Залесово. Ушедшим, любимым посвящаю...

Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны...

Глава 1.
    Мирослава второй день была за рулем, с непривычки затекла шея и спина, ныли ноги. Расстояние больше тысячи двухсот километров казалось бесконечным, короткая ночевка в придорожном мотеле не принесла желанного отдыха. Неуютная обстановка, шум и разговоры дальнобойщиков за окном, жесткая постель, полусон полудрема, и сейчас в глазах было ощущение песка и ломота в теле, утешало то, что оставалось совсем немного, и она на месте. Мирослава ехала в небольшую деревеньку на берегу живописного озера, где её ждал дом, оставленный по наследству от бабушки, умершей чуть больше полугода назад.  Она не была там около тридцати лет, отец Миры привозил свою мать в Москву показаться врачам и повидать родню, так они и встречались. В Залесово бабуля жила уединенно и до последнего отказывалась покинуть родные края, не стало её в один из приездов в столицу. Возможно, дорога оказалась тяжелой для весьма преклонного возраста, или просто время подошло.
   Мирослава выехала из мотеля затемно, сейчас рассвет с трудом пробивался сквозь нехотя расходящиеся тучи. Всю ночь шел мелкий, серый дождь, но день обещал быть солнечным. Розовато-голубые солнечные лучи робко освещали верхушки деревьев, вздымающиеся стеной с двух сторон шоссе. Когда наконец появился нужный указатель, Мира притормозила. Асфальтированная дорога резко уходила влево, ей, судя по всему, предстояло съехать на грунтовую. Местность с небольшими возвышенностями была покрыта роскошным северным лесом, упирались в синь неба сосны, мягко стелился мох по каменным валунам. Справа петляла в низине узкая, но быстрая речка.  Мирослава повернула и не торопясь продолжила свой путь. Один поворот сменял другой, но деревня как будто исчезла. Неприятный холодок пополз по спине. Прав был муж, отправится одной в эти заброшенные места было крайне неразумно.  Дорога заметно уходила под уклон, впереди показалась лощина, наполненная колыхающимся, как зыбкое море, молочным туманом.  Мира невольно затормозила, размытая грунтовая дорога и так не легко давалась машине, а при нулевой видимости и незнакомой местности дальнейшее движение становилось опасным. Но поразмыслив минуту женщина снова тронулась и тихонько вползла в белое невесомое пространство. Казалось, прошла целая вечность, пока дорога снова пошла на подъем и последние клубы тумана растаяли в свежем утреннем воздухе. Мирослава с облегчением выдохнула и вот наконец за очередным поворотом открылась деревенская улочка с деревянными срубами. Бабушкин дом был в самом конце, там за огородами шел резкий спуск, где в каменистых берегах плескалось прозрачная вода небесно-голубого цвета. Природа поражала своей первозданной красотой, некоторое время женщина стояла у калитки, жадно вдыхая терпкий, травянистый воздух. От неожиданного звука голоса за спиной Мирослава вздрогнула.
- А вы к кому, женщина?
Соседка подошла тихо. Мира сразу узнала Марию Федоровну, лучшую подругу бабушки. Несмотря на прожитые годы и глубокие морщины, покрывшие лицо старушки, её серые глаза и добрая улыбка остались прежними.  Но она, судя по всему, не узнала Мирославу.  Да и сложно было увидеть в сорокавосьмилетней женщине с уставшим и грустным лицом, ту румяную, пухлую девчушку, приезжавшую погостить к бабушке так много лет назад.
- К бабушке. Вернее, в её дом, Мария Федоровна это я.
- Славочка! Лапушка ты наша! Как хорошо, что приехала! Надеюсь, надолго? Вон какая бледная, синяки под глазами. Город ваш до добра не доводит!
Она сердечно обняла Мирославу, и вместе с ней вошла в дом.
- Я тут прибиралась, так что располагайся. За огородом правда не ходила, за своим смотреть сил едва хватает.
Женщина обошла дом, ничего не изменилось. Почти треть просторной кухни занимала русская печь, в детстве Мирослава грелась на ней, когда приезжала на зимние каникулы. В памяти возникла картина из прошлого. Она лежит, прижавшись к теплой стенке, за окном тихонько подвывая плачет вьюга, снег пушистыми хлопьями бьется в заиндевевшее окно. Бабушка сидит на лавке, ловкие пальцы быстро перебирают спицы, и её голос, низкий и родной рассказывает о давних временах, то ли быль, то ли сказки, но слушать очень интересно. Незаметно для себя самой она засыпала, так крепко и сладко, как бывает только в детстве.
Мира тряхнула головой, картина была настолько реальной, что она перестала слушать соседку.  А та, суетясь, продолжала:
-  Как видишь, все в порядке. Дом крепкий, на века. Какая же ты молодец, что собралась навестить нас!
Мария Федоровна вновь порывисто обняла Мирославу и солнечно улыбнулась. Да, ничего не изменилось.  Длинная лавка у стены, покрыта вышитым домотканым ковриком. Стол у окна, старые деревянные стулья, ситцевые занавески, потемневшие от времени казанки и кастрюли на приступке. Было еще две комнаты: спальня и зала, как называла их бабушка. В первой стояла высокая кровать с тремя подушками, тяжелый древний комод и темный шкаф его ровесник. Во второй диван, пара кресел, сервант с посудой и крошечный, давно не работающий, телевизор, завешанный вышитой салфеткой. На круглом столике у окна осталась корзинка с неоконченным вязаньем, на стене тикали ходики, даже время было верным. Казалось, хозяйка вышла ненадолго и скоро вернется. Мирославе стало очень грустно, она любила бабушку и скучала без неё, а этот дом вернул её в счастливое и беззаботное время. Почему она так долго не приезжала сюда? Наверное, по той же причине, по которой теперь здесь.
От размышлений её снова отвлекла Мария Федоровна.
- Иди сюда, покажу как с печью обращаться. Поди забыла уже все. Дров осталось много, отец твой заботился, ну а мы чужого не берем.
Старушка вывела её во двор и показала большую поленницу под навесом. Взяв несколько дровишек, женщины вернулись на кухню. Мирослава следовала за соседкой как сомнамбула, усталость после долгой дороги навалилась тяжестью на все тело, очень хотелось есть.
Старушка быстро разожгла печь, веселыми языками пламени вспыхнуло полено и в комнате стало уютнее и теплее. Ненадолго отлучившись, соседка вернулась с корзинкой продуктов. Скоро яичница весело скворчала на чугунной сковороде. Свежий хлеб с хрустящей корочкой, намазанный темно-желтым маслом и до черноты заваренный чай с молоком, покрытый сливочной пенкой, выглядели необычайно аппетитно.  Мирослава накинулась на еду, а соседка, присев у стола подперла загоревшую морщинистую щеку рукой. Когда тарелки опустели, Мария Федоровна стала прощаться:
- Ну отдыхай, если что, я рядом.
И снова обняв Мирославу, ушла.  Глаза стали слипаться, Мира с удовольствием улеглась на пышную перину, голова утонула в подушке и сразу же уснула.
Глава 2.
- Просыпайся! Нельзя спать на закате!
Мария Федоровна трясла Мирославу за плечо. Женщина с трудом разлепила глаза, сон цепко держал в своих объятиях и не хотел отпускать.
- Еще чуть-чуть… - прошептала Мира, снова утыкаясь в подушку.
- Вставай! – требовательно и весело не отступала соседка.
- Я тебе пирогов пополдничать принесла.
И действительно из кухни неслись аппетитные ароматы выпечки.
С трудом поднявшись Мирослава пошла за старушкой и плюхнулась на скамью у окна. Мария Федоровна заварила душистый чай и разлила его в старые со стертыми узорами кружки. Сначала Мирослава молча уплетала тающие во рту пирожки, но постепенно женщины разговорились.  Впрочем, Мария Федоровна все больше молчала или задавала вопросы, а Мира, незаметно для себя самой рассказала соседке, что не ехала сюда, а бежала, от той жизни и, наверное, немного от самой себя. Последние двадцать пять лет пролетели как в угаре, работа, дом, сын. Первый брак распался быстро и как-то сам собой. Но и второй, поздний, не принес счастья. Они оказались абсолютно разными, даже чуждыми друг другу. Не простая работа да тишина квартиры, нарушаемая лишь говорливым телевизором и редкими ссорами.  И вскоре Мирослава поняла, что единственное чувство, которое она испытывает, это усталость. Тяжелая, хмурая усталость, ничего больше не радовало и не приносило удовольствие, ощущение замкнутого круга все больше давило и стягивало узел на шее, мешая жить и дышать. И тогда она взяла отпуск за свой счет и поехала в этот заброшенный край, благо были небольшие накопления.
- Муж-то знает, что ты благополучно добралась? – спросила Мария Федоровна.
- Я звонила ему, и, хотя была еще в пути, соврала, что уже на месте.
Соседка лишь покачала головой.
- А здесь связь есть? - Мирослава вертела в руках безжизненный телефон.
- Что ты касатка, какая связь. Почитай в лесу живем.
- Я так почему-то и подумала.  И заранее предупредила, что звонить не смогу.
Мира положила на подоконник бесполезный телефон.
- А электричество? – женщина встала и щелкнула старенький выключатель у двери.
Старушка ласково рассмеялась.
- Нет, милая. Вон свечей целый короб в углу. Спички на приступке.  Раньше было, а теперь живем как в стародавние времена. При свечах, да лучинах. Спать ложимся с петухами, с ними же и просыпаемся.
Мирослава обескураженно вертела в пальцах чуть липкую тонкую свечу.
- Воск? - спросила она, и с удовольствием вдохнула сладкий медовый аромат.
- А то! Дед Тимофей знатный пасечник. Всех и медом, и воском снабжает.
Мира промолчала и улыбнулась. Здорово. Она сбежала от всех благ города, наверное, будет тяжело с непривычки, но оно и к лучшему.
- И ладно!
Мария Федоровна ласково погладила женщину по руке.
- Отдохнешь на свежем воздухе, выспишься, и все встанет на свои места.
- А кто еще здесь живет? – перевела разговор Мирослава.
- А пойдем, познакомишься. Вон, все на улицу высыпали, интересно им с тобой пообщаться.
   Соседи оказались очень милыми людьми. В начале улицы в самом большом доме жили супруги, бежавшие, как они говорили сами, от городской суеты. Коренастый бородатый Николай и его жена Людмила, статная и все еще красивая женщина, были ровесники Светланы, их взрослые дети остались в городе. Напротив, от дома бабушки, жил крепкий и синеглазый Михаил лет сорока шести, по словам Марии Федоровны, на все руки мастер. Его соседями была молодая пара, высокие, стройные и смешливые Костя и Светлана. Добротный дом такой же добротной и грузной Алевтины и её тщедушного мужа Семена стоял через дорогу от дома Николая и Людмилы. Остальное население состояло из нескольких старушек и одного деда Тимофея, похожего на старый мухомор, если бы мухоморы курили самокрутки. Все встретили Мирославу доброжелательно и каждый старался чем-то помочь. Домой она вернулась с корзиной гостинцев и кладезем советов.
Глава 3.
   Легкое позвякивание за печью сначала вплеталось в сон, потом, стало более громким и навязчивым. Мирослава проснулась, стояла кромешная тьма. Когда она легла спать за окном серебрились сумерки, но сейчас ночь вступила в свои полные права. Ей не померещилось, на кухне кто-то был. Мира боялась темноты, казалось, что-то непонятное и страшное скрывается под её покровом и тяжело дышит в затылок, только и ожидая удобного случая чтобы напасть. Сердце ёкнуло и застучало быстрее, дрожащей рукой она нащупала коробок на круглом столике у кровати. С тихим шипением спичка вспыхнула, зажечь свечу удалось не сразу. От страха и обступающей тьмы руки дрожали и сердце уже колотилось как от быстрого бега. Наконец, свеча загорелась, осветив небольшое пространство. Углы спальни по-прежнему тонули во мраке. Женщина, осторожно поднявшись почти бесшумно подкралась к двери и вошла на кухню. Никого.
- Кто тут? – голос Миры дрожал.
Она схватила, стоявший у стены ухват, решительно подошла к печи и заглянула за выступ, там было опрокинуто блюдце, с присохшим молоком. Мира облегченно улыбнулась, ну конечно, у бабушка была кошка, а сейчас её нет, это просто расшалились мыши. Нужно завтра посоветоваться с соседкой, как справится с такой напастью. Она вернулась в спальню и вскоре опять погрузилась в глубокий сон.
   Тяжесть на груди казалась неимоверной, как будто на неё положили огромный камень, стало тяжело дышать. Мира, вздрогнув, открыла глаза, на ней сидело что-то чернее, окружавшей её темноты, размером с очень крупного и толстого кота.
- Господи, - прошептала женщина.
- Бу!, - издало звук существо.
  Мирослава заверещала так, что дзинькнули оконные стекла, и буквально рухнув с постели, сшибая углы и мебель вылетела из дома. Стояла глубокая ночь, где-то глухо ухнула сова, ветер, шелестя кронами черных деревьев, вел тихую беседу с мерцающими звездами бездонного неба. Мира нашла за дверцей сарая старый тулуп и завернувшись в него присела на землю, прислонившись спиной к крыльцу. Что это было женщина не знала, возможно, просто расшалившиеся нервы или бесконечная усталость, с некоторых пор поселившаяся в её душе и теле. Как бы там ни было, этой ночью она в дом не вернется.
  Сон сморил её незаметно, и Мира уже не слышала тихого, но явственного топота нескольких пар быстрых и легких ног и сдерживаемые смешки невидимых обитателей двора.
   Мария Федоровна трясла Миру за плечо, яркое солнце ударило в глаза, невольно зажмурившись женщина с трудом потянулась. Она так устала, что уснула во дворе на жесткой земле и теперь затекшая спина нещадно болела.
 - Ты чего это? - удивленно спросила соседка.
Мира, немного смутившись, все же рассказала ей ночное происшествие. Мария Федоровна весело рассмеялась:
- Шалит дедушка, давно не кормили.
На недоуменный взгляд Мирославы продолжила:
- Домовой здешний, молока просил с хлебом, ну и напугал тебя невольно. А так он славный, хозяйственный.
Женщине показалось, что она сходит с ума, сначала ночные галлюцинации, а сейчас это еще более странное объяснение старушки. Может быть ей и это кажется? На всякий случай переспросила:
- Покормить надо?
- Ну да, - Мария Федоровна охотно пояснила:
- Вечером поставь за печку блюдце молока и краюшку хлеба, да скажи, что мол угощайся. По-хорошему с ним поговори. Ты по-доброму и он с добром.
Старушка улыбалась и женщине пришла мысль не шутит ли она. Но переспрашивать не стала.
День пролетел незаметно. Мирослава убралась в доме, и наладила небольшое хозяйство. Выгрузила из багажника привезенное с собой: вещи, книги, запас батареек и фонарик (как бы он пригодился ночью!), батарею банок с тушёнкой, разнообразные крупы, сахар, чай, кофе и разложила все это по местам. Навела порядок в дворике, и даже посадила небольшую клумбу, соседки дали рассаду для будущего цветника. Физическая работа на свежем воздухе приносила удовольствие, с непривычки заболели мышцы и ломило руки, но на душе было легко и спокойно. Уже готовясь ко сну, женщина вспомнила совет Марии Федоровны. Она налила в чистое блюдце молока и отломив кусочек свежего каравая, положила на выступ за печкой. Помявшись среди кухни, прокашлялась и нерешительно проговорила:
- Ну ты угощайся. И давай дружить что ли… Ладно?
В ответ ей была лишь шуршащая тишина старого дома. Ночь прошла спокойно, утром заглянув за выступ Мира с удивлением увидела, что угощение исчезло. «И все-таки где-то здесь живет кошка», - упрямо подумала она.
От этих размышлений её отвлек оклик с улицы, за калиткой стояла Людмила.
- Хватит спать, пойдем искупнемся.
Соседка была в прекрасном настроении. Мирослава зябко поежилась, было прохладно, легкий ветерок тревожил придорожные заросли, солнце стояло уже довольно высоко, но повсюду еще блестели россыпи росы.
- Давай, поторопись, нужно босиком по траве пробежаться, - настаивала Людмила.
Нехотя Мира взяла полотенце и двинулась за ней к озеру.
-А зачем бегать, - хмуро спросила она.
— Хандру выгонять!
Весело рассмеявшись, соседка скинула кеды и встала на землю. Мира последовала её примеру, сначала было прохладно и колко, сделав несколько неуверенных шагов, она пошла по склону, осторожно ступая на изумрудные травинки сверкающие под лучами солнца. Не торопясь, женщины вышли на берег озера. Вода, прозрачная как слеза, покрытая легкой рябью, была отчаянно холодной. Людмила первая быстро скинула платье и, забежав в озеро, несколько раз окунулась. Мирослава последовала за ней, дрожь охватила тело, она покрылась мурашками, но зайдя по пояс быстро присела. Первое впечатление как от ожога, остатки сна улетучились мгновенно, кожа загорелась и внезапно настроение с показателя унылое перепрыгнуло на отличное. Женщина решила немного проплыть, сделав небольшой круг уже близко к отмели почувствовала, как что-то легко коснулось её ноги. Невольно дернувшись, она, задвигала руками быстрее и вскоре вышла на берег.
- Рыба у вас здесь водиться? - спросила она.
Соседка утвердительно кивнула:
- И рыба, и русалки.
«Еще одна чудная», - подумала Мирослава. Но Людмила, не замечая её насмешливого взгляда продолжила:
- Но здешние, водяницы, не опасны. Они и на берег никогда не выходят, могут только пошалить, пощекотать в воде.
Поднимались женщины в гору молча, уже наверху, тепло попрощались, и Мирослава зашла в дом. Её удивляла простодушная вера местных жителей в чудеса, может быть, близость к природе и отсутствие городских благ сделало их такими суеверными? После холодного купания было зябко, захотелось горячего чая. Женщина довольно быстро разожгла печь, благо этого топлива отец запас года на три, можно было не экономить. Поставив чайник, она пошла в залу и удобно устроившись на диване с книгой, незаметно задремала. Что-то мягкое и лохматое чуть коснулось её руки.
- Ох! - раздалось над самым ухом.
Мира подскочила.
- Да что ж такое!
Но тут тонкое чутье уловило еле заметный запах дыма. Женщина быстро забежала на кухню, несколько тлеющих угольков выпали из печи, она не плотно закрыла заслонку, деревянная половица и коврик тлели постепенно разгораясь. Ойкнув, она схватила графин с водой и выплеснула на пол, потом взяв тряпку убрала беспорядок и сняла давно закипевший чайник.
Растерянно посмотрев по сторонам, Мира вышла во двор, покачивая головой. В этом доме действительно творится что-то странное.
Глава 4.
   Первая неделя пребывания в Залесово подходила к концу. Июньское солнце ласково согревало землю, ночами часто шелестел дождь, но каждое утро, вырвавшийся из лесного плена, ветер весело разгонял тяжелые тучи, освобождая дорогу солнцу.
   А Мирослава опять затосковала. Терзала мысль, что отпуск пройдет, и все опять вернётся на круги своя. Встав утром, она хмуро посмотрела на своё отражение в старом зеркале и с досадой отвернулась. Чайник весело булькал на печи, пора было завтракать и думать, чем занять сегодняшний день. «Может пора домой», - внезапно пришла мысль. «От самой себя не убежишь». Но словно в ответ на этот вопрос раздался резкий и неожиданный стук. Мира распахнула тяжелую дверь не спрашивая, здесь было некого опасаться.
- Доброе утро.
Михаил, стоя на крыльце, держал в руках объёмный ящик с инструментами. Мира отступила и невольно поправила волосы. Она понимала, как выглядит спросонья в сером растянутом свитере и старых джинсах. Хотя правды ради, нужно сказать, что собственный вид её давно не радовал в любое время дня и суток. Несмотря на регулярные посещения косметолога и отчаянные меры, молодость упрямо не желала возвращаться. К тому же, обладая заниженной самооценкой, она поставила на себе крест, записав если не в старухи, то в отжившие свой век замужние женщины. Но сейчас Мира невольно смутилась и рассердилась на соседа за неожиданный и ранний визит.
- Доброе.
Её тон не оставлял сомнений в дурном расположении духа. Но Михаил, словно, не замечая столь прохладного приема, продолжил:
- Дверь в баню пришел поправить.
И не говоря больше ни слова ушел в глубь двора. Вскоре оттуда послышался стук топора. Старая дверь за весну заметно осела в землю и не поддавалась, мыться приходилось в летнем душе, вода в котором при хорошей погоде слегка прогревалась только к обеду, а к вечеру уже становилась довольно прохладной.  Мирослава вернулась в дом и быстро нанесла легкий макияж. Переодеваться она не будет, это слишком явно выдаст желание понравиться. Женщина поправила волосы и поставила чайник. Интересно, а он завтракал? Может пригласить соседа к столу? Но ей и угощать особо нечем, Мира в растерянности застыла посреди кухни. Для начала нужно самой выпить кофе и успокоиться. Она успела легко позавтракать и вымыть посуду, а Михаил все не возвращался. Женщина вышла во двор. Сосед закончил работу и аккуратно укладывал инструменты.
- Баня хорошая, - сказал он, не поднимая головы.
- Как соберешься топить позови, помогу.
После этих слов он встал и легко подхватив тяжелый ящик пошел со двора. Михаил уже вышел за калитку, когда, опомнившись, Мира запоздало крикнула:
- Спасибо.
- Не за что.
Мужчина удалялся очень быстро и его ответ долетел уже с другой стороны улицы.
«Ну да», - прошептала она, вернувшись в дом. «Он просто по-соседски помог». Мира села на диван и грустно уставилась в пол. «Нужно заняться делом, и вся дурь пройдет», - через минуту сказала самой себе и решительно поднялась.
Для начала она оглядела стройные ряды тушенки, круп, сахара и прочих запасов, привезенных из города.
- И куда столько приперла? Длительную осаду пережить можно…
Произведя ревизию и протерев пыль в кладовой, Мирослава вышла во двор, и упершись одной рукой в бок, а другую приставив козырьком ко лбу, осмотрела поле деятельности, как полководец оглядывает вражеские войска. Большой огород весело шелестел сорняками. Посевной сезон закончился, но не мешало бы и здесь навести порядок. Однако это оказалось куда сложнее, чем она предполагала. Подойдя к работе крайне ответственно, Мира тщательно полола сорняки, а затем вскапывала и рыхлили землю. Через час стало темнеть в глазах от усталости, а спина немилосердно заныла. Однако разогнувшись женщина обнаружила, что результат её труда выглядит весьма плачевно. В море разнотравья скромно чернел клочок очищенной земли. «Пожалуй, на сегодня хватит», - решила Мирослава и все еще в полусогнутом положении побрела в душ.
В этом краю время существовало совсем по другим законам. В городе часы и минуты мчались друг за другом как ошалевшие, здесь же утро неторопливо сменялось вечером, один день другим. Вот и сейчас, казалось, с момента пробуждения прошла целая вечность, она успела переделать множество дел, а день только начинал клониться к вечеру. «Пойти погулять что ли?», - разговаривать с самой собой входило в привычку. Не глядя по сторонам, Мира быстрым шагом устремилась по улице, она задумалась и уже забыла, что пошла гулять, привычно перейдя в торопливый ритм. Дед Тимофей, сидя на завалинке у своего дома, пыхал неизменной папироской, с улыбкой провожая медленно заходящее солнце.
- Куда бежишь, Славка! – окликнул он женщину.
- Чего как оглашённая несёшься? У нас тут люди так не ходют. Подь как сюды.
Он похлопал рукой на завалинке рядом с собой. Мирослава подошла и послушно присела рядом.
- Не спеши. – снова обратился к ней дед Тимофей
- Отдохни, глянь красота какая.
Небо начинало полыхать багровым закатом, птицы чертили черные полосы в темнеющем воздухе. Мирослава уселась поудобнее и вытянула ноги.
— Вот и правильно. – одобрил дед.
- Ты послушай, что я тебе расскажу.
Похоже старичку захотелось поговорить, и он был рад неожиданной слушательнице. Дед Тимофей неторопливо закрутил очередную папиросу коричневыми заскорузлыми пальцами и улыбаясь в густую седую бороду начал:
- Места у нас здесь глухие, не смотри, что районный цент близко, а чуть дальше повсюду леса, реки, поля да озера. Пошел я как-то летом за грибами, давненько это было, в тот год их уродилось мало, пришлось долго бродить по лесу, сам не понял, как заплутал, хотя места все знакомые сызмальства. Завел меня леший на болота, чем я ему не угодил на тот раз не ведаю. Глухое место, ветви густых деревьев закрывают солнце, валежник преграждает путь, а впереди трясина ряской покрытая. Стал я выбираться оттуда, тут глянь стоит кто-то у самой топи, баба не баба, не поймешь, тощая, длинная, космами грязно-зелеными завешена, пригляделся, батюшки! Лихо одноглазое, вот так напасть, видать натворил неладное, да и выпивать в то время лишку начал, вот оно и нашло меня. Убежать он этой нежити невозможно, нюх как у зверя, сила немеряная и быстра как ветер. А уж если привяжется, пиши пропало, такие невзгоды наваляться, никому не выдюжить. Высосет оно всю радость и удачу из жизни, тоску и уныние нагонит, болезнями свяжет, и не отступит пока не сведет в могилу. Вижу, дремлет, глаз полуприкрытый, а рядом злыдни шныряют едва видимые в сумраке лесном. Они всегда Лиху сопутствуют, худо если в доме заведутся. Нищета и разруха поселяться в жилище вместе с ними, не будет ни мира, ни лада в семье. Хороший хозяин домовой близко эту нечисть не подпускает, а ежели выгнать его по неосторожности или с дуру, тут и жди беды.   Затаился я, ножичек грибной в кармане нащупал и стал подкрадываться в обход чуток, думаю авось повезет, и не заметит меня. Тут ветерок поднялся, я и зашел с подветренной стороны, шум листвы приглушил мои шаги. В последний момент оно и обернулось, глаз свой черный распахнуло, тянет высохшие руки. Ну терять нечего, размахнулся я и ударил прямо в зенку, кровища, как вода заплесневелая болотная хлынула, взревело лихо страшно, а я бежать. Убить нежить нельзя, только задержать на время, пока глаз новый не нарастет, силу свою теряет и двигаться почти не может. А оно то мне и нужно. Бегу, а тут туман густой окутал, истома навалилась, мысли путаются, ноги как каменные, это Лихо меня не пускает. Призвал я Велеса на помощь, кричу:
- Помогай отец, чем провинился перед людьми, или сделал не так, выправлюсь. Защити от   горя лютого!
Шевельнулись впереди лапы еловые, вижу, стоит он, высокий, борода вьется до пояса, шкура с рогами на косматой голове, посох в руке держит, и смотрит укоризненно. Пальцем погрозил и кивнул, рассеялось наваждение навье, и дорога впереди расступилась в зарослях. Эх и бежал я, хотя и не молод тогда уже был, да страх гонит лучше собаки. С той поры исправился, и вот почитай уже сколько годков живу, лиха не знаю. Так-то милая.
Улыбка у деда добрая, а выцветшие голубые глаза с хитринкой, не поймешь, то ли правду говорит, то ли шутит.
Глава 5.
