Глава 5

После разговора с Бьерном он не спал всю ночь, коктейль из противоречивых мыслей, погружал его в бесконечный ряд ассоциативных идей, каждая из которых за секунды раскручивалась, становилась острее, словно астма на фоне респираторной инфекции, и порождала целый рой других идей. Флешбэки с концерта и боль в вывихнутом запястье мешали ему расслабиться, он принял обезболивающее и до самого утра просидел на сайте с анонимными собеседниками, остановившись на девушке, которая рисовала на маленьком холсте кислотный пейзаж масляными красками. Она макала кисть в краски на палитре, увлеченно рассказывая о чём-то на польском языке, и плавными уверенными движениями руки наносила мазки на холст.

Кристобаль написал ему в шесть утра, но Фрост не торопился отвечать на его сообщение. Он закрыл сайт, переоделся в чистую одежду, вычеркнув из списка пробежку на беговой дорожке, душ и полноценный завтрак. Двойной эспрессо из автомата в коридоре общежития помог немного взбодриться и повторить часть домашней работы перед началом занятий. Отключившись в компьютерном кресле, он выронил из пальцев учебник по химии, застряв на несколько минут в переходном сознании между сном и действительностью с перепутанными предметами из обоих миров. Потирая покрасневшие глаза, он смотрел на свечение от монитора сквозь белёсую пелену тумана. Сорен зажмурился, встряхнул головой и предметы в комнате вернулись на свои места.

В университете он машинально сел на своё место и извинился перед одногруппницей, что не проводил её до дома после концерта. Она отдала ему джемпер и сказала, что ему не за что извиняться, её проводили парни, с которыми она сидела у бара. Сорен неряшливо скомкал джемпер и засунул его в рюкзак. Подперев рукой голову, он повернулся к доске и пытался сосредоточиться на словах преподавателя, объясняющего новый материал. Через пятнадцать минут его разбудил сосед по парте, засунув ему в ухо смоченный слюной указательный палец.

– Адам, – с натянутой улыбкой он повернул голову к парню и накрыл ладонью его руку, которая лежала на тетради. – Переходишь на флирт, чтобы добавить остроты в наши отношения?
– Типа того, – скинув с руки его ладонь, Адам перевёл взгляд на преподавателя. – Если ты поступил в медицинский, чтобы отсыпаться на парах, то у меня для тебя плохие новости.
– У меня тоже есть для тебя плохие новости, кажется, меня сейчас вырвет на твой конспект.

Адам неразборчиво выругался, схватил в руки тетрадь, и захлопнув её в воздухе, вместе со стулом отодвинулся к соседней парте. Зажав ладонью рот, Сорен пытался сдержать рвоту, чтобы не испачкать Адама, учебники, впереди сидящих одногруппников, свою одежду и газетные вырезки, расположенные на стене в застеклённом стенде справа от его парты. Преподаватель нахмурился, и повернувшись к студентам, сделал замечание обоим парням. Сжимая в пальцах кусочек мела, он неторопливо прошёл между вторым и третьем рядом, остановившись в нескольких дюймах от Фроста. Продолжая зажимать ладонью рот, парень поднялся со стула, и отвернувшись от застеклённого стенда, выплеснул содержимое желудка на белые сабо преподавателя.

– Блестяще! Осмелюсь предположить, что на завтрак у вас была паэлья с чернилами каракатицы, – посмотрев на обувь, мужчина рассмеялся. – Всякое бывает. Пойдёмте, провожу вас к медсестре.

После осмотра в дежурном кабинете, Сорен сходил в буфет за бутылкой негазированной воды и вернулся в аудиторию за оставленными вещами. Перед выходом в коридор он замедлил шаг, и кивнув преподавателю, поправил лямки рюкзака и беззвучно произнёс губами «спасибо».

Добравшись до общежития, он оставил рюкзак посреди комнаты, и растянувшись на заправленной кровати, подложил под голову подушку и сразу же вырубился. Ему ничего не снилось, организм направлял крупицы оставшейся энергии на ингибицию его чувств и мыслей.

