Из книги - клад хозяина не имеет

Глава  первая.


...Когда  разбирали  основание  под  печь, Григорий  обратил  внимание  на  вмурованный  в  глину  большой  чугунный  казан, грушевидной  формы. Обычный  казан, которые  раньше  были  в  каждом  сельском  доме, да  и  не  только  в  сельском. Такие  казаны  делались  под  кухонные  плиты. Плиты, чаще  всего  были  чугунные, имели  по  две (или  более) конфорки (отверстия); они(плиты),  в  не  рабочем  состоянии  закрывались  специальными  чугунными  же, кольцами, которые  снимались, оставляя  отверстие  для  доступа  к  огню, в  зависимости  от  размеров  казана, сковородки  или  кастрюли.
Казан, который  заметил  Григорий, был  на  12  литров. Размер, год  выпуска, изготовитель, а  при  советской  власти – и  цена, выпукло  отливались  сразу, при  изготовлении  таких  изделий,  на  верхней  внешней  поверхности. Он  был  залит  каким-то  раствором, крепким, как  камень. Сосед  оттолкнул  его  ногой, но  Григорию  стало  жалко  такую  старинную  посуду. Он  внимательно  осмотрел  казан, убедился, что  он  целый,  без  трещин, и - погрузил  его  в  машину, последним  рейсом. Когда  приехали  на  место, Григорий  откатил  казан  к  своей  калитке, поставил  его  широким  местом  на  землю, рядом  с  торчащим  здесь  же  пеньком  от    спиленной  акации, потом  вынес  со  двора  кусок  доски, положил  её  сверху  на  пенек  и  казан, получилась  скамейка. Правда,  сидеть  на  ней  было  не  совсем  удобно, -  казан  был  сантиметров  на  десять  ниже  пенька, ну  это  можно  было  выровнять, подставив  что-нибудь  со  стороны  казана. Григорий  даже  посидел  на  той  скамейке, потом  позвал  жену  и  они, сидя, вместе  наблюдали, как  собирались  и  уезжали  домой  их  соседи. Завтра-  у  них  рабочий  день.
В  понедельник, утром, Григорий  «освежился»  из  привезенных  вчера  соседом  запасов и  пошел  босиком  по  росе  на  огород  соседа. Там  разложил  шланги, подсоединил  насос, стоящий  далеко  внизу  за  соседским  огородом  в  специальной  запруде, включил  его, посмотрел, как  наливается  вода  в  пяти кубовую   цистерну  и  спокойно  пошел  домой. Когда  посмотрел  снизу  вверх  на  свою  новую  «скамейку», она, перекошенная,  ему  вовсе  не  понравилась, поэтому  он  отнес  доску  во  двор,   казан  перевернул  широким  отверстием  вверх  и  задумался – что  с  ним  дальше  делать. Выбрасывать  такую  вещь  было  жалко, надо  попробовать   выковырять  из  него  раствор. Казан  пригодится  в  хозяйстве, тем  же  свиньям  варить  еду  можно, или  воду  греть.
Григорий  пошел  в  дом, взял    топор, тяжелый  молоток  и   большое старинное зубило. Еще  раз  осмотрел  внимательно  казан  со  всех  сторон – вроде  бы  целый, и  начал  долбить  бетон, потихоньку, начиная  с  середины.  За  много  лет  начинка  казана  так  слежалась, что  её  не  брало  зубило, а  сильней  бить  Григорий  не  решался, казан  все-таки  чугунный, может  лопнуть. Провозившись  с  ним  некоторое  время, Григорий  решил  сделать  перерыв  и  пошел  в  дом  освежиться  стаканчиком  вина. Тем  более,  он  работал  на  солнце, которое  пекло  по-летнему.
