Роман

1

Роман писал роман.
Ни один роман у Романа никогда не получался.
Роману с романами мешал ром.
Роману с романами помогала Люба. Люба любила Романа.
Любе было любопытно:
1: Кончит ли Роман когда-нибудь свой роман?
2: Кончит ли Роман свой роман с ромом?
3: Кончит ли Роман свой роман с ней?
4: Не начал ли Роман новый роман, с другой?
Роман писал романтично. О роме. Он поднял усталые веки.
Роман посмотрел на любопытные влюбленные глаза Любы.
Он убрал пальцы с клавиш, кончил со своим романом.
Роман поднял бокал, и кончил с ромом.
Он посмотрел на Любу еще раз, и решил кончить с ней.

Вот такой у Романа выходит роман.



2

Вместо завтрака Люба готовила Роману
Утренний минет. Прихорашивалась голая у зеркала
и убегала на работу.
Роману нравилась такая стряпня. А заварить кофе
он мог себе и сам.
Опустошенный телесно, но заполненный внутренне,
Роман встал и пошел на кухню. Он нажал на кнопку,
и она загорелась ярко красным. Вода в чайнике ожила.
Роман достал сигарету и начал крутить ее в губах. Его лоб нахмурился.
Солнце заполнило комнату. И у Романа родился стих.
[Ты говоришь мне люблю
 Но я ветер
 Я равен нулю
 Ты говоришь что занежишь
 Но как ветер руками
 удержишь]
Кнопка чайника погасла и отскочила в положение «выкл».
Роман насыпал в кружку кофе и залил туда кипяток.
Он зажег сигарету и поднес кружку к губам. Ноздри жадно глотали аромат
черной как смола жидкости.
Роман сунул сигарету в рот и глубоко затянулся.
Он снова подумал о Любе. О лучших частях ее прекрасного женского тела.



3

Допив кофе и выкурив 2 или 3 сигареты,
Роман глянул на часы: 8.52.
Роман открыл дверцу верхнего шкафчика. Там ожидала
пустая как его жизнь бутылка. Пару капель
болталось на самом дне.
- Ну за**"сь.
Кулак непроизвольно сжался.
Роман знал, что сто грамм рома с утра бодрит не хуже
завтрака, который готовит по утрам Люба. Однако,
велик риск стереть из жизни целый день.
Роман однажды вычеркнул неделю. Он знал,
что потерять можно намного больше.
Шальная мысль отпустила его. Кулак разжался.
- Ну и хули теперь...
Роман, тридцатилетний симпатичный холостяк,
худощав, но хорошо сложен, не знал, как еще можно
заполнять пустоту этого безумно абсурдного мира.
Он сунул сигарету в рот, сел за стол, взял лист бумаги, карандашь и написал следующее:
[Люди меняют технологии,
 Сотни раз, тысячи лет.
 Есть наркотики и роботы,
 Есть война, а счастья нет...]
 Затем он взял в руки свою библию, книжку одного давно почившего гениального завсегдая баров Лос-Анджелеса, и заговорил с мертвецом.


4

Чтение прервал тревожный как сирена поезда телефон,
оставленный на "вибро". Он брыкался по столу словно перевернутая брюхом муха.
Роман оторвался от книги и взглянул на экран:
"Гиена".
Сигарета сама полезла в рот.
Роман отложил книгу. Сейчас сто грамм были бы весьма кстати. Глубокая затяжка. Он прикладывает телефон к уху
и нажимает на звонок.
В трубку кто-то прерывисто и часто дышит, словно захлебываясь. Такое происходит не в первый раз.
Мама Любы растила дочь без отца, который преуспел
в весьма популярном во все времена движении - стакановстве. Она вечно давала Роману наставления, упрекала его в разных смертных грехах, и все такое.
Так как Гиена жила в 300 км от города, проблем
с бросанием трубки не возникало.
"Вызов сброшен".
Роман от души затянулся и снова принялся за книгу.
Телефон-муха опять запрыгал по столу.
- Да е* твою мать... Алло!
- Роман. - ее голос походил на писк маленького котенка, потерявшего из виду маму. - Роман, это... это мама Любы.
- Представляться было необязательно.
Он бросил сигарету в пепельницу и закурил новую.
- Любовь умерла.
Роман глубоко затянулся и уставился в стену.
Он говорит:
- Повторите. - кулак непроизвольно сжимается. - Надежда Ивановна, я вас не понял.
- Моя доченька. Моя... - рыдания перебивали любые попытки что-либо произнести.
Он бросил трубку. В этот момент он ничего уже не хотел.
Роман умер.


