S0S. Спасите наши души

( Отрывок из повести)

 «Кричащая толпа может услышать только того, кто молча передёргивает затвор автомата»
Николай – седеющий мужик с бесцветными глазами (в поношенной спецовке, точно такую же обычно носят рабочие из Молдавии, строя загородные дома в их районе), с загоревшими до коричневой черноты кистями рук и лицом. Но в отличии от рабочих, молчаливых и всегда занятых, у Николая свободного времени имелось в избытке. И всё он тратил только на одно нелепое занятие (не считая нечастые заработки: извозы на своей лодке столичных рыбаков). Он по ночам на берегу Волги жёг костер.
Так как редкие баржи и корабли ночью практически не ходили по фарватеру реки, было не понятно: для кого Николай так старался? Местные браконьеры сначала даже грешным делом подумали, что тот вступил в тайную связь с их конкурентами из других районов, но скоро выяснилось, что всё совсем не так. А раз ночное бдение с сжиганием веток и старых брёвен не имеет никакого коммерческого смысла, народ подуспокоился. И, посовещавшись, решил: Николая не бить, оставить в покое – раз бедолага просто тронулся умом, что часто происходит у простых людей в наше нелёгкое время…
Даже местный батюшка, прослышав про странную ночную деятельность, пригласил Николая на вечернюю службу.
– Ты же, наверно, по ночам ждёшь костры, чтобы Господь обратил на нас свой взор? – неуверенно обратился он к Николаю.
– Нет! – сухо отрезал Николай, комкая кепку в шершавых пальцах. Он всегда терялся в церкви от треска свечей и суровых лиц святых на иконах.
– Эх, жаль…– тяжело вздохнул батюшка.
– А так бы красиво получилось. Можно б тогда и в епархию доложить, –добавил он задумчиво после паузы. – А тогда зачем? Скажи, если не секрет!
– Вот как раз секрет! – несколько даже резковато ответил Николай.
Батюшка, умный и тактичный от природы, только жалостливо взглянул в глаза Николая. Видимо, решив, что народ говорит правду про лёгкое помешательство любителя ночных костров.
– Может, причастить тебя? – уже как бы в до гонки обратился он к неразговорчивому прихожанину.
– Нет, не надо. Я и в бога-то… Как сказать? Ну, не очень.
– Значит, не время ещё! – участливо вздохнул батюшка. – Ступай, Николай, я за тебя помолюсь. А если что надумаешь, то приходи: двери храма всегда открыты.
– Непременно, – кивнул Николай, испытывая беспокойство от того, что не мог разъяснить хорошему человеку свои внутренние чувства.
Да кто мог понять такое? О таком лучше молчать, а то и так все в посёлке считают его сумасшедшим. Хотя, говоря по совести, Николаю на все пересуды – глубоко наплевать.
Он ещё раз кивнул и вышел их храма на воздух…
Сегодня его день складывался не совсем обычно. Первым делом он пошёл на кладбище, где схоронили за одной оградкой его маму, Ангелину Сергеевну, и жену Надю. Эти два святых для Николая человека лежали рядом – под тремя молодыми берёзками, что посадил он сам.  Николай знал, что после смерти его тоже похоронят рядом с берёзками. Для чего даже держал небольшую сумму на личном счёте. И написал все необходимые пожелания-завещания на данный счёт. Очень уж хотелось после смерти лежать рядом с усопшими родственниками…
Зарабатывал Николай деньги, как и почти все в их поселке – тем, что, начиная с весны до поздней осени, развозил городских рыбаков на своей лодке с мотором по берегам Волги. Или к дальним заросших камышом островам, в специально приспособленные для рыбной ловли места – где те жили по несколько дней в палатках.
А потом – с запахом тины, небритых и довольных от улова и солнца – забирал в назначенное время и вёз обратно под плеск волны в посёлок на пристань. Там и производился окончательный расчёт за услуги лодочного извоза. А затем довольные гости, рассевшись по машинам, разъезжались по своим городам, унося впечатления от рассветов и рыбацкого перегара.
