Как я сдавал комнату за секс

Давеча узнал: в Москве издревле существует такая популярная услуга: некоторые половозрелые владельцы квартир берут плату за жилье с постоялиц женского рода не деньгами, а сексом.

А мне стало до интересно: что за женщины становятся квартиросъёмщиками? В каком соотношении к рублю оценивается секс в этом секторе экономики? И тогда я дал объявление на одном популярном сайте: «Сдам трехкомнатную квартиру очаровательной девушке за секс. Звонить по телефону...», приложил туда свою фотку, номер телефона и стал ждать звонков.
 
1.
   Сначала стали приходить письма на сайт. «Вона че, Михалыч, получается!», или «У любви не женское лицо» Первые сообщения носили явно бесчеловечный, провокационный и издевательский характер. «И когда на вас мона будет залезть? Я готова пряма чичас!», «А что, так уже, без квартиры, не дают?», «Не стыдно, так унижать себя?
Но как-то, промозглым вечером раздался звонок, и мягкий тенор в трубке спросил:
- А мальчика возьмете на квартиру? - Нет! - ответил я резко, бескомпромиссно обрубая все концы всяческой гомосячине.
- А какая вам разница? - искренне удивились на другом конце (простите за двусмысленность).

Я был ошарашен такой постановкой вопроса, поэтому с минуту не знал, что ответить, пытаясь все-таки сформулировать разницу.

- Вы не с Челябинска приехали? - спросил наконец я.
- С Калининграда! - обиженно ответил мужчина (если это слово вообще уместно в данном контексте).
- Конституция у вас с женщиной разная... - туманно пояснил я. Но разве им объяснишь!
- Да ладно, разная! - возмутился тот конец. - Вы же с женщиной когда занимаетесь альтернативным сексом, с обратной стороны, там ведь все одинаково.

Несмотря на кажущуюся логику, он меня не убедил. - Кончайте! - бросил я в трубку, положив конец этой беспочвенной дискуссии. - Это вульгарная демагогия и разнузданный ревизионизм!

 2.
     Я не скажу, что меня буквально задолбали звонки изнуренных воздержанием женщин, желающих расплатиться со мной за аренду жилья своим телом. С первой претенденткой договорились по телефону встретиться в питейном доме у «Савеловской», чтобы понравиться друг другу. Она появилась секунда в секунду - крупнокалиберная, мощная, как колхозница скульптора Мухиной. Возраст ее скрывал густой слой тонального крема и яркой краски, как у японской гейши.

- Привет, - сказала она с развязностью обитателей рабочих окраин. - Даша! - протягивает мне мозолистую руку для поцелуя. Я со сдержанностью атташе пожал ее. Даша явно злоупотребляла биг маком, чипсами и кока-колой. Одета она была как нелюбимая дочь разорившегося мусорщика. Ее розовая кофта ручной вязки, несомненно, вызвала бы падучую у короля попа Киркорова. Лицом она была похожа на Джорджа Вашингтона со 100-долларовой купюры, а ее пышная грудь, как у кормилицы, выползала наружу через большой вырез, словно взошедшее тесто. Икры мускулистые, как у рикши. На голове свалянная, словно пучок сорной травы, густая, как пакля, поросль неизвестного колористике цвета. Единственное, что могло привлечь к ней маньяка, - это большие голубые глазищи, «как два прыжка из темноты». Потрясенный ее телесными чарами, я сделал несколько мощных глотков пива.

- Откуда узнали о моем объявлении? - спросил я, усомнившись, что эта пожилая сеньора подозревает о существовании Интернета.

- В Интернете, конечно, - слегка обиделась она. - У меня, между прочим, высшее образование. Я окончила дирижерско-хоровое отделение Института культуры. У меня был потрясающий хор. Временно вынуждена работать уборщицей в офисе. Но я освоюсь, и вы меня еще узнаете.

Я решил поразить ее поистине меценатским размахом Кисы Воробьянинова: заказал «дирижеру» пельмешек и пива. Кто их знает, провинциалов: может, через пару лет она будет дирижировать в Ла Скала, и вспоминать меня добрым словом и денежными переводами!

Пила пиво Даша весьма куртуазно, трогательно оттопырив мизинчик. Из ее доклада я понял, что она родом из Златоуста (город на Урале). Снимает с тремя подругами комнату. Нрава веселого. (Она даже весьма удачно, подтанцовывая верхней частью крупа, подпевала сложному мотиву, доносившемуся из колонок: «Цумба-цумба-тынц-тынц».) Задору у нее было хоть отбавляй. Я похотливо вращал глазами, полагая, что ее это смутит, но она утверждалась в моей жизни с упорством обезумевшего марафонца.

- Я ремонт вам могу сделать, - сказала она после третьей кружки. - Люблю готовить! Так что со мной вы поправитесь! А то вон какой худенький! - Она легонько, шутя, потрепала меня по худому плечу, отчего я затрепыхался, словно гуттаперчевая кукла, и расплескал пиво.

- Я воспитан в викторианском стиле, - пытался вспугнуть ее я, - и в сексе предпочитаю содомский вариант.
- Ого!!! Это как? - заинтересованно спросила она, облизнув пересохшие губы.
- Это с обратной стороны, - пояснил я. - От вас мне еще потребуется феллацио по-французски! - добавил я с угрозой.
- Ха-ха-ха-ха! - довольно засмеялась она, больно хлопнув меня по плечу. - Зашибись! Да ты, Шурик, я вижу, баловник!
- И еще я люблю это делать одновременно со своим братом Николаем! - подлил я масла в огонь. Дарья от смеха чуть не подавилась пельменем. Она смеялась минут пять, запрокинув голову, не в силах сказать слова, будто ничего смешнее до этого не слыхала. Подавальщицы пива с тревогой смотрели в нашу сторону.

