Норма фэнтези в стиле милитари или Откуда взялся ф

 "Норма": фэнтези в стиле милитари
или
Откуда взялся "финский лыжный десант"!

"Норма", опера Беллини, историческая сцена Мариинского театра, гастроли Пермского театра оперы и балета, 1 июня 2023 года

Дирижер – Мигран Агаджанян.
Норма – Мария Баянкина.
Адальжиза – Наталия Ляскова.
Поллион – Ованнес Айвазян.
Оровезо – Михаил Коробейников.
Оркестр Пермского театра оперы и балета.

Опера Беллини "Норма" заслуженно считается вершиной белькантовых творений и по красоте музыки, и органичной психологичности вокальных портретов героев, и по целостности сюжета, и, конечно, по сложности исполнения. Не многие театры, и не часто отваживались на исполнение этого шедевра, главная ария которого - "Casta diva" - давно стала символом высочайшего - олимпийского - мастерства прекрасного пения. Без обладательницы голоса божественной красоты эта опера не просто проигрывает, она умирает, а если еще постарается режиссер с костюмерами, то и вообще превращается в карикатуру. Эта великая опера требует великих голосов, великих дирижеров и хотя бы понимающих это величие режиссеров.
Недооценивать трудности исполнения этой оперы весьма опасно, что и продемонстрировал вчера гастрольный спектакль Пермского театра оперы и балета.
Я давно так не веселилась на трагической опере и до сих пор не могу отойти от удивления! Как можно было решиться на исполнение этой оперы, не имея в запасе первоклассных певцов, которые хотя бы со всеми нотами партий достойно справятся? И это главное удивление вчерашнего вечера, но не единственное.
Поразила с первых аккордов трактовка дирижером музыки Беллини в плакатном стиле Александрова, автора гимна защиты Отечества "Вставай, страна огромная!" А ведь опера не про войну, не про захватчиков, хотя и это все в ней есть, а про личную трагедию жрицы Нормы и ее искупающую жертву на фоне захвата Галлии римскими войсками. Античные страсти в сложной психологической версии Нового времени. Музыковеды как раз подчеркивают отсутствие в опере внешних эффектов, проходных моментов, заостряя внимание на стилистическом единстве музыки. И в ее фокусе- личные судьбы героев.
Но, похоже, оркестр Пермского театра оперы и балета, при в целом хорошем и сочньм звучании, усвоил склонность именно к внешним эффектам своего прежнего, сильно распиаренного руководителя. Они обострили и обеднили эмоциональную составляющую музыки Беллини. Они сделали изущную, летящую, чувственную, трагическую и многослойную музыку великого композитора, вобравшую в себя необъятный спектр человеческих чувств и переживаний, двухмерной, словно черно-белой и даже, порой, карикатурной: только форте и пиано (любимый цирковой прием современных дирижеров, ничего общего не имеющий с пониманием и чувствованием музыки), воинственность и плясовые ритмы (полспектакля вспоминала шикарный номер из комического "Необыкновенного концерта" театра Сергея Образцова - увертюру к "Кармен", исполненную в стиле русской плясовой). Они лишили музыку ее лиричности, взволнованности, мятежности, многозначной выразительности, божественной сакральности, подменили трагичность и торжественность угрожающей воинственностью и пустой бравурностью. Вольно обращаясь с темпами, превратили марши в вальсы и галопы.
С первых звуков оркестра так и видишь марширующие по плацу фашистские полчища, а затем возникают картины героической защиты Родины в Великой Отечественной войне. И после этого уже не так удивляет после поднятия занавеса внутренний двор цитадеди с бойницами и амбразурами-телевизорами, из которых к народу обращается Верховный главнокомандующий в лице Верховного жреца Оровеза с призывом к освободительной войне. Но в либретто как раз все наоборот, он просит совета богов и призывает Верховную жрицу Норму решить, надо ли начинать борьбу с римлянами. И она, исходя из личных мотивов, запрещает воевать и призывает к миру.
Но в музыке звучит воинственность, и, когда поднимается небольшая диафрагма на втором плане сцены, уже не изумляешься, откуда в спектакль попала команда финских лыжных десантников в белых маскхалатах, то ли с винтовками и ранцами за плечами, то ли с копьями и заплечными мешками, то ли с кольями и плетеными корзинами.
Еще немного и понимаешь, что музыка Беллини странным образом превращается в саундтрэк к советскому военному фильму. Чеканные марши оперы звучат как марши физкультурников или марши энтузиастов 1930-х. Киношность постановки, подачи музыки, появления певцов из кабинок (просто кадр из фильма "Тайна двух океанов"), обилие бессмысленных дешевых эффектов вызывает, скорее, смех, чем помогает воспринимать трагичность происходящего: жрица нарушила обет, влюбилась во врага, родила двоих детей, прячет их, хочет убить, чтобы отомстить неверному возлюбленному и скрыть свое предательство, мечется между долгом и страстью и, в итоге, делает себя искупительной жертвой, а вместе с ней на костер всходит и отец ее детей - римлянин Поллион.

