Глава 3

Сорен проснулся по второму будильнику и успел к началу занятий. Из-за недостатка сна, лёгких кругов под глазами, растрёпанных волос и яркого освещения в аудиториях и коридорах университета парень казался наиболее изнеможденным. На перемене Бьерн угостил Сорена двойным эспрессо и заставил его съесть кусочек гематогена, чтобы нормализовать уровень глюкозы в крови и повысить эндорфин. Фрост не рассказал ему о клубе, знакомстве с Крисом и бессонной ночи на анонимном сайте, списав своё состояние на обострившуюся тревожность, полученную в наследство от матери. Бьерн предложил ему после занятий сходить в бассейн, поплескаться с девчонками, чтобы расслабиться и отвлечься от подготовки к контрольной по истории медицины. Сорен сказал, что сегодня у него стрим, и если он пойдёт в бассейн, то не успеет должным образом подготовиться к остальным предметам. Бьерну не понравилось безучастие со стороны Фроста, но оценив его внешний вид и моральное состояние, он сдержался и отказался от попытки переубедить его. На химии Сорен задремал, его разбудил одногруппник, который сидел за соседней партой. Он сказал, что ночь нужна, чтобы спать, а не сидеть на форумах, дрочить и залипать на ютубе. По шкале К. Нефф сочувствие парня зашкаливало.

Для следующих трансляций Сорен заказал через интернет-магазин просторную серую пижаму, состоящую из кофты с длинными рукавами и шорт на мягкой резинке. Он перестал наносить макияж и клеить накладные ресницы, ограничиваясь блёстками и укладкой бровей специальным косметическим мылом, о котором узнал от одногруппницы. Большей части зрителей понравился его новый образ, один человек задонатил тысячу датских крон, чтобы он заказал себе ещё подобных пижам. На трансляциях Сорен перестал делиться со зрителями забавными моментами из университета, вызубренными медицинскими статьями и обсуждать быт в студенческом общежитие. Он по-прежнему кривлялся, раскручивая на деньги людей с фетишистскими наклонностями, танцевал, делал вид, что засовывает в себя секс-игрушки, делился ссылками на липовые интимные фото, неправдоподобно стонал, отыгрывал эмоции, а вместо медицинских статей читал на кривом английском отрывки из книги Иммануила Канта «Критика чистого разума».

Прошло две недели, он всё чаще вспоминал о знакомстве с Кристобалем. Принимая душ после часовой пробежки на беговой дорожке, он рисовал образы, представляя, какие сложились бы между ними отношения, если бы они учились на одном потоке или были бы соседями по общежитию. Наверное, они бы стали лучшими друзьями, которые обычно помогают друг другу с домашкой, проблемами с девчонками, бытом и справляться с волнением перед дурацкими контрольными и экзаменами. Сорен растворялся в эпизодах мнимой реальности, подставляя голову под прохладную воду, льющуюся тихими потоками из душевой лейки.

В пятницу Сорен катался на перегонки с Бьерном по территории университета, и не справившись с управлением, въехал в цветочную клумбу и вывихнул запястье. В травмпункте ему сделали рентген и наложили фиксирующую гипсовую повязку. Медсестра сказала, что период восстановления займёт не более полутора месяца, а после доктор назначит курс физиотерапии. Сорен не был расстроен, вслушиваясь в слова медсестры и наблюдая за её уверенными движениями, он пытался вспомнить секундную боль в запястье при столкновении с клумбой. Бьерн стоял в дверном проёме кабинета с приоткрытым ртом и восхищался чрезмерным спокойствием соседа. Сорен повернул к нему голову и сказал, что всё нормально.

– Позвонишь родным? – уставившись на Фроста округлившимися глазами, блондин сжал кулаки.
– Нет, – хмыкнул в ответ парень и перевёл взгляд на запястье в фиксирующей повязке. – Я левша, эта рука не особо мне нужна, обычно я использовал её сам знаешь для чего.
– Какой же ты придурок! – скривив лицо, Бьерн изобразил рвотный рефлекс и покачал головой.