   Несмотря на предложение соседа о помощи в подготовке к растопке бани, Мирослава, в виду своей крайней самонадеянности, решила: «Я сама».  Эта суббота была объявлена днём спа-процедур, и началась она с генеральной уборки. Отремонтированная Михаилом дверь легко открылась, пропуская в маленькую комнату с деревянной скамьей, бочкой для воды и еще какой-то утварью, сваленной в углу и на лавке. Крошечное окошко, заросшее паутиной, едва пропускало дневной свет. Мирослава опасливо пригнувшись вошла внутрь, притолока располагалась как раз вровень с её лбом. «Для гномов что ли строили», – проворчала она, оглядываясь по сторонам.  От накопившейся повсюду пыли немедленно защекотало в носу, но это была не проблема. Проблемой и очень большой были многочисленный пауки, оккупировавшие с прошлой осени все помещение. Их Мирослава боялась до смерти.  Даже дверь в парилку была густо покрыта серыми, липкими нитями.  Воспоминания из детства сохранили уютное и теплое помещение, пропитанное запахами трав и березовых веток. Сейчас же баня больше напоминала готовый реквизит для фильма ужасов. Просить соседа о помощи она постеснялась, и, взяв веник решительно ринулась в бой. Отряд членистоногих бросился врассыпную, но один, дезориентировавшись, скаканул женщине на предплечье и бодро подбрасывая лапы побежал вверх. Раздался оглушительный визг, способный разбудить мертвого. Ну или на худой конец вызвать сход лавины, обвал в горах, или какое-нибудь еще стихийное бедствие. Мирослава, пулей вылетев во двор, чудом не трепанировала себе череп, отделавшись лишь скользящим ударом по лбу. Страшно размахивая руками и мотая головой, она с жаром исполнила на круглом пяточке земли танец обезумевшего дикаря.  Однако, быстро устав от непривычной активности, женщина, тяжело дыша, остановилась. Бежал подлый агрессор или был убит оставалось за завесой тайны. Тщательный досмотр тела и одежды (насколько позволяла шея, отягощенная остеохондрозом) давал надежду, что опасность миновала. Наконец, Мира отдышалась. Подняв выброшенный в панике веник, она сжала его как штык-нож в чуть дрожащей руке и тихонько подвывая от ужаса, снова вошла внутрь. Минут пять все шло совсем даже не плохо. Серый ком на венике рос, а обитатели бани предпочитали ретироваться в щели. И тут что-то нежно защекотало её лицо. Скосив глаза, Мирослава с отвращением увидела, что с челки на полупрозрачной нити свисает и беспардонно раскачивается, довольно упитанный представитель семейства паукообразных. На это раз её крик больше напомнил вой пожарной сирены. Она снова рванула наружу.  В этот день судьба благоволила Мирославе. От серьёзной черепно-мозговой травмы её спасла щель в рассохшейся деревянной доске.  Зацепившись за неё ногой, она потеряла равновесие и рухнула на пол, эффектно подняв в воздух столб пыли и с гулким грохотом сбив по дороге какие-то старые и ни в чем не повинные ведра, мирно стоявшие до этого на лавке. И тут она заметила мужские кроссовки прямо у себя под носом, а их обладатель возвышался над нею, с интересом наблюдая за происходящим.
- А что ты делаешь? – спросил Михаил.
Мирослава, пребывающая на четвереньках, немедленно приняла более изысканную позу, непринужденно присев на пороге. Поправив разлохмаченные и серые от пыли волосы, небрежно ответила:
- Да вот, баньку решила растопить.
- Серьезно? Интересный способ. Я наблюдаю почти с самого начала и, честно говоря, впечатлён.
В глазах соседа плескалась насмешка, протянув Мирославе руку он помог ей подняться.
- Помочь? – коротко спросил Михаил.
- Только если с пауками.
Мирослава подала ему веник и зябко повела плечами.
- Там их прорва.
Операция по ликвидации захватчиков в исполнении Михаила заняла куда меньше времени и не произвела никакого шума. Спустя каких-то десять минут он вышел наружу и отряхнув веник спросил.
- Дальше что?
- А дальше я буду её мыть. – ответила Мирослава и гордо выпрямив спину устремилась ко входу.
В последний момент Михаил успел затормозить её движение, смягчив удар подставленной ладонью.
- Может тебе каску дать? – жалостливо спросил он.
- У меня есть старая мотоциклетная.
- Я все забываю, что она низкая. – доверительно посетовала Мира, потирая многострадальный лоб.
 Рост Мирославы составлял никак не меньше ста семидесяти семи сантиметров. Чаще всего это помогало или было удобным. Например, в метро в час пик или если что-то нужно достать с верхней полки без помощи табурета. Но, в условиях деревенской жизни, это становилось проблемой. Если в дом она еще входила впритирку, то сарай или, как оказалось, баня грозили ей серьёзным увечьем. Но отступать женщина не привыкла.
- Благодарю.
Она вежливо отстранила соседа.
- Дальше я сама.
Михаил с сомнением покачал головой, но, не сказав больше ни слова, удалился. Уборка прошла без особых происшествий и то только благодаря тому, что во избежание травм, Мира решила вообще пока не распрямляться. Так, в согбенном положении, она отмыла до блеска деревянный пол, скамьи и даже снаружи каменку. Время подходило к обеду. «Растоплю и пойду обедать», - решила женщина. Тренировка с печью дала себя знать, пламя быстро вспыхнуло, и начало разгораться, охватив сухие поленья. Плотно закрыв двери Мирослава с чувством глубокого удовлетворения, вернулась домой. После порции наваристого борща она решила проверить как обстоят дела в бане. Но открыв дверь сразу поняла - что-то пошло не так. В предбаннике струился сизый дым, а в парилке задымление висело плотной завесой. Дрова, видимо, больше не горели. Мирослава отчаянно закашлялась.
- Почему ты такая упрямая?
Михаил стоял за у порога, скрестив руки на груди и укоризненно глядя на женщину.
- Так тяжело принять чью-то помощь?
- Что я сделал не так? – растерялась Мира.
- Тягу проверять надо! Задвижку убрать!
Сосед уже сердился. Вылетая в распахнутые двери, дым начал редеть.
- Пусть проветривается, банный день переносится. – сказал Михаил и круто развернувшись вышел.
Мирослава последовала за ним. Глядя соседу вслед, невольно подумала: «Хорош». Но тут же, словно опомнившись, встряхнула головой и побрела в дом. Спа процедуры накрылись, придется обойтись душем.
Глава 6.
  Следующее утро было воскресным. И хотя сейчас был отпуск, а стало быть, каждый день выходной, на уровне подсознания этот день воспринимался особо. В городе будни тонули в работе, а суббота пролетала в хлопотах и заботах: магазин, уборка, стирка. Но воскресенье —совсем другое дело. День – когда с чисто совестью можно предаться сладостному ничегонеделанью. Видимо поэтому сегодня Мирослава не почувствовала в себе никаких стремлений к совершению подвигов на ниве домашнего хозяйства. Идти на озеро не имело смысла, над лесом уже струились плотные облака неся с собой прохладу и, возможно, небольшой дождь. После завтрака она, расстелив во дворе старое одеяло, блаженно развалилась с книжкой. Но лежать ей вскоре надоело, да и двор был жестковат для спины офисного работника. Недовольно повертевшись, она встала и постояла на четвереньках, раздумывая чем бы заняться. Но и в этой позе никаких умных мыслей в голову не приходило. Тогда женщина поднялась и сцепив руки за спиной несколько раз прошлась по двору.
- О! – воскликнула она с энтузиазмом.
- Баня.
И она направилась за дровами. Свалив их у печки, она немного постояла в раздумье. Затем, встав на четвереньки, попыталась определить, где находиться таинственная задвижка, отвечающая за столь необходимую тягу. Но, увы, закопченная внутренность печки не помогла ей с решением этой задачи. Еще немного помявшись, она вышла во двор и перейдя через улицу нерешительно миновала калитку соседа и снова замерла у самого порога. Дверь открылась так внезапно, что Мира вскрикнула и метнулась в сторону.
- Ты чего такая нервная? – просил Михаил.
- Просто не ожидала. – коротко ответила Мира.
- Я это… попросить хотела с печкой в бане помочь.
- Да не ужели? – притворно удивился сосед.
- Ну пошли.
Мужчина, решительно посадил её на низкую лавочку у сарая.
- Нечего под ногами вертеться. – сказал он и вошел внутрь.
Мира слышала звуки возни, но определить по ним какие именно тайнодействия совершал сосед было невозможно. Спустя несколько минут он вышел с совком полным золы и вытряхнув его снова нырнул под низкую дверь. Так же, не говоря не слова, натаскал воды и захватил еще дров. Мира успела заскучать, когда Михаил наконец вышел наружу и плотно прикрыл за собой дверь.
- Ну все.
Сказал он.
- Думаю сильный жар тебе ни к чему. Часа через два можешь идти.
- Спасибо. – промямлила Мирослава.
- Не за что.
Михаил ушел, а Мира решила наладить обед. Готовка плавно перетекла в мойку посуды, стола и пола. Когда Мира глянула на часы прошло куда больше двух часов.
— Вот черт. - выругалась она.
- Как я так увлеклась. Хотела же отдохнуть сегодня.
Она крадучись вышла во двор и захватив несколько поленьев проскользнула в баню. Ей не хотелось, чтобы сосед заметил её забывчивость. В каменке дотлевали угли, она быстро подбросила дрова и пламя вспыхнуло с новой силой. Так же пригнувшись, она вернулась домой.  Незатейливый обед занял совсем не много времени. Мира посмотрела на часы - минут сорок еще было в запасе. Она прилегла на диван и взяла книгу. «Шагреневую кожу», и это было её ошибкой. Мира глубоко уважала французского классика и периодически перечитывала его творения, но вот беда, эти произведения неминуемо погружали её в глубокий сон приблизительно на каждой десятой странице. Поэтому на штурм одного романа основоположника реализма у неё уходило немало времени. Так произошло и на этот раз. Откровения Рафаэля о событиях, повлиявших на его неокрепшую душу, привели её в состояние медитативного транса и на словах: «Я выиграл», она уронила книгу и громко засопела. Снотворное действие великого произведения закончилось приблизительно часа через три. Когда Мира поднялась и протерла глаза близился вечер. Она чертыхнулась и снова крадучись устремилась во двор. В бане было очень тепло, но для подстраховки она подкинула еще одно полено и пробравшись в дом начала собирать все необходимое для долгожданной помывки. Когда она торжественно уселась в парилке, над Залесово померк закат и опустились сумерки. Женщина сидела на лежанке, наслаждаясь горячим воздухом, кожу приятно пощипывало, благодатный жар разливался по всему телу.
- Еще немного и пойду, - подумала она, и тут перед глазами все поплыло.
В обманчивом зрении и призрачном свете плошки с маслом, у веника, стоящего в углу, выросла голова сердитого лохматого старикашки, грозящего прутиком ручкой, в углу мяукнула серая кошка. Через мгновение связка березовых веток уже была уже около неё, прямо в лицо глянули злобные красноватые глазки. Мира одним ударом отшвырнула нахальный веник и подскочила.
- Батюшки! – закричала она.
- А кошка здесь откуда?! Я же поджарила её здесь к черту!
Женщина попыталась открыть дверь, то та, подлая, почему-то не поддавалась. И тогда Мира, собрав все силы, с размаху ударила по непокорной поверхности плечом и бедром. Плечи у неё были обычные, а вот бедра очень даже ничего. Дверь жалобно крякнула и распахнулась. Мирослава схватила кошку поперек туловища и выдернула в предбанник. Но серая бестия решила дорого продать свою жизнь. Она завопила как вурдалак и страшно изогнувшись, уставилась на женщину безумными, красными глазами. Впрочем, ради справедливости нужно сказать, что глаза у кошек в принципе безумны, особенно когда они таращатся на пустое место, доводя своих хозяев до приступов панического страха.
- Успокойся, дура! – кричала Мира.
- У тебя тепловой удар.
И она окунула животное в ведро с водой. Раздалось страшное шипение, как будто раскаленную наковальню бросили в январскую прорубь. Мира испуганно выпустила странное животное, и оно молнией метнулось обратно в парилку.
— Вот глупая. – в досаде крикнула Мира и вылила на себя второе ведро.
Дыхание на несколько секунд остановилось, но, когда оно вернулось, дурнота исчезла без следа. В эту минуту в предбанник ворвалась Мария Федоровна. Мира только успела замотаться в простыни, как соседка налетела на неё как коршун. Никогда до этого женщина не видела старушку в таком состоянии.
- Ты совсем сдурела, голова у тебя на плечах есть? - кричала баба Маша.
- В баню ночью нелегкая тебя понесла?
- Да все нормально, перегрелась чуток!
 Мира искренне не понимала с чего такая паника.
- Какой перегрелась?
Соседка немного успокоилась, присела на скамью во дворе и отдышавшись продолжила:
- В баню после заката солнца не ходят, это время Банника и жены его Обдерухи. Разозлишь их, запарят до смерти.
- Понятно. – Мира не хотела спорить.
- Мария Федоровна, у меня тут другая проблема. Чья-то кошка забралась в парилку. И судя по всему, почти поджарилась. Я попыталась её вытащить, но она убежала обратно. У бедного животного глаза кровью налились, и крыша поехала.
И Мира распахнув обе двери стала звать:
- Кыс, кыс, кыс.
Но кыса как сквозь землю провалилась. Не было её ни в углах, ни под лавками.
- Какая кошка? – испуганно спросила Мария Федоровна.
- Серая, гладкошерстая. – спокойно ответила Мира, продолжая оглядываться по сторонам.
Соседка ахнула.
— Это и есть Обдеруха!
Мира обняла старушку и ласково похлопала по плечу.
- Конечно, кто же еще. Ладно баб Маша, пойду я. Что-то не складываются у меня отношения с баней.
Мария Федоровна, укоризненно качая головой и что-то ворча себе под нос ушла. Мирослава вернулась в дом и оделась. Но чуть позже, налив в плошку молока, вернулась в баню.
- Кыса. – позвала она.
- Я не хотела тебя убивать. Иди, молока попей, несчастная.
Кошка не отзывалась и Мира, оставив молоко на полу, а двери открытыми, ушла в дом.  Но как только в окне спальни погасла свеча, деревяшки, подложенные под порог бани во избежание самопроизвольного захлопывания створок, вылетели словно от сильного пинка и с тихим скрипом двери затворились.
Глава 7.
    На этот день был запланирован обще деревенский пикник. Соседи с утра предупредили Мирославу, что перед закатом все собираются на берегу озера. Её было поручено обеспечить сервировку стола и отварить картошки. Мира вначале даже загрустила, что ей не поручили более важных дел, но потом рассудив здраво признала такое решение соседей вполне разумным. У неё не было ни огорода, ни живности. Поэтому женщина, перерыв все домашние кладовые, собрала необходимое количество тарелок, вилок и стаканов. И отварив ведро очищенной картошки с чувством выполненного долга принесла все это на берег озера.  От себя она захватила несколько банок тушенки и сгущенки. Солнечный диск постепенно опускался за лес, золотя малахитовые кроны деревьев. Отблески праздничного костра всполохами освещали покатый берег, последние алые отсветы легли на потемневшую воду.
- Покрывала принесла? – спросила Людмила, как только запыхавшаяся Мира плюхнулась на траву.
- Нет. Забыла. – озадаченно сморщила она нос.
- Сейчас. Я быстро.
Мирослава взяла хороший старт, но, внезапно поскользнувшись на влажной траве, шлепнулась на пузо и плавно съехала обратно. Людмила и Михаил, стоявшие неподалеку дружно рассмеялись. Мира поднялась, отряхнула колени и тихонько поминая недобрым словом свою неловкость предприняла вторую, более удачную попытку. В доме она нашла несколько старых покрывал. Вообще, судя по всему, её бабушка никогда и ничего не выбрасывала. В кладовой хранились залежи разнообразных, чистых и аккуратно заштопанных вещей. Спускаясь к озеру, Мира решила больше не демонстрировать чудеса скорости и ловкости. Она шла, аккуратно выбирая дорогу, прижав к груди ворох одеял. Как это произошло она не поняла, но правая нога вылетела из-под неё наподобие легендарного канкана и, шлепнувшись так, что отдалось в голове, она пролетела метра два по склону на пятой точке.
- Да что с тобой? – снова залилась смехом Людмила.
Михаил, улыбаясь подал ей руку.
- Больно? – сочувственно спросила Мария Федоровна.
— Это вряд ли. С усмешкой заметил Михаил, многозначительно посмотрев на наиболее пострадавшее место.
Мирослава фыркнула и отдала покрывала соседкам.
- А салфетки? – снова спросила Людмила.
Мира не успела ничего сказать. За неё ответил Михаил.
- Не надо. Сам схожу, пока она с двух сторон не стерлась.
Мирослава не успела сообразить обидеться ей или нет, как на берегу началась суета. Женщины готовили место для пикника, Николай ворочал на решетках сочащиеся соком куски мяса, ему помогал Костя. На траве раскинулись скатерти-самобранки, манящие ароматами свежей выпечки и запотевшими кувшинами с ядреным квасом, и медовухой. После часа сытной еды и тостов, Мария Федоровна поднялась первая и озорно улыбнувшись пошла вокруг праздничного костра, подперев руки в боки и притопывая:
Ой ты месяц молодой.
Выходи гулять со мной.
Ой купало, ой купало.
Выходи гулять со мной.
Бабка Анисья, подскочив к ней подхватила высоким и зычным голосом:
Ой вы яркие огни.
Светлы ночи, ясны дни.
Ой купало, ой купало.
Светлы ночи, ясны дни.
Остальные женщины дружно присоединились к хороводу. Только Мира продолжала сидеть. Она едва пригубила медовуху, так что компенсировать врожденное отсутствие легкости, веселости и слуха было категорически нечем. Но Людмила схватила её за руку и затащила в круг.
Девки на реку идут.
Да венки свои плетут.
Ой купало. Ой купало.
Да венки свои плетут.

Желтый цвет, да синий цвет.
Лучше этой ночи нет.
Ой купало, ой купало.
Лучше этой ночи нет.
Мужчины сидели в сторонке и посмеиваясь наблюдали за весельем, разгоравшемся на берегу. Только дед Тимофей, с неизменной папироской в губах, приплясывал стоя, поводя плечами и похлопывая себя по бокам. Когда закончили водить хоровод, Людмила первая скинула легкое платье, под которым оказалась белоснежная рубашка на тонких лямочках, и весело забежала в воду. Николай последовал за женой. А после присоединились и все остальные. Только Мира растерянно стояла в сторонке, у неё не было рубашки, а раздеваться до нижнего белья, когда все почти одеты, было неловко. Она отошла подальше и сняв платье у самой кромки осторожно ступила в воду.  Скользкие камни под ногами заставляли двигаться очень медленно. Редкие прибрежные водоросли приятно щекотали голени. Глубоко заходить Мирослава не стала, когда вода достигла пояса женщина присела и поплыла к берегу. Сзади она услышала всплески воды, став на дно обернулась. Михаил был уже совсем рядом.
- А ты чего от общества отбиваешься? – спросил он.
- По дресс-коду не прохожу. – ответила Мира и отвернувшись стала выходить из воды.
Уже на отмели она внезапно поскользнулась и всенепременно бы упала, но сильные руки подхватили её и помогли устоять.
- Спасибо.
Мира невольно схватила мужчину за руку. И хотя она уже уверенно стояла на ногах, он не спешил её отпускать. Мирослава повернула голову, его лицо оказалось совсем близко. Он ждал от неё малейшего движения, но Мира, замерев в оцепенении, только молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. И тогда Михаил отпустил её и выйдя из воды не торопясь двинулся вдоль берега. Растерянная Мира еще некоторое время оставалась на месте. Её сердце билось быстрее обычного, что-то давно забытое шевельнулось в груди.  Она торопливо вытерлась полотенцем и, надев платье на еще влажное тело, вернулась к костру. После купания было прохладно, присев на теплую землю, женщина жадно протянула руки к живому теплу.
- Хорош греться! Прыгать пора. – дед Тимофей тряс мокрой бородой и подскакивал на одной ноге.
- Куда тебе прыгать, старый. Смотри, поджаришься. – подшучивала над ним бабка Анисья.
- За собой смотри, кошелка. – весело огрызнулся он и неожиданно легко махнул через огонь.
Людмила и Николай прыгнули вместе, не разжимая рук. Старушки перешагивали бочком по самому краю. Неожиданно Мира почувствовала, как кто-то схватил её за руку. Это снова был Михаил.
- Ну давай! – крикнул он и побежал к огню. Мира прыгнула как смогла. И почувствовала языки пламени, жарко лизнувшие её ноги. Как только обе ступни коснулись земли сосед отпустил её руку и снова отошел в сторону. Наконец Анисья последняя перешагнула уже тлеющие уголья с небольшими всполохами.
   - Погуляли, пора и честь знать. – сказал деде Тимофей и засобирался первым. За ним цепочкой вверх по склону потянулись и остальные.
- А пойдемте искать цветок! – предложила Людмила.
- Такая ночь! Ну как не жалко тратить время на сон?! – настаивала она.
Кто был помоложе сразу присоединились к ней, Мирослава и Михаил чуть поколебавшись. А Мария Федоровна отказалась:
- Вы молодые, идите. Я свое отыскалась.
В чащу не заходили, шли по кромке леса, вдоль тропинки шелестели густые заросли папоротника. Всю дорогу все дурачились и смеялись.  Михаил снова крепко держал Мирославу за руку. А она шла и думала, что уже тысячу лет не ощущала ничего подобного. Ей было сладко и страшно, и легко. Но перешагнуть вот это страшно было не просто. Поэтому после безрезультатного поиска мифического цветка она любезно попрощалась с соседями и вошла в свой дом. Там, прижавшись к стене, она долго слушала как в тишине взволнованно бьется её сердце.
Глава 8.
    Несмотря на то, что вчера легли поздно, Мира проснулась чуть свет. Чувствовала она себя прекрасно. Вчерашнее волнение и ожидание чего-то волшебного нарастало. Она долго приводила себя в порядок, укладывая непокорные пряди русо-рыжих волос, в некое подобие прически. Еще дольше красилась и подбирала одежду, хотя выбор был и невелик. Только чувство утреннего голода заставило женщину отвлечься от этого увлекательного занятия. Быстро соорудив завтрак, она присела у окна. Её глаза невольно обращались снова и снова к дому через дорогу. Михаил ей нравился. Нет, не так. Он ей очень, очень нравился, но ответить на его знаки внимания она всё как-то не могла. И дело было вовсе не в моральном аспекте. Уже несколько лет она жила со своим мужем, как с соседом. И причина этого вопиющего безобразия была отнюдь не в ней. Сергей остыл к своей жене окончательно и безвозвратно, аргументируя свою холодность тем, что в их возрасте о таких пустяках пора позабыть. Эта видимость наличия мужа угнетала Мирославу и оскорбляла одновременно. Слезы, скандалы, просьбы, увещевания, разговоры – все сталось в прошлом. Можно сказать, она смирилась. И хотя, до сих пор, новых отношений у женщины не было, возможность такого события в собственной жизни она вовсе не исключала, более того, она ждала этого всей душой. Или телом, тут уж как посмотреть. Появление другого мужчины в ее жизни означало не только возрождение забытых чувств и эмоций, но и осознание себя женщиной, желанной и красивой. Возможно, это дало бы ей силы разрубить гордиев узел опостылевшего брака. Брака, крепко сцепленного совместным имуществом, поддержкой родственников, многолетней привычкой и боязнью одиночества. Так что же ей мешало? Пожалуй, большие сомнения в собственной привлекательности.   А еще страх ошибки, разочарования и душевной боли.
   В бесплодных ожиданиях прошел обед, солнце медленно перевалило через зенит и устремилось к западу. Мира, как неприкаянная слонялась по дому и двору, бессмысленно перекладывая вещи, начиная и бросая читать книгу, вязать. Даже есть не хотелось, и готовить не хотелось. Мира ограничилась бутербродом с чаем и снова замерла у окна. Когда уже к вечеру Михаил вышел из своего дома и направился к ее калитке, сердце Миры с начала замерло, а потом бухнуло и застучало так, что сбилось дыхание. Она бросилась к зеркалу, сбив по дороге табурет и больно ударившись ногой. И в этот момент в дверь постучали. Мира замерла и несколько раз глубоко вздохнула, наконец, чуть подрагивающей рукой открыла дверь.
- Погуляем?
Михаил стоял на крыльце. Голубая рубашка подчеркивала удивительный цвет его глаз. Он небрежно оперся на перила и, судя по всему, был вполне спокоен и уверен в себе. «А я как дура», - подумала про себя Мира. Но вслух сказала:
- Конечно.
И нагнулась надеть кроссовки. Он ждал, не сводя взгляда с женщины, но думая, кажется, о чем-то своем.
- Пошли.
Мирослава выпрямилась и прошла вперед. По деревенской улице они шли на некотором отдалении друг от друга и перебрасывались редкими фразами. Когда боковая дорожка свернула в лес, расстояние между ними стало постепенно сокращаться, а разговор становился все оживленнее. Лет двадцать птицами вспорхнули с плеч Мирославы и исчезли в неизвестном направлении. Она шутила, громко смеялась, и даже немного кокетничала. Разгладилась упрямая морщинка между бровей, а щеки зарозовели свежим румянцем. Еще недавно блеклые и потухшие глаза вспыхнули янтарными переливами, словно кто-то внутри неё зажег волшебные лампочки. За разговором они не заметили, как надвинулись сумерки, стало прохладнее.
- Нужно возвращаться. – неуверенно сказала Мира останавливаясь и зябко поводя плечами.
- Пошли.
Михаил резко развернулся и обхватив женщину за талию увлек за собой в обратную сторону по извилистой дорожке. Теперь они шли молча, словно боясь спугнуть что-то важное и хрупкое. Перед поворотом, за которым открывалась деревенская улица, мужчина остановился и, замерев на мгновение, привлек Мирославу к себе. Он осыпал поцелуями её лицо и шею и только потом жадно, и нежно прильнул к её губам. От неожиданности и наслаждения у Мирославы перехватило дыхание и бабочки запорхали не только в животе, но и во всем теле, так, что задрожали колени. Она прижалась к нему с отчаянной нежностью и запустив одну руку под его рубашку, второй взъерошила его густые русые волосы, с легкой проседью на висках.
- Пойдем ко мне? – еле слышно прошептал Михаил.
Внутри Мирославы что-то сжалось, и он сразу почувствовал возникшее напряжение.
- Не хочешь? – слегка отстранившись спросил он.
- Я не знаю. – так же тихо ответила женщина.
- Ну думай.
Михаил чуть улыбнулся и взяв Миру за руку не торопясь вышел на деревенскую улицу. У её дома они попрощались, и мужчина ушел не оборачиваясь. А Мирослава зашла в пустой дом, села на диван и заплакала. «Дура, вот дура, дура настоящая!», - ревела она, размазывая слезы и тушь, по вновь побледневшим щекам. Её тело истосковалось по любви, и вот, долгожданный случай! Чего она испугалась? Раздеться перед мужчиной? Она уже стала забывать, как это делается. Или окончательно влюбиться в него? Ответа не было. И Мира вволю наплакавшись, наконец, уснула, свернувшись калачиком на старом бабушкином диване.
 Глава 9.
   Следующий день Мирослава провела в затворничестве. Ей хотелось побыть одной и хотя бы попытаться разобраться в самой себе. Дел практически не было. Битва с сорняками была окончена их полной и безоговорочной капитуляцией. Очищенной пространство чернело за домом, радуя ухоженностью благодарной земли. Дом сверкал чистотой, опрятный двор радовал цветочными клумбами. Поэтому утро она провела на озере, нежась под ласковыми лучами летнего солнца. После одинокого обеда, послонявшись по дому, решила навестить соседей. Визит к деду Тимофею показался самым уместным. Тот возился у большого верстака под навесом. Просторный двор кишел живностью: около импровизированного бассейна-лужи, важно ходили жирные утки, многочисленные курицы суетливо путались под ногами. Ими верховодил роскошный крупный петух, с ярко красным гребнем и роскошным оперением.
