Последнее лето детства

Лето в детстве огромное. Начинается оно уже в мае, со сборов на дачу. Мы снимаем полдомика в самом ближайшем-разближайшем  Подмосковье, посёлке Мещерском, сразу за МКАД-ом. На электричке с Киевского вокзала это всего пол часика – Матвеевское ещё внутри Москвы, а станция Востряково уже следующая.

Лето долгое, это целая жизнь, во всяком случае, для меня. Когда тебе шесть, то почти полгода – с мая по сентябрь это весьма, весьма существенный период.  Ты уже успеваешь забыть арбатскую коммуналку с комнатой в самом конце длиннющего тёмного коридора, своих оставленных безмолвных плюшевых друзей, раскладушку и рисунки, прикрепленные булавками к настенному ковру. Рисование это зимнее занятие. А лето это зелёная, душистая и стрекочущая трава,  друзья, карьер, самокаты... всего не перечислить – лето это маленькая жизнь!

Бесконечные тюки, свёртки, коробки с посудой отправляются на машине, которая добывается заранее, путём договорённости с бабушкиными сотрудниками с Пироговки. В частной собственности машины  у единиц из наших  знакомых. А мы, если май уже тёплый, едем на электричке, но тоже увешанные  авоськами с провизией.  Гастроном только на станции, от которой не так уж и далеко до нашего домика – 15-минут ходьбы, но дефицит советского времени всё ярче проявляется с удалением от Кремля. Из очевидных плюсов лично для меня это киоск мороженого и Кулинария со всегда свежими молочными коржами. В осенне-зимней Москве для меня нет ни того, ни другого.

За окном хаос гаражей и неприглядные тылы производственных зданий сменяются яркими коврами жёлтых одуванчиков. Они сияют чистым золотом на фоне синего неба, мы едем именно к ним, бегать по ним, срывать их тяжёлые головки, пулять ими друг в друга, делать венки чернеющими от сока пальцами.
Мой лучший и, собственно, единственный друг Мишка уже там. В Москве мы не видимся, живём в разных районах. Он старше меня на два дня. Как ни считай, никак не получается сократить эту дистанцию, не помогают никакие ухищрения. Идеальная ситуация, когда день рождения обоих справляем вместе, в один день  -  естественно,  в мой, ибо он позже.
 
Солнце светит для нас, трава растёт для нас! За нами смотрят семь пар  внимательных глаз. Меня пасут бабушка Таня с прабабушкой Зиной, а Мишку мама Катя, тётушка Лиза, старшие сёстры Наташа и Оля, да ещё бабушка. Целая стая женщин распустила над нами свои крыла! Мои родители приезжают  только по выходным и не остаются ночевать  - лишних спальных мест в двух небольших комнатах нет.

Люблю, когда папа приезжает в форме – он военный моряк, капитан, и его чёрный мундир по фигуре даёт сто очков форы милицейскому кителю Мишкиного папы, склонного к полноте. Раз в неделю в посёлок приезжает  небольшой грузовичок  с цистерной, со всех сторон уже с утра подтягиваются люди с бутылками и канистрами. Прозрачная, синеватая, пахучая струя быстро наполняет тару, воздух над ней дрожит от невидимых испарений.

Обед начинает готовиться практически сразу же после завтрака, но раньше трёх часов он всё равно не состоится –  пара керосинок греет еле-еле. Итак, до трёх мы свободны! Часов у нас, конечно же, нет, но без разрешения мы далеко не уходим – наша улица и так предоставляет массу возможностей для развлечений. Прекрасные канавы с крапивой и мостиками, кусты сирени, песочница, крепкая груша с гладкой корой и удобными ветками для лазания, но главное наша фантазия!

У Мишки на веранде  телевизор, вечерами крутят советско-польский сериал «Четыре танкиста и собака». Песочница легко переоборудуется в танк. Главный вопрос кто Янек –  обаятельный командир танка, а кто механик Гуслик. У  Мишки есть собака, хоть и беспородная  – Рыжик, практически Rudy (по польский «рыжий»), как и звали овчарку, героиню сериала.
 
У меня тоже имеется не менее весомый аргумент – настоящий лётчисткий шлем из мягкой чёрной кожи  – подарок  бабушкиного друга Лёни Шаповалова. Дядя Лёня как Карлсон, его любимая поговорка «есть надо часто, но помногу, или помалу, но беспрерывно!». Он  буквально летает на своей «двушке» - той самой жигулёвской «копейке», но в виде универсала.  Бывший лётчик-испытатель скучает по небу и самолётам, поэтому выжимает из мотора всё,  и его несложно упросить бросить машину в самый настоящий занос.

