Жуть-тварь

     Жуть-тварь таился в пыльном мраке. Старый, грязный, вонючий. Махровая шкура давно свалялась и пошла катышками. Раны от когтей задних лап Носителя превратились  в гниющие дыры. Жуть-тварь доживал свой век и прятался, пытаясь избежать участи своего брата-близнеца, порванного в клочья.
     Его искали, чтобы добить, и он знал это. Самостоятельно забиться ещё дальше он не мог, все попытки отползти вглубь укрытия были тщетны. Даже мрак не был столь густым, чтобы скрыть его, чёрного. Хилая надежда на то, что пушистая пыль замаскирует его, сдохла при звуках, которые издавало страшное оружие ищущего. Спасения не было. Носитель умел искать. Он всегда находил то, что искал.
     Грохот раздавался всё ближе и ближе. Что-то заслонило вход в схрон. В убежище сделалось совсем темно, и жуть-тварь увидел морду Носителя, который вглядывался во мрак, пытаясь просунуть громадную голову в его пристанище. Охотник пока не видел добычу, но это не спасало ситуацию – Носитель уже просунул внутрь жерло своего оружия. Оно манило свою жертву, отчаянно притягивало к себе. Ранее не замеченный жуть-тварем белый шарик выкатился откуда-то из угла, покатился навстречу жерлу, но упёрся в затаившегося.
     Жуть-тварь тоже затрясся, он пока ещё держался, прилипнув к полу убежища – грязь, покрывавшая его, помогла. Но его время заканчивалось. Они оба: жуть-тварь и его хозяин знали это.
     Внезапно морда Носителя перекосилась, рот безвольно раскрылся, как двустворчатый моллюск в кипятке, из него потекла струйка липкой зловонной слюны, и охотник уткнулся щекой в пол схрона.
     Оружие продолжало душераздирающе завывать.
    
     – Мальчики! Я, кажется, нашла что-то интересненькое!!! – глаза Зои, яркой девушки лет тридцати с хвостиком, искрились, а речь была утыкана иголками восклицательных знаков, как задницы некоторых пациентов в уколами.
     – Что ты так орёшь? «Ред Булл» окрылил?  – поморщился Юлий, не любивший громкого шума.
     – И что же могла найти такая славная девушка? – Борис проявил вялую заинтересованность.
     – Заходила тётя пациента из седьмой. Слонов, инсультник. Я с ней разговорилась. Состоятельная старушка, ещё денег девочкам дала, чтобы за её племянником смотрели. Мне тоже перепало! Ну, вы поняли. Мы с ней чайку в сестринской попили – вкус и пользу совмещай, как московский мятный чай…
     – Короче, Зоинька, выкинь преамбулу, амбулу давай, – завотделением больницы Юлий не был склонен к долгим рассусоливаниеям.
     – Короче? Нет тарифа – нет спутникового телевидения! – обиделась Зоя.
     – Зоечка, радость не моя, – могучий Борис, искоса поглядывая на свой профиль в зеркале на стене, был более снисходителен и добродушен, чем начальник, – переходи к сути.
     – Какая любовь без разговора, Метробрутал? – вздохнула Зоя.
     – Пересмешница, ты бы не смотрела сутками напролёт телевизор, а то от твоих попугайских фраз уже голова болит. Не надо тащить в свою речь весь рекламный словесный мусор, который тебе в мозг вкладывает зомбоящик… Ты и меня уже заразила! –  Юлий был явно не в настроении.
     – Ладно, я добрая. Так вот, старушка за чаем много чего рассказала о своём племяннике, – Зойка забарабанила скороговоркой, не забывая вставлять восклицательные знаки восторга и упоения узнанным, – Оказывается, этот полсталетний хмырёк весьма богат. С молодости рыскал по мусоркам и помойкам, выискивал старые вещи, чуть ли не антиквариат, продавал их любителям! Ну, вы поняли. Потом стал клады искать. Он историк, по архивам копается, карты задарма копирует. По старым заброшенным усадьбам ездит. Чёрный археолог. Что-то находит,  разбогател! Он – миллионер!! Тётка говорит, что в последнее время хвастался, будто знает, где Наполеон спрятал награбленное в России!!! Просто повернулся на этом.
     – И инсульт заработал от этого знания. Хороший пациент, деньги есть – будем лечить до самого конца. Жаль, что конец вот-вот случится, – Борис рассеянно слушал трескотню Пересмешницы, повернувшись к зеркалу. Увиденное его удовлетворило: высокий, внушительный, широкий в плечах мужчина двадцати восьми лет в накрахмаленном белом докторском халате, из-под которого виднелись идеально выглаженные брюки. Борода подстрижена и ухожена, кончики усов чуть подкручены вверх, виски выбриты, далее на темени волосы стоят дыбом – к новой прическе он ещё не привык. При этом никакой слащавости, наоборот – веет силой дикой, но обузданной. Не зря Зойка, увидев его новый облик, окрестила его Метробруталом. Предыдущее прозвище от Юли-Цезарьчука – БигБарбериан, БэБэ – тоже ему нравилось. Но тогда у него борода курчавилась, а буйная шевелюра росла притворно стихийно.
     Но что-то было не так. Похоже, светло-бежевые туфли из мягкой лосиной кожи не гармонируют с тёмной консервативной серостью брюк…
     – Чен, соберись! Ты рассеянный, когда голодный, – выдала очередной рекламный перл Зойка. – Ты совсем не въезжаешь?!! Голова пациента, успешного кладоискателя, набита…
     – Зойка, ты умница, я тебя полюбил! – Юлий, тоже крепкий дядька, но сорокалетний, порывисто подхватил обалдевшую девушку на руки и закружил по холлу, – Барбериан, она права. Хватит у зеркала вертеться, разглядывать свои мужские балетки. Подключай аппаратуру. Зоинька, попроси санитаров из приёмного, пусть парни переложат пациента на каталку и отвезут к нам на томографию. Дай ребятам по стольнику, чтобы пошевелились. У меня только карточка, а тебя старушка спонсировала. Налом?
     – Ну, не картой же… с большими, как у кое-кого… бонусами! Растираю. Пятна уже нет, – нейролингвокодированная рекламой Зоя достала мобильник и начала звонить санитарам.
    