- Какой красавец! – восхитилась Мирослава.
И окликнула соседа, не заметившего её прихода:
- Здравствуйте! Как вы? Может помощь нужна?
Дед приветливо кивнул головой и махнул рукой подзывая к себе.
- Ты глянь. – сказал он, показывая деревянный домик с множеством круглых отверстий.
- Новый улей смастерил! Теперь пойдет дело! Лучше прежнего!
Дед так восторженно смотрел на свое изобретение, что Мирослава прониклась его энтузиазмом, хотя сама ровным счетом ничего в этом не смыслила.
- Здорово! – поддержала она.
- Так как насчет помощи?
- Спасибо, милая. Но пока сам справляюсь. Ты не смотри, что я старый и щуплый. Я еще ого какой крепкий!
Мира невольно улыбнулась и дед Тимофей, бодро заковылял в сараюшку.
В доме Николая и Людмилы тоже царила обычная атмосфера спокойствия и благополучия. Мужчина что-то мастерил в своем рабочем уголке, хозяйка хлопотала на кухне. Она пригласила гостью войти и предложила угощение.
- Спасибо, не голодна.
Отказалась Мирослава.
- Так, бездельем маюсь.
 И она понуро села на табуретку. Как Людмила не пыталась поддержать разговор, Мира быстро поняла, что пришла не вовремя. Отделавшись общими фразами и погоде, и самочувствии, она быстро ретировалась и снова оказалась на широкой деревенской улице. Уже возвращаясь домой и, проходя мимо дома Михаила, женщина невольно замедлила шаг. Поколебавшись у его калитки, она решительно открыла дверцу. «Я просто узнаю, как у него дела», - прошептала она самой себе, словно оправдываясь перед кем-то.
Сосед открыл сразу, как будто ждал за дверью.
- Зашла узнать, как ты.
Мирослава топталась у порога.
- Чего встала? Проходи.
Михаил отодвинул стул у тяжелого круглого стола указав на него рукой. Он слегка приобнял ее и легко коснулся губами ее щеки. Мирослава растерянно присела и огляделась вокруг. Она впервые зашла к соседу в гости, и внутренняя обстановка дома её не впечатлила. Кругом царил весьма относительный порядок, и все свидетельствовало об отсутствии в доме женщины. У стены стоял длинный верстак, заваленный стружкой, а огромный книжный шкаф из потемневшего дерева был забит книгами.
В комнате повисла неловкая тишина. Мирослава почувствовала нарастающую неловкость от своего молчания и заговорила:
- Я, видишь ли, не знаю, чем себя занять, хожу по соседям помощь предлагаю. Но пока безрезультатно. Может тебе могу чем-то помочь? – вышла она из положения.
- А чем ты мне можешь помочь? – мужчина задумчиво крутил большими пальцами сжатых в замок рук.
- Не знаю. – смешалась она.
- А что ты знаешь?
Мира молчала. Михаил подошел к ней и, обняв за плечи, на этот раз поцеловал ее в губы.
- Как разберешься, расскажешь. – с улыбкой сказал он.
В его фразе были ожидание и вопрос, но женщина восприняла это как сигнал к окончанию разговора. И хотя уходить ей совсем не хотелось, Мирослава поднялась.
- Ладно, пока.
Михаил не задерживал, но и не провожал, молча и чуть насмешливо (как ей показалось) глядя на неё.
Женщина выскочила из его дома и почти бегом устремилась к своей калитке.
- Глупая, глупая, глупая! – прошептала она в досаде, влетая в сени и, в сердцах, громко хлопнув дверью.
- Бу! – раздалось над самым ухом, и сорвавшаяся с полки пустая банка довольно больно стукнула по ноге.
- Поняла. – сказала Мира, потирая ушибленное место.
- Нельзя грохать дверью.
В сильном волнении, она вошла в кухню и поставила чайник. Чашка свежезаваренного чаю. Вот что ей сейчас действительно нужно. Но чай не спас. Волнение не проходило, и сон сегодня обошел её дом стороной. Мирослава долго вертелась на ставшей вдруг неудобной кровати и вдруг решительно поднявшись, накинула халат и вышла из дома. Она махом проскочила свой двор и притихшую улицу. Мира не успела даже постучать в дверь как она отворилась. Женщина шагнула через порог и сразу очутилась в объятиях Михаила. Все потеряло смысл. Её сомнения, переживания и глупые страхи. Были только его теплые губы и сильные руки, прерывистое дыхание и еле слышный шепот. А после они лежали на огромной старинной кровати тесно прижавшись друг к другу, как будто их тела решили навеки слиться вместе.
- Останешься? – спросил Михаил.
- До утра? – сонно переспросила Мира.
- Нет. Вообще. Оставайся здесь, со мной.
Мира удивленно приподнялась на локте и постаралась в темноте рассмотреть выражение глаз мужчины. Он, словно помогая ей, вплотную приблизил к ней свое лицо и поцеловав повторил:
- Мне хорошо с тобой.
От этих слов у неё предательски защипало глаза и, невольно шмыгнув носом, она снова уютно устроилась у его плеча и спросила:
- Ты уверен? Мы мало знаем друг друга.
- Разберемся. – ответил он.
Мира молчала несколько минут. Вихрь мыслей крутился у неё в голове с силой и скоростью торнадо. Остаться с ним? Да, она очень этого хочет. Но сможет ли она жить в такой глуши? А как же сын? Поймет ли? Словно отвечая на её метания Михаил произнес:
- Подумай.
- Хорошо. – только и прошептала Мирослава в ответ.
Глава 10.
- Смотрю я, Славонька, ты все маешься.
Мария Федоровна ласково и с понимаем смотрела на женщину.    К соседке Мирослава зашла в субботний вечер. Ей было просто необходимо выговориться и принять решение, решение – от которого зависела вся её дальнейшая жизнь. И Мира говорила, говорила сбиваясь и плача. Мысль о скором возвращении домой к мужу, на работу, в привычную рутину - приводила женщину в ужас. Расстаться с Михаилом было невозможно, они не виделись пару часов, а она уже страшно тосковала без него. Но мысли о сыне не давали покоя. Да, он взрослый и самостоятельный, и Мира давно имеет право подумать о себе. Но страх перед их возможным непониманием и отторжением парализовал мысли и волю. И как редко они будут видеться! А предстоящие объяснения с мужем пугали до дрожи. Она знала заранее, все, что она услышит от него. Нет, он не будет кричать. Но этот его снисходительно-высокомерный тон хуже всякого крика. В её мыслях возник высокий и немного грузный мужчина, с холодными каре-зелеными глазами.
- Солнышко. (даже ласковые слова не могут смягчить ледяной голос).
- Ты ерундой занимаешься и совершаешь страшную ошибку. Я все понимаю, и много раз тебе говорил: «Заведи себе партнера», я не против. Но не в Залесово же! Когда он тебя бросит, мне придется расхлебывать все последствия твоего легкомыслия. Обо мне не думаешь, подумай о своем сыне! Что у тебя твориться в голове? Я очень переживаю за твое душевное состояние.
Б-р-р-р-р. Мира даже поежилась. И не отпустит, нет. Не отпустит. Потому что привык и ему так удобно. А она может сломаться. Сломаться под давлением доводов и страха. Вообще не возвращаться? Но сын! С ним она должна поговорить лично и все объяснить. А может и правда это опрометчивый поступок? Они так мало знакомы. Михаил моложе. Если она ему быстро надоест? С чем она останется? С разбитым сердцем и разрушенной жизнью? Пусть её прошлая жизнь была унылой и скучной, но стабильной и упорядоченной!
- Знаете, Мария Федоровна, как бывает. – говорила Мира всхлипывая и утирая слезы.
- Смотришь на чужую жизнь и видишь, что хорошо, а что надо исправить. И советы толковые иной раз даешь. Почему же все, что касается самой себя так непонятно и сложно?
- Лицом к лицу лица не увидать. – улыбнулась соседка и погладила её по голове.
И Мира вспомнила, что когда-то старушка была школьной учительницей.
- Что же делать? – вопрос женщины повис в воздухе.
Она забралась с ногами на диван и прижала к себе колени.
- Может с Егоровной поговорить? – предложила Мария Федоровна, но тут же спохватилась.
- Хотя не стоит. Не простое это дело, а может и опасное.
- Кто это – Егоровна? – спросила Мира.
- Женщина. Старая и мудрая. Вот только путь к ней не близкий, и не простой. Боюсь не по силам он тебе.
Внезапно Мирославе захотелось встретиться с этой незнакомой старушкой, в душе появилась надежда, что абсолютно посторонний человек вдруг поймет её и поможет принять правильное решение.
- А насколько далеко? – заинтересованно спросила она и даже перестала плакать.
Мария Федоровна задумалась, словно что-то подсчитывая в уме.
- Я тебе так скажу. Ходок ты никакой, стало быть, день по полю и перелеску до Пеньково. В Пеньково переночуешь, отдохнешь, и не спеша еще день до Озёрного. А там уж и рукой подать. Егоровна в лесу живет, с людьми не охотно общается. Но, если тебе надо к ней попасть, непременно попадешь. Оно, конечно, можно напрямик, лодкой по озеру, но там такие топи и болота, что и дед Тимофей не возьмётся проводить. Да и нельзя. Коли идешь, иди одна. Боязно - не ходи. Главное, в дороге не заплутать.
- Боязно. – честно призналась Мира.
- Но я пойду.
Женщиной овладело волнение, она поднялась и несколько раз прошла по комнате.
Мария Федоровна смотрела на неё с некоторым сомнением, но затем, словно решившись, тоже поднялась и сказала:
— Вот и славно. Собери с собой в дорогу самое необходимое. А я записочки напишу. Чтобы тебя встретили, да приветили, где надо. Завтра с восходом и трогайся.
- А что брать-то? – засуетилась Мирослава.
Мария Федоровна поняла, что без её помощи Мире не обойтись и приняла деятельное участие в сборах. Все недостающее взяли у соседей. В результате спустя два часа в кухне стоял объемный рюкзак. В него заботливая соседка помогла уложить смену белья и теплые вещи. Остальное пространство занял запас консервов, хлеба, шоколада, заварки, а также железная кружка и бутыль с водой. В карманах разместились записки к знакомым, нож, фонарь и спички. Сбоку и сверху рюкзака надежно крепились спальник, туристический коврик и маленький котелок с треножкой.
- А зачем это? – спросила Мира, задумчиво указывая на спальные принадлежности.
- Вы вроде говорили, что ночевать буду у ваших знакомых.
- Да.
Соседка распрямилась и с удовлетворением посмотрела на результат совместных трудов.
- На всякий случай. – продолжила она
- В дороге всякое может случиться. Так что нужно быть готовым ко всему.
Мирослава попыталась засунуть в рюкзак кошелек.
- Это не бери.
Оттолкнула её руку соседка.
- Почему? – удивилась женщина.
- Не пригодятся. – ответила старушка и решительно отбросила кошелек на стол.
Когда сборы были закончены Мария Федоровна улыбнулась и приобняла женщину.
- А теперь слушай.
Усадила она Миру напротив себя.
- Завтра тебе идти полем. С полудня до двух пережди в лесу.
- Заче… - начало было Мирослава, но соседка прервала её строгим взглядом.
- Потому что слушай и не задавай лишних вопросов. В лесу не сори и не шуми. В дороге кого встретишь привечай. И главное ничего не бойся. – закончила она с улыбкой.
Михаила не было в селении и о предстоящем путешествии Мирославы он узнал только вечером, вернувшись домой.
- Давай ка поговорим.
Он сел напротив и взял её за руки.
- Дорога опасная. Но мне идти нельзя, смысла не будет. Поплутаем кругами и вернемся домой. К Егоровне можно дойти только в одиночку. Подумай хорошо, прошу тебя.
- Верь в меня. – тихо сказала Мира и прижала его руки к своим губам.
- Мне это нужно, так чтобы уже не было сомнений.
- Во мне сомневаешься? – только и спросил Михаил.
- Нет. – улыбнулась Мира.
- В себе.
И она честно рассказала ему о всех своих страхах и тревогах. Мужчина молчал и только не отрываясь смотрел ей в глаза.
- Мне нужно сходить. – настойчиво повторила Мирослава.
- Три дня пути туда. Три обратно. Я знаю, я чувствую, что должна. Я мне очень нужен, Миша, но прежде, чем начать новую жизнь, мне нужно навести порядок внутри себя самой. А иначе толку не будет.
Михаил лишь молча обнял её и крепко прижал к себе.
- Возвращайся скорее.
Когда Михаил уснул, волнение Мирославы все не утихало. Далекий путь пугал и манил одновременно. Уже после полуночи она наконец забылась тревожным сном.
Глава 11.
   Мирослава распахнула глаза, судя по ярким солнечным лучам, заполонившим спальню, утро было давно не ранним. Она, охнув, подпрыгнула на постели и схватила часы. Так и есть, уже десятый час.
- Поспала! – закричала она прыгнула на пол.
Михаил сонно открыл глаза, сегодня было воскресение, и он тоже по привычке отсыпался. Как же она не услышала будильник? Пришла мысль отложить свое путешествие, но Мирослава и с утра была настроена очень решительно.
- Ничего, успею. – говорила она самой себе судорожно одеваясь и запихивая в рот наспех сделанный бутерброд.
- Может отложишь? – попытался остановить её Михаил.
Но она лишь торопливо поцеловала его и, схватив рюкзак, вылетела из дома.
За воротами её встретил удивленный взгляд Марии Федоровны.
- Я думала ты давно ушла. – возмущенно проговорила соседка.
- Ничего, успею. – бодро ответила она старушке, и прикрыв калитку быстрым шагом устремилась в сторону леса.
- В полдень отдохни в тени леса, не спеши, пережди жару, не то боком выйдет! – кричала ей в след Мария Федоровна.
Полуобернувшись Мирослава, помахала ей рукой и весело вошла под зеленый свод. Впрочем, минут через тридцать он закончился и над головой распахнулось бездонное лазоревое небо, чуть поддернутое кружевом белоснежных облаков. Лесные заросли расступились по бокам и далеко вперед раскинулось изумрудное поле, колышущееся от ветра высокотравьем как волнующаяся морская гладь. Яркими всполохами горели в траве заросли полевых цветов, воздух гудел от обилия пчел и шмелей, неторопливо облетавших свои владенья. К полудню Мирослава заметно устала, два часа в пути давали о себе знать. Она свернула с дороги и несколько раз провалившись ногами в чьи-то норы благополучно вернулась под сень леса. Устроившись на более-менее ровном месте, Мира быстро прикончила вкусный обед, захваченный из дома, осознав, что в дальнейшем ей придется довольствоваться лишь хлебом и консервами.   Но, по крайней мере, они не испортятся и утолят голод. Она прилегла головой на рюкзак. До двух часов было еще далеко, Мария Федоровна советовала ей переждать это время в лесу. Женщина нетерпеливо заерзала на земле. Она и так сегодня вышла с большим опозданием. Да и к чему такая предосторожность? Не юг, особой жары нет. Приятный ветерок ласкает лицо словно приглашая в дорогу. Ноги отдохнули, голод утолен, пора в путь! 
- Не будем терять время. – обратилась она к самой себе.
- К вечеру надо быть в Пеньково, а я и так подзадержалась. А ночью в лесу куда опаснее, чем в полдень.
Приведя неизвестно кому последний довод Мира надела рюкзак и снова вышла на дорогу. Не сворачивая с извилистого пути, нужно было миновать поле и следующий за ним перелесок. А там совсем немного и она на месте.  Мурлыкая себе под нос незатейливую мелодию Мирослава широким шагом устремилась вперед.
Женщина сидела у самой обочины, на неизвестно откуда взявшемся здесь пеньке. Никаких других деревьев или их останков в радиусе ста метров больше не наблюдалось. Словно задумавшись она безвольно уронила голову, длинные платиновые волосы, скрывая лицо, тяжелым потоком ниспадали на землю. Белое платье с изодранным подолом едва прикрывало небрежно расставленные ноги, открывая солнцу худые колени и тонкие щиколотки. В изящной руке она держала витиевато-изогнутую черную трубку, из которой струился сизый дымок, наполняя воздух густым травянисто-табачный ароматом. Подойдя ближе, Мирослава удивленно посмотрела на незнакомку. Захотелось молча пройти мимо, но притормозив она вежливо произнесла:
- Здравствуйте.
Женщина подняла голову и внимательно посмотрела на нее тигриными глазами. Вернее, глаза были человеческими, вот только их апельсиново-желтый цвет наводил на мысль о представителях семейства кошачьих.  Её тонкие ноздри хищно вздрогнули, а бледные губы растянулись в недоброй улыбке.
- И тебе не хворать. – откликнулась она бархатистым контральто.
Мирослава двинулась было дальше, но неожиданно незнакомка рывком вытянула вперед стройную ногу, преграждая ей путь. Мира удивленно посмотрела на женщину и раздраженно произнесла:
- Пройти позволите?
- Нет. – спокойно ответила та и глубоко затянулась.
Когда тяжелый аромат дыма едва коснулся ноздрей Миры, она почувствовала дурноту.
- Женщина, разрешите пройти. – повторила она уже злясь.
Но незнакомка лишь презрительно улыбнулась. Мирослава двинулась вперед, решив перешагнуть эту невысокую преграду, но получив предательскую подножку растянулась в пыли. От неожиданности и возмущения она потеряла дар речи. Быстро сгруппировавшись, Мира вскочила на ноги и максимально ускорила шаг. Она боялась и избегала агрессивных людей, может быть потому, что была немного трусихой и сама легко теряла самообладание. Но через мгновение как будто соткавшись из летнего воздуха незнакомка снова выросла прямо перед ней. Сейчас она стояла в полный рост, возвышаясь над путницей минимум на полголовы, и Мира с ужасом заметила на её платье пятна крови. Она попятилась и стараясь сохранить остатки спокойствия спросила:
- Что вам нужно?
- Да в принципе ничего. – лениво-протяжно ответила блондинка и, наклонив голову, не торопясь обошла Миру кругом, беспардонно оглядывая сверху вниз.
- Тогда в чем дело? – попыталась снова наладить диалог женщина.
- Ни в чем. – так же заторможенно равнодушно ответила незнакомка.
- Кто вы? Что вам нужно? – голос Миры почти сорвался на крик.
Неожиданно, глядя куда-то вдаль, желтоглазая начала раскачиваться из стороны в сторону монотонно произнося незатейливый стишок:
В полдень дома ты сиди
Никуда не выходи
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Я иду тебя искать.
Так же внезапно остановившись, она продолжила смотреть поверх головы незадачливой путешественницы. И тут Мирославу осенило. Странное поведение, кровь на разодранном платье. С женщиной случилась беда и видимо в следствии этого помутился рассудок. Иначе объяснить происходящее было невозможно. На место страха пришло сострадание. Мира коснулась плеча незнакомки и сочувственно спросила:
- Я могу вам чем-то помочь? Вы ранены? Здесь неподалеку Залесово. Пойдемте со мной, на машине я могу отвезти вас в больницу в райцентр.
И тут блондинка наконец вышла из транса и с живым любопытством уставилась на женщину.
- Пойдемте. – еще мягче сказала Мирослава и попыталась взять незнакомку за руку.
Но та лишь отшатнулась от неё.
- У меня есть вода и еда? Хотите? – не отступала Мира.
Она торопливо достала бутылку воды и протянула блондинке. Теперь весь вид желтоглазой выражал крайнее изумление. Сделав шаг назад и скрестив руки на груди, она тихо рассмеялась. «Совсем плохая», - подумала Мира. «Что же мне с ней делать?». Но та словно читала её мысли. Она приподняла темную бровь и многозначительно хмыкнув наконец произнесла:
- Ладно, ступай.
И развернувшись, побрела, не разбирая дороги, по высокой полевой траве. Мирослава бросилась вслед за ней.
- Куда вы? Не уходите!
Незнакомка резко развернулась.
- Мне не нужна помощь. – отрезала она.
- Иди своей дорогой, не то худо будет.
И снова повернувшись к женщине спиной желтоглазая ускорила шаг.
- Я не могу! – закричала ей вслед Мира.
- Почему? – бросила та на ходу.
- Вы в крови. И, простите, но явно не в себе. Я не прощу себе если брошу вас сейчас.
Незнакомка устало вздохнула и откинув со лба густую серебряную прядь подошла к женщине вплотную.
- Иди, в последний раз по-хорошему прошу!
Желтоглазая похоже начала злиться, но Мира списала это на шоковое состояние. 
- Нет. – упрямо ответила она.
- Я пойду с вами. Ну, или вы со мной.
Мирослава и сама была не рада, что ввязалась в эту историю. Но теперь отступать было поздно. Она и правда начала переживать за эту бледную окровавленную женщину. Желтоглазая стояла, переминаясь с ноги на ногу и явно что-то обдумывая. Наконец, она приняла решение.
- Думаю тебе это не повредит. – проговорила незнакомка чуть усмехнувшись.
Не успела Мира хоть как-то отреагировать на её слова, как блондинка, затянувшись выпустила женщине прямо в лицо большой клуб дыма. Земля под ногами Мирославы встала дыбом, и она впервые в жизни грохнулась в обморок.
Глава 12.
   Когда женщина пришла в себя солнце клонилось к западу. Небо полыхало алыми отсветами вечерней зари.
- Что со мной. – прошептала Мира.
В памяти всплыли дневные происшествия. Но последнее воспоминание сохранило странный табачный дым и прыгнувшую в лицо яркую полевую траву.  А сейчас Мирослава лежала в лесу, под головой была мягкая кочка. Рюкзак стоял рядом.
- Неужели я уснула после обеда и продрыхла весь день? И это все приснилось?! – прошептала она в отчаянии.
Она так разозлилась на саму себя, что, зарычав от бессильной ярости подскочила на ноги и сжав кулаки несколько раз топнула ногой.
- Дрыхнешь как корова! – кричала она.
- Весь день насмарку!
Но сотрясать воздух и нервничать не имело смысла, нужно было принять решение, что же делать дальше. После минутного раздумья Мира надела рюкзак и двинулась к дороге.
- Ничего не поделаешь. – ворчала она, пробираясь в высокой траве.
- Придется вернуться домой, а завтра предпринять новую попытку.
Но этим планам не суждено было сбыться. К сожалению, Мирослава страдала топографическим кретинизмом, причем в самой тяжелой степени. Она ухитрялась заблудиться даже в торговом центре. Сейчас же её настигло состояние полной дезориентации.  Мира точно помнила, что, уходя в лес на обед, повернула на лево. Поэтому сейчас, выйдя на дорогу она решительно пошла в противоположную сторону. Её нисколько не смутило, что утром солнце поднималось в зенит по правую руку, а сейчас с этой же стороны оно уходило за горизонт.  Становилось прохладно, обхватив себя руками Мира ускорила шаг.
- На фиг мне эти путешествия. – говорила она, опасливо оглядываясь по сторонам.
- Стара я уже для таких подвигов. А как жить дальше и сама решу.
Когда женщина наконец достигла перелеска, солнце тихо опустилось за деревья. Стихло щебетанье птиц, только кукушка продолжала кому-то отсчитывать года. Дорога стала почти невидимой. Откуда-то из темноты навалилась паника. Мира остановилась.
- Так, надо успокоиться. – сказала она себе дрожащим голосом.
Осознав, что дрожь не только от страха, но и от ночной прохлады, женщина достала из рюкзака свитер. Когда тепло и думается лучше. Затем она зажгла фонарик и продолжила свой путь. Спустя минут сорок, когда тьма окончательно опустилась на землю, Мира снова остановилась. По всем расчетам она должна была уже достигнуть Залесово.  Но впереди по-прежнему преграждали путь густые заросли. Внезапно фонарик замигал и погас. Усиленная тряска, удары о ладонь, а также угрозы полного физического уничтожения с употреблением непечатных выражений никакого действа на него не возымели. Теперь женщину повсюду обступала непроглядная темень.
- Дальше идти опасно. – проговорила она и шмыгнула носом.
К тому же она опять устала. Сказывалось отсутствие должной физической подготовки. Живот тоскливо заурчал напоминая, что обед был съеден слишком давно. Мирославе пришло в голову, что лучше дождаться утра. И даже если сейчас она находиться не далеко от дома, в темноте можно не шуточно заплутать. Мира слышала, что в лесу люди начинают ходить кругами, но это обычные, полноценные люди. Какую траекторию движения выберет она сама и куда эта таинственная траектория её заведет не взялся бы предсказать ни один экстрасенс. И тогда женщина решила, как это её ни пугало, ночевать в лесу. Для начала Мира на ощупь достала свой не хитрый ужин и термос, больше всего радовал припасенный шоколад. Как только голод был утолен жизнь предстала в более радужных красках.
- Ну что ж, будет что вспомнить. – попыталась взбодрить себя Мирослава.
После этого она отстегнула туристический коврик и, как собака, стала вертеться на одном месте пытаясь выбрать подходящее место для ночлега. Но, поскольку, видимость была никакой, она наугад бросила его на землю и с кряхтением улеглась сама. Мира впервые ночевала в лесу, и соответственно впервые тестировала походный инвентарь. Выяснилось сразу, что жесткий туристический коврик не скрывает ни одной неровности земли. Наоборот, казалось, что он их подчеркивает и создает новые. Мирослава вертелась, пытаясь улечься поудобнее, но при любом положении тела что-то твердое и острое болезненно упиралось то в бок, то поясницу. К тому же было очень неуютно и страшно. «А вдруг убийцы или маньяки», - лезли в голову тревожные мысли. «Да нет, ерунда», - опровергала она саму себя. «Какие в этой глуши убийцы». «Тогда дикие звери», - продолжала женщина внутренний диалог. «Волки, медведи. Ночь их время. А ты тут на коврике, как гуляш готовый к употреблению». Мирослава вздрогнула от собственных предположений и снова села. Может на дерево залезть? Но если она задремлет, то непременно свалиться вниз. Придут ли волки и медведи еще вопрос, а сломанная нога или рука вдали от человеческого жилья и медицинской помощи более реальная угроза при таком раскладе. Мира встала и сделала небольшой круг раздумывая, где же лучше устроиться. «Может хотя бы прямо около дерева? Чтобы, если что, забраться наверх», - говорила она самой себе, прекрасно понимая, что, если что, забраться она не успеет, но эта мысль почему-то успокоила. Произведенная ревизия близ стоящих деревьев показала, что большинство из них для лазания женщин под пятьдесят не приспособлено. Гладкие и широкие стволы предполагали наличие крепких и тренированных рук и ног, коих в наличии не имелось. Но одно неопознанное (Мира была несильна в ботанике) вполне подходило. Удобные и крепкие ветви начинали расти уже в метре от земли. Около него женщина и решила устроить свою импровизированную постель. Она попыталась ногами разровнять землю, но это ни к чему не привело. Лишь несколько мелких камешков отлетело в сторону. Мирослава снова легла и укрылась спальным мешком. Застегиваться в него она точно не будет. Спеленать себя ночью в лесу верх глупости. Суетясь с выбором места Мира видимо исчерпала последние силы, потому что, не успев хорошенько повертеться, она неожиданно уснула. Сколько прошло времени неизвестно.  Как вдруг её разбудил увесистый пинок по тому месту, что располагается непосредственно ниже спины и возмущенный вскрик. Мира подскочила как ошпаренная и откатилась в сторону, рядом в кустах кто-то барахтался. Наконец, невысокая и грузная фигура поднялась и, отряхивая длинную темную хламиду, довольно громко произнесла хрипловатым женским голосом:
- Язви тя в душу, заразы кусок! Надо же как зашибла окаянная!
