Читателю.
Эта книга, написанная мной, как своеобразная родословная. Состоит из двух частей: художественная часть и воспоминания потомков. Воспоминания потомков определяют: что в художественной части вымысел, а что было реальным. Здесь опубликована только художественная часть, хотя во второй части тоже много интересного и даже забавного из жизни потомков Мефодия.
В конце этой части книги приведён список владельцев домохозяйств посёлка Ремовский по состоянию на осень 1917 года по данным Всероссийской переписи населения. По каждому из этих домохозяйств в Алтайском Архиве хранится анкета переписи, фото которой есть в начале этой части книги и которая описана в прологе. Возможно кто-то из читателей встретит в этом списке знакомую фамилию, или даже фамилию своего предка, и может больше узнать о своём предке, изучив эту анкету.
Художественная часть
М Е Ф О Д И Й
От автора
Уважаемый потомок!
Прочтя эту книгу, я думаю, тебе захочется перечитать её ещё раз, а может и не раз. Причиной этому будет то, что тебе понадобиться снова и снова окунуться в то время, когда жили твои предки, в те события, которые они пережили, как их переживали, что могли чувствовать, какие принимали решения, правильные или неправильные с твоей точки зрения. Может, ты снова захочешь что-то сопоставить, может, какой-то момент жизни предков увидишь по-другому, уже с другой точки зрения, когда пройдёт некоторое время, то есть ты станешь старше.
Книга разделена на две части. Первая часть – художественная. Большая её часть – это вымысел, потому что на момент написания книги уже невозможно было найти действительные факты из жизни наших предков. Хотя, если возникнет желание, захочешь раскрыть ещё больше фактов из жизни предков, то можешь покопаться в архивах территориальных органов власти. Можно будет найти данные и в центральных архивах страны. А может, ты воспримешь прочитанное как будто оно на самом деле, так и было. Возможно, что-то совпадёт с действительностью, что мы никогда не узнаем (такова природа нашей жизни). Причём, в этой части книги все названия населённых пунктов и расстояния между ними реальные. Соответствуют действительности того времени и приведённые в книге принимаемые царской России меры по переселению крестьян в Сибирь. Цифры урожайности, расхода семенного материала, денежных затрат и доходов крестьян, цен на продукты и товары также показаны приближенными к реальности. В художественной части описаны и события, связанные с реальными вещами (портрет Мефодия, нарисованный Пастернаком, скрипка Страдивари, книга Мичурина и др.) и случаями из жизни предков, подтверждение которых ты найдёшь во второй части книги - в воспоминаниях внуков и правнуков Мефодия. Реальными приводятся в книге и фамилии, имена и отчества жителей самого поселения Ремовский, состав семей, их возраст, родство, когда и откуда приехали, занятия промыслом, наличие домашнего хозяйства и земельных угодий и другие сведения, касающиеся этих семей. Это не касается только председателя Ремовского сельского Совета – Захара Игнатьевича. Это выдуманный персонаж, им мог быть бывший участник гражданской войны, член партии большевиков, поселившийся в посёлке и поставленный на эту должность по рекомендации сверху.
В художественной части кратко описаны также реальные события революций, войн, Новой Экономической Политика СССР (НЭП), коллективизации и другие, которые произошли в царской России, СССР в описываемом периоде. Это сделано для того, чтобы представить в каких условиях и какие тяготы могла испытывать или испытывала семья Мефодия Руденко, как эти события отражались на жизни членов семьи, как они подстраивались, приспосабливались под них или участвовали в этих событиях. Или какие-то события помогли семье улучшить своё благосостояние. Краткое описание этих событий носит и познавательную цель – может кто-то через эту книгу восполнит свои пробелы в знаниях истории России или захочет расширить эти знания путём дальнейшего изучения событий, описанных в книге, и ещё полнее понять жизнь семьи Мефодия в то время. Возможно какие-то события в семье Мефодия тебе покажутся описаны слишком коротко, прерваны или недостаточно разъяснены и обоснованы. Тогда у тебя может возникнет интерес шире исследовать эти события, эпизоды и сложить о них своё мнение. Если такой интерес не возникнет, тогда принимай то, что написано. То есть в этом вопросе ты не творческий человек. Как пример. В тексте этой части книги есть слова: «Продавец – еврей, в кепке на голове». Ошибка? Почему не кипа, которую носят евреи? Выясняй, если есть желание.
Воспоминания внуков и правнуков Мефодия изложены дословно, без всяких поправок. Если какие-то воспоминания одного потомка Мефодия будет расходиться с воспоминаниями другого потомка, по какому - то случаю, то это нормальное явление. Каждый вспомнил так, как знал, так и вспомнил. Что было на самом деле – установить сейчас будет невозможным. Если художественная часть посвящена Мефодию (хоть много и вымысла в ней), то в воспоминаниях можно проследить жизнь его детей, внуков, а где - то и правнуков, - как они жили и чего добились. Эти воспоминания может помогут тебе в решении каких-то твоих жизненных вопросов и проблем. Мало ли что случается в жизни, какие-то схожие ситуации, моменты, похожие на те, что происходили у наших предков.
Воспоминания начинаются с воспоминаний Надежды Семёновны – дочери сына Мефодия Семёна (старшего) – в данное время самой старшей (90 лет) из внуков Мефодия и которая в настоящее время проживает на земле предка. Её воспоминания приведены как ответы на заданные мною вопросы о моём отце – Семёне (младшем), скрипке Страдивари, мельнице Мефодия и других.
На общем фото семьи Мефодия, которое было сделано, очевидно, летом 1927 года (определено по предполагаемому возрасту детей), количество членов семьи составляет 15 человек, в том числе потомков Мефодия (детей) – 6 человек. В период жизни семьи с 1916 года двое детей Мефодия умерли в возрасте одного года - Елена и 22 лет - Татьяна. Умерших детей до 1916 года – неизвестно. Если взять только три поколения после Мефодия - его детей, внуков и правнуков, то есть зафиксировать сложившееся состояние (ныне живущие внуки уже не могут рожать), то количество потомков Мефодия составит 122 человека, в том числе 7 – детей, 32 - внука (из них 18 внуков и 14 внучек) и 83 правнука.
В общем, читай книгу, не торопясь и внимательно. Включай фантазию, постарайся поставить себя в те события в жизни предков, которые они проходили, и представить себе, что и как происходило, и понять, что они чувствовали и переживали. Прочтя художественную часть, у тебя появиться возможность узнать, что было реально, а что вымысел. Для этого нужно будет прочесть воспоминания потомков.
Особенно обрати внимание на фотографии. Фотографии всегда говорят больше, чем описание жизни, если их рассматривать детально и внимательно, то есть вглядываться в лица фотографируемых, их позы, предметы, одежду, окружающую их обстановку, природу. Как пример. Почти на всех фото мой дядька, Алексей Мефодьевич, снялся с папиросой. Если кто-то смотрел фотографии мельком, то навряд ли на это обратил внимание. В действительности он много курил и только «Беломор-канал». Заканчивая одну папиросу, почти сразу закуривал следующую. Это, в принципе, и сгубило его здоровье: он умер от рака лёгких. Перед самой смертью ему вдруг стало хорошо, он попросил папиросу, сел на ступеньку крыльца, покурил и на следующий день умер.
Приведённые в книге фотографии уже стали историей в роду Мефодия, некоторые запечатлённые события на них почти столетней давности. Эти фотографии невозможно объяснить, пока не узнаешь их историю и событие, которое на них запечатлено. В этом где-то поможет настоящая книга. Тем не менее это отличный способ ОСОЗНАТЬ, что много лет назад такие же люди, как мы, были ещё ЖИВЫ.
Из истории.
В 1898 года на землях старожильческого села Бородулиха Змеиногорского уезда, незаконно, как выяснится позднее, поселились 64 переселенческие семьи поволжских немцев. Поселились они на речке Ремовке, в 84 верстах северо-восточнее города Семипалатинска и поселение назвали по поволжской колонии немцев Мариенбург (в дальнейшем переименуют его в Переменовку). Это вызвало недовольство крестьян – старожилов, к которым относились крестьяне, проживавшие в Сибири к концу 19-го века больше двух поколений и пользовались особыми правами в вопросах земледелия. Весной 1899 года, желая не допустить углубления конфликта между старожилами и переселенцами, администрация Локтевского имения разработала проект переселения немцев на правах арендаторов земель оброчной статьи, принадлежавшую Кабинету Его Императорского Величества, который управлял хозяйством, являющегося собственностью правящего монарха, и все доходы от его эксплуатации тратились на личные нужды императора.
Немцы охотно пошли на контакт с этой администрацией и в мае 1899 года заключили коллективный арендный договор на земли оброчной статьи «Тума» площадью 300 десятин, которые и были распаханы немцами в тот же год. Дополнительно администрация предложила им к выделению на арендных условиях ещё 2000 десятин из оброчной статьи «Ремовская степь». Степи южной Сибири были бедны источниками пресной воды, поэтому немцы захотели убедиться, что на новом месте они будут иметь воду в достаточном количестве. Выкопав десять колодцев по обе стороны дороги, идущей из села Бородулиха в село Золотуха, они нашли воду в небольшом количестве только в двух колодцах. Этот факт заставил немцев отказаться от переселения на предложенный участок. Но при этом они выразили желание арендовать 2000 десятин на 1900 год под хлебопашество. Традиционным занятием немцев являлось пашенное земледелие и основной рабочей силой была лошадь. Разведение крупного рогатого скота носило второстепенный характер и было направлено в первую очередь на производство продуктов питания. Неземледельческие промыслы давали крестьянам дополнительный доход.
В 1900 году, в 5 верстах от Мариенбурга, на месте одного из колодцев, где была обнаружена вода, немцы основывают поселение и называют его также Мариенбург. (В дальнейшем царские власти переименуют его в посёлок Ремовский, а советские власти – в село Ремки). Закрепившись на арендованных землях, немцы стали настаивать на присвоение им статуса переселенцев и предоставления им соответствующих прав и льгот, так как это не запрещалось царским законодательством. Однако старожилы не унимались и требовали выселить «самовольцев» за пределы их земельного участка. Такая непримиримость старожильческого общества имела объяснение, которое они стремились всячески скрыть. Они объясняли свою неуступчивость тем, что захваченная земля переселенцами вся сенокосная и её потеря грозит крупным недостатком в сене для скота в зимний период времени. На самом же деле оказалось, что старожилы спорным участком не пользовались, а сдавали его в аренду семипалатинским купцам Громовым и местным казахам. Вот этот доход, получаемый старожильческим обществом от сдачи в аренду 2000 десятин, общество и не желало терять и рьяно отстаивало свои права. Особенно большие площади луговых земель находились вокруг второго поселения Мариенбург (Ремовский, Ремки).
Руководство Алтайского округа и имения стали на сторону немецкого населения, так как заинтересованность была обоюдной, - немцы стремились поскорее приобрести законный статус, пусть даже на арендованной земле, а власти видели в них крупных арендаторов и получения от арендных платежей ощутимой прибыли кабинетного хозяйства.
В итоге окружные власти силовым решением передали занятый немцами участок во владение, предав тем самым их обществу статус переселенческого, а его членам право пользоваться налоговыми льготами и послаблениями, предусмотренные соответствующим переселенческим законодательством.
Через 10 лет, на начало 1911 года в Мариенбурге (Переменовка) при речке Ремовка было 157 дворов, проживало 762 мужчины и 700 женщин, количество земли, которым владело селение, - 8325 десятин, имелось 3 мануфактурных лавки, артельный маслодельный завод. В Ремовском при колодце имелось 69 дворов, проживали 246 мужчин и 236 женщин, земля 5561 десятин. На эту дату немцы в Ремовском не проживали, посёлок был заселён только казахами. По какой причине и когда немцы покинули посёлок, вопрос остался пока не выясненным. Другие национальности начали заселяться в Ремовский с 1911 года. Первые переселенцы были из Украины, России и Беларуси, в их числе Руденко Мефодий Данилович и его семья.
На фото: стоят и сидят слева направо:
Семён (старший) – сын Мефодия, под ним сидит его жена – Степанида Никифоровна Галушко (в анкете переписи 1917 года, когда ей было 9 лет, она записана как Стефания);
- Роман Митрофанович Плугатырь, сидит его жена – Галина (в анкете переписи - Ангелина) - дочь Мефодия. На руках у неё их первая дочь Шура (1925 г. р.);
- Иван – сын Мефодия, сидит его жена Евгения Антоновна Присягина, на руках у неё первый их сын Виктор (1926 г.р.);
- Семён (младший) – сын Мефодия, под ним сидят Мефодий Данилович и Мария Даниловна, между ними стоит Алексей – младший сын Мефодия (1922 г. р.);
- Иосиф – сын Мефодия, сидит его жена - Мария Тимофеевна Покотилова, рядом с ней стоит их дочь – Екатерина (1925 г. р.).
По неизвестным причинам на фото нет второй дочери Мефодия – Татьяны. На это время ей было 18 лет.
Юрий Семёнович Руденко –
сын Семёна (младшего) Мефодьевича
Предисловие
Кем бы ни был человек, как бы ни жил, какую судьбу бы не имел, рано или поздно, в детстве ли, в зрелом ли возрасте, но думаю, что к любому из нас приходит эта потребность, это сильное чувство узнать свои корни, свою историю, свою родословную. Узнать, что пережили наши пращуры, кем были, что умели, какими навыками обладали, какие таланты имели, особенности, пристрастия, как справлялись с бедой, какой имели характер, какие совершали поступки, какие имели проблемы, как их решали, чем могли гордиться, а за что краснеть.
Это чувство странной и не всегда понимаемой душевной тоски по чему-то, чего мы не знали, необъяснимый такой «вечный зов» приходит к нам и заставляет взяться за поиски своих корней, корней своего рода. И в этом есть очень глубокий смысл, и этот вопрос был всегда важен, во все времена. Ведь ещё не так давно, ещё полтора века назад, старики в деревнях проклинали и изгоняли из села людей, отказавшихся от своих семей, от своей фамилии и родственников, какими бы они не были. Это всегда считалось за страшный грех. В городах таких называли «Иванами, не помнящими родства», и за это их отправляли на каторгу в Сибирь.
Для того, чтобы новые поколения не забывали и знали свою родословную, свои корни, почти во всех русских и украинских семьях из поколения в поколение передавалась Библия или Псалтырь, в которую записывались важнейшие даты и события, происходившие в каждом поколении: свадьбы, крестины и рождения, даты окончания школы, постройки дома, покупки важных вещей, смерти, несчастные случаи и т. д. Так важнейшая для семьи информация сохранялась и передавалась дальше. Практически до сих пор в каждой семье висят фотографии, огромное количество – бабушек, дедушек, дядей, тётей и т.д., огромное количество родственников. Для чего это? Почему? Да потому, что это было очень важно для каждой семьи, чтобы будущие поколения знали свой род, помнили своё происхождение. Это преемственность поколений, это родовые связи, родовая мудрость, это знания рода, его энергетика, традиции, навыки, это – память рода.
Это просто стержень каждого из нас, то, что передаётся нам из прошлого. Без этих знаний, правдивых, не искаженных, мы как дерево с обрубленными корнями. И чем лучше мы знаем свою историю, свои корни, тем крепче станет наше дерево. Ведь, так или иначе, сознательно или нет, но каждый, зная хорошо своё происхождение, свою историю, историю рода и семьи, старается соответствовать планке заданной предшествующими поколениями родичей, не опозорить, не уронить в грязь их память.
Лариса Алексеевна Руденко – дочь
Алексея Мефодьевича Руденко
Пролог
В дождливое утро октября 1917 года в ворота домовладения Мефодия постучал человек, одетый в просторный брезентовый плащ с капюшоном. Под плащом просматривалась большая сумка на ремне через плечо. Ворота долго не открывали. Он постучал ещё несколько раз. Наконец за воротами услышал какое-то движение и ворота приоткрылись. В проёме появился парнишка.
¬- Чего надо? – спросил он недовольным голосом, наверно, имея в виду утро и накрапывающий дождь.
- Батя - дома? – задал встречный вопрос человек. Молодой кивнул головой - мол, «да».
- Пойди и скажи ему, что пришёл счётчик из уезда по вопросу переписи населения, - продолжил человек.
Парень прикрыл ворота, было слышно, как он побежал, быстро вернулся и впустил человека во двор.
В просторной комнате его уже ждал Мефодий. Он поднялся со стула, немного поклонился человеку, предложил раздеться и попросил присаживаться к столу. Парнишка помог человеку раздеться и сразу вышел из комнаты. Человек снял с плеча сумку, проследовал к столу, держа сумку за лямки. По ходу движения повернул голову в сторону двери, кивнул и спросил Мефодия,
- Это ваш сын? - Мефодий сказал,
- Да. Это старший - Иван. Он вместе со вторым сыном, Осипом, сейчас со скотом управляются – поят, кормят скотину, убирают стойла. В общем обычная, каждодневная работа. Они уже к этому привыкли.
Положив сумку на стул, человек представился Мефодию.
- Я счетчик из Змеиногорского уезда. По решению Временного Правительства проводится сельскохозяйственная и поземельная перепись, - и показал соответствующие документы. Потом продолжил,
- Чиновники в правительстве задумали провести аграрную реформу, чтобы улучшить продовольственное обеспечение населения. В 1916 году уже проводилась перепись, но они решили, что нужно уточнить данные по владельцам земли и понять, как владельцы используют свою землю. Я уже третий месяц хожу по дворам и провожу эту перепись. К сожалению не все хозяева дворов согласились участвовать в этой переписи. Как Вы хотите решить: будете участвовать в этой переписи или нет?
Мефодий немного задумался, вспомнил, что в пошлом году к нему никто не приходил. Поскольку он всю жизнь был связан с землёй, как живя на Украине, приходилось голодать, - он решил не отказываться от переписи и дал согласие.
Для счетчика освободили место на столе, зажгли керосиновую лампу, поставили её на стол, чтобы было светлее счетчику писать. Когда в комнате посветлело, на печке, где лежанка, высунулись две мальчишечьи головы, которые внимательно начали рассматривать, что происходит в комнате. Жена Мефодия, поставившая лампу на стол и отошедшая к окну, заранее погрозила им пальцем, мол, лежите тихо.
Счетчик достал из сумки кипу бумаг, вытащил из кармашка сумки чернильницу и ручку с пером, из кипы бумаг взял бланк анкеты и сказал,
- Я сначала запишу основные данные в анкету, а потом буду задавать вопросы, которые указаны в этой анкете.
Мефодий только кивнул головой.
Счетчик в соответствующих строках первого листа анкеты переписи сделал следующие записи на основании списка домохозяйств, который у него имелся.
Губерния – «Алтайская», уезд – «Змеиногорский», волость – «Успенская», населенный пункт – «Рымовский», общество «Ремовское», Ф.И.О домохозяина - «Руденко Мефодий Данилович», сословие – «Крестьянин», национальность – «Украинец» и поставил после этого слова знак вопроса. Затем в одном из пунктов подчеркнул слова «приписной к селению, надельный». В разделе о числе наделов в строке «душевых» поставил цифру «5». Это соответствовало числу членов семьи мужского пола по данным списка домохозяйств. Также пронумеровал номер анкеты, поставив цифру «54». Потом сделал запись, что Мефодий переселенец из Харьковской области. Год прихода в Сибирь и поселения поставил «1911».
Отступление от текста.
Здесь и далее в кавычках написаны слова и цифры, которые реально указаны в анкете переписи.
В царской России после крестьянской реформы 1861 года (отмены крепостного права) крестьян начали наделять земельным участком (надельное землевладение). Надел устанавливался на каждого члена семьи мужского пола. Считали, что мужчины обеспечивали благосостояние семьи. Сразу после реформы размеры надела были приличными. Однако на протяжении 50 лет после реформы, то есть к тому времени, когда проводилась перепись населения в 1917 году, они систематически снижались. К этому году надел снизился почти на треть и в среднем по стране крестьянский надел составил 6 – 7 десятин на душу. Одна десятина составляла 2 400 квадратных сажен, или в современном исчислении это составляет чуть больше одного гектара (1,09 га). Когда к власти пришли большевики, то размер надела увеличили до 9 – 10 десятин на душу. Поскольку большевики по трудовым отношениям женщин приравняли к мужчинам, то надел устанавливался на всех членов семьи, включая душ женского пола. Так что семья Мефодия после прихода Советской власти значительно увеличила размеры своих земельных участков.
Останется загадкой - почему после указания в бланке о национальности «Украинец» стоит знак вопроса. В то время Украина, официально как государство, не существовало, но в обиходе слово «украинец» было с конца 18 века. В России в то время крестьянам выдавалась «паспортная книжка», в которой нет указания о национальности. Если в анкете по переписи стоял вопрос о национальности, тогда непонятно, каким документом подтверждалась национальность. Получается, гражданин сам себе определял национальность по месту своего проживания, рождения его или его предков.
Закончив заполнять анкету по известным ему данным, счетчик обратился к Мефодию,
- Ну, теперь перейдём к вопросам анкеты переписи. Первый из них – это состав семьи. Мне нужно записать всех членов семьи и их родство по отношению к хозяину, возраст каждого члена семьи, грамотность и участие в сельхоз работах.
Мефодий посмотрел на жену.
- Мария Даниловна, подключайся, ты лучше меня помнишь, кто в каком году родился, - обратился Мефодий к жене. Она подсела к столу, и они вместе стали говорить о своих домочадцах. На основании их слов, счетчик записал в анкету следующие сведения о членах семьи отдельно по мужчинам и женщинам:
«Мефодий», возраст «41», в графе «умеет читать» – поставил букву «У» (то есть умеет). Причем немного поторопился, сначала поставив прочерк в этой графе. В графах «умеет читать и писать» и «учащийся» - сделал прочерки. В графах «участие в сельхоз работах» поставил букву «У» (то есть участвует) только по виду работ «в пахоте». По видам работ «в пастьбе» и «в уборке полей» - сделал прочерки. (Прочерки означали не участие в этих работах).
Отступление. Можно допустить, что в пастьбе Мефодий не участвовал, были пацаны, жена, но в уборке полей он не мог не участвовать. Не всё же время надо было пахать.
Далее записал сыновей.
«с. Иван», возраст «17», в грамотности сделал прочерки, участие в сельхоз работах поставил буквы «У» в графах «в пастьбе» и «в уборке полей».
«с. Осиф», возраст «16», в грамотности сделал прочерки, участие в сельхоз работах поставил буквы «У» в графах «в пастьбе» и «в уборке полей».
«с. Семен 1.», возраст «9», в остальных графах сделал прочерки.
«с. Семен 2.», возраст «6», в остальных графах сделал прочерки.
Когда он записал двух сыновей с одинаковым именем, спросил,
- А что назвали то одинаково? Мария Даниловна пошутила,
- Когда четвертого сына родили, так забыли, как звали предыдущего.
Отступление. Пятый сын, Алексей, и последний ребёнок родится в семье Мефодия в 1922 году, при Советской власти, когда Марии Даниловне было 42 года. Закончилась гражданская война. С марта 1921 года ввели новую экономическую политику. В сельском хозяйстве продразверстку заменили продналогом. У крестьян больше оставалось хлеба. Очевидно, они поверили, что в дальнейшей жизни будет складываться всё хорошо.
Есть путаница в возрасте второго Семена. По записи в анкете переписи ему 6 лет, а в паспорте дата рождения стоит 2 мая 1913 года, то есть на момент переписи ему было в любом случае 4 года. Неужели Мария Даниловна могла ошибиться на 2 года? Даже по возрасту 4-х летний ребёнок сильно отличается от 6-ти летнего ребёнка. Скорее всего, здесь ошибка заполнявшего. Счётчик мог не расслышать, а Мефодий правильность заполнения бланка не проверял. По остальным детям таких расхождений не было.
Перешли к женской части семьи, и счетчик сделал следующие записи:
«Супруга Мария Данил.», возраст «37». В графах грамотности сделал прочерки, а по участию в сельхоз работам поставил буквы «У» по графам «в пастьбе» и «в уборке полей».
«д. Ангелина», возраст «11».
«д. Татьяна», возраст «8».
«мать Евросинья Осип.», возраст «79».
Отступление. Чья это была мать, Мефодия или его жены, - установить точно не удалось. По её возрасту можно предположить, что это была мать Мефодия. Да и по обычаям того времени старики в большинстве случаев доживали свой век с сыновьями. Да и сама Мария Даниловна до конца своих дней жила с младшим сыном – Алексеем.
Ангелину все родственники потом называли «тётя Галя». Дочь Татьяна умрет в возрасте 20-22 года от неудачно сделанного аборта.
В графах «отсутствующие более месяца» и «взятые по наборам и мобилизации» счетчик поставил прочерки.
В графе «число рождений за последний год» также поставил прочерк.
В графе «умерло за последний год» записал «Елена 1 год» и после этого сказал,
- Приношу вам соболезнования, пусть земля ей будет пухом, - и все перекрестились. Потом он продолжил,
- Теперь в анкете вопросы по вашему хозяйству и первый - по вашей скотине. В анкете значатся лошади, крупный рогатый скот, овцы, козы, свиньи, верблюды, ослы и мулы. Что из этой живности у вас имеется?
Мефодий сказал, что у них в хозяйстве лошади, коровы, бык, телята и поросята. Счетчик попросил более подробно рассказать с учетом требований анкеты. Мефодий и Мария Даниловна на все дополнительные вопросы ответили, и в результате счетчик записал в анкету:
«4» – «лошади», в том числе «2 жеребца» и «2 кобылы от 4-х лет и старше»;
«1 – лошадь от 1 года до рабочего возраста»;
«1 – бык старше 3-х лет»;
«6 – коров»;
«2 – подтёлочки и бычки от 1 года до 3-х лет»;
«5 – телята до 1 года»;
«2 – поросята до 4х месяцев».
И в графе «Всего голов скота» он поставил цифру «21».
На этом заполнение первого листа анкеты закончилось. Порывшись в бумагах, счетчик нашел второй лист анкеты, в котором нужно было сделать записи по земле и сельскохозяйственному инвентарю. Мария Даниловна встала из-за стола и отошла к окну «мол, её вопросы закончились».
Переговорив с Мефодием и используя, в основном, данные по своим документам, счетчик сделал следующие записи на втором листе анкеты.
«Под посевы хлебных и прочих полевых растений занято десятин:
10 – прочая пшеница;
4 – овёс;
0,1 – картофель».
Ещё были графы о гречихе, просу и многолетним травам, в которых он поставил прочерки. В графе «Всего» поставил цифру «14,1», которая в двух графах была расшифрована: «на своей» - «9,1» и «на арендованной» - «5».
В графе «Залежи в десятинах», в том числе «пары» он поставил цифры соответственно «28,4» и «4». В результате в графе «Всего десятин пашни» он поставил цифру «42,5».
В разделе о характере почвы при посевах счетчик поставил цифру «20» по строке «Луговая суходолья» «80» - «Залежная на пустоши».
В разделе «Землевладение» в строке «Надельные, общинные» в графе «усадьба» он поставил цифру - «0,8», в графе «пашня» - «37,5», «Итого» - «38,3».
Отступление. Как видно из этих данных Мефодий владел землёй площадью 38,3 десятин (надельная земля), в том числе усадьба занимала 0,8 десятины. (То есть на каждого члена семьи мужского пола надел составил 7,5 десятины). Если эту площадь перевести в современное измерение, то это будет равно соответственно 41.75 га и 0,87 га. Всю площадь этой земли зрительно можно представить, как квадрат размером 2 км на 2 км, а усадьба - 100 метров на 100 метров. Кроме того, он брал 5 десятин (5,45 га) в аренду, о которой также есть данные в анкете.
На момент переписи, как видно, на владения приходилось 7,5 десятины на душу мужского пола. Однако при заселении в Сибирь в 1911 году у Мефодия было три сына. Исходя из полагающегося в то время размера до 15 десятин на душу, то на четыре души мужского пола должно было быть порядка 60 десятин. Поэтому непонятно, почему Мефодию было выделено меньше земли, чем по нормам. Это, наверно, было связано с особенностями региона. Каждый регион устанавливал свою норму в пределах 15 десятин на душу, то есть применялось слово «до». С рождением мальчиков после 1911 года и до революции 1917 года, наверное, дополнительное наделение землёй не производилось.
По аренде земли счетчик сделал следующие записи:
- «Количество десятин» он поставил цифру «5»;
- «У кого» - написал буквы «Кр.»;
- «Где» - написал «Рымки»;
- «Под какой посев» - написал буквы «Яр.»;
- «На какой срок» - поставил цифру «1»;
- «Условия» - написал буквы «ден.».
Отступление. Из этой записи можно понять, что взятая в аренду земля, площадью 5 десятин, находится в Рымках, взята она под посев яровой пшеницы сроком на один год на денежных условиях, то есть её оплата будет производиться деньгами. У кого взята в аренду земля, к сожалению, понять нельзя. Буквы «Кр.» можно понять, как начало фамилии, так и название кооператива.
Счетчик спросил Мефодия и о его принадлежности к какому-либо кооперативу. Мефодий ответил ему и в соответствующем разделе анкеты счетчик сделал следующие записи.
В строке «Вид кооператива» написал буквы «М. игр.», по строке «Местонахождение» - «Рымки», «С какого года» - «1917».
Отступление. Правильно расшифровать в анкете последние три буквы о виде кооператива - трудно. В начале 1917 года в России насчитывалось 27,7 тыс. сельскохозяйственных кооперативов, которые объединяли 12 млн. крестьянских хозяйств. Кооперативы занимались производством самой различной продукцией. По первой букве «М» можно предположить, что это маслодельный кооператив. Доказательством этому может служить и количество коров (6) у Мефодия. Скорее всего, эту запись можно расшифровать со следующим названием кооператива «Маслодельная и прочая продукция».
После того, как счетчик записал данные по кооперативам, он немного разговорился.
- Мефодий, а у тебя большое хозяйство. Столько земли, скота. Трудоспособных детей у тебя только двое – Иван да Осип. Как ты справляешься со всеми делами и всё успеваешь делать? На жену тоже сильно рассчитывать не приходится. Она хлопочет по дому, маленькие дети, престарелая мать, уборка, стирка, шитьё. Каждый день нужно доить 6 коров. Сельхозинвентарь надо содержать в надлежащем состоянии. Что-то починить, подточить, подправить. По усадьбе много работы. Мать у тебя пожилая – слабый помощник. Участие в кооперативе тоже занимает много времени. Чтобы сдать туда масло нужно его взбить. Это я только основную работу перечислил.
Мефодий слушал всё это и думал - «А куда он клонит, причём тут перепись населения». Потом до него дошло, вспомнив, что перед ним сидит казённый чиновник.
- А ты на что намекаешь!? Думаешь, я наёмных работников беру!? Если в твоей анкете есть циркуляр о наёмных работниках, то можешь записать, что у меня нет наёмных!
Счетчик, видя возмущенного и почти разгневанного Мефодия, молча, прикрыв рукой анкету, в разделе о наемных работниках везде поставил прочерки. Ничего об этом не сказав, он спокойно продолжил,
- Ну, остались последние вопросы. Это, Мефодий, твой инвентарь, так сказать, орудия труда.
Отступление. О наёмном труде по хозяйству Мефодия - пусть каждый оценивает сам. Но в чём-то счетчик был прав, если придерживаться тех его слов, которые он сказал выше. Но возможно, что во время уборки урожая, помогали родственники Мефодия, которые переселились вместе с ним из Украины. Или односельчане могли оказывать помощь. Как на самом деле Мефодий разрулил эту ситуацию,- чтобы в анкете переписи не стояли данные о наемных работниках, не известно. По всей вероятности, никому не было дело до анализа каждой анкеты. Работники комиссии по переписи, куда сдавались бланки анкет, занимались только таксировкой данных по каждой анкете, т.е. выводили итоги. О чем свидетельствуют их пометки вверху таблиц первого листа переписи.
Мария Даниловна, услышав, что писанина скоро закончится, отошла от окна и направилась к кухонному столу и засуетилась там с приготовлением еды. Два Семена сразу поняли, в чем дело, спрыгнули с печки и окружили мать - «может, что перепадет с кухонного стола».
Со слов Мефодия в соответствии с поставленными анкетой вопросами по сельскохозяйственному инвентарю, счетчик сделал в анкете следующие записи.
«Плуги» - «1» - «однолезвенный» и «1» - «многолезвенный»;
«Бороны» - «2» - «железные»;
«Жнейки», «Лабогрейки» - «1»;
«Телеги» - «2» - «на железном ходу».
Все эти данные счетчик записал в строке анкеты «Свои». В строке «Чужие» поставил «Х» по графе «Веялки и сортировка».
Отступление. Знак «Х» очевидно, означал, что веять и сортировать зерно он отвозил кому-то. Имеющийся у Мефодия инвентарь обеспечивал его работу на полях. Но очевидно, какой-то инвентарь был у него и по переработки продукции сельского хозяйства.
Закончив писать, счетчик положил ручку с пером на чернильницу и спросил Мефодия,
- Ну, вот я и закончил заполнение анкеты. Быстро мы управились. Будешь проверять, что я написал?
- Нет, - ответил Мефодий, - я тебе доверяю. И продолжил, - Мария Даниловна там собрала на стол. Может, откушаешь с нами, чайку попьём. Чай мы завариваем с тысячелистником. Он от многих болезней помогает.
- Благодарствую. Надо бежать пока дождь не закончился. Может, успею ещё дворов пять обойти. Как раз, когда дождь идет – хозяева дома.
Он начал собираться, собрал все свои бумаги, нацепил на плечо сумку, накинул плащ, поклонился Марии Даниловне и вместе с Мефодием они вышли на крыльцо. Остальная женская часть семьи так и не появилась в комнате.
В это время по двору Иван тащил из коровника за собой тележку с навозом. Мефодий его окликнул,
- Ванька, проводи человека до ворот.
