Таблетка. Ч. 8

Крис закончил работать. Как обычно, он закрыл рабочий компьютер, отодвинулся от стола и встал. Движение, отработанное сотни раз, доведённое до автоматизма. Четверг, день перед пятницей, а пятница - не такой уж и рабочий день. Ещё сегодня день тенниса. Полтора часа изнурительной работы мышц под постоянным допингом азарта, то, что надо. Длинные ряды рабочих столов открытой рабочей залы были уже пусты: из-за тенниса Крис заканчивал сегодня на полчаса позднее и коллеги уже все успели разойтись. Он окинул взглядом помещение: серые стены с белыми пятнами досок для маркеров и окна, много окон, где-то занавешены жалюзи, где-то, будто из-под приопущенных век, в здание проникала улица - ничем не примечательная проезжая часть офисного квартала; где-то окна были покрыты стикерами и иногда хотелось посмотреть, что же другие там написали, зачем, почему, но всегда не хватало азарта, всегда выученная рутина проносила тело Криса мимо то в одном направлении, то в другом, вот и сейчас, вспыхнувшее, было, желание сразу остыло о незримое препятствие времени, Крис не любил опаздывать. Он взял из шкафа спортивную сумку - движение опять столь привычное, закрыл створку и пошёл по длинному коридору вдоль пустых рабочих мест людей, временно связанных одним пространством и общими обязанностями. Были бы они вместе, если бы не было этой работы? Конечно, нет. Столько разных людей, с их жизнями никак не могли объединиться в других обстоятельствах. Дайвер Макс, домохозяка до мозга костей Лиза, скучный и дотошный Пётр, непоседливая и всё время докучающая Марта и ещё, ещё. На некоторых столах стояли фотографии, как жалкая попытка принести сюда домашний уют, или на самом деле искреннее желание иногда посмотреть на дорогие лица. Рабочее место Криса было чистым, можно сказать, стерильно вычищенным. Иногда он наводил кавардак, но долго терпеть его не мог и с некоторым ожесточением разгребал все маленькие признаки хаоса. В такие минуты казалось, что он начинал то ли злиться, то ли остро о чём-то сожалеть. Ковровое покрытие пола делало его шаги тихими. Иногда Крис специально шёл так, чтобы совсем превратиться в неслышное привидение. Порой, ему хотелось лечь прямо на это ковровое покрытие и смотреть снизу: каково это? Ведь с той точки, на полу, всё видно совсем иначе. Впрочем, эта мысль всегда приходила на столь короткое время, что Крис даже не успевал её осознать. Стены сблизились, формируя коридор, ведущий к лифту. Здесь стены были коричневого оттенка, с разными картинами, чтобы хоть как-то заполнить пустоту. Крис остановился перед одной из картин: яркие, четко определенные фигуры, одна наползает на другую, доминанта - большой круг, смещенный к нижнему правому углу, по его середине шла будто кровавая полоса. Из-под него едва вылезал треугольник, наполненный салатовым цветом и за всеми фигурами, едва различимо - силуэт сердца, такого большого, что не влезло в рамки картины. Что пытался сказать художник? Почему кто-то выбрал именно эту картину и повесил именно сюда, на стене общего коридора? Она почему-то зацепляла постоянно Криса, вот и сейчас, двигаясь по отработанному маршруту, он не смог пройти мимо и на пять секунд замер перед непонятными образами. Почему на круге кровавая полоса? Почему сердце не влезло в границы картины? Что нужно этому треугольнику? Как обычно, не ответив на вопросы, Крис вызвал лифт и поехал вниз. Теннисный корт находился в том же здании, на нулевом этаже. Пройдя стеклянную дверь (ну почему столько стекла, бездушного, не вступающего в реакции практически ни с чем?), он оказался в прихожей спортивного помещения, мальчики - направо, девочки - налево, намекали простые силуэты. А что будет, если пойти налево? Там же никого нет? Почему не нарушить простые правила? Кому нужны эти правила? Ведь если он сейчас пойдёт не туда и там кто-то окажется, это лишь будет смешным, правда? Крис пошёл направо. В раздевалке уже был Саймон. Ещё недавно он только переехал из Германии, его перевели в местный офис по его желанию: он почему-то хотел перемен.