- Простите.
Мира была ошарашена и испугана.
- Я спала, и это вы налетели на меня.
Незнакомка подошла к ней вплотную. И хотя Мира стояла на четвереньках, а старушка (как оказалось при близком рассмотрении) на своих двоих, они не сильно отличались по росту. В неверном лунном свете, Мира смогла разглядеть пухлое бледное лицо, растрепанные длинные черные с проседью волосы, и злобный взгляд маленьких, черных, глубоко посаженных глаз. И взгляд этот не сулил ничего хорошего. Не поднимаясь, Мира стала медленно отползать. Но старушка, не смотря на возраст и вес, одним прыжком снова оказалась рядом и довольно грубо схватила женщину за волосы.
- Куда собралась?
Мира просчитала свои шансы на победу в случае рукопашного боя, и решила пока не рисковать. Бабуля явно отличалась крепким здоровьем, и, что еще важнее, крайне злобным характером.
- Я просто хочу уйти, - Мира попыталась быть предельно вежливой.
- И еще раз прошу прощения, что невольно стала причиной вашего падения.
Старушка злобно усмехнулась и произнесла:
- От меня еще никто не уходил, коли повстречались. Так что не спеши, уже некуда.
Мирослава несмотря на то, что волосы, убранные в хвостик, были немилосердно зажаты в руке злобной бабки, попыталась сесть на землю и принять более удобную позу.
- Давайте поговорим как разумные люди, - Мирослава вложила в свой голос максимум такта и убедительности.
- Зачем я вам? Произошло недоразумение, а сейчас мы можем разойтись по-хорошему.
Бабка ничего не ответила, пододвинулась еще ближе и неожиданно больно ущипнула женщину за руку.
-Ой! – невольно вскрикнула Мирослава.
- Вы что спятили?
Старушка довольно усмехнулась и ущипнула её еще раз.
Мирослава взвизгнула и начала вырываться. После непродолжительной борьбы и катания в пыли ей это удалось. Она, тяжело дыша, вскочила на ноги и, отбежав в сторону, возмущенно закричала:
- Ну знаете ли! Это просто безобразие!  Кто вы вообще такая?
Старушка тоже запыхалась. Она одернула задравшуюся хламиду и оправив её на необъятной груди, выпрямилась и патетично воздев руки воскликнула:
- Я Полуночница!
Учитывая обстоятельства все это выглядело более чем странно.
«Психическая», - подумала Мирослава и снова незаметно попятилась. Пытаясь отвлечь внимание чокнутой старушки, доброжелательно сказала:
- Красивое имя. Главное необычное.
От возмущения Полуночница поперхнулась и ей понадобилось несколько минут чтобы прокашляться и снова принять грозный вид, что при её росте и конфигурации было довольно непросто.
- Какое имя, мать твою! – гневно возопила она.
- Я навий ночной дух, несущий бессонницу, страх и напасти!
«Совсем бабка спятила. Кто ж её такую из дома одну выпустил?», - снова подумала Мирослава. Она пыталась судорожно вспомнить как вести себя с психически нездоровыми людьми, чтобы не вызывать агрессии, а наоборот успокоить. «Главное не перечить», - вспомнила она и миролюбиво улыбнувшись сказала:
- Хорошо, я все поняла. Так я пойду?
Старушка устало вздохнула и покачала головой.
— Вот непутевая. Сказала же, нет! Потому как от навьего духа еще никто не уходил!
«Приехали», - подумала Мирослава. Но вслух произнесла:
-А почему?
Видимо этого вопроса Полуночнице еще никто не задавал. Потому как она опешила и даже немного растерялась. Помахав в воздухе пухлой ладошкой, навий дух хмыкнула и, видимо не найдя лучшего ответа важно произнесла:
- Потому что!
Затем, еще немного подумав, добавила:
- Так положено!
- Кем? – не отступала Мира.
Это окончательно вывело бабулю из себя. Она с размаху хлопнула себя по округлым бокам и горестно запричитала:
- Собралась в кои-то веки в гости к Водяному. Думала посидим, вспомним былое, наливочку свежую опробуем. Нет, принесла её нелегкая! Всю ночь изгадила!
И уперев руки в то место, где у обычных людей располагается талия, старушка вперила в Мирославу возмущенный взгляд.
- Ну, знаете ли! –вспылила путешественница.
- Я просто спала и никого не трогала! Это вы налетели на меня в темноте. Пнули, напугали, и я еще виновата?!  Все! Я ухожу.
Женщина принялась демонстративно собирать вещи. Но когда она надела на себя рюкзак с привязанным ковриком, спальником и котелком, старуха схватила её за руку и с необычайной силой поволокла в глубь леса. Мира невольно ускорила шаг, попытки сопротивляться или тормозить ни к чему не приводили.
-Отпустите! – кричала она.
- Отпустите меня немедленно!
- От навьего духа еще никто не уходил! – весело прокричала бабка и захохотала.
- Да какой вы дух?! – разозлилась Мирослава.
- Духи такие толстые не бывают! И вообще, я вспомнила, в интернете видела. Полуночница – это мифическая существо, в образе красивой и молодой девушки!
Бабка затормозила так резко, что женщина влетела в неё на всем ходу. Но старушка сдержала натиск и подтянув Миру за грудки так, что та была вынуждена подобострастно согнуться в поклоне, злобно прошипела прямо в лицо:
- Молодая значит! Вам всем только молодых подавай! А что делать женщине сурьёзного возраста?! А?!
- Не знаю, - Мирослава попыталась выпрямиться, но ей это не удалось.
- Столько лет, верой и правдой. Пашу без выходных и проходных! И на тебе… старая! А ты не нормировано потрудись с моё! Да еще в ночную смену! Посмотрю тогда на тебя! А толстеют в мои года, уже не от котлет, а от лет!
Неожиданно Полуночница отпустила Мирославу и понуро присела на огромный пень у дороги.
«Расстроила бабулю», - подумала женщина. Она подошла к старушке и слегка погладила её по плечу.
- Извините. Я не хотела вас обидеть.
- Не хотела, да обидела, - шмыгнула носом бабка и отвернулась.
- Я же все понимаю, - продолжила Мирослава.
- Сама так же переживаю. На работе молодым везде дорога, мужчины большинство смотрят, как сквозь стекло. Муж давно привык, как к мебели. Уже и внимания не обращает.
Она присела рядом и тоже грустно опустила голову. Но в это мгновение она вспомнила про Михаила, и тихая радость окутала её куда лучше теплого свитера.
- А ты куда прешься-то по ночи? – после минутного молчания спросила Полуночница.
- Вообще-то я спала, а прусь по ночи благодаря вам. Ну а в целом к Егоровне шла.  Потом проспала, решила вернуться домой в Залесово и заблудилась. – ответила Мира.
- К Егоровне? – встрепенулась старушка.
- Прямо к ней самой?
- Ну да. – Мирослава не понимала её удивления.
Полуночница встала напротив женщины, так что их глаза оказались почти вровень. Она с интересом разглядывала её, сцепив руки за спиной и перекатываясь с носка на пятку.
- Да что не так-то! – воскликнула Мира.
- Мне нужен совет, сама запуталась. Уже не разобраться. Вот баба Маша и посоветовала к ней сходить.
- Ладно, пошли, - сказала Полуночница и потянула женщину за собой.
- Куда?
- К Водяному.
- Зачем? – засопротивлялась Мира.
- От Залесово ты далеко ушла. А к Егоровне как раз со мной по дороге.
Какое-то время попутчицы шли молча. Наверное, каждая задумалась о своем. Неожиданно Полуночница охнула и странно подпрыгнув с размаху плюхнулась на дорогу. Из-под её ног что-то вылетело и плавно опустилось в траву. Мира нагнулась и взяв это в руки поднесла к лицу.  Крошечный бородатый человечек лежал на её ладони закатив глаза.
- Хана эльфу. – сказала она и протянула другую руку старушке, помогая подняться.
- Вы меня простите, - продолжила Мирослава, но для ночного духа у вас никудышное зрение, а про координацию я вообще молчу.
- Какой на хрен эльф! Полевик это. И какой черт его в лес ночью занес. А насчет зрения и координации – поживи с мое, тогда и поговорим! - проворчала Полуночница, отталкивая руку Мирославы и отряхиваясь.
Затем она подошла ближе и ткнула пухлым пальцем в округлое брюшко Полевика. Тот хрюкнул и открыл глаза, но уже через мгновение подлетел в воздух, кувыркнулся и исчез в придорожных зарослях.
- Похоже с консервами надо завязывать. – задумчиво проговорила Мирослава.
- С какими консервами? – заинтересованно спросила Полуночница.
- С теми, что в дорогу взяла. Не знаю, что они туда добавляют, но штука забористая. – так же задумчиво ответила женщина.
Но заметив недоуменный взгляд Полуночницы перевела тему:
- А может вам очки купить?
Полуночника хмыкнула, и покопавшись в складках безразмерного одеяния извлекла из его глубин огромные очки в черной роговой оправе. Не говоря ни слова нацепила их на нос и повернулась к спутнице.
- Ну как?
- Стильно, - вышла из положения Мирослава.
-Думаешь? – усмехнулась старушка, после чего сняла окуляры, и они исчезли в невидимом кармане.
- Ладно, непутевая, пошли.
Глава 13.
   Шли они недолго, очень скоро впереди замерцала в лунном свете водная гладь и потянуло сыростью. У самой воды на заросшем мхом валуне сидела, ссутулившись, тёмная фигура. Услышав приближающиеся шаги, она вскочила и завопила булькающим тенорком:
- Ну наконец-то! А я уж думал, что опять или забыла, или зашиблась по дороге!
Водяной был похож на мужчину среднего роста и возраста. Вот только цвет его кожи оставлял желать лучшего. В лунном свете он безнадежно отливал зеленью. И судя по мешкам под глазами этот товарищ давно и серьезно злоупотреблял. Ну или у него были проблемы с почками. Хотя второй вариант вовсе не исключал первого. Мирослава тактично отошла в сторонку пока парочка эмоционально выражала радость по поводу долгожданной встречи. Женщина отвернулась и осмотрелась по сторонам. Куда её занесло? От легкого ветерка волны чуть слышно шелестели о каменистый берег. Лунная дорожка сверкала жидким серебром, рассекая черное озеро пополам. Позади темной стеной обступал лес. Страшно уже не было, только интересно, что еще ждет впереди?  А мужчина этот странный. Интересно, где он живет? Домов поблизости не видно, может рыбнадзор какой? И бабка странная, невменяемая, но похоже не злая. От раздумий Мирославу отвлек увесистый шлепок пониже талии.
- Ой! – вскрикнула она и резко обернулась.
За её спиной стоял Водяной и радостно улыбался в два ряда белоснежных и острых, как у акулы зубов.
- А это что за красотка! - воскликнул он, обращаясь к Полуночнице.
- Ты что, старый, сдурел?   - накинулась на него бабка.
- У меня на глазах заигрываешь, да еще и с человеком?
Мира, потирая ушибленное место, пробормотала:
- Ну вот, сподобилась. Красоткой назвали.
- Да ладно тебе, не ворчи!
Водяной подлетел к Полуночнице и страстно притянул к себе, обнимая длинной рукой за предполагаемую талию. Старуха тут же растаяла и заулыбалась.
- Ишь ведь, кобель какой. Русалок целый взвод, я навещаю. А все мало! —говорила она, но уже не злясь, а скорее заигрывая.
- А где ты человека взяла и куда ведешь? – заинтересовался Водяной.
- Да так… по дороге наткнулась. – ответила старуха невольно при этих словах потирая ушибленный локоть. И продолжила:
- Никуда не веду, здесь переночует, да пойдет дальше своей дорогой.
- Чой это? – изумился Водяной.
- Так-таки и отпустишь?
Полуночница замялась, но лишь на минуту.
- Так и отпущу. К Егоровне она идет.
- Да ладно! – Водяной аж присвистнул и с восхищением уставился на Мирославу.
- Хороша баба! И красивая, и смелая, и…
Дальше ему продолжить не удалось. Увесистая оплеуха опустилась на его поддернутую тиной щёку, и сцена ревности вспыхнула с новой силой. Решив отойти от греха подальше, Мира пошла вдоль берега. Ночь звенела тысячами цикад, чернильное небо, словно перевернутая чаша смотрело миллионами звезд на заснувшую землю. С тихим шуршанием из-под ног разлетались мелкие камешки да чуть слышно поскрипывала галька.  Все вокруг, казалось, жило и дышало: трепетавший во мраке лес, темная вода и прохладный ночной воздух. Найдя довольно большой и гладкий валун, почти целиком вросший в землю, Мирослава расстелила коврик и спальник. Впереди ждала дальняя дорога, нужно было хоть немного поспать. Позади неё звуки ругани и шлепков сменились смехом и нежным воркованием. Сон уже наваливался тяжестью на тело дурманя голову, как над ухом колокольчиком прозвенел тихий голос:
- Привет.
Мира с трудом разлепила глаза, рядом с ней на валуне удобно устроившись прилегла девушка. Её длинное полупрозрачное белое платье едва прикрывало удивительно стройное тело. Длинные мокрые волосы тяжелой гривой ниспадали на плечи. Она была необыкновенно хороша собой, пугала лишь мертвенная бледность кожи.
- Привет. – ответила Мира и невольно отодвинулась.
Теплой ночью от незнакомки веяло холодом. Но та, словно не замечая этого, весело улыбнулась и продолжила беседу:
- А я тебя знаю.
- Откуда? – удивилась Мирослава.
- Видела на берегу озера. А потом к тебе подошел мужчина. Его я тоже знаю. Давно за ним охочусь, но он хитрый, так просто его не заманишь.
От этих слов Мира вздрогнула.
- А зачем он тебе? - спросила она.
- Ну как зачем.
Девушка опрокинулась на спину и заведя руки за голову выгнула спину.
- Одиноко мне, а он хорош. Глаза – как озерная гладь в солнечную погоду.
«Точно», - подумала Мира. «А душа, как дно озера, при любой погоде не узнаешь, что на дне».
Незнакомка слегка коснулась щеки Мирославы ледяным пальцем и снова засмеялась.
- Не бойся, тебе я ничего дурного не сделаю.
- Кто ты? – решилась спросить Мира.
- Мавка.
Поймав недоуменный взгляд женщины, незнакомка пояснила:
- Русалка. Мавка.
- Русалок не бывает. – протяжно зевнула Мира.
Красавица расхохоталась так громко и заливисто, что неподалеку заухала испуганная сова, а взвод испуганных лягушек бросился с берега в воду. Внезапно улыбка на лице Мавки сменилась выражением отчаянной грусти. Он порывисто села и, обхватив колени руками, подняла свое прекрасное лицо к луне.
Мирославу нестерпимо клонило в сон, но она с трудом удерживала глаза открытыми, считая, что невежливо заснуть во так, посреди разговора. Русалка, словно почувствовав состояние собеседницы, снова повернулась и ласково улыбнувшись опять коснулась лица Мирославы ледяной ладонью.
- Спи… Счастливая ты. – прошелестела Мавка.
- Почему? – уже с трудом спросила Мира.
- Теплая, живая…
Мавка легко поднялась и, словно не касаясь земли, легкими шагами пошла к берегу озера. Там в призрачном лунном свете переливаясь кружили в хороводе женские фигуры. Длинные волосы чуть колыхались в легком ночном ветерке, стройные тела были легки и грациозны. Двигаясь, словно во сне, незнакомки грустно-протяжно пели:
Молодою я была.
Словно яблонька цвела.
Свое сердце подарила.
Свое сердце отдала.

Мой дружочек нежным был.
Слова красны говорил.
И ночами до рассвета.
Со мной время проводил.

А потом весна прошла.
Вьюга тропки занесла.
Под венец повел другую.
Позабыв любовь былую.

Все от горя потемнело.
Сердце словно онемело.
Жизнь постылой сразу стала.
Горьки слезы лить устала.

Приняла меня река.
Во крутые берега.
Утолила мою боль.
Унесла меня с собой.

Век теперь мне жить во тьме.
Да в озерной глубине.
Сердце холодом застыло.
Землю навсегда забыло.
«Какой красивый сон», - только успела подумать Мирослава, как на неё обрушилась темнота и закружив уволокла за собой. Женщина провалилась в глубокий сон.

Глава 14.
   Мирослава проснулась от того, что яркие и теплые солнечные лучи нещадно били в глаза и щекотали лицо. Кроме того, ужасно хотелось есть. Озеро дрожало легкой рябью, лес разрывался многоголосьем птичьих трелей. Никого поблизости не было.
- Ушли … - пробормотала Мира.
- А спросить дорогу не у кого. 
Но тут она заметила стрелку и надпись, выложенные на песочно-каменистом берегу из голышей: «Непутёвая, тудой». Ну что же, направление дальнейшего движения было известно, но для начала нужно умыться и позавтракать. В начале Мира хотела только ополоснуть лицо, но потом, воровато оглянувшись по сторонам, быстро скинула одежду и погрузилась в прозрачную воду. Остатки сна исчезли моментально и тело налилось бодростью. Несмотря на беспокойную ночь она чувствовала себя вполне сносно.
- Как в воду глядела, все понадобилось. – прошептала женщина, устанавливая маленький котелок на треногу.
Дров повсюду было в избытке, за минуту Мира набрала большую охапку сухих веток. И вскоре веселый огонек потрескивал под котелком, разогревая озерную воду. Щепотка чая и душицы, и вот уже бодрящий напиток дымился в железной кружке. Мира проверила свои запасы. Хлеба и банок паштета пока было достаточно, также, как и плиток шоколада. Подозрения насчет качества консервов не исчезли, но выбора не было. Здоровый утренний голод опроверг все доводы рассудка и два больших бутерброда исчезли меньше чем за пять минут. Собрав вещи, женщина, вертя головой, попыталась определиться со сторонами света. Судя по стрелке ей следовало двигаться строго на север. В нужном направлении от озера в лес вела еле заметная тропинка. После вчерашней долгой дороги ноги побаливали, но стараясь не обращать на это внимания Мирослава размеренным шагом шла вперед. Через два часа она стала с сомнением оглядываться по сторонам, как далеко еще до этого Пеньково? Но спросить было не у кого, вокруг неё по-прежнему простирались лесные заросли. Женщина села передохнуть, она с удовольствием вытянула уставшие ноги, и оперлась спиной о камень. Невольно задумалась: «А что будет если она заблудилась? Найдут ли?».
От этой мысли снова стало страшно, одиночество стало угнетать. «Надо идти», - прошептала она и надев рюкзак снова двинулась по то появляющейся, то исчезающей тропке. Неожиданно её внимание привлек посторонний звук, на пение птиц было непохоже, может зверь какой? Мира в нерешительности остановилась. Звук исходил слева, из низины, густо поросшей кустами. Было похоже на женский плач, но откуда в лесу плачущая женщина? Мира в нерешительности переминалась с ноги на ногу, наконец любопытство взяло верх. К тому же пришла мысль, что кто-то еще помимо неё заплутал в лесу и уже отчаялся.
Женщина, осторожно пробираясь в зарослях, вышла на небольшую полянку. С одной стороны, её огибала довольно быстрая узкая речка, на берегу которой стоял остов полуразрушенного небольшого дома. У самой воды скрючившись, сидела небольшая фигурка. И это она жалобно постанывала и всхлипывала. Мира подошла и, с некоторой опаской, протянула руку, но тут же одернула её и, сделав два шага назад, негромко спросила:
- Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь?
Незнакомка подняла голову и обернулась. Мира, вздрогнув, отскочила назад. Это была очень странная женщина. Среднего роста, худощавая, одетая в длинную холщовую рубаху. Пугала её голова: совсем маленькая, покрытая свалявшимися пыльными волосами. На крошечном личике ярко выделялись черные глазки-пуговки и красный востренький нос. «Какая уродливая», - подумала Мира и тут же укорила себя, мало ли, может больной человек или врожденная аномалия. Незнакомка с недовольством посмотрела на женщину и зло спросила:
- Я тебя звала?
- Нет. - Мира уже пожалела, о том, что окликнула её.
- А зачем ты пришла?
- Подумала, что вам нужна помощь. Мне показалось, вы плакали. Ладно, я ухожу.
Мира повернулась, но не успела пройти и нескольких метров, как сзади раздалось:
- Эй!
Женщина остановилась и посмотрела на незнакомку. Та уже стояла, и сейчас её непропорциональная голова еще сильнее выделялась на фоне обычного тела.
- Возьми меня с собой, - проговорила она.
- Куда? – растерялась Мира.
Уродица противно улыбнулась и подойдя ближе ответила:
- Неважно, просто с собой.
Мирославе стало не по себе. Незнакомка подходила все ближе и ближе, а Мирослава пятилась, рискуя споткнуться и упасть. Но когда та протянула к ней свою тонкую ручку с чересчур длинными, белыми, сильно утолщенными в суставах пальцами, женщина повернулась и бросилась бежать. Вначале от страха она не чувствовала усталость, но вскоре нелюбовь к физкультуре дала себя знать. Воздуха не хватало, сильно закололо в правом боку. Мирослава остановилась и согнувшись обернулась. Незнакомка было позади, совсем рядом. Она ехидно улыбалась.
- Да что тебе нужно? – крикнула женщина
- Да что тебе нужно! – противным тонким голоском передразнила её та.
- Уходи! – голос Миры сорвался.
- Уходи! – издевательски вторил голосок.
И незнакомка, выставив вперед свои тонкие ручки и шевеля подагрическими пальцами снова стала подступать ближе. Она не спешила, специально задерживала шаг, топталась на месте и все это время гадко хихикала. Видимо мелкоголовая наслаждалась страхом и беспомощностью женщины.
Мира с трудом поднялась и снова попыталась бежать, но сейчас ей было еще тяжелее. Уставшие ноги с трудом отрывались от земли, дыхание окончательно сбилось, сердце как ненормальное билось уже не груди, а в горле. Мира не села, а почти рухнула на землю. Ею овладело отчаяние. Уродица была рядом, она стояла, наклонив голову и не отрываясь смотрела на женщину. Мира с ненавистью взглянула на незнакомку, страх начала сменять ярость. Наконец она полностью вытеснила все остальные чувства и, переполнив края, ринулась наружу. Мира встала на четвереньки и почти прорычала:
- Пошла вон!
- Пошла вон. - снова передразнила мелкоголовая, но уже не так уверенно.
- Ах ты гадина. – почти про себя прошептала Мира, и поднявшись на ноги пошла на незнакомку.
От злости она уже не чувствовала страха. Около дороги валялась увесистая палка, женщина подняла её и взяв наперевес в плотную приблизилась к незнакомке.
- Пошла вон, гадина. – повторила она и размахнулась.
Та отпрянула и, посмотрев на женщину исподлобья, внезапно захныкала. Неуклюже размахивая руками, она, развернувшись, побрела в глубь леса. Еще какое- то время Мира слышала её всхлипывания и стоны, но вскоре и они затихли.
Женщина выдохнула и опустив палку огляделась по сторонам. Убегая от прилипалы, она сбилась с пути, и теперь понятия не имела куда идти дальше.
Глава 15.
   Мирослава растерянно стояла посреди леса, но тут её осенило, что идти нужно на север, осталось определить, где он находиться. Вспомнив школьный урок природоведения, женщина начала обследовать деревья на предмет наличия мха. И здесь практика уложила теорию на обе лопатки. Оказалось, что мох растет со всех сторон, правда с разной степенью интенсивности, но сути дела это не меняло. Мира задрала голову, пытаясь определить местоположение солнца. Густые кроны деревьев надежно закрывали небо, к тому же время подходило к полудню, что еще больше усложняло задачу. Что делать дальше было не понятно. Двигаться наугад или дождаться времени, когда солнце начнет клониться к западу. Мирослава достала бутылку с водой, после вынужденного кросса её мучила жажда и теперь воды в бутылке оставалось совсем немного. Она бережно отпила глоток снова оглянулась по сторонам. Попыталась восстановить в памяти маршрут бегства от лесной обитательницы, кажется, выбежав из лощины, она вместо того, чтобы повернуть на лево и вернуться на тропинку, от страха ломанулась прямо, и потом уже никуда не сворачивала. Значит, имеет смысл вернуться назад. Мирослава двинулась в обратном направлении, нужно хотя бы выйти на поляну, дальше она сориентируется.  Спустя час, тропинка так и не нашлась, хотя женщина по дороге внимательно смотрела не только под ноги, но и по сторонам. Выпив последнюю воду, она в отчаянии прислонилась к широкому стволу дерева.
«Я пропала», – прошептала чуть слышно и медленно сползла на землю. Уставшее тело требовало отдыха, воды и еды. А разум отказывался верить в происходящее. Зачем она вообще ввязалась в эту авантюру? Что сподвигло её на столь неразумный поступок? Надуманные проблемы, и собственная дурь. Мира с тоской вспомнила бабушкин домик и теплое плечо Михаила. Но факт оставался фактом, она в она в лесу и рассчитывать не на кого. Снова поднявшись, она пошла вперед и еще через полчаса, к большой радости, наткнулась на родник. Он бил из небольшого пригорка и стекал кристально прозрачными струями по узкому каменистому дну, вскоре теряясь в высокой траве. Никогда в жизни вода не была такой вкусной.  Мира пила снова и снова, до ломоты в зубах, пока поняла, что больше в неё не поместится ни капли. После этого наполнила бутыль. После такой удачи настроение улучшилось и появилась надежда. Выйдя на лесную прогалину, Мирослава, наконец, смогла определить, что солнце уже начинает клониться к западу. Оставив его по левую руку, она снова углубилась в лес. Над головой сомкнулся зеленый свод, женщина отмечала впереди себя цель и двигалась в одном направлении. Каково же было её удивлении, когда приблизительно через сорок минут она снова вышла к роднику.
- Да быть того не может! – воскликнула Мирослава.
- Я же шла строго на север!
Пришла мысль, что возможно это другой родник? Но нет. Примятая трава и обороненная салфетка опровергали эту версию. Женщина подняла салфетку и устало плюхнулась на траву. Но спустя пару минут пополнила запасы воды и снова пошла на север. Солнце ощутимо клонилось к вечеру, становилось прохладнее.
- Я не выдержу еще одну ночь в лесу. – сквозь слезы шептала Мирослава обращаясь неизвестно к кому.
Но еще через час она снова очутилась у родника.
- Да ты заколдованный что ли! – уже в ярости закричала она.
Мирослава понимала, еще немного и наступит ночь.
- А ночью зверье приходит на водопой! – сказала она самой себе
— Вот тут тебя и сожрут!
Женщина снова поднялась и отмечая взглядом деревья строго впереди по курсу предприняла очередную попытку вырваться из леса. С момента последнего посещения родника, она шла уже не менее получаса, ноги дрожали и сводило живот. Утренние бутерброды давно канули в лету, но сейчас было не до еды. От усталости и голода мутило, немного кружилась голова. Слезы текли сами собой. Взгляд из-за них туманился и поэтому женщина не сразу заметила впереди себя человеческую фигуру. Когда же она осознала это, то в первое мгновение замерла от неожиданности. Мужчина (судя по очень высокому росту и крепкому телосложению) быстро и уверенно двигался метрах в пяти впереди неё. Он то появлялся, то вновь исчезал среди деревьев. Мира бросилась следом за ним и закричала
- Эй! Помогите. Я заблудилась.
Но мужчина шел не оборачиваясь. Догнать его тоже не получалось. Там, где Мира пробиралась сквозь кусты или спотыкалась, он двигался легко и свободно как легкий парусник по морской глади.
