Глава 418. Скрябин. 12 этюдов

Александр Николаевич Скрябин
12 этюдов для фортепиано
Григорий Соколов (фортепиано)

musikus: Хотел бы поблагодарить за Скрябина с Соколовым.
Григорий Соколов — явление столь же великое, сколь и загадочное. Его перфекционизм, его несомненно аналитическое отношение к авторскому тексту удивительным образом сочетаются с вдохновенным синтезом… В некоторых случаях этот аналитизм, стремление рассматривать каждую ноту в лупу, могут вызвать сомнения (как, например, в прелюдиях Шопена, сонатах Шуберта), но достаточно услышать совершенно феноменальное, поразительное исполнение Трех пьес из «Петрушки» и Седьмую сонату Прокофьева — сразу понимаешь масштабы явления. Это что-то совершенно особое в пианистическом искусстве, ранее просто невиданное (и не имеющее никакого отношения к фокусам так нназываемых «самых быстрых» и прочих «виртуозов»). Уже в первом такте «Петрушки» потрясает совершенно необычный звук, просто не понятно — как он извлекается из «обычного» рояля, не менее ошеломляюще и все остальное. Реплики в верхних регистрах «Петрушки» звучат так, как ни у кого и никогда не звучали, и никогда не верилось, что такое вообще возможно. При этом свои виртуозные возможности Соколов использует исключительно в художественных, а не «спортивных» целях (послушайте последние такты первой части Седьмой сонаты Прокофьева, не говоря уже о precipitato!). Копаясь, можно, конечно, заметить, что феномен Соколова разворачивается, раскрывается, прежде всего, там, где могут быть применены его особые технические возможности — его единственные в своем роде трели, моторика (но и неизменно поразительный хрустальный звук!), то есть то, где он абсолютно вне конкуренции. В остальных вещах, как тот же Шопен, он вынужден сопоставляться с другими пианистами на равных, но и того, что его выделяет на общем фоне, достаточно, чтобы говорить о нем как о явлении совершенно уникальном и неповторимом.