Немчиновка 1

«А если б заранее знал, во что оно выльется, всё равно бы поехал?» – этот вопрос он задавал себе без конца. Шёл две тысячи четвёртый год, но, когда именно он решил съездить в Немчиновку, Денис не помнил. Мысль зародилась как-то сама собой, окрепла и сделалась даже навязчивой. Последний раз он провёл там лето в четырнадцать лет, и, хотя теперь ему уже исполнилось тридцать три, Немчиновка все эти годы жила в его душе примерно также, как живут в ней умершие близкие. То есть казалась безвозвратно потерянной Атлантидой детства, куда невозможно вернуться, как невозможно встретиться с дорогими покойниками.


Тем не менее Немчиновка всегда находилась как бы поблизости, ведь Дениса возили на дачу с первого года жизни, а, значит, именно в там он впервые ощутил запах полевых цветов и тинистой прудовой воды, аромат костра, летнюю жару, свежесть грозовых ливней, попробовал муравьиную кислоту на палочке, положенной в муравейник, впервые переплыл настоящий водоём и научился много чему ещё, порой не всегда приличному. И вот теперь, где бы он ни оказывался, стоило слегка подуть летнему ветру, приносящему с собой смешанный аромат теплой земли и трав, как Денис сразу вспоминал о Немчиновке.

 
В детстве он не отдавал себе отчёта, но недавно вдруг понял, чем посёлок отличался от остального знакомого мира: в Немчиновке всё советское куда-то исчезало. Никто никогда не вспоминал, что был октябрёнком или пионером, никто не пел советских детских песен (их заменял детский фольклор), не читал стихов о Ленине, Октябре и Первом мая. Хотя вообще пели и читали много, но всегда что-то странное или подспудно непристойное типа: «С добрым утром тётя Хая, вам посылка из Шанхая…». Где тот Шанхай, а где Подмосковье? «А в посылке три китайца, ой-ой-ой, три китайца красят яйца, ой-ой-ой…» Слушали Аркадия Северного, Вилли Токарева, Ивана Реброва, Арабески, Чингисхан. Откуда брались записи, Денис не знал, но всё это ему нравилось.


А ещё Немчиновку окутывала детская магия. В потаённых местах жили черти, Пиковая Дама и падкие на конфеты гномики. В зеркалах блуждали как будущие женихи девчонок, так и жуткие опасные существа, способные утащить в зазеркалье. В доме обитал домовой, и Денис с Катькой ставили для него блюдце с молоком. В Немчиновке рассказывали страшные истории про чёрные дома, чёрные гробы, чёрные руки, про девочку, которую убило красное пианино.


Время от времени играли в панночку: одна из девчонок ложилась спиной на землю, складывая руки на груди, как покойница. Остальные, окружив её, замогильными голосами произносили бессвязное заклинание:


Панночка помЭрла
Чёрта вспомянул
Да вознесём её на небеса


Стоявшие вокруг подкладывали под «панночку» по два пальца и стремительно подкидывали её вверх. Силой заклинания тело становилось невесомым, каким-то непостижимым образом действительно взмывало ввысь, у «панночки» перехватывало дыхание, и она в восторге ощущала настоящий полёт.

 
Магия делала своё дело, поэтому, находясь в Немчиновке, Денис относился к потусторонним силам крайне серьёзно. Верил в духов, привидения и инопланетян. Иногда начинал даже верить в Бога – странная для советского школьника блажь. Потом он возвращался Москву, в обычную материальную жизнь, и зимой ему казалось, что все эти магические существа тихо спят под снегом. Однако Денис всегда помнил: зима обязательно кончится, и он вновь окажется в таинственном летнем мире Немчиновки.


А потом всё не то, чтобы оборвалось, но отодвинулось, отступило в глубину. Гномики, страшилки, Пиковая Дама, немчиновские друзья, принц Флоризель с дурацким "Клубом самоубийц" на время затаились, наблюдая за Денисом издалека. Просто кончилось детство, но Денис об этом не жалел, ведь появилось столько всего нового. Он много раз посмотрел фильм «Асса», без устали крутил на кассетнике «Мы ждём перемен», и перемены хлынули потоком. Новая музыка, фильмы, новые друзья, девушки, новые возможности для образования.  Жизнь крутилась, словно диск, поставленный ди-джеем, события вспыхивали пятнами цветомузыки и грохотали грохотом ударной установки. В череде дружеских попоек Денис не заметил, как получил диплом, устроился в хорошую фирму и оказался с обручальным кольцом на пальце и свадебным фото в рамочке над кроватью.


Всё было сносно до того дня, когда Светка сунула ему под нос пухлый кулёк, откуда выглядывало сморщенное безбровое личико. Уверенный, что родится сын, Денис уже несколько дней не мог прийти в себя от разочарования, однако надеялся, что при виде ребёнка отношение к дочери поменяется. И вот он стоял над беспомощным существом в кульке и не чувствовал ничего. Вернее, сначала ничего, а затем пустота заполнилась раздражением. Тёща потом не упускала случая припомнить: «Зятёк-то-то аж позеленел от злости…»


– Это пройдёт, – говорила Денису мать. – Не все мужчины сразу готовы к роли отца. Ты привыкнешь, чувства появятся. Твоему папе тоже понадобилось время. Вот Лизонька подрастёт и всё наладится.


Лизонька росла, но ничего не менялось. Шум, нытьё, детские болезни, заваленный уродскими игрушками дом. Иногда Денис с трудом сдерживался, чтобы не оторвать голову очередному плюшевому зверю, не раздавить очередной кукольный домик. Он вспоминал, каким был в детстве его отец, и констатировал, что тот если и занимался сыном, то только по просьбе матери.


Через несколько лет Денис от Светки ушёл. Не к любовнице, а просто так в отдельную крохотную квартирку. И, быть может, эта неудача в браке послужила катализатором размышлений о прошлом.


В тридцать лет Денис вдруг начал вспоминать, задумался о времени. Что оно такое и как строить с ним отношения, чтобы оно тебя не задавило? Прошлое виделось ему то каким-то мутным киселём, где, кружась и натыкаясь друг на друга, хаотично сновали мелкие крупинки – встреченные в жизни люди. Иногда вдруг начинало казаться, что всё происходило лет этак сто, а то и двести назад. Или ещё хуже – абсолютно ничего в реальности не происходило, и вся жизнь есть просто туманное наваждение, морок.


Тогда он включал “Queen”, и они потусторонними голосам пели: «Is this the real life, is this just fantasy?»


Может, для того чтобы рассеять мысленный туман, Денис и решил съездить в Немчиновку. Тем более это было несложно. Она ведь по-прежнему находилась всего в шестнадцати километрах от Москвы. Там на 3ьей Запрудной родители каждое лето снимали дачу у семьи Клёновых в горчичном доме за зелёным забором.

Продолжение http://proza.ru/2023/06/05/1110