     Жуть-тварь ждал. Ждал, когда ха ним придут. Но никто не приходил. А жизнь уходила. Пыль покрыла его так, что казалась его собственной махровой шкурой. Недолго ему оставалось. Такое знание давило, расплющивало.
     Носитель тоже знал. Где-то там, в неведомом далеке он помнил о своей почти состоявшейся жертве. Они оба знали. Жуть-тварь чувствовал живую ниточку, связывающую его с хозяином. О нём помнят, его не забыли, за ним обязательно придут. Придут и порвут в клочья в поисках того, что у него внутри. Ужас охватывал жуть-тварь.
    
     В кабинете томографии было сумрачно, негромко жужжали сервоприводы, перемещавшие тело удачливого кладоискателя в большом томографе. Или неудачливого – как посмотреть. В смежном помещении ярко светились экраны компьютеров, и лишь несколько человек в больнице знали, что томограф дополнительно выполняет роль ментоскопа. Довольно-таки примитивного, но всё же.
     – Барбериан, есть что-нибудь? Ты что-нибудь распознаёшь? – Юлий вглядывался в мутный экран через плечо Бориса.
     – Ничего нового – некроз мозговых тканей в области…
     – Я тебя не об этом!
     – Да что тут поймёшь, смутные образы. Лишь картинка окружающего непосредственно перед тем, как сосуд лопнул, чёткая. Но непонятная. Пишу пока на диски, потом через программы анализатора гонять буду. Да, вот ещё – пин-коды к трём кредиткам и коды к двум сейфам. Хорошо были запомнены, надёжно, я их сразу нашёл.
     – Балда ты, БэБэ, хоть и умный. Кому они нужны, если самих кредиток у нас нет. И где те сейфы стоят? Что-то ещё конкретное на твоей аппаратуре есть, изобретатель-мозгокопатель?
     – Зачем нам сами карты, Юля? Вот – логин и пароль к личному кабинету на сайте банка. Ну-ка, посмотрим, сколько у него. Ого, а пациент и впрямь миллионер! Долларовый счёт, рублёвый, в евро.
     – На этот криминал мы не пойдём: нас быстро вычислят. Заметать следы мы не умеем, тут профессионалы нужны. Хотя немного мы ведь можем снять? В рублях. Так, чтобы наследники потом не стали копать. Сколько же дёрнуть? – Юлий задумался. – Вот ещё одна головная боль.
     – Головная боль, зубная…. Некст! – вошедшая Зойка выдала по аналогии с услышанным вбитый в подкорку рекламный перл, – О чём базар, мальчики?
     – Ты ещё периодические женские боли не назвала. Да вот, наш гений доступ к капиталам пациента нарыл, думаю, сколько мы можем втихую снять, – Юлий уже сидел за компьютером, с головой погрузившись в вэб-банкинг. – Та-ак, за последние дни, когда пациент лежал уже в инсультной коме, кто-то подоил его счета.
     – Тётушка-старушка, кто же ещё.
     – Цезарчук, давай всё же чуток себе под шумок немного оторвём? – Борис посмотрел на коллегу-подельника, – Я сейчас на мели... Очень надо.
     – Бери от природы максимум. Проценты банку за вас заплатит магазин. Халява, – высказала своё мнение Пересмешница в виде микста рекламных слоганов.
