Шумер и хурриты. Нахские этимологии

Шумер и хурриты. Нахские этимологии.

Cловом “шумер” называют древнюю область в низовьях Тигра и Евфрата. Современные учёные называют так и какой-то народ, который переселился в эти места во второй половине IV тысячелетия до н.э. Ни о происхождении этого народа, ни о его расовой и этнической принадлежности среди учёных нет единой точки зрения до настоящего времени.

Ещё в первой половине ХХ в. чешский востоковед и лингвист Бедржих Грозный утверждал, что “…шумеры пришли в Вавилонию с севера. Но их поселения на юго-западе от Каспийского моря не были их древнейшим местом жительства”. (См.: Грозный Б. Доисторические судьбы Передней Азии// Вестник Древней истории. –  1940. – №4. – С.43).

Эту же точку зрения высказывал один из самых авторитетных шумерологов Сэмюэль Крамер, указывая на необычно тесные отношения шумеров с расположенной на севере Араттой и на агглютинативный язык шумеров, “в какой-то степени напоминающий урало-алтайские языки”. (Крамер С. Шумеры. – М., 2009. – С.56).

Ясно, что пришельцы внесли в местный субстрат, в том числе и в местный язык, какие-то новые элементы. Но все самые выдающиеся исследователи древностей Месопотамии утверждают, что весь этот регион по своему технологическому и культурному развитию стоял гораздо выше пришельцев.

“В период неолита культура той области, которая позже стала называться Ассирией, ещё стояла значительно выше культуры стран, расположенных в низовьях Тигра и Евфрата, где условия для земледелия были неблагоприятными, пока там не стало использоваться искусственное орошение. Наиболее вероятно, что, по крайней мере, часть древнейшего населения принадлежала здесь к хурритам – группе племен, родственных по языку урартам Армянского нагорья. Язык хурритов имеет также в некоторых отношениях отдалённое сходство с языками народов Кавказа и Закавказья. Шумерские тексты III тысячелетия до н.э. называют рассматриваемые нами области “Субир”, аккадские тексты III и II тысячелетий до н.э. – “Субарту” или “Шубарту”, отсюда и название населения – субарейцы или шубарейцы. Большинство исследователей считает, что это шумеро-аккадское обозначение тех же племён, которые называли себя хурритами. Среди древнейших, может быть, легендарных имён правителей Ашшура мы встречаем, по-видимому, хурритские. …Судя по собственным именам, хурритский язык наряду с аккадским ещё долго (возможно, до конца II тысячелетия) был распространён в Ашшуре и в окружающих селениях…” (Всемирная история. Энциклопедия: в 10-ти томах. Т.1. – М., 1955. – С.311). 

С.Крамер пишет: “Название этих дошумерских поселенцев Шумера, конечно, неизвестно. …Хотя есть убеждение, что, по крайней мере, некоторые из них были известны в 3-м тысячелетии как субары (субарийцы). Об этом мы знаем почти наверняка; они были первой важной цивилизующей силой в древнем Шумере – первыми землепашцами, скотоводами, рыбаками, его первыми ткачами, кожемяками, плотниками, кузнецами, гончарами и каменщиками”. (Крамер С. Шумеры. – М., 2009. – С.54).

Это же утверждает и знаменитый археолог Леонард Вулли, первооткрыватель и исследователь одного из древнейших городов Междуречья, – Ура, об обитателях которого он пишет: “До сих пор не ясно, можно ли называть людей периода Эль-Обейда шумерийцами. Но одно совершенно очевидно: созданная ими культура не была бесплодной, она пережила потоп и сыграла немалую роль в развитии шумерийской цивилизации, позднее достигшей пышного расцвета. Среди прочих ценностей они передали шумерийцам и легенду о всемирном потопе. Это не вызывает сомнений, так как именно они пережили это бедствие, и никто другой не мог бы создать подобной легенды”. (Вулли Л. Ур халдеев. – М., 1961. – С.33). 

Внятного указания на семантику и этимологию термина “субир” или “шубир” (“субарту” или “шубарту”) в научной литературе не встре¬чается, кроме утверждения, что это место обитания народа “су” или “шу”, который “всё те же хурриты”. (И.М.Дьяконов прямо указывает, что район первоначального расселения хурритов назывался Су-бир. См.: Дьяконов И.М. Предыстория армянского народа. – Ереван, 1968. – С.13).

Между тем этимологию названия этого этнического и географического ареала можно объяснить, если исходить из лексического состава и структуры архаичного чеченского языка, родственного хурритскому и урартскому языкам. При этом следует также учесть термин “эдин.су” или “шу.эдин”, который в шумерских и аккадских текстах применяется к обозначению вы¬сокогорной Миайндоабской равнины, сердца страны маннеев – Аратты, колыбели позднейшего государства Урарту и местности, в которой достаточно убедительно локализуется эдем (райский сад). “Эдин” по-шумерски – равнина.

