Организм все помнит. Ч. 2

Продолжение. Ч.1:

http://proza.ru/2023/06/06/1495

  Нет, конечно. «Теория , мой друг, суха, но зеленеет древо жизни» ( И. С. Гете. «Фауст»).
  Мы, конечно, бегали на ночные дежурства в хирургию. И были счастливы, когда нас ставили к операционному столу «промокашками», ассистентами, промокающими кровь в ране. Но научить оперировать можно и обезьяну, она может заучить алгоритм действий, но грамотно поставить диагноз, показания и противопоказания к операции, усвоить принцип хирургии «руки хирурга не должны действовать раньше головы», вЫходить пациента, этого уже не сможет не только обезьяна, но и искусственный интеллект, о котором, как и о существовании компьютера, мы тогда  и не имели представления.

   Главное, чтобы стать настоящим врачом, а не «оператором машинного доения», надо было научиться клинически мыслить. А кроме того, зачастую природа предлагает нам и загадки: зеркальное расположение органов, врожденные аномалии, нарушения развития, в том числе и в  эмбриональный период.

   Уже после окончания института мне попались книги Л. Наумова « Нажмите кнопку, коллега» и «Легко ли стать врачом».

   Последняя и помогла мне спасти жизнь одного моего близкого родственника, мужчину 32-лет, который, как вы понимаете, никак не мог быть пациентом акушер-гинеколога.

   Азиз много лет страдал от диких болей в желудке, не мог есть, исхудал.Все возможные специалисты, терапевты, понятно, ставили ему разные диагнозы, гастрит гипоацидный, а, нет, наоборот- гиперацидный, и т.д. Безрезультатно.

   И тут я подумала, какая разница, гинеколог ли я, я же врач или где?


   Надо сказать, что пациент отчаянно сопротивлялся моему внедрению во внутренние дела своего организма именно потому, что уже разочаровался в медицине и потому, что я – «женский доктор», а он – мужчина. Что не помешало мне клинически мыслить.

  Согласно советам доктора Л. Наумова, я  заставила-таки Азиза перечислить все симптомы, включая и те, что не имели отношения к желудку.

  Первая догадка осенила меня, когда он сказал, что у него мерзнут ноги, даже и в жару, вот тогда я и спросила его, не пульсирует ли у него, что-то в животе. Он изумился, как я догадалась?

  -  У меня сердце бьется в желудке.

  Тут я взяла фонендоскоп и , услышав, что не в сердце, нет, а в области левее желудка слышен характерный шум движения крови в аорте, я уже не сомневалась.
Где-то, не знаю, на каком уровне, в сосудистом русле есть препятствие движению крови, которое и создает звук, похожий на стеноз аортального клапана. СХАИ, синдром хронической абдоминальной ишемии, т.е недостаток кровоснабжения нижней половины туловища.

  Специалисты, сосудистые хирурги, сделали рентгено-контрастный снимок, аортографию, мое предположение подтвердили. Азиза прооперировали, как я уговаривала главного хирурга, тогдашнего министра здравоохранения,что доверяю только ему, как выхаживала Азиза, это другая история. Достаточно только сказать, что первый после прохождения диафрагмы, отвод от аорты, чревный ствол,  имел уже просвет как у стержня шариковой ручки.
 
  В первые шесть месяцев мой пациент прибавил в весе десять килограмм, у него открылись глаза на мир, он перестал думать о смерти, с тех пор он доверяет только мне.

  Но организм этой встряски не забыл: вегетососудистая дистония – результат той истории. Но это уже мелочи.

   И вот, спустя почти сорок лет после той истории болезни, у меня начали появляться необъяснимые лиловые кровоподтеки под левым глазом, даже и от давления подушки. Как-будто мне кто-то в глаз дал, неприятно, конечно, как у бомжихи.

  Я проделала все анализы на свертываемость, исследовала количество тромбоцитов в крови, чтобы исключить так называемую «тромбоцитопеническую пурпуру», ничего не нашли. Врачи сейчас действуют по протоколу: было бы снижено число тромбоцитов, тогда им компьютер скажет, что делать.

  Думать самой. Никто не поможет. Придется  провести дифференциальный диагноз, то есть отсеять не  укладывающееся в рамки симптоматики.

  А сначала – ретроспективный анамнез. Вспоминать.

  А сегодня во сне, как Менделееву его периодическая таблица, пришло воспоминание.

   Мой первый год работы в роддоме маленького города Чирчика, 1970 год. Поступила больная с тяжелой формой позднего токсикоза беременных, нефропатией, нелеченная. Очень опасное состояние.  Я наблюдаю признаки преэклампсии, начались подергивания мелких мышц.

   Сегодня бы ее немедленно заинтубировали, ввели в медикаментозную кому и начали лечение, иначе приступ эклампсии, судороги, вызванные отеком мозга и смерть. О плоде уже молчу, что он бедный там испытывает.

  Но нет у меня ничего! Ни наркозного аппарата, а и был бы, чтобы заинтубировать, ввести трубку в трахею, сначала надо отключить дыхание, и анестезиолога нет. Ночь.

 - Эфир!,- кричу я акушерке,- маску на лицо, и лей-не жалей!

  Это вообще-то зверский метод, да ведь нет у меня ничего другого! Мне надо срочно погрузить ее в сон, и начать противоотечную терапию. Пациентка, конечно задыхается, пытается сесть, оттолкнуть руку акушерки с эфирной маской, я держу, прижимая к постели, ее плечи. И тут.. Она головой ударила меня в лицо, впечатав мне очки, под левый глаз. Долго не сходил лиловый кровоподтек.

  Больную – то спасли и даже разродили. Долго потом извинялась, но она и не виновата.

  Но вот он первый кровоподтек под левым глазом.

 Значит, не забыл мой организм ту преэклампсию.