Дедушкина норка. Глава 1

 А вы знали, что барсуки роют норы? Да, да - роют. Да ещё ка-кие!.. Та-кие норы, что это - скорее дворцы или особняки, а не норы совсем!..Та-кие - что даже норами их назвать-то язык и не поворачивается. В каждой такой норке, которая принадлежит какому-нибудь хозяйственному барсуку, могут быть десятки ответвлений, коридорчиков и тоннельчиков, и каждый будет вести куда-нибудь, в какое-то, наверняка, очень и очень интересное и приятное место - например в  широкую и светлую гостиную, где дедушка барсук любит принимать гостей, или в чистенько прибраный чуланчик или кладовочку, где хранятся вкуснейшие дедушкины огурчики, патиссончики, помидоры, перцы, и прочие замечательные припасы и закрутки... или же в комнаты родителей барсуков - в обставленную по новой (самой новой, которую обычно называют "последней", видимо, в надежде, что больше уже никакая другая не наступит) моде, гардеробную комнатку мамы, или в кабинет папы, обычно погруженный в очень важный для него творческий беспорядок (ведь если только кто-нибудь попытается хоть что-нибудь там немножечко прибрать, папа барсук тут же испытывает лёгкий нервный срыв и выходит из себя - так как моментально нарушается его внутреннее равновесие), или же, возможно - в уютную тёплую комнатку, где впервые оказались, ещё совсем недавно, все, все маленькие барсучата (все - это именно три), и которая, благодаря маминым стараниям, была, тоже, обустроена, как говорится - по последнему писку моды (как только маленькие барсучки попали в эту комнатку, которую, теперь уже, все называли детской - они, тут же, внесли и свои коррективы и дополнили писк моды, ещё и своим, собственным, певучим и мелодичным, конечно же... ну, а как может быть иначе, у самых любимых и обожаемых всеми вокруг барсучков?.. собственным гениальнейшим писком)... Или, наконец, по этим же самым тоннелям и коридорчикам, добраться можно было (а особенно легко это было бы сделать по запаху - по неповторимому, насыщенному и густому, тягучему и сладкому, поджаренненькому и соленому, кисловатому и островатому, но всегда вкусному и притягательному - настолько, что им, как самым, что ни на есть, качественным и дорогим пылесосом, любого нормального барсука тут же и по-тяяянет, поведет по коридорчикам и тоннельчикам, к его источнику) в кухоньку - в ту кухоньку, которая выглядит совсем просто и по старинному - заваленная кучами кастрюль (каких здесь только нет кастрюль! И с цветочками, и в горошек, и с рисунком персиков на боку - эта, как раз, дедушкина любимая.), на которой находится и обнаруживается куча стеклянных банок всякого размера - в них дедушка разливает своё варенье... и окно у которой - малень-кое, такое, окно для всех тех окружающих, что идут, или пролетают, или ползут, или карабкаются, или даже скачут вприпрыжку мимо норы, но боль-шое, преболь-шое, надо сказать, окно для самих барсучков, выходит наружу прямо с обратной стороны дома, то есть с той - где нету двери, то есть - прямо сзади их общей норы. Но, правда, чуть-чуть ближе к её бочку. Оно, это окошко, частью своей, погружено ещё в землю, кусочками лежащую, рассыпчатую, рыхлую, настоящую черную землю, в которую их домик-нора помещён со всех сторон, совсем, как будто закутан в теп-лое, пушистое одеяло - но эта, та часть домика, где за оконным стеклом всё ещё лежит тепленькая земля, совсем не пропадает просто так и без использования - за окошком у дедушки, прямо на маленькой полочке, выложенной в земле, стоят его комнатные растения - фиалки, гвоздики и львиный зев. А ещё - иногда базилик, укроп и петрушка, и даже листовая горчица, которые он растит для салатов. А вот вторая часть окна - что побольше, она же - верхняя, выходит в симпатичный маленький "палисад", как его называет дедушка. Но на самом деле, никто в этом палисаде ничего, совсем, не садит - только само всё растёт, как и росло ещё до того, как дедушка барсук построил здесь свою нору. Здесь всё так хорошо и заме-чательно рас-тет, что и менять ниче-го не хочется! Казалось бы, ведь - просто, дикая полянка - даже