5

Большие голубые глаза смотрят на раскаленное солнце и не моргают.
Ее тело, одетое в цветочное платье, облегающее все ее прелести там где нужно, не колышется даже под жарким ветром. Белокурые волосы Любы раскинуты как лучи этого проклятого солнца, сквозь них сочится алая как вино, кровь. Рядом ступеньки, ведущие к вывеске: «Рюмочная».
Роман молча курит сигарету, она трясется в его сухих губах. Влитые еще в такси сто грамм нисколько не помогают. Просто есть моменты к которым ты не готов. Кто-то красивый и живой, уникальный, больше не повторится в твоей жизни. Никогда.

Подходит мужчина в синей форме, сержантик:
- Кем вы ей приходитесь?
Роман заметил, что пытается затянуться окурком и достал новую сигарету. Он словил себя на мысли, что хотел бы назваться ее мужем.
Он говорит:
- Сожитель.
- Только близкие родственники, пройдемте.
Сержант отвел Романа на несколько метров назад.
Кулак снова сжимался.
За спиной женский голос. Слова «напился», «с утра», «набросился».
Роман обернулся.
Женщина лет пятидесяти, рыжая, на ней синие брюки, синяя жилетка поверх белой блузки и прямоугольный бейдж на груди. Она разговаривает с мужчиной в штатском. Худощавый, белая рубашка, заправленная в черные брюки, седые волосы и въедливый прищур.

Он говорит:
- Значит так, повторим. Мужчина в синих джинсах и белой майке, лет 35-45. – продавщица кивает головой. – Дважды заходил к вам, брал по сто грамм. Потом вы услышали крик?
Рыжая, у нее красный уродливый маникюр, говорит:
- Да. Так все и было.
- Особые приметы: шрам, слева на подбородке, как будто от пореза?
- Да.
- Хорошо. Пока вы свободны.
 Следак поторопился к уазику, и что-то передал борову в фуражке. Тот взялся за рацию. Продавщица поднималась вверх по ступенькам в свою рюмочную. Роман последовал за ней.
Кулак сжимался сильнее.



6

Роман вышел из рюмочной и свернул за угол. Он подошел к двери подъезда,
обернулся, и достал из кармана стеклянную сотку.
Горькая тошнотворная жидкость мгновенно проникла внутрь.
Тут же зажглась сигарета.
Чем только мы не пытаемся заткнуть дыры в душе – подумал Роман.
Тепло обволакивает желудок. Дым дурманит и расслабляет.
- Вот так. – подумал он. – Сегодня цветешь, а завтра гниешь.
Кулак все еще сжимается, прежней дозы теперь недостаточно.

Дверь подъезда пищит, силуэт проходит мимо и останавливается.
- Браток, угости сигареткой.
Роман поднимает глаза. Перед ним мужчина в белой майке, синих джинсах,
на вид 35-45 лет. Шрам на подбородке.
Роман протягивает ему сигарету, и говорит:
- Держи. Вижу тебе хреново с утра.
Мужик принимает сигарету и прикуривает от зажигалки Романа.
- Да, браток. Развелся я со своей сукой. Неделю пью. Каждое утро как в тумане. 
Роман кивает головой.
- А у меня трагедия. Жена умерла.
- Соболезную.
- Может выпьешь со мной?
- Конечно. Только у меня денег…
- У меня есть. Ща сбегаю, ты пока покури. Ок?


7

- За нас, за мужиков. – они опрокидывают по третьей.
Синие джинсы, белая майка, это тело еле держится за столом.
Три рюмки назад он говорил, что ни хрена не помнит это утро.
Его квартира полна бутылок и кружек заполненных окурками.
Оба кулака сжаты до предела. В одном из них нож.
Это тело сует сигарету в рот, и шарит по карманам.
«Тварь я дрожащая или право имею» - ухмылка на секунду обезоружила.
Тело лет 35-45 подносит зажженную спичку к лицу и получает удар помеж ребер.
Это была его последняя затяжка. Сигарета пулей вылетает из губ, чиркает
о холодильник и падает на пол. Бездыханное тело сползает вслед.



