Незабываемый день десять лет назад

Этот день 8 июня 2013 года я буду помнить столько, сколько буду жить. Почему, вы скоро узнаете, уважаемые читатели. Хотя он начинался как обычный день в начале лета.  В это время я жил в поселке Молодежный в Тюменском районе Тюменской области. Правда, в то время он не носил название поселка (не знаю, носит ли сейчас), а был микрорайоном в деревне Ушаково, которая находилась примерно в трех километрах от нас. Количество жителей в самой деревне было в несколько раз меньше, чем в нашем микрорайоне, который строился из расчета 10 тысяч жителей.

Поселок начал возводиться по программе «Доступное жилье для молодежи», на открытие его первой очереди приезжал даже бывший тогда первым вице-премьером Дмитрий Медведев. Но в 2008 году грянул мировой экономический кризис, построенные в поселке дома не раскупались молодежью, и застройщики получили право продавать их всем желающим. Так мы оказались обладателями таун-хауса, т.е. квартиры на двух уровнях, общей площадью около 100 кв. метров, с небольшим участком (4 сотки) рядом с домом, где была наша квартира.

Правда, назвать квартирой то, что мы купили, было невозможно. Это были стены и перекрытие на втором этаже, куда не было даже капитальной лестницы.  Энная сумма денег, вложенная в обустройство этой квартиры, и наша семья в составе нас с женой, дочери с двумя сыновьями въехала в своё жилье. Все это происходило в зимнее время года, и мы в основном занимались созданием уюта в квартире весь период, пока не потеплело на улице.

А вот когда снег растаял, начались работы по благоустройству участка, представляющего из себя целину, поросшую бурьяном.  Делалось все не торопясь, по мере возможностей и сил уже немолодого человека, т.е. меня. Иногда для выполнения некоторых работ я привлекал сыновей, которые жили в Тюмени, но в основном обходился своими силами.

Вот и в этот день с утра я занимался этими работами. У меня был оборудован небольшой верстак, на котором я пилил, строгал, собирал изделия и красил. Моей рабочей формой в летнюю пору был зеленый хлопчатобумажный костюм (брюки и рубашка), полученный в бытность директором Нефтеюганской городской больницы. Костюм был легкий, поэтому все лето я ходил в нем. Материалы для благоустройства я находил на свалках стройматериалов, ведь поселок продолжал строиться и таких свалок хватало. Например, из выброшенных на свалку штакетин я сделал деревянные кресла в зону отдыха за домом. Из оставшейся от ремонта нашей квартиры толстой фанеры сделал столик в эту зону,  в качестве опоры для него использовал торчащую из земли толстую трубу. В овощном магазине брал деревянные ящики и разбирал их, чтобы сделать невысокую оградку для палисадника перед домом. Как говорится, «голь на выдумки хитра».

Работать на участке я предпочитал по утрам, пока солнце было не очень высоко. А вот когда становилось жарко, шел в дом. Там у меня было оборудовано рабочее место в прихожей рядом с ведущей на второй этаж ажурной металлической лестницей. Меня вполне устраивало это место, где стоял компьютер, к которому был проведен провод оптоволокна интернета. Здесь я и проводил большую часть жаркого времени дня.

Я с детских лет играл в карты, и теперь тоже стал использовать возможности интернета, чтобы онлайн поиграть в преферанс. Партнеры находились случайно, и игра начиналась.  Вот и в этот день после обеда я сел за комп и стал играть в преферанс. А жена затеяла уборку квартиры. Когда она дошла до прихожей, предложила мне уйти.  Я попросил немного подождать, у нас заканчивалась партия, буквально 3-4 минуты, но жена разнервничалась, стала кричать, что я не уважаю её труд.  Я тоже разнервничался, выключил комп и ушел в уже убранную комнату на первом этаже.

И тут я почувствовал сильнейшую боль за грудиной, как будто мне вбили осиновый кол. Мне пришлось лечь.  Я позвал дочь и попросил вызвать скорую помощь и дать мне некоторые лекарства. За неделю до этого у меня был приступ, правда, не такой сильный, и прием нитроглицерина, панангина и грелка на грудь помогли купировать боль, и к приезду скорой помощи боль почти прошла. Врач скорой сделала ЭКГ, не нашла особых изменений, но предложила отвезти меня в кардиологию областной больницы, чтобы там посмотрели специалисты, и учитывая мой возраст (почти 66 лет), могли сделать коронарографию, т.е. рентгенографию контрастированных сосудов сердца. Но я, незадолго до этого прошедший тестирование на предмет риска развития инфаркта миокарда и инсульта, которое показало, что у меня этот риск небольшой, и данный приступ стенокардии первый в жизни, отказался ехать.

