Стихи и мужчины в моей жизни. Глава 4

Предлагаю читателям фрагмент книги, над которой я сейчас работаю. Жанр: автофикшн.  В моей жизни было много стихов и совсем мало мужчин, но зато встречи с ними (и теми и другими) оставили глубочайший след в моей душе. Этой книгой я выражаю искреннюю благодарность моим мужчинам за доставленные мне чувства, впечатления и ощущения! Что это было? Романтика, мистика, обжигающая страсть, нежная дружба, проза жизни в замужестве, астральные сражения, плодотворное партнерство, интимный фитнес и многое другое, но для этой книги я отобрала только истории, связанные со стихами: в них мужчины генерировали стихи во мне или сами дарили их мне. Последняя глава – интерпретации, разъяснения мистических событий, случавшихся в моих историях. Надеюсь, что читатели извлекут из 10-й главы что-то полезное для себя.

Содержание книги

Обращение к читателям
Глава 1. Мои отношения со стихами
Глава 2. Меркурий и Венера в созвездии Стрельца
Глава 3. Морская история: Иван
Глава 4. Улетевший в снега: Виктор
Глава 5. Проза жизни: Владимир
Глава 6. Астрал и космос: Икар*
Глава 7. Английские сновидения: Артур*
Глава 8. Мастер интим-фитнеса: Сергей*
Глава 9. Школьный товарищ: Альберт
Глава 10. Разгадки и новые загадки

*Здесь и по тексту настоящие имена заменены никами для мужчин, гештальты отношений с которыми остались не завершёнными.

Глава 4. Улетевший в снега: Виктор

     Если вы прочитали Главу 3, то знаете, что моя «морская история» закончилась разрывом отношений с Иваном. Я разлюбила море и больше не хотела плавать на исследовательском судне научным сотрудником. Ушла на преподавательскую работу.
     Но любовь всё ещё обжигала мою душу, она не уходила, потому что была сильна. И я время от времени впадала в тоску и депрессию. У меня не было ни злости, ни горькой обиды на Ивана, было только гнетущее сожаление о том, что он устроил свою семейную жизнь раньше, чем встретил меня.  Поэтому, когда тоска отступала, я снова рифмовала ласковые строки:

Вечерние размышления

Я стою у обрыва вечерней порою,
Провожая улыбкой угаснувший день.
Вот уж первые звёзды зажглись надо мною,
Освещает луна у дороги сирень.

Жизнь мила и прекрасна. Я душой понимаю,
Как чудесно здесь вечер вдвоём проводить!
Только грустно чуть-чуть, что одна здесь стою и мечтаю,
 А ты можешь другой про мечты и сирень говорить.

Мне б хотелось с тобой побродить по аллеям тенистым,
На вечерний закат и на город в огнях посмотреть,
Говорить и молчать, слушать пение птиц голосистых
И, быть может, самой в тишине этой ночи запеть.

Я хотела быть самой счастливой на свете,
Волшебством двух сердец все преграды сметать на пути.
Я хотела, чтоб всё было наше с тобой на планете,
Чтоб могли мы по ней без конца и без края идти.

Это были мечты… Но я знаю про их невозможность
И не стоит терять из-за этого сердца покой…
И я счастлива лишь потому, что, быть может,
Счастлив ты, даже если мечтаешь с другой.

     Наверное, моя депрессия как-то очень плохо влияла на окружающих сотрудников, потому что однажды старшая лаборантка кафедры Эля напрямую спросила меня, что случилось, какая беда. Я коротко ответила, что была любовь, а теперь её нет, и мне от этого очень плохо. «Понятно, - сказала Эля, - для лечения такого бедствия есть одно надёжное средство: новая любовь». И стала - сначала ненавязчиво - приглашать меня пойти с ней то на прогулку, то в парк, то в кино… И почти каждый раз там оказывался какой-нибудь парень из её окружения, с которым она тут же меня знакомила.
     Иногда я соглашалась продолжить общение с новым мужчиной, чтобы отвлечься от своего погружения в отчаяние. Но каждое такое знакомство приводило к разочарованию:

