Дичью станут не все. Рассказ 1

Рассказ 1. Посвящение в ведуньи

Она уже подходила к своей деревне, когда случилось непредвиденное. Дорогу ей преградил сосед, здоровенный широкоплечий мужик с вечной поганой ухмылкой. Испугалась она страшно, особенно когда он схватил ее за руку, потом резко притянул к себе и зажал рот рукой.

Потом он ее куда-то тащил, а она изо всех сил вырывалась, но, когда вырвалась, она была уже в темном и сыром погребе, на земляном полу. Дверь захлопнулась у нее перед носом, она из последних сил заколотила по ней руками, но вместо крика у нее изо рта вырвался какой-то писк, и она без сил опустилась на мокрый пол.

Из щели под потолком тянуло холодом и оттуда же сочился слабый свет, который позволил ей разглядеть свою тюрьму. Совершенно голое и сырое помещение, с кучей тряпок в углу. Когда она встала и попыталась выпрямиться на подгибающихся ногах, то достала руками до потолка, с которого сочилась вода.

Вода была везде, сесть на мокрой грязи было совершенно негде. Земля вся пропиталась дождями, которые шли в последнее время. Первым делом она подобралась к щели под потолком. Обнаружила, что могла достать до щели руками и даже могла пальцами рыть влажную землю. Через какое-то время ощутила под руками траву и корни и обрадовалась. Света стало больше.

Но ее тут же пронзила мысль, что, если в погреб войдет сосед, он сразу же заметит расширившуюся дыру. Тогда она пошла к тряпкам в углу, чтобы заткнуть дыру на случай, если он появится. Подняла одну из тряпок и отшатнулась. Под тряпкой были кости.

В тот же момент дверь заскрипела. Она едва успела воткнуть в дыру тряпку. Но все-таки успела.

Сосед стоял перед ней со свечой в руке, глядя на нее пристально.

— Говорят, ты к колдунам ходила, тварь. Что, порчу на деревню хотела навести?

Мысли проносились в голове стремительно. Она действительно хотела добраться до колдунов, но на полпути передумала. У колдунов, которых в ее деревне называли древесными демонами,  она хотела с помощью колдовства попробовать вернуть умершую от старости бабушку, с которой жила с детства, но какая-то сила развернула ее прочь на середине дороги. Скорее всего, сосед, который часто косился на нее из-за забора, просто догадался, что она ходила к колдунам, потому что заметил, как она уходила в лес по тропе к болотам.

Сказать ему, что она не дошла до колдунов? Или не говорить, а просто пристально смотреть ему в глаза? Так, как будто она обладала колдовской силой?
Но она не сделала ни того, ни другого.

Осипшим от страха голосом она спросила:

— Хочешь меня убить?

Он как-то странно кашлянул, а рука, заведенная за спину, дернулась. Не поворачиваясь к ней спиной, он шагнул за дверь и захлопнул ее.

Она осталась стоять в темноте, и ее трясло от страха, но мысли в голове были совершенно ясные. Сосед был убийцей, и он действительно хотел убить ее. За спиной в руке у него был нож или топор. Она сбила его с толку тем, что угадала его замысел. Но это ненадолго.

А потом ее вдруг пронзила одна мысль. С соседом вместе жила молодая женщина. Неприметная, всегда в сером платке, под которым прятались глаза. Настолько неприметная, что о ней никто никогда не помнил.

Получается, в доме, кроме убийцы, была живая душа. Сестра или жена. И она, возможно, просто не знала, что в погребе держат пленницу, у которой нет семьи и которую никто никогда не хватится. Можно ли ей как-то дать знать о себе?

Она вынула из щели тряпку и обнаружила, что свет с улицы стал совсем слабым, вечерним. Бросилась к куче тряпья и костей и достала обломок какой-то большой кости, возможно, лошадиной или коровьей. Поможет копать.

Тому, кто жил когда-то в углу погреба, швыряли кости. А еще там была цепь, вся ржавая, с обрывками веревки на конце. Вот только вряд ли эта цепь была для собаки. 

Когда она подходила к куче, она обо что-то споткнулась и, нагнувшись, обнаружила, что из влажной земли тоже торчит кость. Вода размыла что-то закопанное. Или кого-то.

Щель под потолком она расширяла отчаянно, не обращая внимания на то, что земля падала ей на руки и на плечи. Вминала землю, которой становилось все больше, в пол. Надеялась, что куча станет выше и позволит ей втянуть себя в щель руками. Не суметь добраться до щели было ее основным страхом. Была бы щель пониже, она бы изловчилась и вскарабкалась, цепляясь за корни и траву. Но щель, хоть и становилась шире, все-таки была слишком высоко.