и полянка то, не совсем - скорее пяточек, небольшое пространство перед тем местом, где деревья - простые, лиственные, и ели, уже опускают свои ветви к са-а-аамой земле и прикрывают весь лес, как бы, тяжелой, густой шторкой, зановесом... А, ведь как хорошо, когда на эту полянку посмотришь!.. Всего-то и увидишь - немного редких колосков с кисточками, которые возвышаются над покровом из обычной лесной травки и нескольких, простень-ких цветов, да всюду рассыпанные разные, всякого разного размера камешки... Колоски и травинки. А, ведь, хо-ро-шо!.. Наверное, кажется, что и вся эта полянка - совсем как часть дома. Хотя и снаружи. Видимо поэтому дедушка барсук, так часто смело открывает в кухне окно - даже и тогда, когда, как в этот день, идёт дождик. Его нисколько не пугает то, что в кухню, сразу же, врываются клубящиеся и вьющиеся (судя по зановеске, которая двигается вслед за ними, совсем, как будто дама, которую кавалер ведёт в танце), потоки ветра, и прохладные капель-ки дождя. И его, даже, не пугает и то, что со стола, иногда, тут же, начинают слетать салфетки и всё ещё, что полегче. Дедушка барсук смело открывает окно, да и не замечает всего этого совсем, или, наоборот - тянется, слегка, весь - к этому, открытому окну, как бы, даже, держится поближе, возится, всё больше, у плиты под окошком, хотя ему, вовсе, это было и не так нужно и обязательно - просто стараясь, видимо, быть ещё побольше овеяным этим прохладным, порывистым ветром и поймать пару капелек - холодных и колких, как кристаллики, к себе на плечи. И тогда, действительно, кажется, что всё то что за окном - совсем не страшное, а, как будто бы - там продолжается, только и всего, всё то, что есть в их домике: так - как будто бы там совсем и не гроза, и совсем и не дождь, и не буря, а тоже, уютная маленькая кухонька, и вообще - норка, такая - где о-оочень много всяких разных коробочек, баночек и кастрюль - кастрюль и в горошек, и в цветочек, и с персиками, и это - они, просто гремят друг о друга, когда их переносят и переставляют, а не гром, и совсем это и не дождь бьёт и тарабанит по грунту, а только кто-то сыпет, так же, как и дедушка, в кастрюльку перец, соль и прочие пряности, для того, чтобы суп или рагу вышли ещё поинтереснее... и как будто бы там - это не дождевая вода журчит, совсем, сбегаясь и собираясь в шумные ручейки, а всего лишь - закипает у дедушки на плите манная каша или вареный рис (еще, конечно, пока - не вареный, а почти вареный), а ветер, который завывает и гудит вокруг - не что иное, как гул от того, как дедушка помешивает ложкой в кастрюле варенье... и возит ей по дну - чтобы не приставало. А нахмуренное тёмное внешнее пространство, бушующее в грозу, под тёмно-синим покровом неба, где вьются и курчавятся облака и тучки, и травка, испуганно и тревожно шатающаяся под окном, и листья на ближних деревьях, что взволнованно, то и дело, собираются куда-то, уже бежать... Или лететь - но в нерешительности, только мечутся из стороны в сторону... Всё, всё - и маленькие, беззащитные цветочки, на тоненьких ножках, дрожащие у окна - всё это, кажется, немного прикрывает, теперь, тёп-лым, мяг-ким и жёлтым одеяль-цем света из их окна. И даже, сам суровый ветер, и сам, тарабанящий по всему и вся, дождик - кажется, залетают, теперь, в их окно - в спешке... взволнованно прося убежища - только что бы укрыться в их кухоньке - только пока, на время - чтобы переждать грозу. И дедушка смело, конечно же, распахивает для них своё окошко, и даже позволяет некоторым потокам ветерка и отдельным капелькам прикорнуть к нему на плечи и на щеки - а это, нужно сказать, наверняка, очень удобно, ведь дедушка, как и любой зверь из лесного семейства, совсем, на самом деле, мягок, нежен и пушист - совсем как самая замечательная мягкая игрушка или подушечка, какие только можно представить!.. И дождевым капелькам, должно быть, очень даже удобно было погрузиться, вот так вот - только забежав с улицы, в его теплую мягкую шерстку, как в пушистое одеяло. А дедушка, каждый раз, кажется, всё проверяет себя на прочность - с какого же раза он, в грозу стоя у открытого окна, схватит простуду?..
