Немчиновка 12

На следующий день Немчиновка вновь не отпустила Дениса в Москву. Всякий раз, как он порывался сказать Катьке, что уезжает, язык не поворачивался во рту. 


Денис решил позагорать на пруду. На дворе как-никак жарил июль. По дороге на пруд Денис удивлялся. Всего пару недель назад он приехал сюда почти уверенный, что обнаружит тут лишь жалкие ошмётки прошлого, а теперь узнал, что за новыми заборами в новых или даже старых домах по-прежнему живут друзья его детства. Кроме, конечно, Ники. Если только она не обитает где-нибудь в пруду, в жилище из зелёных водорослей, ночами прогуливаясь возле плотины. От первой мысли становилось уютнее, а от второй – довольно жутко. Неожиданно случившийся интим с Катькой придавал всему этому новый пока непонятный оттенок.


Денис вспомнил, что есть ещё Вольдемар, живущий, по словам Катьки, отшельником и редко покидающий участок. Проходя мимо забора Вольдемара, Денис попытался разглядеть постройки, но за густо разросшимися яблонями и вишнями ничего не просматривалось. Вроде мелькнула между стволов старая зелёная терраса с белыми оконными рамами – и всё.


Он расстелил полотенце под деревом недалеко от камышей. Зной, жара, по берегам пруда разноцветными горошинами рассыпались отдыхающие. Возле камышей копошилось милое утиное семейство. Запах воды и тины одурманивал Дениса, и картины прошлого мешались в его сознании с картинами вчерашнего дня. Ночью, когда Катька сама пришла к нему, он даже не успел подумать, зачем всё это и что потом, но теперь начал немного переживать: как вести себя с ней, захочет ли она повторения и захочет ли повторения он сам? В принципе, почему бы нет. Денис с удовольствием вспомнил сильное, но нежное Катькино тело. И даже мысль об Игоре, о том, что, отдаваясь Денису, Катька, возможно, представляла другого, не очень его смущала, потому как Денис брал реванш за то время, когда его считали маленьким смешным дачником, достойным лишь лёгкого чмока в щёку.


– Привет! – раздалось над Денисом.
Он лениво повернул голову. Над ним возвышались три Гулливера – Анька, Лёшка и Сашка. Распростёртый на земле Денис вновь на миг почувствовал себя малышом, но они быстро расстелили пляжные подстилки и уселись сверху, оказавшись с ним на одном уровне.   Принялись болтать о всякой всячине: о стройматериалах, еде, ценах, шмотках, о детях и их отсутствии.


– Твоя дочь любит купаться? – спросила Анька.
Он ответил нехотя, внутренне съёживаясь:
– Не знаю.
Анька не обратила на ответ внимания.
– Мой Владик очень любит. Но в этом пруду, сам знаешь, какая грязь, поэтому я и не привожу его сюда, чтобы он не расстраивался, потому что купаться в такой воде я ему не разрешу. Можно сыпь подхватить. Твоя дочь хорошо ест?
– Хм-м-м… да…наверное.
– У меня Владик – плохо. Каждый кусок приходится запихивать.
– Это с возрастом должно пройти… так говорят, – вяло откликался Денис.
Его страшно разморило. Он накрыл лицо белой бейсболкой и через неё пытался смотреть на солнце. Сквозь материю оно казалось болезненным багровым пятном. Денис закрыл глаза. Ему хотелось спать, но он знал, что спать на солнце плохо: проснёшься одуревшим, с тошнотой, с мерзкой тяжёлой головой.  Дремота всё равно вязким коконом окутывала Дениса. Резко зазвонил чей-то телефон.


– Бали-и-и-н, – потянулся Лёшка, – кого там…
– Если это мама, спроси про Владика, – встревожено напомнила Анька.
Дремота отступила. Денис услышал, как Лёшка завозился, поднимаясь и отходя в сторону, чтобы спокойно поговорить. Денис пошевелился, бейсболка сползла вбок. Теперь он видел, что происходит справа от него. Большая Сашкина лапа с длинными пальцами поглаживала Анькино бедро. Анька зло и испуганно прошипела: «Прекрати!»
Денис притворился, что похрапывает.
– Ань, ну чё ты ломаешься? – шепнул Сашка. – Раньше давала, дай ещё…
Сашка раскраснелся, в глазах плескалась похоть. «Неужели он меня даже не стесняется?» – подумал Денис.  Но Сашка был, видимо, убеждён, что Денис не слышит. Через мгновение снова раздалось:
– Приветствую!