Когда забрезжил рассвет, в щель вдруг заглянула кошачья мордочка. Девочка и сама не поняла, как так получилось, что она схватила кошку за лапку и втащила в щель. Белая с рыжими пятнами кошка возмущенно шипела. На белой шерстке отпечатались грязные следы рук. Девочка знала кошку. Она жила у соседки через дорогу, к которой иногда заглядывала ее бабушка. Соседку в деревне считали ведуньей, хоть она и не лечила травами, не гадала и не предсказывала. Люди просто приходили к ней за советами, которые всегда были безошибочными.

Подол платья у девочки был весь в махрах, и она изловчилась зубами оторвать один из махров, держа кошку под мышкой. Кое-как привязала тряпку к лапке зверка, а потом ее осенила еще одна мысль. Она порылась в костях и нашла самую трухлявую. Опять же зубами оторвала от нее кусочек, подавив отвращение, и воткнула этот кусок в тряпку, удостоверившись, что он держится достаточно крепко. Потом выпустила кошку на волю. Шанс был невелик, но соседка все-таки считалась ведуньей. А что, если догадается о ее беде?

И сразу же забыла о кошке, продолжив копать с силой ужаса и отчаяния. Утро разгоралось, и щель была почти готова. Неожиданно она услышала голоса. Один был голос соседа, другой, вероятно, принадлежал его женщине.

— В подвале опять кто-то есть! Я своими ушами слышала возню. Ты, значит, опять за старое взялся, — шипела женщина.

— За какое еще старое? — глухо и грозно ответил сосед.

— А то ты не знаешь, за какое. За девчонок, — ответил женский голос.

— Она не девчонка, она ведьма. К колдунам ходила на болота и пришла с заразой.

— А когда ты меня в подвале держал, тоже ведьмой называл, — ярилась женщина, но негромко. Видно было, что она привыкла прятать свой гнев.

Однако, если она побывала пленницей в подвале, как ей удалось выбраться?

— А ты и есть ведьма, — в голосе мужчины вдруг зазвучало что-то животное, грозное. Девочка вся сжалась от страха.

— Нет, миленький, — залопотала вдруг женщина. — Если я и ведьма, то тебя люблю и всегда любила. Ты ведь знаешь это. Зачем тебе другие?

— Замолчи, — сквозь зубы прорычал мужчина.

Что-то подсказало ей, что сосед вот-вот придет в подвал. А щель, хоть и была теперь большой, но выбраться она сквозь нее не могла без чего-нибудь под ногами, чего-нибудь, что позволило бы ей приподняться и вцепиться руками в траву.

Дверь открылась. Она спрятала грязные от земли руки за спину. За спиной у соседа маячила женщина, и это немного успокаивало.

— Ну что, понравилось сидеть тут у меня? — голос соседа каким-то странным образом изменился, словно стал тоном выше, почти добродушным. — Я тебя даже на цепь не посадил, все-таки соседи мы.

Женщина толкнула мужчину в спину и показала на щель. У девочки все оборвалось внутри, ее план был раскрыт.

— Ах ты…, — зарычал сосед, но в этот момент кто-то забарабанил в дверь дома.

Сосед и его женщина застыли, а потом молча вышли из подвала.

Девочка подбежала к щели и изо всех сил закричала:

— Помогите. Я здесь!

Через минуту она услышала шаги и в щель опустилась палка.

— Держись крепче, — услышала она голос соседки - ведуньи.

В палку она вцепилась мертвой хваткой и через минуту, цепляясь за палку и траву, уже была на дворе у соседа.

— Скорее, — ее спасительница потащила ее через калитку на улицу. А на улице развернулась и во все горло закричала:

— Чтоб духу вашего в нашей деревне не было, нечисть!

В окне мелькнуло лицо соседа, но дверь он не открыл, на улицу не вышел.

Как только женщина переступила порог дома, она, не дав девочке опомниться, плеснула ей что-то в чашку и заставила выпить. Только потом принялась приводить девочку в порядок, смывать с нее грязь, переодевать и кормить. Девочка погрузилась в странный полусон, в котором были только кошки, тепло от печи и вода.

К вечеру в голове прояснилось, все происшествие теперь виделось словно бы издалека, как что-то давнее. Но были мысли, которые не оставляли ее в покое.

— Они сюда не придут? — спросила девочка, не объясняя, кого имела в виду.

— Их уже завтра не будет в нашей деревне, — спокойно ответила ей женщина. В ее голосе была такая уверенность, что девочка не подумала усомниться.
В голове у девочки все время кружилась одна мысль, одно ощущение, которое не смог прогнать даже сонный напиток соседки.

— Я чувствую себя мертвой, — пробормотала она. — Как будто меня здесь нет. Как будто мое спасение мне приснилось. Как будто ты мне снишься.

Ведунья метнула на нее острый взгляд. Девочка вдруг поняла, что та была не так уж и стара, скорее претворялась старой, выходя на улицу, надвигая платок на лицо, сутулясь и опираясь на палку. Сейчас, без платка, она выглядела нисколько не старой. Копна рыжих волос лежала на спине, лицо не юное, но красивое, умное. Да и палка ей была не нужна, двигалась она быстро и ловко.

