пахлавой с чаем. Их тоже пригласил Самвел, и стало понятно – речь не пойдет о списании с Ашота долга.
Угловатый дылда Ашоту сразу не понравился. Раньше они не встречались, но что-то неприятно знакомое угадывалось в нем. Самвел же успел познакомиться с Геной. Арам представил его как надежного парня.
Ашот подошел, пожал руку Самвелу, кивнул Араму.
– Присаживайся, дорогой. Тут все свои. Чай выпьем, пахлава сладкий, поговорим, – с особым уважением Самвел пригласил Ашота за стол, чем еще больше насторожил его.
– Я уже кушал. Рано встаю, привычка. А чай отказаться нельзя, – подсел к компании кавказский гость.
Самвел начал издалека. Рассказал про переменчивость в делах, без коей нет хороших результатов, и плавно перешел к основной теме разговора. Точнее, он озвучил Ашоту свое решение.
– Вы с Арамом из дела выходите. У вас менты на хвосте висят, а два продавца на пляжах смогут работать, как и раньше.
– Почему смогут? Они и работают. В кафе десять перешли, а разрешений я двенадцать получил, – высказал свои заслуги Ашот.
– Ты не понял. Я в твоих интересах предлагаю. Зачем вам светиться? Вот друг Арама, его Гена зовут, – Самвел представил парня Ашоту, – Он товар на пляж будет отвозить пока всё не успокоится. А от тебя познакомить его с пляжными. Остальное потом, – неопределенно произнес Самвел.
– Когда потом? – невольно вырвалось у Ашота то ли возмущение, то ли требование.
– Дай мне два дня, – мягко успокоил друга Самвел, – Я этим занимаюсь.
Ашот пожал плечами – мол, пара дней не проблема, но он рассчитывает на хорошее для себя решение. Самвел кивнул ему и выдал швейные изделия. Ашот сделал отметку в журнале и спустя час они с Геной привезли купальники и панамы пляжным продавцам. Туапсинских товаров те не продавали. Накладные у них были чистые, от Армавирской швейной фабрики. Такие бланки Арам взял у своего друга, когда менял у него ткань на готовые изделия. Фабрика теперь тоже шила купальники, и в случае проверки отличить «левую» продукцию от фабричной стало невозможно.
Пока ехали на пляж, а потом возвращались к машине, Ашот расспросил Гену. Выяснилось много любопытного. Отец парня сидит третий год в тюрьме по тяжелой статье убийство.
– Ни за что попал, – посетовал Гена.
– Как «ни за что»? – заинтересовался Ашот.
– Ну, туфли не в счет. Хотя их тоже не получилось взять, – усмехнулся Гена, – Батя в Москве за ними очередь занял в ГУМе. «Кишка» там часа на два растянулась. Он отошел, а вернулся – женщина не захотела его пропускать. За ним занимала и в отказ дура пошла. Ну там и другие галдеть начали. Короче, батяня врезал её мужику, она с мужем стояла. Дура батю душить. Мозгов у курицы же нет, когда против нее нож. Батя в бок её так раз, – Гена показал характерное движение, как ударяют ножом.
– Да... Плохо вышло, – рассеянно обронил Ашот.
Бойкий рассказ Гены не вязался с трагизмом описанной им ситуации.
– Ну а чо там хорошего? Задаром фуфуль вышел. Если б батя кассу бомбанул, или еще как за деньги попал, тогда нормалек. Это я понимаю, – азартно произнес Гена и снова показал жест, как вонзают нож.
– За деньги, говоришь? Нормалек? – переспросил парня Ашот, хотя, скорее, он спрашивал себя, способен ли он такое принять как нечто нормальное?
От пришедшей ему жуткой идеи, мысли в голове у него спутались, и он высказал их не в виде предложения, а как размышление о жизненных ценностях.
– Ради выгода многие рискуют, а твой папа хороший. Просто так, без денег злой женщина наказал. Сильный человек.
Они подошли к машине.
– У меня деньги есть, а сила нет, – потянул носом воздух Ашот, – Есть такой гадина, что ножиком сделать надо, и не могу, – отомкнул он двери Волги.
– Убить что ли суку? – ухмыльнулся Гена.
Ашот еще раз смерил взглядом развязного парня. Нервные движения дылды и его уголовные прибаутки не оставляли сомнений, что тот способен на многое.
– Зачем убить? Так сделать, чтоб не встала. Я пять тысяч заплачу, – мимоходом озвучил он свое предложение, садясь в машину.
– Пять кусков? – не поверил Гена, – Всего за один тык ножиком?
– Лучше, если за один. Но так, чтоб не встала, – завел машину Ашот, – Аванс дам тысячу. Очень плохой женщина. Не человек совсем, хуже шакала.
Ашот стал спокоен, говорил медленно, четко объяснял задачу. Решение убить Киру начинало приобретать форму конкретного плана и потеряло эмоциональную окраску.
– И когда это надо сделать? – заинтересованно спросил Гена.
– Завтра. Какой смысл тянуть, – вырулив на дорогу, проронил Ашот.
– Завтра не получится. Я на работе. А послезавтра свободен, – буднично предложил Гена, придав предстоящему злодейству обыденность, как если бы его попросили оказать товарищу услугу – сопроводить того в парк.
В тот день Кира пришла на работу позже обычного, ближе к обеду. Секретарша Рая сидела за столом и, поворачивая ладонь, рассматривала под разными углами ажурное кольцо на безымянном пальце. Походивший на изумруд зеленый камень отливал разными оттенками.
– Правда, отлично смотрится? И всего за семьдесят рублей, – показала она выгодное приобретение Кире.
– Более чем. Мне за такие деньги изумруды не попадались, – польстила секретарше начальница.
– Это жена Вадима принесла. У нее их штук десять разных. Я это выбрала, – снова повертела ладонью Рая, любуясь колечком.
– Вот как? Десять колец задаром отдают? – изменилась в лице Кира.
– А они машину купили. Жигули. Поэтому так дешево продают, – испугавшись, оправдалась Рая.
– Понятно, – протяжно обронила начальница, – И золота у него валом, и машины он покупает, и ботинки 46 размера.
В голове у нее сложился пазл, почему на цветочной клумбе оказался след от ботинка Вадима и откуда у него золото на покупку машины.
– Подсмотрел мерзавец, как я закапывала в клумбу банку, и ночью её оттуда достал, – в момент поняла Кира.
– Найди Вадима и пусть срочно ко мне, – строго приказала она секретарше.
– Хорошо, – поспешно согласилась Рая, начав прямо при начальнице набирать номер телефона.
Вадим с утра развозил продукты по ресторанам и столовым, а в конце дня приезжал на служебной машине Киры и отвозил её домой. Рая обзвонила пункты его следования и сообщила требование начальницы – срочно направить к ней водителя продуктовой будки.
Ашот и Гена в это время подъехали к скверу возле общепита. За маской развязности Гена старался скрыть волнение. Одно дело ударить человека ножом в порыве ярости, и совсем другое сделать это продуманно расчетливо. Он хорохорился, ёрничал, не в меру суетился. Ашот начал опасаться – неуравновешенный Гена вот-вот передумает и не осуществит задуманное.
С убийством Киры план Ашота выстраивался почти идеально. Браткам из Туапсе он выставит её главной виновницей потерянного товара – хотела гадина влезть в их дела и получать с продаж долю. Иначе зачем она разместила продавцов в своих кафе? Убедив в этом бывших зеков, он спишет на нее огромный долг.
А кроме того, и это было для Ашота особенно важно, без Киры его люди останутся работать в валютном баре, и он не потеряет свой статус их босса. Ашот быстро нашел общий язык с новой директрисой бара Галиной, и всё там потекло, как и при Тигране: Дато и охранник бара контролировали проституток, подпольный катран работал до глубокой ночи. Галина тоже подсела на игру в покер. Карточные жулики ей временами подыгрывали, чем разжигали азарт разбитной бабенки.
Но, главное, Бобарыка сделал Ашоту намек, что продвинет его на должность начальника общепита вместо Киры, а это открывало возможность получать ни с чем несравнимые доходы.
Теперь всё это зависело от решимости Гены пойти на убийство. Обещанные ему деньги, конечно, имели значение, но требовалось еще и раззадорить уличного хулигана.
– Вижу, ты тоже боишься. Я ночь не спал, думал, как ты, сможешь-не сможешь? – подначил его «на слабо» лукавый кавказец.
– А чо там мочь. Ваще не страшно. Только стрёмно. Было бы мужика наколоть, а тетку западло, – покривился Гена.
– Так она не женщина, змея подколодный. Стольким людям плохо делает, –потерев скулу, просипел Ашот.
– Я её сделаю, – твердо произнес Гена, вынул из-под рубашки тесак, потрогал на нем остриё и засунул обратно.
Ашот успокоился – парень не отступится, пацанское слово сдержит.
– Она в двенадцать обедать ходит в тот ресторан, – показал он Гене здание на другой стороне сквера, – Пойдешь за ней, ну и там..., – не стал он договаривать что должно произойти с Кирой по дороге.
– Не.... Сквер далеко, лучше прямо на выходе, у дверей, – процедил Гена, – На раз её тык, три шага за угол, и я в машине, – пояснил он порядок действий.
– Смотри сам, сделай, как удобно, – благодушно произнес Ашот, – Тока, если за тобой кто погонится, я уеду.
– Ладно, я понял. Бегать не в первой. Это уже говорили, – Гена рассердился, спросил у Ашота время, потер ладони.
До двенадцати оставалось четверть часа, и он решил не тянуть резину, вышел из машины и направился к выходу из здания Общепита.
Там он едва не встретился с Вадимом. Тот спешно перешел дорогу и скрылся за парадной дверью заведения.
Вадим нервничал. Срочный вызов к начальнице не сулил хороших известий, и лучше не задерживаться. Войдя в приемную, он намерился сходу пройти в кабинет к Кире, но секретарь Рая резко остановила его:
– Не заходи. У нее люди, – перепугано объявила она.
– А что случилось? Меня зачем вызвали? У меня работы невпроворот, – присел на стул водитель продуктовой будки.
– Не знаю, – туманно ответила Рая, – Я Кире Юрьевне показала кольцо, и она велела срочно тебя найти.
– Какое еще кольцо? – засуетился Вадим.
– Вот это, – выставила палец с ажурным перстнем Рая, – Твоя жена мне его по дешевке продала, за 70 рэ. Я сказала, что вы машину купили, и вам деньги нужны, а Кира возмутилась.
– Вот дура, – в сердцах произнес Вадим, и поняв, что не сказал о ком это он так высказался, уточнил, – Жена моя дура.
В голове у него забилось, как он теперь объяснит Кире откуда у него деньги на машину, и что за кольца продает его жена. Он не подумал предупредить супругу, чтобы та не носила кольца к нему на работу, полагал, что это не придет ей на ум, а та продала золотую вещь не просто у него на работе, а еще и секретарше начальницы.
Вадим встал, нервно прошелся по приемной и снова сел, обдумывая как ему оправдаться перед Кирой.
– Да что с тобой? – покосилась на него Рита, – Могу вернуть ваше кольцо. Мне подарков от вас не надо, – обиженно произнесла она.
– Не, тут другое, – проронил Вадим и быстро поднялся, так, чтобы уже не изменить принятого решении.
Поговорка «на воре шапка горит» в точности отражала действия водителя грузовой будки. Попытки воров тушить эту самую шапку, только выдают с головой.
– Я сейчас ей всё объясню, – взялся Вадим за ручку двери кабинета начальницы.
– Туда нельзя. У начальницы милиция, – прикрикнула на него Рита.
– Милиция? – испуганно отошел от двери Вадим.
Ему представилось, как сейчас Кира рассказывает милиционерам о краже с её дачи золота и обвиняет в этом именно его. Вадим сел на стул, потом встал.
– Рита, у тебя не будет сигареты? – попросил он секретаршу.
– Ты же не куришь? – удивилась секретарша, – Ну..., если так надо, возьми, – вынула она из пачки сигарету и протянула Вадиму, – Только здесь не кури. На улице.
Вадим кивнул, вышел из приемной и спустился на улицу. Там у дверей стоял Гена. Выданную ему фуражку от опустил на лоб, и периодически поправлял темные очки. Он не носил их даже в самые солнечные дни, и с непривычки они ему мешали.
– Э..., – протяжно обратился к нему Вадим, разминая сигарету, – У тебя не найдется спичек?
– Не курю, – грубо оборвал просителя Гена, сделал шаг в сторону и отвернулся.
Вадим огляделся по сторонам, и с той же просьбой о спичках окликнул парня на противоположной стороне улицы. Тот достал коробок. Вадим сбегал к нему, прикурил сигарету и вернулся ко входу в Общепит, где по-прежнему стоял Гена.
– Слышь, иди отсюда. Кури там, в сквере, – указал он Вадиму на скверик через дорогу.
Тот сделал большую затяжку, с непривычки закашлялся, бросил сигарету в урну при входе, но не ушел.
Гена начал свирепеть.
– Я же сказал тебе здесь не стоять, – покривил он губы.
Ненужный свидетель мешал ему и, если бы не предстоящее ему задание, он бы непременно довел ситуацию до драки. А так хмыкнул и сам отошел подальше от двери.
В полуденное время жара сама загоняет людей с улицы в помещения и Гена рассчитывал, что и этот мужчина скоро уйдет.
Сходу ударить ножом выходящую из двери женщины ему представлялось приемлемым и быстрым решением, а здоровенный мужик у входа мешал ему. Если он продолжит стоять здесь, то придется менять план на более сложный и длинный.
Скорее, так было бы безопаснее, но идти за женщиной и, улучив момент, нанести ей удар ножом в живот под силу лишь хладнокровному убийце-киллеру, а на такое Гена еще не был способен.
Вскоре дверь открылась, и на пороге появилась Кира. Гена встрепенулся. Сразу он не понял, что за люди вышли с ней из дверей, тронул под рубашкой рукоятку ножа, и сделал шаг ей навстречу. В голове у него что-то щелкнуло и включился чудовищный механизм звериной жестокости. Он готов был нанести ей удар даже при свидетелях, но в момент остановился. На руках женщины были надеты наручники. Гена замер.
Мужчины, шедшие рядом с ней, сопроводили её к стоявшей невдалеке «Волге», усадили на заднее сидение, и машина уехала.
Вадим проводил взглядом начальницу. Помедлив, он сделал шаг в сторону сквера, но передумал и вошел в здание Общепита.

          Глава 13. Золотая лихорадка
Размашисто шагая, Гена подошел к машине Ашота, открыл переднюю дверь и сел рядом с ним.
– Не вышло, – угрюмо произнес он, глядя в ветровое стекло.
– Вижу. По твоей походке понял, – расстроенно проронил Ашот.
– Да не... Я бы исполнил, – покривился Гена, – Её в браслетах вывели. А так бы я на раз.
– Какой браслета? – не понял Ашот, – Кто кого вывел?
– Эту вашу начальницу менты повязали. В наручниках посадили в черную «Волгу» и увезли.
– Вот как? Арестовали? – возбудился Ашот.
Постукивая пальцами по баранке, он размышлял, хорошо ли это лично для него. Про Гену он позабыл, пока тот не вывел его из раздумий.
– Бабки я верну. Раз не вышло сделать, – напомнил о себе Гена.
– А..., Ну это да, – очнулся заказчик едва не состоявшего убийства и добродушно предложил, – Половина аванса себе оставь, а остальное верни. Может, еще какой работа тебя попрошу.
Арест Киры открывал для него не только возможность повесить на нее долг туапсинских цеховиков, а еще и вернуться в Общепит. Если её задержали, да еще и в наручниках, то это надолго. Должность у нее слишком большая, менты рисковать с арестом без веских причин не станут. Пройдя две судимости, Ашот хорошо понимал ментовские правила и принятые у дознавателей приемы.
Один из таких приемов состоял в подавлении подследственного неведением. Для Киры наступили дни тягомотных опросов. Вели их неспешно. Сразу предъявили тяжелую статью – организация сбыта товаров нелегального производства. А после на несколько дней Киру оставили в камере и как бы забыли о ней. Следователь ОБХСС всего пару раз кратко опросил её и спустя неделю объявил, что из их ведомства Дело передают в КГБ. В составе преступления есть политические признаки – деятельность цеховиков – это зародыш капитализма.
Киру перевели в КПЗ при Комитете Госбезопасности, и тягомотина с допросами продолжилась. Из подследственной измором пытались выбить нужные показания. Следователь держал паузу. Кира же все обвинения отрицала и, более того, угрожала, что, когда правда выяснится, следствию придется перед ней извиняться.
Ашот тоже выдержал недельную паузу и пришел к завскладом Пищекомбината. Тот любезно встретил бывшего начальника, пригласил за стол.
Никто не знал так общепитовские новости, как хитрый лис Степаныч. Он знал обо всём за дни прошедшие и на несколько дней вперед.
– Заехал повидаться, рад что застал тебя, – откинувшись на спинку стула начал разговор Ашот.
– Это хорошо. А то у нас сейчас друг дружки сторонятся. Чураются.
Степаныч вздохнул, поднялся и прошел вглубь склада. Вернулся он с баночками печени трески.
– Возьми, скоро дефицит получать не будем, – выложил он консервы на стол.
– А што так? – поднял глаза Ашот, – Без дефицита как дела решать? Нет такой умный человек, что сможет – производство остановится.
– Вот. Ты понимаешь, что так и будет, – кратко рассмеялся Степаныч, – Кира, сам знаешь где, зав производством отпуск взяла, директора ресторанов уши прижали, сидят, как мыши.
– Интересно…, – протянул Ашот, – И кто вместо Киры, если зав производством в отпуске? Обычно она её подменяла?
– Не поверишь, Оксана теперь временная начальница. Только это не временно, – прищурил глаза Степаныч, – Вижу – она в кресло сядет.
– Откуда знаешь? – изменился в лице Ашот.
– А что тут знать? Мне, Ашот Карапетович, к бабке ходить не надо. Сказал же – вижу.
– И что ты видишь? Не говори загадки, – начал сердиться Ашот.
– А то и вижу. Оксана коврики цветные заказала и занавески с вышивкой, как в её кабинетике, – вытянул губы завскадом, – И вот скажи, зачем ей комплект номер два? – спросил он, и сам же ответил, – В кресло Киры она нацелилась и в этом уверена. Славке предложила остаться, а Вадима в отпуск отправила – готовит на увольнение. Зачем ей родственник бывшей начальницы на производстве? Убирает его.
– А если Кира вернется? Што тогда? – усомнился Ашот.
– А ничего, – пожал плечами Степаныч, – Свято место ждать не будет. Оксана ей другую работу предложит, а Кира откажется. Твое место, кстати, вакантное, – сделав ударение, поднял он палец.
Ашот хмыкнул и встал из-за стола.
– Ты печень трески забыл, – кивнул ему на подарочные банки завсклад.
– Не..., Спасибо. Я такое не ем, – улыбнулся армянин, – Чтоб жирный печенка есть, надо свой печенка здоровый иметь, – похлопал он себя по животу.
От Степаныча Ашот сразу поехал к Бобарыке. То, сколь молниеносно его жена Оксана продвигается к креслу Киры, означало только одно – у градоначальника есть влиятельные покровители, и дела надо решать уже с ним. О должности начальника Общепита Ашоту следует забыть, и, пока не поздно, договориться для себя пусть и на менее доходную – директором одного из ресторанов.
На работе Бобарыки не оказалось. Ашот поехал в валютный бар и там, к своему удивлению, застал градоначальника.
Вальяжной походкой хозяина Бобарыка прохаживался по залу в сопровождении директрисы Галины. Бар только открылся, посетителей не было, и Ашот тут же с ним встретился.
– О, Ашот Карапетович? Рад видеть, – обрадовался градоначальник, – Вы прям, как знали. Хотел попробовать здешних коктейлей, а выбрать не умею. Посоветуйте.
Директрисе Галине он мягко кивнул, что она свободна, и та ушла.
– Коктейль я не совсем доверяю, – покривил губы Ашот, оставшись наедине с предисполкома, – Зачем в один хороший напиток другой хороший наливать? Водка если плохой, он лучше не станет, только запах поменяет. Мы тут коньяк армянский пьем.
– Сейчас лучше некрепкое. Жара как-никак, – крякнул Бобарыка.
– Тогда вино грузинское. Я скажу, нам принесут, – Ашот выдвинул для гостя стул, приглашая присаживаться, а сам направился к барной стойке.
Вернулся он не один, а с официантом. Тот разложил на столе приборы, выставил блюдо с фруктами, разлил по бокалам вино.
– Ароматное. В магазине такое не купишь, – осушив бокал, причмокнул Бобарыка и сходу перешел к делу, – Цена тоже хорошая, а вот на закуски запредельная, – заглянул он в меню, – Директор в этом вопросе не дорабатывает. Ресторан полупустой, а в баре по вечерам яблоку негде упасть.
– Дешевле за покушать нельзя – убытки будут, – оправдал директрису Ашот.
– Это как посмотреть. С умным лучше убыток иметь, чем с дураком прибыль, – иносказательно выразил свои соображения градоначальник, не уточнив кого он записал в умные, а кто дурак.
Но этого и не требовалось. Себя Ашот считал умным, и к дуракам отнес Галину. Главное в словах предисполкома было другое – Галина ему не подходит на должности директора. По сути он сделал Ашоту предложение занять её место.
– Раньше у Тиграна и ресторан заполнялся. Такое было при нем управление. Гости приходят стриптиз смотреть, а он теперь только в баре. Галина что, в стриптизе понимает? – пояснил бывший руководитель Ашот, – Тут мужской подход надо.
– Точно так, – налил себе еще вина Бобарыка, – Женщина накормит и думает – всё, этого достаточно, а мужское дело едой не ограничивается, – опрокинул он в рот бокал вина, дружески похлопал толкового управленца по плечу и ушел.
После ухода градоначальника рассиживаться в баре Ашот не собирался. Он-то и зашел туда лишь по пути к Самвелу, в его цех через подвал бара.
Но этого не потребовалось. Самвел и с ним еще трое мужчин вошли зал. Кто эти люди и что им надо, догадаться было несложно. Старший из братьев цеховиков – Натан приехал к Самвелу с громилами-уголовниками получить деньги от продажи их товара. В бытность завмагом Натан частенько бывал в Сочи, и Ашот его сразу узнал.
Самвел поднялся из подполья встретить гостей в баре, а тут, как специально, оказался и виновник проблем с продажей их товаров. Самвел сказал что-то Натану и они всей компанией направились к Ашоту.
Самвел сел рядом с Ашотом, а братки без церемоний придвинули еще один столик к его столу и уселись напротив.
– Представляться не будем. Не английские джельтмены, так обойдемся, – приблатненно улыбнулся бритый уголовник, – Самвел нам уже всё сказал. С тебя, друг, десять кусков, – посмотрел он в упор на Ашота.
– Почему так неправильно? Это другой человек должен отдавать. Я тоже деньги потерял, – попытался отказаться от долга новоиспеченный «друг», но его оборвали, не дав объясниться.
– Слышь, Ашот, не рассказывай, как плохо тебе живется, – вздохнул бывший зек, – Не дави нам на жалось, иначе станешь жить еще хуже.
Ашот поднял глаза на Самвела, но тот не выразил ему поддержки, а, напротив, кивнул – выполнить условия братков. Еще вчера Ашот принес ему две тысячи и попросил убедить туапсинцев требовать деньги не с него, а с Киры, и Самвел обещал решить этот вопрос, а сейчас лишь молча выразил товарищу сожаление.
– Деньги большие. Сейчас столько нет, завтра привезу, – попросил отсрочить возврат долга Ашот.
– Не... Давай сегодня, – мягко произнес уголовник, – Мы подождем. Покушаем, посидим.
Ашот пожал плечами, встал из-за стола, укоризненно глянул на Самвела и ушел.
                ***
Проблема долга возникла не только у Ашота, но и у Гены. Той части аванса, что ему оставил заказчик убийства, ему не хватило, требовалось еще двести рублей. На работу в «Прокат лодок» он приехал на мотоцикле «Ява». Чешский «жеребец» красного цвета отливал хромом и блестел лаком. Гена промчался на нем прямо по пляжу, резко затормозил и завел мотоцикл под навес.
Арам и Жанна скучали там в ожидании клиентов. Они подменяли Гену в его отсутствие. Сегодня он попросил их побыть вместо него с самого утра.
– Ух ты! – восхитилась Жанна, увидев Гену с мотоциклом, – Прокатишь? – потрогала она руль «Явы».
– Бабки давай, и помчимся с ветерком, – улыбнулся мотогонщик.
– У..., – обиженно нахмурилась Жанна, – Или ты теперь такси? – подколола она друга.
– Типа того. Двести рубелей надо, – деловито сообщил Гена, – У меня не хватило, матушка у соседей на «ослика» заняла, – хлопнул он по сиденью мотоцикла, и, кивнув Араму, спросил, – Выручишь?
– Откуда? – без энтузиазма посетовал тот.
– У Самвела попроси, – уверенно предложил Гена.
– Занять в одном кармане, отдать в другой неправильно. Деньги на долг надо самому заработать, – уныло заметил ему Арам.
– Нормальные бабосы в «Жемчужине» брали, – вклинилась в разговор Жанна, – Помнишь, как московский профессор тебе пятихатку отсчитал червонцами? – кивнула она Араму, – Он их карбованцами называл, и пальцы у него как у кузнечика дрожали, – рассмеялась проказница.
Арама же события прошлой удачи не развеселили.
– Этот кузнечик тебе цветы купил, а ты губами его в щеку, – нервно отвернулся он в сторону, чем вызвал у Жанны кокетливую улыбку, а у Гены усмешку.
– «Жемчужину» проехали, – отмахнулся он, – Циркач очкует там работать. Да и ментовский прикид выбросили.
– Места есть и получше «Жемчужины», – загадочно произнесла Жанна, – А роль мента тебе, Крокодил, всё равно не давалась.
– Зато твоя тебе давалась, – пахабно ухмыльнулся Гена, – Конкретное есть предложение?
– Туда ехать надо. Оптимально на машине, хотя и твой «конек-горбунок» подойдет, – Жанна попробовала сесть на мотоцикл и едва не упала вместе с ним. Благо стоявший рядом Гена успел удержать его.
– Не... Всё-таки нужна машина, – Жанна отпустила руль мотоцикла и бойко соскочила с него, – Нас трое, а тут сиденье на двоих.
– Слышь, наездница, не темни. Куда ехать и зачем машина? – начал злиться Гена.
Жанна собралась в деталях изложить подельникам свой план очередной аферы, но в загородку вошел Виталий, и она переключилась на него.
– Во, у Циркача есть Жигуль, – показала она на Виталия, – Можешь вечером взять машину?
– А зачем её брать? Я на ней приехал, – небрежно крутанул он на пальце ключи от «Жигулей».
– Тогда ты в доле, – бодро объявила Жанна.
Далее она изложила нехитрый план развода «слюнявчика». Так она именовала мужчину, пускающего слюни при виде девушки в короткой юбке. Лучше если он еще и лох, и тогда по совокупности параметров он «лохматый слюнявчик».
– Итак, запоминайте, – начала объяснять диспозицию участников Жанна, – Я в валютном баре снимаю «лохматого слюнявчика». Он берет такси и везет меня к себе в гостиницу, а вы ждете в машине на улице и приезжаете следом.
– Опять будешь голая в номере с мужиком, – оборвал её Арам.
Он помрачнел, отвернулся в сторону. План его девушки, а он по-прежнему её таковой и считал, ему не нравился.
– Ты не дослушал, – отмахнулась Жанна, – Я только кофточку расстегну, и тут вы с Геной влетаете в номер. Ты, Арам, кстати, будешь мой муж-ревнивец, – задорно потрепала она волосы на голове Арама, – А Крокодил по сценарию твой друган для силовой подмоги. Вам эти роли и репетировать не надо. Один в один впишитесь, – рассмеялась плутовка.
– Ну... Впишемся и что? Мужик за что бабки свои отдаст? – скептически поморщил лоб Гена.
– А ни за что. Арам ему пару слов типа: «зачем моя жена взял», – на армянский манер продекламировала Жанна, – А ты, Крокодил, «слюнявому» сразу в челюсть. Он вырубается – у тебя по-другому не бывает, быстро его грабанули, и але.
Виталий выразил сомнение в благоприятном исходе силовой операции. Влезать в такое дело ему не хотелось, и он начал канючить – мужчина, мол, заявит в милицию, будут проблемы.
– А ты сам в ментовку много ходил? Тебя же в Москве с наркотой на полторы штуки кинули? – резко оборвала его Жанна.
Виталию возразить было нечего, и Жанна продолжила:
– Так и скажи, Артуша забоялся. Вот и мужик женатый к ментам не пойдет. Он что там скажет – пришел в бар стриптиз посмотреть, там чужую жену снял, а её муж ему врезал, – смачно цокнула она языком, – Деньги у него пропали? Так это еще доказать надо. Может, просадил он их в баре.
Гену план боевой подруги устраивал полностью. Арам же согласился с ним лишь потому, что так хотела Жанна. Он замялся, уклончиво сказал, что за драку из-за жены менты не накажут, и такой вариант попробовать можно.
Вечером компания подъехала к валютному бару. Жанна прошла внутрь, а её подельники остались ждать в машине.
Ашот туда тоже приехал к этому времени. Остаток вечера он решил провести за карточным столом. Опустошение карманов на десять тысяч привело к опустошению душевному. У Ашота эти «сосуды» соединялись напрямую, и по законам физики уменьшения уровня денег тут же снижали уровень настроения. Теперь требовалось взбодриться.
Туманные обещания Самвела, что за сезон они «отобьют» убыток, оптимизма не внушали. А после его слов о хорошем решении проблемы с туапсинскими братками – мол, Ашот отдал им лишь половину денег, а ему списали долг целиком, они грубо поскандалили. Вместе обедать не стали, и Ашот уехал домой. Но вечером вернулся в бар.
– Добрый вечер, Ашот Карапетович! Хорошего Вам настроения, – расшаркался перед ним швейцар, распахнув дверь.
– Да какое тут настроение, – покривил губы Ашот, – Удачи мне пожелай, твои пожелания сбываются, – переменил он тон.
Швейцар тут же пообещал боссу удачи, и Ашот вошел в вестибюль заведения. Там его встретил охранник бара. Обычно он провожал Ашота до дверей служебного помещения, попутно отвечал на вопросы и рассказывал новости.
– Изменения есть? – поинтересовался Ашот.
– Да не особо, – машинально ответил бывший десантник, но тут же уточнил, – директриса сказала зарубежную музыку уменьшить, а советскую добавить.
– Это правильно. Нашей армянской надо добавить и грузинской. На Кавказе живем, – смачно подчеркнул национальную принадлежность всесоюзного курорта Ашот и, сделав паузу, перешел к конкретному вопросу.
– У вас с Дато как тут? Лебедушки в клювах нормально приносят?
Лебедушками Ашот называл барных проституток, хотя его подручным это прозвище не нравилось. Дато именовал их на заграничный манер путанами, такое словцо он подслушал у интуристов, а бывший десантник – девчонками.
– Да. Все работают. Девчонки за вечер по два захода успевают. Клиентов валом, – азартно пояснил охранник, – Тут, кстати, новенькая появилась. Борзая, мимо меня пулей пролетела, я слова не успел сказать.
Они вошли в зал, и охранник показал Ашоту новенькую.
Жанна сидела за столиком одна и игриво потягивала через трубочку из высокого стакана сок.
К ней подошел молодой парень, она ему что-то сказала, и парень удалился.
– Вот, – кивнул на новенькую девушку охранник, – Полчаса сидит, молодняк отшивает. «Жирного» клиента хочет взять, – пояснил он со знанием дела.
– Может, ждет кого? Ты с чего взял что она лебедУшка? У такой красавица свой парень есть, – Ашот остановился и заинтересованно рассмотрел Жанну.
– Не..., – улыбнулся десантник, – Я их вижу. Сто процентов. Свеженькая, у нас в первый раз. Дато подойдет, мы ей «прописку» сделаем, и будет работать.
– А он где? – рассеянно спросил Ашот, не отводя глаз от яркой красавицы.
– В нарды гоняет. Позвать? – подручный босса застыл в ожидании указаний.
– По-другому сделаем, – передал ему ключи от своей машины Ашот, – Пусть Дато ко входу подъедет и ждет. Если девушка хороший, я сам с ней «поговорю», – двусмысленно объяснил свои намерения Ашот и вальяжной походкой направился к Жанне.
Процедура «прописки» новеньких путан проходила двумя способами. В первом варианте симпатяга Дато, изображая выгодного клиента, подсаживался к девушке, весь вечер морочил ей голову, заказывал дорогие напитки и закуски, а в конце платил только за себя. Большая половина неподъемного счета оставалась девушке. Денег у нее не хватало, и тогда её «выручал» охранник. Он гасил её денежный долг, а она «рассчитывалась» с ним своим способом в подсобке бара и заодно подтверждала «профпригодность».
Потом крепыш охранник предлагал девчонке свои услуги по выделению для нее в баре персонального столика и подбору выгодных клиентов за половину её доходов. Отказать было невозможно. Или так, или в бар она больше не зайдет.
Во втором варианте, «щедрый» грузин Дато оплачивал мизерный заказ, сходу вез новенькую в гостиницу и быстро возвращал в бар, не заплатив ей и копейки.
– Какие деньги за любовь? Разве можно такое мужчине говорить? Я что тибе не понравился? – усаживал он путану за столик и обиженно уходил.
Далее к ней подходил охранник бара, сочувствовал и объяснял «правила работы» в их баре.
А в данном случае с новенькой возникла нестандартная ситуация. Ашоту понравилась «свежая» девчонка, и он хочет взять её себе «на первый раз». Однажды так уже было. Дело хлопотное, но боссу не откажешь. Придется ехать в его сельский дом, и там ждать босса в машине. Ашот, наверняка, даст девчонке много денег, и всё может затянуться до полуночи. Потом развозить всех по домам, и как-то решать с новенькой условия дальнейшего «сотрудничества».
Подсевший к ней армянин Жанне показался вполне подходящим вариантом. Представился гостем из Еревана, на безымянном пальце обручальное кольцо, а на большом массивная печатка высокой пробы.
В баре началось музыкально-эротическое представление. Солидный армянин мельком глянул на сцену, подозвал официанта и попросил принести бутылку шампанского и конфеты на вынос, не преминув при этом показать свою щедрость и состоятельность. За пустячный заказ в семь рублей он вручил официанту без сдачи четвертак. А саму купюру вытянул из набитого до отказа крупными банкнотами портмоне.
– Поехали, дорогая, ко мне, – мягко предложил он Жанне, – Пообщаемся хорошо. Я деньги дам, сколько скажешь. От их шоу, – показал он на танцовщицу в бикини, – сердце, как молот, стучит.
– А к тебе – это куда? – пытливо уточнила Жанна.
– В «Чайке» остановился, – соврал Ашот.
– Пообщаться стольник будет, – улыбнулась кавалеру Жанна.
– Такой красивый девушка и сто пятьдесят не жалко, – сделал ей сомнительный комплимент щедрый армянин.
Ему как раз принесли пакет с его заказом, и они направились к выходу из бара.
Пока Ашот делал Жанне предложение, её друзья-подельники томились в «Жигулях».
Гена распахнул настежь пассажирскую дверь, упер ступни ног в бордюр и грыз семечки. Виталий, склонив голову к рулю, дремал. И только Арам внимательно следил за происходившим. Он расположился на заднем сидении и ждал появления Жанны. Прошло около часа. Арам нервничал.
К бару подъехала и остановилась перед припаркованным у входа такси черная «Волга». Вскоре из дверей вышла Жанна. Сопровождал её приземистый мужчина. И хотя они оказались к Араму спиной, он сразу понял, что это она.
– Вышли. Заводи, – тревожно скомандовал он Виталию, – Сейчас в такси сядут.
Виталий встрепенулся, Гена убрал ноги в машину, захлопнул дверь и припал к лобовому стеклу. В свете уличных фонарей он разглядел, что мужчина и девушка прошли мимо такси и идут дальше.
– Пешком в Интур чешут, – сделал он вывод, – Выгружаемся, и на своих двоих за ними, – потянулся он к дверной ручке.
– Какой пешком?! Поехали, они в «Волга» садятся! – Арам нервно нагнулся к Виталию, но тот не реагировал.
Тогда Арам в поиске поддержки схватил за плечо Гену. Тот снова вгляделся в темноту.
– Ну да... Садятся в черную «Волгу» – с некоторым удивлением подтвердил Гена, – А должны были на такси.
Спустя секунду черная «Волга» отчалила от тротуара. В последний момент на пассажирское сидение «Волги» рядом с водителем сел крепкий парень под два метра ростом. Он шел чуть поодаль от Жанны и мужчины и, когда те садились на заднее сидение машины, быстро прошел вперед, сел и уехал вместе с ними.
– Это местные! Жанну местные увезли, – вскричал Арам, требуя немедленно ехать за ними и отбить у них его девушку.
– Да какие местные на черной «Волге»? – лениво завел «Жигуля» Виталий, – Менты Жанку повязали, допросят и отпустят, – неспешно выехал он на дорогу вслед за удалявшимися фонарями представительской машины.
Пара секунд, и они исчезли – черная «Волга» свернула в боковую улицу. Будь Виталий порасторопнее, догнать её не составляло проблем. Но он умышленно медлил, и в потоке машин на большом проспекте потерял тех, за кем они «гнались».
Виталий сходу сообразил, что Жанну увезли местные, а с ними связываться он побоялся.
В отличие от него Жанна поняла это, лишь оказавшись в машине. Ашот заболтал её пока они шли из бара и не сели в такси. Небрежно бросил, что у него своя машина и лучше любого такси. Из Еревана до Сочи за десять часов на ней домчал.
Легкое беспокойство от нестандартной ситуации у Жанны, конечно, возникло, но возле бара стояли «Жигули», и трое друзей в любой момент придут ей на подмогу.
Паника охватила её в полном объеме, когда в машине с ней оказалось трое мужчин, и парень, севший рядом с водителем, имел столь внушительные размеры, что справиться с ним было не под силу даже пудовым кулакам Гены.
– Что же будет? – стучало у Жанны в висках, – Крокодил, миленький, помоги, – про себя молилась она.
Что происходило на дороге сзади, она не видела и потому подвинулась на середину сидения, в надежде увидеть в зеркало заднего вида спасительный «Жигуль». Но его не было.
Ашот же понял её движение ближе к нему по-своему. Он приобнял Жанну, вдохнул аромат её волос, вожделенно улыбнулся. Наконец-то этот чертов день закончился и всё складывается хорошо.
По-другому отреагировал Дато, разглядев в зеркале лицо девушки на заднем сидении.
– О! А мы знакомы, – весело кивнул он в зеркало, – Летом что, шубы не кормят?
– Какие шуба? – напрягся Ашот.
– А..., – отмахнулся Дато, – старая история. Наша Маша шла, номер нашла. А он из гардероба ресторана, и за него там шубы выдают. Немного поносила и обратно принесла. Ай да молодчинка наша Маша! – окончательно развеселившись подмигнул Жанне в зеркало Дато.
Бесшабашное поведение задорного грузина немного ободрило Жанну. Всё-таки они знакомы, и он был с ней весьма мил, когда приезжал забрать краденую шубу.
Ашот, напротив, резко переменился в лице, убрал руку с плеча девушки и подался от нее в сторону. Благодушие покинуло осторожного армянина.
– Она не свеженький лебедушка. Хитрый воровка, – пронеслось у него в голове, – Подсыплет чего в вино, и утром тепленьким бы остаться. За ней еще и бандиты стоят.
– Останови, – скомандовал он Дато, – Я вернусь, кое-что сделать надо.
– Может, отвезти? Один поворот туда, два обратно, – притормозил у бордюра водитель весельчак.
– Не надо. Пройдусь, – походя отказался от предложения подручного босс, открывая дверь машины.
– А мне что? Может, я тоже выйду? – обернулся к нему с переднего сидения охранник и, не получив ответа, тоже вышел из машины.
– Девушка домой отвези, – уже закрывая дверь Ашот вспомнил, что забыл дать Дато указание относительно пассажирки.
Тот кивнул, тронулся с места, глянул на Жанну в зеркало и с улыбкой произнес:
– Шеф сказал, тебя домой. Не уточнил только – ко мне или к тебе? Как думаешь, он что имел в виду? – придал он своему вопросу шутливую игривость.
– Я не знаю. Мне все равно, – тихо произнесла Жанна.
Холодящий душу испуг у нее прошел, друзья её бросили, спасение к ней пришло из ниоткуда. Её спас сказочный добрый волшебник. Как и в детстве, она ощутила себя маленькой, беззащитной девочкой, хотелось прижаться к его теплой груди, плакать и больше ни о чем не думать.
Дато вовсе не был добрым волшебником, но в данный момент рядом с ней никого другого и более подходящего на эту роль не было. Хотя, если оценить всё в целом, грузин Дато отличался именно добрым отношением к другим, а к женщинам в особенности. И, более того, он обладал еще притягательным для них кавказским остроумием. Симпатия к задорному грузину у Жанны возникла еще во время их первого знакомства. Теперь же это притяжение усилилось.
– Ну, и что мне делать? – задал вопрос скорее себе, чем девушке, Дато, – Твой адрес я, извини, не помню, остается только мой. Других адресов не знаю. Едем? – вопросительно предложил он, прибавляя газу.
Стрелка спидометра перевалила за цифру 130, и «Волга» понеслась, обгоняя из ряда в ряд попутные машины. Жанна прижалась к сидению.
– Да. Едем, – уверенно произнесла она.
Приехали они, правда, не на квартиру к Дато, а в загородный дом Ашота в поселке «Холодная речка». Дато бывал там день через день. То с Ашотом, то сам покормить кур, то еще по каким делам.
Зашли в дом. Дато открыл холодильник и обнаружил, что он пуст. Имелось вино, какие-то лепешки, зелень. Всё это он вынул на стол.
– Куры живые есть. Значит должны быть и яйца, – раздумывая посмотрел он на Жанну.
 – Будешь омлет с кинзой? Я вкусно сделаю.
Жанна улыбнулась. Ей нравилась ирония и особая простота этого уверенного в себе молодого мужчины.
Дато сходил в курятник, переполошил там кур – они стали кудахтать, как полоумные, и вытащил у них свежих яиц. Набрал он их, сколько смог поместить в ладонях, и так принес их в дом.
– Я тоже умею делать омлет, – предложила Жанна, забрала из ладоней Дато улов, стала к плите и зажгла газ.
Сковороду поставить на огонь она не успела. Дато подошел к ней сбоку, она обернулась к нему. Он обнял её и поцеловал.
Столь сладостного прикосновения Жанна не испытывала никогда. Блаженная истома растеклась по телу, она закрыла глаза и весь мир для нее стал невесомым, и ничто не имело значения в нем.
Далеко за полночь они ехали обратно в город. Жанна положила ладонь на плечо Дато. Он улыбался ей в ответ. Ехали молча. Ей хотелось, чтобы эта дорога не закончилась никогда. На развитие отношений она не имела надежд. Дато женат, у него двое детей и скоро будет третий. Но сейчас для Жанны это не имело значения. Она встретила мужчину, с которым ей хорошо, и пусть будет, как будет. Главное теперь – сохранить всё в секрете.
Начинало светать. Дато подвез Жанну домой, поцеловал, и они расстались. В «Прокат лодок» она пришла уже после обеда. Гена и Арам сидели там с самого утра, а Виталий появился незадолго до её прихода.
Арам тут же накинулся на него с обвинениями. Из-за трусости Виталия с Жанной могли произойти самые ужасные вещи. Виталий отнекивался, шутил про удобства в ментовском КПЗ – они там лучше, чем у Жанны дома, и беспокоиться не о чем. Беспечно рассуждая о вчерашнем происшествии, он хотел успокоить Арама, однако идиотские шутки лишь подогревали кавказца. Гена едва сдерживал его. Их ссора с Виталием вот-вот могла перерасти в драку, и так бы произошло, но в загородку вошла Жанна.
– Во, ты откуда? Арам тебя уже похоронил, – насмешливо заметил ей Виталий, – Не порядок. Жива-здорова, без следов побоев, на губах помада.
Жанна на язвительный намек Виталия не ответила, молча прошла, села на стопку лежаков, потупилась в пол. К ней подошел Гена
– С тобой порядок? Ты как? Мы вчера малехо лоханулись. Не просекли как вы уехали, – виновато поднял он плечи, и сделав паузу, пояснил причину промашки, – Виталий замешкался.
– Да ну, – подняла глаза Жанна, – Замешкался он, – перевела она гневный взгляд на Виталия, – Тебя бы с тремя мужиками заставить... Ты бы у них помешкался.
Договаривать что с ней произошло она не стала, но этого и не требовалось. Всё и так было понятно. Арам сходу кинулся на виновника случившегося над Жанной насилия. Гена не успел перехватить его руку, и он врезал Виталию так, что разбил ему в кровь губы и нос.
– Слышь, успокоились! – Гена грубо оттащил Арама в сторону, – После драки кулаками не машут. Тут, правда, не драка вышла. Другое как бы..., – процедил он.
