Жизнь-черновик

В середине девяностых годов прошлого века моя хорошая знакомая работала директором трикотажной фабрики, довольно успешного предприятия города. После развала великой страны возникли проблемы с поставками сырья и швейной фурнитуры, а также реализацией готовой продукции.  Чтобы сохранить преимущественно женский трудовой коллектив, Нине Сергеевне приходилось «крутиться»: договариваться со смежниками о бесперебойном подвозе исходных материалов для изготовления трикотажных изделий, а также заключать договоры на поставку готовой продукции в торговую сеть бывших республик Советского Союза.

Ненормированные рабочие дни, недели и месяцы вызвали у энергичного директора развитие хронических заболеваний, которые она «подлечивала» у знакомых медиков.

Многолетнее общение пациентки с докторами перешло в дружбу. Нина Сергеевна стала «своей» в медицинском товариществе и нередко принимала участие в наших неформальных мероприятиях.

Как-то весной приятельница пригласила медиков «на шашлыки». Компания состояла из людей примерно одного возраста, с общими интересами, привычками и воспоминаниями.
 
Инициатор выезда рассказала, что неподалёку от города, в довольно укромном месте, расположен дом, доставшийся ей по наследству от родной тёти.

– Тётушка умерла несколько лет назад, детей у неё не было, вот и написала завещание на меня. Несколько раз я съездила туда, а что с этим имуществом делать, не знаю, – посетовала Нина Сергеевна.

Приехав на место, мы увидели большой добротный дом из круглого неотёсанного леса. На территории усадьбы, ограждённой длинными жердями – заброшенный сад и запущенный огород с едва пробивающейся травой …

Нина Сергеевна открыла большой навесной замок на своих владениях и пригласила гостей в дом. Нежилой запах, фотографии в рамках на стенах, самодельная деревянная мебель, хлопчатобумажные занавески на окнах, печке и плите, пыль, запустение …

Бегло осмотрев дом, мы вышли во двор. Мужчины занялись разведением костра и сооружением импровизированного столика из лежавших под навесом досок.
 
Пока женщины накрывали на стол, «специалист» по приготовлению шашлыков нанизал мясо на шампуры и оставил на подносе, дожидаясь, как он выразился, «нужной кондиции» костра.

Изголодавшиеся медики собрались у стола. Нина Сергеевна извлекла из сумки и поставила на стол литровую бутылку со светло-жёлтым содержимым.

– Надо попробовать этот напиток, мне дочь из Москвы привезла, – предложила она.

Виночерпий открыл бутылку, налил вино в пластиковые стаканчики и обратился к присутствующим:

– Первый тост в компании медиков, конечно же, за здоровье!

– Какой-то странный вкус у этого вина, – попробовав напиток, подумала я и потянулась за бутылкой.

На литровке с винтовой крышкой было написано: «SCOTCH WHISKY».

– Всё понятно, «вино» оказалось виски, – поняла я причину странного вкуса «вина».

– А что это было? – сморщившись, поинтересовалась одна из коллег.

– А это был подарок из Шотландии, виски называется! – водружая бутылку на место, ответила я.

– Не может быть! Настоящий шотландский виски?! – изумились мужчины.

– Наверное, настоящий, на этикетке текст написан на английском языке, – ответила я.
 
Компания обратила взоры на Нину Сергеевну.

– Да, эту бутылку из Великобритании передала дочери её подруга, а дочь решила, что мне – нужнее. Вот и пригодился подарок, – пояснила инициатор поездки.

Утолив голод, часть женщин направилась в близлежащий лесок, в котором уже расцвела ветреница дубравная. Побродив по весеннему лесу и собрав небольшие букетики цветов, возвратились к костру, у которого хозяйничала сильная половина человечества.

Помещённые над углями шашлыки находились в завершающей стадии приготовления. Восхитительный аромат жареного мяса привлёк к костру всех участников выезда.

С озадаченным лицом из дома вышел муж главной медицинской сестры поликлиники, не принимавший участия в застолье; в тот раз на нём было транспортное обеспечение. Подойдя к владелице дома, Вячеслав Павлович протянул ей бумажный свёрток и сказал:

– Вот, на чердаке нашёл …

Нина Сергеевна развернула пакет; из него посыпались советские рубли, трёшки, пятёрки и червонцы.

– Я пересчитал деньги: здесь ровно три тысячи рублей, – сказал Вячеслав Павлович.

– За эти деньги несколько лет назад можно было «Запорожец» купить, – задумчиво произнёс кто-то из мужчин.

Все посмотрели на владелицу дома и трёх тысяч советских рублей, уже изъятых из обращения. С отстранённым выражением лица она перекладывала купюры из одной руки в другую и вполголоса что-то приговаривала.

– Нина Сергеевна! – окликнул женщину Вячеслав Павлович, нашедший «клад».

Реакция на возглас оказалась неожиданной: состояние оцепенения наследницы «несметных богатств» сменилось плачем.

Все присутствующие знали Нину Сергеевну как выдержанную женщину, умеющую «держать удар», этакую «железную леди». А тут слёзы, рыдания, причитания …

Немного успокоившись, «богачка» пояснила:

– Вы не думайте, не денег этих мне жалко, я состоятельная женщина. Мне жаль тётю Валю, которая себе во всём отказывала, даже сдобную булочку считала роскошью! И меня ругала, когда я ей привозила продукты, мол, зачем так много, экономней надо жить!

Голос Нины Сергеевны дрогнул; она попыталась было вновь заплакать.

–  Э-э, так дело не пойдёт, –  решительно заявил Вячеслав Павлович. – Я хоть и не медик, но хорошо знаю, чем лечить стресс. Быстро все к столу, сейчас кстати будет шотландское «вино»!

Много лет спустя мы с сестрой Татьяной Цыркуновой обсуждали неодолимую тягу к накопительству некоторых наших общих знакомых. Подводя итоги беседы, сестра задумчиво произнесла:

–  Создаётся впечатление, что подобная категория граждан убеждена в бесконечности земного бытия. Живут, словно черновик пишут. Дескать, проживу я эту «черновую» жизнь как придётся, а вот в следующей жизни …

Я хорошо запомнила выражение сестры: «жизнь, как черновик». Не зная ответа на извечный вопрос: «Есть ли жизнь после жизни?», стараюсь ничего не откладывать «на потом».