     – Никаких максимумов! Работаем, как обычно, легально. Попросим у старушки немного,  намекнём – на уход за пациентом… пациента... безболезненный. Дадим счёт одной из наших липовых фирм. Если перекинет мало, то продублируем перевод и мы, типа сама два раза переводила. Налом даст – замечательно, обойдёмся без криминала. Главное мы выяснили – деньги есть. Немалые. Что ей эти копейки? Ты, Борис лучше ищи следы сокровищ Наполеона, не зря же пациент так напрягся, что даже тромб оторвался. Хрусти извилинами. – Юлий упёрся взглядом в могучую спину Бориса в попытке передать волевой импульс первому гению их компании.
     – Да, Метробрутал, ты тщательнее там сканируй мозг нашего кладоискателя – придай волосам в два раза больше объёма! Ну, ты понял. А сейчас, мальчики, не пора ли подкрепить нашу взаимовыгодную дружбу «Фрутеллой», – хозяйственная Зоя достала из пакета большую бутылку виски, колбасную и сырную нарезки, яблоки, лимон, баночку лососевой икры, батон, одноразовую посуду. Быстро накрыла столик в уголке лаборатории.
     – Не много ли на нос будет, Пересмешница? – спросил Юлий.
     – Больше упаковка – больше друзей, – обнаружила подходящий слоган в своей памяти Зоя. – а перекусить никогда не помешает. Сделай паузу — скушай...
     – Я предлагаю выпить за удачу, – перебил её Борис. Поднял пластиковый стаканчик, глянул на своё отражение в никелированной поверхности стойки, где стояли какие-то приборы. Подкрутил правый ус вверх.
     – Подожди, Барбэриан, давай первую за тебя, за твоё гениальное изобретение, за твой суперментоскоп, позволяющий нам… Позволяющий! – Юлий дёрнул двенадцатилетний молт, как вульгарную водку.
     – Без твоих программ комплекс мёртв, точнее безмозгл. За тебя! – Борино алаверды было существенным.
     – И за меня, которая живёт на земле, – Девушка со значением поглядела на мужчин. – «Здоровье кишечника в ваших руках!», – припомнила Зойка подходящее и выцедила со вкусом янтарную жидкость, – Замечательно пошло. Обволакивает стенки желудка. Быстро успокаивает боль. Дарит естественную красоту волосам... Или не дарит? Продолжаем, мальчики.  Юля, ты проверь, налит у вас… квас. За нашу организованную преступную корпорацию «Вспомнить всё».
     И добавила любимое: – Ну, вы поняли!!
     Компашка продолжала пить и закусывать. Томограф с примочками Бориса всё так же рылся в памяти незадачливого сокровищеискателя.
    
     Жуть-тварь лежал безмозглым комком. Занесённый пылью, он почти не вонял – жизненные силы ушли из него полностью. Единственное, что держало его в этом мире – ниточка твёрдой убеждённости Носителя в его исключительности. Жуть-тварь уже давно не помнил, чем он так дорог хозяину. Похоже, и хозяин забыл, в чём тут дело. Они оба потеряли разгадку этой тайны. Они потеряли друг друга. Это было их общей бедой.
    