Так вот конец – гнетущая развязка,
И память беспощадно ворошит
Наложенные временем повязки
На раны обманувшейся души.
А мне забвенья, как лекарства, надо,
Ведь с этой болью жить я не могу!
Вот почему порой ищу отраду
В прикосновеньях чьих-то лживых губ
И поддаюсь на жалкие соблазны,
Кидаюсь, словно в омут головой,
В тупую одурь встреч однообразных,
Как пьяница – в мучительный запой.
Притворство принимаю благосклонно
И слушаю истёртые слова,
Хотя теперь любовные шаблоны
Меня уже не могут волновать.
Но мстит судьба за жалкие измены
И, охраняя ценности свои,
Даёт мне вместо счастья неизменно
Всё тот же горький суррогат любви…

     Новые знакомства не снимали тоску. Поиски продолжались. С Элей мы обычно гуляли в парке Сокольники – рядом с работой. Там, бывало, к нам подходили вовсе незнакомые люди. И вот что однажды случилось. Сидели мы с ней на парковой скамье. Надо сказать, что Эля выглядела очень эффектно, ну, а я просто была хорошенькой. Подошёл какой-то развязный молодой человек, начал, как мы тогда говорили, «клеиться»: «Откуда же вы, красавицы? Дайте угадаю! Вас (это к Эле), кажется, я видел на сцене оперного театра. А Вы (ко мне) – артистка с Одесской киностудии». И тут внезапно у меня слёзы полились градом: их вызвало упоминание Одессы – оно попало в самое больное место моего сердца.
     Эля тут же прогнала прилипалу, а я, вся в слезах. рассказала ей историю с Иваном. «Так. Ясно, что никакие случайные знакомства тебе не помогут. Надо найти такого правильного, подходящего для тебя мужчину. Слушай, скоро приезжает в отпуск мой брат – курсант военного авиационного училища. Я с ним поговорю», - пообещала мне Эля.
      Поговорила.  Брат сказал Эле, что есть один такой парень – комсорг их курса. Правильный, честный, образцовый. Неженатый. Романы не крутит. Сказал имя и фамилию, а Эля дала мне адрес училища, чтобы я написала письмо Виктору.  Я спросила, что же мне ему написать. Она возмутилась: 
- Ты, что, ни с кем не переписывалась?
      В Главе 2 я рассказывала о том, что у нас в то время, когда интернет ещё не существовал, была распространена дружба по переписке. А я к тому же, переписывалась и с коллекционерами-филателистами.
 - Конечно, переписывалась, да и сейчас обмениваюсь письмами с зарубежными подругами и веду деловую переписку. Но это же совсем другое! 
  – Ничего другого. Расскажи о себе, о семье, о своих интересах. Тебе есть что рассказать! Пошли фотографию. Понравишься – он ответит.
     Так завязалась наша с Виктором переписка – очень корректная, ничего лишнего. Нашли общие интересы, темы для обсуждений. На их зимние каникулы Виктор приехал с братом Эли. Мы встретились вчетвером, а потом уже общались вдвоём. Гуляли по городу, я показывала московские достопримечательности. Приглашала его в гости к нам домой. Он сумел расположить маму к себе, она одобряла нашу дружбу.
     У нас в комнате мы устраивали домашние концерты для мамы (иногда и соседи заходили).  Виктор пел под гитару (она у нас была) свои и популярные песни, я читала стихи и играла на аккордеоне.
     Стихи, посвящённые Виктору, я сочиняла сразу же, при нём – было бы на чём записать. Он на меня действовал так, что стихи сами рвались из меня наружу. Первое стихотворение возникло при первой же встрече:

Зимнее

Снег кружит над твоей головой,
На губах твоих снег, на ресницах.
Взгляд твой снежный, такой голубой,
Будет долгой зимой мне сниться.

А снежинки всё тянут сеть
Между небом, тобой и мною…
Мне б ещё только раз посмотреть
В царство глаз твоё ледяное!

Чтоб потом, от тебя вдали,
На воздушной пушистой ткани
Льдинки милых глаз расцвели
Для меня голубыми цветами.

     Конечно, я не стала его произносить при Эле и её брате, а записала вечером дома. Мне самой было удивительно, как оно мгновенно сложилось. И потом нечто странное: глаза гостя как-то слишком быстро стали «милыми». Позже я отправила стихотворение Виктору письмом, и уже в следующий приезд он исполнял его как песню под гитару.