Денис увидел у своего лица худые ноги в дорогих модных сандалиях и догадался, что это Игорь. Сашка тут же отвлёкся от Аньки, медленно встал и произнёс настойчивым деловым тоном:
– А, Игорёк, надо поговорить.
– Саш, ну не прям же сейчас, – раздражённо ответил тот.
– Не сейчас, а когда? У тебя всегда отговорки.
Сашка немного помолчал, сплюнул и добавил сквозь зубы:
– Я не могу выбросить на ветер такую сумму.
- Саш, я разве не понимаю? – сказал Игорь примирительно и даже мягко. – Но давай выберем другое место. Только не у меня дома. Настька услышит, разнервничается.
– Знаешь, я ведь могу и по-другому поговорить, – сказал Сашка, – могу и позвать с собой ещё кого-нибудь…
– Угрожаешь?
– Конечно, нет, я пошутил, но…
– Давай так, – пробубнил Игорь, понизив голос, – встретимся в нейтральном тихом месте, и я отдам тебе часть, всё сразу не смогу, идёт?


Сашка хотел, наверное, ответить, но тут послышался плеск, а затем шлёпанье босых ног. Лёшка возвращался от пруда, куда спускался для телефонного разговора. Денис наконец прекратил притворяться спящим и резко сел. Голова закружилась, и то ли ему почудилось, то ли всё было действительно так: Лёшка смотрел на Сашку с неприязнью, если не сказать с ненавистью. Его взгляд блуждал от Сашкиных рук к Анькиному телу, Сашка же был всецело поглощён проблемой с Игорем. Денису показалось, что Лёшка зло пробормотал: «Даже не скрываются уже…» Но, может, он сказал что-то вроде: «Домой, зая, пора уже…» Денис ни за что не ручался.
Он взглянул на часы. Стрелки подползали к четверти четвёртого. Денис проголодался.


– Вы ещё остаётесь? – поинтересовался он у остальной компании.
– О, проснулся, не прошло и полгода!
– Лежебока!
– Засоня!
– Мы пришли позже тебя, так что ещё поторчим тут.
– Тогда до следующих встреч, дорогие товарищи! – Денис собрал вещи, раздражаясь шуршанием пакета. Оно отдавалось в мутной голове, царапая мозги.


Около половины четвёртого Денис вернулся в Катькин дом. После драматического вчерашнего вечера там стояла полная тишина. Она лилась с висящего над участком неба, окутывала деревья, постройки, той-терьера на лужайке. Казалась даже немного душной и в то же время единственно возможной органичной для этого места, наполненного старыми предметами и воспоминаниями. На крыльце веранды (там, где любила когда-то лежать Найда) Дениса встретила Катька. Она поднесла к губам палец, как бы утверждая, запечатывая эту тишину.


– Агаша спит, зайди, пожалуйста, с другого входа, – произнесла она еле слышно.
Денис вообще не стремился внутрь. Проследовал на задний двор и, усевшись там на лавочку, воззрился на бывший курятник. Вечер был тихий-претихий, упоительный летний вечер, пахнущий разогретой за день землёй, травой, клевером и дымом далёкого костра. Но из-за угла уже тонкой струйкой кралась прохлада, предвещая приятную свежую ночь.


Незаметно подошла Катька. Опустилась рядом и принялась ковырять носком туфли крошащуюся кромку асфальтовой дорожки.
– Не жалеешь? – спросила она немного тоскливо.
– Нет, совсем, нет, – ответил Денис вполне искренне. – А ты?
– Сейчас нет. Может, пожалею потом …
– Не надо себя накручивать. Никто никому ничего не должен, никто ни перед кем не виноват. Мы ведь теперь взрослые.
– Да, правда.


Катерина встряхнулась и произнесла уже бодрее:
– Хочу тебя попросить.
Денис немедленно вскинул брови.
– Агаша спит, а мне надо на 2ую Запрудную. Там заказчица, просит разобрать с ней её одежду, что-то переделать. Пожалуйста, побудь недалеко. Вдруг проснётся и чего-нибудь попросит. Ей же трудно ходить.
– Да без проблем! – сказал Денис, внутренне раздражаясь. Опять возиться с мелкими девчонками! Не подбивает ли Катька под него серьёзные клинья, не примеряет ли уже к нему роль отца?


Ещё некоторое время Катька собиралась, красила ресницы, складывала что-то в пакет, пила чай. В начале пятого она наконец ушла, бросив через плечо:
– Вернусь, сделаю ужин.