- Ну Вы так застудите детей!.. Пафнутий Витальевич?.. В самом деле? - замечает мама, в таком случае, деловито собираясь на работу.
- Да, уж, не застужу, не застужу как-нибудь... - отвечает дедушка барсук, с хитренькой улыбкой, - Как-нибудь, уж, своих и не засту-дил... Пущай,  наоборот - закаляются... Не переживайте, Марья Степановна... Бу-дут, пускай, расти креп-кими, здо-ровыми и... Вобщем-то, настоящи-ми мужчинами... Ну, исключая Жуню, конечно. А она - креп-кой девушкой. Креп-кое здоровь-е и креп-кий характер - они, все - от крепкого воспитания... Пусть... Так луч-ше...
- Ну, уж это точно!.. Вот Жуне-то, точно, например, это уж никак не нуж-но... Ей нужен го-рраздо более тонкий, утон-ченный подход!.. Она девочка... И при том - весьма тонкого склада.  - Жуня, уж было засопела вредненько, желая, явно, как всегда, противоречить (она очень уж любила спорить), и... с желанием, видимо, тут же  доказать, что она, совсем-то, вовсе и не "тонкого склада" никакого, уже набрала побольше воздуха в лёгкие, чтоб как можно громче это заявить... но вовремя, кажется, поняла, что это комплимент. Или вспомнила, что ещё не умеет говорить. По крайней мере решительные и сложные фразы... - И вообще... Я за более прогрессивные методы в воспитании... Конечно я бы сама взялась и ни за что не доверила бы Вам, возможно, своих детей, Пафнутий Витальевич, но... Но, что делать?.. Работа, работа... Так, сколько времени?.. Я наверное уже опаздываю...
- Н-у!.. - засмеялся дедушка, кряхтя, - Ежли бы, уж, мои методы были вред-ными - так и не дорас-тил бы я Вам тако-го охламона!.. Кхе-хэ!.. - и он хлопнул, весело, по плечу, как раз проходившего мимо, папу барсучка. - Не дожил бы до свадь-бы!.. Кхе-хм-м!..
- Ну, пап?.. - ответил папа барсук - он был настоящий, даже истинный интеллигент. Всегда ходил в очках, в жилетке, очень любил печенье с чайком и говорил, хотя и глубоким низким, но совсе-еееем занудным голосом - вобщем, был, как говорят, интеллигентом, до мозга костей. - Ну?.. Па-ап?.. - и он, просто покачал головой и поправил очки, не найдясь, что сказать. Хотя и разулыбался. Даже не смотря на то, что старался, изо всех сил, сохранить серьёзность.
- Вот, вот - а ка-кой муж-чина вырос!.. Ого! Геркулес!..
 Папа барсук смущенно заулыбался ещё больше и опустил голову. А маленький Вужа, при слове "геркулес", с радостью подумал, что слышит о своей любимой овсяное каше с цукатками и, причмокнув, довольно поежился в их маленькой кроватке. Дети спали, прямо на кухне, когда дедушка занимался здесь делами. Обычно - барсуки роют специально для своих малышей уютные, тёплые детские - такие, в которые ни за что не попадёт ни какая-нибудь случайно заблудившаяся капелька дождевой воды, ни какой-нибудь отыскавший туда дорогу злобный зверь, ни, даже, никакой малейший ветерочек и сквознячок... И у маленьких Жуни, Вужи и Жужи, такая комнатка, разумеется, тоже была. Та самая - что была обставлена по последнему писку моды. Но, только, какой же интерес - сидеть в тёмной, пусть и, безусловно, тёплой красивой, конечно же, и безопасной комнатке, (но пока, для маленьких барсучков - она была совсем темной, ведь они ещё и не умели видеть) в полном одиночестве - когда можно лежать в своей кроватке (больше, конечно, похожей на пуфик с бортиками) , рядом с дедушкой, который, пока готовит - хотя и очень занят, но, всё же, не забудет им что-нибудь, такое, интересное, всегда, и рассказать... А рассказывает он ин-тересно, и увлекательно, хотя и, как бы, бурча себе под нос, в основном, и, как бы, даже, иногда, совсем и не им-то что-то рассказывая... Но от э-того слушать - ещё приятнее!..
- Правда, и то - нужно было по-креп-че воспитывать... Не так сильно жа-леть и лелеять... уж, во всём... кругом. А то - Геркулес-то, он, Геркулес, а вот, рыхлый немного и безвольный - это да. - добавил дедушка, видимо из скромности, преуменьшая, хотя, вобщем-то, и справедливо, свои заслуги в воспитании, - А вот - воспитал бы я его покрепче....

