Хрупкий мир. Луи Риденур. Защиты нет

Хрупкий мир/One world or none, 1946 год

Луи Риденур. Защиты нет

Предметом этой главы является возможность активной защиты от нападения, при котором с помощью средств, подобных тем, которые описаны в предыдущей главе, применяются атомные бомбы. Чтобы показать это наиболее полно, я хотел бы спроецировать на будущее то, что мы узнали об активной противовоздушной обороне во время только что прошедшей войны.

Сначала мы должны рассмотреть, нужно ли вообще сбивать бомбы, чтобы сделать их неэффективными. Разве нет какой-то конкретной контрмеры, которая удержала бы бомбу от взрыва или заставила бы ее взорваться безвредно на большом расстоянии от своей цели? Многие органы власти и немного авторитетные люди, включая Комитет Палаты представителей по военно-морским делам, выступили с публичными заявлениями, которые вселяют эту надежду.

Все подобные заявления очень опасны из-за ошибочного самоуспокоения, которое они могут породить. Не существует такого понятия, как конкретная контрмера против атомного взрывчатого вещества или атомной бомбы. Если уж на то пошло, не существует конкретных контрмер против старомодного химического взрывчатого вещества, такого как тротил или черный порох. Все взрывчатые вещества, включая атомные, срабатывают при срабатывании их детонирующих механизмов, которые всегда изготавливаются довольно простыми и защищенными от несанкционированного доступа. Это было предельно ясно разъяснено мудрыми и ответственными властями, но это нельзя повторять слишком часто.

Многие вводящие в заблуждение заявления о многообещающих контрмерах были сделаны честными людьми, у которых нет осознанного желания вводить в заблуждение. Сами введенные в заблуждение, они понимают проблему не полностью. Их рассуждения примерно таковы: предполагается, что детонатор бомбы, или рулевой механизм транспортного средства, которое ее перевозит, или какое-либо другое жизненно важное устройство, связанное с бомбой, принимает определенную форму. Затем изобретается средство для вмешательства в работу этого устройства. Изобретатель контрмеры совершенно забывает, что если враг не использует устройство именно той формы, которую он себе представлял, его идея бесполезна.

Может помочь конкретный пример. Как уже было объявлено, атомные бомбы, сброшенные на Японию, взорвались на высоте около 1500 футов в воздухе. Взрыватель мог быть подключен либо к барометрическому переключателю, настроенному на отключение при давлении воздуха, соответствующем желаемой высоте, либо к радиолокационному высотомеру. Последнее устройство измеряет высоту, посылая радиоволны и измеряя промежуток времени до того, как они отразятся от земли или моря внизу. Если бы гипотетический враг применил против нас бомбы, оснащенные радиолокационным высотомером, мы могли бы посылать мешающие радиосигналы, которые привели бы бомбу в действие на большей высоте, чем предполагали ее разработчики.

Вряд ли мы могли ожидать, что бомба взорвется, находясь в бомбоотсеке ее носителя, или на гораздо большей высоте, чем та, на которую был настроен высотомер, поскольку специалисты по боеприпасам уделяют наибольшее внимание устройствам постановки на охрану, предназначенным для предотвращения этого. Такие устройства сохраняют бомбы и снаряды в безопасном состоянии при полностью неработоспособном взрывательном механизме в течение значительного времени после того, как они были сброшены с самолета-носителя или выпущены из его орудий. Устройства для вооружения, предназначенные главным образом для того, чтобы сделать бомбы и снаряды безопасными в обращении и не слишком опасными для стрелков или летного экипажа, которые должны их доставлять, также служат для устранения многих схем производства неэффективных преждевременных взрывов.

Более важным, чем тот факт, что контрмера, направленная против радиолокационного высотомера, может быть в лучшем случае лишь частично эффективной - поскольку бомба все равно взорвалась бы на высоте, на которой был бы нанесен ущерб, - является большая вероятность того, что противник может оказаться настолько невосприимчивым, что наша контрмера вообще не сработает. Если бы он использовал барометрический высотомер вместо радиолокационного, мы бы ничего не смогли поделать.

