Из архивов, часть IV

Из общедоступных источников (с небольшими уточнениями и правками):

«Играть я начал в Куйбышеве, затем попал в знаменитый клуб Василия Сталина ВВС, потом в ЦДСА, и, тем не менее, считаю себя динамовцем».

– Павел Николаевич Жибуртович


Карьера Павла Жибуртовича удивительна и полна неожиданных фактов. Родился он в Самаре в семье бухгалтера. Его отец, Николай Арсентьевич, трижды Георгиевский Кавалер, раненый приехал в Самару после Первой Мировой войны. Полковой писарь сократил его фамилию из Жибурт-Жибуртовича до Жибуртовича, и с тех пор её носят все его потомки.

Братья Жибуртович – Николай, Юрий, Павел, Лев – начали заниматься спортом на стадионе «Спартак» (ныне «Буревестник» – примеч.), рядом с которым жили (ул. Арцыбушевская, 114 – примеч.) и впоследствии двое из них стали известными хоккеистами.

Когда в авиационной катастрофе 7 января 1950 года вместе с командой ВВС погиб Юрий Жибуртович, его младший брат Павел служил старшиной подразделения ПВО в Ярославле. Примерно за год до этого он приезжал в Москву навестить Юрия и пришёл вместе с ним на каток, где минут пятнадцать поиграл в непривычный для него канадский хоккей с шайбой.

Свидетелями того случая были Виноградов и Шувалов, и после авиакатастрофы они тут же вспомнили о младшем брате погибшего Жибуртович. Павла срочной телеграммой отозвали в распоряжение команды ВВС.

В советское время было не принято сообщать информацию о катастрофах, авариях, стихийных бедствиях и прочих бедах. Вот и факт гибели популярной хоккейной дружины было решено скрыть за завесой молчания. Долгое время в отчётах о матчах команды новых игроков старались не упоминать, а в радиорепортажах называли фамилии тех, кто на тот роковой рейс не попал, и продолжали выступать: Боброва, Шувалова и Виноградова. Фамилию Жибуртович также упоминали, не поясняя, что это Павел, а не Юрий. В результате многие болельщики долгое время ни о чём не догадывались.

Между тем, Жибуртович оказался прилежным учеником, несмотря на то что на момент прихода в ВВС ему было уже 24 года, а хоккейную клюшку он держал в руках лишь второй раз в жизни. Тем не менее, он постоянно прогрессировал и потихоньку превратился в одного из лучших защитников страны.

В 1953 году после расформирования ВВС защитник перешел в ЦДСА. И к моменту дебюта в национальной команде на чемпионате мира имел твёрдое место в её составе. Игру Жибуртович начинал в первой паре с Виноградовым или Сидоренковым.

Отличительной особенностью защитника (рост 186 см, редкий правый хват клюшки) было его новаторство на льду. Он одним из первых стал регулярно принимать шайбу на себя, или как говорили в то время «применять ловлю шайбы на корпус». Пройти Жибуртовича, по свидетельствам игравших против него, было невероятно сложно. Никаких ярких движений он не делал, но шайбу с чужих крюков снимал регулярно: вроде только что оппонент её контролировал, а вот уже бежит вхолостую.

В нём прекрасно сочетались высокая скорость, характерная скорее для нападающего, и надёжность защитника. Неудивительно, что долгое время специалисты никак не могли определиться с его амплуа.

В московское Динамо Жибуртович перешел в 1955 году уже в статусе первого в истории советского хоккея чемпиона мира 1954 года. Семь сезонов защитник, пользовавшийся в команде огромным авторитетом, защищал бело-голубые цвета. О масштабе его таланта говорит и тот факт, что он играл в элитной лиге почти до 37 лет, хотя в те годы большинство хоккеистов закачивали выступать в 30-летнем возрасте.

По окончании игровой карьеры Жибуртович остался в Динамо. С 1963 по 1985 год он работал инструктором-методистом одного из районных советов физкультуры МГС «Динамо». В 2004 году был избран в Зал Славы отечественного хоккея.