- Уф... Хорошо, - еле проговорила она, отдышавшись. - Я тогда подругу прихвачу...

Мы выпили с нею еще пару баррелей пива. Как только я не пытался запугать ее ужасными извращениями, но даже такой аргумент, как феллацио по-французски с братом Колькой, не отвратил эту бесстрашную сеньору от дармовой трехкомнатной квартиры.

   3.

 Следующая встреча была назначена тут же, в пельменной, через час. Я не утруждал себя разнообразием меню, и поставил себе еще пару пива. Очередная претендентка на вакантное место на моем одре была юна, стройна - словом, чудо как хороша и, видимо, осознавала это, поскольку вела себя дерзко и вызывающе. Прикид у нее был панковский: замысловато изорванные портки и полмайки с лицом Кайли Миноуг. Челка косая, боковые пряди мелированы в сине-зеленые тона. Глаза ярко раскрашены. В ушах и в пупке с десяток металлических колец. Дух вольтерьянства так и пер из нее. Я недоумевал: какой соблазн привел ее в лоно порока?

- Я пиво не пью. Оно воняет, и от него толстеют! - брезгливо отказалась Катя от предложенного мною «жидкого хлеба». - А пельмени едят только лохи и чурки.


    После краткого собеседования я выяснил причину ее гастрономического национал-шовинизма. Катя была москвичка. Жила с мамой в однушке, но та на старости лет завела себе узбекского «жиголо». Теперь они на пару кряхтят по ночам, спать не дают. Да еще этот гад к ней пытался приставать.
   Работала Катя менеджером торгового зала, но сейчас временно не работает, живет у подруг, а со мной собирается начать новую самостоятельную жизнь, полную целесообразности и добродетели.

- Я по матери - немец и бескомпромиссный поклонник чистоты, - инструктировал я. - Квартиру надо будет пылесосить каждое утро. Гулять с собакой два раза в день. Ходить в магазины за продуктами. Стирать белье.

- Ну ладно, разберемся... - недовольно засопела Катя, прикуривая новую сигарету от сигареты. - А что хоть за собака? - Ротвейлер. Зовут Фокс. Да, и еще... Секс мне необходим четыре-пять раз в день!

- Да ты гонишь! - с сомнением посмотрела она на меня. - Ты это... Дуба не дашь с пяти раз?

- Два раза утром и три вечером. У меня строгий режим, - продолжал я. - Врачи рекомендовали. Последствие хронического гиперкатексиса.

- А что это? - растерялась Катя. - Это постоянная, прогрессирующая потребность в сексе. Если вовремя не совокупиться, начинаются жуткие боли в паху...

- О, не... Пять раз! Каждый день! Не... Извините...

   Она торопливо ушла, несколько раз испуганно оглянувшись. Странно, подумал я, другая бы возрадовалась...


4.

  На следующий день я встречался с сорокалетней кассиршей из Боровичей, ноздреватой худенькой дамой.

- А можно с ребенком? - спросила она меня робко после короткой преамбулы. - Он спокойный мальчик. Семь лет.

- Нет, - мягко отказал я, - если бы девочка... Что же вы сразу-то не сказали? -

- Да вы его и не заметите... У вас же три комнаты!..

- Вы тогда уж до кучи и маму с собой прихватите... Я отказал кассирше (впрочем, как и остальным).

Звонки после этого прекратились, и я уже хотел сворачивать свой квартирный бизнес, но однажды вечером вдруг снова звонок. Звали ее Люда. Говорила она с чудовищным акцентом, но это не отвратило меня. Мы встретились в полдень на том же месте. Разливательница пива уже смотрела на меня, поживгего, шалого, ветреного повесу, с нескрываемым интересом.

Люда, прекрасная эвенкийка, словно пришедшая с Земли Санникова (а на самом деле из далекого селения Тутончаны, что на Нижней Тунгуске), была экзотическим раритетом в этой пестрой коллекции. Она смотрела на меня через узкие щелки глаз - с надеждой и восторгом, которого недоставало остальным претенденткам. Объявление нашла с помощью своей подруги, которая второй год живет и работает в Москве в доме у богатого старикашки-сластолюбца, любителя экзотики, который на всю старческую катушку использует ее первозданные природные прелести.

- Танцевать умеешь? - спросил я первым делом.
- Что? - испугалась она, узкие глаза ее при этом на секунду стали круглыми.

- Я - танцор по профессии. Мне нужен постоянный партнер по танцам. Как боксеру мальчик для битья.
- Ну, я так, танцевала в школе... Давно. Пять лет назад.
- Плохо, - огорчился я. - Ну ладно. Шаманизмом хотя бы занимаешься? Пошаманить надо мной надо. Геморрой излечить.
- Нет! Не умею.
- Хорошо. Значит, условия таковы. Спать с тобой будем по очереди. Я и мой брат. -

- Брат? - в ужасе воскликнула она, закрыв лицо руками.
- Он еще красивее меня! - сказал я скромно. Когда через пару минут до нее дошел гнусный смысл моего предложения, она посмотрела на меня взглядом председателя реввоентрибунала.
- Нет! Брат твой, не буду.

Я мысленно поаплодировал этой северной красавице. Ага! Все-таки есть, ЕСТЬ еще нравственность в нашей глубинке. Только я так подумал, как мобильник вновь заверещал.

- Это Катя! - раздался в трубке знакомый юный голос. - Александр! Я согласна на пять! Только, слышите, пять раз, но не больше!