Краткая фраза

гипнотическое танго воображаемого блюдца – а блюдце влечет мнимую чашку – всосало память в хрусталь давнего безвоздушного сна, это сновидение, бальзамированное затем карминными слоями лет, полыхнуло тогда межевым столбом, рассекло надвое вкус времени – некогда сладкий, отныне горький, суть – мягко окутанная мшисто-зеленым гиматием фигура, сидящая полусогбенно, вырастая из неразличимости без ясного обозначения собственного соединения с почвой – что, вероятно, намекало на определенную энигматичность совершавшегося – смутно напоминающая бороздчатого Иоанна в дюреровом апокалипсисе, это там, где семь светильников, правда, не бесцветного, а с тусклой ржаво-берилловой окраской – затаенно-безмолвно то ли рассматривала, то ли, напротив, показывала нечто мертво-живое, готовое выпрыгнуть из полураскрытой горсти – холодно-раскаленных головастиков, нет, зародышей, нет, румяных червей, и этот сон, конечно, всего лишь сон, опять припомнился, когда увидел, проезжая в утреннем, нафаршированном людьми автобусе – а водитель, будто озлобленный на человечество, дергал его туда-сюда – мох на арктической стороне обтянутых хребтатой корой древесных стволов, бильярдно-изумрудный, все вместе – кора и мох – натурально изображало рельефную карту ужасного Герцинского леса, каким он тёк в наших ветреных глазах, следимый с беллерофонтовой высоты, мы летели по направлению к северу, внизу металлизированной глазурью запеклись змеиные бедра Европы, и кожа коней была шелковистой и лоснящейся, как черные шахматные клетки, и прободающий небо смертоносной осью гироскоп, темное изобретение Кардано, не шелохнется, итак, развязанным эоловым мехом ураганов разрастается древняя жизнь, хищный лотос Брахмы, целые сферические вселенные в выемчатых атомах и разномастные пятна миров в колоссальных ажурных туманностях, мы дышим, вдох-выдох, словно льдисто-синий спиртовой огонь, им в детстве омывали лженаучные, но столь магически-опасные медицинские банки, спина утыкана ими, поблескивающими – пучеглазая жаба даосской пустоты, скажи, видел ли ты нотариуса, не тот ли это закутанный? он здесь, дабы засвидетельствовать выбор, твоя развилка такова – иллюзионист, одетый в иератический фрак, либо гаер, одетый наготой, иллюзионист манипулирует правыми пальцами, рождая на левой ладони багряные тавра гвидоновых нотных знаков, шифрующих врата восхождения и нисхождения, но что же клоун? а вот что – музыканты и паяцы, неприкаянные неприкасаемых каст, подаренные персидскому владыке правителем, имени коего уже никто не помнит, обернулись неумолимыми стражами великих египетских арканов