История мировых цивилизаций

       
        «Мамочка, подняться ты конечно поднимешься, а вот как ты спускаться будешь?» – дочка бросила ей под ноги рюкзак и побежала догонять группу. И крыть было нечем. Нет, высоты Нина не боялась: в горку обычно шла бодро, глядя под ноги, выбирая правильные камушки и уступы, останавливаясь для отдыха – но шла!  А вот со спусками и впрямь была беда: каждый шаг вниз давался с трудом. Казалось, за следующим поворотом откроется пропасть, и те же выступы и кочки, на которые смело опиралась по дороге вверх, на пути вниз уже не внушали ей никакого доверия. Просто слёзы.

        Они заметили цепочку человечков, тянущуюся по козьей тропе на крутом склоне, ещё с палубы. На вершине холма красовались могучие руины – полуразрушенная башня и выщербленные осколки стены. Издалека не очень понятно было, где кончалась скала и начиналась кладка. «198 метров над уровнем моря», – уведомила экскурсовод: «подъём по желанию». Ясно, что сама она подниматься не собирается. «Да и бог с ними, с этими руинами, чего я там не видала», – решила Нина.  Но ведь встала же в пять, ехала к ним через весь Крит автобусом, потом на теплоходе, и вот теперь здесь. И что, так и торчать на берегу, рюкзак сторожить? А фотоаппарат зачем брала? Нет, не такова была эта женщина, чтобы древние обломки на забытой богом отколовшейся от большой критской «рыбы» оконечности суши да не пнуть собственной ногой. Грамвуса! – название этого островка звучало как боевой клич. И Нина пошла…

      Теперь-то уж что – мало камеры, камнем висевшей на шее, так ещё и рюкзак. В рюкзаке вроде ничего такого не было: купальники, пара полотенец, вода – но сейчас на сколах полувыветрившейся породы она чувствовала себя вьючным осликом. Разница была лишь в том, что её в гору идти никто не заставлял! Смотрела под ноги, выбирала правильные камушки и уступы… Изредка поднимая голову, видела, как её обгоняют какие-то веселые тетки – босиком, в купальниках, почти бегом, болтая на незнакомом языке. Потом мимо наверх пронёсся здоровенный парень с маленьким сынишкой на плечах. Дочку лет трёх-четырёх он держал под мышкой. С дочкой и ей было бы веселее – но даже хорошо, что та не видела этого позорного движения улитки по склону. «Спасибо за оптимизм, доченька», – мелькнуло в голове.

      Кое-как выбралась на относительно ровную поверхность у основания крепости. Глянула на часы – времени в обрез: пробежать вдоль крепостной стены, отщёлкать виды вправо-влево, почти без разбора, почти не целясь – и сразу вниз. Пот застилал глаза. Лезть в рюкзак за водой было некогда. С дочкой так и не пересеклись, встретились уже на кораблике: хорошо, что мир не без добрых людей – в горе на горе не бросили.

       Немолодой мужчина в галстуке-бабочке и толстостенных очках, казалось, шёл прямо на Нину. Но нет, его интересовали виды у неё за спиной. Решительно подошёл вплотную, сдвинул очки на лоб и в упор уставился на картинки. Для верности даже ткнул пальцем в стекло.  «Так это фотографии!», – он был разочарован: «А представляете, какие великолепные акварели могли бы из этого получиться?», – апеллировал он к Нине. «А зачем акварель? Автор уже сказал всё, что хотел», – не поддержала тему она. Мужчина изучил подпись под одним из снимков: «Не знаю такого автора. А Вы?», – обратился он к даме. «А я знаю. Это – я!» Мужчина с интересом посмотрел на Нину: «И как всё это называется?»
 
       «История мировых цивилизаций», – выпалила Нина: название родилось внезапно само собой. Восемь фотографий легко компоновались в два квадрата. На пейзажах – бездонное небо, безбрежное море, руины, склоны и ни единой живой души. Брови мужчины изогнулись удивлённо поверх оправы очков, теперь он смотрел на Нину так же, как и на картинки, в упор. «Вот на скале едва заметная тёмная полоска – это всё, что осталось от крито-микенской эпохи после извержения вулкана в тысяча семьсот каком-то году до нашей эры», – отчеканила Нина как вызубренный урок. «Щербины крепостных стен – от дорийцев к грекам, от римлян – к венецианцам. Башня османская!», – всё уверенней повествовала она. «С чего это Вы взяли?», – попытался усомниться в Нининых словах незваный гость. «А что не так? Ключевая высота на стыке трёх морей – неограниченный обзор и абсолютная недоступность с суши», – с особым нажимом на недоступность, прочувствованную собственными ногами, руками, а кое-где и пятой точкой, произнесла женщина. «Имеющий флот да оценит!», – Нина окончательно вошла в роль: «и это ещё примерно полторы-две тысячи лет». «А вон те обломки, что из воды торчат и сняты с высоты птичьего полёта – скажите ещё, что это флагманский корабль Её Королевского Величества!», – Нинин слушатель еле сдерживал смех, бабочка на шее вибрировала. «Ну нет, конечно – шхуна рыбацкая затонула, но по очертанию мачт похоже», – интонации Нины смягчились. Слова о птичьем полёте относились к одному из сотни тех самых кадров с вершины крепостного холма, снятых под палящим солнцем и казавшихся совершенно бессмысленными. «Ладно», – Нинин визави улыбнулся дружески и спросил: «А наше, наше-то время как здесь запечатлено?»

     Они оба смотрели на одну и ту же работу. Удивительный свет, счастливо схваченный камерой, передавал живую игру волн на нереально розовом песке. К горизонту вода переливалась от бирюзы до аметиста – впрочем, название любого драгоценного камня было бы здесь уместно. Казалось, хрупкое стекло в раме вот-вот треснет, не выдержав внезапного порыва ветра…
     На переднем плане, омываемая светлой струёй, красовалась ржавая мятая консервная банка.



30 мая 2023