Чушь

От одиночества в круг - больно. А мне, от  одиночества так вольно.
Я - соло городам и негой степи.
Нагой, бумажный и чернильный. Изящен и строкою - пыльной.
Чему не рад, так это охам. Из одиночества - порокам.
Ныть, унывать, стыдиться тела, винить себя, что неумелым.
Не вырос, не достиг успехов, не смыл позора всем утехам.
Не рассчитался по долгам. И милостыни не подам.
Такая черствая душа. Такая миру жиром вша.
Ее бы извести, да больно. Свое ведь, жалко, потерплю
Пусть дышит и жует, в поту. Плодиться, множиться, кривится
Скоблит черты и черту сниться.

Гротеск и пафос, рифмы зад, обвисли груди и наряд.
Полнят не слухи, а беда, когда не знаешь кем, куда.
Черствеет сердце, борода и вороньем не бич, среда
В который ты прописан стулом и блюдом, что вкушают дулом
От автомата, банкомата и прочей всякой ерунды, набитые по горло рты.
Прожорливы и нелюдимы. Как Пикассо - неповторимы.
Как Дон Жуан, все ненасытны.
Как Дон Кихот? Нет. Чушь. Пустое. Не носит вовсе золотое.
И в банке счет не держит, скряга. Кичится Санчо и отвагой.
Воют мельницами, словом. Смешон как пугало. Не ворон.
Не воин, не завоеватель, доспехи ржавы. Плюнь, приятель
Давно забыт. Закопан в пыль. Чего и поминать, как быль.

Уныло все, как муравей, так впору лгать, что все окей
Не унываем, смело в дверь. Ногой, ботинком, лбом. Налей
Себе и мне по стопке водки. Чудесен мир. А злу - за скобки.