Когда Иван подбежал, Мефодий и счетчик пожали друг другу руки и счетчик пошёл к воротам. Накрапывал дождь, и во дворе было слякотно…
Отступление. Приблизительно так было охвачено переписью хозяйство Руденко Мефодия Даниловича в 1917 году. Фото - копия этого документа представлена ниже. Оригинал находится в краевом государственном казённом учреждении «Государственный архив Алтайского края» (КГ КУ ГААК) и хранится под поисковым номером Ф.233. Оп. 1б. Д. 577. Л. 143,144. Так что желающие могут поехать в г. Барнаул, работники архива по этим данным найдут вам этот документ, который лежал на столе в доме Мефодия. То есть, это единственная найденная и сохранившаяся до нашего времени вещь, которую созерцал Мефодий и Мария. Приложив руку к оригиналу этого документа и закрыв глаза, вы можете увидеть перед собою Мефодия и его семью.
В семье крестьянина Данилы Руденко, которая жила в селе Даниловка Малая Харьковского уезда Харьковской области, родился третий мальчик. Ребёнок был поздний. Его матери, Евросиньи Осиповне, на этот момент было 38 лет. Это случилось в воскресенье, 14 мая 1876 года. На семейном совете решили провести крещение через месяц. Об имени ребёнка пока речь не вели, решили посоветоваться с попом при его крещении. Когда через месяц с небольшим, наряженные члены семьи приехали в церковь, показали священнослужителю ребёнка, он спросил,
- Как хотели бы назвать младенца? - Данила говорит,
- Да вот, батюшка, хотели с вами посоветоваться. Имён – то много, пока не решили.
Батюшка призадумался и потом сказал,
- По обычаю принято давать имена детям, в честь какого - то церковного праздника или святого праведника. Недавно мы справляли Службу в память славянских апостолов святых Кирилла и Мефодия. Это было одиннадцатого мая. А ваш мальчик родился четырнадцатого. Как раз можете выбрать из этих двух имен имя своему младенцу.
Данила вспомнил, что в последнее время в церкви часто проводили Службы в память этих святых. На проповедях объясняли, что этим святым славянские народы обязаны просвещением верою Христовою и переводом на их родной язык Священного писания и богослужебных книг. Данила счел правильным совет батюшки,
- Я думаю, что назовём мы сынишку Мефодием. Как – то нам больше понравилось это имя. - Сказал Данила и посмотрел на близких. Те закивали головами, мол, согласны.
- Это греческое имя, - продолжил батюшка, - оно означает методичный, целенаправленный. Я думаю, пусть в жизни он таким и будет.
После крещения он записал в церковную (метрическую) книгу: «14 мая 1876 года родился и 18 июня крещен Мефодий, его родители крестьянин Данила Иванов сын Руденко и законная жена его Евросинья Осиповна, оба православного вероисповедания.
Таинство крещения совершил приходский священник Михаил Вострецов».
Со дня рождения Мефодия прошло 22 года. В один из майских дней 1898 года он лежал во дворе на завалинке, поглаживая выставленный на солнышко живот после завтрака. Мельком он вспомнил, как в детстве, когда ему было лет 15 -16 у них был голод, как страдало от голода всё село, и выжили они благодаря тому, что они смогли сохранить небольшую часть пшеницы, да и государство немного помогло с продуктами. Потом его мысли перенеслись на более приятные воспоминания: начал поочерёдно перебирать своих подруг, с которыми флиртовал за последний год. Надо сказать, что Бог не обидел его внешностью. К тому же он закончил два класса приходской школы и умел читать. Имел хороший музыкальный слух, неплохо играл на скрипке. Играть на скрипке научил его молдаванин из односельчан по просьбе Данилы Ивановича за умеренную плату. Когда Мефодий научился играть на скрипке, этот же молдаванин подарил Мефодию недорогую скрипку как прилежному и талантливому ученику. Мефодий обладал приятным голосом и задушевно пел песни. Почти во всех работах мог заменить отца, самостоятельно управлялся со скотом, лошадьми. Немного не хватало знаний по обработке земли и искусства в использовании, ремонте и наладке сельскохозяйственного инвентаря.
Многие девчата из его села заглядывались на него и отвечали ему взаимностью, если за кем – то он начинал ухаживать.
Течение его приятных мыслей нарушил громкий голос его отца, который исходил из раскрытого окна дома,
- Мефодий, быстро поди сюда!
Когда он вошёл в комнату, отец и мать сидели за столом. Отец кивнул Мефодию на стул. Когда Мефодий сел, Данила начал разговор,-
- Мы тут с матерью посоветовались и думаем, что тебе нужно кончать жить бобылём. Тебе уже двадцать два года, пора уже заводиться семьёй. Хватит тискать деревенских девок. Раз ты не можешь определиться сам, мы с матерью решили вот что. Каждое воскресенье ты будешь ездить с нами в церковь на Богослужение. Туда приезжают многоуважаемые люди с детьми. Может, и встретим из их дочерей, или окружения, подходящую для тебя девушку.
Мефодий был не слишком сильно верующим в Бога человеком, не всегда посещал приходы для Богослужения, но ослушаться отца он не мог. Указания отца для него было закон, тем более, что это решение родителей было в его благо.
Так проездили они в церковь больше месяца. В одно из воскресений июля, когда они ждали начала Богослужения, к церкви подкатила легкая пролётка синего цвета, что говорило о не бедности приехавших в ней людей. С неё спустились мужчина и женщина средних лет, и девушка в лёгком белом платье с покрытой платочком головой. Платочек прикрывал чёрные, как смоль, волосы. Девушка была высокой и стройной. Втроём они прошли мимо неполного семейства Данилы и зашли в храм. Даниле они не были знакомы. Мефодий с родителями пристально следили за движением этой троицы.
Когда после Богослужения все выходили из храма, Мефодий ухватил за рукав одну из девушек с их села и спросил, указывая на незнакомку,
- Знаешь, кто это?
- Да, это из соседнего села Полевое. Они недавно откуда-то переехали. Я с ней уже познакомилась. Её зовут Марией, ей 19 лет. Но она тебе не «по зубам». Девушка с характером, за словом в карман не лезет, быстро тебя отошьёт.
- Посмотрим, - сказал Мефодий.
Уже по дороге домой Мефодий сообщил отцу, что ему сильно понравилась та девушка с пролётки, что нужно её сватать и не затягивать это дело надолго. Даниле понравилась эта настойчивость сына.
Недели хватило Даниле разузнать всё необходимое о семье, понравившейся Мефодию девушки. Отец девушки, Гуженко Данила Романович, был в соседней деревне зажиточным крестьянином, имел более 50 десятин земли, 15 голов скота, в исправном состоянии у него находился сельскохозяйственный инвентарь, занимался красильным делом. Семья была большая. У односельчан Данила Романович пользовался уважением и почётом. По всем желаниям Данилы Ивановича и Евросиньи Осиповны дочь Гуженко подходила им для невестки. По этому поводу собрали семейный совет, на котором решили сватать Марию, определили воскресенье днём поездки, и кто поедет сватать. Поскольку родители девушки не знали Мефодия, договорились, что со сватами - старшим братом Мефодия, Петро, и двумя его лучшими друзьями – поедет ещё сам Мефодий.
В прошедшее после того Богослужения время, односельчанка Мефодия, которая была знакома с Марией, как-то встретила Марию и рассказала ей о Мефодии. Мария с интересом её слушала, вспоминая, как при входе в церковь на Богослужение на неё пялил глаза хорошо одетый, молодой, красивый парень. Она попросила подругу как можно больше рассказать о Мефодии.
В назначенное воскресенье сваты вместе с Мефодием выехали в соседнее село сватать Марию. Поехали под вечер, чтобы с закатом солнца быть в селе. По дороге хранили молчание и разговоров не вели. Подъезжали через задний двор. Уж если и откажут, так и не стыдно будет: в темноте кто куда ходил – не разберёшь.
Подойдя к наружной двери, старший брат Мефодия прикоснулся плечом к косяку и постучал. Дверь открыл сам хозяин дома, Данила Романович. Увидев освещённое лицо молодого человека и ещё двоих парней за его спиной, он спросил,
- Чего надо?
Старший брат Мефодия немного растерялся, мелькнуло в голове - «открыл сам хозяин», и скороговоркой быстро проговорил,
-У вас товар, у нас купец, у вас дивчина, у нас молодец! Зовут его Мефодий, Данилы Руденко сын!
Данила Романович ухмыльнулся, подумал, «знают, черти, что по темноте надо приходить, чтобы никто не увидел на случай провала их дела». Повернул голову в комнату и крикнул,
- Мария, по твою душу пришли. Знаешь такого - Мефодия?
Сваты не услышали ответ Марии. Но дверь перед ними отворилась, и Данила Романович пригласил их зайти в избу. Петро и два друга Мефодия вошли в комнату, как положено, перекрестились на образа и по приглашению хозяина, сели за стол. Мефодий остался на улице, стоять у окна, родители девушки ничего не знали о нём.
Когда сели за стол, старший брат Мефодия достал из сумки свёрток и положил его на стол. Потом этот свёрток развернул. Там был каравай ржаного хлеба, который передала в качестве подарка мать Мефодия. Чтобы сватовство прошло удачно, этот хлеб она заняла у соседки.
Немного поговорив на отвлечённые темы, Данила Романович сказал,
- Ладно, зовите своего Мефодия. Хватит ему болтаться под окном. Хочу на него посмотреть.
Один из обрадованных друзей Мефодия быстро соскочил со стула и пошёл звать Мефодия. Зайдя в комнату Мефодий, также перекрестился на образа и сел на предложенный стул. Данила Романович внимательно наблюдал за парнем, потом спросил,
- А что умеешь делать?
- Всё! – выпалил Мефодий.
- Молодец! Скромности, конечно, тебе не занимать. Так вот, слушай. Поскольку я тебя в первый раз вижу, практически ничего не знаю о твоей семье, в чьи руки Мария попадет, сейчас я не могу тебе дать согласие на твоё предложение. Как только я соберу все сведения о тебе, о твоей семье, тогда и будем обсуждать твоё предложение. На следующей недели к вам в дом приедут мои родственники и посмотрят, много ли у вас скотины, в достатке ли хлеба, хватает ли посуды и других необходимых вещей. Если они подтвердят ваше хорошее материальное положение, то, я думаю, в субботу можно будет у нас устроить смотрины вместе с твоими родителями.
Во время всего разговора со сватами, Мария и её мать находились в другой комнате, вход в которую перекрывала только занавеска. Поэтому они слышали весь разговор.
Когда сваты вышли из дома, сели в свою пролётку, один из друзей Мефодия похлопал его по плечу и радостно сказал,
- А каравай-то хозяин не вернул…
На дворе стояла полная луна, которая хорошо освещала дорогу, и они быстро домчались до своего села.
Прибывшие на неделе родственники Гуженко в дом Данилы Ивановича Руденко быстро поняли, что его семья живёт в достатке и благополучии, что никаких препятствий к супружеству в части материального положения Мефодия нет. О чём они и сообщили Даниле Романовичу. Да он и сам знал о состоянии и положении Данилы Руденко из рассказов своих знакомых и односельчан, которым приходилось сталкиваться в делах с крестьянином из соседнего села.
Как и договорились, смотрины устроили в субботу. На смотрины пригласили родственников невесты и её подруг. Мария, одетая в самое лучшее платье, вышла на середину комнаты, чтобы все посмотрели на неё. Потом на середину вышел Мефодий, взял Марию за руку, и они прошли по комнате, чтобы присутствующие ими полюбовались. После этого мать Мефодия начала перебирать заготовленное приданое девушки, чтобы все увидели и оценили её рукоделия.
После смотрин родители жениха и невесты договорились, что свадьбу сыграют в первое воскресенье после сбора урожая, установили размеры предстоящих расходов, приданого и выкупа невесты, количество гостей решили согласовать заблаговременно перед свадьбой, определили церковь, в которой пройдёт венчание, кто, какие свадебные чины будет выполнять, и другие необходимые для проведения свадьбы вопросы. После договорённостей Данила Иванович и Данила Романович ударили по рукам, вышли к гостям, пригласили Мефодия и Марию, сообщили им, что все вопросы свадьбы улажены, все присутствующие встали перед иконами и начали молиться. После молитвы родители Мефодия и Марии благословили их на брак, молодожёны трижды поцеловались и обменялись кольцами.
На следующий день отец Мефодия договорился со священником о дне венчания, предварительно вручив ему подарок – мякушку хлеба и бутылку водки, а его матушке – 2 фунта конфет и связку кренделей. До дня венчания священник должен был трижды оповестить с церковного амвона о вступающей в брак паре, чтобы выяснить, нет ли к этому препятствий. После того, как батюшка оповестил о браке, никаких сведений, которые могли бы препятствовать браку, ему не поступило.
Приготовления к свадьбе продлились месяц. Саму свадьбу справили хорошо и весело с соблюдением всех обрядов и традиций, чтобы в будущем у молодоженов сложилась счастливая семейная жизнь. После завершения обряда венчания, священник с поседевшими волосами и бородой, который крестил Мефодия, в метрической церковной книге сделал следующую запись:
«№ 14. 25 сентября. Жених – села Даниловка Малая крестьянина Данила Иванова Руденко сын Мефодий, православный, первым браком, 22 года.
Невеста – села Полевое крестьянина Данила Гуженко дочь Мария, православная, первым браком, 19 лет.
Поручители: по жениху – крестьяне села Даниловка Малая Иван Сергеев Рыбаков и того же села Михаил Антонов Рыбаков, по невесте – Иона Васильев Семин и Кирилл Сергеев Дикий – оба Села Полевое.
Таинство венчания совершил приходский священник Михаил Вострецов».
В августе 1899 года в семье Мефодия родился первенец – сын. Мефодий и Мария решили назвать его Иваном в честь деда Мефодия. Данила Иванович очень обрадовался этому решению. Рождение ребёнка и его крестины отметили как положено в крестьянской семье.
В 1900 году Леониду Осиповичу Пастернак исполнилось 38 лет. Уже шестой год он преподавал в Московском Училище живописи, ваяния и зодчества. В училище Пастернак был приглашён после Парижской выставки своих картин, где получил признательность и мировую известность как художника-графика-портретиста. К этому времени его семья состояла их четырёх человек – жена и два сына, Борис и Александр. Лето этого года ожидалось дождливым и холодным, и они решили с супругой, Розалией Кауфман, что она с детьми отправится к своим родителям в Одессу, город, в котором родился и сам Леонид Осипович, к морю, на отдых. А потом приедет и Леонид Осипович.
В один из майских дней Леонид Осипович пришёл с работы в хорошем настроении, постоянно шутил, оказывал внимание жене, детям и объявил, что у него есть хорошая новость.
- Розочка, я купил билеты на поезд Москва-Харьков-Одесса на 2 июня, едем в вагоне первого класса. Все едем к морю. Только я на несколько дней задержусь в Харькове. В Харькове я выйду, а ты с детьми поедешь дальше до Одессы. Дело в том, что нашему Училищу Правительство выделило приличную сумму денег по теме «Крестьянство и живопись». Я тебе уже рассказывал, что эта тема после реформ 1861 года на волне общественного подъёма получила ещё большее развитие. Повалили заказы по линии Товарищества передвижных художественных выставок с просьбой на картины быта крестьян, сцен из сельской жизни, пейзажи сельской местности. Так вот, директор Училища предложил мне на каникулах взять с собой пятерых лучших учеников и выехать в какую-нибудь губернию, проехать по деревням, сёлам и сделать наброски к картинам о жизни крестьян, обратив особое внимание на написание портретов. Я уговорил директора Училища ехать в Харьковскую губернию, посетить некоторые сёла Харьковского уезда и там поработать.
Розалия, выслушав вдохновенный рассказ мужа, спокойно сказала, - Ну, что ж, тогда будем собираться в дорогу.
Июня, третьего числа, Леонид Осипович со своими учениками прибыли в Харьков, устроились в гостиницу и определили три села, где они будут работать. В их число они включили Даниловку Малую, расположенную на реке Лопании и находящуюся всего в 5 верстах (одна верста 1067 метров) от Харькова. Выезд наметили на утро следующего дня.
Погода в начале июня стояла солнечная, тёплая и безветренная. В один из таких дней Мефодий с утра, как обычно, управлялся во дворе со скотом. Мария сидела на ступеньках крыльца, на руках держала только что покормленного Ванюшку, который под тёплыми лучами солнца начинал засыпать, и счастливыми глазами смотрела на Мефодия, как он быстро и умело, справляется с работой. Иногда закидывала голову к солнцу и улыбалась.
Вдруг за воротами послышались громкие голоса мальчишек: «Художники приехали, художники приехали !!!...». Мария и Мефодий переглянулись, поняли друг друга и Мефодий выбежал за ворота. За воротами как раз пробегал один пацан, Мефодий его поймал и спрашивает у него,
- Какие художники?!
- Не знаю, какие. Их шестеро, сидят около нашей церкви перед какими-то досками и что-то на них рисуют. Вокруг них собралось уже несколько людей.
Мефодий быстро вернулся в ворота и крикнул Марии, - Я схожу, узнаю, в чём там дело! – и быстро пошёл в сторону церкви. Подойдя к церкви, он увидел то, что ему объяснил пацан. Но только люди распределились по каждому из художников и смотрели, как они рисуют. Перед троими художниками позировали две девушки и один пожилой сельчанин. Мефодий среди художников приметил одного художника, который явно по возрасту отличался от других пятерых художников, подошёл к нему и встал на некотором расстоянии от него. В это время художник снимал с мольберта нарисованный эскиз и, когда начал заправлять чистый лист бумаги, увидел Мефодия.
- Эй, молодой человек, подойди поближе, не стесняйся.
Мефодий подошёл.
- У тебя красивая и колоритная внешность. Хочешь, я напишу твой портрет. Как тебя зовут?
- Мефодием зовут, -ответил Мефодий и, хотя не очень сильно понял слово «напишу» - «писать можно буквы» - подумал Мефодий, но согласился,
- Портрет! Это можно.
Художник напротив себя поставил откуда-то взявший табурет и сказал Мефодию,
- Садись, и постарайся не шевелиться, - И через некоторое время продолжил,
- Имя тебе дали, наверное, в честь святого апостола Мефодия, который вместе с апостолом Кириллом переводили священные писания.
Мефодий кивнул головой в знак подтверждения. Старался не шевелиться и всё время смотрел на художника. Прошло немного времени, может быть, полчаса, и художник сказал,
- Ну вот и готов твой портрет, можешь посмотреть.
Мефодий подошёл, встал за спиной художника и посмотрел на портрет. На белом листе бумаги размером, примерно, в один аршин на один локоть (70см на 45см) карандашом была изображено лицо молодого человека с выразительными глазами, выпирающем из бороды носом и широким лбом. Долго рассматривал Мефодий портрет, потом сказал,
- Вроде похож. А можно я его покажу его своей жене, Марии?
-Конечно, ты можешь насовсем забрать этот портрет. Я тебе его дарю.
Художник снял портрет с мольберта, перевернул его на другую сторону и внизу, в правом углу написал: «Леонид Осипович Пастернак. Июня, 5 числа 1900 года». Потом свернул лист с портретом в трубочку и протянул его Мефодию. Мефодий протянул левую руку, взял портрет, а правую – для пожатия руки художника.
- Большое, большое спасибо Вам. Я в жизни такого ещё не видел.
Художник улыбнулся, похлопал Мефодия по плечу и сказал,
- Ну, беги к своей Марии, показывай.
Когда Мефодий развернул перед Марией лист бумаги с портретом, Мария ахнула,
- Да ведь это копия – ты. Какой красивый.
Она долго рассматривала этот портрет и потом сказала Мефодию,
- Я буду хранить его до конца моей жизни. - Затем немного задумалась, улыбнулась, посмотрела на Мефодия, подошла к нему, обняла и прошептала на ухо.
- Мефодий, у нас будет ещё один маленький. Наверно, в начале следующего года.
Мефодий крепче обнял Марию, взял в руки её голову, поцеловал в лоб, и сказал, - Дай Бог, чтобы всё проистекало нормально, - и оба перекрестились.
Шёл первый год ХХ века. Даниле Ивановичу в этом году исполнилось шестьдесят пять лет. Семья насчитывала уже семнадцать душ и систематически пополнялась новыми внуками. Хозяйство тоже с каждым годом увеличивалось. Держали коров, овец, лошадей и птицу. В общине владели наделом земли для посадки зерновых и кормовых культур. Имели огород. Чтобы семья могла прокормиться, всем взрослым приходилось много работать. Урожая хватало только на прокорм, а продавать или менять было нечего – никаких излишков не оставалось. Сыновья подрабатывали ещё в Харькове. Но там не было постоянной и хорошо оплачиваемой работы. Поэтому временами испытывали некоторую нужду. Сытно ели только по пристальным праздникам. Отношения в семье были доброжелательными и доверительными, очень редко возникали какие-то споры. Но никто и никогда не превышал друг на друга голос. Для всех Данила Иванович был главным членом семьи, его все слушались и подчинялись. Молодые члены семьи часто собирались по вечерам, веселились, устраивали какие-то игры, пели песни, Мефодий играл на скрипке.
Последнее время Данил Иванович часто задумывался: «Что нужно сделать ещё, чтобы семья жила лучше, чтобы еды было достаточно, одежда поновее и понаряднее». Но ничего дельного в голову не приходило. Однажды от одного из сельчан он узнал, что уже много украинцев переселилось в Сибирь, в основном, после Столыпинской реформы. Этот сельчанин расхваливал тамошние земли, что земли там много и дают наделы намного больше, чем в Харьковской губернии, что из приехавших на новые земли крестьян, почти никто не возвращается назад, они там хорошо обустраиваются и счастливо живут.
В один из вечеров Данила Иванович собрал своих сыновей в отдельную комнату. Рассказал им, что он услышал о переселении крестьян в Сибирь. Его сыновья тоже кое-что знали об этом. На этом совещании они решили, что нужно как можно больше собрать сведений о переселении крестьян. Мефодию, так как он умел читать, поручили изучить – какие имеются документы, указания государства об условиях переселения крестьян. Договорились, что женской части семьи пока не будут рассказывать о переселении.
Через два месяца они имели достаточно много информации, полученной от ходоков, которых некоторые семьи отправляли в Сибирь, и они должны были разведать места для того, чтобы давать добро на переселение родственникам или своим семьям. Из документов государства, которые распространялись среди населения по вопросам переселения. От тех семей, которые вернулись из Сибири.
Данила Иванович решил обсудить с сыновьями все полученные сведения и принять решение о переселении семьи в Сибирь. Опять они собрались на мужской семейный совет.
Первым начал говорить старший сын, Петро.
- Давеча прошёл слух, что из села Полевое собирается переселяться в Сибирь 30 дворов. Вы же, батько, знаете, это село побогаче нашего, поэтому они добротно снарядили ходока, собрали для его поездки хорошую сумма денег, чтобы там он всё внимательно посмотрел и потом рассказал хозяевам дворов, какие там условия и дал свои предложения. Этот ходок уже вернулся, я его нашёл, и он мне тоже рассказал, как он туда добирался и что он выездил. Ехал он вместе с группой переселенцев в Томскую губернию. До Омска они ехали через Челябинск по железной дороге. Дорога была «тяжкой», ехали на поезде в обычных вагонах, без каких-либо удобств, вагоны забиты людьми. На станциях ожидали поезда по нескольку дней. Приходилось ночевать, где придётся. Продукты всё время экономили, не знали, как будет впереди. В одной семье один малыш заболел, а когда доехали - умер от жара. От Омска до выбранного места ехали на подводах, лошадей и телеги покупали за свои деньги. На всю дорогу ушло почти два месяца. Когда доехали до места, то начали строить временное жильё – рыли землянки, сооружали шалаши. Многие совсем поистратились в дороге, и не на что было купить лошадь, корову, хозяйственный инвентарь. Таким тогда приходилось сдавать в аренду свой надел и наниматься в батраки. В общем, много испытали трудностей в дороге и на месте. А на счет земли ходок сказал, что её много, она хорошая, луга обширные и сочные. Население там, куда они приехали, в основном, переселенцы из разных губерний России. Местные поначалу притесняли их, даже стычки иногда были. Но потом начали мирно жить. Потому что увидели трудолюбие переселенцев, как они быстро развивали свои хозяйства. Получается, что местные стали зависеть от переселенцев, которые строили мельницы, цеха по переработки урожая, имели хороший сельхозинвентарь. Вот, батько, в основном, всё, что рассказал мне ходок.
- А возвернувшиеся назад, - были такие? - спросил Данила Иванович.
- Да. Но очень мало. Ходок рассказал, что с нами возвращалась одна крестьянка с тремя детьми. Муж у неё заболел после переселения и умер. Она возвращалась к своим родственникам в Полтаву. Но были и такие, в основном бедные, которые не смогли пережить случавшейся там засухи, разорялись и возвращались домой.
- Мефодий. Что у тебя? – спросил Данила Иванович младшего сына.
- Батько, я раздобыл несколько журналов, называется «Сельский вестник». Из них вычитал самое главное про переселенцев. Оказывается, если кто захочет переселяться в Сибирь или другие места, нужно получить казённую бумагу, которая даёт разрешение на переселение. Такую бумагу дают только тем семьям, которые соберут на дорогу не меньше 150 рублей. На месте, по приезду, тамошняя волость выдаёт переселенцам от 62 – х до 150 рублей на каждый дом на домообзаведение. На каждую душу мужского пола в семье выделяется по 15 десятин земли, в том числе пол десятины – на усадьбу, семь десятин на полевые наделы и семь с половиной десятины – на общие угодья. Написаны также льготы переселенцам. На три года переселенцы освобождаются от всяких податей и воинской повинности, а потом три года подати платятся вполовину меньше. Также даётся льгота по железнодорожному тарифу на человека и на его багаж.
- Мефодий. А ты не подсчитывал, сколько мы можем денег сейчас взять от продажи нашего дома, скота, имущества? 150 рублей можем набрать?
- Да, батько, я прикидывал. У нас столько не набирается. Сейчас много семей переселяется, цены на дома, скот, инвентарь сильно снизились. Когда я посчитал по нынешним ценам, - мы даже 100 рублей не набираем. Некоторые крестьяне идут на хитрость. Например, если их дом сейчас стоит 10 рублей, а они у писаря, который даёт документ, разрешение на переселение, говорят ему, что дом стоил 50 рублей, также завышают цену на скот и инвентарь. Таким методом набирают 150 рублей. А на самом деле этих денег они не имеют.
После того, как выслушали Мефодия, немного пообсуждав, Данила Иванович объявил своё решение.
- Я думаю, сейчас у нас не получится с переездом в Сибирь на новые земли. А если мы решим ехать с меньшей суммой, наши бабы поднимут такой шум и вой, что уши ничем не заткнёшь. Их можно понять – маленькие дети, тяжёлая дорога, неизвестность на новом месте. Я думаю, все это вы понимаете. Поэтому надо повременить, думаю, лет пяток сможем ещё потерпеть здесь. Тем более, что, как сказал Мефодий, государь должен достроить в те места железную дорогу. Тогда легче и дешевле будет переезд. Но переезжать туда обязательно будем, потому что здесь уже земли истощаются, а там у нас земли будет намного больше. Да ещё если сыновей вам ваши жёны нарожают, тогда ещё больше земли получим. Если я помру, - сами переезжайте, сообща. Обдумайте перед дорогой всё хорошо и переезжайте. На этом так и порешим.
На последние слова Данилы Ивановича сыновья почти хором отреагировали.
- Да, Вы батько, что о плохом-то думаете. Не надо так думать. Дай Бог, все будем переезжать. На новой, плодородной земле, разбогатеем и хорошо заживём.
Все встали и перекрестились.
Прошло пять лет, то есть срок, который отмерил Данила Иванович. В его семье за это время родились ещё три мальчика и одна девочка. В начале 1901 года в семье Мефодия родился второй сын. При крещении назвали его Осифом. Такое имя дали по просьбе Евросиньи Осиповны, матери Мефодия, чтобы осталась память о её отце.
Планы семьи Данилы Ивановича о подготовке к переселению в Сибирь, на чудо-земли были нарушены случившейся в России Первой русской революцией. События 9 января 1905 года в Петербурге широко всколыхнули Харьков и другие города России. В Харькове отмечались массовые выступления, забастовки, вооруженные демонстрации и восстания. В октябре 1905 года харьковская забастовка стала общей, встали почти все крупные предприятия города, митинг собрал более 20 000 человек. Происходили стычки с казаками. Строились баррикады. Были введены войска, завязывались бои, было много погибших и раненых среди рабочих. Вслед за рабочими на борьбу поднялось и крестьянство. Весной и летом 1905 года крестьянское движение усилилось в центральных районах России и на окраинах. Крестьяне нападали на помещичьи имения, поджигали и разоряли усадьбы, отказывались платить налоги. В 1906 – 1907 годах продолжались забастовки и крестьянские выступления.
В этих условиях, конечно, невозможно было решаться на переселение. Нельзя было подвергать опасности жизнь и здоровье членов семьи. Данила Иванович и все взрослые в семье хорошо это понимали и с трудностями переживали смутное время.
В июле 1905 года у Мефодия и Марии родился третий ребёнок – дочь. Когда девочку крестили, в церкви сказали, что в июле память совершалась по преподобной Ангелине Сербской и что это имя означает как «посланец». Родителям девочки понравилось это имя, и они решили так её и назвать, что она была первой девочкой в семье, посланной Богом. В апреле 1909 года в семье Мефодия родился третий мальчик. При крещении в метрической книге батюшка его записал под именем Семион, по христианским обычаям в честь Семиона Богоприимеца.
Данила Иванович перешагнул семидесяти летний рубеж. Многолетнее занятие физическим и тяжёлым трудом начинали сказываться на его здоровье. Он всё чаще стал уставать даже не от очень большой физической нагрузки. Почти вся физическая работа ложилась теперь на плечи сыновей.
В конце 1909 года на семейном мужском совете Данила Иванович с сыновьями приняли решение готовиться к переезду в Сибирь. Такое решение они приняли после того, как Мефодий им рассказал, какие дополнительные меры объявлены Государем в своих указах по переселению крестьян на новые земли. Мефодий постоянно следил за всеми новостями по этому вопросу.
Самыми главными мерами, по мнению Мефодия, были три, которые послужили принятию такого решения. Первое, к этому времени было закончено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали, что давало возможность добираться до Сибири быстрее, с меньшими денежными затратами и трудностями. Второе, предоставлялось право крестьянину свободного выхода из общины с принадлежащим ему наделом и продажи этого надела, а также свободного выбора своего места жительства, не требовалось разрешения на переселение. Третье, от семьи крестьянина или от нескольких семей-однообщественников обязывалось послать ходоков для выбора и зачисления за ними подлежащего количества земельных участков. Избранные ходоками участки зачислялись за переселенцами на два года. То есть крестьянской семье давалось два года, чтобы подготовиться к переселению. Мефодий на семейном совете рассказал и о других мерах, помогающих переселенцам, – льготный железнодорожный тариф предоставлялся не только членам семей, но и ходокам к местам переселения и на обратную дорогу, выдача путевых ссуд, ссуд на хозяйственное устройство и безвозмездный отпуск лесного материала для построек, и другие льготы.
И самое важное Мефодий решил озвучить в конце своего выступления.
- Батько, я не знаю, могу ли я советовать Вам и старшим братьям по месту, в котором нам нужно поселиться в Сибири? Но у меня есть предложение. Поселение, в котором нам надо бы остановиться на постоянное жительство в Сибири называется Весёлый Яр. Это недалеко от железнодорожной станции Локоть. Помните, в 1900 году из села Полевое переселились в Сибирь 30 семей? Так некоторые из них поселились в Весёлом Яру. В письмах оттуда пишут, что за это время смогли поднять свои хозяйства, обустроиться, свободной земли ещё много осталось, выпасы богатые и вольные, есть церковь, которую недавно построили. В общем, не жалуются, хотя, конечно и трудности есть, приходится много работать. Скотиной почти все обзавелись.
И дальше все с интересом слушали оживлённый рассказ Мефодия о Весёлом Яре, который с подробностями приводил факты из жизни тамошних поселян, красоты окружающей природы (река, лес, степь, обширные луга, роща тополей), которые они описывали в своих письмах. Всем понравилось. Но особенно понравилось название поселения - раз основатели поселения, впервые увидев это место, дали ему название Весёлый Яр, значит оно того стоило. Так что, предложение Мефодия было одобрено и единогласно принято.
На этом совете также приняли решение и том, что нужно поставить в известность своих жён о переселении, объяснить им все условия переселения и ответить на их вопросы. Мефодию поручили в нужных казённых учреждениях узнавать все подробности переселения, какие, кому писать заявления на переселение, какие ещё готовить документы, и, главное, - решить вопрос с ходоком. Желательно, конечно, выяснить, может, кто из крестьян их сообщества тоже надумал переселяться. Было бы экономнее послать ходока от нескольких семей. Все эти вопросы, конечно, нужно было решать уже в начале следующего, 1910 года, и успеть надо было до марта-апреля, потому что органами в государстве, ответственными за переселение, был установлен порядок поочерёдный перевозки переселенцев и ходоков с марта по июль каждого года. Такой порядок был введён в целях того, чтобы переселенцы, приехав на место, успели засеять поля для получения осеннего урожая.
После наступления нового года, пока в зимний период у всех не такая была загруженность в работе, Мефодий решил обойти домовладения Даниловки Малой, все хозяйства которой были в одном сообществе, и поговорить с хозяевами о переселении в Сибирь. В селе к тому времени было всего 25 дворов, поэтому у Мефодия немного ушло бы времени на обход даже всех дворов. Во время разговоров с хозяевами дворов, Мефодий рассказывал им о том, что он узнал по вопросам переселения, какие он имел сведения о жизни уже переехавших крестьян, и что их семья тоже решила переселиться. Многие его с интересом выслушивали. В одном из 13 обойдённых дворов, хозяин семейства, Борщов Никита Петрович, сказал Мефодию, что они тоже собираются переселяться и согласился на предложение Мефодия объединиться в решении всех вопросов переселения. Никита Петрович даже согласился поселиться в Сибири в том же месте, где решила остановиться семья Руденко. Вопрос с ходоком Никита Петрович попросил обсудить вместе с Данилой Ивановичем.