Но сейчас я принял все лекарства, положил горячую грелку на грудь, но боль не утихала. Меня это стало беспокоить.  Жена завершила уборку и тоже стала хлопотать около меня. Приехала скорая, сделала ЭКГ, и вызвала вторую бригаду, на этот раз реанимационную. Приехала второй врач, посмотрел сделанную ЭКГ, и заявила, что у меня острый обширный трансмуральный инфаркт миокарда и  показана экстренная госпитализация в кардиологию. Меня уложили на носилки, и оба водителя машин скорой помощи унесли меня в машину реанимации.  Помню, прибытие сразу двух машин скорой помощи вызвало интерес у соседей и они, человек 5-6, наблюдали, как меня на носилках несли в машину скорой помощи.

От нашего поселка до областной больницы по отличному шоссе ехать около получаса. Врач сидела со мной в салоне, и когда у меня появилась одышка, она дала мне мешок с кислородом, велела дышать,  и связалась с приемным отделением больницы, сказала, что везет тяжелого больного и просит реаниматологов встретить.  Так что, когда мы подъехали к приемному отделению больницы, меня окружили и врачи, и медсестры. Переложив на больничную каталку, меня сразу повезли куда-то, по пути спрашивали мои паспортные данные, делали какие-то уколы и поставили капельницу в вену.  Боль немного утихла.

Все это я наблюдал как-бы со стороны, и эту суету вокруг меня, которая продолжалась потом и в реанимации. Вернее, в палате интенсивной терапии кардиологического отделения № 1 Тюменской областной клинической больницы. Меня подключили к следящей аппаратуре, поставили в другую руку еще одну капельницу, ввели катетер в мочевой пузырь,  периодически подходила медсестра, снимала показания аппаратуры и следила за уровнем жидкости в капельницах.  Вполголоса о чем-то говорили врачи, поглядывая на меня. Но все это проходило как в пелене, хотя  зрение у меня не изменилось. Но, видимо, действовали препараты, да и перед отъездом мне сделали морфий, который тоже оказал свое действие.

Мне до этого не раз приходилось бывать в больнице, перенес я и операции на почке и мочеточнике, протезирование тазобедренного сустава, так что бывал в послеоперационных палатах и в Хабаровске, и в Сургуте, но такой суеты вокруг себя не наблюдал. Я понял, что у меня что-то серьезное, как врач я знал, что такое обширный трансмуральный (т.е. через все стенки сердечной мышцы) инфаркт миокарда, и доверился своим врачам. У меня в Хабаровске есть мой коллега и друг, однокурсник Борис Шевцов, многолетний заведующий инфарктным отделением краевой больницы, который спас не одну сотню, а может, и тысячу больных с инфарктом.  Я думал о нем, решил, как только станет возможным, позвонить ему и посоветоваться.

Но как стало ясно чуть позднее, моей судьбой уже занимались. И этим человеком был тоже мой коллега и друг, только намного младше меня возрастом, в чьей судьбе я принял участие  много лет назад  и помог остаться в кардиохирургии. Это был Владимир Юрьевич Бондарь, за это время ставший директором Хабаровского филиала Федерального Центра сердечно-сосудистой хирургии. С его женой Галиной Николаевной, врачом-гинекологом, связалась моя жена и попросила, чтобы муж узнал, что и как со мной, так как ей отвечают по телефону, что у меня тяжелое состояние и всё.

Как известно, разница во времени между Тюменью и Хабаровском 5 часов.  Так что к началу рабочего дня 9 июня Бондарь связался с главным кардиохирургом Тюменской области Кириллом Викторовичем и попросил его узнать обо мне.  И когда я утром отошел от сна, увидел какого-то человека в белом халате, явно врача, который о чем-то говорил с дежурным персоналом палаты интенсивной терапии, поглядывая на меня. Потом он подошел ко мне, назвал своё имя-отчество и сказал, что действует по просьбе своего коллеги Владимира Юрьевича.  Он пояснил, что у меня с сердцем, сказал, что поставит в известность и Бондаря, и мою жену, телефон которой он уже узнал.  И сказал, что будет контролировать моё лечение на всех этапах. Так я попал в надежные руки и кардиологов, и кардиохирургов.

