Когда дохлая лошадь начинает дышать

Всем известна поговорка, а кому не известна, тот сам догадывается, что делать, если под тобой лошадь сдохла. Эту фразу можно даже слишком часто встретить в жизни в разных контекстах. Интересно, почему она так популярна.

***

Лошадь давно уже сдохла.

Странно, что она до сих пор еще не превратилась в скелет. У кого превратилась – тому проще. Остов, кости совсем перестали напоминать того гордого, бодрого, быстрого, прекрасного во всех смыслах скакуна. Это уже что-то другое, не притягивающее взгляд, не манящее, как раньше, не возбуждающее желание. Лошадь перестала быть. Это не лошадь. Это кости. Они не нужны больше. То, что было раньше лошадью растворилось в памяти, ускакало в прошлое навсегда. И присоединилось там к жизни. Как детская игра в паровозик: сначала паровозик и вагончики – будущее, за ним вагончики настоящего, там же вагон -ресторан и почтовый вагон, а в самом конце цепляются вагончики прошлого. С годами хвост паровозика становится все больше, не тяжелее, просто длиннее. Вот и легкая призрачная лошадь, лошадь-призрак уже прицепилась в самом конце.

Былое не исчезает насовсем, а крепко держась за спины друг друга несется вскачь, следом за несущемся в будущее настоящим.

Но если лошадь никак не превращается в скелет?  Если лошадь замумифицирована? На нее даже присесть можно, как на топчан. Лежит совсем рядом, как живая. И кажется, что если мешает, то только тем, что иногда и спотыкаешься об нее – не такая и маленькая разлеглась она посреди всего живого. Ну и грустно, и обидно, что вот так получилось. Скучаешь по той, живой, вспоминаешь. И тогда мерещится, что она просто уснула – полежит и вот-вот задышит.
Как ее так? За что ее так? Чем? Каким-таким бальзамом пропиталась она, чтобы не костенеть, как все, кто потом уходит в прошлое? Да такая целиком в прошлое и не влезет – там все компактно должно быть. А может лошадь и не сдохла? Ведь признаков никаких нет? У реальной бы были, но она же поговорочная, полусуществующая, эфемерная. В реальности она только в душах существует, в умах, в фантазиях, а как животное – ее в реальности нет. Поэтому и признаки ее отсутствия, как и ее присутствия – неясны.

И бывает, что эта нереальная лошадь даже как будто вздыхает – раз, другой, третий. Значит все не зря? Значит вот еще чуть-чуть и она оживет? 

Возможно, как может оживать все мертвое (немного Стивена Кинга не помешает).

Она мертвая. А мертвое не дышит само. И скелетом она не становится, потому что бальзам памяти, смешанный с верой в чудо не дает ей закостенеть. И грива, которая колышется на ветру, как живая – это желание, чтобы лошадь жила. И тепло, которым вдруг повеяло от нее дождливым вечером в пятницу – это не ее тепло, и дыхание – это не ее дыхание. Это мое.

А лошадь сдохла. И живую лошадь от дохлой отличить очень просто даже тому, кто никогда ту лошадь не видел. Она просто будет ЖИВАЯ.

И тут все признаки совпадут.

А с дохлой надо слезать.