В последнее воскресенье января, после службы в церкви, решили собраться в доме Данилы Ивановича и решить вопрос с ходоком. К тому времени Мефодий уже прикинул сумму, которую необходимо было выделить ходоку для его поездки в Сибирь. Никита Петрович предложил в ходоки своего старшего сына, Степана.
- Степан у меня смышлёный парень. В хозяйстве во всём разбирается. Землю чувствует. Умеет читать, писать. Ко всему относится серьёзно и по-деловому. - Коротко охарактеризовал Никита Петрович своего сына.
Данила Иванович и Мефодий не стали возражать против кандидатуры Степана – ходока и договорились с Никитой Петровичем возмещение расходов на поездку Степана поделить поровну.
К марту 1910 года Мефодий и Степан смогли подготовить почти все документы, необходимые для переселения. Каждый глава семей получил установленное разрешение на переселение с содействием правительства, что давало определённые льготы. На Степана, как ходока, было выписано особое свидетельство, утверждённое Земским Начальником, для проезда по железной дороге по пониженному тарифу. Он также получил путевую ссуду в размере 10 рублей на покрытие расходов во время поездки. Не совсем решённым остался вопрос с передачей обществу полевых участков надельной земли, принадлежащих семьям Руденко и Борщова. Общество затягивало решение вопроса о вознаграждения семьям за эти участки земли. Однако этот вопрос мог быть решён и после возвращения Степана из Сибири, где он выберет земельные участки для заселения.
В начале марта, после тщательных сборов и напутствий, Степана снабдили ещё 10 рублями (по пять рублей от каждой семьи) и с его багажом отвезли на телеге в Харьков, откуда он направится в Москву, а из Москвы по транссибирской железнодорожной магистрали - в Сибирь до станции Локоть. Когда телега тронулась со двора, Евросинья Осиповна вышла немного вперед провожающих и стала крестить удаляющегося Степана, нашёптывая молитву.
Через месяц Степан вернулся в Даниловку малую. Все с нетерпением ждали его рассказа о поездке. Прежде всего, Степан показал документы – удостоверения о зачислении за главами семей земельных участков в Сибири. В части семьи Руденко, этим документом подтверждалось, что за семьёй закреплялись два участка земли: один – в селе Весёлый Яр в размере 120 десятин и второй - в селе Мариенбург (в дальнейшем его переименуют в посёлок Ремовский) в размере 40 десятин. Названные участки зачислялись за семьёй сроком на два года. На основании этого документа в местных земских учреждениях Харьковской области выдавалось проходное свидетельство для увольнения из сельских крестьянских обществ. Также по этому документу оформлялась и предоставлялась ссуда в размере 165 рублей на хозяйственное обустройство семьи, и безвозмездно по приезду на место отпускались лесные материалы для возведения построек в размере двухсот строевых дерев и пятидесяти жердей на двор, для бань по двадцати и для гумен (1) и риг (2) шестидесяти дерев.
(1) – помещение, сарай для сжатого хлеба.
(2) – постройка для сушки снопов с местом для обмолота.
После того, как Степан показал документы, он начал свой долгий и подробный рассказ о своей поездке. Все внимательно слушали его, задавая вопросы. Особенно часто задавали вопросы женщины, которые хотели выяснить как можно больше деталей о жизни в Сибири, поскольку, в основном, на их плечи ложилась работа по устройству быта на новом месте.
После того, как Степан закончил свой рассказ, на совещании остались все взрослые мужчины от семьи Руденко и от семьи Борщовых для обсуждения дальнейших действий по переезду в Сибирь.
Первым задал Степану вопрос Мефодий.
- Степан, ты показал нам наш документ по отводу земельных участков, в котором указан один наш участок в посёлке Ремовский. Откуда появилось это село? Вроде бы договаривались, что будем останавливаться в селе Весёлый Яр?
Этот вопрос Мефодий не мог не задать, так как предложение - где жить в Сибири, первоначально исходило от Мефодия. Степан начал разъяснять Мефодию.
- Мефодий, когда приехал казённый человек, который занимался наделением земли, он прикинул, сколько потребуется земли на две наши семьи исходя из установленных норм на мужскую душу. Получилось такое количество земли, что у него не хватило той земли, которая была уже отведена в Весёлом Яру для прибывающих переселенцев. Поэтому, он предложил мне посмотреть земли при других селах. Когда я посмотрел на земли поселения Ремовский, они мне понравились. Там большие заливные луга, поля ровные. Село небольшое, аккуратное, заселено в основном казахами. Нашей семье там тоже отвели участок.
Объяснение Степана было всеми принято и больше к этому вопросу не возвращались. Да и какой смысл было вести на эту тему разговор, когда уже были выписаны документы на землю.
Было начало апреля и на этом совещании решили, что к концу месяца нужно будет собраться для переезда в Сибирь, продать дома, скотину, сельскохозяйственный инвентарь и в первых числах мая постараться отправиться в дальнюю дорогу.
На третий день после совещания, как обычно, с утра Мефодий направился в хлев (1) управляться со скотом. Спустившись с крыльца дома, он пошёл в хлев. Во дворе его отец со средним сыном Николаем занимались ремонтом колеса телеги, на которой предполагалось ехать в Харьков на железнодорожный вокзал. Рядом с ними крутился 10 летний сын Мефодия - Ванюшка. Ванька всё время старался быть рядом со старшими мужчинами, которые занимались какими-то делами. Даже помогал по мелочам в их работе – что-то поднести, подержать, помыть, почистить.
(1) – отдельное крытое помещение для домашнего скота.
Проходя мимо сынишки, Мефодий потрепал его черные волнистые волосы, посмотрел на колесо и пошёл дальше. В хлеву взял вилы и начал разносить сено скоту. Через некоторое время он услышал крики со двора. Он выбежал из хлева и увидел: на земле возле телеги лежал его отец, над ним наклонились мать и братья, в стороне стоял напуганный Ванюшка. Мефодий помчался к ним, подбежал, поднял наклонившегося над отцом брата Николая.
- Что случилось!?, - прокричал Мефодий. Николай дрожащим и заикающимся голосом стал отвечать.
- Когда начали поднимать колесо, батько вдруг бросил его, схватился обеими руками за голову, прошептал «голова» и упал.
Братья подняли с земли отца и понесли его в дом. Как только положили его на кровать, Мефодий старшему брату сказал,
- Седлай коня и скачи в уезд, в больницу. Найди доктора, расскажи ему всё и попроси прислать к нам какого-нибудь врача.
Петро выбежал из комнаты. Отцу под голову положили подушки, укрыли одеялом, Евросинья Осиповна села рядом с кроватью и взяла за руку Данилу Ивановича. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.
Спустя четыре-пять часов приехал земский врач. Подойдя к Даниле Ивановичу, он пощупал пульс, поочерёдно поднял веки, встал, повернулся к окружившему его семейству и сказал,
- Увы, у него уже умер мозг. В ближайшее время он отойдет в иной мир. Можете посылать за священником.
Все женщины заголосили в плаче…
Похоронили Данилу Ивановича на третий день с соблюдением всех обычаев православных. В церкви в метрической книге была сделана следующая запись: «№ 15. 6 апреля 1910 года умер, а 8 апреля погребён села Даниловка Малая крестьянин Данила Иванович Руденко, 75 лет, от апоплексического удара. (1) Исповедал, приобщал и совершал погребение священник Иоанн Попов. Погребён 8 апреля 1910 года на церковном приходском кладбище».
(1) В начале 20 века апоплексическим ударом называли инсульт.
О переселении в Сибирь в этом году уже не было и речи. Поминки, переоформление документов требовали значительного времени. Семья Борщовых, как и запланировали, уехала в начале мая.
В начале следующего, 1911 года, братья Петро, Николай и Мефодий Руденко со своими семьями начали вновь подготавливаться к переселению в Сибирь. К этому времени у Мефодия была уже вторая дочь, которая родилась через 2 месяца после смерти отца. Дочь назвали Татьяной.
К началу апреля все три семьи, которые состояли в общей сложности из 22 человек, уже были готовы к переселению в Сибирь. Документы по отводу земли в Сибири были оформлены к этому времени на три семьи. Участок в поселении Ремовский оформили на семью Мефодия поскольку его размер соответствовал нормам выделения земли на одного члена семьи мужского пола. При оформлении Мефодий не стал возражать - Ремовский так Ремовский, хотя в душе остались сожаления, что не получил землю в Весёлом Яру. От продажи дома, земельных наделов, перешедших в их собственность, скота, крупного сельхозинвентаря и выданной государством ссуды они получили 654 рубля, в том числе 395 рублей ссуды, которую они должны были начинать гасить через пять лет в течение 10 лет. Мелкий инвентарь раздали соседям односельчанам. Этих денег должно было хватить на обзаведение хозяйством на первое время, то есть до получения урожая и нахождения других источников доходов.
Односельчане помогли с подводами, чтобы довезти всё семейство Руденко с багажом до железнодорожного вокзала в Харькове. Для этого потребовалось 7 подвод. На 5 подводах должны были расположиться члены семьи со своими летними и зимними вещами, упакованными в узлы и баулы. На две подводы погрузили необходимый домашний скарб: кадушки, вёдра, коромысла, горшки, чугунки, посуду, самовары и другую домашнюю утварь. Эти вещи необходимо было брать с собой. Мефодий от вернувшихся переселенцев и ходоков слышал, что на крупных станциях и на месте, в Сибири, домашняя утварь стоила очень дорого. На эти же подводы загрузили три мешка посевной пшеницы и полмешка семян подсолнечника. В небольшой мешочек женщины положили упакованные отдельно семена помидор, фасоли, огурцов, дынь, тыквы, арбузов.
На следующий день, 25 апреля 1911 года, в 7 часов утра, после того, как семья разместилась на подводах со своими узлами, все подводы тронулись от дома по направлению к храму. Собравшиеся проводить односельчане, шли пешком рядом с подводами. Приехали из Полевого проводить Мефодия с Марией и Данила Романович с супругой и сёстрами Марии – Марфой, Матрёной и Мирославой. Шли к храму за последним благословением своей Святой Метери-Церкви. Батюшка у церкви отслужил водоосвещение, подарил оправляющимся в долгий путь в неизвестные им места икону Скорбящей Божией Матери и напутствовал словами из Библии. Когда подводы тронулись от церкви, все сидящие в них повернулись к провожающим, начали им махать, прощаться. Братья Руденко сняли шапки, начали креститься и говорить: «Слава Тебе Господи! Вырвались мы из этой пропасти, где жили в нужде и бедности. Дай Бог на новой земле жить нам не хуже других…».
К обеду добрались до железнодорожного вокзала Харькова. Мефодий уже бывал на этом вокзале, а Мария, когда увидела вокзал – ахнула. Она ещё никогда не видела такого огромного сооружения. И всё расспрашивала у Мефодия про этот вокзал и высказывала свои восхищения.
На перроне вокзала уже стоял специальный переселенческий поезд. В торце каждого вагона имелись подсобные отсеки для перевозки скота, сельхозинвентаря и другого объёмного багажа. Мефодий с братьями перенесли с подводы свой багаж в один из таких отсеков, предварительно сделав отметку у проводника в железнодорожном билете. Потом в вагоне разместили свои семейства и были готовы к длительному пути. А путь их лежал через крупные города России, по маршруту: Харьков-Москва-Пенза-Самара-Уфа-Челябинск-Омск-Семипалатинск. От Семипалатинска до станции Локоть, которая находилась в селе Весёлый Яр, – их конечная точка пути. Ещё никому из семьи не приходилась ехать железной дорогой, поэтому всё было им интересно и удивительно. Особо поразил их главный чугунный мост России через Волгу, когда они проезжали Самару. Это было огромное сооружение из металла. При подъезде к этому мосту с правой стороны по течению Волги они увидели икону Спасителя, а когда проехали мост, то их проводила икона св. Николая Чудотворца.
Во время следования по удостоверениям переселенца на станциях давали горячую пищу за умеренную плату. Детям до 10 лет давалось горячее питание бесплатно – хлеб, суп или каша, молоко. Длительную остановку поезд сделал в Челябинске, где находился переселенческий пункт. Здесь всем переселенцам нужно было сделать отметку в удостоверениях. На этой стоянке были накормлены все переселенцы бесплатно. Так что на питание во время пути больших расходов не было. Всем желающим на этой станции дали помыться в специально отведённых для этого местах. Из Челябинска, то есть после половины пройденного пути, поезд направился на Омск.
Находясь в вагоне, впервые в жизни у братьев Руденко появилось много свободного времени. Они часто уединялись в каком-нибудь укромном месте и вели долгие разговоры на тему обустройства жизни на новом месте, отношений между собой и местными старожилами. Иногда к ним подсоединялись один-два мужика-переселенца, ехавшие вместе с ними в Сибирь и которые имели какие-то сведения и знания в вопросах переселения. Прежде всего, нужно было обговорить вопросы обустройства жизни в начальный, самый трудный период, - где поселиться, как обеспечивать пропитание членов семьи, какую и где приобретать скотину, семена, необходимый инвентарь. Предлагалось и обсуждалось множество вариантов. Также строились планы на будущее, обговаривались предложения о занятии каким-либо промыслом, своим делом, которые приносили бы ощутимый доход для жизни и содержании семей. В общем, за время пути много было наговорено и обсуждено. Иногда Мефодий доставал скрипку и начинал играть. Во время игры смолкали громкие голоса ехавших в вагоне переселенцев, старались говорить тихо, чтобы звук скрипки разносился по всему вагону, и всем было слышно.
На станцию Локоть прибыли рано утром 10 мая. Слава Богу, в пути никто не заболел, и путь все перенесли благополучно. После выгрузки из вагона багажа и всего семейства, которое расположили недалеко от станции в скверике, братья, как и договорились в вагоне, распределили обязанности: Петро и Николай отправились на поиски, где можно было бы купить лошадей и подводы, а Мефодий с переселенческими документами пошёл искать службу уполномоченных чиновников по делам переселенцев. Уже к обеду Петро и Николай пригнали три подводы: кони обошлись им по 70 рублей каждый и подводы – по 30 рублей. Мефодий разыскал чиновника, который проверил все документы на переселение, сверил их со своими данными по выделению земельных участков в Весёлом Яру и Ремовском. Объяснил, какой дорогой можно добраться до посёлка Ремовский и как найти выделенный там Мефодию надел земли. Этот чиновник помог также быстро оформить и получить Мефодию пособие по 62 рубля на каждую семью на домообзаводство и сообщил, где временно размещаются переселенцы. На своих трёх подводах братья перевезли все свои семьи и багаж к месту временного размещения, где все могли отдохнуть после долгой дороги и немного обустроиться на короткое время.
Вечером главы семейств решили обсудить дальнейшие действия по переезду на участки выделенных земель и обустройства на них своих семей. После того как они обговорили все детали этого вопроса, Петро, как старший брат, спросил у Мефодия, поскольку тот занимался денежными вопросами.
- Мефодий, а как у нас с деньгами?
- Из 654 рублей, которые у нас имелись при отъезде, - начал говорить Мефодий, - 12 рублей мы израсходовали на питание за 15 дней пути, здесь купили подводы и коней, на что ушло 300 рублей, 3 рубля отдал чиновнику за услуги и получили пособие на три семьи 186 рублей. Сейчас у нас имеется 525 рублей.
- Как будем делить? – спросил Петро. Николай и Мефодий переглянулись. Вроде бы в поезде обговаривали этот вопрос и договорились делить поровну, несмотря на разное количество членов в каждой из семей. Петро понял их замешательство и сказал.
- Я думаю семье Мефодия нужно выделить больше, чем ровно третью часть. Объясню почему. Во-первых, с ним остаётся жить наша мать, во-вторых, Мефодий от нас будет жить на большом расстоянии и, в-третьих, земли и условия в Ремовском похуже, чем в Весёлом Яру. Моё предложение: из моей доли и доли Николая нужно отдать Мефодию по 20 рублей. Ты как думаешь, Николай?
Николай счёл доводы старшего брата справедливыми и согласился. В итоге Мефодию решено было выделить 215 рублей, а Петру и Николаю получалось по 155 рублей. Семена, инвентарь и домашнюю утварь разделили поровну.
Расстояние от станции Локоть до посёлка Ремовский, как сообщил Мефодию чиновник, составляло 45 верст. То есть дорога на подводе занимала целый день. Братья договорились, что отвезут семью Мефодия со всем багажом на трёх подводах, а потом на двух вернутся в Весёлый Яр. Выезжать решили через день, рано утром. А на завтрашний день наметили посещение земельных участков Петра и Николая.
Рано утром 12 мая 1911 года, попрощавшись с семействами Петра и Николая, семейство Мефодия на трёх подводах направилось в посёлок Ремовский. К вечеру они добрались до посёлка, нашли выделенный Мефодию участок, который начинался сразу за околицей посёлка и расположились возле него на ночлег. Ранним утром следующего дня Петро и Николай отправились обратно в Весёлый Яр. Евросинья Осиповна при прощании перекрестила их и сказала, «Храни вас Господь!» и когда они тронулись, вышла на дорогу и долго стояла и смотрела на удалявшиеся подводы, перекрещивая уезжавших сыновей и шепча молитву.
Так семья Мефодия поселилась на новой земле в Сибири. К этому времени Мефодию Даниловичу было 35 лет, Марии Даниловне – 31 год, Евросиньи Осиповне – 73 года, детям: Ивану – 11 лет, Осипу – 10 лет, Ангелине – 6 лет, Семёну – 2 года и Татьяне 1 год. На этой земле некоторые поколения потомков проживёт, и до сих пор проживают, уже более 110 лет.
После скудного завтрака (краюха хлеба с кипятком), Мефодий говорит Марии,
- Ну что, пойду в село, познакомлюсь с кем-нибудь из старожилов. Спрошу про Борщёвых, они же уехали в Сибирь в прошлом году. Им же часть наделов земли тоже выделяли в Ремовском. Может, кто из них здесь обосновался здесь.
Мария только кивнула головой. Отойдя шагов 30 от стана, Мефодий оглянулся, - всё его семейство стояло и смотрело ему в след. Он снял шапку, помахал им и пошёл дальше. И вдруг перед глазами у него запечатлелась эта картина – как стоит вся его семья и смотрит на него. Смотрит с надеждой и тревогой. С чем вернётся КОРМИЛЕЦ? Эта картина потом на всю жизнь запомнится Мефодию. Он шёл и всё больше понимал, что в дальнейшем жизнь его семьи зависит только от него.
Он также думал, что на данный момент в его собственности имеется только лошадь с телегой, небольшой запас семян, 205 рублей денег, оставшихся после закупленного на станции Локоть продовольствия на первое время жизни (2 мешков муки, трёх мешков картофеля, по пол мешка различных круп, немного соли, чая), около 40 десятин необработанной земли и восемь человек семейства, которым нужна была крыша над головой и еда. Об этом он подумал, когда шёл в поселение, и после того, как промелькнули нехорошие мысли о возвращении, собрался и сказал громко вслух, чтобы себя услышать: «Ничего! Сдюжим!».
Подходя к домам посёлка, Мефодий решил выбрать дом, который выглядел бы побогаче других. Уже третий дом подошёл под его оценку, и он постучал в ворота. Через некоторое время ему открыл человек намного старше него. Мефодий снял шапку, поклонился и поприветствовал: «Здоровы будьте». После того как человек ответил на приветствие, Мефодий назвал ему своё отчество, фамилию, рассказал ему откуда он, с кем и зачем приехал, и о чём бы хотел поговорить. Выслушав Мефодия, человек сказал: «Проходи». Когда Мефодий вошёл в избу, снял шапку, поклонился до пояса и громко сказал: «Мир вашему дому». Человек предложил ему сесть за стол и познакомиться. Человек назвал себя Корнилом, сыном Ильи Зинченко и сказал, что он глава семьи и живут они в поселении с 1906 года, приехали из Тамбовской губернии. После крестьянских восстаний в центральной части России, Государь решил ввести дополнительные льготы переселенцам, чтобы побольше крестьян уехали в Сибирь из центральных районов.
Мефодий рассказал Корнилу свою историю: что переезжать в Сибирь они решили ещё в 1901 году. Тогда ещё жив был его отец, Данила Иванович, что это было его решение. Но всё как-то не получалось. Весной 1910 года полностью уже собрались, оформили все документы, но отец внезапно умер, и пришлось на год отложить переезд. Так вот они и переселились.
Корнил внимательно выслушал недолгий рассказ Мефодия, а потом спросил,
- А что думаешь с жильём? Где жить то будете? У тебя же маленькие дети, пожилая мать.
- Да, думаю, землянку на краю участка соорудить или шалаш поставить, как – ни будь переживем до зимы, а там будем думать, - коротко ответил Мефодий.
- Знаешь, Мефодий. Уже считай середина мая. Надо бы побыстрее начинать посевную. А у тебя ещё земля не подготовлена, сельхозинвентаря нужного нет. А на постройку временного жилья уйдет много времени и сил, - и после небольшой паузы Корнил продолжил, - А ну, пойдём со мной.
Они вышли в просторный двор и направились в угол двора, где стоял небольшой сарай. Подойдя к сараю, Корнил сказал.
- Вот. Предлагаю тебе в аренду этот сарай. До нового урожая он свободен. Что сейчас в нём лежит - я перенесу в другое место. У меня есть немного свободных досок, сколотишь нары и поставишь их в нём. Ну а печь можешь рядом с сараем выложить. Устроит?
Радость и благодарность охватила Мефодия. Он подошёл к Корнилу, обнял его, сказал: «Премного тебе благодарен за это предложение» и спросил о цене аренды. Корнил сказал,
- 10 копеек в месяц тебя устроит.
- Устроит, - ответил Мефодий и они пожали друг другу руки.
Напоследок, Мефодий спросил у Корнила.
- А в прошлом году, весной, кто-нибудь заселялся здесь из переселенцев?
- Нет, никто не обосновался. В конце мая приезжал какой-то человек с чиновником. Они поездили на дрожках вокруг нашего посёлка, походили по землям и уехали, - ответил Корнил и Мефодий понял, что Борщёвых в поселении нет. Наверно землю отвели им в другом месте. Чтобы Мефодий узнал о состоянии дел по заселению Ремовского переселенцами, Корнил продолжил.
- Знаешь, Мефодий, до 1911 года кроме меня в нашем посёлке не было русских и украинских переселенцев. Здесь жили только казахи, которые решили заняться землепашеством. Заселение началось только в этом году. В конце марта и апреле к нам приехали наверно 16 или 17 украинских семей. Когда мы спрашивали, откуда они, многие сказали, что с Полтавской губернии. Некоторые говорили, что с Киевской и с Харьковской губернии.
Когда Мефодий услышал о Харьковской губернии, сразу спросил.
- А фамилии не знаешь, кто из Харьковской губернии приехал?
- Нет, не знаю. Ещё близко не знакомились. Правда, кто-то говорил про одну семью, что у них в фамилии есть слово «плуг». Ну ничего, скоро все познакомимся. Как только начнётся посевная, все друг друга узнают. Ты вот приехал один, а они приезжали группами, и обустраивались на новом месте группами. Казахи им сильно помогли в обустройстве временных жилищ. У них до посевной было время для этого.
Возвращался Мефодий к своей семье в приподнятом настроении. Об удачном посещении Корнила Ильича Мефодий коротко рассказал Марии. Тремя ходками Мефодий перевёз свою семью со всем скарбом во двор усадьбы Корнила и вместе с Марией и матерью начали обустраивать жилище. А в голове постоянно крутилась мысль: «Закончу посевную - начну строить свой дом». Но нужно было готовить землю под посев, а плуга не было, да и семян было маловато. К тому же Мария предложила купить корову, чтобы с питанием было получше – молоко, масло, творог, то, что нужно было детям.
За покупками Корнил предложил поехать в село Успенка, 18 верст от посёлка Ремовский. Это село было основано раньше Ремовского и там было больше дворов, в селе живут, в основном, украинцы. По воскресеньям устраивают небольшой рынок. Так объяснил Корнил. Воскресенье приходилось на завтра, откладывать поездку на целую неделю, не имело смысла и Мефодий с Марией решили ехать на следующий день с раннего утра.
Вернулись они, когда солнце заходило за горизонтом. На подводе лежали девять мешков яровой пшеницы для посева, однолемешной железный плуг и на верёвке за телегу была привязана бурёнка. Всё это обошлось Мефодию в 63 рубль: корова – 40 рублей, плуг – 20 и девять мешков пшеницы – 3 рубля. На остаток денег в 142 рубля семье Мефодия нужно было прожить до нового урожая. При этом необходимо было построить дом с подсобными помещениями, поставить забор, запастись дровами, докупить отсутствующего хозяйственного и домашнего инвентаря, какую-то живность, платить аренду и нести другие мелочные расходы.
За 2 дня Мефодий с Марией управились по обустройству жилища для семьи и приступили к обработке земли для посевов. Им во всём помогали старшие сыновья – Иван и Осип. Евросинья Осиповна занималась маленькими детьми. К концу мая, исходя из количества имеющихся семян, они засеяли 4 десятины яровой пшеницы, 0,1 десятины - картофеля, 0,1 десятины - подсолнечника и понемногу других семян, которые привезли с собой (томаты, огурцы, фасоль, бахчевые).
С июня Мефодий приступил к строительству дома. Он решил строить глинобитный дом с высокой крышей покрытой камышом. В поселении почти все дома были построены таким методом. В начале июня Мефодий попросил Корнила помочь привести лесоматериал со станции Локоть. Будучи на станции, когда приехали, Мефодий разузнал, где выдают бесплатно переселенцам лес по установленным нормам на строительство домов и построек. Корнил нашёл для помощи ещё одного сельчанина-старожила – Бектыбая, и они на трёх подводах, привезли доски и жерди, управившись за 2 дня. В возведении стен дома также помогли двое односельчан, которых Мефодий отблагодарил.
За время посевной и строительства дома Мефодий познакомился со многими переселенцами, которые приехали в Ремовский в марте и апреле. Из Харьковской губернии переселились Кравченко Петр Николаевич и Плугатырь Митрофан Евдокимович. Чаще всего Мефодий общался с Митрофаном. Митрофану было 52 года, и он был старше Мефодия на 17 лет. Митрофан с семьёй приехали в Сибирь ещё три года назад, за это время они поменяли два места жительства в Томской губернии и много узнали о жизни в Сибири. И наконец решили обосноваться в Ремовском, где им всё понравилось и где они получили в собственность большой участок земли – 30 десятин под пашню и 20 десятин лугового суходолья. В семье Митрофана было три сына и три дочери. Самому старшему сыну, Роману, было 10 лет, младших звали Кирилл и Николай. Все дочери, Марийка, Дуня и Татьяна, были старше братьев. Митрофан ещё живя в Харьковской губернии, в селе Казачь-Лопань, имел там сапожную мастерскую, и как только молва быстро разнесла по селению весть, что Митрофан Плугатырь – сапожник, к нему сразу потянулись сельчане со своими проблемами по ремонту и изготовлению обуви. Мефодий очень уважительно относился к Митрофану - большая разница в возрасте почти сводила их отношения как отца и сына. При их общении у Мефодия мельком возникали воспоминания о своём отце, Даниле Ивановиче, особенно когда Митрофан давал Мефодию какие-то советы и наставления. В этих случаях Мефодий видел большую схожесть Митрофана со своим отцом. Одновременно доверительные и дружеские отношения складывались и у Марии с женой Митрофана – Екатериной Алексеевной, которой было на время их знакомства тоже 52 года, и она была старше Марии на 21 год.
Ещё одно семейство, с которыми познакомились Мефодий и Мария, - это была семья Галушка Андрея Власовича. У него в семье было двое сыновей и три дочери. В Томскую губернию Сибири они приехали в 1909 году из Полтавской губернии, села Васильевка. Из этой губернии в апреле в Ремовский одновременно приехали 9 семей, и они в короткие сроки обустроились временным жильём, помогая друг другу. Мефодий с Андреем были почти одного возраста, и они быстро сошлись в общении друг с другом. В одном из разговоров о своих родственниках, Андрей рассказал Мефодию, что в Васильевке у него остался младший брат Никифор, который там занимается шорным (1) промыслом, и что он обещал также переселиться в Сибирь, как только Андрей хорошо обустроится на новых землях.
(1) Промысел по изготовлению снаряжения для лошади – конская упряжь.
Когда возвели дом Мефодия, внутри и снаружи побелили белой глиной. Пол сделали земляной, который мазали жидкой глиной с коровяком. Дом состоял из прихожей, кухни, спальни и зала. Заселились в конце октября, когда полностью дом уже был готов. Мария откуда-то принесла три саженца тополя и уговорила Мефодия посадить их перед домом.
Для скота построили сарай, который примыкал к одной из стен дома. Для хранения инвентаря, зерна и других продуктов построили ещё один сарай, который покрыли дёрном, утеплили его сухой соломой и камышом. Усадьбу огородили с помощью жердей и плетнём из тальника. Поставили ворота. На зиму Мефодий заготовил немного дров и коровьева кизяка, остальной запас решил сделать после уборки урожая. Когда закончили все работы и поселились, некоторые из односельчан в подарок начали нести птицу – кур, гусей, уток, за что Мефодий каждому выражал глубокую благодарность.
С конца мая прекратились дожди, установилась жара. Крестьяне поселения забеспокоились о судьбе урожая и о кормах для скота. Для пшеницы и других злаковых культур урожай зависел только от дождя при хорошей погоде во время его уборки. Ну а сено для корма скота, косили, где только можно, так как травостой от жары тоже уменьшился. Где-то приходилось косить и молодой камыш.
Когда убрали урожай, то в среднем получилось 40 пудов зерна с десятины, или 51 мешок. Как Мефодию сказали старожилы, урожайность уменьшилась по сравнению с прошлым годом на 20 пудов. На урожай картофеля жара сильно не повлияла, с 0,1 десятины собрали 11 мешков. Когда Мефодий с Марией прикинули весь полученный урожай, то получилось, что его еле - еле хватит на жизнь до следующего урожая, даже при экономном расходовании. Об излишках и их реализации не могло быть и речи. К тому же, к весне следующего года вставал вопрос о покупке семян для посева пшеницы. А денег у Мефодия почти совсем не осталось. Кроме значительных расходов на строительство усадьбы, были докуплены дрова и корма для коровы и лошади. Приобретены необходимый инвентарь, керосин для лампы, недостающая одежда для зимы и некоторые продукты.
Первая зима в Сибири семье Мефодия, как и многим другим семьям переселенцев, далась тяжело. Из-за неурожая в то время голодало по всей России почти 30 миллионов человек. Зима 1911/1912 г. г. в Ремовском выдалась морозной, снежной, с буранами. Радовало то, что было много снега, - это значит, урожай в 1912 году должен был быть хорошим. Питались скромно, в основном, спасибо корове и курам. С одним односельчанином, Пазий Деомидом Прохоровичем, который приехал тоже из Полтавской губернии, Мефодий часто ездил в село Успенку, работали по найму у более зажиточных коренных жителей, которых называли чалдонами. На хозяйстве тогда оставалась Мария со старшими сыновьями. По возможности ей помогала Евросинья Осиповна. Когда Мефодий отсутствовал, после вечерней молитвы, Мария подходила к портрету Мефодия, нарисованного Пастернаком. Портрет был помещен в рамку и висел над кроватью. Она подходила к нему, крестилась и шептала молитву о здравии своего супруга.
У чалдона Мефодий работал за полтора пуда пшеницы (24 килограмма) в день. За всё время работы Мефодий заработал 45 пудов пшеницы, 15 мешков. Чалдон обещал рассчитаться с ним весной до начала посевной. Когда наступила весна, чалдон отдал ему только 10 мешков и сослался на то, что из-за неурожая у него мало пшеницы. Мефодий не стал спорить. Переселенческие крестьяне в Успенке говорили, что со старожилами не нужно ругаться.
Во время зимы Мефодий с Марией часто обсуждали предстоящую посевную, то есть главный вопрос для жизни их семьи. Прикидывали и рассчитывали разные варианты по площади посевов, какие культуры и где будут засевать. С учетом накопленного односельчанами опыта, с которым они охотно делились с семьёй Руденко, а также учитывая свои возможности, Мефодий и Мария решили следующее: под яровую пшеницу засеять восемь десятин, под овёс – две десятины и под картофель и подсолнечник – по пол десятины. К началу посевной у них не хватало для посева 10 мешков пшеницы, 5 мешков – овса и 3 мешка картофеля (за зиму весь запас картофеля семья съела).
С большим трудом осилили задуманную посевную. С недостающим посевным материалом по пшенице и овсу помог Государь. По его указанию, из-за не урожайности предыдущего года крестьянам бесплатно выдавался семенной материал для весеннего посева текущего года. Для этого со станции Луговая в Ремовский прибыло несколько подвод с семенами пшеницы и овса, которое выдавалось по нормам посева, уменьшенной в два раза. То есть крестьянам остальную часть приходилось докупать за собственные деньги.
После посевной, в течение лета, вся семья также была занята тяжёлым и изнурительным трудом: сенокос, управляться с хозяйством, дополнительные строительные работы по дому, огород и т.д. Сенокос прошёл благополучно – было заготовлено достаточное количество сена для скотины.
Слава Богу, урожай 1912 года выдался хорошим. Пшеницы собрали 480 пудов (160 мешков), овса 80 пудов (27 мешков) и картофеля 12 мешков. Половина пшеницы решили продать и продали за 210 рублей. Да ещё от казны безвозвратно получили 80 рублей на поддержку хозяйства. Самые большие затраты из этих денег сделали на покупку ещё одной лошади, поросёнка и одной бороны. Остальной урожай решили оставить в хозяйстве и на пропитание до следующего урожая.
