Глубина резкости - 83

     5. Красавчик Тёма

     Дневной свет едва пробивался сквозь закрытые веки. В какие-то моменты Артём его чувствовал. Тогда он осознавал, что лежит, обездвиженный, на какой-то поверхности. Но сознание вновь теряло связь с действительностью, погружаясь в пучину фантазийных видений. Вереница разнообразных, бессмысленных и абсолютно не связанных между собой сюжетов почти непрерывно вертелась в его мозгу. А потом вновь на короткое время наступало просветление. Но эти периоды постепенно становились всё более продолжительными. И вот наступил момент, когда ему удалось открыть глаза.
     - Гляди-ка: очнулся! – услышал он рядом женский голос.
     Мутное, расплывчатое лицо склонилось над ним. Потом это лицо отдалилось, ушло из зоны видимости. Послышались торопливые шаги, которые, удаляясь, становились всё тише. Артём закрыл глаза, и его вновь стало клонить в сон. Усилием воли он заставил себя удержаться в реальности. Хотелось понять, где он находится и почему.
     Вновь послышались шаги. На этот раз они стремительно приближались и вскоре остановились рядом с Окуневым.
     - А вам не показалось? – спросил мужской голос. – Он действительно пришёл в себя?
     - Да что же я, по-вашему, совсем из ума выжила? – обиженно ответила женщина.
     На этот раз Артёму пришлось приложить усилия, чтобы открыть глаза. Ему очень хотелось спать. Два мутных лица над ним медленно принимали более чёткие очертания.
     - Вы нас слышите? – спросил мужчина.
     - Да, - с трудом произнёс Окунев. – Где я?
     - В больнице.
     - Почему?
     - Автомобильная авария. Вы ничего не помните?
     - Нет.
     Мужчина ещё что-то сказал, но Артём его уже не слышал. Сознание вновь стало погружаться в иную реальность.

     Следующее пробуждение было более осознанным. Зрение, поначалу нечёткое, постепенно восстановилось. Артём хотел оглядеться, но не смог ни поднять, ни повернуть головы. Но всё же можно было частично оглядеться, поворачивая глаза. Он видел, что находится в палате один. Левая нога подвешена в гипсе. Артём попробовал шевельнуть левой рукой, но попытка отозвалась резкой болью. Зато правая рука послушно выполняла движения. Окунев стал осторожно ощупывать себя. Итак, голова забинтована; на шее – бандаж; левая рука закована в гипс, включая плечевой сустав. Лицо, вероятно, тоже изрядно пострадало – пальцы чувствовали многочисленные рубцы. И, судя по тому, что он был без сознания, не обошлось без сотрясения мозга.
     В палату зашёл врач. Увидев, что больной пришёл в себя, он приступил к осмотру. Заглянув в глаза, кажется, остался доволен. Спросил:
     - Вы вспомнили, что с вами произошло?
     - Нет, - сказал Артём.
     - А как вас зовут, где вы жили, чем занимались – это помните?
     - Да.
     - И кто вы?
     - Окунев Артём Александрович, фотограф. Жил в Иркутске, потом несколько лет – в Новосибирске.
     - Хорошо! – удовлетворённо произнёс врач.
     - Доктор, что же произошло? – спросил Артём. – Где и как я попал в аварию?
     - Вы ехали в машине втроём. Столкнулись с встречной фурой. Двое погибли. Вам повезло. Во всяком случае, по сравнению с вашими спутниками. Вы вылетели из машины через лобовое окно. Это всё, что мне известно.
     Смутный фрагмент происшествия мелькнул в сознании Артёма. Он чувствовал, что где-то рядом конец нити, за который стоит только потянуть, и вся картина событий разом откроется. Однако напряжённая попытка вспомнить вызвала усталость и тяжесть в голове.
     - С вами хочет побеседовать представитель органов власти, - сказал врач. – Но я вижу, что вы ещё очень слабы. Вам пока следует избегать эмоций.
     - Да, - согласился Артём. – Мне тяжело общаться. И ещё я испытываю некоторый дискомфорт…
     - Понимаю. Не волнуйтесь. Сейчас о вас позаботятся.
     Врач вышел из палаты.