- Пожалуйста! – уже в голос плакала женщина
- Не бросайте меня здесь. Помогите!
Человек остановился и медленно повернувшись посмотрел на неё. Мира наконец подбежала к нему и схватив за рукав рубахи заговорила прерывающимся голосом:
- Скоро ночь, я боюсь. Не бросайте меня, помогите выйти к деревне. Я прошу вас!
Мира ревела в голос, растирая кулачком грязь по заплаканному лицу.
Незнакомец молчал. Его длинные золотисто-русые волосы опускались ниже плеч, а окладистая темная борода скрывала пол-лица. Он мог бы выглядеть устрашающе, вот только взгляд ярко зеленых глаз из-под густых бровей лучился добротой. Не говоря не слова, мужчина поднял крупную ладонь и слегка погладил Миру по голове, а затем кивнул, приглашая следовать за собой.  Мирославе пришлось почти бежать, но она боялась жаловаться на усталость, боялась остановиться и попить воды. А они шли и шли, пробираясь через заросли и пересекая поляны, и ручейки. Но когда женщине показалось, что силы иссякли и сейчас она рухнет и больше никуда не двинется, впереди показался просвет и через минуту они вышли из леса. Проселочная дорога змеилась желтой лентой по пригорку, на вершине которого рассыпались дома селения.
- Спасибо, - почти прошептала Мирослава.
Говорить громче или больше не было сил. Но всю свою благодарность она вложила во взгляд и в порывистое объятие лесного гиганта. Тот хмыкнул, внимательно-добро посмотрел сверху вниз и, снова слегка погладив по голове, скрылся в лесной чаще.
Глава 16.
До деревни было рукой подать, но небольшой подъем на холм окончательно лишил Мирославу сил. По неширокой, извилистой улице с глубокой колеёй женщина шла пошатываясь, как пьяная.
- Пятый дом справа, пятый дом справа. – повторяла она как заведенная.
Какой бы усталой не была Мирослава, она заметила, насколько эта местность отличается от Залесово. Как будто кто-то очертил резкую границу, отделив лес от невысоких голых холмов, разрезанных глубокими оврагами. Покосившиеся дома, крытые соломой, стояли вразнобой на кривой улице. Угрюмые дворы, спрятавшись за высокими заборами, затаились в молчании. Дойдя до нужных ворот, Мира постучала, но ей никто не ответил. Мира постучала снова, ни шороха, ни движения в ответ. Отчаявшись, женщина повернулась спиной к воротам и начала бить ногой. Тяжелый деревянный гул поплыл по улице, в соседнем дворе лениво гавкнула собака.
- Умерли вы здесь что ли все? – закричала Мирослава.
Тишина. Даже странная собака больше не реагировала на неё. Тогда она села на землю и прислонившись к забору закрыла глаза. Сил больше не было и идти было некуда. Сумерки торопливо струились по пыльной улице, как чернильные пятна по воде. На какое-то мгновение женщина даже задремала, но тут калитка неожиданно распахнулась и Мира опрокинулась навзничь. Странно, она не слышала звука открывающейся двери или чьих-то шагов. Над ней стоял мужчина неопределенного возраста, первое, что бросалось в глаза полное отсутствие волос на яйцеобразной голове. Длинный серо-синий поношенный халат открывал ниже колена белые чуть кривые икры. Не дав ей сказать ей ни слова, он проскрипел:
- Чего расшумелась?
- Пустите меня пожалуйста. – сказала Мирослава и перевернувшись на четвереньки вползла во двор.
- Я не выдержу еще одну ночь в лесу.
Она села на землю и умоляюще посмотрела на неприветливого хозяина.
- А какого черта ты здесь делаешь? – спросил он, не выгоняя, но и не приглашая в дом.
- К Егоровне иду, но заблудилась. Вот и записка от Марии Федоровны.
Мирослава торопливо достала из кармашка сложенные вчетверо листки и, выбрав нужный, подала мужчине. Тот, подозрительно посмотрев на неё, нехотя повертел записку в руках.
— Не туда пришла. -  коротко сказал мужчина.
— Это Овражное.
- Но что же мне делать? – Мирослава опять разревелась.
Какое-то время он раздумывал, почесывая блестящий затылок. Наконец сказал:
- Федоровну знаю.
И опять замолчал.
- Мне все равно где я. – простонала Мира.
- Я просто хочу есть и спать. И если можно сполоснуться. А рано утром уйду. Помогите мне пожалуйста.
Лысый уставился на женщину с явным неодобрением. Затянувшуюся паузу прервал визгливый женский голос:
- Кого там принесло на ночь глядя?
- Мирослава от Федоровны из Залесово. – живо отозвался мужчина.
Во двор вышла женщина. Невысокая, средних лет, ладно скроенная, с огненно-рыжими волосами, собранными в высокий хвост. На ней также был довольно длинный халат, только новый, роскошного бордового цвета. Чуть раскосые карие глаза с подозрением посмотрели на Мирославу. Путешественница поняла кто принимает решения в этом доме. Но судя по выражению лица хозяйки такие чувства как сострадание и милосердие были ей не знакомы. И тогда Мира быстрым движением сняла серебряные серьги и протянула женщине на ладони. Та брезгливо взяла их двумя пальцами и придирчиво осмотрела.
- Ладно. – наконец проговорила она словно нехотя.
- Проходи. Нечего здесь рассиживаться, ночь скоро.
Мира с трудом поднялась и волоча за собой ставший ужасно тяжелым рюкзак пошла в дом.
- Как вас зовут? – спросила она, оборачиваясь к мужчине.
- Митрич я. – ответил тот.
- А это супружница моя, Патрикеевна.
Все трое зашли в длинную и узкую кухню. Митрич замер у входа, словно ожидая дальнейших распоряжений жены.
- Насчет мытья не знаю. – сказала она
- Колодезь во дворе, хочешь иди сполоснись. Но вода ледяная. И поспеши, скоро совсем стемнеет.
Мира казалась себе такой пыльной и грязной, что, взяв предложенную Патрикеевной серую простынь вышла на задний двор. Митрич наполнил два ведра водой и тактично удалился. Мира быстро разделась и, дрожа, торопливо смыла с себя как смогла грязь и пот. Только она подумала, что не хочется натягивать пыльную одежду, как из темноты прилетел халат. Мира подняла его и подозрительно обнюхала ветхую одежду. Но несмотря на неприглядный вид он был довольно чистый. На кухне её уже ждала миска горячей куриной лапши. Пока Мира торопливо ела хозяева молча сидели напротив друг друга. Забрав пустую тарелку, Патрикеевна подала гостье кружку с чаем и немного зачерствевший пирог. Но и они исчезли в мгновение ока.
- Значица так.
Поднялся Митрич.
- Ночью во двор не выходить. По нужде ведро в сенях. Окна не открывать. Понятно?
Он вопросительно уставился на Мирославу. Та, осоловевшая от усталости и сытной еды, лишь кивнула в ответ. Ей постелили в крошечной комнате напротив хозяйской спальни. Узкая кровать была жесткой, но ровной, что по сравнению с туристическим ковриком было просто царским ложем. Мира едва коснулась головой плоской подушки, как моментально уснула. Но, к сожалению, сон был недолгим. Мирослава проснулась от страшной духоты. Спертый воздух старого деревенского дома давил на грудь Она тихонько встала и подошла к окну. «Интересно, а почему открывать нельзя», - прошептала она почти про себя. «Может воров боятся?». Мира осмотрела деревянную раму. Ни о каком микропроветривании не могло быть и речи. Этим окнам было, судя по всему, лет триста. Ей пришла в голову мысль приоткрыть форточку и постоять около неё пока проветриться комната. Если уж хозяева опасаются оставлять их открытыми на ночь. Она протянула руку к защелке и… замерла. Сквозь не очень чистое стекло на неё смотрел старик. Он так сильно прижался к окну, что его длинный нос расплющился. Большие водянисто-голубые глаза на выкате не моргая уставились на женщину. Жидкие седые волосы и тонкая длинная борода чуть колыхались на ночном ветерке. Мирослава попятилась и потрясла головой. Сначала она не поняла, что в положении головы старика выглядит неестественно. Но приглядевшись не поверила своим глазам. Чтобы заглянуть в окно ночной гость согнулся буквально пополам. Тощая спина выгнулась горбом, жилистые руки упирались в острые колени.
- Так. – сказала тихо самой себе Мирослава.
- Если он разогнётся до будет выше крыши, ха-ха…- нервный смешок вырвался сам собой.
- Кажется от усталости у меня начались галлюцинации. – продолжила она тихо.
- А что нужно делать при галлюцинациях? – чуть слышно шептала Мира медленно пятясь к кровати.
- Нужно лечь и успокоиться.
Она быстро легла и укрылась тонким одеялом. Глаза упорно не хотели закрываться и косились на окно, за которым замер ночной гость. И тут дверь в спальню хозяев с тихим скрипом отворилась. Мира закрыла глаза и замерла. Хотя логичнее было бы спросить их о странном видении, но, под влиянием внутреннего порыва, женщина притворилась спящей.
- Вот остолоп! – прозвучал возмущенный шепот Патрикеевны.
- Опять окна перепутал!
Едва слышно заворчали доски под босыми ногами. Мирослава почти ощутила дыхание склонившейся над ней хозяйки.
- Спит вроде. – удовлетворенно сказала она и, судя по звуку шагов, подошла к окну. Мира слегка приоткрыла глаза, Патрикеевна делала какие-то знаки ночному гостю, затем развернулась и так же тихо вышла в коридор.
- Давай, ступай. – услышала Мира её тихий голос.
- Да смотри, чтоб не как в прошлый раз.
В ответ раздался вздох и кряхтение Митрича. Хлопнула входная дверь, снова еле слышные шаги и дверь в хозяйскую спальню закрылась. Мира посмотрела на окно, лишь полуночное небо заглядывало в комнату сквозь мутные стекла.  «Лучше не лезть не в свое дело», - подумала Мирослава и заставила себя снова закрыть глаза и начать спокойно и глубоко дышать. Постепенно усталость взяла свое и она опять уснула.
Утром её разбудила возня Патрикеевны на кухне. Мира надела чистую майку и носки. Натянула надоевшие джинсы. Быстро причесала волосы и вышла из комнаты. Митрича не было, хозяйка что-то намывала в большом корыте.
- Доброе утро. – улыбнулась Мира.
- Доброе. – нелюбезно откликнулась Патрикеевна и кивком указала на стол.
Там гостью ждала большая кружка молока, вареное яйцо и ломоть хлеба.
- Спасибо.
Мира с аппетитом принялась за еду.
- У вас и молоко и яйца домашние, а не слышно ни коров, ни кур. – не выдержала она.
Патрикеевна лишь зыркнула раскосыми глазами.
- Спала как? – спросила она, проигнорировав вопрос.
Мира задумалась, утром ночное происшествие казалось лишь фантастическим сном.
- Нормально. – ответила она.
- Кошмар правда приснился, но это, думаю, от усталости.
Хозяйка лишь усмехнулась, но уточнять ничего не стала. После завтрака гостья засобиралась. Налила свежей воды и запихала грязные вещи в рюкзак. Уже стоя у порога, сказала.
- Спасибо вам за доброту и помощь. Куда мне идти не подскажете?
Патрикеевна, молча взяв её за локоть, вывела за ворота.
- Пути два. – сказала она.
- Выбирай сама. Или как пришла через лес. Или холмами по дороге. По лесу короче, а здесь не заблудишься.
После минутного раздумья Мира выбрала второй. Возвращаться в лес не хотелось, и вероятность того, что она не заплутает вновь стремилась к нулю.
- Еще раз спасибо.
Мирослава искренне улыбнулась нелюбезной хозяйке. Та лишь хмыкнула в ответ. Мира уже выходила из селения, когда, оглянувшись, увидела, что Патрикеевна все еще смотрит ей вслед. Женщина махнула рукой, поудобнее пристроила рюкзак на спине и прибавила шаг.
Глава 17.
Желтая дорога змеилась меж холмов, то понимаясь на самую вершину, то стремительно спускаясь вниз, то опасливо пробираясь по самому краю глубокого оврага. Уже спустя час Мирослава устала, а к обеду чувствовала себя совершенно вымотанной. 
- Какая же я идиотка. – ругала женщина себя.
- Даже не уточнила у Патрикеевны насколько длиннее этот путь! Может на несколько часов! А может и дней?! А та тоже хороша, лишь бы выпроводить за порог!
Мирослава присела на пыльную обочину и уныло съела бутерброд. Выпив остатки воды, она тоскливо посмотрела на дно бутыли. Энтузиазм окончательно иссяк и снова захотелось плакать. Но особо рассиживаться и лить слезы времени не было. С кряхтением женщина поднялась и продолжила свой путь. К пяти часам вечера она уже с трудом переставляла ноги. Теперь вокруг расстилалось поле. Только где-то на горизонте по бокам едва виднелись островерхие шпили леса. Ветер играл пыльной травой, да слышался стрекот кузнечиков. Одиночество и чувство беспомощности одолевали все сильнее. Икры горели, а ступни налились свинцом. От жажды пересохли губы, да так, что стало тяжело дышать. Несмотря на летнюю пору стремительно надвигались сумерки. Откуда-то потянуло осенней прохладой. Очень хотелось просто упасть посреди пыльной дороги, закрыть глаза и уже больше никогда не шевелится, но что-то заставляло ее двигаться вперед. Наконец, в темнеющем воздухе далеко впереди показались силуэты домов. Радость толкнула в грудь, но ускорить шаги она, увы, не смогла. Наоборот, усталость навалилась еще сильнее. Чтобы не зацикливаться на длине пути, Мирослава начала отмерять впереди себя небольшие отрезки. «Вон до того кустика», - говорила она самой себе и брела, брела, глядя только на дорогу, чтобы не упасть. Казалось, что подняться снова уже не будет сил. «Вон до того камня», - намечала она себе новый ориентир и с трудом переставляла горевшие огнем ноги. Только когда первый дом селения оказался прямо перед Мирой, она наконец подняла глаза. Да, открывшаяся взору картина не радовала. Судя по всему, поселок давно вымер. Ничто не выдавало человеческого присутствия. Сумерки сгущались, но ни одно окно не светилось приветственным огоньком.  Гнетущая тишина давила на уши, даже ветер, весело колыхавший травы в поле, здесь внезапно стих. К тому же, было холодно, словно внезапно наступил октябрь. Но когда-то здесь была жизнь, а стало быть, можно найти колодец и переночевать под крышей, а может и затопить печь. А это уже радовало. Мирослава задумчиво остановилась в начале не широкой прямой улицы и осмотрелась по сторонам. Все дома выглядели одинаково мрачными и заброшенными. Главным было найти воду, и женщина зашла в первый дом справа. Гигантские сорняки, заполонившие двор, почти перекрыли доступ к крыльцу. Но у забора Мира рассмотрела колодец. В глазах все прыгало и мутилось, так что она его заметила чисто случайно. Старые почерневшие бревна идеально сливались с окружающей средой. Мира бросилась к нему, завязая в высокой и колючей траве и с надеждой заглянула внутрь. Но густая тьма надежно скрывала наличие или отсутствие воды.
- Мира.
От неожиданного оклика женщина вскрикнула и бросилась в сторону, но споткнувшись рухнула в заросли чертополоха. Не веря своим глазам, она снова и снова моргала и терла лицо, даже несколько раз ущипнула свое запястье и отвесила самой себе увесистую оплеуху. Ошибки быть не могло. У порога стояла ее старшая сестра Лера, умершая несколько лет назад от онкологии.
Глава 18. 
- Почему не заходишь? – тихо спросила Лера.
Мирослава встала на четвереньки и тяжело поднялась, опираясь бешено трясущейся рукой о край колодца.
- Ты же умерла. – только и смогла прошептать она.
- Думаешь? – равнодушно спросила сестра и распахнув дверь дома жестом пригласила Мирославу войти.
«Я сошла с ума», - пронеслось в голове путешественницы. «Или валяюсь при смерти на дороге и галлюцинирую».
Не понимая до конца, что она делает, Мирослава с трудом разогнулась и вошла в дом. На столе горели свечи, в печи весело полыхал огонь неся долгожданное тепло и уют.
- Садись. – сказала Лера.
- Я накормлю тебя.
Деревянные ноги не сгибались и Мира тяжело плюхнулась на скамью. Перед ней уже стояла чашка воды и женщина жадно выпила ее. Вода была теплой и безвкусной, но все же она утолила жажду. Пока Лера суетилась у плиты Мира не отрываясь смотрела на такую знакомую и родную фигуру. Небольшого роста, вся округлая и уютная как булочка с корицей. Добрая, веселая, способная помочь и поддержать в любой ситуации. Такой была Лера, но она умерла, умерла в страшных муках. Несколько месяцев сестра кричала и умоляла, чтобы близкие прекратили её страдания. А когда боль немного утихала, она снова начинала мечтать, что скоро выздоровеет и уедет жить к морю. Лера была не просто сестрой, она была единственным и лучшим другом. Когда её не стало Мира даже почти не плакала, просто что-то застыло и умерло в душе вместе с ней. После этого Мирослава переслала верить в бога.
- Ешь.
Лера поставила перед ней тарелку с дымящейся тушеной картошкой. Мира автоматически отправила первую ложку в рот. «Да … готовить Лера никогда не умела», - невольно улыбнулась она. Но голод не тетка и вскоре тарелка опустела. Лера сидела напротив и задумчиво смотрела перед собой.
- Спасибо.
Мира отодвинула грязную посуду и попыталась встать, но сестра остановила её.
- Отдыхай. Я сама уберу.
- Лера, что происходит? – тихо спросила Мирослава.
- Ты о чем?
Непонимающе обернулась сестра, шумя водой у старой раковины.
- Я умерла? – наконец решилась спросить Мира.
- Нет.
Такая знакомая и родная улыбка.
- Тогда что происходит? Ты прошлом, в настоящем тебя больше нет! – воскликнула Мира.
- А ты где? – усмехнулась Лера и снова села напротив.
Мира задумалась, а ведь сестра права. Дня не проходит, чтобы она не предавалась воспоминаниям. Причем, как правило, тяжелым и грустным. Она снова и снова переживает прошедшие события, ведет давно канувшие в лету диалоги, даже с давно умершими людьми, словно ходит по замкнутому кругу.
- Я люблю тебя и очень скучаю. – сказала Мирослава и из её глаз потоком хлынули долгожданные слезы.
- И я тебя люблю. – снова улыбнулась Лера.
- И я всегда с тобой.
От слез все стало расплываться перед глазами, комната потеряла очертания и внезапно погас свет.
Глава 19.
     Мирослава проснулась оттого, что затекла шея и удивленно оглянулась по сторонам. Она лежала на печи, еще едва теплой.  За окном было по-прежнему сумеречно, видимо, солнце не часто посещало эти заброшенные края. Женщина села и, осторожно спустив ноги, неуклюже слезла с печи. На столе ждала каша, стакан молока и хлеб. Большой кувшин, испещренный тысячью трещинок, был полон водой. Мира постаралась не думать откуда все это берется, разумного объяснения не было, а впадать в мистику ей не хотелось. Приходилось просто все принимать таким, как оно есть.
- Лера. – тихо позвала Мирослава, но ответа не последовало.
- Лера! – крикнула она уже громко.
Тихо. Было так тихо, что муха, бившаяся о стекло, производила невероятный шум. Женщина вышла во двор. Все как вчера, ничего не изменилось. «Но этого не может быть», - прошептала она и вернулась в дом. Каши Мирослава никогда не любила, но выбора не было и она, терпеливо и особо не думая побыстрее заглотила содержимое тарелки, запивая вязкую массу молоком. «Пора идти», - подумала Мира и поняла, что просто не в состоянии сегодня никуда двинуться. Ноги по-прежнему болели, а привычные разношенные кроссовки казались испанскими сапогами. Скинув их, Мира с наслаждением сунула ноги в безразмерные галоши, стоявшие у порога. Она решила осмотреть дом, помимо кухни в нем была только одна не большая комната. Видимо, после того как хозяева покинули это жилище сюда больше никто и не заходил. Все было пыльным, но не тронутым. Странно, что люди не забрали свои пожитки. На полках валялись книги, шкаф был забит вещами. Внезапно в окружающей обстановке женщине показалось все странно-знакомым.  Она наугад взяла первую-попавшуюся книгу. «Механическое пианино» Курта Ванненгута. «Ого», - подумала она: «Народ-то здесь жил продвинутый». У Миры была точно такая же в мягком переплете, она так и не дочитала ее до конца. Следующими были «Американские боги» Нила Геймана и «Вселенная. Курс выживания» из серии научно-популярная литература. В изумлении Мира поняла, что все эти книги из тех, что она купила в последние пять лет, но так и не прочитала. Все как-то времени не хватало. Хотя, чем она была так занята вне работы? Просмотром одних и тех же сериалов??? На шкафу торчала деревянная рамка. Вытащив её Мира тут же с грохотом, уронила, подняв облачко пыли с давно не мытого пола.  Рамка с канвой. Мира называла эту работу «Дом моей мечты», начав вышивку загадала, что это будет чем-то вроде визуализации желания. Она ненавидела свою тесную квартиру в шумной многоэтажке и всегда мечтала о собственном доме. Вот и решила, что, когда закончит эту большую картину, желание непременно сбудется. Но бодро начавшаяся по началу вышивка застопорилась, а затем и вовсе прекратилась. В шкафу висели её брюки сорок шестого размера в которые она обещала самой себе похудеть уже года три и красный свитер не подходивший не по цвету, ни по фасону, выбросить который было просто жалко. Вся комната была захламлена её вещами! Но не всеми, а лишь теми, которые она не доделала, не прочитала, не носила, не использовала! Кроме того, по углам в беспорядке валялись тетради с хаотично начатыми дневниками. Выборочно описанные в них дни были полны негативных событий и депрессивных мыслей. «Но ведь это не так!», - воскликнула Мирослава и отшвырнула от себя очередную тетрадь в тремя исписанными невнятным почерком страницами. «Были и хорошие дни!», - крикнула она, словно пытаясь что-то доказать самой себе. Она почувствовала, что задыхается в этой комнатушке и выскочила во двор. Низкое серое небо лежало на покатых крышах, моросил мелкий, холодный дождь. Но воздух был наполнен не свежестью, а вонью затхлого погреба. «Надо выбираться отсюда», - сказала женщина самой себе и быстро натянув кроссовки, схватила рюкзак, и бросилась к калитке. Окружающая обстановка действовала настолько угнетающе, что она забыла на время о боли в ногах и накопившейся усталости. Мира дернула за ручку, но калитка не поддалась. Тогда она налегла на нее, эффект был тот же. Тщательно обследовав, женщина так и не обнаружила защелки или замка. Вчера калитка едва держалась на ржавых гвоздях и легко распахнулась перед нею, сегодня она намертво вросла между двух покосившихся столбов обветшалого забора.
«Тогда я перелезу!», - с энтузиазмом воскликнула Мирослава и в став на ветхую перекладину одной ногой, ухватилась рукой за высокий столб и попыталась рывком перенести вторую ногу через калитку. Удар о невидимое препятствие был настолько ощутимым, что женщину отбросило назад и она едва не упала. Спас все тот столб, в который она вцепилась изо всех сил. «Да ладно!», - удивленно воскликнула она и провела рукой по воздуху над калиткой. Под ладонью явственно ощущалась прохладная и твердая поверхность. Мира отошла подальше и швырнула камень, едва успев увернуться, так как он немедленно вернулся обратно, метясь ей в лоб. «Что за …!», - крепко выругалась женщина. Неподалеку от крыльца она нашла довольно длинную палку и следующие сорок минут были посвящены простукиванию пространства над забором по всему периметру двора. Но похоже неизвестно откуда взявшаяся преграда закрывала все выходы. Тогда Мира решила проверить высоту невидимой стены и с ужасом определила, что это купол, совсем небольшой высоты. Камень, брошенный вверх из любой точки двора на высоте приблизительно четырех метров с хорошо слышимым характерным звуком, ударялся о что-то твердое и летел на землю.
- Эк ты себя заперла, - раздался за спиной насмешливый голос сестры.
- Я?! – от возмущения Мира развернулась так резко, что потеряла равновесие и покачнулась.
- Ну а кто еще? – улыбнулась Лера и вошла в дом.
- Я тут причем?! – в возмущении прокричала Мира и ринулась за ней.
- Что я делаю не так?!
В доме никого не было. Все та же пыльная тишина да шорох капель по стеклу. Только сейчас Мира заметила, что порядком промокла. Срывая с себя мокрый свитер, прокричала:
- А ты не могла бы не исчезать так внезапно! Тем более, когда очень нужна!
В комнате повисла напряженное молчание и спустя какое-то время из комнаты едва слышно прошелестел голос Леры:
- А ты всегда рядом, когда нужна?
Мирослава сразу поняла, о чем говорит сестра. В последние дни Леры Мира была рядом с ней, но не до конца. Она так боялась увидеть её мертвой, а еще этот удушающий запах умирающей плоти в доме, не узнаваемое перекошенное бледно-зеленое лицо сестры, её подступающая агония… И когда Лера впала в беспамятство, Мирослава убежала. Да, там остались муж Леры и родители, да, она оставила деньги, но убежала. Не нашла в себе сил быть рядом до конца. И это мучило её до сих пор, она искала себе тысячу оправданий и загоняла воспоминания об этом дне на самое дно памяти, но оно преследовало её неотступно. И сейчас осознание собственной слабости и трусости обрушилось на неё всей своей тяжестью. Она должна была быть рядом, держать Леру за руку и проводить в последний путь. Должна…, но не сделала и теперь уже невозможно ничего изменить. И Мира заплакала, тихо и безутешно. Она опустилась на пол и положила голову на стул. «Прости меня, прости, пожалуйста, прости», - шептала женщина одну и туже фразу, словно молитву. Внезапно она почувствовала под головой не холодное дерево стула я мягкие колени. Мягкая и теплая ладонь коснулась головы и нежно провела по волосам.
- Да давно простила. Я же знаю, что ты трусиха и плакса, – ласково прозвучал голос сестры.
Боясь, что это видение опять исчезнет, Мирослава, не открывая глаз, схватила руку Леры и прижала к своему виску. Тяжелый комок боли в душе медленно таял и исчезал. Под головой снова был старый стул. Мира медленно поднялась и села на него. Что делать дальше было не понятно. Она бесцельно прошла в комнату и остановилась в центре, оглядывая залежи ненужных вещей. В коробке с заброшенным вязаньем что-то блеснуло. Среди мотков спутанной пряжи Мира обнаружила свое обручальное кольцо, которое давно не носила. «А вот это интересно», - прошептала она. На кухне звякнула посуда, но, когда Мира вбежала туда, никого уже не было. Лишь на столе стояла тарелка с пловом. Такой готовила только Лера, сомнений быть не могло. Наспех поев Мира, почувствовала, что становится холодно. У печи лежали поленья. «Надо затопить», - подумала женщина и быстро разожгла огонь. Ей захотелось на свежий воздух. Натянув на себя подсохший свитер, она вышла во двор. Дождь кончился, но серое небо так же низко висело над головой. Мира сама не заметила сколько времени задумчиво простояла на крыльце, как вдруг ее внимание привлек запах гари и громкое потрескивание в доме. Она рывком распахнула дверь и с ужасом увидела, что вся правая часть кухни уже полыхает огнем. Кувшином воды это пламя не затушить и схватив рюкзак Мира выскочила во двор. С надеждой бросилась к калитке, но она по-прежнему не поддавалась. На глазах дом превращался в огромный факел, высокая трава у дома, несмотря на сырость, начала дымиться. Стало тяжело дышать, беспомощно оглядываясь по сторонам Мира искала выход. Снова попыталась перелезть через забор, но наткнувшись на невидимую преграду свалилась на землю. Полыхал уже не только весь дом, но и заросли сорняков и сараюшки в конце огорода. Воздух наполнился едким дымом. Задыхаясь и пятясь от наступающего огня, женщина наткнулась на сруб колодца. Похоже другого выхода не было. На краю стояло перекошенное ведро, привязанное к вороту толстой пеньковой веревкой. Схватившись за неё, женщина прыгнула вниз. Сквозь собственный крик она услышала голос сестры:
- Держись сестренка! Все не так плохо!