Простое и непосредственное размышление приводит к тому, что конструкция оружия дает мало рычагов для принятия нужных мер. Летающая ракета V-1 была хорошим примером оружия, которое не поддавалось никаким контрмерам, кроме прямого перехвата, а V-2 была еще лучшим оружием. После запуска V-1 управлялся с помощью магнитного компаса. Во время полета он удерживался на нужной высоте с помощью барометрического высотомера. У него был автопилот и средство, позволяющее при желании выполнить плавный разворот после запуска, но первый был простым и надежным гироскопическим устройством, а механизм поворота приводился в действие часовым механизмом. Фрагменты радиооборудования были обнаружены в некоторых обломках V-1 и породили надежды на то, что немцы использовали радиоуправление, которому могли помешать британские противодействия. Это было не так. Радиодетали поступали от простых передатчиков, которые немцы устанавливали в небольшую часть бомб, чтобы радиопеленгационные станции вдоль побережья Ла-Манша могли прокладывать свои маршруты и таким образом отслеживать условия ветра над Англией.

Люди говорили о большой магнитной катушке, которую можно было бы установить над Даунсом и которая вызвала бы достаточное изменение магнитного поля земли, чтобы повлиять на магнитный компас V-1 и таким образом отклонить ракету от ее цели. Расчеты показали, что создать достаточно сильное поле невозможно, и, как бы то ни было, бесцеремонные немцы настроили V-1 таким образом, что даже сильное отклонение компаса приводило ракету лишь к небольшому повороту. Ничего не оставалось, кроме как сбивать V-1 старомодным способом, с помощью истребителей и зенитных орудий.

Болезненное разочарование, которое это вызвало у экспертов по противодействию, не шло ни в какое сравнение со свойствами V-2. Наши первые подробные сведения о V-2 были получены из фрагментов пробного заряда, который упал в Швеции. В довольно хорошо сохранившихся обломках обнаружилось большое количество радиооборудования. Оставалось надеяться, что это означало радиоуправление V-2, поскольку истребители и зенитные средства, которые использовались против V-1, были примерно так же полезны против V-2, как дрессированные соколы и лук со стрелами. Радиоуправление, которое могло допускать постановку помех и принимать меры защиты, представлялось единственной возможностью защиты.

Вскоре V-2 начали приземляться в Лондоне. Специалисты по защите провели много опасного и неприятного времени в полетах вблизи стартовых площадок, надеясь уловить, идентифицировать и изучить сигналы радиоуправления в качестве предварительного средства их подавления. Но радиоуправления не было; немцы беспорядочно стреляли из V-2 по цели и надеялись на лучшее. Не было никаких контрмер, кроме как выиграть войну, что, к счастью, было сделано. Но на это не было бы времени, если бы у V-оружия были атомные боеголовки.

Воображение публики легко захватывается чем-то вроде луча или потока энергии из комиксов, который уничтожит ракету на значительном расстоянии от места назначения. Простой расчет показывает, что уничтожение одной-единственной ракеты таким способом истощило бы всю электроэнергию в той части страны, в которой была расположена установка. Такие серьезные практические вопросы о возможности борьбы с одним снарядом таким способом полностью затмеваются очевидной невозможностью справиться таким образом с массовым налетом, который, как мы должны ожидать, может нанести возможный враг.

За полвека работы с химическими взрывчатыми веществами никто до сих пор не обнаружил, как взорвать их с помощью лучей или любой другой установки, работающей без проводов на расстоянии. По-прежнему крайне маловероятно, что такое открытие будет сделано в области атомных взрывчатых веществ.

В свете всего, что мы знаем об атомной бомбе, не существует такого понятия, как конкретные меры защиты.

Таким образом, мы сталкиваемся с проблемой организации активной защиты от атомных бомб. Мы должны обнаружить их и проследить за их траекторией с помощью радара, проложить их будущие курсы с помощью предсказателей и поразить их встречными ракетами до того, как они приблизятся к своей цели достаточно близко, чтобы представлять опасность. Каковы наши шансы подготовить активную защиту, способную справиться с атакой атомной бомбы, которая может произойти без предупреждения?

Наши шансы сделать это слишком малы. Чтобы понять почему, нам придется изучить характер оборонительных сооружений, как мы можем их представить на основе нашего опыта прошлой войны и наших знаний о более поздних технических разработках, которые появились недостаточно скоро, чтобы их можно было использовать на войне. Проблема делится на четыре основные части - обнаружение, идентификация, прогнозирование курса и перехват.