    С этой «снежной» встречи снег стал ещё одним героем моих стихов. А иногда они возникали и сами по себе, но всегда после звонка или письма от Виктора. Вот это стихотворение без Виктора, но в нём, возможно, подразумевалось, что именно он станет тем «кем-то волшебно-прекрасным», кто уведёт меня в снежную сказку:

Снег

Деревья окутались мантией снежной,
А снег всё летит, засыпая дороги…
Ах, если бы можно забыть все тревоги,
Любуясь паденьем его бесконечным!
Забыть обо всём, и глазами беспечно
Следить за движеньем без цели и мысли
Холодных цветов, что, как ширма, повисли
Струящейся тканью, воздушной и белой.
И мысли скользят, набегая несмело
И вновь исчезая за далью неясной…
И кажется: кто-то волшебно-прекрасный
Возьмёт меня за руку тихо и нежно
И вдаль уведёт в неизвестную сказку,
За быстрые реки, за синие горы,
И снежным сверканьем натешатся взоры,
И снег скроет след мой с прощальною лаской…

Но нет, – Виктор не возьмёт за руку. Возможно, вы и не поверите, но за два года нашего общения – вроде бы при взаимной симпатии - мы ни разу не коснулись друг друга даже случайно: ни объятий, ни поцелуев, ни детсадовских гуляний «за ручку», ни эстетических прогулок «под руку» у нас не было ни разу! Тела всегда на расстоянии друг от друга. И у меня не было желания приблизиться, дотронуться.
Почему? Можно много чего напридумывать нелестного об этом мужчине (например, ориентацию), а из лестного только то, что он – целомудренный ангел. Но я при том, что мне с ним было очень комфортно общаться устно и письменно, не смогла бы в него влюбиться. Он как бы замораживал меня, что я и выражала в стихах (кстати, это сочинено после его звонка):

Снежная сказка

Холод, душу очаровывающий…
                В. Брюсов

Эта ночь – небывалая, звёздная,
Мою душу совсем истомила:
Снова жгучая ласка морозная
Дверь в волшебную сказку открыла.

Под напевы цветов умирающих
Я иду в ледяные просторы.
Где-то там, хрусталями сверкающий,
Снежный храм ослепит мои взоры.

Яркой радугой вспыхнет сияние,
И над сердцем, безмерно усталым,
Королева прочтёт заклинание,
Чтоб оно стало синим кристаллом.

Пусть замрёт, серебром огранённое,
В безупречности граней и линий,
Пусть застынет, безмолвно влюблённое
В холод ласковой снежной пустыни…

     Я и сама постепенно превращалась в Снежную Королеву: «морская история» перестала меня волновать, она как будто растворилась в пелене падающего снега, и мне казалось, что это была не моя, а чья-то чужая и очень давнишняя история. И вообще нет никакой любви, а есть только сказочные миры красоты и стихов о ней:

В снегопад

Тихо снежинки кружились
                в воздухе сумрачно-нежном,
В воздухе сказочно-снежном
                реяли дальние сны,
Тихо на сердце ложились
                снегом мечты безмятежной,
В мире мечтаний безбрежном
                грёзы стихами полны.
Шёпот неясных видений
                ласково слуха касался,
Музыкой в нём раздавался
                шелест кристаллов-цветов.
Смутно-тревожною тенью
                ропот желаний промчался,
В сердце моём отозвался
                эхом далёких миров…

     Расскажу только о нескольких эпизодах моего общения с Виктором. В свои приезды в Москву он выполнял, кроме командировочных дел, ещё и поручения своих товарищей-курсантов. Однажды мы с ним поехали в Одинцово, чтобы передать посылку родственникам его однокурсника. Зашли в дом, пообщались с дедушкой и вышли в палисадник. Вдруг Виктор остановился с возгласом: «Я забыл попрощаться с дедушкой!» и побежал обратно в дом. Я осталась у калитки. Вернувшись, Виктор как-то очень неодобрительно посмотрел на меня. Я не поняла, почему: из-за того, что я не побежала прощаться, или что я в доме что-то не то сказала при встрече, а он хотел за меня извиниться? Объясняться не стали. Но меня опять атаковали стихи и сложилось вот что:

Войдёшь ты в незнакомый дом,
Желанным гостем станешь,
И не подумаешь о том,
А что потом случится в нём,
Когда его оставишь.

Ему, быть может, так нужна
Твоя живая песня,
И сдавит стены тишина,
И станет в доме тесно.