Арам сник, опустил голову. Гена ослабил хватку, но продолжил держать Арама за руку.
– Жаннет, ну извини. Теперь-то чо тут поправишь? – обратился он к Жанне в поисках понимания, и этим же обращением одновременно пояснил Араму, что тот должен случившееся принять, и не делать из жизненной прозы трагедии.
– Я их найду. Они ответят, – Арам вырвал руку, презрительно глянул на Виталия и вышел из загородки.
Жанна намеренно всех обманула, придумав про изнасилование. Ей хотелось друзьям отомстить, унизить их, раз они не смогли её защитить. Прежде всего это касалось Виталия, его она теперь ненавидела. Она понимала, что для Гены ничто не имеет значения – с него, как с гуся вода, и только Арама ей стало чуточку жалко. Но жалостью сыт не будешь, а месть Виталию ей удалась. Даже тихий Арам ему врезал.
Спустя час Арам спустился в цех к дяде Самвелу и, пока тот беседовал с закройщицей, нервно сел за его стол.
– Что-то случилось? Зашел, не поздоровался, – подсел к племяннику Самвел.
– Трое местных девушку увезли. Хочу найти их, – мрачно сообщил Арам.
– Тебе зачем искать? Откуда увезли? – нахмурился дядя.
Он понял, что произошло и о какой девушке идет речь, и потому сразу решил разубедить племянника в его решении отомстить местным подонкам.
– Вчера из вашего бара увезли, – указал пальцем в потолок Арам.
– Э..., – неодобрительно протянул Самвел, – Мужчин искать лишнее? Девушка себе другой найди. Хороший девушка сам в бар не ходит.
Араму высказывания дяди не понравились, но и спорить с ним он тоже не стал, а лишь опустил голову.
Самвел посмотрел на поникшего парня, выдержал паузу и назидательно продолжил:
– Делом займись. Мужчине нужно деньги иметь, тогда любой женщина ему будет, и самый лучший. Вон, – показал он на полки заваленные купальниками, – товар у меня возьми, поезжай в Ростов, Воронеж, продай там. Заодно развеешься.
– Хорошо, – помедлив, согласился Арам, – В Новороссийск отвезу их.
– Почему нет? Хороший город, – одобрил решение племянника Самвел, – Две больших сумок тебе соберем. Денег на дорогу выделю.
Он тут же подозвал одну из работниц и поручил ей упаковать Араму купальники для продажи.
Партия получалась внушительная. Реализация могла затянуться, и Самвел не поскупился и выделил племяшу с запасом четыреста рублей на командировку.
Так мудрый армянин одним махом решил и любовную проблему Арама – отправил его подальше из Сочи, и свою проблему с реализацией продукции.
Виталий же своих проблем в этот день решить не сумел. До самого вечера он безуспешно рыскал по городу в поисках дозы героина. Весь запас наркотика у него закончился, начала душить жуткая ломка, а все продавцы куда-то исчезли.
Причина их исчезновения была в следующем. После ареста Киры, и передачи её Дела следователю КГБ, тот просмотрел и другие происшествия с ней и её близкими за последнее время и обнаружил необычный факт. В кармане халата матери Киры – Клавдии Ивановны после её убийства нашли пакетик героина. Следователь решил использовать этот факт против Киры, обвинив её в связях с наркодилерами. Из Москвы ему поставили задачу громких разоблачений, и он старался её выполнить. Начал он с облав на уличных торговцев наркотиками на всем побережье от Туапсе до Сочи, и те, в свою очередь, затаились, прекратив продажи.
Не получив дозы морфия Виталий скрючившись лежал на диване в гостиной. Его пробирала дрожь, бросало то в жар, то в холод. Сбить абстиненцию чифирем не удавалось. Виталий стонал, бился головой о спинку дивана.
В квартиру вошла Надя. Она принесла продукты, чтобы приготовить ужин. После ареста Киры, она вела все домашние дела, и по сути стала в доме хозяйкой. Услышав стенания Виталия, она зашла в гостиную.
– Привет, – окликнула его Надя, – Ты что, заболел?
Виталий вздрогнул, приподнялся и сел на диване. Теперь Надя разглядела, что у него разбита губа и припух нос.
– Подрался что ли? – пытливо рассмотрела она болезного.
– Да так, – уклончиво обронил Виталий, – У тебя не найдется обезболивающих таблеток, – выставил он дрожащую ладонь.
– Здесь нет. Могу из больницы принести, – зыркнув, как у наркомана ходуном ходят руки, Надя решила использовать свой шанс и продать ему его же героин.
– Из больницы? – засомневался Виталий, – Это же долго.
– На такси дашь, полчаса и сделаю тебе укольчик. Я у подруги сильное средство попрошу, с морфием. Мигом отпустит, – по-деловому объяснила бывшая медсестра.
От упоминания слова морфий Виталий воодушевился, поспешно полез в карман, вынул десятку и вручил Наде.
Она взяла, чуть задумалась и попросила добавить ей денег.
– Еще одну дай. Не знаю сколько попросят. В больнице за этим учет строгий.
Виталий без разговоров отдал ей все деньги – тридцать семь рублей и попросил взять у подруги медсестры лекарств с морфием на всю сумму.
Надя съездила домой, привезла два пузырька с ранее приготовленным для инъекций героином и профессионально сделала Виталию укол. Он «ожил». Надя «по-честному», вернула ему пять рублей сдачи и объяснила возможный расклад на будущее.
– Моя подруга из больницы считает, что у тебя морфий-зависимость. Раньше его принимал?
– В Москве. Болел там, что-то кололи. Может перестарались, – попытался оправдаться Виталий.
– Короче. Я в чужие дела не влезаю. Чем болел, как лечился – врачебная тайна, – четко выдала медработник, – Если надо, могу принести за сто пятьдесят рэ упаковку морфия, в ней 8 пузырьков. Меньше не дают.
– Я три коробки возьму, – Виталий сходу согласился взять вожделенное зелье по двойной цене, – В долг можно? Я быстро отдам, – предложил он способ оплаты, не представляя откуда возьмет эти деньги.
– В долг, думаю, не получится, – усомнилась Надя, и тут же предложила, – А ты мамины кольца продай или заложи. Её долго не будет. Потом выкупишь.
Виталий не раздумывая принес из родительской спальни три массивных кольца, серьги и золотую цепочку матери. Надя пообещала сдать их в ломбард, получить на них квитанцию, а на вырученные деньги купить у подруги три упаковки пузырьков с морфием.
Первые четыреста пятьдесят рублей выручки она спрятала в тумбочке на своей квартире. А на следующий день Виталий добавил ей денег еще на одну упаковку. Теперь на две-три недели наркоман мог расслабиться в прямом и переносном смысле.
                ***
Арам в этот вечер тоже решил расслабиться. Приехав в Новороссийск, он взял такси и попросил отвезти его в гостиницу в районе морского порта. Мест там не оказалось, но десятка, вложенная в паспорт, расширила гостиничные площади, и приятному молодому человеку нашелся одноместный люкс. Араму требовалось выглядеть солидно, ужиматься в расходах он не собирался, тем более, что деньги он тратил не свои.
Для начала он решил вживую посмотреть, чем живет портовый город и отправился ужинать в ресторан. В гостиницах и ресторанах вблизи морских портов собираются разного рода барыги – спекулянты валютой, фарцовщики заграничными вещами и алкоголем, а также посредники сбыта той мелкой контрабанды, которую моряки привозят нелегально. Последние особо интересовали Арама. Через них он и хотел сдать оптом всю продукцию Самвела.
Арам пришел в ресторан достаточно поздно. Весь этот «деловой клуб» уже завершил сделки, и теперь отмечали их распитием крепких напитков. Моряки, а они являлись ядром клуба, других не употребляют. Один из них собрал у себя за столом большую компанию и предлагал всем выпить по случаю рождения сына. Сегодня из рейса, и сразу жену в роддом.
Увидев одиноко стоящего Арама, новоиспеченный папаша дружески поманил его. Арам подошел, и ему налили стопку коньяка. Места за столом не оказалось, Арам втискиваться не стал и сел на свободный стул чуть поодаль.
– Ты чо как не свой? – развернулся к нему на стуле хозяин застолья.
– У меня джинсы, двенадцать пар. Борю надо найти, – наугад назвал имя мифического посредника Арам.
– Такого не знаю, – пожал плечами местный моряк, – А они у тебя с той стороны или с этой? – уточнил он, где вещи – на берегу или еще на судне, – Если с этой, назову человека. Тока он не Боря.
Смысл вопроса Арам понял, и, желая избавиться от навязчивого выпивохи, ответил невпопад.
– С той. Я пока так, пустой сошел. Первый раз здесь.
– Тогда я пас. Растаможка – это к Роме-Математику. Любые вопросы на раз-два решает. Математик!, – уважительно произнес бывалый мореман, – Вон он, с дамой у окна сидит, – показал он в дальний угол зала и, приложив палец к губам, как по секрету, добавил, – Тока с чужими Рома ни-ни, даже не пытайся.
Арам кивнул и выпил за здоровье отца и его новорожденного сына. После опрокинутой рюмки интерес к нему со стороны отца пропал, и тот развернулся обратно к столу. Арам же собрался уходить. Сделать заказ в этом бедламе было невозможно. Официанты не успевали обслуживать предыдущих клиентов.
Он встал и направился через зал к выходу в холл гостиницы. По дороге еще раз глянул в сторону столика всемогущего Ромы-Математика. Розовощекий мужчина лет тридцати пяти, разложив ладошки на белой скатерти, о чем-то разговаривал с яркой брюнеткой. Периодически он ей улыбался, отпивая из бокала вино. Казалось, что они совместно проводят вечер. Но тут к столу подошла еще одна девушка в коротенькой юбке. Мужчина поднял на нее глаза, отставил бокал и попрощался с брюнеткой.
Девушки, явно легкого поведения, распрощались, как близкие подруги, и брюнетка осталась одна. Арам подошел и, спросив разрешения, присел к ней за стол.
– Два часа – пятьдесят рублей, – улыбнулась ему брюнетка.
– Я только спросить хотел, – смутился Арам.
От немедленного предложения любви за деньги он растерялся.
– Консультации входят в основное время, – серьезно произнесла милашка, но тут же рассмеялась, превратив это в шутку.
– Ладно, спрашивай. Разговоры «до»..., бесплатно, – кивнула она Араму, кокетливо наклонив голову.
– С Ромой Математиком можешь познакомить? – положил он на стол две десятки.
– Не-а. Во-первых, он Роман Сергеевич. А во-вторых и третьих и десятых, я ему не секретарь. Я другое, – произнесла она нараспев, – и твой аванс принимается. Поехали, – забрала она деньги со стола.
Арам замялся, покраснел. Бестия стрельнула на него глазами, улыбнулась.
– Ты что, девственник? Класс! Сможем еще и нацеловаться.
Потом ехали куда-то на такси, зашли в небольшой уютный дом. Девушка оказалась страстной, а Арам способным. Она разрешила ему остаться до утра. Встали поздно, времени не осталось даже на утренний кофе. Брюнетка торопилась, поспешно шли по дороге пока поймали машину. Помимо полезного хобби, так красотка называла своё занятие по вечерам, с восьми утра она оформляла в порту какие-то скучные формуляры.
Арам заплатил за такси, они вышли, и он дал ей сто пятьдесят рублей.
– Мерси боку, – бросила «девушка без принципов», – Всё окей. Пока.
Эксцентричная брюнетка скрылась за дверью проходной порта, а Арам вынул из кармана оставшиеся несколько купюр, и, не считая, засунул обратно. Выданные ему на командировку в Новороссийск деньги сильно поредели за один день.
– Хорошее место, – проронил Арам, – Лаве прямо летит.
Растрата его не огорчила – скорее, обнадежила. Дедушка Геворг как-то сказал ему: научись много тратить, иначе не сумеешь много заработать. Деньги идут тому, кто тратит. По-другому не получается.
Арам перекусил в гостиничном буфете, взял пять купальников и отправился их продавать. Порт, как место высокой интенсивности жизни, вполне подходил для этого. Правильно сделанное предложение и сошедший на берег моряк запросто купит для девушки пикантный подарок.
Искусством делать такие предложения Арам еще не овладел и тем не менее справился. Появились деньги на ужин и подарок для брюнетки – ей он купил духи.
Встретились они в том же ресторане, и повторился предыдущий вечер, но с тем отличием, что ближе к полуночи подруга выпроводила Арама, и он с трудом добрался в гостиницу. Денег он тоже дал в три раза меньше. Их отношения перешли в дружеские, если вообще можно было их таковыми считать.
«Друзей» у беспринципной брюнетки было предостаточно, и её дружба не предполагала привязанности,  а вот договоренности следовало соблюдать.
Пару дней спустя она объявила, что скоро из рейса приходит её большой друг – старпом нефтеналивного танкера. Она об этом позабыла, а он позвонил и попросил встретить. А пока его нет, она познакомит Арама с сотрудником таможни Романом Сергеевичем, известном в кругах местных деляг как Рома-Математик. Арам ведь об этом её просил при знакомстве в ресторане, и сегодня как раз подходящий момент. Рома будет в Геленджике, там можно встретиться и поговорить.
Арам согласился. Вечером они с брюнеткой приехали в Геленджик, зашли в известный ей небольшой ресторан.
– Мой друг из Сочи, – подвела она Арама к таможеннику Роме и, улыбнувшись, добавила, – Лично проверила – не мент. В остальном не понимаю. Поговори с ним.
– Сочи, Сочи... Темные ночи, солнечные дни, – над чем-то размышляя, выдал сентенцию Роман, – У вас так, а у нас ветер и пыль. Даже не знаю, чем могу я Сочи помочь? Давай для начала по рюмочке, – предложил он Араму присаживаться за стол.
– У меня большие партии хорошей швейки, а оптовики у вас в порту собираются. Выход на них ищу, – отпил из бокала американского виски Арам.
– Это сложно, вряд ли у тебя здесь что-то получится. Всем импорт нужен, – Рома поправил очки, – Моё дело – растаможка, а к кому насчет опта обратиться – скажу. Если будет решение, тогда не вопрос – таможня дает добро, – выдал он крылатую фразу из популярного фильма, – Завтра мне позвони, – записал он свой телефон на листике из блокнота и передал Араму.
К столу вернулась брюнетка, а с ней и худенькая светловолосая девушка – новая подруга Романа. Худышка чмокнула таможенника в щеку, он подозвал официанта и сделал заказ. Вечер провели за пьяным застольем и потом весело возвращались в Новороссийск с многочисленными остановками в разных заведениях то выпить кофе, то по рюмочке.
Утром Арам по рекомендации Романа Сергеевича повез купальники некому Жоре. Тот был занят со служащим из таможни, и Араму пришлось час ожидать пока Георгий освободиться. И именно это оказалось невероятной удачей.
Из обрывков разговора таможенника с Жорой сметливый Арам понял схему зарабатывая денег Ромой-Математиком и его напарником. Жора изготавливал для них упаковочные наклейки различных фирм, а напарник Романа продавал их морякам. Те клеили их на пакеты с привезенными из-за границы джинсами, и если брюк одной фирмы можно было ввезти всего две пары, то с наклейками четырех других фирм это становился уже иной товар, и его можно было ввести согласно записям в таможенной декларации в четыре раза больше. Таможенник Роман Сергеевич «законно» это пропускал. Вскрывать упаковки джинсов он не обязан. Судя по тому, сколько наклеек его помощник взял у Жоры на сегодня, Арам подсчитал, что их дневной заработок составил около двухсот рублей. Деньги хорошие, но на ужины день-через день с девочками их не хватит.
– У Ромы и его помощников это лишь подработка к основному заработку, – сообразил Арам, но идея с подменой этикеток ему понравилась, и её можно отлично применить в швейном производстве дяди Самвела.
Но это потом, пока же надо было продать то, что есть. Жора освободился, Арам показал ему свой товар.
– Цену на это, – Георгий в сомнении взял пальцами купальник, – можно поднять за счет фирменных наклеек, но быстро сдать всю партию, у тебя не получится. Только самому продавать. У нас в «Великой и Необъятной» есть три товара – джинсы, джинсы и джинсы. С другими не работаем. Извини, мы не возьмемся, – вернул он Араму купальник.
Последние слова специалиста Жоры подтверждали догадку Арама, что его заработок состоит не только в производстве фирменных наклеек. Рома и его команда занимаются еще и сбытом контрабандных джинсов.
Арам не стал огорчаться, поблагодарил эксперта, купил у него сотню наклеек болгарской фабрики и отправился в гостиницу клеить их на упаковки пока еще безымянных купальников. В Новороссийске ему нравилось, и он не прочь был там задержаться, и самому продать купальники. Но, главное, хотелось продолжить знакомство с Ромой-Математиком, а еще больше – с его бывшей подругой брюнеткой.
Такие возможности представились. Её большой друг – старпом пробыл всего пять дней и ушел в очередной рейс. Беспринципная подруга тут же вернулась к Араму. Продажи купальников в фирменных упаковках у него шли хорошо, и парень был при деньгах. Около двух недель Арам оставался в Новороссийске.
Для Нади, в отличие от Арама, всё складывалось неудачно. Юра вернулся на несколько дней из Краснодара и остаться на ночь с его отцом она не могла. Закончив дела в доме Леонида Семеновича, она поехала на свою съемную квартиру.
Там ее ожидал неприятный сюрприз. Надя вошла в комнату и обомлела. На её кровати развалился бывший муженек Толян, и посреди комнаты стояла раскрытая сумка с его вещами. Раньше их у него не было, и это означало только одно – туапсинская невеста выставила его вместе с вещами.
– Рыбка ты моя! Ну-ка, иди сюда, – вскочил Толян и, распластав руки, в раскачку двинулся ей навстречу. Сальная улыбочка на его лице не оставляла сомнений в его намерениях.
– Слышь, рыбак, снасти собрал, и свалил на другой водоем, – властно прикрикнула на него Надя.
Толян остановился, в его глазах вспыхнули хищные огоньки. Он прищурился, и в момент всё переменилось. Он схватил Надю и так сильно прижал к себе, что она не могла и пикнуть, а лишь сжала губы и зажмурилась.
– Ладно, – выпустил её Толян, – Не хочешь – не надо, – процедил он, продолжая пожирать бывшую жену глазами.
– Мы же договорились, – закашлялась Надя, – Я верну деньги, и больше ты не приходишь. Сейчас тоже есть.
Она открыла тумбочку, где хранила выручку за героин. Денег не было. Исчезли и остававшиеся кулечки с наркотиком. Надя подняла глаза на Толяна.
– Ты не это ищешь? – с ухмылочкой вынул он из кармана помятые купюры, – Наркотой занялась?
– Попросили лекарство больному приготовить, – попыталась оправдаться Надя.
– Ага, рассказывай. Тока лапша на ушах у меня не держится, – потянул свое и без того оттопыренное ухо Толян, – Короче, я всё забираю. Пока не отдашь деньги буду наведываться, и баульчик мой здесь постоит, – перешагнул он через сумку с вещами, и вышел из комнаты.
Надя села на кровать, опустила руки. С таким трудом нашла себе немного денег и тут же их потеряла.
После ареста Киры финансы Леонида Семеновича тоже изрядно уменьшились, и, что еще хуже, его пригласили в Крайком и порекомендовали уйти на пару месяцев в отпуск. Так будет лучше, и это в его же интересах. Жена под следствием, досужие журналисты возьмутся осаждать райком, будут просить у него интервью, вопросы всякие задавать. Отпуск оптимальный вариант – можно на Байкал махнуть, там и рыбалка, и воздух чистый.
Леонид перестал давать Наде даже небольшие суммы, и она забеспокоилась о платежах за её кооперативную квартиру. Продав Виталию героин, она рассчитывала приберечь тысячу рублей на эти цели, но теперь этот вариант пропал, и ей в голову пришла другая идея.
Надя прихорошилась и поехала домой к Леониду Семеновичу.
– Ты зачем это? – открыв дверь впустил он её в прихожую, – Юрка дома.
– Поговорить. Не могу уснуть, о тебе думаю.
– Обо мне? – насторожился Леонид Семенович.
– Да. Пойдем на кухню, – прошла мимо растерявшегося любовника Надя.
Остановить её он не решился и проследовал за ней.
– Тебе нужно развестись с Кирой, – прикрыв за ним дверь, взволнованно произнесла Надя.
– Нужно развестись – разведусь. Это всё? – раздраженно отмахнулся Леонид Семенович.
Наде резкий ответ любовника не понравился, но она не стала скандалить, а, напротив, мило ему улыбнулась.
– Ты думаешь, тебя просто так в отпуск отправили? – замурлыкала она, – Дальше увольнение. И всё из-за Киры. Она может и вернется, а ты уже на свою должность нет, – нежно посмотрела ему в глаза Надя, – Поговори с ней, завтра у вас свидание, она поймет.
– На её место нацелилась? – Леонид Семенович с прищуром посмотрел на любовницу.
– Да. Нацелилась, – горделиво повела головой Надя, – А ты что, против?
– Нет, я – за, – коротко проронил Леонид, не желая развивать эту тему.
– Тогда завтра и реши с Кирой насчет развода, – властно произнесла любовница, и, смягчив голос, плаксиво добавила, – Иначе потеряешь всё.
Под всем она подразумевала себя, и жалость её была именно к себе, но Леонид отнес это и на свой счет.
– Я понимаю. Конечно, мне нужно с ней развестись. Может, завтра уже скажу ей. С Кирой трудно, сама знаешь, – чувственно обнял он любовницу.
Она успокоилась, с полминуты они постояли, обсуждая детали, как Леониду Семеновичу надо объяснить всё жене, и Надя отправилась на свою квартиру.
Боевой запал неверного мужа еще сохранялся пока он шел по коридорам СИЗО, но при встрече с женой в комнате свиданий Леонид сник. Кира держалась бодро, ругала следователей, уверенно говорила, что ментам еще и извиняться придется, и скоро её отпустят.
– Адвоката Белкина надо привлечь. Поезжай к нему, – выдала она задание мужу, – Он им тут даст жару, разложит всё по полочкам.
Леонид Семенович поддакнул, а про себя подумал, – Сильно её тут прижали. Быстро не выпутается, если вообще сможет.
Показная бравада супруги не оставляла сомнений – дела её плохи, и Лёня решил пойти на хитрость и выведать у жены, где та спрятала основные деньги. Разведется он с ней через суд и без её участия, главное – получить её богатства.
– Кира, адвокату надо платить, – Леонид Семенович взялся за подбородок, изобразил озабоченность, вздохнул, – Я нынче безработный, а наши накопления ты где-то скрываешь, – открыто посмотрел он ей в глаза.
– Белкину много не надо. Без накоплений обойдемся, – понизила голос Кира и рассказала мужу о своей заначке в «книге-сейфе», спрятанной в мебельной стенке.
– Там полторы тысячи рублей и еще дорогое колье, – вспомнила она о золотой вещице, что нашла у Юры в столе, – Для аванса хватит, а остальное я выйду и сама отдам, – твердо объявила бывшая начальница.
Леонид Семенович пожал плечами – мол, решение не лучшее, но он попробует договориться с адвокатом на таких условиях.
Время свидания истекло, Лёня пожелал супруге держаться, но перед тем, как Киру увели, она успела сказать ему, чтобы он передал адвокату её письмо – обращение в горисполком об открытии кафе-мороженых. Оно лежит у них дома в секретере. Это изначальный вариант её просьбы и на нем есть приписка рукой Бобарыки о том, что в кафе будут продавать еще и промтовары.
– Теперь каждый сам за себя, – уже на ходу пояснила она мужу, зачем адвокату такое письмо.
Леонид Семенович приехал домой, извлек деньги и колье из тайника. Деньги он переложил в портмоне, а колье убрал в ящик прикроватной тумбочки. Мараться с продажей женского украшения он счел для себя недостойным, а аванс в полторы тысячи рублей для адвоката вполне приемлем.
Затем благородный муж разыскал в секретере письмо, о котором говорила Кира, прочел его, поразмыслил и позвонил в Туапсе адвокату Белкину. Тот ответил, что ждал этого звонка, и только удивился, что муж Киры до сих пор с ним не связался.
– Так вы всё знаете? – уточнил Леонид Семенович.
– Всё знает только Бог, – рассмеялся Белкин, – Но и адвокатам кое-что из этого известно, – подчеркнул он свою значимость, – Завтра буду в Сочи, и обязательно встретимся. Дело идет не совсем хорошо, требует безотлагательных мер, – отключил он телефон.
Что за меры придется предпринимать, он не сказал, но в любом случае хлопоты предстоят не из приятных.
Леонид Семенович опустил трубку, чертыхнулся, включил телевизор и сел на диван. Под мурлыкание телеперадач легче не думать о плохом.
Так не вышло. Шли новости «с полей» о рекордных надоях и небывалых урожаях зерновых. Слушать эту «жвачку» было невозможно. А бодрый голос диктора лишь еще больше раздражал. Партработник вздохнул, встал переключить канал, но в прихожей настойчиво запиликал звонок, и он пошел открыть дверь.
На пороге стояла Надя. Она особо приоделась, её глаза светились.
– Ну что, поговорил? – сходу спросила она.
– Да, – вяло улыбнулся Леонид Семенович, – Жутко поскандалили, но вариантов нет, сказал ей, что развожусь, – мягко сообщил он любовнице, чем вызвал у нее небывалый восторг.
– Отлично! – прильнула она к его плечу, – Это главное. А на мне можешь и не жениться, – потеребила она волосы у него на голове, – Юрка, кстати, до завтра уехал. Мы одни, – игриво кивнула она в сторону спальни.
Утром Леонид Семенович поехал на встречу с Белкиным, а Надя продолжила валяться в кровати. Подсознательно она уже ощущала себя в этом доме хозяйкой и не пожелала готовить ранний завтрак.
Сладостно потянувшись, она откинула одеяло и выдвинула ящик прикроватной тумбочки. Там лежало колье, украшенное топазами. Надя вскочила с кровати, надела ожерелье, и стала перед зеркалом, любуясь как отливают голубые камни.
Вскоре позвонил Леонид Семенович: у него возникли важные дела с адвокатом, он вернется лишь к пяти часам, и они с Надей поедут ужинать в ресторан.
Проказница повесила трубку, радостно щелкнула пальцами, сделала, как в танце, оборот, и замерла. В прихожей щелкнул входной замок, и дверь начала открываться. Надя пробежала в спальню, влезла в юбку, наскоро накинула блузку и босиком вышла в гостиную. Туда как раз вошел печальный Юра.
Колье она снять не успела, оно красовалось поверх блузки, и он сразу обратил на него внимание.
– Откуда оно у тебя? – заинтересовался Юра.
– Это? – поняв промашку, испуганно посмотрела себе на грудь Надя и тут же нашла правдоподобное объяснение, – Я в спальне убирала, а оно лежало под трюмо. Наверное, свалилось туда, а твоя мама не заметила.
– Понятно, – протянул Юра.
Теперь он понял, что это мама забрала колье из его стола, и зря он подумал на Виталия. Настроения у него и так не было, а тут он огорчился еще больше.
В Краснодарской филармонии ему предложили вакансию гитариста только во втором составе ансамбля. Гастроли там предполагались после летнего сезона, а Юре не терпелось начать жить самостоятельно.
Надя заметила, как он погрустнел, подошла и тронула его за руку. Юра чуть улыбнулся.
– А мне, ведь правда, красиво? Ну что ты молчишь? – игриво глянула она парню в глаза, – Вот если бы еще и сережки… К такому, обычно, придаются серьги и колечко, – погладила она колье, быстро отошла на пару метров, поднялась на кончики пальцев и, как балерина, подняла над головой в полукруг руки, демонстрируя юноше свои женские достоинства.
– Ты красивая, – восхитился он, – А сережки и кольцо я принесу.
– Правда?! – Надя подбежала и чмокнула паренька в щеку.
Юра смутился, молча развернулся, взял в прихожей хозяйственную сумку и скрылся за дверью. Влюбленный «ромео» решил тут же исполнить обещание сделать девушке подарок. Подходящие кольцо и сережки он видел в той банке с золотом, что они с матерью закопали у могилы бабушки.
Ехать туда было с полчаса, и он обернулся достаточно быстро. Не раздеваясь, Юра прошел в свою комнату. Надя при этом заметила, что по возвращении его сумка изрядно потяжелела. Её он тоже пронес к себе в комнату, а через пару минут вышел и вручил Наде кольцо и серьги, недостающие в комплект к колье.
– Вот, как обещал, – подал он их своей возлюбленной.
Хитрая бестия аккуратно взяла их, так же аккуратно надела и повела юношу в спальню.
Их «взрослая любовь» длилась в пределах получаса. Юра хотел её продолжить, но Надя резко всё прекратила и стала внушать «возлюбленном» не отступать, поехать прямо сейчас в Краснодар и, пока не утвердили состав ансамбля, убедить директора изменить решение о его участии в основном составе. Юра устроится, и она к нему приедет, а когда ему исполнится восемнадцать, они смогут пожениться.
– Скоро Леонид Семенович придет, надо сворачиваться, а тебе еще и успеть на автобус в Краснодар. В следующий раз продолжим, – страстно поцеловала она Юру и встала с кровати.
Он, повинуясь её решению, быстро собрался, они еще раз поцеловались в прихожей, и Юра вышел из квартиры, а она направилась в его комнату. Более всего её интересовало, что же этот «теленок» принес в своей сумке.
Найти её не составило труда. Сумка стояла в платяном шкафе, и Надя её открыла.
Столько золотых колец, цепочек и браслетов дочь шахтера не видела никогда. Она вывалила их из банки на стол, стала рассматривать, потом примерять и даже не заметила, как вошел Леонид Семенович.
За этой примеркой он её и застал.
– Золото Киры, – забилось у него в голове, – Неужто Кира хранила его прямо в квартире?
Надю он не успел еще ни о чем и спросить, как она сама дала ему ответ.
– Я убирала в квартире, и вот здесь у Юры в комнате, – поспешно показала она на гору золота на столе, и тут же предложила, – Давай это поделим.
– Что поделим? Моё? – Леонид Семенович шутливо изобразил удивление, а, увидев колье на шее у Нади, нахмурился, – Ты, я вижу, уже и приступила. Это тоже у Юры в комнате нашла? – показал он на колье.
– Нет, – парировала Надя, – Оно в тумбочке лежало, – коснулась она украшения, – Я думала, это для меня. Подарок. Помнишь, обещал купить цепочку?
– Помню, – размышляя, как поступить, поджал губы Леонид Семенович, – Колье оставь себе, только не надевай пока. А остальное я уберу.
Надя в момент погрустнела. Подарок в виде дорогущего ожерелья уже не казался ей достаточным, он едва не заплакала.
Леонид Семенович быстро заполнил банку золотыми украшения, попробовал на вес.
– Килограмм семь, не меньше, – покачал он банку, – Хорошая сумма. Еще и дачу продам.
– Вы продаете дачу? – без интереса спросила Надя.
– Да... Жаль немного. Хотя, так и лучше. Забот с этим доминой..., – махнул рукой никчемный домовладелец, – Я за документами заехал.
– Мы же в ресторан собирались, – надула губы Надя, – Вечно обманываешь.
Потеряв золото, она хоть так, как смогла, по-женски, выразила любовнику свои претензии.
– Ну, положим не «вечно», – вздохнул Леонид Семенович, – Сегодня у тебя обещанная цепочка. И заметь, самая лучшая, – указал он на колье, – А ресторан будет завтра. Раз Юрка вернулся, поезжай домой, – испытующе посмотрел он Наде в глаза.
Она отвечать не стала, молча встала и вышла из комнаты. Леонид Семенович прислушался. Вот хлопнула входная дверь – значит Надя ушла, и теперь можно спрятать золото.
Куда поместить клад, он продумал еще по дороге домой. Перед продажей дачи следовало забрать оттуда в квартиру золотые кольца и цепочки, те, что он спрятал на участке под шиферной крышей уличного туалета. Хорошим местом для хранения в квартире ему представлялись вентиляционные ниши на кухне, в ванной и туалете.
Леонид Семенович разыскал две женские косынки, разделил золото из банки на две части, поместил в косынки, и связал их концы. Получившиеся узелки он опустил на бельевой веревке в вентиляцию – один на кухне, второй в ванной. Ниша в туалете осталась свободной для золота с дачи. Туда он и поехал.
Решение срочно продать дачу возникло после утренней встречи с адвокатом Белкиным.
Сначала тот попросил Леонида Семеновича подвести его в прокуратуру и следствие. Там он переговорит с хорошими людьми, наведет кое-какие справки, и потом за обедом в тихом ресторанчике они обсудят план совместных действий по спасению Киры.
Толковый адвокат Белкин умел представить всё в нужном цвете как клиенту, так и противной стороне – прокуратуре и следствию. Для клиента он рисовал всё в самых черных красках, а для прокурора и следователя эти же факты «перекрашивались» в радужные тона – дело, мол, пустячное, развалится в суде на первом же заседании, он в пять минут докажет невиновность своего клиента.
Теперь же, за обедом в ресторане, Белкин разъяснял положение дел Леониду Семеновичу именно в черных тонах.
– Ситуация, прямо-таки аховая. Прокурор настроен агрессивно, следователей сразу двое – один из ОБХСС, а второй КГБ-шник, – покачал головой адвокат, – Связи, кое-какие, есть, но это потянет серьезные затраты, – вытянул он губы, намекая, что выданный ему аванс в тысячу рублей в таком деле совершенно недостаточен.
– Ей что предъявляют? – прервал финансовую сторону адвокатских услуг Леонид Семенович, – Есть конкретные статьи?
– Пока нет. Но это еще хуже. Много хуже, – вонзил вилку в котлету Белкин.
– Почему хуже? – сосредоточился обескураженный клиент.
– Там, Леонид Семенович, целый букет статей. Половина из них экономические, а это опасно. У вас же есть имущество, – начал в подробностях объяснять возникшие опасности адвокат, – Квартира, ладно, она государственная, её не заберут. А вот на дачу и автомобиль в любую секунду наложат арест. В порядке обеспечения судебного решения, – уточнил он в юридических терминах действия прокурора, – А потом конфискация, и ничего уже не поделаешь.
– Мне их продать? – четко спросил Леонид Семенович.
– Конечно. И как можно скорее. Жигуль ваш, если не дорого, тыщ за пять, могу и я взять. Сам ездить не умею – сыну.
– Ну, да... Это так. Я тоже только по городу. На горных серпантинах теряюсь, – невнятно произнес опасливый автовладелец, не дав конкретного ответа.
Про себя же он подумал: У меня тоже сын есть, и Жигуль мой не меньше десяти стоит.
Ловкий покупатель сразу ретировался. Адвокаты чувствительны к настроениям клиентов.
– Машина – это не проблема, сами решите, – поднял он ладони, – А по даче могу дать совет. У вас же садовое товарищество. Летний сезон в самом разгаре, много состоятельных людей приезжает. Спросите у вашего председателя, наверняка к нему обращались подыскать участок с домиком.
Идея показалась хорошей. Леонид Семенович её принял и далее выспросил Белкина о том, какие могут быть вопросы со стороны следствия к нему и детям. И, если таковые будут, что следует говорить, а о чем лучше промолчать.
Ответ адвоката оказался неожиданным и с далеко идущим намеком.
– Молчание, конечно, золото. Но! – сделал он акцент, – Это «золото» из Вас будут выбивать самыми изуверскими способами. Уволят с работы, будут запугивать соучастием. Лучше дать показания против тех, кого или нет, или их не достанут.
– Это как? – заинтересовался Леонид Семенович.
– Расскажу, – неспешно начал Белкин, – Год назад прошлый предисполкома выдавал этим жуликам разрешения на продажу курортных товаров. А Вы знаете, что он умер? – задал он вопрос, на который сам же и ответил, – Не знаете. Так вот на него и наговорите. Ваша жена здесь ни при чем. Не подозревая что за этим скрывается, она случайно продолжила его махинации уже как социально полезное дело.
– Согласен. Так и есть. Моя жена ни при чем, – согласился благородный муж.
– И еще, – вкрадчиво продолжил Белкин, – Письмо с допиской рукой Бобырыки, то, что вы мне сегодня принесли, вашу супругу оправдывает практически полностью. Он, Бобарыка – инициатор, – перешел на шепот адвокат, – Вы про него скажите, мол, предисполкома беседовал с супругой о продажах в её кафе промтоваров, убеждал её.
– А Бобарыка будет отказываться, и получится, я его оболгал, – опасливо заерзал на стуле партработник.
– Нет. Его не станут опрашивать, – покривился адвокат, – К нему не дотянуться. У него «лапа» наверху, – поднял он глаза в потолок, – Вы, главное, дачу продайте. Дело совсем нехорошее, потом не вернете, – цокнул он языком и продолжил трапезу.
После обеда они распрощались, и Леонид Семенович помчался в правление дачного товарищества.
Желающих купить Сочинские дачи оказалось предостаточно, требовались лишь документы на строение. Домовладелец приехал за ними на квартиру, где и застал Надю за разглядыванием сокровищ.
Леонид Семенович их у нее забрал, спрятал и снова съездил на дачу, где вынул то золото, что оставалось еще и там, а в правлении подписал с покупателями договор купли-продажи на строение. Пара пенсионеров из Сургута дали большой задаток и обещали полностью расплатиться за пару дней. Леонид Семенович вручил им ключи от дачи.
На следующий день переоформили машину на Виталия. Он как раз вернулся из командировки, это была версия для отца, хотя на самом деле он пять дней провел у Гены в «Прокате лодок». Дорвавшись после тяжелой ломки до героина, он не выходил из наркотического опьянения, пока у него не закончились дозы.
Вернувшись из ГАИ, Виталик прилег на диване. Сегодня он был при деньгах и ждал прихода спасительницы Нади. У отца он взял двести пятьдесят рублей на шины для Жигулей, зажал их в кулаке и надеялся выпросить у неё за эти деньги две упаковки морфия. О том, что она не сможет их раздобыть, он не знал.
Арам этим утром тоже вернулся из командировки, но настоящей. Прямо с автостанции он поехал в цех к дяде Самвелу. Тот лишь глянул на модный прикид Арама и сразу понял, что командировка у племянника удалась.
– Вижу не зря съездил, – обнял его Самвел.
– Да, Новороссийск хорошее место. Все купальники продал и чуть дороже вашей цены, – скромно отчитался о своих успехах Арам, присел за стол и выложил из сумки перемотанные пачки купюр с указанием суммы каждой в отдельности.
Самвел убрал их в ящик. Незаметно походу он подсчитал общий результат и благодарно кивнул племяннику.
– Молодец! Я знал – ты справишься. Себе вышло взять денег? Может, надо добавить? – дядя потянул из стола ящик с деньгами.
– Нет. Всё в порядке. Я и подарок Вам привез.
Арам открыл сумку и подал Самвелу две пары джинсов.
– Возьмите, какие лучше. Вторую пару другому человеку отдам. Я не знал, какое у Вас предпочтение будет.
Самвел рассмотрел джинсы и отложил себе фирменные Вранглер.
– Эти возьму. Американские – это качество. Индийские как можно носить? – вернул он Араму вторую пару.
– Уверены? – Арам развернул на столе джинсы, потрогал пуговицу, разгладил эмблему, – У «американца» ножка на пуговице болтается и лейбл криво пришит.
Самвел тоже рассмотрел указанные Арамом изъяны фирменных штанов, а он развернул индийские джинсы и показал такие же проблемы и там.
– Такую работу мастер должен делать, и швейная машинка требуется, – сделал вывод Арам, – Лейблы на джинсах я вручную перешил с индуса на американца, и пуговицы фирменные плоскогубцами поменял.
– Зачем? – удивился Самвел, – Шутка глупый получился.
– Нет. Никакая это не шутка. На этом хороший бизнес получается. Индийские за тридцатку можно взять, а американец минимум на полтинник тянет. Я с людьми в Новоросе познакомился, запросто любую партию поставят.
Медлительный Самвел не сразу понял, что именно предлагает племянник, и тот разъяснил всё в деталях.
– Если на индийских джинсах заменить лейбл и пуговицу на такие же, но американских фирм, то цена за подделку увеличится вдвое. Пуговицы на любом заводе умельцы отштампуют по рублю за штуку, а кожаные лейблы под американские вообще не проблема сделать.
– А мы здесь как участвуем? Что имеем? – еще раз уточнил Самвел, хотя и понял выгоду обмана.
– Один наш швея за день на тридцать пар и лейблы перешьет и пуговицы заменит. По двадцатке с каждой пары, за месяц пятнадцать тысяч получим. И цех не нужен, швея дома всё сделает.
Самвел молчал, думал, в сомнении взял со стола индийские штаны с лейблом Вранглер.
– Покупатели не дураки. Что, если не станут брать такие джины? – потер он на них ткань.
– Почему не станут? Вы же взяли! – мягко заметил ему племянник.
– Ну, да..., – помедлив, проронил Самвел, – Давай попробуем. Хороший идея. Твои двадцать процентов.
– Здесь не только идея хорошая. Поставки и сбыт нужно иметь. Вы же это не хуже меня понимаете. Доходы будут пополам, – монотонно сообщил свои условия Арам и также спокойно объяснил их, – Я ведь и сам могу всё сделать. Поступать некрасиво не хочу, мы родственники.
Самвел улыбнулся, одобрительно похлопал племяша по плечу.
– Молодец! Правильно сказал. Тот ткань, что остался, доработаем, – кивнул он на полку с рулонами, – и здесь дела закрываем. Твоей темой будем заниматься. Деньги на раскрутку возьмем из новороссийских, – открыл он ящик стола, куда сложил привезенную Арамом выручку.
– Подходит, – одобрил решение дяди Арам, – Начнем, а дальше само пойдет. Брюки – не купальники. Зима, лето – без разницы. Зимой продажи еще и вырастут.
Замысел Арама состоял в том, что под аванс таможенник Рома сделает морякам повышенный заказ на индийские джинсы, а после переделки посредник Жора сдаст их фарцовщикам уже как американские. Так, в общих чертах и без указаний лиц он хотел рассказать это дяде, но не успел – в цех вошел Ашот.
– Что это вы на зиму продавать собрались? – спросил он, услышав обрывок последней фразы Арама.
– Купальники. Много сделали, не успеваем в сезон сдать, – сообразил Самвел.
Раскрывать тайну нового бизнеса, да еще Ашоту, было опасно и. когда тот подошел к столу, опытный цеховик сделал ему неожиданное предложение.
– Покупателя ищем. За треть цены оптом весь товар. Затраты верну, и всё, – махнул он рукой, – А тебе и еще уступлю. За пять тысяч готовые, а что из остатков доделаем, в довесок без денег отдам.
Ашот считал быстро, а если дело касалось прибылей, то оценивал их сходу и без подсчетов.
– Летний сезон минимум месяц, – задумался он, – А если Самвел прекращает пошив, то сбыт купальников и панам только улучшится.
– До конца недели не предлагай никому. Я найду тебе деньги, – попросил он товарища, а Араму подмигнул и подал руку, – Вместе поработаем, хороший вариант твой дядя предложил.
Арам конкретного ответа не дал, а лишь тронул ладонь Ашота и сразу встал из-за стола. Рукопожатие при этом выглядело то ли как согласие, то ли как прощание.
– Мне к друзьям надо. Ждут, – пояснил он, повесив на плечо дорожную сумку.
На самом деле никто и нигде его не ждал. Ему не хотелось иметь дел с Ашотом, и он придумал повод быстро уйти. В сумке у него лежали подарки для Жанны, и из всей компании бывших друзей увидеться он хотел только с ней.
Последние дни Арам часто думал о Жанне, сравнивал со своей новой знакомой. Брюнетку он не относил к проституткам. Да, ветреная, веселая девушка получает от мужчин деньги, так и жены получают деньги у своих мужей. Только мужей у нее   много, и она их меняет по своему усмотрению. Отталкивала лишь беспринципность, с которой она это проделывала. К брюнетке не было уважения, не говоря уже о любви. А к Жанне у Виталия сохранялось и то, и другое.
Арам подъехал на такси к пляжу, в нерешительности постоял, наблюдая за тем, как пляжники выносят из пункта проката лежаки, спустился по гальке ко входу и зашел внутрь загородки.
За время его отсутствия там ничего не изменилось. Гена грыз семечки, Жанна курила, художественно выпуская дым кольцами. Закинув ногу за ногу, она сидела на стопке из лежаков и не потрудилась встать при появлении Арама.
– Привет..., – протянула она, разглядывая его словно инопланетянина.
Прошло чуть более двух недель, а перед ней стоял совершенно другой Арам. И дело было даже не в том сколь дорого и по моде он одет, хотя и это имело значение. Во взгляде прежде ручного паренька появилась уверенность мужчины. Сбегать и принести из киоска мороженое его уже не пошлешь. Жанна сразу ощутила это, как только он зашел в пункт проката.
Арам тоже отметил для себя изменения и в одежде, и в поведении Жанны. Наряд её стал более скромным, в движениях пропала нервозная живость, и от этого она стала еще более привлекательной. Всё это он и отметил.
Гена же появлению Арама удивился. После жесткой ссоры с Виталием, тот пропал, а теперь неожиданно явился, да еще и в модном прикиде.
– А ты забурел, – присвистнул он, встал навстречу товарищу, протянул руку.