Его  чуть  не  хватил  удар, когда  он  снова  вышел  на  улицу. Между  двором  Григория  и  соседа-дачника, шла  дорога, но  двор Григория  стоял  выше, с  перепадом  высот  метра  в  два. Он  увидел, что  злополучный  казан, который  он  по  неосторожности  оставил  на  боку, видимо, под  собственной  тяжестью, скатился  вниз, мало  того, он  попал  точно  в  бетонный  столб  соседского  забора, и,  ударившись  об  него, - развалился  на  три  части. Григорий, непроизвольно  бросился  к  нему  и  увидел, что  казан  только  сверху  был  закупорен  застывшим  раствором, слоем  в  два-три  пальца. А  дальше, внутри, в  нем  находилось  что-то  другое.Он  быстро  собрал и  перенес  к  себе  во  двор  части  казана, закрылся  в  сарае,  и  принялся  изучать  его  содержимое. То, что  там  оказалось – можно  было,  с  натяжкой, назвать  Кладом. Снизу    дно  казана, тоже  покрывал  небольшой  слой  окаменевшего  раствора, выше  была  закручена узлом старая  кожаная  шапка, набитая  бумажными  денежными  купюрами  царских  времен. Были  там   купюры   разных  достоинств – от одной большой  пятисотенной, с  портретом Петра I,  красных  сотенных, с  портретом Екатерины II  и - до  десяти и  пятирублевых   бумажек. Сверху,  над  шапкой  с  бумажными  деньгами, была  заложена  промасленная  небольшая  сумка  с  серебряными  царскими  рублями, разных  лет, начала  двадцатого  века. Их  Григорий  насчитал ровно  200  штук. Серебряные  монеты  потускнели, но  выглядели  вполне  прилично. Григорий  их  пересчитал  дважды, но  их  - таки  и  было  ровно  двести  штук. 
Судя  по  тому, что  среди  найденного,  оказалось  два  рулончика, прямоугольных  «керенок»  (денег  Временного  правительства  России), клад  был  заложен  в самом  начале  двадцатых  годов, когда  еще  не  ходили  по  стране  советские  деньги, а  тот, кто  его  закладывал, видимо  очень  надеялся, что  старая  власть  все-таки  вернется. Бумажных  денег  было  больше  десяти  тысяч. Но, воспрянувшего  духом  вначале,  Григория, все  это  «богатство»  не  очень  обрадовало. Куда  он  пойдет  с  теми  царскими  монетами, а  бумажные  деньги, так  вообще  можно  выбросить  сразу. Когда  в  субботу  снова  приехал  сосед, - Григорий  рассказал  ему  о  том, с  чем  оказался  найденный  ими  казан, но  про  монеты, он  не  сказал  ни  слова. Предложил  соседу  бумажные  деньги, тот  сказал, что  они  ему  не  нужны, и  что  купить  их  никто  не  купит, возьмут  любители, но  только  в  виде  подарка. Но, чтобы  Григорий  хотя  бы  что-то  получил  за них, сосед  взял  у  него  ту  шапку  с  деньгами, сказал, что   отдаст  их  детям, для  истории, а Григорию, в  порядке  компенсации  разочарования, отдал  две  трехлитровых  банки  вина. Обе  стороны  остались  довольны.
Григорий  не  знал, что  делать  с  серебряными  монетами, боялся, что  кто-то  узнает  про  них, а  у  него  есть  судимость  за  воровство, опять  прицепятся – где  взял, да  еще  столько  и  т.д., а  что  он  скажет –нашел?, так  даже  сосед  не  подтвердит  это, он  же  ему  не  сообщил  правду. Мало  того, что  конфискуют, так  еще  и  посадят. Жене  он  тоже  о  монетах  не  рассказал, а  то  ещё  проболтается  где-то.
Пролетело  лето. Разъехались  дачники. Сосед  приезжал  раз  в  месяц, конечно, с  подарками, но это  раз  в  месяц, а  не  каждую  субботу!.Начались  дожди, пришел  холод, а  царские  рубли  так  и  лежали  у  Григория  мертвым  грузом. Он  не знал, что  с  ними  делать, к  кому  можно  обратиться, да  и  вообще  не  знал, что  они  сегодня  стоят, если  вообще  что-то  стоят!.
Как  всегда, неразрешимые   будто  бы  вопросы, разрешаются  самой  текущей  жизнью. Много  лет  соседка  Мария, принимала  ухаживания  Григория  бесплатно. Пока  он  был  моложе, то всегда  находил, чем  её  отблагодарить, а  тут  пришло  для  всех  тяжелое  время – нечем  стало  благодарить  Григорию, кроме, как  самим  собой. Но  Марии,  этот  способ  благодарности,  перестал  нравиться  за  бесплатно  и  она  его  просто  отшила. Несколько  раз  он  пробирался  кустарниками  к  ней  в  пристройку, но  всегда  был  изгнан, а  в  последний  раз  Марии  заявила, что, если  он  еще  раз  придет (с  пустыми  руками), то  она  расскажет  о  его  домогательствах  и  о  прежних  их  встречах, его  жене –Лиде. Нет, Мария  не  прогнала  его  навсегда, она  просто  подчеркнула, что  пусть  не  приходит « с  пустыми  руками». Ну  что  делать?  Была  у  него  в  загашнике  десятка, так  за  неделю  - закончилась. Мария  установила  таксу - пришел -три  рубля  положи  на  стол. Время  не  ограничивалось, а  сам  приход  стоил  денег. Больше  у  него  нынешних  рублей  не  было, зато  было  желание,  и  оно  со  временем  только  усиливалось, в  непонятной  прогрессии.