- Ну... Па-аап?.. - папа барсучок, опять прервал дедушку, но только в этот раз ещё и продолжил, - Ну, мы... уже опаздываем!..

- А, вот, воспи-тал бы крепче - так он бы и не опаз-дывал!.. - продолжил, как ни в чём не бывало, дедушка барсук, подсыпая сахару из баночки в кастрюльку с вареньем.  - Да и, ты говори за себя, растяпа, ты!.. Ты если опаздываешь - то... Ты за себя говори-то - вы ж на разных работах работаете!..

- До-ро-гая... Ты, ведь, опаздываешь уже, да?.. - намекая на нужный ему ответ, задал вопрос папа барсук.

- К-хх... Да, да... - спешно проговорила мама, чуть не поперхнувшись тем самым чаем с ложечкой малинового варенья, лепестком липы, и долькой лимона, который она всегда так любила, и который теперь, неторопливо, стоя возле кухонного столика, попивала, закусывая дедушкиной маково-ореховой булочкой. - Конечно... Конечно же, опаз-ды-ваю. Очень. - И принялась пить чай, по прежнему, маленькими, смакующими его вкус, глоточками. - Прос-то... Ужас, как...

- Ну, два са-по-га!.. - засмеялся, кряхтя, дедушка. - То-ооо-чно!.. Марья Иванов-на, уж, видно - так спе-шит, что, вот-вот, аж, от этой спешки, сейчас и зас-нет!.. Кхе-хээ!

- Не два-а сапога!.. - раздался папин голос из прихожей, - О-дин!.. - и папа, уже сам, появился из прихожей всего с одним своим сапогом, который, с полураспущенными шнурками и вываливающимся язычком - ну, вобщем, выглядя совсем просто и по домашнему, восседал, подошвой вверх, на лапке папы барсука. - Па-па, где мой другой сапог?.. Ты его куда-то взял?..

- Ага!.. Я, конечно - я. И в булочки, вон, покрошил его...
  Мама барсучиха, чуть не поперхнулась снова...

- Ну, па-ап?.. Ну, ты опять?.. Ну, не до шу-ток!.. - опустил свой сапог вниз папа барсук, вместе с лапкой... впрочем, и другую лапку он опустил тоже. И даже отвёл их, обе, немножечко назад. Это он так, обыкновенно выходил из себя. Но сейчас он тут же выдохнул громко и даже с присвистом, и покрутил головой уже просто разочарованно. Ведь без одного ботинка, видимо нельзя и из себя-то выйти по нормальному - не то что там - из дому. - Ты не видел, а?.. Ну, вче-ра был тут!..

- Где - тут?.. - уточнил дедушка с небольшим ироническим снисхождением.  И это был вполне верный уточняющий вопрос, ведь в их норе было, и правда, стараниями дедушки - сто-оолько всякого разного рода мест и комнат, что одним словом "здесь" можно было описать хоть сотню различных точек и уголков, и мест, и типов помещений... И одновременно - нельзя было описать, собственно, ничего. Ведь слово "здесь", в этой норе, без других уточняющих слов, или, хотя бы уж, указания на что-то конкретное пальцем (хотя такой вариант уточнения, безусловно, был бы и не вежлив), ну просто не могло ровным счётом ни-че-го конкретного значить.

- Ну-уу - тут... Где-то тут. - нервничал дальше папа барсук.

- Ну... Где ты его, хотя бы, видел в последний раз, а?.. - продолжал искать хоть чего-то конкретного дедушка, параллельно закатив глаза кверху и вздохнув весело. Маленькие барсучки, конечно же, не могли ещё ничего видеть, но и по самой интонации дедушки, уже было ясно и совершенно понятно, что он это сделал, и даже ясно и понятно то, как же именно он вздохнул и закатил глаза. Бывают такие вещи, которые и видеть не надо, чтобы их понимать.

- Ну... - призадумался папа барсук на минутку, - на но-ге... Кажется.

- А-аа... Ну-ну... Там ты ещё не пробовал искать?..

- Ну!.. - папа барсук, опять, откинул руки назад и чуть вверх, и, опять же, бессильно выдохнул. - Ну, па-ааап!..

 И папа барсук развернулся и затопал в прихожую так усиленно ударяя ногами по доскам паркета, что, кажется, хотел уж, чтобы с одним из этих ударов, как в волшебной сказке, его сапог сам очутился у него на ноге. Но, судя по тому, что через небольшую паузу, из прихожей раздался раздосадованный полувой-полувздох, уже полностью, видимо, отчаявшегося в своих поисках, папы барсука - ничего подобного так и не случилось.