Сорену открыли больничный, но он продолжал ходить на занятия и проводить стримы. Из-за смутного желания вновь пообщаться с Кристобалем он игнорировал данное себе обещание касательно открытых трансляций. Он отклонял большую часть запросов на закрытые уединённые чаты, тратя свободное время от университета и домашней работы на общение с аудиторией на открытых трансляциях, по-прежнему придерживаясь табу по обсуждению быта, студенческой жизни и пересказа медицинских статей. Из-за вывихнутого запястья переодевания занимали больше времени. Некоторые из подписчиков скинули ему приличные деньги на необходимые процедуры для восстановления, хотя Сорен не жаловался и не пытался надавить на их чувства.

В субботу на трансляции собралось более ста человек. От обезболивающего Сорена клонило в сон, но он продолжал развлекать зрителей выбором пижам с какого-то корейского сайта, читая вслух состав ткани криво переведенного на датский встроенным переводчиком в браузер. Кто-то спамил анимированными смайликами, кто-то писал оскорбления, кто-то комплименты, кто-то цитировал строчки из песен и стихотворений. На протяжении часа ему донатили небольшие суммы и писали в общий чат различные просьбы, преимущественно интимного характера. Сорен листал корейский сайт с пижамами и изредка пробегался по сообщениям в чате, пока ему не пришло личное сообщение от пользователя под ником Cristobal111.

– Привет. Я говорил, что трачу много времени на работу? Мне стыдно, извини.

Увидев сообщение от Криса, Сорен сразу же взбодрился и закрыл вкладки с приглянувшимися пижамами. Он с трудом верил в действительность происходящего, ведь из-за Криса он сидел на открытых трансляциях больше двух недель и его уже начало подташнивать от пошлых комментариев и просьб от неподписанных на него людей. Попрощавшись со зрителями, он открыл сообщение от Криса и положил руки на клавиатуру, перебирая варианты ответа: «мудак», «не прошло года», «удачи, работай дальше», «ты кто», «как пишется на немецком – иди к черту?».

– Привет, – сдержанно ответив на сообщение и оставив попытки съязвить, он сделал глоток кофе и вернул руки на клавиатуру.

Кристобаль предложил ему перейти на уединенную трансляцию без посторонних зрителей. Сорен согласился и скинул ему ссылку с приглашением на закрытый канал.

– Привет, – эхом повторил Крис, поправив шнур от проводных наушников. – Включишь камеру?
– Мне наложили гипсовую повязку, – Фрост включил камеру и покрутил перед ней рукой с плотной повязкой. – Ничего серьёзного, наверное, в больнице ты видел вещи и похуже.
– Что случилось? – не отрывая глаз от экрана монитора, парень нахмурился.
– Врезалась в клумбу. В ней были цветы, я мягко приземлилась на них лицом, странно, я даже не почувствовала боль в запястье, – положив ноющую руку на стол, Сорен вспомнил побледневшее лицо Бьёрна в травмпункте. – Мы катались с соседом. Я рассказывала про него.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – в твёрдом голосе Криса звучала неожиданная забота.
– Например? – с любопытством поинтересовался Сорен.
– Могу осмотреть твоё запястье или заказать для тебя цветы. Чего бы ты сейчас хотела?
– Обо мне уже позаботились, сомневаюсь, что мне нужен дополнительный осмотр, – Сорен был осторожен со словами, избегая привычного сарказма. – Мне никогда не дарили цветов.
– Ты не поверишь, но мне тоже, – Крис улыбнулся и взял в руки телефон. – Отправлю курьером. Назовёшь адрес лучшей подруги или заведения, откуда сможешь забрать их?
– Нет, лучше потрать деньги на что-нибудь другое, – Сорен опешил, он побоялся называть адреса ближайших заведений, вдруг Крис будет ждать его, притаившись неподалёку.
– Из меня плохой сталкер. Я круглые сутки торчу в больнице, либо отсыпаюсь после смен, – оторвавшись от телефона, Крис посмотрел в камеру. – Просто назови адрес кафе или магазина.
– Ты сам поверил бы в слова малознакомого человека из интернета? – посмотрев на яркие солнечные блики на окне, Сорен повернулся к камере и потянулся к стаканчику с кофе.
– Послушай, это всего лишь цветы. Чего ты боишься? – от непонимания парень изогнул брови.
– Если быть откровенной, я много чего боюсь. Например, незнакомцев, которые могут узнать мой адрес или район, в котором я живу, – отпив кофе, Фрост вежливо улыбнулся.
– Хорошо, тогда я отправлю курьера на адрес музея Давида. Пообещай, что ты или твои друзья заберут цветы. Я выбрал букет из белых и розовых пионов, – он положил телефон на стол.
– Мне не кого просить, сама я точно не поеду, вдруг ты будешь поджидать меня в кустах? – рассмеявшись, Сорен провёл рукой по лицу. – Извини, это плохая шутка.
– Наверное, у тебя много поклонников.