В  один  из  дней, пришлось  Григорию  отнести  Марии  первые  три  царских  рубля, как  бы  по  курсу  один  к  одному. Мария  вначале  покрутила  носом, но  согласилась  взять  и  монеты. С  тех  пор, серебряные  рубли  тонким  таким  ручейком, потекли  от  Григория  к  Марии. Как-то  раз, Григорий, придя  к  ней, заметил, что  она  находится  в  хорошем  подпитии. После  небольшого  любовного  допроса, Мария  призналась, что  его  рубли, охотно  принимает  по  тому  же  курсу – один  к  одному, сосед  через  дорогу -дед  Степан, в  обмен  на  вино. Трехлитровая  бутыль   «бурчика» (самодельное  вино – перебродившие - вода, сахар и  виноградный  жом), отпускалась дедом, за  три  царских  рубля. Так  появился  интерес  и  у  Марии. Она  и  Григория  ублажала,  и  имела  за  что  приобретать  вино. Приятное  с  полезным, или  не полезным, неважно, но  интерес  у  неё  появился - точно.
Этот  «треугольник»  работал  довольно  долго, почти  всю  зиму. Долго, потому, что  расходы  Григория  шли  только  по  одному  адресу – на  Марию. Потом  он  стал  приобретать  через  неё   и  вино, у  того  же  деда  Степана, чтобы  самому  не  светиться. Деда  Степана  абсолютно  не  интересовало, -откуда  у  соседки  Марии  столько  царских  рублей. Он  знал  одно – резервы  Марии  все  равно  закончатся, рано  или  поздно  и  перейдут  к  нему. Так  оно  и  случилось. За  зиму, Григорий  прогулял    весь  свой «клад», оставил себе  на  память  один  серебряный  рубль, отполировал  его  древесной  золой до  блеска,  потом спрятал  его  на  память  в  корпусе  иконы, висевшей  в  углу  большой  комнаты. Для  него  настали  грустные  времена, хорошо, что  дело  шло  к  весне, скоро  подсохнет  земля, начнет  приезжать  сосед  с «подарками» и  жизнь  опять  войдет  в  нормальное  русло. Мария  поняла, что  запасы  Григория  иссякли,  проявляла  сдержанность  и  не  напоминала  ни  о  чем, но  «с  пустыми  руками»  больше  его  не  принимала.
Таким  образом, весь  найденный  Григорием  клад, перекочевал  в  собственность  деда  Степана. Тот  «дед», внешне  не  заметный  и  тихий, на  самом  деле  был  далеко  не  ординарной  личностью. В  его  «послужном  списке», за  почти  семьдесят  лет, трудно  было  найти  хотя  бы  одно, даже  малое  доброе  дело. Еще  до  войны, подростком, он  отправился  в  Одессу, начинал  воришкой-карманником, одно  время  работал  в  порту  грузчиком, там  по  неосторожности    потерял  три  пальца  на  левой   руке. По  этой  причине, не  попал  в  армию  и  не  воевал  на  фронте. Всю  войну  и, особенно  в  послевоенные  годы, принимал  участие  в  различных  бандитских  нападениях, особенно  на  транспорте. Грабил  с  подельниками  пассажиров, передвигающихся  поездами и другими  видами  транспорта, в  разные  стороны  от  Одессы,  «очищал»  карманы одесских  и  иностранных граждан. В  пятидесятых  годах,  серьезно  попался  с  поличным  в  составе  банды, на  одном  зверском  ограблении, но  когда - бандиты, милиционеры, прокуроры, адвокаты  и  судьи – все  одесситы, то  виновной  сделали  банду  из  другого  города, а  Степана  и  его  подельников, вместо  того, чтобы  расстрелять – освободили.
Банда  распалась, кого  сами  ликвидировали, кого  -конкуренты  или    правоохранители, а  Степан  вроде  как  «завязал», вернулся  в  свое  село, похоронил  родителей, женился  и  , как  говорят  в  таких  случаях- «залег  на  дно», навсегда. Ни  одного  дня  официально  не  работал, выхлопотал  небольшую  пенсию  по  инвалидности  и  так  и  жил, ни  с  кем  не  общаясь. С  женой  они  жили  плохо, часто  ругались, он  когда  выпивал,  -бил  её  постоянно, но  она, зная о его  прошлом, никуда  не  жаловалась, просто  боялась.