Обнаружение, безусловно, будет осуществляться с помощью радара, поскольку нет другого инструмента, на который можно было бы положиться для работы в любых условиях видимости в любое время. Лучший поисковый радар, с помощью которого мы закончили войну, мог видеть одиночный тяжелый бомбардировщик на расстоянии 200 миль или около того и охватывал область пространства, простиравшуюся до высоты 40 000 футов. Радиолокационное поисковое оборудование для атомной обороны должно будет обеспечивать покрытие всего воздушного пространства, чтобы видеть снаряды, выпущенные ракетой V-2, которые могут лететь под большим углом. Точно так же будет недостаточно просто установить радар вокруг побережий и границ нашей страны. Нам придется защищать Сент-Луис с помощью расположенных поблизости установок, поскольку изогнутая траектория ракеты дальнего радиуса действия может привести к тому, что она пролетит над побережьем на высоте сотен миль - где ее будет чрезвычайно трудно, если вообще возможно, поймать - и направить незаметно на цель в глубине страны, если только внутри страны не было радиолокационных установок.

Существующие технологии позволяют обеспечить радиолокационную дальность обнаружения ракеты размером с V-2 около 200 миль, хотя обтекаемый корпус этого аппарата затрудняет его обнаружение радаром. Надлежащий охват, вероятно, потребовал бы, чтобы около 250 поисковых радиолокационных установок дальнего действия эксплуатировались на круглосуточной основе для обеспечения адекватных средств обнаружения. Для каждой установки потребуется, возможно, пять отдельных радаров, чтобы обеспечить время обслуживания вне эфира и обеспечить адекватный охват всего полушария. Экипаж каждой установки составлял бы около 200 человек; стоимость оборудования одной установки составила бы около 1,5 миллионов долларов. Таким образом, нам пришлось бы потратить более 375 миллионов долларов на строительство этих установок и нанять около 50 000 человек для их эксплуатации. Если бы мы это сделали, то смогли бы обнаруживать самолеты и бортовые ракеты со значительной надежностью.

Действительно, тогда нашей главной трудностью было бы своего рода стеснение в средствах, поскольку радар одинаково обнаруживает как друзей, так и врагов. Во время только что прошедшей войны специальный радиолокационный маяк, который давал закодированный ответ на конкретный вызов, первоначально предназначался для ношения на каждом корабле и самолете союзных наций. Это оборудование называлось ИСЧ (Идентификация своего и чужого). Это был вопиющий оперативный сбой. На Европейском театре военных действий это создавало так много трудностей, что от его использования полностью отказались после дня "Д" в Нормандии, за исключением небольшого количества самолетов, выполняющих специальные миссии. В Тихом океане, где плотность воздушных судов была ниже, его использование продолжалось; но в те моменты, когда в нем была острая необходимость, ИСЧ не выполнял своего предназначения. Основные проблемы с ИСЧ военного времени возникали в условиях интенсивного движения - когда в поле зрения одного радара находилось много самолетов.

Для нашей будущей обороны нам придется дополнить нашу систему радиолокационного поиска и предупреждения системой ИСЧ, которая будет работать даже при более высокой плотности движения, будет быстрой и надежной в использовании и по своей сути не будет подвержена атакам со стороны возможного противника. Это последнее требование представляет наибольшую трудность, поскольку система должна использоваться настолько универсально, чтобы у каждого потенциального противника была полная возможность ознакомиться с ее принципами, детальным дизайном и предписанным использованием. Несмотря на все это, ИСЧ должна быть способна работать так, чтобы можно было отличить дружеский корабль от вражеской техники.

Ограничение воздушного движения предписанными полосами и регулирование движения в пределах этих полос, несомненно, окажут помощь радиолокационным станциям в отслеживании воздушной активности. Но даже при наличии всех средств идентификации, какие только можно создать, воздушное движение, вероятно, будет настолько плотным, что проблема идентификации станет серьезной.

Тем не менее, давайте придем к выводу, что огромные национальные инвестиции в радары и ИСЧ дадут нам некоторый шанс обнаружить атомные ракеты, когда они все еще находятся в ста или двухстах милях от своей цели, и распознать, что они не являются дружественными. Теперь мы сталкиваемся с проблемой уничтожения их до того, как они подойдут на опасную близость к цели. В противовоздушной обороне последней войны это делалось либо с помощью пилотируемых истребителей, либо с помощью артиллерийских снарядов. В любом случае такому перехвату вражеского летательного аппарата предшествовало предсказание курса, которое основывало ожидаемый будущий путь летательного аппарата на знании его прошлого курса. Такое предсказание курса было выполнено для зенитной артиллерии электрическим компьютером на орудийной батарее. Это выполнялось средствами истребителя либо самим пилотом, если позволяла видимость, либо диспетчером на земле, который наблюдал за радиолокационным положением как вражеского самолета, так и дружественного истребителя.

