Плывущие по небу

(хрупкая рапсодия)

Импульсы и пробелы
Библиотекарь знал почему будет злиться Нелли Арнольдовна. Во вторник он забыл её имя, а сегодня, спустя неделю, забыл её просьбу. «Ничего, растает; простит». Нелли Арнольдовна плыла по бирюзовой зале пустынной библиотеки. Она плыла за мыслью, за импульсом. За шёлковой тесёмочкой в прекрасной книге. В этот раз возле Нелли Арнольдовны порхали три небесных ангелочка (вероятнее всего, для некой убедительности). Три вселенских создания плюс она - балетмейстер Нелли Арнольдовна. Библиотекарю суждено было сгинуть, сжечься, изо всех сил превратиться даже не в букву, не в запятую. В пробел.

Дальше диалога не будет
«Дальше будет диалог». На последней кавычке диалог и возник. «Вы?» Но едва начавшись, он и прекратился. Эхо столь яркого возгласа застало библиотекаря в ситуации хоть и странной, но стыдной. Он прятался меж многоквартирных стеллажей и небоскрёбных полок. Резиночка его очков цепляла облачно-белую табличку «Футуризм/Мистерия», мушка его вооруженного взгляда прицельно била по мансардному этажу, где строго высилась трёхтомная «Антология мудрого кенийского зверья». С укоризной на него глядел верблюд. С претензией – слон. С морализаторством – жираф.

Четыре плюс один
Балетмейстер Нелли Арнольдовна была зла. Один, два, три раза она называла ему своё совершенно бесподобное имя. Четыре. Тщетно. На пятой попытке она сменила «ничего» на милость. Решила проявить любопытство и объять непонятное. Она пристала к облаку решительности и, наблюдая за реакцией библиотекаря выпалила: «Меня зовут Нелли Арнольдовна, я балетмейстер, мне нужна страница книги, я приду через неделю, чорт». А она была красива, маленька, хрупка. Конечно, библиотекарь забыл её имя сразу, а спустя неделю и её просьбу забыл. Вот так он влюбился.

Далёкое, но близкое
Спас ситуацию поэт. Громогласный, куражный, размашистый. Огромный поэт шёл по кафельной дорожке, а кафельные плиточки отскакивали под его башмаками-гирями. Взлетали радостно, преображаясь из чёрствых осколков в червовые сердца. Однако великолепный поэт был разъярён: его радугу в искусство заволокли тучи унылого хлама из жанровых зависимостей и поэтических конъюнктур. Ему нужна была концепция. Пусть неаккуратная, но свежая и распахнутая. И он увидел живое полотно с небесным квартетом, порхающим в лоне библиотеки в поисках библиотекаря. Увидел он и библиотекаря, что запрятался между мистерией и кристально правильных и суровых гигантов столь далёкой, но близкой Кении.

Прочие штучки
Ситуация спасла поэта. Воспевая увиденное, воспивая услышанное и возъедая умозрительное, он взял верх в этой динамичной истории и не допустил кризиса и многосмысленной атаки со стороны Нелли Арнольдовны и её облачков в пуантах на застенчивого, закулисного библиотекаря, который робко покинул прескучное укрытие и вышел в мир. Так на сцене важных книг из чужих историй заблистали все – следом за всеми пробились фонтаны из идей и набросков, символов и подсказок, строчек, пачек и прочих штучек. Поэту пришло жёлтое солнце спасения. Балетмейстер Нелли Арнольдовна тотчас захотела сочинить самый лучший, самый воздушный балет, и она мгновенно сочинила ему название, которое вскоре воспел поэт. А библиотекарь в тот чудный вторник, конечно же, был самым счастливым и от счастья заложил тесёмочкой ещё ненаписанную, небо-синюю страницу.

Александр Логунов (25 марта 2021 года)