Место встречи - блокада

                ***

     Мария Фёдоровна Яшкина была единственной в этом дворе, кого беспокоила судьба кошек и голубей. Кошки вообще для неё были священными животными. Одно время они вместе с Верочкой Мальцевой кормили всю дворовую братию. Потом Вера выросла, выучилась, стала известным музыкантом и улетела из родительского дома.

     Сейчас уже  Марии Фёдоровне приходилось в одиночку воевать с соседкой Зоей.

     Актриса Зоя Хвост-Морковкина уже находилась в том возрасте, когда все самые худшие качества, которыми наделила природа, начинают с удвоенной силой прогрессировать и портить жизнь окружающим.
Вот и сегодня не обошлось без ругани.

     Сама же Мария Фёдоровна, будучи также престарелым человеком, старалась по возможности избегать разного рода склоки и разборки.

     Зоя вряд ли поймёт, сколько кошки сделали для Ленинграда. Сколько муркам пришлось трудиться, чтобы город на Неве очистить от обезумевших от голода крыс, разносящих кучу инфекций.

     Поэтому сегодня, когда Зоя по обыкновению отфутболила плошки с кормом, Мария Фёдоровна терпеливо всё вернула на место, не произнося ни слова.

     Зайдя в квартиру, женщина сбросила уличную обувь и направилась в ванную комнату, чтобы вымыть руки. После водной процедуры старушка решила продолжить своё любимое занятие: сегодня она планировала уже закончить вязать покрывало.

     В прихожей хозяйка остановилась и взглянула на портрет, висящий на стене. На неё смотрела её дорогая соратница Эллочка.

     Элла Ильинична Звонарёва, народная артистка СССР, навсегда останется в памяти своей верной помощницы и спасительницы Машеньки. Пять лет уже не было актрисы, хотя они с Марией Фёдоровной были почти ровесницами. Но жизнь многогранна в своих проявлениях.

     Мария Яшкина всю блокаду проработала на Обуховском заводе, начиняя противотанковые мины.

     В военные годы данный завод бесперебойно снабжал Армию орудиями, минами и снарядами. Вредное производство, к счастью, не отобрало у Яшкиной Маши столько здоровья, сколько выступления на сцене Театра музыкальной комедии у Звонаревой Эллы.

     Отсутствие возможности иметь детей — явилось единственным удручающим последствием тяжёлой работы для Марии.
               
                1941-1944гг

     Отец Эллы Звонаревой ушёл на фронт. Мать с маленькой сестрой уже были эвакуированы. Элла ждала своей очереди. Бабушка сразу заявила, что умирать будет в родном Ленинграде. Что, собственно, вскоре и произошло. Бабули не стало, когда земля ещё легко поддавалась вскапыванию, и силы имелись для организации погребения тела.

     Элла не отличалась отменным здоровьем. Интеллигентная худенькая девушка превратилась попросту в ходячее с трудом привидение.
 
     Сначала Элла кое-как оклемалась от воспаления лёгких.
     Затем цинга поспешила на смену пневмонии.
     Водянистый хлеб не усваивался её слабым организмом. Кора, жмых и мучная пыль не слишком давали силы. Скорее забирали, при попытке желудка  переработать клейстер.

     Если бы у Эллы Звонаревой было покрепче здоровье, то она могла бы выступать постоянно в госпитале перед ранеными солдатами или на сцене перед едва стоящей на ногах от голода публикой. Тогда и паёк у неё был бы поувесистей. Это значило, что Корнею хоть на пару крошек больше перепадало бы еды. Но, увы! За редкие выходы ей ничего не светило. Поэтому Элла меленько делила свои сто двадцать пять граммов на несколько малюсеньких кусочков, один из которых непременно выдавала коту Корнею.

     За два месяца до Нового 1942 года в доме, где проживала Элла Звонарева с бабушкой, кот Корней был единственным выжившим питомцем.

     Изо всех сил девушка оберегала кота от незавидной участи быть съеденным изголодавшимися людьми. Однажды насилу вырвала его из рук обезумевшей соседки, пытавшейся хоть как-то прокормить своих двоих детей.

     Другая соседка, работающая в горячем цеху, крутила пальцем у виска, повторяя буквально следующее:

— Пока кошак живой, бульон вари. Не сегодня, так завтра он подохнет с голоду. Тогда уже падаль есть придётся.
— Идите, Валентина, куда шли. Я никогда не смогу съесть Корнюшу. Зачем мне тогда Победа, если мне придётся потом жить с мыслью, что я съела собственного друга?
— Как знаешь. Помрёте вместе.

                *** 
      
     Через несколько дней девушка обнаружила окоченевшее исхудавшее тельце Корнея. Элла ослабевшими руками взяла одну серебряную ложку из прибора, положила кошачий труп в коробку, которую, к счастью, ещё не успела бросить в буржуйку, и вышла из парадной.

     На улице девушка потеряла сознание и упала. Проснулась она уже от того, что кто-то тряс её сильно за плечо.

— Живая? Просыпайся! Замёрзнешь и умрёшь, если не встанешь с ледяной земли! — теребила Эллу за плечо Маша Яшкина, спешившая с работы в свою совершенно замороженную комнату. Сегодня девушка планировала для обогрева использовать старый соседский комод. Соседям, к сожалению, он уже не понадобится.
Элла открыла глаза, затем достала из кармана ложку  и протянула незнакомке.