8

Роман докуривает сигарету мертвеца. Кулак разжался.
«Пора идти».
Он хватает со стола полбутылки водки и салфетку,
садится на колено, плескает водки и протирает рукоятку
ножа.
Приступ тошноты в горле. Надо держаться.
Ноги несут Романа к двери.
Подъезд. Воздух здесь посвежее.
Лестница. Бегом!
«Зачем? Зачем? Зачем ты это сделал?»
Бабка копошится в мусоропроводе. Она щурится сквозь
свои огромные очки в толстой черной оправе.
Дверь домофона.
«Камеры. У них тут везде камеры…».
По**й.
Телефон. Приложение.
«Поиск ближайших машин».
Сигарета в зубах. Чирк зажигалки. Глубокая затяжка.
Мужчина в синей форме идет навстречу.


9

- Распитие спиртных напитков в общественном месте.
Мозг плохо соображает. Но страх убит водкой.
- Оставь его, сержант. – мужик в въедливым прищуром. Он закатывает рукава и протягивает Роману портсигар.
- Она была моей…
- Я знаю. – следак вскидывает зажигалку. Роман затягивается. – Обещаю, мы найдем это животное. – взгляд падает вниз. – У тебя кровь.
- Где?
- На рукаве. Подрался с кем?
Кулак хочет сжаться.
- Бутылку разбил. – прищур поднимается вверх и вкрадывается в глаза. – О стену.
- Ты сам то много не бухай. А то повторишь судьбу этого… - следак берет из рук Романа бутылку и выливает содержимое в мусорку.
К подъезду приближается серый седан.
- Моя машина.
Следак оборачивается, и говорит:
- Ну, держись.


10

Такси везет Романа домой.
Душная музыка. Душный салон. Не спасает даже открытое окно.
Сигарета просится в рот.
"Завтра тебя посадят. Вот и пришел конец. Доволен?"
Кулак непроизвольно сжимается.
Серый седан едет по проспекту. Люди снуют туда-сюда, машины сигналят и перестраиваются.
До головной боли знакомая вывеска.
- Останови.
Водитель ворочает головой по сторонам.
- Остановите где-нибудь здесь.
- Где?
- Вон там! - палец указывает на остановку у метро.
- Ты, че, через два ряда, я не успею.
- Я сча заблюю тебе салон.
Водила глянул в правое зеркало, втопил газ и выкрутил руль вправо. Седан со свистом пролетел мимо машин и остановился точно у входа в метро.


11

Роман еще никогда не говорил лицом к лицу с мусоркой. Сейчас он, как запыленный пылесос, больше не может всасывать воздух, пока не прочистится. Он вдруг понял, что не особо отличается от других ипользованных, выброшенных за ненадобностью предметов бытия.
- Ой, бля... - желанный воздух поступает как прежде.
Любимая вывеска все еще горит. Роман поднимается с помощью некой невидимой силы, и летит к яркой вывеске, словно отчаянный мотылек.
Он бредет через парк, пятьдесят метров желанный оазис.
- Мужчина. - прокуренный женский голос. - Да, вы. - к блондинкам Роман отродясь питал сильную слабость. - Не поможете даме подняться?
На вид она была хороша, лицо потасканое, но красивое. Тело стройное, как у игривой кошки. Ободранной кошки.
Роман сует сигарету в зубы и протягивает руку. Блондинка улыбается, у нее отсутствует передний зуб.
Ее зовут Аня. И она хочет выпить.
Аня принимает руку Романа и кое-как поднимается в стойку а-ля "я нормальная".
Позади грубый голос:
- Ах ты шлюха.
Роман оборачивается. На него движется лысая опухшая морда. Что-то блестит на солнце. И вонзается ему в живот.



