Как я подружился с кардиостимулятором

Без ритма нет жизни на земле. В сборнике белых стихов «Черно-белое кино» у моего любимого поэта Юрия Левитанского читаю:
«только ритмы одни только ритмы бесконечное множество ритмов их биенье круженье теченье и пересеченье и противоборство. вся Вселенная скопище ритмов грандиозная ярмарка ритмов их ристалище форум арена. мы живем на космической ярмарке ритмов мы наполнены ими пронизаны ими мы просто напичканы ими. мы и сами круженье космической пыли мы малые ритмы Вселенной. все планеты и звезды трава и цветы и пульсация крови искусство политика страсть - только ритмы  одни только ритмы. такова и поэзия кстати ее стержень и ось и основа - напряжение ритма движение речи пульсация слова. вы возможно заметили как я легко обхожусь временами без рифмы но без ритма - о нет извините без ритма всему наступает конец это смерть ибо только она существует вне ритма и не оттого ли мы над ней водружаем свои сокровенные ритмы величавые ритмы прощальной молитвы колокольного звона тяжелые мерные ритмы звуки траурных маршей написанных в ритме рыданья».
Когда летом прошлого года кардиолог Дима Пелех, а точнее кандидат медицинских наук Дмитрий Михайлович Пелех, друг и однокурсник моего сына по Сеченовскому Университету, пришел ко мне в палату отделения кардиохирургии приобретенных пороков сердца Национального медицинского исследовательского центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева, куда я лег проверить состояние своего сердца и сосудов, и заявил, что у меня обнаружен синдром слабости синусового узла и что, если бы я не был для него близким человеком, он, как мой лечащий врач, ни за что не выписал бы меня без кардиостимулятора, я буквально оцепенел от удивления. Ну да, с давлением у меня в последние годы   действительно было не все в порядке, но я никогда не считал себя хилым и болезненным субъектом, а тем более «сердечником». Мало того, всю свою сознательную жизнь старался вести здоровый образ жизни, то есть регулярно делал зарядку, ходил в бассейн, занимался бегом, карате, йогой, лечебным голоданием, регулярно парился в «русской» баньке и пр. И тут такое! Оказывается, моя брадикардия, приобретенная мной в молодости, в профессиональном спорте (плавание и водное поло), к которой я привык и которую считал признаком здорового и крепкого сердца, незаметно для меня прогрессировала и дошла наконец до угрожающего порога в 35 ударов в минуту. А это значило, по мнению врачей, что однажды утром я могу и не проснуться. 
Итак, меня отпускают домой, но лишь для того, чтобы я в привычной обстановке подготовился к предстоящей операции, морально-психологически, так сказать. Однако, я оказываюсь трудным пациентом. Меня коробит от мысли, что в мое сердце будут вживлены электроды. Тем более, что во мне уже стоит один искусственный предмет из металла, а именно титановый эндопротез коленного сустава, и окончательно превращаться в киборга мне не хочется. Поэтому я лечу в Тбилиси, прочь от проблем со здоровьем, собираясь выбросить их из головы. Но не тут-то было. День ото дня я заметно слабею, появляются головокружения, отдышка, ночные судороги, нарушается сон. Я стоически переношу все эти испытания, но, когда однажды ночью я просыпаюсь в ужасе и поту от приступа удушья, то мысль о смирении кажется мне привлекательной.    
Пелех встречает меня, как мне кажется, с иронической улыбкой. Он берет меня за руку и как провинившегося школьника отводит в кабинет к своему шефу – Татьяне Георгиевне Никитиной, профессору, доктору медицинских наук, автору около 300 работ по проблемам сердца и сосудов. Она, опытнейший кардиолог со стажем работы более 60 лет, терпеливо, на пальцах, объясняет мне, почему отныне без кардиостимулятора (ЭКС, искусственного водителя ритма) я не обойдусь.
Для тех, кто не в курсе. Однажды, ассистент итальянского врача и учёного, основоположника электрофизиологии Луиджи Гальвани случайно задел электрическим проводом, находящимся под напряжением, мертвую лягушку. Та возьми, да и дернись лапкой. Ассистент не придал этому странному явлению значения, зато Гальвани сразу понял, что перед ними удивительное открытие - способность мышц к сокращению под действием электрического тока. Было это в 1791 году. А в 1929 году врач-анестезиолог Марк Лидвилл на заседании Австралийско-азиатского конгресса в Австралии описал электрический прибор, с помощью которого он смог оживить мертворожденного младенца. Прибор состоял из двух электродов, один из которых вводился прямо в сердце, второй – прикладывался к коже. «Запускал» сердце электрический разряд определенной мощности и частоты. Изобретение Лидвилла предназначалось для экстренных случаев, когда у пациента под общим наркозом во время операции останавливалось сердце. Но как сделать так, чтобы аппарат мог поддерживать сердечный ритм постоянно? Как сделать его мобильным, переносным?
