Отголоски прекрасного мира. Или на всё воля Божья

Отголоски прекрасного мира. Или на всё воля Божья.

Владимиру всегда везло. С самого детства был он ловок, проворен и силён. Умел за себя постоять. Всем отпор давал, а если в дружбу вступал, готов был на всё ради друга.
В школе его уважали да побаивались, хоть он никого и не трогал. Разве что старшеклассника заденет, что к девчёнке привяжется или учителю за несправедливую оценку выскажет. Но без воплей и криков, скорее с холодком.

Но вот подрос он и беды посыпались на него, как яблоки с дерева.

Сперва заболел отец. Болел он долго и тяжко. Местный фельдшер говорил, что не жилец он уже. Из крепкого, жизнерадостного, работящего мужика он превратился в иссохшую мумию бледновато-зелёного цвета. Денег на лекарства не было, из сострадания Филлипыч, фельдшер, давал отцу Владимира обезболиваюшие.

Отец часто говаривал: А вот учат нас, что мир прекрасен. Что мы Бога да мать с отцом за каждый день жизни благодарить должны. Разве правда это?
Вот лежу я в постели больше года, каждый день о смерти мечтаю. И не один я таков в мире этом. За такой день, просто что хриплю, а не дышу более, мне кого-то ещё и благодарить? Может Маньке, соседке нашей, которую полуживой вытащили из избы, ходить еле может, да всё болит у неё каждый день, мужики отворачиваются, хоть баба молодая. Ей тоже всех подряд благодарить за это? А попы что- у них один ответ: на всё воля Божья. Терпи и далее. Что же то за воля у Всевышнего?
Мол испытание мы проходим по жизни нашей. Что ж Бог так несправедлив, а? Вон сколько ожиревших чиновников и богачей рассиживают и в ус не дуют. Для них это тоже "испытание"? Если испытание есть путь жизненный, то уж для всех, а не так, выборочно.. Да и смерть сама здесь не равна.

Владимир внимал да помалкивал. Когда отец умер, то просил не отпевать его: Зол я на Бога, а на вас, людишек ещё более.

Мачеха Владимира, как тому восемнадцать стукнуло, выгнала его куда глаза глядят. И так не жаловала, а тут совсем заела.

Владимир собрал свои пожитки и подался в соседний город, надеясь найти там работу. Ну хоть какую.

Но, кроме отказов что на стройке, что на подсобных работах он не получал.
-Работы мало, опыта нету, да и на зарплату вряд ли выживешь.

Как-то ночуя очередной раз на скамейке, в каком-то захудалом городском парке, подложив под голову пустой рюкзак, его разбудил старческий голос: Что, паренёк, ночевать негде?

Владимир очнулся и увидел опрятного старичка в телогрейке, с метлой в руках.
С просонья Владимир буркнул: Что надо, папаша?

Да парк мой, хоть и захудалый, да работа у меня такая, бомжей со скамеек гонять.

Ну и куда мне податься,- вызывающе бросил Владимир. Валяй, милицию вызови, если надо тебе. Если нет, то вали, поспать дай.
Он демонстративно прилёг на скамейку.

Старик не отставал; Ой больно зол ты. Мир не любишь,- покачал старик головой.

Владимир снова бросил взгляд на старика- А ты его любишь. Чё его любить-то?  Вон ты- старый, больной по гнилому парку ночами шатаешься, да бомжей метлой своей пугаешь.
А  мне девятнадцать ещё, а жить уже не в радость. Сам вишь, как живу.

-Мир не без добрых людей,- молвил старик.

-Да ты, папаша в свои 70-80 лет поди так дураком и остался. Говорить мне с тобой больше не о чем- или сваливай, или поспать дай. Не до поучений мне какого-то старикана безмозглого.

-А может ко мне пойдёшь? Накормлю , напою. Пристрою может куда...

-Да ты доброго самаритянина из себя строишь. Ну пожрать мне дашь на день, на два, каким-нибудь чернорабочим пристроишь, дальше-то что?
Пахать мне до лет твоих за мизерку на дядю и верить в "добрых людей?". Нет уж без меня.

Владимир прилёг на скамейку не обращая больше внимания на , казалось бы опешившего старика.

-Ой парень. В Бога не веришь...- продолжил старик.

Владимир аж подскочил: Слушай дед, не действуй ты мне ещё на нервы с Богом каким-то. Хочешь - верь. Других не дёргай этой туфтой. Сам не свалишь, я уйду. Видимо, твой способ бомжей прогонять. Им на нервы действовать.

Владимир поднялся со скамейки и быстрым шагом зашагал прочь.

И мир вокруг казался ему таким "распрекрасным", что поутру он без всяких эмоций взобрался на городкой мост, и плюнув вниз, проклиная этот поганый мирок во веки веков, прыгнул вниз.
И о, чудо! Не выжил, будучи вынужденым лежать парализованым 20-30 лет где-нибудь в параше. А покинул моментом этот "очаровательный" мирок.

Видимо дед был святым, и устроил всё это.