Груша служит нам  военным транспортным  самолётом, мы десантируемся с её нижних веток и атакуем кусты крапивы.  Прыгать сразу не полагается – сначала надо как следует покачаться, выйти на точку выброса и дождаться общей команды. Особенно  атмосферно, когда в это время над нами пролетают военные вертолёты. Это бывает регулярно, они летят очень низко, звеньями, отлично видны красные звёзды на их маленьких крыльях. Земля и воздух дрожат. Мощь!  Ура!

Военная тема всегда рядом. Это не только фильмы и песни, парады и ветераны войны. Ещё попадаются безногие инвалиды. Рядом с нами, вдоль шоссе стройбатовцы  роют  какую-то траншею. Они проходят мимо нас по утрам небольшими группами, иногда поодиночке. Смелый Мишка из-за забора просит: «Солдат, дай звёздочку!». На наше удивление, служивый останавливается, снимает пилотку и вынимает из неё звёздочку. Я в шоке от обоих подвигов, ведь солдат должен выглядеть по уставу. Видно добрый малый попался, хоть и молодой…  Как сейчас помню эту трогательную, почти военную  сцену…

Автоматы есть у каждого – встроенные батарейки зажигают огоньки в стволе и заставляют их стрекотать. Но главное моё оружие – почти настоящий револьвер Кольт. Его отлил специально для меня наш сосед по коммуналке дядя Лёва – слесарь высшего разряда. Кольт  удивительно красивый, с профилем ковбоя на рукоятке. Его весомость наполняет руку уверенностью, к тому же им очень удобно колоть грецкие орехи.

Песочницей мы пользуемся по-взрослому. Бессмысленная возня с лопатками и детскими куличиками не про нас. У нас техника – маленькие пластмассовые модели танков и самоходок. Мишкин участок предпоследний, а у самого МКАДА живёт Костик. Он старше нас – ему лет двенадцать, но он нами не пренебрегает. Костик  высокий,  худощавый и очень начитанный. Он учит нас, как сделать из песка красивый рельеф. Насыпается гора, трамбуется, затем очень аккуратно нарезается дорога-серпантин, различные площадки, роются тоннели. Лёгкая техника осторожно перемещается по гладким дорогам, оставляя тонкие следы. Всё очень эстетично.

Как-то на Мишкин двор привезли кучу обрезков ровненьких, обработанных брусков небольшого сечения, наверное, 5х5 см. Костик сразу же придумал сложить из них дом. Строение получилось лёгким и очень ажурным, практически беседка.
Участок Костика заросший,  тёмный, дом не виден, не ясна даже его конструкция и приблизительные размеры. Внутрь нас не пускают, но перед верандой настоящий каменный бассейн, или фонтан. Кончено, всё запущенно, воды в нём немного, она дождевая. Зато в этом водоёме живёт куча всякой мелкой живности  - водомерки, жуки-плавунцы, лягушки.

У Кости есть собственный перочинный ножик. Из кусков коры сосны он искусно вырезает лодки. Днища красятся яркой, пахучей, мгновенно сохнущей нитро-краской,  затем прикрепляется лапша-резинка и винт. Резинка закручивается до максимума, потом отпускается – винт вращается и двигает судно вперёд. Всё это на наших глазах – настоящее, точное и научное. Наши встречи с Костиком редки – он много учится, а порой  и болеет.

Мы с Мишкой болеть летом не любим. Не имеет смысла. Книг на даче нет – кто их повезёт сюда. Все на улице, всем интересно, болеть скукота. Вот мы и не болеем, тем более бегаем по земле. Мы жалимы крапивой, пчёлами, наши коленки всегда в зелёнке – штаны одеваются только вечерами, у всех короткие шорты и сандалии. Сандалии, естественно, советские, то есть жёсткие, поэтому по возможности скидываются. Летом мы не болеем, дача она для укрепления иммунитета.

Сладкие черенки клевера и флоксов всегда под рукой, у оврага есть  куст боярышника. Но часа через два мы уже не прочь подкрепиться. Тут нужна точность и осторожность. Если зайти домой слишком близко к обеду, то очень много шансов, что загонят, дабы уже не выходить и не искать нас. Взвешиваем шансы  -  всегда лучше поголодать, но ещё погулять. Всё-таки рискуем и получаем по бутерброду с крестьянским маслом, посыпанным  сахарным песком. На воздухе это простое блюдо лучше всяких пирожных!