Погаснет свет, что был зажжён,
И в тишине глубокой
Смотреть печально станет он
Глазами тёмных окон.

     В электричке на обратном пути в Москву я записала эти строки на вырванном из блокнота листочке и отдала Виктору. Он пробежал их глазами
и ничего не сказал.

     Другой эпизод, который мне запомнился, – прогулка в Главном Ботаническом саду в конце мая. Мы бесцельно ходили по разным дорожкам, читая друг другу стихи. Я знала наизусть много стихотворений поэтов Золотого и Серебряного веков русской литературы и читала их с выражением, как нас учили в Студии художественного чтения. Виктор же чуть ли не скороговоркой произносил незнакомые мне стихи – то ли свои, то ли неизвестных мне поэтов (возможно, родных ему украинских). В них не было ничего о любви, только что-то о Родине, о природе. Я знала, что Виктор сочиняет стихи, потому что он их пел, но мне не прислал ни одного!
     Так мы дошли до зарослей сиреневых кустов. Вдруг Виктор стал срывать ветки сирени и осыпать меня ими (опять же, не прикасаясь ко мне). Цветы опадали с веток, и я скоро ими покрылась. Мне сделалось так радостно, так весело, показалось, что мир стал каким-то другим. И снова вырвались стихи:

Радость

В весеннем воздухе пьянящий аромат…
Ты даришь мне цветы - и радость бесконечна.
И как же далеки: веков минувших ряд,
Великий идеал, разгадка тайны вечной!

А сказки зимних снов растаяли, как дым,
В них ворвалась весна с ликующим расцветом
И всё загадочное сделала простым,
Но всё-таки чудесным в мире этом.

Весельем я пьяна и не могу молчать,
Теперь нет для меня «нельзя» и «невозможно»:
Не надо голову над истиной ломать –
Она пришла сама. Всё остальное – ложно.

      Это стихотворение я Виктору не показала. Зачем? Вдруг подумает, что я в него влюбилась? Да, мне было с ним легко, приятно, беспроблемно – чистая радость. Но я не была влюблена! Стихи, которые из меня необычайно мгновенно выплёскивались и как будто бы свидетельствовали о моей влюблённости, были не управляемыми, не созданные мною. Они откуда-то сразу готовыми появлялись в моём мозгу, и мне оставалось только их записывать. Такое вот воздействие на меня оказывала биоэнергетика Виктора!
      У меня даже появилась шальная идея, что это стихи самого Виктора. Он их сочиняет и мне их транслирует, я их улавливаю, и они в моём мозгу трансформируются в стихотворение от лица женщины. Иначе как объяснить, что в его отсутствие я и не вспоминаю о стихах.

     У нас с Виктором не было причин для ссор и каких-либо конфликтов. Единственное разногласие у нас вызвал один случай с его однокурсником, поступившим, по мнению Виктора, неправильно. Виктор осуждал его, а я считала, что надо простить. Это мы обсуждали в переписке. Меня задела непримиримость и идеологическая правильность Виктора, и я послала ему в ответ стихотворение Вадима Шефнера:

В грехах мы все, как цветы в росе,
Святых между нами нет.
А если свят, ты мне не брат,
Не друг мне и не сосед.

Я был в беде, как рыба в воде,
И понял закон простой:
Там грешник приходит на помощь, где
Отворачивается святой.

     Приближалось время окончания училища, и вдруг я получаю от Виктора письмо с вопросом: не пора ли присылать ко мне сватов? Что это? Женитьба по договору? Ему нужна жена-москвичка, чтобы закрепиться в столице? Ведь ни слова ни о какой любви сказано не было, да что там о любви, вообще ни о чём личном, ни о каком отношении ко мне! Решил, наверное, по моим стихам, что я по уши влюблена. А на самом деле? Как же я к нему отношусь? Может, и вправду люблю? О, нет!
    
Самой себе

Не лги себе,
Не называй любовью
Томительную жажду новизны.
Не доверяй предчувствию любому,
не поддавайся магии весны!
Не лицемерь,
ведь так легко заметить,
наперекор
всем вымыслам твоим,
что даже в лучшие мгновенья
третьим
меж вами одиночество стоит.

