Мой Бессмертный полк

В 16 девичьих лет началась фронтовая биография моей мамы – солдата из великого поколения Победителей

        Сколько раз мне доводилось проезжать через перевал Волчьи Ворота по пути из Новороссийска на Раевский полигон, чтобы рассказать потом в своей газете о его кипучих ратных буднях. И только недавно, разбирая семейные архивы, отчётливо понял, что именно через этот перевал пролегла и моя личная Дорога Памяти о Великой Победе.
10 июня Шурочке Круть исполнилось 16 лет. Через неделю она пришла в райвоенкомат станицы Славянской и настойчиво потребовала направить её добровольцем на фронт, который уже полыхал ночнами огненными сполохами по северному краю небосклона.
- Шла бы ты, дивчинка, до дому – не до тебя теперь, - отмахнулся замотанный капитан-военком, спешно отправляющий на Краснодар колонну  призывников. – Хотя, стой. Образование какое имеешь? Семь классов, говоришь?  Пособи моей помощнице с бумагами разобраться…
Разбираться было просто – пачки документов надо было исправно сжигать во дворе военкомата. В станнице горело всё – склады, маслобойня, элеватор, консервный завод и даже речная пристань. По пыльным улицам шёл поток беженцев и разрозднённых воинских подразделений. Осипший батальоный комиссар во флотском кителе, размахивая наганом, пытался собрать у военкомата отступающих бойцов.
Делопроизводитель тетя Фима, молча, вытаскивала всё новые и новые кипы бумаг, а Шурочка сноровисто таскала их на костёр, вороша в огне длинной палкой, чтобы быстрее прогорали.
- Тетя Фима, ну, как мне на фронт попасть?, - то и дело донимала она свою временную начальницу.
- Ох, девонька, война - это мужицкое дело. Для нас там места не прописано, - тяжко вздыхала пожилая женщина.
- У меня два братика старших воюют, может, встречу их на фронте, – не унималась Шурочка, размазывая по щекам смешанные с сажей слёзы – то ли от дыма набежавшие, то ли от досады.
Сейфы и шкафы военкомата опустели. Военком, оседлав ездового мерина, отправился сопровождать призывную колонну в краевой центр. А с севера всё отчётливее доносился грозовой грохот артиллерии. Тетя Фима, достала из кармана своего синего рабочего халата новенькую красноармейскую книжку, и тихо скзала:
- Заполняй, казачка, военный документ. Только годок себе прибавь, слишком молода ты для службы. Может, и правда, так-то оно лучше – со своими уходить, нежели под супостатом оставаться…
Шурочка прибежала домой и с порога объявила родителям, что теперь она – военная, показала красноармейскую книжку.
Отец чуть приобнял: «С богом, дочка!» А мать, часто крестясь, молча пошла собирать дорожный «узелок».
На окраине станицы Шурочка нагнала взвод моряков.
- Дяденьки, возьмите меня с собой!, - ухватила она за рукав идущего рядом со строем командира.
Тот обернулся, оказавшись совсем молодым парнишкой:
- Не дяденька, а товарищ командир. Кто такая будешь?
- Вот, в армию взяли добровольцем, а к отправке не успела, - чуть покраснев, быстро нашлась она, показав свою новенькую красноармейскую книжку.
- Что умеешь, профессия есть?, - на ходу допытывался молодой командир.
- ГТО в техникуме сдавала. Первый курс закончила…
- Ладно, техникум – это хорошо, ставим тебя на довольствие. До штаба доберёмся – и в документе твоём, как положено, запись сделаем. Краснофлотцем будешь.
Рота особого батальона морской пехоты Азовской флотилии прикрывала арьергард наших отходящих к Новороссийску войск. Румынские кавалеристы особо рисковать не хотели, поэтому атаковали наскоками, но по несколько раз в день. Командир роты смекнул, что Шурочку очень удобно посылать в разведку по ближайшим дорогам и селениям – запылённая босая беженка не вызывает у врага подозрений. И она исправно приносила сведения о передвижении румын, их огневых точках, обозах и заслонах на дорогах. За такие заслуги моряки собрали Шурочке «полный аттестат»: кто тельняшку запасную отдал, кто форменку второго срока, а кто и «клёши» пожертвовал. В минуты затишья она сшила себе флотскую форму и даже чёрный берет скроила из обрезков.   
На перевале Волчьи Ворота под Новороссийском моряки бились с румынами почти неделю, пока не подошли немецкие егеря и не накрыли остатки роты миномётами и плотным пулемётным огнём. Раненную в бедро Шурочку из окружения вытащил корабельный комендор старшина Костя Пономарий. И потом, сам раненный, 4 километра нёс её на себе по горным перелескам к Новороссийску до пехотного медсанбата. Через три дня он умер от заражения крови. А Шурочка в память о боевом побратиме  в новых документах записалась под его фамилией.
Подлечившись, она с морскими пехотинцами воевала в Новороссийске и под Туапсе. Второе ранение в январе 1943 года было тяжёлым. После лечения в тбилисском госпитале Шурочку направили в школу младших командиров связи.  По окончании учёбы получила сержантское звание и попала служить в 127-отдельный батальон связи, с которым вместе прошла боевыми дорогами в составе 1-го, а потом 4-го Украинских фронтов. Освобождала Тернополь, участвовала в боях Львовско-Сандомирской оперции, в Карпатах и на Дуклинских перевалах. Ещё раз была ранена.
- Мама, расскажи о войне, - мальчонкой просил я её.
- Война – такая же обычная жизнь, только рядом со смертью, - говорила она и затягивалась по фронтовой привычке крепкой папиросой. -  Должность-то у меня была не героическая – командир отделения линейных надсмотрищиков. Мы проводную связи в низовые воюющие подразделения тянули.  А немец, как только заметит нашего солдата с катушкой телефонного кабеля, так и норовит его миномётом накрыть. Связь на войне – дело важнецкое.
И только много позже, уже курсантом военного училища, я прочитал в документальной книге о войне, что роты связи на передовой почти полностью обновлялись за месяц боёв, так сказать, по причине безвозвратных потерь. 
День Победы встретила Шурочка в Праге. А последняя немецкая мина в располдожение их батальона прилетела 11 мая.
Ордена Великой Отечественной войны, Красной Звезды, медали «За Отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Каказа», «За освобождение Праги», «За победу над Германией» украшали гимнастёрку гвардии сержанта Александры Пономарий, когда она вернулась с Победой домой. И было тогда моей маме всего 19 лет. А двое её старших братьев – Василий и Виктор с войны так и не вернулись, пополнив ряды Бессмертного полка. Матушка попросила похоронить её в тех самых местах, где начинался её фронтовой путь. И эта её последняя воля была исполнена.