     * * *

     Во второй половине дня в палату твёрдым шагом вошёл мужчина в штатском костюме. Он сел на табурет у кровати больного и без лишних предисловий сказал:
     - Ваш врач уверял меня, что вы ещё слишком слабы для дачи показаний, но я вижу, что всё не так уж критично. Поэтому вам придётся отвечать на мои вопросы. Не советую даже пытаться водить меня за нос, - сделав для убедительности паузу, он продолжал: – Итак, меня интересует: что реально привело к аварии?
     - Я не помню, - сказал Артём.
     - Я вас предупреждал.
     Окунев вдруг сообразил, что он даже не знает, кто этот человек.
     - А кто вы, чтобы меня предупреждать? – спросил он с вызовом. – Я понятия не имею, с кем разговариваю.
     - Верно, - согласился посетитель. – Теперь я вижу, что вы вполне адекватны.
     Он вынул из кармана документ и показал его в развёрнутом виде. Но что-либо разглядеть в нём Артём не мог – зрение ещё не восстановилось полностью.
     - Я не вижу, - сказал он. – Скажите словами.
     - Следственное управление ФСБ. Старший следователь Протасов Сергей Иванович.
     - Не понимаю: почему ФСБ занимается дорожной аварией?
     - Потому что в ней погибли двое наших сотрудников.
     Едва уловимая картинка мелькнула в сознании Артёма и вновь улетучилась.
     - А вы не могли бы их назвать? – попросил он. – Понимаете, что-то кружится рядом с моим сознанием. Я это чувствую, а уловить не могу.
     Протасов недоверчиво посмотрел на него и, немного помешкав, сказал:
     - Добро! В машине вместе с вами ехали Виталий Андреевич Колпаков и Николай Михайлович Раков. Вам о чём-то говорят эти имена.
     - Виталий Андреевич… Виталий Андреевич… – повторял Артём, почувствовав внезапное волнение. – Вспомнил! – воскликнул он. – Виталий Андреевич Шпалин. И его водитель Николай.
     - Шпалин? – с любопытством переспросил следователь. – Хорошо, пусть будет так. Так что же привело к трагедии?
     Волнение всё сильнее сжимало Артёма. Сердце бешено колотилось в груди. Но ему никак не удавалось вспомнить подробности того злополучного дня.
     - Не помню! – выкрикнул он со злостью, направленной непонятно в чей адрес – ни то посетителя, ни то своей неподдающейся памяти. – Чего вы ко мне пристали?
     - Видите ли, Артём Александрович, - заговорил Сергей Иванович, впервые назвав Окунева по имени-отчеству, - в том, что случилось, кое-что меня очень смущает. Сами посудите: ваши спутники остаются в машине и гибнут, а вы единственный вылетаете через окно и остаётесь живы. Понимаете, о чём это говорит?
     - Нет. Подскажите.
     - Это говорит о том, что в момент удара вы находились в положении, близком к горизонтальному. И отсюда возникает вопрос: почему?
     Артём замер: да, именно здесь кроется ключ к разгадке! Обрывки воспоминаний закружились в его мозгу, постепенно выстраиваясь в логическую последовательность. Он вспомнил, как всё произошло и по какой причине. А вспомнив, пришёл в отчаянье и ярость.
     - Они убили Риту! – закричал он, пытаясь вырваться из своих оков. – Эти сволочи убили Риту!
     - Убили Риту? – удивлённо спросил следователь. – О какой Рите идёт речь? О вашей бывшей супруге Маргарите Николаевне?
     - Да, - простонал Окунев.
     - Но с чего вы это взяли?
     - Шпалин, или как его, сам признался в этом.
     Протасов наклонил голову и прижал ладонь ко лбу.
     - Да, дела! – пробормотал он с тяжёлым вздохом; затем выпрямился и сказал, с заметным усилием сдерживая эмоции: – Ну что же, вырисовывается довольно ясная картина. В связи с этим хочу сообщить вам две новости. Одна из них печальная, с неё и начну: только что, хотя и косвенно, вы признались в предумышленном убийстве двух человек.