Арам пожал плечами, и они скрепили прежнюю дружбу рукопожатием. Гене Арам ничего не привез, но теперь захотел сделать ему подарок. В нагрудном кармане шведки у него висела авторучка, и он вручил её Гене.
Импортная штуковина выполняла не только функцию письма, но и роль забавы: при переворачивании авторучки фигурка девушки спускалась по её прозрачному корпусу в одну сторону в платье, а обратно – без него.
– Смотри, что она вытворяет, – восхитился Гена, перевернув пару раз авторучку, и продолжил играть с ней словно ребенок.
Жанна тоже подошла посмотреть на заграничную забаву. Хихикнула, щелкнула пальцем по корпусу авторучки. Арам любовно посмотрел, как она это проделала и раскрыл сумку с подарками уже для нее – несколько блузок и джинсы.
– Это тебе, – вручил он их Жанне, не вынимая наружу.
– Мне? – подняв на Арама удивленные глаза, переспросила она, но и тут же обрадовалась, – Ты, прям, старик Хоттабыч, исполняешь желания, – развернула она модную блузку.
– Скорее джин из бутылки, – бросил Гена, не переставая вращать авторучку.
Жанна зашла за стеллажи примерить подарки, а Арам прислонился к стойке по центру загородки.
Вскоре она вернулась и разочарованно вернула ему сумку.
– Только синяя кофточка подошла, остальное не мой размер. Коротковаты. А понравились сильно. Буду искать, наверняка такое можно и у наших фарцов купить.
– Да ну, искать она будет. Тети-мети тебе Пушкин подарит? – усмехнулся Гена и, помедлив, сообщил уже Араму, – По нулям сидим.
– Не загинай, Крокодил. Какие нули? – не согласилась с друганом Жанна и тут же осеклась.
Всё это время она скрывала, что встречается с грузином Дато, как и то, что любовник дает ей деньги.
– Ну да... С деньжатами напряг, – поправилась она, – «Аллес капут», – цокнула она языком в подтверждение своих слов.
– Виталий долг не вернул? – поинтересовался Арам.
– С чего? – покривился Гена, – На наркоту всё спустил. Пять дней здесь жухарил, а вчера домой отвалил.
– Поехали. Он отдаст, – с холодной уверенностью произнес Арам, от чего его предложение прозвучало зловеще неотвратимым. Сказанные так слова сомнений не вызывают.
В квартиру Виталия позвонил Гена. Арам и Жанна остались сзади. Надя открыла дверь и встала на пороге.
– Вам кого? – спросила домоправительница.
Этого дылду она уже где-то встречала и пыталась вспомнить кто он.
– Мы к Виталию, – смерил её взглядом Гена.
– Он болеет, – парировала Надя, не желая впускать непрошеных гостей.
– Понятно. А мы его друзья. Пришли проведать больного товарища... Это ж хорошо, – ехидно улыбнулся Гена, давая понять, что он не отступится.
– Ладно, проходите, – отошла в сторону Надя, пропуская друзей Виталия в прихожую.
Последней вошла Жанна, и девушки сразу узнали друг друга.
– Ты шубу продавала, – сходу напомнила ей Надя.
– Да. А ты покупала. Мы еще тебя здесь во дворе ждали, – подтвердила Жанна.
– Точно, – улыбнулась Надя, прикрыв за гостями дверь, – Жаль, денег не смогла тогда выпросить. Шуба у тебя была классная.
Теперь все друг друга вспомнили и отчего-то развеселились, хотя в их прошлую встречу ни к чему хорошему не пришли.
Шум в прихожей усилился и из глубины квартиры появился Виталий. Друзьям он особо не обрадовался, без энтузиазма пригласил в свою комнату. Сам уселся там на кровать, а товарищи остались стоять.
– Болеешь? – доверительно произнес Арам, – А мы за нашими деньгами пришли.
– У меня нет, – попытался отказаться от обязательств Виталий, но наткнувшись на насмешливый взгляд Арама, сходу уточнил, – Сейчас нет, но я помню.
– Так не получается. Давай, что есть ценное. У вас квартира большой, по частям будем брать. Принесешь деньги, мы вернем. Для начала часы возьмем. В зале дорогие висят, Гена снять поможет. И посуда хрустальный тоже подойдет.
– Не..., ну как? – оторопел Виталий, – Отец увидит.
Глаза у него забегали, он испугался и не знал, что предпринять.
Арам говорил размеренно, так, будто высказывал не вариант, а уже готовое решение по возврату долга, и сейчас это произойдет.
Виталий начал подрагивать.
– Ладно, – оценил его состояние Арам и плавно сменил тон, – Мы пошутили. Найди нам двести рублей, и пока про долг забываем, – посмотрел он на Гену для получения и его согласия на столь небольшую сумму.
Тот утвердительно кивнул. Виталик взбодрился.
– Двести не могу. Стольник, – полез он в карман и достал скомканные купюры.
Эти деньги он хотел отдать Наде на морфий, но ловкая обманщица, понимая, что героина больше не будет, решила его развести и для начала потянуть время. Она, мол, должна созвониться с подругой из больницы, там возникли проблемы, появился новый посредник. Потом она даст наркоману самому решить – идет он на риск взять через посредника героин или нет. Ответ очевиден – наркоман под ломкой рискнет чем угодно и срочно выдаст ей деньги. Далее всё, как по нотам. Надина подруга как бы передаст их посреднику, а того как бы поймают на краже морфия. В итоге деньги пропадут, а с Нади в такой ситуации спрос нулевой.
Виталий набрал из вороха банкнот сто рублей, протянул Гене, а остаток сунул в карман.
– А чо не все? Давай по-хорошему, не жилься, – в сомнении взял деньги Гена.
– Мне на это..., – промямлил Виталик, не уточняя, на что именно он оставляет себе деньги.
– Слышь, Циркач, не мудри. Ты тут не один такой, – ухмыльнулся Гена, – Тебя без героча ломает, а у нас с Жанет без «бабок» ломка, – подмигнул он Жанне.
– А вы у Ары возьмите, – сходу нашел решение наркоман, – У него всегда есть, и он мне за шесть доз деньги не отдал. Помнишь? – вопросительно посмотрел он на Арама, – Я, когда из Москвы приехал, просто так тебе дал.
– Могу вернуть. Мне они без надобности, – Арам, достал из сумки школьный пенал, вынул из него пакетики с героином.
– Двойные, – зыркнул на пакетики Виталий, принимая их от Арама, положил их в карман, и отдал Гене еще сто рублей.
В комнату вошла Надя.
– Вино красное будете? – поставила она бутылку на стол, – Могу еще и колбасы принести, – предложила она.
Виталий от еды отказался, а остальные с готовностью приняли предложение Нади. Не стал он и пить со всеми вино. Мрачно посидел минут пять на диване и ушел, после чего за столом началось непринужденное веселье.
Надя принесла вторую бутылку вина. Девушки нашли много общих тем. Жанна вспомнила о привезенных Арамом вещах и предложила их Наде. Та мерила их, заходя за шкаф, тут же появлялась в обновках, прохаживалась в них, как на подиуме, и все ей аплодировали.
– Ара в твой размер талии попал, – кивнул ей Гена после примерки джинсов, – С Жанкой он ошибся, может, тебя где-то мерил? – растопырил пальцы Гена.
– Не, в талии они как раз большие, – оттянула пояс брюк Надя, – А ниже хорошо. Я их ушью.
– Зачем ушивать? – размеренно произнес Арам, – Я завтра снова в Новорос поеду. Человек на таможне есть – и Жанне поменяю, и вам другую пару привезу.
От того, что он назвал её уважительно на «вы», Надя улыбнулась.
– Всё-таки я для всех здесь хозяйка, – промелькнуло у нее в голове.
Вернулся Виталий. Он ввел себе наркотик, размяк, присел на диван и потом завалился на бок. Изо рта у него потекли слюни. Жанна брезгливо отвернулась.
– Фу... Гадость какая! А я, дура, спала с этим ублюдком, – мысленно попеняла она сама себе.
С появлением одурманенного опием Виталия веселье закончилось. Находиться рядом с ним стало неприятно. Все собрались уходить, договорились встретиться снова и двинулись на выход. Девушки подсчитали стоимость понравившихся Наде блузок и кофточек. Она принесла деньги и отдала их Жанне в прихожей. Получилось, что Арам все-таки сделал Жанне подарок. Как обычно чмокнуть его в щеку она не решилась – с мужчиной, каким теперь стал в прошлом застенчивый парень, так не поступают.
Осознание допустимого в отношениях с другими происходит не от того, сколь они нам близки, а от того, сколь велика зависимость от них.
Для Леонида Семеновича зависимость от жены многократно ослабла.
– Что она сможет мне сделать, находясь в тюрьме? – рассуждал он, входя в здание суда, – Ничего не сможет. Она балласт, и его пора сбросить.
В суд благоразумный муж принес заявление о разводе.
Деньги за дачу он уже получил, а престижную квартиру решил разменять на две приличные. Золотые украшения, спрятанные в уличном туалете, он отнес скупщику ювелирки.
Тот долго их рассматривал, взвешивал, записывал что-то на листик и предложил треть от их розничной цены.
– Видите ли, уважаемый Леонид Семенович, государство нас дурачит. Камни на кольцах большие, красивые, но «бесценные». Они ничегошеньки не стоят, – вздохнув уточнил перекупщик его понимание «бесценности», – На вид огромное кольцо, а золота в нем не больше трех грамм. Я подсчитал, всё что вы принесли. Могу это взять за двадцать три тысячи и, поверьте, в ломбарде Вам и этого не дадут.
Леонид Семенович торговаться не стал. В уме он сложил эти деньги с выручкой от продажи дачи, и эта сумма его вполне устраивала. Хватало на новую машину и обустроить будущее жилье. А на хорошую жизнь он спрятал еще золота, и в четыре раза больше. Зачем ему теперь Кира?
С таким настроением он и зашел в кабинет знакомой ему судьи. Она встретила Леонида Семеновича приветливо, прочла заявление о разводе и вкрадчиво объяснила, что он молодец и всё делает правильно. Есть только нюанс. Лучше заявление сразу подписать у жены. Иначе, в тюрьме она или нет, ей отправят его на домашний адрес по почте. Оно, естественно, вернется как не врученное, и так раза два. Дело затянется, а это в положении истца нежелательно.
– Полгода может идти «футбол» суд – почта. Подпишите заявление у вашей жены во время свидания, а если она не захочет, то у сотрудника СИЗО, что от подписи она отказалась, – дала заявителю добрый совет сведущий специалист.
Он поморщился, вздохнул, и судья решила его подбодрить.
– Процедура неприятная, но Вам то с женой детей уже не крестить. Ей точно, а Вы еще – ух...
Молодая женщина не стала уточнять что за «ух» имела в виду, но улыбнулась Леониду Семеновичу вполне убедительно, и он поехал в местный СИЗО.
Там его ждала неудача. Киру перевели в Краснодар, а это триста километров, и ехать туда он решил на следующий день.
Такси решил не брать. Не хотел при Наде делать заказ и объяснять, зачем едет на встречу к жене в Краснодар. До этого он сказал любовнице, что все вопросы с Кирой решил еще в прошлый раз, и заявление о разводе уже в производстве суда. Чем снова что-то выдумывать, проще съездить инкогнито. Попросить Славика, и тот его свозит. Новая начальница безвылазно сидит в кабинете и никуда не ездит.
Леонид Семенович пришел на работу Киры. Слава, как и обычно, скучал у входа в Общепит. Из машины он вышел и рассматривал что-то на её капоте.
– Доброе утро, – поздоровался с ним супруг бывшей начальницы.
– Доброе, – без должного интереса отозвался на его приветствие Славик.
 – Мне в Краснодар надо. С меня бензин и обед с шашлыками, – то ли попросил водителя об услуге, то ли сделал ему предложение Леонид Семенович.
– Не получится, – поднял на него глаза Славик, – Оксана Батьковна не разрешает по своим делам ездить. И машина у нас сегодня в таксопарке на техобслуживании.
– Так вот же она стоит, – возмутился «большой босс», тронув крыло «Волги».
– Это моя личная, – горделиво сообщил Слава, – Но я всё равно не поеду. Только через начальницу.
Спорить с водителем и тем более его уговаривать Леонид Семенович не стал бы в любом случае. Идти и просить о чем-то Оксану тоже. Он уже направился к стоянке такси, но на Жигулях подъехал Вадим.
– Здравствуйте, – уважительно поздоровался он с мужем Киры, выйдя из машины, потом спросил Славика, кивнув на его новенькую «Волгу».
– Из Сухуми пригнал?
– Да, только обкатку прошла. Нулевая. Масло поменять, и можно хоть до ста сорока разгонять, – по-деловому пояснил бывалый водитель Слава.
– Нормально. А я пришел насчет расчета. Уволили, – развел руками Вадим, – Машину взял, – показал он Славику на Жигуль, – а на бензин теперь нету.
– Леонида Семеновича в Краснодар свози. Он на бензин даст и так еще заплатит, – без стеснения предложил Славик разжиться деньгами у мужа бывшей начальницы.
Вадиму наглость коллеги не понравилась. Он помрачнел, отвечать ему не стал, а сразу обратился к Леониду Семеновичу.
– Вам в Краснодар надо? Я отвезу. Денег не надо, и бензина у меня полный бак залит.
Леонид Семенович поблагодарил, и они с Вадимом поехали в Краснодарский СИЗО. Там он предъявил удостоверение секретаря Сочинского райкома и сразу получил разрешение на короткое свидание с женой.
Они встретились, и Лёня сразу перешел к делу.
– В Крайкоме был, а от них сразу к тебе, – начал он врать, – Меня сейчас в отпуск, потом, скорее всего, снимут с должности. Их юрист посоветовал с тобой развестись. Формально, – уточнил благоверный супруг, – А когда всё образуется, зарегистрируемся по новой.
Леонид Семенович вынул заявление о разводе. Сотрудник СИЗО тут же замахал руками и велел бумагу убрать – документы может приносить только адвокат или нотариус. Леонид Семенович подчинился, но Кира успела прочесть заголовок.
– Что еще юрист тебе посоветовал, или она юристка? – съязвила она.
– Не веришь? – Леонид Семенович сделался обиженным, и для убедительности сходу выдал, – Твой Белкин тоже так считает. Я по его указанию машину на Виталия переписал, а дачу продал. Иначе, имущество можно потерять. Арестуют, в порядке обеспечения судебного решения, – применил он адвокатскую формулировку Белкина.
– Ты идиот? – прошипела Кира, – Извилины вообще в голове не шевелятся? Немедленно разорви сделку, – цыкнула она на мужа.
– А как я её разорву? Люди уже живут там. Пенсионеры из Сургута, – попытался оправдаться Леонид Семенович, – Им контейнер с мебелью оттуда идет. А нашу я соседям продам.
– Какая к черту мебель? – взвилась Кира, – Ты знаешь, что у нас там на даче? – грубо спросила она мужа, на что он виновато пожал плечами.
Наступала долгая пауза. Леонид понял, что имеет в виду жена и почему она так взвилась. Сомнений не осталось, и он лишь терпеливо ждал, когда она сама ему всё скажет.
Кира невидящим взглядом смотрела через него куда-то в стену, потом решилась и пальцем поманила Леонида ближе к себе.
– Там три банки золота в розах закопаны. Срочно забери их, – прошипела она ему на ухо.
Сотрудник СИЗО увидел, как Кира что-то шепчет мужу на ухо, и резко окрикнул её.
– Так не положено. Свидание окончено.
– Мы о семейном, – дружелюбно отозвалась Кира на его замечание и снова шепнула мужу, – Они вдоль дорожки, рядом с третьим, пятым и седьмым кустами.
Милиционер рассержено качнул головой, подошел и увел Киру. Леонид Семенович подписал пропуск и вышел из СИЗО. Там его дожидался в машине Вадим.
На обратном пути ехали без остановок. Озабоченный пассажир поторапливал водителя. Вадим старался, но лишь на закате они подъехали к даче. Леонид Семенович прошел в дом, а Вадим остался прохаживаться у изгороди.
Пенсионеры встретили бывшего хозяина дачи приветливо, хотя и удивились позднему визиту.
– Я позабыл тут одну важную вещицу сделать перед продажей. В суматохе самое нужное и забываешь, – посетовал Леонид Семенович, – Жена, – развел он руками, – Просила пересадить отсюда три куста роз на клумбу у нашего дома, а я позабыл. Вы не будете против? Она их очень любила, – рассказал он какие именно кусты хочет забрать.
– Да нет, – согласилась пожилая женщина, – Только поздно уже, давайте завтра. Мы целый день дома.
– Спасибо. Утром я приеду, – благодарно пожал пенсионерам руки Леонид.
Он вышел из дома, и уже подошел к машине, когда новый хозяин дачи окликнул его. Он стоял у тех кустов роз, о которых просил Леонид.
– Вы эти три корня будете выкапывать? – пересчитал он их пальцем.
Леонид Семенович утвердительно кивнул, помахал сибиряку на прощание и открыл дверь машины. Вадим при этом стоял рядом и успел разглядеть кусты, на которые показал мужчина. Вихрь мучительных воспоминаний пролетел у него в голове. Но от тут же отбросил их, сел за руль и повез мужа Киры домой.
Ашот, в отличие от простака Вадима, не имел угрызений совести, если дело касалось денег. Не обращая внимания на неподходящее время, он приехал к нему домой. Дверь открыла жена Вадима.
– Что-то случилось? – удивилась она позднему визиту.
– Нет... Так, с Вадимом поговорить хотел, – уклонился от ответа Ашот.
– Он только приехал. Лёню в Краснодар возил. Не знаю, когда уже это кончится, – посетовала жена Вадима, – Денег не платят. Приехал, на ходу кусок проглотил, машину в гараж пошел ставить.
– У вас и гараж есть? С этим у нас трудно, – заинтересовался Ашот.
– Да, купили. Бешеные деньги пришлось отдать. Зато здесь, рядом с домом.
– Так, а где здесь? Во дворе места нет, – удивился Ашот.
– Говорю же, рядом. В кооперативе. Две минуты пешком, наш бокс восьмой.
– А..., знаю. Я схожу, раз хозяин сейчас там.
Ашот вышел, сел в машину и поехал к гаражу Вадима.
Мужчина автолюбитель редко поставит любимую игрушку в гараж и сразу вернется домой. С ней он непременно проведет еще какое-то время. Вытрет фары, осмотрит, да просто посидит в ней, открыв двери.
Именно за этим занятием Ашот и застал товарища. Вадим сидел в Жигулях, опустив ноги на бетонные полы гаража.
– Я к тебе насчет денег, – остановился напротив него Ашот, – Извини, что щас, ночью деньги давать  нельзя. Просто надо очень. Завтра «бабки» за товар не внесу – потеряю.
– Насчет денег это не ко мне. Я не банк, – буркнул Вадим, – У меня нет. Были бы, может и занял, а так нет.
– Э..., ты не понял, – цокнул языком Ашот, – Я свой долг хочу получить.
– Какой еще долг? – растерялся Вадим.
– За мою красавица, – взялся за машину Ащот, – Мы с тобой о чем говорили? Пять тысяч сразу отдаешь, и немного в рассрочку. Забыл?
– Что-то такое было, – потер макушку автолюбитель, – И сколько я тебе еще должен?
– Я же сказал – немного. Для тебя это пшик. Две штуки, и мы в расчете.
– Сколько? – возмутился Вадим, – Две тысячи – это, по-твоему, пшик?
– А почему нет? Ты гаражи покупаешь, – Ашот обвел руками гаражные стены, – Твой жена весь как ёлка в сережках блестит. Сам жилу золотую где-то откопал, а мне долг отдать не хочешь, – вкрадчиво произнес Ашот.
При упоминании «золотой жилы» Вадим вздрогнул. Ашот заметил его реакцию и по-деловому жестко высказал свои условия:
– Не отдашь деньги, завтра рву доверенность на машину.
Вадим помолчал, потом решился, потер лоб.
– Ладно, иди, я попробую, – проронил он, потупившись в пол.
Ашот пожал плечами – раз товарищ его выгоняет, он уходит, но условия свои не меняет.
Он вышел из гаража и уже открыл дверь машины, но что-то остановило его. Ашот вернулся и через щель створок ворот стал наблюдать за Вадимом. В поведении товарища проявилась странная нервозность, и его желание побыстрее выпроводить гостя подтверждало это в особенности. У Ашот возникло чувство, что деньги у Вадима есть, но он не хочет отдать их так сразу, а сейчас, когда остался один, достанет их из потаённого места.
Вадим действительно посидел с полминуты, потом встал и подошел к стеллажу, но вместо денег из тайника взял саперную лопатку, положил на сидение машины и пошел открыть ворота. Он явно собрался куда-то ехать, несмотря на поздний час, да еще и с лопатой.
Ашот тут же погрузился в свою «Волгу» и резво сдал назад от гаража. Теперь он хотел проследить, куда и зачем поедет Вадим. Следить за ним было несложно, хотя и потребовало терпения.
Сначала Вадим заехал домой, потом отправился на заправку, где около часа стоял в очереди. Он никуда не торопился, скорее даже тянул время. Только к полуночи он приехал в дачный кооператив, припарковал машину метрах в ста от участка Киры, вышел из нее и направился к даче.
Шел Вадим не быстро, пугаясь собственной тени прижимался к изгородям. На полпути он замедлил шаг, потом остановился, повернулся идти назад, и обмер – прямо перед ним стоял Ашот.
– Страшно? – насмешливо-сочувственно смерил он взглядом робкого великана.
– Там люди, – не отводя глаз, пояснил Вадим.
– Какие ещё люди? – удивленно спросил Ашот.
– Пенсионеры. Им дачу недавно продали. Могут проснуться.
Ашот на секунду задумался, потер на горле кадык.
– Ну и что, ты на них с лопатой решил? – усмехнулся он.
– Да не..., это другое, – переложил лопатку с руки на руку Вадим.
– Знаю, – проронил Ашот, – Пойдем, помогу. Сам не справишься. Веревка надо – связать их, а нам чем-то лица закрыть, – объяснил он план действий.
Вернулись к машинам. У Ашота в багажнике его «Волги» лежали купальники и панамы для продаж на пляже, и он наскоро соорудил из панам маски для лица себе и Вадиму. Из автомобильных аптечек вынули бинты и резиновые жгуты. Ими решили связать пенсионеров. Прихватил Ашот и свой охотничий нож.
– На всякий случай, – объяснил он Вадиму, – Пенсионеры они или пионеры, по-любому придется их припугнуть.
В дачный дом вошли тихо. Кира оставляла запасные ключи от дачного дома в сарае. Так на дачу можно было попасть, не заезжая на городскую квартиру, и Вадим это знал. Ключи оказались в условленном месте и теперь пригодились грабителям.
Чета пенсионеров мирно спала, когда к ним вошли двое в масках. Ашот в темноте разбудил мужчину. Тот, увидев при лунном свете в руках у бандита нож, вскрикнул и сразу замолк. Его супруга тут же проснулась, но в отличие от мужа она испугалась настолько, что и не пыталась кричать. Грабители без лишних усилий усадили супружескую чету в кровати и крепко связали им руки и ноги. Потом вышли на участок.
Три банки с золотыми украшениями они вынули из земли достаточно быстро, и Вадим вспомнил, что есть еще банка в клумбе рядом со входом, и раз уж пришли, то и её надо забрать.
Отряхнув с лопатки комья земли, он двинулся в сторону придомовой клумбы, но Ашот остановил его.
– Там ничего нет, – окликнул он товарища и, когда тот обернулся, дополнил, – И кое што тоже нет. Давай посмотрим остальные места возле тропинки.
Вадим возвратился, и они принялись раскапывать землю рядом с кустами роз вдоль всей бетонной дорожки. Лопатой орудовал Вадим. Метров десять он прошел в полчаса и всё без результата. Ашот лишь тыкал палкой в ямы и шевелил ногой землю.
– Я же говорю, надо в большой клумбе по центру поискать, – воткнув лопатку в землю, снова высказал свое предложение Вадим.
– Повторяю. Ты не услышал – там пусто. Пойдем, здесь тоже одна земля, – поднял он с дорожки мешок с двумя банками с золотом, а второй предложил взять Вадиму. Мешки для них они нашли в сарае.
– Банка с большой клумба я давно взял. Еще март был, – начал рассказ Ашот, – Ты тогда маму Киры толкнул и с одной банкой побежал, а второй банка в земле остался. Я тут близко за забором стоял, наблюдал, – показал он на дом напротив.
– Ты здесь ночью…?, – удивился Вадим, – Зачем?
– Один молодой парень сказал, они поедут сюда с сыном Киры деньги искать, а я хотел посмотреть, что у них получится. Тоже приехал, и еще раньше, а тут ты банка выкопал, и мать Киры вышел из дома. Только ты её не убил. Толкнул и всё, она потом еще раз из ружья стреляла. Это не ты. Кто-то из друзей Виталия её об ступеньку.
Ашот замолчал, а Вадим не знал, что ему и ответить. Молча пришли к машинам.
– Две банки мои, одна твоя, – разделил добычу Ашот, как они её и несли.
Вадим от такого способа дележа напрягся, вопросительно посмотрел на Ашота, на что тот ему мягко улыбнулся.
– Я тебе сейчас важный вещь рассказал. Душу очистил. Не убил ты бабушка. Жить теперь легко будешь. Это дорогого стоит, – качнул головой Ашот, – И мой Жигуль без денег на тебя оформим, – дружески похлопал он Вадима по плечу, окончательно утвердив правильность дележа.
Вадим возражать не стал, погрузил свой мешок в багажник Жигуля, а Ашот свой в «Волгу», и они разъехались.
Леонид Семенович этим утром проснулся рано, но продолжал лежать в кровати, решая встать прямо сейчас или еще подождать. Он волновался. Предстояла поездка на дачу с весьма деликатной и небезопасной миссией. Там, под предлогом пересадки любимых кустов роз, он должен вынуть из земли три банки с золотыми украшениями. Теоретически сделать это несложно, но у Леонида Семеновича за годы партийного руководства атрофировалась способность хоть что-то делать самому. Он умел лишь поручать и потом спрашивать о выполнении. Всё остальное его пугало.
Проснулась Надя. Она сладко потянулась, прикрыла глаза, на лице отразилось блаженство. Леониду стало спокойнее.
– Возьму её с собой, – помыслил он, – Одну банку с золотом она уже видела, и безропотно мне отдала. Будет или не будет знать, что у меня их еще три – не страшно. А возможно и полезно – большим уважением ко мне проникнется.
– Надюша, вставай, – потрепал он копну волос на её голове, – У нас важное дело.
Надя по-детски зажмурилась, как это проделывают малыши, не желая идти в садик, потом улыбнулась собственной проказе и открыла глаза.
– Как она всё-таки хороша, – подумал Леонид Семенович, – С ней приятно... Такая девушка, много денег и нет Киры, – помечтал он, вздохнул и посмотрел на часы.
Стрелки показывали без семи семь. Это время ему показалось знаковым. Он отбросил одеяло и быстро встал с кровати.
– Пьем кофе и едем на дачу, – скомандовал большой босс Лёня.
– Ты же её продал. Зачем туда ехать, – промурлыкала Надя.
– Сделаю тебе подарки. Пять колец и пять браслетов, – на ходу обронил Леонид Семенович выходя из спальни.
Его мысли были уже на даче. В голове начал прокручиваться план действий. Наде он решил рассказать его по дороге, уже ближе к месту. А когда выехали из дому, он не стал тянуть время и коротко ей объяснил цель поездки. Она не удивилась и даже сделала несколько толковых предложений.
Пенсионерам она посоветовала привезти вафельный тортик – пусть они займутся чаепитием, пока из земли будут «извлекаться золотые слитки в лепестках роз». Такое поэтичное название Надя дала хищению с дачи золота Киры.
Леонид Семенович сказал проще, но тоже поэтично:
– Это нам от Киры компенсация за годы терпения. По две банки за год.
Ту, что он забрал у Нади, он тоже приплюсовал в эти подсчеты.
Роль Нади сводилась к забалтыванию стариков за чаепитием, а всё остальное брал на себя Леонид Семенович.
Столь незамысловатый план не представлялся сложным, и времени на него могло уйти в пределах часа. Однако рушится он начал, как только «золотоискатели» вошли на дачу.
Из дома доносились крики о помощи. Надя первой вбежала внутрь и нашла там связанных пенсионеров. Леонид Семенович зашел в дом пару минут спустя. Перед этим он прошел в глубь сада.
Представшая ему картина ужасала. По всей дорожке валялись вывернутые с корнями кусты роз, а их соцветия безжалостно растоптаны и завалены землей. Но главное, ему открылась опустошенная траншея. В том месте, о котором ему сказала Кира, если что-то и находилось, то теперь там валялись лишь комья земли.
– Сукины дети. Опередили, – проронил Леонид Семенович, сдвинул с дорожки розовый куст и побрел в дом.
Никакие объяснения ему уже не требовались. На душе стало невообразимо муторно, а предстояло еще и выслушать бесполезные стенания пенсионеров.
Однако они оказались не столь уж и бесполезными. В основном говорила пожилая супруга хозяина дачи, а он лишь вставлял отдельные уточнения. Леонид Семенович вошел и расслышал её последнюю фразу.
– Их было двое. Оба с закрытыми лицами. Один, ростом под два метра, просто стоял, а второй, поменьше, держал в руке огромный нож, – в ужасе показала она его размер, – Этот второй, еще с акцентом говорил. Он и велел громиле нас связать, и покрепче.
– Вы милицию вызвали? – перебил её муж, подняв глаза на вошедшего Леонида Семеновича.
– Да когда? Мы сами только приехали, – без особого энтузиазма отреагировал Леонид на требование пенсионера, размышляя как именно этого можно избежать.
Объяснения с милицией могли лишь усугубить сложившееся положение. А не вызвать её было незаконно.
Леонид Семенович медлил, и тогда Надя с готовностью предложила:
– Я сейчас в правление сбегаю. У них там есть телефон, – подхватилась она, и отсрочить встречу с милицией стало невозможно.
Лёня сразу сообразил, кто побывал ночью на даче. Под описания пенсионеров подходил Вадим. И кроме того, только он мог догадаться о закопанном в кустах роз золоте. Вчера они вместе приезжали на дачу, и её новый хозяин при Вадиме ткнул в эти кусты. Ну, а с ним, скорее всего, был Ашот. Сам бы Вадим не решился, и взял более решительного кавказца в помощь.
Эти соображения Леонид рассказал Наде. Им следовало бы поскорее найти Вадима, но теперь пришлось ждать милицию.
На вызов приехал опер Володя и с ним несколько сотрудников. Сопровождал их при осмотре места происшествия Леонид Семенович. Удивлялся, зачем грабители вывернули из земли розы. Оперативник слушал его молча, потом остановился, пытливо посмотрел в глаза бывшему хозяину дачи и как бы рассуждая о чем-то несущественном произнес:
– А вы знаете, Леонид Семенович, я вынужден Вас задержать.
– За что? – благородно возмутился партийный работник.
– А Вы не догадываетесь? – мягко пояснил опер Володя, – Вы же сами хотели выкапывать эти кусты. Ну, или что там еще было в земле? – прищурил он глаза.
– Вы это о чем говорите? – сделал непонимающее выражение лица Леонид.
– А на этот вопрос, что за ценности были зарыты на даче, ответ мне дадите как раз Вы, Леонид Семенович. Вас просто опередили их оттуда забрать, – развел руками мент, – Мне пенсионеры сказали о розах, столь любимых вашей супругой, – открыто съязвил он.
Приблизилось время обеда. Подошла Надя, и напомнила, что пора ехать домой.
– Меня забирают, – кивнув на опера коротко объявил Леонид Семенович.
– А я? – в испуге отпрянула Надя, – Я и домой сама не доберусь.
– Вас мы отвезем, – успокоил её оперативник Володя и окликнул сидящего в беседке милиционера, – Сворачиваемся. Девушку в город доставите.
Леонид Сергеевич попросил сразу перегнать туда и его машину. Не бросать же её на чужой даче. Володя не возражал, принял у него ключи от Жигуля и взялся сам его отогнать. По дороге он выспросил у Нади номера телефонов близких к семье Киры людей и среди прочих, как бы невзначай, спросил телефон Вадима.
Надя напряглась, но скрывать столь простые сведения было глупо, если не сказать опасно, и она сообщила менту номер телефона дальнего родственника Киры, хотя именно этого не хотела более всего.
Поднявшись в квартиру, она лихорадочно соображала, что теперь ей следует предпринять. Самой ехать к Вадиму страшно, а, если тот забрал с дачи золото и его сейчас задержит милиция, то её мечты о богатой жизни «накроются медным тазом».
Решение пришло само собой. В квартиру ввалились Виталий, а с ним Гена и Жанна.
– Привет, – с порога помахал Наде Виталий, – похавать есть чего?
Надя не отвечала, и гости вместе с хозяином подошли к ней.
– Извини, мы тут винишка купили, а про закусь забыли, – подняла авоську с бутылками Жанна.
Надя оценила, что все трезвые, и озвучила убийственную новость.
– Леонида Семеновича задержали.
– Его арестовали? За что? – вздыбился Виталий.
– Да ни за что, – расстроенно проронила Надя, – Мы на вашу дачу поехали, а там все клумбы перекопаны. Менты приехали, говорят, у вас там драгоценности были закопаны.
– Какие еще драгоценности? – не понял Виталий.
– Золотые, серебряные, какие еще? – Надя начала сердиться на глупые вопросы Виталия и сходу выдала, – Твоя мама Кира их там прикопала. Только я уверена, что это ваш же Вадим их оттуда и вытащил, а свалят все на Леонида Семеновича. Домой к нему надо ехать и всё отобрать, пока менты не успели.
– Отобрать это на раз, – воодушевился Гена и сходу кивнул Виталию, – Ехать знаешь куда?
Тот пожал плечами: знать то он знает, только это может быть «порожняк» – мямля Вадим на такое не способен.
Ехать Виталий никуда не хотел и собрался уже увести друзей в свою комнату, но Надя резко остановила его.
– Что, сразу в кусты? Съезди и поговори с этим мямлей. Или слабо? Золото как-никак вашей семьи, – нервно выпалила Надя и вручила Гене ключи от Жигулей, как самому боевому парню разудалой компании.
                ***
Решение ехать к Вадиму принимали не только в квартире Леонида Семеновича, но и в отделении милиции. Криминалист принес оперу Володе свежие снимки следов обуви с дачи. Тот открыл предыдущее дело об убийстве старушки на этой-же даче и сравнил фотографии оставленных там следов.
– Ну вот, что и требовалось доказать, – показал он коллеге обе фотографии.
– Обувь разная, но размер тот же, и весьма редкий. Не меньше сорок шестого, – подтвердил догадку опера криминалист.
– В прошлый раз этому дали объяснение: родственник помогал хозяйке в посадке роз, а что на этот раз? Помогал с их выкапыванием? – цокнул языком опер.
Володя вынул блокнот, нашел номер Вадима и позвонил.
– Алло, – ответила ему жена Вадима.
– Из милиции беспокоят, лейтенант Потапов, – представился Володя, – Ваш муж дома? Мне надо с ним поговорить.
– Он дома. Только он спит, и не совсем дома. В гараже. Пойти разбудить, – затарахтела взволнованная женщина.
– А что это он? Половина второго, и спит? – поинтересовался опер.
– Под утро приехал, на минуту зашел и в сразу гараж, – продолжила щебетать жена Вадима, – Это рядом, я сейчас его позову, – подобострастно предложила она свои услуги, желая оправдаться еще неизвестно в чем.
– Не надо. У меня не срочный вопрос, – успокоил ей милиционер, – Проснется и пусть мне позвонит, – назвал он номер своего городского телефона, положил трубку и по внутренней связи набрал сержанта дежурной службы.
– По адресу сейчас поедем. Запоминай, – зачитал он ему из уголовного дела адрес Вадима.
Жена Вадима тоже не бездействовала. Звонок из милиции её встревожил, и она побежала к мужу в гараж.
Вадим проснулся с полчаса назад и, сидя на табурете, грыз высушенную до каменного состояния воблу.
– Тебе из милиции звонили. Просили перезвонить, – протянула ему листик жена.
При упоминании о милиции Вадим вздрогнул, отложил воблу, взял листик и прочел фамилию оперативника.
– Сказали, не срочно, но, может, позвонишь им. А то я волнуюсь, – выжидающе посмотрела на него супруга, продолжая стоять напротив.
– Да, позвоню. Ты иди, я сейчас, – размышляя, стал теребить воблу пальцами Вадим.
Уговаривать, а тем более спорить с мужем греческая жена не решилась, и постояв с полминуты, вышла из гаража. Он выглянул ей вслед и, убедившись, что она не стоит и не ждет его, снял с верхней полки стеллажа банку с золотом. Там же лежали брезентовые сумки с различным скарбом – старыми запчастями, болтами, гаечными ключами. Вадим вывалил на пол ржавые запчасти и пересыпал в сумку золотые украшения из банки. Её он хотел спрятать в глубину стеллажа, когда услышал звук подъехавшей машины. Вадим положил сумку на место и, приоткрыв ворота, снова выглянул наружу.
На въезде к гаражным боксам остановились Жигули, из них вышел долговязый парень и что-то спросил у завсегдатая гаражного товарищества из первого бокса. Тот показал парню на приоткрытый гараж Вадима.
– Менты, – пронеслось у Вадима в голове, он схватил сумку с золотом, бросил в машину и выехал из гаража в обратную сторону от основного въезда.
На самом деле, что час от часу было не легче, в гаражный кооператив приехали Виталий со своей компанией, и Гена вышел спросить у владельца первого бокса где гараж Вадима.
– Смотри, он драпает, – увидев выехавший Жигуль, крикнул товарищам Гена, тут же сел за руль и погнался за Вадимом.
Минуту спустя к раскрытому гаражу Вадима подъехал милицейский бобик. Опер Володя вышел, убедился, что гараж пуст, и вернулся в машину. Перед этим он заезжал к Вадиму на квартиру и узнал у его жены, где сейчас её супруг.
– Сбежал, – раздосадованно сообщил опер напарнику.
– Так, может, догоним? – предложил напарник, – Тут через улицу выезд на трассу. Скорее всего, туда и помчался.
– Поехали, – согласился водителем Володя, – если так, на посту перехватим, я им позвоню.
Вадим действительно вырулил на трассу. Гена чуть приотстал, но вскоре стал его нагонять на горных серпантинах. За одним из поворотов он смог прижать беглеца к обочине. Вадим вышел из машины. Сумку с золотом он держал в руке, не зная, куда её деть. Гена вырвал брезентовый куль у него из рук и понес товарищам, а Вадим тут же сел в машину и резко сдал назад, пытаясь вырваться из плена.
Скорость маневра он не рассчитал. На узкой дороге она оказалась чрезмерной, и задние колеса машины перескочили за бордюр. Жигуль качнулся и опрокинулся с обрыва.
Жанна вскрикнула. Гена обернулся, покривился и открыл сумку. В ней лежали болты, гайки и прочий крепеж. Для уверенности он разгреб их, ничего другого там не нашел и показал содержимое сумки товарищам. Все молчали. Гена размахнулся и забросил её в кусты.
– Поехали, – хмуро процедил он, – Щас менты прискачут.
Компания незадачливых гангстеров погрузилась в машину и быстро уехала. Сделали они это очень вовремя. К месту аварии уже подъезжал милицейский бобик. Упавшую в пропасть машину и отъезжавшие с места аварии Жигули милиционеры увидели еще до поворота, но гнаться за ними не стали. Они остановились, и опер Володя с риском для жизни стал спускаться с обрыва к разбитой машине – возможно, её водитель выжил, и ему требуется помощь.
В это же время к гаражу Вадима подъехал Ашот. Ворота бокса были распахнуты настежь, он зашел внутрь, но хозяина там не застал. Ашот удивился. Они с Вадимом договаривались вместе поехать в ГАИ и там переоформить Жигули на Вадима, а тот позабыл о времени встречи и куда-то выехал. Но раз ворота не запер, значит скоро вернется, и его стоит подождать.
Ашот присел, потом стал прохаживаться по гаражному боксу. Подошел он и к стеллажу. Здесь его внимание привлекла блеснувшая там вещица. Ашот подошел ближе.
Из лежавшей там брезентовой сумки свисала золотая цепочка. Вадим в спешке их перепутал, и ту что с золотом оставил на стеллаже, а соседнюю с болтами бросил в машину.
Ашот открыл сумку, огляделся по сторонам, свернул её, подхватил под мышку и вышел из гаража. Уже на выезде он увидел в боковое зеркало «Волги», как жена Вадима в сопровождении милиционера подошла к гаражному боксу.

            Глава 14. Бешеные деньги сведут с ума кого угодно.
Для многих узнать о том, что прямо сейчас у тебя могло получиться что-то хорошее, а тебе это не удалось, также тяжело, как и от реальной потери. Физически её нет, но гложет от этого не меньше.
После неудачной погони за золотом больше всех расстроилась Жанна. Отвернувшись к окну, она молчала всю обратную дорогу. Её разбирала досада, а еще и затаенная на всех обида – на Гену, Виталия и даже на женатого любовника Дато. Никто из них не решился, а, может, и не хотел по-настоящему, полностью быть с ней всегда и во всем.
Виталий с Геной переругивалась о том, кто «пробил в штангу», упрекали друг друга, куда следовало сразу ехать – в гараж или на квартиру Вадима. В порыве гнева Гена не сдержался и пнул Виталия в плечо. Машина при этом вильнула так, что едва не выехала на тротуар.
– Останови, я выйду, – резко скомандовала Жанна, – С вами не то что серьезных дел, вообще ничего нельзя иметь.
– Как прикажете. У нас вход и выход свободный. Без приглашений, – колко проронил Гена, подруливая к бордюру.
Жанна вышла, хлопнула дверью. Гена отъехал, а она продолжила стоять, решая, куда пойти.
Вариантов было немного. Немного успокоившись, она зашагала в сторону валютного бара. К этому времени туда мог приехать Дато, а больше идти было не к кому.
– Привет, – удивился Дато появлению любовницы в столь непривычное время, – Выглядишь отлично, улыбку только где-то оставила. Или забыла надеть? – мягко пошутил он.
– Да, я так зашла. Соскучилась. Сижу целый день одна, – неумело соврала Жанна.
Дато ей не поверил, но принял слова девушки с улыбкой и поддержал игру в любовную романтику.
– «Вот и встретились два одиночества, развели у дороги костер», – подражая актеру Кикабидзе пропел он слова его песни и благодушно предложил, – Поехали разожжем наш костер.
Жанна согласилась. Поездки с любовником в сельский дом Ашота ей нравились. Туда вела живописная дорога, а после – поток наслаждений от вкусной еды и сильного мужчины. Сейчас это было как никогда кстати. Резануло только, как Дато задумался, глянул на часы и, хотя и не передумал ехать, но делал это без энтузиазма.
– У тебя проблемы? – поинтересовалась Жанна, давая любовнику возможность отказаться от поездки, но он ей мило улыбнулся и оставил вопрос без ответа.
По дороге купили шашлык, зелень для салата. Дато спешил, не стал ждать пока её порежут, торопил шашлычника, суетился. Тем не менее он сделал круг и заехал в магазин за ползунками для новорожденного сынишки.
Нужного размера не оказалось, Дато рассердился, попенял на это продавщице, и еще полдороги оживленно сетовал на то, как его жене трудно обходиться малым количеством сменных одежек для малютки-сына. И хотя он при этом юморил, Жанну рассказы о жене и сыне напрягали. Отвечала она ему нехотя – через силу, но молодой отец разошелся и до окончания поездки так и не сменил тему разговора.
Добрались в сельский дом. Дато открыл буфет. Из спиртного, кроме ядреной чачи, там ничего не оказалось, и Жанна решила отыграться – покапризничать.
– Не... Крепкое пить не буду, – надула она губы, – Шампанское хочу или полусладкое Псоу, – кокетливо улыбнулась она Дато.
– Желание красавицы – закон, – на грузинский манер пафосно выдал Дато, – Щас в Гагры за сладкий вино слетаю, и ползунка там любой размер есть, – взял он со стола ключи от машины, вышел из дому и быстро уехал.
Упоминание любовником ползунков при выборе полусладкого вина стало уж совсем лишним. Жанна рассердилась, вышла во двор, присела на крыльце.
У ворот остановилась черная Волга. Кто приехал, она поняла моментально. Для нее эта встреча была нежелательной, и Жанна испугалась.
– Ашот! – пронеслось у нее в голове, – И Дато со мной нет.
Пригнувшись, она пробежала в курятник.
Хозпомещение разделялось на две половины дощатыми перегородками. Жанна вбежала в то, где не было кур и через щель в двери стала наблюдать за тем, что происходит снаружи.
Ашот вошел во двор, но направился не в дом, а прямиком к курятнику. В руках он нес сумки. Жанна огляделась по сторонам и прошмыгнула за ворох пустых ящиков из-под вина.
– Ашот принес в сумках курам корм, сейчас оставит его и уйдет, – затаившись в своем укрытии, рассудила она.
