Сидеть дома на диване? Это не мое!

Семья и ежедневная хозяйственная круговерть… Однажды наступает момент, когда понимаешь: этого, оказывается, мало. Как сделать свою жизнь интересной? Как заинтересовать других? Как внести свой вклад в сохранение традиций малых народов? И хорошо, что есть среди нас неравнодушные, активные люди. У нас в гостях петербурженка Людмила Павловна Дятлова.

Час ремесла

– А что это вы вышиваете? – Спрашиваю я, едва войдя в квартиру нашей героини. – Вполне себе современное жилище, а на столе лежит незаконченная вышивка какой-то далекой старины.
– Саппано – ответила Людмила Павловна. Тихо так, по-домашнему произнесла, как будто с утра до вечера занимается этим мудреным делом. – Я ведь ижорка. А это часть нашего национального костюма.
Так началось наше знакомство с этой мудрой рукодельницей. Почему мудрой? Скоро узнаете. Оказалось, что саппано (sappano) – это головной убор ижорской замужней женщины с Сойкинского полуострова. Сшит из льна, вышит красными шерстяными нитями и состоит из трех частей, которые сшиваются вместе: 1) лобная часть отсамус (лобник); 2) задняя часть хянтя (хвост); 3) скрытая часть салахянтя (тайный хвост).

– А как вы оказались на Сойкинском полуострове?
– Я там жила. И родилась там же. Сойкинский полуостров расположен на южном берегу Финского залива, в Кингисеппском районе Ленинградской области. Родилась после войны в деревне Вистино в семье Анастасии Ивановны и Павла Ильича Филипповых. Это мои родители. У нас был колхоз «Балтика» – слышали? Он поставлял свою продукцию жителям Ленинграда. Колхоз-миллионер, между прочим. В колхозе было много рыболовецких судов, ловили рыбу. Рядом, в полутора километрах, был построен рыбообрабатывающий комплекс – РОК, где коптили эту рыбу. Наши рыбаки привозили туда салаку, а РОК делал из нее превосходные шпроты. К сожалению, в 90-е годы колхоз разорился – не без участия американских советников.

– Я училась в школе-восьмилетке, а потом, чтобы окончить 9–10-й классы, последние два года училась и жила в школе-интернате (в 20 километрах от нашей деревни). Вместе с друзьями мы ходили за грибами, за ягодами – к берегу. Сейчас туда уже не пройти. Берег застроен – жизнь ведь не стоит на месте: по всему побережью раскинулся морской торговый порт Усть-Луга, с 2020 года это крупнейший порт на Балтике и второй по величине в России после Новороссийска.

Вначале было слово

Бабушка Людмилы по-русски не говорила – только по-ижорски. Лишь в 1960-х она стала кое-как говорить по-русски. Еще сто лет назад ижоры жили в деревнях на побережье Финского залива и в бассейне реки Ижора, занимались рыболовством, земледелием, скотоводством, лесным промыслом. Выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), технические культуры (лен, коноплю), овощи (репу, капусту), с XIX века – картофель.
Сейчас эти земли входят в состав Ленинградской области. Современные ижоры проживают в основном в Ломоносовском и Кингисеппском районах (ранее они жили также и в некоторых сёлах Гатчинского района). Их, по данным переписи населения 2002 года, в России было зарегистрировано 327 человек, из которых 177 – в Ленинградской области.

Говорили на своем языке, на нем обучали детей в школе. Письменность появилась лишь в 30-е годы, но в 1937 году преподавание в школах на родном ижорском языке было прекращено. Почему? Можно лишь только догадываться. Рядом граница. Вероятно, власть не могла допустить перебежчиков и, отменив ижорский язык, пыталась этот малый народ русифицировать, прививая таким странным образом патриотизм. Впрочем, это лишь догадки автора.
В настоящее время ижорский язык находится под угрозой исчезновения: в 2009 году ЮНЕСКО признала его исчезающим языком мира как «находящийся в критическом состоянии». Среди причин постепенного вымирания этого языка называют изначально малую численность его носителей, а также активное использование ими русского языка.

Жили-были… И война

А дальше война, Великая Отечественная. Семья Петровых. Дедушка Людмилы, Иван Иванович, ушел воевать, а бабушка, Дарья Михайловна, осталась с детьми на хозяйстве. Когда фашисты оккупировали районы проживания ижор, а это произошло стремительно – в августе 1941-го, то многих сразу отправили на принудительные работы в Финляндию. Семью Петровых и их многочисленных родственников угнали в конце 43-го. Немцам нужна была бесплатная рабочая сила... Сначала их вывезли в Котлы, а позже – в Эстонию. Там они попали в концлагерь Клоога. Лагерь существовал до освобождения советскими войсками в сентябре 1944 года и входил в комплекс из двадцати лагерей на территории Эстонии. Внешнюю охрану лагеря нёс 287-й эстонский полицейский батальон.
Каждому заключенному присваивался номер. Заключенных заставляли работать по 12–15 часов в сутки. Ежедневно проводились публичные порки узников на специально изготовленном для этого станке. Кроме того, за малейшую провинность их лишали пищи на двое суток или оставляли привязанными к столбу. Заболевших заключенных систематически убивал врач концлагеря, немец Ботман, который вводил им под кожу яд эвипан.