Уборка такого урожая тоже обошлась тяжело. Убрать его необходимо было как можно быстрее. Поэтому односельчане помогали друг другу в его уборке. В один из солнечных и тёплых дней сентября Мефодий с Марией решили немного передохнуть после многочасовой работы по косьбе пшеницы и связке снопов. Мефодий из снопов соорудил небольшую лежанку, и они устроились на неё. Немного полежав, Мария придвинулась к Мефодию и прошептала ему на ухо,
- А у нас весной родится ещё один мальчик.
- Да ты что? Откуда ты знаешь, что у нас будет пацан? Спросил обрадованный Мефодий.
- Да я всё знаю. Я знаю потому, что знаю, что ты хочешь, чтобы родился ещё один сын. Мефодий, как всегда, поцеловал Марию в лоб и сказал,
- Дай Бог, чтобы всё разрешилось благополучно.
Зиму пережили более-менее благополучно. Хозяйство Мефодия понемногу начало укрепляться. Зимними вечерами Мефодий чаще играл на скрипке, всей семьёй пели песни, ходили в гости к односельчанам. Сын Осиф, которому было около 12 лет, начал интересоваться игрой на скрипке и Мефодий, поняв, что у него хороший слух, понемногу начал его обучать игре на этом инструменте.
В апреле 1913 года, как и обещала Мария, у них родился мальчик. Рождение сына по времени почти совпало с рождением предыдущего сына - Семёна, которому дали имя в честь праведного Симеона Богоприимеца. По настоятельной рекомендации батюшки не стали нарушать церковные традиции и новорожденному тоже дали имя Семён, а при крещении он был записан как Симеон. Когда Мария спросила батюшку, как они будут окликать детей с одинаковым именем, батюшка ответил: «Старшего зовите Семёном, а младшего – Сенькой».
В 1913 году в Сибири, как и по всей России, случился небывалый урожай. Не обошёл стороной такой урожай и на землях крестьян поселения Ремовский. По 80 пудов пшеницы и по 45 пудов овса с десятины собрали тогда крестьянские хозяйства посёлка. Этот год дал возможность Мефодию ещё больше развить своё хозяйство. Когда они выручили хорошую сумму денег от проданного урожая, в один из вечеров Мефодий и Мария решили обсудить, что нужно ещё докупить для своего хозяйства. Они видели, что в посёлке некоторые переселенческие крестьяне успешно занимаются реализацией молочной продукции. Мария, в связи с этим, предложила купить ещё двух коров, чтобы заняться таким же делом. Мефодий поддержал её предложение, учитывая, что кормов было достаточно за счет расположенных рядом с посёлком лугов. Мефодий предложил купить кобылу, двух поросят, один двухлемешной плуг, телегу и борону. Всё это они решили приобрести в этом году, потому что поползли слухи о подорожании цен.
Всему трудоспособному семейству Мефодия зимой 1913/1914 года пришлось ещё больше трудиться в управлении расширенным хозяйством. К тому же надо было заниматься переработкой молока и реализацией масла, творога. С приходом весны работы стало ещё больше. Но семья справлялась, работали с утра и до позднего вечера, где-то была подмога односельчан, с которыми жили дружно и ладили.
В августе 1914 года началась война – 1 августа Германия объявила войну России. Эта весть быстро долетела до самых отдалённых поселений России. В Ремовском, как и во всех поселениях, крестьяне встретили это известие с тревогой и неизвестностью: что будет, как жить дальше, что предпримет Государь. Крестьяне в возрасте ещё помнили войну с Японией 1904-1905 года, в которой Россия потерпела поражение. Поэтому было много пересудов и разговоров о грядущей войне. Уже в середине июля была объявлена в Российской империи всеобщая мобилизация в армию. В Сибири, как и по всей стране, мобилизация прошла организованно. Этому способствовал подъём патриотических настроений россиян. Во всех городах Сибири отслужили литургии и молебны о даровании благословления божия и успеху русскому оружию. Прошли массовые патриотические манифестации с национальными флагами, портретами императора, исполнением национального гимна. Однако не везде спокойно прошла мобилизация. В Барнауле, столице Алтайской губернии, в которую входил посёлок Ремовский, произошли массовые и разрушительные столкновения призванных в армию россиян с полицией и войсками с использованием огнестрельного оружия. Мобилизованные взбунтовались (а их собралось в Барнауле почти 20 тысяч) из-за плохого питания, их требования выдачи «кормовых» и пособий семьям, улучшения условий содержания начальством игнорировались. Озлобленные призывники избивали стражей порядка, разгромили казённый винный склад, стали громить другие склады, дома, лавки. Разгромили оружейный магазин и захватили оружие. После их усмирения имелись жертвы как со стороны призванных, так и со стороны полиции. Слухи о Барнаульских событиях дошли и до Ремовской, и ещё больше встревожили сельчан поселения. Проводы призывников были для их родственников трагедией, сопровождались плачем и стенаниями. Мефодий, как переселенец, был освобожден от воинской повинности. Но он, как и все крестьяне поселения, сильно переживал эти события.
В августе 1914 года подскочили цены против начала года на продукты питания и товары, в три-пять раз. Впоследствии, из-за саботажа и наживы торговцев начали исчезать с полок магазинов и лавок самые необходимые товары: сахар, соль, спички, керосин и другие. От этих перемен особенно страдали городские жители. Крестьяне в поселениях имели свои хозяйства, за счет которых жили и не испытывали трудности с питанием по сравнению с городскими жителями. Некоторые из крестьян за счет повышения цен на продукты, излишки которых они реализовывали, даже смогли расшириться. Этого смогла добиться своим постоянным и тяжёлым трудом и семья Мефодия. Если на начало 1914 года в хозяйстве Мефодия имелось только 8 голов скотины, то к осени 1917 года их насчитывалось уже 21 голова, в том числе 6 коров, 5 телят, 5 лошадей, 1 бык, 2 бычка и 2 поросёнка. Постепенно Мефодий расширил площади под посевы пшеницы до 10 десятин, овса – до 4 десятин. Основные доходы семье Мефодия приносили реализация масла и пшеницы в урожайные годы.
С 1914 по 1917 годы в Сибири усилился рост кооперации в деревне. Этому способствовала возможность получения высоких прибылей за счёт военных поставок, недостатка товаров и его дороговизна. Особенно развилась маслодельная кооперация, которая выросла в 2,5 раза. Почти в каждом населенном пункте образовывалась такая кооперация. В начале 1916 года Мефодий вступил в маслодельный кооператив, который создали в обществе Ремовское. В этот кооператив принимали не только готовое масло, но и молоко, которое кооператив затем обрабатывал на маслобойне.
В один из весенних дней 1915 года Мефодий и Корнил повезли партию масла для реализации в г. Семипалатинск. Заехали на пристань, чтобы там узнать какие продукты и товары перевозятся на пароходах. Когда ходили по пристани, Мефодий увидел объявление, в котором было написано, что принимается в мешках высушенная трава тысячелистника. Объявление было дано от имени аптеки. За один мешок предлагалось вознаграждение в три рубля. Мефодий сразу вспомнил, что на их суходольных луговых степях он видел очень много тысячелистника, который рос вдоль дорог, по оврагам, берегам водоёмов, на залежах, пустырях. По приезду домой он рассказал об этом Марии. Посоветовавшись, они решили начать собирать тысячелистник с июня и потом сушить. Это подсказала им Евросинья Осиповна, которая знала лечебные свойства этой травы и применяла при некоторых болезнях. С июня по август семейство Мефодия насобирало и высушило 20 мешков этой травы. В конце сентября Мефодий отвёз эти мешки в Семипалатинск в пункт приёма, который был обозначен в том объявлении, за что ему выдали 60 рублей. Когда Мефодий спросил, с какой целью принимается эта трава, приёмщик сказал, что мешки с тысячелистником они отправляют по госпиталям для лечения раненых. В следующие годы Мефодий не прекращал сбор и реализацию этой травы, что приносило ощутимый доход. Это дело Мефодий так поставил, что приёмщики сами приезжали и забирали мешки с травой.
Денежные расходы Мефодия были небольшие. В основном, товары он приобретал в порядке обмена на продукты, пшеницу. В 1916 году истёк льготный (пятилетний) срок пользования кредита, выданного ему как переселенцу в сумме 165 рублей. В начале 1917 года необходимо было внести первый платёж в его погашение в сумме 16 рублей 50 копеек, или десятую часть, так как погашение предполагалось условиями кредита в течение 10 лет равными долями. Мефодий этот платёж внёс в соответствующий банк. С апреля 1915 года в России был введён военный налог на мужчин в возрасте до 43 лет, которые были освобождены от воинской повинности. Размер этого налога в год составлял 5 рублей, если доход хозяйства был не выше 1000 рублей в год. У кого доход был выше тысячи рублей, тот налог платил в большей сумме. Мефодий ежегодно, в период войны, платил налог в размере 5 рублей, так как его доходы не превышали тысячи рублей. К тому же точно установить доходы крестьянской семьи было в то время невозможно.
В период войны в семье Мефодия и Марии случилось и печальное событие. В ноябре 1916 года от кори умерла их дочь - Елена, которая прожила немного больше года. Такое горе произошло впервые в жизни семьи, всё семейство долго переживало эту утрату. Эти печальные дни Мефодию и Марии вспомнились опять, когда в октябре 1917 года к ним пришёл из Змеиногорского уезда чиновник, проводивший перепись населения, и в анкете переписи необходимо было отметить умерших членов семьи за последний год.
Когда Мефодий проводил этого чиновника и вернулся в комнату, Мария спросила его,
- Мефодий, а этот человек никому не нажалуется на тебя, что ты грубо отвечал ему, когда он спросил у тебя о нанимаемых нами людях для работы в нашем хозяйстве? Ты на него чуть ли не кричал.
- Нет, не пожалуется, - спокойно начал отвечать Мефодий, и через некоторое время продолжил,
- Не кому жаловаться. Ни у нас, ни в уезде нет нормальной власти после отречения Государя от престола. Царских людей разогнали, всё поотменили. Новое толком не создали. Все только кричат свои лозунги, призывы и толком не поймёшь, что они хотят.
Год 1917 был годом многочисленных стачек и забастовок, столкновением различных политических сил, полон больших событий и перемен, на фоне не прекращающейся войны с Германией. 27 февраля в России победила буржуазно-демократическая революция, 1 марта царь Николай II отрёкся от престола. Революцию совершили восставшие под руководством большевистской партии рабочие и солдатские массы. Однако разгул мелкобуржуазной стихии, захлестнувший не только крестьян, солдат и интеллигенцию, но и рабочих, позволил захватить власть буржуазии. Рядом с этой властью возникла и другая власть – рабочих и крестьян в лице Советов рабочих и солдатских депутатов. В стране возникло двоевластие.
В Сибири царские власти пытались не допустить победы революции, задержали публикацию о свержении Государя, угрожали репрессиями, запрещали собрания и митинги, но сил у защитников царизма уже не было. Уже в середине марта 1917 года, как только дошли сведения о свержении самодержавия, начали создаваться Советы на различных уровнях. В апреле начали создаваться Советы и в деревнях. В основной своей массе крестьяне радовались свержению царя. Они ещё помнили крепостное право, а также жестокое подавление крестьянских восстаний в 1905-1906 годах. Одновременно с органами власти рабочих и крестьян формировались и местные органы власти буржуазии, которые в основном были общественным дополнением к сохранившемуся аппарату старой государственной машины. Места губернаторов заняли комиссары Временного правительства. Всё это привело в большинстве районов Сибири к тесному переплетению двух властей.
Советы выступали за передачу земли крестьянам столько, сколько они смогут обработать её своим трудом. Буржуазное Временное правительство, хотя и обещало осуществить народные требования, но делало всё, чтобы сохранить прежний порядок в землепользовании. Временное правительство лишь «кормило» рабочих и крестьян обещаниями на скорый и справедливый мир (шла война), улучшение условий жизни и труда. Однако действенных мер к этому не принималось. Когда для большинства рабочих и беднейших крестьян это стало ясным и очевидным, такое противоречие перешло в открытый политический разрыв. Широкая работа большевиков в массах подготовила предпосылки для свержения Временного правительства.
Конечно, почти всего этого, в подробностях, в далёком сибирском поселении Ремовский крестьяне не могли знать. Но они, общаясь с элементами разной власти, догадывались, что что-то идёт не так. В результате их жизнь не улучшается, война приносит новые страдания и жертвы. Об этом догадывался и Мефодий, который в своём ответе Марии, может и сам того не замечая, дал характеристику власти в начале октября 1917 года. К тому же в этом году свирепствовала холера, которая унесла немало жизней и в Ремовской, особенно в казахских семьях, а местные власти на уровне деревень не проявляли усилий, чтобы жертв было меньше. Слава Богу эта болезнь не коснулась семейства Мефодия. Мефодий сам использовал свои методы, чтобы не заразились члены семьи, - ограничивал общение с больными, намазал ручки ворот и дверей дёгтем, заставлял всех тщательно мыть руки.
Из украинских переселенцев холера вошла только в дом Галушка Никифора Власовича, который переехал из Полтавской губернии в 1913 году по рекомендации брата Андрея Власовича, то есть через два года после заселения в Ремовском Андрея. У Никифора умерла жена – Марфа Даниловна в возрасте 31 год. С соблюдением всех мер предосторожности, чтобы не заболели окружающие, похоронили Марфу недалеко от мусульманского кладбища. Её могила была одной из первых могил на православном кладбище. У Никифора на руках остались трое детей: дочери - Стефанида, в возрасте 9-ти лет, Анна – 2-х лет, и сын – Иван – 6-ти лет. Мефодий и Мария, как и все родственники Никифора, сильно переживали о безвременной кончине Марфы, успокаивали Никифора и обещали ему во всем помогать в содержании и уходу за детьми. Почти за пять лет знакомства с ними Мефодий и Мария полюбили эту молодую, светлую семью и всегда по возможности помогали им. Никифор собственных наделов земли не имел, а снимал в аренду за денежную плату 8 десятин, из них только половину засевал яровой пшеницей. Домашнее хозяйство у него было не большим: одна лошадь, 2 коровы, двое телят и 2 поросёнка. Основной источник проживания Никифора конечно был шорный промысел. Любой крестьянин в Ремовском, будь то казах, украинец, русский или белорус, не мог обойтись без тягловой силы – лошади. А число дворов в Ремовском на это время составляло около 180 и если учесть, что хозяйства имели и больше одной лошади, то работы у Никифора было много. Из общего количества семей в Ремовском, 80 процентов составляли казахские семьи. До сих пор потомки этих семей помнят какие прочные и красивые сбруи и другую конскую упряжь делал Митрофан. На время посевной или уборки урожая Андрей помогал по работе на арендованной Никифором земле, и Никифор не занимался своим промыслом.
Всем крестьянам – и зажиточным, и середнячкам, и бедным – были, конечно, по душе лозунги большевиков на счет передачи всей земли в их пользование, но многие из них ещё не могли понять, как это будет. А пока на имеющейся у них земле они продолжали пахать, сеять, косить луга, управляться скотом, чтобы не голодать и кормить свои семьи. Вопросы к существующей власти, какой бы она ни была, у них звучали только в отношении окончания войны, не изъятия у них доли урожая, списания долгов. Когда до Мефодия дошло известие о свержении царя, он решил больше не погашать полученную им ссуду.
25 октября 1917 года под руководством большевиков была осуществлена социалистическая революция, свергнувшая Временное правительство, и была объявлена власть рабочих и крестьян. На следующий день на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов приняты были два первых, важных для народа закона: декреты «О мире» и «О земле». Оба декрета были разработаны Владимиром Ильичом Лениным. Первым декретом было решено предложить всем воюющим странам приступить к переговорам о мире при отказе от любых аннексий и контрибуций. Только через 4 месяца стране Советов удалось провести эти переговоры с Германией и воюющими странами.
Декрет «О земле» отменял частную собственность на землю навсегда. Помещичьи, монастырские и прочие владения подлежали конфискации вместе с принадлежащим им инвентарём, скотом и другим имуществом. Конфискованные земли поступали в распоряжение местным Советам и земельным комитетам. Потом они должны были распределяться между теми, кто выразит желание её обрабатывать. Наёмный труд запрещался. Распределить земли между крестьянскими хозяйствами комитеты должны были исходя из количества едоков в семье по разработанным нормам. Советское правительство только через три месяца утвердило детальные инструкции и указания о порядке конфискации, учета, распределения и наделения землёй по разработанным нормативам.
Когда в середине марта 1918 года крестьянский земельный комитет посёлка Ремовский получил эти инструкции, он начал на сходках проводить беседы с крестьянами, чтобы разъяснить суть декрета «О земле», формы обобществления земельных угодий, порядок наделения крестьянских хозяйств дополнительными земельными наделами и другие вопросы землепользования. По количеству едоков распределялась пахотная земля, а по количеству скота – луговая. Земля крестьянам передавалась не в собственность, а в безвозмездное пользование.
На одной из сходок, комитет раздал крестьянам образец заявления от лица, желающего иметь участок земли, которое должно было подаваться в соответствующий земельный отдел Советской власти. Когда Мефодий пришёл домой после этой сходки, Мария спросила его,
- Ну, и что вам сегодня говорили на сходке.
- Да всё тоже. Про землю. Что вся земля теперь принадлежит рабочим и крестьянам. Что будут выделять столько, сколько сможет крестьянин обработать. И тут же говорят про какие-то нормы выделения на одного едока. А я вот не пойму, как земля может принадлежать всему народу? Как она справедливо будет передаваться в пользование? Ну, да Бог с ними. Они ещё сказали, что в заявлении мы должны написать, сколько мы хотим иметь земли и это количество должны обосновать. И я всё думаю, если действительно наши заявления будут приниматься, сколько мы будем дополнительно просить земли.
Мария немного подумала и внесла Мефодию предложение,
- Я думаю так. Сегодня у нас 38 десятин, не считая арендованной 5 десятин. Ты говорил, что новым законом аренда отменяется. 38 десятин выделялись при царе из расчета на одну душу мужского пола, то есть на 5 человек семьи. А сейчас будет выделяться по количеству едоков. У нас в семье 9 человек, то есть 9 едоков. Так как это почти в два раза больше, то и земли надо просить столько, сколько было. А обработать мы её сможем, будем ещё больше работать.
Мефодию понравились рассуждения и предложение Марии.
В семье Мефодия никто не умел писать. Он сам умел только читать. Многие из живущих в поселении крестьян не умели писать. Поэтому они решили найти и нанять писаря, чтобы он помог написать такие заявления от имени главы крестьянского хозяйства. Писаря нашли за умеренную плату. После того, как писарь посмотрел имеющиеся у Мефодия бумаги на его землевладения, и по мере написания расспрашивая Мефодия в соответствии с вопросами образца заявления, он составил следующее заявление от имени Мефодия
Земельному комитету Змеиногорского
Совета рабочих и солдатских депутатов
От главы крестьянского хозяйства
Руденко Мефодия Даниловича, прож.
в посёлке Ремовский
З А Я В Л Е Н И Е
Я, Руденко Мефодий Данилович, ранее занимался маслодельным производством и состою в маслодельном кооперативе общества Ремовское. Также на отведённой мне пахотной земле выращиваю яровую пшеницу и овёс. Дополнительная земля мне нужна для увеличения количества вырабатываемого масла и зерновых культур. Состав семьи: мне 42 года, жене Марии Даниловне 38 лет, моей матери 80 лет, два сына 18 и 16 лет, два сына 7 лет и 5 лет, две дочери 12 лет и 8 лет. Живого и мертвого инвентаря в наличии имею: 5 лошадей, 1 бык, 1 плуг однолезвенный, 1 плуг многолезвенный, 2 бороны, 1 жнейка, 2 телеги на железном ходу.
Прошу передать мне в безвозмездное пользование землю недалеко от поселения Ремовский в количестве 38 десятин, в том числе пахотной – 30 десятины и луговой – 8 десятины. В счет этих десятин прошу передать мне арендованную ранее землю. Основанием для количества этой земли является возможность её обработки своими силами. Обязуюсь добросовестно обрабатывать всю отведённую мне землю.
Руденко М.Д. 25 марта 1918 г
Когда писарь завершил написание заявления, он дал его почитать Мефодию. Мефодий внимательно прочитал, рядом со своей фамилией поставил крестик и вернул писарю. Тот собирал все заявления, чтобы потом передать их земельному комитету. Во время чтения о его участии в кооперативе, у Мефодия возникла мысль, с которой он решил поделиться с писарем и узнать его мнение.
- Слушай, добрый человек, тут написано, что я состою в кооперативе. Может от них взять какую-то бумагу в поддержку моей просьбы о дополнительной земле.
Писарь сразу понял идею Мефодию и сказал,
- Это будет хорошее дело. Эта бумага называется ходатайство или их прошение и поручительство за тебя.
Мефодий попросил писаря пока отложить его заявление до того, как он возьмёт нужную бумагу от кооператива, и пожал ему руку. Уже на следующий день Мефодий принёс писарю бумагу от кооператива, которую писарь прикрепил к его заявлению. В конце марта 1918 года писарь отвёз все заявления глав крестьянских хозяйств Ремовского в земельный комитет Советов Змеиногорского уезда. Большинство из крестьян мало надеялись, что в скором времени их заявления будут рассмотрены и им начнут выделять землю. Эти сомнения подкреплялись ещё и тем, что большевики ещё продолжали конфискацию земель, по которой нужно было ещё охарактеризовать эти земли, провести её учет с закреплением по районам. К тому же началась гражданская война.
Уже в начале июня 1917 года Семипалатиск был оккупирован белогвардейцами и бойцами чехословацкого корпуса, которые остались на территории России после подписания Брестского мира и выступали в поддержку белогвардейцам. Органы Советской власти в Семипалатинске были разгромлены. Такое же произошло и в городе Змеиногорске, центре уезда. Органы Советской власти подвергались разгрому и в деревнях. На селе существенную поддержку белогвардейцам оказывало кулачество. Жестоко карались все, кто способствовал установлению Советской власти или поддерживал политику большевиков. Ликвидированы были органы Советской власти и в посёлке Ремовский. Новая власть продержалась здесь только год, до середины лета 1919 года. По сути, то и власти за это время у белых в Ремовском не было, никаких органов они не образовывали - не было для этого у них людей. Они опирались в деревнях на кулачество и иногда делали конные набеги в посёлок, на поля. В одном из таких набегов на поле, где работали женщины, они подскакали к ним и спрашивают: «Вы за кого?». Женщины в ответ: «А вы кто?». Те говорят: «Мы белые», а женщины отвечают: «Так мы за белых».
Мефодий как при большевиках, так и при новой власти, никогда не высказывался на людях о своих политических взглядах. И когда пришли в посёлок белые, они, когда выяснили, что Мефодий относится больше к зажиточным крестьянам в сравнении с крестьянами среднего достатка и малоимущими, не стали его преследовать. Но как при большевиках, так и при белой власти, грабёж результатов его труда остался одинаковым. Только при большевиках излишки его урожая и продукции изымались в соответствии с принятыми ими законами (летом 1918 года правительство установило продовольственную повинность для крестьян, а в самом начале 1919 года декретом ввело продразверстку – обязательную поставку «излишков» хлеба и других продуктов государству). При белых без всяких оснований изымали подчистую, под дулом пистолета, оставляли только столько, чтобы можно было еле-еле прожить. Слава Богу за этот год Мефодию удалось почти сохранить своё хозяйство. Белые у него забрали только двух жеребцов, объяснив, что это они сделали для освобождения России от большевистского гнёта. А после прихода большевиков, в начале 1920 года, в принудительном порядке был мобилизован Иван с лошадью и телегой для службы в обозе Чапаевской дивизии, край которого в то время находился в Семипалатинске на левом берегу Иртыша. В обозе Иван занимался завозкой продуктов питания для их запасов. Прослужил он до конца года пока не отпала необходимость в содержании этого обоза.
После прихода большевиков к власти в поселке Ремовский, в конце 1919 года, когда ещё была в разгаре гражданская война, советское правительство принимает декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». По этому закону всё население Советской России в возрасте от 8 до 50 лет, не умевшие читать или писать, обязано было научиться грамоте на родном или на русском языке по желанию. Уклоняющиеся от установленных этим декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать фактически школы привлекались к уголовной ответственности. Однако начали заниматься работой по ликвидации безграмотности только со второй половины 1920 года, когда создали Всероссийскую чрезвычайную комиссию по ликвидации безграмотности.
Осенью 1920 года в посёлке Ремовский оборудовали одно из помещений маслодельного кооператива и в нём открыли пункт по ликвидации безграмотности. Заведующий этим пунктом был учитель, который был утвержден отделом просвещения Советов Змеиногорского уезда. Для обучения неграмотных ему выдали 50 экземпляров книг «Рабоче-крестьянский букварь для взрослых», с которыми он приехал в Ремовский и поселился в одной из крестьянских семей. На следующий день по приезду он начал заниматься оповещением населения посёлка о начале работы пункта ликбеза, составлением списков учащихся и графиков занятий.
Мефодий уже давно понял из наблюдений за людьми, которые умели читать и писать, что их грамотность даёт им какие-то преимущества по сравнению с людьми безграмотными, что у этих людей шире кругозор и знания. Поэтому у него не было никаких возражений, если его дети будут учиться. А может и он сам. На семейном совете решили, что учиться пойдут Иосиф, Семён-старший, Ангелина и Татьяна, которые подходили по возрасту, определённому декретом (старше 8 лет). Иван в это время служил в обозе Чапаевской дивизии недалеко от Семипалатинска. Поскольку Мефодий умел читать, он решил переговорить с учителем, как ему научиться писать.
Когда Мефодий обратился к учителю со своим вопросом, тот ему сказал, что он не единственный такой по уровню образования и что для этого будет создана отдельная группа, учащиеся которой будут обучаться письму. Начать занятия в пункте ликбеза в Совете решили после уборки урожая, чтобы не отвлекать крестьян от работы на полях.
К весне 1921 года, то есть через 5 месяцев после начала занятий в пункте ликбеза, Иосиф, Семён и дочери Мефодия прошли за зиму начальный этап ликвидации неграмотности, то есть обучились технике чтения, письма и простого счёта. Сам Мефодий научился писать свою фамилию, имя отчество, делать краткие записи в тетрадке по своим делам. После окончания этой учёбы Иосиф и Семён продолжили развивать технику чтения, доставая где-нибудь газеты и разные прокламации, продолжая самообучаться. Ангелина и Татьяна, занятые больше домашней работой и не испытывая особого желания учиться, к осени уже забыли то, чему научились в пункте ликбеза.
Урожай в 1920 году был намного меньше, чем в 1919 году. Но крестьянские хозяйства по сути не видели разницы в своём благосостоянии между этими годами – продолжали жить бедно, недоедать, так как значительная часть хлеба изымалась государством. Кто добровольно отказывался сдавать хлеб, те подвергались обыску сотрудниками специальных продотрядов и конфискации хлеба и продуктов. В это время по Сибири прошли многочисленные восстания крестьян против продразвёрстки, которые безжалостно подавлялись воинскими частями Красной Армии, если восставшие были с оружием или громили учреждения.
В эти тяжёлые годы семейство Мефодия выживало благодаря, в основном, наличию в его хозяйстве коров. Истинные надои молока трудно было определить для продразвёрстки. Поэтому у Мефодия оставалась часть молока, которое он мог использовать для обмена на другие продукты. Деньги на селе практически не были в обороте, да и сами они каждый год обесценивались. Кроме того, рискуя всем своим семейством, Мефодий в надёжном месте спрятал 10 мешков пшеницы урожая 1919 года, что минимально обеспечивало ему посевную 1920 года. Значительная часть крестьянских хозяйств Ремовского входило в весну 1920 года, не имея семян для посева. И самое главное, что способствовало выживанию в это время – это ежедневный, изнурительный труд каждого из семьи, кто был уже способен что-то делать. Ну, а вечерами, хотя и усталые и измученные работой, они всё равно собирались все вместе и весело проводили время. Песни, шутки, Мефодий и Иосиф играли на скрипке. К этому времени Иосиф уже хорошо научился играть на скрипке. Больше всего они собирались зимой, когда было меньше работы. С декабря по март ходили в гости к односельчанам, их к себе приглашали. Чаще всего взаимные посещения были с семействами Галушка Никифора и Андрея Власовичей, Плугатырь Митрофана Евдокимовича, Пазий Петра и Деомида Прохоровичей, Зинченко Корнила Ильича, с которыми почти за 10 лет знакомства они сблизились на столько, что все члены их семейств считали друг друга почти родственниками. Все они переселились из Украины, и их объединяли язык, песни, танцы, традиции, а старшее поколение – тоска по Родине. Особенно сдружились между собой их младшие дети. Взаимная помощь и понимание друг друга помогли всем семействам пережить за это время много трудностей и лишений.
В один из месяцев зимы 1920/1921 года Мефодий отправил старшего сына Ивана в Успенку к своему знакомому, с которым работал по найму у чалдона, для устройства Ивана на изучение кузнечного дела. Это было после того, как Иван почти год прослужил в обозе Чапаевской дивизии. Знакомого попросил, чтобы он договорился с каким-нибудь кузнецом взять Ивана в ученики за умеренную плату. Ивану с малолетства нравилось находиться рядом со взрослыми, которые что-то делали, мастерили, ремонтировали. К двадцати годам он уже умело обращался с сельхозинвентарём, мог отремонтировать телегу, другой инвентарь. Видя с малолетства наклонности Ивана, Мефодий решил обучить его кузнечному делу, чтобы потом в Ремовском открыть свою кузницу. В посёлке не было кузнеца, поэтому крестьянам приходилось ездить в другие поселения, чтобы выполнили им какие-то кузнечные работы. Способности Ивана позволили быстро ему овладеть кузнечным ремеслом, и уже к концу осени 1921 года Мефодий с сыновьями соорудили в одном из свободных углов усадьбы небольшую кузницу с самым необходимым оборудованием и инструментом. Как только кузница была готова, сразу от крестьян поселения пошли заказы на кузнечные работы.
Присягин Антон Николаевич – так звали знакомого Мефодия, который жил в Успенке и с которым Мефодий работал по найму у чалдона. Антон Николаевич был тоже переселенцем, из Днепропетровской губернии, и также, как и Мефодий, приехал в Сибирь в 1911 году. Когда Мефодий отправил Ивана в Успенку учиться на кузнеца и попросил Антона Николаевича посодействовать в устройстве Ивана на обучение кузнечному делу, то после общения с Иваном, Антону Николаевичу понравился этот молодой парень. В конечном итоге, когда Ивана определили к обучающему кузнецу, Антон Николаевич предложил Ивану на время учёбы пожить у него. Иван согласовал это предложение с отцом и Мефодий дал добро, но с условием, что за эту услугу он отблагодарит Антона Николаевича, поскольку семейство Антона Николаевича будет нести какие-то расходы.
В семействе Антона Николаевича из детей было четыре дочери и один сын. Старшая дочь, которую звали Евгенией, а семейные называли её Ивгой, была почти такого же возраста, как и Иван. После знакомства с семейством, Ивану очень понравилась Евгения. Высокая, темноволосая, красивая девушка сильно приглянулась Ивану. Потом, когда он больше стал общаться с ней, он заметил, что как старшая дочь она во многом уже сама управлялась в домашнем хозяйстве. Причём всё делала быстро и легко, с каким-то задором. В нечастые свободные минуты, когда Иван после учёбы возвращался к ним домой, они могли переговариваться между собой, что-то узнавать друг о друге, и это общение всё больше сближало их.
Мария и Мефодий всё чаще стали интересоваться положением дел у старших сыновей, Ивана и Иосифа, в вопросе обзаведения ими своих семей: есть ли кто из девушек у них на примете, как они думают строить дальше свою жизнь. Им хотелось, чтобы невестки у них были красивые и трудолюбивые. После одного из таких разговоров Иван рассказал родителям про Евгению Присягину, что она ему очень понравилась, и что нужно её сватать. В июле 1921 года состоялось сватовство, а осенью после уборки урожая сыграли крестьянскую свадьбу и Евгения переехала в Ремовский в семью Мефодия.
С весны 1921 года наметилось облегчение в жизни крестьян после принятия 23 марта Правительством декрета об отмене продразвёрстки и замене её продналогом, который был примерно в двое ниже. Такое послабление дало определённый стимул к развитию производства уставшему от войны крестьянству. Отмена продразвёрстки явилось частью мер по реформированию экономики страны через установление новой экономической политики (НЭП). Продналог должен был назначаться ещё до весеннего посева, чтобы каждый крестьянин мог заранее учесть, какую долю урожая он должен отдать государству и сколько останется в его полном распоряжении. По выполнении продналога (был установлен в размере 20 % дохода крестьянского хозяйства), оставшуюся часть продукции крестьянин имел право обменять её на нужные ему продукты и инвентарь через кооперативы и на местных рынках и базарах.
В середине апреля 1921 года случилось в Ремовском событие, которое для всех крестьян было таким неожиданным и благодатным, что они даже вначале не поверили в его свершении. Из комитета по землеустройству Змеиногорского Совета приехали 4 человека – землемеры, которые созвали сход крестьян и объявили, что они приехали для наделения крестьянских хозяйств дополнительными участками земли в соответствии с поданными ими заявлениями в 1918 году. Однако предупредили, что выделение земли будет осуществлено не по заявленными крестьянами дополнительным десятинам земли, а по утвержденным Советом нормам. Когда Мефодий спросил, откуда у них заявления наших крестьян. Один из землемеров разъяснил,
- Когда в декабре 1918 года в Змеиногорске к власти пришли белые, большевики смогли вывезти в безопасное место важные документы, включая и заявления крестьян нашего уезда, которые к тому времени были надлежащим образом оформлены. Когда через год власть Колчака в Сибири ликвидировали, с начала 1920 года стали заниматься вопросами землеустройства уезда, а с середины года рассматривали заявления крестьян уезда. В марте этого года вся эта большая работа была завершена. Сейчас мы приехали завершить её окончательно, то есть провести наделение крестьян дополнительной землёй.
