Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 2. Глава 4

Глава 4.   В тайгу.      
               
               Закат на реке случился вместе с прибытием по тому назначению, что определил себе совсем нежданно, явившись в такое родное, но теперь опустошенное,  местечко.  Так ли это, и действительно ли я устремился теперь сюда – узнаю завтра, а пока успеть бы разобраться с границами для уготовленного здесь пребывания.  Темнеет на реке быстро, а последние вечера каждый раз еще опускался колючий туман, да такой, что хоть лицо обмывай. Весь берег завален нанесенным лесом разной величины и сословия, и, чтобы хоть немного приблизить и поднять лодку на рассыпанные вокруг камни, истратил последние светлые минутки и оставшиеся силы.
       Ночевать надумал прямо в лодке, разложив равномерно мешки с поклажей и накрывшись двойным слоем брезента. Слушать перед сном звуки протекающей мимо реки оказалось не так просто, давненько не ночевал у воды, хоть и бытие мое было с ней связано неразрывно. Да и будет с меня! Вернее – не убудет от меня, и у реки все - же спокойнее, свыкся с нею за эти дни. Наступающая ночь казалась бесконечной, и виделась уж чересчур звездной. А посему слегка подсвеченное ночное безмолвие обступало со всех сторон и даже под брезентовым пологом мне чудилось, что нет-нет, да падает с неба невезучая звездочка.

                Поднялся рано, хоть и сон мой с вечера случился крепким и основательным. Туман в этот раз обошел стороною, и было значительно теплее, чем в прежние встречи наступающего дня. Начну, пожалуй, знакомство с новой реальностью у костра, и первым делом утолю потребности своего так мало освоенного организма. По раскиданным на берегу, занесенным невесть откуда, подношениям выходило, что в этом году, да, пожалуй, и в прошлом, не ступала здесь нога озабоченного странника. Вокруг пребывал хаос – свидетель и отголосок недавнего ледохода. Но даже и это чудо природы не всегда может утащить с собою следы пребывания человека. Но их не было! Пепелище от костра может храниться ни один сезон на реке.
       Горячий завтрак показался чем – то мистическим, я вглядывался в пустую чашку и вспоминал дни, проведенные в больничной палате. Так и не подружился с мальчонкой– соседом по койке, игнорировал он пожилых и больных людей, а вот кашу в такой же чашке таскал мне с удовольствием. От размышлений отвлек меня странный звук от реки, повернулся было и устремил взгляд на ее поверхность – течение несло по воде две головы, и какая – то из них издавала отрывистые и тревожные звуки. Я вскочил, и посеменил следом по берегу, спотыкаясь, вставая, снова падая, но не отрывая взгляда от парочки на реке. Пловцы же, завидев меня, резко свернули к берегу, и через минуту я с удивлением взирал, как на песок выбирается оседланная лошадь, а следом - худой и трясущийся жеребенок.

                Я не спешил знакомиться c первыми встречными на новых берегах, и присел на корягу в отдалении. Обращаться с лошадьми был обучен, все детство прошло в степи среди табунов, да и в зоне одно время правил лошадкой, развозя воду по баракам. Поэтому с любопытством присматривался к образовавшейся парочке, не смея к ней пока приближаться.  Мамаша первым делом облизала своего детеныша, и лишь после обратила внимание на стороннего наблюдателя. Поспешил вернуться к лодке за угощением – кусок хлеба с солью расположит к себе любую животину. И действительно, подобрав крошки с моих рук, лошадка последовала за мною, тыкая мордой в спину. Что же случилось на реке? Я привязал гостью за ближайший куст, а сам отправился вверх по течению – вдруг обнаружится и всадник. Но только потратил понапрасну время.  Ни на этом берегу, ни на том никого не наблюдалось. Нужно было прихватить монокуляр, но даже и не помнил, где его припрятал. Поднялся от берега поближе к зарослям – вдруг, где соберу прошлогодней травы, нужно чем – то кормить животину. Сухого сена было предостаточно и, надергав охапку, вернулся обратно. Совсем позабыл о своем завтраке, вода в котелке уже наполовину выкипела, да и костер почти угас. Подлив воды и подкинув дров, приблизился к лошади. Она дала погладиться, и теперь стояла и мотала головою вверх-вниз.