- Ооо-ох!.. - в ответ послал в воздух почти схожий с папиным, вздох, и дедушка барсук. - Ну, сей-час я пойду ис-кать... А вот, как можно СА-ПОО-ОГ потерять где-то в квартире?.. Ты же е-го у двери, сразу, снимаешь? А... ну, хотя - забыл, да: это же - ты...

 В кухоньке на минутку осталась одна только тишина. И Жуня даже смогла услышать - чётко и ясно услышать то, как она ворочается. А ведь ворочалась она специально и именно для того, чтобы это взять и услышать. Ведь тогда получалась бы уже и не совсем тишина... А Жуня любила спорить - и даже с тишиной. Потом причмокнула мама. Чай, явно, был вкусный... А в утреннюю пору, когда мороз пробегает по шерстке, едва только ты вылезешь из своей постельки, и не перестаёт, почти что, бегать до самого твоего выхода на крыльцо - так это, и вообще: самое то. А потом уже и из прихожей раздался гулкий грохот древесины - это папа или дедушка открывал обувной комод со всё время заедающими ящиками.

- О-оо, вот он!.. - послышался радостный возглас папы барсука, похожий чем-то на оперное пение. Мама облегченно вздохнула.

- Э-э-тот, что-ль?.. - спросил, явно, дедушка барсук. - Его искал?..

- Да, две недели уже!.. Ищу, ищу!.. А вот о-оон! - снова почти запел папа барсук.

- Так ты же говорил - вчера снял?.. - а это - опять дедушка барсук.

- Так это другой!.. Я э-тот раньше снял...

- Вот... нужно оставить тебе одну па-ру... И, может быть - тогда не будешь терять... Хо-тяя?.. Это ж ты, да... Да.

- О-оо!.. Вот о-оон!..

- А этот?.. Три недели назад потерял?..

- Да не-еет!.. Э-то - вчерашний!..

- Ну, неужели...

- Ну, ты... Вот, вот - зачем их ты... в шкаф за-со-вы-ваешь?!. Ну, па-аап-аа?..

- А зачем ты еду в рот кладешь, а?.. Можно же где угодно кинуть?.. Ведь и так усвоится?.. - и дедушка барсук, вновь появился в кухне, а за ним появился и папа барсук. Он держал на лапке уже второй сапог, а еще - тряпочку. С этой тряпочкой он пошёл к кухонной раковине, открыл кран и немножко её смочил.

- Как, Марья Ивановна?.. Чай не остыл? - узнал дедушка весело. - Ещ-щще кипятка плес-нуть?.. А то Вы же, я гляжу, так спешите, что он, аж, кажется, у Вас сейчас в ледышку превратится!.. Пока Вы с ним сидите... В спешке-то такой!..

- Я... просто... медленно употребляю... С Вашего позволения, Пафнутий Витальич, я должна следить за фигурой и... считать каллории. Ваш чай о-чень каллориен... А бу-лоч-ки!.. Так это...

- Вы, уж позвольте!.. Но ос-тавь-те это мне, Марья Ивановна!.. Я за Вашей фигурой, милочка моя, слежу и сам - и мне со стороны, надо сказать, виднее!.. Ещё чуть-чуть - не уследите за ней, да она у Вас и растворится уж совсем. Ни-че-го не останется ско-ро, если так мало есть будете!..

- Да, да, ми-ла-я... - подбодрил маму и папа барсук, протирая влажной тряпочкой свой вновь обретенный сапог. - Ты... ты, ты о-оочень ху-дая. Хуже мне не найти!..

- А каллории - считать-то их чего?.. - продолжил дедушка, протирая полотенцем только что отмытую тарелку. - Их есть надо... До-ро-гая моя... Пока не остыли совсем. Ос-тыв-шие каллории - э-то, считай, не каллории уже, а... Бесвкусная бесвкусность какая-то... Дай-те ка попро-бую... - и дедушка тоже подошёл к столу, взять свою свежеиспеченную булочку. - У-мм-нн-да. Ну, я же говорил!.. Всё - уже... Ушёл момент... И миндаля пересыпал. То-же... Кри-во-ла-пость уже... Развивается. Как у тебя, прямо... - кивнул дедушка папе, проходя мимо него с пирожком. И папа, на этих словах, как раз, выронил сапог, а мама, следом, опять чуть не поперхнулась.