«В клинописных текстах встречается древнее месопотамское слово edin (эдин) (на шумерском) или edinu (на аккадском), впервые появляющееся в предании, повествующем о войне между месопотамскими городами-государствами Лагаш и Умма. Из контекста следует, что эдин – это открытая равнина, расположенная между враждующими городами, своего рода пустырь или невозделанная земля, целина. На этом основании ученые высказали предположение, что эдин означает “открытое пространство” или “невозделанная земля [целина]”, приблизившись тем самым к этимологическим истокам библейского Эдема. Кроме того, слово “эдин” встречается в крупном памятнике шумерского эпоса, известном под названием “Энмеркар и владыка Аратты”…» В этой поэме называется “эдин Аратты”. (Рол Д. Генезис цивилизации. – М., 2002. – С.65).    

Значит “шу.эдин” или “эдин.су” – это “равнина на горном плато”. Это следует, во-первых, из того же обозначения в древних текстах этих мест как “шу” или “су” (“шубир” или “субир”). Во-вторых, таково само географическое положение этой равнины, расположенной на высоте более 1300 м. над уровнем моря. И, в-третьих, термин “шу” хорошо со¬хранился в чеченском языке, происходящем от общего восточнокавказского пра¬языка, из которого вышли и хурритский, и урартский языки. Эти языки были распространены по всей этой местности с IV тысячелетия до н.э., а возможно и раньше, – историки просто не располагают данными о языках самарранской и убайидской культур Месопотамии, хотя родство самих этих культур с культурами северо-восточных горных ареалов уже доказано. Один из первых городов – религиозных центров хурритов, Уркеш, существовал уже в IV тысячелетии до н.э. (См.: G. Buccellati. Persistence of tradition at Urkesh. The Temple Terrace from Protoliterate to Mittani// Горы Кавказа и Месопотамская степь на заре бронзового века. Сб. – М., 2019. – С.340-354).
 
Шу, Шумер

В чеченском языке существует целый куст имён существительных, образованных от самого древнего термина “шу”, обозначавшего ладонь с расставленными пальцами, а отсюда и “пятерицу” вообще.

“Шу” – старинная чеченская мера длины, равная расстоянию между растянутыми большим пальцем и мизинцем. “Шун” – первоначально “поднос” (название произошло от того, что он поставлен на растопыренную ладонь), а впоследствии и “накрытый стол”, “угощение”. “Шо” – “год”, – на¬звание образовано от пятидневки (“шу”), добавляемой в конце нахского календарного года  (12 месяцев по 30 дней) для  соответствия природному циклу в 365 дней. “Шо” (с долгим о) – “зарубка”, “надрез”; первоначально – зарубка на четырёхгранном шесте, которую делал жрец для отметки прожитого года. “Шу” (с долгим у) – навершие холма или возвышенности, а также терраса на горе или воз-вышенности. “Шуьйра” – широкий – от расставленных широко пальцев или рук. “Шуьйта” – большое старинное селение в Аргунском ущелье Чечни, топоним, означающий “К месту в горах, где террасы” или “место на горном плато” (в источниках XVII – XIX веков называется также шубут). Такие же топонимы с тем же смыслом есть и в других местах – в чеченском обществе Беной (“ШутIа” - “К месту в горах, где терраса”), в ингушском горном обществе ГIалгIай (“ШутIие”), в Хевсуретии (“Шу тIи”).

Предполагаю, что слово, до сих пор не поддававшееся объяснению ни лингвистам, ни этнографам, ни историкам или археологам – “шумер”, произносимое часто “сумер” – может оказаться родственным слову, обозначающим страну и народ “шубарту” (“субарту”) или “шу” (“су”), которые считаются хурритскими, но существовавшим на пару тысячелетий раньше. Отсюда, вполне вероятно, происходит основной и исторически первоначальный субстрат населения Месопотамии, поскольку вторая часть этого слова, “мер”, – может оказаться “мар” – мужчина, муж, или же суффиксом для обозначения происхождения – “мера” или “тIера”, которые передают в нахском языке место происхождения, как “с”, “из” или “от”. Это не противоречит гипотезе С.Крамера, в которой он говорит о выпадении конечного согласного -р в именительном падеже как закономерности шумерского языка и о произнесении его в косвенных падежах. В нахском языке происходит точно так же: если название местности, например, шум или шу, то “из шума” или “из шу” будет звучать “шумера”.   