Поскольку устройство, используемое для прогнозирования курса, в корне зависит от устройства, используемого для перехвата, будет удобно рассматривать две проблемы прогнозирования курса и перехвата вместе. Какой тип транспортного средства будет использоваться в качестве оборонительного перехватчика? Представляется несомненным, что это не будет ни пилотируемый истребитель, ни обычный зенитный артиллерийский снаряд, поскольку к концу прошлой войны оба они уже устарели. Концепция пилота, а не самолета-истребителя, сделала пилотируемый истребитель устаревшим. По мере увеличения скорости самолета маневренность, необходимая для отражения действий цели по уклонению или для корректировки прицеливания в последнюю секунду, снижалась, поскольку допустимое ускорение при развороте ограничено ухудшением состояния пилота при высоких ускорениях. В поворотах, настолько резких, что пилот подвергается воздействию центробежной силы, превышающей 6g - в шесть раз превышающей силу тяжести на поверхности земли, - его зрение затуманивается, и он может даже потерять сознание. Более резкие повороты приводят к разрыву кровеносных сосудов, отслойке внутренних органов и смерти. И, конечно, география, охватываемая в ходе простого маневра высокоскоростного самолета, огромна.

Беспилотный летательный аппарат может быть сконструирован таким образом, чтобы совершать повороты произвольной крутизны на любой скорости. Необходимо только сделать конструкцию достаточно прочной, чтобы ускорение не разорвало ее на части, и обеспечить достаточное управляющее усилие. При скоростях, близких к скорости звука, существуют определенные аэродинамические ограничения, которыми здесь пренебрегают, поскольку эти трудности возникают даже в задаче горизонтального полета на очень высоких скоростях. Важно упомянуть, что ограничения, накладываемые строением человеческого тела на маневренность высокоскоростного перехватчика, настолько серьезны, что наши требования высокой скорости атакующих транспортных средств могут быть исполнены только с помощью беспилотных перехватчиков.

Простейшим типом беспилотного перехватчика является артиллерийский снаряд, но в настоящее время он устарел по той же причине, по которой устарел пилотируемый самолет - скорости перехватываемых снарядов стали слишком высокими. Пилотируемый истребитель не может совершать резкие повороты на высокой скорости; артиллерийский снаряд вообще не может совершать повороты. Эффективность снаряда зависит от нашей способности как можно быстрее доставить его из ствола орудия в цель, чтобы наше предсказание того, где будет находиться цель, когда прилетит снаряд, не устарело из-за непредвиденных маневров цели во время полета снаряда.

Замечательные электрические приборы для определения предполагаемого курса, используемые нашей противовоздушной обороной для вычисления будущего положения цели на основе ее прошлого курса и скорости, были и остаются подверженными ряду серьезных ограничений. Во-первых, они предполагают полет по прямой линии. Во-вторых, ни один компьютер, каким бы хитроумным он ни был, не может обеспечить целевой маневр, который выполняется во время полета снаряда.

Но цель, движущаяся со скоростью 500 миль в час, если она начнет разворот на 6g в момент выстрела (действуя, возможно, в ответ на вспышку орудия), может находиться на расстоянии 14,5 миль от своего прогнозируемого положения и двигаться в другую сторону, если время полета снаряда составляло всего 13 секунд. Более быстрая цель или цель, способная к уклонению при более высоких значениях ускорения, могла бы, соответственно, легче избежать прицельного огня. Решение этой трудности, очевидно, заключается в сокращении времени полета снаряда, которое зависит от расстояния до цели и от скорости снаряда. Но даже с пушками, изготовленными из самых прочных металлов, которые у нас сейчас есть, начальная скорость не превышает нескольких тысяч футов в секунду. А опасная дальность действия атомной бомбы настолько велика, что зенитная батарея должна поражать свою цель с большого расстояния, если она вообще хочет обеспечить какую-либо защиту жизненно важного района, который она охраняет, и если зенитная батарея не хочет уничтожить себя своим первым успешным выстрелом.