Через четыре часа он открыл глаза, и столкнув на пол ортопедическую подушку, перевернулся на спину. Солнечные лучи проникали через окно и мягким светом падали на часть компьютерного стола и чёрный рюкзак, который так и остался лежать посреди комнаты. Пошарив в карманах, Сорен достал мобильный телефон, чтобы проверить пропущенные звонки и посмотреть сколько сейчас времени. От голода и металлического привкуса на языке, у него заурчал желудок. В комнате остался шлейф из пряного шафрана и ладана, который перебивал запах пионов. Сорен смотрел на цветы и пытался вспомнить, когда в его организм попадала нормальная пища.

Заставив себя подняться с кровати, он разобрал рюкзак, переоделся и направился на кухню, чтобы приготовить простое блюдо из продуктов в холодильнике, на которые были приклеены бумажные стикеры с номером его комнаты. Из приоткрытой двери на кухню доносился прерывистый смех, шелест бумаги, нецензурная брань и неразборчивая тарабарщина на незнакомом языке. Сорен узнал смуглую девушку с длинными кудрявыми волосами, проживающую в комнате слева от него, и молча прошёл в комнату. На мгновение девушки притихли, переглянувшись между собой, они громко рассмеялись и вновь продолжили болтать на своём языке и есть жареную печень с гарниром из отваренного картофеля в мундире. Смуглая девушка извинилась перед Сореном, она сказала, что завтра у них спектакль и им негде репетировать. Она достала из шкафа одноразовую тарелку и предложила парню поужинать вместе с ними, при условии, что он не доложит администрации о посторонних в общежитии. Сорен не был против компании симпатичных девушек, и присев за массивный стол, он получил щедрую порцию картофеля и жареной печени. Только в общежитии до конца осознаешь, что значит быть студентом, как сдружиться с соседями, как правильно расставить приоритеты, как подготовиться к занятиям, когда в голове месиво из неоднозначных мыслей, а из-за нервозности появляется зацикленность на каких-то бытовых мелочах, как на гроши с подработок прокормить себя, и как за час отоспаться перед экзаменом. Сорен поблагодарил смуглую девушку за сытный ужин, и отыскав в своих запасах в холодильнике большую плитку молочного шоколада, отдал ей в руки и зашагал по просторному коридору.

Вернувшись в комнату, Сорен прибрал в шкаф вещи, которые комком валялись на кровати, включил компьютер и зашёл на фейковую страницу. Непрочитанное сообщение от Кристобаля перебили новые сообщения от подписчиков с вопросами о времени сегодняшней трансляции. После сытного ужина парень был не против накраситься, переодеться в девушку и покривляться пару часов на камеру, чтобы заработать денег на новые кроссовки и пижамные комплекты, которые висели у него в вишлисте на одном из сайтов. Он остановился на парнях из Румынии, предлагающих тысячу датских крон за стрим на закрытом канале без посторонних зрителей.

На протяжении полуторачасовой трансляции румыны использовали кривоватый переводчик, встроенный в чат комнаты. Они болтали друг с другом, смеялись, включали на фон жуткую монотонную музыку и комментировали грубоватые движения Сорена, наблюдая за его попытками продемонстрировать с повреждённым запястьем простые швы на лоскутах искусственной кожи. Один из них попросил Сорена отложить в сторону нейлоновые нити со скальпелем и приподнять кофточку чуть выше пупа. Положив инструменты рядом с клавиатурой, и уставившись в камеру, Фрост приоткрыл липкие от бальзама губы и медленно провёл ладонями по мягкой ткани пижамной кофты, приподняв её до бежевого лифчика, набитого марлевыми бинтами. С похотливыми ухмылками, напоминающими оскал гиен, парни обменялись парой фраз на румынском языке, и скинув в чат прямую ссылку на музыкальный видеоклип с мерзким визуальным рядом, попросили Сорена потанцевать под трек из этого клипа. Выполнив просьбу, Сорен вернулся к отработке швов и узлов на лоскутах искусственной кожи, молча размышляя о людях, которые ежедневно пересматривают подобные клипы и получают от этого удовольствие.