Идём на Мишкины качели. Они здесь же, на участке, в тени сосен.  Верёвки длинные, можно раскачаться как следует. Тренируемся с них прыгать, кто дальше. Проверяем, не поспел ли крыжовник, его можно без спросу, в отличие от клубники, над грядками которой всегда можно увидеть сгорбленную фигуру Мишкиной бабушки. Мы оба её побаиваемся, она плохо слышит и всегда кажется неприветливой.

Скучно нам никогда не бывает. Но надо выйти на улицу, проверить, не зовут ли меня обедать. Бабушка Зина ходит медленно, с палочкой, поэтому обычно далеко не выходит. Тут нужен зоркий глаз, чтобы издалека разглядеть, нет ли в её натруженной руке пучка крапивы, который может таиться в складках длинной юбки. Если зовёт уже давно, то, скорее всего, есть. Крапиву она может держать голой рукой, безо всяких предосторожностей в виде подорожника, или лопуха. Мои голенькие ноженьки и рученьки очень её не любят!

Максимально полный сеанс  природной терапии  я недавно уже получил. Как будущему школьнику дедушка привёз мне велосипед соответствующей марки - «Школьник». Это был, что называется,  подарок  «На вырост». Я ещё ездил на детском, у которого ранее было три колеса, одно из задних  уже было снято.
Это была крайне простая конструкция, колёса были цельнорезиновыми, педали не имели независимого хода, соответственно, тормозов тоже. То есть, если крутились колёса, то педали крутились также. На маленьких скоростях это не мешало, но если ты разгонялся, например,  с горы, то приходилось снимать ноги с педалей, расставляя их в стороны, а тормозить уже подошвами  о поверхность земли.

«Школьник» был машиной уже совсем другого класса. Большие колёса, эмаль, хром, надписи, надувные шины и всякая штука! Дед помог мне на него взгромоздиться, носки моих ног еле доставали до педалей, и  придерживал седло пока я не  набрал  скорость, необходимую для устойчивой езды.
Он бежал рядом лёгкой трусцой, но постепенно я начал от него отрываться. «Притормаживай!»  крикнул дедушка. Я прекратил  вращать педали, они остановились, раздался характерный тикающий звук каретки, но скорость не уменьшилась, как я ожидал. «Как тормозить?!» - кричу я. «Жми на педаль назад!» кричит дед. Что такое «назад» я, конечно же, не понял, ибо на предыдущем велике совершить на ходу такое действие было в принципе невозможно, поэтому я просто нажал на педали.
 
В итоге я разогнался  ещё сильнее. Вот уже кончается  широкая и ровная асфальтовая дорога, поворот на нашу грунтованную улицу с канавами вдоль неё. Она идёт под уклон и кончается вообще оврагом… Дедушка, хоть и заядлый теннисист, давно отстал…   Вот уже знакомая калитка, лавочка рядом с ней, на ней соседки, как всегда с семечками... Родной дом рядом, стоит только переехать через маленький мосток и протаранить калитку! Я круто сворачиваю, скорость слишком большая для такого резкого поворота, и я со всего маху лечу в канаву с густой крапивой на глазах у почтенной публики! Рёв, аплодисменты и хохот! Велосипед, к счастью, не пострадал, я же отделался волдырями.

Крапивы  на этот сезон достаточно, поэтому я иду обедать. Хорошо бы щавельного супа со сметаной и с половинкой варёного яйца! Летом это самое лучшее блюдо! Я ещё на режиме, как маленький. Это означает обязательный послеобеденный сон. Хочешь ты спать, не хочешь – всё равно ложись в кровать и как минимум час лежи! В открытое окно лезут ветки садового жасмина. Комната наполнена его запахом, белые цветы светятся на солнце, контрастируя с полумраком помещения. Что там сейчас на улице, нет ли каких затей? Как не хочется пропустить что-то интересное, ведь ни у кого из остальных детей нет такой повинности – лежать днём, когда светит солнце и поют птицы! Я не хочу спать, не хочу…

Просыпаюсь уже почти в пять часов. Тут опять проблема выбора –  как одеться. Пойдёшь в шортах, через час-полтора начнёт опускаться прохлада. Зайдёшь переодеться – могут загнать на ужин и уже с концами. Сейчас надеть штаны – жарковато…  Штаны это прибалтийские джинсы Rila. Так себе покройчик, ткань жесткая, где-то торчит колом. О том, чтобы они терлись, нет речи. Есть ещё Техассы – они болотного цвета, немного полегче, но ковбойскими они тоже не смотрятся. Иду в них.