    Тогда же что же нам делать вместе без взаимной любви? Как жить, да ещё неизвестно в каких полевых условиях? Поговорила с Элей: пусть узнает у брата, что там у Виктора в училище, может, ему грозят неприятности, и ему надо спасаться в Москве? Брат ответил, что у Виктора всё в порядке, он отличник, на хорошем счету у командования.
     Тогда я предположила, что дело в распределении – куда его назначат. И подумала, что, учитывая нашу дружбу, могу ему как-то поспособствовать. Обратилась к своему отцу, генерал-майору Советской Армии, с просьбой узнать, нельзя ли устроить назначение Виктора в более-менее приличные условия жизни, не в тайгу или пустыню. Отец обещал.

     Но меня не покидало сомнение: смогла бы я жить с нелюбимым человеком, таким суперправильным, образцово-показательным командиром? Дружить целомудренно, как это было у нас, - это да. Я и переписываться могла бы и по телефону разговаривать сколько угодно, но спать вместе (или нет)? Какими могли бы быть интимные отношения? У нас не было естественного взаимного сексуального влечения. Мы были как бы бесполыми (я по отношению к нему - точно!). Мне даже ни разу не удалось тактильно почувствовать его тело, хотя бы через прикосновение рук! Решила, что не могла бы стать его женой. И написала Виктору, что ко мне уже присланы сваты, и я скоро выхожу замуж. Виктор не ответил. И только от брата Эли я узнала, что он получил назначение за Полярный Круг. Улетел в снега и полярную ночь, не простившись со мной. Я не закрыла гештальт наших отношений.

    Но как же часто я думала: а вдруг он меня любил по-настоящему, а я так нехорошо с ним поступила. Соврала о замужестве, сама не знаю, зачем. Правда, через год ко мне, действительно, пришла сватья. Но об этом в Главе 5. А пока я гадаю: любит – не любит:

Печаль в зимний вечер

Снег и ветер. На улице стало темно.
Я гляжу: засветилось напротив окно, -
Стало как-то светлей, и подумала я:
Ну, а вдруг он вдали вспоминает меня?

Я спросила снежинок, весёлых подруг:
Не грустит обо мне мной покинутый друг?
Но снежинки кружились, играли шутя,
И ответили мне: «Он не любит тебя!»

Я у ветра спросила – уж он знает всё, -
Где, скажи мне, оставил он сердце своё?
Ветер в даль пролетел, снег сердито клубя,
И в дали раздалось: «Он не любит тебя!»

У кого ни спрошу – мне один лишь ответ:
«Он не любит тебя! Ну, конечно же, нет!»
Ах, как грустно! И я уже верю едва,
Что услышу когда-то другие слова.

     Виктор решил всё-таки закрыть гештальт! Через 5 лет он разыскал меня. Я уже была замужем, у нас росла дочь, и мы два раза меняли квартиры. В один осенний вечер раздался звонок в дверь. Мы все были дома: мама с мужем рубили на кухне капусту для квашения, я играла с двухлетней дочуркой. Я встала, открыла дверь и увидела Виктора. Он сразу стал рассказывать, как он меня искал. Это и правда, оказалось нелегко, потому что обмен был не прямой, а по цепочке из нескольких квартир.
     С кухни вышли мама с мужем. Ну, мама-то Виктора знала, поэтому он сразу обратился к ней с приветами от своих родителей. Муж так и воспринял гостя как нашего родственника.
     За обедом Виктор рассказывал о службе за Полярным Кругом. «Теперь я знаю, что такое Крайний Север!» - сказал он и спел песню «Увезу тебя я в тундру»:

Ты узнаешь, что напрасно называют Север Крайним,
Ты увидишь – он бескрайний, я тебе его дарю…
 
     Не сомневаюсь, что Виктор был разочарован, увидев мою семью. Я это сразу почувствовала: не такой хотел он меня увидеть. Он понял, что в тундру я с ним не поехала бы. Мы с мужем пошли провожать его до троллейбуса, приглашали приезжать. Я сказала, что очень хочу записать его пение на магнитофон. Это почему-то не понравилось Виктору. Он прощально махнул рукой со ступеньки троллейбуса.

     Больше я его никогда не видела. Впрочем, не так: мы не встречались, но я ещё очень долго видела сны о нём. Причём в каждом сне мы были вместе, и он всегда был грустным. Я продолжала сразу же после снов записывать стихи. Вот одно из сновидений в стихотворном пересказе:

Воскресный сон

Подарок мне послан судьбою
С подарком живым наравне:
Случайная встреча с тобою
Мне нынче приснилась во сне.