Таким образом, вполне возможно, что “шумер” – это “мужи с горного плато” или “люди с горного плато”. Тем более, что та часть населения Месопотамии, которую принято называть шумерами, пришла в низовья Тигра и Евфрата намного позднее, но называла себя не только “лу” (“люди”; на нахских наречиях это было бы “дающие” – возможно “дающие жертвы богу”, кем и считали себя люди в древности), но и “игиги” (“черноголовые”), а свою страну – “Калам” или “Кананг” (“Страна”). Поэтому совершенно неясно, почему словом “шумеры” сейчас обозначают более поздних пришельцев, к тому же, как считают многие, прибывших сюда морским путем.
 
Шу-Эдин, Эдем, Аратта

Имеющиеся к настоящему времени исторические, археологические и лингвистические исследования по материальной и духовной культуре междуречья Тигра и Евфрата позволяют утверждать, что действительный её источник находится, говоря словами Библии, в “Эдеме на Востоке”, за семью горами или “на седьмом небе”. Именно там, на восток от “места жительства” составителей Библии, за семью перевалами Загросских гор, “в земле восхода – Земле Дилмун – там, где восходит солнце”, велено было богами Ан и Энлилом поселиться Зиусудре (аккадскому Утнапишти, библейскому Noah-у) после потопа. Там и лежит ставшая легендарной, но вполне историческая страна Дилмун, земной рай, обтекаемый четырьмя реками. Именно здесь археологи находят следы перехода населения этого региона от кочевого образа жизни – к оседлому, от использования естественных укрытий – к строительству жилья, от охоты – к одомашниванию диких животных, от собирательства – к выращиванию растений. (См.: Шумер: города Эдема. – М., 1997. – С. 53-74). И именно отсюда около 10 тысяч лет назад началось волнообразное распространение предков многих народов, населяющих не только Малую Азию и Кавказ, но и обнаруживающих своё присутствие в разных масштабах в огромном ареале – от западных и северных оконечностей Европы до Китая и Индии на востоке, и даже в Америке.
 (Об этом свидетельствует открытие, сделанное в первой половине 80-х годах прошлого века С.А.Старостиным и признанное учеными-лингвистами всего мира. Согласно его теории, дополненной и развитой в последующем другими исследователями, существует Сино-Кавказская (или Дене-Кавказская) языковая макросемья. Эта семья включает в себя сино-тибетскую группу языков, северокавказскую (или просто кавказскую, поскольку кавказцы – это вайнахи, часть дагестанцев, и абхазо-адыгские народы), распространенную в Северной Америке группу на-дене, почти вымершие енисейские языки, а также изолированные языки: баскский язык, язык бурушаски (в горах Коракорум), нахали (в Индии) и недавно вымерший язык кусунда в Гималаях. Распад этой языковой макросемьи (учёные называют это дивергенцией) произошел примерно 10 тысяч лет назад. Кавказский же язык распался примерно 6 тысяч лет назад, т.е. как раз в то время, когда общие предки нахов и субарейцев (хурритов) стали терять связи из-за «растекания» – на северные склоны Кавказских гор одни, и на север Месопотамии – другие. В кавказскую языковую семью включают языки хурритов и урартов, хеттов, абхазцев, адыгов и черкесов, нахов и некоторых народностей Дагестана, а также удинский язык. Ареалы распространения носителей языков этой семьи наглядно показаны на образовательном сайте «Санта-Фэ» http://ehl.santafe.edu/maps5.htm).

Именно отсюда, с горных плато на северо-востоке Месопотамии, ещё до появления на исторической арене “черноголовых”, спустилась часть жителей этой горной страны вдоль реки Тигр  к самым её низовьям. Здесь шубарейцы (субиры, хурриты) создали достаточно развитую оседлую цивилизацию. С юго-запада на эту цивилизацию происходили постоянные набеги кочевников-семитов, которые, в конце концов, заняли часть этой территории. А во второй половине IV тысячелетия до н.э. сюда прибыли и “черноголовые”, – народ, который привнёс в местную культуру свою лепту, которая в большей мере относится к созданию письменности, нежели к возделыванию земли, орошению, ремёслам или религиозному творчеству, поскольку всё это здесь уже было. Ведь “черноголовые” не отринули ни аборигенных людей, ни аборигенных богов, – они лишь стали частью этой культуры, называемой ныне шумерской, хотя это верно лишь отчасти – термин “шумер” сейчас рассматривают в двух смыслах: как обобщающее слово для цивилизации и населения южной части Междуречья, что правильно, и как название той группы людей, что пришли сюда в конце IV тысячелетия до н.э., что не совсем корректно.

