Пятьсот прифронтовых

            Мохов Александр Анатольевич

              ПЯТЬСОТ ПРИФРОНТОВЫХ

Волгоград. Первые дни февраля - последнего зимнего месяца. Из-за Волги дует постоянный ветер. Северо-восточные переносы сегодня к ночи понизят температуру до минус двадцати пяти градусов и ниже. Конечно, не минус тридцать, как было в далеком 1943 году под Сталинградом (переименован в Волгоград в 1961 году). Начинается весенний семестр обучения в Волгоградском медицинском институте. Наша группа возвращается из одной из больниц в главный корпус, что расположился в самом центре города по адресу: площадь Павших Борцов, д. 1. Впереди - лекция по социальной гигиене и организации здравоохранения.
- Здравствуйте, доцент Дарькин Анатолий Иванович. Буду читать на вашем потоке в этом семестре лекции, а в одной из групп – вести также семинарские занятия. – дежурно произнес седой худощавый мужчина в белом халате и старомодной шапочке. Правый рукав его халата был аккуратно заправлен в накладной нижний карман.
Многие тогда подумали: безрукий. Сидящие же на первых рядах не только так подумали, но и смогли убедиться в отсутствии у лектора правой верхней конечности.       
После короткой переклички он начал рассказывать нашему потоку про кровь как уникальную ткань человека, про ее возможности, про переливание крови. Многое из того, что он нам вещал, мы уже неплохо знали из ранее пройденных дисциплин, курсов (физиологии, хирургии и др.). Студенты, услышав знакомый для них материал, стали отвлекаться на свои «неотложные» дела. В зале нарастали посторонние шорохи, шумы.
От доцента последовал вопрос к аудитории:
- Прошу встать тех, кто систематически сдает кровь, является донором?
В лекционном зале стало сразу тише. Поднялись пять наших однокурсников с потока численностью в восемьдесят человек.
- Не много, констатировал Дарькин. Просьба подняться теперь тем, кто сдает кровь один-два раза в год в дни донорства, ежегодно устраиваемые осенью и весной в нашем институте.
Таких оказалось гораздо больше. Доцент вновь всех пересчитал.
- Что ж, неплохо. Около двадцати-двадцати пяти процентов с потока. Но в годы моей учебы в Сталинградском медицинском институте в конце сороковых студентов-доноров было больше. Только каждый пятый не исполнял таким образом свой гражданский долг, да и то потому, что имел медицинские противопоказания для сдачи крови. Возможно поэтому не было у нас в те годы проблем с донорами, соответственно, с донорской кровью. Студенты и рабочие активно тогда сдавали кровь. Ценились доноры с редкой группой крови. Каждый специалист службы крови на местах хорошо знал своих доноров. Государство уделяло большое внимание донорам, донорскому движению, нашей службе крови. 
С задних рядов донесся до лектора вопрос, заданный ему одной из студенток:
- Анатолий Иванович! Вы сами сдавали когда-нибудь кровь?
- Нет, не пришлось! Даже пытался стать донором, но не судьба…
- Почему не сдавали кровь? – прозвучал вопрос уже с первого ряда.          
Однажды мне посчастливилось получить свои пятьсот прифронтовых…, а вот донором стать – нет! - на секунду погрузившись в воспоминания, сказал Дарькин.
Из дальнего ряда лекционного зала раздался веселый мужской возглас:
- Не сто фронтовых, а целых пятьсот?!
- Молодой человек, не путайте сто наркомовских, обычную водку с человеческой кровью… И не фронтовых, а прифронтовых! Сейчас у нас объявляется пятиминутный перерыв, а после него я Вам расскажу короткую историю про пятьсот прифронтовых.
После перерыва доцент Дарькин продолжил. Придется несколько отклониться от плана нашей сегодняшней лекции, в воспитательных, так скажем, целях, - сказал он.
Надеюсь, что всем в этой аудитории хорошо известна Сталинградская битва, состоявшаяся на этой земле более сорока лет назад? Там, где мы с Вами сейчас находимся в 1942-1943 годах шла смертельная схватка за саму возможность нашего существования, за наших потомков, в том числе и за Вас… Битва, как известно, состояла из двух периодов: оборонительного (лето-осень 1942 года) и наступательного (19 ноября 1942 года – 2 февраля 1943 года).
Я, тогда совсем молодой сельский парень весной 1942 года был призван в Красную армию, а осенью уже оказался под Сталинградом. В сентябре 1942 года в обстановке строжайшей секретности шла тогда подготовка к операции «Уран». Ее успех во многом зависел от мобилизационных возможностей страны: сосредоточения на относительно небольшом участке фронта значительных сил и средств, людских и материальных ресурсов. Наша часть за несколько недель осени 1942 года проделала огромный путь, прошла полстраны. При этом мы неоднократно меняли места временной дислокации, железнодорожные составы, на которых нас, как потом оказалось, доставили под самый Сталинград. Прибыли – и сразу в бой. Несмотря на то, что для фашистских войск наше наступление было полной неожиданностью, они встретили нас во всеоружии. А оружия у них было тогда много. Очень много. И воевать они умели… А уверенности у них – хоть отбавляй. Европу быстро прошагали. Но мы были на своей земле и сражались за свои семьи, за свое будущее. Воевали еще числом… Большие были потери, особенно в ноябре 1942 года.
Мне посчастливилось сходить тогда в три атаки. Третья стала для меня последней. Очнулся в полевом госпитале, что был тогда под Иловлей. Там мне видимо вкололи обезболивающее, и я на короткое время пришел в себя. Жуткая боль. Правую руку не чувствую. Она сама по себе, я сам по себе. Даю ей команду – не слушает она меня. Злюсь, но это не помогает. Ноги перевязаны в нескольких местах. Пытаюсь пошевелить пальцами ног… Не вижу, но чувствую, что реагируют они на мои мысленные команды. Думаю – хорошо, живые. Потом снова теряю сознание…