— Похороните моего кота, пожалуйста. Если одной ложки мало, назову адрес  — сходите и возьмёте ещё.

Мария бросила взгляд на коробку, лежащую рядом. Та была перетянута голубой атласной ленточкой.

— Вот что, голубушка, поднимайся! — Мария принялась теребить лежащую Эллу. — Пошли ко мне. Я тебя накормлю, положу под тёплое одеяло. А потом сама пойду и похороню твоего кота. Ложку оставь себе.

     Элла на плохо слушающихся ногах, опираясь на крепкое плечо незнакомки, поковыляла вслед за той в сторону ближайшего дома.

     В тот вечер кусочек суррогатного хлеба, состоящего на пятьдесят процентов из целлюлозы и отрубей, соевой муки и даже обойной пыли, показался Элле самым вкусным лакомством на земле. Маша быстренько приготовила сладкий чай из какой-то непонятной травы. В напитке угадывался вкус чабреца. А самое главное — там был сахар. Свои десять граммов Элла давно проглотила, а следующая выдача сахара и крупы ожидалась ещё не скоро.

— Откуда у тебя рафинада столько? — перейдя уже на ты, кивнула Элла в сторону большого, доверху наполненного кувшина.
— Работа у меня тяжёлая, вот и стараются кормить получше. Оставайся у меня, если хочешь.

                ***

     В скором времени Элла окрепла на усиленном пайке, которым щедро делилась Мария, и смогла выйти на работу в театр.

     Элла Звонарёва успела окончить два курса Ленинградского государственного театрального института перед тем, как фашистская Германия совершила своё гнусное нападение на СССР.

     Поэтому руководство театральной труппы невероятно обрадовалось появлению юной артистки, так как некоторые девчата уже слегли больные и обессиленные.

     Страшной зимой 1941 – 1942 года смертность артистов от голода и холода была высокой. Они работали просто на износ. Иногда их было больше, чем зрителей. Театр функционировал без выходных. Спектакли давались по два раза за день: утром и вечером. С помощью Марии, Элла сумела поправить здоровье и, несмотря на отсутствие полного высшего образования, стать солисткой Театра музыкальной комедии.

     Мария порекомендовала Элле все семейные ценности забрать из родительской квартиры и не ждать, пока мародёры поживятся в доме, где проживала семья инженера Звонарева. Среди наиболее ценных экспонатов сохранилось столовое серебро, фарфор, музыкальные инструменты и картины.

     Всё перекочевало в Машину коммуналку, где проживали на тот момент обе девушки. В скором времени Мария вышла на спекулянтов, наладила с ними отношения и потихоньку принялась сбывать семейные реликвии Звонаревых. Это был единственный способ выжить, так как  к февралю 1943 года Маше стали выдавать семьсот граммов хлеба вместо тысячи. А в пайке актрисы и того было меньше.

     Девчата обменивали ценности на молоко, хлеб, сахар… Однажды повезло заполучить банку тушёнки и пару банок сгущённого молока. Для девочек данное событие стало настоящим праздником.

     Вскоре из ценных атрибутов на полке стояла лишь одинокая позолоченная статуэтка и парочка фарфоровых чашек.

— Элла, нужно оставить их. Пусть будут про запас. Кто его знает, что ждёт нас впереди?.. Подушка безопасности не помешает. Пока что мы не особо бедствуем. Ты согласна со мной? — спросила Маша.

— Конечно, Машенька, пусть стоят на чёрный день.

                ***

     Но в середине января 1944 года Элла, пробегая мимо точки спекулянтов, вдруг увидела то, без чего очень долго приходилось обходиться: те пытались продать полбутылки шампуня, коробочку зубного порошка и косметический карандаш.

     Она так устала от ужаса, который видела периодически в закопченном зеркале, что, не задумываясь, бросилась домой за фарфоровыми чашками.

     Желание почувствовать себя женщиной было сильнее разума. Сделав обмен, она с удовольствием вымыла голову шампунем, искусственно сооружённой щёткой почистила зубы и подвела глаза. Даже злая Маша после подобной выходки, не могла испортить ей настроение. Эгоистичный поступок слегка поссорил девушек.

     Но позже Машка, увидев, как замечательно играла на сцене преображённая Элла, и сколько радости и счастья было в её глазах, сменила гнев на милость. Хотя при этом высказалась:

— Пойми меня правильно, Элла, завтра у нас может не быть даже чёрствой корки хлеба из лебеды. А ты несёшь чашки и обмениваешь их на бытовую химию. Стыдно кому сказать! Ладно, может, кое-как перезимуем.

     А двадцать седьмого января уже была снята блокада, и в Театре Музыкальной комедии давали оперетту «Продавец птиц».

                ***

     После войны пути Эллы и Маши разошлись, но ненадолго.

     Мария Яшкина отучилась на бухгалтера и уехала по распределению в Ставропольский край. Там же вышла замуж. 

     Актриса Звонарёва была приглашена на работу в Москву, где в скором времени получила звание заслуженной, а после и народной артистки СССР.

     Женщины периодически перезванивались. Когда скоропостижно скончался Машин муж,  Элла Звонарева позвала Марию Яшкину к себе с официальным трудоустройством в качестве  помощницы по хозяйству.

     Позже, после смерти актрисы, Мария Фёдоровна сохранит за собой право проживания в доме с окнами, выходящими на Центральный проспект.

                ***

При работе использовалась информация из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина