ВСЕХ НА ВСЕХ киноповесть

В недалёком будущем…
Погода поменялась внезапно. С утра беспечальное небо вдруг заволокло ниоткуда взявшимися тучами. Одновременно – ударили в Набат. Его гул вздымался, опадал, боролся с какофонией “передка”, пробивая Серую Плиту неба, нависшую над головами… 
Они были “музыкантами”. С изолентой на бицепсах, измазанные кровавой глиной, они залегли в воронке между оборванными рельсами. Всё происходило не то во сне, не то в игре-стрелялке. Гиперреалистичном шутере.
Это была территория бывшего советского завода. Очень крупного предприятия. Когда-то, давным-давно, здесь кипел коллективный труд. Звучала Индустриальная Симфония. Научно-технически налаженное производство. В огромных масштабах. Для самой большой страны в мире. Для всего мира. Теперь здесь царил Хаос Войны. Шло высокотехнологически организованное уничтожение. Последних остатков всего, что было: материальных ценностей. Людей. Смыслов.
Бедро Анатолия – позывной: “Тол” – тридцати трёх лет, было перетянуто под пахом жгутом. Было видно, что ему больно дышать: под покоцаным броником переломаны рёбра.  На грани отключки, он старался не закрывать глаза. Сознание его плыло… 
– Николаич, я – пас!
– Толя, соберись до кучи. Как говорила моя тётушка.
Павел – позывной: “Вождь” – шестидесяти трёх лет, в шлеме с наушниками, вплотную приблизил своё лицо, шевеля губами… Тыча пальцем в небо.
Почему у него лицо Мастера Йоды из "Star Wars"?.. 
Контуженый Тол не слышал ни голоса напарника, ни звука Набата.
Но странное дело: в гудящем безмолвии, откуда-то как-будто бы донеслись звуки иностранной речи. Немецкий? Английский?
– Птичка. Меняем позицию.
Вождь бросил дымовую шашку. Перекинул руку раненого себе через холку.
– Ну-ка, на “три-четыре”!
Скрежетнув зубами, Тол запрокинул голову.
И не увидел ничего, кроме дыма.
И ощутил первые капли дождя…
– Три…
…В этот самый момент, оператор вражеского коптера, зависшего в полсотне метров над их головами, сбросил ручную осколочную гранату на сизое облако внизу.
Следующие события промелькнули, как воспоминания, в голове главного героя – Анатолия за 4 секунды до взрыва.

ЭНТРОПИЯ
 
…В недалёком прошлом…
Звучали звуки чужой речи.
– So, what Prigozhin’s aim appears to be is he not only wants to… (Итак, очевидно, что цель Пригожина состоит в том, что он не только хочет…)
Анатолий открыл глаза. Попытался сфокусироваться в направлении источника звука…
И увидел сквозь мутные блики – женское бедро с татушкой “S’est la vie” ("Такова жизнь")… И Брюнетку, волосами, руками и ногами обхватившую подушку.
Повернул голову налево. Услышал хруст своих собственных шейных позвонков…
И увидел растрёпанную Блондинку, сопящую лицом в простыню.
– So, this is one of those situations where you have a very ambitious person… (Так что, это одна из тех ситуаций, когда весьма амбициозный человек…)
И фразу "Das Leben ist ein Spiel" ("Жизнь – игра"), набитую у неё на пояснице. Пульт ДУ в расслабленной ладони. Звук отражался от стены, где висел 55-ти дюймовый смарт-ТВ. На экране – смуглянка Zain Asher, ведущая программы One World CNN, интервьюировала военного аналитика, отставного полковника ВВС США по имени Cedric Leighton.
– Who has to tread very carefully in a very clearly dangerous world of intrigue within the Russian political hierarchy. (Вынужден действовать очень осторожно в безусловно опасном мире интриг внутри российской политической иерархии.)
Была среда 7 марта, 2023 года. 23:58 по местному времени.
Голый Анатолий отвернул угол простыни и бережно укрыл “ein Spiel”. Сунул ноги в резиновые шлёпанцы. Поскользнулся на чём-то склизком. Споткнулся о бутылку и чуть не упал. Раздвинул шторы.
– But then, at the other end of the… the spectrum… (При этом, с другой стороны спектра…)
И увидел сумасшедший вид с двадцать первого этажа на Стрип…
– He also has to prove himself to be a man of action, and a man who can get things done… (Он также должен доказать, что он – человек дела, человек, который может…)
Подобрал бутылку с пола, по которому были разбросаны взрослые игрушки: пара лохматых розовых наручников, венецианские маски из "Eyes Wide Shut". Принял позу горниста.
– And this is precisely the role that he’s seeking for himself. Whether or not he succeeds, of course… (И это именно та роль, в которой он себя видит. А вот преуспеет ли он или нет…)
Допил до дна. Отрыгнул… И увидел прощальный салют поющего фонтана Bellagio.
Аккуратно возвратил пустую бутылку на пол.
Из внутреннего кармана пиджака, на спинке кресла, достал зажигалку и цилиндрик с джойнтом Diplomat Nightmare бренда Cookies.
«Взорвал» его. Затянулся. Зажмурив глаза, задержал дыхание и, страхуясь свободной рукой за стену, медленно выдохнул.
С косяком в зубах, по-сапёрски нежно вытянул оранжевый галстук, запутавшийся между ног Брюнетки. Накинул его на кресло. Ещё нежнее взял чёрный пульт ДУ из ладони Блондинки… И выключил полковника на полуслове.
Девушка приоткрыла голубой глаз.
Поднёс к носу указательный палец. Указывая направление, одними губами сообщил: "Я – в уборную".
Долго отливал на удачу, глядя прямо перед собой. Выплюнув бычок в унитаз, нажал на кнопку слива.
Постоял под душем. На левом предплечье – давние шрамы и какая-то надпись.  На запястье – эксклюзивный хронометр. Под ключицей – Инь-Ян размером с детский кулачок. 
– Один из ВАС?! Чёрта лысого! Вы – это вы. Я – это я, – произнёс меланхолично. Прополоскал рот. Сплюнул в водоворот.
Вытираясь перед зеркалом над умывальником, пристально, как постороннего, оценил свой внешний вид. Причесался.
В набедренной повязке вернулся в зал. Девки скромно проскользнули в душевую кабинку.
Одевался под приглушённые голоса, сдержанное хихиканье, плеск воды, томную музыку из блондинкиного смартфона.
Это был гостиничный номер – розовый Neapolitan suite, отеля Las Vegas Flamingo, штат Невада, США.
При параде: в апельсиновых носках, рыжих туфлях, тёмно-синих брюках, голубой рубашке, оранжевом галстуке, открыл дверцу шкафчика, достал из сейфа с кнопочным замком вишнёвый бумажник и оставил на кровати две серо-зелёные бумажки.
Из серого чехла извлёк серый лэптоп. Взял со шкафчика Чёрную Панаму. Вывернув её белой изнанкой наружу, надел её и фиолетовые наушники. Распечатал леденец и погрузился в кресло и работу.
Операционка – Linux RedHat Enterprise. Аккаунты Binance, Huobi.  Спотовый трейдинг. Программерские платформы, типа github'а, stackoverflow. Веб-проекты в Visual Code. Красочные GUI сменялись консолью. Администровались сервера. Редактировался код на C, C++, C#, Python…
Кивнул в сторону денег девкам, вышедшим из ванной.
Мельтешили буковки, циферки, значки, блоки, сгруппированные согласно цветовой кодировке. Если бы не магия полёта пальцев над клавиатурой, всё это было бы довольно скучно. Всё – на боке-фоне девок, приводящих себя в порядок и затем покидающих номер, сделав ручкой. При этом Блондинка что-то сказала ему, поднеся наманикюренный ноготь к голове.
С отрешённой улыбкой, кивнул.
На "рабочем столе" – фото красивой шатенки с годовалым дитём.
Выведя крипту с бирж на “горячий кошелёк”, закрыл и зачехлил лэптоп, сунул всё в чёрный рюкзак. Окинув взглядом обстановку, взял со шкафчика ключик от номера. На прощанье заглянув в уборную, выключил везде свет и вышел в коридор.
По пути к лифту, закинул рюкзак на плечо. Распечатал очередной леденец. Включил смартфон. Увидел кучу пропущенных звонков.
С трудом подбирая слова, переговорил с кем-то по-английски.
– Нихао, мистер Фу! Ес. Коннекшн ишьюс… Ноу, ноу проблем. Насинг сериос… Бат. Зе поинт из, Мистер Бабв… Тьфу! Бвамбва. Сори! Ауэр… мюшал фрэнд… Юноу… Эз ауэр комрадз хэд экспектед, хи тёрнд аут… тёрнд аут э… Хау ту путыт? Э… Ес, ес! Эй дайхард олрайт! Бат айл си ту ит, мистер Фу. Тэйк май уорд форит. Ноу, айл мэйк шуа эет… Упс! Аэл би лукинг форвард… (Здравствуйте, мистер Фу! Да. Что-то со связью… Нет, без проблем. Ничего серьёзного… Но. Дело в том, что, Мистер Бабв… Бвамбва. Извините! Наш… общий друг… Знаете… Как наши товарищи и ожидали, он оказался… оказался… Как это сказать? Э… Да, да! Крепким орешком, ещё тем! Но я позабочусь об этом, мистер Фу. Даю слово. Нет, я сделаю так, что… Упс! Буду ждать…)
Крайняя фраза сошла на нет. Связь оборвалась. Он перезвонил. И услышал в ответ, что «абонент – вне зоны обслуживания».
Ожидая вызванный лифт, соединился с кем-то другим.
– Пока ничего. Да. Да. Нет. Да. Решаю. Всё. На связи.
С леденящим душу хрустом, разгрыз леденец. Бриф-отчёт.
– Доброго времени суток. Всех эмоций в двух словах не передать…
Разговаривая по телефону в ожидании вызванного лифта, он мысленно видел эпизоды этого вечера.
Полёт с украинскими эскортницами из Остина, штат Техас.
Вместе с ним в салоне “Гольфстрима” – его партнёры: Кэшелёк, Адвокат, Нигериец, Индус, Араб, Брюнетка, Блондинка… Алкоголь, кальян, грибы, кокс…
В иллюминаторе "Гольфстрима" – чёрное крыло и белые облака в свете заходящего солнца.
– У Кэша – “пунктик”: верит, что русских не перепить, тщится доказать обратное, «но мэттэр уот». Игрок. На приз юной славянки. Садист. Алчный импотент. Но головная боль не он. А его невменяемый Адвокат. Исчадье ада. Его “перепить” уже не отличишь от его “перебить”… 
…В кожаных креслах – партнёры. Адвокат в красной бейсболке MAGA что-то говорил на ухо Кэшельку, принимавшему бокал Red Sangria из рук стюарда.
– Silvergate… Choke-point 2.0…
Крупным планом: перстень с черепом. Владелец черепа, отстранившись от Адвоката, обратился к Анатолию.
– Well, congratulations! And now, that you're finally one of us, lonely rebel. You're lonely no more. Success attend you! Success attend US! (Ну что ж, поздравляем! И теперь, когда вы наконец-то – один из нас, бунтарь-одиночка. Вы больше не одиночка. Да пребудет с вами успех! Да пребудет успех с НАМИ!) – торжественно произнёс Кэшелёк. И чокнулся с Анатолием.
– Correction, sir. I bet one funny formality on the part of our Mr. Sigma – who's been more into SAFE-SEX these days – is still pendin', right? He-he. (Поправка, сэр. Держу пари, одна смешная формальность за нашим Мистером Сигма, которого эти дни больше интересовал БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС, всё ещё остаётся, так? Хе-хе.) – чокнулся Адвокат, переходя на ломаный русский. – Пгидиегжи коньей, хегой. Совьет дегектогоф Black Rock – ето тибье ние кукгы-мукгы… Нэш гешефт ние спгинт.  А мага-фон.  Хи-хи-хи!..
– Movin' outa the Valley? (Переезжаешь из Долины?) – просипел Кэшелёк, придвинувшись к Анатолию.
– Done. (Сделано).
– In good time. (Вовремя), – осклабился Кэшелёк, глянув на адвоката… 
…Пустая кабина. Ниже зашли Мастер Йода и Джаба-Хат – микро-монголоид и бади-позитив гига-цветная с нано-мопсом на руках. Лифт то и дело тормозил, упаковываясь наидичайшей публикой.
Вошли Шоны Пенны из "This Must Be The Place". В масках со стразами и толстом слое макияжа. Сняв рюкзак для пущей компактности, Анатолий отодвинулся в угол. Продолжил разговор, глядя в глаза мопсу, высунувшему язык.
– Русист-хоббиист. Представляется “Антоном”, коверкая великий и могучий, цитирует Достоевского, Набокова, сука.
Улыбнулся собачке. Та – ему.
Зашёл Тарантино в "Стетсоне", халате и разных носках.
– Перезвоню.
– Now, cool down. Me givin' u a heads up worth billions, u whining about sleep. Listen. Ditch all SVB. It's toxic. Pull out cash. Don't ask me nothin'. Just do it. NOW. There'll be run in a coupla days. (Утро доброе. Охолони. Я – тебе инфу на миллиарды, ты мне скулишь за сон. Слушай. Сбрасывай всё Эс-Вэ-Бэшное. Он токсичен. Ни о чём не спрашивай. Просто сделай это. СЕЙЧАС. Хапок – через пару дней.)
И, без перехода.
– ;Hola! Soy Tolia. ;Como se llama usted? (Привет! Я – Толя. Как вас зовут?)
Фрик, непроизвольно схватившись за шляпу, шарахнулся в сторону.
– Hi! Our name is Luke. (Привет! Нас зовут Люк.), – оскалила фарфоровые зубы Джаба-Хат.
– Nice to meet you, Luke! Cool name, Luke is! Looks like Luke's thirsty, ain't you, Lukissimus? (Приятно познакомиться, Люк! Клёвое имя – Люк! Похоже, что Люк хочет пить, так, Лукиссимус?) – для уточнения, Анатолий облизнул губы.
Печальные трансы из под масок всю дорогу делали вид, что не прислушиваются.
– Oh, how sweet of ye! I mean, I just treated 'im to some milk! Nah, it's just he hates elevators. (О, как мило с вашей стороны! Но я только что угостила его молоком. Не, он просто боится лифтов.)
– Gosh! You won't believe, me – too! Gotta get some fresh air 'n fertilize the garden ASAP! (Боже! Вы не поверите, я – тоже! На свежий воздух и удобрить сад, срочно!)
– Da plastic bag! (Пластиковый пакет) –  сердито вставил вдруг свои два цента Мастер Йода.
– Excuse me? (Простите?)
Анатолий учтиво наклонился к нему… На миг поражённый дежавю.
– Shit da BAG is what I say. Da place's lousy with dem cams. And I remember how it was like before all da foolishness, I mean renovations and stuff… (Накласть в ПАКЕТ, я говорю. Тут сплошные видеокамеры. А я помню, как тут было до всей этой дурости, в смысле реноваций и прочего…)
– O! I see your point! The good-old days of the late Sinatra! And now, while you’re out and about, mindin’ your own business, the Big Brother's watchin' you, Luke… Or, is it the Big Nurse? (О! Я вас понял! Старые-добрые времена покойного Синатры! А сейчас, пока вы тусуетесь, никого не трогаете, Большой Брат наблюдает за вами, Люк… Или Большая Сестра?) – произнёс Анатолий, отгоняя дежавю.
– Yep, da bloody Combine! (Да, драный Комбинат!) – ответил ему Мастер Йода, просветлённо.
Анатолий подмигнул огромному мохнатому уху.
– Take it easy, Chief. Stay cagey, as usual. Don't you let on you've figured out what the heck's goin' on. Lest you wanna give'm an inch slack. And then… U know the drill. (Спокойно, Вождь. Будьте хитрым, как обычно. Не выдавайте им, что вы поняли, что происходит. А то, дадите слабину, и тогда… Сами знаете, что.)
– Huh! (Ху!) – только и успел выдохнуть тот.
– Well, anyways. Shit it. He-he… (Ладно, накласть.) – молвил Анатолий, двумя пальцами пожимая лапку щенку.
– ;Ciao, Lukas! ;Buenas noches! (Чао, Лукас! Доброй ночи!)
Вы не поверите, но тот успел лизнуть в ответ.
– Ah! See you! (Ах! Увидимся!) – ахнула ему вослед Джаба-Хат.
Вышел в фойе отеля, напоминавшее безумную контору "Men In Black".
– Алллё!
– 8-е! Спасибочки за поздравление! – с гипер-горечью донеслось из смартфона на громкой связи.
– Наденька! Моя сладенькая! ТАКАЯ дата! Цвети и пахни! Мы с господином Лукасом желаем тебе исполнения всех твоих… детских мечт… Или взрослых фантазий. Это – на твоё усмотрение. Но ты не поверишь! Тут – ночь! Глубокая. 
Не сумел пройти мимо киоска Carlo's Bake Shop. Прижимая смартфон плечом к уху, достал бумажник. Сунул в автомат десятку. Получил порцию вкусняшки и бакс сдачи.
С набитым ртом, продолжил беседу.
– Вот ты – женщина. Подскажи, что помогает от вздутия живота? Решил податься в веганы. Полгаллона соевого молока в день. Хоррор!.. Активированный уголь? Ась? Упс!..
Сунул смартфон в карман брюк. Женский ор продолжал какое-то время приглушённо доноситься оттуда. Через паузу: джингл вызова. Потом смолкал. И возобновлялся… 
Жуя тортик, прошёл мимо девок, делящих поровну жетоны у Слот-машины. Остановившись у одного из столов, мониторил Блэк Джек (21), привлекая внимание звуками из кармана.
Кэшелёк поначалу его игнорировал: явно не в духе от проигрыша (ставка: квотер). Адвокат смотрел сквозь. Лоснящийся пуленепробиваемой мордой Нигериец, в национальном наряде, добродушно улыбнувшись, кивнул. Первые два были под наркотой. 
Не выдержав, Кэшель раздражённо "указал": "Ответь на звонок, moodilow". Зашёлся в приступе кашля. Ингалятор. В какой-то момент пружина психологический несовместимости разжалась: внешне невозмутимый сын Африки посерел. Глядя на то, как Адвокат с веером карт в руке, цедя сквозь зубы сакраментально-бредовое: "Black spades matter!", тщился прокомпостировать их пастью клиента. В ходе возни, тот свалился навзничь. И оказался рептилоидом-колясочником…
Анатолий кинулся их растаскивать.
Но, как это порой случается в подобных ситуациях, остался крайним.
…Удар электрошокера выключил огни игральных автоматов.
Но всё это только его воображение.
Нигериец, сделав широкий жест, встал из-за стола и ушёл.
Анатолий достал смартфон. Вышел из Скайпа. Зайдя на сайт «Озона», оформил заказы. Цветы. И романтичный, с его точки зрения, электросамокат с вай-фаем. Похоже, что ему реально стало жалко Надежду. Взял содовой в баре напротив.
Расстегнул все пуговицы пиджака. С рюкзаком на коленях, присел за стол. Осушил банку «Пепси». Подтянул рукава. Черты лица его заострились. Распечатал леденчик.
– The environment screwed by candy wraps, the metabolism – by sugar. (Окружающая среда похерена обёртками от конфет, обмен веществ – сахаром.) – прошамкал Кэшелёк сквозь вставную челюсть.
– Why? (Чего?)
Крупье сдал карты.
– That's your entropy in a nutshell. (Вот тебе и энтропия в двух словах.) – словно общаясь с самим собой, продолжил развивать свою мысль Кэшелёк.
– Чьё бы жало жужжало, – пробормотал про себя Анатолий и громко, дружелюбно парировал, – Can't help it. It's part of MY process. Who cares? (Ничего не могу поделать. Это – часть МОЕГО процесса. Кому не пофиг?)
– Кэк кто упиль? Фи и упиль, Годьён Гоманофэтш, – драматизировал Адвокат.
Анатолий растерянно посмотрел на собеседников.
– Начинается! Застольные беседы…   
И тут раздался припев песенки Красной Шапочки из детского кинофильма: “За-чем тебе море вот такой ширины, за-чем тебе небо вот такой вышины?! А-ах, крокодилы, бегемоты! А-ах, обезьяны, кашалоты…”
Анатолий, так и не взяв карты, вскочил из-за стола, выхватывая телефон, едва не уронив при этом и его и рюкзак.
И услышал сдавленные рыдания по громкой связи.
– Валечку похитили. Требуют 200 биткоинов. Полдень субботы – дед… лайн.
И потом – гудки…
На дисплее – фото абонента: “Вера”. Красавица-шатенка, что была на "рабочем столе".
Заметно протрезвел. Не сумев дозвониться в ответ, отправил телефон во внутренний карман пиджака с левой стороны и направился к выходу. Минуя беллбоя в форменной кепке, ловко сунул ему банкноту и с RP-произношением попросил вызвать кэб.
На заднем сиденье жёлтого "Приуса", он отправил краткое СМС: “лечу жди меня”. На экране смартфона – время: 00:43 / 10:43.
В сознании – 71 час 17 минут до дедлайна… 
И верины руки на клавишах фортепьяно…
По дороге в Harry Reid забронировал места на ближайшие рейсы.
В зеркале заднего вида он мог бы видеть свет фар автомобиля наружки, следующего за  его кэбом, свернувшим с Flamingo street на Koval lane…
Но он видел верины руки…
В аэропорту он стоял и смотрел на постоянно меняющийся ландшафт табло. Чем-то напоминавшего фондовую биржу. Преимущественно красный цвет. Ближайший рейс “Delta” до JFK аж в 6:10.
И опять Анатолий не видел, что кто-то не спускает глаз с него, сидящего на скамейке в зале ожидания. Он листал сотни, тысячи фотографий с Верой. Изредка – вместе с ним. Потом – исключительно с ребёнком…

ЛЕГЕНДА

На стоянке у Череповецкого литейно-механического завода – скопище транспорта. В основном – грузового.
Валентин, семи лет от роду, в маечке, на голове – взрослая бейсболка цвета хаки. Взрослые кожаные митенки. Одной рукой вцепился в руль, другой – в рычаг трансмиссии.
– Но ведь поженились они не понарошку. У них есть я. А я хочу, чтобы мы были все вместе!
Нарезая на доске луковицу, Павел вытирал предплечьем глаза.
– Вот именно. Не понарошку. Короче, служба внешней разведки – не хухры-мухры. Всё чётко. Папа в звании подполковника, мама – майор. Отдаётся приказ. Они выполняют.
В спальном отсеке кабины тягача, на горелке «Восток Стиль» шкварчала сковорода. На неё лилось подсолнечное масло.
Из магнитолы доносился трёп ведущих ток-шоу “Ото всюду обо всём”. Потом – новости.
Подлив масла, Павел – в футболке и переднике – ложкой зачерпывал из миски и формировал на сковороде оладьи. Внимая ужасам войны: перечислению потерь противника, сообщению об обмене военнопленными, рекламе…   
– Валентин, потерпи ещё немного и послушай меня: всё это – «шпионские игры». Что бы кто ни говорил, твои родители не разводились. Вот смотри: в разведсообществе это называется «легенда прикрытия». Надо ввести в заблуждение противника, центр принимает решение…
–  Значит, папа не на фронте?
– У него другая задача. Он добывает разведданные. Особо ценные.
– А я на уроке рисования нарисовал, как папа воюет на Донбассе. А у нас у девочки Лизы папа ушёл на войну по контракту. Год прошёл. А он ещё не вернулся. Она скучает. Плачет. А ей ставят тройки. Жалеют…
– Бедная Лиза.
– А у вас какие погоны? Вот эта красная кнопка, она зачем?
На "торпеде" завибрировал смартфон.
– Передай, пожалуйста.
Валентин взял павлов смартфон. В углублении по соседству лежал его смартфон с отсоединённым аккумулятором.
Павел поднёс аппарат к уху.
Это был звонок от внучки Любы. Акустика. Спряталась от судебных исполнителей и органов опеки в чулане. Нечленораздельные крики её матери за стеной. Грубый командный женский голос. Бубняще-трусливый – мужской.
– Нас пакуют! Меня сдают в опеку!
Связь оборвалась. Дозвониться в ответ не получалось.
Павел в задумчивости присел на шконку. Наступила длинная пауза. Мальчик щебетал, нажимал на кнопки, щёлкал тумблерами, что-то включал-выключал, переключал, крутил какие-то регуляторы. Шевелил рулевое колесо.
– Приказывают разводиться, они разводятся… Приказывают разведывать, они разведывают… Приказывают разворачиваться…
Попытался крутануть баранку. Потом оглянулся на Павла.
Тот нахмурился. Повёл носом. Оглянулся на горелку.
– Павел Николаевич, это мама?
– Внучка моя. Люба.
Помешивая в казанчике ложкой смесь мелконарезанной моркови с луком, Павел направил беседу в другое русло.
– Макаронные изделия, почему-то, не шибко люблю. А тебе какие вермишельки вкуснее – длинненькие и тоненькие или коротенькие и толстенькие?
– Покажите.
Павел разложил несколько пакетиков и приспустил окно пассажирской двери, чтобы вышел дым.
Мальчик шмыргнул носом.
– А давайте всех понемножку?..
…Эконом-классс Лас Вегас – Нью-Йорк. Полёт навстречу солнцу. В соседнем кресле корчился мокрый от страха толстяк-латинос. Перед взлётом по интеркому прозвучала просьба пристегнуть ремни. На английском и испанском. Стюардесса помогла ему. Анатолий, деликатно отвернувшись, смотрел в иллюминатор.
И видел верины руки…
Когда он приоткрыл правый глаз, под крылом сверкнула Миссисипи.   
На табло в аэропорту имени Джона Кеннеди он искал глазами ближайшие рейсы в сторону дома. "Egypt Air", “Turkish Airlines”…
В бизнес-классе Нью-Йорк-Стамбул – полёт по ходу вращения Земли, в кресле-кровати, укрытый мериносовым пледом, он закапал себе капли в глаза.
Верины руки…
Приоткрыв левый глаз, он увидел внизу Океан…
В турецком аэровокзале – табло. “Аэрофлот” Стамбул – Москва.
Поднявшись на борт лайнера и пробившись к своему месту в экономклассе, он открыл крышку полки для багажа и вложил туда рюкзак.
Девушка уступила место у окна, где она что-то высматривала.
– Hi, I'm Julia!  (Привет! Я – Джулия.) – приветливо воскликнула прекрасная незнакомка.
– Hello. Thank you. I'm Anatoly! What brings you here? (Благодарю. Я – Анатолий. Что привело вас сюда?) – вежливо выдавил из себя Анатолий.
– I was hoping... (Я надеялась…) – заметно сбавляла обороты очаровательная Юля.
Устало плюхнувшись на своё место и сходу застегнув ремень безопасности, глянув в иллюминатор, Анатолий закрыл глаза.
– Would you mind my… Well, forget it. Flying back home. (Вы не возражаете, если я… Нет, ничего. Лечу домой.) – промямлила растерянно девушка, скосив зелёный глаз на руку, крепко сжатую в кулак, на хронометр, на костюм, на туфли.
Она – красотка. Ей это давно известно, как 2х2=4. Она не боится летать. Она пока ничего не боится в этой жизни. Кроме, разве что, папиллом, задержек и одиночества.
– Swapping seats' strictly forbidden. Sorry. (Обмен местами строго воспрещён. Мне жаль)… 
Верины руки…
Приоткрыв правый глаз, он увидел в иллюминаторе гору Арарат.

КРИНЖ

«Шереметьево-2». Ещё на КПП, Анатолий включил телефон. 17:34. 42 часа 26 минут до дедлайна.  Отправил СМС: «приземлился».
Приобрёл себе в бутике пуховик с капюшоном.
Спустился на Шереметьевской в метро.  Ему – через весь город.
Через остановку, уступил кругленькой старушке в медицинской маске до бровей. Та молча присела на его место. Когда она ушла, он сел на её место и закрыл глаза.
– Скоро у мира не останется неполоманного ребра. Погибнет всё, сойдёт на нет.
Анатолий открыл глаза. В окне увидел отражение: Юродивый. Бледный. В чёрной шляпе, в жёлтой кофте под американским пиджаком. И в пыльных жёлтых ботинках. Сидел слева от него. Справа – японец в сером пальто. Напротив того – мигрант из Средней Азии. По-русски, очевидно, не понимает. Правая кисть забинтована. Мышцы голени дрожат. Щурит узкие глаза. На правом – тик.
– Всю ночь надо мною ногами куют. Значит это необходимо. Знаете ли вы, бездарные, многие?.. Что, тот, кто постоянно ясен, – по-видимому, просто глуп. Город зимнее снял. И уже у нервов подкашиваются ноги. Выйду, погуляю. Ни тебе аванса, ни пивной. Трезвость. Россия – сверху – прямо огород. Чего стесняться в своём отечестве?
На Окружной завалила ватага юнцов. Скролили шорты в тик-токе, гогоча. При первой возможности захватили сидячие места. Один "нечаянно" задел туфель Анатолия.
– Сорян…
– Нас массу выпустили. Возьмите! Сейчас остальные придут, – прокомментировал Юродивый.
Азиат встал и пошёл проталкиваться в другой конец вагона.
– Вы думаете, это бредит малярия? – окликнул Юродивый ушедшего.
Три тинейджера развалились, вытянув длинные ноги. Один тайком вёл онлайн-трансляцию. Пассажиры – каждый в своём «коконе».
– Э, бумер, задонать сотку, не флексь… А лучше три.
– Бог доволен: под небом в круче измученный человек одичал и вымер, – гудел своё Юродивый.
– Стихи? – спросил наглый юнец.
Анатолий, с рюкзаком на коленях, порывшись в кармашках, достал жменю леденцов и, через проход, отсыпал в ладонь тому, кто просил. Поделился и с Юродивым. Распечал себе.
– Кек!
– Ауф!
– Кринж!
Остановка. Вошёл школьник (5-6 класс) с рюкзачком. Вцепился в поручень. Светлые волосики из-под красной шапочки с помпончиком. Музыка в дешёвеньких наушниках.
Троица, как по команде, переключилась на новенького. Самый сасный маякнул сидящему справа.
– Гоу!
– Изи!
Тот встал и подошёл вплотную к Красной Шапочке.
– Хай! Чё за бэнгер?
Мальчик сделал шаг в сторону, сдвинул наушники на шею, судорожно сунул руку в карман, куда вёл шнур. Поводил по сторонам глазами в поисках сочувствия и поддержки. Не найдя, затравленно улыбнулся. Что-то тихо ответил.
– Дай заценю, – подмигнув корешам, наглый верзила сдёрнул наушники.
Следующий подхватился и, выхватив наушники, надел их себе.
Оператор уже не скрывался. Пошёл движ!
Тот, что в наушниках, скорчил рожу, типа в шоке.
– У тя всё такое криповое?!
– Норм музон! Отвянь, Пит!
Влогер не выдержал. Подвалил с айфоном в руке. Типа блиц-интервью.
–  Прикажи музыкантам плакать, – напутствовал его Юродивый вдогонку.
– Алекс, – притворно-приветливо обратился интервьюер.
– Юра.
– Местный? Акиру-кун знаешь?
– Нет.
– Где чилишь?
– Я учусь…
– Рофл! Ботан голимый?
– Чё шеймишь токсика, Дим?
– Ты гонишь, бро!
Двое начали притворно толкать один другого. Всё – по схеме.
Предпоследняя остановка.
Юродивый встал. Протянул долгопалую ладонь Анатолию.
– Сочтёмся славою – ведь мы свои же люди.
Анатолий пожал руку Юродивого. Тот пошёл к выходу.
– Куда теперь? Куда глаза. Глядят. Поля? Пускай поля…
Вся троица сгрудилась над бедным Юриком.
Анатолий закрыл глаза.
Последняя остановка. Анатолий открыл глаза.
В дверях стоял коренастый атлет с баулом Adidas в тяжёлой руке и умилялся эпизодом подросткового буллинга.
«СТАНЦИЯ МЕТРО "КУЗЬМИНКИ"… БЛА БЛА БЛА»…
Двери открываются. Атлета едва не сбили с ног. Троица скакала через головы пассажиров. Один – с наушниками в руке. Бедный Юрик беспомощно смотрел вслед – на телепающийся на шнуре айфон. Влогер, на лету продолжая интернет-трансляцию, запутался в шнуре. Падая, наступил на свой айфон. В сутолоке, айфон Юрика отлетел на платформу и скользил по инерции среди многих ног…
Юрик догнал его. Подобрал. Прижал к груди. Рыдая уже в-открытую…
Проходя мимо Юрика, Анатолий достал из рюкзака свои фиолетовые наушники и надел ему на красную шапочку.
На выходе из станции метрополитена он застал финальную часть урбанистической драмы: процесс упаковки семерых олухов в полицейский минибус после краткой драки между Троицей и Длинноволосыми.
– Оперативно как! – изумился неухоженный мужчина неопределённого возраста.
– ЧВК-Рёдан! – заметила его спутница, улыбаясь Анатолию.
Тот извлёк из бумажника купюру и протянул ей в её дрожащие руки.
– С прошедшим вас! И с наступающими!
– Дай бог здоровья вам и вашей семье! – поклонилась ему женщина.

АПОКАЛИПСИС

Вера, постаревшая, с тёмными кругами под глазами, открыла ему стандартную деревянную дверь без обивки с одним английским замком и цепочкой. Смотрела, как он суёт свои апельсиновые ноги в мягкие шахматные тапки. Рядом – точно такие же тапочки детского размера.
Скромная двухкомнатная квартира. Он набрал Валю с её смарфона. Ещё и ещё раз. Не дождавшись ответа, отправил СМС: «ХОЧУ УСЛЫШАТЬ ГОЛОС СЫНА ОТЕЦ».
Сфотографировал и переписал номер биткоин-кошелька на оборотной стороне визитки.
Вышел на балкон.
Выкурил сигарету.
Вера – в дверях.
– Я разогрела обед.
В ванной вымыл с дороги руки. В коридоре встретился с глазастой сибирской Котей. Пропустил её вперёд.
Котя вскочила на подоконник. Понюхала чашку. Посмотрела в окно со своим отражением. Потом пристально – на Анатолия. И на Веру.
– Мяу!
Вера подула в мисочку. Пристроила её на полу, в углу у батареи.
Котя, жалобно мяукая, уже крутилась внизу.
Анатолий съел с аппетитом первое, второе, третье. Как в старые добрые времена. Выпил чай с лимоном и домашними коржиками. 
Не включая свет, присел на диван. Вера на кухне мыла тарелки. Дверь в валину комнату была открыта. В свете, падающем из кухни, были видны: на столе – учебники, тетрадки, ручки, цветные карандаши, резинка. Старое фортепьяно у стены. На крышке – стопка нот. Сверху – конфетная коробка. В ней – целая парковка разноцветных автомобильчиков.
Котя вышла из-под стола, села на паркет перед гостем. Изучив, прыгнула на колени. Потоптала, цепляясь коготками. Громко мурча. Покрутилась, устраиваясь поудобнее. Сложив передние лапки, зажмурилась. И затихла, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Никогда ещё в её жизни её Валя не пропадал так надолго…
Анатолий откинулся на спинку дивана. Закрыл глаза.
Вера постояла в дверях. Глядя на эту картину. Потом вернулась в кухню.
…В ещё не наступившем будущем Павел за крепким деревянным столом играл с Валентином в древние шахматы.
– Офицера на пешку?
– Да. Слона, – ответил мальчик, делая следующий ход ферзём.
– А вот это… Сильный ход. И позиция. Тут – или равнозначный размен, или… 
– Шах?..
…Вера одна сидела за столом.
На подоконнике стояла валина чашка с Зелёным Попугаем.
Попугай отклеился от чашки и улетел…
…В сон Анатолия. Выпорхнул на Свободу. За порогом Двери – Май. Райский Сад.
Птицы пели в ветвях цветущих Деревьев с густой зелёной листвой, сквозь которую просвечивало яркое Солнце. В гуще листвы – Зелёный Попугай. Он же – Мастер Йода, в праздничном головном уборе краснокожего Вождя. Сидел, скрестив по-турецки ноги в мокасинах. Зелёный холмик под ним парил в невесомости на фоне голубого неба и белых облаков. За его спиной, сквозь листву, небо и облака, проступал открытый Космос: планеты, кометы, звёзды. Туманности. Галактики. Скопления галакик… Всё это сверкающее, пугающе-восхитительное великолепие выглядело одновременно – и настоящим и игрушечным.
Мастер Йода – живой. И при этом – каучуковый. Краска, которой он разукрашен, кое-где стёрлась.
– Где я? – спросил Мастера Йоду Анатолий.
– В детстве.
– Опять?
– Снова.
– В чём разница?
– В том, что ты – новый. Разменялось всё. То есть, поменялось.
– Как это? С минуса – на плюс?
– Нет. Всё уравнялось. Ты теперь – инвариант класса конечных равнозначных множеств.
– Равномощных?
– Равнозначных.
Вдруг, всё разом потемнело. Туча, точнее – чей-то каблук размером с планету Нибиру, накрыла всё чернотой.
Анатолий подпрыгнув, сорвал с ветки Зелёного Попугая и спрятал его за пазуху.
– Всем – в укрытие! Апокалипсис!
К ужасу Анатолия, Железная Пята начала вытаптывать Сад, превращая всё не то в пепел, не то нано-частицы, которые, излучая смерть и перемешиваясь с кровью, становились чёрной слизью, сбивающейся в комки, а те, в свою очередь, коагулируя и свиваясь в канат, начали сжиматься кольцами удава, пухнуть, заполняя всё вокруг, всю Вселенную, вытесняя Прекрасную Гармонию Сада мерзким Кошмаром Хаоса прямо на глазах Анатолия.
Нечто, не имеющее Имени в языках человека, громоздясь, обрушивалось бесформенными, триллионотонными глыбами. Он – внутри Этого. Почему-то всё ещё не раздавленный со всех сторон. Беспомощный, всеми покинутый, одинокий абсолютным одиночеством, он ощущал запредельный ужас. Сознание того, что Пространство-Время сжалось и остановилось Навсегда. А он остался в самом центре Всего. Которое есть Ничто. Тьма. Холод. Вакуум…
В смертной тоске, Анатолий чувствовал, что сердце его вот-вот лопнет, вырываясь из груди. Он знал, что, если оно выпорхнет на свободу, наступит конец. Конец бесконечному ужасу. Он рванул ворот рубахи… И почувствовал, что это бронежилет. Он давил его. Сжимал грудную клетку. Он не мог дышать. Он не мог позвать на помощь. Невозможно. И некого…
…Он не сразу понял, где он. Котя уже давно сидела на полу и недоумевающе смотрела на него. Потом начала нервно облизывать примятую шёрстку.
– Размен?
Вибрация. Анатолий взял в руки верин смартфон.
– Мама!
Вера, поскользнувшись на паркете, вырвала его.
– Валя!
Гудки…
Вера, продолжая выкрикивать имя сына, оттолкнула Анатолия.
Анатолий шагнул в прихожую…
…Пассажир заказного полицейского экипажа, он мчался через все светофоры в свой офис в «Москоу-сити». Был слышен трёп на полицейской волне…
– Всем экипажам патрульных машин в районе перекрёстка Таганской и Воронцовской! Вооружённое нападение на сотрудника росгвардии!
Полицейский водитель молча продолжал рулить дальше.
– Всем экипажам патрульных машин в районе перекрёстка Таганской и Воронцовской! Вооружённое нападение на сотрудника полиции! Повторяю: вооружённое нападение на сотрудника полиции!
– Приношу извинения. Попрошу освободить салон. Нашим – приоритет! – сказал полицейский, тормозя и бледнея.
Анатолий хмуро вылез из машины.
– Мерси за службу!
Хлопнул дверью. И тут же вскинул руку перед такси.
23:08. 36 часов и 52 минуты до дедлайна.

ХАК

Видеокамера лифта Делового центра зафиксировала подъём Анатолия в его офис.
Войдя в офис, не раздеваясь выключил и отсоединил аккумуляторную батарею телефона и спрятал его в сейф.
Три тридцатидвухдюймовых монитора BenQ 4K: два сдвоенных и один, повёртнутый вертикально. ЭЛТ-монитор 17" 4:3. Отсоединил HDMI-кабель. Подключил сигнальный кабель к одной из видеокарт на системнике. На экране – чёрный фон Ubuntu Server. Несколько щелчков клавиатуры. Интерфейс гипервайзера первого уровня с дюжиной операционок. Создал и запустил копию одного из флэйворов Linux. Надел Чёрную Панаму.
Командная строка. Процессы принудительного update и upgrade. Слишком много пакетов.
Заварил чёрный кофе.
Перезагрузка. I2P. Proxychain. Хакерские тулзы. Metasploit Framework. Eternal Blue. Reverse TCP shell…
Полная чашка с Туксом парила по соседству со светящейся клавиатурой, над которой летали пальцы Анатолия.
Со своего суперкомпьютера он атаковал сервер провайдера сотовой связи с архивом входящих-исходящих. Триангуляция терминала сына вывела его на транспортную компанию водителя-похитителя. В конечном итоге, он получил несанкционированный удалённый доступ к его рабочему телефону – DAT, ITS-трекинг приложениям, документации, бухгалтерии, переговорам с диспетчером, микрофону, видеокамере и остальному функционалу в режиме реального времени. 
Экспресс-анализ открытых источников по цифровому следу в социальных сетях нисколько не углубил профиль похитителя. Он нашёл Павла Фролова на “Миротворце”. Возможно, какой-то пленный сдал пожилого сослуживца с позывным “Вождь”. Также выяснилось: данные Павла есть в клиентской базе игрового онлайн-сервиса одной из компаний Анатолия. Просматривая историю транзакций, он видел, что за время с момента регистрации, тот обогатил его на приличную сумму. Любопытное совпадение.
Шерстил "даркнетовские" базы данных. Слив с госуслуг. Собес. Управляющая компания. Прописано трое. Опека над Оксаной и Любовью Мищенко. Фамилии на букву "М" и "Ф".
На экране – женщина лет тридцати. В трёх проекциях. В отдельной директории – фото в полный рост. В одежде. Без...
Всё это время телефон его оппонента регистрировался в он-лайн режиме.
Он заснул у клавиатуры. Из динамиков – фоновый шум.
За окном светало.
На столе стояла полная чашка холодного чёрного кофе…
– Доброе утро!
Анатолий открыл глаза.
– Валя!..
– Проснулся, соня? – спросил Павел, загдядывая в кабину.
– С мамой на связь выйдем? Я… – спросил Валентин, протирая глаза.
– Не три глаза. Умоемся, как следует. Накинь курточку и присоединяйся.
Павел тянулся к магнитоле. 
Архангельский речной-морской порт. Стоянка. Под музыку на “Дорожном радио”, Павел стал выполнять приседания с подскоками.  Отжимания
– Видел её во сне… Ух ты! Это море? – воскликнул мальчик, спрыгивая с подножки.
– Река. Северная Двина. Устье. Море – вон там. Называется Белое. Ты ещё не видел моря?
– Нет.
– Сегодня увидишь. А сейчас пописай и подыши. Пока воздух чистый. Самые полезные упражнения. На старости, как найдёшь.
– Что найдёшь? – спросил мальчик, не отрывая глаз от моря “где-то там”.
– Себе занятие… – произнёс Павел, отдуваясь.
Мальчик, забыв о своей нужде, сделал несколько шагов в направлении моря… 
…На экране – AUDACITY в процессе записи. Он нажал на TAB. Вырезал шум между участками в начале и в конце (до слов "Накинь курточку и присоединяйся"). Откомпрессировав и нормализовав файл, сохранил его в формате mp3 в облако.
Завершил сессию, удалил копию VM, раздвинул скрытый шкаф. Достал оттуда и упаковал в большой полиэтиленовый пакет одежду: всё чёрное либо тёмно-серое – бельё, брюки, свитер, куртку. Ткань рип-стоп. Куча карманов. Открыл сейф. Документы, наличность, пластиковые карточки, дешёвый “Nokia”, тактическую ручку. Электрошокер. Коробочку с чем-то. Упаковал всё в рюкзак и по карманам. В ушах – гарнитура.
– Нас пакуют! Меня сдают в опеку!

ДЕНАЛИ

В автосалоне – ряд премиум-класса. Лак суперкаров слепил глаза. Роллсики, Бентлики, Гелики, Мерсики, Бэхики, Аудики…
Быковатый менеджер, он же – хозяин, скалил золотые зубы, щурясь на своё добро. 
– Новое поступление… Новые цены, – сообщил он, дыша перегаром.
Видно, что Анатолия заинтересовали внедорожники. На секунду задержавшись у Ровера, он шагнул к американцу. 
GMC Yukon Denali цвета морской волны.
– Двадцать третий год. Двадцать третьего февраля выставили.   
Менеджер открыл дверь. Подножка выдвинулась автоматически.
– Алтимет едишн. Тобишь, полный фарш. Белый салон, – менеджер отщёлкнул крышку капота. – Тройка дизель. Шесть котлов. "Duramax". От Земли до Луны и обратно без капремонта. Вовремя менять масло, фильтра, расходники в общем… 
Обойдя капот, менеджер запрыгнул на пассажирское кресло.
Анатолий сел в кресло водителя.
– Тут всё, как мы любим. Кожа. Подогрев-вентиляция сидений. Четыре стиля массажа с регулировкой усилия. Оцените материал и качество обивки. Бэйджики. Подголовники с динамиками BOSE, – менеджер резвился.
Нажал на кнопку пуска. Приборная доска ожила заставкой.
– Дизайн, само собой, можно менять. Триста двадцать одна миля на одометре. Нулёвый. Адаптивный круиз-контроль, подогрев руля – на колонке слева. Левее, на панели – это сенсоры парковки. Переклюк с двух на четыре колеса. Регулируемый клиренс. Трейлер-пакет. Четыре тонны тянет, как пустой. Справа – кнопки переключения передач. Инфотейнмент: тачскрин 11 дюймов диагональ. Здесь – климат-контроль. Подстаканники. Подлокотник с подайфонником. Под ним – целый амбар. На зеркало выводится изображение с задней видеокамеры. Панорамный тонированный люк. Атмосферно! Семь мест… Вы меня слушаете?!
– Оформляйте лизинг. 
Анатолий по поддельным документам втридорога приобрёл Denali.
Наружка зафиксировала его выезд из автосалона.

ОПЕКА

Подмосковный детский дом. Коррекционная школа-интернат. В окно были видны Анатолий и две женщины. За столом, он, в очках, подписывал стопку бумаг.
Директриса открыла рот и повернула голову к двери. В неё кто-то заглянул и тут же закрыл… 
…Стоянка перед детдомом. За окном – Анатолий, Люба и Проститутка занимали места в Денали. Проводив их недобрым взглядом, директриса отогнула верх конверта. В нём – пачка стодолларовых купюр… 
…Выезжая за ворота, Анатолий набрал похитителя с любиного телефона. Отключил звук. Уложил его в лоток на подлокотнике. Фон – радионовости и голос Любы с заднего ряда, поющей песенки группы Zivert. Для полной идентификации. Есть контакт.
Рядом с девочкой сидела тридцатилетняя однофамилица.
На подлокотнике – лэптоп. На нём – карта местности. Красная точка объекта геолокации. Архангельск.
На экране инфотейнмента – навигатор с гугл-картой. Время: 11:16.
24 часа и 44 минуты до дедлайна.
– Вдаль – туда, где Художник рисует Дождём. Странные мысли окажутся сном. Если всё просто, то почему стоп?..
…Ехали. Общение как-то не ладилось. Люба, с бутылочкой газировки в руках, – “косила” под “отвязную” городскую “оторву”. Всем видом показывая, что и не на таких “тачках” каталась. Растя в длину прямо на глазах. Анатолий грыз леденцы, подавляя зевоту.
– Нет, граждане, так не пойдёт. Едем, как в катафалке. Каждый – на своей волне. Коль "можно всё", давайте хоть в города сыграем, что ли! А то усну. 
– Извините, но мне нужно…
– И мне! Есть одно нормальное место.
– Понял. Кофеин. Сахароза.
– Хочу молочный коктейль с эклерами, – попросила проститутка…
…Пассажирки вернулись из дамской комнаты. Эклеров нет. Заказали круассаны со сгущёнкой. Пиццу в дорогу.
С трудом клеился у Анатолия диалог за чашкой «Капучино».
– Южный акцент. Шрамики на левом предплечье. Кругленькие – от сигарет. Всё – свежее, этого года. Что-то случилось. В её жизни, – размышлял Анатолий.
На стене – плазма. Дальнобойщик с малороссийским выговором попросил оставить “Новости”. Коношенко. Сводки пресслужбы генштаба. Цифирь потерь противника под Артёмовском-Бахмутом. Краткое сообщение об организации обмена военнопленными по формуле «всех на всех».
Поглядывая на часы, Анатолий просматривал любины документы.
– Играет, что ей “фиолетово” её “экспресс-удочерение” без лишних формальностей. По «упрощённой процедуре». Интуитивно расчётливая симуляция, с целью усыпить бдительность взрослого, в котором ребёнок чувствует экзистенциальную угрозу? Включила дуру. Но почему от неё бахчает спиртным? Что там в этих богадельнях вообще происходит? 
Дотягивая молочный коктейль через трубочку, Люба наблюдала, как проститутка вежливо попрощавшись, покинула их, получив наличными причитаемое.
Анатолий предъявил свои документы – водительское удостоверение, синий загранпаспорт-вездеход. Всё по форме. YARKIN ANATOLY.
– Яркин. Анатолий.
Кивнул официантке.
– Тихонович. Пока просто: дядя Толя. Махнём в Архангельск и обратно. Хокей?
Люба поперхнулась остатками коктейля.
Подошла официантка.
– Что-нибудь ещё?
– Спасибо. Хочу расплатиться.
Расплачиваясь по QR-коду, обратился к Любе.
– Завтра ночью у меня самолёт. Дело есть одно в Штатах. Но, перед тем, как вы познакомитесь с… тётей Надей…
Официантка ушла.
Анатолий бегло оценил её тылы.
– Ваш дедушка должен поставить свою подпись. Это не удочерение. Мы оформляем опеку. Если наша семья вам придётся не по душе, договор расторгается. Всё остальное – решаемо. Мы состоятельные люди. Захотите, сменим место жительства. У нас на Гавайях недвижимость.
– Не хокей. Я люблю родину.
– Ваша правда. Шило на мыло. С верёвкой. И уже тут мы – единомышленники! На такой случай есть квартира на Арбате. Дом на Рублёвке. Домашнее образование. Или элитная частная школа. На выбор. Через пару лет получите права на вождение. Какой марки видите своё первое авто?
– Не разбираюсь в тачках. Вам, наверно, можно уже на "ты".
– Спасибо. Какой твой любимый цвет?
– Чёрный.
– Ну что ж, хороший выбор, классика. На той неделе, как только всё утрясётся, отметим четырнадцатилетие. Махнём в Дубай. «Суперджетом». Летала когда-нибудь?
– Неа. Махать, махала. Но не летала.
– Ха. Будет сюрприз. Всё лучшее – детям. Как провозгласили когда-то. У нас с Надей нет своих. Она мечтала о девочке. Я – не против. Что за жизнь без наследника!
– Цы.
– Что?
– Наследни-ЦЫ.
– А!
– А эта кто была такая?
– Тётя.
– Ясно, что не дядя.
– Не скажи, солнышко, вот в Америке… Но, чёрт с ней, с Америкой. Слетаю ещё разок. И всё. Я – пас…
Убрал со стола смартфон. Опустил его в карман. Наклонившись, перешёл на конфиденциальный шёпот.
– Отхожу от дел. Распродаю все свои активы. Дауншифтинг называется. Но это – мои проблемы. Сейчас – о нас. С тобой.
Посмотрел на часы.
Люба, отстранив опустошённый стакан, непроизвольно отодвинулась от него подальше. Убрала локти со стола.
Подошла официантка за посудой.
– Большое вам спасибо, – сказала Люба официантке.
– На здоровье. Может ещё что-нибудь хотите?
Анатолий вопросительно посмотрел на Любу.
Та сделала отрицательное движение головой.
Официантка с посудой ушла.
Анатолий бросил взгляд на её фигуру.
Девочка перехватила этот взгляд.
– Так вот. О чём шла речь?.. С этими трансконтинентальными перелётами…
– Речь шла о нас. С вами.
– Да. Нам с тобой необходимо заключить джентльменское соглашение. Обозначить. Социальный договор. Декларацию о намерениях. Дорожную карту. Называй, как хочешь. Важен принцип: никаких двойных стандартов. Всё по ГОСТам. Системный подход. Ты видишь меня впервые. А я полгода шёл к этому решению. Изучал личные дела детишек. Взять из яслей сумеет каждый. Но я подумал: всё равно это рулетка. С ДНК не поспоришь. Он будет ангел. А вырастет чёртом. И хоть бейся головой об стенку.
Снова посмотрел на часы.
– Правила. Не надо изображать  велосипед… Тьфу! И-зо-бре-тать велосипед. Говорю ж, не совсем отошёл ещё… Принцип Велосипеда. Едешь, только пока крутишь педали. Эта штука – самосовершенствование. Духовное, умственное, физическое. Развитие способностей. Прошу заметить: не дрессировка. Это не цирк. Всё по-честному. Развивать человечность. Чуткость. Внимание. Гнуть свою линию. Говорить правду. Вести дневник. Личный. Школьный и отметки – по боку. Должно войти в привычку. Читать классическую литературу. Прозу, драму, поэзию. Книги на бумажных носителях. Делать пометки, выписки. Обязательно обдумывать и обсуждать. Общаться с интересными людьми. Они – повсюду. Никакой бесцельной тусни со сверстниками. Ворами времени. Регулярный физический труд на свежем воздухе. По часу в сутки. "Смена занятий – отдых", говорил Ильич. Природа. Флора и фауна. Котятки, собачатки, лошадки. Моторика. Физическая культура. Пешие прогулки. Велосипед. Плавание. Игры. Самбо. Изобразительное искусство: графика, живопись, скульптура. Музыкальные инструменты. Нотная грамота. Сольфеджио. Вокал. Караоке. Танцы. И двигаться, двигаться… Вперёд и выше, как говорил мой дядя. Via est vita. Движение это жизнь. Говорил другой. Делать, что должно. И будь, что будет.       
– Вау! Сколько умных слов в минуту!
– Загрузил?
– Есть малёхо.
– Ну вот. Мой джет-лаг, а уснёшь ты.
Анатолий посмотрел на часы и встал из-за стола.
– Ладно, у тебя это с непривычки. Поэт сказал: "Привычка свыше нам дана…" А у меня-то почему? Как говорится, век живи, век учись.
– А дураком сдохнешь… Так дедушка говорит, – съехидничала Люба.
– Да, кстати, расскажешь мне про своего знаменитого дедушку.
Снял с руки хронометр.
– Смотри: это платина. Самый дорогой металл. Заказал в Базеле на свой первый миллиард у Vacheron-Constantine. Таких больше нет ни у кого. Единственный экземпляр.  Антигравитационная механика. Вечные.
Протянул часы Любе. Она зарделась.
– Держи. В ознаменование начала. Новой жизни. Десятого марта 2023 года. От Рождества Христова. Без восьми минут полдень…
Надел ей часы на правую руку.
– Спасибо… Конечно. Но…
– Видишь камушки? Да. Это они. Брюлики. И никаких "но". Это будем Гришке говорить.
– Какому Гришке?
– Жеребчику. Каурому нашему. Смешной. Завтра познакомишься. Кстати! Ха-ха! Вы с ним чем-то похожи! Ну-ка, повернись. Шучу! Да. Самое главное чуть не забыл. Никаких смартфонов. До 16 лет.
– Че-го?!!

МОРЕ

Трасса М-8. Капот трака глотал мокрый асфальт.
Валентин, сидя по-турецки на пассажирском сиденьи, с хрустом ел яблоко. И слушал Павла.
– Хорошо. Хочешь знать моё мнение?
– Конечно хочу.
– Никакого ИИ не существует. Ослик Иа существует. Винни-Пух, Чебурашака и Крокодил Гена. А ИИ – нет. ИИ – это то, "чаво не может быть". Обман населения с корыстными целями. С одной стороны, есть фольклорные архетипы. С другой – злая воля, базы данных и комбинаторика. Собственно интеллект это не более чем адаптивная функция человеческого мозга. Как биоинформационной системы. Которая никоим образом не сводится к вычислению. Когда мы обдумываем что-то, скучаем по кому-то, мечтаем о чём-то, мы не вычисляем. Всё, что происходит у нас в голове – эмоционально окрашено. Согрето ощущениями. Холодной бесцветной мысли самой по себе не бывает. Не вечно голодный интеллект выдумывал колесо. Тот в это время сбивал палкой грецкие орехи. Дедал не изобретал крыльев. Идея была – скрепить перья воском. Так себе идейка. Учитывая, что он был за человек, и чем закончился полёт его сына.
– Что он был за человек? Чем закончился полёт?
– Он был… мягко выражаясь, не очень хорошим человеком. А его сын упал в море с большой высоты. Солнце нагрело воск, и крылья рассыпались на лету.
– Жалко.
– Племянника и сына… Попал под солнце. Которое "закатилось", как говорят поэты. В природе нет колёс. Есть обкатанные морем круглые камушки. По ровной поверхности их можно катить. Но в природе есть вращение. Вокруг невидимой воображаемой оси. Колесо изобрёл тот, кто впервые её увидел. Таблицы Менделеева не было, пока он её не увидел во сне.   
– А где она была? Перед этим.
– Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. Иногда, Валентин, один правильно сформулированный вопрос…
По встречной мелькнул красный "Москвич".
–  Откуда что берётся. И куда потом девается… Вот, например: проехала красная машинка. И нет её. Как и не было. Но, что такое вообще цвет?
– Что? Краска?
– А вот я не знаю, что. Давай поразмышляем. Электромагнетизм. Фотон. То ли частица, то ли волна. Луч света. Какого он цвета?
– Никакого. Нет! Светлого.
– Совершенно верно. Никакой цвет – это чёрный. Нет света – нет ничего. Свет содержит в себе все цвета. Красный – с самого краю интервала воспринимаемых глазом частот. За пределами – радиоволны. Но сама последовательность неизменна. Видел радугу?
– Видел конечно! После дождя. Или во время фонтана. Там – все цвета.
– Молодец! Мы не знаем, какого цвета предмет, пока от него не отразится свет. Белый снег отражает свет. Земля, нефть, сажа поглощают его.
– Листики зелёные. Травка.
– Обмен веществ, целый каскад сложнейших биохимических реакций начинается с простой встречи красного с зелёным. Наша энергия синтезируется из углекислого газа, кислорода и водорода хлорофиллом. Переводится: "зелёный лист". Капни на него капельку воды, и увидишь там всё.
– Вода прозрачная. Невидимая.
– Так точно. Капелька воды созадёт оптический эффект призмы. Свет проходит навылет и на выходе преломляется. На все цвета сразу.
– Зелёный, красный, голубой.
– Ум-ни-ца! Красный – зелёный – синий. Небо, листочек, цветочек или ягодка.
– Жёлтый. Солнце жёлтое.
– Знаешь, как запомнить их очерёдность в спектре?
– Как?
– В школе вам не говорили? Стишок такой есть. Слушай: "каждый охотник желает знать, где сидит фазан". Какой цвет на букву "к"?
– Красный. Коричневый.
– Красный. Он с самого краю.
– С правого или левого?
– Правого. "Охотник". Буква "о".
– Оранжевый!
– Желает знать…
– Жёлтый. Зелёный!
– Где сидит…
– Голубой. Синий!!
– Фазан!
– Фи-о-ле-то-вый!!!
…Стоянка торгового центра. Наружка зафиксировала то, как Люба и Анатолий с тележкой, полной добра, вышли из торгового центра.
Брелок в руке Анатолия. Он снял замок с сигнализации. Зашёл к багажнику. Под бампером на бетоне возникла голограмма: GM. Он пнул её ногой. Дверца поднялась. Анатолий перегрузил всё в багажник. Среди всего прочего – ящик с инструментами…
– А есть отражательные призмы, применяющиеся в оптических приборах. Например, триплекс в танке. Вот такого размера. 1941 год. Немцы напали на нас. Красноармейцы били по триплексам, чтобы “ослепить” танк. Представляешь это себе? Прямо на тебя несётся тридцать тонн. А тебе всего восемнадцать лет. И у тебя – “трёхлинейка” Мосина образца 1891 года. Пять патронов. И четыре секунды…
Пауза.
– Вот и говорят: "оптимисты изучают английский, пессимисты –  китайский, а реалисты – автомат Калашникова".
Валентин хохочет.
– А идеалисты изучают знаешь, что?
– Что?
– Языки программирования.
– Я – идеалист!
Хохочет Павел. 
– Молодец. Но зачем?
– Я напишу программу, чтобы знать всё.
– А это возможно – знать всё?
– Пока – нет.
– Ладно. Программирование говоришь? Но что это даёт? Станки с ЧПУ – отлично. Но вот вы чатитесь друг с другом. А эта ваша Люся, или как там её, всё конспектирует, как плохая студентка. А потом, на ваши вопросы: “Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи. Какая на улице температура? Почём доллар? Какого цвета мандарин?”,  отвечает: "Четыре выше нуля. Семьдесят пять рублей сорок две копейки. Мандаринового". Вы ставите ей пять. Высший балл. Надеваете пуховичок с капюшоном. Идёте в магазин за апельсинами…
– Мандаринами.
– Спасибо! За мандаринами по два доллара и двадцать центов (десятина) за килограмм. Берёте три кило. Уплачиваете 500 рублей. Получаете два двадцать сдачи. А она это всё списала со шпаргалки. Вы выдаёте ей диплом о высшем образовании. Объедаетесь по этому случаю, и вас обсыпает сыпью диатез. Вы обращаетесь к ней за помощью. Она прописывает вам так называемые лекарства.
– Как называемые?
– По-разному. В одном, так называемом, государстве допустим – "Кашарот", в другом, извиняюсь, "Какацел".
Валя прыскает.
– Название невозможно запомнить. Мозг отказывается это делать. Но через каждые пять минут вам его повторяет по телевизору нарисованная тётя. Все успехи в сфере информационных технологий, о которых нам прожужжали уши, означают  не столько то, что машина становится с каждым днём всё умнее и умнее, сколько то, что мы, изобретшие и обслуживающие её люди, становимся с каждым днём всё глупее и глупее. Мы ищем в её ответах утраченный нами смысл. Мы уже ленимся вбивать дописываемые и додумываемые за нас буквовки в поле поисковика. Зевая, мы переспрашиваем её. А она – нас. Иллюзия общения. С кем-то, "чей портрет для него и то секрет", с тем, кто "и сам-то сумлеваюсь, то ли есть я, то ли – нет"…
Павел останавливает трак.
– А вот и Море! Уважаемое Море, познакомьтесь, это – Валентин. Уважаемый Валентин, познакомьтесь, это – Море… То, что есть. Всегда.

ЧОК

На подлокотнике – лэптоп. На нём – карта местности. Красная точка объекта геолокации.
На экране инфотейнмента – навигатор с гугл-картой. Время: 15:51. 20 часов и 9 минут до дедлайна.
Играющие полосы разметки. На срезе лобового стекла внизу – голограмма автомобильчика и пляшущие цифрерки в диапазоне от 65 до 70. Борясь со сном, Анатолий не давал заснуть Любе, грустно колупавшей ногтем шильдик "Denali".
 – Чем вообще занимаешься? Кроме учёбы. Интересы какие?
– А как у всех.
– Это какие же, солнышко?
– Интересы страны.
– Окей. И как ты их можешь обозначить?
– Экономическая стабильность. Благосостояние. Процветание. Политический вес на международной арене. Суверенитет.
– Круто!
– Тупо пранк училки. Часами могу так байтить. Зашквар! Закодированный в потоке электромагнитных волн неопределённой частоты. Они повсюду! Как вы считаете, фольга помогает?
– Категорически – нет.
– А вы шо, пробовали?
– С детства ношу под головными уборами.
– Фу! И вы – туда же!..
– Волосы…
Веки Анатолия отяжелели.
– Шо, волосы?
Мотнув головой, Анатолий взлохматил свои волосы.
– А! Растут. Вот скажи честно, ты видела у мужчин моего возраста такие густые локоны?
– Простите, в силу МОЕГО возраста, я ПОКА не интересуюсь мужчинами ВАШЕГО возраста, – холодно сощурилась на него Люба.
– Зашло. Генерационный гэп.
Анатолий предложил ей карамельку. Та мотнула головой.
– Шо ещё за гэп?
– Пропасть между поколениями. Сам таким был. «Отцы и дети» читала?
– Читала. Лягушек жалко.
– Тургеневские лягушки. Никакой гэп им не помеха! Хо-ро-шо. Вот скажи мне, «ЧВК Рёдан» это шо? Я не понимаю.
– И я не понимаю.
– Солнышко, это ж твои сверстники. Зумеры.
– Я с такими не общаюсь.
– А с какими ты общаешься?
– С дедом. Телефон верните. Права ребёнка…
– Фольга не помогает. Я круглые сутки слежу за котировками. Ящик не смотрю. Netflix пару раз в месяц. Мистера Робота. С женой. Раньше…
Приспустил окно со своей стороны.
– Но я тоже могу часами повторять слова, лишённые всякого смысла…
– Мне его дедушка подарил. На день рожденья. Он на него оформлен.
– И без напряжения, без напряжения…
– Это его личная собственность!
– Что?!
– Неотъемлемый атрибут информационной безопасности!
– Кстати! Безопасность. Эффективность. Результат. Потенциал. Приоритеты. Принципы. Инновации. Оптимизация. Цифровизация. Искусственный интеллект.
– Смартфон! Права человека.
– Нет, солнышко, это проехали. Человеческий капитал. Уникальное стратегическое преимущество. Многополярный мир. Семейные ценности. Традиции.
– Демократия!
– Ах, ты так! Тогда вот тебе!  Устойчивое развитие. Глобальное потепление. Куар-код. Стэйкхолдерский капитализм. Мультикультурализм. Трансгуманизм. Четвёртая промышленная революция. Шестой технологический уклад.  Пятнадцатиминутный город. ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ РОСТ!..
– Толерантность!
– Шо?!!
– Ну пажааалуста! Я соскучилась за Марусей!
Анатолий включил аварийку и свернул на обочину.
– Не могу больше. Мальчики – налево. Девочки – направо. Первый – пошёл!
Люба выпрыгнула из кабины.
Анатолий что-то накапал в её бутылочку в подстаканнике…
…Анатолий перешёл через дорогу. Люба присела у заднего колеса…
…Руля одним пальцем, Анатолий взял в руку свою бутылочку.
– К слову о традиционных ценностях. Выпьем за знакомство. Есть такой обычай.
Чокаются. Пьют.
– Надо до дна.
– Не хочу больше.
– Интересно, – задумчиво произнёс Анатолий.
Пауза.
– Что именно?
– Вот смотри. "В выстреле – ясный, чёткий "бабах". Так? В огурце – хруст…" Что-то там в чём-то ещё, что мы любим. Уже не помню. Писала писательница Татьяна Толстая…
– Его дочка? Вы сейчас о чём?
– Пра-правнучка. Я о том, что не было "чока". Когда мы с тобой чокнулись. Ты обратила внимание на этот факт?
– Ну и что с того?
– А то, что всему приходит своё время. "Время собирать камни. И время их разбрасывать". И мне – брюзжать. Невзирая на мои ещё вельми густые локоны. И душу, где нет ни одного седого волоса.
– В душе бывают волосы?
– Выходит, что – да. Что-то же там встаёт дыбом. От всего, что происходит вокруг.
– Например?
– Жизнь без звонкого чока… Когда-то давным-давно, уроженец тех краёв, куда мы с тобой держим путь, написал целую оду. "О пользе стекла". Оставим пока в стороне историософский аспект понятия "польза". Отметим только, что лишь теперь, четверть тысячелетия спустя, нам открывается человеческий, лирический подтекст этого, изначально чисто научно-просветительского произведения, оформленного в самом высоком штиле.
Люба зевнула, прикрыв рот рукой.
– Простите. Можно, я прилягу? Мне так будет ещё удобней вас слушать. Вы очень интересно рассказываете. Вы всё знаете…
– Конечно! Там мой пуховик. Укройся.
Люба перелезла на третий ряд. Начинает укладываться.
– Так вот. Судя по всему. И это уже очевидно нам, людям третьего тысячелетия, автор "стеклянной оды" тогда и не предполагал, насколько пророчески-трагично, отнюдь не по Фэн-шуй, она для нас прозвучит, – продолжил Анатолий, поглядывая в зеркало.
– Мама, – сказала Люба уже сквозь сон.
Анатолий говорил, постепенно понижая тон.
– Счастье. Новогодний чок на счастье. Звон и битьё стеклянной посуды – на счастье. Вопреки несчастью. Гнёту. Смутам. Войнам. Каждый стеклянный сосуд рано или поздно встречал свой символический конец. Преисполненный смысла. Попадал в переработку. Колесо Сансары проворачивалось… И он воскресал. Всегда… Эра счастливой пользы закончилась. Картина Репина "Приплыли". Острова в океане. Из пластика. Вне циклов. Неподвластен биохимии. Только механическому воздействию среды. Токсичные наночастицы. Чуждые живой клетке. Всему на свете… Я всё знаю. В Палм-Бич меня боялись даже учителя. Старшаки со страху лупили. У меня был ник "гад". Бог по-ихнему.

ФОРМУЛА

Берег Белого моря. Прибою мешали льдины. Ледокол стоял у причала.
Валентин бродил вдоль берега.
Павел сидел на корточках в полсотне метров от него. 
На торпеде начало вибрировать…
Павел достал гарнитуру. Вставил её в уши. Взял телефон.
– Как вы догадываетесь, у меня встречное предложение. Но я могу на вас положиться? 
– А есть выбор?
– Выбор есть всегда.
– Допустим. Что дальше?
– Вы адекватны? Брошенному мне вызову. Можете выслушать до конца, не перебивая?
– Попытаюсь…
…На подлокотнике – лэптоп. На экране – карта местности. Красная точка объекта геолокации.
На тачскрине инфотейнмента – навигатор с гугл-картой. Время: 16:09.
Люба спала поперёк третьего ряда задних сидений, укрытая пуховиком.
Анатолий говорил по любиному смартфону.
– Я деловой человек. Не коуч. Не психотерапевт. Я поменяюсь с вами местами. Переведу вам всю крипту, которая у меня была в обороте. Носите на флэшке. Это смешнее двухста биткоинов. Которые есть диагноз. Вы пошли… на это. Вы изучили тему? Генплан и архитектуру города Вавилон. Павел Николаевич, чтобы сориентироваться в ситуации, вам в помощь – обратный инжиниринг. Представьте, что вы сейчас на связи с… прорабом. Вся инфраструктура. Электросети. Теплосети. Водопровод. Канализация… Я вам сочувствую, это трудно вообразить. Но сделайте усилие. С той минуты, как вы зарегистрировались в системе, вы – звено. Качественно и количественно слабое. Психологически. Не технологически. Блокчейну фиолетово, ху из ху. Как только финализируется перевод, психологически слабых звеньев станет на два больше. Но дело даже не в том, что я, как звено изначально сильное, сделаю всё, чтобы максимально усложнить задачу моим парнёрам по бизнесу, когда они, не из жадности, а чисто из любви к науке, бросят всё, и начнут вынюхивать и распутывать весь клубок, идя по цифровому следу, как ищейки, учуявшие запах крови…
– Тьфу! Да вы, батенька, поэт!
– Вы дали слово.
– Молчу.
– Окей, я – поэт. Вы – стреляный воробей.  Фактор пули вас не смущает. Адреналиновая наркомания.   
– Ближе к телу.
– Моё предложение: конвертация по курсу один к одному.
– Трепло и циник.
– Математик. Системный аналитик. В настоящее время – в разводе с женщиной, которой я изменял с другими женщинами, а она мне – с другими мужчинами. Игра с нулевой суммой. Её выигрыш – наш ребёнок. Я проиграл сына. Но я проиграл его ей. А не вам. И я его отыграю. А с вами я не стану играть. В ваши игры. Вы – это вы. Я – это я. Моё единственное необходимое и достаточное условие выкупа – это освобождение. У вас же – всё наоборот. Эта теорема не имеет решения. Только натуральный обмен. Бартер.
Берег моря. Горизонт. Мальчик на берегу.
– Двести биткоинов.
– Формула "всех на всех"!..
– Моё последнее…
– Я – венчурный инвестор. Мой профиль – минимизация рисков… Как насчёт XMR?.. Акций на предъявителя? – перебивая, Анатолий снижал тон.
Валентин рассматривал что-то у себя под ногами.
– Слово.
Валентин присел корточки к камушкам на берегу моря.
– У меня есть заначка… Алё! Внучка твоя у меня, псих.
– Она – ваша.
Пауза.
– Меня сейчас стошнит… Если хоть один волос упадёт с головы моего сына… – закашлявшись, прохрипел Анатолий.
И услышал… 
– Прошу вас, попридержите её. Пока я добегу…
Валентин подобрал круглый плоский камень величиной с ладошку, вскочил и побежал к сидящему на корточках Павлу.
– До китайской границы.
– Тебя сделают ВАЗЕЛИНОВЫМ наркоманом.
– Вот он! Самый круглый! Когда я был маленький…
Павел прекратил разговор и взял в руку камень.
– Я думал: "Как это – Ядовитый океан?" А он – Ле-до-ви-тый! Не от слова "яд". А от слова "лёд"! Вот глупый был!..
– А я всю жизнь ловлю Зелёный Луч.
– Зелёный луч?
– Вспышку зелёного цвета. Когда диск солнца появляется или исчезает за морским горизонтом. Одно единственное мгновение. Моргнёшь – пропустишь.

ПЕНЁК

Люба спала поперёк третьего ряда задних сидений. Пуховик сполз на пол.
Её веки работали в фазе REM.
В голубоватом свете светодиодных фар – трасса М-8.
На подлокотнике – лэптоп. На экране – карта местности. Красная точка объекта геолокации южнее Архангельска стояла неподвижно по правую сторону изгиба трассы уже больше шести часов.
На тачскрине инфотейнмента – навигатор с гугл-картой. Тот же самый изгиб трассы. Время: 22:53.
Сбавив скорость до 35 миль в час, Анатолий "срисовал" припаркованную в "кармане" фуру с горящими габаритами.
Набрал какой-то номер. Миновав дорожный знак "Архангельск", сбросил с 70 миль в час до пятидесяти.
– Я – по объявлению…   
…Анатолий подкрался к фуре. Машину оставил метрах в ста. В рукаве – электрошокер. С расстояния броска, заметил, что стекло пассажирской двери приспущено. По-кошачьи вспрыгнув на подножку, потянул за ручку. Закрыто. “Подумал Штирлиц”. Внутри – никого. Обойдя капот, проверил водительскую дверь. Не заперта. Обыскав кабину, не нашёл никого и ничего ценного и сколько нибудь информативного. Кроме двух смартфонов на торпеде. Да разве что гири-полуторапудовика под шконкой.
Уже собираясь спрыгнуть с подножки, заметил декоративную висюльку на внутренней стороне лобового стекла. Цепочка нелепых длинноруких фигурок не то альпинистов, не то обезьянок, свисала с присоски. Мало, что цепляют себе водилы, фантазия коих неисповедима! Но внимание его привлекло нечто, служащее первоначальным звеном, отличающееся от всего остального: крохотный индейский вождь, сидящий по-турецки. В головном уборе из белых перьев с чёрными погрызенными кончиками. С остальной группой его соединяло стальное колечко, продетое сквозь дырочку его сжатой в кулак кисти. Там когда-то была Трубка мира.
Джингл.
Перочинным ножом отклеив присоску и сунув висюльку в карман, Анатолий зачем-то отошёл от трассы вглубь леса. Присев на какой-то пенёк, как тот же Штирлиц в «Семнадцати мгновениях весны» зашёл в "Телеграм".
"Входящие": Заголовок: "Срочно! Новые вводные". Прикрепленые файлы: Досье_оппонента_совсекретно.txt. "От кого": Доброжелательница.
Анатолий читал досье на Павла.
– Фролов Павел Николаевич. Дата рождения: 9.05.1961. Доктор военных наук. Военная Академия Генерального штаба. Полковник ГРУ в отставке. С 2014 года – член "Союза добровольцев Донбасса". С 2016 – сотрудник группы "Вагнер". Последняя командировка – Сирия. 2018. Операция в провинции Дейр-эз-зор, у н.п. Хишам в ночь с 7 на 8 февраля. Потери личного состава: 75%. Списан, несмотря на успешное прохождение полиграфа и стандартных проверок. Реабилитации не подлежит. В настоящее время оборваны все прежние социальные связи. Добрая половина – чёрный маркер. Информация удалена.
Джингл.
"Входящие": "NADEZHDA03082023.WAW". "От кого": "Доброжелательница".
Анатолий открыл вкладку.
Воспроизвёл аудиофайл.
– Алллё!
– 8-е! Спасибочки за поздравление!
– Наденька! Моя сладенькая! ТАКАЯ дата! Цвети и пахни! Мы с господином Лукасом желаем тебе исполнения всех твоих… детских мечт… Или взрослых фантазий. Это – на твоё усмотрение. Но ты не поверишь! Тут – ночь! Глубокая… Вот ты женщина. Подскажи, что помогает от вздутия живота? Решил податься в веганы. Полгаллона соевого молока в день. Хоррор!.. Активированный уголь? Ась? Упс!..
Пауза. Джингл.
– Чего?! Какой уголь? Какой живот? При чём тут это? Чё ты городишь! Ты мне опять мозги трахаешь? Какой Лукус? Поцелуй свою Люську в жопу! Ты… Алло! Ты не слушаешь? Ты как себя ведёшь? Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я не знаю, чем ты там занимаешься? Чё я по голосу не слышу… Ты подумай! Вышел!..
Пауза. Джингл…
…В их спальной Надя сидела на краю необъятной кровати.
– Веган-ботан несчастный! Богач-бедняк. Приедет, урою! Два года на него убила! Лучшие дни моей жизни! А она – одна!
Джингл.
– Дай суда!
Лёнечка – синий от наколок, лёжа выбил смартфон из её рук.
– Не трогай! Пусти!
– Ты на кого наехала? При мне! Живёшь, как в раю. Чё те ещё надо? Вы даже не расписаны.
– А ну вали отсюда, чухан! Вы, что о..ели? Идите нах! Вы все!
– Иди ка мне...
Сгрёб Надю в охапку…
…Сидя на пеньке в лесу, Анатолий услышал звуки звонких пощёчин.
– Как ты меня назвала, сучка? Куда ты меня послала?!..
– Гад! Не смей! Не с… – Надя захлёбывалась обидой.
– Судаа идии. Лежать. Тол – норм чел. Я отвечаю. Мы с ним вместе полкатакомб облазили. Я за Толяна порву любого. Сегодня тебя поздравляю Я! Тебе МЕНЯ мало?!
Возня. Лёнечкино бормотание. Надины вопли, постепенно переходящие в ритмичный скрип кровати. Потом – в стоны и просто – в дикий ор… Вот, что услышал Анатолий.
– Чт… А-а-а!!! Больно! ЧТО ты делаешь? Мне же больно! НЕТ! А-а-а! Не хочу! Пустиии. Помогите! Ннет. Нннееет. НннМмм… Ааа… А-АХ! Ох! Ооо! НнДа! ДаАа... Ещщё! Ещщщё!.. ДА! О, божжже! Да… Толёнечка… Милый. ДА! ДА! Да-а-а…
Анатолий нажал на STOP.
Звонок.
Женский голос. Лет за 40.
– Ну что тебе сказать в утешение, Толик? "Такова селява". Как говорят в Одессе. Не ты первый, не ты последний… Даже не знаю. Как тут быть. Но дело в том, что… Наберись терпения, дружок. Есть кое-что ещё. Ты конечно человек увлекающийся. Доверчивый. В глубине души ты…
– Кто вы?
– Не столь важно. По крайней мере, в данный конкретный момент. Скажем так: твой всесторонне информированный источник. Пожалуй что, самый глубоко внедрённый инсайдер. 
– Окей, стерва, давай, добивай.
– За стерву – гран мерси. Ну что ж, Анатолий, лови!
"Входящие": "VERA07132022.WAW".
"Отправитель": "Доброжелательница".
Анатолий открыл новое письмо со вкладкой.
Воспроизвёл звуковой файл.
Услышал голос Веры. И пожилой неизвестной женщины.
– Что будет с Валей! Золотце моё! Бедный сиротка! Приёмыш…
…В вестибюле музыкального училища Вера изливала душу вахтёрше. 
– Выпейте воды, Вера Ильинична!
– Спасибо… Его мать бежала из Донецка осенью четырнадцатого. Муж – ополченец – погибнет летом шестнадцатого, если не ошибаюсь, в июле. Бездетная пара приютила. Устроилась в "Пятёрочку". На восьмом месяце, её сбила машина. На неуправляемом переходе, прямо на “зебре”. Отошли воды. Тяжёлая черепно-мозговая травма. Их перевели в перинатальный центр. Я лежала на сохранении. Моему повезло ещё меньше… Выходит, что больше, учитывая международное положение. Дальше, как говорится, – коррупционная составляющая. Ей сообщили, что её ребёнок не выжил. Я заплатила что-то порядка полумиллиона. За молчание. Я уже знала, что детей у меня больше не будет. Тайком от мужа, я продала свадебный подарок. У меня много было чего продавать. Анатолий был такой счастливый. Я откладывала свою исповедь перед ним целый год. Боялась за нас. Я так полюбила Валю! Я выстрадала его. Бедная женщина! Осталась инвалидом. Сирота. Вдова. Одна. Но мама у него одна – я. И больше никто! В этом мире. Как страшно жить. Я грешна перед ними. Всеми. За что так карает бог?..
– Я дам вам валерьянки.
– Нет. Не надо. Спасибо… Самое ужасное – то, что Павел Николаевич, бывший военный, хороший человек, но оказался лудоманом.
– Это как?
– Игрок. Делает ставки на что попало. Футбол. Бокс. Получает зарплату и тут же относит в тотализатор, казино. Интернет. Я в этом не разбираюсь. Он дом проиграл, Софья Ивановна! 17 лет строил.   
– Господи!
– Полковник в отставке. Доктор военных наук.
– И такие бывают?
– Академия Генерального штаба. Кавалер орденов. За мужество. И других. И такой позор! Я это только потом узнала. От одного человека. Понабирал кредитов. А дошло до того, что и оттуда выселяют! А у него на попечении – инвалид. И девочка-подросток… Их что, на улицу? А слухи доходят, что вообще весь их район зачищают под какой-то проект. Это не то в Мытищах, не то в Химках…
– Как это, зачищают?
– Нужна территория. Программа реновации. Комиссия заключила: “жильё аварийное”. На руки выдают 700 тысяч рублей. И – катись, куда хочешь…
…Сидя в лесу у обочины, Анатолий слушал запись… 
– Скажите, что на эти деньги сделаешь? В Москве! Несчастный больной человек! Это в прошлой жизни он – бывший спецназовец, ветеран кучи спецопераций по всему земному шару. Сейчас, он прежде всего должник. Перед "микрокредитными" и прочими организациями. Жалкий игроман. Выиграл раз и потом всю дорогу проигрывает. И вы думаете, он один такой, Софья Ивановна? Толя играет на бирже. Он ещё хуже. Он…
– Что же это такое делается на белом свете, дочка?!..
…Вдогонку прозвучал звонок. От “неизвестной”.
– 2х2=4. По два зайца на выстрел. Ролик можно было укоротить, но не хотелось вырывать из контекста. А так… Как говорится, комментарии излишни…
…США, штат Невада, Стрип, отель Лас-Вегас Фламинго. 10 марта, 2023 года. 12:46.
Сад. Замысловатой формы бассейн с лазоревой плиткой, осенённый высокими пальмами. В метре от хлорированной воды в шезлонгах полулежали: Кэшелёк в зеркальных очках, сомбреро и трениках, Адвокат в бежевых шортах, красной футболке и бейсболке с логотипом MAGA. Оба – опять под наркотой.
Адвокат говорил по смартфону на чистом русском языке. Мужской баритон проходил через какую-то фильтрующую систему.
– И это только вершина айсберга, Толик. В смысле "информационной безопасности". Как специалист, ты сечёшь, о чём идёт речь. И, как ты догадываешься, такого добра… (в сторону, шипя) What the fuck! Now, piss off! You, shitty bastard! (Какого xера! А ну, сдрысни! Ты, сраный ублюдок!)
Адвокат дрыгнул ногой. Шлёпанец отлетел в бассейн и поплыл по воде, как кораблик.
Кэшелёк смотрел прямо перед собой. Он надышался эфира.
Мопсик по кличке Люк, оставив под шезлонгом лужу, с невинным видом ковылял к хозяйке. Рядом с которой стоял, одобрительно улыбаясь, Мастер Йода.
– Now, c'mon, Luke! Leave it alone! Come over here! Come to mommy! (Ну же, Люк, оставь это в покое! Иди сюда! Иди к мамочке!) – сюсюкала Джаба-Хат.
Телепая розовым языком, Люк смеялся. Его щенячий восторг не знал пределов.
– В нашем распоряжении, как говорится, пруд пруди. И эти твои заигрывания с китайцами…  – продолжал Адвокат, с тоской следя за тапком. – Доля малая иррациональности присуща нам, русским. Особенно гениям, как ты, Толик. Подобно былинным богатырям, мы взыскуем Её – Великую Альтернативу. Толя, Альтернативы нет! Даже если бы, упаси бог, она и была, то, как эти твои Блондинка с Брюнеткой, она была бы тоже на букву "Б". Кстати! Ты уж извини, но, бог таки любит Троицу. Есть ещё один коротенький синхрон. Пожалуй, самый любопытный для нас. С тобой…
…"Входящие": "ANATOLY03102023.WAW".
"Отправитель": "Доброжелательница".
– Не скажи, солнышко, вот в Америке… Но, чёрт с ней, с Америкой. Слетаю ещё разок. И всё. Я – пас… Отхожу от дел. Распродаю все свои активы. Дауншифтинг называется. Но это – мои проблемы. Сейчас – о нас.
Анатолий встал с пенька. Пошёл напролом к трассе.
– От добра добра не ищут, Толик. Послушай меня. То, что случилось и сейчас происходит, это всё – "опыты быстротекущей жизни"…
…В саду отеля “Лас-Вегас Фламинго”, провожая одним глазом тапок, другим – Шонов Пеннов, Адвокат продолжал пытку.
– Человеку свойственно ошибаться. Но на ошибках учатся. Этот эпизод, он послужит нам всем уроком… Уроком мужества. Вести дела – это искусство…
…Анатолий вышел к дороге.   
– Высшей лиги… Делай выводы. Учись играть. В гляделки со звёздами…
…Перед тем, как сесть в машину, Анатолий выпотрошил, раскрошил карточки и растёр сначала свой, а затем любин смартфон каблуком о шершавое дорожное покрытие.
За кадром, неслышно для Анатолия, продолжали звучать голоса Веры и Софьи Ивановны.
– Всю жизнь проработала на фабрике. Входила в партком, но особо рассуждать было некогда. Производственный процесс непрерывный… 
…Анатолий резко выкрутил руль влево. В зеркалах – слепящий свет. По нелепой случайности, откуда-то взявшийся попутный автомобиль, стремясь избежать столкновения, пролетел в миллиметрах от внедорожника и, кувыркаясь, улетел в кювет…
– На пенсии, есть время почитать, подумать… Наше поколение учили, что капитализм это способ производства. Что сущность его политэкономическая…
…Анатолий, не моргнув глазом, продолжал выжимать дерьмо из ещё не вполне обкатанного трёхлитрового дизеля…   
– А мне на досуге подумалось, на все последние безобразия глядя, что это инфекционное заболевание. Типа ботулизма. Что главный симптом – стремление к извлечению прибыли, к выгоде, обусловлен биологически. Физиологически. Просто потому, что сводится, с конечном счёте, к органическому поражению нервной системы, мозга. Некая обратная психосоматика…
…Он гнал в сторону Москвы.
– Поведение капиталиста, таким образом, должно рассматриваться не с точки зрения пусть даже и социальной психологии, а исходя из строго научно-медицинского факта: так не может вести себя представитель вида Человек Разумный. Вывернутый наизнанку инстинкт самосохранения – вот что такое этот капитализм… 
…С невменяемым видом проехал на огромной скорости энное количество километров…
– Конкуренция и сотрудничество. Саморазрушение и самопожертвование. Первое чуждо природе. Как мутация, ведущая к вымиранию вида. Второе – признак высокоорганизованной материи…
…Включил аварийку. Совершил аккуратный разворот. Вставил в лэптоп флэшку. На экране – интерфейс радио. Нашёл полицейскую волну… 
…Возвратившись на место ДТП, свернул на обочину… 
– Маркс говорит о процентах. После которых нет такого преступления, на которое не пошёл бы капиталист. Нет! Он становится способным на ВСЁ с того самого момента, когда, под воздействием нейротоксинов, передающихся через деньги, "понимает", что ДЕНЬГИ – это всё…
…Перешёл дорогу в поисках остатков смартфонов. На коленях, в основном – на ощупь, подобрал всё до последнего осколка…
– Если бы книга "Капиталистические акулы" писалась в наши дни, первая фраза, очёркнутая синим карандашом, звучала бы так: "Все крупные современные состояния нажиты самым ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННЫМ путём"…   
…Поехал дальше, в Архангельск, даже не взглянув в сторону перевёрнутого автомобиля.
Взяв из подстаканника бутылочку, обнаружил, что она пуста.
Машинально допил остатки из другой бутылочки… 
– Мы – взрослые люди. Я – простая женщина, но я оппонирую Карлу! "Религия – опиум для народа"? Как будто сын раввина что-то знал о наркотиках! И тем более – "за народ"… Честь ему и хвала за его сочувствие к самым обездоленным пролетариям того времени – кули! Англо-китайская война, по всей вероятности, и послужила эмоциональным толчком для "Капитала" с его теорией классов. Согласно которой, эмансипация пролетариата создаст предпосылки для становления неотчуждённого "нового человека"…   
…Сквозь растрескавшиеся окна перевёрнутого автомобиля был виден голубоватый свет удаляющихся фар. Две красные точки задних габаритных огней скрылись за поворотом…
– Спрашиваю: "Зачем Вождь на грязных деньгах? Почему нарушили просьбу похоронить его рядом с мамой?". Отвечают: "Честь ему воздали"… Архикощунство: растиражировать ладанки с "самым человечным человеком" и потом сделать их средством обмена! Рэволюцьонэры! Мой прадед-крестьянин напутствовал детей: "Смотрите, дети, на СОРТ людей"…
…Пересекая Северную Двину по Краснофлотскому мосту, Анатолий что-то долго но тщетно искал по карманам и кармашкам. Что бы это могло быть? Не леденчики ли?.. Найдя лишь пустой пакетик и сунув его обратно в карман, он открыл панорамный люк и швырнул работающий ноутбук через перила – в реку.
Что-то вылетело через люк в космическое пространство… 
– "Новый человек"! В чём новизна? Один культ заместо другого? ОТМЕНИ ДЕНЬГИ. Для начала. Сохрани себя "старого". Из раннего детства. Когда всем ДЕЛИЛИСЬ. И постарайся себя не терять…
…Старый гараж в сугробе. Анатолий из багажника достал ящик с инструментами. Двумя гаечными ключами сорвал навесной замок. Внутри – “Москвич”. Кругом – временная капсула. На стене – портрет Сталина… 
– У меня нет внуков. Посмотрю “Новости”, потом лежу без сна и думаю: "слава богу".
– В Писании сказано: "Будьте, как дети". Чтобы "взрослым" было легче вас обмануть? Растлить. Так, выходит? Смотрю на моего Валю и сердце кровью обливается! Как вы правы насчёт болезни! Я биокружком заведовала. Но передумала поступать на биофак, когда узнала, что в институте лягушек режут. А “ювенальщиц”, "секспросветительниц" и прочих “борцов за права детей” я рвала бы голыми руками! Экстремизм? Да. Я экстремистка. Пусть меня расстреляют. Тоже – за деньги. В природе есть такая штука: мембрана. Ядерная. Цитоплазматическая. Регулятор обмена веществ. Есть барьеры. Гематоэнцефалический. Гистогематический. Плацентарный, наконец. Обеспечивающие иммунитет и гомеостаз. Без них жизни нет, Софья Ивановна!..
…Автоклассика выкатилась вручную. Прикурилась с пол-оборота. Внедорожник стал на её место в гараж… 
– Да, Вера Ильинична! "Железный занавес" был лишь фазой карантинных мероприятий. Октябрь с Гражданской были фазой иммунизации.  Период репрессий – ампутации. Советское общество было покалеченным сиротой, разгромившим монстров-мутантов в Великой Отечественной. Мы просто НЕ УСПЕЛИ ни подрасти, ни приобрести иммунитет. Спустя десятилетия капиталистической пандемии, мы сгораем в аутоимунном ответе иммунитета Врождённого! А падальщики – тут, как тут!
– Зомби-мутанты! Между детским садом и взрослым адом должен сущестовать барьер. Мембрана. С функцией избирательной проницаемости…
…Анатолий с трудом выбрался через багажник с рюкзаком и объёмным пакетом. Запер ворота на какой-то болт…
– Люди и нелюди, музыканты и мутанты не должны пересекаться. Да! Вера Ильинична, я вижу: ваш барьер не нарушен. Мембрана функционирует. У вас всё будет хорошо. Вот увидите. Офицер подводной лодки "Курск" оставил записку. Людям. Мы не должны забывать об этом. Не надо отчаиваться.

СПАСЕНИЕ

Люба лежала с порезанным предплечьем в ванной в спортивных штанах и футболке. На полу – упаковка какого-то препарата. Анатолий закрыл краны, разодрал вдоль полотенце, одну полосу разорвал пополам, скрутил валик, прижал его к ране, другой полосой туго перевязал предплечье, поднял девочку из ванной и отнёс в комнату на диван.
Щёки бледные. Губы сизые. Пульс есть. Пальцами раздвинул веки. Посветил в зрачок фонариком Nokia. Сужается. Есть рефлекс! Распахнул одну за одной дверцы мебели. Нашёл пуховое одеяло.
Разодрал чёрную майку со скалящимся черепом в стиле логотипа “Блэкуотер”. Под левой грудкой – самодельная татушка: “Due coe belle ha il mondo: Amore e Morte”. ("Прекрасного в жизни два: Любовь и Смерть".)
Стянул с неё брюки и носки и укутал в одеяло. Вызвал скорую.
– Нашёл без сознания. Венозное кровотечение. Какая разница, какой возраст?!! Подросток…
…Круглосуточная аптека на углу. Взял нашатырь, спирт, йод, перекись водорода, стрептоцид, перевязочные средства, систему, шприцы, упаковку транекама, глюкозы…
…Поднёс Любе под нос флакон. Заговорил сам с собой.
– Судя по реакции, потеря крови некритическая. Обморок от вида собственной крови. Одноклассник Жорик тоже падал. Помнишь? Блистер “Панангина”, который она где-то нашла, – фактор нелетальный. Скорее, наоборот. Но ведь могла принять что-то ещё…
Когда она открыла глаза, он, сдавив левой рукой челюсти, принудительно напоил из пластиковой бутылки тёплой водой. После чего её вырвало. На ковёр. Стал растирать ей ступни спиртом.
Спустя четверть часа, так и не дождавшись помощи, Анатолий, видя, что пациент скорее жив, чем мёртв, сменил тактику.
Завёрнутую а-ля «Кавказская пленница» в одеяло, уложил горе-самоубийцу на заднее сиденье. Сдал назад. Обороты резко упали: он едва не снёс палисадничек «придомовой территории».
Занавеска в окне первого этажа вернулась в исходное положение. Потом опять отодвинулась.
Мигалка скорой помощи…
…Тщательно обтерев руки спиртом, обработал рану и аккуратно перебинтовал. Прийдя в себя, как очарованная, девочка наблюдала за чёткими уверенными действиями “приёмного отца” во время перевязки.
Для стороннего наблюдателя, всё это, наверно, выглядело подозрительно. Пошёл мокрый снег.
Анатолий налил Любе, одетой в его запасную одежду под одеялом, кофе из термоса. Распечатал плитку чёрного шоколада.
Долго колесил по каким-то пригородным районам. Дворы советской застройки. Бесконечный лабиринт. Он заблудился.
РФ. г.Архангельск, ул.Урицкого 69. Суббота, 11 марта, 2023 года. 04:14
7 часов 46 мин. до дедлайна.
– Мы угнали машину? – произнесла Люба апатично.
– Обменял. “Москвич 21411”. Сделано в ГДР. Фордовский движок 1,9. 1991 года. Сверстник. Первый и последний советский дизель. По теории вероятности…
– Мы теперь преступники?
– Нет конечно.
Пауза.
– Мы будем любовниками?
– Нет конечно.
– Нет или конечно?
– Нет! Мы НЕ будем любовниками!.. Я – отец. Приёмный. Ты – дочка. И точка.
– И вы не продадите меня педофилам?
– Нет.
– Почему вы выбрали именно меня? Вы же меня совсем не знаете. Мало ли, что напишут в личном деле. Вдруг, у меня плохое ДНК? Или я – заразная. Смертельно. Так же нельзя. Как щенка из передержки.
– Енота.
– Я хотела уйти. А теперь мне страшно. Простите меня.
– Это ты меня прости, Люба.
– Сразу вы мне понравились.
– Не понравился?
– Понравились! Как человек. И сейчас я опять верю вам. Но в какой-то момент, я почувствовала. Что вы… способны на всё… Именно поэтому вы… такой. Какой вы есть. Прошу вас, вылечите мою маму. И дедушку.
Анатолий задержал на ней взгляд. Так, что чуть не сбил пьяную женщину, шагнувшую на проезжую часть в четыре часа утра.
– Самоубийца! Идиотка…
Через несколько кварталов, Анатолий прижался к бордюру. Включил аварийку. Крепко зажмурил глаза. Костяшки пальцев белели на чёрном рулевом колесе.
Из постепенно стихающего звона в ушах, пробивался Любин голос.
– Хотя она на шантажистку не похожа. На пани Паниковску. Я бы её… Она бы у меня… С двадцать первого этажа выбросилась. В панике.
Анатолий прикрыл глаза ладонью.
– Возможно, это как раз тот случай. Жизнь не мёд. Особенно для слабых.
– На “Денали”, мы бы ей дали.
– “Денали” б её догнали.
– Достали, доконали и… ушатали.
– Было б не то хинкали, не то сыр-моале.
– В общем, сартале-мортале.
– Ещё то Биеннале.
– В полуфинале.
Анатолий прокашлялся и встретился с любиными глазами.
Постепенно, её разобрал полуистерический смех. До слёз.
Люба отстегнулась от ремня безопасности и обняла грустно улыбающегося папу Толю. Забыв о ранении, она не чувствовала, что делает себе больно. Выключила дуру. Совсем.
– Слепая зона. У дедушкиной фуры она ещё больше. Он дальнобойщик. Сдаёт на сантиметр от рампы. Мы с ним ещё и не в таких переплётах бывали. Он меня научил водить большегруз! Не верите?
– Верю. Давай сменим пластинку?
Анатолий достал сигареты. Угостил Любу. Та, автоматически взяла, потом удивилась. Но молча. Оба задымили. Чтобы прийти в норму. Затем, на неё напала лирика.
– Вообще-то у меня музыкальный слух. Я как-нибудь вам спою. Хорошую песню. А сейчас, хотите, я расскажу вам стихотворение?
– Расскажи.
– Короткое.
– Валяй.
В тишине, под цоканье «аварийки», Люба сосредотачивалась, вспоминая текст.
– Стихотворение называется: «На смерть читателя». Автор неизвестен.
Черты её просветлились.
– А ночью было тихо-тихо. Луна… Нет. Сначала.
А ночью было тихо-тихо.
Светила на паркет луна.
И в тишине будильник тикал.
И грусть, виденьями полна,
Очаровала всё живое,
Во тьму бессмысленно светя…
– Всё?
– Нет. Молчите. Не жди…
Не жди, что мир, как зверь, завоет,
Или заплачет, как дитя.
Пауза.
– Никогда такого не слышал. Глубокое.
– Спасибо... Дайте ещё одну, пожалуйста.
Анатолий машинально отдал ей всю пачку. Он чем-то напоминал Штирлица в эпизоде со спасённой им радисткой Кэт.
Он откинулся в кресле.
Голос Любы то приближался, то отдалялся…
Воскрешённая, вся в облаках дыма, преобразилась.
– Спасибо, что спасли. Но, умоляю, не называйте меня “солнышко”. А то, снова умру. Нет, я знаю, что у меня круглое лицо, весной в пятнышках, и что я рыжая и страшная, но, дело в том, что так меня называла злая тётка, социальный работник. Маму сбила машина. Пришло известие о гибели папы. Она потеряла память. Заговорила на каких-то чужих языках. Тихо поёт индийские песни. Иногда не узнаёт меня. На реабилитацию нужны большие деньги. Я её очень люблю. И покойную бабушку, которую я помню, хотя была очень маленькая. И бедного дедушку. После её смерти, он одичал, ушёл в себя. А мы были друзьями. На каникулы он брал меня в дальние рейсы. У него одни долги. Перед банками. И зависимость. Он всё время или играет, или спит. Школа обратилась в органы опеки. Те стали терроризировать его проверками. Лазили в холодильник. За нами пришли, когда он ушёл в рейс. Выключили телек, у мамы началась истерика. Её привязали к носилкам, сделали укол, и унесли… 
…Из кабины “наружки”, кварталом ниже, в инфракрасный прибор ночного видения, была видна мигающая зелёным аварийка “Москвича”…
– Люба, я должен тебе рассказать. Правду.
Анатолий показал фото с женой и сыном. Четырёхлетней давности.
– Моя семья. Её зовут Вера. А его – Валентин.
– Красивая!..
– Ты, Люба, УЖЕ страшно красивая. А будешь просто красавица. Я разбираюсь. И ты теперь тоже моя семья. Но. Я… Не очень хороший человек. Я тебе солгал. У меня нет Гришки. Рублёвского дома. Арбатской квартиры. Не ищи меня в "Форбсе". Я криптомиллиардер. Работаю на удалёнке. Мой процент с отмытых денег – миллион в день. Чистыми. Всю мою жизнь слова "нельзя" и красного цвета для меня не существовало. Я – дальтоник, Люба. Про-та-но-пик. А сейчас, я вообще ничего не…   
Выкурив вторую, Люба машинально вытряхнула третью.
– Вы – КТО?!
– Пусть это будет последняя сигарета. Хорошо?
– Крайняя.
– Нет. Именно – последняя.
– Хорошо.
Выбросила пачку в окно.
– Дай затянуться.
Анатолий сделал затяжку и вернул Любе последнюю сигарету.
– В узких кругах я – Блич. Отбеливатель… Позорище! Функция. Зависимая переменная величина. Люба, ты единственный ЧЕЛОВЕК, знающий меня в лицо… Шахтёры добывают уголь. Я, якобы вершина пищевой цепи, добываю ДОЛГ. Деньги – средство уничтожения, а не средство обмена. Так называемые "общественно-экономические формации" различаются не способом производства, а способом УБИЙСТВА. Неплатежеспособных должников. Как главного условия власти. Вокруг которой вертится всё.
Пауза.
– Кроме свободного человека. Ты права. Единственная альтернатива Свободе – смерть. ВСЁ делай сама. В смысле ответственности. Не злоупотребляй местоимением “мы”. Как бы ни сложилась твоя судьба, оставайся собой. Не теряй себя. По рукам?
Пожали друг другу руки.
Пауза.
– Этими днями я мог… вступить… в некий клуб. По интересам. Для избранных. Своего рода орден. Как… неуместно это всё сейчас здесь звучит!.. Ты не поверишь. Твой дедушка. Смешал все карты… 
– Дедушка?!
– Похитил моего сына…  А я убил человека…
– Что?!! Я не верю! Вы брешете! Опять.
– Я сам себе не верю. Не хочу верить в то, что случилось. Я хочу забыться и заснуть. И, проснувшись, увидеть, что это был сон. 
– И поэтому, вы…
Пауза.
– Ему нужны деньги?
– Двести биткоинов. За жизнь мальчика.
– Это сколько?
– Почти четверть лярда рублями.
– У вас их нет?
Анатолий начал гонять стартёр.
– Есть. Но, дело в том, что это безумие. Ваш дед спятил, играя в рулетку своим последним шариком. И оказался там, где не надо. Люба, его вычислят. И отправят в дурку. Где ему и место.
– Не смейте! Он не такой! Он хороший! Отдайте мне его телефон. Я сейчас же его наберу. И вы услышите. Вы поймёте… Дайте мне телефон. Я поговорю с дедушкой.
Анатолий устало крутил стартёр.
– Люба…
– Телефон отдайте… Мой любимый цвет – белый! – криком перебивала Люба, не давая ему сказать. – Я вам солгала, что чёрный! Нет, я люблю белый!.. Телесно-белый, если быть точным!
– Любовь…
– Он не убьёт вашего сына. Он добрый. Дайте мне телефон.
– Любовь, ваш добрый дедушка проиграл вас в карты.
Оба не замечали, что он перешёл на “вы”.
– Верните телефон. Или я убегу, – ткнула в приборную доску. – У вас топлива нет! Кончилась горючка. По нулям…
– Куда? К педофилам?
– А вам-то, что?!
– Любовь, вы с меня ростом. Пожалуй, вы им УЖЕ не интересны.
– Что? – Люба произнесла это местоимение по мхатовскому стандарту.
– Один – один: вот, што! Я разбил ваш смартфон.
– Маруся!!!
Анатолий снова откинулся на сиденье. Голова – на подголовнике. Закрыл глаза. Смертельная усталость накрыла его.
– Куплю вам новый. И делайте, что хотите… Вы, зумеры… Думаете, что вы умнее нас… Бумеров. Что мы родились такими…
С закрытыми глазами, закатил левый рукав. Продемонстрировал шрамики и наколку "Всё или ничего".
– Люба, я не бог. Не блич. И не бумер. Я – это я.
Снял панаму.
– Проверь. Внутри – тоненький медный обручок. Периодически, я заземляюсь.
– А я не зумер.
Сняла с руки часы.
– Заберите свои платиновые брюлики.
Анатолий достал из кармана Вождя и протянул его Любе.
– Дедушкин индеец! Откуда он у вас?!! – изумилась девочка.
– Сменял на свой бизнес… Бизнес…
В голове у него возникла давешняя картина завтрака в закусочной…
– Цы.
– Что?
– Наследни-ЦЫ.
– А!
– А эта кто была такая?
– Тётя.
– Ясно, что не дядя.
– Не скажи, солнышко, вот в Америке… Но, чёрт с ней, с Америкой. Слетаю ещё разок. И всё. Я – пас…
ОН УБРАЛ СО СТОЛА СМАРТФОН И ОТПРАВИЛ ЕГО В КАРМАН БРЮК. Наклонившись, перешёл на конфиденциальный шёпот.
– Распродаю все свои активы. Дауншифтинг называется. Но это – мои проблемы. Сейчас – о нас.
Взглянул на часы.
– С тобой.
Люба, отстраняя опустошённый стакан, непроизвольно отодвинулась от него подальше. Убрала локти со стола.

УТРО

Накануне, ближе к вечеру, мужчина и мальчик пробирались через тайгу. Разговаривали шёпотом.
– Любая прямая короче ломаной. Это математика. Абстрактная наука. Наш предмет конкретен: либо ты – их, либо они – тебя. Не при всегда в лоб. Иногда, не жмись сделать пару лишних движений и зайти противнику с фланга или даже тыла. Неэкономно с точки зрения термодинамики, но это может решить исход боя. В общевойсковых операциях, грамотный обход с охватом сохраняет тысячи жизней. С обеих сторон.
Шли на удалении, но, большей частью, параллельно трассе, в сторону юго-востока от Архангельска… Мужчина слегка семенил. Он был сутулый, худощавый. Покатые плечи. Необычное телосложение: короткий торс и непропорционально длинные конечности. Так что, когда он сидит, он – маленький. В высоких резиновых сапогах, дитя старалось идти след в след. Павел учил мальчика читать следы, путать следы, в том числе пятясь, учил ориентироваться на местности. Периодически, брёл с мальцом на “горгошах”.
– Морошка, – шепнул Павел, нагнувшись к кустику, росшему из снега.
– Её можно есть? Морошку, – спросил Валентин. Тоже шёпотом.
– Нужно! Вот, глянь: сколько её. И вон там. Поклюй. Замори червячка.
– Червячка?
– Проголодался?
– Нет ещё.
– Прошу любить и жаловать. Мы ей объедались в детстве. Бабушка закатывала. Варенье-объеденье. Намажет нам с сестрой и братом на серый хлеб… Ничего вкуснее за всю свою жизнь не едал. За окном – ночь, зима. Вьюга. А у нас – тепло, светло. И сладко. Ляжешь на завалинку, накроет бабушка тебя пуховым одеялом… И сказку на ночь расскажет… Сны, заешь, какие снятся!..
– Какие?
– Сладкие.
Валентин оторвал ягодку от кустика, попробовал.
– Съедобная?
– Сладко-кислая.
Мальчик начал искать глазами кустики морошки в снегу.
– Она богата витамином C. Сладкая – от фруктозы. Кисленькая – от  лимонной и яблочной кислоты. Родная сестрица яблоньки, грушеньки, вишенки, черешенки, сливки –  это плодовые деревья. И малинки, землянички, ежевички. Это –  ягодники. А есть ещё декоративные родственники – шиповник, кизил, боярышник. И царица цветов – роза. И вся эта прелесть – одно семейство Розовых или Розовоцветных. 
– А почему мы шепчем?
– Зверобой говорил сам с собой. Но, если по правилам, в лесу надо молчать. Прислушиваться. Слушать... И учиться слышать…
…Опушка леса. Смеркалось. Павел показал Валентину, как найти на небе Полярную звезду. Там – север. Стало подмораживать.
Путники вышли к заброшенной сказочной избушке – лесной сторожке. Бревенчатый сруб с крытым крыльцом. Закрытые ставни. Ни единой души.
На двери – древняя надпись углём: "ПАШЛА У ГОРАТ. ВАРАЧУС КАБЕДУ."
Через четверть часа над трубой начал виться сизый дымок. Через полчаса откуда-то пришла одичавшая белая кошка…
– Вьётся в тесной печурке огонь, – напевал вполголоса Павел, сидя за столом, в свете налобного фонарика, ковыряясь перочинным ножом в механизме снятых со стены ходиков, временами поглядывая в мутное окошко.
На лежанке – Валентин. Павел уже привык, что он – “дедушка”. Тихая речь переполненного впечатлениями мальчика начала путаться. Он заснул. Огонь в печурке без подпитки догорал. Ставни открыты. Глаза дедушки блестели в отражённом свете фонарика.
Мирные картины с молоденькой женой в главной роли в самый неподходящий момент без предупреждения сменились кровавой батальной сценой. Не поймёшь, где. Ангола? Афганистан? Средняя Азия? Молдавия? Югославия? Северный Кавказ? Донбасс? Сирия? И жена. Живая-невредимая. Явственно слышал её нежный шёпот: он задремал перед самым рассветом.
– Павлуша!.. Павлуша…   
Павел проснулся и посмотрел сначала на тикающие на стене ходики, а потом – на наручные часы CASIO: 05:05 Saturday 11, March 2023.
На стене, обклеенной газетами полувековой давности висел чёрно-белый портрет формата A5 в деревянной рамке. Пожелтевший, но не потерявший чёткости. Вихрастый парень в косоворотке. Молодая женщина в косыночке. На руках – младенец. Между ними – девочка лет пяти. Все серьёзны, как сердечный приступ. Кроме маленького. Он (или она) улыбается во весь свой беззубый рот. Держит в руках бумажный кораблик…
…Валентин раскрыл глаза. Солнце светило отовсюду. С этой стороны окна… Нет, – с той! – умывалась лучащаяся шёрсткой кошка. На секунду, лапка её зависла в воздухе. Зверёк обернулся в сторону окна, потом, резко – в противоположном направлении. И вот – кошки нет. Как и не было.
Утро в избушке. На столе – шахматы (отложенная партия), раскрытый перочинный нож, открытая банка консервов, краюшка хлеба и литровая пластиковая бутылка с водой.
Ребёнок снова закрыл глаза. Сладкий утренний сон не хотел отпусткать его.
Павел в шерстяных носках на корточках раскочегаривал хворостом печку.
Протягивая руку за веточкой, краем глаза заметил, что кошку сдуло с отлива, замер, прислушиваясь. Живо встал. Подхватив обувь, присел у самого угла подоконника.
Успел обуть сапоги и сунуть в карман нож, когда снаружи послышались голоса и скрип снега.
Контролируя дверь, стараясь минимизировать визг ржавых петель, проскользнул за порог.
Плотно прикрыв за собой дверь, Павел оценивал ситуацию: к дому из опушки леса выдвигалась группа усталых, но довольных охотников. Четверо мужчин средних лет. Как говорится, крепкого телосложения. Два качка волокли волокушу с лосиным мясом. За плечами – помповик и двустволка. У первых двух, заметно подвыпивших, – “Вепрь” и “Сайга” двенадцатые, дорогая модная экипировка. Рюкзаки.
Павел смотрел на них, они – на него.
– Гутен морген, – просипел мордатый Бородач в месячной щетине, с “Вепрем” поперёк пуза, щурясь на Павла и затем перекидывая оружие на левое плечо дулом вниз. На груди справа у него – спутниковый телефон.
Пауза.
Взгляд Павла скользнул куда-то вверх, к кронам деревьев.
В тишине послышался рокот приближающейся “вертушки”. Секунды, и над прогалиной, в ста метрах от них, завис “Ми-8Т” с маркировкой “МЧС России”.
Качки сбросили оружие и рюкзаки и в ускоренном темпе поволокли тушу к намеченному месту приземления.
– Ты кто? – отведя взгляд от вертушки, но не глядя на Павла, безразлично спросил Бородач, как будто обращаясь к своим зимним берцам, на шнурках которых – засохшая кровь.
– Дед? – угадал Рябой в каракулевой папахе с пультом от квадрокоптера на ремне. Прислонив “Сайгу” к покосившемуся плетню и разминая усталые члены, сплюнул себе под ноги, снял тактические перчатки и достал из кармана непочатую пачку сигарет. Распечатывая её, едва уловимо обменялся взглядами с Бородачом.
 Сквозь клубы потревоженной мартовской позёмки вперемежку с прошлогодней травой и сушняком, Павел, присев на крыльцо, видел, как в кино, как из винтокрылой машины вытолкнули человеческую фигурку в аниматорской шкуре белого медвежонка, как она полетела в сугроб, подхватилась на ноги, пытаясь бежать, как, в этот момент, её едва не обезглавили лопасти пропеллера, как качки сначала с трудом загрузили разделанный труп животного на борт “МЧС России”, который тут же взмыл обратно в небо, а потом, как гуртовщики, с усталым гиканьем, спотыкаясь, гонялись за мечущейся по пересечённой местности фигуркой, как наконец взяли её, брыкающуюся, за руки за ноги, как она снова вырвалась, изловчившись укусить одного за руку, как тот, с матюками, выпустил её, как сгоряча ударил по лицу ладонью наотмашь, но тут же как-бы спохватился.
Всё происходящее напоминало не то дурной сон, не то какое-то дикое реалити шоу… И действительно, как вскоре и выяснилось, у одного из качков на экипировке имелась экшн-камера.
С минуту они возились с загнанной девушкой, как уже стало очевидно из отчаянного пронзительного визга, прерванного кляпом. Всё происходило одновременно и быстро и медленно. Оба всё ещё тяжело дышали, когда, с болтающейся на жердинах мычащей человеческой дичью, подойдя вплотную, один за другим, не сразу, но всё же заметили лишнего, а именно – Павла, сидевшего на нижней ступеньке крыльца.
– Тттголль, бббля, мммы ттак ннннне дддагавагива… – затянул, картавя и заикаясь статридцатикилограммовый Качок-1.
– Ша рот, все там будем!
– Э, а это ещё кто нах? – выдохнул литров шесть пара его брат-близнец, Качок-2.
– Не видишь штоль, этта деддушка ммагоз, он ппаддагки нам ппгинёс. Так, дедуля? Привёз? Подарки. Нам…
Бородач глупо кривлялся. Он был утомлён. А тут надо было быстро сообразить. Что сказать. Что сделать. При этом, вся эта мыслительная деятельность до деталей телеграфировалась его физиономией.
Но от одних интонаций – мороз по коже.
Однако, решение принимал Рябой. Фактический лидер.
Уловив его неуловимый сигнал, Бородач сделал уверенный шаг вперёд.
Одновременно, периферийным зрением он заметил движение рядом с сараем.
Вскинул к плечу "Вепрь" и бабахнул по углу сруба. Грохот. Эхо. Снег вперемешку со щепками. Пороховой дым.
– Ты, что, о..ел?!! Ты меня так заикой сделаешь. Куда шмаляешь? Глюки нейтрализуешь? – сипел Рябой.
– Песец!
Бородач побежал к тому месту. Разочарованно вернулся.
– Белочка? С чем тебя и поздравляю. Синька. Комиссия…
– Рябой, там был песец.
– Кому песец?
В этот момент, в дверях избушки появился Валентин.
Дед, сам не свой, подскочил к мальчику и горячо зашептал тому на ухо. Сюсюкая, в несвойственной для него манере.
– Сынок, ходил на ведёрко? Нет? Иди, сходи. Сейчас покушаем и (совсем тихо) полетим к папе. И маме…
– На вер-то-лё-те?!!
– Да, вместе с дядями. Давай!
Рябой, прислушиваясь, с интересом наблюдал за этой трогательной сценой.
– Кто ещё в хате?
– Муся.
– Кто они тебе?
– Внуки, – пролепетал Павел упавшим голосом.
– А бабку с Жучкой где потерял?
Заметно побледневший дед забормотал уже что-то нечленораздельное, медленно, на полусогнутых, припадая на правую ногу и спотыкаясь, отступал к сараю.
Бородач, как удав в замедленной съёмке, снимал с шеи тяжёлый длинный карабин.
– Ну-кась, дедка, ком гир…
Дед, как загипнотизированный, зачем-то снял головной убор, комкая шапочку в руках, кланяясь, и, по мере приближения неизбежного, втягивая всё глубже голову в плечи. С трясущимися губами.
– Мужики, не обидьте сирот…
– Казанских, – подсказал Рябой с цыбаркой в зубах, тоже подступая к нему.
– А ты в курсе, бомжара, что вы, черти, на частной территории!
Рявкнув, Бородач резко перехватил “Вепря” и, без замаха, ударил деда прикладом.
Типа в висок. Но, почему-то, на снег валится не дед, а он сам. “Дед Мороз” чудесным образом, оказывается по левую сторону от цыбарки. Та тоже падает. Почти синхронно с германофилом. Как будто поскользнулись. Старче просто коснулся их мускулистых вый своей волшебной шуйцей.
Дед танком прёт на сближение. Хромота пропала. Снимает «Вепря» с предохранителя. Досылает патрон в патронник. Оба носильщика-насильника кладут добычу и стволы наземь, поднимают руки вверх.
Молниеносный манёвр деда Павла оказался достаточным для того, чтобы противник в него поверил. В его профессионализм в контакном бою. С одного из рюкзаков свисала дюжина крупноформатных белых кабельных стяжек. Качку-2 была дана команда затянуть братцу локти за спиной. Затем, подвергнуть той же процедуре бывших владельцев карабинов концерна “Калашников”. Тем же неуловимым жестом выключив и иммобилизовав Качка-2, дед порылся в рюкзаках. Нашёл скотч. Заткнул рты их же перчатками. У одного, мимоходом, экспроприировал “Инсту-360”.
Присев на корточки рядом с Бородачом, он включил его одним нажатием пальца. Тот, как ужаленный, попытался подхватиться на ноги. Дед не дал ему встать, взял в руки спутниковый телефон. Извлёк кляп.
– Ах ты сс..
Надавив большим пальцем на глазное яблоко, дед заставил ругателя прикусить язык. До крови.
– Запрашиваем вертушку. Цитата: «Срочная эвакуация. Один трёхсотый. Огнестрел». Повторить два раза. Запросить подтверждение. Говори номер.
– Ццыфра шшесть.
Повернувшись лицом к северу, дед нажал на кнопку. На громкой связи пошёл набор.
– Шестой на связи.
– Сссрочная эвакуация. Один ттрёхсотый. Огнестрел. Срочная эвакуация. Один трёхсотый. Огнестрел. Срочная эвакуация. Один трёхсотый. Огнестрел. Пподтвердите.
– Тролль, какого!.. Подтверждаю. Плять! За горючку забашляешь вдвойне.
Досмотр вещей. В одном из рюкзаков – DJI “Mavic” Pro. Из него извлекается флэшка. Помповик разряжается под ноги. Патроны нещадно топчатся.
Замахнулся с разворотом, как метатель молота, и зашвырнул “Вепрь” куда-то за сарай. Следом – “Сайгу”. Двустволку закинул на плечо, дулом вниз. Подобрав шапку и водрузив её на место, заглянул в просвет двери.
Валентин – всё ещё на “толчке”.
– Ой, прошу прощения! Не спеши. Посиди, – говорит Павел своим обычным голосом.
Его дыхание даже не сбилось. Пульс, ровный, утренний, в 80 ударов в секунду, участился всего-навсего на двадцать пять пунктов. Это видно из на секунду обнажившегося на сухом запястье “Casio”.
– Есть время. Не спеши. Вымой руки. Умойся. Тёплая вода – в кадушке на табуретке. Съешь бутерброд. Чай – в термосе. Я уже ел. Кошку покормил. Не спеши. Время есть.
Подойдя к беспомощной жертве, Павел присел рядом на корточки.
– Слушай внимательно, дочка. Уроды  упакованы. С божьей помощью. Пожалуйста, без самодеятельности. В лесу одна пропадёшь. Доверься мне. Я контролирую ситуацию. Отвезу, куда покажешь, высажу в общественном месте. Захочешь, пойдёшь к ментам, захочешь – сразу домой к маме и папе. Идёт? Обещаю. Обещаешь ли мне ты?
Та утвердительно затрясла головой. Павел извлёк кляп.
– Да-а-а!..
Развязал её.
– Держи ружо.
Сунул ей в руки разряженный помповик.
– Ступай за ними. Бей по ногам, если побегут. Поняла?
– Они убили беременную лосиху!
– Да. Немец, он и есть немец.
Встал, громко и отчётливо отдал команду.
– Выдвигаемся к пункту эвакуации. В колонну по одному. Шагом марш!
С двустволкой за плечом, пнул угрюмого Бородача.
Тот промычал нечто нечленораздельное.
Валя допивал тёплый чай. Павел живо одел мальчика, на ходу одел куртку, закинул за плечи котомку. На пороге оставил хлеб и недоеденную консерву. Муське на обед. Запер дверь на засов. Взял мальчика за руку.
– Идём, Валентин.
Они нагнали колонну военнопленных.
– Кто эти дяди?
– Немцы.
– Немцы?!
Из-за верхушек деревьев появилась вертушка.
– Белоснежка Ивановна, разрешите представить вам Валентина Анатольевича. Валентин Анатольевич, это Белоснежка Ивановна.
В снежных клубах, Павел ловко запрыгнул на борт. Сразу было видно, что за свою жизнь он проделывал это не одну тысячу раз. Жестами переговорив с экипажем, принял подопечных.
Первым эвакуировался Валентин. Потом – Белоснежка. Следом – «четыре мушкетёра».
Павел надел на Валю и Белоснежку шлемофоны.
– Внимание! Всем пристегнуть ремни безопасности! Взлёт разрешаю. Поехали!..
Вертолёт улетел. Ангорка проводила его взглядом. Подбежала по стёжке своих же следов на снегу к мисочке с едой…
…Архангельская область была видна внизу. Из кабины “Ми-8Т”.
Павел сделал перекличку. Сидя с двустволкой промеж коленей, неожиданно объявил: “Внимание всем!”
–  Минутка Поэзии. Стихотворение Николая Михайловича Рубцова “Утро”, – прозвучало в наушниках Белоснежки, смотрящей в иллюминатор, в наушниках Валентина, глядящего во все глаза, то в сторону кабины, то в иллюминатор, то на декламирующего с выражением одухотворённого Павла… В наушниках экипажа…
Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети, –
Воспрянув духом, выбегу на холм
И всё увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг – везде о них тоскую,
И, разлюбив вот эту красоту
Я не создам, наверное, другую…
…Анатолий открыл глаза. Увидел свет сквозь запотевшие стёкла. Не понял, где он. Что за автомобиль? Кнопка аварийки мигает… 
Любы нет. В окне – смайлик. На сиденье – часы.
На циферблате: 07:01
В голове – мысль: 4 часа 59 минут до дедлайна.
Выскочил из машины. Поскальзываясь, зачем-то куда-то побежал.
– Люба! Люю-бааа!! Любоовь!!!
Из-за поворота медленно выехал мусоровоз.
Анатолий бежал прямо на него. "Камаз" остановился. Из него выпрыгнула Люба.
– Любушка! Голубушка! Я думал, ты ушла…
Вылез водитель – пожилой дядька. Зашёл "Москвичу" с тыла. Торец багажника: DIESEL.
– Действительно! “21411”! Первый и последний дизельный "Москвич"! Ещё на ходу!
– А я, что вам говорила?
– И это радовает нас… Ну, граждане, репедее, мне работать надо.
Люба вырвалась из анатолиных объятий, извлекла ключи из замка зажигания. Открыла крышку топливного бака.
Водитель, напевая себе под нос, заправлял "Москвич".
Анатолий смотрел. Тёр глаза. Виски. Слушал. Мотив песни "Где ты моя черноглазая, где?.."
– До заправки доехать хватит? Я думаю, хватит.
Закрыл крышку канистры.
Анатолий достал бумажник.
– Спасибо вам! Выручили.
Протянул крупную купюру.
– Заведите. Хочу послушать, как звучит девяностый год, – попросил водитель не замечая купюры.
Анатолий сел гонять стартёр.
– Аккумулятор сел. Я толкну.
Анатолий вылез из кабины.
– Зачем? Вы сидите.
– Я заведу! – крикнула Люба, запрыгнув на водительское место.
Анатолий стал рядом с водителем.
– Эх, дубинушка, ухнем! Эх, зелёная, сама пойдёт!..
Метров через пятнадцать, дизелёк завёлся.
Водитель пошёл к "Камазу".
Анатолий догнал его.
– Возьмите, пожалуйста!
– Нет. Это – лишнее. Сегодня – я вас, завтра – вы нас… – сказал водитель.
Напевая, забрался в кабину. "Камаз" выпустил дым. Тронулся. Проехал мимо Анатолия.
– Постойте! Одну секунду!.. 
Анатолий схватил с пассажирского сиденья хронометр, сунул его в пустой пакет от леденцов. Подбежал. Запрыгнул на подножку мусоровоза.
– Пожалуйста. Не обижайтесь. Может, у меня не будет завтра.
– Как это? Что это? Зачем? Почему?
– Подарок. От всего сердца. Только, прошу вас, разверните после смены!..
– Разрешите обратиться к гражданину-поэту? – спросил командир в микрофон.
– Обращайтесь.
– Статья 205 УК РФ: терроризм с применением оружия – от 8 до 15 лет лишения свободы; статья 206: захват заложников, совершённый группой лиц по предварительному сговору с применением насилия и оружия – от 6 до 15; статья 211: угон судна воздушного или водного транспорта, совершённый группой лиц по предварительному сговору с применением насилия и оружия – от 7 до 12.
– Давай зачётку.
– Шестой, как слышите? – спросил диспетчер.
– Слышу вас хорошо, – ответил командир.
– Примите ориентировку.
– Записываю, диктуйте.
– Тридцать третий километр. Пострадавший в тяжёлом состоянии. Требуется срочная транспортировка. Как поняли?
– Вас понял. Выполняю.
Вертолёт завис над обочиной.
Павел присел на корточки вплотную к “немцу” и брезгливо вытянул перчатки из его рябой пасти.
– Фамилия, имя, отчество, год и место рождения. Должность.
– Мудаков Пётр Евгеньевич, 1989, Санкт… Ленинград. Частный предпри…
– Хватит. Понятно.
– Жена, трое детей…
– Отставить!.. Значит так, герр Петер, проявите инициативу, нуар-комедия “Девушка на шесте” (продемонстрировал экшн-камеру) окажется в сети. Ферштейн?
– Так точно!
– Бывал на Шиесе?
– Так точно.
– С какой стороны баррикад?
– С нашей.
– А какая "ваша"?
И, вдогонку, уже вставляя кляп на место.
– В армии не отслужил?..
– Никак… 
– Откосил? Вольно.

ЧУДО

Выпрыгнув первым, Павел принял на руки Валенина, потом – Белоснежку. Держась за руки, все трое не оглядываясь, быстрым шагом преодолели сотню с лишним метров до фуры.
За их спинами Ми-8Т взмыл в небо и взял курс на Архангельск.
– Ну не чудо ли! В точку сборки! А триста лет тому назад тут была грунтовка. Почтовый тракт. Императорские рескрипты с указами конные вестовые доставляли губернатору, меняя на станциях лошадей… А местный Паренёк по имени Михайло взял и потопал по нему пешком от моря аж до самой до Москвы. И теперь госуниверситет носит его имя. Здоровый был, как конь… 
…Валентин по-джентльменски пропустил вперёд Белоснежку, затем, по-хозяйски перелез через неё в спальный отсек и забрался на верхнюю полку. Он чувствовал состояние Павла и не лез с расспросами.
Прогревая двигатель, Павел оглядел кабину. Все на месте.  Всё на месте.
Из кармана извлёк красную корочку служебного удостоверения. На фото – бритый Бородач. Подполковник Федеральной Службы Охраны…    
– Павел Николаевич.
– Даша.
– Сколько тебе?
– Восемнадцать… В мае исполнится.
– Архангельск… чанка?
– Вологодчанка.
– Родные там?
– Тётка. Брат сводный.
– А родители?
– Тринадцать месяцев назад в авиакатастрофе… По вахтам мотались.
Павел всё это время видел её отражение в одном из зеркал.
– И я сирота.
Оглянулся на Валенина, притихшего на верхней полке.
На нижней лежала двустволка.
– Валентин, держись крепко!
– Павел Николаевич, что теперь будет?
– Будущее… Будет будущее. Бог даст, прорвёмся, Даша.
Тронулись. Белоснежка – Даша смотрела на дорогу. 
– Нам по пути... Холмогоры, – сказал Павел, обгоняя красный "Москвич". – Третий раз в жизни вижу дизельный "Москвич". Это ж надо!
Начал напевать песню "Надо ж такому случиться"… На фоне новостей о проблемах банка SVB.
…В “Москвиче” Анатолий и Люба ехали, как в никуда. На спидометре – около 50 км/ч.
Уныло напевая, Анатолий правой рукой синхронизовал стрелки часов на приборной доске с часами новенького Айфона последней модели.
– Где ты моя черноглазая, где? В Вологде, Вологде, Вологде – где. В доме, где резной палисад…
На циферблате часов на приборной доске – 11:11
В голове: 49 минут до дедлайна.
Заметил полицейскую засаду в километре по ходу следования. 
Фура, сигналя, обогнала его.
– Куда теперь? – спросила Люба.
– Куда глаза. Глядят. Поля? Пускай поля…   
Протянул ей Айфон.
– Поставил Monero. Кинул 30 КА. Почти пять лямов. Зелёными. Нравится Bitcoin – покупайте сейчас. Продавайте по понедельникам. Играйтесь… Психи.
Люба уже набирала дедушкин номер.
–  Где ты моя пустоглазая, где? А нигде, а нигде, а нигде – где… В коме…
– Дедушка!.. 
Анатолий посмотрел на неё. Потом – на номер на прицепе.
Фура шла за сто двадцать, уменьшаясь прямо на глазах…
– Надо же, надо же, надо ж такому случиться! Надо же, на до же, надо ж так было влюбиться… 
Впереди Павел видел полицейский Porsche Cayenne. Полицай, с полосатой дубинкой в руке, стоял, как Клинт Иствуд, прямо на дороге. Напарник с АКСУ наперевес – на обочине.
Вдруг, фуру подрезали Чёрный "Гелендваген" и УАЗ "Патриот" без регистрационных номеров.
Павел осуществил экстренное торможение.
Валентин слетел с верхней полки. Больно ударился. 
Белоснежка Даша начала хныкать на пассажирском сиденье.
На торпеде завибрировал телефон…
…Два чёрных внедорожника обошли "Москвич" по левому ряду.
Как в дурном сне, Анатолий и Люба видели, как, метрах в ста от них, они подрезали фуру.
Анатолий убрал ногу с педали акселератора.
Длинные полосы горелой резины. Как две чёрные змеи.
Фура остановилась на ограничивающей полосе. 
Машинки, фигурки людей – как игрушечные. Нано-пыль… 
Группа захвата в чёрных балаклавах. Трое – с одной стороны, трое – с другой. Под дулами автоматов, выволокли из кабины Павла. Заломив руки за спину, надели наручники и затолкнули в "Патриот". Брыкающихся Валентина и Белого Медвежонка – в "Гелик"…   
…Полицейский "Порш Кайен" с включённой мигалкой, а за ним – два чёрных внедорожника сорвались с места в карьер.
Анатолий втопил педаль газа, рванул рычаг ручника и заложил вираж. Провернувшись на 270 градусов, поставил "Москвич" поперёк дороги. "Порш" успел затормозить, но всё же ударил в дверь. Посыпалось стекло.
Зеркало с водительской строны "Москвича" отлетело.
У Анатолия на миг выключилось зрение.
– Чмок! Мы любим в поцелуе чмок! Вспомнил!.. 
…Из салона “наружки” было видно следующее: белый капот упёрся в бок "Москвича". Глаза девочки. Всё происходило, не то во сне, не то в игре-стрелялке. Гиперреалистичном шутере.
Стрелок – прямо через люк – на белой крыше. Потом – на красной. Впереди – цепочка из трёх чёрных внедорожников.
В чёрной перчатке – чёрный пистолет с глушителем. На месте двух в "Порше" – по два отверстия в лобовом стекле.
Капот, затем – крыша "Порше". Мигалка под ногами. Медленно начинают открываться передние двери "Гелика". Из них выпадают двое. Капот "Гелика". Крыша. Из раскрытых передних дверей "Патриота" вываливаются чёрные фигуры.
Чёрные перчатки перезаряжают чёрный пистолет.
По четыре отверстия по краям крыши над задним рядом. Тела уже без масок.
Итого: минус восемь. Осталось двое. Разворот.
Очередь из АК-12 в грудь.
В падении – ответка в стрелявшего…
…Анатолий и Люба, припёртые с двух сторон, она – крутила ручку стеклоподъёмника, он – выбивал остатки стекла.
Вылез из "Москвича".
И увидел, как в замедленной съёмке, Чёрного Человека в чёрной маске, летящего с крыши "Патриота" и продолжающего на лету стрелять в Бородача, валящегося с пробитой головой на обочину рядом с "Геликом".
В рукаве Анатолий прятал электрошокер…    
…Следя за тем, как Чёрный Человек кладёт Бородача в падении, Павел на заднем ряду приподнялся с сиденья. Согнувшись в три погибели, пролез стиснутыми ногами между скованными кистями, выведя их в переднее положение. И вывалился на Качка-1. Тот, уже без маски, хрипел в агонии.
Павел взял в скованные руки АК-47. Сместил затворную раму. Патрон 7,62 – в патроннике.  Селектор – на одиночной…
…Анатолий и Люба синхронно сделали шаг вперёд и остановились, как вкопанные: из правой задней двери "Гелика" выскочил Белый Медвежонок, из левой выполз Рябой. Без маски.
Он не знал, сколько ещё есть вооружённых людей и где они.
С живым щитом в виде орущего Валентина в одной руке и со "Стечкиным" – в другой, жмясь к машинам, он переползал по цепочке – к "Порше", подпёртому сзади и спереди, затем, приметив на обочине поверженного Чёрного Человека и заметно смелея, – к "Москвичу" и, наконец, – к беленькой купешке неведомой марки, на которой прибыл Чёрный Человек…
…С положения лёжа на спине, опираясь о громоздкое тело Качка-1, держа рукоятку АК-47 обеими руками, Павел упёр приклад в грудь, положив цевьё между коленными чашечками согнутых ног.
На лини огня, вдоль обочины – все свои.
Белоснежка в уже распоротой в шагу шкуре.
Люба с перевязанной левой рукой и кровоточащей правой щекой.
Взъерошенный Анатолий, плавным движением руки заводящий Любу себе за спину.
– Папа! – Валентин наконец увидел отца.
– Сынок!
Анатолий успел преодолеть половину расстояния. Его остановила пуля.
Рябой, взревев, уронил мальчика и схватился за ухо: тот укусил его.
И тут же прилетел гостинчик от Деда Мороза. В правый глаз…
…У лежащего навзничь Анатолия – сын. Дочь.
– Папочка!
– Дядя Толя!
– Люба, Даша! Живо все – в кабину!
Павел упал на колени перед Анатолием.
Тот очень быстро моргал глазами.
– Папочка!
– Валентин, аптечка!
Валентин, часто оглядываясь и спотыкаясь, побежал к траку.
Голыми руками в наручниках Павел отвернул левый борт пиджака, ворот рубашки и лямку маечки на Анатолии. Пулевое отверстие. Аккуратное, ниже ключицы. В мякоть. Павел заводит руку со стороны трапеции. На его ладони – алая кровь. Из входного отверстия начинает сочиться сукровица. 
– Инь-Ян. Навылет. Будешь жить. Артерия и кость не повреждены…
– Принёс!
– Молоток!
Над раной растёр пальцами таблетку стрептоцида. Порошок стал розовым. Наложил тампоны с обеих строн. Приклеил крест-накрест пластырь.
– Ну, Анатолий, соберись до кучи. Меняем позицию.
Расставив локти, взял его, как невесту, и понёс к траку…
…Люба и Белоснежка уже сидели рядышком на шконке.
– Даша, Люба, помогите!
Павел занёс раненого в спальный отсек. Уложил на шконку.
– Скачите наверх и держитесь за всё на свете всеми четырьмя!
Девочки забрались на верхнюю полку.
Валентин присел на корточках у папы в головах.
– Я сейчас, – сказал Павел, соскакивая с подножки.
– Дедушка!
– Одну минуту. Засекайте…
…С обеих строн начал скапливаться транспорт. Никто и не пикнул. Синий пламень полицейской мигалки взывал к дисциплине и пониманию.
Павел бежал к Чёрному Человеку. А того уже и след простыл.
Оглянулся туда, где стояла беленькая машинка…
Протёр кулаками глаза. Но минута проходит.
Подбежал к Бородачу. Нашёл в кармане ключи от браслетов.
Пробежавшись по трём внедорожникам, посрывал дашкамы…
…Прыгнув на сиденье, ссыпал казённое оборудование в какую-то шухлятку. Там уже лежали Insta360 и SD-карточки.
– Зачем они тебе, деда? – спросила Люба.
– Для коллекции.
Тронулись. Анатолий открыл глаза. Увидел лицо Валентина.
– Сынок.
Заметил у того на лбу розовую шишку.
– Тебя били?!
– Я упал, папа.
Снова начал целовать Анатолия. Как щенок.
– В левом кармане – телефон. Достань, пожалуйста.
Валентин исполнил просьбу.
В правой руке Анатолия – кнопочный Nokia.
– В горле пересохло.
Облизнул сухие губы.
Валентин достал из холодильника бутылочку с водой. Отвинтил крышечку.
Взяв левой рукой бутылочку, Анатолий приподнялся и отпил воды.
– Спасибо, сыночек. Приложи ко лбу.
– Смотри, Папа, какой камушек я нашёл. На берегу моря…
Ребёнок “забавлял” взрослого.
Анатолий набирал номер справочной.
– Добрый день. Телефон вахты музыкального училища. Имени Прокофьева. По Чехова… Спасибо!
Шепча цифры, набрал номер вахты.
Взял камушек в другую руку.
– Здравствуйте! Софья Ивановна? Это муж Веры Ильиничны. Она мне очень нужна. Позовите её, пожалуйста. Вопрос жизни и смерти…
Пауза.
– А мама коржиков напекла…
Верины руки…   

Гуманитарный коридор. Конвой сопровождал колонну "мирняка" – русскоязычных беженцев из Молдавии по разбитой одесской трассе, вдоль которой встречалось много горелого металлолома. В авангарде – взвод сапёров с тяжёлой техникой и миноискателями.
Украина, Одесская область, трасса М-14 в районе села Васильевка. Четверг 8 марта, 2024 г. 10:57 МСК…
…Над нейтральными водами Чёрного моря, на высоте 13500 метров, в четверг 8 марта, 2024 г. 07:58 Zulu time, UAV “Reaper MQ-9” в полном боевом снаряжении взял курс на север… 

– Четыре! – крикнул Вождь…
…Ручная осколочная граната, сброшенная вражеским коптером в самом начале, взорвалась.
Взрыв раздался у них где-то за пятками. Там, где расположено сердце труса. Каковым никто из них не являлся.
В дыму под пулями они – последние два уголовника-смертника из состава огневой группы разведовательно-штурмовой роты – переползли к ближайшему укрытию.
Провал в бетоне. Чернота внутри. Вождь с положения лёжа зашвырнул туда гранату, следом опустошил туда же рожок АК-47, и затащил Тола вслед за собой внутрь какого-то беспросветного пространства.
В свете нашлемного фонаря он увидел пентагоновское оборудование, включая рабочий многоканальный L3Harris с BLOS SATCOM'ом. “Немец” не успел вывести его из строя.
Вождь присел на корточки рядом с “немцем” и, как фокусник, ввёл ему в шею "сыворотку правды".
– Unit ID. Call sign.
– Hawk3 Charlie. 
– Next tier element. Mission.
– Hawk2 Alpha company 369AR airborne operation support reconnaissance by fire.
– Op situation start-end time.
– 600 dash 1200 hours.
– Friendly elements' location.
– <Quebec Echo 1643523>
– Command talk group call sign.
– Hawk1.
Вождь ввёл противостолбнячную сыворотку, а затем – дозу чего-то животворного Толу.
– Главное: не перепутать. А то наешься сейчас правды горькой. В свой адрес.
С Falcon IV он залёг у пролома на северной стороне стены. Он тоже ранен и теряет кровь. Нет времени на самоперевязку. Терминаторски изменил голос.
– Hawk1 this is Hawk3 Radio Check Over... Hawk1 Hawk3 Roger Over; Hawk1 Hawk3 get your X-RAY on the net to follow; WILCO; Hawk1 Hawk3 SITREP over... Line1: <08-10-09 Bravo Mar 24> Break; Line2: Alpha company <369AR> Break; Line3: 600 hours Break; Line4: 1200 hours Break; Line5: <Quebec Echo 1643520> Break; Line6: Reds Odessa harbor clearing an LZ to set up an FOB 1003 hours Break; Line7: None Break; Line8: Conducting reconnaissance by fire calling for air support for a hit on mechanized target location <Quebec Echo 1643523> Out copy... Correction calling for immediate air support mechanized targets location <Quebec Echo 1643523> Out copy... Good copy; Negative say again. Hawk1 Hawk3 Roger out.
Вождь связался с командным центром проведения операции и, введя врага в заблуждение подменёнными координатами, запросил “фредлифайр”, пардон, срочную поддержку с воздуха…
…На территории разгромленного предприятия концентрировались силы противника. «Тойоты»-пикапы, «Хамвеи», Несколько танков «Абрамс М1» вели беглый огонь осколочно-фугасными по второму  эшелону.
Вражеский разведовательно-ударный БПЛА, не заходя в воздушное пространство Украины, в ста километрах от цели, получил команду на пуск…
Облегчившись от «полезной нагрузки» – восьми высокоточных управляемых планирующих бомб GBU-39, «Жнец» сделал плавный разворот в сторону моря…
…Тол разжал кулак. В ладони – индейский вождь, сидящий по-турецки на зелёной травке. Мокасины – чёрного цвета. Штаны – синего. Рубаха – красного. Головной убор из белых перьев. С чёрными погрызенными кончиками, из-под которых проступил красноватый искусственный каучук. Он прозрел!
Раздался чудовищной силы взрыв. Всё погрузилось во мрак…
…Точка света – впереди. Он пополз к ней…
Мрак начал понемногу рассеиваться.
Свет. Мягкий. Добрый. Он лился отовсюду.
Свет заливал всё вокруг…
…Красное Знамя. На корявом древке, в нескольких местах пробитое осколками, оно развевалось на ветру на фоне морского горизонта.
Анатолий, придерживаемый мозолистыми руками бойцов Красной Армии, лежал на броне в составе колонны. На борту – красная звезда.
Дождь кончился. Тучи рассеялись. С высоты птичьего полёта был виден чистый неоглядный горизонт.
Чёрное море, сливающееся с небом…
Звучал непрерывный гул Моря…

Детям Донбасса посвящается.

КОНЕЦ