--Привет, Саймон! - привычно сказал Крис.

--Салют, Крис! - немного мрачно ответил он.

--Ты сегодня не в духе? Как дела? - не очень участливо поинтересовался Крис.

--Нет, всё хорошо, Крис, спасибо, что спросил! - натянуто соврал Саймон.

Крис чувствовал фальш, но был человеком приличным, всегда давая другим право решать, где их границы. Он сел напротив и стал переодеваться. Удивительно, как тело послушно идёт по программе: снять ботинки, расстегнуть пуговицы рубашки, ремень, снять брюки, аккуратно повесить в шкафчик, можно было бы с интересом наблюдать, как тело само, без участия сознания, делает то, что полагается. Самое интересное, как пальцы ловко справляются со шнурками: секунда - и они натянуты и завязаны ровно так, как нужно, нога чувствует приятное натяжение, но не слишком туго.

--Ну что, готов? - с безразличным интересом спросил Крис.

--Конечно, - стараясь уловить азарт, ответил Саймон.

--Тогда идём!

Крис пропустил Саймона вперёд, привычно проверяя натяжение струн ракетки пальцами. На корте, перед тем, как начать разогревочную игру, он помахал ракеткой, чтобы проверить, как работает рука, немного попрыгал:

--Давай!

И Саймон подал мяч. Игра шла не очень. Чувствовалось, что Саймон чем-то занят, а Крису не получалось поймать волну. Мяч летал из стороны в сторону под шумные выдохи. Подача Криса. Он остановился и подошёл к сетке:

--Саймон, ты сегодня не играешь. Что случилось?

--Да всё хорошо, дружище, извини, я постараюсь.

И правда, несколько следующих мячей он старался, будто на время отбросив из головы переживания, но снова мысли вернулись, вытесняя игру.

--Нет, Крис, кажется, сегодня я не могу.

--Дружище, я вижу, тебя что-то беспокоит, - на этот раз Крис на самом деле вовлекся. - Давай, к черту эту игру. Хочешь, пойдём пива выпьем?

--Давай, - немного нерешительно ответил Саймон. - Давай, попробуем.

Крис старался что-то поддерживающее говорить, не зная, в чём дело. Он попробовал зайти со стороны, что работа - на самом деле не такое важное дело, но промахнулся, затем проверил тему налогов, что сам недавно заполнял декларацию и удивился, сколько же уходит налогов - опять мимо, ещё проверил тему с привлекательными студентками, которых пригласили на стажировку - всё равно мимо. Саймон не зацеплялся. За этими пробными шарами они незаметно переоделись и вышли из офиса.
--Может, вместе поедем? - предложил Крис.

--А что с моей машиной делать? - удивился предложению Саймон.

--Так давай, я тебя отвезу из бара домой, а завтра утром заеду и привезу в офис?

--Хм, давай.

Крис удивился согласию Саймона. Было неожиданно, что тот возьмёт и согласится. Это не вязалось с несколько замкнутым образом этого немца. В дороге они почти не говорили, что добавляло некоторой мрачности предстоящей беседе, если она, конечно, состоится.

--Дружище, послушай, я вижу, что тебя что-то беспокоит, но не хочу лезть в душу. Мы можем просто посидеть вместе, если хочешь, попить пива. Ты можешь позволить себе больше, ведь я за рулём.

--Да, Крис, пока что это то, что мне надо.

И они сидели за своими кружками пива. Молчание немного тяготило Криса, однако он понимал, что вытягивать сокровенное бессмысленно. Когда, или если Саймон захочет, он скажет.

И он сказал.

--Я развожусь, Крис. - грохнул он тихим голосом.

Крис остолбенело смотрел на друга. Развод... Это было что-то такое, что наверное, нормально, но развод и Саймон - казалось, это было что-то невероятное.

--Слушай, я тебе сочувствую! Но почему? Мне казалось, Хана и ты - отличная пара и всегда так хорошо ладите! И ещё у вас двое детей...