Так и случилось, Ашот вошел в ту часть помещения, где пряталась Жанна, но далее произошло нечто неожиданное. Он поставил сумки на пол, взял стамеску, поддел ей две крайние половицы, снял их, и в полу открылась полость. Туда он опустил то, что принес в сумках, вернул доски на место и с пустыми сумками вышел из курятника.
В дом Ашот заходить не стал, сразу прошел к машине и уехал. Жанна немного выждала и проделала с полами ту же операцию, что и Ашот. Пара метровых досок просто лежали не прибитыми к лагам. Шляпки гвоздей на них имелись лишь для бутафории. На лагах половицы удерживались магнитами. С тыльной стороны к ним прикрутили стальные пластины, а на лаги закрепили магниты. При некотором усилии половые доски снимались, и открывался тайник.
В небольшом углублении между лагами лежала брезентовая сумка и рядом с ней три трехлитровые банки.
Жанна открыла сумку и обомлела от количества сваленных вместе украшений из золота. Не раздумывая, она подхватила её и понесла в дом. Четверть содержимого брезентовой котомки воровка пересыпала в свою дамскую сумочку, попробовала на вес, и ей показалось этого мало. Она вытащила из сумочки дамские прибамбасы – помаду, пудру, зеркальце, и дополнила её золотыми украшения под самый верх, так что с трудом застегнула на ней молнию. Котомку с остатками золотых украшений она засунула в кухонный шкафчик, а свой раздувшийся ридикюль повесила на спинку стула и задвинула его под стол.
Завершив распределение сокровищ, она успокоилась, и тут вспомнила, что не вернула на место доски в курятнике.
Жанна вернулась в сарай. Три банки с золотом «молча» стояли прямо перед ней Рядом никого нет, Дато вернется нескоро: бери – не хочу. Такие решение приходят сами собой и не требуют размышлений. Жанна поочередно перетащила банки в дом и поставила в шкафчик, куда до этого засунула брезентовую сумку с остатками золота. Действовала она, как под гипнозом. Что делать дальше с этим бешеным богатством, она еще не решила, но, по крайней мере, приблизила его.
Успокоившись, она решила дождаться Дато, и уже с ним все и обсудить. Можно ведь просто поделить находку с любимым мужчиной.
Он задерживался, Жанна походила, присела на диван.
Томительно прошел еще час времени. Наконец появился Дато и сходу вывалил на стол гору ползунков разных цветов, а потом установил чуть в стороне бутылку вина.
– Совсем непонятно, что происходит? Вина – хоть залейся, а детский одежда – весь город объездил пока нашел. Зато разный цвет взял, – горделиво показал он на покупки.
Жанна восторга любовника не разделила.
– Из-за их чертовых ползунков час его ждала. У меня для него такое дело, а он..., – пронеслось у нее в голове, – Дудки ему, а не золото.
– Шашлык разогреть? Совсем остыл пока тебя не было, – вяло произнесла она.
– Зачем греть? Холодный свинина еще и лучше. На горячее у нас другое, – приобнял девушку Дато, но она на его ласку не отозвалась.
– Ты обиделась? Я долго ездил? – чуть сильнее прижал он её к себе.
– Нет. Чувствую себя плохо. Еще с утра, – Жанна добавила в интонации жалости.
– Так бывает. А обижаться не надо, – ласково произнес грузинский мачо, – На обиженных воду возят. Ты же не хочешь такой тяжесть возить?
Дато выпустил девушку из объятий, тронул за руку.
– Перенесем на другой раз. Мне тоже домой надо, – посмотрел он на часы, сгреб в охапку ползунки, и они вышли из дому.
Отъехав несколько метров Дато остановился.
– Шашлык на столе оставили, – вспомнил он, вернулся в дом и принес коробку с едой.
– Дома покушаешь, – предложил он Жанне забрать себе шашлык и овощи, – Мы потом свежий купим.
Дорогой Дато как обычно шутил, легко маневрировал на поворотах. Жанна отвечала ему в основном улыбками и большую часть пути молчала. Распухшую от золота дамскую сумочку она прижимала внизу живота, опасаясь обронить её на пол.
Дато такое поведение девушки понимал иначе, поглядывал на нее, улыбался.
– Женский болезнь как луна бывает. Раз в месяц становится совсем полный, а потом исчезает, – сочувственно кивал он головой.
                ***
В отличие от добряка Дато, начальник сочинского УВД жестко выговаривал своему подчиненному – оперативнику Володе:
– Ты слишком много стал себе позволять, лейтенант Потапов. Без улик, без оснований задержал секретаря парткома. Немедленно извиниться и отвезти домой.
– Так точно. Поторопились – исправимся, – уныло отрапортовал оперативник, вышел из кабинета и направился исполнять указание начальника.
Леонида Семеновича отвезли домой. Уставший, он поднялся по лестнице, Надя открыла ему дверь.
Столь быстрому возвращению любовника она была не готова.
– Тебя отпустили? – всполошилась она, пропуская его в квартиру.
– Мент, дурак молодой, – отмахнулся Леонид Семенович, – К нам, надеюсь, никто не являлся? – обвёл он взглядом гостиную.
– Нет..., – протянула Надя.
– Тогда едем к Вадиму.
– А к нему не надо ехать. Его нет. Он..., – испуганно запнулась Надя.
– Что значит – «его нет»? – начал сердиться Леонид Семенович, – Говори ясно, что еще тут случилось?
– Его жена звонила. Тебя спрашивала, кричала, что это из-за делишек Киры его менты искали, и он... – рассказчица снова запнулась.
– Ну, и что он? Его повязали, золото отобрали? – едва не сорвался на крик Леонид.
– Нет, он от милиции убегал и слетел с дороги в обрыв. А золота у него не было, – выдала в свое оправдание Надя.
Леонид Семенович от таких новостей опешил, плюхнулся на диван и пару минут сидел молча. Потом решился, встал и скомандовал:
– Тогда едем к Ашоту. У этого гада наше золото... Виталий где? Машина у подъезда стоит.
– Он приехал, бросил ключи и ушел ночевать на квартиру Клавдии Ивановны, – Надя взяла со стола ключи от машины и протянула Леониду. Рассказывать ему о том, что она посылала Виталия с друзьями съездить и «потрясти» Вадима, она не стала.
Ашот проживал в частном доме за красивым кирпичным забором, и встретил Леонида Семеновича у ворот. Тот позвонил в калитку, и Ашот к нему вышел.
– Вай, какими судьбами, – изобразил он радость, – Заходи. Или ты не один? Там у тебя женщина? – присмотрелся он, кто сидит у Леонида в машине, но в сумерках не смог понять, что это Надя и махнул рукой, – Не моё дело. Считай не видел.
– Я по делу, – остудил пыл кавказца Леонид Семенович, – Верни, что вы взяли на моей даче, и я по-хорошему оставлю тебе пятую часть.
– Кто «мы»? Ты о чем, Лёня? – перешел на оскорбительную фамильярность Ашот.
– Вы с Вадимом золотые вещи у меня украли и у тебя спрятали. Только это тебе не поможет, всё до последнего вернешь, – угрожающе процедил Леонид, – Я знаю, как это сделать. Есть люди, и они это решат.
– Зачем кого-то звать? – занервничал Ашот, – Не веришь, заходи ищи. Вот собачка мой нюхать возьми, – потрепал он уши подбежавшему спаниелю.
Леонид Семенович отвечать не стал, повернулся и направился к машине, а Ашот постоял еще у калитки и побрел в дом.
– У него, – усевшись за руль, проронил Леонид, – Я повадки этого лиса хорошо изучил. Спрятал не дома, – начал он постукивать по баранке Жигуля, размышляя, как теперь следует поступить, завел машину и выехал на дорогу.
– Проверим на их базе в Холодной речке. Кира как-то отдавала ему накладные там спрятать. Я краем уха слышал, как они шушукались о надежном месте в этой деревне, – объявил он Наде, что сейчас они едут в сельский дом Ашота, – Скорее всего там и спрятал золотишко. Дом на отшибе, мало кто знает, что он вообще есть.
Поиски продолжались недолго. Леонид Семенович спустился в подвал, осмотрел стены, полы и поднялся наверх. Надя заглянула под кровать, осмотрела платяные шкафы, и открыла шкафчик на кухне.
Там стояли три банки с золотом, а рядом лежал брезентовый сверток.
– Незамысловато, – промолвила она.
Подошел Леонид Семенович. Золотоискатели не могли поверить в столь скорую удачу. Леонид прижал к себе Надю, поцеловал в висок.
– Ты моя голубая птичка. Теперь всё. Дорога свободна, – выдохнул он, – Поехали отсюда. Не дай Бог, хитрый лис сообразит, куда мы поехали, и примчится.
Хитрый лис Ашот соображал действительно хорошо, но еще больше он верил в надежность своего тайника и потому пошел спать в своем сочинском доме.
К его сельскому дому в это время на мотоцикле Ява подъезжали Гена и Жанна.
Пока она ждала Дато с бутылкой шампанского, у нее еще оставались сомнения сказать любовнику о находке или нет. Но когда тот задержался на час и заявился с детскими ползунками, она поняла, кто для него важнее всего – она или жена с детьми. А еще Жанне не давала покоя мысль: Дато и Ашот они ведь заодно, а что, если он возьмет и вернет золото Ашоту? Может, оно у них общее!
Воришки вошли в дом. Жанна открыла кухонный шкафчик под столешницей. Ни банок с золотом, ни брезентовой сумки там не было. Стоял лишь топорик для рубки мяса и кастрюлька для варки яиц.
– Черт! – захныкала Жанна, – Вот ведь гад, за шашлыком он возвращался. Гад и скотина, – простонала она в сердцах.
– Кто гад? – не понял стенаний подруги Гена.
– Мой парень грузин. Как же он догадался? – начала колотить по кухонной столешнице Жанна, – А кроме него сюда никого не заходил. Только он мог. Вернулся и забрал все до последнего.
– Поехали, смысл теперь голосить. Где живет, знаешь? – хмуро проронил Гена.
Жанна знала и дом, и номер квартиры Дато. Она подсмотрела их в его паспорте. И более того, приходила к его дому. Как-то Дато сказал ей, что они не смогут в этот вечер встретиться – ему надо срочно домой, а ревнивица Жанна решила проверить не водит ли он её за нос. Очень уж загадочно он это произнес. Так обманывают жен, отправляясь к любовницам. Жанна пришла к дому Дато и убедилась, что машина возлюбленного стоит у него во дворе.
Теперь в ней все переменилось. Дато отошел на второй план. Бешеное золото лишило девушку чувств и разума, она хотела во что бы то ни стало вернуть богатства.
Подъехали к дому Дато, поднялись на этаж. Жанна не решалась позвонить в дверь и за нее это сделал Гена. Дверь открыл Дато. Появлению Жанны, да еще в сопровождении долговязого парня он не обрадовался совсем.
– Это кто? – кивнул он на дылду.
– Мой брат, – соврала Жанна.
Самообладание покинуло её, она уже хотела выдумать что-то попроще, не спрашивать о золоте и уйти, но Дато достаточно жестко подколол Жану.
– Вы на брата с сестрой не совсем подходите. У вас размер сильно разный, – показал он руками метровый разрыв, – Что случилось? И зачем ко мне домой? – произнес он более мягко.
– В сельском доме золото было, а теперь его нет, – повел желваками на скулах Гена.
– А куда оно делось? Золото вот, в целости и сохранности, – Дато показал на Жанну, улыбнулся ей, но его шутливый ответ Гену лишь раззадорил.
– Ты чувак не умничай. Ваши местные шутки тут не канают. Верни, что взял, пока просим по-хорошему, – Гена в упор посмотрел на благодушного грузина.
Дато помрачнел, он обиделся и лишь ради Жанны не стал проявлять излишнюю агрессию и решил прекратить перепалку.
– Слышь, пацан, а не пошел бы ты отсюда, – попытался он закрыть дверь перед носом у Гены.
Но лишь Дато тронул её с места, как Гена со всего маху ударил его кулаком в бок.
Дато скорчился от боли. Гена, как минимум, сломал ему ребро. На шум из комнаты выбежала грузинская женщина и при виде скрюченного мужа завопила изо всех сил. Гена и Жанна пустились наутёк.
В отличие от Жанны для Леонида Семеновича и Нади начавшийся неудачно день завершился даже лучше, чем предполагалось. Они внесли добычу в квартиру, поставили банки прямо у кровати в спальне, быстро сорвали с себя одежды и активно предались «взрослой» любви. Делали они это страстно и шумно. Бешеное золото придало им бешеной страсти.
В квартиру вошел Юра, но любовники этого не заметили. Юра проследовал в гостиную и услышал, как из родительской спальни доносятся женские вскрикивания. Дверь в нее осталась приоткрытой, и перед юношей предстала невероятная картина. Для него она представлялась чудовищной. Его возлюбленная азартно предавалась утехам любви с его отцом. По комнате были разбросаны их одежды, а рядом с кроватью стояли банки с золотом.
Юра прикрыл дверь спальни, тихо прошел в прихожую, вышел из квартиры и побрел куда подальше от дома. Мысли в голове путались, боль разрывала сердце. По щекам юноши потекли ручейки слез. В его душе что-то перевернулось, оборвалось и лопнуло, и эта «кровь» души сочилась наружу в виде слез. Чувств не стало, на их место вошла пустота.
                ***
В следственном отделе КГБ чувств не проявляли никогда, и в это позднее время там продолжалась рутинная работа. Точнее два следователя – один из ОБХСС, а второй из Госбезопасности – решали, что им следует предпринять по делу Киры.
Тот, что из УВД, положил на стол переданную ему адвокатом Белкиным бумагу.
– Начальный вариант письма из Общепита в горисполком, – пояснил он своему коллеге из КГБ, – Видите, Кира просила только о кафе-мороженое, а предисполкома Бобарыка сделал в нем дописку о продаже там промтоваров. Почерк сличили – рука Василия Яновича Бобарыки.
Гэбист взял бумагу, посмотрел на свет.
– Хотите сказать о его причастности, – вернул он письмо.
– Да какая уж тут причастность? Получается это была его инициатива, и, как настаивает адвокат Киры, градоначальник прямо-таки заставил её пойти на такой вариант. Аргумент сильный, в суде не сможем отрицать очевидный факт. Выскользнет наша подопечная, – поиграл пальцами по столу следователь ОБХСС.
– И что Вы предлагаете? – озадачился гэбист.
– Бобарыку надо привлекать. Очная ставка, и пусть они друг дружку топят, – простецки предложил милицейский следак.
– Да Вы что? Его нельзя, – в сомнении взялся за подбородок коллега из Госбезопасности, – У градоначальника в нашем ведомстве кто-то на самом верху есть, – показал он большим пальцем в потолок и вкрадчиво дополнил, – По слухам, конечно.
– Так и что? По слухам же, – вытянул губы милиционер, – Задержим его и сразу двух зайцев поймаем – посмотрим, что из этих слухов на поверку получится, а если у него действительно есть сверху поддержка – оправдаем и отпустим. Еще от ваших, – указал он на портрет Председателя КГБ СССР, – благодарность будет, что отвели от беды честного человека.
– Хорошо, – согласился гэбист, – Но, задержание предисполкома будет за вами.
Сотрудники конкурирующих ведомств пожали руки. Задержание Бобарыки решили провести тихо в нерабочее время и перед выходными.
Следователь ОБХСС позвонил градоначальнику в пятницу и попросил приехать для консультации.
– Сможете сегодня после работы? Возникли трудности в понимании некоторых документов вашего предшественника и нужна их трактовка специалистом городского управления, – прояснил он, в чем просьба следствия к чиновнику высокого ранга.
Опрос Бобарыки с этого и начался. Следователь угостил его чаем, налил себе и за этим чаепитием показал градоначальнику Разрешения на продажи курортных товаров на пляжах выданные год назад. Спросил зачем это делается, а потом показал те, что выдавал уже он.
– Видите ли, Василий Янович, – передал ему следователь два Разрешения, – граждане, которым Вы их выдали, тунеядцы. Официально они нигде не работали, и непонятно от какого магазина вели торговлю.
– Да ну? – изобразил возмущение Бобарыка, – Проглядели мои службы. Я разберусь, получат у меня на орехи.
– На орехи – это правильно, – вздохнул следак, – Но придется выяснить, не было ли здесь материальной заинтересованности. Увы, берут у нас еще взятки. Фамилии скажите, кто Вам эти бумаги подсунул? На разрешениях только Ваша подпись.
– Юрист документ разработал, – нахмурился Бобарыка, и тут же благодушно улыбнулся, – Хотя какой с него спрос. По форме предыдущих сделал, законность проверил, а в детали по каждой персоне не стал вдаваться.
– Значит, раз он не вдавался, то это уже Ваша ответственность. Но это пол дела, – следователь отложил в сторону Разрешения и выложил на стол письмо из Общепита с поправками рукой Бобарыки.
– Вот это посмотрите, – развернул он бумагу посетителю, – Главная консультация у нас по этому вопросу. Расскажите, как Вы с начальницей Общепита этот документик составляли. По-моему, указание разместить в кафе-мороженое продажи непонятных товаров дали именно Вы. Кира Юрьевна тоже так говорит, а Ваше мнение я не знаю, – посмотрел в глаза градоначальнику следак.
– Нет, – отодвинул письмо Бобарыка, – Оговаривает она меня.
– Тогда, – развел руками следователь, – увы, я должен провести между вами очную ставку. Вы и она подозреваемые в равной мере.
– Что значит «подозреваемый»? Какая еще очная ставка? – напрягся Бобарыка.
– Обычный подозреваемый. Проведем проверку по установленным фактам. Мы Вас не будем мурыжить. Условия у нас удовлетворительные.
Следователь вручил Бобарыке Протокол о задержании и вызвал конвоира.
Арест градоначальника прошел тихо и даже как-то по-домашнему. Впереди два дня выходных, а там за несколько дней или решится вопрос с его освобождением по указанию сверху, или ему предъявят уже обвинение.
Предполагалось, что широкой огласки это не получит. Сообщили только жене, попросили в её же интересах не разглашать информацию о задержании супруга. А на работу Бобарыка написал в отдел кадров заявление на недельный отпуск.
Расчет следователя ОБХСС произвести арест градоначальника перед выходными днями оказался верным. Он хотел выжать из плута максимум сведений до того, как за него вступятся покровители.
Оксана, узнав о задержании мужа, тут же позвонила отцу и в слезах сообщила новость.
– Папа, его задержали, поместили в тюрьму, – тараторила она без конца.
– Я знал, чувствовал, что этот мерзавец тебя подведет. Не реви, сегодня уже ничего сделать нельзя. Серьезных людей в выходные не могу тревожить, а потом сразу приеду. Мои возможности не безграничны, но как-то решим эту проблему. По-хорошему или по-плохому, но решим, – успокоил дочурку папаша.
Тесть повесил трубку, посмотрел на часы и всё-таки позвонил своему опекуну из Комитета госбезопасности.
Самвел узнал о задержании Бобарыки лишь немного позднее Оксаны, и действовать начал уже на следующий день. Самвелу о задержании градоначальника сообщил свой человек в системе ОБХСС.
Поначалу Самвел вообще не хотел вмешиваться в это дело. Работу швейного цеха он свернул, но беспокоило старое наследие с продажами купальников, и он пригласил Ашота встретиться.
Они сидели в помещении цеха среди швейных столов, светильников и прочего инвентаря. Зашла директриса бара Галина.
– Ну, слава Богу, съезжаете, – присела она к ним, – Самой не хотелось вас выгонять, а времена такие, что пришлось бы.
– Спасибо. Понимаю, – поднял ладони Самвел, – Я вот зачем тебя позвал. Возьми, что хочешь, – обвел он руками разрозненный скарб, – Выбросить жалко, а тебе может пригодится.
– Мне старья своего хватает, – горделиво отмела предложение бережливого армянина директриса, чем весьма обидела его.
Самвел сконфузился, и тогда за него заступился Ашот.
– Ты, Галина, не понимаешь. Какое этот старье? Вот ты такой ретивая женщина, а с завсклад Степанычем «дружишь» – придал он слову «дружишь» непристойный смысл, – Или старый конь борозды не портит? – произнес он уже с усмешкой.
Галина ответить не успели, и Самвел дополнительно поддел её:
– Да, какой портит? Он её не бороздит.
– Это ваши кони ничего не бороздят, – резко отреагировала Галина, – и, кстати, новости от Степаныча – Кира скоро вернется. Бобарыку посадили, а её отпустят. С нее обвинения снимают, а на него вешают. Так что Ашотик забудь о возвращении в Общепит.
Галина победно кивнула Ашоту головой, поднялась и на ходу добавила:
– Завтра же очистите мне помещение.
– И что скажешь? – спросил у товарища Самвел, проводив директрису взглядом.
– Ничего не скажу. Плохо, – развел руками Ашот, – Я думал здесь на её место сесть, а не выходит.
– Нет, Ашот, «теплое» место потерять пол беды. На «холодное» бы не загреметь, – вздохнул Самвел.
Далее он рассказал Ашоту о возможных последствиях ареста градоначальника для него лично. Со слов своего человека в ОБХСС уголовное Дело о продажах «левых» товаров в отношении Киры могут закрыть и повесить на Бобарыку, а тот переведет стрелки на Ашота.
– К тебе ниточка потянется. Сдаст он не то что тебя, на мать родную напишет, когда прижмут его менты, – подвел итог разговору Самвел, – Меня тоже могут зацепить. Но в тебя я верю, – похлопал он Ашота по плечу, – Ты товарища не выдашь.
– Ладно, Самвел, это понятно. Не агитируй, – отмахнулся Ашот, – Твой человек из ментовки может помочь?
– Нет... Это отпадает. Над этим я уже думал. Вариант к туапсинским цеховикам поехать.
– Зачем? – насторожился Ашот.
– Эти братья-евреи люди образованные, сами на зоне чалились, и сейчас у них там многое схвачено. Как-то решают они такие вопросы, – поводил руками в воздухе Самвел, – Поговори с ними. Деньги ты им отдал, получил уважение.
– Что значит «поговори»? О чем? – не согласился Ашот, понимая куда клонит Самвел. Заткнуть рот подследственному в тюрьме вариантов не много.
– А просто. Поезжай и поговори. Да – да. Нет, значит, нет. Спроси, и всё, – мягко дал другу напутствие Самвел и предложил выпить по рюмочке «на дорожку». Ехать Ашоту в Туапсе он посоветовал прямо сейчас.
Арест Бобарыки, несмотря на старания следователя не предавать это огласке хотя бы на выходные дни, всколыхнул практически всех связанных с его делом. Адвокат Белкин решил по-легкому заработать на этом деньги. В субботнее утро он сидел в квартире Леонида Семеновича. Они расположились на кухне и пили чай.
– Появилась возможность, – таинственно произнес Белкин, – Пять тысяч – и с вашей супруги снимут основное обвинение. Могут и дело закрыть.
– У меня столько нет, – отказался платить деньги заботливый муж.
– Вы же дачу продали? – поднял на него глаза адвокат.
– Я только задаток взял и, увы, сразу переписал дачу на пенсионеров. По вашему совету, – попенял адвокату Леонид Семенович, что тот подвиг его поспешить с продажей дачи.
– Ну, я правильно посоветовал, – пригубил чаю адвокат, – Они что, отказываются теперь от сделки? Не хотят платить?
 – Их ограбили, – соврал Леонид Семенович, – Утром к ним за деньгами приехал, и впустую.
– Да... Слышал, – задумался Белкин, – Тогда передайте мне право получить с них долг, а пять тысяч я для Вас займу.
Хитрое предложение адвоката Леонид Семеновича озадачило, и, не зная, как выкрутиться, он пошел на необдуманный шаг.
– Сделаем иначе. Вы свои деньги для решения вопросов используете, а я дам Вам на эту сумму расписку, – предложил он.
На этом варианте и остановились. Взаимный обман устроил обоих. Заботливый муж написал адвокату расписку в получении от него в долг пяти тысяч рублей сроком на два месяца, и тот ушел «освобождать» его жену Киру.
Леонид Семенович проводил Белкина в прихожую, закрыл за ним дверь и облегченно вздохнул.
К нему вышла Надя. Она подслушала разговор с адвокатам и потребовала от любовника объяснений.
– Ты зачем отдал за Киру деньги? Вы же разводитесь. Или опять меня обманул? – взвилась Надя.
– Почему обманул? С чего ты взяла? – торопливо промямлил Леонид.
– Слышала. Адвокат сказал, дайте, Леонид Семенович, пять тысяч, и я вытащу из тюряги вашу жену. А он точно всё знает.
– Ладно, – смягчился пойманный с поличным лгунишка, – У меня не получилось. Принес ей заявление, а охранник в СИЗО даже показать его не разрешил, не то, что подписать. Если не веришь, сейчас покажу.
Леонид Семенович прошел в кабинет, принес заявление в суд и передал Наде.
– Ерунда подпись, – пробежала глазами она глазами текст, – Есть образец? Я за пять сек на стекле сделаю ни одна экспертиза не отличит.
Отступиться Леонид не решился, принес Наде документ с подписью Киры, и та, приложив обе бумаги к оконному стеклу, перевела подпись на заявление о разводе. Показала Леониду.
– Я для тебя стараюсь, – потеплела она, – Но ты всё равно упорол косого. Кире помогать нельзя. Она выйдет, всё золото заберет и тебя из дому выгонит.
Леонид Семенович и сам понимал, что так, или почти так, всё и будет после возвращения супруги, но в голом виде мысль эту от себя прятал, «заворачивал» её в «красивые обертки» и не хотел открывать. Теперь же домработница, дочь шахтера, простыми словами её обнажила. Он кашлянул, потер подбородок.
Надя поняла его состояние и нежно промурлыкала:
– Давай уедем. Далеко-далеко. У нас полно денег!
– Куда? – усмехнулся Леонид.
– За границу. Там продадим наше золото и заживем, – заглянула любовнику в глаза Надя, гипнотизируя его нежным взглядом.
Леонид Семенович на пару секунд поддался заманчивым речам девушки. Он бы мог и принять её план, но за годы партийной работы у него развился стойкий рефлекс отторжения всего, что связано с заграницей. Сработал приобретенный в кресле партийного бонза инстинкт самосохранения.
– Что за чушь? Какая заграница? – резко вышел он из гипнотического состояния, – Разведусь, разменяю квартиру, и..., – не договорил он не зная, что сумеет сделать еще, – Короче, мне хватит. Какие-то деньги всё равно у нее вырву.
– А я? – растерянно произнесла Надя.
– Я и тебя имел в виду. Нам хватит, – поправился Леонид Семенович, – Десятую часть золота заберем и поедем с тобой в Одессу. До конца жизни на всё, что угодно сможем их тратить, а Кира и вякнуть не посмеет.
Радужный план любовника Надю не воодушевил, но протестовать она не стала, и даже изобразила восторг. Чмокнула его в щеку и призывно распорядилась:
– Езжай в суд, отвези заявление. Они и по субботам принимают. Кира выйдет, а ты уже с ней развелся.
Леонид Семенович собрался и уехал в суд. Надя же пока его не было отсыпала из всех банок понемногу золотых колец и уложила в матерчатую сумочку. Затем, оценив наполненность банок, она их потрясла, и недостача золота стала незаметной, хотя общий вес в них уменьшился почти что на килограмм.
– На всё, что угодно, не хватит, – в сомнении подняла она сумочку и от души досыпала в нее ювелирных побрякушек из брезентового свертка (их там, в любом случае, было значительно меньше чем в банках). Затем она спрятала сумочку на кухне, обеспечив себе столь простым способом запасной вариант на случай потери средств любовником.
До Нади переполовинил брезентовую сумку Ашот. Из нее он взял себе золота на текущие расходы и теперь размышлял не о том, чем бы разжиться еще, а как без денег уговорить туапсинских цеховиков решить проблему с арестом Бобарыки.
Для этого он объяснил их личную заинтересованность в этом вопросе. Ранее именно так и сделал в отношении него Самвел.
– Менты через Бобарыку сразу выходят на продавцов, и те скажут о поставках парнем-армянином товара из Туапсе. А дальше вопрос только времени. Парня найдут, и он приведет к вам, Натан. Товар ты ему самолично выдавал, – пояснил цеховику Ашот.
– Я тебя понял, – выслушав длинную речь Ашота, покривился Натан, – Поговорю с правильными людьми.
– Так мне Самвелу что сказать? Он переживает, – умело выставил Ашот на первый план Самвела и, если что, пусть он и отвечает при плохом развитии событий.
– Мы тут все переживаем. Не знаем, кто кого переживет, – туманно высказался Натан, не дав конкретного ответа.
Продолжать еще какие-то расспросы смысла не имело – Ашот уехал, но высказывание цеховика о выживании в их бандитской среде не давало покоя. А еще беспокоила новость о том, что скоро могут выпустить Киру. Он уже нацелился на хорошее место в Общепите, а при ней это станет невозможно.
Не смог Ашот расслабиться и по приезду домой. Он не успел снять обувь, как в прихожей затрезвонил телефон. Ашот нехотя снял трубку. Звонил Славик и так тараторил, что понять его было невозможно. Ашот уловил лишь, что тот попал в аварию и просит о помощи.
– Ты откуда звонишь? – вздохнул Ашот.
– Из автомата, – Славик назвал пересечение улиц, – Подъезжай срочно. Очень надо.
– Ладно. Щас буду, – Ашот повесил трубку, вышел из дому, сел в машину и поехал выручать товарища.
К месту аварии он попал до приезда ГАИ, а скорая уже стояла, и в нее грузили второго участника ДТП в бессознательном состоянии. Славик и его подруга, опустив головы, сидели на бордюре. При появлении Ашота Славик встал и подошел к нему.
– Виноват ты? – показал на искореженные автомобили Ашот.
– Похоже, я. На встречку выехал, – пожал плечами Славик, – Надо бы с ментами как-то договориться, – промямлил он свою просьбу.
– Спиртное было? – сходу уточнил Ашот.
– Чутка. По стопке за обедом выпили, – Слава показал на ресторан в паре кварталов от места ДТП, и снова стал просить старшего товарища, – Ашот, ну что тебе стоит, у тебя везде связи есть. Помоги!
– Как? – эмоционально поднял руку Ашот, – Можно сказать, ребенок перед машиной выбежал, и ты от столкновения уходил на встречку. А спиртное это уже всё, – отмел он всякую надежду.
– И что будет? – потер щеку Слава.
– Если человек той машины выживет, считай повезло. Свой металлом продашь, – Ашот показал на недавно купленную Славиком «Волгу», и купишь ему новый машина. А если умрет, то пара плохих вариантов. На пятерку колонии тянет, а бывает и условным обходится. Но я не помощник. Могу только вариант тебе предложить.
– Какой? – воспрянул духом Слава.
– Москвичку свою попроси. У нее муж важный начальник. Позвонят куда надо, и будет по минимуму.
– Не получится, – поджал губы Славик, – Я женился. Нас в ЗАГСе расписали, – кивнул он на свою подругу.
– Ну и что? – усмехнулся Ашот, – Тебя же там не кастрировали. А с москвичкой у вас хорошо получалось.
– Не, Ашот, вариант не проходит. Ты всего в этом деле не знаешь, – отмахнулся Славик.
– Расскажи, – заинтересовался многосвязный мужчина, – А иначе, что я могу посоветовать? Давай-давай, – подстегнул он Славика.
– Да это в Москве вышло, – нехотя согласился Слава и рассказал, как он с Кирой, Аллой Петровной и её мужем ходили в театр слушать оперу.
– В антракте Кира и её муж ушли, а нас Аллой Петровной в комнате за ложей оставили. Там и диван был, и выпивка в буфете. Я думал Кира, это специально так сделала, ну чтобы мы там по-быстрому чик-чак, – показал характерное движение руками Славик, – А Алла Петровна вздыбилась и врезала мне.
– Короче, не справился ты, – рассмеялся Ашот.
– Причем тут не справился, – нахмурился Славик, – Кира потом знаешь, что мне сказала? Я её такой ни разу не видел! По этапу лет на двадцать могли с ней загудеть.
– Ну ты-то понятно – муж застукал. А Кира причем? – не понял Ашот.
– Не знаю, – отмахнулся Славик, – Очень она испугалась мужа Аллы Петровны. У нее голос срывался. Велела мне сразу ехать домой.
– Интересно..., – задумался Ашот, – Кира, и испугалась?
Подъехали сотрудники ГАИ. Ашот велел Славику сесть на бордюр и держаться за голову, а сам подошел к гаишнику, отвел его в сторону и стал что-то объяснять. Потом вернулся к Славику.
– Отдыхай. Сначала они здесь всё поделают, а потом тебя на экспертизу повезут. Часа два есть, как раз твоя рюмка водки должна раствориться.
Славик хотел встать и поблагодарить Ашота, но тот остановил его.
– Не мельтеши, – придержал он Славика за плечо, – Я им денег дал, сказал, что тебе надо в чувство прийти. Они согласились, но ты не скачи тут, как конь.
Ашот помогал Славику не по дружбе или доброте душевной. Он делал это из корысти. В голове у него еще не сформировался четкий план, но интуитивно он понял, что вскорости Славик может ему пригодиться. Случай в ложе Большого театра заинтересовал Ашота с необычной стороны – Кира до смерти испугалась мужа Аллы Петровны, и это можно использовать против нее.
Тесть Бобарыки тоже помогал ему из корысти. На зятя ему было наплевать. Но допустить, чтобы любимая дочь стала женой уголовника, он никак не мог. В понедельник он зашел в КПЗ, где содержался  Бобарыка. Тот встал, обрадованно шагнул навстречу родственнику. Но тесть радости не проявил, зыркнул на зятя и со всего маху влепил ему затрещину, да так сильно, что тучный белорус Василь едва не упал.
– Тебе, мразь, чего не хватало? – презрительно процедил тесть, – Дочку жалко, а то бы сгноил тебя здесь.
– Я ничего такого не сделал, – потирая щеку, промямлил Бобарыка.
– Мне этот лепет слушать неинтересно, – оборвал его тесть, – К тебе придет наш человек. Он за пару дней изучит материал, и под его диктовку напишешь всё, что он скажет. Дальше пойдешь как свидетель.
– Спасибо, – подобострастно поклонился тестю Бобарыка, – Спасли.
– Ага, я сейчас тут расплачусь, – ядовито изрыгнул тесть, – Должности у тебя больше не будет, – ткнул он пальцем, – На производство отправлю, мастером в цех, и посмотрим, подойдешь ли ты после этого Оксане.
Бобарыка потупился, сделался виноватым, стал потягивать носом воздух. Тесть смерил его взглядом, покривил губы.
– И помойся с мылом. Разит от тебя как из сортира, – презрительно бросил он зятю на прощание, и вышел из камеры.
– Запах ему не понравился. Тут не санаторий, баня раз в неделю, – буркнул Бобарыка, присев на тюремную койку.
С появлением тестя в СИЗО положение Бобарыки стало стремительно меняться. Следователю ОБХСС поступило указание ознакомить прибывшего из Москвы, сотрудника КГБ с материалами дела. Он будет работать с подследственным. А это означало только одно – за Бобарыку заступились на самом верху, и дело против него закроют.
Самвел эту новость узнал одним из первых. Он хорошо подкармливал своего человека в милиции, иначе вести цеховые дела он бы не смог, и тот позвонил ему на следующий день после прихода тестя Бобарыки в СИЗО.
Новость о скором освобождении Бобарыки меняла многое, если не все, в предыдущих планах. Самвел встретился с Ашотом.
– Мы насчет градоначальника немного поспешили. Полезный человек, может еще пригодиться, – начал он объяснять Ашоту положение дел.
– Что значит «мы поспешили»? Ты сказал, я поехал в Туапсе, – возмутился Ашот, – А что поменялось?
– Его отпускают. Поезжай снова к Натану. Скажи, нам ничего не надо. Им тоже зачем лишнее на себя брать?
– А с Кирой теперь что? – заинтересованно спросил Ашот.
– Причем здесь это? – отмахнулся Самвел, – Давай что-то одно решим. Связка с предисполкомом разрушится, ей это тоже как-то поможет. Не знаю, я не адвокат.
Ашот недовольно хмыкнул, посидел в раздумье и поехал в Туапсе. Заодно он решил заехать там к адвокату Белкину. С него он и начал.
Ашота интересовало мнение адвоката о положении Киры, но начал он с другого.
– Мой хороший друг, авария сделал. Опытный водитель, алкоголя не было, на встречку выехал, столкнулся. Вас хотим попросить взять это дело, – коротко объяснил он цель приезда.
– Трупы есть? – строго спросил Белкин, – Если есть, я не возьмусь.
– Обошлось, слава Богу, – Ашот начертил в воздухе подобия креста, – В протокол записали: пьяный в майке, по виду отдыхающий, шагнул от бордюра на дорогу, пришлось уходить на встречку.
– Правильно. Молодцы, – похвалил за находчивость адвокат, – А то пишут – ребенок выбежал, бабушка с палочкой переходила. А отдыхающий это хорошо. Уже и уехал в свою Тьмутаракань, – махнул рукой адвокат, – Я возьмусь и всего пятьсот рублей будет.
Ашот поблагодарил, сразу отсчитал Белкину всю сумму, и уже в дополнение к просьбе поинтересовался.
– А что там у Киры? Начальница, хоть и бывший, а я за нее переживаю.
– Тоже вполне неплохо, – бодро сообщил адвокат, – Я недавно подключился. Думаю, с месяцок еще поработаем, и выпустят вашу начальницу.
Ашот не ответил, задумался. Белкин посмотрел на него, и его лицо озарилось.
– Вот. Вам я это и предложу, – достал он из кейса расписку Леонида Семеновича, – Продаю на тысячу дешевле, – передал он бумагу состоятельному клиенту.
Ашот прочел расписку и хотел уже вернуть её, но Белкин остановил его.
– Не сомневайтесь. Деньги Вам вернут. Это я свои пять тысяч потратил на работу по Делу Киры. У Леонида Семеновича не нашлось заплатить. Он дачу продал, а деньги за нее не успел получить. Покупателей ночью прямо на даче и ограбили.
– Это он Вам сказал? – напрягся Ашот, понимая, что кто-то насчет ограбления врет.
– Да, он. Но это не имеет значения. Теперь, либо ему всё-таки отдадут деньги, либо он продаст дачу другим покупателям. Либо! – поднял палец адвокат, – И я в этом уверен, Кира выйдет, и сама вернет эти деньги, – сделал он ударение.
– Хорошо, – задумался Ашот, – Я беру у Вас эту расписку. Вы точно знаете, о чем говорите.
Деньги у Ашота оказались при себе, и он выкупил у адвоката расписку мужа Киры за четыре тысячи рублей. Тот пересчитал сумму, и они тепло распрощались.
С Натаном так не получилось. Цеховик встретил Ашота нелюбезно, и узнав зачем тот приехал, ответил еще неопределенней чем в прошлый раз.
– Я поговорю. Это возьмет время.
Сколько времени и о чем он будет договариваться с уголовными авторитетами, Натан не сказал. Но Ашота это особо уже и не волновало. У него возникла более трудная проблема – скорое возвращение Киры в Общепит.
Вернувшись домой, он вынул из серванта фотопленку, на которой в свое время запечатлел голую Аллу Петровну со Славиком в постели.
– Всё-таки не зря я тогда приехал ни свет-ни заря «покормить кур» в сельском домике, – разглядывая негативы, похвалил себя Ашот.
Знакомый фотограф сделал ему пять фотографий, и Ашот поехал посоветоваться с уличным часовщиком Вартаном. К нему он обращался за советом в сомнительных случаях. Вартан выступал своего рода экспертом в оценке неоднозначных ситуаций.
Ашот зашел в будку часовщика, поздоровался. Тот кивнул на его приветствие и продолжил еще минут пять неспешно работать. Потом снял окуляр, спрятал его в кожаный чехол, в раздумье посмотрел на раскрытые часы. Пришло время пообщаться. 
– Хотел твое мнение узнать, – показал Вартану фото из спальни Ашот.
– А что тут узнавать? Красивый женщина с красивый мужчина. Спят голый, значит, хорошо.
– Ну да... Только у этой женщина еще муж есть – мент, – забрал фотографию Ашот, – И вот смотри. Этот мент жену одного человека должен посадить в тюрьму. А этот человек присылает менту такое фото, и говорит, что если тот супругу не отпустит, то он этот фото с его голой женой всем покажет. Ты бы как на месте мента поступил?
– Я бы этого шантажиста убил, его жена, за которую он просит, тоже убил, и своя жена убил.
– А с этим что? – Ашот указал на фотографии Славика.
– Этому парню бутылка хороший коньяка послал. Подлый жена разоблачил.
Ашота «мудрый» совет устроил, и он положил четвертной в коробку для оплаты услуг часового мастера. Вартан вздохнул, мол, это много, но четвертной забрал.
Дома Ашот напечатал письмо мужу Аллы Петровны. В нем он требовал от чиновника высшего уровня власти освободить Киру, а иначе пикантное фото его жены с любовником в постели будет передано журналистам и разослано его соседям по дому. Подписал он письмо от имени Леонида Семеновича. К письму прилагалось и само фото.
Московский адрес Аллы Петровны Ашот выяснил у Славика. Та приглашала их с Кирой к себе домой, и Слава запомнил номер квартиры, а номер дома Ашот легко установил по описанию места расположения высотки. В Москве таких зданий было всего шесть.
Запечатав конверт, Ашот опустил его в почтовый ящик. По его мнению, а это подтвердил еще и часовщик Вартан, всемогущий муж Аллы Петровны непременно уничтожит и Киру, и Леонида Семеновича. Быстро на свободу она точно не выйдет.
Пока Ашот мечтал увидеть бывшую начальницу за решеткой на долгие годы, Бобарыка настроился на скорее освобождение. Замечание о скверном запахе тесть сделал не только ему, но и указал на это сотруднику учреждения. Бобарыку отвели помыться в тюремной бане.
В подвальном помещении стоял густой пар, горела пара тусклых лампочек, и в этом полумраке шлепали босыми ногами по полу хмурые мужчины. Лишь под самым потолком имелись узкие оконца для проветривания, но и они на треть перекрывались стальными штырями. Отдельная раздевалка не предусматривалась. Ближе ко входу стояла лишь длинная скамейка, и на нее сидельцы складывали свои вещи.
Бобарыка разделся. Как и все остальные, он сложил на лавку казенную робу – штаны, рубашку и куртку.
– Ну что, братан, привыкай, – кивнул ему бывалый зек в наколках, – Пойдем покажу, как тут у нас водные процедуры проходят, – тронул он градоначальника за плечо, предлагая пройти на помывку вместе.
Бобарыке ухмылка зека не понравилась, но он подчинился. Подошли к кранам с холодной и горячей водой. Бобарыка стал наполнять свой тазик.
– Ты не в свою очередь, – грубо проронил подошедший к нему сзади верзила.
В руках он держал туго скрученное полотенце. Бобарыка вздрогнул, и не успел повернуться, как верзила обхватил полотенцем его шею и стал душить. Тот зек, что привел несчастного к кранам с водой, прижал ему пальцы к ручкам тазика.
Минута, и тучное тело градоначальника обмякло. Убийцы оттащила мертвеца к лавке с одеждами, взяли брюки тюремной робы, одну штанину привязали к стальным перемычкам оконца под потолком, а вторую завязали на шее несчастного, так что он повис на них, не доставая ногами пола. Лавку с одеждой зеки опрокинули, имитируя самоубийство через удушение.
Такое заключение дал и судмедэксперт. Отвечать за убийство в бане никто не хотел.

        Глава 15. Тараканьи бега
Как правило, живое движется к свету. Бабочки летят к уличным фонарям. Рыбы плывут на свет. Стремление к свету заложила природа. Но не для всех. В тараканьих бегах насекомые мчатся от света. Он их пугает.
Так бывает и с людьми. Пытаясь скрыть свои тайны от  света , их прячут в темных местах, подальше, так, чтоб никто о них не узнал.
Начальник УВД Ткаченко не принял версии о самоубийстве Бобарыки. Опытный мент сразу понял – градоначальника убили. Тот мог раскрыть опасные для преступников сведения. Сказать в открытую Ткаченко об этом не мог. Требовалось блюсти честь мундира. Но исходил он из своей уверенности в убийстве важного свидетеля.
Ткаченко вызвал опера Володю. Следак не оправдывал надежд начальника. И если в первые месяцы работы оперативник быстро нашел виновников преступлений, то в последние месяцы по его делам стояли отметки о срывах сроков расследования.
Володя вошел в кабинет. Ткаченко пил чай с бубликами, а это означало, что настроение у начальника хорошее, и выволочка откладывается.
– Присаживайся, – показал ему на ближний стул за общим столом Ткаченко.
Володя расположился, и начальник шутливо продолжил:
– Ну что там у тебя? Или как в нашей песне про дела?
– Я такой песни не знаю, – спокойно отреагировал на явную подколку опер.
– Ну как не знаешь? «Дела стоят, контора спишет», – переиначил известную поговорку начальник, – Как раз такой вариант у нас и получается в последнее время.
– Мы работаем. Просто сразу несколько дел параллельно.
– Ну да, параллельно работаете, – Ткаченко размочил бублик в чае, стряхнул с него воду на блюдечко.