Когда 19 сентября 1944 года части Красной Армии прорвались почти к самому лагерю, немецкое командование приказало уничтожить всех узников. Всего было расстреляно 1800–2000 человек (евреи, русские, поляки, эстонцы, латыши и лица других национальностей). Среди убитых были мужчины, женщины и дети. Не выяснено, кто конкретно совершал убийства: немецкие охранники из СС, члены резервного полка 20-й эстонской дивизии СС или служащие из 287-го эстонского полицейского батальона. Впрочем, уже доказано, что 287-й батальон активно участвовал в доставке заключённых, их охране и сопровождении к месту расстрелов. Немцы покинули лагерь в ночь на 20 сентября 1944 года. Эстонские охранники разбежались чуть позже, но некоторые из них были вскоре арестованы и предстали перед судом. Примерно 80 заключенным удалось спрятаться на чердаках и в подвалах корпусов, и через пять дней они были освобождены нашими войсками.
Родственникам Людмилы Павловны очень повезло: в этом кошмаре они пробыли совсем недолго. Пять сестер, два брата, семеро детей… Одна девочка, совсем малышка, умерла в Клооге. Их переправили дальше на финский полуостров Ханко, а потом вглубь Финляндии. И вот наконец Рованиеми*. Все, кто туда попал, работали: одни на хозяев, другие, в их числе и семья Петровых, – на военном заводе. Чтобы конвейер не простаивал, бесплатную рабсилу нужно было регулярно кормить. И они выжили.

Возвращение

После того как Финляндия вышла из войны в 1944 году, ижоры вернулись в Советский Союз. Однако им не разрешили жить на своей исторической родине, а отправили в другие области страны. 55 тысяч финнов, и в том числе ижор, вернулись в Союз в 1944–1945 году. Впрочем, их надежда снова осесть в родных местах не оправдалась. Не разрешалось даже временное проживание в гостиницах Ленинграда и области в радиусе 100 километров. Это привело к рассеиванию и ассимиляции ижор.
В эти годы десятки тысяч ингерманландских финнов, и в том числе ижор, после долгих скитаний нашли приют в Карелии. Сюда приезжали по оргнабору на лесозаготовки отдельными семьями или группами. Это можно объяснить только тем, что вернувшихся «оттуда» считали «пятой колонной». Потом это назовут «тяжелейшим преступлением, противоречащим основам международного права, гуманистической природе социалистического строя». А тогда оно продолжалось вплоть до XX съезда КПСС – до 1956 года. После этого явных притеснений уже не было.
– Моя бабушка со всей семьей оказалась в Калининской области. Там они жили очень бедно. Тетя вспоминала, как рядом с ней за школьной партой сидел местный мальчик. В математике не смыслил ни-че-го! И вот тетя стала помогать ему решать задачи, частенько домашние задания за него делала. За это он приносил ей продукты: пару картофелин, лук, морковь. А бабушка умудрилась привезти из Финляндии корову, которая и спасла ее семью от голода.

Потом они вернулись в Вистино. Но сначала им не доверяли: все, кто был угнан в Финляндию, должны были доказать свою преданность Советскому Союзу. Дедушка, Иван Иванович, сражался на фронте, и бабушка узнала, что он пропал без вести. Потом выяснилось, что он погиб. Дарья Михайловна с семьёй вернулась в Вистино в 1946 году. А многие возвращались даже в 60-м.
Вистино… Малая родина. И вот они у порога родного дома. А дом-то занят! Три дня и три ночи семья Петровых просидела на трех больших камнях у ворот, пока вывозили вещи новые хозяева. Время… Ночами было холодно, а дни… Они тянулись бесконечно… Сидели и смотрели, как вывозили скарб. В том числе и пожитки прежних хозяев:
– Однажды моя мама не выдержала и крикнула: «Мама, но это же наши вещи!!!». Дарья Михайловна тихо, но твердо сказала: «Пусть останутся стены…».

Одним словом, жизнь!

