Моя еврейская свекровь

 Моя еврейская свекровь
          Инесса Баскина
             Моё еврейское счастье
                Апрель 2020/21 Израиль
Если вы хотите, чтобы я заговорила, да так, чтобы вам не было места вставить слово, нужно только спросить меня о моей профессии, ну или поднять еврейский вопрос. Так было раньше. Мой второй муж так и говорил: «Не спрашивайте у Инессы за ужином о работе». Думаю, он хотел, чтобы я отдохнула. Но, скорее всего, он хотел обычной тишины или обычных историй. Видать Творец пожалел моих ближних и поселил меня сейчас по праву крови, среди евреев. В Израиле. Правда, евреев здесь немногим больше, чем в Академгородке Новосибирска, но всё же, в Академ заселяются по разным причинам, а в Израиль по разным причинам и по праву на репатриацию.
На какое-то время Мироздание забрало у меня учеников. Не совсем. А в том безумном количестве, что они были у меня.
На всякий случай предупрежу, что у меня ещё есть несколько тем, на которые я могу говорить эмоционально. Например, члены моей семьи. Много членов в моей семье - соответственно много тем. Каждый заслуживает своего собственного рассказа. Как говорил мой папа Соломон, наша семья - это социальный срез любой страны. Но сегодня я хочу рассказать о том, как произошло моё знакомство с третьей свекровью. Начну издалека. Тезисно. Чтоб не утомить.
Я всегда знала, что у меня будет муж еврей. Как мой папа. Вот знала и всё. Это мне не помешало выйти замуж пару раз до, за очень обрусевших русских и родить трёх детей. Но эти браки я могу считать счастливыми, потому что от первого мужа я ушла сама, прихватив двух сыновей, а второй муж от меня умер, оставив в довесок дочь-подростка и дом в Сибири. И если первый муж повторял как мантры: «Да кому ты будешь нужна с двумя детьми?» и «Дети помните, вы - не евреи!». То второй муж убеждал меня и всех окружающих: «За ней нужен глаз да глаз, а то уведут», и в спорах кто по кому еврей, он гордо

 отвечал: «Я - еврей по тестю». Мой русский муж Петров, оказался настойчиво мудрым во многих позициях. Например, перед своей смертью предупредил меня, что мне нельзя выходить замуж год после его смерти, а потом говорит, обязательно выходи. А ещё он стал мне сниться в очень важные моменты жизни. Первый раз приснился через год после похорон. Просто приснился. Как бы напоминая «год прошёл, начинай потихоньку выходить замуж». Как в том анекдоте: «Сара Моисеевна, а вы свою Бэллочку замуж выдаёте? Да выдаём, помаленьку». И я начала. Женихи были разные, но в основном дебильные. Исчезали сами, за что им огромное спасибо, или я их выгоняла, за словоблудство и корысть. Они начинали делать на меня ставки, рассматривая моё оставленное в наследство хозяйство и возможность уехать из страны. Не скрою, иногда выгоняла претендента в час ночи, лупя его лифчиком куда ни попадя. По одной лишь причине, что мной начали руководить в моём доме. А один ухажёр подвёз до дома, высадил у калитки, осмотрел дом и молча уехал. Потом написал «Я чувствовал, что там был мужик, а разборки мне не нужны». Живого мужика там не было, там был дух Петрова. Это точно.
И что-то мне подсказывало, что этим процессом моего «выходи замуж», кто-то руководит сверху. И в тот момент, когда я «ушла в работу» и «поклялась» больше ни с кем не знакомиться, мне снова приснился Петров.
Идём мы с дочкой по пустой улице Советской, что в Новосибирске. Петров рядом. Не вижу его, но чувствую. Идем и почему-то упираемся в пристань. На пристани две женщины. Одна актриса Раиса Рязанова, а вторую женщину я не знаю. Они стоят общаются. И тут Петров машет рукой в сторону центрального рынка и говорит: «Придётся тебе потерпеть еврейскую свекровь». Я мысленно отвечаю: «уж еврейскую свекровь я выдержу». Вглядываюсь во сне в лицо незнакомой женщины и не вижу ничего, кроме кудрей и серёжек с бриллиантами. А потом все исчезли.
Ровно через месяц, на трёхдневном тренинге в загородном санатории от Израильского культурного центра, я познакомилась с Борисом. Я была настолько уставшей от плотного рабочего графика, что спала половину лекций и не сопротивлялась активному знакомству со мной. Я не оценивала Бориса