Так текла жизнь посёлка – точно также спокойно, как текла и сама Волга: сотни лет подряд замечая всё на белом свете. И храня в своих глубинах много человеческих тайн. Что, в отличие от металлических тросов и якорей старых барж, давно уже выловленных и порезанных на металлолом – никого особо не интересовали…
Николай уже давно бросил пить. И не испытывал никакого желания к мужским компаниям, собиравшихся на лодочной станции на берегу реки, за бутылочкой-другой горячительного. Здесь мужики обсуждали все поселковые новости. Например, новые назначения в рыбнадзоре – той организации, что слыла самой главной браконьерской артелью. Военные новости никогда не обсуждались: а что толку обсуждать телевизор? Среди людей невидимой струйкой сочились страх и апатия. А ругать Пугачёву и Галкина уже всем надоело. А что бы тебя обвинили в чём-то, за что можно схлопотать уголовную статью, никто не хотел. Потому и говорили о лодках, кто сколько поймал рыбы, да о всяких курьёзах, что случаются порой на рыбалке. Ещё ругали интернет, что нестабильно работает и пропадает в самый нужный момент. Но всё равно в воздухе витали глухая недосказанность и раздражение.
Но все разговоры, как и всегда, заканчивались коллективной попивкой и мелкими ссорами, переходящими иногда в мордобой. А его Николай не любил. За последний год люди как-то заметно отупели, замкнулись в себе, а все их жизненные интересы свелись к тому, как заработать денег – купить побольше бухла да погасить долги по коммуналке. Словно ничего другого на земле и не существовало.
Приезжающие из города рыбаки обычно угощали местных ромом или виски, показывали новые диковинные удилища за несколько тысяч, блёсны и крючки модных брендов. Хотя со всеми новомодными и дорогими приспособлениями рыбы они ловили всё равно гораздо меньше, чем местные – со старыми проверенными методами и снастями. Но пахнущие дорогими одеколонами мужики на иностранных машинах вносили свежую струю в провинциальную жизнь посёлка. И давали пищу разговорам. Хотя темы в них всё равно вертелись вокруг выпивки, лодок, рыбалки и погоды…
Несколько лет назад самыми упакованными в смысле снаряжения и снастей считались разного рода коммерсанты. Чуть позже – чиновники, а сегодня самыми дорогими спиннингами и спальными мешками владели силовики и работники контролирующих органов.
«Кто что охраняет – тот то и имеет!» – звучала расхожая поговорка в советские времена. Сегодня всё стало ещё более отчетливо и ярче. Но такова жизнь, а с ней, как известно, не поспоришь!
Лет десять назад пришедший из тюрьмы Андрей Фокин, за большие уши имевший прозвище «Лопух», пристроился было возить городским рыбакам на острова проституток с трассы. Но подобная практика долго на Волге не прижилась. Во-первых, в рыбацких палатках царила антисанитария и девки требовали повышенную плату за услуги. А, во-вторых, в рыбалке главное –всё же азарт, сама рыбака. На втором месте – традиционная пьянка. На третьем месте – разговоры «за жисть». А бабы – уже где-то на десятом месте. Короче, инициатива «Лопуха» не нашла спроса в рыбацких массах и не прижилась.
Рыбалка осталась делом глубоко мужским. Или, на худой конец, семейных компаний, наслаждавшихся дикостью природы и величием русской реки. А проституция так и осталась жить в мотелях на шумных трассах – для дальнобойщиков. Не распространив своего влияния на берега Волги и не изменив устоявшихся рыбацких нравов.
Но все рыбацкие новости, нарождаясь и умирая, протекали мимо внимания Николая, одержимого совсем другой миссией на берегах великой русской реки. Он посылал сигналы «SOS» мощным разумным силам – за пределы нашей галактики … Но всё – по порядку.