Родители Людмилы поженились в 1950 году, а в конце года родилась Людмила Филиппова. После школы она окончила Ленинградский электромеханический техникум, вышла замуж и стала Дятловой. Людмила Павловна проработала инженером на Кировском заводе вплоть до 1990 года. К этому времени у нее был уже солидный запас благодарностей за хорошую работу. И, безусловно, знаний, опыта – именно он помог ей справиться в самые трудные «лихие девяностые»… Конечно, после стабильной работы на заводе она нервничала. А кому тогда было легко? Когда даже на мощном Кировском их отдел развалился, пришлось поработать и в Ленрыбпроме, и в Генеральной строительной корпорации. Строили трамвайные пути, Горскую развязку, а с 1997 года – вторую сцену Мариинского театра и еще несколько объектов.

А сейчас пенсия – золотая пора! Пусть кто-то скажет, что грустное, мол, время, какое там золото… Что ж, пожалеем его. Ведь то, как мы организуем свою жизнь в пожилом возрасте, зависит исключительно от нас самих. Одни сидят на лавочке, а другие носятся по выставкам, кинотеатрам и экскурсиям. Одни лежат на диване и бесконечно смотрят телепередачи, другие вышивают, рисуют, лепят. Вот и наша сегодняшняя героиня нашла себя:
– Я пришла в наш замечательный клуб «Полянка» и поняла, что буду осваивать некоторые виды рукоделия: мне это интересно. Я освоила карвинг – искусство фигурной резки овощей, вышивку разными способами, вышивание лентами, канзаши... А что – сидеть дома на диване? Это не мое!
Разумеется, это не ее. Муж, сын, внуки, правнук, «Полянка» – даже этого, оказывается, ей мало. У нас была долгая беседа, из которой я узнала, что Людмила Павловна вносит свой вклад в сохранение традиций своего народа. Народный костюм, который вы видите на иллюстрации, она сшила и украсила сама.

Час веселья

Многие народности постепенно исчезают с лица земли. Ижоры сохраняют и передают традиции и обычаи своего народа. Обычаи – сколько их! Благодаря им, история жизни разных народностей России раскрывает свои тайны, и Людмила Павловна помогает нам не забыть их. Например, этот свадебный обычай.
У ижор обязательным элементом сватовства было курение табака всеми участниками обряда. У них даже возникла поговорка: «Если дым появился над домом, значит или пожар, или курят на обручении!». Сразу после церковного венчания жена возвращалась домой к отцу, а жених – в свой дом. Каждый из них по отдельности, со своими родственниками, праздновал это событие и принимал свадебные подарки. Что ж, впереди долгая совместная жизнь, и пусть молодые последние сутки проведут в родном гнезде.

На следующий день молодой с родней ехал забирать нареченную. После угощения и пения «отъезжей» песни все собирались в доме новобрачного. За стол садились все, кроме молодой жены. Ей полагалось стоять у дверей и кланяться на обе стороны, приглашая гостей к угощению. Весьма разнообразным было фольклорное сопровождение ижорской свадьбы (финские фольклористы называли её «трехдневной оперой»). Песни и причитания сопровождали все этапы свадебного обряда.
Уже несколько лет Людмила Павловна состоит в общине малочисленного народа ижор «Шойкула», где она участник танцевального коллектива. ДК Рыбацкий и ДК Вистино в последние годы активно сотрудничают, и коллектив «Шойкула» стал чаще проводить свои мероприятия: концерты, показы фильмов о жизни ижор, мастер-классы по кулинарии, рукоделию и т.п. Недавний фестиваль художественного творчества малочисленных финно-угорских народов во Всеволожске, куда приехали гости из многих северных городов, они превратили в праздник, растянувшийся на несколько дней. Наша пытливая героиня с восторгом рассказывает о костюмах, о людях, увлеченных своей историей. Я слушала ее интересный рассказ и подумала: увлеченные люди всегда проживают яркую жизнь!
Сегодня ижорскую речь можно услышать только на Сойкинском полуострове и в основном от стариков. Но стоят еще здесь, на побережье, старинные ижорские деревни: Вистино, Ручьи, Горки, Логи, Глинки. И есть люди, которые продолжают поддерживать традиции. Среди них и наша Людмила Дятлова. Если вы поедете в Усть-Лугу, обязательно задержитесь на 30–40 минут, чтобы заехать в Ижорский этнографический музей, который находится в ее родной деревне Вистино. И музей, и экскурсовод расскажут вам много интересного о народах, которые жили здесь 100, 200 и 300 лет назад.

***
Общение с такими целеустремленными людьми всегда придает силы. Я вернулась домой и поняла, что во мне тоже поселилась некая ответственность за слова и задачи, озвученные Людмилой Павловной. Как передать традиции ижорской культуры последующему поколению? Нет, я не пойду в танцевальный кружок, я не куплю русско-ижорский словарь. Я просто напишу статью. Да я уже пишу… Уже! Написала!!! И все поймут, что ижоры были, есть и будут. Кстати, совсем рядом.


_________
*Рованиеми – официальный город финского Деда Мороза (Йоулупукки).