--Всё так, Крис, всё так. Просто, понимаешь, я закончился. Я больше не могу, Крис. Не могу жить чужую жизнь, притворяясь, что это моя. Я просыпаюсь утром и рядом Хана. Я смотрю на неё и пытаюсь вспомнить, люблю ли я её. Конечно, она близка мне, это не вопрос, она отличный друг и партнёр. Но...

Он отпил пива и замолчал. Крис пытался отойти от шока. Иногда кажется, что что-то вечно, нерушимо, а потом вдруг оказывается, что оно рушится, разлетаясь на осколки. Как иногда сносят дома.  Ты смотришь, огромное здание, потом отсчёт саперов, взрыв и оно оседает, наклоняется и падает, величественно и непреодолимо, черта - до и после. Так и сейчас - Саймон и Хана, их двое детей, семья, которая, казалось, излучает вечность и нерушимость, как вдруг...

--Я вдруг понял, что не люблю Хану. Понимаешь?

--Думаю, понимаю. Ты кого-то встретил?

--Нет, что ты, как я могу...

--Но ведь у тебя, тогда хорошая, нормальная жизнь, семья, дом, дети...

--Да, у меня нормальная, хорошая жизнь. Просто я вру, понимаешь? Каждое утро я просыпаюсь и начинаю врать себе. Почему я рядом с этими людьми? Потому что так сложилось? Потому что так кому-то надо? Потому что я так должен? Как можно вот так жить, каждый день обманывая себя и других?!

--Может быть, иначе не получится?

--Не получится? Зачем тогда эта жизнь? Кому я нужен, как оболочка?

--Ты преувеличиваешь! Я видел вас с Ханой, между вами, кажется, есть чувства.

--Да? Ты думаешь?

--Ну конечно!

--А тебе не кажется, что это лишь фасад? Ложь, очередная ложь, попытка быть нормальными? Попытка влезть в стандарты, стремление сделать всем вокруг комфортно? Смотрите, мы как все! Мы НОРМАЛЬНЫЕ! - какое-то отчаяние сквозило в этом возгласе. - Я долго, боже мой, как долго я взвешивал это! Понимаешь, как это в песне где-то: 'Где твои крылья, которые нравились мне?' Я вырвал свои крылья, а кому это надо? Кто просил меня об этом?

--Ты думаешь, будет лучше, если разведёшься?

--Не знаю. Понимаешь, я столько всего боюсь! Я не представляю, как сказать Хане... Разве она виновата?

--Ты ей ещё не говорил?

--Нет.

--Но уже решил?

--Да, Крис. Я решил, я не могу столько врать себе. Это нужно не кому-то, это нужно мне, понимаешь? Я - тот самый человек, который живёт мою жизнь. Как мне жить чужую жизнь?..

Когда Крис ехал домой, он непрестанно крутил в голове этот разговор. Что-то зацепило его и было трудно признаться себе. Приборная панель успокаивающе светилась в темноте, фонари пролетали мимо, на небе светили звёзды. Казалось, всё было как всегда. Как обычно. Нормально. Правильно. Так должно быть. Так оно устроено. Кому должно? Кто так устроил? Крис управлял машиной и невольно продолжал мысленный разговор с Саймоном. Вдруг ему вспомнилась картина и кровавая полоса в круге. Зачем эта полоса? Что значит этот круг? Треугольник и сердце, не поместившееся в рамку. Кровавая полоса в круге. Это круг испачкался? Или это рана круга? И он кровоточит день за днём на стене. Крис подъехал к своему дому. Автоматика включила свет у гаража. Как обычно. Он припарковал машину и вышел. Над головой, оттесняемый уличным светом, раскинулся черный небосвод. Крис закинул голову и стал смотреть. Венера, такая яркая. Медведица... Свет, возрастом в тысячи лет заканчивал свою жизнь на сетчатке. А в доме было тихо. Все уже легли спать, Криса никто не ждал. Внутри что-то сжалось. Чувство, имя которому Крис не хотел давать. Пять шагов до двери и запах дома. Знакомый, привычный, такой нормальный. Завтра же будет утро? Завтра он откроет глаза. Завтра он не будет больше об этом думать. О свете, возрастом в тысячи лет, о Саймоне, о своём месте, о своей жизни. Завтра будет нормальный день. Такой, который можно предсказать. Расписанный и приглаженный. Завтра он обнимет своих детей и скажет им 'доброе утро!'. Старший Боб и младшая Барбара. Что они делали сегодня вечером? Каждый был занят своим. И завтра будет так же. И ещё Джессика. Она будет заботиться с самого утра, чтобы всё было нормально, чтобы всё было хорошо. Надо просто пойти в дом и спать. Оставить за порогом Медведицу и спать. Ведь так нормально? Так же правда нормально?