– Хватать и сажать – это, товарищ лейтенант, не работа. Вон, с Бобарыкой уже постарались, – покачал начальник головой, – Действовать нужно тихо, иголочкой, а не вилами в бок. Провоцировать надо преступников, а потом следить, что они станут предпринимать. Вот тогда будут результаты. Они сами же и приведут к раскрытию преступления.
Володя понимал, куда клонит начальник. В хорошем настроении он вначале высказывался пространно, но потом переходил к конкретным указаниям. Так вышло и на этот раз.
– Погоня за водителем Общепита провал, – попенял начальник оперу, – Результат ноль и даже отрицательный. От погибшего ничего уже не узнаешь, – достал он из стола папку из ГАИ с заключение экспертизы, – Машина съехала в обрыв задом, – озвучил он основной вывод эксперта, – Удар пришелся на багажник.
– Это не обязательно! – не согласился с таким объяснением оперативник, – Может, она в полете перевернулась?
– Может. Ты там все почитаешь, – улыбнулся начальник УВД, – Задняя передача была включена. Она уж точно в полете не перевернулась. И, кстати, погибнуть мог невиновный человек. Ты его жене позвонил, а он испугался, стал убегать, – Ткаченко снова указал Володе его промашку, – А потом невиновный понял, что милиции ему бояться нет причин, хотел вернуться и при развороте не рассчитал скорость.
Володя почитал своего начальника. Считал его зубром в своем деле и примером чести советского милиционера. Оправдываться перед ним он не решился и лишь виновато шмыгнул носом.
– Ты всё понял, – поднял ладонь Ткаченко в завершение вступительной части беседы, – Все мелкие дела с тебя снимаю. К дракам в ресторанах, кто там у кого что украл больше не касаешься. Твоя задача – собрать максимум информации о сыне Киры – Виталий. Думаю, это его машина стояла на дороге рядом с той, что упала в пропасть. Цвет, марка совпадают и есть показания свидетелей, – постучал он пальцем по документу из ГАИ, – А второе и не менее важное – поиск зека с наколкой НАРА. В столовую Пищекомбината он пришел уже пьяный. Где-то ведь он выпивал. Пройдись по всем рюмочным, барам и прочим местам. Может, он завсегдатай в каком-то из них.
Володя принял задание к исполнению, взял экспертное заключение ГАИ и вышел из кабинета.
Решение плотно насесть на Киру начальник УВД принял после внезапной смерти Тиграна. В этом больше всех была заинтересована она, а теперь опять в её интересах самоубийство, хотя, скорее, убийство, предисполкома. Московские КГБисты собирались сделать из Бобарыки свидетеля против Киры. Это стало прозрачно после приезда его хитромудрого тестя. Кира тоже могла догадаться, как это будет, и по её указанию опасного свидетеля Бобарыку убрали.
Ткаченко ошибался с заказчиками убийств и в первом, и во втором случаях. Кира не имела к ним отношения. Она была лишь заинтересована в смерти важных свидетелей, и это наводило на мысль о её причастности. Беспокоило милиционера другое. Он рассказал Кире о последствиях свидетельских показаний – если Тигран даст таковые против нее, уголовная статья ей будет обеспечена. Фактически он выдал Кире служебную тайну.
Теперь проблему таких обвинений в свой адрес начальнику УВД требовалось снять. А для этого надо выяснить всё, как оно есть, и отвести от себя подозрения. Покровительствовал Кире  он, а она делала ему подарки. Не деньгами, а в виде услуг и преференций. То родственников устроит в престижный санаторий почти бесплатно, то за обед в ресторане с него возьмут треть от реального счета. 
Теперь же, если Киру признают виновной по тяжким статьям и выяснится её дружба с начальником УВД, ему не поздоровится. Лучше самому разоблачить преступницу и этим оправдать себя перед службой внутренней безопасности. Для этого Ткаченко и поручил оперу Володе плотно подключится ко всему, что связано с Кирой.
После беседы с начальником Володя решил приезжать к свидетелям внезапно. Начал он с Виталия. В гостинице сказали, что завхоз взял недельный отпуск, и тогда Володя приехал к нему домой.
Там оперативника встретила Надя. Она не стала приглашать его в квартиру, и беседовали они в прихожей.
– Виталия нет дома. Он уехал, – попыталась она сходу отшить милиционера.
– А куда, если не секрет? – мягко поинтересовался оперативник.
– Не секрет, но мне он не сказал, куда едет. Я здесь по дому помогаю, – пожала плечами Надя, ожидая, что на этом расспросы закончатся.
Но Володя их продолжил:
– А его машина где стоит? Я могу её посмотреть?
– Нет, – с долей возмущения возразила домработница, – Машину он держит в гараже, ключей у меня нет. А кроме того, Виталий на ней уехал.
– Понятно. Куда уехал и когда вернется – не знаете, – подытожил ответ домработницы оперативник, но уже при выходе остановился и назвал дату и время ДТП, в котором погиб Вадим.
– Я вас как раз в тот день на «Жигулях» Виталия сюда подвозил с дачи Леонида Семеновича. Оставил машину у подъезда, ключи Вам передал. Вы их Виталию или кому-либо еще не давали?
Такого вопроса в лоб Надя испугалась, но собралась и ушла в глухую защиту.
– Нет, в тот ужасный день я ничего не запомнила, – замотала она головой, – Ключи от Жигулей где-то тут положила, – показала она сразу и на стол, и на тумбочку, и на полку мебельной стенки, – Кто их брал, куда ездил – не знаю. Я спать легла.
– Снова понятно, – выдохнул опер Володя, – Больше вопросов нет. До свидания, – любезно попрощался он с работницей по дому и вышел из квартиры.
Надя заперла за ним дверь и едва не расплакалась. Врать всегда не просто. Но врать милиционеру еще и опасно. Это не просто трудно, это страшно.
– Почему я не сказала, что Виталий уехал в Москву? Вдруг выяснится, что он мне об этом говорил? И зачем мент его ищет, да еще и про машину спросил? – забилось у нее в голове.
 – Боже, это связано со смертью Вадима! – ужаснулась она при мысли, что это она посылала Виталия ехать к Вадиму.
Надя боялась и переживала, а Виталий сидел в своих Жигулях на авторынке в Москве. Туда он приехал с намерением продать машину и на вырученные деньги купить героин.
Ему это удалось. Почти что новенький Жигуль он быстро оформил на покупателя через комиссионный магазин и на все деньги купил партию героина у студентов-афганцев. Завершив эти дела, он сел в фирменный поезд «Рица». Без малого двое суток пути с неограниченным запасом героина и вагоном-рестораном – можно было расслабиться.
У Аллы Петровны такой возможности не было. Она неслась в аэропорт.
Письмо из Сочи с пометкой «АВИА» на третий день после отправки оказалось в её почтовом ящике. И хотя адресовано оно было её мужу, Алла Петровна открыла его сразу, как вошла в квартиру. В конверте кроме письма лежала еще и фотография, и Алла Петровна сразу вынула именно её.
Увиденное привело в шок. У Аллы Петровны задрожали руки, она с трудом развернула отпечатанный лист, начала его читать и не могла дойти до конца. Её мысли сбивались и возвращались к фотографии. Наконец, она справилась с собой.
– Леонид Семенович, – вслух произнесла она имя подписанта, обессиленно села на стул, свернула письмо.
Её сердце замерло, а в висках бешено пульсировала кровь. Алла Петровна лихорадочно обдумывала, как ей выйти из отчаянного положения, в котором она может оказаться.
– Муж в командировке в Иркутске. Вернется завтра вечером. Времени немного, но можно успеть слетать в Сочи и вернуться к его возвращению, – рассудила она, – Письмо муж не увидел, но его могут прислать повторно. Надо уничтожить пленку. На любых условиях буду договариваться об этом с Леонидом Семеновичем».
Смертельно опасная ситуация придала женщине сил действовать, и теперь она стояла у стойки регистрации на рейс в Сочи. На ближайшие часы мест не оказалось, и Алла Петровна купила билет с открытой датой вылета и взяла номерок на подсадку. Она ожидала, что кто-то из пассажиров не придет к окончанию регистрации или не выберут бронь силовые ведомства. В таких случаях допускали на посадку с билетами на другое время вылета.
За полночь ей удалось сесть в самолет, и под утро она вышла в Сочинском аэропорту.
Курорт встретил её влажной духотой субтропиков. Алла Петровна прошла в дамскую комнату и, как смогла, привела себя в порядок. Вариант найти Леонида Семеновича предполагался только один – ехать в Общепит и там просить Славика отвезти её на квартиру Киры.
О том, что Кира арестована, Алла Петровна узнала неделю назад. К ней на работу в Госснаб пришел запрос из прокуратуры. Просили предоставить документы о выделении Сочинскому Общепиту фондов на оборудование для производства мороженого в кафе.
Комплекта бумаг от Общепита не хватало. Начальник Аллы Петровны, памятуя о должности её мужа, не решился пенять ей, что это была её инициатива – выделить фонды в обход общих правил, но недвусмысленно намекнул о возникшей проблеме. Алла Петровна обмолвилась об этом супругу, попросила помочь, если что. Тот долго выговаривал свое недовольство, но пообещал, если потребуется, вопрос снять.
Это была всего лишь её служебная промашка, а сколько пришлось выслушать от мужа нравоучений. Что с ней сделает муж, увидев присланное из Сочи фото, Алле Петровне страшно было даже представить.
К зданию Общепита она пришла заранее и прохаживалась, ожидая Славика.
До начала рабочего дня оставалось четверть часа, и он подъехал – привез новую начальницу, но остался сидеть в машине, хотя и увидел Аллу Петровну.
Не вышел он ей навстречу и после того, как его начальница прошла в корпус. Алла Петровна сама пошла к нему, и встретились они уже возле машины. Слава открыл дверь, поднялся с сидения, вышел и встал возле служебного авто.
В первый момент, при виде подъехавшей «Волги», сердце у Аллы Петровны ёкнуло. Весь негатив произошедшего тогда в театральной ложе улетучился, исчез без остатка. В ней всколыхнулось то тревожное чувство, что возникает у влюбленных людей и не проходит долгое и долгое время.
Разочарование наступило сразу, как только она со Славиком поздоровалась. Её встретил уставший растерянный парень с потухшими глазами. Его улыбка потеряла обаяние беззаботности и в поведении проявлялась заячья робость.
Одного приветствия «здрасьте» хватило, чтобы понять это. Дистанция между Аллой Петровной и Славой была столь велика, что она не сразу нашлась, как начать разговор.
– У меня к тебе просьба, – холодно обратилась к нему Алла Петровна, – Я к Леониду Семеновичу приехала, покажешь, где он живет? Или где его сейчас можно застать?
– Он в отпуске, должен быть дома, – неуверенно сообщил Слава.
Алла Петровна спросила у него адрес, чтобы взять такси, а Славик пояснил ей, что это лишнее, и можно дойти пешком.
– Здесь рядом. Три квартала, – показал он направление и лишь теперь смутился и предложил Алле Петровне отвезти её к дому Киры.
Леонид Семенович гостье обрадовался, хотя и удивился. Предложил пройти в гостиную – он сейчас приготовит кофе, и они пообщаются.
Алла Петровна от кофе отказалась, немного собралась с мыслями и сказала, зачем пришла:
– У меня мало времени. Я понимаю положение вашей жены, но зачем же так, – передала она Леониду Семеновичу отпечатанное письмо и едва не заплакала.
Он начал читать, а она продолжила:
– Я готова Вам помогать, заплатить. Умоляю: всё, что угодно, только не передавайте эту фотографию мужу.
– Какую фотографию? – оторвавшись от текста, поднял глаза Леонид, – Что за чушь? Кто Вам это дал? – вернул он бумагу Алле Петровне.
– Я получила это по почте. На письме ваша подпись и фотография из дома Ашота, – мельком показала она фото, – Вы с женой не поехали, а мы со Славой из-за дождя там остались, – пытливо посмотрела она в глаза Леониду Семеновичу.
– Я писем вам не писал. Может это Славка карточку выслал? – нахмурился Леонид, – Хотя, он ведь тоже на ней..., – отмел он первоначальную мысль и тут же предложил, – С ним надо поговорить.
Славик уже вернулся на работу. Он сидел в машине у входа в Общепит, тупо смотрел на дорогу. Но на этот раз сразу вышел из нее при появлении Аллы Петровны в сопровождении мужа Киры.
– Ты письмо от моего имени отправил Алле Петровне? – требовательно спросил парня Леонид Семенович.
– Нет... А что за письмо? – растерялся Славик.
– С фотографией девять на двенадцать, – съязвил Лёня Семенович, – За такие шутки не только уши отрывают. Или не знаешь, кто муж у Аллы Петровны?
– Нас с тобой кто-то сфотографировал. Ашот тогда рано утром приезжал, – в отчаянии вклинилась в перепалку мужчин Алла Петровна.
– Да, Ашот приезжал, – в сомнении покривил губы Славик, – Он кур проверял после ливня, а фотографировать без указания он бы не стал, – оправдал своего благодетеля водитель Слава, намекая, что такие дела могла поручать только начальница Кира.
– Раз так, поехали к Ашоту, – потребовал Леонид Семенович, – Не надо тут всё на Киру валить, – строго посмотрел он на бывшего водителю супруги.
– Я на работе. Куда я поеду? – отказался Славик.
– Ладно, оставайся, – рассердился партийный босс, – И работу себе поищи в другом месте. Оксана уходит, а у новой начальницы есть свой человек, – зло предупредил он зарвавшегося работника.
Гневался Леонид Семенович неспроста. Из него сделали шантажиста. А за это можно поплатиться, и очень серьезно. Шантажировать такого человека, как муж Аллы Петровны, опасно.
Рассудил Леонид так: снимал фото в спальне Ашот. Только он приезжал в сельский дом тем утром и щелкнул фотоаппаратом. А запустить шантаж пикантной фотографией могла Кира. Например, через адвоката. Для Белкина моральных границ не существует, и за деньги он провернет любую комбинацию.
Именно вариант, что шантаж ведет адвокат жены, Леонид Семенович высказал Алле Петровне. Так все выглядело более нейтрально. Всегда лучше если нет личной заинтересованности, и в деле задействованы только деньги. Фото Ашот сделал не для шантажа, а исключительно в силу пристрастий падкого на клубничку мужчины. Есть такие – подсматривают в женской бане, покупают журналы «Плейбой». А адвокат жены, узнав о наличии пикантного фото, решил воспользоваться им для вызволения клиентки путем шантажа. Адвокат всего лишь отрабатывает свои гонорары. Пленка, скорее всего, у Ашота. Её надо забрать, и проблема решится. Вряд ли Ашот делал для себя несколько фотографий.
В процессе уговоров москвички в причастности к шантажу адвоката, Леонид Семенович убедил и себя в том, что всё так и есть. После продажи Ашоту расписки на пять тысяч рублей Белкин звонил Леониду Семеновичу и извинялся, что передал его долг в обмен на реальные деньги. Своих у него не оказалось, и он нашел выход взять деньги у Ашота. Это означало, что они с Ашотом встречались, и Белкин мог узнать о существовании «интересной» фотографии.
Пока колесили по городу этот вариант и стал для Леонида наиболее вероятным.
Подъехали к дому Ашота. Он сидел за низеньким столиком в своем саду, пил вино. Увидев подъехавшее такси и тех, кто из него вышел, он решил встретить гостей у калитки.
Срочный приезд Аллы Петровны из Москвы и появление её в сопровождении Леонида Семеновича означало только одно – его письмо дошло, но попало не к её мужу, а к ней.
– На меня подумали, – сходу сообразил Ашот, – Придется свалить всё на Киру. К ней сейчас не дотянутся, и спросить у нее не смогут!
Разыгрывать «дуру» (так именовал он замаскированный под глупость обман) Ашот начал со встречи гостей у ограды. В таких случаях важно ухватить инициативу. Не успели гости нажать на звонок, как Ашот распахнул перед ними калитку. Алла Петровна от неожиданности  вздрогнула.
– Такие уважаемые люди не должны ожидать. Увидел, как вы, Алла Петровна, подъехали и вышел навстречу, – улыбаясь, расшаркался Ашот, – Проходите, только бутылка полусладкий вино открыл. Как угадал! Думал, по ошибка дамский взял, – развел он ладони.
– Оттуда Он направил, – показал Ашот пальцем в небо и, приглашая гостей пройти внутрь, на всю распахнул калитку.
– У Аллы Петровны мало времени. Ей сегодня в Москву надо вернуться, – остудил пыл кавказского гостеприимства Леонид Семенович.
– Всё равно проходите. Раз приехали, значит есть разговор. Просто да-нет по телефону решают, – Ашот пропустил гостей вперед, закрыл калитку и провел их на диван за столик, а сам устроился в кресле напротив.
Приятная прохлада в тени деревьев не располагала к трудным разговорам и, тем не менее, Леонид Семенович начал его достаточно резко.
– Ты письмо мужу Аллы Петровны посылал? Подписал от моего имени, – посмотрел он в глаза Ашоту.
– Нет. Какой письмо? – возмущенно отреагировал Ашот.
– Это, – Леонид попросил у Аллы Петровны отпечатанный лист, поднял перед лицом Ашота и вернул хозяйке.
– К нему еще и фотокарточка есть, – продолжил Леонид Семенович, – Из твоего дома под Гагрой. Шантажировать большого человека этим фото надумал! – утвердительно качнул он головой, – Кроме тебя никто не мог там фото заснять.
– Фотография – да, я сделал. Кира хотела, – пожал плечами Ашот будто ничего плохого в его действиях не было.
Беспечное признание Ашота обескураживало. Гости на секунду замерли. Алла Петровна не могла найти слов, задышала и едва не сорвалась с места. Лишь силой Леонид Семенович удержал её.
– Вы не так поняли, – сожалея, обратился к ней виновник переполоха, – Кира Юрьевна, когда узнала, что Вы там одни остались, поругала меня. Говорит, поезжай, посмотри, всё ли у них хорошо, может, чего не хватает. Я приехал, посмотрел – всё хорошо, люди спят, отдыхают, фотография ей сделал показать для отчета. Кур за одно покормил.
Объяснение Ашота было абсолютно идиотским, но в этом и состояла методика «разыгрывать дуру». Попробуй возразить идиоту! Надо либо самому становиться таковым, либо смиряться: отступаться от дальнейших претензий и расспросов.
– Пленка у тебя? – косо посмотрел на него Леонид.
– У меня. В доме. Пойдем заберешь, мне зачем её хранить?
Ашот предложил Леониду Семеновичу пройти с ним в дом. Они встали и направились ко входу в особняк.
– Ты поиздеваться надо мной решил, – процедил Леонид, как только они отошли подальше, – На ходу придумал про фото для отчета перед Кирой?
– Зачем издеваться? Я исполнительный. Поэтому этот фотография твоей жене сделал. А вот ты зачем москвичке помогаешь? – укоризненно поинтересовался у Леонида бывший помощник его супруги.
Леонид Семенович не ответил, и они молча вошли в дом.
Ашот врал. Никто его не просил фотографировать Аллу Петровну со Славиком. Он сделал это по собственной инициативе, интуитивно, на всякий случай. И такой случай ему подвернулся.
Кассета с пленкой нашлась сразу, а к ней Ашот достал из комода еще и расписку Леонида Семеновича на пять тысяч.
– С тебя долг надо бы получить, – развернул и показал он бумагу должнику, – Отдаешь деньги, и получаешь пленку.
– С собой нет. Давай кассету. Деньги вечером привезу, – Леонид протянул руку за пленкой, но Ашот медлил.
– Ты что, мне не веришь? – начал злиться партийных босс.
– Почему «не верю». Так, чуть подумал, – Ашот отдал кассету и в виде подколки добавил, – Не одним же вам шантаж крутить. Ты вот тоже забоялся.
Леонид Семенович принял его слова именно как дурацкую подколку, и они молча вернулись к столику в саду. Пленку отдали Алле Петровне. Она прокрутила её на свету, нашла нужные кадры.
– Здесь подряд два снимка, – произнесла она и, обратившись к Ашоту, обеспокоенно спросила, – А карточек вы сколько сделали?
– Я же сказал, с одного сделал. Второй раз по привычке щелкнул.
Алла Петровна чуть успокоилась, но всё равно продолжила рассматривать негативы. Все ждали её молча, дальнейшие действия затягивались, и Леонид Семенович предложил покончить с дурацкой шуткой (так он назвал фотографирование в спальне) прямо сейчас.
На столике стоял кальян, и к нему имелись толстые спички. Пленку подожгли, и она мгновенно сгорела без остатка. Алла Петровна тут же сожгла фотографию, и они с Леонидом поехали в аэропорт.
Там всё тоже прошло без задержек. Леонид Семенович предъявил в кассе свое удостоверение и взял из брони Горкома билет на ближайший рейс в Москву. Алла Петровна улетела.
Она всё еще оставалась в сильном волнении. Но если счастье – это отсутствие несчастья (обычно говорят именно так), то избавление от несчастья – это счастье, помноженное на два.
Расчет по долгу Ашот перенес на следующий вечер. В этот у него образовались дела, и они с Леонидом встретились на другой день. Тот привез четыре тысячи, отдал их Ашоту и хотел получить от него свою расписку.
– А я порвал твоя расписка, – сделал удивленные глаза Ашот.
– Как порвал? – напрягся Леонид.
– Обыкновенно. Ты пленка сжег, а я твоя расписка порвал. Мы же друг другу верим. А еще она на пять тыщ была, а ты мне только четыре вернул, – пожал плечами Ашот.
– Нет... Какая пленка. Деньги – это другое, Тысячу я довезу, – возмутился Леонид Семенович, – Пиши бумагу от себя, что я вернул тебе долг, и ты претензий ко мне не имеешь. Думал, раз ты отдал за расписку четыре, то столько и привез.
– Идет. Напишу. Для тебя сумма большая. Понимаю, – Ашот принес лист бумаги, ручку и написал должнику нужное для того обязательство.
На самом деле Ашот расписку не выбросил, а сохранил её на всякий случай, как до этого интуитивно сделал и сберег пикантную фотографию. Он сделал её не одну, а целых пять штук. И вот знай он сейчас, что всё золото из его тайника «перекочевало» к Леониду, столь мирного разрешения проблем сегодня бы не произошло. А так они простились по-дружески, хотя у Ашота сохранялся план противостояния с семейством Киры.
Леонид Семенович ушел, а Ашот достал одну из оставшихся фотографий и напечатал по новой письмо аналогичное предыдущему. На этот раз он учел прошлую ошибку и на конверте указал адрес места работы мужа Аллы Петровны. Теперь письмо мог получить только он.
Расчет по долгам происходил и в квартире Леонида Семеновича. Из Москвы вернулся Виталий, а из Новороссийска Арам. Компашка собралась на квартире.
Друзья пришли даже не к Виталию, а к Наде. Арам привез девушкам в подарок нужные размеры джинсов. Те их примерили, всё подошло, и они решили пойти в парк покрасоваться в обновках. Виталия приглашать с собой не стали, денег у него в последнее время не водилось, и его игнорировали.
Бывший глава шайки обиделся и захотел показать свою состоятельность.
– Я тоже возьму у тебя джины. Только давай фирму Левис, – демонстративно вынул он из портмоне три сотни червонцами.
Эти деньги у него остались от продажи Жигулей и покупки героина. Виталий отсчитал и протянул шестьдесят рублей Араму, а остальные убрал обратно.
– Не получится, – не стал брать деньги Арам и, не желая их даже касаться, убрал руки в карманы.
– Это еще почему? – продолжил держать купюры Виталий.
– Левисы стоят восемьдесят. И я не курьер возить заказы. Здесь джинсы стоят столько же.
– Я думал, ты у знакомого таможенника возьмешь. По оптовой, – Виталий убрал деньги и, набычившись, потупился в стену.
Возникла неприятная заминка. Надя тихо разрешила её без слов. Тронув Арама за плечо, она пригласила его идти с ней в прихожую. Гена и Жанна уже ждали их там.
На улице все развеселились. Поход в парк предполагал выпивку, после танцы под живую музыку на открытой площадке и в завершение снова сухонького с легкой закуской.
– Группа «Арсенал» из Питера приехала. Отпадный шейк лабают, – сделала энергичные движения бедрами Надя, – Обожаю попрыгать.
Они с Арамом шли под руку впереди, а Гена и Жанна чуть отстали.
– Слышь, не хочу я, как козел, прыгать на этих танцах, – тихо промямлил Гена, – Нам бы вернуться. Циркач лаве из Москвы привез, можем долг с него получить.
– Мне тоже в парк идти не по кайфу, – согласилась Жанна, – Можем и вернуться. Только обещай, говорить с Циркачом буду я. Без твоих кулаков.
Они остановились, и Жанна окликнула впереди идущих:
– Мы с Геной на танцы не хотим. Вы давайте пока сами. А позже под «Грибом» встретимся.
«Грибом» в молодежной среде называли летнее кафе с крышей в виде грибной шляпки. Там в основном подавали некрепкие вина, сладости и фрукты.
Никто не возражал, и компашка разделилась надвое. Жанна махнула приятелям ладошкой, и они с Геной повернули назад к дому Виталия.
Близкая дружба Нади с Арамом её начинала напрягать, а идти с ними еще и на танцы она не хотела совсем. Подсознательно она считала Арама своим парнем, а тут его увели. Возможно, так в ней зарождалась ревность, хотя, скорее, обычное недовольство от посягательства на то, что она считала своим.
Надя и Арам подошли к парку, и он предложил зайти в большой ресторан.
– Там мрачно, – отказалась от помпезного ужина Надя, – Лучше по стаканчику Ркацители, – показала она на точку разлива дешевого вина.
– Идет. Я есть тоже не особо хочу, – поддержал предложение девушки Арам.
Они стали в очередь, взяли по стакану дешевого вина, отошли к стойке и начали по глоточку потягивать ледяной Ркацители.
– Ты фарцовкой занимаешься? – спросила у кавалера Надя.
– Не совсем. А ты почему спрашиваешь? – встречно поинтересовался Арам.
– В Новоросс ездишь. У тебя там канал в таможне. В ценах шаришь. Вот почём моряки такие джины за бугром покупают, а потом здесь продают? – выставила она на показ затянутую в голубые джинсы ногу.
– Такие на наши деньги рублей по десять. В долларах это им столько же выходит, – со знанием дела пояснил Арам.
– Класс! Минимум в пять раз поднимают, – восхитилась Надя и тут же с особым интересом спросила, – А золото почем привозят?
– Этим мало кто занимается. Немного из Египта идет, а так – везде, как и у нас, долларов по тридцать за грамм. Смысла нет.
– По тридцать, – прикусив губу, задумалась Надя, подсчитывая что-то в уме и, как себе самой, медленно произнесла, – Большие деньги, просто огромные.
Арам с удовольствием слушал легкую в общении девушку. Наблюдал за ней. Она запросто спрашивала, и ей хотелось отвечать. Очередной вопрос она задала в виде просьбы:
– Можешь дать телефон твоего таможенника?
– Нет, – улыбнулся Арам, – так не получится. По телефону ни с кем ничего не решают. А что за вопрос? Может, я знаю?
– Свалить отсюда хочу. Знаешь, как вывезти золотые кольца и вот такие штуки, – Надя глубоко оттянула майку, обнажив на груди соблазнительную ямочку, прикрытую золотым колье, – Здесь это даже носить в открытую нельзя, – опустила она майку.
– Ну, за бугром этого тебе и не придется, – улыбнулся Арам, – На нашей таможне таких, как у тебя, ожерелий штуки три возьмут просто, чтоб выпустить. Разденут и разуют. Потом как заграницей жить будешь?
– Замуж там выйду, или еще как-то заработаю. У меня получится, – кокетливо посмотрела в глаза парню Надя.
– «Как-то так» не зарабатывай. Ты хорошая, замуж выйди. Деньги – это мужское дело. А вино у нас по 45 копеек, зачем куда-то ехать? – показал на стаканы Арам.
– Нет. Я решила, – твердо произнесла Надя, – Если деньги найду, твои знакомые в порту смогут помочь?
– За деньги всё делают. Узнаю. Я сейчас квартира с телефоном снял, позвонишь, скажу, что и как, – Арам назвал Наде номер своего телефона, и она чмокнула его в щеку, будто уже получила, что хотела.
Это было далеко от реальности, но мечту сбежать заграницу она, по крайней мере, приблизила. Во время беседы с Арамом Надя произвела в голове мысленный подсчет. Пятой части того золота, что она спрятала от Леонида, ей хватало попасть на иностранный корабль и добраться в западную страну, откуда не выдают советских беглецов. А там уже купить себе и классную машину, и дом, и модных шмоток.
Для Гены и Жанны их цель – получить свои долги – находилась совсем рядом. Они поднимались к квартире Виталия. Судя по всему, после продажи машины он был при деньгах и вполне мог с ними рассчитаться.
– Только смотри, Крокодил, – строго предупредила другана Жанна перед тем, как позвонить в дверь, – Ты молчишь и руки держишь в карманах, говорить буду я.
– Я понял. Не бубни на уши, – ткнул в кнопку звонка Гена, выдержал секунд пять и повторил еще раз.
Из-за двери послышались шаги, и она распахнулась. На пороге стоял Виталий. От принятого наркотика его покачивало, красноватые глаза блестели.
– Что-то забыли? – рассеянно произнес он, – Забирайте и валите, – пропустил он товарищей в квартиру.
– Да, забыли, – ядовито бросила Жанна, направившись в комнату.
Все последовали за ней. Вошли, остановились. Жанна с прищуром посмотрела на Виталия.
– Ты нам с Геной долг не вернул. Семьсот рэ, и мы уходим, – ехидно произнесла она.
– Прямо щас нет, – пьяно улыбнулся Виталий, плюхнулся на диван и тупо уставился на Жанну.
– Не гони. Ты в Москве машину продал, нам Надя сказала, – упрямо посмотрела она в глаза прохвосту.
– Было такое, – согласился наркоман, – Я на эти бабки товар взял. Вашу часть сдам, верну деньги. А хотите – сами его продайте.
– Кому твой шмурдяк нужен? – покривился Гена, – Давай деньги, сколько есть.
– Ну да, шмурдяк! Ты его пробовал? – возбудился Виталик, – Попробуй, тогда и говори. Или боишься? – ухмыльнулся наркоман, – Слабо ширнуться? Арам и тот смог.
– Арам умный, он дальше не стал, – парировала Жанна.
– А вы что? Не понравится – сделаете, как Арам.
Виталий поднялся с дивана, открыл шкаф, вытянул оттуда сумку. В ней среди вещей был спрятан пакет с фасованными по кулечкам дозами героина. Он взял три кулечка, и потом добавил к ним еще один.
– Двойную мне, а вам по обычной, – показал он Гене кулечки.
– Мы эту ерунду готовить не умеем, – отвернулась Жанна.
– Я научу, – воодушевился наркоман, и тут же достал еще пару кулечков, – Сделаем сразу с запасом.
Виталий достал шприц, большую ложку для плавки порошка и стал показывать Жанне, как приготовить героин для инъекции. Он начал, а она завершала подготовку наркотика. Виталик в это время пошел взять из сумки жгут для перетягивая руки.
К его возвращению Жанна проделала нужные манипуляции и даже заправила шприц.
– Ну чё, Гена, давай. Для мужика это пшик, – кивнул ему Виталик.
– Сначала ты. Посмотрим на твои химикаты, – испытующе посмотрела на провокатора Жанна.
Бывалый наркоман отказываться не стал, обнажил исколотые вены, привычно затянул жгут и хотел взять у Жанны шприц, но она предложила сделать ему укол сама, для тренировки, и ввела весь заправленный в шприц наркотик.
Шестикратная доза растворилась у Виталия в крови. Минуту спустя он уже спал. Гена подошел и потрогал у него висок. Лишь сейчас он понял, что Жанна ввела весь героин Виталию.
– Ты это не слишком? – кивнул ей на спящего наркомана Гена.
– Нормально. Ничего с этим гадом не сделается. На горшке посидит, очухается, – Жанна вытащила из кармана Виталия портмоне, показала Гене – мол, она не зря постаралась с переполнением шприца.
Денег в кошельке оказалось немного, и Гена решил забрать у наркомана еще и три четверти героина. Наркотик со временем можно продать, а стоит он немало.
Сейчас ни о чем, кроме денег, думать не хотелось, и грабители быстро покинули квартиру.
Оказавшись на улице, Жанна всё-таки замедлила ход. Гена вопросительно посмотрел на подельницу.
– Может вызвать ему скорую? – остановилась она, но тут же передумала, – Перебьется. Он много обо мне думал, когда не поехал за «Волгой»? А если бы меня действительно изнасиловали и убили?
– Мы дверь захлопнули. Скорая куда приедет? – оправдал решение подруги Гена, – Идем уже. Не фиг тут светиться.
Спустя час они зашли в кафе «Под Грибом». Надя и Арам еще не пришли с танцплощадки. Гена «маханул» стакан ликера, а Жанне взял привычный Ркацители.
Утро следующего дня в доме Леонида Семеновича началось, как обычно. Надя приготовила завтрак на троих. Она теперь трапезничала со всеми за одним столом. Виталий, судя по брошенным в прихожей туфлям, из дому не выходил. Последнее время он проживал в квартире бабушки, а вчера остался ночевать здесь, в своей комнате.
Леонид Семенович допил чай и громко окликнул сына. Тот не отозвался, и он зашел в его комнату.
Казалось, что Виталий всего лишь спит, и только неестественная для сна поза выдавала, что это не так. Сын завалился на бок, а его ноги свисали с дивана.
– Надя! Виталику плохо, – крикнул Леонид Семенович и подбежал к сыну.
Приехавший на вызов доктор констатировал смерть молодого человека и вызвал милицию. Надя закрылась на кухне, Леонид Семенович в шоке сидел возле сына и, когда приехал опер Володя, провел его в квартиру. С ним прибыла и бригада криминалистов.
Доктор отвел патологоанатома в сторонку, поговорил с ним, показал следы от инъекций на локтевых сгибах рук Виталия. Тут же в комнате нашли расфасованный на дозы героин и медицинский шприц. В присутствии понятых все это зафиксировали как вещдоки.
Опрашивать свидетелей оперативник Володя начал тут же в квартире. Сначала поговорил с соседями. До этого их приглашали в качестве понятых. Потом позвал    Надю и Леонида Семеновича в гостиную. В ней он проводил опросы.
– Вы, Надежда Ивановна, разве не замечали странностей в поведении Виталия? Вы медик, работали в больнице, должны были разглядеть наркомана со стажем.
– А мы с Виталием почти не виделись. Только во время завтрака, – произнесла с оттенком сожаления Надя, – Утром он был нормальный, десять минут перекусывал и сразу уходил на работу.
Столь очевидная неискренность домработницы насторожила опера, и он задал ей простой, но вместе с тем каверзный вопрос:
– Под нормальным вы что имеете в виду? Кололи пациентам морфий, видели их состояние на утро?
– Нет. Я там мало проработала. Ничего такого не помню, – соврала Надя, и холодок пробежал у нее по спине, зачем она это сделала.
В больнице медсестры всегда видят состояние пациентов после введения им обезболивающих препаратов на основе морфия. Было бы правильно сказать об этом, но Надя испугалась, и соврала. Ей представилось, как милиционер станет опрашивать в больнице её бывших сослуживиц, и беспечная Валентина Петровна разболтает, что Надя выясняла у нее технологию приготовления инъекций из героина вместо медицинского морфия в капсулах.
Нервозность домработницы проявилась совсем чуть, но этого вполне хватило. В глазах опера мелькнули лукавые огоньки. Стало понятно – она боится и скрывает что-то важное. Скорее всего, она знала, что Виталий принимает наркотики, но в этом теперь не сознается. Боится даже упоминания о морфии.
Леонид Семенович ничего существенного своими объяснениями не добавил. С сыном виделся мало, изменений в его поведении не замечал.
Важную информацию следствие получило после проведения экспертизы. На шприце оказались отпечатки пальцев той девушки, что была на даче Киры в ночь убийства Клавдии. А отпечатки пальцев предполагаемого убийцы – те что он тогда оставил на стволе ружья – теперь обнаружили на разных предметах в комнате Виталия. Расфасован героин был в такие же пакетики, что и нашелся в кармане халата убитой Клавдии Ивановны.
Вывод напрашивался сам собой. К Виталию за несколько часов до его смерти приходили те, кто совершили убийство его бабушки. Они же ограбили валютный бар, и Виталий знал их. Скорее всего, эти девушка и парень его друзья.
Опер Володя еще раз приехал на квартиру Киры и снова застал там Надю.
– Мне нужна ваша помощь, – войдя в прихожую, мягко обратился он к домработнице, – Я на удачу приехал. Вы говорили, что бываете здесь только утром, но я рискнул и не ошибся, – посмотрел он на часы, – Пять часов, и застал вас.
– Я задержалась с приготовлением обеда, – без тени смущения объяснила Надя, – Проходите, – пригласила она милиционера в гостиную.
За прошедшие несколько дней она успокоилась. В больницу, где она работала, никто не приходил, а реальных зацепок, что она продавала Виталию морфий у милиции быть не может.
– Я разыскиваю друзей Виталия. Знаете кого-то из них? – присев за стол, задал первый вопрос оперативник и тут же уточнил, – Девушка и парень к нему приходили.
– Нет..., – протянула Надя, – При мне никого не было.
– А в тот роковой день вы во сколько ушли? – вкрадчиво поинтересовался Володя, – Они, как и сегодня, часиков в пять здесь были. Примерно совпадает со временем передозировки у Виталия.
– Меня дома не было. Я в это время в парке гуляла.
– Одна? – не поверил милиционер, – Кто-то может это подтвердить?
– Не знаю, – пожала плечами Надя и, поняв, что все её ответы расплывчаты и не убедительны, решила добавить в них конкретных деталей.
– Ко мне парень подошел, армянин, угостил Ркацители. Там у входа на разлив продают. Буфетчица нас видела, могла запомнить.
– Хорошо, – порадовался за девушку оперативник, – Вы познакомились с парнем. Как его имя? Что было потом? Без подробностей. Личные отношения можете опустить, – доброжелательно посмотрел он в глаза Наде, и она сходу выдала почти-что полную информацию.
Опрос её утомил и хотелось, как можно скорее его закончить.
– Парня звали Арам. Мы пошли на танцы, а больше ничего не было. Я ушла, поехала к себе домой, не хотела продолжать с ним знакомство. Почему, можно не говорить? – изобразила искусное возмущение Надя, как если бы вспомнила что-то неприятное.
– Да, конечно, не говорите, – доброжелательно согласился опер, – Вы сказали достаточно: парк, пили вино с Арамом, вас вместе видела буфетчица, а потом были с этим парнем на танцах. Жаль только, что не знаете друзей Виталия. Мне их очень надо увидеть – высокого парня и девушку среднего роста, – заострил он внимание на приметах друзей Виталия.
Надя пожала плечами, что не знает таких друзей Виталия. Оперативник встал, она проводила его до двери, и её охватило беспокойство. С одной стороны, она сожалела, что назвала настоящее имя Арама. Но с другой стороны, буфетчица могла запомнить, как она назвала его. Они стояли у стойки и долго определялись, какое вино им стоит взять. Если буфетчица это подтвердит, то у Нади появится железное алиби – вечером после пяти её в квартире не было.
Как только за милиционером закрылась дверь она позвонила Араму. Он только что вернулся из Новороссийска и предложил ей самой приехать к нему, сейчас он ждет дядю.
Дела с переделкой дешевых джинсов в дорогие американские успешно раскручивались. Самвел организовал производство лейблов и пуговиц неотличимых от фирменных, ловкая швея перешивала их, и Арам курсировал в оба конца – привозил джинсы индийские, а увозил их уже как американские.
Снимал Арам скромную двушку. Одновременно она выполняла еще и роль перевалочной базы их с дядей бизнеса. Здесь они встречались, решали дела.
Арам привез недельный заработок, они его поделили, и Самвел уехал. Надя пришла к этому времени. Арам встретил её у подъезда, провел в квартирку, усадил на диван.
– Текилу привез. Выглядит красиво, – показал он необычную бутылку, открыл её, поставил на журнальный столик, где уже стояли серебряные рюмочки, – У них там много разного алкоголя есть, – налил он себе и Наде.
Выпили, Арам поделился впечатлениями от напитка. Он не спешил, а Наде хотел побыстрее обсудить неприятную новость, но Арам всё равно начал первым:
– Насчет слинять за бугор я узнал. Семь штук будет стоить, если рублями, или две долларами.
– Ни чё себе! – поджала губы Надя.
– А по-другому никто не станет. И вариант только Турция, – пожал плечами Арам и размеренно пояснил, – Таможня и погранцы возьмут на корабль пропустить. Потом турецкому капитану «пассажира» надо хорошо спрятать, пока судно проверят перед отплытием. А по прибытии в порт, как и положено, он сдаст тебя полиции.
– Полиции? – нахмурилась Надя, не ожидавшая такого поворота событий
– А куда? Конечно, в полицию, – удивился Арам, что Надя не представляет, с чего на самом деле начинается знакомство нелегала с заграницей.
– Пусть в полицию. Я всё равно хочу. Турция страна НАТО, назад не выдадут. Тут жить нельзя, – решительно заявила она.
– А чем у нас плохо? Деньги везде можно сделать, – не согласился с выводом девушки успешный «бизнесмен».
– Ну и что деньги? Ты как их потом тратить здесь будешь? Всю жизнь трястись, – гадливо подернулась домработница.
Убирая и прислуживая в доме тайных богатеев, Надя знала о чем говорит.
 – Ко мне мент приходил, насчет друзей Виталия спрашивал, – проронила она, – Сто процентов Жанну и Гену разыскивает. Как-то узнал, что они к нему приходили в тот чертов вечер.
– А ты ему что сказала? – задумался Арам.
– Сказала, была в парке, никого из друзей не видала. Мы же с тобой вино в парке пили, если что, буфетчица подтвердит.
– Зачем подтвердит? – не сразу понял задумку девушки Арам, и она пояснила:
– Алиби надо. Мент вынюхивает почему у Виталия передоз получился, и кто был в квартире кроме него. Вдруг ему это подстроили. Он машину продал, денег при нем не нашли, а я медсестра, может и на меня подумать, – высказала свои опасения Надя.
Арам же сделал свой вывод.
– Мент Жанну и Крокодила ищет. Ты вне подозрений. Поехали к ним, могут возникнуть проблемы, – озадачился он, опасаясь, что из-за безбашенных товарищей, его тоже зацепят по их прошлым делам.
Самвел отдал свою машину Араму, и они с Надей быстро добрались на ней в «Прокат лодок». По пути он рассказал ей, что постоянно бывает в Новороссийске, и если ей реально что-то понадобится, то сведет её там с «хорошим» таможенником.
Подъехали к пляжу, спустились в «Прокат лодок».
Гена трудился. Жанна помогала ему. В конце дня выдача лежаков закончилась и шел их прием. Она возвращала залоговые деньги, а Гена указывал куда поместить очередной лежак.
Ему Арам и рассказал, что их с Жанной разыскивает милиционер Потапов, объяснил и причину розыска.
Гена поморщился, тяжко вздохнул и направился пересказать это Жанне. Арам и Надя присели на перевернутую вверх дном лодку. Очередной посетитель получил у Жанны деньги, отошел, и она выслушала Гену. Потом одним словом что-то ответила ему, нервно вручила пачку рублевок, подошла и села рядом с Арамом.
– Всё, с этим дылдой больше не работаю. И светиться с ним рядом не буду. Особенно на его мотоциклете, – рассерженно кивнула она на Яву.
Посидев молча, она попросила Арама отвезти её домой.
Подошел Гена.
– Ну что? Опять я виноват? – бросил он Жанне, но она не ответила, взяла Арама за руку, чтобы тот исполнил её просьбу.
Надя попрощалась с хозяином проката, Арам махнул ему рукой.
Сначала подвезли домой Надю, потом поехали к Жанне. На полдороги она передумала и напросилась к Араму в гости посмотреть его новую квартиру. Он согласился, развернулся на ближайшем перекрестке, и они покатили к нему домой выпить заморской текилы. Жанна впервые сама проявила инициативу провести вечер вместе, и предполагалось что он будет романтическим.
У Нади никакой романтики в этот вечер не предполагалось. Леонид Семенович уехал в Краснодар и мог вернуться лишь к ночи. Она поднялась к квартире, вставила ключ в дверной замок, и не успела его повернуть, как её окликнул опер Володя. Он спускался по лестнице от соседей этажом выше.
– Отлично, что я Вас застал, – остановился он напротив нее, – Вы точно должны это вспомнить!
– Что вспомнить? – напряглась Надя, а милиционер улыбнулся.
– Я подвозил вас с дачи Леонида Семеновича на его машине. Помните?
– Да. Вы его тогда задержали, а потом отпустили.
– Конечно, – согласился оперативник, – И вы были дома. А потом соседи сверху видели, как Виталий и его друзья – высокий парень и девушка, вышли из подъезда, сели в Жигули и куда-то поехали. Вы не могли с ними не встретиться в этой квартире, – Володя показал пальцем на дверь и снова улыбнулся.
– Почему не могла? Я, допустим, работала на кухне, а они зашли к Виталию и вышли с ним к Жигулям.