Попрощавшись с румынами флегматичными воздушными поцелуями и завершив трансляцию, Сорен переключился на режим «невидимки». Помимо входных, они задонатили ему 666 датских крон. Фрост испытывал смешанные чувства и никак не мог выбросить из головы видеоклип с музыкой, напоминающей какофонию из истеричных криков, неразборчивых голосов и гортанных звуков с мрачным аккомпанементом из виолончели и электронной ударной установки.

Оставшись в женской пижаме и пепельном парике, он сходил к автоматам за протеиновым батончиком и горячим капучино, не позаботившись о мерах безопасности из-за повышенного уровня тревожности. Сорену повезло, что в коридоре никого не было. Он вернулся к компьютеру и всухомятку съел батончик, надеясь, что вброс эндорфина освободит от разрушительных мыслей. Он положил разноцветную обёртку от батончика на искусственную кожу, и попивая капучино, разрезал её скальпелем на длинные тонкие ленты. Избавившись от мусора, он сложил в специальный кейс инструменты и нетронутые лоскуты кожи, и опустившись в кресло, открыл сообщение от Кристобаля. Он делился впечатлениями о концерте, спрашивал про букет из пионов и парфюм, а в следующем сообщении он интересовался, как у «неё» дела.

– Привет, спасибо за цветы. Не хочу показаться грубой, но можешь скинуть свой адрес, чтобы я могла вернуть парфюм? – Фрост закрыл вкладку с мерзким клипом и включил на фон эмбиент.

В средней школе он прочёл достаточно статей о тревожном нервозе и на подсознательном уровне не исключал варианта обратиться за помощью к узкому специалисту, но представив кабинет групповой терапии с шизоидными пациентами и психологом, равнодушно кивающим головой на бесконечное нытьё собравшихся, отказался от этой мысли и с присущим ему цинизмом отрицал существование проблемы. Он заметил, что статус под ником Кристобаля сменился на «в сети».

– Я не верю словам малознакомых людей из интернета – обратив против Сорена его же слова, Крис поставил в конце предложения смайлик с ухмылкой. – Не привыкла получать подарки?
– Просто так такие вещи не дарят. Чего ты хочешь? – у Фроста плохо получилось скрыть остатки раздражения после стрима с румынами и его сообщение отправилось в общую ленту переписки.
– В следующем месяце я уезжаю в Кёльн. У меня не так много свободного времени, но перед отъездом я хочу встретиться с тобой в реальности. Согласись, странно испытывать интерес к образу человека из сети, который создал и идеализировал поток собственного воображения.
– Я имела в виду какой-нибудь подарок, – собрав парик в неряшливый пучок, парень сделал глоток капучино и облизал губы. – Что будет, если я откажусь от встречи и верну тебе парфюм?
– Можешь оставить себе, – ответил Кристобаль. – Спишемся завтра, я немного устал.

Почти каждый день они обменивались короткими сообщениями. На выходных они общались на закрытом канале, рассказывая забавные истории из жизни и обсуждая тренировки, любимые места в городе, фильмы, бессонницу, путешествия, страхи, мечты и планы на ближайшее будущее. Крис был внимательным и чутким собеседником, он беспокоился о «ней» и посоветовал заменить назначенные обезболивающие на аналог, от которого не кружится голова и не пропадает аппетит. Сорен продолжал посещать занятия, бегать на дорожке, делать домашку, стримить, питаться здоровой пищей, отрабатывать швы и узлы. Он старался чаще выбираться на свежий воздух, поддерживать тёплые отношения со смуглой соседкой и Бьерном и гулять с одногруппниками. Оставшаяся половина месяца пролетела незаметно и Крис вновь поднял вопрос о встречи.

– На стримах я легко справляюсь с любыми просьбами, но я не могу сделать то, о чем просишь ты.
– Напиши мне, если передумаешь, – ответив на сообщение, Крис вышел из сети.

Сорен пытался разобраться в смазанном спектре эмоций, который он прятал под непроницаемой маской сарказма. Проглотив сухой ком, он посмотрел на статус под ником Криса. Фрост так и не признался, что он восемнадцатилетний парень, переодевающийся для стримов в девушку. Липкое чувство страха с улыбкой посыпало его мозги чёрным конфетти. Да и кому нужна такая правда?!