Величие трагедии Нормы, обрисованное у Беллини богатейшими музыкальными интонациями, чудесными мелодиями, окрашенными множеством эмоциональных красок, в спектакле Пермского театра сводится и музыкально, и визуально (в декорациях и костюмах - художник по костюмам Ирэна Белоусова, режиссер - Максим Петров) к двухмерной черно-белой палитре. Человеческие чувства плохо читаются в этой лишенной смысла режиссерской трактовке.
Все, что происходит на сцене, даже не укладывается в формулу: "Непонятно, но впечатляет", потому что не впечатляет. Здесь все, как в фэнтези - "в каком краю неведомо, в каком году не сказано". Бестолковые перемещения героев по сцене, появление трех будок-лифтов-коробок, из которых поют главные герои оперы, двигаясь при этом словно заводные куклы, шлейфы платьев Нормы и Адальджизы, обрамляющие сцену как два огромных паруса (паруса надежды?), окошки, из которых, как из телевизора, звучат голоса персонажей второго плана, разоблачение из маскхалатов "финских лыжников" и превращение их в одетых в черное зомби, "сжигание" в лучах красного света в недрах крепостных стен жертвенных девушек в белом - все это изумляет как бред больного воображения, почему-то реализованный на сцене. И это вызывает уже гомерический смех, потому что вкупе с озадачивающим пением, уже не воспринимается всерьез. Это тот случай, когда от великого до смешного - один шаг!
А вокальное воплощение великой оперы - самая большая трагедия спектакля. Я специально сегодня утром послушала запись спектакля театра Ла Скала 1974 года с Монсеррат Кабалье в титульной роли Нормы, а также записи увертюры и отдельных арий Нормы в исполнении Марии Каллас и Хиблы Герзмавы, чтобы убедиться в справедливости своих вчерашних впечатлений. И это их еще более усугубило.
Ведь само звучание голосов, показывающих красоту мелодий, - отдельная и важнейшая задача исполнения белькантовых опер, а уж "Нормы" тем более! А тут...
Даже самое светлое вокально пятно пермского спектакля - Наталия Ляскова (Адальджиза) не могла похвастаться безупречным исполнением.
Ованес Айвазян, судя по всему, стал заложником плотного графика выступлений. Для тенора петь два вечера подряд труднейшие партии - стопроцентный риск. А накануне он исполнил в Мариинском театре сумасшедшую по сложности партию Отелло в одноименной опере Верди. Усталость голоса и хорошо различимые погрешности пения - плата за такую нещадную эксплуатацию голоса.
Михаил Коробейников спел верховного жреца и отца Нормы Оровеза трубным тяжелым, отнюдь не белькантовым басом, хотя на общем фоне это не выглядело большим криминалом. В ноты он попадал, некоторую плавность пения соблюдал.
Печальнее всего случилось с Нормой (Мария Баянкина). Тут и чисто нотная неточность, и интонационная неаккуратность, и отсутствие необходимой мягкой красоты звучания и долгой кантилены. Хотя главная ария оперы - "Casta diva" и особенно дуэты с Адальджизой все-таки получились прилично.
Из меньших зол спектакля - титры, которые размещались в самых неожиданных местах, и прочитать их было неразрешимой задачей, кроме тех, что высвечивались крупно на стенах башен. Остальные было не видно даже из ближних рядов партера.
Абсолютно неудачные, если не сказать, глупые костюмы инопланетян с зеркальными элементами были сделаны для Поллиона и Флавия. От их отблеска приходилось прятаться за головы сидящих впереди зрителей. Светвое рещение, похоже, вообще не сильная сторона театра: то слишком много, то слишком мало.
Статичность постановки, в которой певцы почти ничего не делают, даже между собой не взаимодействуют, наводит на мысль, что без потерь можно было приблизиться к либретто и по костюмам, и по сценографии. Пусть и в духе минимализма. Ведь и в 1974 году в Ла Скала "Норма" с Монсеррат Кабалье была поставлена именно так. По стилю очень похоже на постановку "Симона Бокканегры" в Мариинском театре.
Да, жаль, что до полноценного исполнения главной белькантовой оперы во вчерашнем спектакле Пермского театра оперы и балета было еще далеко, но, наверное, надо радоваться, что почти не звучавшая в России опера Беллини становится популярной и начинает появляться в репертуаре отечественных оперных театров: в театре Станиславского и Немировича-Данченко, в концертном варианте в Мариинском театре и в Пермском театре оперы и балета.
Ведь, тут, как в анекдоте, не попробовав, нельзя ответить на вопрос, можешь ли ты играть на скрипке. Так и с "Нормой"...