Как будто мы в Киеве были…
Предчувствием счастья полны,
В подземные храмы входили –
Музеи седой старины…

Как будто о встрече мечтали,
Живя друг от друга вдали,
И руки друг другу подали
И их разомкнуть не могли…

О, как хорошо это было,
Стучали сердца в унисон!
И нежность мне сердце томила,
И робок ты был и влюблён…

Но вдруг, головою поникнув,
Мне с грустью решился сказать,
Что, если тебя я покину,
То в космос тебе улетать.

Нависла ракеты громада,
И сердце вдруг сжалось тоской.
Я тихо сказала: «Не надо,
Не надо! Останься со мной!»

А утром (и в этом всё дело)
Зачем – и не знаю сама,
Я лучшее платье надела
И встречи ждала иль письма.

Увы, не солгала примета,
Известная с давних времён,
Что праздничный сон – до обеда,
А после не сбудется он…

     Это сновидение снова заставило меня задуматься о том, какие же отношения нас с Виктором связывали. Что это было? Любовь? Не похоже. Влюблённость? Но я не испытывала и не видела её проявления у Виктора. С моей стороны это была нежная дружба без всяких обязательств. А с его – что? Так и не понимаю до сих пор, возможно, потому, что с детства мне внушали, что между мужчиной и женщиной дружба не возможна. Только любовь, брак, партнёрство, секс. И вот я снова пытаюсь разобраться в наших отношениях:

Что тогда со мною было?!
Как же я тогда жила?!
Не любила, но томилась
И звонков твоих ждала.

И от тех воспоминаний
Сердце бьётся до сих пор:
Жарче пламенных свиданий
Телефонный разговор!

Сердца твоего частицу
Приносила почта мне.
Ведь тогда могло и сбыться,
То, что видела во сне.

Но не сбылось почему-то…
Лишь сейчас я поняла,
Что счастливые минуты
Уберечь я не смогла.

Не ценила, не хранила
Письма светлые твои…
Счастье было! Счастье было,
Хоть и не было любви!
 
     Один из снов о Викторе был таким. Он опять у нас в гостях. В квартире, кроме меня, дочь и муж. Я хотела показать гостю книгу со стихотворениями о нём. Долго искала по всей комнате, но никак не могла найти ни одного экземпляра. Проснувшись, я записала стихи – они опять выплеснулись в готовой форме. И снова я вспоминала Виктора с особой теплотой, но на этот раз и с лёгким сожалением

О несбывшемся

Отчего ты мне снишься ночами,
Отчего мой смущаешь покой?
Твои песни плывут облаками
Над седою моей головой.

Приплывают они издалёка,
Из счастливых и радостных лет,
Где с тобой мы ещё одиноки
И в мечтах долгожданный рассвет.

Что я помню? - Скупые мгновенья
Целомудренных трепетных встреч,
Звон гитары и ветки сирени,
И стихи, и душевную речь…

Отчего ж так волнуют свиданья
В лабиринтах незваного сна,
Где нет времени, нет расстоянья, -
Только молодость, нежность, весна?..

     Последний сон: мы вместе с Виктором идём по Главному Ботаническому саду (помните сирень?). Он, молчит и опускает глаза. Я спрашиваю, о чём он грустит. Не отвечает. Просыпаюсь со щемящей нежностью. Включила музыку – «Историю любви» и загрустила сама. А пару часов спустя вдруг родились стихи:

Вопрос, заданный Виктору в сновидении

Почему ты грустишь? Ты уходишь от нас?
Не грусти! Я с тобой в этот призрачный час.
Я тебе расскажу про несбывшийся сон,
Я тебя провожу в зазеркалье времён.
В этот час мы с тобой проживём нашу жизнь
Сердцем к сердцу! А хочешь – так тут задержись!

     Это мои собственные стихи, - не те, льющиеся потоком без моего желания. Эти – из моего сердца. Почему-то мне казалось, что с ним случилось что-то нехорошее.  Но, надеюсь, мы встретимся в ином пространстве, и там всё будет по-другому.

На фото: такой я была в годы встречи с Виктором. Обратите внимание, как от меня ушла радость жизни по сравнению с фото к Главе 3. А ведь разница между фотографиями - всего 2 года!