 никак. Ни по возрасту, ни по эмоциям, ни по внешности (хотя нет, его чисто еврейские черты лица я заценила, но вокруг все были евреи с характерными носами, глазами, кудрями. Борис был без волос). У меня было всего три выходных дня и в них он мне встретился. Мои подружки, с которыми у меня была назначена встреча после этого тренинга так меня и не дождались. Но перекурив, сообща решили, что я время зря не теряю и всё таки, потихоньку замуж выхожу.
Ещё через две недели, после тяжелейшей командировки (куда Борис приехал ко мне в Красноярский край на день рождения, в закрытую территорию) мы вернулись разными путями, но уже ко мне домой, я стала невольным слушателем телефонного разговора Бориса и его мамы - Ирины Яковлевны, которая давно жила в Израиле. Борис ходил под окнами моего трехэтажного дома и общался с мамой:
- Сынок, ты ещё один или кого-нибудь уже встретил?
- Мама, я встретил хорошую женщину. Я не один.
- Борис, а она наконец еврейка? Или опять русская? - меняя интонации в
голосе она явно отражала отношение к будущей спутнице.
- Мама, она Инесса Соломоновна, - упустив подробности моего не алахическго
происхождения, уверенно сообщил Борис.
Через стены дома, сквозь открытое окно, я чувствовала прилив эмоций Ирины Яковлевны.
- Сын, а у неё есть жилплощадь? - последнее слово звучало как
«жилпдоШЧадь».
Борис, оглядев мои этажи, сообщил в трубку радостную новость, что есть целый дом. Даже я услышала выдох его мамы. Раньше, я бы ворчала и психовала на такие разговоры, но я сама еврейская мама и суть её вопросов мне понятна.
- Сынок, а у неё есть дети? - маму было не остановить в её возможном счастье, что у меня большой дом, а вот детей вдруг нет. Но я опередила. Несмотря на послекомандировочную усталость, подскочила к окну и сложив руки крестом показала Борису, что надо закончить разговор. Вы думаете я

 постеснялось, что у меня трое детей? Да я готова о них кричать на каждом
углу. Нет. Я пожалела Борину пожилую маму.
- Мама, мне не удобно говорить, - интеллигентно закруглил разговор Борис.
- Я понимаю, она рядом, - не подозревая, что, я всё слышу, отозвалась Ирина
Яковлевна, - как ты говоришь её зовут?
- Инесса, - глядя на меня, сообщил сын маме.
- Передавай ей привет, - на радостной ноте попросила мама сына.
Борис не понимал, почему я не позволила сообщить о моих детях. Пришлось объяснить.
- Понимаешь, сейчас твоя мама в свои 87 лет счастлива. Она услышала то,
что хотела. Женщина у тебя, наконец, еврейская появилась. С
жилплощадью, а ты ей хочешь сообщить про трёх моих детей.
- Но они же взрослые, - удивился Борис.
- Это ты знаешь, а она услышит ТРИ, и всё. Пусть сегодня мама уснёт
счастливая, а завтра ты ей сообщишь, что двое моих сыновей уже в Израиле и отслужили там армию, а со мной только дочка. Поверь, сейчас твоей маме важнее не количество моих детей вообще, а сколько надо кормить и учить.
Аргументы оказались убедительными. Через несколько дней я стала свидетелем продолжения разговора мамы и сына.
- Вот хорошо что у неё есть дочка, у тебя же нет дочки. А дочка хорошо
учится? - нормальные советские вопросы от нормальной еврейской свекрови.
- Да мама, она хорошо учится в гимназии Академгородка, - не без гордости
сообщил Борис.
- А вот ты сказал, что дом большой. А кошечки и собачки есть? - уже заранее
жалея сына, спросила Ирина Яковлевна, помня что в прошлых отношениях
он выгуливал собачку в шесть утра.
- Нет мама, Инесса их не любит, - ответил Борис не став уточнять, что я их
просто не завожу по другой причине.

 - Ой как хорошо, я их тоже не люблю, - в голосе чувствовалось облегчение, - а где она работает? - не хотела останавливаться Борина мама. Это и естественно, уж лезть под шкуру дак до костей.
И тут Борис взял паузу. Он не знал где я работаю. А где работают фрилансеры? Да к тому же ещё и разноплановые. Всё что Борис успел узнать про меня за две недели, это то, что я дома веду частные занятия с особыми детьми, также в медицинском центре веду приём, пишу рассказы, презентую свою книжку, провожу семинары и что-то там делаю ещё благотворительное и дистанционное. И уж если он не совсем понял, то как объяснить это пожилой маме, всю жизнь отдавшей государственной системе - непонятно.
- Мама, она работает с детьми.
- Кем?
- Учит их говорить.
- Она логопед?
- Не совсем. Дефектолог.
- А где она работает? В садике?
- Нет. Дома и в частной клинике. Часто ездит в командировки.Она
востребованный специалист.
- Не поняла сынок, она педагог или врач?
- Мама, ну почти...., - взял паузу на объяснение и так немногословный Борис. И тут в трубке прозвучал блаженный голос: «Она почти врач».
Я снова показала Борису жест, призывающий закончить разговор. У его мамы всё срослось. Еврейка. Жилплощадь. Взрослые дети. Почти врач. А в тот момент, для её сердца - это было самым главным.
Борис с большой любовью всегда говорит о маме. О её прошлом балетном периоде. Коротком, но зато каким. Она выступала на сцене Новосибирского оперного театра, да не когда-нибудь, а на первом послевоенном выступлении. В 1945 году. И потом ещё чуть-чуть, пока не получила травму лодыжки. И удивлялась, что ей платили ещё деньги за удовольствие танцевать. Всю жизнь у неё на видном месте простояла фарфоровая балерина и в России и в Израиле. Всю жизнь она была рядом с искусством, то пуская к себе на квартиру