Лет  через  десять, после  того, как  они  поженились, жену  нашли  утопленной, ниже  по  балке  километров  за  двадцать, тело  её  зацепилась  за  сваи  у  небольшого  моста. Перед  этим  был  сильный  ливень, вода  в  балке  поднялась  метров  на  пять  и  со  страшной  скоростью  неслась  вниз.
 Огород  Степана  выходил  полого  к  балке, а  завершался  высоким  каменистым  обрывом.  В  том  месте  жена   ежедневно  привязывала  козу. Во  время     ливня, уровень  воды  поднялся  почти  до  половины  обрыва. Как  там  что  случилось- никто  не  видел, но  жена  Степана  и, наверное, коза (её  тоже  нигде  не  нашли), упали  в  бурлящий  многометровый  поток  и  её  отнесло  далеко  вниз  по  течению.  У  неё  была  рассечена  сзади  голова, ну, возможно,  где-то  ударило  о  камень…, когда  она  упала. Кто  знает. С  тех  пор  Степан уже  много  лет  жил  один. Ни  он  не  к  кому  не  ходил,  и  к  нему  тоже  никто  не  заглядывал, просто  так, по-соседски. Приходили  только  за  вином  или  за   самогонкой.  При  этом, Степан  сам  вино  не  производил, тем  более  не  гнал  самогон, зная, чем  это  грозит, но  выпивка  у  него  было  всегда.
Спиртное  ему  поставлял  дальний  родственник, сын  его двоюродной  сестры, живший    недалеко,  в  их  районном  центре,  который  находился  в  семидесяти  километрах  от  Одессы. Тот «родственник», посещал    Степана  регулярно  и  вовсе  не  потому, что  испытывал  к  нему  нежные  родственные  чувства. Они  были  похожи  друг  на  друга, не  только  внешне, но  и «внутренне». По  проверенной  временем  схеме, племянник  привозил  Степану  один  молочный  бидон  вина  и  пятилитровую  канистру  самогона. За  неделю,  этот  объем  Степан –«расторговывал». Обе  стороны  были  довольны- племянник  сбывал  ворованное   на  станции  вино ( Районный  центр, был  еще  и  узловой  железнодорожной  станцией), а  Степан, реализуя  спиртное  в  полтора  раза  дороже  оптовой  цены, имел  неплохую  прибыль. Но  не  спиртное  было  главным  связующим  в  отношениях  дяди  и  племянника.  Степан  обладал  большим  приусадебным  участком, более  чем  в  половину   гектара, на  котором  было   всего несколько  плодовых  деревьев, а  основная  территория  его  пустовала (раньше). Племянник  уговорил  Степана, засевать  ежегодно  его  коноплей, ну  не  весь  целиком, а  примерно  около  одной  трети. Это  было  очень  удобно. Сзади  двора  Степана  -никто  много  лет  не  жил, там  бурьян  вымахал  в  рост  человека, спереди  - жила Надя  с Васей, их  огород  тоже  давно  зарос   бурьяном, а -в  конце, его территория  заканчивалась  десятиметровым  в  высоту  скалистым  обрывом, где  никто  не  бывает, а  так  как, по  ширине,  балка  была  метров  пятьсот, с  другой  её стороны,  тоже  было  несколько  домов, но  от  них  различить,  что  там  у  деда  растет  на  огороде- было невозможно.
Поэтому, спереди, со  двора,  ради  прикрытия,   высаживалось  несколько  рядов  кукурузы, а  дальше  высевалась   конопля, 15-20  сотых.
 Дед  Степан  ко  всему  этому  никакого  отношения  не  имел, в  плане  производства  видов  работ. Приезжал  из  района  трактор  с  роторной  фрезой,  два  раза  в  год. Весной  -  рыхлил  почву  и  убивал  сорняки, осенью  -перемалывал  пожнивные  остатки  и  тоже  рыхлил  почву. Приезжали  какие-то  люди, – руками  рассыпали  семена, а  в  положенное  время, – приезжали  группой, собирали  вершки  и  семена  конопли,  и  увозили  куда-то. Все  это  быстро, оперативно, незаметно. А  конопля – это  марихуана, гашиш, то  есть -  наркотики.
Степану  не  было  дела  до  всего  этого  производства, но  свою «долю», 100  рублей  за  землю, и  100  рублей  за «сохранность», в  сезон, он  получал  исправно. Понятно, что  ни  на  улице, и  нигде  дальше, никто  об  этом  не  знал, до  тех  пор, пока  в  селе  не  появились  любопытные  «дачники".