После этого разъяснения Мефодий понял, что власть большевиков в стране надолго и надёжно. Это поняли и большинство крестьян поселения. Теперь им можно будет строить какие-то планы и надежды на будущее.
Мефодию выделили недалеко от Ремовской дополнительно под пашню участок земли размером 16 десятин и на лугах - 3 десятины, что было в 2 раза меньше, чем он просил. Но и этому он был очень доволен. Теперь предстояло думать о её подготовке к посевной и какими семенами засевать, так как через полмесяца наступал уже май. Теперь под пашней имелось у него 53,5 десятины, и он понимал, что всю эту площадь он не сможет в этом году обработать и засеять – у него не хватит ни сил, ни семян. Три последних года жизни семье пришлось пройти не мало испытаний, трудностей и переживаний. Потом, поговорив с Марией, они решили, что под посевы зерновых будут готовить четвёртую часть пашни, где-то 13 десятин.
Осень 1921 года в Ремовской принесла сравнительно хороший урожай. Хотя в некоторых других регионах из-за засухи урожай был намного хуже. Луговая земля летом тоже ответила сочным травостоем, что позволило даже с избытком обеспечить хозяйство Мефодия запасами кормов. После сдачи хлеба по продналогу, оставлении зерна на семена и для помола на муку, у Мефодия почти никаких излишков зерна не осталось. Реализовывал он в порядке обмена на промышленные товары, в основном, сено и молочную продукцию.
После одного из коротких, и таких же трудоёмких дней ноября 1921 года, после семейного ужина, протопив печь, немного пообщавшись между собой и помолившись перед образами, семейство Мефодия начали устраиваться на ночлег. Когда в доме все утихли, Мефодий и Мария, лёжа на кровати, начали шептаться между собой. После того как Мария рассказала Мефодию про прошедший день, про меньших детей, как чувствовала себя в этот день его мать, а Мефодий поделился с ней планами на будущий день, немного помолчав, Мария начала шептать Мефодию.
- Мефодий, у нас кажется будет ребёнок. Я уже несколько недель наблюдаю за собой, по-моему, к этому дело идёт.
- Как так? - Немного громче ответил Мефодий.
- Тише, ты. А то кого-нибудь разбудишь.
- Тебе же уже 41 год. Разве такое может быть?
- Раз Господь такое даёт, значит может быть.
Мефодий немного помолчал, вздохнул и говорит,
- Хорошо бы, чтобы опять пацан получился. Ну, да ладно, кто будет, тот и будет, хоть девка, хоть пацан – всё равно радость. Дай Бог, чтобы всё свершилось благополучно.
Они оба перекрестились в темноте, Мефодий поцеловал Марию в лоб, повернулся на бок, лицом к стенке, и почти сразу захрапел. Мария ещё долго лежала с открытыми глазами, в мыслях проносились события прошедшего дня, новые заботы о детях, думы о матери Мефодия. В этом году ей исполнилось 83 года, она уже стала меньше ходить, всё больше сидела или ложилась на кровать, чтобы отдохнуть. По хозяйству она почти ни в чём не помогала, да и Мария следила, чтобы она не бралась за какую-то домашнюю работу. С этой работой справлялись уже почти взрослые дочки – Ангелина и Татьяна. Последние два года Евросинья Осиповна передавала Марии свои знахарские навыки и опыт по лечению людей от различных болезней и недугов, лечению ран и ушибов, и других повреждений тела человека. Она так и говорила Марии, что не хочет уходить из жизни, не передав всё, что она знает во врачевании. В беседы на эту тему часто подключалась и старшая дочь Марии – Ангелина, которую очень заинтересовали бабушкины методы лечения. Ангелина всегда внимательно слушала, что говорит бабушка, и всё легко запоминала.
На следующий, 1922 год, после Рождества Евросинья Осиповна совсем слегла и больше не вставала. Как-то, в один из вечеров Мария подсела на кровать к свекрови и спрашивает у неё,
- Мама, а может знаете какое-то средство, чтобы помогло Вам? Ведь Вы же многих за свою жизнь вылечили.
- Нет, доченька, от старости ещё не нашли таких трав или заговоров, чтобы она отступила. Так что мне уже пора на вечный покой. Немного помолчала и продолжила,
- Спасибо тебе за моего сына, что всё время поддерживала его, что в трудные дни не роптала, не жаловалась на невзгоды жизни, что народила ему хороших детей, что жила с ним душа в душу.
Мария взяла её руку в свою, немного пожала её, как бы, в благодарность за оценку её жизни с Мефодием, и говорит,
- Я Вам пока не говорила, и хочу сейчас сказать, что весной у нас родится ещё ребёнок. Я Мефодию недавно об этом сказала, он обрадовался.
Евросинья Осиповна улыбнулась и говорит,
- Ну, вот видишь, как хорошо. Кто-то уходит, а кто-то рождается. Дай Бог, чтобы у тебя всё благополучно получилось, и ребёнок родился правильным и здоровым. Для меня эта новость лучше всякого лекарства.
Постепенно болезнь забирала у неё силы, она почти перестала кушать, могла пить только воду, а потом уже и воду не могла пить. Через 2 месяца после Рождества она умерла.
В мае 1922 года, 29 числа, ровно за неделю до Троицы, в семье Мефодия родился ещё один сын. Несмотря на то, что Советская власть с 1918 года не стала признавать выданные церковью документы о рождении детей, а рождения регистрировались в специально созданном органе местной власти, Мефодий и Мария решили крестить новорождённого по сложившимся церковным обычаям. Обряд крещения проводили на Троицу – 4 июня, в селе Новенькое в церкви Казанской иконы Божией Матери. После крещения в метрической книге церкви его записали под именем «Алексий». Это имя было греческого происхождения и в переводе означало «защищать». Так крестивший батюшка, Пётр Дмитриевич, объяснил значение этого имени.
Вся семья ликовала от радости, когда родился новый член семьи. Особенно радовались меньшие дети. Сенька-младший, которому к этому времени исполнилось 9 лет, почти постоянно следил за братом. Если Мария укладывала маленького спать или оставляла его одного, то поручала Сеньке последить за ним. Когда Алексей немного подрос, Сеньке доверяли прогулки с ним по двору. В дальнейшем Сенька также больше всех проявлял заботу о младшем брате – играл с ним, мастерил ему игрушки и различные поделки, учил ходить, следил за одеждой. Старшие дети, видя такое отношение Сеньки к Алексею всячески поощряли его, во всём способствовали ему в ухаживании за младшим братом.
С осени 1922 года, после принятия Земельного кодекса, Новая экономическая политика начала внедряться в сельском хозяйстве и постепенно приносить хорошие результаты для крестьян. Этот кодекс разрешил использовать наёмный труд, который в начале Советской власти был запрещён. В 1923 году многочисленные местные налоги заменили единым сельскохозяйственным налогом, который оказался в три раза меньше продразверстки 1920 года и в 1,5 раза сократился по сравнению с налогами 1922 года. С конца 1922 года начался замен обесцененных советских денег и закончился в 1924 году введением в систему денежного обращения червонца. Червонец обеспечивался золотом и иностранной валютой и стоил 6 американских долларов. Введение твёрдого рубля – червонца хорошо способствовало хозяйственной активности предприимчивых крестьян. Они сдавали в аренду инвентарь, занимались торговлей, получила быстрое развитие добровольная крестьянская кооперация. Организовывались кредитные товарищества, через которые крестьяне получали денежные ссуды на льготных условиях.
В январе-марте 1923 года хождение переселенцев Ремовского друг другу в гости по вечерам и в праздничные дни сопровождалось не только весельем и чаепитием, но и разговорами по обсуждению новостей и планов на предстоящий год. В январе до жителей поселения дошло известие, что страна, в которой они жили изменила своё название: вместо России стала называться Союз Советских Социалистических Республик. Однако малограмотные и живущие в глухих местах крестьяне не могли осознать, что это означало и что в дальнейшем будет с их жизнью. Поэтому эта новость почти не была у них темой для обсуждения. Только украинцы-переселенцы посчитали для себя важным событием, когда узнали, что в состав СССР вошла Украинская Советская Социалистическая Республика и при каждом подходящим случае они с гордостью высказывали эту важность переселенцам из других регионов России. Но разуметь хорошо это или плохо для их Родины они ещё не могли. Всех больше интересовали вопросы по оплате непонятных налогов, удорожанию товаров, существованию различных денег, их обесценение, а также жизненно важные для них вопросы – предстоящая посевная, содержание скота, дальнейшее развитие своих хозяйств с учётом тех благоприятных условий, которые наметились в проводимой реформе.
Такие обсуждения проходили и во время взаимных встреч в гостях семейств Галушка, Плугатырь и Руденко. Как правило, в эти вечера главы хозяйств со своими старшими сыновьями уединялись в каком-нибудь месте и делились мнениями о том, насколько можно использовать новые реформы правительства большевиков, а также опыт других переселенцев не только Ремовского, но и близлежащих поселений, о котором они узнавали, посещая эти поселения, для развития своих хозяйств и улучшения жизни семей. За эти месяцы, в результате обсуждения различных предложений, главы хозяйств определились по продвижению и осуществлению следующих задумок.
Мефодий, Андрей Галушка и Митрофан Плугатырь решили выйти из кооператива общества и создать свой кооператив по производству и реализации молочной продукции. В их хозяйствах на это время в собственности имелось в общей сложности 15 коров, которые имели хорошие надои, и с учетом приёма молока от других хозяйств, получалось достаточное количество молока, чтобы вырабатывать в хороших объёмах масло, сливки, творог. Договорились, что весной займутся делами по устройству торговой лавки в Успенке, волостном центре, где по субботам, воскресеньям и праздникам устраивались уже большие базары по сравнению с теми базарами, которые были в первые годы их переселения. Также обговорили вопросы приобретения дополнительного оборудования для этого производства. Для кузницы Мефодия, в которой работал его сын Иван, Мефодий решил приобрести дополнительный инструмент и приспособления, которые позволят облегчить труд в кузнице и увеличить объёмы оказываемых услуг. Начатая активность крестьян по выращиванию зерновых и других культур побуждала их иметь больше железного сельскохозяйственного инвентаря, который зачастую требовал ремонта. Никифор Галушка решил с весны также открыть лавку в Успенке по продаже шорных изделий – конской упряжи (узда, хомут, шлея, постромки, нагрудник, нашильник, вожжи, седелка, чересседельник, недоуздок) и сёдел. Потребность этих изделий также возрастала, так как крестьянские и другие хозяйства стали увеличивать количество лошадей для расширения своих хозяйств. Митрофан Плугатырь решил возле дома соорудить небольшую сапожную мастерскую - количество жителей Ремовского за последние 6 лет заметно увеличилось за счет прибывших переселенцев и заказов стало больше. Митрофан уже был в преклонном возрасте, 65 лет, и он обучил своему ремеслу среднего сына Кирилла, который смог бы самостоятельно работать в этой мастерской. Конечно, работа этой мастерской носила бы временный, сезонный характер, в зависимости от заказов, а также отвлечения на другие, более срочные работы в его хозяйстве.
За эти три месяца у Мефодия созрел план по строительству мельницы в Ремовском, о котором он никому не рассказал и пока не собирался рассказывать, так как было много по этому плану вопросов, основным из которых - изыскание денежных средств на возведение мельницы. Этот план возник из-за того, что мельница была в посёлке Переменовка, за 5 километров от Ремовского, и хозяйствам Ремовского приходилось тратить много времени и сил, чтобы отвозить туда зерно для помола в муку. Главы этих четырёх семейств - Андрей Галушка, Никифор Галушка, Митрофан Плугатырь и Мефодий Руденко - за эти зимние месяцы также обговорили вопросы реализации сена, льна и другой сельхозпродукции при наличии хорошего урожая и её излишков.
До посевной Андрей, Мефодий, Митрофан и Никифор решили вопросы по сооружению и обустройству торговых лавок в Успенке и уже с середины апреля 1923 года открыли торговлю молочной продукции и шорных изделий. До этого они неоднократно обсуждали вопрос о ценах на свою продукцию и за какие деньгах будут её продавать. Всё дело было в том, что после революции в обращении ходило много разных денег царской России и Временного правительства («николаевки», «романовки», «керенки», «думские деньги») и большевики вынуждены были выпустить свои деньги, советские знаки (совзнаки). С 1919 по 1921 годы Советской Россией производилось печатание этих денег, но они из-за инфляции быстро обесценивались. В сентябре 1921 года даже выпустили купюру номиналом 10 млн. рублей. Причем эти деньги не заменяли старые, а присоединялись к ним. Счет по таким деньгам, с множеством нулей, был затруднительным, при том положении, что половина населения страны было неграмотным. В 1922 году Советская власть была вынуждена провести реформу - выпустить новые деньги с уменьшением их номинала (нулей) в 10 000 раз. А с 1 января 1923 года выпустили деньги ещё с уменьшением номинала совзнаков в 100 раз, то есть один рубль 1923 года стоил 100 рублей 1922 года. Видя, что эта мера не оказывает положительного влияния на инфляцию, Совнарком (правительство) в октябре 1922 года даёт право созданному Государственному банку начать выпуск в обращение банкнот в валюте, которую назвали «червонец». Один червонец равнялся 7,74 грамм золота и соответствовал десятирублёвой золотой монете царской России. В ноябре 1922 года были пущены в денежный оборот первые червонцы достоинством от 1 до 50 червонцев. Однако доля червонцев в денежной массе на 1 января 1923 года составляла всего три процента. И конечно, никто из крестьян Ремовского червонца в глаза ещё не видел. Как валюта, он предназначался только при осуществлении расчётов по крупным сделкам (промышленность, кредиты).
Зная в принципе всю историю с совзнаками (кроме червонцев), Андрей, Мефодий, Митрофан и Никифор договорились, что продавать в лавках они будут только за деньги, которые были выпущены в 1923 году. Других денег в оплату их продукции они не будут принимать. Андрей, Мефодий и Митрофан по маслодельному кооперативу договорились, что, исходя из сложившихся цен на рынке села Успенка, первоначальные цены за один литр молока установят 15 копеек, за один килограмм масла - 1 рубль 75 копеек. При этом условились, что возможно снижение цен в целях реализации всего завезённого объёма продукции на один день. На первый день торговли, для опробования, они решили повезти на базар флягу молока (50 литров) и 20 килограмм масла. Также обсудили вопрос кто будет ездить в Успенку торговать в лавке. Мефодий предложил свою дочь Ангелину, а Андрей – дочь Наталью, которые почти были одногодки - 18-ти, 19-ти лет, и обе хорошо выучили счёт после посещения зимних дополнительных занятий в ликбезе. Решили, что их дочери ездить торговать будут по очереди. Никто из членов вновь создаваемого кооператива не стал возражать против предложения Мефодия о том, что вырученные деньги от продажи молочной продукции между членами кооператива будут делиться по принципу: какую долю молока в «вёдрах» внёс в кооператив, такую долю денег от продажи и получай, но с условием, что при изготовлении масла все трудились равномерно.
Никифор сказал, что сам будет ездить на базар, когда будут в наличие готовые изделия для продажи. Уже первые дни торговли показали хорошие результаты – продукция раскупалась быстро, появились постоянные покупатели, в какие-то дни была возможность повышать цены, с каждой поездкой понемногу увеличивали количество отвозимого на продажу молока и масла. Добавили в ассортимент сметану и творог. Зачастую бывало, что Ангелину на базар отвозил Роман Плугатырь, а Татьяну – его брат Кирилл, которым в 1923 году исполнилось 22 года и 20 лет. Они ещё с детства подружились, и парни старались как можно чаще видеться с девушками.
Особенно хорошо шла торговля шорными изделиями у Никифора. Для увеличения своего производства он нанял к себе в работники сына одного старожила-казаха, которого обучил заготавливать необходимый материал для изготовления шорных товаров и самостоятельно делать несложные изделия. У Никифора не было в собственности земли, он снимал в аренду 8 десятин, из них засеял в прошлом году яровой пшеницей только 3,5 десятины. Скота у него тоже было немного: одна лошадь, две коровы, по две головы телят и поросят. Поэтому основное время он уделял своему ремеслу, которое приносило ему неплохие доходы. У старшего сына Мефодия – Ивана также пошло увеличение заказов на кузнечные работы и это приносило семье определённые доходы. Митрофан Плугатырь с сыном Кириллом понемногу сапожничали, но решили в этом году расширить посевы яровой пшеницы за счет арендованной земли, посадить другие культуры.
Мефодий, Андрей и Никифор также решили весной расширить в своих хозяйствах посевные площади. Самая большая площадь была у Мефодия – 53,5 десятины. Всё взвесив и посчитав, Мефодий с Марией решили засеять 30 десятин, остальные оставить под пашней. Но даже эту площадь своими силами они не могли подготовить для посева и пришлось искать помощь. Он обратился к Бектыбаю Акпибекову, который уже помогал раньше Мефодию и у которого в хозяйстве было 4 лошади и двухлемешной железный плуг. Бектыбай и на этот раз не отказал и пояснил, что для помощи он привлечёт своего брата Козембая и ещё двух парней. Бектыбаю было немного больше 70-ти лет, но это был крепкий, подвижный, жилистый казах, хорошо говорил по-русски и часто в общении выдавал какие-то шутки. Братья жили одной, небольшой семьёй, домашнее хозяйство было малочисленным, земли было мало и в основном они оказывали помощь лошадьми, сдачей в аренду сельхозинвентаря и этим зарабатывали на свою жизнь.
Так четыре хозяйства Галушка, Плугатырей и Руденко начали свою деятельность в условиях проведения СССР новой экономической политики. Для них складывалось всё благополучно по сравнению с прошлым, тяжёлым годом и виделись определённые перспективы. Только одно событие омрачило этот год: в семье Руденко у Ивана с Ивгой опять при родах умер ребёнок. Такое случалось и в предыдущие года. Вся семья каждый раз сильно переживала потерю младенцев у Ивана с Ивгой, и всегда старалась душевно поддержать их, чтобы они никогда не теряли надежды на благополучный исход родов.
Лето 1923 года выдалось с благополучной погодой, и все рассчитывали на хороший урожай. После посевной основной работой была заготовка кормов для скота, а также другая ежедневная, трудоёмкая работа: управляться со скотом (кормление, доение, вывоз навоза), работа в маслодельном кооперативе, уход за огородом, заготовка на зиму дров и кизяка, содержание дома и других строений.
Мефодий ещё не засаживал такую площадь яровой пшеницы, поэтому ближе к уборке урожая он стал задумываться как он будет его убирать. Решение пришло как-то само собой: предложить Бектыбаю полностью организовать уборку его урожая, а потом рассчитаться с ним зерном. В один из дней, когда сенокос уже подходил к концу, Мефодий встретил ехавшего на подводе Бектыбая и махнул ему рукой остановиться.
- Здоров будешь, Бектыбай! Слезай, поговорим.
Бектыбай медленно и важно спустился с подводы, подошёл к Мефодию, протянул руку для пожатия и сказал.
- Слушаю тебя, Мефодий.
- Бектыбай, ты же знаешь, что я засеял 30 десятин яровой. Своими силами мне не управиться. Хочу тебе предложить организовать всю уборку пшеницы. Ты на таких площадях уже работал и знаешь сколько потребуется жнеек (1), лобогреек (2), подвод, людей, чтобы быстро собрать урожай. Как закончим работу, после обмолота заплачу тебе зерном. Что скажешь?
(1) жнейка – простейшая машина для скашивания зерновых культур и укладки скошенной массы на поле.
(2) лобогрейка – разновидность жнейки, она только срезает колосья, а укладываются они вручную рабочими.
Бектыбай не долго думал, прищурил один глаз и сказал.
- Жаксы. Давай только перед самой уборкой встретимся, поймём какая будет урожайность и ещё раз подробно обговорим все вопросы.
Мефодий улыбнулся, тоже сказал «жаксы» и пожал Бектыбаю руку. После пожатия рук Бектыбай по-казахски говорит.
- Жолдасы коптiн – олжасы коп… Знаешь, что я сказал?
Мефодий отрицательно покрутил головой. Бектыбай перевёл на русский.
- Друзей много – шире дорога. Учи казахский – пригодится, - И пошёл садиться на телегу.
Первый раз Мефодий услышал от Бектыбая эту рекомендацию по вопросу казахского языка и подумал, что Бектыбай прав, ведь большинство населения Ремовского составляли казахи и даже в этом случае Бектыбай хорошо разговаривал на русском языке, а тем более им, русским, украинцам, живя среди казахов, казахский язык нужно было бы знать. Этими мыслями он решил поделиться с сыновьями и узнать их мнение.
После обмолота у Мефодия получилось 420 мешков пшеницы, или земля дала в этом году с каждой десятины по 43 пуда, что сельчане это посчитали хорошим урожаем. Неплохой урожай дал овёс, его оказалось даже больше чем собственная потребность, сенокос полностью обеспечил скотину кормами на зиму. Из общего количества пшеницы, 310 мешков Мефодий заложил в амбар как семенную для посева в следующем году, также ушло на расчеты за кредит, который он брал в кредитном товариществе на приобретения семян для посева весной, для закладки на пропитание семьи до следующего урожая, в оплату налогов и труда Быктыбая за оказанную им помощь при посевной и уборке урожая. Остаток 110 мешков пшеницы Мефодий решил пустить на продажу и продавать его решил только за червонцы. К концу 1923 года в денежной массе червонцы уже заняли преобладающее место по сравнению с другими совзнаками, это заметили и крестьяне. Поэтому они соглашались продавать своё зерно только за «золотые банкноты», червонцы, зная, что по совзнакам было много денежных реформ и что может пройти очередная реформа, так как они хоть и замедленными темпами, но всё равно обесценивались.
Не быстро Мефодий нашёл такого покупателя, пришлось даже для этого снизить цену зерна лишь бы продать за червонцы. В результате не простых торгов с покупателем Мефодий получил от него 825 рублей в червонцах.
Конечно, в семье Мефодия ещё не видели, как самих червонцев, так и такой большой суммы. Вечером он собрал вокруг себя всю семью, достал из бумажника банкноту в 10 червонцев и дал её рассматривать по кругу всем членам семейства. Все следили как перемещался червонец от одного к другому. Когда червонец дошёл до десятилетнего Сеньки, он посмотрел на купюру и потом зачем – то стал её нюхать. Все рассмеялись. В ответ на смех он серьёзно сказал,
- Чё смеётесь, она ничем не пахнет. И передал купюру матери. Мария сидела рядом с Сенькой и держала маленького Алексея на руках. Она взяла у Сеньки деньги и, даже не посмотрев на купюру, приложила её ко лбу сынишки, что-то прошептала и передала дальше.
В этот же вечер Мефодий собрал старших сыновей на совет и объявил им о своей задумке по строительству мельницы в Ремовской.
- У меня ещё зимой возникла задумка построить мельницу у нас в посёлке. После того как государство крестьянам намного снизило налоги, я понял, что они начнут расширять свои хозяйства, увеличивать посевы. К тому же приехали и будут ещё приезжать к нам переселенцы. А вы знаете, что ближайшая мельница в Переменовке, остальные ещё дальше. Возить туда зерно на помол накладно и требует много времени. Поэтому, я думаю, за счет вырученных сегодня денег от зерна и что – то мы ещё накопили от маслодельного кооператива, надо приниматься за строительство мельницы.
Иван и Иосиф, конечно, не ожидали такой новости, но они всегда для себя знали, что если отец что-то решает, то это надо исполнять. Первым, как старший, начал говорить Иван.
- Батя, ты сказал, надо строить, значит будем строить. Но мы же не знаем, как строить, какие механизмы надо и другие вопросы.
Иосиф поддержал сказанное Иваном.
Мефодий немного помолчал, потом говорит.
- Понятное дело, что мы ничего не знаем. Но надо узнать. Я думаю, тебе Иван, когда будешь с какой-нибудь оказией в Переменовке, наверно лучше, когда повезёшь зерно на помол, полазий по этой мельнице, поболтай с их рабочими, присмотрись, что вертеться, что к чему прикрепляется, откуда чего загружается. Думаю, что надо побывать не только на мельнице в Переменовке, но и на других мельницах. Постараться также узнать на какой земле они стоят, в какую сторону ветряк смотрит. Как – то шутя выяснять у них денежные расходы на строительство, чтобы они не догадались о наших планах. Да и вообще, пока никому не будем говорить, что мы задумали. С завтрашнего дня думайте про это строительство. Кто, что надумает, будем собираться и обсуждать. Как что-то будет выясняться по закупке материалов, сразу будем решать. По возможности, по погоде зиму тоже будем использовать по приобретению и привозу материалов, чтобы с весны начать строительство. Я думаю на сегодня совет закончим, всё равно пока непонятно что ещё обсуждать. Пойдём ужинать, заодно и отметим хороший урожай и удачную продажу нашего зерна.
Братья заулыбались, больше конечно обрадовались тому, что будут отмечать червонцы, встали и пошли ужинать.
Через неделю, после того как Иван съездил в Переменовку чтобы сдать зерно на мельницу на помол, Мефодий и братья собрались на совет. Иван стал рассказывать о том, что он узнал на мельнице.
- Когда я подъехал к мельнице, там была большая очередь из телег на сдачу зерна. Я пошёл на мельницу, чтобы, как бы, выяснить долго ждать или нет. Приёмщик сказал, что, наверное, с час придётся ждать. Я у него попросил разрешение посмотреть, как работает мельница, что, мол, раньше я не видел. Он разрешил. Сначала я по лестнице поднялся на первый ярус, где были жернова. Потом поднялся выше, где был механизм привода, который крутил жернова. Я удивился тому, что части этого механизма были очень большие, было много соединений между ними под разными углами и сами они представляли собой как большие зубчатые колёса. Были ещё какие-то рычаги, которые я не понял зачем они. Посмотрел куда зерно засыпается и где мука собирается. В общем, всё посмотрел и понял, что своими силами всё это мы сделать не сможем. Там нужно делать расчеты, какая должна быть деталь, под каким углом зубья делать. Ну а жернова, конечно, нам тоже не осилить. Когда я спустился вниз, подошёл к приёмщику, он меня спросил: «Ну как посмотрел?». Я ему говорю, что да, посмотрел, и спрашиваю его, мол, как же вы смогли построить такую сложную и большую махину. Он говорит, что, вот смогли, много людей на ней работали, чтобы быстро построить, но сами, мы конечно не смогли бы, руководил строительством один человек, который приезжал со станции Локоть, и кто – то говорил, что он вроде бы работает на железной дороге инженером. Ну я ещё походил вокруг мельницы, на крылья ветряка посмотрел, наверно, метров 15 они будут и с каким-то наклоном он сделан. Ну а сама мельница обшита досками, это не сложно будет сделать. Потом пошёл свою подводу подгонять на разгрузку мешков. Вот это я узнал.
Мефодий и Иосиф полностью доверяли Ивану в разных технических вопросах. И когда Иван закончил свой рассказ, Мефодий говорит.
- Ну раз так получается, значит нам нужно будет на станции Локоть искать того человека и договариваться с ним. Ты, Иван, по кузне за два дня завершай работы по заказам, и мы вместе с тобой поедем на станцию.
На станции Локоть Мефодию и Ивану не составило труда найти нужного человека. Первого попавшегося железнодорожника они спросили кто из работников станции знает, как строится мельница, и он сразу назвал имя этого человека и рассказал, где его найти. Когда они встретились с этим человеком, познакомились, Мефодий сразу спросил его возьмётся ли он возглавить строительство мельницы и сколько будут стоить его услуги. Человек немного подумав, дал согласие и предложил встретиться на следующий день и всё подробно обговорить, поскольку разговор займёт не мало времени. Переночевав в доме для переселенцев, утром, в условленном месте, Мефодий с Иваном встретились с этим человеком. Он им всё подробно рассказал, как строится мельница, показал чертежи, бумаги, в которых были расписаны все потребности в материалах, железных механизмах, где их лучше купить, кто и где изготовляет детали для вращательного механизма и жернова мельниц, сколько людей потребуется для строительных работ, сколько приблизительно времени уйдёт на строительство и какие будут денежные затраты. Свои услуги он оценил первоначально в 100 рублей и сказал, что эта сумма не окончательная, так как строительство будет в следующем году, а у денег есть свойство обесцениваться. Для закрепления сделки и то, что он даст им некоторые бумаги по объёму закупаемых материалов, от Мефодия он должен получить аванс в сумме 25 червонцев. Мефодий сразу достал деньги из бумажника, отсчитал эту сумму и отдал ему. Полученные Мефодием от него бумаги содержали, в основном, объёмы лесоматериала с указанием породы древесины, размеров по длине, ширине, толщине досок, брёвен и их количества. Этот материал по объёму был большой, его закупки требовали много времени, поэтому к его приобретению нужно было незамедлительно приступать, чтобы обеспечить начало строительства с весны 1924 года. Год 1923 подходил к концу, Мефодий ещё раза два собирал совет, на котором внимательно изучили все бумаги по вопросам завоза пиломатериалов, сколько потребуется гужевого транспорта с учётом размеров досок и брёвен, Иван определил вопросы с точки зрения плотницких работ – какого и сколько нужно будет закупить инструмента для обработки древесины, а также других необходимых материалов (верёвка, пакля, точила, ткань, краска). Для перевозки лесоматериала договорились привлечь транспорт Бектыбая, у которого были и телеги, и сани.
Уже в январе погода в некоторые дни, хотя и был мороз, позволила начать завоз лесоматериалов. Иван с Иосифом уже было собрались ехать на станцию Локоть, чтобы заказать изготовление жерновов для мельницы, чтобы можно было привезти их на санях, что было намного легче чем на телеге, как до Ремовской дошло известие о смерти Ленина, был объявлен траур и проведение с 22 января до конца месяца по всей стране траурных мероприятий. В Ремовской, также, как и во всех населённых пунктах СССР, наметили такие мероприятия. На входе в помещение ликбеза установили большой портрет Ленина и провели митинг, на который пришли почти все жители Ремовского. О поездке на станцию Локоть не было и речи, так как на станции тоже проводились траурные мероприятия, и никто до конца месяца не работал.
Изготовление жерновов заказали в феврале, но из-за плохой погоды в этом месяце привезти их не смогли, как не завозили и другой материал. Только с середины марта начали завоз. Жернова удалось довезти на санях, когда ещё лежал снег, и после этого уже все в посёлке знали, что Мефодий будет строить мельницу. Когда односельчане об этом спрашивали Мефодия, он подтверждал свои планы и приглашал их участвовать в строительстве за подённую плату или за бесплатный помол зерна, когда будет построена мельница. К концу апреля весь необходимый материал для начала строительства имелся в наличие, приехал инженер со станции Локоть, определил место строительства и приступили к строительным работам. Требуемое количество работников для строительства было обеспечено только за счёт крестьян Ремовского.
Посевную Мефодий осилил также с помощью Бектыбая, засеял 30 десятин, но на земле, которая отдыхала в прошлом году – пашне. После посевной Мефодий со старшими сыновьями всё время, с утра до позднего вечера, занимались только строительством мельницы. На организацию и проведение сенокосных работ он нанял Бектыбая. К середине строительства Мефодий начал понимать, что своих денег у него не хватит даже с учётом доходов, которые приносил маслодельный кооператив, и недостающую сумму он занял в кредитном товариществе. К тому же червонец хоть и был твёрдой валютой, но понемногу стал снижать свою покупательную способность, наметился рост цен, в основном, на продукцию промышленности. А сельскохозяйственная продукция из-за увеличения её объёмов производства, наоборот, начала дешеветь. Такое соотношение сильно било по кошельку крестьян. Инженер к середине строительства также уточнил стоимость своих услуг и попросил добавить к первоначально оговоренной сумме ещё 80 рублей. На стройке он присутствовал, в основном, когда нужно было проводить сложные работы – установку разных вращающихся механизмов, крыльев мельницы, тормозов, подпорок. Ведение других работ он предварительно объяснял Ивану, который впоследствии выполнял их совместно с рабочими. Инженеру по приезду на объект нужно было только проверить качество выполненных Иваном работ и дать задание на выполнение следующих работ.
В бытовом отношении и безопасности ведения работ стройка Мефодием была организована хорошо, работы велись споро и быстро, погода не часто мешала проведению работ. Всё это позволило уже к середине октября закончить строительство мельницы и провести её опробование на помоле зерна текущего урожая. По сравнению с урожаем 1923 года нынешний урожай значительно уступал предыдущему. Как объяснили старожилы, это было следствием сухого и жаркого лета. По кругу Мефодий собрал с каждой десятины по 32 пуда зерна, что, конечно, привело к временным денежным затруднениям. К тому же были потрачены деньги на подготовку и проведение свадеб Иосифа и Ангелины, которые были проведены после уборки урожая. Поправить такое положение помогла та же мельница. Чтобы побольше привлечь крестьян для помола их зерна, Мефодий немного снизил цену на свои услуги и этим привлёк крестьян с деревень, которые раньше ездили в Переменовку или на другие мельницы. И, конечно, старался на полную использовать работу мельницы. Как только ветер был достаточной силы, все другие работы приостанавливались и Мефодий с сыновьями спешили на мельницу. Даже ночами Мефодий поднимал с постели Ивана и Иосифа, когда был ветер, и они шли молоть зерно. Много приходилось также работать в маслодельном кооперативе – молоканке. Основная тяжесть работы здесь ложилась на Марию, Ангелину и Татьяну. По возможности им помогали два Семёна. Зима прошла для семьи благополучно, Мефодий поправил своё финансовое положение, рассчитался с кредитом, оплатил налог и другие мелкие долги.