     Борис вошёл в кабинет заведующего отделением больницы при медуниверситете Юлия Казимировича Цесарского и безвольно опустился в кресло напротив подельника.
     – Привет, хипстер. Что такой смурной? Устал?
     – Юля, я совсем упахался с этим кладоискателем. Я перепробовал все методики, всё, что мы уже делали раньше. Он одержим. Слонов уверен, что нашёл сокровищницу Наполеона. Я нашёл в зрительных образах очень чёткое изображение большого и тяжёлого золотого оклада иконы. Вот смотри, – Боря вставил флешку в рабочий компьютер товарища и вывел изображение на экран. – Я вычислил размеры и вес. Более тридцати килограммов! Я рыл эту историю, искал в его памяти другие следы оклада. Похоже, пациент не смог утащить находку с собой и оставил её на месте, где спрятан сам клад. Это в лесу.
     – Это же здорово! Поздравляю, БэБэ, ты крут.
     – Цезарьчук, это место в лесу. Ни локализации, ни даже направления. Это жопа, Юля. Нас поманили золотой приманкой, мы её попробовали – вкусная. Мы её даже проглотили. И всё. Кусок золота лежит в желудке, и нам его не переварить.
     – Почему же не переварить?
     – Золото инертно. И пациент скорее мёртв, чем жив. Смотри, – Борис вывел новые изображения на экран. – Я провёл новое исследование мозговых тканей этого придурка. Юля, он – придурок, и это не преувеличение и даже не ругательство. Это констатация медицинского факта. Посмотри на эти томосрезы мозга в большом увеличении – я вышел на новый уровень чувствительности прибора. Видишь эти точки?
     – Мозг будто моль побила.
     – Точно. Микропустоты, в доли миллиметра. Но их гораздо больше, чем в мозгу Ленина.
     – Насколько мне помнится, у вождя были очаговые размягчения ткани мозга. А вот что у нашего пациента — это ещё разбираться и разбираться.
     – Что и как у нашего пациента, я не знаю, тебе виднее – это твоя специальность. Но даже я понимаю, что его личность и память разрушены до такой степени, что ничего связного мы из него не вытащим, даже если наша аппаратура будет в тысячу раз совершеннее. Я роюсь в его прединсультном бреду и вижу каких-то тварей, отнявших у него разгадку тайны, одержимость поиском и уверенность в открытии тайны сокровищ.
     – Но всё же уверенность.
     – Что, где, когда, Юля. Как нам найти ответы на эти вопросы?
     – Ищи координаты, мой большой друг.
     – Пиши новые программы обработки результатов сканирования. Нам надо изучать бред. Ключевое слово бреда – жуть-тварь. В мужском роде: он, жуть-тварь. Он твердил это слово перед инсультом, в памяти хорошо отпечаталось: «Где же он, жуть тварь?». Этот монстр должен знать координаты места, где спрятаны сокровища. – Борис развернул на экране снимок бесформенного чёрного пятна, рядом с которым отчётливо белел маленький шарик. – Это из последнего, что пациент видел перед инсультом.
     – Так что ж ты плачешься, Барбериан! Ты почти на пороге разгадки. Перебрасывай мне массив данных и свои выводы, я попробую поискать другие методики обработки образов, поиграю с прогами. И тащи из пациента всё, что можешь
     На последнем слове дверь кабинета открылась. Нарисовалась Зоя.
     – А, вот вы где. Всё, мальчики, чивапчичи. Здоровая полость рта, я бы сказала, здоровенная такая.
     – Зойка, что случилось?
     – У пациента случилась радость освобождения. И это не о запоре!! Ну, вы понимаете.
     – Умер?
     – Десять минут как.
     – Вот и всё, Юля. Нам остаётся только перелопачивать те данные, что мы уже собрали. Может быть, что-то нароем, но мне кажется, что нет.
     – Да. Скоро лето, девчонки! И мальчишки. Нам пора проверить… не зря ли мы грызли всё полезное, – посерьёзневшая Пересмешница устало присела на стул рядом с коллегами.
     – Зоя Николаевна, вы старшая медицинская сестра отделения, хватит дурой прикидываться, будьте добры, разговаривайте нормальным человеческим языком, надоело уже, – не выдержал Цесарский.
     – Как прикажете, Юлий Казимирович. Вот этим можно? – безбашенная Пересмешница показала завотделением язык.
     Мужики, глядя на её усердно серьёзное лицо, не выдержали, засмеялись. Девушка присоединила к их смехобаритонам свой звонкий смех.
    