Крис осторожно зашёл в спальню, чтобы не разбудить мирно спящую Джессику. Он аккуратно забрался под одеяло, немного встревожив жену, лёг на спину и стал смотреть в потолок. Сон не шёл. Голова полнилась мыслями. Вдруг его захватила тревога, что Джессика, возможно, не знает, как отличить на небе планету от звёзды. Он не успел сдержать свой вопрос:

--А ты знаешь, что такое эклиптика?

Жена приподнялась на подушке, пробормотав:
--Что, Крис?

--Ой, ничего, ничего, извини! - поторопился он её успокоить.

А в голове продолжался хоровод мыслей. Ну почему эклиптика вдруг сейчас пришла в голову? Зачем это ему? Плоскость вращения земли вокруг солнца.

--Скажи мне... - неясно прозвучало в голове. Другой, смутно знакомый голос. Наверное, это просто наваждение. - скажи, почему ты подумал про эклиптику?

Казалось странным вести внутренний разговор с собой. Или с голосом внутри. С другой стороны, это знание сейчас, в эту секунду невыносимо жгло.

--Это очень просто, солнце для нас движется по определенной траектории на небе, - мысленно стал рассказывать он, - и все планеты, что мы можем разглядеть на небе находятся практически на этой траектории. Поэтому если ты видишь что-то светящееся на небе и оно находится примерно там, где проходило солнце, то это, скорее всего, планета. А планеты не светят сами, они лишь отражают свет звезды. То, что мы видим - это или планеты нашей солнечной системы, или далёкие звёзды. Удивительно, но все наши планеты находятся в диске вращения солнца. Когда-то, очень давно, здесь было очень много газа и он вращался, а потом, под действием гравитации, стал сжиматься до тех пор, пока отдельные ядра водорода не стали сталкиваться так сильно, что это преодолевало силы ядерного отталкивания, превращаясь в новый химический элемент, выделяя при этом огромную энергию, взрываясь. И получается, что наше солнце - огромный постоянный взрыв. Удивительное равновесие хаоса.

--А зачем знать, где звезда, а где планета? - продолжил узнавать голос.

--Представляешь, если это звезда, то она безумно далеко от нас, так далеко, что её может уже не быть, а свет всё ещё идёт, меня это почему-то волнует. Как будто планеты - это не настоящие звёзды, понимаешь?..

--Да, понимаю. Ты любишь звёзды?

--Очень! - признался он как будто сам себе.

--И я. Странно думать, что мы все состоим из звёзд.

--Да! Люди часто даже не думают, что они - буквально, дети звёзд. Миллиарды лет звёзды превращали простой водород в новые элементы, потом взрывались, разбрасывая свои части по кромешной темноте космоса и эти части летели в разные стороны, где-то встречая другие, соединяясь... Кстати, ты знаешь, что в космосе атомы, если касаются других таких же атомов, сразу становятся целым?

--Как мы?

--Что?

--Знаю, ведь в космосе нет оксидной пленки...

--...Точно! И разные куски летают по вселенной, собираясь то тут, то там, а потом получаются планеты, получаемся как-то мы.

Сознание Криса незаметно соскользнуло в сон. Ему снились звёзды в их молчаливом величии. Круглые звёзды. И большой кровавый шрам посередине. Зачем этот шрам, мучился Крис, завороженный красотой. И ещё ему снилось лицо, женское, неуловимо знакомое.