– Конечно. Но это, как вы сказали «допустим»? – развел руками оперативник и пытливо посмотрел на Надю, от чего у нее замерло сердце.
– Подумайте. Нам с вами нужно найти этого парня и девушку, – сделал он ударением на слове «нам» и, не простившись, пошел вниз по лестнице.
Надя вошла в прихожую и без сил опустилась на пуфик. Сил не было даже снять босоножки.
– Он меня ловит, – крутилось у нее в голове, – А что, если менты уже роются в моей квартире, а там остались пузырьки из-под лекарств и шприц для их наполнения раствором героина тоже там. Боже, они ведь найдут чашечку, где я разводила этот раствор, – ужаснулась она, быстро поднялась и прошла на кухню.
Страх парализует слабых, а сильных побуждает действовать быстро, но зачастую и необдуманно.
Первое, что сделала Надя, она позвонила Араму. Трубку с той стороны не брали. Прошло слишком мало времени, Арам просто не добрался домой, а Надя это не учла, и раздраженно отключила телефон, будто ей не хотят помочь в трудный момент.
– Ладно, это потом, сейчас главное скрыться. Из этого дома надо бежать, – рассудила она и вынула спрятанную за банками круп сумочку с украденными у Леонида Семеновича золотыми украшениями.
Ремешок у раздутой до предела косметички отсутствовал. Нести в руке такую «гирьку» было неудобно, и Надя взяла из шкафа дорожную сумку Киры. В нее она поместила косметичку, и заодно хрустальную вазу, и фарфоровую статуэтку из гостиной. Ей они очень нравились, и она мечтала иметь такие же у себя. Далее, уже на «автомате», Надя засунула к ним два свитера из гардероба Киры. Ценности ношеные вещи не представляли, но вазу и хрупкую статуэтку при транспортировке требовалось обернуть чем-то мягким.
Собрав сумку, Надя снова позвонила Араму. Бежать она решила в Новороссийск, и оттуда на корабле за границу. Для этого ей требовалась помощь Арама, но его телефон по-прежнему молчал.
Позвони она ему чуточку раньше, и он ответил бы ей, а так нет. Арам с Жанной минут пять, как приехали к нему на квартиру, и он направился на кухню принести фруктов из холодильника, а Жанна прошла в комнату.
Там на столе стояла початая бутылка текилы и пара серебряных рюмочек. На одной из них остались следы от губной помады. Жанна взяла рюмочку за ножку, покрутила пальцами.
– А Надюша молодцом, везде успевает, – поставила она шкалик на место, а во второй налила текилы и выпила одним глотком.
Из кухни вернулся Арам. Он принес аппетитную кисть винограда. Крупная гроздь едва помещалась на блюде, и он с трудом удерживал его одной рукой. Жанна встретила его у стола, приняла из руки тарелку, поставила на стол и отломила от кисти две виноградины. Одну она взяла себе, а вторую поднесла Араму прямо к губам и положила в рот, как кормят младенцев.
– Ой, а какой он вкусный! – с чувством похвалила она виноград, томно заглянув в глаза Араму.
– Да, сладкий, – смутился от её взгляда Арам, раскусывая виноградину.
Жанна приблизилась к нему, положила ладонь на плечо и поцеловала.
В это время ему как раз и звонила Надя, но парню было не до ответов на телефонные звонки.
Инициатива принадлежала Жанне. Она расстегнула на груди Арама рубашку, а он, следуя за девушкой, снял с нее блузку. Раздевание началось поспешно и сумбурно, как и далее продолжилось всё остальное.
Жанна старалась понравится Араму, и он тоже старался проявить себя. Но от избытка усилий оба лишь устали. Получасовые «упражнения» не доставили радости и удовольствия. Разгоряченные парень и девушка завершили их также поспешно, как и начали. Улыбаясь друг другу они наскоро оделись и сели на диванчике. Арам взял Жанну за ладонь.
Каждый думал о своем. Жанна вспоминала о бывшем любовнике. Крепкий Дато был с ней нежен, а куда более слабый Арам оказался излишне жестким и неуклюжим. Арам в свою очередь сравнивал Жанну с брюнеткой из Новороссийска. И, как он не старался себя убедить в обратном, его выбор оставался в пользу брюнетки. С ней всё было искренне. Он платил ей деньги, она взамен удовольствие. Неискренность слов скрыть можно, а с чувствами это не получается. Жанна пыталась имитировать чувства, а брюнетка этого не делала. «Любовь» за деньги честнее, и от того куда приятнее, чем таковая ради скрытой выгоды.
– Ты делал мне предложение жениться. Это в силе? – Жанна погладила ладонь Арама, – Можем расписаться тайно, раз твои родители против, – кокетливо заглянула она ему в глаза, но он отвел взгляд и ответил рассудительно и по-деловому спокойно.
– Да. Всё в силе. Я поговорю с мамой. Жениться тайно у нас не принято. Мама и папа должны согласиться.
Такой ответ означал скорее «Нет», чем «Да». Жанна это поняла и не стала педалировать тему женитьбы. По крайней мере, в данный момент делать этого не стоило, да и не хотелось.
                ***
Для Нади меркантильный интерес к Леониду Семеновичу в равной доле смешивался с любовными чувствами. Завершив сборы к побегу, она написала ему записку: «Лёня, я по-прежнему тебя люблю» и, не зная куда её деть, положила на обеденный стол в гостиной. При этом она зачем-то перекрестила записку и едва не расплакалась, так ей стало себя жаль.
Теперь всё было готово. Она повесила сумку на плечо, вышла из квартиры и захлопнула дверь. Денег у нее хватало добраться в Новороссийск и поселиться там на время пока туда приедет Арам. А после он поможет продать часть украшений, и она оплатит за проход на корабль до Турции.
У подъезда беглянка остановилась, глянула на окна квартиры. Подъехало такси. Надя окончательно решилась и сделала шаг от дома. Встречаться с кем-то из соседей было бы лишним, но из такси вышел Леонид Семенович.
– Привет, – удивился он, увидев Надю с дорожной сумкой, – Ты куда это?
– Я просто..., – не нашлась что ответить Надя, – Ты же в Крайком поехал.
Леонид Семенович мог возвратиться из Краснодара лишь ближе к десяти, а приехал на два часа раньше.
– Ограничился Туапсе. Заехал к Белкину, и он меня разубедил что-то решать в Крайкоме, – взял он Надю под руку и почувствовал необычный вес её сумки.
– У тебя что там? – строго спросил он любовницу.
– Мои вещи, – пискнула Надя, – Хочу отнести их к себе на квартиру.
– Какие вещи? У тебя кроме лифчика и трусов ничего не было, – потянул на себя сумку Леонид Семенович, – Сбежать решила? Пойдем покажешь, что прихватила.
Девушка сдалась, они поднялись в квартиру, и Леонид Семенович вытащил из сумки её содержимое. Надя наблюдала молча, пока Леонид не раскрыл косметичку.
– Я немного взяла. Хотела часть отвезти к себе на квартиру. Ты куда-то всё запрятал, а, если что, хоть это останется, – пояснила она свой поступок.
– Врешь, – погрустнел Леонид Семенович, – Скажи уже честно, хотела сбежать, надоел, разлюбила.
– Да, хотела. Пока тебя не было тот мент приходил. Мне страшно, а остальное не так, – Надя присела на диван, потупилась в пол.
– Ты это из брезентовой сумки отсыпала? – Леонид Семенович попробовал на вес косметичку, поставил на стол и увидел оставленную ему записку.
Одного взгляда ему хватило понять весь её смысл. Он подошел и сел рядом с Надей.
– Извини, – приобнял он её, – Мозги не работают. Зажали со всех сторон. Белкин говорил раньше одно, а теперь опять всё неясно. Завтра идет в прокуратуру, там начались какие-то тряски.
– Это тебе не ясно, а мне всё понятно. У тебя сын-наркоман умер от передоза, жена в тюряге сидит. И ты ждешь, что тебя вернут на работу? Дудки, скоро нас всех тут посадят, – понуро высказала свое мнение Надя.
Во многом она была права, Леонид Семенович понимал это не хуже. Такой разговор у них был уже не в первый раз, и с тех пор пессимистичных аргументов лишь добавилось. Его положение ухудшалось, но где-то внутри себя, подспудно, секретарь райкома оставлял надежду, что в итоге всё разрешится благополучно. Он не раз выкручивался из неприятных ситуаций, хотя таких трудных еще не случалось.
– Ладно, – почти что согласился он с Надей, – Но давай дождемся завтра. Белкин не сказал, что всё именно плохо. Начались тряски, так и с женой меня вот-вот разведут. Заявление в суде. А насчет Виталия – у нас сын за отца, и отец за сына не отвечают.
Надя, казалось, успокоилась. Леонид Семенович снял руку с её плеча, и этим как подтолкнул её к решительным действиям.
– Тогда поехали ко мне домой. Живу здесь, а у меня нет даже сменного белья, – истерично взвилась она.
Леонид подчинился. Они поехали к Наде на её съемную квартиру и вернулись оттуда достаточно поздно.
Утро следующего дня у них началось вяло. Встали поздно, но всё равно не выспались. С вечера Надя привезла со своей квартиры кое-что из одежды, но главное ей удалось сделать то важное, зачем она туда ездила. Незаметно для Леонида она забрала из тумбочки пустые пузырьки, шприц и чашечку для приготовления раствора героина. По дороге домой она выбросила их в мусорный бак, и спокойно легла спать, лишь чмокнув Леонида Семеновича в щеку.
Теперь, не замечая друг друга, любовники перемещались по квартире. Но с появлением адвоката Белкина всё резко переменилось.
Надя впустила его в квартиру, провела в гостиную, и туда же вышел Леонид Семенович.
– У меня разговор несколько деликатный, – объявил Белкин и смущенно пояснил, – Давайте пройдем куда-нибудь в другое место.
Леонид Семенович завел адвоката в спальню, плотно прикрыл дверь.
Это осложнило возможности Нади, но она всё-таки успела подслушать наиболее важную часть разговора.
– Я к Вам на такси прямо из прокуратуры, – начал объяснять положение дел Белкин, – У них подписано Постановление на обыск в вашей квартире. Бумага пока лежит, но не исключу, что пока я ехал к Вам, её не забрали в милицию, и в любую минуту к вам не заявится наряд.
– И что теперь делать? Меня в чем-то подозревают? – ошарашенно посмотрел на адвоката Леонид Семенович, – Может, мне запереть квартиру и на время уйти?
– Я не об этом, – цокнул языком Белкин на непонимание клиента.
– У них есть понятые, из ЖЭКа вызовут плотника, вскроют квартиру и перевернут здесь всё вверх дном. Вам это зачем? Злить следствие – последнее дело, – покачал он головой, и дал простой и дельный совет, – Возьмите, что у Вас есть ценное, и увезите. Антиквариат, дорогие картины, ну, вы сами решите. Если такое изымут, назад будет очень сложно вернуть.
Белкин глянул на часы, вздохнул и направился к двери. По пути он  посоветовал хозяину квартиры даже не пытаться прятать ценности в потаенных местах. Если уж там что-то найдут, а менты это умеют, то проблем не избежать.
– Времени у вас с полчаса точно есть, а потом не уверен – приедут к вам гости или повременят.
Эту последнюю фразу Надя не услышала. На шум шагов ей пришлось быстро уйти от двери, но главное она поняла.
Белкин ушел, и в доме начался переполох. Леонид сказал Наде о предстоящем обыске и объявил план действий.
– Я сейчас заберу золото и поеду на квартиру Клавдии Ивановны, а ты останешься дождаться милиции. Утром позвонишь, я вернусь, и решим, что делать дальше.
Надя предложила Леониду не ехать с золотом на квартиру тещи. Туда тоже могут прийти с обыском. Лучше ему отправиться ночевать на её съемную квартиру. Там искать точно не станут. Он сам побывал там только вчера.
Такой вариант приняли как оптимальный, и Надя отдала любовнику ключ от своей комнаты во флигеле.
С четверть часа ушло на извлечение золота из дивана. Леонид в тайне от Нади выложил его из банок в чемодан и поместил в нижний короб раскладного дивана. А чтобы его не смогли открыть, снял подголовники и прибил короб гвоздями с двух сторон к раме дивана. Теперь диван можно было раскрыть, лишь сняв подголовники и вытащив гвозди.
Первое удалось сделать за пару минут, а вот вытащить гвозди без кусачек не получалось. Пришлось перевернуть диван и полностью выбить днище короба.
В этой спешке Леонид Семенович позабыл о золоте, спрятанном в вентканалах на кухне и в ванной. Вспомнил он об этом в последний момент. Надя предложила оставить золото там – место потаенное и вполне надежное. Но Леонид не согласился, спешно снял решетки вентиляции, и один узелок с золотом тут-же вытянул за веревку. Второй зацепился за кирпичную кладку. Надо было его подергать в разные стороны и потихоньку высвободить, но Лёня потянул слишком сильно, и веревка оторвалась. Вынуть завернутое в платок золото стало проблематично.
Леонид бросил шнурок на пол, закрыл решетку и слез со стула.
– Там сколько было? – растерянно спросила Надя.
– Так, – отмахнулся Леонид, – Черт с ним. Примерно пол банки, – отодвинул он стул от стены.
– Да ты меня за косметичку чуть не прибил, а теперь тебе и полбанки не жалко! – кинулась Надя на любовничка, – Верни моё золото!
– Ты хочешь его в милицию сдать? Белкин сказал, полчаса и они приедут. Я твою косметичку упаковал, – Леонид устало показал на перетянутый багажными ремнями чемодан и хотел его взять, но Надя ухватила баул за ручку.
– Адвокат такого не говорил, – язвительно произнесла она, – Опять врешь мне.
– Нет. Если уж подслушиваешь, то подслушивай до конца. Стояла возле двери? – лукаво произнес он.
Надя фыркнула, дернула чемодан и не смогла его поднять. Золотых украшений в нем было не меньше тридцати килограмм. Именно поэтому Леонид Семенович перемотал его багажными ремнями, иначе могла оторваться ручка.
– Видишь, как много? А я не жадный. Все, что захочешь, тебе куплю, – мягко произнес он, – Менты скоро отстанут, и заживем.
– Давай не будем ждать, – потеплела глазами Надя, – Сейчас выходим из квартиры и уезжаем отсюда навсегда.
– Дождемся завтра. Последнее дело пороть горячку. Утром тебе позвоню, – Леонид с усилием поднял чемодан, и Надя проводила его до двери.
Милиция приехала пару часов спустя.
Обыск напоминал уборку дома. Вынимали вещи, перебирали их и аккуратно складывали обратно. Сняли и решетки вентканалов, но, по счастью, платяной узел с золотом провалился достаточно глубоко. Туда не дотянулись и не заметили схрон. Формально искали наркотики, но таковых больше не оказалось. Завершили всё ближе к вечеру, поблагодарили Надю за помощь и уехали.
                ***
Муж Аллы Петровны тоже завершал рабочий день. Секретарь принес ему папку с бумагами для ознакомления, остановился у стола.
– Там сверху я положил письмо из Сочи. На конверте отправитель «Общепит», а штампа организации нет. Если оно от частного лица, то я уберу в очередь на сентябрь, – пояснил секретарь, ожидая указаний.
Со стороны, общение секретаря и госчиновника походили на поведение  кролика и  удава.
– Могли и сразу убрать. Ну да ладно, – поиграл пальцами по папке функционер, – Раз принесли, я посмотрю.
Секретарь вышел, он открыл конверт.
Лежавшая внутри свернутого листа фотография выпала на стол. Вельможа, не глядя, сдвинул её в сторону, раскрыл лист с текстом, и уже боковым зрением заметил, что изображено на фото.
От увиденного «холодный удав» замер, взял фотографию, рассмотрел и спрятал во внутренний карман пиджака. Затем он прочел письмо, позвонил генералу КГБ и попросил о немедленной встрече. За годы службы у них сложились доверительные отношения, и они встретились немедленно.
Муж Аллы Петровны приехал к генералу в его кабинет на Лубянке, дал прочесть полученное из Сочи письмо. О фотографии он рассказал ему на словах и попросил помочь.
– Решим эту проблему, – отложил письмо в папку генерал, – Мир не только тесен, но еще и повязан. И мы в этом деле в первых рядах. Начальница Сочинского Общепита в нашей разработке. Я еще взвешивал, как с ней поступить, а теперь понятно. Срок получит по максимуму.
– Это надо срочно. Моя кандидатура на рассмотрении в Политбюро. Представь, какое будет решение. У члена Политбюро жена слаба на передок. Да меня не то что не утвердят, с теперешней должности снимут, – посетовал муж Аллы Петровны.
– Не переживай, – кивнул ему генерал, – Сделаем быстро и тихо. Дело откроем под грифом «Секретно». Шантаж руководителя твоего ранга тянет на госизмену. Она будет сидеть долго-долго.
– Это не вариант, – усомнился в решении генерала благородный муж, – Шантажист требует её отпустить, а если его условия не выполнить, фотография пойдет гулять.
– Нет, ну ты обижаешь, – повел плечами генерал, – Сначала супруга-шантажиста возьмем, изымем у него пленку, все карточки, а потом с женой на пару в закрытом режиме осудим.
Муж Аллы Петровны озадаченно вздохнул, но возражать не стал. Еще раз попросил произвести задержания срочно, распрощался с товарищем из КГБ, но в конце всё-таки добавил, – Если дело начнет затягиваться, выпусти, от греха подальше, эту общепитовку, потом вернешь на место.
Генерал пообещал сделать именно так, но уверил, что в их ведомстве затянуться может только петля на шее преступников.
Полдня проживания в квартире у Нади вымотали Леонида Семенович так, что он едва дождался утра и сразу позвонил ей.
В коридоре флигеля у двери общего на всех жильцов туалета висел телефон, и Леонид им воспользовался. Пара студентов, поселившаяся с ним по соседству и не дававшая ему спать всю ночь, теперь мешала сделать приватный звонок. Парень и девушка курили рядом с туалетом. В других местах хозяйка курить не разрешала.
– Вы не могли бы отойти подальше, – попросил их Леонид Семенович, – мне надо позвонить, а от вашего дыма задохнуться можно.
– Звоните, – неохотно согласилась растрепанная студентка, и увидев чемодан соседа поинтересовалась, – Вы что сразу уезжаете, всего на одну ночь селились?
– А я селиться здесь и не собирался, приходил в гости, – урезонил студентку солидный мужчина, дав понять, что он в таких гадюшниках не останавливается.
Молодожены затушили сигареты и ушли в свою комнату. Леонид Семенович дозвонился Наде, узнал, что милиция уже произвела обыск, ничего не нашла, и он может вернуться.
Столь хорошее известие прибавило Леониду сил. Он запер комнату, подхватил свой тяжеленный чемодан и вышел из флигеля. Там, проходя двор, он встретился с бывшим мужем Нади – Толяном. Раньше они не встречались и потому прошли мимо друг друга.
На улице Леонид Семенович дошел до оживленного перекрестка и остановился в ожидании свободного такси.
Толян в это время подошел к комнате Нади, дернул ручку двери и громко постучал в неё.
– Там никого нет, – выглянула из соседней комнаты студентка, – Мужчина всего одну ночь был, и только что ушел.
– Какой еще мужчина? – придержав ногой дверь соседки, начал звереть ревнивец Толян.
– Не знаю. Обыкновенный, – пискнула студентка, – Брюки со стрелочками, и с чемоданом.
Толян отпустил дверь, бросился во двор и выбежал на улицу.
Мужчина, с которым он разминулся у флигеля, садился в такси. Толян выкрикнул вслед отъезжавшему такси грубое ругательство, выбежал на дорогу и остановил частника на «Москвиче».
– Выручай братан, – сунул он частнику трешку, – Давай за тем такси, – показал он на удаляющуюся машину.
Таксист несся по городским улицам как сумасшедший и лишь у дома сбавил скорость. Леонид Семенович всмотрелся в дорогу и увидел, как из его подъезда вышли двое мужчин в штатском, но их строевая походка не оставляла сомнений, что это службисты. Мужчины бодро подошли к припаркованной у тротуара «Волге», сели в нее и сразу отъехали.
– Остановите у подъезда, у меня чемодан тяжелый, – попросил таксиста Леонид Семенович, – и не уезжайте, я еще поеду, – вручил он ему десятку.
Выгрузив чемодан (он всю дорогу держал его на коленях) Леонид быстро прошел в подъезд.
На улице в это время происходили весьма любопытные события, и не одно, а сразу два.
Метрах в двадцати от подъезда стоял неприметный Жигуль, и как только Леонид вошел в подъезд, сидевший в нем мужчина включил рацию.
– Её муж подъехал, – сообщил он кому-то по рации.
С той стороны мужчине дали какие-то указания, он их выслушал и ответил, что помощь ему не требуется, он справится сам, а остальные сотрудники пусть подъедут уже в квартиру.
Пока мужчина вел эти переговоры позади такси, на котором приехал Леонид Семенович, остановился «Москвич» и из него выскочил Толян.
– Ты щас мужика подвозил. Он куда пошел? – спросил он таксиста.
– В подъезд зашел, – лениво показал на дом таксист.
Толян вбежал в подъезд и остановился, не зная, куда идти дальше. Мужчина, за которым он гнался, уже зашел в квартиру.
Леонид Семенович не то что зашел в квартиру, он вбежал туда. Сгибаясь под тяжестью неподъемного чемодана, он быстро втащил его по лестнице и так же быстро захлопнул за собой дверь.
– Надя, ты где? – выкрикнул он из прихожей.
– Я сейчас, проходи, – откликнулась из кухни любовница.
Леонид психанул, поставил чемодан и прошел на кухню.
Надя стояла на стуле и пыталась привязанным к веревке крючком подцепить застрявший в вентканале узелок с золотыми украшениями.
– Тут из КГБ приезжали, – обронила она, продолжая «ловить» платяную котомку, – Искали какою-то фотографию и печатную машинку забрали.
– Слазь! Мы срочно уходим, – вскричал Леонид.
Вихрь жутких мыслей пролетел у него в голове, – Ашот повторно отправил от его имени письмо мужу Аллы Петровны, и оно дошло. Теперь вариант не сесть в тюрьму на долгие годы только один – бежать куда подальше, и лучше за границу.
Надя медлила. Причин беспокоиться из-за какой-то фотографии она не  видела, а вот оставить в тайнике золото точно не хотела и упорно продолжала свои работы, тем более, что крючок уже зацепился за котомку.
– Бросай всё! Я кому сказал, – потянул Надю со стула Леонид Семенович.
Она пошатнулась, но веревку не выпустила. От сильно рывка крючок разорвал ткань узелка, и золото просыпалось до перекрытия нижнего этажа. Теперь достать его, не разобрав полы, стало невозможно.
Надя разозлилась спрыгнула со стула.
– Да что с тобой? – вырвала она руку из цепких пальцев Леонида.
– Меня ищет КГБ. Или ты идешь со мной, или я ухожу один. Ждать не буду, – строго произнес он, захлопнув решетку вентиляции.
Решительное заявление любовника привело Надю в чувство, и она безропотно проследовала за ним в прихожую. Куда направиться, Леонид еще не решил, а пока им надо было лишь дойти до стоявшего у подъезда такси.
Они вышли из квартиры, замкнули дверь, а дежуривший до этого в «Жигулях» гэбист как раз в этот момент вошел в подъезд, прошел мимо стоявшего у окна бывшего мужа Нади и сделал пару шагов по лестнице.
На звук хлопнувшей на этаже двери Толян подошел к лестничному пролету, глянул вверх. Мужчина с чемоданом и Надя спускались по лестнице. Не раздумывая, бывший зек, пропуская ступеньки, рванул им навстречу. Неспешно поднимавшегося гэбиста он тут же обогнал и на поворотной площадке встретил Леонида и Надю.
– Так вот ты с кем, Жучка! – оттолкнул он в сторону Надю, а Леонида схватил двумя руками за рубашку.
Еще секунда и он ударил бы Леонида головой, но подоспел службист КГБ. Одним рывком он оттащил Толяна, и таким образом переключил его на себя. Леонид и Надя, воспользовались их потасовкой, проскользнули мимо, выбежали из подъезда и сели в поджидавшее их такси.
– В Краснодар, – скомандовал таксисту Леонид, но тот в сомнении поморщил лоб, решая ехать так далеко или нет.
– Тогда на автовокзал. Но мы опаздываем, – сходу переменил решение нервный пассажир.
Таксист тут же тронулся с места и быстро набрал скорость.
Пару секунд спустя из подъезда выбежал службист КГБ. Догонять уходящее такси не представлялось возможным и, действуя по инструкции, он вышел на дорогу разглядел номер машины и прошел в свои «Жигули». Оттуда он по рации сообщил своему руководству номер такси, на котором скрылся подозреваемый.
Пока сработала «цепь» звонков от службиста до дежурного ГАИ, Леонид и Надя успели доехать до автовокзала, и гебешники остановили уже пустое такси в центре города. Водитель сказал, где высадил пассажиров, и сотрудник КГБ помчался туда на своих Жигулях. Туда же выехала опергруппа для задержания подозреваемого.
Очередь в кассах оказалась небольшой, и Леонид Семенович купил два билета на ближайший автобус. Он уходил через несколько минут в Сухуми, и они с Надей быстро направились на посадку в автобус. Тяжеленный чемодан Леонид Семенович втащил с собой в салон, и автобус тут же тронулся.
Гэбист тоже приехал на вокзал. В толпе пассажиров у касс нужного ему человека не оказалось. Он вышел на платформу, откуда отправлялись автобусы, и увидел, как Леонид и Надя садятся на рейс в Сухуми. Большего гебисту не требовалось. Бежать и останавливать автобус он не стал, вернулся в машину и по рации сообщил, куда на автобусе направляется беглец.
Автобус до Сухуми выезжал с привокзальной площади, когда в салоне возник конфликт. Тучная женщина не могла пройти к своему месту из-за выставленного в проходе чемодана, и подняла скандал с его хозяином. Водитель затормозил и попросил сдать чемодан в багажный отсек.
– Я не стану его сдавать, – уперся Леонид Семенович, – Это мне решать, куда поставить свои вещи.
– Тогда мы не поедем, – бесстрастно положил ладони себе на колени водитель, чем еще больше взвел хозяина чемодана.
– И не надо. Мы выходим, – принял решение нервный пассажир, поднялся с сидения, и они с попутчицей вышли из автобуса.
Следом за рейсом на Сухуми выезжал автобус на Краснодар. Леонид Семенович поднял руку с четвертным в ладошке, и водитель остановил автобус. Надя и Леонид тут же поднялись в него, и уехали в более правильном направлении. Стоя в кассе они решили ехать в Новороссийск, а билеты на автобус в Сухуми взяли лишь потому, что он был ближайший.
Теперь они ехали в Краснодар, а это половина пути до портового города.   Добраться туда из Краснодара на такси можно минуя кассы и автовокзалы.
К вечеру беглецы приехали в Новороссийск, поселились на частной квартире. Им предстояло дождаться приезда Арама и через него договориться с блатным таможенником отплыть нелегально за границу.
К этому времени Московскому генералу КГБ доложили, что сочинские коллеги в очередной раз провалили операцию – подозреваемый скрылся. Генерал позвонил своему товарищу, мужу Аллы Петровны. Зампредсовмина к этому времени приехал домой, и они неспешно поговорили.
– Будем отпускать эту воровку сочинскую. Пусть дышит воздухом, пока её супруг бегает, – объявил итоговое решение генерал.
– Основание её освобождения, надеюсь, вы с шантажом не станете связывать, – обеспокоился госфункионер, – Я там не буду фигурировать?
– Нет, конечно. Это решение у нас и так созревало. Знаешь, какое на нас давление из Краснодарского крайкома? Письмо прислали в Политбюро на имя Генсека. Обвиняют Комитет, мол довели мы до самоубийства градоначальника, и сын этой общепитовки покончил с собой на почве незаконного ареста матери. Чекисты у этих деляг виноваты, а они прям Герои Соцтруда, – выматерился генерал, – Словом, реагируем на жалобу Крайкома, отпускаем жуличку. Ты фигурировать не будешь.
– Спасибо. Надеюсь это решение временное, и ваши ребята подлеца поймают, – поблагодарил товарища госчиновник, положил трубку и позвал жену.
Алла Петровна вошла к мужу в кабинет. Он сидел за столом и даже не поднял на нее глаз.
– Мне твою фотокарточку прислали, – вынул он злополучное фото и положил на стол перед супругой.
Она вздрогнула, но паниковать и, тем более, истерить не стала. За эти дни Алла Петровна многократно прокручивала в голове, что может случиться худшее, и ей придется объясняться с мужем.
– Ты не всё знаешь. Меня напоили, – произнесла заготовленную фразу Алла Петровна.
– А я всё знать и не желаю. Напоили, накормили, спать уложили, – вяло произнес супруг, – Надо бы с тобой развестись, оставить голой и босой. Тебе чего не хватало, водителя захотела? А мне из-за этого должности лишиться? – помрачнел он, и после долгой паузы объявил свое решение, – Из дома без моего разрешения больше никуда. И не вздумай кому-то пожалиться.
Алла Петровна виновато кивнула и вышла из кабинета мужа. Зная характер и возможности супруга, ослушаться его было бы смерти подобно.
В середине следующего дня Киру выпустили из СИЗО, и она вернулась домой. Там её встретили голые стены. На них по-прежнему висели ковры, стояла мебель, но от них ничего не исходило, пространство комнат заполнила пустота, не было ничего значимого и теплого.
О том, что муж сбежал с домработницей она не знала и, когда зазвонил телефон, быстро подняла трубку. Кире хотелось услышать супруга, но это оказался не он, и она огорчилась.
Звонил Ашот. Услышав голос Киры, он возбужденно залебезил.
– Слава Богу! Тебя освободили, – начал он общение с бывшей начальницей с дружеского «ты», – Я верил, что так и будет. Многие не верили, а я-то тебя знаю.
– Узнал откуда, что я уже дома? – холодно поинтересовалась у экспансивного собеседника Кира.
– А я не знал. Только надеялся, – вернулся в дружеский образ Ашот, – Вышло даже быстрее. Я Лёне звонил, а, видишь, как хорошо, застал тебя.
– У тебя с ним какие-то дела? – направила беседу в конкретное русло Кира. Пафосные высказывания Ашота начинали напрягать расстроенную женщину.
– Да откуда дела? Взаимопомощь. Я твоему адвокату пять тысяч давал, чтобы тебя выпустили – у твоего мужа тогда не было. А он вернул мне только четыре. Деньги не очень большие, но я-то пока без работы, – с намеком на примирение произнес Ашот.
То, что первым ей после отсидки позвонил уволенный зам, Кира оценила, как некий знак – всё начинает возвращаться в прежний круг.
– Приезжай ко мне завтра, – предложила она ему встретиться, – Расскажешь, что и как здесь сложилось. Думаю, многое придется назад восстанавливать.
Ашот принял приглашение, повесил трубку, а про себя подумал: Не успел я с письмом мужу Аллы Петровны, или его вообще не передали большому начальнику. Хотя, может, это и к лучшему. Кира после тюрьмы ко мне хорошо отнеслась, если на должность вернется, то, может, и я буду при деле.
О побеге Леонида Семеновича и Нади он тоже не знал и просчитывал вариант вернуться на работу к начальнице Кире. Звонил он ей из бара. Столик с телефоном стоял в глубине рабочего места бармена и отделялся от него глухой перегородкой.
К бармену подошел опер Володя, показал милицейское удостоверение. Ашот решил подслушать их разговор и не стал выходить из-за перегородки.
Володя выполнял поручение начальника УВД Ткаченко, и обходил питейные заведения в поисках сведений о зеке с наколкой «НАРА». Тот мог быть в каком-то из них завсегдатаем. О посетителе с такой приметой он и спросил у бармена.
– На вид этому гражданину лет тридцать пять, высокий, лопоухий, бывший заключенный, и на пальцах есть наколка.
– У нас оборот большой, я не успеваю рассмотреть ни лиц, ничего другого – ушел от ответа бармен.
К стойке подошла разбитная проститутка Лидуся. Она была слегка навеселе, попросила у бармена еще стакан простенького коктейля и, покосившись на Володю, выдала:
– Ко мне с такими вопросами подходи. Я успеваю всё рассматривать. На всех пальцах. У тебя вот, уже рассмотрела на руках, а могу и на ногах, и еще кое-где, – пьяно хохотнула проститутка.
Бармен быстро выдал Лидусе её заказ и показал глазами не болтать лишнего и уйти от стойки. Она вздохнула, взяла стакан, но, уходя, всё-таки не сдержалась.
– Ну некрасивая я, так мы ж не глазки друг другу будем строить, а остальное у меня в порядке, – повела она перед Володей округлыми бедрами, – Зеки как раз не жалуются, – Лидуся щелкнула пальцами и поплелась к своему столику.
– Такие вот тоже к нам заходят, – посетовал милиционеру бармен, – Но я ко всем отношусь одинаково, – уточнил он и, как в свое оправдание, добавил, – Уголовно это не наказуемо, а просто так пусть их трудовые коллективы воспитывают, – выдал он сентенцию социалистической профанации.
Оперу высказывание бармена не понравилось. Он повел глазами, и с прищуром спросил его:
– А наркотиками у вас тут не балуются? – добавил он мягкости в голосе, – Напрямую закон этого не запрещает. Знаете, кто их сбывает? Вам поучаствовать не предлагали?
– Да вы что? – благородно возмутился бармен, – Зачем это мне?
Больше вопросов у Володи не было, он оставил бармену номер своего телефона и ушел. Ашота же его визит озадачил и насторожил. У него в памяти всплыла картинка событий на Пищекомбинате: пальцы зека с подобной наколкой тянутся к ножу на разделочном столе, сжимают его рукоятку, и зек ударяет этим ножом сотрудника КГБ.
– Менты на приметы зека вышли. До сих пор роют, – пронеслось у Ашота в голове, – Плохо тогда всё вышло. Я вроде и не при чем, а убийство скрыл. Могут пришить соучастие.
На душе у Ашота стало тревожно, он вышел из-за перегородки, попросил у бармена рюмку коньяка, опрокинул её в рот, и поехал домой.
Муторно было и на душе у Киры. До позднего вечера она надеялась, что вот-вот объявятся домочадцы. Едой запаслись полный холодильник. Предполагала даже, что супруг поехал встретить её из Краснодарского СИЗО, и они разминулись. Но ближе к полуночи она устала ждать, обеспокоилась, потом рассердилась и легла спать.
Утром она привела себя в порядок, позавтракала и несколько взбодрилась. В конце концов муж мог заночевать в Краснодаре. До вечера не мог добиться в СИЗО определенного ответа, а после ехать в темноте по горным серпантинам не решился.
– Скоро приедет, – посмотрела она на часы, и как раз пискнул дверной звонок.
Кира прошла и открыла дверь. На пороге стоял оперативник Володя.
– Вы?! – сердито удивилась Кира.
– Да. Мне нужно с вами поговорить. Это не на пять минут, но и не на час, – пояснил опер, что его следует впустить в квартиру.
– Ладно, проходите, – отошла в сторону Кира, пропуская непрошеного гостя.
Для разговора сели за столом в гостиной. Володя начал неспешно объяснять, зачем пришел.
– У меня набрался определенный материал. Он не полный, но это вопрос только времени. А по мере того, как идет следствие, и вы пытаетесь уйти от уголовной ответственности, гибнут люди, и в их числе ваши близкие. Сделайте признательные показания и остановите этот процесс, – пытливо посмотрел он в глаза Кире, от чего лишь усилил неприязнь к себе.
– Ты еще слишком молод, давать мне такие советы, – жестко отреагировала она, – Меня не просто так отпустили. Нет у вас ничего против меня, и не будет. И о каких близких ты говоришь?!
– Могу перечислить, – невозмутимо произнес молодой опер, – Ваша мама. Она погибла от рук грабителей дачи. Искали там вами спрятанные ценности. Муж ваш теперь пустился в бега с этим богатством и неизвестно, жив ли еще. Сын погиб. Этого мало?
– Как сын погиб?! – обомлела Кира, – Какой сын?! Почему?!
– Извините, я думал вы знаете, – смутился оперативник, – Ваш сын Виталий. Он у вас был наркоман. Продал машину, купил героин, а его из-за этого и убили. Думаю, его же друзья наркоманы. При нем ни денег, ни столь существенной партии героина не оказалось.
Кира не могла выйти из шокового состояния. Она молчала, и опер продолжил.
– По этим делам вам предъявить нечего. А вот об убийстве сотрудника КГБ на вашем Пищекомбинате вы, как минимум, знали. Я ту уборщицу-украинку разыскал. Она нам ночью в дежурку звонила сообщить о трупе в холодильнике, и после этого вы её сразу уволили. Это ж не просто так, согласитесь, – кивнул головой опер Володя в подтверждение своего вывода, – Скоро я это докажу. И как труп уничтожили в мясорубке, и кто это сделал. Так что лучше сознайтесь. Мужа хотя бы вернете. Вы же знаете, где он?
– Пошел вон! Вон отсюда! – взъярилась Кира, – Не смей так говорить о моём сыне  и о моей семье!
Милиционер встал и ушел, а Кира заплакала. Она не рыдала, не стонала, не всхлипывала. Она плакала тихо, горестно, по её щекам текли тонкие ниточки слез.
                ***
К приходу Ашота у нее не было уже и слез. Глаза потеряли свет, стали темными. На любезное приветствие Ашота она ответила односложным «проходи» и, пока они шли к ней в кабинет, сообщила.
– Только что лейтенант Потапов приходил. Знаешь такого?
– Немного знаю. Как-то он сильно активизировался. Вчера в наш бар заходил, сегодня к тебе, – пожал плечами Ашот, присаживаясь на стул, – Говорят, Лёня пропал. Может, поэтому. Или…, он еще про наркотики спрашивал.
– Об этом не надо, – резко остановила рассуждения Ашота Кира, – Он тебя ищет. Уже нашел уборщицу, ту, что труп видела. Догадался, как от тела избавились.
– Да не мог он догадаться! – выпучил глаза Ашот.
– Мог! Не один ты такой умный. Хотя какой там ум? – покривилась начальница Кира, – Он и меня из-за твоих художеств хочет привлечь. Я зря тебя пригласила. Всё плохое именно с тебя началось, – подвела она итог разговора.
Глядя куда-то в пустоту, она замолчала. Ашот не решился ей ответить и тем более оправдываться. Это не имело смысла. Из тюрьмы вернулась еще более жесткая Кира, и договориться с ней ни о чем у него не получится. Он встал и направился на выход, а она даже не вышла проводить его до дверей.
– Битс (сучка арм.) – повторял Ашот всю дорогу пока ехал в бар.
В это время посетители только собирались, но проститутка Лидуся уже заняла свое место. Ашот подсел к ней за столик. У него в голове родился план, и она могла помочь его осуществить.
– У меня Лидок, есть предложение. Тебе деньги надо.
– Ну..., – протянула Лидок, – С хозяина не возьму. Это для вас просто так будет.
– Я не про это, – всё еще размышляя произнес Ашот, пощелкал пальцами, решился и продолжил, – Ты вчера с ментом говорила.
– Ну..., говорила, и что? – обиженно произнесла Лидок, будто её в чем-то обвинили.
– Надо еще с ним поговорить. Ты же у нас перелетная птичка? Не местная, – уточнил он данные будущей подельницы.
– Я из-под Ростова, – промямлила проститутка, зная, что это плохо отразиться на её заработке.
Провинциалкам платили меньше. Они отдавали Дато половину заработка, а столичные и местные только треть.
Лидок попала в индустрию секса случайно. В самом начале лета её привез в Сочи предпенсионного возраста директор заводика, где она прозябала бухгалтершей. Три дня они еще как-то уживались, а потом рассорились на почве неудовлетворенной любви, и еще от того, что Лидусю по вечерам тянуло на танцы и в бар, а пузатый директор уставал и хотел оставаться дома.
Директор уехал, а она задержалась и сходу отправилась в валютный бар, где крашеную блондинку с непомерным макияжем приняли за новенькую.
Дато подсел к ней и развел по схеме, когда новобранке не хватило денег заплатить за стол. Охранник помог девушке. Они решили эту проблему в подсобке, и он рассказал ей условия сотрудничества. Лидусе они подошли. До конца сезона она взяла на бухгалтерской работе отпуск без содержания, и сейчас он подходил к концу.
– Это хорошо, что ты не здешняя. Скоро уедешь, – снова задумался над чем-то Ашот.
Его план состоял в том, чтобы подставить милиционера Потапова, повесить на него содействие преступникам и сокрытие улик убийства московского чекиста. Лидок должна лишь позвонить менту и договориться о встрече у него дома. Она пообещает ему за чашкой чая в его квартире (и только там!), рассказать где найти того зека, что он ищет. А в процессе чаепития незаметно добавит оперу в чай снотворное. Дальше Ашот всё сделает сам. Он оставит в квартире Володи нужный компромат и позвонит в КГБ, а Лидуся тут же улетит в Ростов.
Прокрутив еще раз в голове этот план, Ашот мягко взял у проститутки ладонь и объяснил её роль, не раскрывая остальные детали.
– Ну, нет, – отказалась гордая дама, – Что-то подсыплю, а он «коньки отбросит». Да и как это, в чай?
– Не можешь в чай – добавишь в кофе, – развязно произнес Ашот, и осерчав грубо выдал, – Не строй из себя девочку, Лидок. Клиентам вы умеете для бодрости подсыпать, так что те плохо помнят, сколько денег отдали.
Лидок жеманно пожала плечами.
– Вот. Это другой разговор, – смягчился Ашот, – Дам тебе три сотни и на билет до Ростова.
Проститутка Лидуся ожидала большего, но спорить не стала. Последнее время спрос на нее упал, и она сидела без денег.
Ашот посмотрел на часы, что-то прикинул в уме. Его план был не плох, но не имел четкого завершения. В его окончании возникала неясность, двоякость исхода. Он еще раз прокрутил в голове предстоящее ему анонимное сообщение в КГБ, и понял, как следует поставить в этом деле жирную точку: следак не должен иметь возможности оправдаться.
– Звонить менту будем в семь. Это тебе за сегодня, и пока жди меня здесь, – небрежно выдал он проститутке четыре десятки и, словно помечая купленную вещь, провел пальцем у нее по щеке.
Из бара Ашот поехал к Гене в «Прокат лодок». Тот заканчивал работу, последние пляжники сдавали ему лежаки.
– Здрасьте, – смутившись, кивнул он Ашоту, сходу отдал залоговые рубли трем мужчинам из очереди и подошел к уважаемому гостю.
– Здесь вот приходится. Иначе менты за тунеядство притянут, – покривился Гена, поясняя необходимость трудиться.
– Да, менты тут всех достали, – поддержал недовольство приблатненного парня Ашот.
На удачу тот первым озвучил пренебрежение к милиции, и эту тему следовало лишь развить.
– Ходит тут один. Рыщет, нюхает. Под статью на меня копает лейтенант Потапов, – расстроенно прищелкнул языком Ашот.
При упоминании фамилии милиционера Гена возбудился еще больше. Об этом лейтенанте говорила Надя. Мент Потапов приходил к ней и расспрашивал о друзьях Виталия, выяснял, где их можно найти.
– Меня тоже этот Потап зачем-то разыскивает, – повел скулами Гена, – Тока встречаться с ним как-то неохота. Верняк, что-то предъявит.
– Эт так. Хороший мент – он с топором. В спине, – высказал Гене скабрезную шутку зеков Ашот, а про себя подумал: Тут мои планы с этим безбашенным совпадают.
– Знаешь, есть вариант проблему с ментами решить, – потер он подбородок, – Ты тут закончишь, поедем ко мне в бар и поговорим. Есть предложение.
– Мне здесь еще час торчать, – извиняясь, пояснил Гена, что ждать его придется долго, – А приехать я и сам могу. У меня мотоцикл, – предложил он выход из неудобной ситуации.
– Тогда, давай через час в баре у Интуриста, – с легкостью согласился Ашот, – «Яву», ты молодец, что купил. Пригодился мой аванс, – дружески хлопнул он по плечу Гену, одновременно напомнив ему, за что тот получил от него деньги.
– Убить Киру тогда не вышло, а аванс остался. Для блатных долг – дело чести, и это непременно подстегнет лихого парня выполнить прежний договор, – рассудил Ашот, – А теперь он еще и сам заинтересован избавиться от мента Потапова».
Он вернулся в бар. Лидуся ждала его, но прошло время, и теперь она скисла.
– Я не хочу с этим ментом ни чай пить, ничего другого.
– Почему? – спокойно спросил Ашот, – Боишься, что мы тебе яд дадим ему подсыпать? Так этого точно не будет. Щас вместе идем в аптеку, и ты сама купишь таблетки для сна. Мой папа, ему, слава Богу, семьдесят девять, сразу по две на ночь пьет, а ты этому «быку» насыплешь четыре. Всё будет нормально, – вытянул губы Ашот.
Лидуся согласилась, и они вместе пошли в аптеку за подходящими таблетками. Их еще предстояло растереть в порошок и поместить в маленькую пробирку.