Прошедший 1924 год ознаменовался также приятными событиями. В начале лета Иосиф объявил родителям, что он встретился с одной девушкой из села Новенькое, когда бывал там с Иваном на закупках лесоматериалов и по другим делам, что она ему очень понравилась, они решили пожениться и надо в их семью засылать сватов. Он рассказал, что её зовут Марией, фамилия Покатилова, она немного старше него, родители у неё тоже переселенцы с Харьковской губернии и они в Сибирь переехали намного раньше нас - в 1904 году. Всё сказанное подтвердил Иван, так как он видел Марию, и она ему тоже понравилась. Несмотря на проводимые работы по строительству мельницы, Мефодий снарядил сватов всем необходимым, что требовали крестьянские обычаи, и отправил Иосифа со сватами в Новенькое. В сватах он определил своего сына - Ивана и старшего сына Митрофана Евдокимовича Плугатырь – Романа. Все обычаи и договорённости между семьями новобрачных были соблюдены и на осень, после уборки урожая, решили сыграть свадьбу.
После участия в сватовстве Иосифа Роман Плугатырь подумал: «А чего ждать. Надо и свою жизнь устраивать. Мне уже 23 года», сказал об этом своим родителям и семейство Плугатырей прислало Мефодию и Марии сватов на предмет выдачи замуж дочери Ангелины за их сына – Романа. Такое событие было ожидаемым, потому что Роман и Ангелина ещё с детства сдружились, когда взрослели, дружба переходила в серьёзные чувства молодых людей и они решили связать свои судьбы семейной жизнью. Мефодий и Мария только обрадовались этому решению и, согласовав все вопросы с Митрофаном и его женой Екатериной Алексеевной, свадьбу назначили также на осень.
Средний сын Митрофана Плугатыря – Кирилл, которому исполнилось к этому времени 21 год, узнав о женитьбе брата Романа, подумал также, как и Роман, и сказал родителям, чтобы они посылали сватов в семью Галушка Андрея Власовича, чтобы засватали их дочь – Наталку. Кирилл с Наталкой также с детства дружили и для семейств Галушка и Плугатырей их бракосочетание не было неожиданностью. Свадьбу также решили сыграть осенью.
Эти три свадьбы и окончание строительства мельницы надолго запомнились всем жителям Ремовского. Возвышающаяся над посёлком мельница, которая олицетворяла саму сущность благополучия человека – хлеб, являлась для них как бы символом вступления в новую, более надёжную и зажиточную жизнь.
В 1925 году в хозяйстве Мефодия всё стабилизировалось. Мельница постоянно была загружена зерном заказчиков и всё время работала, когда был ветер. Маслодельный кооператив расширил рынок сбыта молочной продукции: возить товар начали в Переменовку, Новеньки, иногда скупщики масла забирали из кооператива его часть, когда не могли реализовать на рынках. Мефодий докупил ещё две коровы для увеличения надоев. Всё также было много заказов у Ивана на кузнечные работы. Сенокос и урожай зерновых в этом году оказался сравнительно хорошим. С учетом того, что в этом году Мефодий ещё увеличил посевы яровой пшеницы на 10 десятин и засеял 40 десятин, основной доход хозяйства составил от реализации пшеницы. Увеличивающиеся сезонные объёмы работ в хозяйстве, всё чаще вынуждали Мефодия нанимать работников в помощь. В этом году Мефодию уже невозможно было полностью скрывать свои доходы, поэтому он заплатил налога 200 рублей, или 20 процентов от дохода 1000 рублей, то есть как зажиточный крестьянин. У середняков налог был 14 процентов, у бедных - 7 процентов.
В этом году произошли и радостные события в семье Мефодия. В апреле у Иосифа и Марии родилась дочь, которую назвали Екатериной. Все сразу полюбили первую внучку. На покров день, 14 октября, у Романа и Ангелины тоже родилась девочка, её назвали Александрой. На очереди по расширению семейства теперь был и третий сын Мефодия – Семён – старший, которому исполнилось 16 лет. Все члены семьи уже давно заметили его дружбу со Стефанией Галушка и мало кто сомневался в том, что они создадут свою семью.
На Троицу, 7 июня, - праздник, который был официально установлен в СССР, Мефодий, Иван, Иосиф и зять Роман решили поехать в Семипалатинск на ярмарку, походить по ярмарке и что-нибудь прикупить для своих семей – из одежды, обуви, домашней утвари, или что ещё попадётся. Ярмарка была богатой, так как Семипалатинск находился на железнодорожном и речном путях торговли. Товары были как из центральных, так и южных регионов России. Когда практически почти все намеченные по списку покупки были сделаны, Мефодий увидел лавку, в которой продавались музыкальные инструменты. Он подозвал своих попутчиков, и они начали разглядывать эти инструменты. Продавец-еврей, в кепке на голове, видя, что подошедшие очень заинтересовались его товаром, начал всё рассказывать и объяснять о своих инструментах. Мефодий сразу обратил внимание на скрипку, которая лежала в сторонке и очень была необычной и красивой, по сравнению с той, которая была у него. Мефодий сразу попросил продавца.
- Покажи вон ту скрипку.
Еврей – продавец подал Мефодию скрипку и начал ему объяснять, что это за инструмент.
- Это скрипка Страдивари. Очень дорогая вещь. Она перешла мне от покойного брата, который недавно умер. Брат хорошо играл на скрипке, а я не умею. Я не хотел сначала её продавать, но сейчас у нас в семье большие затруднения с деньгами. Мы живём в городе, своего хозяйства нет, а продукты всё время дорожают. К тому же ребёнок заболел, нужны лекарства. Я решил её продать.
Мефодий более детально рассмотрел скрипку, смычок, футляр, попробовал поиграть. Иосиф, который тоже умел играть на скрипке, видя это, подошёл и вместе с отцом стал рассматривать скрипку. Мефодий отдал Иосифу скрипку, чтобы он попробовал как она звучит, а сам спросил у продавца.
- Сколько хочешь за неё?
- 150 рублей червонцами, - ответил еврей.
- Давай так, я тебе даю за неё 120 рублей и вместе с ней мы ещё берём гитару, балалайку и мандолину. Пойдёт?
- Да, конечно. Редко встречаются такие покупатели, которые сразу столько инструментов берут. Обычно одним инструментом ограничиваются.
Решение Мефодия о приобретении четырёх инструментов возникло у него, когда он рассматривал скрипку. До этого он видел, как Иосиф внимательно изучал мандолину, Иван – балалайку, а Роман – гитару. Хоть и жили они одной семьёй, но Мефодий подумал, что фактически ещё три семьи у него образовались. И не гоже, что он купит только скрипку. В итоге Мефодий заплатил за инструменты 138 рублей, и они все радостные и счастливые от удачных покупок поехали домой. По дороге Мефодий и Иосиф ещё раз обменялись мнениями об удивительном звучании скрипки, а потом Мефодий всем сказал: «Ну, ребята, теперь осваивайте инструменты. Я тоже вместе с вами буду учиться на них играть».
Зима 1925/1926 года прошла благополучно для семьи Мефодия. Привычная крестьянская работа в зимнее время выполнялась всеми членами семьи без каких-либо напоминаний и указаний – каждый чётко знал свои обязанности и выполнял их. Только больше времени и сил теперь уходило на работу в маслодельном кооперативе из-за увеличения стада коров. Несмотря на усталость, в выходные и праздничные дни также ходили в гости, взаимно к Мефодию приходили в гости Плугатыри, Галушка, реже семьи Пазий, Бектыбая. Общались, пели песни, танцевали. Особенно все любили слушать частушки, от которых хохотали до упаду. В основном частушки были привезены с Украины «народной почтой», но и сами могли сочинять. В этом деле заводилой была Наталка, дочь Галушка Андрея Власовича и жена Кирилла Плугатыря, со своей младшей сестрой Марией. Всегда участвовала в пении частушек также дочь Мефодия – Ангелина. Мефодий с сыновьями вечерами учились играть на купленных музыкальных инструментах. В посёлке нашлись переселенцы, которые умели играть на мандолине, гитаре и балалайке, и они объяснили им азы учёбы игры на этих инструментах. Самым лёгким инструментом для учёбы оказалась балалайка. Даже 13-ти летний Сенька за зиму научился на ней играть несколько простых мелодий. Когда Бектыбай однажды пришёл к ним в гости и увидел балалайку, говорит: «Вай, да это ж домбра только один струна лишняя». Мандолину осваивали Мефодий и Иосиф – им очень понравился этот инструмент после скрипки. Роман пыхтел над семи струнами гитары. Но к концу зимы всё равно научился играть на ней, аккомпанируя какие-то песни. У него был красивый голос, и он хорошо пел. Все трое имели исключительный музыкальный слух.
В мае 1926 года Мефодию исполнилось 50 лет. Отмечали круглую дату скромно, по крестьянским обычаям, пригласили только семью Плугатырей. Остальные знакомые сельчане, кто узнал о дне рождения Мефодия, просто заходили, или встречали на улице, пожимали руку Мефодию и желали здравия и долгих лет жизни.
Население Ремовского к 1926 году перевалило за 1000 человек, что подтвердила Всесоюзная перепись населения, которая была проведена 17 декабря. При проведении переписи, заполнение листка переписи делалось со слов главы семейства. Когда в этом листке дошли до строки о месте рождения каждого члена семьи, Мефодий в отношении своих детей и внуков сказал, что все они родились в посёлке Ремовский. Мефодий посчитал нужным не говорить, что Иван, Иосиф, Ангелина и Семён родились на Украине. Зачем нужно было, чтобы потом возникали какие-то вопросы. Такие же сведения он ранее сообщил и сельскому Совету, который вёл письменный учёт всего населения посёлка. В 1923 году Совет народных комиссаров принял декрет об удостоверении личности. Однако массово крестьяне не стали его оформлять. Они этим декретом получили право оформлять удостоверение личности и государство не могло их заставлять. Без него не запрещалось перемещаться по стране и оформление стоило денег, поэтому многие крестьяне решили его не оформлять. Однако Мефодий, когда начал строительство мельницы, решил оформить себе удостоверение личности, так как приходилось договариваться о закупке материалов и оформлять какие-то документы.
Видя рост населения в посёлке, вышестоящие власти принимали определённые меры по его развитию. Прежде всего был избран сельский Совет. До этого посёлок территориально входил в состав Переменовского сельского Совета. В этот год была открыта начальная школа с четырёхгодичным обучением, также отвели помещения под избу – читальню, где был красный уголок, библиотека. Кооперативы, которые образовались в посёлке, открыли общую лавку, в которой был небольшой ассортимент товаров, но самые необходимые в хозяйстве товары и продукты в лавке были, за которыми раньше сельчане ездили в Успенку, или Переменовку.
Когда узнали про школу, Мефодий с Марией сразу решили отправить на учёбу в неё Сеньку. Сенька хоть и прошёл первоначальный курс ликбеза, но родители решили, что он должен получить полноценное начальное образование, и что это будет подтверждено документом.
В начале 1927 года в семье Мефодия произошло событие, которому больше всех обрадовался Мефодий, - у Ивана с Ивгой после неудачных до этого родов, наконец-то родился первый ребёнок, мальчик, внук, продолжатель рода. При крещении нарекли его Виктором. Как пояснил крестивший его священнослужитель, это имя символизирует победу Иисуса над всеми грехами и смертью. Это событие Мефодий решил достойно отметить и на крестины пригласил многих переселенцев из Украины. Тем более, что была зима и крестьяне не так сильно были заняты работой.
В марте Семён-старший, которому исполнилось 18 лет, вдруг объявил родителям, что ему уже надо жениться и что нужно засылать сватов Галушка Никифору сватать его дочь Стефанию. Мефодий и Мария всё поняли, Стефанию они знали с малых лет, вся дружба Стефании и Семёна проходила на их глазах и никаких возражений не было. Засватали и свадьбу сыграли в конце апреля, до посевной.
После посевной Мефодий решил провести в доме небольшую реконструкцию, добавить ещё одну комнату, в половине дома настелить деревянные полы. Семья расширялась и требовалось улучшение жилой площади. Семья Мефодия уменьшилась только когда Ангелина переехала жить в другую семью, в семью мужа Романа – Плугатырей. У Плугатырей тоже была большая семья, но соблюдались старые обычаи - жёны сыновей жили с родителями сыновей. Реконструкцию дома сделали быстро, самыми красивыми получились деревянные полы, которые были покрыты олифой, изготовленной Марией по своему рецепту.
В конце августа из города Змеиногорска в Ремовский приехал выездной фотограф. На дверях лавки и сельского Совета прикрепил объявления с указанием места куда нужно обращаться желающим сфотографироваться.
У Ивана с Иосифом кончилась махорка – из всей семьи Мефодия только они курили. Иван послал Иосифа сходить в лавку за махоркой. После возвращения из лавки Иосиф рассказал Ивану, что увидел объявление фотографа, и они решили предложить отцу сделать фотографию всей семьи. Мефодий не задумываясь согласился, дал денег Иосифу и послал его к фотографу договариваться. Иосиф нашёл фотографа, рассказал ему о фотографировании всей семьи и где они живут. Фотограф запросил за свою работу 10 рублей, объяснил Иосифу, что все должны быть хорошо одеты, и что на съёмку он придёт завтра к обеду. Это было 28 августа 1927 года, воскресенье. Фотограф пришёл в назначенное время, место съёмки определил в тени у стены дома, стену попросил завесить одеялом и на землю под ноги настелить соломы. Потом спросил, сколько человек будет фотографироваться. Когда подсчитали, оказалось, что вместе с детьми получилось 15 человек. Не было только Татьяны, дочери Мефодия и Марии, - на выходные она уехала в Переменовку торговать в лавке молочной продукцией кооператива. Когда эту цифру назвали фотографу, он сказал, что нужна будет длинная скамья. Сенька сбегал за скамейкой, фотограф установил фотоаппарат и стал всех расстанавливать для фото. Женщин и Мефодия рассадил на скамье и сказал женщинам, чтобы они своих детей взяли на руки или держали возле себя. Мужчин попросил встать сзади своих жён и каждому правую руку положить на плечо своей жены. Когда все были расставлены, он отошёл к фотоаппарату, заглянул в видоискатель, сказал всем куда нужно смотреть и нажал на спуск. После фотографирования фотограф спросил у Мефодия: «Сколько карточек делать?» Мефодий сказал: «Три». Когда начали все расходиться, Роман вспомнил и рассказал Ивану и Иосифу, что три года назад, после его с Ангелиной свадьбы, тоже приезжал фотограф и вся семья Плугатырей фотографировалась дома, и пообещал принести и показать карточку.
Уже в 1927 году начала сворачиваться новая экономическая политика, которая за 6 лет позволила Мефодию намного расширить и укрепить своё хозяйство за счет значительного роста денежных доходов, получаемых от увеличения посевных площадей и численности скота, образования кооператива, постройки мельницы, что было достигнуто постоянным и тяжёлым трудом всех членов семьи. Соответственно, заметно улучшилось и обеспечение семьи. За этот период многие крестьяне Ремовского также смогли хорошо поднять свои хозяйства – кто был бедным стал середняком, кто был середняк стал зажиточным. Мефодия с его расширенным хозяйством теперь можно было отнести к зажиточным крестьянам.
Причиной свёртывания новых реформ стало то, что государству требовались огромные денежные средства на развитие промышленности, так как в стране был большой дефицит промышленных товаров, машин, оборудования. Значительные доходы государству приносила продажа сибирского хлеба за границу. Чтобы иметь больше доходов от продажи зерна за границу с сентября 1927 года происходит постоянное снижение закупочных цен на зерно. От снижения этих цен страдали больше всего крестьянские хозяйства, которые, чтобы противостоять этому, периодически прекращали подвоз хлеба на рынок. К тому же был неурожай трав, что увеличило забой скота и продажу мяса, что обеспечило крестьянам достаточные денежные доходы без нужды продавать хлеб. В результате с 1927 года в Сибири и в стране начинается хлебозаготовительный кризис. Правительство пытается поднять закупочные цены, но это уже не помогает, нарастает необходимость перехода от коммерческих методов к прямому изъятию сельскохозяйственной продукции у производителя, которым был крестьянин. Этот переход, или выход из кризиса хлебозаготовок, завершился установлением репрессивных методов - раскулачиванием.
В январе 1928 года кампания хлебозаготовок представляла собой продразверстку: происходили повальные обыски, облавы, запреты на торговлю, конфискация скота, крестьянского имущества. Так продолжалось всю зиму. Слух о таких чрезвычайных мерах дошел и до жителей Ремовского. Мефодий заблаговременно принял меры, чтобы не лишиться своего хлеба и скота. Собравшись на совет, главы семейств Руденко, Плугатырей и Галушка посчитали свои общие запасы хлеба и решили оставить в каждой семье самый минимальный запас зерна, а остальное распределить между бедными крестьянами посёлка. Также поступили и со скотом. По негласной договорённости с главами бедняцких хозяйств хлеб и скот были переданы им на хранение. Со скотом передали им и часть сена. Чтобы не было вопросов по мельнице, Мефодий постарался имеющееся на мельнице к помолу зерно перемолоть и муку отправить заказчикам. Какое зерно не удалось перемолоть, сказал заказчикам, чтобы они его забрали. К середине февраля Мефодий, Митрофан, Андрей и Никифор завершили работу по укрывательству. Приехавшая в конце февраля «хлебная тройка», которые специально были образованы и имели полномочия от государства изымать излишки хлеба и проводить другие чрезвычайные меры, не смогла в целом по посёлку изъять много хлеба. Другие крестьянские хозяйства предприняли такие же меры, как и Мефодий. Однако под нажимом «тройки» Мефодию, Митрофану, Андрею и Никифору пришлось досрочно уплатить сельскохозяйственный налог и ещё сверху положить в их карман определённую сумму червонцев, чтобы они не устраивали тщательных разбирательств по хлебу.
Такие меры, принятые государством, сначала способствовали увеличению хлебозаготовок, но потом их объем стал снижаться, так как у кулаков весь хлеб был выкачан. К тому же начались крестьянские волнения по всей стране. В июне 1928 года большевикам пришлось отказаться от чрезвычайных мер. Но политика притеснения кулачества продолжалась только другими методами.
В январе 1928 года в семье Мефодия произошло радостное событие – у Семёна и Стефании 21-го числа родился сын, второй внук Мефодия. Мефодий был очень рад этому событию – теперь количество внучек и внуков сравнялось. Ребёнка назвали Николаем. Новорождённого крестили в селе Новенькое в Казанской церкви.
Посевную в мае провели как обычно. Перед посевной переданный беднякам на хранение хлеб был ими возвращён. За молчание в схроне зерна и его хранение они получили от Мефодия хорошее вознаграждение зерном. Скот был возвращён ещё в конце марта, когда исчезла опасность его конфискации. После возвращения скрываемого скота у кого из бедняцких хозяйств осталось ранее им переданное сено, этот остаток Мефодий и его деловые партнёры решили не забирать и оставить его у них как вознаграждение. Урожай трав был намного лучше, чем в 1927 году, так что сенокос полностью обеспечил скот кормами на предстоящую зиму. Маслодельный кооператив и мельница заработали в обычном режиме. Иван трудился в кузнице и следил за состоянием крутящихся механизмов мельницы. Год закончили с неплохим урожаем зерновых. Однако по-прежнему излишки хлеба у зажиточных крестьян изымались репрессивными методами. Ликвидированные «хлебные тройки» заменились на бедняцко-середняцкие собрания, которые распределяли план хлебозаготовок по каждому двору. Причём на кулаков приходилось 65 процентов плана, а на середняков – 35 процентов. За отказ выполнять это задание налагался штраф в пятикратном размере от первоначального плана. Мефодию пришлось выполнить установленный ему план, так как бедняки и середняки стали совместно выступать против зажиточных хозяйств. Такой метод изъятия хлеба в дальнейшем становился первоначальным этапом в проведении коллективизации сельскохозяйственного производства - созданием колхозов, в основном, принудительным путём.
Взрослые сыновья Мефодия занимались не только физическим трудом в хозяйстве, но и старались развивать свои способности в каких-то делах и начинаниях. Иван совершенствовал свою работу в кузнице, досконально изучал работу мельницы в целях продления сроков службы её механизмов. Иосиф всё свободное время уделял чтению книг в избе-читальне. В одно из таких посещений избы-читальни он натолкнулся на книгу по садоводству, в которой критиковалось слабое развитие этого дела в стране ещё с дореволюционного времени и по нынешнее время. В этой книге также давались рекомендации по развитию садоводства в различных районах сраны. Интерес к этой теме у него возник ещё из-за того, что окружающая вокруг их поселка и далеко за его пределами природа была, в основном, пустыней, и он всё время задумывался, как на такой земле возродить сады чтобы живущие на ней люди жили в более красивых местах и могли пользоваться плодами этих садов. Он всё больше и больше углублялся в изучение этого вопроса, собирал любую информацию по этой теме.
Семён, которому в этом году исполнилось 19 лет, пока не определился со своим занятием в будущей жизни. До призыва в Красную Армию ему оставалось ещё два года. Согласно принятому закону о воинской повинности призывной возраст был установлен для мужчин 21 год. Поэтому Семён решил определяться в жизни после того, как пройдёт армейскую службу. Иосиф по этому закону освобождался от призыва. В детстве он повредил себе правый глаз, лечения в то время никакого не было и в результате глаз перестал видеть. Для освобождения от призыва он предоставил в военкомат соответствующую справку. Ивана не беспокоили в части мобилизации, так как у него имелся документ о службе в гражданскую войну в обозе Чапаевской дивизии. Сенька перешёл в третий класс и вступил в звено пионеров, созданное при комсомольской ячейке. Через некоторое время секретарь комсомольской ячейки, увидев в Сеньке элементы организаторских способностей и что он был самым старшим в звене, 15 лет, он предложил Сеньке возглавить это звено. Сенька согласился. Ангелина, живя в семье свёкра, и снохи Мефодия занимались, в основном, детьми, Татьяна трудилась в кооперативе.
В 1929 году в семье Мефодия произошло пополнение сразу на два человека: у Ивана с Ивгой родилась дочь, назвали Верой, и у Иосифа с Марией тоже родилась дочь, назвали Надеждой. Так что перевес вновь сложился не в пользу внуков – теперь было четыре внучки и два внука.
Ещё до рождения дочери у Ивана и Ивги на семейном совете решили для семьи Ивана строить новый дом. Место выбрали недалеко от дома Мефодия, где жили всем семейством. С ранней весны 1929 года начали его строить и к концу осени он был уже готов. Саманный дом состоял из двух комнат и сеней. К дому примыкал большой двор с загоном для скота, который крестьяне называли «пригон».
Доходы Мефодия в этом году, в основном, приносила мельница. У маслодельного кооператива стала также изыматься часть продукции, и он приносил небольшие доходы, которые образовывались, как правило, от невозможности полного учёта всей продукции и её контроля. План сдачи хлеба, устанавливаемый бедняцко-середняцкими собраниями устанавливался уже такой, что своим урожаем Мефодий не мог его выполнять. То есть практически изымались не только излишки зерна. Чтобы выполнить этот план, Мефодию приходилось частично брать в оплату за помол с заказчиков зерном или мукой, которые он потом отдавал в счет выполнения плана. Мефодий понимал, что не выполнение этого плана грозит жестоким наказанием. Молва уже давно донесла до крестьян Ремовского какими репрессиями подвергались кулацкие хозяйства: больше половины владельцев этих хозяйств арестовывались, осуждались на срок от 6 месяцев и до года. До них доходили действительные факты из других поселений, с известными именами и фамилиями, о депортации целых семей в отдалённые места. В этом году началась массовая коллективизация. В разряд «кулаков» стали попадать не только зажиточные крестьяне, но и те, которые имели большие семьи, проживающие в одном доме, и которые не желали вступать в колхоз. Они считали, что оставшееся у них имущество после обобществления не хватит для поддержания жизни их семьи, что самостоятельно вести хозяйство они могут эффективнее, чем коллективно. А обобществлялось в колхоз большая часть имущества крестьян: все земельные наделы, которые были в их пользовании. В личной собственности оставался у домохозяина дом и придомовой участок (у Мефодия этот участок составлял 0,8 десятины, а весь земельный надел - 53,5 десятины). Из домашнего скота разрешено было оставить одну корову, другой мелкий скот и птицу. Живой (быки, лошади) и не живой сельскохозяйственный инвентарь также передавался в колхоз. Всё это Мефодий знал и понимал, что рано или поздно чрезвычайные меры по коллективизации дойдут и до крестьянских хозяйств Ремовского. Но пока он старался делать всё, чтобы как можно дольше сохранить своё имущество, нажитое многолетним и непосильным трудом. Поэтому он никогда и нигде в общении не проявлял антиколхозные настроения, выполнял все свои обязательства перед государством и старался в каких-то делах помогать Ремовскому сельскому Совету. Только Мефодий не знал, что так он продержится всего два года.
Абсолютное большинство крестьян переселенцев Ремовского не хотели вступать в колхоз, у них уже сложились определённые связи между их хозяйствами, с хозяйствами не переселенцев, которыми были, в основном, казахи. Они не хотели разрушать налаженное за несколько лет крестьянское дело в поселении. Однако на сельский Совет постоянно шло давление сверху с требованием выполнения установленных заданий по коллективизации, так как в январе 1930 года были определены и доведены до местных органов власти жёсткие сроки коллективизации. Чтобы как-то отчитаться о проделанной работе по коллективизации, в 1930 году в Ремовском были созданы два колхоза с названиями: «Имени Джамбула» и «Тендiк» (в переводе «Равенство»). Членами этих колхозов, по их письменным и устным заявлениям, которые записывались в протоколе заседания правления, о вступлении в колхоз, в абсолютном большинстве стали местные бедняцкие крестьянские хозяйства казахов и несколько середняков – казахов. Эти хозяйства обладали небольшим имуществом - земли, скота, инвентаря у них было мало. Поэтому они и соглашались на вступление в колхоз – терять было практически нечего. После обобществления такого имущества эти колхозы оказались слабыми и коллективный труд не способен был обеспечить даже минимальную потребность семей колхозников. Зажиточная часть крестьян – переселенцев часто оказывала помощь этим колхозам – всё-таки колхозники были и остались односельчанами, и они не хотели допустить в посёлке вражды между собой. Власти наверху видели результаты деятельности таких колхозов, которые практически не давали доходов государству, и продолжали усиливать борьбу с кулачеством, прекрасно понимая, что только обобществление имущества зажиточных крестьян способно создать богатые и эффективные колхозы как для колхозников, так и для государства.
Мефодий, Мария и старшие сыновья всё чаще и чаще стали обсуждать тему коллективизации, потому что до крестьян доходило уже больше сведений о жестокости властей при раскулачивании, в том числе и о расстрелах глав семейств «кулаков». Эти репрессии на себе испытали и родственники Мефодия – семья Антона Николаевича Присягина – отца Ивги. В своём хозяйстве он имел одну корову и одну лошадь. Однако на него кто-то донёс, что он нанимает работников на работу в своём хозяйстве, его причислили к кулакам и всю семью сослали в Туруханский край. По дороге у одной из его дочерей умер муж и двое детей. Отбыв в этом крае определённый срок, они вернулись в Горняк, где жили раньше. Его три дочки остались жить в Горняке, а отца, Антона Николаевича, Ивга и Иван забрали к себе в дом, в Ремки.
Иосиф, бывая в избе-читальне, куда приходили из райцентра газеты, также читал много заметок о борьбе с кулачеством, и рассказывал их содержание домашним. На одном из семейных вечерних советов с сыновьями – Иваном, Иосифом, Семёном и Сенькой, после долгих обсуждений и раздумий они ещё раз решили всё обговорить и принять какое-то решение.
Как всегда, первым начал говорить Мефодий.
- Не буду объяснять обстановку – сами видите, что происходит. Под вопросом стоит всё наше имущество. Чтобы что-то из него сохранить, я предлагаю его частично раздробить. Вы знаете, что года четыре назад недалеко от Новенского образовали новое поселение – Калантырь. В Новенском живут наши сваты – Покотиловы. Я думаю, что Иосифу с семьёй нужно временно переселиться в Новенское, к сватам, и одновременно строить себе жильё в Калантыре. Будем все тебе помогать, чтобы быстрее построить дом, сарай для скота, чтобы хотя бы две, три головы тебе передать, заодно заберёшь какой-то инвентарь. Как, Иосиф, пойдёт такое дело?
- Да, батько, пойдёт. Начал отвечать Иосиф и немного подумавши, продолжил.
- Я об этом обговорю со своей Марией, я думаю, мы с ней, и с дочкой Катей, съездим в Новенское к сватам, с ними поговорим о всех подробностях переезда. Главное с тестем надо будет обсудить вопрос о земле: как её получить и где будем строить.
- Хорошо. Я думаю осилим это строительство, небольшая заначка у нас есть. Где-то может помогут Плугатыри, я имею ввиду физическим трудом. Закончил Мефодий. А Иосиф начал говорить дальше.
- Тут, батько, я в «Ведомостях» прочитал, что в нашем государстве пенсионный возраст установили в 60 лет. Тебе, батько, сейчас 54-е, а маме – 50-т. Как бы так сделать, чтобы у вас был такой возраст, пенсионный, у нас же паспортов нет, есть только записи о нём в похозяйственных книгах сельсовета. Мефодий быстро сориентировался и сказал.
- Хорошая мысль. Может и от колхоза нас освободят. Я думаю, сделать надо так. Там же секретарём сельсовета работает сноха Соколовского Савелия Ивановича – Ефимия Стефановна, жена его сына Евдокима. Они в том же году поселились в Ремовском, что и мы. Только они из Полтавской губернии. Я им в своё время хорошо помог для их хозяйства. У Савелия в одно время все три сына были в армии, на иждивении у Савелия остались три снохи, один внук и 7 внучек, старшей было 10 лет, так что пришлось помогать ему. Надо будет Сеньке к ней подойти, он часто крутится в сельсовете по комсомольским делам, и попросить её пусть она в той книге нам с матерью годов по десять прибавит. Чтобы нам там не светиться, Сенька потихоньку с ней переговорит, скажет ей, что это просьба отца.
Иосиф к этому ещё добавил.
- Помните, я говорил, что в нашей стране с этого года вводится обязательное начальное образование. Лёшке исполнилось в этом году уже 8 лет и его надо отдавать в школу. И мы решили, что ему нужно идти сразу в среднюю школу. А средняя школа у нас самая близкая это на станции Аул – школа при железной дороги. В Переменовке только семилетка. Так я узнал, что для поступления в эту школу нужно иметь свидетельство о рождении, которое выдаёт ЗАГС в райцентре, в Бельагаче. Для выдачи этого свидетельства нужна справка от сельсовета, которая подтвердит рождении Лёшки в нашем посёлке. Так пусть Сенька одновременно с нашей просьбой по годам, возьмёт у секретаря и эту справку.
Весной Сенька закончил учёбу в начальной школе, получил справку о четырёхлетнем образовании, в конце учёбы его приняли в комсомол за хорошую общественную работу и работу с пионерами, и он стал членом комсомольской ячейки посёлка. К тому же в этом году ему исполнилось 17 лет и за все его успехи и в связи с днём рождения Мефодий наградил его ценным подарком – купил ему велосипед с красным седлом.
Вспомнив всё это про Сеньку, Семён тоже решил вступить в разговор.
- Ну, вот Сенька, на своём велосипеде и сгоняешь до сельсовета. Я думаю, что если у Сеньки по общественным делам всё хорошо получается, то ему и дальше надо продвигаться по комсомольской линии. На следующий год я пойду в армию, а когда вернусь, ему уже надо стать главным в комсомольской ячейке - может меня куда-нибудь пристроит.
Иван и Сенька закивали головами, мол согласны, а Мария сказала.
- Дай Бог чтобы у нас всё прошло, как порешали. На этом совет завершили и пошли готовиться ко сну.
На следующий день Сенька побывал в сельсовете и вернувшись рассказал отцу, что он всё передал и что Ефимия Стефановна сказала, что нужно будет прийти через три дня. Через три дня семейство Мефодия имело три справки сельского Совета за подписью председателя: первая на Мефодия, что он переселенец из Харьковской губернии, с указанием года рождения 1865 год, вторая такая же справка на Марию с годом рождения 1869 год и третья справка – на их сына, Руденко Алексея Мефодьевича, в которой указано, что он родился в поселении Ремовский 29 мая 1922 года и кто его родители, и что об этом свидетельствует запись в похозяйственной книге сельсовета от 5 июня 1922 года.
Через неделю Иосиф с Марией и дочкой съездили на один день в Новенское и по приезде домой, на совете, Иосиф сообщил результаты поездки: что сваты поддержали наше предложение, тесть сказал, что как раз на землях Калантыря он имеет небольшой земельный надел и что нужно будет в комитете по землеустройству найти человека за какую-то плату, чтобы он помог получить разрешение на строительство жилья на этом участке. Ещё он посоветовал побыстрее оформить это разрешение, чтобы до зимы построить хотя бы небольшое жильё. К началу ноября дом из самана и небольшой сарай в Калантыре для семьи Иосифа был построен. Основная работа, помимо Иосифа, легла на старшего брата Ивана, которому помогал Роман Плугатырь, муж Ангелины, и Козембай – брат Бектыбая со своими лошадьми и телегами. Они же помогли заготовить на зиму необходимое количество дров и кизяка и завести сена. Большую часть работы по строительству дома выполняли после уборки урожая. Как только дом был готов, Иосиф с семьёй поселились в нём, пригнав из Ремовского двух коров, лошадь с телегой, груженной вещами, домашним скарбом и мелким инвентарём. Вторым рейсом они привезли двух поросят и птицу. Перед переездом Мефодий сказал Иосифу, чтобы он забирал с собой одну из скрипок на выбор. Иосиф выбрал старую отцовскую скрипку, скрипка Страдивари осталась у Мефодия.