С.Крамер: “…Вполне доказано, что первые поселенцы в Шумере были не шумеры. Убедительное доказательство кроется не в археологии и не в антропологии, которые предлагают весьма неоднозначные и неокончательные результаты по этому вопросу, а в лингвистике. Название двух жизненно важных рек, Тигр и Евфрат, или идиглат и буранун, как они читаются в клинописи, не шумерские слова. И названия самых значительных городских центров – Эриду (Эреду), Ур, Ларса, Исин, Адаб, Куллаб, Лагаш, Ниппур, Киш – также не имеют удовлетворительной шумерской этимологии. И реки, и города, вернее, деревни, которые позже выросли в города, получили названия от людей, которые не говорили на шумерском языке”. (Крамер С. Шумеры. – М., 2009. – С.56).

Ему вторит и дополняет Дэвид Рол: “Ученые давно установили, что шумерская культура характеризовалась смешанным этническим составом. Главными ее составляющими были племена, говорившие на древнейших семитских языках/диалектах, и другая этническая группа, говорившая на собственно шумерском. Однако не исключено, что существовала и третья, более ранняя, группа, которую можно идентифицировать по древнейшим топонимам этого региона. Эти географические названия по своему происхождению не являются ни семитскими, ни шумерскими. Например, такие названия, как Идиглат (Тигр) и Буранун (Евфрат), не являются, по мнению ученых, шумерскими. По всей видимости, не являются ими и названия древнейших городов – Эриду, Ур и Киш. Такие расхожие слова, как рыбак (шухадак), крестьянин (энгар) и скотовод-пастух (удул), также, вполне вероятно, заимствованы шумерами из некоего туземного праязыка”. (Рол Д. Генезис цивилизации. – М., 2002. – С.146).

Надо сказать, что большая часть этих слов надежно этимологизируется посредством нахского языка, что свидетельствует о хурритском (шубарейском) их происхождении. Например, название реки Тигр (греческое Тигрис) в древних текстах – Аранцахи, Хиддекель и Идиглат. По нахски: Аранцахи – “Река, протекающая по равнине”, Хиддекель – “Водораздел”, Идиглат “Текучие земли” (“Илистая река”); одну и ту же реку в верховьях и нижнем течении вполне могли называть по-разному.

Или, к примеру, ни отечественные, ни западные шумерологи не берутся объяснить языковую принадлежность некоторых древнейших аборигенных слов, хотя в один голос утверждают о их нешумерском происхождении.
(С.Крамер называет несколько дошумерских слов, исследованных Бенно Ладсбергером, названным им «одним из самых проницательных умов в исследованиях клинописи». Ландсбергер назвал носителей этого языка «протоевфратами». Археологи называют этот народ  убейдами или обейдами по названию холма эль-Обейд, при раскопках которого впервые столкнулись с этой культурой. Большинство же историков, в том числе и сам Крамер, многократно высказывались в пользу того, что этот народ – субарейцы. См.: С.Крамер. Шумеры. – М., 2009. – С.55, Шумер: города Эдема. – М., 1997. – С.97).

Например, шухадак (“рыбак”) – осмелюсь утверждать, что оно имеет восточнокавказские (т.е. шубарейские, хурритские) корни: нахское шу – “рыба” – от той же “ладошки”, хадак – чеченское “хьадакх” – “вытаскивать”: “вытаскиватель рыбы”; удул (“пастух”) – чеченское “Iу” – (пастух) + “дан” (делать) или “дала” (давать).

Выдающиеся русские исследователи древних восточных языков И.М.Дьяконов и С.А.Старостин писали: “Хуррито-урартские языки, как мы попытаемся показать, представляют собой еще одну ветвь ВК [восточно-кавказских] языков. У них есть целый ряд лексических изоглосс с нахскими, почти столько же – с лезгинскими языками; меньше изоглосс с центральными восточно-кавказскими языками”. (Дьяконов И.М., Старостин С.А. Хуррито-урартские и восточно-кавказские языки // Древний Восток. Этнокультурные связи. – М., 1988. – С.165). Но вслед за этим они прямо и однозначно утверждают, что “…существуют … заимствованные слова в шумерском языке, которые могут быть приписаны восточнокавказскому источнику…” (Там же, с.166). К числу этих слов учёные относят в основном наименования нестепных растений, таких как “яблоня”, “слива”, “мята”, “шиповник”, а также “кизил”, кавказское название которого было перенесено на финик, некоторые другие слова.

Таким образом, есть все основания полагать, что первичным этническим массивом, лежащим в основании древнейшей цивилизации Междуречья, являются хурритские племена из горных ареалов Шубир/Субир. Именно на созданной ими материальной базе произошел взрывной расцвет древней шумерской цивилизации благодаря выдающейся роли пришедшего сюда племени игигов. Само же название “Шумер” (“[Мужи/люди] с горного плато”) и некоторая из известной части древнейшей месопотамской терминологии имеет достаточно надежную хурритскую (правосточнокавказскую) этимологию.