Женоубийца

Дверь скрипнула тяжёлым засовом и новоиспечённый зека вошёл в камеру. Теперь предстояло жить здесь и с этими людьми и нелюдями. Мало приятного находиться в таком обществе, да и снаружи приятного не было. В этом мире не из чего выбирать, всегда есть дороги, которые ведут, и мало кто сам прокладывает путь по новой стезе. Да и дадут ли проложить? Даже в этих стенах своя иерархия и масть. Вся эта система и тут разделена на классы. И здесь все ведут себя соответствующе своему статусу и рангу. Кучка обезьян в зоопарке живут точно так же, всегда есть кто-то главный и сильнее.

Понимал ли я на что иду? Понимал. Осознавал ли будущие последствия? Нет. Я сюда не собирался. Просто довели обстоятельства и я сорвался. Взял лежащую на столе вилку и воткнул прямо в шею жене. Она тогда разоралась на три месяца, я слушал и слушал весь этот бред настырной дуры. Обзывала последними словами, материлась и вечно норовила меня чем-нибудь огреть. И вот свершилось. Я много дней ездил на работу в подавленном состоянии. Она вечно просила денег, золота, машину и прочую дрянь. Завидовала подругам, завидовала бабищам в телевизоре, и считала, что я ей должен. Загнала нас на долгие десять лет в кабалу и кредиты. И вот когда долг был выплачен, я засадил ей вилку в шею. Я даже с умилением смотрел, как она хрюкает. Встал, и вызвал скорую и ментов. Жалею? О ней ни капельки, а о потраченных впустую годах жалею. Из-за её вечных прихотей я даже отказывал себе в стоматологе, два передних зуба рассыпались, а за ними полетели и все остальные. Нужно было собирать дочь в институт после школы. Дочь, кстати, выросла хищной сукой, как её мать. И её не жаль.
- Да ты остался в тридцатых годах! – говорила она. – Ты не умеешь жить.
Смешно было слушать, как малолетняя сопля учит меня жизни. Во сколько она себя оценила тогда, что я в её глазах был ничтожеством? Хуже, чем она сама. «Я тебя породил, я тебя и убью!», - орал я спьяну и бил её ремнём вместе с матерью. Здорово поколотил, но с воспитанием не вышло. Тёща привезла сына-громилу, и я потерял ещё два зуба.

Как же я не развёлся и не ушёл? А некуда. Кредиты и долги держали до последнего. Да и я на что-то надеялся. Прощал и терпел. Очень долго я это делал. Я не понимаю до сих пор смысла жизни нашего времени. Положить все таланты и разум на шмотки и машины, кажется мне уделом приматов, но не человека. Я считаю, что жизнь лежит в иной плоскости, чем красивая мебель и квартира. Но кому это нужно, что я думаю и считаю. Я должен быть, как все… Как все эти уроды, которые носятся по городу и хотят урвать всё, что можно и нельзя. Мне это претит. Я терпел этих выродков, слушал их надменные приказы, исполнял тупую и жадную волю, но сколько раз я их расстреливал и ставил к стенке в уме? Очень и очень много. Это общество больно, но дураком и убийцей считаюсь почему-то я.