Глава 20.
   Полет был не долгим, она даже не успела сильно испугаться, как мягко шлепнулась на высокую кучу рыхлой земли, как будто специально приготовленную здесь кем-то. Сверху был серый квадратик неба, а вокруг Мирославу окружала чернота. Она, стоя на четвереньках напряженно вглядывалась вперед, но понятное дело, ровным счетом ничего не видела. Мира достала спички, руки дрожали так сильно, что она сломала несколько штук, прежде чем одна из них, вспыхнув, зажглась неровным огоньком. Прямо напротив Миры стояло что-то черное и внимательно разглядывало её большими белыми глазами. Мира охнула и отпрянув назад рухнула с земляной насыпи. Спичка, выпрыгнув из пальцев, погасла. Женщина тяжело дышала, пытаясь нащупать в рюкзаке нож. Только призрачный столб неверного дневного света отделял её от неизвестного чудовища. Разумеется, нож упорно не находился и Мира все сильнее вжималась в стену, мысленно прощаясь с жизнью.
- Ты чего там возишься? – голос из темноты прозвучал так неожиданно, что женщина подскочила и медленно поднялась на ноги.
- Чего молчишь то? – не отступал голос.
- Вы кто? – наконец откликнулась Мирослава.   
- Дед Пихто. – насмешливо пробасил незнакомец.
- Ясно. А выход отсюда есть?
Мирослава решила: пан или пропал. Если неизвестный не убил её сразу, значит надежда есть.
- Есть, но идти надо. Давай за мной. – скомандовал голос.
Терять было нечего и Мирослава аккуратно обойдя кучу вошла в темноту. Сердце застучало так сильно, что перехватило дыхание.
- Не боись. – дружелюбно подбодрил незнакомец.
- Ступай прямо, дальше я подскажу.
Мира нащупывала каждый шаг, тем более что поверхность пола была крайне неровной. Встречались то выбоины, то камни.
- Стой! – скомандовал невидимый провожатый.
- А теперь налево.
Мира послушно повернула и снова не торопясь двинулась вперед. Она невольно выставила руки вперед, словно ощупывая воздух.
- Стой! – прозвучало опять.
- Теперь поползем.
Мира опустилась на четвереньки и тут заметила впереди слабое свечение. В круглом и низком тоннеле брезжил зеленоватый свет. Это позволило ей увидеть впереди себя человека, передвигающегося так же, как и она на четвереньках. Вернее, его очертания были человеческими, но голые икры, торчащие из коротких штанов, подозрительно густо покрывали черные волосы, смахивающие на шерсть. Как только Мирослава вползла в тоннель на неё безжалостно навалилась клаустрофобия. Она попыталась отвлечься, разглядывая источники зеленоватого света. Ими оказались странные грибы, растущие прямо на стенах узкого прохода. Тоннель вел вниз, причем спуск был достаточно ощутимый, и женщине стало казаться, что она задыхается. Минуты и метры тянулись немыслимо долго.
- Только не поднимай глаза, только не поднимай глаза. – шептала она самой себе, зная, что, если увидит над головой низкий свод, приступа паники не миновать.
- Ты чего там бормочешь? – оглянулся незнакомец, зыркнув белыми глазами.
- Пришли почти. 
И действительно, через несколько метров фигура впереди неё разогнулась и отошла в сторону освобождая проход гостье. Пещера, в которой они оказались поражала размерами и высотой. Вся она с пола до потолка была освещена многочисленными грибами. Где-то они светились по одиночке., а где-то свисали целыми гроздьями. Вся левая часть пещеры представляла собой норы, начинались они на высоте метров трех и к каждой из них вела веревочная лестница. И повсюду любопытно светились в полутьме белые глаза почти невидимых обитателей пещеры. Теперь Мира смогла разглядеть лучше и своего провожатого. Это был мужчина небольшого роста, не выше ста пятидесяти сантиметров, но крепкий и широкоплечий. Его голову покрывала шапка густых, черных и кудрявых волос. Лицо было наполовину скрыто курчавой бородой и усами. Впрочем, конечности незнакомца, не закрытые одеждой, также отличались повышенной волосатостью. Провожатый взял её за руку и подвел к одной из лестниц.
- Наверх. – коротко скомандовал он и ловко перебирая руками и ногами полез первый.
Уставшие ноги и руки не хотели слушаться, рюкзак больно оттягивал плечи вниз. Наконец, Мирослава забралась на третий ярус и вползла в узкий коридор. Она попыталась встать, но впереди раздался предостерегающий окрик:
- Замри!
Мирослава застыла в позе примата и очень своевременно. Еще чуть-чуть и она бы врезалась в низкий потолок.
- За мной. – снова скомандовал незнакомец.
Коридор был метра четыре в длину и метра полтора в ширину и высоту. Он привел в довольно просторную комнату, где Мирослава, наконец-то, смогла выпрямится. Правда потолок находился буквально в десяти сантиметрах над головой, но после узкой норы женщина почувствовала себя значительно лучше. Напротив входа в стене располагался камин и в нем чуть тлело большое бревно. Справа и слева чернели по две арки, видимо там были другие комнаты. Призрачное зеленое сияние распространяли те же грибы, хаотично покрывающие стены и потолок. Мира устало присела на пол у камина и оперлась на рюкзак. Хозяин исчез в проеме справа, но вскоре появился с кувшином и чашкой. Он подал её Мире и наполнил водой. Мира снова ужасно хотела пить, она жадно заглотила жидкость, с удовлетворением заметив, что вода была холодной и свежей. Незнакомец поставил кувшин рядом с ней и тоже устроился неподалеку на полу.
- Ты вообще кто. – спросил он гостью.
Из-за усталости и стресса Мира начала постигать состояние Дзен.
- Человек, женщина, Мирослава, бухгалтер. – выговорила она монотонно на одном дыхании.
- Ого! – удивился хозяин.
- А мы просто Чудовы. Я…
Ударил он себя мохнатой ладонью в грудь.
-  Прохор Чудов, это…
Он ткнул пальцем себе за спину, где Мира наконец заметила маячивший в проеме силуэт.
- Жена моя, Лукерья Чудова.
- И Трифон с Аграфеной, дети наши.
Махнул головой Прохор в сторону одной из комнат.
Мирослава тяжело приподнялась и, оглядевшись по сторонам, сказала:
- Удивительно. Подземные жители. Я и не знала о вашем существовании.
- Да мы особо и не высовываемся. – ответил Прохор.
- А почему вы под землей? – не унималась гостья.
- Такие были обстоятельства. – тяжело вздохнул хозяин.
«Может потомки репрессированных», - подумала Мира. «Или староверы какие… И судя по глазам это не первое поколение». Но вслух она спросила:
- Землю на дне колодца вы насыпали?
Прохор хмыкнул и радостно повертел головой.
- Я.
И он приветливо улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.
- А зачем? Вы знали заранее, что я туда свалюсь? – уже ничему не удивляясь снова спросила Мира.
Она прислонилась головой к стенке камина и протянула руку к исчезающему теплу.
- Не ты, так кто-то другой.  – Прохор произнес это как нечто само собой разумеющееся.
- Ну рассказывай. – придвинулся он поближе.
- Что? – озадаченно откликнулась гостья.
- Новости! – сказал Прохор и замер в предвкушении.
- Ну тут вам не повезло. – протянула Мирослава.
- Я не местная, заблудилась и толком никого и ничего не знаю.
- Куда заблудилась? – заинтересованно спросил хозяин и придвинулся еще поближе.
- Я шла из Залесово. – монотонно начала Мирослава.
Дальше она рассказала все, что с ней произошло за эти дни. Только о встрече с сестрой промолчала. Про себя она решила, что, просто обессилив от долгой дороги и обезвоживания свалилась в колодец сразу, как только вошла в тот двор. А остальное лишь привиделось в бреду. Видимо она ненадолго потеряла сознание от удара о кучу земли. Прохор слушал, не шелохнувшись, иногда задавал вопросы, цокал языком и покачивал головой.  Маленькая фигурка в проеме двери тоже замерла в напряженном внимании. Когда Мира закончила хозяин со скрежетом поскреб подбородок и удивленно произнес:
- Эк тебя водит…
Он махнул рукой, и его жена подошла ближе. Она была точной копией своего супруга, только в плечах поуже и без растительности на лице.
- Ужинать давай. - коротко приказал он.
- Мне бы умыться. – робко произнесла гостья.
Лукерья жестом позвала её за собой. Нагнувшись над черным корытом, Мира торопливо мыла руки, лицо, шею, а хозяйка терпеливо поливала её водой из черного кувшина. Впрочем, практически все вещи выглядели здесь черными, или на крайний случай темно серыми, темно коричневыми, темно-темно сине-зелеными. Виной этому была темнота и неверный свет, исходящий от странных подземных светильников. За обедом собралась вся семья. Трифон и Аграфена были крошечными копиями своей матери, видимо потому, что Трифон еще не оброс бородой. На столе едва виднелись глубокие глиняные миски наполненные густым, остро пахнущим грибами супом и упругие лепешки на плоской тарелке. Мира настороженно попробовала это незнакомое блюдо. Но она побоялась обидеть хозяев, уминавших варево за обе щеки. «Если начнутся галлюцинации - не страшно», - подумала женщина про себя. «Лишь бы хуже не было». И она мужественно принялась за еду. Но вопреки её опасениям ничего опасного для здоровья и жизни не произошло. Сытная похлебка прибавила сил и наполнила живот теплом.
- Как же мне добраться до Пеньково? – спросила Мирослава, когда тарелки опустели.
- Далеко еще до него?
- Дальше, чем было из Овражного. - ответил Прохор
- Как так? – встрепенулась Мира.
- Так ты в обход пошла. Вот глянь.
Хозяин принялся что-то чертить пальцем по столу, но Мира смогла понять лишь то, что все это время она двигалась в противоположном от Пенькова направлении.
- Ну Патрикеевна! – вспылила она.
— Вот зараза!
Семейство Чудовых дружно рассмеялось.
- Не пыли. – успокоил её Прохор.
- Овражное плохое место. Радуйся, что подобру-поздорову оттуда выбралась. А про Сумеречное вообще молчу.
- Сумеречное, это где колодец? – напряженно спросила Мира.
- Да. Нехорошее место. Кто-то навсегда там остается.
- А я значит выбралась через колодец? – усмехнулась женщина.
- Иногда самый несуразный выход единственно верный. – усмехнулся Прохор.
- Что же мне теперь делать? -приуныла Мира.
Прохор снова почесал подбородок.
- Не боись. – проговорил он добродушно.
- Смекнем что делать. А ты пока спать ложись, сил набирайся.
Молчаливая Лукерья постелила гостье у камина. Мирослава с наслаждением сняла джинсы и кроссовки и вытянулась на твердом ложе, накрывшись лоскутным одеялом неопределенно цвета. Не смотря на окружающую обстановку и все произошедшее она уснула, едва успев подумать: «А ведь совсем недавно я мучилась бессонницей».
    Если бы Лукерья не разбудила Мирославу, возможно она бы проспала до вечера. Но хозяйка тихо потрясла гостью за плечо и ушла на кухню. Мира быстро оделась и последовала за ней. На утро была каша, как не сложно догадаться, тоже из грибов. И довольно вкусная. Обтерев тарелку лепешкой, Прохор сытно отрыгнул и, хлопнув себя по животу, обратился к Мирославе:
- Часть пути срежем под землей, я тебя провожу. Как вылезешь на поверхность, пойдешь в сторону леса до Вешек. Там попросись на ночлег. Оттуда лесом до Пеньково. Иначе никак.
- То есть я выйду на поверхность в другом месте? – уточнила Мира, допивая что-то вроде грибного чая.
- Точно. – кивнул Прохор.
- На дорогу, которой ты шла, возвращаться нельзя. За Сумеречным будет Запредельное.
- Звучит красиво. – заметила Мирослава.
- И звучит не очень, и делать там нечего. Оттуда похоже еще никто не возвращался. – подытожил он.
Только сейчас до Мирославы дошел смысл его слов.
- Зачем же Патрикеевна меня вообще отправила этой дорогой?  – озадаченно спросила она.
- Да еще и серьги взяла!
Прохор только покачал головой. Да и в самом деле, откуда ему было знать причину столь злонамеренного поступка неизвестной ему женщины.
   Мирослава заметно приуныла. Предполагаемая трёхдневная приятная прогулка превратилась в марш-бросок и бег с препятствиями. Но, как правильно сказал Прохор: «Иначе никак». Мира сердечно обняла Лукерью и маленьких Чудовых, презентовав им по плитке шоколада. И двинулась следом за Прохором. Её проблема заключалась в том, что она часто доверяла людям, не уточняя деталей. Так было с Патрикеевной, тоже самое произошло и сейчас. «Срежем под землей», - звучало вполне оптимистично. В реальности же все было намного хуже. И хотя путь занял около двух часов, Мира сто раз прокляла свою тягу к познанию смысла собственной жизни и вечное недовольство существующими обстоятельствами, ввязавшими её в эту авантюру.
   За два часа она ни разу не разогнулась. Ни разу! В лучшем случае путешественница передвигалась как гиббон, касаясь кончиками пальцев пола. Где-то пришлось вспомнить школьные годы и идти гуськом на трагично поскрипывающих коленях. Потом ползти на четвереньках и напоследок по-пластунски. Это было самое страшное. Потому что в какой-то момент Мире показалось что она застряла. Прохор ловко проскочил узкое место, и Мира тоже, но только наполовину. Самая выдающаяся часть её тела внезапно плотно соприкоснулась с шершавыми стенами и забуксовала. Вот тут она перепугалась по-настоящему. Даже Прохор был встревожен. Он испуганно таращился белыми глазами пока тащил не стандартную спутницу за руки. Но, к счастью, все обошлось. Она вылетела из тоннеля как пробка, немного порвав джинсы в проблемных местах.
- Пришли. – удовлетворенно сказал Прохор и ткнул пальцем в голубеющий квадрат неба.
- Опять фальшивый колодец? – спросила Мирослава.
Провожатый кивнул головой и стал возится около стены. Откуда-то сверху упала веревочная лестница.
 - Лезь. – скомандовал он.
Мира подошла к Прохору и нагнувшись слегка обняла его.
- Спасибо. – сказала она и улыбнулась.
- Да ладно. – смутился провожатый.
- Дело-то житейское.
Мира сняла с шеи серебряную цепь и протянула подземному жителю.
- Зачем? - отшатнулся Прохор.
- Я так, по-хорошему.
- Если бы ты, я бы просидела в том колодце до скончания века. - улыбнувшись, ответила Мира.
Она снова протянула цепочку.
- На память.
Прохор нерешительно взял украшение, но вдруг широко улыбнулся и, с удовольствием, надел на шею, где она тут же затерялась в густой растительности.
- Ну бывай, женщина, бухгалтер, человек. – растрогался он и тоже приобнял Миру.
- Спасибо. - еще раз поблагодарила она и полезла наверх.
Солнечный свет в первое мгновение так ударил в глаза, что потекли слезы. Свежий ветер принес ароматы цветов и леса. Мирослава с удовольствием распрямилась, но, напоследок, заглянула в колодец и помахала рукой:
 - Прощай, Прохор!
- Прощай. – глухо раздалось снизу.
Холмы остались где-то далеко позади, впереди простиралось поле, на горизонте зеленел лес.
- Ну что же… здесь вроде не заблудишься. – сказала Мира не торопясь пошла по заросшей травой дороге.
Глава 21.

    Путь до Вешек пробежал незаметно. Возможно, этому способствовала мягкая погода и приятный попутный ветерок. А может отсутствие леса, холмов, оврагов и прочих препятствий, значительно усложняющих задачу путешественника. Так или иначе, задолго до заката Мира достигла небольшого городка. Его узкие улицы лучами сходились к центральной площади, мощенной крупным булыжником. В центре площади бил фонтан, причем поток мутноватой воды извергался из пасти довольно жизнерадостного дельфина, замершего в замысловатом прыжке. Около воды резвились дети, чуть поодаль в местном кафе начинали собираться местные жители, но большинство столиков еще пустовало. Мира в очередной раз пожалела, что послушалась Марию Федоровну и не взяла с собой в дорогу денег. Сейчас могла бы сытно поужинать, а не клянчить еду у незнакомых людей. На превратившийся в сухари хлеб и паштет, имеющиеся в наличии, уже и смотреть не хотелось. В ответ на её мысли в животе жалобно заурчало.
«Найти ночлег, легко сказать», – пробурчала она под нос и не торопясь двинулась по ближайшей улице. Вдоль неё располагались как частные дома, так и двухэтажки из красного кирпича. Повсюду буйно зеленели огороды и сады.  Редкие прохожие бросали на Миру подозрительно-безразличные беглые взгляды и снова спешили по своим делам. Мира безрезультатно прошла до последнего дома, никто не обратил на неё внимания, а у неё самой не хватило духу обратиться за помощью к неприветливым незнакомцам. Тем более, что выглядела она как бродяга. Пыльная одежда и обувь, грязные волосы, стянутые в хвост, ногти с траурной каймой. Мира подумала, что саму себя в таком виде в дом бы не пустила. Решив попытать счастья на другой улице женщина незаметно обошла их все. Городок был совсем не большой и очень компактный. На самой окраине Мира остановилась. Здесь её внимание привлек красивый дом с мансардой, за невысоким деревянным забором. Все свободное пространство во дворе занимали удивительные цветы, чем-то отдаленно напоминающие тюльпаны, но более изысканные, нежные и хрупкие. Едва приоткрытые ярко алые лепестки чуть дрожали на ветру, наполняя улицу удивительным ароматом. Хозяйку Мира заметила не сразу. Та, согнувшись рыхлила землю, рядом на дорожке стояла огромная ядовито зеленая лейка. Наконец, красавица  распрямилась, и, перекинув толстую, длинную, золотую косу за спину,  заметила неподвижно стоящую за забором путницу.
- Вам кого, женщина? – спросила она.
Мира вздрогнула. Нет, она прекрасно понимала, что по половому признаку, она однозначно относиться к женскому полу. И по возрасту на девушку уже не тянет. Но вот это безапелляционное российское «женщина», всегда резало слух.
- Извините, мне бы на ночь остановиться. – вежливо ответила Мирослава.
- О как! – красавица была явно обескуражена.
Впрочем, её удивление было вполне объяснимо.
- А вы вообще кто? – спросила она в лоб.
Мира подошла ближе и опершись на изгородь кратко рассказала историю своих странствий.
- Настасья, чего гостью держишь за воротами.
Низкий голос за спиной заставил вздрогнуть и обернуться. Домой вернулся хозяин. Его внешность поражала, впечатляла и завораживала. Вот скажем, если бы начинающему волшебнику поручили превратить мощного самца медведя в человека, именно такой результат у него бы и получился. Мужчина распахнул калитку и подтолкнул Миру вперед. Если Настасья и была недовольна решением супруга, то вида не показала. Она оставила свое занятие и проводила Миру к умывальнику, снабдив красивым, расшитым петухами полотенцем. Затем провела гостью на просторную кухню и усадила за стол.
- Ужинать через час будем, может пока чаю?
- С удовольствием. – откликнулась Мирослава.
Через десять минут на столе стоял огромный фарфоровый чайник в синих анютиных глазках, ваза с сушками и розетки, как минимум с пятью видами варенья.
- Зовут-то тебя как? – спросила Настасья.
- Мирослава. – ответила гостья, с наслаждением отпивая горячий напиток. И вежливо добавила:
- Цветы у вас очень красивые.
- Еще бы. – улыбнулась хозяйка и её большие лазоревые глаза потеплели.
- Аленькие. Хорошим спросом пользуются.
- Как в сказке. – улыбнулась Мира.
Настасья непонимающе посмотрела на гостью.
- А никто не украдет красоту такую? – вышла из неловкой паузы Мира.
Хозяйка весело рассмеялась в ответ.
- Ты мужа моего видела? – спросила она, вытирая платком уголки глаз.
Мира лишь кивнула.
- Украдут! – снова рассмеялась Настасья и начала собирать на стол.
- То есть бизнес у вас цветочный? – продолжила расспрашивать Мира и опять встретила непонимающий взгляд красавицы.
- Зарабатываете на этом. – пояснила гостья, чувствуя себя полной идиоткой.
- Да. – закивала хозяйка.
- Но это больше моё баловство, люблю с цветами возиться.
- А так все на муже, мы за ним, как за каменной стеной. – произнесла она горделиво.
Ужин прошел в благоговейном молчании. Похоже хозяина боялись не только соседи. Настасья подавала и убирала, не сводя с супруга взгляда, светившегося преданностью и любовью, а трое сыновей погодок приблизительно от трех до шести лет вели себя так тихо и благопристойно, что за столом были почти незаметны. На столе дымилась отварная картошка, щедро политая маслом. Зелень и овощи с огорода радовали вкусом и ароматом. Жареная курица цельной тушкой стояла в самом центре стола. Её разделил мрачноватый хозяин. На тарелку Мирославы легло золотистое крылышко с частью грудки. Каким бы вкусным ни был ужин, женщина вздохнула с облегчением, когда он закончился. Она помогла хозяйке убрать со стола и перемыть посуду. За работой женщины невольно разговорились.
- А как тебя муж отпустил одну? – спросила Настасья.
- А как он может меня не отпустить? – ответила Мира и наткнулась на возмущенно-недоуменный взгляд собеседницы.
Но вслух златовласая красавица ничего не сказала. Вместо этого она задумчиво проговорила:
- Что-то сильно водит тебя.
Мира уже слышала это выражение от Прохора, но тогда не придала ему значения. Сейчас же насторожилась.
- Что значит водит? – спросила она.
- Ну как объяснить. – подбоченилась хозяйка и сдула непокорную прядь со лба.
- К Егоровне или очень просто попасть, или очень сложно. А как иначе объяснить и не знаю.
- Настасья! – раздался из соседней комнаты предостерегающий окрик мужа.
И молодая хозяйка, поняв, что полезла не в свое дело, улыбнулась и закончила разговор.
- Пойду стелить тебе. – сказала она гостье и легко ступая по деревянному полу скрылась в глубине дома.
   Просторная горница сверкала чистотой и свежестью. Такой же чистой и свежей была постель. После ночевки в лесу, у Патрикеевны, в заброшенном доме и в пещере, Мирослава как будто попала в сказку. Она помылась перед сном, не отказавшись от белоснежной ночной рубашки, впервые за несколько дней, удобно улеглась на упругой перине. Её спина благодарно перестала ныть, а голова как на облаке, мягко устроилась на пуховой подушке. «Да», - подумала Мира, оглядывая красивые занавески, сверкающий пол и обилие домашних цветов. «Хозяйка Настасья что надо. Мне до неё, ох, как далеко». Несмотря на столь комфортные условия сон упорно не шел. А причиной были терзавшие Мирославу тяжелые мысли. После разговора с Настасьей она вспомнила слова Марии Федоровны: «Но, если тебе надо к ней попасть, непременно попадешь… Главное в дороге не заплутать». А что происходит на самом деле? Она только и делает что плутает. Вместо того, чтобы к вечеру первого дня быть в Пеньково, ушла в противоположном направлении. На каждом шагу творится что-то странное. Не хочет её видеть Егоровна, никому она не нужна со своими дурацкими проблемами. Мира заерзала и тихонько села на кровати, свесив ноги. «Но что же делать?», - вертелось в голове. Она же хотела вернуться домой еще в первый день, тоже не вышло. Вдруг стало страшно. Пугала дальняя дорога, то неведомое, что ждет завтра и послезавтра, за каждым новым поворотом и с каждым новым рассветом. И нельзя повернуться и сказать: «Все, я больше не хочу», и, словно по мановению волшебной палочки, оказаться дома.          Неожиданно за окном раздалось пение птицы. Оно было настолько прекрасным, что Мира отвлеклась от горьких раздумий и, поднявшись, подошла к широко распахнутому окну. В саду, освещенном полной луной и яркими звездами, шелестел густой листвой сад. Удивительные звуки раздавалось совсем рядом, но в темноте было сложно разглядеть, где притаился ночной певец. «Что за соловьи здесь!», - удивилась Мирослава. Она, как сугубо городской житель, всего несколько раз в своей жизни имела удовольствие наслаждаться соловьиными трелями. Но даже не будучи специалистом, её неискушенный слух уловил нечто странное. Вовсе и не птица будто пела в полуночи, но и на человеческий голос это тоже было совсем не похоже. Удивительное пение завораживало и ласкало слух. Оно утешало и подбадривало, успокаивало и вселяло надежду. Наполняло радостью и уверенностью, вытесняя страх и уныние. Мира прислонилась головой к раме. Давно забытое счастье хлынуло потоком и наполнило её до краев. Не то искрящееся и бурное, что проходит так же быстро, как хмель от шампанского, оставляя после себя лишь горьковатый привкус да похмелье. А другое, безыскусное, тихое, родом из далекого детства. Счастье от пробуждения прохладным утром, от первых весенних ручейков, от долгожданного подарка. Не омраченное опасениями или сомнениями, горьким опытом или ошибками. Первозданно чистое счастье, как дар свыше. Это было настолько неожиданно, что Мирослава замерла. Сладкие слезы потекли из её глаз, смывая все ненужное и наносное. Рухнули оковы, стягивавшие грудь, она вздохнула так свободно и глубоко, что слегка закружилась голова. «Все будет хорошо», - прозвучало в прощальной трели невидимого исполнителя. И сад погрузился в тишину, нарушаемую лишь шелестом ветра да стрекотом непритязательных цикад.
    Мира вернулась в кровать. Она и не помнила, когда ей было так легко и спокойно. Улыбаясь в темноте, она обняла подушку и уснула.
   Утром она проснулась за мгновение до того, как в комнату вошла Настасья. Мира улыбнулась и села на кровати.
-. Доброе утро! – поприветствовала она хозяйку.
- Сейчас встаю.
- Доброе. – откликнулась Настасья и вернулась на кухню. Вскоре оттуда раздался звон расставляемой на столе посуды.
Завтрак прошел так же чинно и благородно, как и ужин. Лишь в самом конце хозяин обратился к Мирославе:
- Иди и не сомневайся. Ночной вестник, что пел тебе в саду, редкий гость на земле.  Ты удостоилась доброго знака, а значит на верном пути.
Настасья с улыбкой посмотрела на гостью.
- Я тебе с собой собрала. – сказала она, кивнув на аккуратные пакеты на краю стола.
- Будешь еще в наших краях, милости просим.
Мирослава сердечно поблагодарила радушных хозяев. Обняла Настасью и, под влиянием порыва, протянула ей серебряное кольцо с пальца. На тонком ободке примостилась бабочка, чьи крылья украшали сверкающие камушки. Хозяйка вначале и брать не хотела, даже расстроилась и рассердилась. Но Мира убедила её.
— Это не плата. – сказала она.
- А подарок, от чистого сердца.