— Это действие моей травы. Если бы я тебе ее не дала, тебя бы била дрожь несколько дней. И мысли ходили бы по кругу. Но мне интересно, почему ты сказала, что чувствуешь себя мертвой.  Про сон мне все понятно, а вот про смерть – нет.

Девочка почувствовала, как к глазам подступили слезы. Впервые за все это время.

— Если бы ты не застучала в дверь, он бы меня уже убил. Или ударил. Он уже шел…

Она запнулась, не в силах говорить и вспоминать. Слова вырывались словно бы сами собой.

— Я должна была умереть. Это я там закопана, понимаешь?

Секунду длилось молчание. Зеленые глаза ведуньи смотрели пронзительно, а потом в них появилась — совершенно неожиданно — улыбка.

— Говори!

— Мой план был раскрыт. Я совершила ошибку. Меня просто не может быть здесь и сейчас, — слезы, которые девочка так долго сдерживала, полились неостановимым потоком.

Ведунья встала и взволновано прошлась по комнате, не обращая внимания на девочкины слезы. Три кошки, лежащие на лавке у печи, лениво следили за ней глазами.

— То, что ты сейчас сказала, очень важно. Скоро поймешь!

Женщина сняла с печи чайник и плеснула в чашку воды. Потом быстро растерла над чашкой какой-то сухой цветок. Дала девочке чашку.

Та пила, захлебываясь слезами, но пила, потому что знала, что иначе не успокоится. Наконец, ей полегчало, и она поставила чашку на стол. Голова немного кружилась, но она была спокойна.

— А как ты догадалась, что я в подвале? Кошка тебе мое послание принесла? — девочка посмотрела на свою посланницу, которая мирно спала на лавке.

— Да. А еще, потому что на лапке у кошки была не просто тряпка, а красная тряпка. А ты всегда в красном платье ходишь. Ну а главное, по кости, конечно. Если бы ты не прислала мне еще и кость, я бы не догадалась. А вообще, я за этим соседом давно слежу. Есть в деревне люди у меня на заметке. Года два тому назад в деревне стали пропадать девочки-подростки. Я бы уже тогда этого негодяя выследила, но пропажи вдруг резко прекратились. А у твоего соседа завелась сожительница. Понимаешь, о чем я?

— Эта женщина тоже жила у него в подвале, была его пленницей. Я слышала их разговор. Потом она, кажется, сошла с ума. Я слышала, что она говорила, что любит его, — пробормотала девочка.

— Ну, можно и так сказать. Сошла с ума, — усмехнулась ведунья. — Они оба безумны. И опасны. Эта сожительница на какое-то время отвлекла его от темных дел. Я говорила старосте, что пропажи еще будут, но он мне не поверил. Сказал, что все девочки пропали по своей глупости, кто на болота ушел, кого медведь задрал. Но я знаю то, что знаю.

— Потому что ты ведунья? — решилась спросить девочка. В душе у нее вдруг зашевелилось любопытство.

— Я ведающая, — неожиданно строго сказала женщина. — Не знахарка, не вещунья и уж тем более не колдунья. И ведаю я, потому что не боюсь думать на свой лад, помнить и замечать то, что не замечают другие. Видеть связи между вещами. И еще не боюсь принимать решения. Все очень просто. В том, что я делаю, нет никаких тайн. Людям легче надевать на нас покров тайны, чем по-настоящему понимать, что мы делаем.

— Как ты стала ведуньей? — девочка и сама не знала, почему у нее в душе, в которой только что была темная ночь, вдруг начал зарождаться свет.

— Когда-то, так же, как и ты, я пришла к одной старой женщине, тоже ведунье, со словами отчаяния. Я сказала ей, что из-за меня случилась большая беда, что я больше не могу жить. И знаешь, что она мне сказала? Она мне сказала, что я дала ей знак.

— Знак? — девочка хоть и спрашивала, но уже предчувствовала то, что ответит ей ведунья.

— Знак, что я буду ее ученицей, — кивнула та. — Мы, ведающие, приходим друг к другу со словами о большой беде и потерянной жизни. Это наш знак. Каждая ведунья знает, что живет не совсем своей жизнью. Что вторая жизнь дана ей, чтобы она что-то совершила. Что жизнь – это подарок. Это второй шанс. Теперь поняла, почему я обрадовалась, когда ты мне сказала про ошибку и смерть?

Девочка кивнула. И все-таки что-то было во всем том, что случилось в доме ведуньи, не совсем правильное, странное.

— Но я не могу стать твоей ученицей. Я обыкновенная, — пробормотала она.

— Вот и я тоже думала, что ты обыкновенная, — усмехнулась ведунья. — Сколько лет видела тебя из окна. Обыкновенную девочку в красном платье. Мне и в голову не приходило, что именно ты станешь моей ученицей.

Помолчала и добавила:

— Но ученицу я ждала. Уже давно.