     - Ни в чём я вам не признавался, - со злостью сказал Артём.
     - Тоже верно: напрямую вы не признались. Но это теперь не так важно. В целом картина ясна. Остальное – дело техники. Прижать вас не составит труда.
     - Плевать на это. Мне теперь терять нечего.
     Протасов сдержанно засмеялся.
     - А вот с этим выводом вы, Артём Александрович, поторопились, потому как не выслушали вторую новость. А она заключается в том, что Маргарита Николаевна Окунева жива и здорова. Она сейчас находится здесь, в больнице, в качестве посетителя. Как, впрочем, и ваши родители. Как только мы закончим, вы сможете повидаться с ними.
     Артём с силой зажмурился. Из глаз обильно потекли слёзы, а в горле застрял комок.
     - Но зачем?.. Я не понимаю… – выдавливал он из себя слова, борясь со спазмом. – Зачем он соврал про её гибель?
     - Наверное, чтобы дестабилизировать вас и вызвать необдуманную, импульсивную реакцию. Кажется, это у него получилось. Правда, не так, как он планировал.
     Судя по интонации, Протасов явно не симпатизировал погибшему сослуживцу. Но этот факт был слабым утешением. Артём всё отчётливее понимал, что из одного трудного и опасного положения попал в другое, ничуть не лучшее. Тугой узел проблем, затянутый на его персоне, в один момент пропитался кровью. Утешало одно: Рита теперь была вне опасности.
     В палату заглянул врач.
     - Ваше время вышло, - напомнил он посетителю.
     - Да-да, мы заканчиваем, - откликнулся Протасов. – Ещё одна минута, и я уйду.
     Врач закрыл дверь.
     - Что меня ожидает? – спросил Артём. – Понимаю, что ничего хорошего. Но всё же?..
     Протасов поднялся с табурета, задумчиво глядя на больного.
     - Ваша дальнейшая судьба будет зависеть от ряда обстоятельств, - сказал он. – Дело вот в чём. Разумеется, Колпаков не афишировал свою побочную деятельность. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Особенно в таком ведомстве, как наше. Мне нужно кое-что обсудить со своим начальством. А потом мы с вами вернёмся к нашему разговору. В общем, для вас ещё не всё потеряно. Хочу кое о чём предупредить. Когда вас станут расспрашивать о нашей беседе, постарайтесь не вдаваться в подробности. Думаю, что вы сами сообразите, что можно говорить, а что нет. О причинах аварии – никому ни слова! Даже самым близким людям. А уж тем более – полиции, у которой к вам будут вопросы. На этом закончим. Помните: для вас не всё потеряно. Поэтому не изводите себя преждевременными переживаниями. Сосредоточьтесь на своём здоровье.
     Он ушёл. Сразу же в палату торопливо, почти бегом, заскочил врач.
     - Как вы себя чувствуете? – спросил он.
     - Ничего. Терпимо.
     - Ваши родные волнуются. Но я им сказал, что после беседы с представителем власти вам потребуется отдых. Попросил их подождать. Они отнеслись с пониманием. Поэтому можете вздремнуть, если устали.
     - Спасибо, доктор! Я не устал. Но мне надо немного побыть одному. Буквально десяток минут. Хочу немного прийти в себя после всего…
     Врач вновь покинул палату. А Артём лежал, пытаясь отвлечься от тревожных дум и переключить мысли на что-нибудь приятное, позитивное. При всей незавидности его положения, положительные стороны, несомненно, имелись.  Что его ждало, если бы он не устроил аварию? Вот об этом думать совсем не хотелось. Главное, что он рискнул и остался жив. А те, кто вёз его на расправу, погибли. Конечно, ФСБ это дело просто так не оставит. Но следователь Протасов дал маленькую надежду. За этой данной надеждой проглядывался вполне конкретный интерес, но сейчас беспокоиться об этом было преждевременно.
     Дверь в палату распахнулась. Три самых близких Артёму человека со слезами на глазах бросились к нему.