Два портрета. Футбик

К апрелю 42 года Красная Армия, как вещало английское радио, отбросила немцев от Москвы на 150-200 километров, что принесло надежду в сердца всех людей мира на разгром фашизма.
7 декабря 1941 года Япония уничтожила американский флот в Пёрл-Харбор, чем вынудила вступить США во Вторую мировую войну. Американцы были в шоке, но энергично начали действовать на Тихоокеанском театре боевых действий. Глеб сообщал о невиданном патриотизме, охватившем общество. Иван Раушенбах, отслуживший пять лет назад срочную службу, вновь пошёл служить по контракту в военно-воздушные силы на авианосец «Энтерпрайз», переправляемый из западного полушария в восточное. Илья Моисеевич с Марией Семёновной сильно переживали за сына, однако удержать дома его не смогли. Раушенбах старший месяц спустя скончался. Мария похоронила мужа и по просьбе Марии младшей переехала к падчерице – они с Глебом и дочерью Франсуазой теперь оказались единственными русскими, которых она знала на новом континенте…
Серафим перед войной с финнами и немцами, можно сказать, свыкся с Советской властью. Ему было любопытно, как сумасшедшие идеи коммунизма могут изменить сознание большинства населения огромной страны.
- Не понимаю, - говорил он жене, - чем закончится такой безумный эксперимент! Многие боятся, но вынуждены принимать общие правила игры, рабочие обожают власть и вкалывают, как проклятые, молодёжь – всегда молодёжь. Им что не вдалбливай, они всему верят. Как легко обмануть целый народ! Большевики нарисовали радужный образ, совершили переворот власти, установили диктатуру пролетариата и задушили несогласных. Военизированная, однопартийная клика, используя общественный труд, заставила идти в одном направлении массы разноязычных народностей. Коммунизм – новая религия и цель, Сталин – царь и вождь.
- И главное, есть осязаемые результаты, - подключилась Ева. – Началась третья пятилетка, по всей стране идёт строительство предприятий, индустриализация даёт плоды, а тракторы увеличили производительность сельского хозяйства. Количество перемещаемых грузов растёт с каждым днём, ты сам знаешь.
- Да, уже за навигацию делаю шесть плаваний против четырёх до революции. Порт построили в городе, плотину скоро пустим и гидроэлектростанцию. Мне не представить искусственное море, которое будет рядом с городом, но сооружение грандиозное, - сказал Серафим, отдавая должное выполнению большевистских планов.
- Сколько народа за Волгу переселили, - всплеснула руками супруга, - около ста тысяч говорят, паром не справляется. Я слыхала, мост будут строить для них через Волгу, а Спасо-Преображенский храм снесут за ненадобностью. Уже сваи начали забивать напротив него в пойме реки.
- Да, я в курсе… Ломать-не строить. Зачем храм рушить, не понимаю – красивый же.
- Они пытаются разделаться с царским прошлым и создать новую архитектуру, - объясняла Ева. – Я читала в газете, что скульптор Вера Мухина изваяла грандиозную композицию для нашего строящегося гидроузла, которую установят в честь героического труда людей на пирсе между шлюзовыми камерами нижнего бьефа, называется «Рабочий и колхозница», метров пятнадцать в высоту. Сейчас её временно устанавливают в Москве у входа на Всесоюзную выставку народного хозяйства.
- Не по душе мне всё-таки это водохранилище, аж сердце разрывается. Я в ту сторону даже смотреть не могу, - поведал Серафим, допаивая последнюю деталь любительского радиоприёмника. Он зимами увлекался чтением технической литературы, приносимой для него из библиотеки Евой, и пристрастился к радиотехнике. Из-за ломоты в ноге он мало ходил, с болью глядя на дворовых мальчишек, гоняющих в «футбик», зато паял и лудил с наслаждением, вдыхая специфические пары канифоли и олова. Он уже всем желающим собрал по радио, кроме себя, и сейчас, наконец, включил радиоприёмник в квартире на кухне. Из динамика транслировалась опера «Евгений Онегин» Чайковского в исполнении Ивана Козловского. Серафима мысленно перенесло в Петербург…
Ева заметила, если муж раскуривал трубку, то лучше не тормошить его, занятого какими-то сугубо индивидуальными размышлениями или воспоминаниями. Ей нравился вкус табачного дыма, поэтому она не выгоняла его из кухни, где он обычно накидывал китель, открывал створку окна, облокачивался на высокий подоконник и курил не спеша, глядя на ненаглядную Волгу. Он всегда был для неё некоторой тайной, непостижимой и влекущей. Ещё Еве нравилось гулять под ручку с Серафимом, особенно, когда она встречала его в форме на Набережной высокого волжского берега, потому что на них часто засматривались люди, совершенно незнакомые…
Серафиму вспомнился выезд в Мариинку: девчонки, Натали и Ольга (Как в романе!), Бор, по одной слегка приподнятой брови которого он тогда в фойе сразу догадался о дальнейших действиях друга, тот бодрящий и леденящий вечерний воздух. Адреналина и сейчас хоть отбавляй! Где теперь Борис? Что с ним, как он? Живы ли Натали и Ольга? Странная чёрная тишина стояла над замёрзшей, без огоньков и всполохов на противоположном берегу реки. Он сладко затянулся, чувствуя, как супруга присмирела и изредка подглядывает за ним, а потом подошёл и поцеловал её в розовую щёчку, запачканную мукой.
Утром по радио Советское правительство объявило о военном походе Красной Армии в Финляндию…