Исследования продолжались. К ним подключились ученые и специалисты разных стран - Альберт Хаймен, Уилфред Бигелоу, Джон Каллаган, Джон Хоппс, Пол Морис Золл, Кларенс Уолтон Лиллехай. Наконец имплантируемый кардиостимулятор был создан. 8 октября 1958 года в Каролинской университетской больнице в Швеции хирург Оке Сеннинг и инженер Руне Элмквист установили его 43-летнему Арне Ларссону. Прибор не проработал и трех часов. На следующий день его заменили, но и тот вышел из строя. Ни врачи, ни пациент не сдались. Вскоре Ларссон получил новую усовершенствованную модель аппарата, которая работала, как часы, без сбоев.
В СССР кардиостимулятор (ЭКС-2, «Москит») появился три года спустя. Он был успешно имплантирован больной с полной атриовентрикулярной блокадой основоположником сердечно-сосудистой хирургии академиком Александром Бакулевым.
Первые модели ЭКС умели генерировать электрический импульс с одной лишь частотой - 70 ударов в минуту. Они были размером с хоккейную шайбу и работали на ртутных батареях, которые надо было менять ежегодно. Современные ЭКС многофункциональны, лечат множество нарушений ритма и проводимости сердца. Они научились отслеживать электрические импульсы предсердий и желудочков, а также ряд других параметров, таких как скорость дыхания и движения тела, и вмешиваться в регуляцию сердечного ритма только в случае необходимости, то есть вести себя, как здоровое сердце. Уже существуют приборы со встроенным режимом дефибрилляции, способные в зародыше «гасить» электрическим разрядом самые опасные аритмии. При этом весят они от 20 до 50 граммов, а их литиевые батарейки рассчитаны на 8-10 лет службы.
В России ежегодно в имплантации кардиостимуляторов нуждаются около 50 тысяч пациентов, в мире – сотни тысяч. Отныне, я один из них.
Да вы не переживайте, говорит мне Пелех, это раньше имплантация ЭКС считалась действительно сложным оперативным вмешательством, а теперь она делается под местным наркозом, через час вы будете, как новенький. И показывает, куда будет установлен кардиостимулятор, - под ключицу слева, под кожу, через небольшой разрез. От него через подключичную артерию к сердцу будут протянуты два электрода. Простенько и со вкусом. Но меня слова его не успокаивают. Я уже вижу себя инвалидом, калекой, немощным и жалким стариком.
И вот лежу я на операционном столе и стараюсь отвлечь себя от дурных мыслей. Удается это мне плохо, хотя ни боли, ни особых неприятных ощущений я не испытываю. А надо мной «колдуют» Андрей Геннадьевич Филатов, он же заведующий отделением рентгенхирургической и интраоперационной диагностики и лечения аритмий, он же доктор медицинских наук, профессор, со своим ассистентом кардиохирургом Яхьей Бийболатовичем Яхьяевым. При этом переговариваются о чем-то совсем постороннем. Потом и меня подключают к разговору. Спрашивают, знаком ли я был с кинорежиссером Резо Чхеидзе? Оказывается он был их пациентом. Меня этот вопрос дивным образом «оживляет». Я не только имел честь лично знать батоно Резо, но и считаю его своим учителем в кино. Потом мы говорим о другом моем соотечественнике, выдающемся кардиохирурге Лео Бокерия, бывшем руководителе Бакулевского центра. Он накануне прошел мимо меня по коридору, когда я ждал своей очереди на УЗИ, и я очень сожалею, что у меня не хватило смелости подойти к нему и поблагодарить просто за то, что он есть. Представьте, в год Бокерия делал до шестисот уникальных операций на открытом сердце. Сколько  жизней было спасено в этих стенах! С этого момента, я забываю про свои страхи, свой пессимизм и наполняюсь уверенностью, что и со мной будет все хорошо.
Эта уверенность не покинет меня и в палате, когда мне придется пролежать всю первую ночь на спине, не двигаясь, под гнетом груза со льдом на груди. Она будет со мной и в последующие дни, когда мое «отремонтированное» сердце будет привыкать к новому для себя ритму – минимум 60 ударов в минуту под бдительным присмотром чародеев в белых халатах Татьяны Георгиевны и Дмитрия Михайловича. Ну а потом, однажды утром, когда я выйду из клиники и полной грудью вдохну в себя  весенний воздух, наполненный ароматом цветущих растений, я вдруг ясно и отчетливо услышу, почувствую ровный стук своего сердца и преисполнюсь благодарности всем, кто вернул ему нормальный ритм.
А Арне Ларссен прожил 86 лет. Служа науке, он прошел через 24 хирургических вмешательства. Его смерть не была связана с болезнью сердца.
 
#кардиостимулятор
#центримениалександрабакулева
#сердце
#кардиология
#леобокерия
#сердечно-сосудистаяхирургия
#андрейфилатов
#арнеларссон