Проходя через маленькую кухню, тихонько беру пару спичек из коробка, лежащего у керосинки. Если таскать понемногу, никто не заметит. Спички с зелёными головками лучше коричневых. Но самые качественные с красной серой – они ровные и толстые. Горящая и капающая пластмасса от какой-нибудь старой игрушки издаёт характерный жужжащий звук, превращающий обладателя спичек в пилота бомбардировщика, так что спички нужны постоянно.

На улице оживлённо –  Серёжка, он сын хозяев нашего домика, соседская девушка постарше, какие- то ещё девчонки. Выходит Мишка, который тоже отдыхал после обеда, и мы затеваем игры. Компания для пряток вполне подходящая. Кусты, деревья, канавы дадут укрытие. В прятках ещё нужно быстро бегать, кто не знает. Если тебя обнаружили,  есть ещё шанс первым добежать до сакрального столба. Выбывшие стандартными кричалками подсказывают остальным, как лучше действовать. «Топор, топор, сиди как вор!» означает «притаись и не высовывайся, вода рядом». «Пила, пила, лети как стрела!» означает хорошую возможность  выскочить и первым добежать до столба, или стены, у которой считал водящий.

Настоящие правила предусматривают  наличие палочки-выручалочки, которая должна лежать рядом со столбом. Её следует поднять и стуча по столбу, произнести: «Палочка-выручалочка, выручи меня!». После этого палочка  бросается подальше, и пока её ищет ведущий, всем можно перепрятаться. Если же первым прибежит ведущий, то он дополнительно произносит имя найденного – «Палочка-выручалочка нашла …». Мы играем по упрощённой схеме, без палочки  – стучим ладонями, а длинное «палочка-выручалочка»  в азарте постепенно сокращается до «палы-выры».

Приходит бабушкина знакомая, живущая через пару улиц. Она с Джулли – это собака колли. Это очень красивая и умная собака. Она старше и умнее всех нас. Врождённый инстинкт пастуха заставляет её собирать нас в отару. Она с лаем бегает за каждым спрятавшимся,  сгоняя в центр, и успокаивается  только когда все собраны в одном месте. Игра закончена, победила Джулли. Она спокойно садится, даёт себя гладить и улыбается. Я считаю её своей собакой, потому что иногда её оставляют у нас на пару дней.

Все набегались, хочется пить. Просим вынести нам попить «беленькой воды», то есть простой, чистой, не компота, не чая, или чего ещё. Теперь сидячие игры. Теснимся на лавке, играем в «Колечко, колечко, выйди на крылечко!», или в «Числа». Числа это наше любимое – здесь все наши мечты. Правила несложные: двое ведущих загадывают одно число, остальные должны его угадать, ориентируясь на «Меньше/Больше». Угадавший  «заказывает»  себе какие-то вещи. По умолчанию все сидят виртуально голые. Можно начать с трусов, но более сообразительные просят себе сразу костюм. Ведущие предлагают ему свои варианты, он выбирает и заменяет одного. Игра повторяется.

Приодевшись по моде, как мы её понимаем, переходим к более существенным приобретениям – велосипедам, машинам, дачам и так далее. Мне нужен красный мотоцикл. Могут предложить «Иж Юпитер», или «Урал»,  а мне нужна именно красная «Ява». Это самый изящный мотоцикл на советском рынке, выпускается в Чехословакии. Мне нужен с коляской. Коляска появилась после того, как об этом узнала Танечка: «А я? На чём же я поеду? На сиденье сзади ты меня не увезёшь!». Поэтому нужна красная  «Ява» с коляской.

Когда ты уже сидишь на собственном, пусть и воображаемом мотоцикле,  остаётся пожелать одного – жвачки! В союзе её нет, до Олимпиады ещё восемь лет. Если кто-то поделился с тобой половинкой, нет, четвертинкой пластинки – ты счастлив! Поэтому, угадав число, заказываю пару блоков. Всё счастье у нас в голове!
Мишкины сёстры заканчивают школу, а может уже и студентки. Наташка живая и добрая, с ней можно поиграть в бадминтон. Оля хромает из-за последствий полиомиелита. 
Иногда ближе к вечеру к их двору приходят ребята. Они ровесники девушек, а может и чуть старше. Короче, совсем взрослые. Ребята добрые, кто-то даже может покрутить нас на вытянутых руках, или сыграть в бадминтон. Но никаких особых игр с ними не затеешь – им почему-то интереснее стоять и разговаривать не поймёшь о чём. Мы не понимаем, чему они улыбаются, почему светятся их глаза. Интересуются сколько нам лет, а узнав, спрашивают, сколько будет пятью пять. Считать и складывать я умею, поэтому сразу отвечаю – «десять!». Они смеются и говорят, что я ошибся. «А сколько же, по-вашему?», перепроверив, спрашиваю я. Говорят, что двадцать пять и снова смеются. Дурилово!