Только после этого Настасья приняла кольцо и надев его на свой крепкий пальчик довольно улыбнулась. Женщины еще раз обнялись на прощание и Мира пошла в сторону нарастающей громады леса. Вчерашнее чувство счастья прошло, оставив после себя лишь приятное послевкусие. Но страх и уныние исчезли без следа. Мира шла и улыбалась просто оттого, что может идти под голубым небом, и солнце светит, и дышит она полной грудью. А это не так у ж и мало.
Глава 22.
   Заходить в лес совсем не хотелось, слишком свежи были воспоминания о бесплодных блужданиях в бесконечных зарослях. Но дорога неумолимо нырнула под зеленую арку и стала причудливо вихлять среди величественных сосен, нежных берез и пышного кустарника. Впрочем, это была полноценная грунтовая дорога, что несколько успокаивало и вселяло надежду. Прошло около двух часов, и Мирослава нетерпеливо ускоряла шаг. По словам Настасьи, к обеду она должна быть в Пеньково.  Именно поэтому, когда впереди возник перекресток, женщина впала в состояние ступора, плавно перешедшего в крайнее негодование.
- Что за… - невольно выругалась она.
Настасья об этом не предупреждала, никаких инструкций дано не было! И что теперь делать, позвольте спросить?! Но спросить было не у кого. Хотя в центре расходящихся дорог и стоял столб-указатель, с тремя деревянными стрелками и полустертыми надписями на них, но вот беда, от набегающего ветра они то и дело менялись местами. К тому же надписи вовсе не содержали названий населенных пунктов. Первая из них гласила: «Сюда пойдешь, то, что надо найдешь». Вторая звучала более угрожающе: «Сюда пойдешь, в беду попадешь». Третья и вовсе была крайне невразумительна: «Сюда пойдешь, куда-нибудь да придешь». Словно витязь на распутье, Мирослава подперла кулаком подбородок и крепко задумалась. В это время прошелестел легкий ветерок, и дорога к беде переехала из правого положения в центральное. Мирослава осмотрелась по сторонам в надежде встретить случайных попутчиков, но, увы, только дятел усердно долбил ствол старой сосны, да шустрая белка пила из лужи неподалеку.
- Вернуться что ли… - мелькнула мысль, но обернувшись Мира увидела, что путь, по которому она следовала до сих пор, просто испарился. Женщина не поверила своим глазам. За спиной шелестел лес, а она стояла перед указателем, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение исчезновению довольно широкой накатанной дороги. Но на ум ничего не приходило. Мира потрясла головой, поморгала и снова оглянулась. Ничего. Вернее, лес остался на месте, но даже узкой тропки не наблюдалось на земле, густо поросшей травой, кустарником, да яркими пятнами лесных цветов.
— Это что же такое делается?! – обескураженно прошептала она.
Однако, время шло и от стояния на месте толку не было ровным счетом никакого.
- Надо идти. – сказала Мира самой себе.
Но куда? Этот вопрос оставался открытым. Потоптавшись еще какое-то время на перепутье она решила положиться на волю случая. Дождавшись очередного движения воздуха и поворота указателей, женщина пошла налево, надеясь, согласно обещанию легкомысленной стрелки, найти, то, что ей нужно. Прошло около часа, но ничего не менялось, не было даже намека на близость человеческого жилья. Пронизанный солнечными лучами лес, весело шелестел свежей листвой. Вся обочина радовала глаз сиренево-розовыми зарослями иван-чая и фиолетовых колокольчиков. Но вскоре Мирослава увидела прямо по курсу мужчину. Вообще-то встретить незнакомого мужчину в лесу не очень хорошая примета. Но Мира решила, что в силу возраста, в группу риска она уже не входит. Незнакомец поднялся с коряги, на которой до этого пребывал в довольно расслабленной позе и, стал посреди дороги, явно ожидая приближения путницы. «Наверное, бывший военный.» – подумала Мира. Что её навело на мысль об армейского прошлого незнакомца - неизвестно. Может быть бравая выправка, а может и полное отсутствие глубоких мыслей в довольно больших голубых глазах. Мира подошла ближе и вежливо произнесла:
- Здравствуйте.
- Здравия желаю. – рявкнул незнакомец так, что из кустов с треском выпорхнуло несколько птиц и в панике умчалось куда-то ввысь.
«Не ошиблась», - удовлетворенно подумала Мирослава. Но вслух произнесла:
- Подскажите пожалуйста, я этой дорогой до Пеньково дойду?
Незнакомец подкрутил залихватский ус и грозно спросил:
- Цель?
Мирослава растерялась.
- Мне нужно в Пеньково. Вы дорогу показать можете?
- По какому вопросу? Кто такая? – не отступал незнакомец.
Мира поняла, что он не отстанет и устало произнесла:
- Я Мирослава, иду из Залесово в Пеньково, а оттуда к Егоровне.
- Буслай Соловьев! – бодро представился мужчина и приветственно протянул загорелую, мозолистую руку.
Мирослава с опаской пожала крепкую ладонь и, отступив на пару шагов, вернулась к волнующей её теме:
- Так как насчет Пеньково?
- Выпить хочешь? – неожиданно спросил незнакомец.
Мира опешила.
- Простите, я не пью. – смутилась она.
- Да ты не подумай, чего плохого! – с воодушевлением воскликнул Буслай.
- Я так-то ни-ни.
- Исключительно по праздникам или в обществе прекрасной дамы! – добавил он и игриво подмигнул собеседнице.
«Вот черт!», - подумала она. «Похоже, что здесь на безрыбье и рак рыба». Соловьев тем временем галантно предложил даме согнутую калачиком руку и слегка склонив голову любезно произнес:
- Милости прошу к нашему шалашу!
Второй рукой он сделал приглашающий жест и только тут Мира заметила небольшой домик, примостившийся между трех сосен довольно высоко над землей.
- Вы там живете? – испуганно спросила она.
- Не бойтесь, мадам. Пол крепкий. – ответил Буслай и решительно повел Мирославу к деревянной лестнице, весьма ненадежной и шаткой на вид.
   Попытка убежать от странной женщины с крошечной головой несколько дней назад убедительно доказала Мире, что бег - это не её сильная сторона. Кроме того, испугать этого здоровяка палкой и грозными криками вряд ли удастся. Поэтому, решив выиграть время, она позволила своему кавалеру довести себя до лестницы. Там он спохватился:
- О пардон!
И, сдернув рюкзак с плеч Мирославы, жестом пропустил её вперед. Мира лезла наверх и мысленно ругала все подряд. Себя, свою дурь, дурацкое путешествие, непонятные дороги, странных встречных. Когда она встала на крошечное крыльцо, поток причин для возмущения иссяк. Буслай лихо поднялся следом и, приобняв женщину за талию, провел её внутрь строения. В принципе здесь была только одна комната. В углу стоял топчан, у противоположной стены колченогий стол и два стула. Какое-то подобие шкафа располагалось справа от входа.
- Прошу!
Буслай подтолкнул Мирославу и плавно усадил на один из стульев. Затем он метнулся к шкафу и через минуту на столе стояла довольно запыленная бутылка зеленого стекла, полная какой-то темной жидкости, и две рюмки.
- Уверяю тебя, красавица, наливочка первый сорт! - провозгласил Соловьев и ловко налил обе стопки до верху.
Неожиданно на Миру навалилось полное безразличие. К тому же она устала и хотела есть.
- Рюкзак подай. – попросила она Буслая и он немедленно выполнил её просьбу.
Мирослава достала свертки, приготовленные заботливой Настасьей. В них оказались жаренные пирожки, овощи, нарезанная буженина и хлеб. Причем все в весьма значительном количестве.
- Вот это я понимаю! – одобрительно крякнул Соловьев и присел на второй стул, предусмотрительно пододвинув его поближе к гостье.
Наливочка и правда была замечательной. Мягкая, бархатистая, как свежий брусничный сок, в ней практически не ощущался алкоголь. Как, впрочем, выяснилось позднее, в этом и заключалось её главное коварство. После второй стопки парочка разговорилась. После третьей у Миры окончательно развязался язык, и она выложила совершенно незнакомому человеку всю свою подноготную. После четвертой разговорился и Буслай.
- Ты думаешь хорошо одному? – грозно вопрошал он и с размаху бил кулаком по столу.
- Неа. – отвечала она, закусывая сочным огурцом.
- Правильно! Нет! А настоящей боевой подруги днем с огнем не сыщешь. То жилплощадь маловата, то доход не большой. А душа??!
И он, стиснув зубы, крепко схватил и тряхнул самого себя за грудки одной рукой, в то время как вторая крепко сжимала бутерброд с бужениной.
- Вот! – подняв палец кивала головой собеседница.
- Душа! – с надрывом вторила она.
- А кому интересна наша душа, скажи мне! – страстно требовала ответа Мирослава неизвестного от кого. Потому как её гневный взгляд был устремлен в темнеющее окно, порядком запыленное и затянутое паутиной.
- Хорошая ты баба! – расчувствовался Буслай и смачно поцеловал Мирославу в нос.
- А может бросишь своего зануду и переберешься ко мне? – внезапно предложил он.
- А что? Дом расстроим. А природа какая! Воздух свежий!
И в доказательство своих слов он шумно потянул носом так, что с треском захлопнулась форточка.
- Удивительный воздух! – поддержала его собеседница и даже прослезилась.
В этот момент Мирослава искренне не понимала, почему она до сих пор не живет в домике на дереве? Почему ей раньше не приходила в голову эта гениальная в своей простоте мысль?! И если несколько часов назад Буслай не вызывал у неё никаких теплых чувств, то сейчас эти самые чувства хлынули потоком. Более того, она готова была поклясться, что наконец-то встретила свою родственную душу.
- Хорошенький- то какой! – умильно говорила она и гладила его круглую, коротко стриженную голову.
Видимо подобное испытывал и её собеседник. Он жарко обнял Мирославу за талию и интимно предложил:
- А давай споем!
- Давай! – с энтузиазмом согласилась она.
И они грянули «Лучинушку». Со всей самоотверженностью и полной самоотдачей. Обняв друг друга за плечи и, вкладывая в эту душераздирающую песню, всю силу своих голосовых связок. Но этого казалось мало. Поэтому и мимикой, и жестами певцы пытались передать всю глубину страданий героя песни. Наливка подарила им уверенность в неподражаемом великолепии собственных вокальных данных. Надрывный волчий вой неподалеку, сопровождавший исполнение «Лучинушки», а затем и «В огороде верба рясна», и «Кто-то с горочки спустился», нисколько не смутил самобытных исполнителей. Впрочем, они и не слышали лесного бэк вокала, самозабвенно выводя замысловатые рулады.
   Довольно поздним утром Мирослава открыла глаза и осознала, что лежит в одном белье, примостившись головой у запашистой подмышки Буслая. Каким-то образом они уместились вдвоем, на столь узком ложе.
- О, ё… - произнесла она и подтянула выше видавшее виды одеяло.
Как ни странно, голова не болела. Наливка, судя по всему, была действительно отменного качества. Наблюдалось лишь легкая дезоринтация и желеобразное состояние организма, кроме того, большая часть вчерашнего вечера похоже начисто выпала из памяти. Мира попыталась сесть, но вжатая в стену мощным торсом, смогла лишь немного пошевелиться. Буслай открыл глаза. Похоже он находился в аналогичном состоянии, потому что минуты две смотрел в одну точку, не подавая других признаков жизни.
- Буслай. – смущенно промямлила Мира.
- Что-нибудь было?
И она постаралась еще сильнее натянуть на себя одело.
- Сам хотел спросить. – задумчиво ответил мужчина.
- Хотя вряд ли, - хмыкнул он в усы.
- Уж больно хорошо вчера посидели.
- Мне бы водички. – робко попросила Мирослава. 
- Ща сделаем. – с готовностью нагнулся он и достал бутыль из-под кровати.
Но, увы, она была пуста. Буслай задумчиво почесал затылок.
- К ручью идти надо. – сказал он и поднялся первый.
Может быть нечаянно, или намеренно, он одевался, деликатно повернувшись спиной, пока Мирослава судорожно натягивала джинсы и майку, как назло, не попадая в штанины и рукава. Когда они вышли на крылечко, Мира пошатнулась и схватилась за деревянный поручень.
- Вверх было проще лезть. – простонала она.
- А так я боюсь.
- Да ладно. – усмехнулся Буслай.
- Вчера махом слетела, когда купаться ходили.
И начав спуск первым он ловко подстраховал свою спутницу. Уже внизу она переспросила:
- Мы ходили купаться?
- Ну да.
Мужчина шел не спеша, широко размахивая руками.
- После второй бутылочки наливки ты возжелала принять душ. – посмеиваясь рассказывал он.
- И? – нетерпеливо требовала продолжения Мирослава.
- И мы пошли к источнику. – улыбаясь ответил Буслай.
 За разговором они вышли на прелестную поляну, покрытую золотистой россыпью пижмы. Ручей оказался почти маленькой речкой, быстрой и довольно глубокой. В заводи на глубине резвились небольшие рыбешки. Оба жадно припали к воде. После они растянулись на траве, чувствуя, как живительная влага возвращает силы и очищает замутненное сознание.
- А потом. – продолжил Соловьев.
- Ты потребовала, чтобы к тебе явилось Лихо, и ты ему наваляешь. Дабы неповадно было обижать старый, добрый мухомор с папиросой и ножичком. – Буслай сделал паузу.
— Вот тут я, честно говоря, ничего не понял.
- И что?
- Пришло Лихо? — спросила заинтересованная Мира, пожевывая травинку.
- Да нее. – усмехнулся Буслай.
- Я же здесь.
- Как же ты говоришь, что не помнишь, что было дальше? – задумчиво проговорила женщина.
- Так после купания замерзли и третью достали. – застенчиво ответил Соловьев.
Мира ахнула, но сожалеть о своей невоздержанности было поздно.
После холодного умывания стало почти хорошо и Мирослава, вернувшись в домик, засобиралась.
- Так как мне в Пеньково попасть? – спросила она, укладывая в рюкзак вещи, почему-то разбросанные по всей комнате.
Буслай загрустил.
- Может задержишься? Я кролика поджарю. – неуверенно попросил он.
- Прости.
Мира мягко коснулась его руки.
- Но мне нужно идти.
Мужчина тяжело вздохнул и ответил:
- Вернуться надо к развилке.
Мира закончила сборы и направилась к выходу. Буслай опять помог ей спуститься и довел до дороги. Остановившись у обочины, оба замолчали.
- А дальше? – спросила Мирослава, стараясь не смотреть в голубые глаза собеседника.
- А там тебе никто не подскажет. Уж извини.
Вздохнув, Мира поправила рюкзак на спине и протянула новообретенному товарищу руку.
- Спасибо.
Он обнял её и поцеловал в щеку.
- Ты это… - смутился здоровяк.
- Я вчера серьезно говорил. Надумаешь – возвращайся. Буду рад.
Мира лишь улыбнулась и, чмокнув его в отчет, пошла к развилке. «Да уж», - думала она. «Попала куда мне нужно? Кто знает…»
Глава 23.
  Дорога до развилки показалась очень короткой, хотя прошедшая ночь давала себя знать. Мира употребляла горячительные напитки всегда нормировано, и такой отрыв задал хорошую встряску её организму. И теперь травмированный организм требовал воды в неограниченном количестве, и отдыха, желательно в горизонтальном положении. Но это была недоступная роскошь, поэтому путница шла и шла, тихонько выговаривая самой себе, за столь легкомысленное поведение. Дойдя до указательного столба, Мира задумчиво остановилась. Вероятность попасть сегодня в Пеньково была пятьдесят на пятьдесят. Страшно клонило в сон и хотелось есть.  «Может надо было остаться у Буслая до завтра?», - мелькнула шальная мысль. «Кролика поесть, выспаться, отдохнуть». И тихонько вздохнув, Мира воровато оглянулась. Вот так-так! Дорога опять исчезла, так, как будто её никогда и не было.
- Что за фокусы! – возмутилась путница.
Она, не веря своим глазам, пошла проверить ногами. Может это простой оптический обман? Ну не могут дороги просто так исчезать! Но и ноги, и руки подтвердили то, что видели глаза. Земля, деревья, кусты, пара поваленных стволов да довольно глубокие вымоины. Пути назад больше не существовало. Мира даже запечалилась. Все-таки приятно осознавать, что можешь вернуться туда, где было очень даже неплохо. Но, главная проблема заключалась в том, что Мирослава категорически не верила в чудеса. Да и надо признаться, жизнь её чудесами не баловала. Ничего сверхъестественного с женщиной никогда не случалось. Она не встречалась с призраками, не была свидетельницей полтергейста или левитации, и прочей антинаучной ереси. Мира заподозрила, что невольно стала участницей какого-то нелепого розыгрыша.
- Может и на камеру снимают. – подумала она, тревожно оглядываясь по сторонам.
Но если организаторы этой непонятной игры и были неподалеку, они, ко всему прочему, еще и являлись мастерами маскировки. Ничто не выдавало присутствия посторонних. В доказательство этому неподалеку из чащи вышел олень, удивленно посмотрел на Миру и неторопливо удалился по своим делам, задевая роскошными, ветвистыми рогами нижние ветки. Тут женщина заметила еще кое-что странное. Стрелка «Куда нужно попадешь» замерла в крайне левом положении, порывы ветра были больше над ней не властны, а две другие продолжали вращаться от малейшего движения воздуха. И на этот раз «Куда-нибудь придешь» показала направо, а дорога к неприятностям стала центральной. Искать себе на голову приключения женщине совсем не хотелось, и она пошла куда-нибудь. Сегодня путь был немного сложнее. Дорога то появлялась, то исчезала в зарослях молодняка. Кое-где встречались то глубокие рытвины, то норы неизвестных обителей леса. И судя по их диаметру, очень даже упитанных обитателей.  Вышла она поздно и к трем часам сильно притомилась. Присев на поваленный ствол старого дерева, безнадежно огляделась по сторонам. Есть хотелось невероятно, и Мира полезла в рюкзак за паштетом и последним куском хорошо подсохшего хлеба.
- Тетенька, сигарет не найдется?
Мира аж подпрыгнула. Рядом с ней присел, неизвестно как подобравшийся так близко, незнакомец. Следующей эмоцией было возмущение. Тетенькой её назвал дяденька никак не моложе тридцати лет. Небольшого роста, белобрысый и крайне упитанный. Он весь, казалось, состоял из окружностей. Круглая голова, круглое румяное лицо, круглое туловище. Этакий бело-розовый кругляшь.
- Не курю. – грубовато ответила Мирослава и вгрызлась зубами в жесткий бутерброд.
- А что вы здесь делаете? – снова спросил кругляш, с любопытством её разглядывая.
- В Пеньково иду, присела отдохнуть. – устало ответила женщина.
- В Пеньково? - удивился увалень.
— Это вы заблудились. Здесь только мы живем.
Мира застонала у и уронила голову. Пока она вернется к развилке, будет вечер. И что потом? Опять ночевка на пленэре? Она одной сыта по горло.
- Часы у вас красивые. – сказал толстяк и беззастенчиво ткнул пальцем-сарделькой в крупный циферблат на добротном кожаном ремешке.
- Можете у нас переночевать. – хитро улыбнулся он.
Мирослава сняла часы и демонстративно помотала ими у его носа.
- Сначала ночевка, потом часы. – решительно сказала она.
И выбросив не поддающуюся зубам корку, поднялась и последовала за нахальным незнакомцем.  Шли они не долго. Вскоре показался пряничный домик, вернее, он, конечно, был деревянный, но такой весь ладный, расписной, резной, от самого крыльца до оконных ставень и крыши, что производил впечатление музейного экспоната. Даже искусно сделанный петушок чуть вертел ярко-красным хвостом, поглядывая сверху-вниз с витиеватого шпиля.
- Ты где ходишь, сынок!
На крыльцо выскочила пожилая женщина в длинном старомодном платье и цветастом платке на голове.
- Не твое дело. – рявкнул толстяк и, схватив Миру за руку, буквально втащил в дом, оттолкнув по дороге мать.
Мирослава смутилась и разозлилась. Она выдернула пальцы из его потной   ладони и гневно сверкнула глазами на грубияна. Но сделать замечание не решилась, чужая семья - потемки.
- Вот. – сказал кругляш старушке.
- Постоялицу привел.
Женщина, спрятав руки под передником, вопросительно посмотрела на гостью.
- Здравствуйте. – поздоровалась та.
- Я Мирослава, иду из Залесово в Пеньково, но видимо опять заблудилась.
- Развилку повстречала. – не спросила, а скорее утвердительно сказала хозяйка.
- Я Марфа Васильевна. – представилась она.
Мира ответила не сразу, она задумалась, как можно повстречать развилку? Она или есть, или её нет! Но выяснять этот вопрос не стала.
- Приютите? – только и спросила путница, оглядывая скромное, но уютное жилище.
Марфа Васильевна кивнула головой и указала на лавку. Мира сбросила надоевший рюкзак и села, вытянув усталые ноги. Увалень опять пошел за порог.
- Куда, сынок? – кинулась за ним мать.
- Отстань. – раздалось грубое уже со двора.
Пожилая женщина утерла набежавшую слезу, и молча поставила перед гостьей тарелку с картошкой, отваренной в мундире, ломтями нарезанный хлеб, солонку и кувшин кваса, который Мира тут же налила в потемневший от времени граненный стакан.
- Чем богаты, тем и рады. – грустно проговорила Марфа Васильевна и понура села у окна.
Мира почему-то сразу поняла, что это все, что есть в доме и сейчас она съест чужой ужин. Она выпила ядреный квас и полезла в рюкзак. Достала все, что там оставалось: шесть банок консервов, три плитки шоколада и пачку чая.
- Я завтра в Пеньково буду. – сказала Мира непринужденно.
- Мне все это уже ни к чему, только тяжесть лишняя. Может вам пригодиться?
- Неловко как-то. – вздохнула старушка.
- Это мне не ловко. – ответила Мира.
- Пришла к вам незваным гостем.
Старушка, воровато оглянувшись, стала прятать все на дно небольшого сундука, стоявшего у стены.
- Прячь, не прячь, все равно найдет. – раздался сердитый голос у порога.
На кухню зашел пожилой, но еще очень крепкий мужчина. Поставил большой топор с длинной рукоятью у стены и, подойдя к рукомойнику на стене, стал не спеша умываться
- Супруг мой, Степан Михалыч. – кивнула на него головой Марфа Васильевна.
- Вот, сынок постоялицу привел. – заискивающе обратилась она к мужу.
Тот ничего не ответил, утершись рушником сел за стол и положил на него крупные и сильные руки. Наконец поднял глаза на Мирославу и сдержанно произнес.
- Милости просим.
Мира подвинула к нему тарелки с картошкой, хлебом и солонкой. А старушка достала одну из припрятанных банок.
- Ты давай тоже ешь. – хмуро сказал Степан Михалыч и принялся за еду.
Похоже он все делал не торопливо, основательно и с достоинством. После ужина хозяин закурил трубку и обратился к гостье.
- Видишь какое счастье себе на старость лет воспитали. Оболтуса и бездельника.
Мужчина ткнул трубкой в сторону жены.
- С детства залюбила, да погубила. По дому ничего ему делать нельзя – тяжело, со мной в лес ходить – надорвется. А я потакал бабьей глупости! Так он и привык трутнем жить. Да еще повадился все из дома тащить. А что сворует, тотчас меняет или у Водяного на наливку, или у Лешего на махорку.
Мирослава пропустила мимо ушей Водяного и Лешего, решив, что это либо фамилии (тем более, что с одним из них она имела честь познакомится), либо имена нарицательные. Но суть уловила и невольно посмотрела на Марфу Васильевну. Та, делая вид, что речь идет не о ней, суетилась у печи.
- И ведь хотел из дома уйти, как подрос! Так нет! Вдогонку кинулась и вернула. Опасно в большом мире, обидят его, остолопа такого, погибнет он, пропадет. Вот теперь не пропадает, старость нашу проедает да на шее едет.
Марфа Васильевна повернулась к гостье и словно извиняясь произнесла:
- Поздний он у нас. Долгожданный.
Мира только вздохнула в ответ, а что тут скажешь? Похоже, Степану Михайловичу просто хотелось выговориться, и он не ожидал никой реакции от собеседницы. Потому что внезапно перевел тему разговора:
- А тебя какими судьбами к нам занесло?
- В Пеньково я иду, да заблудилась… опять. – грустно ответила Мирослава.
- Развилку встретила. – так же утвердительно сказал мужчина.
- Ну как её можно встретить? – не выдержала гостья.
- Обычные перекресток, у него что ноги есть? – выпалила она и немного смутилась, вспомнив исчезнувшие дороги.
Степан Михалыч усмехнулся.
- Конечно можно. Ты ведь не просто в Пеньково идешь?
- Ну да. - созналась Мира.
- К Егоровне.
- Вот то-то и оно. – убедительно продолжил собеседник.
- Думаешь ты одна к ней решила наведаться? Только кто-то прямо идет и никаких тебе перекрестков-указателей, а кто-то вот как ты, по лесу шляется из стороны в сторону.
Мире показалось это несколько обидным, тем более, на её совести была веселая ночь с неизвестным для неё самой финалом, но она скрыла смущение и спросила:
- А от чего это зависит?
Михалыч не торопясь затянулся и выпустил несколько колец дыма в открытое окно.
- Как бы тебе объяснить. – задумался он.
- Кто знает куда идет и зачем, тому и дорога скатертью. А других водит туда-сюда нелегкая.
- Я знаю куда и зачем иду! – возмутилась женщина.
- Точно? – мудро улыбнувшись спросил мужчина.
И тут Мира впервые задумалась. А правда, зачем она идет и к кому? Искать ответы на свои вопросы? Так в глубине души она все знает сама, только решимости не хватает признаться себе в этом. И кто для неё Егоровна? Гадалка или экстрасенс в которых она не верит? Но тут её поразила другая мысль.
- Но там осталась всего одна дорога! Значит завтра я, в любом случае, буду в Пеньково? – спросила она не очень уверенно.
- Не факт. – покачал головой Михалыч.
Женщина испуганно посмотрела на него.
- И что тогда?
 - Тут я тебе ответить не смогу. – сказал мужчина и выбил трубку.
- Стели гостье, Марфа. – распорядился он и встал из-за стола.
Мира поняла, что разговор окончен. Она понура поплелась в небольшую уютную своей чистотой комнатку. Кровать была удобной, и свежий воздух легко проникал через открытое окно, принося с собой запах трав. Но сна не было. Она так устала и хотела домой. От безысходности Мирослава немножко поплакала и только после этого наконец уснула. И не слышала, как вернулся под утро толстяк и роняя что-то по пути, с недовольным ворчанием скрылся в своей комнате.
Рано утром Мира проснулась сама. Рассвет уже спешил навстречу щебечущему лесу, наполняя светло-розовым сиянием новый день. Она быстро оделась и вышла на кухню. Марфа Васильевна суетилась у печи.
- Кашу сварила. – сказала она и поставила дымящийся горшок на стол.
К завтраку вышел и Степан Михалыч. Мира протянула часы.
- Я обещала, но ему отдавать не хочу.
- Не надо – отвел её руку мужчина.
- Просто в знак признательности. – настаивала гостья.
- Он все равно украдёт. – грустно ответил Михалыч.
- Так что завтракай да иди скорее, пока обормот не проснулся.
Мира торопливо проглотила содержимое тарелки и набрала с собой воды.
- Спасибо. – поблагодарила она хозяев.
- Пусть у вас все наладиться. – искренне пожелала она и торопливо пошла обратно к заколдованной развилке.
Глава 24.