Пока шагали в аптеку и обратно Ашот рассказал зачем ему нужно усыпить мента. Как только тот уснет, Лидуся откроет входную дверь его квартиры и впустит Ашота, а он заберет кое-что у него из шкафа, и они сразу уйдут.
– Пока мент очухается, ты уже будешь в Ростове, и ищи конопушку Лидию Ивановну как ветра в поле. Даже я не знаю, где она гуляет под Ростовом, – успокаивал проститутку Ашот.
– Я не Ивановна, – обиделась Лидуся.
– Хорошо, Лидок Неивановна, – придал разговору обыденной простоты злоумышленник, – Ты, кстати, откуда из-под Ростова? Таганрог, Азов, Шахты? Там и армянский поселок есть – Чалтырь. Большой, почти пол Ростова. Тетя мой там живет.
Проститутка не ответила, и Ашот в завершение объяснил варианты её действий в зависимости от ситуации.
– Смотри, если мент не уснет, не сможешь ты сделать, что надо. Тогда попробуй обслужить его вашим обычным образом. Скажешь, что про зека выдумала. Очень милиционера захотела, – рассмеялся Ашот, – Но и деньги – только сороковник твой будет. А так пятьсот получишь, – увеличил он на двести рублей гонорар подельницы.
Гена, как и обещал, приехал через час в бар. Его встретил охранник и проводил в служебную комнату. Ашот рассудил, что если подельники не будут знать друг о друге, то и не смогут понять весь его замысел до конца.
Договориться с Геной оказалось просто. За убийство мента Ашот предложил ему три тысячи рублей к тому авансу, что уже выдал, и Гена сразу согласился. Тем более, этот мент разыскивает его и Жанну. Они виноваты в смерти Виталия, и ищет их опер неспроста.
Наиболее трудным оказался звонок в милицию. Лейтенант Потапов ответил сразу, но долго не соглашался встречаться со свидетельницей Лидией у себя дома. Звонила она ему из бара. Ашот при этом сидел рядом и помогал вести переговоры.
– В другом месте я говорить не буду, – подсказал он проститутке нужную фразу, – Утром я уезжаю. К вам в ментовку ни за что не поеду и здесь не стану встречаться. Не хватало, чтобы мне потом кислотой в лицо плеснули. Знаете, как у нас за ментов сделают? А зек этот меня сильно обидел, поэтому и хочу его сдать напоследок.
– Хорошо, приезжайте. Дома я буду минут через сорок, – назвал свой адрес Володя.
Ашот отключил телефон, устало потер лоб, но Лидусе подмигнул.
– Ну что Дуся -Лидуся, поехали. Менты ждать не любят, – вздохнул он.
Далее все пошло гладко. Гену Ашот отправил первым на мотоцикле, велел ожидать в сквере возле дома Володи, а сам с девушкой подъехал туда на своей машине.
По приезду в Сочи милиционеру выделили малосемейку. Ашот и Лидуся вошли в дом наподобие общежития с длинными коридорами и рядами дверей в квартирки. Ашот остался ждать у окна в середине прохода, а Лидок постучала в дверь нужной квартиры, и Володя её впустил.
Проститутка тут же проявила свой актерский талант: защебетала, восхитилась, как холостой мужчина устроил свой быт, зашла на кухоньку и, увидев заварной чайник, попросила чаю. Володя пожал плечами и согласился.
– Я знаю супер рецепт. Нужен чай, сахар и еще.., – начала вспоминать она, разглядывая специи на полке, – Лавровый листик, – взяла она нужный пакетик, – Могу приготовить, – предложила Лидок и, не дожидаясь согласия хозяина, поставила чайник на огонь.
Несколько минут спустя она принесла чашку чая себе и Володе.
Милиционера должны были насторожить панибратские манеры девушки. Но он отнес это к особенностям её профессии. За чашкой чая она принялась без умолку и в красках описывать негодяя зека. Как он ей сначала понравился, она ведь не за деньгами в бар ходит, а ради знакомства с приятными мужчинами. Зек, например, ничего ей не платил, негодяй запер её на какой-то квартире, три дня не выпускал и пригласил других зеков. Они постоянно пили, и она еле сбежала. У них там, видимо, «малина».
– Вы квартиру эту сможете показать? – потер слипающиеся глаза Володя.
Лидок улыбнулась, наплела еще какой-то ерунды и в конце легонько потрепала поникшего милиционера по щеке. Он склонился к столу и окончательно уснул, а проститутка пошла, открыла дверь квартиры и впустила Ашота.
– Деньги мои давай. Я всё сделала, – с порога потребовала она свой гонорар.
– Не боись, получишь. У двери постой. Две минуты и вместе уйдем, – Ашот быстро прошел в комнату, а Лидок осталась стоять у двери.
В крохотной прихожей места было так мало, что зеркало в ней закрепили прямо на двери, и проститутка видела в зеркало, что происходит в комнате.
Ашот подошел к серванту, вынул из кармана три пачки денег и сложил их в средний ящик. Туда же он высыпал жменю золотых колец, серег и цепочек. А в нижний ящик серванта Ашот положил удостоверение сотрудника Московского КГБ, убитого зеком в помещении «Разделки». Этот документ он вынул из кармана мертвого гебиста, и теперь оно очень пригодилось. От такой улики оперу Потапову уже не оправдаться никак.
Еще на пару секунд он задержал свой взгляд на необычной бутылке коньяка. Она стояла по центру открытой полки между рамок с этикетками от редких напитков. Ашот потрогал на бутылке пробку, улыбнулся и направился к выходу. Такой коньяк он привозил из Армении в подарок Кире, и стоила такая бутылка около трехсот рублей.
На выходе из дома Ашот отдал Лидусе деньги, и она пошла в одну сторону, а он – в другую. В сквере за домом его поджидал Гена, и он ускорил шаг.
Лидок, напротив, замедлила шаг и, лишь Ашот скрылся за углом, пошла обратно в подъезд. Дверь в квартире они оставили не запертой, и она решила не упустить свой шанс. Пачки денег и горсть золотых украшений, оставленных в незапертой квартире, стояли у нее перед глазами. Она поднялась на этаж, осмотрелась и вошла в квартиру. Гена же в это время как раз вошел в подъезд дома.
Ашот встретился с ним в сквере, сказал, что мент спит, и он может действовать.
– Там тебе делов на пять минут, – подбодрил киллера Ашот.
– На две, – бравировал Гена, вставая с лавочки.
Ашот напутственно тронул его за плечо, а сам направился к стоявшей метрах в двухстах от скверика машине.
Гена растер занемевшие колени и покатил свою Яву ближе к дому. По времени прибытия в квартиру их с Лидусей отделяла одна-две минуты. Они вполне могли разминуться. Она вошла первой, забрала пачку денег и часть золотых украшений, но у дверей остановилась и вернулась к буфету. Очень уж ей понравилось оставленное в ящике буфета кольцо с зеленым камнем. Лидок забрала кольцо и уже подошла к выходу из квартиры, как услышала, что кто-то остановился у двери. Проститутка замерла, но тут начала поворачиваться ручка двери. Она вздрогнула от ужаса, прошмыгнула на кухоньку и спряталась там за простенок.
Гена вошел в квартиру, прикрыл дверь, прошел в комнату. Милиционер в форме без пиджака спал за столом. На поясе у него висела кобура. Гена вытащил из нее пистолет. Покрутив его в руках, он засунул табельное оружие милиционера себе под рубашку.
Теперь следовало нанести спящему менту пару ударов ножом в живот, но из кухоньки донесся странный звук. Лидок попыталась тихонько выйти из квартиры и зацепила в тесной комнатушке висевшие на стене сковородки.
Гена насторожился и направился к источнику звука. Проститутка взяла в руки чугунную сковороду, и лишь только Гена появился в дверном проеме, что есть сил ударила его сковородой по голове. Гена качнулся и упал без сознания на пол.
Ашот в это время дошел до телефонной будки, обернулся к скамейке, где сидел Гена. Там никого не было и, главное, уже не стоял мотоцикл Ява.
– Молодец, справился за пару минут и даже уехал, – помыслил Ашот, зашел в телефонную будку и позвонил дежурному КГБ.
Ответили доброжелателю сразу, и он сообщил дежурному госбезопасности важную информацию.
– Лейтенант Потапов сейчас у себя на квартире получил от уголовников деньги. Они ему платят за услуги. Он выезжал на звонок об убийстве вашего сотрудника на Пищекомбинате, скрыл факт убийства и помог водителю Вадиму уничтожить труп. Он же потом этого водителя, как ненужного свидетеля, добил после аварии. Если сейчас приедете, возьмете с поличным, – быстро проговорил заготовленную речь Ашот, повесил трубку, вышел из будки, и уехал.

         Глава 16. По замкнутому кругу
В баре гремела музыка, мигала иллюминация. Без алкогольной подпитки находиться там было не комфортно, но Ашот и не планировал рассиживаться. Охранник открыл ему служебное помещение.
– Парень на «Яве» не подъезжал? – спросил своего подручного Ашот, – Мы с ним тут договаривались встретиться.
– Не было, – пожал плечами охранник.
– Странно, – устало произнес Ашот, присаживаясь на диван, – Пойди посмотри, может, он в зале и заодно принеси мне коньяка.
Гена после завершения «работы» в квартире милиционера Потапова должен был приехать в бар, получить у Ашота три тысячи и сразу отправиться из Сочи в Гагру. Но он где-то задерживался.
«Уехал от дома мента раньше меня и до сих пор нет, – размышлял Ашот, – И не забрал деньги».
Гена, конечно, мог перепутать и сразу рвануть в Гагру, но забыть про деньги он не мог, и это настораживало.
Охранник принес коньяк. Ашот откинулся на спинку дивана и стал по глоточку тянуть из стакана янтарный напиток. Хотелось сгладить алкоголем время неприятного ожидания, но коньяк не действовал. Спустя минут двадцать Ашот поставил пустой стакан, глянул на часы и решил поехать к дому оперативника.
«Что-то у Крокодила Гены не сложилось, – помыслил он, – Посмотрю со стороны, что там происходит».
Ашот подъехал, оставил машину в паре кварталов от дома и направился к нему прогулочным шагом.
У входа в многоэтажку стояла машина «Скорой помощи», а перед ней «Волга» и пассажирский УАЗик. Их Ашот разглядел еще издали. Присутствие здесь этих машин укладывалось в его план. На «Волге» и УАЗике приехали по его звонку гэбешники. Они же вызвали «Скорую». Если Гена сделал свою «работу», то это вполне объяснимо.
Но, когда злодей подошел ближе, его охватила досада. У торца дома стояла красная «Ява». Ашот сообразил, что туда её перекатил Гена перед тем, как зайти в дом, но потом на ней не уехал и, что случилось с ним в квартире оперативника, было неясно.
«Трусливая Лидок насыпала менту мало снотворного, и тот проснулся, – первое что пришло в голову Ашота, – Теперь либо Гене, либо менту вызвали «Скорую». Вопрос только – кому?
Подходить ближе смысла не имело. Это становилось опасным, и он повернул назад.
«Если Гена не уехал, то ответ очевиден. Мент ранил и скрутил его, либо вообще убил при самообороне», – рассудил Ашот.
Второе для Ашота было предпочтительнее. Живой Гена может указать на него как  на заказчика убийства милиционера.
Правильным в догадках злодея было только одно – Гена действительно получил тяжелую травму. Всё остальное Ашоту дорисовал страх разоблачения.
После удара сковородой по голове Гена достаточно быстро пришел в чувство, хотя и получил тяжелое сотрясение мозга. Спустя пару минут, он поднялся с пола. Его тошнило, шумело в ушах, кружилась голова. Пошатываясь, он нашел дверь квартиры и вышел из нее.
На улице ему стало лучше, но ехать на мотоцикле он не мог. Гена доковылял до скверика и лег на траве у лавочки, где сидел до этого, ожидая команды заказчика. Обойди Ашот дом с обратной стороны, и он мог увидеть Гену, но он этого не сделал.
Естественным решением заказчика убийства было скрыться на время, пока не прояснится ситуация. Приблатненный Гена – парень не робкого десятка и вряд ли станет давать признательные показания, а компромат на оперативника Потапова он подбросил «железобетонный». Следует подождать и посмотреть, как всё повернется.
Ашот приехал домой, сказал жене, что серьезно болен отец, и ему надо срочно в родное село. Говорить об этом никому нельзя, даже если придут из милиции.
Армянские жены послушны своим мужьям и лишних вопросов не задают. Ашот поцеловал супругу и уехал на пару недель в Армению.
Лидок тоже в этот вечер уехала из Сочи. Самолетом летать она побаивалась, да и паспорт там требовался при посадке на рейс. Она предпочла поезд. Предложила проводнице тридцать рублей, и та взяла её без билета в свое купе до Таганрога. За время «отдыха» в Сочи у «девушки» на выданье скопилось солидное приданое. Мама нашла Лидусе холостого инженера, и невеста могла порадовать жениха покупкой Жигуля.
Попивая чаёк, Лидок весело болтала с проводницей вагона, а опер Володя в это время пытался убедить дознавателей, что ему в чай подмешали снотворное и, пока он спал, подбросили деньги, золото и удостоверение убитого гэбешника.
– Коньяк за триста рублей вам тоже подбросили? – поддразнил опера дознаватель.
– Нет. Эту бутылку я из-за этикетки взял. Начальник разрешил, – честно сознался Володя, – Я этикетки собираю.
– Интересно..., – протянул гэбист, – И кто Вам дал этикетку на полной бутылке, а старший по должности разрешил?
– Начальница Общепита принесла коньяк к нам в Отделение, – пояснил Володя.
– Взятка в особо крупном размере. И к вашему начальнику тоже будут вопросы, – дознаватель подал Володе подписать лист допроса.
Доктор «Скорой» подтвердил, что опрашиваемый здоров, угрозы жизни нет, и Володю арестовали.
Пока «Скорая» и служебная «Волга» стояли у подъезда, Гена не решался пойти и забрать свою «Яву». Они уехали, и тогда он завел мотоцикл, но ехать на нем по городу не стал, а только перекатил его к ближайшему магазину. Там он сел в такси и поехал к Жанне.
Она только что пришла домой, но впускать Гену не стала.
– Зачем пришел? – встала она на пороге.
– Черепок, видишь, повредил, – Гена повернул голову.
Слипшиеся от запекшейся крови волосы прикрывали огромную шишку.
– Ничё себе! – легонько тронула ушиб Жанна, – Где это тебя?
– С мотоцикла упал. Можешь его сюда прикатить? – Гена вынул из кармана ключи и назвал место, где оставил «Яву».
– Ночью через весь город не могу, – отказалась боевая подруга, – Машин мало, менты хлопнут.
– Ладно. Пусть там стоит, – рассеянно проронил Гена, – Я у тебя останусь. С моей видухой только в ментовку попасть. Штормит меня.
– Тебе в больницу надо. Голова – это серьезно, – Жанна снова потянулась тронуть рану, но друган нервно отдернул голову.
– Они в 02 позвонят, наряд приедет, – пояснил он, почему нельзя обращаться к врачам.
Далее Гена объяснил, как приедут к нему домой, и его мать расскажет милиции о девушке Жанне, а та «пальцы» свои оставила где только можно и нельзя, пока готовила Виталию инъекцию героина.
– Ты думаешь, зачем нас эта гнида Потапов ищет? На тебя убийство «Циркача» повесит, а я пойду за соучастие, – Гена потянул носом воздух и выжидающе посмотрел на Жанну в надежде остаться у нее, пока он придет в норму.
Она оценила прагматизм друга, тем более, что испугалась перспективы попасть в милицию еще больше, чем он.
– Бабка не разрешит тебе здесь ночевать. Поймаем такси и поедем к Араму. Его до конца недели не будет, квартира свободна, – нашла она решение проблемы.
Арам в это время угощал Надю ужином в гостиничном ресторане. Он приехал в Новороссийск ближе к вечеру, поселился, как обычно, возле порта, и Надя смогла его найти. Дважды в день она приходила в эту портовую гостиницу и спрашивала об Араме из Сочи.
Дежурная на стойке регистрации рассказала постоянному клиенту о настойчивой девушке Наде. Арам дождался её прихода в гостиницу и пригласил вместе поужинать.
– У нас с Леонидом Семеновичем есть деньги. Мы заплатим сколько надо, главное поскорее, – пояснила Надя свои пожелания побыстрее убраться за границу.
Арам ответил, что он такие дела не решает, но обязательно попросит своих знакомых сделать всё быстро. На завтра он договорится с нужным человеком о встрече в этом же ресторане.
Весь вечер Арама разбирал другой вопрос, и он задал его Наде за чашкой кофе.
– Ты давно с отцом Виталия?
– Давно. А ты почему спрашиваешь? – встречно спросила она.
– Ему сорок. Я думал в этом возрасте так не бывает, – задумался Арам.
– Ему за сорок. И еще как бывает, – подбодрила тихого парня Надя, – Леонид Семенович он, конечно, змей, но..., – не стала она договаривать, подразумевая, что этим уже всё сказала.
– Я понял. Мужчина должен быть змей, а женщина кролик, – сделал вывод Арам, и тут же усомнился, – Или она тоже змея?
– Это как получается, – усмехнулась Надя, – Хотя лучше, если змеи всё-таки со змеями, а кролик с крольчихой.
Разговор стал переходить в шутливую полемику и мог так и продолжиться, но Надя глянула на часы и вернула его в деловое русло.
– Встретиться завтра в ресторане не получится. Леонид Семенович опасается людных мест. Дома сидит. Может, вы к нам приедете? – назвала она адрес съемной квартиры.
Арам не стал настаивать на совместном обеде, записал адрес, уточнил, где это находится и пообещал договориться о встрече на квартире.
В середине следующего дня начальник УВД Ткаченко тоже договаривался о встрече для важного разговора. Он позвонил Кире, напросился к ней в гости и сразу приехал. Она встретила его любезно, пригласила для разговора в гостиную.
– Возникла у нас с вами, Кира Юрьевна, небольшая проблема и, можно было бы сказать, на пустом месте, но занимается этим КГБ, – озадачился Ткаченко, – А они там мастера сделать из мухи слона, – сложил он руки на столе, ожидая реакции собеседницы.
– Я знала, что они не угомонятся, – проронила Кира, но спрашивать о новой проблеме не стала, предпочла услышать о ней от Ткаченко, и он её озвучил.
– Вы приносили в УВД бутылку коньяка, и я отдал ее нашему оперативнику. Пустое дело, а госбезопасники раздувают из этого взятку в особо крупном размере. Вас тоже будут спрашивать  сколько стоит коньяк и за что вы принесли его в подарок, – милицейский начальник посмотрел в глаза Кире, дав понять, что об их старой дружбе нельзя проговориться при опросах в КГБ даже намеком.
Кира это и так понимала, но, видимо, начальник УВД настолько обеспокоился своим положением, что решился приехать и рассказать ей о предстоящей проверке.
– Этот коньяк я не покупала, и на нем нет цены. Пусть не выдумывают. Мне его подарили, а я принесла его в УВД из уважения к работе органов правопорядка, – кратко произнесла она свое будущее объяснение.
– Нет. Такое не примут, – качнул головой начальник УВД, и хотел высказать свои соображения, почему это не проходит, но Кира остановила его.
– Это не всё, вы не дослушали, – сделала она паузу и назвала главный аргумент, как можно отбиться от обвинений во взятке, – Ваши сотрудники шубу тогда вернули жене ЗамПредсовмина, – сделала она ударение на должности мужа Аллы Петровны, – Вы гэбистам только его фамилию назовите, они и пикнуть не посмеют. Скажите, коньяк она передала милиции в виде благодарности за найденную шубу, а я его только принесла.
– Точно. Вы тогда и оперу Потапову это сказали, – просиял Ткаченко, вспомнив, как всё обставила начальница Общепита, вручая ему подарок от московской знакомой.
Он поблагодарил прозорливую Киру за дельную подсказку, извинился за честного подчиненного Потапова, и они распрощались. Ему предстояло просмотреть дела опера перед тем, как их передадут в КГБ.
Начал Николай Сергеевич с их поручения милиции – найти зека с наколкой «НАРА». Открыл материалы Дела и среди прочих документов обнаружил опросы московским гэбистом работников столовой Пищекомбината. Особое внимание он уделил свидетельнице, указавшей приметы зека.
– Да он болван, этот московский спец, – поморщил лоб Ткаченко и повторно прочел запись в опросном листе: «Работница столовой Пищекомбината разглядела на пальцах мужчины татуировку «НАРА» и подтвердила, что это слово она знает и сразу запомнила».
«Москвич не в курсе. У нас на Юге не «окают», и звук «О» заменяют на «А», – понял ошибку гэбиста Ткаченко, – Работница сказала ему известное ей слово «нора», но произнесла его на наш южный манер «нара». У нас по-другому не говорят, а он так и записал – с буквой «А» вместо «О».
Николай Сергеевич переписал на лист бумаги татуировку зека, и у него получилось, что, если читать со стороны, как видела работница, то выходит слово «НОРА», а если со стороны, как это записал для себя зек, то «АРОН».
«Арон. Еврейское имя», – Ткаченко потер подбородок, вызвал помощника и поручил ему сделать запрос в картотеку МВД о заключенных с татуировкой «АРОН», а сам продолжил просматривать Дела лейтенанта Потапова.
Ответ на запрос мог прийти дня через три, а папки уголовных дел потребовали передать в КГБ немедленно, и требовалось поспешить.
Леонид и Надя тоже хотели спешно осуществить задуманное. Арам и знакомый ему работник порта приехали к ним на квартиру.
Таможенник Рома Математик сразу назвал общую стоимость услуг.
– Вас двое. Это будет дороже, чем за одного, и даже не в два раза, а больше. Трех «пассажиров» одним рейсом вообще никто не возьмет, а за пару 18 тысяч. Аванс – половина.
– Я заплачу, – сходу согласился Леонид Семенович, – Но должен знать, как это будет происходить.
Рому ответ удовлетворил, и он объяснил схему побега.
– Мы оформим вас на работу в порт. Туда вы зайдете легально. И так будет дня три-четыре, пока придет под разгрузку судно из Турции. Есть надежный капитан, и мы организуем ваш проход на корабль.
– А разве это возможно? – удивился Леонид Семенович.
– За хорошие деньги возможно. По запросу капитана потребуется что-то сделать на судне. Змею, допустим, поймать, а вы специалисты. Мы придумаем, – улыбнулся Роман, – Ну, а потом вы как бы выйдете. По вашим документам с корабля сойдут мужчина и женщина, и не будет вопроса, что на судне кто-то из наших остался.
– Как сойдут вместо нас? – насторожился Леонид Семенович, – Кто?
– У турка есть буфетчица, мужчин на корабле тем более хватает, а глаза погранцу мы прикроем парой тысяч рублей. Недешево, – качнул головой таможенник и завершил объяснение, – До отплытия вас на корабле спрячут, плюс деньги получат те, кто его досматривают. А дальше – вы в Турции.
Леонид Семенович потер макушку, пошел и вытащил из-под кровати чемодан. Стоя к гостям спиной, он достал из него деньги для аванса. Сделал он это так, чтобы никто не видел внутренностей чемодана.
Таможенник Рома заметил сколь аккуратно хозяин скрыл содержимое своего багажа, и понял, что тот возьмет его с собой.
– У вас будет багаж? – кивнул в сторону кровати Роман.
– Да, и я хочу держать его при себе, – категорично заявил Леонид.
– Это правильно. Книги надо непременно взять, – хитро улыбнулся таможенник, – Покажете в стране НАТО томик Солженицына, и путь открыт даже в Штаты.
– Об этом я не подумал, – огорчился партийный работник, – Политическое убежище... Надо бы что-то диссидентское, – в раздумье взялся он за подбородок.
– Такую брошюрку я принесу, – рассудительно предложил Рома Математик, – и Вы за чемодан с «книжками» добавите две тысячи. Головняк с багажом еще тот, но решаемо. А пока нужны ваши паспорта. Завтра оформлю по ним пропуски в порт.
Леонид Семенович отдал таможеннику свой паспорт и паспорт Нади. Она все это время слушала молча и паспорт отдала с неохотой. Ей представлялось, что они попадут на корабль без документов, но не решалась встревать в разговор и лишь положилась на Арама. Он присутствовал при разговоре.
– Ты эти дни еще будешь здесь? – спросила она Арама, как это принято у друзей при необходимости получить поддержку.
– Нет. Завтра в Армавир, а оттуда в Сочи, – пояснил он, подразумевая, что своё обещание Наде выполнил, и других обязательств у него нет.
 ***
Жанна тоже не хотела брать на себя лишних обязательств. Она прикатила Гене его мотоцикл и потребовала убираться к себе домой. Арам может вернуться в любой момент, а Крокодил третий день прохлаждается в его квартире и опустошает холодильник быстрее саранчи.
Зазвонил телефон. Гена нехотя поднялся, стал натягивать кеды. Жанна сняла трубку, и он расслышал обрывки разговора.
Звонил Арам, сообщил, что у него возникли дела, и он вернется лишь в конце недели. Жанна пожелала ему удачи, положила трубку – Гена дурашливо развел руками, изображая сочувствие.
– Задерживается твой ненаглядный. Вы, я вижу, семейно тут проживаете, – поддразнил он подругу.
– Это тебя не касается, – отрезала Жанна.
– Почему не касается? Очень даже. Его нет, значит, я остаюсь, – Гена сбросил кеды и босиком пошлепал на кухню в поисках чего поесть.
– Слышь, Крокодил, – выкрикнула ему Жанна, – Черт с тобой, оставайся, но деньги на еду с тебя.
– Идет, – согласился Гена, – Купи водки. Голове внутренний компресс нужен, что-то там до сих пор гудит.
Жанне взяла у него деньги и отправилась за продуктами и выпивкой. Всё это ей не нравилось, но и бросить другана в трудную минуту она не могла. Пока он приходил в норму, она еще и подменяла его в «Прокате лодок». Но теперь он симулировал, иначе не стал бы просить водки при сотрясении мозга.
Жанна это поняла, но возражать не стала. Гена чего-то опасался и не хотел появляться на работе. Мотоцикл был в полном порядке, а, значит, и голову он разбил не от того, что упал с него.
«Сам расскажет, – решила она не влезать в чужую проблему, а то, что у друга Гены она возникла, сомнений не было, – Не просто так он об этом молчит».
У Нади так не выходило. Чужая проблема изменила все планы.
Таможенник Рома приехал к ним на квартиру, прошел в комнату и вернул Наде и Леониду Семеновичу паспорта.
– Не получается, – присел он на стул.
Принять такой ответ Надя не могла. Из своих мечтаний о заграничной жизни она выстроила сказочный замок, а тут он рухнул от одного слова.
– Почему? – настойчиво спросила она, не желая отступаться.
– Тебя одну я могу отправить, – пояснил напористой девушке таможенник, – У Леонида Семеновича проблемка, – перевел он него взгляд.
– Вы в розыске по линии КГБ, а мне не сказали, – высказал ему упрек Рома.
– Я не знал, – опешил Леонид, – Ну, давайте я еще доплачу, – предложил он, в надежде решить проблему деньгами.
– Это само собой, – повел плечами Рома Математик, – И придется ждать следующий заход контейнеровоза. Он до завтра у стенки стоит, и мы не успеем.
– До завтра много времени, – с надеждой произнес Леонид Семенович.
– Дело не во времени. Судно уже грузят, доступа к контейнерам нет. А вариант выехать нелегально теперь только в контейнере, и тут всё очень непросто, – цокнул языком таможенник.
Далее он вкратце рассказал, как это будет. Беглецы за территорией порта сядут в морской контейнер, его привезут и погрузят на корабль, а в море капитан откроет контейнер и выпустит их.
– Потребуется договариваться с водителем машины. По дороге в порт он должен заехать за вами, снять пломбу с контейнера и потом поставить новую. Еще, придется подстроить так, чтобы ваш контейнер привезли в порт прямо перед погрузкой на судно, а это уже диспетчера надо подключать, – вздохнул Рома Математик.
Надя и Леонид Семенович молчали. Она еще могла отказаться, а он нет. Когда тебя подали в розыск, особого выбора не остается.
– С капитаном я переговорил, а остальные дела выясню в течение недели. Если вы, конечно, согласны, – прервал затянувшуюся паузу таможенник.
Леонид Семенович глянул под ноги, потом перевел взгляд на Надю и дал положительный ответ.
– Вариант – рабочий, – сказал он сам себе и одновременно Наде.
О времени следующей встречи с таможенником они договариваться не стали. Он приедет сам с полностью готовым решением.
Дилеммы с неясными последствиями рисковые люди решают в пользу их осуществления, а осторожные от них отказываются. Надя внутренне обрадовалась новому плану побега, а Леонид Семенович загрустил. Точнее, он задумался. Он много лет руководил подчиненными, давал им указания, но, если требовалось действовать за стенами райкома, он пасовал. Все решения, где не было подчиненных, принимала Кира. Так и сейчас: по сути за него ответила Надя. Она сделала это молча, а он с ней согласился и не более того.
Для Начальника УВД Ткаченко особой дилеммы не стояло. Он получил сведения о бывшем зеке с наколкой «АРОН» и быстро принял решение. К евреям зек не имел отношения, и наколку сделал себе от начальных букв своей русской фамилии.
– Аронов Анатолий Викторович, – прочел Ткаченко в справке из картотеки и стал просматривать информацию о его родственниках.
Сведения о родителях и сестре он лишь пробежал глазами. Это могло иметь значение при розыске зека. А вот на имени жены зека милиционер остановился. Совсем недавно он встречал такое имя в Делах опера Потапова.
– Аронова Надежда Ивановна, год рождения..., – не дочитав, вспомнил он, в каком их уголовных Дел есть о ней сведения.
– Она же фигурирует в деле об убийстве на даче Киры. Это её работница по дому, – забилось у него в голове, – Неужто опять Кира? Заказала мужу домработницы убийство московского гэбиста.
Николай Сергеевич поразмыслил пару минут и позвонил Кире. Если он назовет ей имя убийцы, и она его нанимала, то непременно стушуется. Опытный милиционер это всегда заметит по изменениям интонации голоса и другим особенностям, понять которые могут лишь те, кто проводит допросы.
Кира быстро ответила, и Ткаченко сразу после приветствия спросил:
– Вы с мужем вашей домработницы – Анатолием давно виделись?
– А я с ним не виделась, – удивилась Кира, – Мне она сказала, что замужем не была.
Спокойное удивление не походило на искусную игру, и тогда Ткаченко спросил о Наде.
– Это не совсем так. С мужем она развелась. Зачем же она Вас обманула? – одновременно спрашивая самого себя задал он вопрос Кире и попросил её пригласить к телефону домработницу, на что Кира саркастически усмехнулась.
– Меня муж оставил, а Вы о домработнице спрашиваете. Не приходит теперь.
– Жаль, – помедлил Ткаченко, – А я хотел с ней поговорить. Подскажите, где её можно найти?
Кира не стала выяснить, что за вопросы у милиционера к домработнице и по памяти назвала ему адрес квартиры, где проживала Надя.
То, что разыскиваемый зек – бывший муж Нади, Ткаченко не сомневался. Он подходил по приметам и, что особо важно, имел татуировку «АРОН».
Начальник УВД вызвал дежурного и на удачу поехал на квартиру к Наде. Секретную сводку о розыске Леонида Семеновича по линии КГБ Ткаченко получил три дня назад и, узнав у Киры, что домработница тоже не появляется, предположил, что та в бегах вместе с её мужем.
Визит милиции напугал хозяйку флигеля до смерти. Сдача жилья отдыхающим осуществлялась через бюро, а она делала это нелегально.
– У Вас Аронова Надежда Ивановна снимает квартиру. Проводите? – мягко попросил хозяйку Ткаченко.
– А её нет. Уже несколько дней нет, – залебезила перепуганная женщина.
– Тогда мы посмотрим её комнату. У вас же есть вторые ключи? – всё также спокойно предположил милиционер.
– Ключи? – засуетилась хозяйка и обреченно сдалась, – Там сейчас муж Нади. Он попросил... А я не смогла отказать.
Столь невероятной удачи Ткаченко не мог и предположить. Не подвела его милицейская чуйка. Он улыбнулся хозяйке, спросил, куда надо пройти. Заодно сказал, что ей не стоит так волноваться при виде милиционера, у нее частный дом, и постояльцев надо лишь регистрировать.
Начальник УВД и сержант из дежурки прошли в комнату Нади.
Толян сидел за столом, грыз пересохшую тарань. На вошедших милиционеров от отреагировал без особых эмоций, отхлебнул из бутылки пива и отставил трапезу.
– Аронов Анатолий Викторович? – привычно спросил его Ткаченко.
– Как видите, – пожал плечами Толян, – Но я не при делах. Я мужика этого только за рубашку схватил. Он к жене моей намастырился. А второй, наоборот, он мне чуть руку не сломал, – описал Толян потасовку в подъезде дома, когда догонял Леонида Семеновича.
– Вот и хорошо. Значит, никто не пострадал, – протяжно произнес Николай Сергеевич.
– Никто, – согласился бывший зек, – Надюха вам подтвердит. Она где? Я тут неделю кукую, жду её, – посмотрел он на милиционера, но Ткаченко вместо ответа на его вопрос кивнул сержанту.
Тот подошел и одел Толяну наручники. Бывалый зек не стал ни возражать, ни сопротивляться. Ему теперь следовало стать паинькой и протянуть так несколько суток, уходя от обвинения. Если это удастся, то его отпустят, а если прижмут фактами, то дать признательные показания. Сопротивление милиции обе эти ситуации только ухудшает и лучше не рисковать.
Сознавался Толян плохо. Точнее сказать, любые события, о которых его спрашивали, он подтверждал лишь в безвыходной ситуации.
– В столовой Пищекомбината? – удивлялся он вопросу, был он там или нет, а когда Ткаченко пригласил для очной ставки раздатчицу и кассира, вспомнил, что действительно обедал в их тошниловке, в котлетах не было мяса, и он немного повздорил за справедливое дело.
– Я выпивший был, закусить хотел, а у них суп – вода, в котлетах один хлеб, – язвительно проронил он, кивнув на работниц столовой.
Первое признание – самое важное, и опытный Ткаченко понял в нем главное.
– Если зек не хотел рассказать безобидное – что он обедал в столовой, значит, от этого события следы ведут к серьезному преступлению, – рассудил милиционер, – Теперь его надо только дожать фактами, а если их нет, то придумать.
Отпустив свидетелей, Николай Сергеевич вызвал криминалиста для проведения экспертизы.
– Пальчики твои прокатаем, – при криминалисте сообщил он Толяну.
Дактилоскопия на зека Аронова пришла с ответом на запрос о его татуировке, но для Ткаченко важно было другое. Преступники пугаются проведения экспертиз. Это своего рода психологический трюк. Возникает ощущение разоблачения. В данном случае он тоже сработал. Толян напрягся, старался смазать отпечатки пальцев, чем дополнительно выдал себя.
На следующий день начальник УВД и криминалист поехали на Пищекомбинат, зашли в помещение разделки мяса.
При появлении милиционера в погонах с большими звездами Рубщик струхнул и рассказал, как всё происходило в тот мартовский день. За свое прибыльное место он теперь не опасался. Ашот уволился, родственник начальницы Киры – Вадим погиб в ДТП, и она начальница уже бывшая.
– Ашот Карапетович и водитель Вадим приезжали в обед. Ашот Карапетович торопился, получил мясо на шашлыки, а Вадиму накладную еще не оформили, и он тут дожидался, – пояснил рубщик.
– А Вы где были? – спросил Ткаченко.
– Выдал Ашоту мясо и ушел. Я даже полчаса лишку задержался, у меня рабочий день в пять утра начинается, – оправдался Рубщик.
Николай Сергеевич с ним попрощался и отпустил. Криминалист поверхностно осмотрел помещение, большего не требовалось
– Идеальное место для убийства, – выйдя из «Разделки» резюмировал криминалист, – Ножи, топоры, шланг с водой. Если что, можно кровь смыть без следов. Да тут любые улики можно похоронить.
– Ну, это ты знаешь, а преступник криминалистику не изучал, – в размышлении произнес начальник УВД.
У него зародился план вытащить из зека Аронова признание, предъявив ему липовое заключение экспертизы. Подготовить такую бумагу несложно. Ткаченко выдал задание, и ему сделали её на следующий день.
– Попался ты, Анатолий Викторович, – показал он Толяну «документ».
– На орудии убийства отпечатки твоих пальцев, – убрал он липовую экспертизу, – И свидетели подтверждают о вашей, мягко сказать, ссоре с этим гражданином. Если дашь признательные показания, оформим тебе явку с повинной.
Подследственный молчал, и начальник УВД предложил ему вариант объяснения случившемуся.
– Ты ведь на него не нападал, это он пытался отнять у тебя вилку, завязалась драка, и вышло - как вышло, – умело дал он зеку подсказку упирать на самооборону, – На тебе убийство. Я это уже доказал, и второго шанса заявить о самообороне у тебя не будет.
– Ну да..., – понуро проронил Толян, – Я оборонялся, ничего другого не было.
Далее он рассказал, как вошел в комнату, где на столе лежали груды отборного мяса, и сидел работник столовой. Он на него лишь замахнулся вилкой, хотел попугать гада – они здесь мясо жрут, а людям отруби в котлеты.
– Работника столовой запомнили? – уточнил Ткаченко.
– Темноволосый, одет прилично. Я не разглядывал, он в пол смотрел, – ушел от конкретного ответа бывший зек.
В уголовной среде давать на кого-то показания последнее дело. На зоне за это наказывают самым жестоким образом, и Николай Сергеевич, зная эти правила, не стал настаивать на описании работника Пищекомбината. Важным было признание убийства.
Толян немного помолчал и объяснил, как все произошло. Тот мужчина схватил его сзади, повалил спиной на стол и чуть не сломал ему позвоночник, а он, обороняясь, схватил со стола, что попало под руки, и этим ударил нападавшего.
– Там нож оказался. Я его не приносил, и никого не собирался трогать. Он начал драку, а я лишь вырвался и сразу утек, – выдал он в свое оправдание.
Картина убийства прояснилась, непонятным осталось, кто поместил труп в холодильник, и куда он потом делся. Со слов рубщика в помещении «Разделки» в это время могли находиться Вадим и Ашот. По-видимому, Толян застал там кого-то из них. Оба темноволосые. Светловолосый Рубщик в замызганной спецовке под описание не подходил.
Ткаченко послал наряд привезти Ашота в отделение для опознания, но дома его не оказалось, и жена не стала отвечать куда уехал её супруг.
Созналась она лишь в кабинете начальника УВД.
– У Ашота отец заболел. Он к нему поехал. Просил никому не говорить, – сообщила перепуганная женщина, а когда Ткаченко стал настаивать, в чем причина такой таинственности, сообразила дать этому объяснение:
– О больном только хорошему человеку можно говорить, он искренне пожелает выздоровления, а плохой скажет одно, а про себя – попросит о смерти.
Николай Сергеевич поблагодарил, что его отнесли к хорошим людям, узнал у дальновидной супруги название села в Армении, куда поехал ее муж и, как только она ушла, сообщил в отделение тамошней милиции задержать Ашота для дачи свидетельских показаний. Своих сотрудников он туда вышлет.
Задержание Ашота происходило особенным образом. Участковый пришел к его отцу, спросил о здоровье, потом о сыне.
– К тебе Вазген пришел, – позвал отец Ашота, – Скажи маме пусть нам покушать принесет и моего хереса графинчик.
Расположились за столом, выпили по стопке хереса, закусили, и участковый сказал, зачем пришел.
– Тебя, Ашот, просят в Сочи приехать. Милиция, – уточнил он, положив в рот веточку кинзы, – Завтра приедут. Им свидетельские показания нужно получить. Утром к нам приходи, а то получится, что я свою работу не сделал.
От второй стопки хереса Вазген отказался, пожал руку отцу Ашота, потом ему и ушел, а Ашот, не теряя времени, поехал в пункт междугородних переговоров и оттуда позвонил Самвелу.
Поприветствовав товарища, он сразу изложил свою просьбу.
– Я к отцу приехал, а один вопрос не успел выяснить. Все сказать не могу, тут телефонистка может слушать.
– Скажи главное. Зачем долгие беседы. По срочному тарифу дорого, – изменил причину краткости разговора Самвел.
– Да, конечно, – согласился Ашот, – Сейчас просто узнай насчет друга Арама. Имя Гена, фамилию у Арама спроси, они его еще Крокодилом называют. Беспокоюсь, не забрали там этого Крокодила ваши менты. Я тебя через час наберу.
Самвел пообещал заняться просьбой Ашота, положил трубку, выругался, но всё-таки позвонил Араму. Тот полчаса, как вернулся домой, застал там Гену и Жанну, и теперь они все вместе сидели в его гостиной.
Гена ерничал, отпускал идиотские шутки, старался унизить хозяина квартиры, где поселился без его ведома. В этот момент как раз позвонил Самвел и стал расспрашивать Арама о его приятеле по кличке Крокодил, сказал, и почему интересуется.
– Нет, никто его не забирал. Менты не приезжали. Он прямо сейчас у меня дома сидит, – пояснил Арам.
Самвел ответом племянника удовлетворился, спросил, когда тот приедет, и они распрощались. Арам вернулся в комнату. Жанна и Гена пересели на диван.
– Слышь, Крокодил, Ашот в Армению уехал, интересуется тобой. Спрашивает не попал ли ты в ментовку? – укоризненно посмотрел на приятеля Арам, – Голову тебе где расшибли? – сел он на стул напротив.
– У меня голова в порядке, как и все остальное, – Гена резким движением прижал к себе Жанну.
Она цыкнула на него, вырвалась и встала с дивана.
– Во, видишь, как брыкается, – кивнул на нее похабник, – Не знаю, как тебе, а мне такое нравится, – подмигнул он Араму, намекая, что проводит с Жанной время в постели, чем сильно её разозлил.
– Ты, брехло крокодилье, не твоими лапами меня касаться, – нервно поправила она на себе кофточку, – Мы с Арамом вообще отсюда уедем. Во Францию.
Жанна подошла, и демонстрируя преданность, села рядом с Арамом так, что их плечи почти касались.
Неудачи взрослой любви с тихим Арамом, она старалась компенсировать проявлением к нему нежности, а в последнее время еще и убеждала осуществить их давнее желание уехать во Францию, где всё у них переменится к лучшему.
Арам отвечал уклончиво, не возражал, но и не давал согласия. Ссылался, что у него здесь родители, бизнес, и при этом проговорился о Наде. Ей он взялся помочь уехать из страны нелегально на грузовом корабле. Она на это решилась, а что там будет – неясно. За бугром нелегала ждет встреча с местной полицией, а ему такой вариант не нравится.
А теперь Жанна села рядом с ним и объявила их отъезд за границу как нечто решенное.
Гена, узнав новость, начал ехидно лыбиться, мол, ничего у них не получится. Арама его ухмылка разозлила. Он решил поддержать Жанну и сказал Гене, что они действительно уезжают, и он может это устроить через своего друга, работника порта.
– Ты рванешь за бугор? Да тебе слабо с Жанкой справиться, – рассмеялся Гена, – Максимум на что ты способен – штаны заграничные привезти. Такие у тебя друзья, и всё, – поднял он палец.
– Надя уехала, – спокойно сообщил Арам, – Или вот-вот должна.
Жанну сообщение о том, что Надя уже за границей возбудило необычайно, и она попросила Арама позвонить в Новороссийск и узнать всё точно. Он снял трубку и заказал срочный разговор.
Телефонистка быстро набрала нужный номер. Арам кратко спросил у Романа о делах Нади, и тот уклончиво ответил, что пока всё задерживается.
Гена и Жанна, хотя и не слышала его ответа, но смысл поняли.
– А я что говорил, – позлорадствовал Гена, поднял майку и выхватил из-за пояса пистолет, – Вот, эту штуковину летчику в затылок, и через два часа героев встречают в Турции, – вскинул он пистолет, изображая выстрел в воздух.
То, как Гена выхватил пистолет, да и само его наличие шокировало Арама и Жанну. Они молчали, и Гена победно произнес:
– То-то. Забоялись, – сунул он ствол обратно под майку и размеренно проронил, – Менты на хвосте висят. Может, и пора отсюда линять.
                ***
Ашот дилемму – податься в бега или вступить в объяснения с милицией решил в пользу второго. Узнав, что Гена не арестован, он позвонил жене и узнал, что менты хотели лишь получить от него свидетельские показания. Это могло означать, что, если Гена струсил и не прикончил опера Потапова, подброшенные менту улики сработали. Идет следствие, опрашивают всех, кто работал с Кирой и может дать показания о её связях с милицией. В такой ситуации податься в бега означает стать соучастником бывшей начальницы.
Дожидаться, пока за ним приедут милиционеры, Ашот не стал, а сам поехал в Сочи. Предварительно он заехал к участковому Вазгену и предупредил, что возвращается домой, и они не виделись в доме его отца – разминулись.
В милицию Ашот пришел сразу по приезду, и его проводили к начальнику УВД. Ткаченко сам вел  дело об убийстве сотрудника КГБ на территории Пищекомбината. Он поинтересовался у Ашота здоровьем его отца, а потом пригласил на опознание.