Вкратце расскажу, что было со мной в дальнейшем. Инфаркт может быть любого органа, не только миокарда, т.е. сердечной мышцы. При нем нарушается питание, и мышца или даже орган умирает, нормальная ткань заменяется соединительной. При небольшом инфаркте миокарда на месте умершей части сердечной мышцы появляется рубец. У меня же образовалась грыжа, по-научному аневризма, т.е. истончившийся рубцовая ткань, которая, как всякая грыжа, могла в любой момент лопнуть.  И тогда кровь выльется в сердечную сумку, сдавит сердце, которое просто остановится.  Как говорят медики – летальный исход.

Но в моем случае была еще одна напасть. Это образовавшийся в полости левого желудочка сердца большой тромб. Он прикрепился к стенке сердечной мышцы и пока не опасен. Но тоже в любой момент может оторваться и закупорить вход в аорту. Все мы изучали в школе анатомию, и многие должны помнить, что именно с аорты, самого крупного сосуда в теле млекопитающих, начинается большой круг кровообращения, и богатая кислородом артериальная кровь питает весь организм.  Так что запорка на уровне аортальных клапанов – мгновенная смерть.

Еще недавно такие осложнения инфаркта миокарда не лечили. Все отдавалось на волю Бога. Но если есть статистика смертей при аневризме отдельно (до 5 лет доживает лишь 5% больных с аневризмами), то по смертности от тромбоэмболии аорты при аневризмах сердца статистики нет, так как это бывает весьма редко. Но я врач, а у нас все, не как у остальных.

Мне сказали, в последнее время стали оперировать аневризмы. Они иссекались, края раны сшивались так называемым матрацным швом, чтобы не прорезались лигатуры, сверху накладывалась синтетическая заплатка, и если человек не умирал на операционном столе (а умирало около 10% оперированных), то у него появлялся шанс пожить подольше.  И хотя операция была рискованная, я согласился на неё, когда мне её предложили врачи.

После выписки из больницы я какое-то время провел дома.  Именно в этот период сделана фотография, которая на заставке. Я сижу на солнышке в окружении дам на участке за домом. На крыльце жена Людмила, за столиком невестки Татьяна и Оксана. К этому времени я изрядно похудел и выгляжу не очень. Это единственная моя фотография в тот год.

В это время я начал писать свои воспоминания. Прочитав воспоминания своего родного дяди Вити, видного политического и государственного деятеля советского периода (он бы председателем Хабаровского крайисполкома, заведующим отделом ЦК КПСС) я понял, что для потомков будет не лишним узнать, чем же занимался их дедушка и прадедушка, который к тому же занимал высокие должности в своей жизни.

Потом последовали еще три госпитализации – для проведения коронарографии и консультации кардиохирурга, контрольная и затем для операционного лечения в сентябре 2013 года. Но взвесив все риски, кардиохирурги в Тюмени решили, что будет лучше, если меня прооперируют в НИИ имени Мешалкина в Новосибирске.  Туда я и поехал в ноябре, не зная, вернусь ли обратно.  Воспоминания свои я закончил, отпечатал в одном экземпляре на принтере и оставил сыну вместе с флешкой, куда они были сброшены.

Тюмень расположена в Сибири, и поэтому такие больные, как я, оперируются в НИИ имени Мешалкина в Новосибирске. Туда и направили мои документы, чтобы поставить на очередь на операцию.  И до 27 ноября, когда она была мне сделана, надо мной висел дамоклов меч мгновенной смерти в любую минуту. Так что можете представить, какое у меня было настроение все эти 5,5 месяцев.

Но все обошлось. Меня оперировал профессор Александр Михайлович Чернявский, которого попросил это сделать все тот же Бондарь. Для этого Чернявский на день прилетел со съезда кардиохирургов, сделал мне операцию после обеда, утром посмотрел меня в реанимации и узнав, что никаких осложнений за это время не случилось, улетел обратно на съезд.

Операция проходила на открытом сердце с использованием аппарата искусственного кровообращения. Профессор вскрыл левый желудок, удалил тромб, потом иссек аневризму, сшил края раны, наложил синтетическую заплатку, а также сделал аорто-коронарное шунтирование.  И сделал все качественно, поэтому в первые сутки отклонений от привычного течения послеоперационного периода не было.