   Здешняя местность обладала очень странными свойствами. Конечно, всему этому были разумные объяснения, вот только Мира была не специалист в области топографии, или какой-нибудь еще неведомой ей науки, а потому неудачливой путешественнице оставалось лишь удивляться. Вчера путь от развилки до встречи с кругляшом занял чуть не пол дня. Сегодня уже меньше, чем через час она стояла на бывшем перекрестке. Теперь здесь остался лишь небольшой пятачок вытоптанной земли и единственный путь, уходящий под густые ветви, ели. Вторая стрелка тоже замерла. Мирославе пришло в голову, что, возможно, неведомый шутник прибивает их гвоздями, пока она отсутствует. Женщина подошла к столбу и, встав на цыпочки, потянула на себя указатель «Куда-нибудь придешь». Он с трудом поддался, но как только Мира убрала руку, дёрнувшись, вновь встал на свое место. Зато третья, последняя стрелка, сулящая беду, периодически совершала полный круг от свежего утреннего ветерка и вновь неукоснительно звала вперед. Не оглядываясь, Мирослава подумала, что еще одна дорога исчезла, и беглый взгляд подтвердил её догадку. Мира вздохнула и пошла. Да и в самом деле, чему быть того не миновать. А бессмысленно торчать на месте, ожидая неведомо чего, глупо. Тем более, что из припасов у неё осталась лишь вода и нужно было спешить. Сегодня её путь лежал через густой еловый лес, и чем больше она углублялась в дебри, тем темнее становилось вокруг.
- Что за ерунда. – тихонько ворчала она.
- Одна местность, должен быть одинаковый лес, так нет же. Здесь просто чаща какая-то!
Лиственные деревья полностью исчезли. Как и трава, цветы, кусты, и молодая ярко-зеленая поросль. Только земля, густо покрытая опавшими и пожелтевшими иголками, мягко проседала и вибрировала под ногами. Мира шла будто по упругому матрацу. Старые, темно-зеленые ели терялись верхушками где-то очень высоко, создавая над головой почти непроницаемый для дневного света купол. Стояла такая тишина, что путница слышала лишь неявные потрескивания в полумраке да свое напряженное дыхание.
- А птицы куда исчезли? – испуганно шептала она.
Мира оглянулась и увидела, что дорога исчезает прямо за ней, словно она сама стирает её своими шагами. Значит здесь и вернуться назад нельзя.
- Да что же такое твориться? – в тихой панике прошептала женщина.
Но значительно хуже было другое. Путь впереди неё стал неумолимо сужаться и таять прямо на глазах. Мира ускорила шаг, но довольно широкая дорога уже превратилась в тропинку, исчезающую за поворотом. Женщина почти побежала, но и это не помогло. Как сматывается клубок пряжи, так и желтая дорожка словно подкатившись к её ногам окончательно пропала.
- Твою ж дивизию! – Мира остановилась и упершись в бока руками, повернулась вокруг своей оси. Она запыхалась и в полной тишине её дыхание звучало слишком громко. Женщина неуверенно пошла вперед, она уже не пыталась зрительно чертить прямые или отмечать деревья по нужному по курсу. Эта методика видимо не работала, да и правильного курса она не знала. Мирослава просто брела в полумраке и с ужасом представляла какая темень здесь царит ночью, и кто может обитать в этом непроглядном мраке.
- Хорошо часы остались. – думала она, глядя на время.
Хотя чем это могло ей помочь было непонятно. К часу она устала и проголодалась. На минуту пожалела, что отдала все припасы, но потом, махнув рукой, подумала: «Потерявши голову, по волосам не плачут». К четырем часам она впала в отчаяние. Беспомощно оглянувшись по сторонам, вдруг заголосила:
- Аууууууу!
Её голос долетел до бурелома и там сгинул, провалившись среди мертвых останков деревьев, поросших черным мхом.
- Ауууу! – завопила она еще отчаяннее.
И вдруг неподалеку раздалось ответное тоненькое:
- Аууу!
Женщина бросилась на голос.
- Где вы? – закричала она.
Но ответа не последовало, лишь в отдалении снова прозвучало все то же писклявое ау. Мира шла все быстрее и быстрее на зов неизвестного. Сквозь стволы мрачных елей она пыталась разглядеть, кто бежит впереди неё, то звуча совсем рядом, то снова отдаляясь. Очнулась Мирослава от противного чавканья под ногами. Влажная почва просела и запузырилась, кроссовки немедленно промокли. Опомнившись, женщина остановилась и наконец огляделась вокруг себя. Впереди, чуть колышась грязно-зеленой ряской, тяжело дышало не широкое болото. Дальше за ним продолжались еловые дебри. Слева торчали почти утонувшие гнилые стволы, когда-то мощных деревьев, совсем рядом шелестел темной стеной остролистый камыш. Но здесь наконец сверху проглянуло небо, но не то лазорево голубое, что было утром. А низкое, темно серое, словно накипью покрытое рваными, грязными облаками.
- Ау! - снова раздалось с другой стороны топи.
Но Мира попятилась и прошептала.
- Ну нет дружок. Туда я не пойду.
Внимательно глядя под ноги, она стала выбираться их этого гиблого места. Неожиданно за спиной раздался треск ломаемых стеблей и что-то грузно плюхнулось на заболоченную поверхность. Женщина резко обернулась, к ней медленно ползла старуха. Длинные седые космы, покрытые тиной, наполовину скрывали безобразное одутловатое лицо утопленницы. Руки с острыми фиолетовыми ногтями, уверенно опираясь в землю, подтягивали за собой тело. Отвисшие синие груди, волочились по земле. Присмотревшись, Мирослава с ужасом заметила, что туловище женщины ниже талии змеиное, конец длинного чешуйчатого хвоста еще скрывался в зарослях камыша. У Мирославы перехватило дыхание, на какое-то мгновение она замерла, а потом, завопив, бросилась бежать. И на это раз она действительно бежала, запредельный выброс адреналина пробудил в ней потрясающие способности и скостил пару десятков лет. Она даже не оглядывалась, а мчалась как ошпаренная, широко работая локтями и вскрикивая на каждом выдохе:
- Мамочки, мамочки, мамочки!
Но уровень гормона страха стал снижаться и, замедлив бег, Мира, наконец, оглянулась. Болото и чудовище остались где-то далеко позади. Она прошла еще несколько шагов и обессилено опустилась на землю.
- Что же такое? – шептала она.
- Животное? Этого просто не может быть.
- Я сплю!
Вдруг осенило её и Мирослава несколько раз сильно ущипнула себя, пока на руке не начал проявляться синяк. Но она не проснулась. Да и жажда, и голод, и боль в ногах были вполне себе реальные. Мира отпила глоток воды, в бутылке оставалось меньше половины.  И тогда она наконец осознала простую вещь. На этот раз ей вряд ли удастся выбраться. Женщина легла на землю и тихо сказала неизвестно кому:
- Мне нужна помощь.
И закрыв глаза, впала в легкое забытье или просто задремала от усталости.
- Кхы, кхы.
Неожиданно раздалось совсем рядом.  Мира села и прямо перед собой, метрах так в трех, увидела матерого, крупного волка. Разумеется, он не мог издать подобный звук, ей просто померещилось, но сути дела это не меняло.
- Ну, вот и все. – сказала она самой себе.
Убежать от него невозможно, спрятаться негде, победить тем более. Огромный зверь с седой холкой и удивительно умными глазами сидел и выжидающе смотрел на женщину.
- Сожрешь меня, да? – спросила она, чувствуя, как тело сводит от липкого и тяжелого страха.
Мирослава в первые в жизни прочувствовала выражение: «Душа ушла в пятки».
- Хм. – ответил волк и помотав головой, насмешливо закатил глаза.
«Ну вот, с волком разговариваю», - подумала Мира. «И он похоже отвечает. Все совсем плохо».
- У меня к вам небольшая просьба. – вслух продолжила она.
- Не могли бы вы сразу перегрызть мне горло, чтобы я долго не мучилась.
Волк шумно выдохнул и снова покрутил лобастой головой. Затем он медленно подошел к женщине и ткнулся влажным носом ей в лицо.
- Иииииии. – тихонько заскулила она и крепко зажмурив глаза сжалась от ужаса, вцепившись скрюченными пальцами в землю. Время шло, но ничего больше не происходило. Мирослава открыла один глаз, волк по-прежнему сидел совсем рядом и наклонив голову внимательно на неё смотрел. Как только зверь заметил, что путница снова его видит, он лег и мотнул головой себе за спину. Как бы странно это ни выглядело, но было похоже, что он приглашает женщину сесть на него верхом.
- Да нее. – проблеяла Мира.
- Это мне от страха кажется.
Волк фыркнул и снова мотнул головой, придвинувшись к ней еще ближе. Мира попыталась подняться, но колени странно тряслись и прогибались, причем похоже во все стороны. Однако ей удалось на полусогнутых подойти к зверю. Протянув дрожащую руку, она коснулась жесткой шерсти. Волк снова посмотрел на неё и кивнул. Медленно-медленно Мира занесла ногу и села на мускулистую спину мощного зверя
- Ну что ж. – сказала она самой себе, прекрасно понимая всю глупость и несуразность пришедшего в голову объяснения.
- Дельфины помогают людям в океане, вполне возможно, что волки могу помочь в лесу.
Зверь поднялся и пустился трусцой. Мира обняла его за шею, потому как вцепиться в шерсть было страшно. Если она сделает зверю больно беды не миновать. Эта прогулка верхом показалась ей бесконечной, ноги и руки затекли и их начинало сводить судорогой. И когда в очередной раз зверь в мощном прыжке брал препятствие в виде поваленного дерева она сползла и довольно больно шлепнулась на землю. Встав на четвереньки, Мира подняла голову. Волк исчез, зато впереди наконец-то показалась прогалина, словно резная арка, за которой разливался золотисто-алый вечерний свет.
Боясь обмануться в своих надеждах, Мира поползла, потом встала и из последних сил ринулась к спасительному выходу. Когда она вырвалась из тисков чащи перед ней раскинулось поле, чуть дальше виднелись дома, а деревянный указатель гласил «Пеньково».
- Да быть того не может! – восторженно воскликнула Мирослава и ускорила насколько смогла шаг.
- Пятый дом справа, пятый дом справа. – почти пела она и прихрамывая спешила по деревенской улице, любуясь сиреневым небом и полыхающим закатом над широкой рекой, что плавно огибала поселок и устремлялась дальше вдоль леса.
Глава 25.
Голубая калитка распахнулась сразу.
- Ну наконец-то! – воскликнула румяная женщина и, подхватив обессилевшую путницу, помогла ей зайти в дом.
Мира тяжело плюхнулась на низкий диванчик и только тогда сказала.
- Здравствуйте, Алена.
- Здравствуй, здравствуй! – засмеялась новая знакомая и стащила с неё кроссовки.
Мире было неловко, и она попыталась протестовать, но Алена ловко одев на неё мягкие тапочки подала гостье стакан холодного морса.
Мира выпила и поняла, что просто умирает от голода. Видимо взгляд женщины как нельзя лучше передавал её внутренне состояние, потому что Алена метнувшись в соседнюю комнату через мгновение протянула гостье аппетитный бутерброд с мясом и сыром. Мирослава накинулась на него как голодная собака.
- Эк ты оголодала. – сочувственно произнесла Алена и присела рядом.
- Сейчас отсидишься чуток, ополоснешься и ужинать будем. – сказала она и поднявшись вышла из комнаты.
Мирослава оглядывала добротное строение с довольно высокими потолками. Дом был почти так же хорош, как у Настасьи в Вешках. Внезапно ей пришла в голову мысль. Она наконец-то достигла злополучного Пеньково. До Залесово рукой подать, ну если опять не заблудиться. Может пора вернуться? Стертые ноги болели так сильно, что одна мысль о дальнейшем путешествии приводила в ужас и уныние. Алена вернулась с пушистым полотенцем и какими-то вещами в руках.
- Пойдем. – протянула она руку женщине.
Летний душ в дворе представлял собой довольно комфортабельно отделанную деревянную кабинку. Когда струи теплой, прогретой щедрым солнцем воды, полились по усталому телу Мирославы, она испытала непередаваемое наслаждение. Еще большим удовольствием было надеть на себя не насточертевшие джинсы и майку, стоявшие колом от грязи, а мягкую рубашку и широкую длинную юбку. Мягкий ветерок коснулся коленей, пока Мира возвращалась в дом. Даже мозоли на ногах ныли не так сильно.
За ужином собралась вся семья. Алена с супругом, её брат Иван с женой и куча детей, чью принадлежность Мира как ни пыталась, не смогла запомнить.
Алене было лет тридцать пять. Про таких говорят «кровь с молоком». Большие серые глаза сияли добротой, а яркий румянец на пухлых щеках розовел совсем по девичьи. Брат был моложе лет на пять. Крепко взбитый русый мужчина, с белыми пушистыми ресницами и такими же как у сестры большими круглыми серыми глазами.   
- Мы же без родителей выросли. – рассказывала гостье Алена.
- Друг без друга никак. Дома рядом поставили, без забора. Так и живем одной семьей.
- Здорово. – искренне восхитилась Мира.
Хотя ей самой такие родственные чувства были мало знакомы. Если с сестрой, при её жизни, они были очень близки, но жили всегда на расстоянии, то с братом не виделись уже года четыре. После сытного ужина силы к ней частично вернулись. Маша, жена Ивана, обработала ей ноги какой-то мазью и потертости благодарно затихли. Мария, видимо, была местным врачом, но близкие называли её знахаркой.
- Ну рассказывай, где тебя носило. – не выдержала Алена.
Но Мира не успела ответить, как с веранды в дом важно покачиваясь вошел крупный гусь. По крайней мере, эта птица сильно напоминала гуся, вот только над упитанной серой тушкой гордо изгибалась грациозная длинная шея. Небольшую серую голову украшал изящный красный клюв.
- Что за порода? – поинтересовалась Мира.
- Гусь-лебедь. – ответила Алена и нагнувшись отвязала от лапы птицы мешочек.
«Что у них за выверты такие», - думала Мира. «Полуночницы, Водяные, аленькие цветочки, гуси-лебеди». Но вслух она этого не произнесла. Тем временем Алена развязала тесьму и достала из мешочка вчетверо сложенный листок.
- Письмо от Марии Федоровны. – сказала она и развернув начала читать.
«Спасибо, милая, что сразу отписалась. Я уже места себе не находила. Обними от меня непутевую…»
«Да почему опять непутевая!», - мысленно возмутилась Мирослава.
«… да скажи ей, пусть идет дальше. Не дело с полдороги поворачивать».
«Как мысли прочитала», - подумала Мира и тут же спохватилась.
- Он что у вас почту доставляет. – спросила она и кивнула головой на важную птицу, удобно устроившуюся в большой корзине у окна.
- Да. - просто ответила Алена.
«И действительно», - усмехнулась про себя Мира. «Что же тут удивительного? Гусь-лебедь почтальон. Вполне себе заурядное событие».
- Ну рассказывай! – спохватилась Алена и четыре пары поблескивающих от любопытства глаз уставились на Мирославу.
Дети давно убежали во двор и за окном слышалась их веселая возня.
- На самом деле все странно. – начала Мира.
На этот раз путешественница рассказала все. Может потому, что она прониклась особым доверием к этим добросердечным людям или просто ей нужно было разобраться во всем происшедшем.
- Все так необычно, я начинаю сомневаться в своей нормальности. – наконец закончила гостья.
- Почему? – первой отозвалась Алена.
Подняв глаза на своих слушателей Мирослава встретила спокойные взгляды. Похоже их действительно не удивили похождения незадачливой путешественницы.
- То есть вы считаете все это нормальным? – невольно вспылила женщина.
- Полуночницы, водяные, подземные жители, исчезающие дороги, болотные чудовища, сны о русалках, видения умершей сестры, умные волки и все прочее?
- Ну да. – неуверенно вступил в разговор Иван, непонимающе глядя на Миру.
Теперь пришла очередь удивляться Мирославе. Хотя в голову пришла мысль, что возможно ей не поверили и просто приняли за душевно больную. Но чтобы не тревожить сумасшедшую делают вид будто все в порядке. И словно подтверждая эти подозрения заговорила Алена:
- Да не переживай ты так. Все в порядке. Мало ли что в дороге может случится.
- Хорошо то, что хорошо заканчивается.
Подытожила хозяйка и обняла гостью за плечи словно утешая. Но все это вовсе не утешило, скорее наоборот. Мира рывком встала и вышла из дома. Ребятня играла в догонялки, по двору суетливо носились заполошные курицы. Все выглядело таким обыденным и привычным. Ну кроме странных мутантов гусе-лебедей, гревшихся у большого корыта с водой.
«Надо скорее возвращаться домой», - почти про себя прошептала женщина. Но видимо недостаточно тихо.
- Не сворачивай с пол пути. – раздался за спиной голос Алены.
- Да у меня крыша уехала от этого пути! – голос Миры невольно сорвался на крик, и ей стало неловко. В конце концов, эти милые люди ни в чем не виноваты.
- Какая крыша? – заинтересованно спросила высунувшаяся из-за двери Маша.
Они упорно делали вид, что не понимают её. Безнадежно махнув рукой Мира, пробормотала:
- Простите, я не хотела повышать голос или обидеть вас.
И вернулась в дом. Вечер закончился в разговорах ни о чем. Иван с Машей ушли, детей уложили спать. Вместе с ночью на Пеньково опустилась тишина. Мире не спалось, она тихо вышла из дома и спустилась к реке. Вода с тихим шорохом накатывала на песчаный берег. Едва убывающая луна чертила неровную дорожку на бликующей поверхности неторопливой реки. Мира села у самой кромки и обхватив колени руками замерла. Только сейчас она осознала, что за несколько дней увидела столько красоты, сколько не видела за последние 25 лет, пролетевших в повседневной суете и заботах. «Даже если я спятила», - тихо проговорила она: «Оно того стоило». Улыбнувшись, женщина подставила лицо серебристому лунному свету.
- Ты не спятила.
Алена опять подошла незаметно. Мира лишь усмехнулась в ответ. Алена присела рядом и продолжила:
- Неужели ты думаешь, что будь с тобой что-то не ладно, мы бы настаивали на продолжении пути?
Этот довод был разумным.
- Как же тогда все это объяснить? – спросила Мирослава.
- А тебе непременно нужны объяснения для всего происходящего?
- Я не привыкла к чудесам. Их в моей жизни не случалось.
- Давай ка определимся.
Алена пододвинулась ближе.
- Не случалось или ты им не позволяла случаться? Вернее так … даже когда они происходили ты находила для себя любое, даже самое нелепое объяснение, лишь бы не смирится с мыслью, что в твоей жизни произошло что-то необычное?
- Может и так.
Мира почти сдалась и внутреннее напряжение внезапно спало, словно все постепенно вставало на свои места.
- Отдохнешь несколько дней у нас? – спросила Алена.
Мира немного помолчала, соблазн был велик. Но тем не менее она ответила:
- Спасибо, но нет. Завтра с утра пойду. Я и так много времени проплутала.
- Ну смотри.
Алена легко поднялась и подала ей руку.
- А то погости, выспись.
Когда женщины проходили через двор Мира обратила внимание, что все ее вещи выстираны и сохнут на веревках.
- Спасибо. – она пожала Алене руку.
- Да не за что! – с улыбкой отмахнулась та.
- Дело то житейское.

Глава 26.
    Ранним утром два многочисленных семейства высыпали на улицу проводить гостью. Мирослава наслаждалась чистой головой, мягкой благоухающей одеждой и удивительно бодрыми и отдохнувшими ногами. Мазь Марии оказалась чудотворной. Мало того, что за ночь все мозоли и потертости исчезли без следа, многодневной тяжести, усталости и отечности в ногах как ни бывало. Мирослава обнялась со всеми по нескольку раз, еще раз выслушала напутствие Алены и поправив рюкзак на окрепших плечах легко пошла по пыльной дороге. Сегодня она должна прийти в Озерное - последний населенный пункт перед встречей с таинственной Егоровной.
И здесь, судя по всему, заблудиться не удастся никоим образом. Дорога вела вдоль реки до своего истока из озера Хрустального. Лес, овраги и холмы все оставались позади или в стороне. Свежий утренний ветер ласкал лицо и наполнял силами и радостью. Шаги Мирославы были такими легкими и упругими, словно опять вернулась молодость. Незаметно для себя она начала тихо напевать. Ни одну песню она не знала целиком, поэтому пела что вспоминалось из когда-то любимого и почти забытого. Впрочем, к обеду усталость все же начала ощущаться. Но к этому времени вдали показалось селение на берегу большого озера. Водная гладь переливалась и искрилась драгоценными камнями под июльским солнцем. Нужный дом стоял на мощных сваях над прямо над водой. И судя по её цвету, глубина здесь начиналась от самого берега. Мира перешла мостик и, поднявшись по крепким ступеням, вежливо постучала в стеклянную дверь.
 - Открыто! – раздался низкий мужской голос.
Мира открыла беззвучную створку и вошла в дом. Её уже встречали молодой крепкий мужчина с окладистой рыжеватой бородой и удивительно красивая молодая женщина. Её высокая, стройная фигура была до пояса окутала темными, как ночь волосами. На белоснежном лице выделялись пронзительно синие глаза и соболиные темные брови.
- Милости просим! – сделала приглашающий жест хозяйка и провела гостью в просторную комнату.
 Пожалуй, это был самый удивительный дом, из всех, что Мирослава когда-либо видела. Он был весь сине-голубой. Высокий потолок, пол, стены, изящная мебель, невесомые, струящиеся шторы, на огромных до пола окнах – все переливалось всевозможными оттенками этих цветов. Просторные комнаты заполняли зеркала, ракушки и замысловатые вьющиеся растения. В углу гостиной располагалась каменный емкость с журчащим фонтанчиком и резвящимися серебряными рыбешками. Может быть из-за этого, в доме было очень прохладно. Мира повела плечами и на них тут же очутился пушистый плед, накинутый руками черноволосой красавицы.
- Я Данка. – улыбнулась она.
- Василий - протянул руку хозяин.
Мирославу усадили на синий диван и вскоре на столе, словно по мановению волшебной палочки, появились разнообразные рыбные блюда и, исходящий паром, горячий и ароматный чай. Нужно ли говорить, что и посуда, и сервиз были василькового цвета. Видимо, информационное сообщение в этих краях было на высоте. Молодые супруги ни о чем не расспрашивали, но смотрели с сочувствием и пониманием.  После обеда Мирослава взяла предложенный Данкой коврик и спустилась к озеру. Искупавшись в бодрящей воде, она с наслаждением растянулась под жаркими солнечными лучами и незаметно уснула. В сонном видении возникло улыбающееся лицо Буслая, Полуночница похлопала по тому месту, до которого дотянулась и ободряюще сказала:
- Не унывай, непутевая.
Крадущейся походкой подошел волк и, подмигнув, мягко коснулся лапой лица. Мира вздрогнула и проснулась. Солнце клонилось к Западу, вечерняя прохлада струилась в темнеющем воздухе.
- Ничего себе! – воскликнула Мира и потягиваясь села. Над своей головой она наконец заметила самодельный зонтик, сконструированный из деревянного колышка, ивовых веток и куска синей ткани. Заботливые хозяева уберегли её от дневных солнечных лучей. Мира вернулась в дом, где её уже ждал ужин. Данка и Василий, по-прежнему немногословные, проявляли свою заботу бесконечным подкладыванием добавки в объемную тарелку. Наконец Мира вежливо запротестовала, и Данка проводила её в ванную, а затем в холодную, но прекрасную спальню, чем-то напоминающую подводную пещеру. Огромная кровать, стоящая в алькове, пенилась нежно-голубым кружевным бельем на невесомой перине и пышных подушках. Но вся эта роскошь оказалось напрасной. Мира великолепно выспалась днем и сейчас чувствовала себя весьма бодро.  Провертевшись часа два и насчитав порядка тысячи овец, она, наконец, со вздохом поднялась и накинула теплый халат, оставленный Данкой у кровати. Стараясь шагать неслышно, женщина прокралась до входной двери и выскользнула во двор. Обойдя по кругу дом спустилась к воде. У самой кромки, обхватив колени руками сидел Василий. Он услышал её присутствие и не поворачивая головы сказал.
- Садись.
Мира опустилась рядом, и так же обхватив колени, замерла, вглядываясь в переливающуюся гладь озера, слившуюся с ночным небом, сплошь усыпанным мохнатыми звездами.
- А Данка спит? – наконец спросила она.
- Нет. – ответил Василий, в его голосе Мира уловила грусть.
- Что-то случилось? – спросила она.
- Случилось…
Василий повернулся с ней и невесело усмехнулся.
- Каждую ночь случается.
Мирославе, ввиду врожденного любопытства, очень хотелось уточнить, что именно случается каждую ночь. Но, врожденная вежливость подсказывала ей, что она лезет не в свое дело. Но Василий заговорил сам.
- Она уходит после заката и возвращается перед рассветом.
- Куда? – не выдержала Мирослава.
Но Василий лишь повел плечами. По его жесту было не понятно, не знал он этого, или не хотел говорить. Но спустя несколько минут он все же продолжил:
- Я весь дом сделал под неё. Думал ей понравится… И ей понравилось, но она все равно уходит.
Он немного помолчал и доверительно продолжил:
- Знаешь, я не люблю синий цвет. И голубой тоже не люблю. И вечную прохладу. Я бы предпочел добротную дубовую мебель и пылающий камин. Я вечно мерзну среди этих огромных окон, зеркал и фонтанов.
- А зачем тогда все это тебе? – спросила Мирослава.
- Я люблю её. – просто ответил Василий.
Некоторое время собеседники сидели молча.
- Если она всякий раз возвращается, зачем ты сидишь и ждешь её тут? Спи спокойно. Наступит утро и Данка придет домой.
- Я боюсь. – задумчиво ответил мужчина.
Мира с удивлением посмотрела на него. Чего может боятся мужчина в такой физической форме? Словно услышав её мысли, Василий ответил:
- Я боюсь, что, если не буду ждать, она подумает, что мне уже всё равно. И не вернется.
- Какая-то игра в одни ворота. – тихо проворчала Мира.
Вряд ли Василий понял её фразу, но общий смысл видимо до него дошел.
- Напрасно ты так. – ответил он.
- Для того, чтобы проводить большую часть времени со мной, ей пришлось многим пожертвовать.
«Ну вот.» – подумала Мирослава. «А говорят любви не существует. А она вот, сидит рядом, обхватив мускулистыми руками колени и смотрит, не отрываясь, на черную воду».
Вскоре Мира вернулась в дом. Укутавшись в два одеяла с трудом, согрелась и уснула, но, когда узкая полоска неба на востоке окрасилась в розоватый цвет, словно что-то толкнуло её в бок и она открыла глаза. С берега раздавался шепот и чуть слышный смех. Не выдержав, Мира встала и выглянула в окно. На берегу стояли, обнявшись Василий и Данка. Они смотрели друг на друга так, словно не виделись тысячу лет. Данка то, что-то оживленно говорила и тихонько смеялась, то порывисто обнимала мужа и покрывала его лицо поцелуями. А Василий вцепился в свою половину так, будто-то её намеревался унести приближающийся тайфун. Мирославе стало хорошо и грустно. Хорошо оттого, что есть еще на свете такие чувства, ради которых люди готовы уступать и жертвовать, только чтобы любимый был рядом. А грустно, потому что у самой Миры такого никогда в жизни не было. Она даже немного прослезилась, но тут почувствовала, что ноги просто леденеют на сверкающем мраморном полу и быстро юркнула под одеяло. Спустя минуту Мирослава снова крепко спала. (Продолжение следует)