Не открывая глаз от камеры, Сорен пожал плечами. Серебристые блёстки у уголков его карих глаз переливались под светом солнечных лучей, а на изображении, передаваемом через камеру, его черты лица слегка смазывались, и блёстки были едва различимы.

– Скажи честно, у меня есть шанс увидеть тебя в реальности? – Крис прищурился и почесал шею.
– А ещё я боюсь таких вопросов, – от необъяснимого волнения у Сорена вспотели ладони, он вытер их о пижамные шорты и громко сглотнул. – Ты не похож на одинокого парня, которому с не с кем поговорить и выпить чашечку кофе. Расскажи мне о девушках, с которыми ты встречался.
– Извини, мне нужно идти. Через тридцать минут можешь забрать цветы, – он отключил камеру и микрофон, покинув закрытую трансляцию и оставив Сорена наедине со своими мыслями.

Фрост не понимал, почему Кристобаль так отреагировал на банальный вопрос о бывших девушках. Он ведь не просил его рассказывать в красках подробности интимной жизни и причины расставания. Что он должен был ответить на вопрос о встрече в реальной жизни? Согласиться? Прийти на встречу в повседневной одежде без парика и лифчика, напичканного марлевыми бинтами, и сказать, извини, я парень, но давай продолжим переписываться, общаться на трансляциях, как это делают другие парни, которые дружат со школы или университета? Хаотично переключающиеся мысли в голове Сорена смешались в не связный поток и увлекали его за собой. Вывихнутое запястье продолжало ныть, но из-за разбушевавшихся мыслей он слабо реагировал на боль. Взяв в руки стаканчик, он влил в себя остатки кофе и принялся ковырять отклеившийся уголок на стыке жёсткой влагонепроницаемой бумаги. Навязчивые зацикленные движения пальцев, отковыривающих сопротивляющуюся бумагу со стаканчика, были бы непонятны другому человеку, но эти повторяющиеся действия всегда помогали ему заглушить приступ тревожности.

Он надел спортивный костюм с капюшоном и вызвал такси, чтобы съездить в музей Давида и забрать букет от Кристобаля. Сорен не любил цветы, ни то, чтобы они вызывали у него какие-то негативные эмоции, но такие подарки обычно дарят девчонкам. Он был девушкой только для стримов, даже в детстве ему были не интересны все эти игры в смену ролей и переодевания.

В музее было тихо. У стойки Сорена встретил администратор. Он сказал, что приехал за подарком, оставленным курьером для его двоюродной сестры Софии. Администратор улыбнулась и попросила парня подождать. Через минуту она принесла цветы и небольшой бумажный пакет.