Такого поворота добровольно явившийся свидетель не ожидал и, при всей его выдержке, вздрогнул.
– Какой опознания? – распрямился на стуле Ашот.
– Это недолго. Десять минут, и мы продолжим, – пояснил милицейский начальник, вызвал дежурного, и Ашота проводили в комнату, где уже находились четверо мужчин его возраста.
Привели Толяна. Он прошел мимо строя брюнетов, но никого из них не узнал. Возможно, Ашоту помогла его двухнедельная щетина, до этого он всегда был гладко выбрит. Но, скорее, бывалый зек не стал показывать на него, памятуя о том, как относятся на зоне к тем, кто выдает подельников, да и просто помогает милиции.
А вот на фото Вадима, Толян отреагировал иначе. Давать показания в отсутствие живого человека уже не опасно. Толян соображал хорошо, и сразу понял, что мужчину на фото милиция не может пригласить.
– Вроде этот похож, – неуверенно сообщил он дознавателю, – Я его мельком видел, да и на стуле он сидел.
В дополнение к показаниям зека у Ашота имелось весомое алиби. В то время, когда уборщица сообщила о трупе в холодильнике, он находился за городом, и это могут подтвердить всё, кто были на озере Рица – Кира, водитель Бобарыки, Славик и москвичка Алла Петровна. Ашот не преминул сказать чья это жена. Он, как и Кира, хорошо понимал: задавать вопросы таким людям не станут.
Подозрение о том, кто находился в помещении «Разделки» в момент убийства, а потом уничтожил труп пало на Вадима. Охранник подтвердил, что тот мог остаться ночью на территории Пищекомбината. Его продуктовая будка стояла у грузового входа «Разделки», и ворота во двор оставались незапертыми.
Из Отделения Ашот вышел со смешанными чувствами тревоги и облегчения. Перед тем, как пойти в милицию он заезжал на работу к Гене в «Прокат лодок», но не застал его: у того в этот день была вторая смена. Оттягивать встречу со следователем не хотелось, да и куда хуже, если за тобой пришлют наряд, и Ашот решился идти, не поговорив с ним. Теперь же он снова поехал к Гене на работу.
В прокате всё шло своим чередом. Гена сидел на стуле, грыз семечки, а Жанна занималась с отдыхающими. Увидев Ашота, он встал ему навстречу.
– Что там случилось? Рассказывай, – тихо спросил Ашот.
– Ничего не случилось, – виновато покривился Гена, – Я вошел, и меня по кумпалу чем-то тяжелым врезали, – раздвинул он волосы в месте удара.
Шишка на голове еще не сошла, широкий рубец пересекал её пополам.
– Кто ударил? – насторожился Ашот.
– Не знаю, – пожал плечами Гена, – Я вырубился, иначе б убил эту гниду. Хорошо, что очухался и успел выйти из дома. Менты тут же подъехали.
– Плохо..., – помолчав произнес Ашот, – Тебя по другим делам ищут, а этим, вообще, КГБ занимается, – Уезжать надо и подальше. Опера Потапова должны вот-вот отпустить.
Гена понимающе выдохнул, потер скулы.
– Сам знаю. Буду отчаливать.
Ашот одобрительно хлопнул его по плечу и направился к выходу. Теперь он задумал поехать в бар и поговорить там с охранником. Первое, что приходило на ум – Гену по голове ударить могла Лидуся. Вернулась зачем-то в квартиру, и тут появился Гена с ножом. Соседи застать Гену тоже могли, но они бы точно передали бандита милиции.
В баре Ашот зашел в комнатку охранника. Перед сменой тот сидел на диване и тупо смотрел в стену.
– Как тут у вас? Я срочно уехал, отец заболел, – Ашот сел на стул напротив, положил руки на колени.
– Всё, как обычно, – потянулся здоровяк, – Лидок пропала. Из КГБ приходили. Видать, что-то по серьезному подстилка утворила.
– А потом? – подтолкнул охранника к дальнейшим объяснениям Ашот.
– Потом ничего. Мы тут все сказали, что знать её не знаем, а девочки с ней не дружили. Она им как врала, что из Питера приехала, так они и КГБешнику сказали. А она-то из-под Ростова, – усмехнулся бывший десантник.
– Это хорошо, – согласился Ашот, – Есть только один момент. Надо бы им позвонить и сказать, что Лидок с Вадимом это дело…, – постучал он ладошкой в кулак.
– Зачем? – удивился охранник, – Его нет. И кто будет звонить?
– Ты позвони. Оно так и было. Любила она его, – мягко сообщил босс, – Скажешь, что позабыл об этом сообщить. Гэбисты тебе плюсик запишут, и я дам триста рублей.
Охраннику вариант получить ни за что деньги понравился.
– Ну, не вопрос, позвоню, – потер он нос, – Она тут ко всем клеилась.
Идея Ашота состояла в том, чтобы все подозрения теперь падали на Вадима. Он был в помещении «Разделки» во время убийства и потом уничтожил труп сотрудника КГБ, забрав себе его удостоверение. А если проститутка Лидуся с Вадимом дружила по-взрослому и любила его, то могла в отместку за гибель любовничка по вине ментов (а такая история гуляла) подкинуть оперу Потапову удостоверение гэбешника. Найти Лидусю из Питера, когда она из-под Ростова, вряд ли смогут. Да и искать особо не станут. Убийцу поймали, дело тянуть не будут и закроют. К выводу о подлой проститутке, подставившей мента, придут и следователи КГБ. Оперативника Потапова отпустят, но для Ашота это не будет иметь значения – он уже выскользнул из опасной ситуации.
Рассуждения Ашота оказались правильными. Все так и произошло. Начальник УВД Ткаченко потребовал от подчиненных срочно подготовить материалы о поимке убийцы. Там же содержались выводы о сокрытии преступления водителем Общепита.
Папку с Делом об убийстве на Пищекомбинате Ткаченко привез руководителю местного КГБ. Они были знакомы, и разговор носил доверительный характер.
– Мы завершили расследование убийства вашего московского сотрудника, – Ткаченко передал Дело и сделал пояснения, – убийца Аронов задержан, а тот, кто скрыл преступление, погиб в ДТП, но есть четкие доказательства его вины.
– У нас тоже подобрался интересный материалец, – начал перелистывать Дело госбезопасник, – Вы вот не дали ход экспертизе костей, поступивших в тот период из Пищекомбината на переработку, а мы её провели.
– Я не посчитал это важным. Где произошло убийство, мы выяснили, усилия направили на поимку преступников, – пояснил свою позицию Ткаченко.
– Это всё так. И я на вашей стороне, – поджал губы безопасник, – Коллеги настроены иначе. Считают, что вы, Николай Сергеевич, тормозили расследование... Но теперь наша доблестная милиция оправдалась, – постучал он пальцем по папке, – Справились, убийца задержан.
– Так, а что показала экспертиза костей? – поинтересовался Ткаченко.
– Показала. Нашлись человеческие кости. Жутким способом уничтожили труп, – вздохнул КГБист, – Такая работа в наших структурах.
– Это кто понимает, – подтвердил милиционер, – Наш оперативник Потапов тоже пострадал. Я лично уверен в его невиновности.
– А мы его оправдаем по итогу расследования, – мягко произнес руководитель сочинского КГБ.
Он понимал, что именно ради этой фразы к нему пришел начальник УВД, и её следовало сказать в окончание беседы.
Ткаченко поблагодарил коллегу из Госбезопасности, и они распрощались. На горизонте для Николая Сергеевича замаячила отставка по факту получения подарка в виде бутылки дорогущего коньяка, но это пустяки по сравнению с обвинением в сокрытии преступлений. А он и так собирался выйти на пенсию, и сделает теперь это добровольно.
Вне подозрений оказалась и Кира. Списание на погибшего Вадима сокрытия убийства решало и её проблемы. У нее даже не стали брать показания, и открылась возможность вернуться к работе в Общепите.
С формулировкой «в связи с утратой доверия» её уволили, и теперь она искала вариант вернуться на свою должность, пока новый начальник назначен временно исполняющим обязанности. Помочь в этом могла поддержка трудового коллектива.
Кира зашла к директору ресторана «Магнолия». Их встреча была согласована заранее. До этого она не смогла застать на месте никого из бывших подчиненных. Очевидно, они от нее прятались и не желали встречаться. А директор «Магнолии» принял её почтительно и любезно.
– Кира Юрьевна, даже как-то неудобно, что вы попросили меня о встрече. Это я мог бы вас просить, а не наоборот, – пригласил он её присаживаться.
На столе стояли дорогие закуски, фрукты и сладости. Директор предложил выпить по рюмочке, взялся в бутылку.
– Пожалуй, нет, – остановила его Кира, – Совершенно не знаю ситуации. Все уходят от ответа. Я что, стала для всех прокаженной? Обвинения с меня сняли. Добьюсь восстановления в должности.
– Я в вас верю, – все-таки разлил по рюмочкам коньяк директор, – Но это потребует времени. А именно сейчас время неподходящее. Вы знаете, какие о вас слухи поползли?
– Нет, откуда мне знать? Тот, о ком шепчутся за спиной, последним узнает.
– Да, в лицо вам не скажут, побоятся, – директор отпил коньяк, поставил рюмку и продолжил, – В желатиновом цеху разбирали кости из нашего Пищекомбината, нашли человеческие. Теперь распускают слухи, что Вы людей таким мясом кормили.
– Бред какой-то! Ужас, – передернулась Кира.
– Вот и у остальных такое отношение. А, главное, боятся, вдруг это подтвердится. И пока этот негатив не разрушится, вас будут всячески избегать и те, кто у нас сверху, – поднял он палец, – и прочие.
Директор помолчал и дал Кире совет. Он получился в виде предложения.
– У меня нет завпроизводством. Я обходился, а штатное расписание позволяет. Может согласитесь? Для Вас сейчас важно не выпасть из нашей обоймы. А дальше время покажет.
Финансовое положение у Киры сложилось аховое. После её возвращения из СИЗО в доме не оказалось денег. Домочадцы опустошили книгу-сейф, и лишь в пиджаке Леонида Семеновича она нашла двести рублей. Предложение директора «Магнолии» сейчас оказалось ей очень кстати. Она согласилась, тем более, что он сделал его деликатно, будто ей нужна работа не ради денег, а для решения вопросов восстановления в должности.
– А вы не опасаетесь, что из-за моей репутации и вас начнут избегать, – лишь спросила она у ресторатора, на что он улыбнулся.
– Не посмеют. Они-то побоялись иметь с вами дела, а я нет. Оценят, что за мной..., – сделал он паузу и поправился, – За нами сила.
Кира оценила мудрый прагматизм директора. Слов для этого не потребовалось, она положила ладони на стол, но вышло это у нее, как одобрительное рукопожатие.
– Тогда, может, по рюмочке? – отозвался директор.
– Мне в Краснодар к сыну надо, – пожала плечами Кира, – А от бутерброда не откажусь. Очень они у вас аппетитные, – взяла она канапе с черной икрой.
– Не у меня. У нас, Кира Юрьевна, у нас. Мы ведь теперь вместе работаем, – легонько рассмеялся директор «Магнолии».
Под закуску Кира всё-таки выпила рюмку коньяку и распрощалась. В обед она планировала поехать в Краснодар к Юре.
К нему первому она зашла после освобождения из СИЗО. Но тогда не застала. В филармонии сказали, что Юра на гастролях. Его взяли вторым гитаристом и назвали дату приезда в Краснодар. Сегодня наступил этот день, и она решила повидаться с сыном.
У зеркала в фойе ресторана Кира остановилась.
«Неужто я так плохо выгляжу? – рассмотрела она себя, – Он, конечно, директор солидного ресторана, но бывший подчиненный, а понял, что я осталась без денег», – рассудила она.
Несколькими днями ранее Кира посетила новых хозяев дачи, посетовала, что муж поторопился с продажей, пока её не было, а ей здесь каждый кустик дорог, и вот пришла попрощаться с любимым детищем.
На самом деле она заехала убедиться не осталось ли в земле банок золота. Она прошлась вдоль садовых дорожек и поняла – отсюда все её накопления похитили. Теперь могла остаться только та банка, что она отдала Юре, и они спрятали её на кладбище возле могилы матери.
Брать у сына ей не хотелось, но после встречи с уверенным в себе директором «Магнолии» состояние собственной бедности остро кольнуло начальницу Киру.
– Попрошу часть золота у Юры. А заработаю и отдам, – решила она при выходе из ресторана.
Такое решение представлялось простым и естественным, если бы не возникшая от мысли о золоте тревога. До отхода электрички оставалось больше часа, и Кира поехала на могилу матери.
Беглого взгляда ей хватило понять, что оставленную там закладку вынули. На всякий случай Кира разгребла веточкой крупные комья земли, потыкала ей вглубь. Банки, где они её оставляли, у могильной плиты не было.
– Юра забрал, – успокоила себя Кира, постояла возле могилы матери и поехала на вокзал.
Дирекция Краснодарской филармонии выделила Юре место в студенческом общежитии. Кира нашла нужный корпус, поднялась на этаж со множеством дверей. От общей кухни по коридору растекался запах жареной картошки, смешанный с кислым амбре пищевых отходов.
В комнате вместе с Юрой проживали двое студентов музыкального училища. Один из них спал, а второй разучивал какую-то мелодию на гитаре и, оторвавшись от игры, сказал, что Юра отправился в магазин и вот-вот вернется.
Кира не стала дожидаться сына в комнате и вышла в коридор. Вскоре он появился с пакетом продуктов и, увидев мать, искренне обрадовался.
– Я только сегодня вернулся, думал тебе позвонить, а ты сама приехала, – поставил он на пол пакет.
Матери следовало бы обнять сына, спросить о каких-то несущественных делах. Пока Кира ехала в Краснодар, она хотела именно этого, но теперь не смогла найти столь простых слов. Границы её рационального мышления отсекали их, и она задала ему логичный вопрос.
– А ты откуда узнал, что я уже дома?
– Я с вокзала в тюрьму поехал. Хотел записаться к тебе на свидание, и мне там сказали, – рассеянно ответил Юра.
– Да. Всё закончилось. Ты когда отсюда домой? – спросила Кира сына и сразу этим же вопросом предложила ему вернуться в Сочи.
Он не ответил, и она начала приводить ему доводы такого решения.
– Сейчас я завпроизводством, но это ненадолго. Несколько месяцев – и верну свою должность. И тебе что-нибудь подберем или ты сам выберешь, – мягко произнесла она.
– Я уже выбрал, – выдохнул Юра.
Сухо вести с матерью обсуждение дел ему не хотелось. Разговор не клеился.
– Выбрал? Вот это? – показала на плохо окрашенные стены Кира.
Она начала сердиться. В голосе появились повелительные нотки.
 – У нас в Сочи большая квартира. У тебя есть деньги. Ты забрал то, что мы оставляли у бабушки? Я бы хотела взять из твоих в Москве за должность заплатить. Заработаю – отдам.
– Понятно. Ты насчет денег приехала, – расстроенно протянул Юра, – Только их нет.
– Как нет?! – опешила мать, глядя на сына в упор.
– Банку отец с Надей забрали, – Юра отвернулся в сторону, замолчал.
Расспросить, как это произошло, Кире не удалось. К ним подошла девчушка в широченных брюках клеш, коротко стриженная, в цветастой рубашечке и туфлях на толстой платформе. Поздоровалась. В руках она держала футляр маленькой скрипки.
– Привет! Это моя мама, – сказал девушке Юра и представил её матери, – А это Лена. Мы в одном ВИА работаем.
Кира сглотнула воздух, кивнула скрипачке, и та улыбнулась ей в ответ.
– Извини, нас ждут, – сообщил матери Юра, взял пакет с продуктами, и они с Леной пошли к выходу с этажа.
Лестница находилась в другом конце коридора и, пока они шли, Кира смотрела им вслед. Изменить что-либо она не могла. Сын удалялся от нее, уходил. Он шел к тому, что нужно ему, а не ей.
Далеко за полночь Кира вернулась домой в Сочи, но встала рано, прошла в ванную. В стаканчике над раковиной стояли зубные щетки – её и мужа. Кира взяла щетку мужа и бросила в мусорное ведерко, а свою повертела в руках и вернула на место.
Ей вспомнились слова Борисова при их последней встречи в Свердловске о том, что зачастую в прежней жизни нас удерживает привычная зубная щетка – только и всего.
Кира приняла ванну, завтракать не стала, выпила лишь кофе и заказала разговор со Свердловском. Телефонистке он назвала номер секретаря Борисова. Звонить ему напрямую она не решилась. Много непростых событий случилось в её жизни.
Представляться она не стала, а лишь сказала секретарше, что с их директором знакома.
Борисов взял трубку и, поняв кто ему звонит, вежливо поздоровался с Кирой, но не стал ни о чем её расспрашивать. Ей пришлось начать первой. Она напомнила Борисову его высказывание «о привычной зубной щетке», и он вяло ответил, что припоминает такое.
– У меня этой «щетки» больше нет, – сообщила ему столь желанная ранее женщина.
По смыслу это было не сообщение, а вопрос, и Борисов ответил на него ясно и однозначно.
– А у меня таких «щеток» даже две – жена и дочка. Извини, Кира, – впервые перешел он с ней на «ты», – Совещание пора проводить. Позвони позже.
– Хорошо, так и сделаю, – душевно согласилась Кира, а про себя подумала: «Звонить, если тебя не желают слышать, я уж точно не стану».
Она положила трубку. Так же поступил и Борисов. Но, в отличие от Киры, он дал еще и указание секретарше:
– С Кирой Юрьевной из Сочи больше меня не соединяйте.
Секретарь извинилась, что, не выяснив имени абонента, соединила его с директором и пообещала впредь не допускать таких промашек.
Борисов поехал обедать домой, а Кира отправилась на свою новую работу.
Ашот тоже включился в дела. Самвел предложил встретиться, и он приехал к нему. За полученные купальники и панамы Ашот рассчитался частично, а Самвел хотел завершить сделку.
– Наличных мало, – посетовал Ашот, – К отцу ездил, и здесь одни расходы. Если возьмешь долг золотыми кольцами, то завтра привезу.
– Можно и так, – согласился Самвел, – Красивые жене и дочке оставлю, остальное перекупщику сдам.
В деньгах Самвел не нуждался. Подделку джинсов они с Арамом поставили на поток и только успевали их перепаковывать и делить навар. Просроченный долг Ашота не имел для них весомого значения – это нарушало правила, а в жесткой среде подпольного бизнеса это не допускалось.
Жена Самвела подала обед в беседке возле дома. Мужчины пропустили по рюмочке коньяку, неспешно поели, поиграли в нарды, и Ашот поехал взять золота из своего тайника в «Холодной речке».
Там он прошел в курятник, снял нужные половицы и обмер. Банок с золотом в подполье не было.
– Выследили падлы, – с силой ударил он кулаком о стену.
Поразмыслив Ашот пошел к соседке. Она за небольшую оплату следила за его домом и садом, убирала во дворе, кормила кур и могла видеть, кто приезжал сюда в отсутствие хозяина.
Ашот поздоровался с соседкой, отдал деньги за будущий месяц.
– Долго не был. Хотел узнать, какие-то люди заходили ко мне? – спросил он пожилую грузинку, особо указав на день своего последнего приезда.
– Да как-то никого не помню. Дато заезжал, так он часто бывает, – пожала плечами соседка, но дальше, как и положено сельской старушке, вспомнила всё в мельчайших подробностях, – А в тот день один за другим были. Ты уехал, и солидный мужчина с молодайкой на Жигулях примчались. А сразу за ними плечистый парень на красном мотоцикле и с ним девушка. Но они только зашли и тут же уехали.
Больших подробностей в описании «гостей» Ашоту не требовалось. После его приезда в доме побывали Леонид Семенович и Надя. Они могли проследить за ним, и нашли тайник в курятнике. Теперь в бегах, и найти их не просто. А вот зачем приезжали Гена и Жанна, следовало выяснить.
Ашот поехал на пляж в «Прокат лодок», но там их не застал. Работу заканчивал сменщик Гены. Где живет его напарник, он не знал, и Ашот отложил встречу с Геной и Жанной на следующий день, а пока позвонил Араму.
Знай Ашот, что Жанна в это время находилась в его квартире, он бы к нему поехал, а так лишь позвонил и предложил встретиться после обеда в баре. Арам ответил, что постарается приехать.
– Интересно, как это ты постараешься, – прильнула к нему Жанна, как только он повесил трубку, – У нас на завтра другие планы.
Она занималась шитьем и подошла послушать, о чем Арам будет говорить по телефону с Ашотом.
Предыдущие дни она уговаривала Арама вместе сбежать заграницу. Для нее и Гены особого выхода не оставалось. На ней висела смерть Виталия, а на другане Крокодиле – целый букет преступлений, начиная с убийства бабушки на даче.
Арам же напрямую к этому не имел отношения и ехать никуда не хотел. Тем более, угонять самолет, как это предложил Гена.
Жанне стоило немалых усилий уговорить его, пустив в ход весь женский арсенал обольщения.
После бурной ночи она подала завтрак, и они нашли полюбовное решение трудного вопроса. Сначала Арам попытался разубедить Жанну, а потом она его.
– Ты смотришь не с той стороны, – пояснил ей Арам, – Затея опасная. А мой дедушка говорит, что в любом деле сторон две. Дурак думает о том, как будет хорошо, если всё получится, а умный думает, как будет плохо, если не выйдет.
– У тебя умный дедушка. И ты умный, – Жанна поцеловала Арама и разложила все по полочкам:
– Ты ни в чем участвуешь. Ты обычный пассажир. Их в самолете сотня. Все сделает Крокодил, и даже я ему не нужна. А прилетим в Турцию – решишь, стоит тебе там оставаться или с остальными пассажирами вернешься на Родину. Но, я думаю, ты не вернешься, – поцеловала она Арама, – Ты умный, поедем к твоему дяде в Париж, откроешь там магазины. Для начала у нас уже есть.
Жанна показала на разложенную на столе женскую комбинацию. К ней она пришила золотые кольца и цепочками – те, что успела сложить в свою сумочку на даче Ашота.
– Ты берешь в жены девушку в одной ночнушке, – пошутила кокетка, – Но, не простой, а золотой, – улыбнулась она Араму.
Набитую золотом сумочку пронести в самолет рискованно, и Жанна решила вывезти украшения на комбинации под платьем. Билет на самолет она тоже купила по чужому паспорту. При выдаче в прокат лодок она стала брать в залог не деньги, а документы, и ей выпала удача. Девушка блондинка оставила ей в залог свой паспорт. Жанна смоталась в авиакассу, купила по нему билет и в комиссионке приобрела светлый парик. Паспорт блондинке она вернула, но, когда та ушла поплавать в море, вытащила его из её вещей. Один день воспользоваться краденым документом вполне безопасно.
Арам зря пересказывал ей мудрые изречения дедушки, Жанна понимала, на что идет, и продумала разные варианты событий.
Её аргумент, что Арам будет обычным пассажиром, тоже сработал. Он поехал и купил билет на самолет. Рейс выбрали утренний на завтра.
Ночевать Жанна отправилась на квартиру, где жила у бабушки. Ей она сказала, что уезжает домой к родителям.
В аэропорт каждый приехал сам, но Гена не стал заморачиваться, сразу подошел к Жанне и приобнял её за талию.
– Хочу проверить, не забыла ли ты наши побрякушки, – нащупал он под платьем Жанны колечки, не преминув облапать её непристойным образом.
Гена нервничал и таким способом старался снять напряжение. За поясом у него был пистолет, а в дорожной сумке – пакет с героином. Его он поместил между слоем ткани и картонным донышком сумки. Героин Гена планировал сдать по прилету полиции за вознаграждение. Так он, по крайней мере, полагал.
Жанна и Гена прошли регистрацию на рейс. Стали в очередь на посадку.
– Задерживается твой Арамчик, – ехидно заметил Гена, – Из туалета выйти не может, обкакался.
– Он придет, не зуди, – оборвала его Жанна.
– Ладно. Придет-не придет, со мной будешь. У нас получалось, – Гена обхватил Жанну за плечи, прижал к себе и, вытянув губы, чмокнул в щеку.
Она хихикнула, вырвалась и взяла его под руку, как подобает приличиям. Гена чмокнул её более страстно, и Жанна ответила ему таким же поцелуем. Она тоже нервничала и старалась превратить предстоящее испытание в шаловливую забаву.
Арам минут десять, как вошел в зал аэропорта, остановился поодаль от стоек регистрации и наблюдал за ними. Лететь он никуда не собирался и только решал, как ему поступить.
Мотивы таких поступков не имеют рациональности. В них нет необходимости. Нет разумных соображений с риском для жизни лезть по ледяному склону или спускаться во тьму подземелий. Это против элементарной логики, но так поступают. Возникает потребность сломать в себе недоступный барьер. Иногда это страх, иногда что-то другое. Раньше ты это не мог, а теперь можешь.
Арам вышел из аэропорта и из телефона-автомата позвонил в милицию. Он не испытывал никаких чувств, назвал номер авиарейса и сообщил о парне и девушке, собравшихся угнать самолет. Он сделал это без выгоды или смысла. Он «погрузился в подземелье темных дел» – перешагнул барьер подлых отношений к товарищам. Такой преграды для него не стало. Он повесил трубку, прошел к такси и поехал в бар на встречу с Ашотом и Самвелом.
Гена и Жанна подошли к двери в зал отлета. Девушка в фирменном костюме «Аэрофлота» пропускала пассажиров. Все шло как обычно, если бы не появившиеся рядом с ней трое мужчин в штатском. Понять, кто они, было несложно.
– Менты, – приостановившись, шепнула другану Жанна и попыталась он него отстраниться.
Гена и сам это понял без её подсказки, но не выпустил её руку.
– Значит, будем угонять самолет на земле, – злобно проронил он, сделал шаг к двери и схватил дежурившую у входа сотрудницу в захват под горло.
Прикрывшись ей от милиционеров, второй рукой Гена выхватил из-под рубашки пистолет и выстрелил в потолок. Среди пассажиров началась паника: часть из них, пригибаясь, бросилась в разные стороны. В этой толчее Жанна отскочила от двери и смешалась с толпой убегающих.
Милиционеры ринулись освободить сотрудницу аэропорта. Гена, не раздумывая выстрелил в одного, потом во второго. Заложница при этом смогла вырваться из его захвата, и третий милиционер простелил Гене голову.
Паника охватила весь аэропорт. Люди выбегали на улицу, и Жанне удалось вместе со всеми покинуть главный зал. Она быстро перешла в соседнее здание, прошла в туалет, сняла парик, платье и «золотую» комбинацию. Всё это она засунула в дорожную сумку, а из нее вынула джинсы и майку. Быстро сменив облик, она вышла из туалета и покинула территорию аэропорта.
Оттуда она прошла пешком с полкилометра, поймала автостопом частника и поехала на автовокзал.
Арам в это время приехал в бар. Он не успел к назначенному времени, Самвел и Ашот поджидали его, и он расслышал нервное высказывание Ашота:
– Где этот чертов Арам? Такое бывает – дядя должен ждать племянника?
Арам сделал вид, что ничего не слышал, молча подошел к столу, присел, и Ашот в присущих начальникам манерах высказал ему претензию.
– Я вас выручил, взял неходовую швейку. Теперь ко мне вопросы, а ты пропал. Давай бери, продавай ваши купальники, – рассерженно положил он на стол ладони в ожидании ответа.
– Я подумаю, – без интереса произнес Арам, – Каждый думает сам за себя. Если решу, займусь.
Ашот не ожидал столь холодного ответа, сходу осекся и предложил поговорить об этом позже.
– У меня деньги украли, иначе стал бы я просить? – проронил он.
Позвали официанта, сделали заказ. Арам от совместного обеда отказался, сослался на занятость и уехал.
– Подрос парень, – похвалил дяде племянника Ашот, – Я сейчас в Общепит на маленькую должность иду. Деньгами поможете – продвинусь на начальника и Арама хорошо устрою.
– Что, совсем у тебя плохо? Так много украли? – пожевал губы Самвел.
– Очень много. В золоте хранил, и забрали, – покривился собеседник, – Теперь надо зарабатывать. Я слышал к тебе краснодарские цеховики приезжали, у них денег полно. Попроси для меня, дам кому надо из начальства, получу выгодное место.
– Для тебя просить не могу. Приезжали не только они. Братья евреи из Туапсе были и наши, армавирские. Как раз про Общепит говорили. Они хотят Арама туда начальником поставить, – с гордостью сообщил Самвел.
– Как его? – возмутился Ашот, – Он без опыта, беспартийный, и никакой диплом не имеет?
– Диплом купим, партбилет, вообще, не проблема, – отмахнулся Самвел, – Главное, он способный, умеет тихо решать важные дела.
Распространяться о своих делах с племянником он не стал и, тем более, не сказал о новой инициативе Арама. Тот задумал заняться подделкой водки. А это уже миллионные доходы. Бутылки можно скупать в пунктах приема стеклотары, этикетки в любой типографии напечатают, а насчет спирта Арам уже договорился. На заводе его можно брать по бросовой цене за счет недолива в цистерны. Сбывать левую водку проще всего через кафе и рестораны, и для этого нужен как раз Общепит.
Пока Ашот сетовал о пропаже золота, причем не своего, а тоже краденого, Леонид Семенович втащил чемодан, в который оно перекочевало на новое место  проживания.
Таможенник Роман привез его и Надю на заброшенную дачу в сорока километрах от города. Он приобрел её пару месяцев назад под строительство загородного дома и пока не приступил к работам. Территория участка заросла травой, бетонные дорожки рассыпались, а сам домик, более походивший на сарай, обветшал.
Рома открыл калитку и впустил гостей внутрь.
– И сколько нам здесь куковать? – осмотрелся вокруг Леонид Семенович.
– Я же сказал, дня три-четыре. Здесь место глухое. Удобно. За вами заедет трал с морским контейнером, и вы без свидетелей в него сядете.
Мужчины зашагали к домику, а Надя задержалась. Через приоткрытую калитку во двор забежала тощая собака, остановилась. Надя поманила её. Дворняга завиляла хвостом, подошла, и Надя достала из сумки и дала ей бутерброд. Голодная собака в один укус проглотила хлеб с колбасой и благодарно тявкнула.
– Зря Вы её покормили. Теперь не отвяжется, – обернулся Роман, – Хозяин дачу продал, а собаку не забрал. Не знаю, где она обитает, а как ни приеду, сразу появляется. Не уходит.
– Так это она хозяина ждет, – пояснила Надя, присела к собаке, погладила ей голову, и дворняга лизнула ей лицо.
– Его ждать бесполезно. Алкаш, – махнул рукой Рома, – Квасил здесь, дочка приехала, увезла к себе в Кропоткин.
Все прошли в дом. Из мебели там имелся только стол, пара стульев и полуторная кровать на железной сетке. Замызганный матрац стоял рядом. Леонид Семенович потянул носом спертый воздух, покривился.
– Белье я сейчас привезу и консервов разных, – распахнув окно, подбодрил его Рома, – Холодильника нет, да и свет отключен. Как-то так протянете несколько дней.
Он уехал, а гости вышли во двор. Леонид Семенович сел на свой чемодан, а Надя занялась с собакой. Та признала её новой хозяйкой, ластилась и выразительно смотрела в глаза.
Ночь прошла плохо. В деревянном домике было душно, но, когда открыли окна, замучили комары. Возникла и проблема с собакой. Рома привез не только продукты, но и бутылку водки – скрасить неудобства быта. Надя угостила дворнягу говяжьей тушенкой, но стоило Леониду Семеновичу открыть бутылку водки и разлить себе и Наде по сто грамм, псина начала подвывать.
– Вспоминает счастливые времена с бывшим хозяином, – пошутил Леонид, и Надя открыла и отдала собаке целую банку мяса.
– Ты что делаешь? – возмутился Леонид Семенович, – У нас осталось две банки, а сколько дней еще впереди.
– Я завтра пойду в магазин и куплю, сколько надо. Меня в отличие от некоторых не ищут конные патрули, – рассердилась Надя.
Леонид Семенович насупился, замолчал. Тема свободы перемещения для Нади поднималась не в первой. Он был категорически против любых «вылазок» на улицу, и по сути держал девушку в заложниках, она же не выдерживала бесцельного сидения в квартире. Переезд в дачный домик предполагал, что она удовлетворится двором, а она снова заявила о желании отправиться в людное место.
Молча выпили водки. Темнело быстро, поели в полумраке и попытались устроиться вдвоем на узкой кровати. Получалось плохо, поругались, встали, допили водку. Леонид Семенович собрал в кладовке всякие отрепья, постелил себе на полу, долго не мог устроиться, и лишь окончательно измучившись, забылся тяжелым сном.
Проснулся он поздно, Нади не было. Он тут же проверил на месте ли чемодан и заметил, что она пыталась его открыть. Сняла багажные ремни, но не справилась с замками.
– Убежать хотела, – была его первая мысль.
На самом деле, Надя проснулась рано и решила идти в магазин. До него было не меньше часа пешком. Наличных денег у нее почти не осталось, и она хотела взять их из чемодана. Кроме золота там лежали еще и пятнадцать тысяч рублей. Это ей не удалось, она позвала собаку и отправилась с ней в Сельпо, где купила продуктов и уже возвращалась обратно.
– А мы с тобой похожи, – разговаривала она с дворнягой, – Поманила тебя колбасой, и вот плетешься за мной. Так и я. Меня тоже поманили коврижками и, как привязанная, теперь.
Псина понимающе терлась о ноги новой хозяйки, поднимала голову, забегала вперед – вела домой и снова возвращалась.
Леонид встретил их в дверях дома.
– Вы подружились. Кусок мяса и, пожалуйте, любовь, – кивнул он на собаку, – Ты со мной тоже из-за денег, – испытующе посмотрел он на Надю.
– А зачем ещё? – толкнула она его в плечо и прошла в дом, а её собака проскользнула следом.
Леонид Семенович тоже вернулся в комнату. Надя стояла у стола, выкладывала покупки из магазина.
– Извини, нервы, – тронул он её за руку, – Проснулся, тебя нет, испугался.
– Ладно, проехали, – примирительно обронила Надя, – Водки взяла, а продуктов минимум. Ты все деньги спрятал, а у меня пусто.
– Почему сразу спрятал? – Леонид Семенович достал кошелек, вынул из него все деньги (около пятисот рублей) и положил на стол.
Надя их забрала и, не глядя на Леонида, убрала в карман джинсов.
Инцидент исчерпался. Сели обедать, пару раз выпили по грамульке. Надя взяла собаку и спустилась по участку к ручью, а Леонид Семенович, чтобы убить время, взялся перебирать в сарае всякий хлам в поисках инструментов починить стол. Там он нашел навесной замок, и ему пришла мысль приспособить его для запирания входной двери изнутри. Спать с открытой дверью было тревожно, а ключа от её замка не оказалось.
С этой работой он провозился до вечера, но так и не закончил её. Пришла Надя, за пять секунд нашла под порогом ключ от дверного замка, и потребность в навесном отпала сама собой.
Еще один день ожидания закончился. Смеркалось. Надя поставила на стол еду и водку, потом вынула из магазинной сумки фонарик, включила.
– Ты что делаешь?! Выключи! – закричал на нее Леонид, – Подумают здесь воры, вызовут милицию.
– Кто подумает? – Надя стала искать глазами куда установить «светильник», – Здесь на километр нет никого.
– Тем более, – нервный сожитель вырвал у нее фонарик, выключил и сунул его в карман.
Надя же от своего намерения осветить домик не отказалась.
– У меня свечка есть, – извлекла она из сумки свечу и спички, а когда Леонид попытался их отнять, зажала в кулак и убрала за спину, – Да что с тобой? Выпей водки и успокойся. Я же сказала – здесь ни души. Менты тебе всюду мерещатся, – поддразнила она сожителя.
– Мерещатся, говоришь, – Леонид Семенович испытующе посмотрел в глаза Наде, вытянул из-под кровати чемодан, – Ремни тут барабашка расстегнул? – ткнул он пальцем в ременную застежку.
– Я деньги на еду искала. Тебе же любимому, – Надя презрительно подчеркнула слово «любимому», и в сердцах добавила, – Чемодан свой цепью к кровати привяжи. Во дворе от собаки осталась, – пошла и села она за стол.
– И привяжу, – спокойно отреагировал Леонид Семенович и, более того, вышел из дому и принес собачью цепь длиной метра четыре.
Он обмотал ею чемодан, задумался и проделал нечто невероятное. Он обернул концы цепи вокруг запястья ладони, одел на их звенья амбарный замок.
– Захочешь сбежать с золотом – руку мою еще придется прихватить, – Леонид Семенович повернул ключ в замке вынул его и выбросил в окно.
Надя не нашлась, что и ответить на безумство любовника, налила себе водки, поела и легла на кровать. Окончательно стемнело, и Леонид Семенович завершил свою трапезу уже при лунном свете. Чемодан теперь стал его неотделимой частью. С ним он и улегся спать на свое лежбище.
До обеда следующего дня не разговаривали. Леонид сидел в доме, а Надя играла с собакой во дворе. Консервы и хлеб она тоже забрала туда, и вместе с новой подругой (псина оказалась сукой) они опустошили две банки тушенки.
Вернувшись в дом, она посмотрела на печального Леонида, вскрыла ножом очередную банку консервов, нарезала хлеба.
– С одной рукой и золото не пригодится. Так и с голодухи можно помереть, – поставила она перед Леонидом еду.
Он сказал «спасибо», поел и немного взбодрился.
Пока они с Надей жили на квартире в Новороссийске в статусе отдыхающих, время текло тягуче, но спокойно. Присутствовала неопределенность действий. Теперь же таможенник Рома объявил им дату отплытия, и они хотел действовать, а этого, по-прежнему, не требовалось.
А еще для Нади сохранялся первоначальный вариант бегства, как и вариант просто остаться. В розыск её не подали, обвинений не предъявляли. Можно было взять небольшую часть золота и жить припеваючи. Она так бы и поступила, но ей казалось, Леонид Семенович её теперь не отпустит. Надю стали охватывать приступы страха, подспудно во всем она винила любовника, а он, чувствуя за собой эту вину, не хотел её признавать и в отместку уличал Надю в попытке воровства и бегства с его золотом.
Эти вспышки могли вот-вот перерасти в ненависть с обеих сторон. Примирения лишь усиливали следующий этап ссоры.
Сейчас они снова поладили. Леонид Семенович даже вышел из дому. От чемодана он избавиться не мог и носил его с собой. Сидя на ящиках среди диких кустов смородины они с Надей рассуждали о будущем, и Леонид Семенович дал ей обещание.
– Если в ближайшие три дня ничего не сдвинется с отплытием я отдам тебе четверть золота, и ты уйдешь. Дальше я буду выбираться сам, как получится.
Надя согласилась ждать эти дни.
Вечером Леонид Семенович разрешил ей зажечь свечу. Надя поставила её на стол, соорудила закуски, и они поужинали, бережно подбирая слова в простенькой беседе. Их третий день ожидания заканчивался мирно и спокойно.
Стало совсем темно. Залаяла собака, и к дому подъехала машина. Характерный шум сброса воздуха тормозной системы выдавал, что у калитки остановился большой грузовик. Надя встрепенулась.
– За нами прибыли, – взволнованно произнесла она.
– Похоже, – проронил Леонид Семенович, почему-то вздохнул, и они с Надей вышли из дому.
Водитель грузовика стоял у кабины, поздоровался и повел их вдоль ряда колес в конец трала.
– Груз удобный. Ехать можно хоть сидя, хоть лежа, – снял он пломбу и открыл двери морского контейнера.
На две трети по высоте железный бокс заполнили овечьими шкурами. Беглецов предполагалась вывезти в оставшемся метровом пространстве.
– Как в спальном вагоне, – развел руками водитель и показал, как подняться на шкуры по выступам деревянных поддонов.
Надя глянула внутрь контейнера, что-то сообразила, сбегала в дом и принесла фонарик, три бутылки минералки, хлеб и шмоток сала.
– Нам сутки в этой железяке сидеть придется, – пояснила она Леониду.
Такой срок называл таможенник Рома, пока контейнер погрузят на судно, оно выйдет в море, и турецкий капитан выпустит их из заточения.
Первым поднялся Леонид Семенович. Двумя руками он подал на шкуры увесистый чемодан, потом влез туда сам. Надя тоже собралась последовать за ним, но к ней подбежала её собака, залаяла, стала на пути.
– Эх ты, моё Неразумение. Прости, надо уезжать, – погладила она псину по голове, и потом обратилась к водителю трала, – Возьми эту собаку себе. Я тебе денег дам, – достала она те деньги, что дал ей Леонид, и вручила водителю.
– Да тут много, – удивился водитель, – Ну, если хотите, могу забрать, – взял он псину за ошейник, но та стала упираться, и тогда Надя отвела и сама посадила её в кабину грузовика.
– Собачку вашу как зовут? – спросил водитель, закрывая дверь.
– Надежда, – как-то сходу вырвалось у Нади имя дворняги, – Я Надя, а она Надежда.
Они вернулись к дверям контейнера. Всё устраивалось хорошо. Водитель помог девушке подняться на шкуры, пожелал удачи. Надя повеселела, плюхнулась рядом с Леонидом, и двери контейнера закрылись. Водитель по новой опечатал их свинцовой пломбой (за определенную плату ему выдали её с собой в дорогу). Ехать до порта предстояло примерно час.
Грузовик тронулся, Надя нащупала в пакете фонарь, включила его, поводила лучиком по потолку. Леонид Семенович коснулся её руки.
– Всё! Свобода! – Надя отбросила фонарик в сторону, резко стянула с себя блузку.
Обезумевшие от напряжения последних дней, любовники стали срывать друг с друга одежды. Скрытые инстинкты выживания вырвались наружу, и ничто в этот момент не имело для них значения.
Спустя час они совершенно мокрые лежали, чуть касаясь друг друга, на мягких, пахнущих кожей и шерстью овечьих шкурах. Трал остановился на проходной порта. Они это поняли по голосам снаружи. Там он постоял несколько минут и проехал на территорию.
 ***
Корабль отошел от пирса. Лоцманский катер вывел его из акватории порта. Огни города постепенно удалялись.
Капитан турецкого судна позвал боцмана. Они подошли к контейнеру, капитан проверил номер.
– Уверен? Что-то там тихо? – приложил ухо к двери боцман.
– Спят «пассажиры». Час ночи. Открывай, номер правильный, – скомандовал капитан, и боцман вскрыл железный бокс.
Казалось, что мужчина и женщина, сняв одежды, мирно спят на шкурах. Боцман тронул ногу женщины, повернулся к капитану, сожалея пожал плечами.
– Остыли? – спросил тот помощника, и не дожидаясь ответа, проронил, – Не вышло. Это русские три лишних дня на рейде нас промурыжили. Неси брезент.
Боцман принес парусину и бельевой шнур. Они с капитаном спустила тела из контейнера на брезент. Обмотанный цепью чемодан упал рядом. Капитан снял с пожарного щита топор, разрубил им крышку чемодана и вытряхнул его содержимое. Одна из матерчатых упаковок раскрылся, и из неё на палубу высыпались золотые украшения. Боцман и капитан переглянулись.
– Всё у них там было... Воздуха не хватило, – сдвинул он с брезента пачки денег и тряпичные узлы из чемодана.
На парусину к мертвым телам положили лом. Остатки чемодана так и оставили на цепи, примкнутой к руке мужчины. Брезент свернули, завязали по краям и бросили за борт.
                Эпилог
Осень и зима в Сочи проходят быстро. Осень наступает поздно, а зима заканчивается рано. Подарки под елкой, и уже весна. Генсек Брежнев не дожил до Нового год. Председатель КГБ Андропов, как и хотел, занял его кресло.
Наступило лето, и в Сочи началась курортная жизнь. Кира сидела за приватным столиком в ресторане, по глоточку пила коньяк из рюмочки. Подошел официант.
– Кира Юрьевна, может вы хотите что-то еще? – услужливо спросил он её.
– Нет. Мне всего достаточно, – ответила ему бывшая начальница и, сделав последний глоточек из рюмки, добавила, – А коньяк лучше разбавлять всё-таки Старкой, а не Зубровкой.
Профессионалы улыбнулись друг другу. Кира рассчиталась и направилась через зал ресторана к выходу. Пара цеховиков за столиком у стены обсуждали дела. Водку они закусывали севрюжьей икрой. Таксисты шумно отмечали рождения внука своего коллеги. Фарцовщик в модном прикиде получал у бармена деньги за американскую пластинку. Проститутки заняли столики. К одной уже подсел вахтовик. Царило веселье.
Кира вышла на улицу, прошла полквартала. К недорогой столовой выстроилась очередь отдыхающих. Дородная бабенка в белом халате сидела у входа и пропускала людей в обеденный зал по мере освобождения столиков. Парень в майке и трениках оставил стоять в очереди жену с детьми погодками – мальчиком лет пяти и девочкой чуть постарше, а сам походкой в раскачку направился к работнице в белом халате и что-то сказал ей. Та кивнула, парень махнул жене и детям рукой. Они подхватились и побежали к нему мимо очереди.
Ловкач опустил в карман работницы невзрачную бумажку – скомканный рублик начал свой дьявольский путь.