Глава 179. Бетховен. Хаммерклавир

Людвиг ван Бетховен
Соната для фортепиано №29 си-бемоль мажор «Хаммерклавир»
Святослав Рихтер (фортепиано)

Yuriyauskiev: Из моих воспоминаний, посвященных четырем концертам в Киеве, сыгранным в течение трех дней — 7–9 июня1980 года.

После концерта наша небольшая группка стояла во дворе филармонии. И тут мы увидели, как из служебного входа появляются бородинцы, присутствовавшие на концерте, а потом сам маэстро, и все в хорошем настроении. Заметив стоявшего с нами своего старого приятеля, Всеволода Михайловича Воробьева, профессора киевской консерватории, он подошел и поздоровался за руку с ним, а потом с каждым из нас. Святослав Теофилович уехал в гостиницу, а мы долго шли по-вечернему Крещатику, обсуждая услышанное и увиденное. Мне еще выпала честь провожать маэстро на следующий день. Поезд уходил в семь сорок утра. Я приехал на вокзал несколько раньше. Появились сотрудники филармонии. Они волновались — произошла какая-то путаница с вагоном. Но где же маэстро? Я увидел его, одиноко и спокойно шествующего по перрону — готовый сюжет для кисти художника. Глядя на него, вдруг понял: вот что значит «свободная личность»! Невозможно было представить, чтобы что-то пустое и суетное могло потревожить этого удивительного и необыкновенного человека. Тем временем провожающие успокоились, так как решили проблему с вагоном, а ничего не подозревавший маэстро подошел к нашей группе. Будучи представленным ему Всеволодом Михайловичем, я выпалил: «Святослав Теофилович, Вы оказали определяющее влияние на формирование моего музыкального мировоззрения!». От неожиданности Рихтер схватился за голову: «Как это сложно!» Я понял, что сказал нечто неудобоваримое (чего только не бывает по молодости) и повторил более нормальным языком, что действительно приобщался к музыке благодаря его записям и концертам, тут же добавив, что уже много лет мечтаю услышать в его исполнении Двадцать девятую сонату, забыв сказать, чью, но было и так понятно. «Какие трудные вещи Вы хотите слушать!» — снова схватился за голову Святослав Теофилович. «Я играл ее, играл, но это трудно, это очень трудно. Это одна из самых тру…, нет, это самая трудная вещь во всей музыке! Правда, Сева?» — «Вот поэтому и хочу услышать ее именно в Вашем исполнении!» — не унимался я. Но проводники уже начали торопить, надо было заходить в вагон…

protoval24: Счастливый Вы человек! Читаешь Ваши воспоминания и, честно, становится завидно. Сам Рихтер пожал Вам руку. И говорил с Вами.

Yuriyauskiev: И это бывало в разные годы и не один раз. А Вы знаете, какая у него рука, какое рукопожатие? Я ощутил большую силу и в то же время необыкновенную мягкость, эластичность, подвижность. Что-то кошачье, точнее, львиное, как я себе могу это представить, хотя тут у меня опыта нет и даже пробовать не хочется.

protoval24: Господи, я даже представить не могу, какое это должно быть счастье и трепет на душе должен быть... Я недавно стояла рядом с Эннио Морриконе, это конечно не Рихтер, но вот ощущение, что ты стоишь рядом с человеком, музыкой которого восхищаются миллионы людей, это потрясающе, такая энергетика от него идет, а мы еще и пели под его управлением....