А ранее, в конце августа Сенька на велосипеде съездил в Аул (20 км от Ремовского) и сдал необходимые для поступления своего брата документы в Аульскую железнодорожную среднюю школу № 113. Все документы в школе приняли без замечаний и сказали, что занятия в школе начнутся с 14 сентября. Мефодий с Марией решили сами отвезти Алёшку в школу. Поехали они в воскресенье, 13-го, с утра, чтобы в Ауле закупить необходимые для учёбы принадлежности, немного чего из одежды и снять квартиру для понедельной жизни Алексея в Ауле. Переночевав на станции, они с утра пошли в школу на открытие учебного года, которое было проведено торжественно и красиво. Мефодию и Марии очень понравился этот праздник для школьников - такого раньше они не видели. С Лёшкой договорись, что на выходной день он будет возвращаться домой самостоятельно, когда захочет. Но если будет по каким-то причинам оставаться в Ауле, то должен будет об этом предупредить хозяина квартиры. В дальнейшем, во время учёбы Алексей редко оставался на воскресенье в Ауле и сам добирался домой как получится: или пешком, или на какой-то попутной телеге, если возьмут. Пешком на это уходило более трёх часов, на телеге – в половину меньше. В хорошую погоду Алексея в Аул из Ремовского отвозил Сенька на велосипеде.
Новый, 1931 год, начался с хороших событий – 8 января в Калантыре у Иосифа и Марии родился сын, третий по счету ребёнок. Воскресенье, 18 января, из Ремовского приехали родственники, пожелавшие участвовать в обряде крещения младенца, который состоялся в этот же день в Новенской Казанской церкви. Назвали мальчика Василием в честь святого Василия Великого. В новом доме Иосиф сумел хорошо обустроиться к рождению сына – приехавшие родственники это отметили и когда собрались за столом пожелали семье Иосифа здоровья и благополучия.
С конца зимы усилилось давление со стороны властей по принуждению крестьян вступать в колхозы. Чтобы снизить это давление, в Ремовском сельсовете решили создать до посевной ещё один колхоз. После проведения агитационной работы образовали третий небольшой колхоз с названием «Имени Чапаева», в который вошли несколько середняцких хозяйств крестьян-казахов и включили в него часть членов колхоза «Тендiк». Практически, это было дробление колхоза «Тендiк» на 2 колхоза. Всё документальное оформление колхозов – уставы колхозов, письменные и устные заявления крестьян, назначение председателей и избрание правления колхозов, акты по обобществлению имущества, учет и отчетность работы колхозов, - всё это проводилось в соответствии со всеми инструкциями и указаниями. Однако фактически, на земле, крестьяне работали по - старому, на своих наделах и своим инвентарём, помогая друг другу в сельскохозяйственных работах и оказывая поддержку бедняцким хозяйствам. Но все понимали, что таким способом долго прикрываться не будет возможности.
Посевную провели и завершили в установленные погодой сроки. Однако площади посевов почти на одну треть вынуждены были сократить из-за недостатка семян, то есть это был результат предыдущей и настоящей политики по изъятию излишков хлеба для выполнения государственных планов закупки зерна. Лето выдалось жарким и сухим, поэтому старожилы уже понимали, что урожай будет бедным. С кормами после сенокосных работ дело обстояло тоже неважно. Выход из этого положения многие видели в использовании запасов кормов прошлого года и, в случае их недостатка, в приобретении кормов весной следующего года за деньги.
Хозяйство Мефодия, как и все хозяйства, испытывало одинаковые трудности со всеми. Однако, как всегда выручала мельница и реализация молочной продукции.
В августе 1931 года произошло пополнение и в семье Ивана – родился сын, назвали – Иваном, потому что он родился в том же месяце, что и его отец, и относился к тому же Святому. Рождение мальчиков в этом году восстановило баланс внуков Мефодия – стало 4 внука и 4 внучки.
Весной Алексей на отлично закончил первый класс Аульской железнодорожной школы и пришёл домой на летние каникулы. Сенька летом возглавил комсомольскую ячейку посёлка Ремовский по рекомендации районной комсомольской организации и, в основном, занимался пропагандисткой работой по патриотическому воспитанию и повышению образования детей и молодёжи: организация кружков, лекций, концертов, чтений, дополнительных занятий, руководство над пионерским звеном, изготовление наглядной агитации. Семён до сентября занимался с Иваном по хозяйству, а в сентябре всей семьёй его проводили в армию. Иван одновременно трудился в кузнице, что также приносило семье ощутимый доход. Ангелина трудилась в семействе сватов Плугатырей, Татьяна помогала в работе маслодельного кооператива, который формально уже не существовал, но выпуском продукции занимался. Снохи Мефодия занимались детьми и домашним хозяйством.
С конца зимы 1932 года все крестьянские хозяйства начали испытывать недостаток хлеба и других жизненно важных продуктов на селе. Это было вызвано неурожаем прошлого года, но, в основном, явилось результатом политики раскулачивания крестьянских хозяйств в предыдущие годы, которая привела к сокращению производства зерна, уменьшению поголовья крупного рогатого скота (из-за нежелания отдавать свой скот в колхозы, крестьяне забивали большую часть своего скота) и полной дезорганизации работы колхозов. Все больше и больше районов страны начал охватывать невиданный голод в деревне.
Председатель Бель-Агачского районного Совета два раза в месяц, по понедельникам, проводил плановые совещания с председателями сельских и поселковых Советов района по вопросам коллективизации крестьянских хозяйств на местах, работы созданных колхозов и другим вопросам в зависимости от обстановки и поставленных государством задач. На совещание, намеченное на 28 марта 1932 года, съехались в город Семипалатинск, где находились в то время власти района, почти все председатели сельских и поселковых Советов района. Основные вопросы этого совещания были: причины отставания района по выполнению плана коллективизация, подготовка колхозов к посевным работам и прочие вопросы. По первому вопросу должны были коротко отчитаться все председатели Советов.
Когда закончил своё выступление председатель Ремовского сельского Совета, внимательно слушавший его председатель района спросил его.
- Захар Игнатьевич, а ты хорошо знаешь права и обязанности сельских Советов?
- Да. Знаю. Ответил Захар Игнатьевич, не ожидавший такого вопроса.
- А я вот сомневаюсь в этом, Захар Игнатьевич, - сказал руководитель района, и продолжил.
- Я очень сомневаюсь! Здесь мне поступила одна бумага, из которой можно сделать вывод, что вы там у себя не только не боритесь со всякими попытками противодействия мероприятиям советской власти по коллективизации, но и потворствуете кулацким элементам, с которыми партия и правительство обязало вести непримиримую борьбу. Это, Захар Игнатьевич, попахивает уже саботажем против советской власти. А за саботаж ты прекрасно знаешь, как наказывают.
Захар Игнатьевич побледнел, трясущимися руками достал платок и начал вытирать пот со лба.
- В этой бумаге, Захар Игнатьевич, как пример, приведен только один крестьянин, которого и крестьянином-то трудно назвать, - Мефодий Руденко. Вот послушай, что пишут: «В собственности у него мельница, 15 голов крупного рогатого скота, несколько лошадей, земельный надел более 50 десятин, хороший сельхозинвентарь». В добавок к этому написано, что он наёмный труд использует для обогащения своего хозяйства. И, представляешь, это на сегодня, когда на дворе 1932 год, когда уже несколько лет идёт на селе борьба с кулачеством. Он же не вмиг это всё приобрёл. Это же происходило на ваших глазах. Чем же вы там занимаетесь? Или вы думали, что если ваше поселение самое отдалённое в районе, то этого никто не заметит. Видишь, нашлись бдительные люди, написали. Повторяю, это как пример. А сколько у тебя там ещё таких «крестьян». Понятно теперь, почему созданные у вас колхозы на ладан дышат, одну бедноту объединили. В общем так, Захар Игнатьевич, после совещания я передаю это письмо в ОГПУ, пусть туда направляют работников и на месте разбираются с положением дел. И если с данным гражданином всё подтвердится, то я ему не завидую, сам знаешь, что его ждёт. После работы, которое проведёт там ОГПУ, потом рассмотрим и твою ответственность. Слово тебе для объяснений я давать не буду и так всё ясно.
(ОГПУ – объединённое государственное политическое управление – боролось с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом, контрабандой. Значительную роль ОГПУ сыграло в компании раскулачивания, по приказу ОГПУ от 1930 года кулаков разделили на три категории: первая, наиболее богатые и враждебно настроенные - подлежали отправке в лагеря или расстреливались, вторая, менее активные кулаки – депортировались в отдалённые регионы СССР, третья, «подкулачники» - просто высылались из родного региона)
Захар Игнатьевич поднялся со стула, хотел что-то сказать, но потом опять сел, наклонил голову и подумал: «скорей бы закончилось это совещание». Совещание продлилось ещё недолго. По второму вопросу, о посевной, все прекрасно знали, чем надо заниматься в это время. Коротко только обговорили о том, где нужно будет дополнительно приобретать семенное зерно в связи с плохим урожаем прошлого года. Совещание закончилось в начале двенадцатого, Захар Игнатьевич встал и быстро пошёл к выходу.
По мере возможности, в зависимости от состояния дороги и усталости жеребца, Захар Игнатьевич гнал свои дрожки как можно быстрее. Где-то, часам к четырём после полудня, он добрался до Ремовского. Зашёл в сельский Совет, секретарь Ефимия Стефановна, которой в этом году исполнилось 45 лет, сидела на своём месте и занималась с бумагами.
- Зайди ко мне. Сказал ей Захар Игнатьевич и прошёл в свой кабинет. Когда Ефимия зашла и закрыла за собой дверь, Захар Игнатьевич, ещё не отдышавшись, стал говорить.
- Сейчас быстро пойдёшь до дому Мефодия Руденко и скажешь лично Мефодию, чтобы он срочно всей семьёй выезжал из посёлка. Завтра могут приехать оперативники из ОГПУ и арестовать его. Всё, иди.
Когда Ефимия подошла к дому Мефодия, ворота во двор оказались немного приоткрытыми. Она вошла во двор, увидела Мефодия, который что-то мастерил возле сарая, и направилась к нему.
- Мефодий Данилович, председатель просил Вам передать, чтобы вы срочно, всей семьёй, уезжали из посёлка. Завтра Вас могут арестовать.
Мефодий молча подошёл к Ефимии, посмотрел в её взволнованное и раскрасневшееся лицо, обнял её и прошептал на ухо: «Спасибо. А теперь иди.» - ему всё было понятно. Ефимия побежала к воротам, а Мефодий быстрым шагом пошёл в дом. В комнате Мария с Татьяной хлопотала с ужином, беременная на последнем месяце Стефания сидела с четырёхлетним сыном Николаем возле окна, Сенька за столом что-то писал. Мефодий с порога,
- Сенька, мигом беги в дом Ивана, скажи ему, что я срочно его зову и вместе с ним возвращайтесь сюда.
Когда Сенька убежал, после вопроса Марии «Что случилось?», Мефодий сказал Марии,
- Надо быстро собираться. Всем нам надо уезжать из посёлка. Сейчас Иван с Сенькой придут и обговорим о сборах. А пока ты аккуратно предупреди Стефанию, что мы все сегодня уезжаем и она пусть собирается. Пусть возьмёт самое необходимое, а главное тёплые вещи.
Когда пришли Иван с Сенькой, они вчетвером уединились и Мефодий коротко сказал им причину срочного отъезда. Мария только ахнула, Иван и Сенька промолчали и всем своим видом выражали готовность делать всё, что скажет отец.
- Иван, ты сейчас возвращаешься домой, говоришь Ивги, что мы сегодня уезжаем из посёлка и что надо быстро собираться. Мария, Сенька и отец Ивги остаются в посёлке и переходят жить к Плугатырям. Я думаю, они не откажут по такому случаю. Отец Ивги, уже старый, может не выдержать дороги. Сеньку они не тронут как комсомольского работника, но всё равно ему надо будет тихо себя вести. Ну, а ты, Мария, останешься и будешь за всем следить. Мы дом бросаем, и Иван тоже. Едем в Калантырь, к Иосифу. Там сообща решим, что дальше делать. Татьяна будет помогать Ивги с детишками. С собой берём самое необходимое и ценное. Хорошо укутывайте детей, дорога длинная, холодная.
На сборы хватило 2 часа. Какие-то вещи отнесли в дом Плугатырей, который находился недалеко от домов Мефодия и Ивана. Первым делом Мария сняла со стены портрет Мефодия, нарисованный Пастернаком, освободила его от рамки, свернула в трубочку и обернула тканью. Мефодий упаковал отдельно скрипку Страдивари и мандолину. Балалайку, все свои комсомольские дела и велосипед Сенька забрал в дом Плугатырей. В конце сборов Мефодий достал из тайника все свои сбережения и распределил их по карманам. Запрягли лошадьми две брички, на которые поместили все вещи. Мефодий справил свои дрожки.
(бричка – лёгкая конная повозка для перевозки людей и грузов; дрожки – лёгкая конная повозка на рессорах для перевозки одного, двух человек).
На дрожки, которыми управлял Мефодий, разместили Стефанию с сыном Николаем. На первую бричку, которой управлял Иван, села Ивга с семимесячным Иваном, на второй бричке, лошадь которой Иван привязал сзади своей брички, поместили Татьяну с пятилетним Виктором и трёхлетней Верой. В этом порядке три повозки выехали из Ремовского когда было уже совсем темно. Эту дорогу Мефодий очень хорошо знал, предстояло проехать до Калантыря 20 километров. Луна светила вполовину своего диска, что помогало немного видеть дорогу.
К полночи добрались до дома Иосифа, все семейство которого уже спали. Иосиф ничего не стал расспрашивать у отца – такое количество повозок с родственниками и вещами не требовало подробных объяснений. Он и его жена Мария в первую очередь сняли с повозок детей и занесли их в дом, потом зашли взрослые, прихватив с собой вещи необходимые на первое время. Покормили детей молоком с хлебом и уложили их спать. Татьяна, Ивга и Стефания после небольшого общения с Марией за чаепитием разместились на полу ко сну. Мефодий, Иван и Иосиф, немного закусив, остались за столом и начали обсуждать сложившуюся обстановку и что делать дальше. А точнее - во время дороги до Калантыря Мефодий постоянно возвращался к мысли о дальнейших действиях и у него за это время уже сложился какой-то план, который он начал озвучивать за столом своим сыновьям.
- Всю дорогу я прикидывал разные варианты, - начал Мефодий, - но остановился на одном. Я вспомнил, что, когда мы собирались в 1910 году уезжать из Украины, ещё отец был живой, с нами вместе собирались переселяться с нашего села и семья Борщовых. Тогда ходоком в Сибирь по предложению Борщова Никиты Петровича послали его сына Степана. Степан тогда съездил и оформил документы на землю на свою семью и на нашу семью в Всеселоярске и в Ремовском. После смерти отца, до отъезда в Сибирь в 1911 году, мы переоформили земли на три семьи: в Ремовском - оформили на меня, а в Веселоярске – на моих братьев. Я думаю, что мне надо будет ехать в Веселоярск и поискать там моих братьев. Может кто-то из них там остался жить. Поеду по железной дороге со станции Аул, в Ауле зайду в школу к Алексею, скажу ему, чтобы до конца учёбы на выходные не приходил домой и проплачу дополнительно за квартиру где он живёт. Думаю, за два дня обернусь.
На том и порешили.
Утром Иосиф на дрожках отвёз отца на станцию Аул, они вместе в школе разыскали Алексея, без объяснения причины сказали ему, чтобы он не приходил домой, вместе съездили на его квартиру оплатить хозяину дополнительные расходы по аренде комнаты, и после обеда, сев на поезд, Мефодий поехал до станции Локоть - в Веселоярск.
Сойдя с поезда на станции Локоть, Мефодий быстро нашёл здание переселенческого пункта, где в мае 1911 года они ночевали до отъезда на свои участки земли по приезду из Украины на эту станцию. В этом здании сейчас были расположены какие-то службы железной дороги, о чём Мефодий прочитал на вывесках. Но он всё равно зашёл в это здание. В коридоре встретил пожилого мужчину и спросил у него, как он может найти своих братьев, которые вместе с ним переселялись в Сибирь. Тот внимательно выслушал и сказал, что очень много времени прошло с тех пор, трудно будет узнать, но посоветовал обратиться в отделение земельного комитета. В земельном комитете, один из его работников взялся помочь Мефодию, но за определённую плату. Мефодий согласился и по просьбе этого работника стал писать на листочке: «Пётр Данилович Руденко, Николай Данилович Руденко». Хотел на этом закончить, но потом дописал: «Степан Никитович Борщ». Работник спросил про эту фамилию и Мефодий ему пояснил, что вместе с ними переселилась в Сибирь и семья Борща. Результат своих поисков работник пообещал сообщить Мефодию завтра к концу дня.
При встрече на следующий день работник рассказал Мефодию, что все земельные дела царского Правительства в гражданскую войну были уничтожены, что новое землеустройство проводилось в СССР после гражданской войны, что на сегодня, по Веселоярску, согласно учёта земельных наделов и их владельцев нет записей по фамилии Руденко с указанными Мефодием именами и отчеством, что есть только данные по фамилии «Борщ». После рассказа работник дал Мефодию листочек бумаги, на которой был записан адрес Степана Никитовича Борща. Мефодий нанял извозчика и поехал по этому адресу.
Степан был дома, но не сразу узнал Мефодия – всё-таки, с момента их последнего общения прошло 22 года. Когда уже окончательно понял, что перед ним Мефодий, обрадовался, крепко обнялись, оба даже немного прослезились, - встретились земляки. После того, как отметили встречу Степан рассказал про братьев Мефодия.
- Знаешь, Мефодий не мне их судить. Сначала всё у них пошло хорошо, недалеко от меня им наделы выделили, общались, вместе работали, помогали друг другу, всем делились в трудные времена, сам знаешь какие были времена, но потом, что-то у них пошло не так. А почему? Не знаю. Не говорили, молчали. Ну, а потом, бац, и объявляют «Мы съезжаем на новое место». Я не стал расспрашивать – съезжаете, так съезжаете. Точно уже не помню, в каком году это было, но это было ещё при царе. А куда направились – не сказали. А может они и сами толком не знали, где остановятся. Вот так с твоими братьями было. Давай, выпьем за твоих братьев. Где бы они не были, пусть им там хорошо живётся. Может когда и свидитесь.
Когда осушили очередную рюмку самогонки, Степан продолжил.
- А мой отец приезжал в Ремовский в 1910 году, когда мы сюда приехали. Нам же тоже выделили надел недалеко от Ремовского, Он с землемером приезжал, посмотрел надел, посмотрел земли вокруг, прикинул условия жизни в этом месте и отказался от этого надела. Сначала я хотел ехать, но он решил сам посмотреть. А во время Первой мировой войны мы его похоронили. Царствие ему небесное.
- Давай помянем твоего отца, хороший был человек.
После того как помянули Никиту Петровича, долго ещё сидели и разговаривали. Мефодий рассказал Степану основные моменты своей жизни и в конце объяснил почему и зачем судьба направила его в Веселоярск. В завершении Мефодий обратился с просьбой к Степану.
- Приютишь у себя Стефанию, жену моего сына Семёна, он сейчас в армии, а она должна скоро родить, с ней будет ещё мой внук, Николай?
- Какой разговор, привози, будет как дома. Не беспокойся всё сделаем как надо, и о родах позаботимся.
Утром Мефодий поехал в Калантырь, по приезду к Иосифу всё рассказал сыновьям о своей поездке в Веселоярск и попросил Ивана отвезти Стефанию с сыном к Степану.
Оперативники ОГПУ, на то они и оперативники, в Ремовскую приехали утром 29 марта, то есть на следующий день после совещания у Председателя районного Совета. Приехали на автомобиле. Когда он остановился возле сельского Совета, сразу собрал ватагу пацанов, которые начали его рассматривать и ощупывать. Из автомобиля высадилось трое оперативников и направились в сельский Совет. Войдя в кабинет, старший из них, у которого на серой форме в петлице блестел один «кубик», что говорило о его принадлежности к младшему офицерскому составу, поздоровался с Захаром Игнатьевичем и показал ему своё удостоверение. Захар Игнатьевич рассадил их за столом и стал ждать распоряжений. Разговор начал старший, с «кубиком», у остальных в петлицах были «треугольники».
- Захар Игнатьевич, первое, что нам нужно, это список фамилий крестьян, которые до настоящего времени не вступили в колхозы, с указанием количества в их пользовании земли и в собственности крупного рогатого скота.
- Хорошо, подготовим. Сказал Захар Игнатьевич. Хотя этот список уже давно лежал у него в столе.
- Второе. На 12 часов соберёшь в каком-то месте, сам определишь где, всех депутатов сельского Совета и членов ревизионной комиссии. До 12 часов ты нам должен подготовить список, о котором я сказал, на основании этого списка мы разобьёмся на три группы и сделаем подворный обход. Группу будет возглавлять один из нас. В группу войдёт по три человека из ваших депутатов и членов ревизионной комиссии. При обходе будем выяснять причины отказа от вступления в колхоз и давать категоричные рекомендации вступления в колхоз. Третье. Конкретно по Мефодию Руденко. Сейчас берём с собой секретаря сельского Совета, и все идём к Мефодию на дом описывать имущество, подлежащее конфискации, которое будет передано колхозу. Мельница не конфискуется, а подлежит уничтожению, как имущество, способствующее использованию наёмного труда. На что будет составлен соответствующий акт. До 12 часов, то есть до совещания по созданию групп, с этим кулацким элементом мы должны работу завершить.
Оперативник с «кубиком» не сказал Захару Игнатьевичу, что в кармане у него лежит ордер на арест Мефодия Даниловича Руденко. Но Захар понял: если заговорили о конфискации имущества, то наверняка старший имеет у себя документ и на конфискацию имущества, и на арест Мефодия. ОГПУ отличалось бюрократией - всегда на свои действия готовило соответствующие документы. Когда оперативник завершил с указаниями, Захар Игнатьевич попросил слова.
- Можно я скажу немного о крестьянине Руденко. Мефодий, имея своё имущество всегда помогал созданным у нас колхозам, помогал бедным крестьянским семьям хлебом, другими продуктами, инвентарём. Он всегда выполнял все задания по сдаче хлеба государству и исправно платил налоги. Можно сказать, половина посёлка благодарна ему за эту помощь, особенно в тяжёлые, неурожайные годы. И он никогда не выступал против советской власти. И просьба по мельнице – не сжигайте её. Если у вас есть такое решение, я найду людей и пусть они её разрушат. Будет нам помощь в лесоматериалах, да и оборудование можно будет использовать где-то в другом месте.
- Ты, Захар Игнатьевич, кулаков не защищай, а лучше хорошо подумай, за чей счёт они разбогатели. А по мельнице на месте решим, что с ней делать. Отреагировал старший оперативник на слова Захара. Но Захар знал, как Мефодию доставались эти «богатства», но спорить не стал. Потом все встали и направились к выходу.
Когда подошли к дому Мефодия, вошли в открытые ворота во двор, то по разбросанному инвентарю и мычанию коров (утром не подоили) все поняли, что в доме никого нет.
- Сбежал, сволочь! - Крепко выругался один из оперативников с «треугольником»,
- Наверняка предупредили.
- Захар Игнатьевич, это, наверно, ты сказал Мефодию, что мы приедем? Больше же никто не знал об этом.
- А это неизвестно, знал кто ещё или не знал. Может человек, который написал на Мефодия, с кем-то поделился. Спокойно ответил Захар, всем видом показывая, что он также удивлён отсутствием семьи Мефодия.
Двое оперативников с «треугольниками» начали обходить дом, двор, сараи, загон для скота. Потом, после очередного осмотра, подходили к секретарю сельсовета и диктовали ей какое имущество ей надо записать. В итоге на листе бумаги было записано всё имущество Мефодия: дом, все строения, скот, живой и не живой сельскохозяйственный инвентарь, остатки зерна и сена. В акт по конфискации имущества останется только будет добавить земельный надел, находящийся в пользовании Мефодия. Домашнюю утварь, оставшуюся в доме, не стали описывать, - она не подлежала конфискации.
Когда завершили с описью имущества, «кубик» сказал Захару, чтобы он зашёл в соседний дом и попросил хозяев подоить коров Мефодия и покормить скотину. Когда Захар вернулся, оперативники и Захар направились в сторону мельницы, а секретаря сельсовета отпустили, чтобы она готовила списки для совещания и акт по конфискации имущества, а также оповестила депутатов и членов комиссии по намеченному совещанию. Когда секретарь отошла шагов 10 от мужчин, Захар остановился, повернулся и крикнул,
-Ефимия, постой. Ключи…!
Ефимия остановилась и обернулась. Захар бежал к ней, одновременно вытаскивая ключи из кармана. Когда подбежал к ней и, передавая ключи, быстро, в полголоса, чтобы не услышали оперативники, сказал,
- Из того списка исключи Плугатырей, Галушка и Ивана. - И побежал догонять оперативников.
По пути к мельнице, по указанию «кубика», Захар зашёл в два, три дома, чтобы взять с собой троих мужиков покрепче с пилами и топорами. Из этого Захар сделал вывод, что мельницу не будут сжигать. Подойдя к мельнице, главный оперативник подозвал к себе мужиков с инструментами и дал им указание.
- Значит так. Поднимаетесь на третий уровень, где крутящийся механизм соединяется с ветряком, освобождаете ветряк от крепления и скидываете его с оси на землю. Когда с ветряком закончите приступайте к спиливанию основных столбов, на которых держится конструкция мельницы. Мои ребята будут возле вас. Если что-то не будете знать, что делать, они вам подскажут и помогут.
Захар Игнатьевич понял, что это не первая их мельница, которую они сносят. Когда ветряк рухнул, раздался громкий треск, который был слышан на весь посёлок. На этот шум, к мельнице потянулись крестьяне: мужики, бабы, дети постарше. Полукольцом они обступили мельницу на безопасном расстоянии и стали молча наблюдать за происходящим. Пожилые стали креститься и что-то шептать про себя.
В этой толпе стояла и Мария со своим девятнадцатилетним сыном Сенькой. Мария, зная, что рядом стоящие односельчане иногда поглядывают на неё, не проявляла никакого беспокойства или расстройства. Немного сузились только глаза, и она чувствовала, что её охватывает ярость, всё больше и больше наполняя всё тело. Но Мария ещё не знала, что час назад её семья лишилась всего имущества, которое они наживали более двадцати лет. Мельница была последней из этого имущества. Сенька стоял и ничего не понимал, что происходит. Будучи комсомольским работником, он везде пропагандировал советскую власть, партию Ленина, говорил о её достижениях и великих задачах, а тут он увидел, что представители этой самой власти разрушают человеческий труд, даже не принимая во внимание то, что это был труд всей его семьи. Его ум не воспринимал это противоречие, старался понять и осмыслить увиденное, но… не получалось.
Вскоре внутри мельницы опять раздался треск, все увидели выбегающих из мельницы мужиков и после этого мельница наклонилась на бок и развалилась. Захар посмотрел на часы – было 11 часов 30 мигнут. Так был уничтожен в Ремовском один из символов важнейшего продукта питания человека – хлеба. Все сельчане начали расходиться, некоторые вытирали глаза после слёз. Захар с оперативниками пошли в Сельский совет.
Ефимия на совещание собрала 9 депутатов из 11 (по закону один депутат избирался на 100 человек населения в сельской местности) и троих членов ревизионной комиссии. По подготовленному ею списку значилось 36 дворов, что получалось по 12 дворов на каждую группу, как планировал старший оперативник. Она и Захар знали, что правильность включения в этот список хозяйств, оперативники не смогут проверить. Чтобы это сделать, надо будет брать списки всех членов созданных колхозов и сопоставлять каждого с похозяйственной книгой сельского Совета. На что потребовалось бы дня два. «Кубик» не стал много говорить на совещании, он просто из 12 собравшихся выбрал 9 человек на своё усмотрение, разбил на «тройки» и каждую закрепил за каким-то оперативником, включая себя. Потом коротко объяснил, что надо делать при обходе дворов. По сути, в этот список вошли дворы, которые находились на одной из двух улиц Ремовского. На этой улице, в основном, жили переселенцы из Украины.
Работу по агитации крестьян в колхозы оперативники завершили за два часа. Захар и Ефимия в это время находились в сельском Совете и ждали оперативников. Когда они зашли в кабинет Захара и сели, старший выложил на стол листочки бумаги и сказал.
- Вот Захар Игнатьевич, все 36 глав хозяйств изъявили желание вступить в колхоз. Это их заявления, подписанное ими, или кем-то из грамотных членов семьи, и подтверждённые подписями ваших депутатов. Видишь, Захар Игнатьевич, как надо работать. Теперь создавай колхоз и, лично моя просьба, назовите его на правлении колхоза – колхоз «имени Феликса Эдмундовича Дзержинского». Я думаю, ты знаешь, что это был первый руководитель нашей организации.
Захар молча кивнул головой и подумал: «Чётко, сволочи, работают. Всё рассчитали до минут в строгой последовательности. Сначала у всех на виду разрушили мельницу, а потом пошли агитировать за колхоз. Кто ж откажется», и потом взял со стола заявления будущих колхозников.
«Кубик» попросил, чтобы секретарь принесла ему акт на конфискацию имущества Мефодия. Когда Ефимия положила на стол перед ним этот акт, он внимательно его прочитал, потом из кармана достал какую-то бумагу, смотря на неё, что-то вписал в акт, и акт дал подписать своим подопечным оперативникам, Захару и Ефимии. Когда они расписались, он взял чистый лист бумаги и написал на нём акт о ликвидации мельницы, которые также все подписали. Когда все дела были закончены, он сказал.
- Ну вот и всё. За день управились. А ты, Захар Игнатьевич, собирайся, поедешь с нами.
Этому распоряжению Захар не удивился. Он предполагал, что посещение оперативников закончится обычным действием – кого-то нужно было забрать. В Ремовский Захар вернулся на третий день, 1 апреля, никому ничего не сказал о причинах своего отсутствия, только как-то осунулся, и медленнее стал разговаривать. Но продолжил работу на своём посту. По возвращении, прежде всего он сходил посмотреть разрушенную мельницу. После осмотра он пришёл к выводу, что ни одна доска не была взята с разрушенного строения. Возле бесформенной груды лесоматериалов, немного в стороне и недалеко друг от друга лежали жернова. Видно, когда мельница валилась, они со второго яруса падали, а потом покатились и не остались под грудой досок. Захар немного ещё постоял около жерновов и пошёл в сельсовет. По дороге он принял решение, что пока не поговорит с Мефодием, ничего с разрушенной мельницы браться не будет. А то, что Мефодий в скором времени объявится, он не сомневался.
Весть о разрушении мельницы в Ремовском быстро разлетелась по всей округе. В Калантыре Мефодий узнал об этом уже через день, не поверил и решил вместе с Иваном съездить в Ремовский. Мефодий рвался ехать немедленно, но Иван с Иосифом сдерживали его, говорили, что может быть опасно. Решили ехать 3 апреля, в воскресенье, после обеда, чтобы приехать к вечеру. Мефодий с Иваном подъехали к мельнице, когда солнце клонилось к закату. Мефодий медленно слез с повозки, и пошёл к груде досок, Иван последовал за ним. Не доходя шагов десять, Мефодий остановился и потом опустился на колени, плечи его затряслись, он плакал. Иван положил ему руку на плечо и стал ждать, когда отец немного успокоится. Потом сказал,
- Ну ладно, батько, будэ. Уже ничего не исправишь. Поехали до Плугатырей.
Увидев Мефодия, Мария не узнала своего мужа, - перед ней стоял ссутулившийся мужик, борода и волосы почти все были белые, хотя раньше седина не так была заметна. Она обняла Мефодия и прошептала на ухо: «Ничего, ничего Мефодий. Надо успокоиться. Переживём. У нас есть дети». Когда Мефодий более-менее пришёл в себя, он обратился к Сеньке.
- Сынок, сходи к председателю и попроси прийти его сюда. Скажи, что отец просит.
Мефодий не стал идти сам домой к Захару, мало ли кто увидит, зачем лишний раз подвергать его опасности. Захар пришёл, когда уже совсем стемнело. Мефодий, Захар и Иван уединились отдельно от всех за столом, достали самогона, выпили и повели долгую беседу. Захар подробно описал Мефодию события всего дня, 29 марта, когда приезжали оперативники. После завершения Захаром рассказа, Мефодий выразил ему свою благодарность.
- Захар, я теперь на век перед тобой в долгу за то, что ты сохранил не только меня, но и всю мою семью. Даже благодарить тебя за такое – этого мало. Ты, рискуя своей жизнью, спасал нас, прошёл ГПУшные застенки. Ты будешь для меня самым близким и родным человеком. Дай Бог тебе здоровья и защиты от всей этой несправедливости.
Когда они выпили, Захар сказал.
- Ладно Мефодий, согласен на такое родство. Я за столько лет хорошо узнал тебя и всю твою семью - как же я мог поступить иначе. А теперь давай решать, что будем делать с разрушенной мельницей. Это же была твоя мельница. Ну а в отношении остального конфискованного твоего имущества, когда там меня допрашивали, я спросил, что с ним делать. Они мне сказали, что пришлют бумагу, в которой будет написано: что и в какой колхоз его передавать.
- А ты, Захар, что предлагаешь?
- Я думал об этом. Решение на этот счёт у меня есть и вот какое, на твоё рассмотрение: собрать на совещание всех депутатов сельсовета и пусть они скажут, кто сильно нуждается в лесоматериалах, кому сарай необходимо построить, кому что-то подремонтировать или что-то ещё, тем и помочь с лесоматериалами. Ну, а железные детали и другие сохранившиеся механизмы, пусть заберёт Переменовская мельница. Как такое предложение?
- Да, Захар, правильное решение, я поддерживаю. Только одна просьба. Там лежат жернова, эти камни всё равно никому не понадобятся, пусть их подтащат к Ивановой кузни.
После ухода Захара, Мефодий и Иван, попрощались с Марией, Сенькой, Плугатырями и поехали назад, в Калантырь. Мефодий пока не стал говорить с Марией о том, что делать дальше. Надо было сначала всё осмыслить и понять с чем они остались. Тёмной дорогой, когда уже отъехали от Ремовского, Мефодий прокричал во всё горло: «Ничего! Сдюжим!!!».