 гастролеров разных театральных труп, то работая в кинотеатре Победа билетером. И из рода она была великого, богатого, сибирского, но это другая история.
Через 8 месяцев после знакомства с Борисом, мне снова приснился Петров. Под утро, когда Борис уже уехал на работу, предварительно почистив снег у дома и завёз мою дочь в школу.
Был Петров в своём голубом свитере. Я и дочь были на вокзале в окружении толпы людей. Рядом с нами огромные чемоданы и ощущение присутствия Петрова. И моё ощущение беспомощности от вида огромных чемоданов. И тут Петров хватает чемоданы и куда-то их грузит. Его не видно, а только слышно его командный голос от которого даже во сне мурашки: «Чё стоишь? Собирайся». Он так ловко запихнул куда-то чемоданы и исчез.
А через неделю Борис сделал мне предложение. Он и раньше хотел, но имел свои причины по отсрочке. По дороге в ЗАГС я сообщаю Борису:
- Только я твою фамилию не возьму. Вот был бы ты Бергельсон или
Кацнельсон, то подумала бы.
- А девичья фамилия моей мамы, как раз Кацнельсон, - как ни в чем не бывало,
сообщил мне Борис.
- У нас будет брачный договор, - не унималась я.
- Хорошо, - спокойно ответил Борис.
- Я прошу никогда не лезть в мои творческие и бизнес-проекты, - выдавая в
себе феминистку продолжала я.
- Да понял я. Пока ты спасаешь весь мир, я буду спасать тебя, - подитожил
Борис, тем самым невольно заставил меня замолчать.
Я удивилась, но фамилию оставила свою. Вечно бунтующая феминистка начала потихоньку расслабляться от заботы Бориса. На нашей маленькой уютной свадьбе, которая проходила при синагоге, присутствовали самые близкие нам люди. А наутро мы улетели в Израиль, знакомиться с семьями. Моими сыновьями и сёстрами и Бориной мамой и сестрой.

 Не специально, но у меня был повод чуть-чуть расстроить свою еврейскую свекровь, уже когда мы прилетели в Израиль. Вернее она без моего присутствия стала задавать моей дочери вопросы. Начиная издалека, по-интеллигентному:
- Мне так жалко деточка, что твой папа умер, - говорила она, подливая Арине
борщ и не спрашивая накладывая туда сметаны, - а он у вас был евреем?
- Мой папа - русский, - жуя отвечала моя дочь, - а вот кто был отец у моих братьев, без понятия, - не видя лица Бороной мамы честно отвечала моя
дочь.
В этот момент мы с Борисом вошли и я слышала уже окончание разговора и увидела выражение лица Ирины Яковлевны, от полученной новой информации, что оказывается у меня дети от разных мужей. Но я быстро перевела разговор в другое русло, вернее это сделала мама Бориса.
- Мне всё нравится в вас, - говорила она, - и что Борис ухоженный и что ваши родственники в Израиле. Это значит и вы переедете сюда. Только одно мне не нравится.
Я уже набрала воздух в лёгкие, чтобы промолчать и никого никуда не послать, но решила дослушать. Хотя чувствуя характер моей еврейской свекрови, она бы договорила в любом случае.
- Мне не нравится, что вы много работаете. Мне нравится, что вы редкий
специалист и вас ценят, но Борис говорил, что вы много ездите по
командировкам. Мне это не очень нравится.
Я переведя дыхание, засунув свой вздорный характер подальше, скрестив пальцы за спиной как в детстве, когда врут, выпалила:
- А вы правы. Больше не буду ездить.
Вот я тогда и поняла, что это такое ложь во имя счастья других.
Наивный Борис тоже тогда в это поверил, видать врала я уверенно.
Через год свекрови не стало.
А ещё через год мы репатриировались в Израиль. Без жилплоШЧади.
И дай Б-г, чтобы мои дети нашли своё счастье и тогда я тоже буду счастливой еврейской свекровью и тёщей. Обещаю Вкусно кормить всех, кто попадёт ко мне в дом и не лезть под шкуру до костей со своими вопросами.

 Просто будьте!