Купальный сезон Средней Полосы России узок. Собственно, в лучшем случае недели три в июле и одна в августе. В Мещерском есть собственный пруд, относительно большой. От него ещё два технических, зарастающих. На выходные пляжи пополняются горожанами,  это становится заметно, в будни свободнее - только дачники. Между прудами бетонная дамба, с неё очень удобно запускать подводную лодку, также подарок деда. Она на батарейках, с пультом и длинным тонким кабелем.

О радиоуправляемых моделях мы тогда не слышали. Метров пятнадцать есть, можно успеть её погрузить, дать ей всплыть и выполнить другие маневры. Вода, мягко говоря, не идеальной прозрачности, после сеанса снимаем с винта тину.
Для купания нам ближе дойти до карьера, это через МКАД.  Перейти его  было тогда очень просто, две полосы, надо лишь осмотреться и пропустить редкий грузовик. Фильм «Берегись автомобиля»  показывал реальную атмосферу кольцевой  дороги того времени.

Плавать никто из нас не умеет, поэтому мы выдвигаемся с резиновыми кругами на поясе. У меня красивая, но неудобная жёлтая медуза. Она не замкнута, тонкие ножки легко расходятся, и я из неё выскальзываю, но другого  плавсредства  нет. Карьер формально находится на территории Очаково, по слухам там планируется постройка завода газированных напитков.

Десять-пятнадцать минут мы идём по открытому пространству, на мне панама – это условие мероприятия. Нет ни деревьев, ни кустиков, только жёлтые монетки пижмы. Мы срываем  их тугие головки, вдыхаем пряный запах, кидаемся друг в друга репейниками. Если с нами идёт мой папа, то он собирает зверобой, чтобы потом его связать в пучки, высушить и приготовить настойку. Ищем щавель, сравниваем его вкус с несъедобным конским.
Мой сеанс купания короткий, до синевы плескаться не позволяют. Мишка покрепче, он с родителями остаётся, а мы уходим. Издержки возраста, что поделать, надо скорее взрослеть!

Последнее воскресенье июля самое важное. Это день военно-морского флота, папин праздник. Ждём салют, время указано в газетах. Мы выписываем  «Правду» (для военных подписка обязательна) и «Литературную газету». Темнее уже раньше,  тем более за городом, где один тусклый фонарь на сто метров, это хорошо, будет эффектно. К девяти у самого МКАДа собираются дачники с нашей улицы. За кольцевой дорогой  огромное  пустое пространство, никаких построек, вдалеке стройное и величественное здание Университета.  Все смотрят туда, рядом с ним, на смотровой площадке всегда стоят расчёты.
 
Салюты на Ленинских горах одни из самых богатых. И вот, небо беззвучно раскрашивается  светящимися пионами – звук мы слышим значительно позже. Домов мы не видим, но становится понятно, насколько же большая Москва  - теперь её границы обозначены  цветными букетами.  Полторы-две дюжины дачников нестройно кричат «Ура!», наши голоса самые громкие. Мы ждём самые последние залпы – они всегда самые мощные и богатые, самый эффектный из которых «рассыпной», белые вспышки которого  хаотически  появляются и гаснут дольше всех.

В радостном возбуждении мы расходимся. Карманный фонарик тропинку освещает слабо, но сам факт его наличия наполняет меня дополнительной гордостью – я освещаю дорогу домой. В сердце прокрадывается лёгкая грусть – конец июля означает, что моё длинное  лето подходит к концу. Август наверняка принесёт  дожди, а дни полетят быстрее. В этом году мне идти в школу, а значит, возвращение в Москву будет ещё раньше обычного.  Этим летом нам с Мишкой стукнуло по семь, десять предстоящих школьных лет это целых полторы моей жизни!  Чем они наполнятся? Какой она будет, эта новая жизнь?

Усолов Андрей 2022 г. Москва