11

Роман лежит на траве и держится за бок. Боль убита водкой, звуки вокруг приглушены. Он отрывает руку от живота и смотрит на свои пальцы. Кровь блестит, но ее немного
Лысый срется о чем-то с алко-блондинкой. Она сует руку в задний карман грязных джинсов и протягивает ему мелочь. Лысый загребает копейки и отвешивает блонде леща. Он удаляется в известном направлении.
Аня подбегает к Роману и поднимает его майку кверху.
Она говорит:
- Не волнуйся. Он знает куда бить.
- Ты что, медсестра?
- Да. Работала когда-то в скорой. Заштопаю тебя, не волнуйся.  - ее руки трясутся. - У тебя есть деньги?
- Да.
- Давай мне деньги. Я бегу в аптеку и словлю нам такси. Поедешь ко мне отлежаться.
- А этот...
- Я его только вчера встретила. Он не знает где я живу.
- Это успокаивает.
- Заткнись и приткни дырку. - она отрывает руки от его раны, ее ладони  красные. Аня улыбается и говорит: - Я скоро.


12

Жарко, словно раскаленный дождь бьет изнутри.
Роман хватается за бок. Колит как при аппендиците, когда ему было 8 лет. Рядом со старым шрамом образовался зигзагообразный, кривой, из него торчат нитки. Рядом припухшее лицо Ани, она сопит и держит бутылку водки. Вместо закуски на блюдце окровавленные бинты, нитка с иголкой, и какая-то мазь.
Роман не без усилий разжимает ее пальцы и отбирает бутылку. Отпивает глоток. В пачке осталось две сигареты.  Он закуривает.
Звонок в дверь.
"Открывайте, милиция!"
Сигарета падает на пол.
"Мы выломаем дверь!"
Виски разбивает невидимый маятник
Роман подбегает к балкону. Второй этаж. Снизу на него уставился рыжий толстый кот. Зеленые глаза внимательно наблюдают. Кажется, будто пушистый улыбается.
Роман отхлебывает побольше водки и прыгает вниз.


13

Укус в щеку. И еще.
"Сука, больно"
Рыжий кот раскрывает пасть и безбожно кусает Романа.
- А ну брысь! - удар наотмаш прогоняет пушистого.
Вокруг зеленые кусты. И тишина.
Левое колено онемело. Через 40 метров аатомобильная стоянка. Он видит черно-желтое такси. Роман ползет вдоль кустов по-пластунски.
Из окна доносится крик:
- Вон он, все вниз!
До стоянки 30 метров. Роман встает на кулаки, на левую ступню, на прав..
- Су-у-ка!
Снова ползет по-пластунски.
Заветное авто заводится. 20 метров.
Из-за угла дома ктото кричит: "стой сука!"
Но ведь я лежу. - подумал Роман, и чуть не усмехнулся.
10 метров.
Черно-желтое авто трогается с места.
Роман встает на здоровое колено и прыгает на одной ноге что есть сиг и скорости.
Он кричит:
- Сто-о-й!
Черная дубинка ломает переносицу.


14

Каждые несколько секунд этот писк. Он сводит с ума.
Правый глаз наполовину открыт. Женская рука держит мою руку. Алко-блондинка улыбается, передний зуб как и прежде, отсутствует.
Она говорит:
- Привет. – ее рука снует в майку, прям помеж… оттуда появляется чекушка. Моя фокусница говорит: - Все будет хорошо.
Чеканный стук намазанных до блеска туфель - за дверью.
В палату заходит господин следователь. Прищур стреляет по бутылке. Аня хихикает и сует чекушку по меж своих круглых прелестей.
Следак подходит ко мне, ухмыляется:
- Говорил же тебе, не бухай.
Губы пытаются мямлить, но ничего дельного не выходит. Он продолжает.

- Мы нашли это животное. Тем утром, когда ты садился в такси, в его квартире произошел пожар. – он обходит Аню, садится рядом со мной, и говорит: - По версии следствия, - его губы странно улыбаются. – этот мудак нарезался от стресса и отрубился с сигаретой в руке, от чего и вспыхнул огонь.
Эта версия следствия мне очень нравится.
- Прокурор просил просмотреть камеры видеонаблюдения. – следак кладет руку мне на сердце. Пульс под 150. – Я внимательно их изучил. И сказал прокурору, что ничего из увиденного мною не представляет интереса для следствия. – он отпускает руку, встает, протягивает руку Ане и говорит: «позволите?».
Она достает чекушку и протягивает ему. Он залпом опрокидывает ее, отдает Ане, и отчеканивает к двери.
На меня смотрят глаза Ани. Глаза кошки. Ободранной кошки.
Роману казалось, что роман умер. Роману казалось, что любовь умерла.
Казалось.
Вчера.