Пришел в себя в послеоперационной палате через трое суток. Ампутировали мне тогда правую руку. Во время операции и в раннем послеоперационном периоде что-то пошло не так. Потребовалось неоднократное переливание крови. С ней под Сталинградом, как Вы понимаете, тогда было не очень хорошо. Все силы и средства были брошены на бесперебойное снабжение армии вооружением, техникой, обмундированием, питанием. Со снабжением фронта медикаментами дело обстояло хуже, ну а с донорской кровью… Сами понимаете, она и в мирное время бывает в дефиците. Иногда медиков и их больных в прямом смысле спасало и спасает местное население. Сталинград, находящийся в руинах после бомбежек и артобстрелов, в полном окружении, ничего дать тогда медикам не мог. Никого в нем не осталось к концу ноября 1942 года.   
Кровь у меня первой группы, резус фактор – положительный. Вспоминаем, товарищи студенты, какая кровь может быть перелита реципиенту с первой группой крови?
-  Только первой! – довольно громко сказало сразу несколько студентов из первых рядов.
- Хорошо. Какая самая распространенная группа крови у людей?
- Первая! Встречается почти у сорока процентов населения! – вновь стали выкрикивать некоторые студенты.
- Верно, товарищи студенты, верно. Но не нашлось тогда у военных медиков крови даже первой группы, чтобы сделать мне гемотрансфузию. Только что закончилась! Первая группа чаще встречается, но в ней же и выше потребность! Война – травматическая эпидемия. Она требует много крови. На доноров из гражданского населения рассчитывать тогда не приходилось, со своевременным подвозом донорской крови, да еще в необходимом нашим медикам количестве – большие трудности. Что бы Вы на их месте сделали? Где взять необходимую больному кровь?
- Если нет доноров из гражданского населения, то можно попробовать трупную кровь перелить. – ответила одна из наших отличниц, сидевшая поблизости от трибуны, на которой расположился лектор.
- Действительно, в конце тридцатых годов была отработана практика забора трупной крови, которая потом могла применяться в медицине. Для забора такой крови нужно было выполнить ряд требований. Во время войны, в прифронтовых условиях соблюсти все требования к донорской крови, не только попытаться спасти жизнь человека, но и не навредить ему непродуманными действиями, непросто. Замечу, что во время гражданской войны в Испании в конце тридцатых годов такая практика была. Так, что, дорогая моя, Ваше предложение не принимается.
- Возможно переливание крови непосредственно от донора реципиенту в палате. Кто-нибудь из медицинского корпуса или иного персонала может поделиться своей кровью. – включилась в разговор еще одна девушка с первого ряда.
- Верно. Прямое переливание крови тогда было не только допустимо, но иногда являлось единственно возможным и верным для врача решением. При условии, конечно, что есть подходящий донор. Имеются и риски: занести с чужой кровью бактериальную или вирусную инфекцию. Риски нужно знать и учитывать при принятии врачебного решения.   
- А кровезаменители? – раздался мужской бас из одного из углов лекционного зала.
- История кровезаменителей началась в шестидесятые годы. До настоящего времени, несмотря на успехи ученых, кровь в тяжелых клинических ситуациях незаменима. Есть еще мысли, товарищи студенты?
- Нет, Анатолий Иванович. – грустно выдохнула отличница с первого ряда.
- Хирург, который тогда меня оперировал, оказался не только хорошим врачом, он оказался человеком с большой буквы. Несмотря на упадок сил, имевшийся у него от почти нескончаемых многочасовых ежедневных операций, он нашел тогда в себе силы поделиться со мною кровью первой группы. Пятьсот миллилитров крови в прифронтовых условиях полевого госпиталя напрямую от врача больному…
- Что Вы тогда чувствовали, Анатолий Иванович? – спросил староста нашей группы.
- Тогда ничего. Без сознания еще был после той операции. Медсестричка позже рассказала мне о том, что донором сразу после ампутации руки стал военврач Воронин Юрий Михайлович. После донации он выпил сладкого чая, поспал пару часов и снова в операционную. Чувства же особые я испытал позже, ровно через неделю. Еще раз доктор назначил мне переливание крови. И снова он стал донором. И снова пятьсот... Тогда я еще совсем слабый, смотрящий в серый госпитальный потолок и изо всех сил пытающийся преодолеть тяжесть своих же век, твердо решил стать врачом, посвятить жизнь спасению людей. Ведь зачем-то же сохранил мне тогда Господь жизнь, послав в самый тяжелый ее момент хирурга Воронина?
- Поэтому Вы стали врачом, Анатолий Иванович? – снова включился в разговор староста нашей группы.
- Да. Вскоре после операции меня комиссовали. Потом была учеба в нашем медицинском институте, дальше работа. Всю жизнь пришлось заниматься организацией и развитием службы крови в одном из отдаленных регионов нашей страны. Недавно вышел на пенсию. Вернулся в наш Волгоград, поближе к своим детям, которые, как и Вы, избрали для себя профессию служения больным. Вот теперь делюсь опытом с нашими врачами и студентами. Время нашей сегодняшней лекции истекло. На следующей встрече мы с Вами продолжим разговор об организации службы крови в стране, нашем регионе, а также в Вооруженных Силах СССР. До свидания!