В дополнение к тому факту, что уклонение и увеличение скорости цели ограничивают эффективность зенитного огня, мы должны учитывать присущую этому виду стрельбы неточность даже при наилучших условиях. Ошибки могут возникать из-за того, что радар управления огнем не отслеживает цель точно, или из-за того, что за целью не следили достаточно долго, чтобы можно было точно предсказать ее будущий курс, или из-за того, что компьютер допускает ошибки или приближения в своем прогнозировании, или по многим другим причинам. Здесь достаточно указать, что во время Второй мировой войны зенитный огонь действовал так, что прицельный огонь не мог привести к попаданиям без значительной доли везения, и V-2 это подтвердили. Не будет смысла стрелять даже из самой лучшей зенитной артиллерии, какую только можно вообразить, по ракетам, которые могут стать первыми предвестниками новой атомной войны.

Столкнувшись с устареванием пилотируемого оборонительного истребителя и зенитной артиллерии, представляется наиболее вероятным, что наши военные конструкторы разработают транспортное средство, которое запускается на высокой скорости в соответствии с прогнозируемым положением цели (подобно снаряду) и которое обладает движущей силой, управлением полетом и механизмом поиска цели (как пилотируемый истребитель). Все это можно сделать. Мы можем представить себе ракету, которая может быть выпущена из своего рода пушки, приводится в движение ракетным зарядом или другими средствами во время последующего полета и направляется к цели с помощью радара или других средств поиска цели. Без сомнения, прямо сейчас проводится много размышлений о проектировании таких ракет и, вероятно, идёт определенная работа над этим.

Неконтактный взрыватель, который взрывает зенитный снаряд, когда он подходит достаточно близко к цели, чтобы иметь возможность уничтожить ее, уже имеется в наличии. Возможно, атомная боеголовка также будет использоваться на новых оборонительных ракетах, чтобы увеличить радиус их действия.

Это завершает картину нашей возможной активной обороны. Нам пришлось бы потратить много денег и усилий на проектирование и установку радиолокационной сети для поиска и предупреждения, но давайте верить, что полученное в результате оборудование будет осуществлять поиск и предупреждать. Мы должны быть очень умны в разработке средств идентификации, но давайте верить, что надлежащие меры по управлению воздушным движением позволят нам отличать мирное воздушное движение от ракет возможного противника. Нам пришлось бы потратить немало изобретательности и усилий на разработку самонаводящейся зенитной ракеты. Давайте поверим, что мы могли бы сделать все это. Здесь есть многое, чего мы сейчас не можем сделать, и никто не может с уверенностью сказать, что в конечном итоге мы сможем сделать все, что должны были бы сделать. Но если бы мы могли, нужно ли было бы по-прежнему называть эту главу "Защиты нет"?

Это отличный вопрос, исходя из того, что было сказано до сих пор, и на него есть отличный ответ. Ответ заключается в том, что война или даже новая фаза уже начавшейся войны всегда начинается с нападения типа Перл-Харбора. В войне, связанной со старомодными взрывчатыми веществами, мы назвали то, что произошло, пока мы готовились, катастрофой, но мы пережили это и продолжали сражаться. В атомной войне первая атака, независимо от того, насколько хорошо мы к ней подготовлены, действительно обернется катастрофой. Вполне вероятно, что война закончится, если у нас будет практичный, изобретательный и решительный враг.

Можно продолжить и сказать, что ни одна защита от любой формы воздушного нападения никогда не достигала стопроцентного успеха на любом этапе опыта, но это несколько излишне, если анализ прошлого убедит нас в том, что первая атака всегда приводит к внезапности.

Сам Перл-Харбор, помимо того, что стал именем феномена дорогостоящей неподготовленности, является очень хорошим примером в этом отношении. Даже примитивное радиолокационное оборудование, установленное для обороны острова, смогло выдать предупреждение, которого было бы достаточно для подготовки энергичной обороны, если бы защитники были начеку. Никто, возможно, не желал больше, чем командующие армией и флотом тогда в Перл-Харборе, быть начеку, избежать фиаско, поскольку это могло бы - и действительно произошло - в одно утро разрушить карьеру всей жизни. Эти люди были просто жертвами принципа, согласно которому защита никогда не может быть постоянно начеку повсюду и что нападающий всегда может выбрать место и время для нанесения удара.

Даже когда есть предупреждение, ситуация остается примерно такой же. В начале зимы 1943-44 годов британцы были прекрасно осведомлены о немецких приготовлениях атаковать Лондон с помощью V-1. У них была хорошая информация о конструкции и характеристиках V-1, и они тщательно изучили различные возможности. Однако, когда в июле 1944 года начались обстрелы, британцы были не готовы встретить их. В первые дни атаки более 35 процентов выпущенных немцами V-1 поразили Лондон. Восемь недель спустя, когда в наличии больше не было орудийных батарей, только девять процентов выпущенных V-1 достигли Лондона. В случае атомной войны даже девятипроцентная цифра стала бы фатальной для Лондона менее чем за один день, но цифра в 35 процентов - это та, над которой стоит задуматься.