Через четыре дня, как Мефодий и Иван вернулись из Ремовского в Калантырь, 8 апреля, приехал Степан из Веселоярска и сообщил, что вчера Стефания благополучно разродилась девочкой, с чем и всех поздравил. В Веселоярск, вместе со Степаном, решили направить Марию, жену Иосифа, и Татьяну справиться о здоровье Стефании и младенца. О крещении ребёнка вообще не говорили. Пока создавшаяся ситуация в жизни не позволяла думать об этом, да и отец девочки служил ещё в армии – ему оставалось служить ещё 2,5 года.
После разговора с Мефодием, Захар Игнатьевич поочерёдно, каждого депутата, когда выпадал случай встретиться с кем-то из них, просил обойти своих избирателей и выяснить, кто из них нуждается в лесоматериалах. Захар их не торопил, в основном, давал недельный срок, чтобы они обошли дворы по своему усмотрению. Он им честно объяснил для чего это нужно. Через две недели он решил собрать депутатов вместе и узнать результаты проведённой ими работы. Когда все собрались, Захар спросил.
- Ну, кто начнёт первым?
Все сидели и молчали. Захар терпеливо ждал. Когда уже невозможно было дальше молчать – это понимали и депутаты, один из них встал и говорит.
- Захар Игнатьевич, извини, конечно, но мы не выполнили твоё задание. Все отказались брать доски с мельницы Мефодия. Почти у всех мнение одно – мельница была Мефодия, значит и доски его. Он несправедливо пострадал, врагом нам никогда не был, так пусть хоть немного покроет свой ущерб этими досками.
Захар всё понял. И понял главное – какое уважительное отношение имеют к Мефодию почти все жители посёлка. Но Захар не мог сразу сообразить, что теперь делать с разрушенной мельницей. На помощь Захару в этом замешательстве пришёл тот же оратор.
- Захар Игнатьевич, мы тут раньше подумали, и думаем, что нужно весь лесоматериал собрать, поместить на телеги и отвезти его в три двора – Ивану Мефодьевичу, Плугатырям и Галушка, то бишь, родственникам Мефодия, и там его складировать на указанные хозяевами места.
Все депутаты закивали головами в знак согласия, кто-то даже сказал: «Это правильно будет». После этого Захар предложил назначить старшим по этой работе выступавшего депутата, все согласились и разошлись. За неделю с разрушенной мельницей управились – лесоматериалы развезли родственникам Мефодия, жернова оттащили к кузнице Ивана, с Переменовской мельницы приехали рабочие и забрали сохранившиеся детали и механизмы.
Через пол месяца после посещения ОГПУ на очередном совещании в райцентре у Захара спросили, как обстоят дела с созданием нового колхоза. Он сказал, что после проведённой ОГПУ работы сельсовет усилил агитацию по дополнительному привлечению крестьян в колхоз и с учётом дополнительно полученных заявлений в течение ближайших дней организуем новый колхоз. После этого совещания Захар решил сразу приступить к созданию колхоза, название которого ему уже определили – «имени Ф.Э. Дзержинского». Не начинал он эту работу потому, что ждал из района бумагу по распределению конфискованного у Мефодия имущества - может в этой бумаге что-то будет отписано на новый колхоз. Он достал из стола 36 заявлений, составил по фамильный список и передал его Ефимии, чтобы она оповестила глав хозяйств о дне собрания будущих колхозников. В назначенный день все собрались в избе- читальне, и Захар объявил собрание открытым. Сидя за столом, он поднял руку, в которой держал заявления присутствующих о вступлении в колхоз, и сказал.
- Вот ваши заявления о вступлении в колхоз, подписанные вами. Вы создаёте коллективное хозяйство. Не надо вам подробно объяснять, что это означает, у нас уже созданы три колхоза. Прежде всего, вы должны принять устав колхоза. Примерный устав есть. Согласно этому уставу вы должны будете обобществить свои земельные наделы и имущество, и на этом собрании вы должны выбрать председателя, секретаря и правление колхоза.
Ефимия вела протокол первого общего собрания колхозников нового колхоза. После слов Захара сначала все сидели молча, каждый вспомнил, в какой обстановке он подписывал заявление о вступлении в колхоз, некоторые даже вспотели от этого воспоминания и прекрасно понимали, что обратного хода уже нет. Никто не хотел испытать участь Мефодия, даже может и в меньших размерах. Начали работу по созданию колхоза. Когда речь зашла о наименовании колхоза, Захар предложил назвать его «Дзержинец», немного сократив то, что предлагал ему старший оперативник. После чего начался шум, все стали возражать против этого названия. Один из членов выбранного правления встал и говорит.
- Я предлагаю назвать колхоз «Украинец». Здесь почти все сидят переселенцы из Украины, поэтому пусть будет такое название. – Все с радостью поддержали это название. Только Захару создали «головную боль»: что теперь делать с «Дзержинцем»?
На следующий день пришла бумага из района по имуществу Мефодия. Почти всё конфискованное имущество передавалось по этой бумаге колхозу «Тендiк» одному из самых отсталых колхозов района. За эти пол месяца колхозы имени «Чапаева» и «Джамбула» пополнились новыми членами. В колхоз «Украинец» пожелали вступить ещё несколько крестьянских хозяйств, среди которых были хозяйства Плугатырей и Галушка. Видно события 29 марта сильно повлияли на крестьянские умы. С учётом этого пополнения и некоторого реформирования, в Ремовском был создан ещё один, пятый, колхоз с названием «Дзержинец».
Ну, а в конце той бумаги из района о конфискации имущества была следующая запись: «Конфискованный дом Мефодия Даниловича Руденко переходит в собственность государства и передаётся на баланс и использование его для размещения Ремовского сельского Совета. Ранее используемое сельским Советом помещение передаётся по его усмотрению». Прочтя это, Захар язвительно подумал: «С новосельем тебя, Захар».
Через неделю, после того как Мефодий посетил Ремовский, в Калантырь приехала Мария – ей не хотелось быть лишним ртом в семье Плугатырей. Уезжая она попросила Романа, дочь Ангелину, братьев Романа, присматривать за домом и хозяйством Ивана. Сенька и отец Ивги пока остались в этой семье. Сеньке надо было продолжать комсомольские дела в посёлке, а отец Ивги совсем ослабел. Когда Мария приехала, ей сообщили, что у Стефании родилась дочь и пока ещё не решили какое имя дать девочке. В этот же вечер собрались на семейный совет. На этом совете нужно было определиться по двум главным вопросам: на что жить дальше и когда возвращаться в Ремовский. По первому вопросу Мефодий сказал.
- У нас есть небольшие сбережения и, я думаю, из них в первую очередь нужно будет направить на приобретение семян для посевной. Своей земли у нас теперь нет и, когда вернёмся в Ремовский, надо будет искать хозяйство, которое не вступило в колхоз, и договариваться о нашей доли будущего урожая на давальческие семена. Остальные деньги придётся сильно экономить, чтобы дожить до урожая.
- Батько, может ты и прав, - вступил в разговор Иосиф, - но я сомневаюсь, что найдётся такое хозяйство. В отношении пропитания, хотя уже и надвигается по всей стране голод, я думаю проживём, с моего хозяйства можно будет обеспечиваться продуктами. У Ивана же дом не отобрали, там у него есть птица, мелкая животина. Самое главное кормами обеспечивать её. А возвращаться назад, мне кажется, надо через месяц, как раз посевная начнётся. Но возвращаться как – постепенно. Приехать на один-два дня, посмотреть, есть ли какая опасность для отца. Может ему и подольше надо будет у меня находиться. Об этом надо будет постоянно советоваться с Захаром Игнатьевичем. Тогда, на месте, и понятнее будет с зерном. При возвращении в Ремовскую, Ивану нужно будет вступать в колхоз. От этого уже никуда не деться, большевики добьются всеобщей коллективизации.
Иван поддержал Иосифа.
- Иосиф правильно всё сказал. Я вот думаю на счёт кузни. Её же вроде не конфисковали. Когда вступлю в колхоз, пусть и она в колхозе будет. Я на ней буду работать на все колхозы и зарабатывать трудодни.
- А Стефании нужно будет месяца три-четыре посидеть с детьми в Веселоярске. – начала Мария, - Ты, Мефодий, попроси Степана на это время оставить её у себя. Скажи, что мы будем ему завозить продукты или ещё чем надо будет помочь.
После этого семейного совета, Мефодий понял, что, хоть он и крикнул «Ничего! Сдюжим!», силы у него уже не те. Всё-таки ему уже 56 лет, и что-то там внутри надломилось после мельницы. Перед глазами всё время стояла разрушенная мельница и с этим он пока ничего поделать не мог. Вечерами, после какой-то работы в хозяйстве Иосифа, Мефодий с сыновьями за ужином уже чаще стали пропускать по стопке самогона и вести длинные разговоры о том, как жить дальше. После самогона и разговоров душа тянулась к скрипке. Тогда Мефодий брал скрипку и для него звучал волшебный звук, который на какое-то время отвлекал его от всего. Он слушал только этот звук, полностью предавался игре и ни о чём не думал. Иногда Иосиф составлял отцу компанию, и они на двух скрипках выводили задушевные мелодии. Дочь Иосифа, Катя, которой в этом году исполнилось 7 лет, очень любила слушать как играют её отец и дед. Сама она уже научилась танцевать и хорошо пела. Мефодий всегда радовался и восхищался ею, когда она участвовала в вечерних «концертах».
Ивану и Иосифу, как бы уже было более - менее понятно куда движется государство, и кто им движет, и как в жизни приспосабливаться к этому движению. Они хорошо поняли, что Сенька окончательно определился со своим будущим. Семён, придя из армии, испытав армейскую жизнь и расширив свой кругозор от армейского сообщества, наверняка поймёт, где и как устраивать свою жизнь. Один Мефодий не мог понять теперешней жизни, особенно после случившегося, наверно, из-за того, что в его генах была накрепко заложена функция крестьянина-единоличника. Эта функция запрещала ему понимать, как клочок земли может принадлежать не одному крестьянину, а сразу сотне, также скотина, инвентарь. Каждый из этой сотни знает же, что это «не моё», что я могу где-то не так копнуть, не так сиську у коровы потянуть, недотянуть гайку и т. д. и т.п., и сделать это не по злому умыслу, а просто из-за не знания, или не умения. И только одна была теперь надежда у Мефодия – это дети. Он к ним чаще стал прислушиваться и делать то, что они советовали. Тогда у него возникало чувство беспомощности и его ненужности в каких-то делах. Поначалу это его угнетало, а потом он понял, что так и должно быть.
После нескольких наездов в Ремовскую, каждый раз скрытно общаясь с Захаром Игнатьевичем, во второй половине мая они переехали со своим скарбом и заселились в доме Ивана. Не стала возвращаться в Ремовскую дочь Мефодия - Татьяна. В селе Новеньки, рядом с Калантырём, она познакомилась и стала встречаться с одним молодым человеком. Перед отъездом из Калантыря родителей и семьи Ивана она познакомила их с этим молодым человеком с интересной фамилией «Якуб». Стефания пока осталась в Веселоярске у Степана. На одном из семейных советов и посоветовавшись со Стефанией новорождённую решили назвать Надеждой. Наверное, другого имени в этом случае и не должно было быть после таких семейных потрясений и переживаний. У каждого в душе теплилась надежда, что всё в ближайшее время поправится и заживут они по-прежнему – в достатке.
В Ремовской они, конечно, не нашли индивидуальное хозяйство, которое могло бы взять у них семенную пшеницу на давальческих условиях под урожай текущего года. Абсолютное большинство хозяйств «ушли» в колхозы. Оставшиеся единицы не соглашались. По приезду Иван и Ивга написали заявления о вступлении в колхоз «имени Чапаева» с указанием своего имущества, которое полагалось обобществлению. В этот перечень включили и кузницу. Настали трудные времена выживания. Мефодий, Иван и Сенька старались найти любую работу, которая бы принесла доход, независимо в каком виде.
В августе из Веселоярска вернулась в Ремовский Стефания с детьми – Николаем и Надеждой. Дом Ивана был маленький, вместе со Стефанией и её детьми набиралось 12 человек, трудно было размещаться в нём, и приняли решение обустроить Стефанию в небольшой саманушке возле кузницы. С маленькими детьми Стефания, конечно, не могла обойтись без молока. Мефодий дал деньги Ивану, чтобы он купил корову для семейства Стефании. По приезду Стефании в посёлок, она тоже вступила в колхоз «имени Чапаева». Необходимость этого было то, что временно одиноким матерям (муж служил в армии) колхоз оказывал небольшую помощь продуктами. Но эта помощь была такой мизерной, что вынудило Мефодия принять решение о покупке коровы. Наличие коровы у Стефании помогло наладить ей нормальное питание детей. А где-то через месяц в Ремовский прибыл из района представитель ОГПУ для проверки вступивших в колхозы хозяйств по соблюдению норм оставляемого в их распоряжении имущества после обобществления. Дойдя до хозяйства Стефании и обнаружив у неё корову, он сделал заключение, что корова превышает нормы оставляемого в хозяйстве имущества. Поскольку он был наделён правом сразу изымать такое имущество, выгнал корову со двора и погнал её в колхозный загон. Увидев это, Стефания выскочила из саманушки, догнала оперативника и стала кричать.
- Ирод, ты что делаешь!? Чем я буду кормить своих детей!? Отдай мою корову! – бежит за ним и всё время кричит. А он идёт и не обращает внимания. Только кнутом стегает по бокам коровы. Несколько раз и по Стефании стеганул.
- Ирод, ты думаешь я управу на тебя не найду. Я пешком пойду в Бородулиху, хоть ползти буду, но дойду, скажу, что ты у солдатской матери забрал корову и погубил детей солдата!
Оперативник вдруг остановился, корова тоже, бросил кнут и быстрым шагом пошёл вперёд. Придя в себя, Стефания подняла кнут с земли и погнала корову домой.
Сухое и жаркое лето 1932 года привели к тому, что на землях восточного Казахстана, как и на многих территориях СССР, намного снизился урожай пшеницы, ещё хуже обстояли дела с заготовкой кормов. Колхозы Ремовского также получили небольшой урожай. После выполнения плана сдачи государству зерна и его закладке на семена и фураж, оставшееся количество шло в оплату заработанных трудодней. По всем 5 колхозам посёлка в среднем получилось к распределению по 2 килограмма зерна на один трудодень и у кого из колхозников, например, было заработано за год 300 трудодней, то он получал 600 килограммов пшеницы. К этому платили ещё деньгами 108 рублей, тоже за год. Конечно, все понимали, что такое количество зерна, не хватит пережить зиму и дожить до следующего урожая. Надежда была только на своё личное хозяйство, на котором выращивали картофель, другие овощи, содержали птицу, мелкий скот. Но не все имели хорошее обеспеченное кормами личное хозяйство и больше страдали от неурожая. Уже с начала 1933 года многие семьи начали испытывать недостаток в продуктах питания, а к концу зимы некоторые стали жить впроголодь. Семье Мефодия тоже пришлось экономить на еде. Хоть три семьи – Руденко, Плугатырей и Галушка – и жили дружно, помогали друг другу, но у каждой были большие семьи и обеспеченность продуктами была одинаковой. Особенно страдали маленькие дети, хотя взрослые и не сильно старались ограничивать их в еде. Антон Николаевич, отец Ивги, скрытно подкармливал внуков и радовался, когда они были довольны его заботой. К концу зимы он стал чувствовать себя всё хуже и хуже, видно и старость давала о себе знать, и в одну из ночей начала марта он не проснулся.
Все взрослые члены семьи Мефодия теперь состояли в колхозе, кроме Мефодия и Марии, и трудились там, где им было определено председателем колхоза. Мефодий не мог быть колхозником как репрессированный элемент, кулак, а Мария - по возрасту, справка помогла. Иосиф в Калантыре также был колхозником, и там он продолжил заниматься своим любимым делом – садоводством. Иосиф регулярно навещал Ремовский, иногда брал с собой старшую дочь, Катю, привозил что-нибудь из продуктов и делился новостями: о своей работе, о детях, жизни Татьяны, которая жила в с. Новеньки с мужем Якубом, и планах на будущее. В августе, в один из таких приездов, Иосиф привёз печальную весть, что при родах умерла Татьяна. Мефодий, Мария, Иван, Ангелина и Сенька поехали в Калантырь вместе с Иосифом на похороны. Татьяне в этом году исполнилось всего 24 года.
Ну, и как в народе говорят: «Бог троицу любит» даже о не приятном, в конце года у Ивана умер младший сын Иван, которому было почти 2,5 года, от простуды, которая дала осложнения на лёгкие.
В 1934 году жизнь понемногу начала налаживаться. Благодаря обширной и грамотной советской пропаганде, в том числе и на конкретных примерах достигнутых успехов в сельском хозяйстве, поступлению в колхозы новой сельхозтехники, в том числе и первого трактора, крестьяне уже увидели выгоду в коллективном труде на общественной собственности, их трудодень начал оплачиваться большим количеством зерна и другой сельскохозяйственной продукцией. Чему способствовал и хороший урожай 1934 года. Однако Мефодий, даже видя это, в душе никак не мог смириться с тем, что нажитое многолетним тяжёлым трудом имущество и благосостояние семьи в один день было порушено. Он, чем мог, помогал по хозяйским делам Ивану в его доме. По вечерам, за ужином, «пропускали» по стопке самогона и вспоминали былую свою жизнь. Но больше всего любил Мефодий скрипку. С Иосифом они даже образовали небольшую семейную музыкальную бригаду и ездили по ближайшим поселениям с концертами. В эту бригаду входили дочери Иосифа - Екатерина и Надежда, которые хорошо исполняли песни. Несмотря на небольшой возраст, девять и пять лет, они вели себя на выступлениях как настоящие артисты и зарабатывали аплодисменты. Иногда, где это было возможно принимающей стороной, их выступления оценивали и деньгами.
С осени 1934 года колхоз, где работал Иосиф, начал подготовку к закладке возле с. Новенькое второго плодово-ягодного сада. По предложению Иосифа посадочный материал решили приобрести в питомнике Мичурина, который находился в г. Мичуринск. Председатель колхоза сказал Иосифу, что если ты внёс это обоснованное предложение, то мы тебя и командируем в Мичуринск за саженцами. В начале октября Иосиф взял себе в помощники одного садовода-колхозника, и они отправились в Мичуринск. Из Мичуринска Иосиф привёз не только необходимые саженцы, но и только что изданную книгу И. В. Мичурина «Итоги шестидесятилетних работ», подаренную ему лично Мичуриным. В доказательство этому Иосиф показал колхозникам фотографию, где Иван Владимирович дарит Иосифу эту книгу.
В сентябре 1934 года, отслужив ровно три года, из армии пришёл Семён. К этому времени его сыну Николаю исполнилось 6 лет, а Надежде, которая родилась без него, - 2 года. За эти два года Иван на одну комнату расширил свой дом, переселил в неё из саманушки Стефанию, и Семён уже приехал в дом Ивана. По приезду Семён написал заявление о вступлении в колхоз «имени Чапаева». Вместе с этим заявлением он подал прошение и на помощь в строительстве своего дома для семьи. Колхоз с радостью принял молодого демобилизованного солдата, которому дали хорошо оплачиваемую (по трудодням) работу.
Его младший брат, Сенька, по-прежнему совершенствовал свою комсомольскую работу. По линии своей комсомольской деятельности секретарём комсомольской ячейки посёлка он получал из райкома комсомола различные агитационные и другие материалы по комсомольской работе, среди которых были пересланные материалы Центрального Комитета ЛКСМ Казахстана, который находился в городе Алма-Ате – столице Казахской Автономной Советской Социалистической Республики.
(1) ЛКСМ – Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи.
Изучая эти материалы из центрального органа комсомола республики, а также читая комсомольские республиканские издания - газеты, журналы, он всё больше и больше понимал, что деревенская жизнь комсомольцев посёлка резко отличается от жизни столичных комсомольцев. Театры, кино, парки, клубы, туристические походы, разные тематические сборы и вечера – этого всего не было у сельских комсомольцев и молодёжи. И приблизительно год назад Сенька принял для себя решение: «Нужно ехать в Алма-Ату и там устраивать свою жизнь». Тем более, в его памяти запечатлелись события раскулачивания его семьи. Он надеялся, что, покинув родные места, это всё рассеется и забудется. Никому не рассказав о своих планах, он потихоньку начал готовиться к отъезду. В райкоме комсомола запросил и получил на себя характеристику, в колхозе «имени Джамбула» взял «трудовой список», что с 1930 года он трудился в этом колхозе. Когда ему исполнилось 17 лет, и он был принят в комсомол, он написал заявление о вступлении в колхоз (в колхоз тогда принимали с 16 лет) и по предложению председателя сельского Совета его оформили в колхозе на должность учётчика. Эта запись и значилась в «трудовом списке» (трудовые книжки введут намного позже).
К ноябрю 1934 года он был уже готов к отъезду, в том числе и располагая необходимой суммой скопленных денег. В конце октября он решил рассказать родителям о своих планах об отъезде в Алма-Ату.
- Батько, я решил уехать из Ремовского. Мне уже 21 год, как-то надо устраивать свою жизнь. В комсомоле я многому научился в общении с людьми, думаю, что на новом месте у меня получится хорошо наладить жизнь. Место поселения я выбрал город Алма-Ата. Наверно, в первых числах ноября я поеду туда. – Потом Сенька подробно рассказал об Алма-Ате, какая там жизнь, где он остановится на первое время, как будет зарабатывать на жизнь.
Мефодий и Мария внимательно выслушали его, после чего Мефодий сказал,
- Ладно, Сенька, решил так решил, что мы можем с матерью тебе сказать. Ты у нас в семье самый образованный, голова у тебя на месте, дай Бог, чтобы у тебя в Алма-Ате всё получилось. Единственное, что я хочу тебе сказать, а то может после твоего отъезда никогда больше не увидимся, - если в Алма-Ате ты хорошо устроишься, никогда не забывай своих братьев и сестру. Также не забывай свою Родину, где ты родился и вырос.
В субботу, 3 ноября, после того, как Сенька простился со своей семьёй, семьями Плугатырей и Галушка, Семён отвёз его в Калантырь. Сенька специально выбрал субботу, чтобы после прощания с семьёй Иосифа в Калантыре поехать в Аул, там встретиться с Алексеем, провести с ним выходной день, а потом сесть на поезд и отправиться в Алма-Ату. Дождавшись окончания занятий в школе, где учился Алексей, Сенька встретил Алексея, объяснил ему по какому поводу он оказался в Ауле и какие планы на воскресенье. По железнодорожному расписанию поезд в Алма-Ату отправлялся вечером воскресенья. Переночевав на съёмной квартире, хорошо выспавшись, с утра они пошли гулять по станции. В клубе железнодорожников показывали по воскресеньям кино, куда они сходили, в обед зашли в столовую и хорошо покушали. Возле клуба Сенька увидел работающий салон фотографии, и они зашли в него сфотографироваться на память. Во всё время общения они вели разговоры о доме, учёбе, планах на будущее. К вечеру они пришли на перрон станции. Когда поезд подошёл к платформе, они начали прощаться, и после того, как обнялись Лёшка сказал,
- Ты, Сенька, для меня был самым лучшим братом. Я тебя никогда не забуду. Только, если что, ты меня не бросай, - это прощались два мужика, два брата, одному из которых было 21 год, другому – 12 лет, прощались надолго, не уронив ни одной слезинки.
В мае 1935 года у Семёна и Стефании родился сын, назвали Иваном. К этому времени у Мефодия и Марии стало 11 внуков – 5 внуков и 6 внучек.
Мефодий Данилович Руденко умер 22 октября 1935 года. В начале сентября он с Иваном возили со стогов сено во двор дома под навес для корма скоту. В одной из поездок их застал ливень, лёгкая одежда быстро промокла и ветер застудил тела. Молодой организм Ивана перенёс это переохлаждение, а вот Мефодий после этого почувствовал сильное недомогание, вечером поднялась температура и он слёг. Пролежал он почти месяц. В начале октября он вроде как бы почувствовал себя лучше, вышел во двор и решил испробовать свои силы верхом на коне. Решил вспомнить молодость. Запряг коня, начал галопировать на нём по двору, на одном из разворотов не удержался в седле и свалился с коня. Еле-еле зашёл в дом, его уложили на кровать и больше он с ней не поднялся.
Хоронили Мефодия всем посёлком. Каждый из жителей Ремовского так и не мог вспомнить, что кому-то Мефодий чем-то насолил или не помог, если просили о помощи.
За несколько дней до смерти Мефодия, в один из вечеров, когда Мария с Мефодием остались наедине, лёжа в кровати, он начал разговор с женой.
- Мария, я тебе хочу рассказать то, что я скрывал от тебя после того, как нас раскулачивали. Не обижайся, что я держал это в секрете, но я посчитал, что так будет лучше. Мне уже, наверно, осталось недолго жить и надо как-то всё поставить на свои места. Помнишь, после раскулачивания, мы наездами бывали в Ремках и всё время с оглядкой, чтобы меня не забрали. И каждый раз согласовывали приезд с Захаром Игнатьевичем. Во второй приезд мы как-то уединились с Захаром, и я его спросил, что нужно сделать, чтобы в районном ОГПУ моему делу не дали хода, положили бы в какой-нибудь ящик и забыли. Я ему сказал, что он же знает, что если дадут делу ход, то на всех моих детях будет клеймо – потомок кулака, и везде им будет закрыта дорога. Захар мне тогда сказал, что у него в ОГПУ есть друг и он с ним поговорит на эту тему. Через неделю Захар побывал в райцентре в Семипалатинске и сообщил мне, что его друг согласился помочь, но за большие деньги. Я согласился. В общем всё было улажено с моим делом.
Мефодий замолчал. Ему уже было трудно долго говорить. Мария, держа его за руку, спросила,
- И это был твой секрет? – Мефодий через некоторое время продолжил,
- Да, это я скрывал от тебя. А теперь самое главное. Документы то прикрыли, но все же сельчане видели, как нас раскулачивали. Это же не прикроешь. Что с этим делать? Я много думал об этом и решил. Когда я помру, похороните меня, то на мою могилу поставьте только крест, никакой подписи не надо делать. Пусть могила будет неизвестной. И детям скажи, что отец так решил, и чтобы они постарались забыть про меня. Это будет для них лучше для дальнейшей жизни.
Мария сначала хотела возразить Мефодию, но подумав, что Мефодий не один год вынашивал эту мысль, ничего не стала говорить ему.
После смерти Мефодия, она передала это завещание отца и в дальнейшем бразды правления в семье взяла в свои руки. В это время ей было 55 лет.
Эпилог.
Мария умерла 5 мая 1955 года в возрасте 75 лет, по данным паспорта – в возрасте 86 лет. В день смерти над её кроватью висел портрет Мефодия, написанный знаменитым художником Леонидом Осиповичем Пастернак. Это портрет, несмотря ни на какие невзгоды в жизни, она сохранила его, как икону, молилась на него и ни на минуту не забывала Мефодия.
И будьте уверены, что все их дети в душе и сердце всегда хранили память об отце, основателе их рода.
1. Тойлибаев Исакай
2. Байлеменов Савелий Тимофеевич
(Губерния выхода - Полтавская)
3. Байлеменов Тимофей Семенович
4. Байлеменов Наум Семенович
5. Бугеря Стефан Федорович
(Киевская, дата поселения -1911)
6. Бийгилипов Которбай
7. Батырбеков Кирней
8. Болатинов Ашубай
9. Байбулов Баембай
10. Галушкин Никифор Власович
(Полтавская)
11. Гончаров Константин Дмитриевич
(Ставропольская, 1912)
12. Галушка Андрей Власович
(Полтавская, 1911)
13. Горлов Яков Андреевич
(Ставропольская, 1911)
14. Гирка Сергей Максимович (Ставропольская, 1911)
15. Акпибеков Ьектыбай
(старожил)
16. Астымбеков Макуш
17. Арстымбеков Боромбай
18. Дюсеменов Тоганас
19. Жереспаев Кендетай
20. Жумагулов Мукаш
21. Женбаев Кусаин
22. Женбаев Касен
23. Зинченко Корнил Ильич
(Тамбовская, 1853)
24. Зинченкова Стефанида Прохоровна
(Полтавская, 1911)
25. Захарченко Мария
26. Зоппаев Ворольча
27. Илюсизов Касен
28. Испаушнов Кольжубай
29. Ирубаев Имеркул
30. Ирубаев Именбай
31. Илюсизов Кусаипов
32. Искаков Имангали
33. Илюсизов Байгаул
34. Кононенков Андрей Васильевич
(Полтавская, 1911)
35. Купчик Прокофий Давидович
(Полтавская, 1913)
36. Кравченко Петр Николаевич
(Харьковская, 1911)
37. Кравченко Григорий Федорович
(Воронежская, 1912)
38. Кравченко Козьма Федорович
(Воронежская, 1911)
39. Казаков Михаил Михайлович
(Ставропольская, 1911)
40. Капжибпев Кусман
41. Кобжанов Ахметбек
42. Кабылбаев Сатвалды
43. Кеткенов Сапсмбей
44. Кумалаков Жангазы
45. Кулмалаков Дюсюмбек
46. Карымсаков Омар
47. Кошкомбаев Жекпетер
48. Кенжебаев Нурмагомбет
49. Капамсаков Тургумбай
50. Карымсаков Коппай
51. Киялов Дюсюке
52. Каймуйдынов Имангали
53. Левочкин Иосиф Яковлевич
(Полтавская, 1911)
54. Лысенок Георгий Иванович
(Витебская, 1911)
55. Мазылбаев Исабай
56. Малтабаров Иргибай
57. Мусипов Сорсимбай
58. Майласваев Хабит
59. Мантаев Жоспай
60. Наукипов Кистаубай
61. Нестерюк Павел Иванович
(Киевская, 1912)
62. Непрасенко Иван Титович
(Полтавская, 1911)
63. Нестерюк Иван Исакович
(Киевская, 1911)
64. Ногаев Дюсюбай
65. Подымский Иван Трофимович
(Полтавская, 1912)
66. Прохоренко Гавриил
67. Прохоренко Андрей
68. Плугатыр Митрофан Евдокимович
(Харьковская, 1911)
69. Павленко Андрей Емельянович
(Полтавская, 1912)
70. Пазий Петр Прохорович
(Полтавская, 1912)
71. Полянский Николай Васильевич
(Киевская, 1911)
72. Пазий Деомид Прохорович
(Полтавская, 1911)
73. Руденко Мефодий Данилович
(Харьковская, 1911)
74. Соколовский Савелий Иванович
(Полтавская, 1911)
75. Селет Исмаил
76. Салыкпаев Мустафа
77. Сирикпаев Рахимгул
78. Таурбаев Макижан
79. Тектурмасов Игинбай
80. Такаев Дюсюж
81. Тосекинов Серекбай
82. Теткурмасов Отузбай
83. Токапов Шепажан
84. Топман Унтебетов
85. Токотаев Жахия
86. Титов Тихон Никифорович
(Воронежская, 1911)
87. Трюхно Федосий Васильевич
(Полтавская, 1911)
88. Тимошенко Павел Калинович
(Киевская, 1911)
89. Токенов Калий
90. Тюменов Колюбай
91. Укубасов Калий
92. Умурбаев Жунус
93. Уралов Серебай
94. Черетов Килдыбай
95. Шокомбаев Байшевак
96. Шекажанов Хабулда
97. Шакажанов Илюсис
98. Шумило Емельян Вакулович
(Черниговская, 1911)
99. Адаев Джексенай
100. Ахатов Мукаш
101. Алданазаров Тисубай
102. Ашинбаев Калдыржа
103. Арангазип Акраш
104. Арангазин Жакуп
105. Амантрулов Кожа
106. Адаев Бозжан
107. Аршибаев Мусабай
108. Акчабаров Саепе
109. Андабаев Дитбай
110. Бектургапов Турсумбек
111. Бекназаров Кудайберген
112. Байжуманов Сегизбай
113. Байжуманов Манкилтек
114. Байжуманов Кыпшакпай
115. Бейсенов Шароп
116. Байжиманов Тюрюбай
117. Бурханов Алтыспай
118. Байтулеков Мустана
119. Бактулеков Ахмедий
120. Бусурманов Нирке
121. Бектурганов Аргимбай
122. Байгереев Наурузбай
123. Байберинов Рыспул
124. Бекпаев Таксапай
125. Байгабулов Амаргалы
126. Бийбатыров Байтока
127. Бейсенов Мухамеджан
128. Бейсинов Меерман
129. Байбулатов Шентемер
130. Дюзбаев Аткази
131. Дюсюкинов Сесенбай
132. Есенаманов Рахабди
133. Жаныбеков Абиль
134. Жакипов Жумаш
135. Жунгулов Иса
136. Жаксибаев Калиба
137. Желенше Бекмурза
138. Жуанишев Бельдыбай
139. Имантаев Нурпепа
140. Исипов Ахмет
141. Имерзинов Жеренче
142. Исмаилов Жамиля
143. Кенжетаев Бесен
144. Корпин Ували
145. Койжезбаев Маймабай
146. Корпин Жумаш
147. Кинжитаев Сарсембе
148. Кенжетаев Сарсембай
149. Кадырбаева Самиха
150. Куамбаев Коэан
151. Камытбаев Аяпберген
152. Мугалов Умерзак
153. Мактыбаев Искак
154. Мукашев Сейсембай
155. Мугалов Байзак
156. Машаков Калдыгужа
157. Наймамбаев Ували
158. Рахабдеев Мухаметкали
159. Саекинов Жуашпай
160. Сесембаев Кумар
161. Сагиндиков Башей
162. Талдыбаев Кудайбергек
163. Тандыбаев Кубере
164. Тапенов Бакебай
165. Талдыбаев Алдаберген
166. Такенов Нерлубай
167. Умербеков Ксшан
168. Утегенов Телеген
169. Утегенов Азмагамбет
170. Уралов Жумагазы
171. Утугенов Бектурсун
172. Умербеков Рахимкул
Мефодий 2
© Copyright: Юрий Руденко 3, 2023
Свидетельство о публикации №223060900817
Свидетельство о публикации №223060900817
Рецензии