Павел Жибуртович скончался 21 февраля 2006 года в Москве и был похоронен на участке №24 «Г» Хованского кладбища.


Личные достижения Павла Жибуртовича:

Чемпион СССР 1951, 1952, 1953; Второй призёр чемпионата СССР 1954, 1959, 1960, 1962; Третий призёр чемпионата СССР 1956, 1957, 1958. Обладатель Кубка СССР 1952, 1954. Финалист Кубка СССР 1956.

Чемпион мира 1954 года. Второй призёр чемпионата мира 1955, 1957. За сборную СССР на чемпионатах мира провёл 12 матчей, всего (с учётом товарищеских) – 28 матчей.


******


Память переносит меня в 1990-й – июнь, мы со Львом Николаевичем (младший брат Павла, в недавнем прошлом тоже хоккеист, тренер и арбитр международной категории) привычно собираемся на рыбалку, сидя на тенистой веранде улицы Арцыбушевской. После привычного прогноза деда, что ещё год-два, и в этой части Самары всё снесут под новые дома (не снесли по сей день), Лев Николаевич строго песочит мою игру в хоккей на полупрофессиональном уровне: «в кого ты, Костя, такой выискался? Минимум игровой дисциплины, постоянные обострения с риском для всей команды, неумение играть в защите и персонально с вверенным тебе игроком. Всадник без головы. А то, что ты обостряешь и иногда забиваешь, вторично. Чаще будешь подводить команду».

Я уже не обижаюсь, потому что слышу это не впервые, и это произносит не дед, а тренер. Вяло отшучиваюсь, хотя он серьёзен: «Хоккей – это не твоё. У нас в роду все играли строго и надёжно. Но ты катайся. Для здоровья полезно, как дяде Николаю» (единственный из братьев, ставший не профессиональным спортсменом, а архитектором, проектировавшим, в том числе, дом «Шанхай» на ул. Молодогвардейской и парк отдыха имени Юрия Гагарина).

Годы спустя, время высвечивает правоту деда лучше оцифрованных фотографий из прошлого. Моя несостоявшаяся хоккейная карьера – иллюзия. Речь не о физических данных. Это нечто необъяснимое: голосом и построением речи, как свидетельствует сегодня родная тётя (Ольга) я пошёл не в родного деда, а старшего из братьев – Николая Николаевича, который, при всех способностях к игре, не жаловал хоккей. Много раз меня путали с реальным внуком Николая – например, в 2009 году директор моей любимой по сей день турбазы «Жигулёвские Просторы» Николай Александрович Голин, который в молодости работал под его руководством в Гражданпроекте. Тоже говорил о заметном сходстве.

Хоккей был предначертан мне только на уровне журналистики. К ней у неизменно строгого с более молодыми поколениями Льва Николаевича почти никогда не было вопросов – «это твоё, помяни моё слово».

Окончательную правоту родного деда я признал лишь недавно – как это водится, после свидетельств других людей. Сегодня в группе Нью-Йорк Рейнджерс уже североамериканские болельщики время от времени спрашивают меня в личке о мыслях к новой статье о межсезонье. Грустно отвечая, что вообще-то Кубок Стэнли нами полностью провален, и пока у меня нет достаточных мыслей на осенний чемпионат, а заниматься ложной терапией не хочется, я привычно еду на дачу, посмеиваясь над тем, как убеждённый демократ и спартаковец стал динамовцем, подобно Павлу Николаевичу, сопереживая четыре сезона если не динамовцам, то копам из Нью-Йорка в той же синей форме.

Так, умирая до осени, хоккей всё равно напоминает о себе и дарует источник юмора, потому что его заметное присутствие в моей жизни явилось генетически неизбежным.

Фото пусть будет вот это, не оцифрованное. Пионеры канадского хоккея в Самаре, и это не эпитет, а правда.