К тому времени, когда мы развернули нашу противовоздушную оборону, чтобы защитить Антверпен от атаки V-1, мы все знали о данной ракете. Мы знали наилучшее расположение батарей и наилучшие планы их эксплуатации. У военных был опыт обороны Лондона, и они знали, с чем им придется столкнуться. Однако первоначальная эффективность обороны Антверпена составляла всего 57 процентов. В течение следующих двух недель этот показатель вырос более чем до 90 процентов.

На протяжении всей только что прошедшей войны наблюдались свидетельства одного и того же феномена первоначальной неэффективности обороны. Когда немцы начали свои воздушные атаки на Англию в дневное время в 1940 году, Королевским ВВС пришлось организовать свою оборону, которая поначалу была довольно неэффективной. Оборона королевских ВВС вскоре стала настолько эффективной, что немцы перешли к ночным бомбардировкам, но не раньше, чем Англии был нанесен значительный ущерб. Техника наземного управления перехватом ночных истребителей была быстро отработана Королевскими ВВС, немецкие потери при ночных бомбардировках начали расти, и вскоре эти потери стали настолько непомерными, что люфтваффе сдались - но Англии снова был нанесен значительный ущерб. В атомной войне любая из этих кампаний люфтваффе, которой противостояли Королевские ВВС (и в чём они преуспели), стерла бы Англию с лица земли.

Мы можем резюмировать ситуацию, связанную с активной защитой от авиационных атомных бомб, следующим образом:

1. Не существует конкретных мер защиты, которые предотвратили бы взрыв атомной бомбы или взорвали бы такую бомбу, пока она все еще находится на большом расстоянии от своей цели.

2. Сеть радиолокационного обнаружения, которая в принципе могла бы обеспечивать предупреждение о приближении атомных бомб, сбрасываемых с воздуха, технически осуществима. Это потребовало бы огромных национальных инвестиций и рабочей силы, которой всё ещё недостаточно.

3. Главная трудность, связанная с радиолокационным обнаружением ракет, направленных на нас в будущей атомной войне, заключалась бы в том, чтобы отделить радиолокационные сигналы, производимые такими объектами, от сигналов, вызываемых воздушным движением союзников или посторонних. Это требует разработки системы идентификации, не имеющей аналогов по эффективности и тонкости, наряду с введением строгих правил управления движением.

4. Перехват ракет, используемых для доставки атомных бомб, которые, как мы можем ожидать, будут летать со сверхзвуковой скоростью, потребует совершенно новых разработок. Потребуются устройства перехвата, которые сами способны развивать такие скорости и которые могут осуществлять поиск и наведение на свои цели. Такие устройства перехвата могут быть разработаны, но это потребует очень значительных усилий и огромных затрат. Пилотируемые истребители и обычная зенитная артиллерия будут совершенно бесполезны.

5. Независимо от степени нашей готовности к любой атаке атомной бомбой, вполне вероятно, что первоначальная эффективность нашей обороны будет невелика. Защита должна быть постоянно начеку повсюду, поскольку нападение наносит удар в любое время и в любом месте. Подготовка персонала в мирное время не может заменить подготовку в военное время, когда ставки снижены. Мы никогда не предвидим точный характер реальной атаки или стратегию.

6. Если атака атомной бомбой не приводит к разрушению цели в первые дни низкой эффективности обороны, максимальная эффективность, которую можно ожидать от активной обороны, когда обороняющиеся имеют опыт, составляет около 90 процентов. При атаках, проводимых пилотируемыми бомбардировщиками, такая эффективность смертоносна и была бы эффективной защитой; при атаках, проводимых с использованием обычных химических взрывчатых веществ, даже с беспилотными ракетами, такая эффективность поставила бы под серьезный вопрос экономическую целесообразность продолжения атак противником. При использовании атомных взрывчатых веществ 90-процентная эффективность определенно слишком мала, чтобы обеспечить адекватную защиту. Разрушительный эффект от 10 процентов попадающих ракет, проникающих сквозь систему обороны, был бы достаточно велик, чтобы уничтожить цель, даже если бы атака была проведена в скромных масштабах.

7. Защиты нет.