Оскар Уайльд

                Оскар Уайльд

   Творчество Уайльда очень многогранно. Им написаны сотни стихотворений и поэмы, детские сказки и рассказы для взрослых, драмы и комедии и наконец единственный его роман "Портрет Дориана Грея", ставший главным творением жизни писателя. А жизнь его, полная головокружительных взлетов и падений, оказалось недолгой. Уайльд родился в 1854 году в Британии, а умер в 1900 в Париже, прожив всего 46 лет.

   Но сегодня мне хочется поговорить о его стихах и еще кое-о-чем. Когда читаешь стихотворения Уайльда, становится светло и радостно на душе. Чувствуешь, как легко, как естественно, словно мотылек перелетает с цветка на цветок, пишет поэт, сколько Любви вкладывает он в свои строки.

                О да! Так сладко вопреки преградам,
                Хотя бы миг наилюбимым быть,
                Рука в руке, идти с Любовью рядом
                И кожей отсвет алых крыл ловить!

                Змей страсти в юности мне грудь сосал,
                И все ж душа преграды все спалила
                Я, глянув Красоте в лицо, познал
                Любовь, что движет Солнце и светила.
                (пер. А.Парина)

   Но рядом возникают уже совсем другие строчки:

                Прелестный юноша с копной златых волос,
                Он создан не для этой жизни грубой.
                Щек бледность, нецелованные губы,
                И ручейки дурацких детских слез -
                Как небо голубое в облаках...
                И шейка белая, как голубя крыло,
                И тонкость рук... Но как ни тяжело, -
                Увы, увы! Все это тлен и прах!
                (пер. К.Атаровой)

   И тут в памяти всплывают слухи, которые преследовали поэта долгие годы.

                Где мой возлюбленный таится?
                О лживая насквозь Луна!
                Вы, звезды, разве не видали -
                Где губы, что красней вина,
                И посох, и багрец сандалий?
                Зачем так серебрится склон,
                Зачем туманы и покровы?
                Ах, твой теперь Эндимион!
                И губы, что к любви готовы!
                (пер. А.Прокопьева)

   В 1892 году Уайльд познакомился с лордом Альфредом Дугласом, который был на 16 лет моложе поэта. Об их отношениях поговаривали всякое, но вот как сам Уайльд рассказывал об этом позже, уже на суде:

   "Любовь, что таит свое имя" - это в нашем столетии такая же величественная привязанность старшего мужчины к младшему, какую Ионафан испытывал к Давиду, какую Платон положил в основу своей философии, какую мы находим в сонетах Микеланджело и Шекспира. Это вся та же глубокая духовная страсть, отличающаяся чистотой и совершенством. Ею продиктованы, ею наполнены как великие произведения, подобные сонетам Шекспира и Микеланджело, так и мои два письма, которые были вам прочитаны. В нашем столетии эту любовь понимают превратно, настолько превратно, что воистину она теперь вынуждена таить свое имя. Именно она, эта любовь, привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Она светла, она прекрасна, благородством своим она превосходит все иные формы человеческой привязанности. В ней нет ничего противоестественного. Она интеллектуальна, и раз за разом она вспыхивает между старшим и младшим мужчинами, из которых старший обладает развитым умом, а младший переполнен радостью, ожиданием и волшебством лежащей впереди жизни. Так и должно быть, но мир этого не понимает. Мир издевается над этой привязанностью и порой ставит за нее человека к позорному столбу. (пер. Л.Мотылева)

   В зале суда прозвучал потрясающий гимн однополой любви. Неужели он не поверг господ судей в смятение? Неужели они и после его выступления будут цепляться за "лживые" показания завистников гениального поэта? Ведь вероятно, ничего ЭТОГО не было и в помине! Увы, было:

                Чертополошин: близко подходить
                Не собираюсь к своре дураков,
                Что, зло смеясь, пускают гнусный слух,
                Меня не зная вовсе. Батраков
                Приют - он лучше, чем возврат в тот сброд,
                Охрипший в спорах, где мой белый дух
                С грехом впервые целовался в рот.
                (пер. Ю.Мориц)

   Когда мелкие людишки узнают о тайных страстях великих современников, они с чувством злорадства  потирают свои потные руки, и их глаза слезятся от  восторга: "Вот, мы вам говорили: и на солнце есть пятна!"

   Такие люди чувствуют себя застигнутыми врасплох. Они боятся, чтобы их тайну, страшную тайну, которую они скрывают за семью печатями - не дай Бог! - не узнали другие. Иначе им крышка: могут уволить с работы, уйдет жена, станешь изгоем в обществе. (Я знал одного такого, правда, не великого. Он работал доцентом в московском институте. Когда стала известна его порочная связь со своим студентом, от него отвернулись все коллеги, кроме одного. Тот был евреем и из-за своей национальности тоже чувствовал себя изгоем, как и его товарищ.)

   Они, то есть гомосексуалисты, а проще гомики, со страхом вглядываются в лицо каждого встречного: не знает ли он чего такого? У них рано начинают дрожать руки, из-за неуверенности в себе часто прерывается голос.

   При общении с молодыми любое невольное прикосновение к собеседнику заставляет их мобилизовать всю силу воли, чтобы  сдержать себя. Но долго так продолжаться не может. Их природа трубным гласом напоминает о себе. Тогда гомики (или швули) спасаются бегством. Они бегут в какой-нибудь большой город, где их никто не знает. Там они по грязным окраинам обшаривают притоны в надежде найти тот, в котором их уже ждут. Гостеприимная маска открывает дверь и по каким-то неведомым признакам распознает "своего". Для "чужого" входа нет. (Однажды на Севере, в колонии, я встретил человека по кличке "Бабка". Если уж зэки припаяют кому-нибудь кликуху, то, как говорится, не в бровь, а в глаз. Тут одним словом все сказано: и о возрасте, и о его сексуальных наклонностях. Внешне "Бабка" вполне соотвествовала своей кличке.)

   Через пару дней швули возвращаются домой: униженные и обчищенные до нитки.

   Однако теперь вернемся к нашему герою, Оскару Уайльду. Как мы уже упоминали, состоялся суд, и, несмотря на его проникновенную речь, поэта приговорили к двум годам каторжных работ за "растление молодежи". Вскоре по возвращении он скончался.