Но осложнения все же были и связаны с общим состоянием моего организма 66-летнего мужчины.  Вначале пневмоторакс, т.е. воздух попал в плевральную полость и поджал левое легкое. Мне оставалось дышать только правым легким. Но был поставлен дренаж, воздух из плевральной полости удален, легкое расправилось, и я стал дышать обоими легкими.  Потом случилось нарушение сердечного ритма. Не мудрено, ведь часть сердечной мышцы были удалена, нарушена проводимость по нервам сердца. Обычная терапия не помогла, и тогда я вмешался в процесс лечения.

Дело в том, что у меня врожденная магниевая недостаточность, т.е. магний плохо усваивается клетками организма, и в первую очередь сердечной мышцей.  И хотя в сыворотки крови магния много, но в клетках мало.  Это выявила у меня еще в Хабаровске профессор Наталья Владимировна Воронина. Тогда я об этом рассказал заведующему реанимацией и настоял, чтобы мне увеличили дозу панангина, в составе которого магний, и когда мне сделали укол панангина, сердечный ритм восстановился.  Так что мне пришлось пробыть в реанимации после операции вместо 1-2 дней целых 5.

Но еще одно осложнение поджидало меня уже после приезда в Тюмень. Вначале врачи не разобрались в причинах тяжелого состояния, мне даже пришлось настоять на выписке из одного лечебного учреждения, которое точно бы довело меня до могилы, и с помощью Кирилла Викторовича госпитализироваться в областную больницу, на этот раз в кардиологию № 3, с  сильнейшей легочно-сердечной недостаточностью. Как оказалось при обследовании, у меня оторвалась небольшая часть тромба  в культе взятой для аорто-коронарного шунтирования бедренной вены и закупорила артерию нижней доли правого легкого, где развилась так называемая инфаркт-пневмония.  С этим и связана моя легочно-сердечная недостаточность. Было проведено правильное лечение и меня выписали.

Потом было полгода реабилитации всех систем организма. Ведь меня оперировали на открытом сердце с аппаратом искусственного кровообращения, операция была продолжительной. А так как кровь в достаточной степени во время операции была лишь в головном мозгу, а остальные органы испытывали дефицит, то нарушилось их функционирование после операции. Вот и пришлось долго восстанавливать, приводить все системы организма в порядок.  И это мне удалось. 

Когда мне к лету 2014 года удалось в общем восстановить работоспособность, я продолжил заниматься благоустройством участка. Бетонные ступеньки крыльца за домом стали рассыпаться, видимо, положила мало цемента в бетон. Поэтому я сделал деревянный саркофаг, как я его назвал, на это крыльцо, настелил доски перед ним, покрасил. Так что мне было чем заниматься в теплое время года.

А зимой занялся составлением генеалогического древа нашей семьи, и в этой работе мне помогли мои кузина Ирина из Подмосковья и племянница  Алла из Комсомольска-на-Амуре. Откликались на мои просьбы и другие родственники.  Общими усилия мы составили огромное древо, уходящее на пять поколений в прошлое наших предков и на три поколения потомков, общим числом персон в нем  1113 , у половины которых есть фотографии. Мне подсказали электронный сайт, куда возможно внести все генеалогическое древо, которым могут пользоваться родственники, имеющие электронную почту.

И вот сегодня, когда прошло ровно десять лет после перенесенного инфаркта миокарда, хочу сказать, что усилия врачей и мои усилия не прошли даром.  В прожил еще целых десять лет, и, хотя в физическом плане не могу назвать себя полностью здоровым, но все же живу вполне полноценной жизнью.  Да, мне приходится ежедневно принимать 8 препаратов из категории жизненно-важных (после операции их было 12), но зато могу каждый день видеть солнце, дышать свежим воздухом, видеть и слышать близких.

Увлекся творчеством,  пишу небольшие рассказы и другие литературные произведения, у меня на литературном сайте Проза. Ру более 125 тысяч читателей, издал 5 книг, которые нашли своего читателя, в первую очередь среди моих земляков-дальневосточников. Буквально через 12 дней мне исполнится 76 лет, и я хочу еще дожить до 10-летнего юбилея со дня моего второго рождения 27 ноября т.г. А на большее я не загадываю.