Как-то на зону заехал один дед, обычный магазинный вор. Промышлял этим специально, чтоб его на казённые харчи отправляли, где всё бесплатно и за квартиру платить не нужно. Я с ним познакомился, когда вместе работу работали. То да сё, и разговорились. Звали его Гоголь, а в миру Николай Романович Одоевский. Отсюда и погоняло. Я его, Ромычем величал, как и все мужики.
- Ты Стёпа зазря свою дуру грохнул, она хоть и свинья, но тварь божия, - сказал он мне.
- Да я уже понял, - ответил я тогда.
- Нет. Не понял. Ты из-за каторги вину признал, а вот на воле ты опять убьёшь.
- Почему это?
- Злой ты, Стёпка. Мести хочешь. А кому мстишь? Разве кошки виноваты, что они кошки? Дуры они на то и дурами рождаются, для равновесия.
- Какого ещё равновесия? – не понял я.
- Жизнь устроена так, чтобы всем место было, и дурням и кровопийцам. Иначе от большого ума и свихнуться можно, поэтому равновесие. Умный дурака в узде держит, а дурак умного.
- Не понимаю я тебя, Ромыч. Как дурак умного сдерживает?
- А вот смотри сам. Сила дурака в том ...что умный перед ним бессилен. Был на эту тему такой случай интересный. Жил-был Васька Блаженный…
- При Грозном что ли? Слыхал.
- Погоди. Вот. Ходил он придурком и на людей гавкал, как собака бешенная. За штанину аж кидался, но жизнь дурака, это, говорят, дорога к богу. Васька хоть и был дурак, но и даром обладал предсказания. Он посещал питейные заведения и темницы, стремясь поддержать даже самых опустившихся людей, рассказывая им о боге. То, что Василий обладает необычными способностями, начало проявляться еще в детстве. Так, когда мальчик подрос, его отдали учиться к сапожнику. Заглянул как-то в мастерскую купец и заказал себе сапоги такие, чтобы сносу не было. На его слова мальчик рассмеялся и тут же заплакал. Когда купец ушел, он сказал мастеру, что этому купцу сапоги шить не надо, он все равно скоро умрет. Так и случилось. Сдох хитрожопый купец через несколько дней. Тут все умники дурака этого бояться стали, вдруг накаркает беду какую. Он мог вдруг опрокинуть лоток с калачами или вылить кувшин кваса у уличного торговца. А потом выяснялось, что торговец в калачи, для экономии, добавлял мел вперемешку с мукой, а вылитый квас был испорченным. Поэтому торговцы боялись его прихода и, только завидев, били его и прогоняли. Зато простые люди его любили и считали заступником русского народа. Но и торгаши его слушались. Да что там сволочи продажные, сам Иван Грозный его хоронить пошёл. Слушал дурака при жизни и сдерживался.
- Так это ж не такой дурак, - сказал я.
- Дело не в том, какой дурак тебе попался, а в том, что на них учиться надо, - ответил Гоголь. – Ты злишься, как эти торгаши, а не остерегаешься. Потому и попал сюда. И снова попадёшь из-за злобы. Понимать надо. Да, жена скверная тебе попалась, но что мешало у неё учиться?
- Чему? – удивился я.
- Как жить не надо. Лягушки и те без воды не живут, а ты жил и сохнул. Злился. А правильней было не так. Вот выйдешь на волю, что делать будешь? С таким прошлым тебя нигде не возьмут. Только опять сюда.
- Вот ещё, - сказал я. – Халтурить буду, я же каменщик.
- Кто даст тебе кирпичи строить, если ты убийца? Кто рискнёт такого брать? Только жулик и вор. А где воры, там и честь воровская. Масть держать надо.

Долго я думал над его словами, всё волю представлял. Да, убийцу не возьмут, клеймо поставлено, и работодателю не урки нужны, а лохи. С лохами дело спориться, а я и зарезать могу. И куда мне теперь? Опять сюда? Прав, Ромыч. Надо учиться на дураках, прислушиваться к ним, а не на своих ошибках. Но куда же мне идти, когда выйду?
- Избавься от злости сперва, - говорил Ромыч. – Она мешает. Переосмысли свою жизнь. Выбери, что важно.
- Покой, - сказал я.
- А что даёт тебе чувство покоя?
- Не знаю. Стук ходиков на стене, когда засыпаешь. Мурзик. Деревенский пейзаж.
- Вот и ответ, Стёпа.
- В деревенской жизни?
- Да. Оттуда всё начинается, и там корни наши. Не в асфальте правда ищется, а в живой земле.
- Скука смертная, - сказал, зевая Стул. – И подломить нечего. Кончай базар. Спать охота от ваших мурзиков.
Думал я. Крепко думал. Сяду на трактор, как у Шукшина, может и злость выветриться, может, и жить по-настоящему стану! успокоиться всё, устаканиться.