     Почти месяц Борис и Юлий бились над тем, что сумели выкачать из мозга покойного. Дробили терабайты на мега- и кило-, раскладывали по полочкам, пытаясь построить такую многомерную этажерку памяти, чтобы паззл сложился во внятную картинку мира умершего. Не складывалось.
     Они многое узнали о Слонове. Поняли, что удачливый охотник за сокровищами набрёл в архиве областного центра на некие мемуары, в которых были свидетельства очевидца, видевшего обоз с награбленным императором-полководцем перед его исчезновением. Сложили образ – картинку с места, где побывал одержимый кладоискатель. Поняли, что он определил точные координаты с помощью своего смартфона и записал их на двух листках бумаги. Дальше был сумбур – переполненный радостью мозг кладоискателя не смог выдержать удара удачи, давление или выброс гормонов начали рвать кровеносные капилляры. Появлялись новые микропустоты в больном с детства мозге любимца судьбы. Нестабильная психика страдальца поплыла. Как ещё можно трактовать то, что записки с координатами он доверил жуть-тварям?
     Какие жуть-твари? Откуда они взялись, куда делись? Прямо домовые какие-то. Пациент до последнего держал связь с одним из них, протянул воображаемую ниточку в своей голове, уцепился за неё, да так и умер, не сумев вернуться в наш мир после последнего катастрофического удара. Но до самого конца в его подсознании ярко горела путеводная нить, к другому концу которой им был прочно привязан образ в виде чёрного пятна в сером пыльном сумраке. Что он выдумал себе, что искал?
     Нужны были подсказки, но где их взять?
    
     Как всегда гениев на землю вернула женщина. Зойка-Пересмешница заявила, что надо побывать в квартире покойного. Попросить у тётки-наследницы осмотреть обстановку, полистать записи бывшего пациента. И никакого криминала – надо сослаться на интересный медицинский случай, показать ей томограммы с микрополостями в мозговых структурах, сказать, что важно понять, были ли патологии в личности пациента до болезни. Для вида даже можно было обследовать бабку на предмет наследственных отклонений. Неуёмный научный интерес должен был проявить Юлий, благо его должность это позволяла.
    
     Старушка оказалась сговорчивой. Более того – скучающей. Она попросила Цесарского прихватить с собой медсестричку Зоиньку, с которой познакомилась в больнице. Юлий не растерялся и тут же вытребовал разрешение взять ещё одного помощника, которого тётушка покойного тоже видела в отделении, Бориса Сергеевича.
     – Как же помню, милый такой юноша, солидный, с бородой. Приходите, буду рада, я вас чаем угощу, а с вас тортик требуется.
     Юлий был готов хоть дюжину тортиков принести.
    