- О-ххх... Сплошные нервы... - выдохнула она и даже немного отвернулась от всего остального общества на кухне, чтобы, наверное, спокойно дожевать хотя бы уж одну подостывшую булочку без непрерывного стресса. Но долго она этого не делала - секунд шесть, да и то - от силы.
 Когда мама дожевала, она, всё-таки, встала по быстрому из-за стола и деловито обтряхнув лапки направилась к кроватке своих барсучков.

- Ну, что, доро-гие мои?.. Ве-ди-те се-бяя хорошо!.. Да?.. Д-дда?.. А?..
 
  Жуня сразу же фыркнула. Она ещё не умела говорить такие слова, как "нет", но ей уже не терпелось хотя бы попробовать.

- Де-душ-ку не бу-уудете сердить?.. Бу-де-теее слу-шаться?.. Хо-рошо-оо?..

- Вы это, Марья Ивановна, лучше, вон, у моего охламона попросите - уж с ним эта проблема стоит ку-да-аа острее!.. - и дедушка кивнул ей на папу барсука. А папа так вздохнул в ответ и отвёл руки назад, что казалось - он этим ясно и отчетливо сказал: "ну, па-аа-ап!.."

- А... А... а чего с ними, вообще, сейчас го-во-рить?.. - добавил он уже вслух. - Ну... Ну, лю-би-мая?.. О-оони же ещё и... не говорят? С ними, всё равно... не поговоришь ещё... - затараторил папа, чтобы сменить тему. И даже приобнял маму, глядя на своих барсучков. Это уже - не для смены темы, наверное. А так - для хорошего настроения у всех. - С ни-ми не по-го-во-рить!.. Ма...ленькие ещё. Что ж... тут сделаешь?.. - развел руками папа барсук, и тут же, подумав с секунду, развернулся и заявил, уже отвлекшись от темы:
- Так, мы уже и действительно... опаздываем... Кажется. Надо... на-до... - и что-то стал высматривать, обходя вокруг кухни.

- Ну, зато, Пафнутий Витальевич, Вам пока, хоть легче... Говорить-то с ними ещё нельзя... А вот - в чём-то оно, пока и лучше - Вам, хотя бы, знаете... Легче... нагрузка.

- Но, как же?.. Нель... - начал было дедушка барсук.
 Но мама тоже стала собираться и очень быстро они с папой, оба, уже оказались в прихожей. Точнее - мама быстрее. А папа - ещё выходя из кухни успел сказать:

- Пока, па-ап...

И, не успел дедушка барсук хоть как-нибудь закончить свою мысль, как в коридоре уже хлопнула дверь. В норке на секунду повисла тишина. Утренняя. Зевающая как будто. И только вареньице побулькивало в кастрюльке...

- Го-во-рить с вами нель-зя!.. - повторил дедушка барсук, разведя руками, - Ну-уу!.. Э-то же какое ог-ра-ниченное должно быть понимание, впринципе, вопроса!.. Э-то вы ещё с ними говорить не можете. А с вами говорить - так это: уж, сколько душе угодно!.. Вот, ведь, нынешнее поколение?.. Ведь говорить... Го-во-рить с кем-нибудь - э-то та штука, где даже важ-нее уметь слу-шать, чем го-во-рить!.. - заявил дедушка победно, - И го-раз-до важ-нее!.. И, вот, вы-то э-то, как раз-таки, уже... и хоть как-то, но и умеете... - и дедушка задумался - сначала он серьёзно задумался, но потом продолжал задумываться уже улыбаясь. Хотя он всего-то и на минутку задумался - за помешиванием, всё ещё того же, своего виноградного вареньица. - А вообще... - начал он снова, улыбаясь, - вот... что я вам скажу: хоть мо-жет говорить барсук хоть нет... Хоть может он даже слышать... Хоть и того не может даже... А главное - чтобы он мог чувствовать. Вот - э-то... главный разговор. Главный. Вот так-то - оно уже и можно говорить... И... с кем угодно. С чем угодно!.. Хоть с барсуком, хоть с белкой, хоть... с лесной корягой... Хоть с вареньем, вот... Оно всё - всё говорит. На... таком языке - всё, что можно почувствовать: вот с тем разговор и ладится. Хороший разговор... Ведь главное - чувствовать... А только... - дедушка опять задумался, а потом посмотрел на барсучат, - ...только - вот, когда это появляется умение?.. Когда только родишься?.. Или позже?.. Вот... вопрос. Я вот и не помню... Может оно и... Ну, ладно - у вас ещё жизнь впереди! Всему ещё научитесь!..