              Весь день разбирал и сортировал свои вещи. Несколько раз выходил на берег и всматривался вдаль. Никого! Завтра с утра сделаю первую ходку к пещере, тропа к ней вела вдоль узкой протоки и сомнений уже не было – это было то самое место. Пока буду ходить, оставлю лошадь поближе к берегу, вдруг заметит кто с реки. Жеребенок, казалось, забыл о своей матери, и теперь неотступно следовал за мною. Это и пугало – вдруг завтра увяжется, но как поступить - даже не предполагал. Мешки с провиантом накрепко завязал и уложил в лодке. Это был самый ценный груз, он обеспечит мне существование на первое время. А что будет дальше?  Наверное, как всегда, займусь промыслом.
      Лодку с грузом поднял по протоке вверх, и теперь с реки ее вряд ли кто увидит. А вот все остальное придется сносить подальше от воды, и уже в зарослях готовиться к ночлегу. Внезапная мысль проявилась в моем сознании, когда в очередной раз от кромки воды осматривал окрестности. А что если? Вернулся к лошади, и прикинул - с какой стороны удобнее на нее забраться. Но, видимо, ей было все-равно. Я проехал вдоль берега несколько шагов и вдруг осознал, что именно этот спутник так необходим мне сейчас, а послало его само провидение! И уже не хотелось оставлять их на берегу на всеобщее обозрение! Вот бы сохранить для себя поблизости эти две живые души.

                Последняя ночевка на реке случилась холоднее обычного. Еще с вечера расседлал лошадь и удлинил конец веревки от узды, чтобы привязать подальше от дерева. Всю ночь мне слышалось ее фырканье, и постукивание копытцев беспокойного отпрыска. Он никак не мог найти себе местечко поблизости, и почти всю ночь протоптался у лежащей матери. Приподняв полог брезента, я несколько минут наблюдал картину восходящего светила на фоне испарений, случившихся над притихшей к утру парочки. Всё, решился окончательно, как только напою и накормлю своих первых встречных на новых берегах, то попробую предложить им свое дружеское расположение, и попытаюсь поговорить с ними о своих планах.
       Свежая зелень только начинала пробиваться среди камней, а клочков иссохшей травы было предостаточно. Я разнуздал Лысуху, а именно так решился ее величать по причине отсутствия волос на спине под седлом. Наверное, тяжелая была у нее доля.  Жеребенка обзову после, а сейчас нужно собираться в путь. Через час, когда новоявленные мои друзья насытились, я перебросил через лошадь три пары мешков, закинул за плечи ружье, оглядел еще раз все окрестности, и потянул за узду. Лысуха покорно поддалась моим начинаниям, и троица уверенно двинулась в глубь леса. Тропа казалась исхоженной, но по редким песчаным прогалинам трудно было определить – кто здесь, и когда, хаживал.
 
            Слева навстречу ниспадала вода, а справа все больше на пути попадалось кустарников. В этих местах всякой ягоды было предостаточно. И забрел-то однажды сюда я, по советам местных, в поисках лимонника и жимолости. Вот сейчас проявился куст дикорастущей черемухи с сохранившимися и ссохшимися плодами. Я никогда не использовал прошлогодние ягоды, выгоды от них было немного, разве что подкрасить воду в котелке.  Но по случаю наберу, вдруг сгодятся. Лысуха держалась молодцом. Я не умел определять возраст для этого представителя фауны, но, как мне казалось, была такая же, как и я – предпенсионного возраста. Уже почти час мы двигались вдоль воды вглубь леса, и я уже начинал сомневаться в правильности своего начинания.
        Совершенно очевидным представлялось то, что протаскивать лодку вверх по течению – занятие невыполнимое. Если отыщется укрытие, то вернусь на лошади за провиантом, а лодку припрячу в тайге. Поражало и то, что на пути еще не встретилось какой-либо живности. Казалось, что тайга пребывала в полусонном состоянии, а ее жители не собираются выбираться из спячки. Наконец лес начал редеть и стали проявляться каменные нагромождения – вестники смены рельефа. Ущелье с уходящей вниз пещерой-норой распознал сразу. Все было так же, как и в первое мое сюда пришествие. Лаз в мой рост был накрыт сверху почти сгнившим частоколом, а вырубленные в камне ступени вели вниз, в темноту. Я знал, что они вскоре поднимутся вверх, и выведут в большую и почти квадратную комнату, вырубленную древними каменотесами, а что пребывало за нею – даже не предполагал.