     Квартира покойного оказалось огромной, она занимала целый этаж нового дома. И в этой квартире было очень тесно – она вся была завалена, заставлена, завешена разнообразным барахлом, начиная от антикварной мебели, картин, книг и заканчивая стеллажами с ржавым оружием времён последней войны.
     Но не всё было так просто, как казалось. Свалка в одних комнатах перемежалась с современным комфортом и навороченной бытовой техникой в других – видно, что покойный денег не жалел. Были и телевизоры в полстены, и кухня с мрамором и никелем, и художественная подсветка интересных объектов, и охранная сигнализация, и два мощных компьютера, современные витрины с микроклиматом для хранения раритетов, и сейфы с ценностями.
     «Подарите вашей коже сияние. Окутайте себя роскошью», – так сформулировала  увиденное Зоя.
     Море тетрадок-дневников с неразборчивыми каракулями, наверняка куча файлов в компьютерах, полки, заставленные папками с документами. Не было никаких шансов разобраться во всем этом.
     На прямой вопрос «Что она собирается со всем этим делать?» старушка ответила, что наняла несколько экспертов, чтобы они разобрали все коллекции, составили описи, дали оценку стоимости. Под её неусыпным надзором, разумеется, а то сопрут что ненароком. И со значением поглядела на гостей. Вступит в наследство — будет распродавать. Других наследников нет.
     За чаем Юлий вплотную приступил к разговору о Слонове. Борис тоже без дела не сидел, подкидывал уточняющие вопросы. Бабулька млела от внимания и молола языком без устали. Пауз в этом словесном потоке не было. Зойке некуда было вставить даже пару фраз, и она попросила разрешить ей посмотреть комнату, где покойного застал удар. Старушка прервалась и выразила желание самой проводить девушку в спальню покойного племянника. Пошли все.
     – Вот, извольте любоваться. Я извиняюсь, так и не прибралась в этой комнате. Застала Петеньку вот здесь. Он на полу у дивана лежал, хрипел. Да так страшно, что я не сразу в себя пришла, не сразу «скорую» вызвала. Тут ещё пылесос работал, видно племянник вздумал уборку провести, но на него это не похоже. Нехорошо так о покойном говорить, но неряхой он был первостатейным. Один жил, всю жизнь бобылём, некому было его приструнить, а меня он не слушал. Вернётся из своих вылазок в лес, миноискатель этот свой, ботинки,  куртку, рюкзак в прихожей бросит. В спальне одежду грязную с себя снимет, бельё кучей. Всё на полу валяется, пока домработница в стирку не отдаст. Прошлый раз, это когда он из поездки за какими-то сокровищами вернулся, тоже его вещи были по всему дому разбросаны. Карманы вывернуты, на рубашке даже один оторван. Как так можно?! Что он тут пылесосил, зачем, что искал? Видно, наклонился что-то подобрать, тут ему в голову и ударило. Так врач «скорой» сказал. Но в руках у него ничего не было.
     – А не могло так быть, что пылесос что-то нужное засосал?
     – Я проверяла, ничего там не было, сор всякий мелкий, который он на себе со своих раскопок приносил.
     – Могу ли я, нажав на кнопку?... Могу! Инновационно ваш, – тихо произнесла Зоя загадочную фразу. Очевидно, как всегда из своей коллекции рекламных заклинаний.
     – Давайте я загляну под диван, – Борису давно всё наскучило, бесперспективность поисков удручала, а тут был шанс хотя бы чуток размяться.
     – Да что же вы, Боренька, такое говорите! Тут же надо на немытый пол лечь, вы костюм свой помнёте. И вообще несолидно, – старушка ужаснулась такому святотатству.
     – Я посмотрю. Я моложе всех, лёгкая на подъём, даже с пола. И джинсы у меня рваные. Три года уверенности! Гарантия от… – не договорив, Зоя распласталась на полу, заглядывая под диван.
     – Что там? – задал скучный риторический вопрос Юлий, зевнув и прикрыв рукой некультурный рот.
     – Беленькую бусинку вижу. Такая, как вареный рыбий глаз, ну, вы поняли. И гадость какая-то запыленная, тёмная, бесформенная.
     – Беленькая бусинка? Впритык к этой гадости? – вдруг оживился Юлий.
     – Гадость чёрного цвета? – одновременно с ним спросил внезапно севшим голосом Борис.
     – Ну да, беленькая, и что-то чёрное, сплошь в пыли. Я и сама в пыли. Сейчас достану, – девушка засунула руку по самую шею под диван, пытаясь что-то вытащить. Даже голову сунула в мрачное пространство. Из-под дивана послышался замогильный шёпот Пересмешницы:
     – Вся голова пропылилась. Сильные волосы – укрепи кончики!!
     – Жуть-тварь! – по-бабьи взвизгнул Борис-Метробрутал.
     – Он самый, – побледнел Юля-Цезарьчук.
     – Записка… с координатами… в нём? – захрипел Борис, держась за сердце и валясь на диван.
     – Зоечка, вылазьте, вы там совсем в пыли теперь извозились. Я вам сейчас платяную щётку принесу, – засуетилась старушка.
     – И для волос, пожалуйста, – попросила Зоя. Выбираясь из-под дивана, она сексуально выпятила попку, а уж разогнулась вообще грациозно. Явно специально для мужчин. – Вот полюбуйтесь на вашу страшилку из бреда больного, на жуть-тварь. На бензоколонке я козу повстречала, и теперь она мне подругой стала…
     С этой загадочной фразой на устах она встала с колен. В руке она брезгливо держала старый грязный драный носок, покрытый толстым слоем мохнатой пыли.

     Жуть-тварь глядел на людей, ухмыляясь всеми своими дырами.